За глазами Лары. Тень Пророка

Десятки йаашиль. Пройдя сквозь все еще клубящийся алый дым, Лара и Алый огонь оказались перед лестницей, ведущей, как ни странно, не вверх, а вниз. И она была полна йаашиль, как и уцелевший мост, и вообще любые поверхности, где они могли только уместиться. Они не торопились нападать и смирно сидели или стояли, будто ожидая приказа, что-то бормоча на своем скрипучем языке, непохожем ни на один другой, а когда увидели своего предводителя, вовсе расступились в разные стороны, будто Алый огонь и Лара вместе с ней были камнем, брошенным в спокойную воду. Впрочем, ее взгляд быстро сместился с йаашиль на круглую дверь в конце моста. Они мгновенно напомнили Ларе дверь, за которой в прошлый раз она и была намерена найти ларец, и где в первый раз столкнулась с Алым огнем и ее воинами. Видимо, за ними был прямой вход к пирамиде. Лара, спускаясь по ступенькам, краем глаза видела, йаашиль начали поклоняться ей и будто бы возносить молитвы, в которых было различимо только имя Иш Чель. Ее маска, должно быть, была для них знаком, что ритуал, который вот-вот должен был свершиться, и она им не враг. Мал тумен на-ка! Этот громкий призыв вырвался из горла Алого огня, которая, как ловкий зверь, отошла от нее и, забравшись выше, чтобы ее видели все йаашиль, выкрикнула эти неясные слова. Окружающие Лару йаашиль вскинули свои длинные руки и повторили их, отчего по ее спине прошла некая дрожь. Но не страха, а скорее резкого осознания, что она не просто приняла судьбу Унурату, но и будет той, кто поможет возродить солнце. Уже в паре шагов от ворот, Алый огонь вновь присоединилась к ней. Они переглянулись, и Лара почувствовала, что между ними промелькнуло некое сверхъестественное понимание. Сама не зная зачем, она кивнула, и Алый огонь, повернувшись к йаашиль, вновь выкрикнула те же слова, что и ранее. Те заревели и заулелукали, включая тех, что забрались выше и начали тянуть толстые канаты. Послышался скрежет камня о камень, и ворота медленно начали открываться перед ней. А после началась гонка. Йаашиль как один бросились вперед, Алый огонь следовала за ними, а сама Лара с трудом пыталась не отставать. Впереди мост тоже был поврежден и пришлось вновь обратится к своим верным ледорубом, и давить некую зависть к ее неожиданным союзникам, который как обезьяны, без всякого снаряжения, карабкались по стенам и отвесам, двигаясь к цели. Пропахший серой воздух наполнился криками йаашиль, к которым вскоре присоединились звуки лопастей вертолета и даже человеческие крики. Кажется, наемники Троицы работали не только в воздухе, но и на земле, и йаашиль, вырвавшиеся вперед, начали быстро сокращать из количество. И уже вскоре она сама в этом убедилась. Мост перед самой пирамидой был полон наемников, который пытались отстреливаться от йаашиль, бросившиеся на них со всех сторон. Здесь кружило сразу две вертолета, и один из них исчез за стенами следующих ворот, неся в специальной переноски из цепей целый БТР. Зачем здесь такая боевая машина, Лара не понимала. Неужели, Троица настолько привыкла ломится напрямик, что хотели снести все ворота на своем пути, а не искать способ их как-то открыть? Или так боялись йаашиль?.. Впрочем, не зря боялись. Один из вертолетов опустился слишком низко, и защитники ларца скопом бросились на обшивку и в кабину. До ее ушей донеслись вопли мужчин, в перемешку с выстрелами, а уже в следующим миг, вертолет накренился и полетел прямо в раскаленную лаву ниже, царапнув лопастями по стенам еще одних, более высоких и укрепленных врат, ведущих к пирамиде. Раздался глухой всплеск, звуки стремительного таяния под воздействием температур металла и пластика, несколько коротких агонистических вскриков наемников, который застряли внутри, и, как финальный аккорд, громкий взрыв, заставившись взметнуться лаву вверх. Это была ужасная какофония и Лара не хотела бы когда-либо снова его услышать. Спустившись на широкий мост, она старалась не оглядываться по сторонам и поскользнуться на крови, залившей буквально все вокруг. Йаашиль, хотя и примитивны, но явно одержали верх над наемниками, охранявшими эти ворота. Лара решительно смотрела вперед, на ворота, которые распахнулись перед ней, и за ними она первым делом увидела Домингеса, стоящего перед главными дверьми в храм. На нем было облачение лидера секты Кукулькана, и его охранял с десяток наемников в одеждах как сектантов, так и в полной экипировке. Его руки были раскинуты в сторону, и он возносил молитву Кукулькану, уверяя, что они, — видимо, имея в виду всех членов Троицы, — готовы принять его силу. Но, услышав звук открытых ворот, Домингес обернулся. Из-за маски трудно было понять, что за эмоции были на его лице, но в его темных глазах Лара отчетливо уловила шок, когда он увидел ее в окружении Алого Огня и йаашиль. Пару мгновений его изумленный, широко распахнутый взгляд метался между ней и ее неожиданными спутниками, пока наконец он не замотал головой, как будто не хотел в это верить. — Они с тобой? — выдохнул он, и сердито сжал руки по бокам в кулаки. — Нет, нет, нет! Я по праву завершу ритуал. Они не правы. А я прав! Я прав! Домингес, Амару, звучал как одержимый, не желающий слушать кого-то, кроме себя. Он явно зашел слишком далеко и зря Унурату предпринимала попытки вернуть брата своего мужа с грани безумия. Ведь он ее уже давно переступил, и его уже ничто не сможет переубедить или вернуть. — Ложь, — твердо сказала Лара, и указала рукой на всех тех, кто пришел с ней. — Этот ларец принадлежит им, а не тебе. Они его создали и им решать, что с ним будет. Она знала, что это бесполезно, и Амару не отдаст этот ларец, но все же попыталась. И совсем не удивилась, когда он отказался и, отдав приказ наемникам убить их всех, трусливо забежал в приоткрывшиеся врата в храм, который тут же захлопнулись. Йаашиль заревели и бросились на этих глупцов, в то время как Алый огонь осталась рядом с ней. Вместо того, чтобы наблюдать за тем, как ее бойцы дерутся с иноземцами, она коротко коснулась ее плеча своими неожиданно весьма горячими пальцами, призывая обратит на нее внимания, а потом подняла руку и указала на небо. Лара вскинула взгляд. — Затмение начало, — в ужасе прошептала она, увидев, как солнце начало медленно скрывать за диском надвигающейся луны. И без того скудный свет, попадавший в Город Змея через понор, начал ослабевать и погружать все вокруг, уже вскоре будет погружено во тьму. Не только здесь, но и во всем мире. Им нужно было торопиться и как-то пробраться в храм, иначе все будет потеряно, а Троица выиграет. От наемников, сопровождавших Амару, йаашиль избавились быстро, даже без посторонней помощи. Вот только из проема левее от входа в пирамиду, как из рога изобилия, вдруг начали появляться вооружённые солдаты ордена. Лара мысленно застонала. Другого входа здесь больше не было, и она не сомневалась, что если хочет найти другой вход, то ей надо будет буквально пробивать к нему. Думать и колебаться не было времени. Она быстро обчистила павших наемников, пока йаашиль напали на прибывших, и отправилась в путь. Стрельба и крики — это все, что звучало в ее ушах следующие пару минут, пока Лара шла вперед. Запах пороха был так силен, что даже аромат серы, пропитавший эти камни, не мог его до конца перебить. БТР — это мощное оружие. Но совершенно бесполезное без того, кто может им управлять. Это быстро доказала Алый огонь, подобравшаяся сзади к тому, кто с пулемета пытался растерять Лару и йаашиль, когда они столкнулись через пару поворотов, где он, как, казалось бы, непобедимая преграда, стояла в широком, достаточном только для БТР, и не больше, проходе. После короткой перестрелки с находившимися здесь наемниками, и разжившись дополнительными патронами, Лара подошла к БТР, чтобы перебраться через него дальше. И мрачно усмехнулась, когда увидела, что за пулеметом, с разорванным горлом, лежал сам Рурк. — Сказала же, нужно был убить меня еще в Сибири, самодовольный ублюдок, — выплюнула Лара, ощутив укол сожаления, что не она его убила. До ее ушей донеслось шипение рации и последующий голос, полный паники, пробившийся сквозь помехи и взывающий к своему командиру. Она могла проигнорировать это или проиронизировать, пока не услышала, как безымянный наемник вопит о том, что высший совет Троицы, оказывается, прибывший сюда, чтобы лично засвидетельствовать триумф Амару, попал в ловушку. Что на них напали. А потом последовал только звук влажного бульканья, и Лара недоверчиво поняла, что, кажется, Троицы больше нет. Вот так запросто орден, причинивший ей столько боли, отнявший у нее отца, убивший столько людей и действующий столько столетий, перестал существовать. Остался только Амару и все. — Так пришел конец, — да не с громом, а со всхлипом, — пробормотала Лара, цитируя строчку из стиха Томаса Эллиота, и ощущая смешанные чувства по этому поводу. Она должна была бы радоваться, но не чувствовала ничего подобного. Ни радости, ни торжества. В душе царила пустота. К тому же, Амару все еще был жив, а значит, было рано думать, что с Троицей покончено окончательно. Лара встряхнула головой и решила отложить самоанализ на потом. Сейчас нужно было сосредоточиться на более важных вещах. Затмение не будет длиться вечно, и ей нужно было успеть остановить Амару до того, как он успеет закончить ритуал. К сожалению, перебравшись за БТР, перед ней предстала не лестница, ведущая в пирамиду. Только ее крошащаяся на глазах неровная стена, по которой Лара могла добраться на самый верх, где, кажется, и должен был состояться ритуал, чьи детали все еще ускользали от нее, если быть совсем уж честной. У нее даже на миг возникло дежавю. Помнится, чтобы добраться до Матиаса, а потом и до Палаты, ей тоже пришлось совершить парочку безумных восходов по вертикальным поверхностям, разваливающимся прямо под ней и ее ледорубами. Стиснув зубы, и бросив еще один взгляд на солнце, уже почти полностью закрытое луной, Лара решительно направилась вперед, чтобы начать восхождение. Она едва не сорвалась всего пару раз. В ее глазах, это был очень даже неплохой результат. Главное, что Лара выжила и добралась до самой вершины пирамиды до того, как затмение стало полным. Ее руки уже начали неметь и в тоже время гореть от таких многочисленных восхождений, но она это проигнорировала. Забравшись наверх, Лара первым делом спряталась за одним из валунов, пока ее не заметили, и увидела Амару. Он стоял подсводом древних арок, разведя руки в сторону. В одной был кинжал, а в другой ларец. — Да померкнет солнце и уничтожит тьма мир, который мы знали! — высокопарно выкрикнул он, обращая лицо к солнцу, почти скрывшемуся за луной. — Да растают тени и воссияет солнце над воссозданым нами миром!.. В следующий миг солнце окончательно скрылось за луной, свет потускнел, и на небосклоне остался только черный диск в окружении оранжевого обруча. Амару, не теряя времени, погрузил кинжал в отверстие с одного из боков ларца, но почти сразу вынул. Лара удивленно увидела, что лезвие объяло яркое, почти ослепительное сияние, которого не было еще миг назад. И оно начало распространяться выше. По пальцам Амару, потом по предплечью и выше. Его начала наполнять сила бога. Лара знала, что не может этого допустить. Нельзя, чтобы это сияние полностью поглотило его, иначе от него уже будет не избавится. К этому моменту, их оружия у нее остался только один пистолет, и, ее губы невольно изогнулись в иронично ухмылке, когда она поняла, что там был всего один патрон. Последний. Чтобы отбиться от потенциальной охраны, которая могла быть здесь у Амару, этого будет маловато, но для того, чтобы пустить ее в одержимого желанием стать богом, под предлогом спасти Пайтити, и изменить мир психопата — в самый раз. Ее рука не дрожала, а прицел был как всегда точным. Сияние коснулось только его плеча, когда пуля пронзила Амару насквозь, попав прямо в левый глаз. Свет мгновенно погас. Он отпрянул назад, его руки медленно, будто все еще не желая расстаться со своими трофеями, разжались, повиснув вдоль тела безжизненным грузом, а ларец и кинжал с глухим стуком упали на землю. Лара осознала, что Амару уже не дышит, в то время как его тело еще пару мгновений стояло чуть покачиваясь на месте, а затем сначала упало на колени, а затем завалилось набок, словно марионетка, чьи нити были обрезаны. Но это было еще не все. Затмение все еще украшало небо, и если Амару не получил силу бога, ритуал все же еще нужно было закончить, чтобы прекратить природные катаклизмы. Словно в ответ на ее мысли, земля начала дрожать под ней. И в этот раз Лара была уверена, что это будет полноценное землетрясение. Возможно, даже сразу со всеми другими предсказанными стихийными бедствиями. Стоило бы выждать, чтобы проверить, если здесь наемники, но Лара даже не подумала об этом. Она покинула свое укрытие и подбежала к павшему телу Амару. На мгновение Лара замерла рядом, окинув взглядом мужчину, показавшегося вдруг таким маленьким и жалким в своей яркой одежде, с бусами и перьями на маске, и с нелепо раскинутыми в стороны конечностями. Ей даже стало его жаль. Ведь изначально у него, возможно, были добрые намерения. Амару хотел уберечь свой родной город от мира, который его бы уничтожил. Потеря брата явно его подкосила и, может, сломила. Но в своих стремлениях он пошел явно не тем путем и провалился в пучину безумия, которое привело его сюда, в место, где он хотел обрести силу, а нашел только смерть. — Тебе стоило слушать Унурату, — пробормотала Лара. — Она явно более мудрая из вас двоих. И перевел взгляд на светящийся кинжал, который начал мелко подрагивать на земле, будто сила, что в нем была, переполнила и он вот-вот просто разорвется на тысячу осколков. Сияние усиливалось, и несмотря на то, что оно болезненно резало глаза, Лара не могла отвести взгляда. Она медленно присела и, протянув руку вперед, схватилась за рукоять кинжала. Лара ощутила, как ее пальцы мгновенно опалило приятным теплом, ярче вспыхнуло сияние перед тем, как оно начало окутывать ее пальцы и поднимать выше. Было странное ощущение, будто ее окутывало одеяло, незримо отделяющее ее от реального мира и переносящее куда-то в совсем другое место, где не было места людям. У нее перехватило дыхание, когда сияние добралось до ее шеи. Тепло сменилось невыносимым жаром в ее венах, а потом весь мир вспыхнул в этом свете, и наступила темнота. Всего на мгновение. А потом Лара вдруг поняла, что все исчезло. Не было ни вершины пирамиды, ни тела Амару, ни затмения над головой. Вообще ничего не было, кроме этого густого тумана, клубящегося вокруг. Лара огляделась, пытаясь найти все же хоть какой-то ориентир, но ничего. Только молочный туман. Поколебавшись, она решила двинуться вперед, не видя смысла стоять на месте. Сначала ничего не менялось. Туман был все такой же плотный, а земля под ее ногами, единственным реальным, что не давало потерять ориентацию в пространстве. Как вдруг звенящую тишину, стоявшую в этом странное место, прорезал смех. Тихий мужской смех, который доносился будто издалека и звучал странно знакомо. Лара ощутила трепет в груди, когда направилась на этот звук, к которому присоединился еще и женский смех, а также трель детского хихиканья. Туман начал рассеиваться, чем ближе она была к источнику, тем четче начали вырисовываться силуэты сада, который был также до боли ей родным и знакомым. — …чтобы найти сокровище, хитроумная Лара Крофт должна обмануть короля!.. — услышала она звонкий девичий голос, в котором недоверчиво узнала своей собственный. Но детский. Туман совсем рассеялся, и Лара четко увидела залитый солнцем задний двор поместья, где был установлен большой комплекс с препятствием, где она когда-то так любила лазить. Сочная зеленая трава устилала землю, а под многовековым раскидистым дубом, было расстреляно одеяло и разложена еда. А чуть левее был навес, под которым стоял стол, где был расстреляна карта. Карта, над которой нависла ее юная версия с горящими от восторга и жажды приключений глазами. Лара со свистом втянула в себя воздух. Видеть себя, такую маленькую со стороны было немного… дико. Но больше всего ее повергло в шок, когда рядом с ее молодой копией появился отец. Живой, здоровый, и с глазами, полными жизни, а не тяжелый теней прошлого, среди который самой темной была гибель жены. — Обмануть? Боюсь, король не согласен, — сказал призрак Ричарда Крофта, и засмеялся вместе с этой маленькой Ларой, не обремененной потерей родителей. Лара закусила губу. — Все было не так, — пробормотала она, точно помня эту игру и то, что играла в нее одна. — Дорогие мои, вы можете замереть на секунду? — раздался еще один голос, и Лара ощутила, как к глазам подкатили слезы. Мама. Это был мамин голос, хотя в ее воспоминаниях тот уже давно потерял звук и тональность, превратившись в лишь тень того, что было на самом деле. Лара с трудом повернула голову, и не только услышала, но и увидела Амелию Крофт во плоти. Она стояла за мольбертом, с улыбкой на губах, и с кистью в руках, на которой был ее любимый золотой браслет, позвякивающий каждый раз, когда мама взмывала рукой. Ее черные волосы слабо вились, а в карих глазах сверкали веселые искринки. Лара сделала небольшой шаг назад. Это была такая прекрасная картина: она, счастливые и живые папа и мама, на пикнике во дворе их дома, незнающие забот и горе. Но это все ложью. Мама погибла до того, как она достигла того возраста, в котором была эта фальшивая Лара, а это день не был не был полон света и счастья. Именно в этот день отец погиб, и она стала круглой сиротой. …сила ларца будет тебя искушать… …не будет слабости и зла. Будь у тебя эта сила, чтобы ты сделала?.. Слова Унурату как едва слышный шепот прозвучал в ее голове, как и вопрос Амару, чтобы она сделала с силой, которая таилась в ларце и кинжале. И которая сейчас была в ее руках. Сила, с чьей помощью Лара впрямь могла вернуть родителей, могла переписать мир так, где она никогда не была сиротой и нет Троицы… Но если она будет помнить о том, каков мир был до того, всю это боль и мучения, эта красивая картинка всегда будет отдавать фальшью. Даже сейчас, смотря как ее юная версия бросилась к матери, чтобы посмотреть, что та нарисовала, Лара ощущала сладость от этой картины, но в то же время все большую неправильность. Это было не правдой. Конечно, иногда красивая иллюзия была приятнее суровой реальности, где она была сломанной потерями взрослой. Не ребенком давно, а взрослой. Взрослой, которая долгие годы жила с этим горем и болью. И начала отпускать это. Только-только начала. Она наконец смирилась со смертью отца и матери и не хотела вновь раскрывать эту рану. Их у нее было слишком много. Часть из них все еще кровоточили, и утопание в утопической иллюзии не поможет исцелиться от них всех. К тому же, за чей счет это будет? Лара не сомневалась, что за все надо платить. Особенно за то, что могла даровать такая сила, искушающая выбрать легкий путь иллюзий, а не правду. Лара сделала еще один небольшой шаг назад. — Простите, мои дорогие, но я вас уже отпустила, — прошептала она, со слезами на глазах смотря, как ее молодое «я» и родители расселись на одеяле и начала обсуждать то, куда стоит отправится по путешествовать. — И вы меня отпустите… Решительно развернувшись к туману, который все еще клубился за ее спиной, Лара пошла прочь от красивой картины, которой никогда не было.