За глазами Лары. Тень Пророка

Этого не должно было случится. Нет, сначала было все не так плохо. Пробраться в тюрьму было не так просто, но все же это было не самое сложное из того, что приходилось Ларе делать за всю свою жизнь. Даже преодолеть напавшую на Унурату хандру из-за новости, что ларец утерян, было не так трудно, как казалось, даже если глубоко внутри ее саму мучили те же чувства провала и неудачи из-за того, что спуск в сенот был бесполезным и сопряженный с совсем не нужными рисками. Более того, она получила еще одну невольно подсказку. Даже если сомневалась, что это к чему-то приведет. Но все же попыталась узнать у Унурату, что значат ее татуировки, чьи рисунки были точно такими же, как на пустом алтаре в сеноте. Что-то о алом огне Чак Чель и гробнице последнего императора Пайтити в Верхнем городе, куда они направились, когда успешно вырвались из тюрьмы. На пару мгновений они остановились в зале, где Лара слышала разговор Унурату и Домингеса, и та показала ей рисунки ритуала, который должен был возродить солнце, и рассказала, что ее всю жизнь готовили к этому. Готовили бороться с искушениями, таившимися в ларце, и иллюзиями, которые тот мог навеивать. Лара все больше убеждалась, что Домингесу и Троице нельзя касаться такой мощи. Они приведут весь мир, не только Пайтити, лишь к уничтожению в погоне за властью. По пути в гробницу, они стали свидетелями жертвоприношения, частью которого на рассвете следующего дня должна была стать Унурату. Это было ужасно и жестоко, хотя Лара и знала, что это часть культуры этого народа. Все же, приятного мало. Им пришлось пробирать сквозь толпу, жадно наблюдающую за кровавым зрелищам, и танцующими почти в каком-то диком экстазе. Будто бы они были под каким-то веществом. В этот раз она была благодарная за свой наряд Стража Змея. Унурату добыла себе такой же, оглушив ранее одного из стражников, поэтому они смогли слиться с людьми и пересечь без особых проблем заполненную площадь. А там, на входе в дверь, за которую была гробница, ей наконец понадобится пароль, добытый Эцли. Почти сразу звуки восторженной толпы смолкли, едва они оказались за тяжелой дверью, которая привела их в некий сад. Тут были искусственный водопады, экзотические растения в каменных кадках, цветы и даже лавки. Возможно, это было что-то вроде частной территорией отдыха для избранных? Гробница была спрятана рядом с головой исполинского изваяния, у чьего подножья был разбит этот сад. Ларе пришлось очень постараться, чтобы залезть на самый вверх по полированным камням, где был минимум карнизов и уступов, за которые можно были держаться. Но все же она добралась до верха. И ощутила, как землю сотрясла еще одна дрожь. Лара обреченно отметила, что она была еще сильнее, чем в прошлый раз, и длиннее по амплитуде. Землетрясение было все ближе и ей нужно было успеть осмотреть гробницу до его начала. Сама гробницы была воистину находкой для любого археолога, и она могла бы провести там не один день, рассматривая одни только фрески на стенах или богатый алтари, где до сих пор кто-то поддерживал огонь и приносил подношения, а также цветы. Но ей нужно было торопится. Лара пристально осматривала каждый угол, и была вознаграждена видом уже знакомым видом цапли и затмения на одной из стен. В какой-то момент, она начала злится на то, что не знала что именно тут искала. И был ли в этом смысл. Ларец украл миссионер и едва ли он стал бы оставлять знаки, чтобы указать будущим поколениям, куда именно он собрался переправить сокровища, украденные у необразованных дикарей, какими европейцы считали всех, кого находили на новых землях. Опускать руки было не в ее стиле, но она устала, а ощущения того, что ее насильно подгоняли, вызывало прилив горячей злости. Пинать древний алтарь было верхом непочтительности. Но накал эмоций был слишком сильный, и Лара не удержалась. Стопа и пальцы тут же вспыхнула от боли, а пораненная ранее голень, хотя уже и с виду совсем целая, заныла. От силы удара, предметы на столе покачнулись, и только ее инстинктам, выпестованные во время практики в музеях, где бывало, что пару раз смахнула с места древние хрупкие вазы, помогли ей поймать статуэтку в виде змея, высунувшего голову с навостренными клыками из чаши, едва не разбившуюся об пол. Лара намеривалась вернуть ее на алтарь, но замерла, когда невольно прочла письмена. — Сердце змея лежит в чаше, — прочла она. И все бы ничего, но это была надпись сделанная тонкой вязью над пиктограммами. На старом диалекте испанского, который был входу примерно пару сто лет назад. Но откуда такой надпись взяться здесь, на древней статуэтке, стоящей в гробнице последнего императора Пайтити? Лопес оставил ее здесь? Но зачем? И кто его сюда пустил? Неужели он был в сговоре с кем-то из Пайтити? Может быть даже с верхушкой местной власти?.. Тут Лара услышала крики, доносившиеся снаружи. Из сада, где она остаивла стоять на страже Унурату. Совсем одну и без оружия. Прямо из гробницы, из зала, где она была, был выход прямо на статую, по которой пришлось забираться вверх. Лара выбежала наружу и увидела, что сад начали заполнять сектанты. Унурату уже успела добыть лук, очевидно в бою с одним из них, и успешно отражала нападки. По крайней мере, пока. Но сектантов прибывало все больше, и Лара боялась, что не только царица в одиночку, но что даже они вдвоем не выстоят. Не вздумай. Строгий голос донесся до ее ушей как раз в тот момент, когда она сделала пару шагов назад и спрыгнула с головы статуи, прямо в искусственный водоем вокруг ее ног. Лара понимала, что это не самое лучшее ее решение. Высота была почти с трехэтажный дом, а там могло быть очень мелко, и она просто разобьется о дно. Но с другой стороны, это был самый быстрый путь, да и умереть ей ведь уже было не так просто, верно?.. Лара не разбилась. Даже не отключилась от довольно сильного удара об воду. Она с рваным вдохом вынырнула из воды, и, подплыв ближе к бортику, судорожно схватилась за него. Тело от удара ныло, но это было не смертельно. Лара уже наполовину вылезла из водоема, смутно слыша, как Унурату сначала свалила на землю одного из сектантов и ударила его ножом. И лихорадочно думала, как им выбраться отсюда и спустится к реке, где должен был ждать Иона, Учу и остальное подкрепление. Как вдруг, как гром среди ясного неба, в этом месте, где, казалось бы, Домингес запретил любой современное оружие, раздался выстрел. И вот тут пошло все совершенно неправильно. Лара только и успела поймать падающее тело Унурату, чьи глаза были широко распахнуты от шока и боли, и мягко опустить ту на землю. Она попыталась остановить кровь, быстро пропитавшую зеленую ткань, но все бесполезно. Унурату стремительно истекала кровью, и даже не имея медицинского образования, Лара точно могла сказать, что та умрет. Либо от кровопотери, либо от шока, или вовсе от внутреннего кровоизлияния. Будь они близки к цивилизации, Унурату имела бы чуть больше шансов на выживание. Но даже будь здесь целая бригада врачей и больница, полная современного оборудования, все равно они были очень малы. Ранение было сквозное, в живот, с большой потерей крови… Лара вскинула взгляд. Она инстинктивно чувствовала, что находится под прицелом того, кто выстрелил в Унурату. И ощутила короткое дежавю, когда увидела на том конце сада, около еще одного выхода, знакомые очертания мужчины в современной одежде и с винтовкой в руках. Тот же самый, что был с Домингесом тогда, в Косумели, и тот же, кто целился в нее тогда, в Палате Душ. Рурк. Их взгляды на миг пересеклись, и Лара увидела, как на его губах расцвела холодная язвительная ухмылка. Ей тут же захотелось его ударить. Или лучше выпустить пулю в лоб. Не отводя взгляда от нее, он снял с пояса рацию и с кем-то связался. Лара почти не сомневалась, что он вызвал подкрепление, чтобы разобраться уже с ней. Погоня явно начала принимать новый, более опасный оборот и вышла на новый уровень. Унурату издала рваный вдох. Лара тут же опустила взгляд, не видя смысла куда-то бежать, даже если Рурк все же захочет ее пристрелить. Вокруг было открытое пространство, и только в воде можно было укрыться. Если успеешь. Унурату тем временем стиснула ее запястье скользкими от ее же крови пальцами. Они слегка подрагивали и были холодными из-за стремительной потери крови. Даже ее смуглая кожа начала уже принимать сероватый оттенок, накладывая печать смерти на еще довольно молодое лицо царицы Пайтити, в чьих глазах все еще горела искра жизни и твердой воли. — Отдай… отдай его, Эцли, — из последних сил произнесла Унурату между короткими, хриплыми вдохами, вложив ей в ладонь медальон, который неловко сдернула с шеи. — Он мой наследник. Он возглавить Пайтити. Он еще юн, но си-силен… Лара замотала головой. — Нет, нет, нет, — забормотала она, не желая верить, что у нее на руках умрет еще один человек. Да, от ее рук умирали многие. Но это наемники, чьи хозяева желают покорить мир, завладев артефактами, которые вообще лучше держать подальше от человечества. А Унурату… Они не друзья, и даже толком не знакомы. Еще пару дней назад та взяла в плен Иону! Но перед лицом безумия Домингеса и Троицы, они уже точно стали союзниками. У них была одна цель: не дать попасть серебряному ларцу не в те руки и закончить эти природные катастрофы, что уже случились, и еще грядут. Лара одна не справится. Иона был прав, когда говорил, что она не могла отвечать за все и взваливать вину, как ответственность за все, что происходит, на себя. Это бремя слишком тяжелое, а упрямство и отрицание этого только сбивает ее с пути, не давая сосредоточится на главном. Не дает слушать тех, кто был вокруг и был готов протянуть руку помощи в ее миссии. И не только в этой. Хотя сейчас это было не важно. Сейчас Лара должна была сделать все, чтобы найти ларец и предотвратить очередную катастрофу. И в одиночку у нее впрямь не выйдет. Помимо этого, была еще и довольно эгоистичная, может, даже черствая, часть нее, которая совсем не хотела быть той, кто скажет Эцли, что его мать погибла. Хотя бы потому, что нет никаких слов, чтобы сказать это мягко. Лара была совсем ребенком, когда ей сообщили, что мама больше не вернется, что ее больше нет, но чувство опустошения, боли и детского непонимания, неверия, что ее сильная красивая мать больше не вернется к ней, не почитает с ней, не будет рисовать и что ее просто больше нет, до сих пор помнила очень ярко. Лара так ненавидела в тот миг Уинстона, который был тем, кто сказал ей о том, что Амелия Крофт покинула сей бренный мир. Бедный дворецкий не был виноват в том, что тогда, в первые дни этой потери, ее отец решил струсить, больше лелея свое горе, которое не пожелала разделить с ней, своей дочерью, и передал свою задачу ему. Задачу разрушить ее маленький еще тогда такой невинный и прекрасный мир, где все было хорошо и светло. Где родители были бессмертны, а самые страшные вещи и опасные приключения жили лишь на страницах книг. Конечно, Эцли был старше, чем она тогда, но он все еще маленький мальчик. И Лара не хотела быть объектом его гнева и причиной горьких слез. Мысль о том, чтобы разбить мальчику сердце новостью, что теперь он сирота, заставляла кровь в ее жилах превращаться в кислоту, болезненно обжигающей и разъедающей плоть, а кислород испаряться из легких. Она знала, что несет смерть всем, кого знает, но ей почти никогда не приходилось сообщать об этом родственникам погибших от ее рук людей. Лара даже почти не помнила, как о смерти Якова узнала Софья. Она ей сказала? Плакала ли та? Была в ужасе? Переполнена горем?.. Жжение стало сильнее. Лара пораженно застыла, когда поняла, что это, казалось бы, фантомное ощущение огня в венах было не совсем таковым. Боль была более чем реальная, и она нарастала вместе со странным чувством внутри. Как будто в ней расцветала, распуская лепестки, незримая сила, которая была куда больше и мощнее, чем ее хрупкое тело. Лара ощутила, как у нее в ушах застучала кровь, участилось дыхание. Ее неуклонно начал накрывать приступ паники, поскольку это чувство было таким пугающим и причиняло все больше дискомфорта. Казалось, еще немного, и это жуткое неконтролируемое нечто разорвет ее просто изнутри!.. Расслабься. Дыши. Нежный шепот едва смог пробиться сквозь шум в ее ушах, но даже его было достаточно, чтобы он помог ей вернуть какую часть своего самообладания. И наконец заметить, что ее руки, трясущиеся, но все еще зажимающие раны Унурату, слабо светились нежно-голубым светом. Точнее, светились ее вены. От кончиков пальцев и с каждой секундой поднимаясь все выше: по предплечьям, сгибу локтя и подбираясь к плечам. Источник. Лара почти не сомневалась, что было были его силы, чья часть теперь жила в ее плоти и затаилась в костях. Но если прежде она ее либо не ощущала, либо как в прошлые разы просто исцеляла, то сейчас казалось, что та хотела ее уничтожить. Сжечь и разрушить свой последний живой сосуд, в котором обитала после уничтожения кристалла. Это не так, Лара. Она не здесь не для того, чтобы уничтожить тебя. Ты призвала силы Источника, подсознательно желая исцелить эту женщину. Но их слишком мало, а ты слишком боишься… Она облизала губы, изо всех сил стараясь сосредоточится на голосе, а не на свой панике и растерянности. Не на хриплом рваном дыхании Унурату, и не на ее горячей крови, пачкающей ее руки и колени. И уж точно не на силе, обжигающей ее вены. Силе, которую, кажется, сама призвала ради исцеления опальной царицы. Но явно не контролировала и не понимала, как это сделать.Лара помнила, как это делал Яков и его руки точно не светились. У него все выходило легко и просто. Всего лишь касание его мозолистых широких теплых ладоней, и хрипловатый шепот молитв об исцелении на древнегреческом… Вера в Бога и молитвы — это мой способ направить эту силу, к котором я привык и приспособился. Но ты должна найти свой путь. И для начала ты должна просто расслабиться и направить их в рану, а не давать им разрушать тебя, слышишь?.. Закрой глаза и сосредоточься. Лара хотела закричать, что она не может. Боль нарастала, как и паника, и ее едва восстановившийся хрупкий самоконтроль грозился вновь разлететься вдребезги. Но, стиснув зубы, прикрыла глаза и попыталась впрямь сосредоточиться, как велел ей спокойный голос Якова, способный заглушить любой страх, и заставлял к нему прислушиваться. Жизнь покидала Унурату, они буквально все еще были под прицелом, земля все чаще сотрясалась от дрожи, а ларец был от них все еще далек. Не было времени на панику. Нужно было действовать, и как можно скорее. Трудно было сосредоточится, да еще в таком нестабильном состояние и обстановке на чем-то, чего ты не видишь, и не знаешь, откуда именно оно исходит. Впрочем, Лара вполне ясно могла ощущать раскаленную добела боль, распирание в венах, грозящихся лопнуть, и сосредоточилась именно на ней. И попыталась направить ее. Так она часто делала со своими эмоциями, которые мысленно отодвигала на задворки сознания. Или представляла, как запирала в ящик на сотни замков и выбрасывала ключи. Только сейчас Лара не пыталась запереть ту в себе. А как тяжелый валун толкать ее из себя, по своим венам, прямо в сквозное ранение Унурату, и представляя при этом, как растворяется кровь, заполняющая той живот, как небольшое, но столь опасное отверстие навылет застегивается, мышцы срастаются, а поврежденные органы принимают изначальный облик. Она не уверена, что помогло. Но давление и жжение в ее венах стало снижаться, как градусы в быстро остывающей воде, и дышать становилось все легче. Лара смутно услышала, как Унурату сделала глубокий вздох, вместо коротких рваных, которые вырывались из ее груди до сего мига, и ощутила, как паника, злость и беспомощность сменились триумфом. Даже эйфорией, похожей на ту, когда она смогла спасти Сэмми и они убрались с Яматая. У нее закружилась голова от этого чувства, и на миг Лара вовсе забыла, где была, что делала, и что вокруг были враги, готовые в любой момент убить ее. …остановись. Но как она могла? Лара была полностью сосредоточена на исцелении Унурату, хотя краем сознания отмечала, что с ней что-то не так. Вместо боли ею овладела легкость, а эйфория все больше походила на ту, что овладевала человеком при потере большого количества крови. Понимала, что сознание становилось все более рассеянным, по губам потекло что-то горячие и имеющие привкус металла, а трясутся уже не только ее руки. Ее всю сотрясала дрожь и навалилась слабость, но она не могла сейчас остановится. Значительная часть нее настолько отчаянно желала спасти хоть кого-то, вместо того чтобы оборвать чью-то жизнь или принести очередную трагедию к чужому поргу, что Лара не хотела слушать ни внутренний голос, ни голос Якова, оба из которых одинаково настойчиво говорили ей, чтобы она прекратила. Что сил Источника в ней не так много, как когда-либо было в Бессмертных или же Бессмертном Пророке, который подобную рану уже смог бы исцелить. Что еще немного и она не только не поможет Унурату, но и сама станет бесполезна против сектантов, который направлялись сюда. Может быть, даже умрет, и в этот раз уже не случится чудо. Но Лара... ...не могла остановится.