За глазами Лары. Тень Пророка

Ей позволили увидеться с Ионой. Он был цел и невредим, если не считая шишку на виске. Иона был не очень доволен ролью пленника, но твердо заверил ее, что если так надо для дела, то он готов потерпеть. Он быстро обнял ее и тихо велел быть осторожной, весело добавив, что уж ему-то общий язык с местными найти будет проще, чем такой буке, как она. Лара фыркнула, ощущая себя странно успокоенно после того, как услышала, что Иона вновь шутит. Она твердо заверила его, что постарается управиться как можно скорее и вернется за ним. После чего, Лара переоделась одежду, которую ей дала Унурату, как наконец представилась незнакомка, взявшая ее друга в плен. Ее она приняла, но хотела отказать от тяжелых украшений, но это могло сойти за оскорбление, поэтому все же приняла их, и накинула на голову на манер капюшоном синие полотно, чтобы скрыть не только лицо, но и частично оголенные руки. Чтобы скрыть ее очевидно слишком светлую кожу, лишенную татуировок. Это были слова Унурату, и Лара не могла с ними не согласится. Она не хотела, чтобы на нее было направленный любопытные взгляды местных, для которых она была все равно что диковинный зверь. Полностью от своей одежды она не отказалась, оставив при себе совместив плотные брюки из мягкой кожи и верхнюю часть одеяния, выкрашенную в синий цвет. Полотно, заменяющие ей маскировку, было достаточно длинным, чтобы под ним можно было скрыть ее слишком современное снаряжение и оружие. После переодевания в соседней от того места, где она проснулась, пещере, Унурату и ее сын, Эцли, повели ее на выход. И вот тогда Лара впервые увидела сам Пайтити. Это была совсем не деревня, как та, где она встретила Эцли и того сектанта. Это был именно целый город, спрятанный в ущелье. Часть города была на скалах, в то время как над другой частью нависали целые плато. Эти две части разделал река в низине, через которые были перекинуты каменные мостики. Дома здесь были преимущественно с соломенными крышами и стенами, чем-то побеленные. Из труб валили дым, с возвышенности, куда выходил вход из пещер, Лара видела что-то вроде рынка, и ступенчатых поля, где копошились люди. Этот город дышал жизнью. И совсем не выглядел как какая-то вымирающая деревушка. Это была цивилизация инков во всем своем великолепии, существующая вне времени и современного мира. Поразительный уголок живой истории, все еще сохранившийся несмотря на близость своих куда более смешавшихся с другими расами родственников, заводов и деревень, достаточно развитых, чтобы даже там уже были все блага большого мира. Это было удивительно. Почти так же, как когда она впервые увидела жителей долины в Сибири, хотя те и были куда более продвинутыми по цивилизационной лестнице даже после того, как Китеж оказался подо льдом. Впрочем, когда эти люди явно сталкивались с людьми за пределами своего города. Откуда-то же Унурату знает старую версию испанского, на котором с ней говорила, и совсем не пришла в ужас от белой женщины, заявившейся на порог ее дома. Даже ее оружие, тщательно спрятанное под одеждой, как снаряжение, вызвало только поднятую бровь, но не более того. Возможно, все же Троица не проникла тайком сюда, а вошла очень даже явно. Но спрашивать об этом Лара не стала. Жизнь Ионы была на кону. К тому же, ей нужно было опередить Троицы, почему бы они не медлили раньше, и найти ларец. А не заниматься исследованием этого скрытого мира и того, как близко они соприкасались с цивилизацией ранее. А жаль. Исследователь в ней, хотя и давно затихший, потерявший искру, не был все же полностью мертв и сожалел, что у нее нет на это времени. Так же, как и о том, что Лара так и не смогла толком познать жизнь тех, кто жил в Геотермальной долине. Впрочем, у нее была возможность вернутся, Софья была тверда в том, что для нее двери всегда открыты, но она ее не хотела воспользоваться. Слишком много боли и непрощенных воспоминаний могли вызвать те места, дома и люди. Особенно Софья, чья вина была только в том, что у нее были глаза отца. Глаза, в который было так трудно смотреть, не глотая при этом слезы. — …нам придется быть осторожным, когда мы войти в город, — произнесла Унурату, когда они начали спускаться по ступенькам, и отходя от едва заметного за ползучими растениями входа в пещеру, которая явно была секретным местом. — Не только ты явно быстро будешь заметна, так как тайны здесь не хранить долго. Я — законная царица Пайтити, и секте Кукулькана я как кость в горле. Они изгнать меня из Верхнего города и теперь я прятаться здесь, среди верных мне людей, ища способ вернуть то, что принадлежать мне по праву. Мы обе можем попасться, так что нужно проявлять максимум осторожность, когда мы оказаться на рынке. Лара едва заметно нахмурилась. Она совсем не ожидала, что окажется не просто в скрытом городе, куда просочилась Троица, и, отчего-то вместо активных действия, затаилась. А в городе, где явно назревала, или уже была в холодном режиме, гражданская война. Это может все усложнить в ее поисках еще больше, чем то было. И навеивало слишком знакомое чувство дежавю. Помнится, когда она в прошлый раз набрела на затерянные цивилизации, то оказывалась в самом центре военных действий. Но сейчас Лара хотела этого избежать. И еще меньше хотела знакомится и проникаться хоть к кому-то здесь какими-либо чувствами, которые не причинят ничего, кроме очередной боли. Шепот и взгляды впрямь начали следовать за ней еще до того, как они закончили спускаться по лестнице. Что-то она могла разобрать, а что-то нет. Все же кечуа был сложным языком, и не все его аспекты ей поддавались. К тому же, некоторые из жителей говорили на других диалектах. Мамоа, и юкатекском. Некоторые Лара даже не могла идентифицировать. А вообще это было так странно. Как эти люди свободно общались на давно мертвых и не до конца изученных в цивилизованном мире языках, и прекрасно понимали друг друга, даже если один человек говорил на одном диалекте, а другой на другом. Хотя Унурату говорила с сыном, пока они спускались только на этой устаревшей версии испанского. Может быть, это было частью образования для высшего класса, который мог знать поболее о мира за пределами этого города? И хотели быть готовыми на тот случай, если придется столкнуться с людьми большого мира?.. Когда спуск закончился и они пересекли мост через реку, Лара невольно подобралась, словно ощущая, что покинула относительно безопасную территорию, и оказалась на территории врага. Она ниже натянула полотно на лицо, чтобы скрыть его и немного наклонила голову. При этом ее взгляд внимательно осматривался вокруг, а уши пытались уловить любой звук. Невольно она прислушалась и к тому, о чем говорили Унурату и ее сын, Эцли. Что-то об его отце, который явно был мертв, и о том, что охрана была усилена из-за бурь. Лара старалась сильно не прислушиваться, не желая выглядеть слишком любопытной. Она отнюдь не забывала, что Унурату, по сути, держала Иону в плену и не была союзником. Ей просто нужно, чтобы та провела ее через город, и указала место, которым на карте обозначал серебряный глаз. Вот и все. Они не вошли в сам рынок, а прошли мимо. Лара с интересом окинула взглядом площадь, где толпились люди, их наряды, и столы с товарами. До ее носа доносился запах крови, из-за разделываемых на одном из столов туш животных, рыбы, специя, который раньше не ощущала, и какой-то натуральной краски. Лара хотела присмотреться внимательнее, подойти чуть ближе к жилищам из темного камня с золотыми тиснениями, которые были расположены рядом с рынком, но ее отвлекли голоса. Она повернула голову и увидела еще одну лестницу, ведущую на возвышение, где была другая часть города. Там столпился народ и о чем-то взволнованно переговаривался. Точнее, там было две разделенные компании, которая стояла друг напротив друга и спорила. Лара покосилась на Унурату, и увидела, что та нахмурилась и выглядела весьма мрачно. — Что там происходит? — тихо просила она, наклонившись ближе к своей сопровождающей. Унурату нахмурилась еще сильнее. — Сектанты, — поджала губы она. — Они ждут явления «божества». На миг Унурату замолкла. — В годину бедствий, — с ноткой неохоты начала пояснять она. — Бога Кукулькана приносят в жертву, спасая солнце. Иначе мир погибнет. Лара удивленно вскинула бровь, и могла поклясться, что услышала тихий скептичный смешок над своим ухом. Оборачиваться она не стала, понимая, что все равно там никого не увидит и вместо этого сосредоточилась на Унурату. — Бога разве можно принести в жертву? Он же… Бог? — недоверчиво спросила она. Унурату едва заметно кивнула. — Это должна была сделать я, — твердо и уверенно произнесла она. — Но их глава… И кивнула на толпу. — …займет мое место, — мрачно продолжила Унурату и угол губ ее дернулся. — Хочет сам стать богом. Он верит, что сможет переделать мир и создать рай на земле. …это ключ и ларец имеют силу, способную переделать мир!.. Это фраза невольно сплыла в ее голову, и Лара понадобилось мгновение, чтобы понять, кто ее ей сказал. Домингес. Именно это он произнес, когда забрал у нее кинжал. Произнес с абсолютной верой и даже маниакальностью, явно истово веря в то, что произносил. Как настоящий фанатик. — Эти слова… Я уже их слышала, — пробормотала Лара, и тут Эцли воскликнул, что он идет. Не было сомнений, что тот говорил об этом таинственном главе секты, разделивший город на две фракции. Толпа немного разошлась и Лара впервые поняла, что они стояли, загораживая ворота, которые вели на широкий мост. Его было почти не видно из-за того, как низко по лестнице она стояла, поэтому не сразу его заметила. Тем временем из ворот вышли четверо мужчин лишь в традиционных набедренных повязках, несущих носилки, где был установлено что-то вроде трона, на котором восседала фигура в зеленой одежде, похожей на ту, что была на воине, на чьем поясе она видела эмблему Троицы, хотя маска была куда более богатая, тисненая золотом и более яркими перьями: красными и зелеными. Помимо этого на нем был пояс, браслеты и тяжелые украшения на шее. Лара невольно сделала пару шагов вперед, поднявшись по ступенькам выше. Она прищурилась, понимая, что фигура этого человека, его темные глаза в прорезях маски, все это было ей знакомо. Это был тот, о ком только что думала. Тот, кто все же кажется не был просто наемным рабочим для Троицы, а был частью ее. Очень важной частью. Той, что скорее всего и тормозила все это время Троицу, проводя бесполезные раскопки в других местах. Возможно даже выжидая, чтобы захватить власть здесь и начал действовать, когда достиг ее пика. Тот, кто посмел ее обвинить в начале бедствия, которые сам собирался начать, чтобы завладеть некой божественной силой. — Доктор Домингес… — выдохнула Лара вслух. Едва это имя слетело с ее губ, мужчины, несущие носилки, замерли, а Домингес покровительственно вскинул руки. — Узрите! — высокопарно воскликнул он и народ мгновенно смолк. — Символ нашего единства и спасения!.. И торжествующе вскинул знакомый кинжал. Тот самый, что Лара добыла в подземном храме и чье явление миру положило начало апокалипсису. В ее душе вновь закипело негодование из-за того, что он посмел попытаться внемлить вину за потом, бурю и все то, что еще только грядет, а сам сейчас при этом выставляя себя как спасителя. Точно также, как и тогда. Хотя сам охотился за этим же кинжалом! И знал, что будет, в отличии от нее, если его снять с платформы. — Скоро наши мечты о мире и спокойствии осуществляться! — продолжил он. Какой лжец. Лара скрипнула зубами от столь явного лицемерия. Домингес в открытую смел лгать людям, которым задурил голову. Лгать о том, что вот он такой спаситель. Хотя если бы Лара не сунула свой нос в Косумель и не нашла храм, он был бы тем, кто начал бы серию бедствий. Впрочем, она знала подобный тип людей. Они бы и это выставили необходимой жертвой ради высшего блага. Константин делал также. Только его целью было вылечить сестру, которая обвела его вокруг пальца, и уверенность, что он был спасителем не только для Анны, но и для всего человечества. — Они уже называют его Кукульканом, — тихо выдохнула Унурату, тоже поднявшись по лестнице выше и замерев рядом с Ларой. — Но его настоящее имя Амару. Он родился здесь, но… Вырастили его и изменили чужаки. Это явный был намек на людей из современного мира. На людей Лары, которым те были в глазах местных, как и она сама. Она была удивлена тем, что Домингес оказалась отсюда, что впрочем поясняло, как ему удалось так легко втереться в доверие к местным, и ей было интересно, как он попал к людям за пределами города. И почему вернулся. Своим некогда соплеменникам хотел помочь? Но чем? Зажечь огонь вражды между одним народом? Желая впрямь стать каким-то богом? Или же стать «богом» для смертных, своих менее образованных соплеменников, которым будет дурить голову и упиваться тем, что они ему поклоняются?.. — Народ в него верит, — с оттенком печали добавила Унурату, вырвав ее из размышлений. — А ты? — спросила Лара, видя в глазах опальной царицы некую горечь и сожаление, направленные в сторону Домингеса. Как будто она знала его куда ближе, чем просто лидера культа, изгнавшего с трона, который ей принадлежала. Унурату пару минут молчала, прежде чем все же ответила. — Мой покойный муж, — начала она. — Сайри… Они с Амару были братьями. Им по разному виделось будущее Пайтити. Лара удивленно вскинула бровь, когда получила подтверждение, что Унурату не только знала Амару-Домингеса. Она была его родственницей через мужа и сына, надо полагать. Его кровного племянника. — Когда Сайри умер, Амару посвятил себя секте, — продолжила Унурату, чей взгляд на миг стал далек. — Мой муж был добрый. Даже слишком. А Амару… Он уперт. И узколоб. Для него есть только его мнение и суждение. Все остальное — ересь. Я точно знаю, что всех тех, кто не согласен с ним… Никто из них не увидит этого «рая», который он тут всем сулит. В этом не было сомнений. — Нам нужно найти ларец, — твердо сказала Лара. — Он не должен его получить. Унурату медленно кивнула. — Верно, — сказала она. — Нам нужно найти его. И может Амур поймет, что есть еще разум и любовь. Лара ощутила укол печали и сочувствия, когда уловила искренность, даже надежду, в голосе Унурату. Видимо, несмотря не на что, она все еще видела члена семьи в Домингесе, и не хотела причинять ему вред, даже чтобы спасти свой город и народ. Дальнейший разговор пришлось прервать. Один из мужчин в толпе, которого явно знала Унурату, чуть в открытую не напал на Домингсе, чьи носилки уже развернули, чтобы тот вернулся за ворота, где, кажется, был тот самый Верхний город. Унурату остановила его, а потом отправила прочь Лару и Эцли, когда охрана из числа сектантов, направилась к ним. Ее не нужно было просить дважды. Лара быстро проскользнула мимо домов левее моста, ведущего в более богатую часть города, и последовала за мальчиком, петляя по многочисленным лестницам, ведущим вверх. Верх и верх, пока Эцли не привел ее к тому, что могло быть только храмом, вырезанном прямо в скале. Лара видела на его стенах прекрасные тисненые фрески и отметила монументы, испещренные письменами перед храмом и неподалеку от него. Ей хотелось их осмотреть ближе, но здесь было много народу, не говоря уже о том, что по пути сюда она дважды замечала охранников из секты, облаченных в темный вариант одежды Домингеса и того воина в зеленом. Нужно было торопится. Пока Домингес, Амару, ее не опередил и не заполучил ларец в свои жадные руки, которыми он желал перебрать не только власть смертных в этом городе, но хотел замахнуться на приобретение божественной власти.