Заключённый.

Дима стоит голый под струями воды на утреннем душе. Он уже помылся и спокойно теперь вытирается полотенцем. Вот только мысли его сейчас заняты другим. А именно недавнем разговором с Катей. Позов понимает, что скорее всего сейчас у неё дома не всё гладко. Вернее, совсем не гладко. Девушка прямым текстом сказала, что они с Максимом всё время ругаются, а ребёнок всё слышит. В таком маленьком возрасте она может и не понимает, что происходит в семье, но всё равно, что-то в памяти у неё отложится. И это не что-то хорошее. Поз волнуется за дочку очень сильно. Он карает себя за то, что не может выйти из тюрьмы и забрать её к себе, чтобы уберечь от всего. И плевать, что скажут другие. Главное, что он наверстает упущенные четыре года её жизни, когда мужчина не знал о её существовании. В этот момент, он слышит, как в душевую кто-то заходит. Он не обратил на это внимание, потому что душевая одна, на тысячи заключённых и совсем неудивительно, что кто-то мог зайти. Однако любопытство всё равно взяло вверх и мужчина всё же проверил, кто там. Но лучше бы он этого не делал, потому что человек, которого он увидел, заставил мурашки пробежать по коже. Илья Макаров. Сейчас он стоит напротив него и внимательно осматривает. Позов живо завязал полотенце на бёдрах, чтобы не быть перед ним совсем голым. — Тебя уже выпустили из изолятора? — не смотря на него, абсолютно спокойным голосом спрашивает Дима, подходя к своим вещам. Илья в секунду оказывается перед ним, от чего мужчина его сразу даже не заметил, так как стоял к нему спиной. В душевой практически людей не осталось, так как Поз слишком долго обдумывал свои мысли о дочке, из-за чего теперь он понимает, что стоит с Макаровым один на один. Он поворачивается к нему лицом, делая вид, что ему безразлично на то, что они остались наедине. — Да, меня выпустили уже, — говорит Илья и почему-то улыбается. Диме кажется его поведение странным. Хотя, он и раньше странный был, но сейчас как-то особенно это заметно и как-будто в глаза бросается. — С чего это вдруг? — всё ещё пытается спокойно говорить он, даже не пытаясь отходить ещё дальше назад. Хотя, наверное, стоило бы. Стоило бы вообще уйти. — Мой срок закончился, — заявил Макар, улыбаясь. — Или ты хотел, чтобы я посидел в изоляторе подольше? — он будто издевается. Пытается завести разговор и не дать Позову его закончить, задавая тупые вопросы. — Мне вообще нет никакого дела до того, сколько ты будешь в изоляторе сидеть, — раздраженно проговаривает Дима, сжимая губы в тонкую линию. Он прекрасно понимает, что Илья хочет его разозлить, поэтому старается просто не реагировать на его слова и тихо выдыхает. Ему не приятно с ним разговаривать, хоть он этого и не показывает. — Как дела у вас с Серёжей? — резко переводит тему Макар, как-будто ему правда интересно. Позов замирает, он сразу понимает, что Илья с этим к нему подошёл специально. Дима знает, что они с Серёжей терпеть друг друга не могут. Но зачем он это спрашивает, он не знает. Однако его вопросы вызывают странные и тревожные ощущения. — Что с ним? У нас всё в порядке, — отстранённо говорит Поз, пытаясь вообще не говорить на эту тему с ним. Мужчине хочется уйти отсюда, потому что обстановка накаляется, но ноги будто его не слушают и стоят на одном месте. Одежда так и осталась на скамейке, небрежно лежа. — Да? Прям всё-всё? Не ссоритесь? — снова задаёт странные вопросы Илья, подходя медленно ближе. Позов делает маленький шажок назад, чтобы расстояние между ними снова было комфортным. Или хотя бы безопасным. Он нервно сглатывает, ничего не понимая. — Мы что с тобой сейчас обсуждать мои отношения будем? — Ты же помнишь, почему я попал в изолятор? — перепрыгивает слишком резко с темы на тему Макаров, а Дима за ним не успевает, поднимая брови. — Я попал туда из-за тебя, — от этих слов, лицо Позова сразу стало крайне серьёзным. Он прекрасно помнит, почему Илью отправили в изолятор. Всё из-за того дурацкого телефона. Из-за него все чуть не попали в изолятор. — Да, и что? — Я попал на наделю в изолятор из-за того телефона. А потом на меня надели микрофон и заставили узнать у твоего парня, где вы взяли его. И из-за того, что Серёжа это понял, я просидел ещё две недели, потому что ничего не узнал, — Макар подошёл к нему ещё ближе и теперь Позов наконец-то понял, что происходит с ним. Его зрачки подозрительно большие и это сильно бросается в глаза. Когда он стоял за несколько шагов от Димы, он этого не заметил, но теперь можно объяснить то, почему тот так странно себя ведёт. Он смотрит на Макарова пару секунд, а потом всё сразу становится на места. Ему не нужно никаких слов, достаточно просто на него посмотреть пару секунд, чтобы понять, что он сейчас под чем-то. — Что ты принял? — спросил он, на что Макаров улыбается, понимая, что тот догадался, что мужчина под таблетками, но отвечать на вопрос не стал. — Я знаю, что вы с Серёжей ругались из-за меня, — Макар резко хватает Диму за руку, притягивая к себе. От неожиданности, Дима чуть ли не спотыкается, а потом тянется отодрать от себя руку Макарова, желательно с корнем. — Отпусти меня! — грубо говорит он и пытается вырваться, но мужчина не собирается его отпускать. — Ты же знаешь, что ты мне нравишься, — проговаривает Макар, всё притягивая и притягивая его к себе, как-будто пытается вдавить его в себя. Диму охватил страх. В мыслях тут же всплыл тот самый спортзал в старой тюрьме, та самая бита, которой он получил по голове и те неприятные и больные ощущения, перед отключкой. Хуже всего то, что раньше об этом так сильно Позов не вспоминал, но сейчас, смотря на обдолбанного чем-то Макарова, всё резко полезло в голову, не давая забыть ни один из плохих моментов. Ему правда стало страшно. Такое чувство, будто сейчас ему не двадцать восемь, а восемь. Будто он маленький мальчик, которого схватил за руку педофил и потащил в кусты. Позов продавал наркоту и таблетки какое-то время, из-за чего много раз видел то, как люди себя чувствуют и ведут под веществами. И это страшнее всего, потому что некоторые могут не помнить того, что делали под этим делом. А если учитывать то, что Поз не знает, что принял Илья, ожидать от него можно всё, что угодно. Дима прекрасно помнит, как много раз ему говорил Макаров о том, что он ему нравится. Особенно после изнасилования, это было очень заметно по нему, если вспомнить его «особенное» отношение к нему в старой тюрьме, когда тот был ещё надзирателем. — Каждый день в изоляторе я думал о тебе. Каждую секундочку вспоминал, — прижимая того к стене, говорит Макаров. Позова так сковал страх, из-за чего он просто пялится на него, а ноги будто приросли к полу, не давая убежать. Он стоит всё ещё с белым полотенцем на бёдрах, которое не сильно то его и спасает. Он смотрит на него и ему трудно вдохнуть воздух. Макар нависает над ним, буквально вжимая его в стену, от этого тело Позова напряжено, как струна. Он не может ни двинуться, ни отвернуться. Он просто стоит перед ним и смотрит в расширенные зрачки Макарова, пытаясь то ли что-то в них прочитать, то ли загипнотизировать. — Я даже забыл какого это, держать кого-то в своих руках, — шепчет он ему на ушко и сжимает Позова крепче, утыкаясь носом в его висок. Он ведет носом ниже, вдоль шеи, вдыхая чужой запах кожи. Тело подрагивает, а Позов тяжело сглатывает комок, что образовался в горле. Шею начинает покалывать от прикосновений носа Макарова, а от его горячего дыхания, по телу пробегает волна неприятных мурашек. Но руки так и не пытаются даже оттолкнуть чужое тело от себя. Не пытаются как-то противостоять. Будто бы невидимые силы вдруг сковали верёвками всё тело Димы, не давая двинуться и сопротивляться. — Почему голова перемотана? — вдруг спрашивает Макар, поглаживая гибс на макушке рукой. Скорее всего он заметил гипс с самого начала, но он его не интересовал до этого так сильно. Однако этот вопрос будто вывел Поза из транса и он наконец-то поднял руки, кладя их на чужие плечи и пытаясь оттолкнуть. Но тело перед ним весит почти в два раза больше, чем он сам и чисто физически, он не может его потянуть. — Не твоё дело! Отпустил меня, быстро! — Я знаю, почему она перемотана. Это Матвиенко, сука, тебя бил. Эта тварь любит пользоваться тем, что ты слабее него. Наверняка приревновал тебя к кому-то и решил показать, что ты его собственность. Ненавижу этого пидора, — шипит Макаров, злясь, сильнее сжимая руки на поясе Димы. Позов понимает, что сейчас тот надумывает себе очень многое, так как мозг под таблетками работает намного быстрее, и будет вымещать свою злость на нём. — Ты такого не достоин. Тебе нужна любовь, — говорит, улыбаясь, Макар, резко поцеловав его в шею. — Ласка, — руки спускаются вниз по спине, к полотенцу. — Нежность, — языком проходится опять по шее, доходя до губ. Диму снова словно связали верёвкой. Будто в шоке стоит и не может ему помешать трогать себя. — Я смогу дать тебе то, что Серёжа не смог, — смотря прямо в глаза, говорит Макар и только его губы лишь кончиками докасаются до чужих, как между ног пролетел больной удар. Поз резко ударил его в пах, от чего Илья моментально скрутился, хватаясь за больное место. За секунду, Дима схватил свою форму, на ходу одеваясь и вылетая из душевой. Он не знает, что с ним происходило в тот момент, когда к нему приставал Илья. То ли страх, то ли шок или же всё вместе. Он не понял, что это было. Но хуже всего то, что он среагировал очень поздно. Он дал тому себя трогать и целовать. Дал тому то, что он хочет. И это очень плохо.

***

Арсений заходит в камеру, где сразу же видит Антона, сидевшего на кровати. Арс знает, что перегнул палку в душевой. Он был слишком зол от слов Серёжи и от загонов парня, поэтому и вспылил. Хотя раньше его никогда не беспокоили чужие чувства. Вообще ни чьи. Арс сел рядом с ним, не зная, что говорить. Антон же сидел со скрещенными на груди руками и держал голову чуть опущенной вниз. Он не смотрел на него. Мужчина знает, что он злится на него. Арс бы тоже за такое злился. Но и Антон явно и испугался в тот момент, из-за поступка с заточкой, поэтому не может даже в глаза ему смотреть. — Знаешь, Антон, я всегда был хреновым человеком. Я не видел того, как живут другие, обычные семьи. Я не знал, какого это, иметь полноценную семью, где есть мать и отец. Поэтому и выросло из меня дерьмо собачье, — начинает говорить Арсений, смотря куда-то между кроватями, напротив них. Парень всё ещё не смотрел на него, но слушал слова, что тот говорит. — Я никогда не просил ни у кого жалости или сожаления. Я всегда делал то, что хочу и мне было плевать на других людей. Мне было плевать на их чувства, на то, какое у них здоровье или состояние. Я не думал о том, что могу их обидеть или ранить, потому что мне было посрать, — спокойно продолжает Попов, всё так же смотря в одну точку. — И ни один заключенный в тюрьме не получал столько внимания от меня, сколько получаешь ты. И я не знаю, почему. — И что это значит? — всё же повернулся Антон, вжимаясь своей макушкой сильнее в стену. Он услышал последнее предложение про внимание, не понимаю, зачем он это говорит. — Наверное мне стоило убить тебя в самый первый день, — смотрит прямо в зелёные, будто пытается в них найти ответ на свой самый главный вопрос. Почему же они так притягивают к себе внимание? Почему Арсений не хочет, чтобы те закрылись навсегда? — А почему же не убил? — задаёт вопрос Шастун, но ответ на него Попов ищет уже очень давно. — Пожалел, — врёт он, отвернувшись от него. У мужчины никогда даже в мыслях не было трогать этого парня. Он конечно и был бесячий, но не до такой степени. Арс лишь играл с ним. Ему нравилось видеть страх в зелёных глазах, которые всеми силами это скрывали. Ему нравилось слышать от него «я справлюсь сам», а после глаза, наполненные слезами и просящие помощи. Ему нравилось осознавать, что Антон слабее. Но это всё было раньше. До того момента, когда Арс начал понимать, что... он волнуется за него.. Играл мужчина со многими заключенными. И спал со многими. Но ни одному Попов не помогал так, как Антону. — Пожалел? — удивляется Антон, подняв брови. — Арсений, ты не дал мне даже попасть в твою камеру. Ты, вместе с Серёжей, начали угрожать, что мне будет «плохо», если я останусь. Ты накачал меня наркотой и отправил мои фотки, когда я лежал с передозом и умирал, моей маме. Ты хотел отрезать мне член. — Но не убил же, — отвечает на это Арс, будто в этом нет ничего такого, немного того перебивая, прекрасно зная, что он много чего ещё может сказать. — А ну да. Спасибо большое, ты такой добрый, — саркастично отвечает парень. — По крайней мере я много раз спас твою жопу от изнасилования. — Да брось. Ты даже в этом мог найти свою выгоду. Тебе плевать на всех, кроме себя, — закатывает глаза Антон. Его раздражает то, что мужчина оправдывает свои ужасные поступки. — Было плевать. За все свои двенадцать лет, я ни разу никого не пожалел. Заточка, что всегда со мной, уже одиннадцатая по счёту и какая застряла в чьей шее, уже не помню, — Антон посмотрел прямо в его глаза, удивляясь такому откровению. В голове стали появляться картинки, как десять заточек втыкаются в шеи людей. Зрелище не из приятный и он быстро выкинул это из головы. — И я, типа, особенный что ли? — не понимает парень, нахмурившись. — Или что, мне нужно сказать тебе спасибо, что ты не воткнул ту, что сейчас с тобой, мне в шею? — Я не знаю, как это объяснить, — вдруг перебивает Арс. — Я не отрицаю, что тоже здорово тебя потаскал за всё это время, но объяснить то, почему я это делать перестал — не могу. Ты залез мне в бошку и не вылезаешь оттуда. Словно, от тебя зависит моя жизнь и это чувство заставляет меня помогать тебе. «Ты сел этому парню на шею и крутишь его телом в разные стороны, как тебе удобно. А потом, как только тебе это дело надоест, ты избавишься от него, как и от всех остальных.» Вдруг резко в памяти прозвучали слова Серёжи. А вдруг это правда? Вдруг Попов и правда просто играется с ним? Вдруг всё зашло настолько далеко, что Арс уже не может понять, что делает. — Но почему-то у меня в бошке ты не застрял, — отвечает Антон, явно не понимая его слов. — Думаешь мне это нравится? Ты был очень бесячий в первые дни. И мне хотелось тебя задушить каждый день всё больше и больше. И твой этот характер ебливый, — вспоминает мужчина, почему-то улыбаясь. — Никогда меня не слушал и всегда получал, — на это Антон закатывает глаза, хоть и понимает, что тот прав. — Я никогда не делал и не буду делать так, как хотят другие. Нахера жить так, как от тебя ждут, слушая приказы, как покорная собачка? — Значит ты специально старался никому не понравиться, чтобы к тебе не лезли? — Да. — Хреново у тебя получалось. Обращали на тебя внимание абсолютно все, — говорит Арс, на что парень к нему повернулся и посмотрел в глаза. — Мне даже пришлось тебя с собой на побеге забрать, чтобы ты не пошёл жаловаться. Я тебя знаю. — Значит вот за что ты меня так ненавидишь? Я понял, — говорит Шастун, кивая головой. — Ну хотя бы теперь буду знать, чем вызываю ненависть. — Я не ненавижу тебя. Лишь хотел задушить, когда узнал, что это ты, вместе со своим дружком позвонили директору и нас нашли тогда. — Ты и так здорово подсластил мне жизнь. Перечислять не буду, ты и сам знаешь, что делал, — говорит Антон и Попов понимает, что тот имеет введу. Да, он и убить его пытался, и издевался, и унижал, и избивал. Но это всё мелочи, по сравнению с тем, что он с ним делал тогда в душевой, когда обнюхался Метом вместе с Выграновским. Арсений помнит тот день и знает, что Антон тоже о нём не забыл. Это их общая, самая больная тайна. Общий, больно бьющий прям по сердцу секрет, который ни один, ни второй никогда не забудут. Если бы был шанс, чтобы тот злополучный день вычеркнули из головы, то они оба бы отдали всё, что только можно, лишь бы это убрать из воспоминаний. Жаль, что не могут. — Я знаю, что я не самый прекрасный человек на свете. Я творил такую дичь и видео такие гадости, что тебе даже в кошмарах не снилось. Я поломал много жизней и да, я сука, потому что мне не жаль. Ты можешь говорить всё, что угодно обо мне и будешь прав. Но твои слова не изменят меня. Не сделают лучше. — Мои слова и не должны построить из тебя нормального человека. Это ты сам должен делать. Побойся бога. — А он есть? — А ты атеист? — вопросом на вопрос отвечает Антон, так как доказывать тому, что бог существует нет смысла. У каждого своя каша в голове и парень не собирается копаться в его. Если не верит в бога, то это его проблема. — Просто не люблю тупые надежды на судьбу и всевышнего. — Тогда не удивляйся потом, почему все считают тебя дерьмом, — Попов на минуту замолчал, обдумывая его слова. — Если тебе нужны в окружении лишь ангелы, тогда не стоило воровать, попадать в тюрьму и встречать меня. Я не собираюсь оправдываться всю свою жизнь. — Может быть тогда хотя бы подумаешь, почему ты так быстро теряешь близких тебе людей? — снова замолкает Арс, смотря в зелёные. — Твоя жизнь построена лишь на негативе. Всё время ты то и делал, что попадал в тяжелые ситуации, из которых выходил лишь кого-то убив. Ты угробил свою жизнь очень рано, из-за чего поплатились твои близкие. А потом ты поломал ещё много жизней и так из раза в раз. Ты - ходячая проблема и сделал себя таким сам, — говорит Антон, немного привстав на кровати, смотря тому в уставшие глаза. — Разве такой жизни ты хотел всегда? Ничего вообще не хочешь поменять? — пытается за что-то зацепиться он. Хоть за что-то живое. Должна же быть в нём хотя бы одна вещичка, которая заставит его подумать над этими словами. Хоть одна мыслинка. — А разве тебе не нравится осознавать то, что мне не за чем меняться? Что я потерял абсолютно всё и стоит мне сдохнуть, так все обрадуются и ни одна живая душа даже слезинки не пустит. — Знаешь, Попов, даже такие люди, как ты, получают второй шанс. Пусть и после того, как потеряют всё. Такие люди могут начать жизнь с чистого листа и прожить уже нормальное, светлое будущее. — А что если мне не суждено это светлое будущее? Что если я потерял свой второй шанс? — Никогда не поздно измениться. Даже если и не для себя. Найди человека, ради которого готов меняться в лучшую сторону. Найди что-то, что поможет тебе в этом. — Думаешь, это так легко? — Нет. Конечно же нет. Даже если взять в пример твоего друга, Серёжу. Уверен ты знаешь, что за история была у них с Димой. Они здорово друг друга помотали, при чём так, что до сих пор отдуваются за это. Но они никогда не сдавались и вытащили друг друга из самого дна. Я не знаю, как именно у них это получилось, но они справились. И я уверен ты видел то, как Серёжа менялся ради него. Я не говорю, что он стал святошей, но он постарался и смог. Смог, ради того, кого любит. Так почему ты не можешь так же? — Потому что я не он, — отвечает Арсений, хмурясь. — У меня нет своего человека и я уж точно не создан для любви. — Арсений, все в жизни что-то потеряли. Абсолютно у всех когда-то был переломный момент в жизни, но все вставали. И ставить крест на своей жизни только потому, что тебе пришлось пережить что-то похуже, чем другим, нельзя. Хотя бы попытайся. — Почему ты так этого хочешь? — вдруг задаёт вопрос Арс, после долгих уроков жизни. — Потому что ты тоже человек, который это заслуживает, — немного подумав, говорит Антон. — И всё? Никаких других причин нет? — Шастун увидел, как мужчина уставился на его губы и машинально сделал также, даже сначала не заметив. — Нет, — говорит тут же он, переставая на него смотреть. Арсений услышал то, что он сказал. Он сделал свои выводы. Над некоторыми словами задумался, другие же посчитал бредовыми и сразу выкинул из головы. Но ему и правда интересно, почему Антон так топит за его «светлое будущее»?

***

Серёжа спокойно заходит в свою камеру, где сразу же замечает Диму. Тот сидел на кровати, повёрнутый к нему спиной, прижав ноги к себе и обнимая их руками. Матвиенко знает, о чём тот думает. Скорее всего, о своей дочке и тому, как она там живёт. Серёжа знает, что ему сейчас очень непросто, потому что знать, что у тебя есть дочь, у которой будет сидевший отец и которая, не понятно, будет ли вообще с тобой общаться из-за этого, очень сложно. Но Матвиенко не оставит его одного. Он будет помогать ему, чем сможет. Сергей тихо подошёл к нему сзади и стоило ему лишь кончиками пальцев дотронуться до плеча мужчины, как тот резко дёргается и отпрыгивает назад, повернув голову и смотря в глаза. — Я тебя так сильно напугал? — спрашивает Серёжа, ничего не понимая. Он даже дотронуться до него не успел, как тот отпрыгнул, словно его холодной водой облили. С ним было что-то не так. Он никогда себя так не вёл. Дима же посмотрел на него, нервно сглотнув ком в горле, отсаживаясь подальше на кровати. — Что такое? — Ничего. Всё нормально, — отстранённо говорит он, хотя и понимает, что он ему не верит, судя по укоризненному взгляду. — Дим, ты в порядке? — спрашивает снова он, начиная что-то подозревать. Поз кивает в ответ, а потом отводит глаза вниз, куда-то в пол. — Да всё нормально, я же сказал. Зачем опять спрашиваешь? — немного раздражённо отвечает он, хотя на него Дима не злился. На себя да, на него нет. — Потому что я вижу, что не нормально. Что случилось? — Матвиенко садится на кровать, рядом с ним, внимательно осматривая. — Говорю в третий раз: всё нормально. Отстань, — отмахивается в ответ, но руки всё ещё держит на коленях. Сергей ему всё также не верит, так как слишком хорошо знает. Он просто уверен, что что-то случилось, потому что просто так, не из-за чего, Дима бы не стал его шугаться. И его слова быстро подтвердились. Он схватился за кончик его формы и потянул немного вниз, оголив шею, на которой красовался свежий, небольшой, но заметный засос. — Димочка, а твоё это поведение никак не связано, случайно, с засосом на твоей шее, который точно не я оставил? — вдруг серьёзно спрашивает Серёжа, после чего Позов, резко дёргает обратно руку, ничего не отвечая. Матвиенко чувствует собственным сердцем, что что-то не так. Он знает его, как собственные пять пальцев. Дима не из пугливых. Его так просто не напугать. — Нет, — говорит Позов, закрывая шею. Он не знает, в какой момент Макаров успел его оставить. Не помнит точно, в какой момент это было и как он не заметил этого. Видимо, в тот момент, когда это происходило, он был в шоке, поэтому даже не заметил. — Дим, скажи, что произошло? — просит Матвиенко, начиная не хило волноваться за него. — Я не хочу об этом говорить. — Ты мне изменил? — задаёт логичный вопрос Сергей, абсолютно спокойно, потому что он хочет разобраться с тем, что случилось. Он точно помнит, что не оставлял засос на его шее. А это значит, что его оставил кто-то другой. И если это действительно так, то он не даёт гарантию, что не выжжет этому человеку губы. — Нет, конечно нет.. — нервно поправляет свою форму Поз, не смотря на него. Ему стыдно. Стыдно за то, что он ничего не смог предпринять. Не смог оттолкнуть Макарова вовремя. Чтобы он не успел оставить свои «следы». — Тогда что за хрень у тебя на шее? — уже более серьёзно спрашивает Сергей. — Пожалуйста, Серёж.. — Матвиенко хватает его за щёки, поворачивая лицом к себе, подсаживаясь чуть ближе, смотря в глаза. — Дим, я хочу знать, что с тобой случилось. Откуда засосы и почему ты так боишься? — пытается всё же до него достучаться, но тот не отвечает. Не может, не хочет. Дима кладёт руки на чужие запястья, пытаясь оторвать их от своего лица, но не получается. Он смотрит в родные карие, понимая, что ему придётся сказать. Придётся сделать это и подвергнуть на риск свободу Серёжи, потому что Позов знает, что Матвиенко сделает с Ильёй, когда узнает. Он знает, что у его парня дикие проблемы с агрессией, особенно, когда дело касается его близких и друзей. — Если.. — старается говорить спокойно, хотя такие мысли заставляют сердце сжаться в большой комок. — Если ты мне изменил с кем-то из заключённых, то… скажи это. Скажи мне правду и я обещаю, что не трону его, если ты попросишь. Но пожалуйста, скажи мне правду, потому что твоё молчание делает только хуже, — Дима пару секунд смотрит устало в его глаза, а затем всё таки сдаётся, аккуратно убирая руки со своего лица. — Я не изменял тебе. Дело не в этом, — начал он, тяжело вздохнув. — Ты же знаешь, что Макаров вышел из изолятора? — Ну и что? — не понимает Сергей, нахмурившись. — Я продавал много наркоты и таблеток и знаю как люди себя ведут, когда принимают это дерьмо. И он тоже что-то принял. Не знаю что именно, но эта хрень на него действовала шикарно, — сообщает Позов и пазл в голове Серёжи начинает потихоньку складываться. — Он начал всякую хрень говорить и целовать меня. А я без понятия, что со мной было в тот момент. Как-будто, паническая атака схватила. Я как камень встал и ничего не делал. И руки тряслись, как у пятиклассницы. Ненавижу себя за это, — карает сам себя Дима, на что Серёжа лишь закрывает глаза, а челюсть сжимается сильнее от злости. — Он снова это сделал? — Матвиенко не боится слова «изнасилование». Проведя в тюрьме несколько лет, это слово звучит почти с каждой камеры. Какое дело до того, кого там трахают принудительно или с согласием. Но не сейчас. Не в этот раз. Не в тот момент, когда его парень, который дороже собственной жизни, дороже собственного тела, дороже всего на свете, сейчас сидит и говорит, как какая-то мразь посмела его коснуться. Посмела тронуть без разрешения. Посмела мыслить грязно о нём. Посмела сделать то, что категорически запрещено. — Не успел, — отвечает Дима, мотая головой в разные стороны, подтверждая этим свои слова. Позов заметил, как Серёжа задумался о чём-то, явно что-то придумав. — Я сказал тебе это не для того, чтобы ты его убил. Даже не смей, понял? — серьёзно говорит Поз, смотря на него. — Хочешь, чтобы я остав.. — Серёжа, я прошу тебя лишь об одном, — резко перебивает его Дима, закрывая на секунду глаза. — Не делай то, за что понесёшь наказание. Не трогай его. Я сам с ним разберусь, не маленький уже давно. — Дима.. — Я всё сказал, — снова перебивает Позов, не давая тому и слова вставить, не то что протестовать. — Ладно, — соглашается Матвиенко, но не скрывая то, что ему такой расклад не нравится. Позов посмотрел на него пару секунд, а затем быстро придвинулся вплотную и крепко обнял. Серёжа даже немного удивился, так как думал, что у того нет настроения нежничать. Однако он обнял в ответ, кладя руки на его спину и прижимая к себе. Матвиенко не устраивало то, что ему нужно бездействовать. Он не из тех, кто умеет что-то умалчивать или где-то не применить силу. Он ненавидит, когда ему ставят условия или говорят что нужно делать, а что нет. Но прямо сейчас, Дима ему доверяет. Прямо сейчас, он сказал то, что беспокоило. И если он просит чего-то не делать, то Серёжа не имеет права ему отказать. Он не хочет подрывать его доверие.

***

Арсений пару секунд назад услышал по громкоговорителю, как ему кто-то звонит. Он понятия не имеет, кто это может быть. Но мужчина чувствует, что что-то происходит. Собственным сердцем чувствует, что этот звонок принесёт ему не очень позитивные эмоции, поэтому летит к телефонной будке, как можно быстрее. Подходит к той, что была на середине, на всеобщем обозрении и хватается за трубку, поднося к уху. — Алло? — тихо говорит он, чтобы понять, кто на другом конце линии. — Арс, это я, — говорит в трубку, никто иной, как Эльдар. Арс сразу понял кто это, поэтому быстро закрыл трубку рукой, осматриваясь по сторонам, смотря, чтобы никто за ним не следил. — Ты больной? Зачем звонишь по общему телефону? — шёпотом, в трубку говорит он. Все, и он, и Серёжа, и сам Эльдар, прекрасно знают, что звонить в телефонные будки категорически нельзя. Их могут прослушивать, разговор может быть услышан надзирателями и многое другое, что приведёт к большим проблемам. Именно поэтому всегда первый звонит Попов, но только, когда это необходимо. На другом конце трубки слышится тяжёлый вздох, после чего Джарахов отвечает серьёзно: — У меня к тебе есть разговор, Арс. Я помню, что звонить по общему нельзя, но это реально не подождёт, — заявляет он, после чего уже Попов тяжело вздыхает. — Ладно. Жди, я сам тебе позвоню, — говорит он, быстро отключая трубку и идя в душевую. Он понял, что что-то не так, потому что Джарахов просто так звонить никогда не будет, тем более так рисковать и звонить на телефонную будку. На этот случай, у Арсения есть маленький «план». Он заходит в душевую, а затем в самую дальнюю кабинку. Там никого, кроме него не было, так как был день, однако он всёравно действовал быстро. Мужчина закрылся на щеколду, а затем опустился вниз к унитазу, где находится гофра, пластиковая труба, предназначенная для соединения унитазного выхода с канализационной трубой. Попов засовывает руку под неё, почти сразу нащупав то, что нужно. Он вытаскивает предмет, что обёрнут в зип-пакет. Это был одноразовый телефон. Этот гаджет мужчина себе оставил на самый важный момент. Других телефонов у него пока не было, поэтому придётся пользоваться этим. Он вытащил телефон из специального пакета, садясь на унитаз и набирая нужный номер. — Это я. Что за разговор? — Откуда ты взял телефон? — спрашивает Эльдар, явно удивляясь тому, как быстро мужчина смог до него дозвониться. — Оставил на всякий случай. И не удивляйся, это одноразовый телефон, поэтому если новости не важные, я тебя прирежу, — коротко отзывается Попов. — Что там? — Твою директрису зовут Батурина Дарья Вячеславовна? — вдруг выдаёт Джарахов, от чего Арсений хмурится. — Допустим. — Я пробил её по базе, некоторые люди ещё помогли, было конечно сложно, но мы сделали, — говорит Эльдар, чем вызывает ещё большее негодование у мужчины. — Вообщем, у неё есть судимость. — Судимость? — удивился Арсений, подняв брови. — Да. Я сам ахринел, когда увидел. 105 статья УК РФ — покушение на убийство. И это ещё не самое страшное, — на это Попов чуть хмыкнул. — 105 статья? Поверь, покушение на убийство — это цветочки, среди того, что здесь делают. Зачем мне эта инфа? — Она была жертвой абьюзера. Он избивал её на протяжении трёх лет. А затем она забеременела. Он продолжал её бить, но живот не трогал, чтобы не убить малыша. Она родила мальчика и хотела отдать его в детский дом, подальше от мужа, но он не дал согласие и чуть её не задушил. Она смогла вырваться и побежала на кухню. А затем пырнула его кухонным ножом для резки мяса. Он не умер, но ей всё равно дали четыре года лишение свободы за покушение, а ребёнка забрала служба опеки. Но отсидела она только два, а потом её оправдали, как по самообороне. Её муж тоже потом попал в тюрьму, но его зарезали заточенной ложкой ровно в тот день, когда он уже должен был выйти, — Арс всё внимательно выслушал, удивляясь тому, что тот столько знает. — Откуда столько подробностей узнал? — Один пацан, с которым я работал, сказал, что его жена сидела с ней в одной камере. Это было шесть лет назад. — И что? — То, что я тебе рассказал, это он узнал от жены. В тюрьме каждого можно разговорить, ты сам знаешь, как у вас там всё работает. Но меня больше смущает её муж, потому что совпадение то, что его зарезали в день, когда он должен был выйти. Она точно что-то знала, почему так получилось. — В тюрьме много чего происходит и то, что её муж оказался зарезаным в последний день, не редкое совпадение, — отвечает Попов. — Знаешь скольким заключённым я не дал выйти в их последний день? — Да. Но тогда может быть ты объяснишь, как она смогла с потрёпаным досье попасть в начальники тюрьмы? — на этот вопрос Арсений задумался, не зная, что сказать. — У неё есть хорошие связи и она просто умеет подмазываться к нужным людям. — Арс, я говорю о том, что с таким прошлым, как у неё, люди не могут даже в юристы пойти, не то что в суде работать. А она на ещё большей должности. — Сейчас любого можно подкупить. — А мне кажется, что есть другая причина. Потому что её сын сейчас с ней. Он не в службе опеки. Она смогла как-то его забрать. — Сын с ней? — это и правда стало ему интересно, так как служба опеки никак не могла отдать ребёнка женщине, которая по любому на тот момент не могла иметь нормальный достаток, чтобы обеспечить его. — Я вижу это так. Она узнала, что сына хочет усыновить семья и дала им это сделать. А потом приехала к ним и выкупила его у них, так, чтобы для службы опеки оставалось всё так, что он живёт с приёмными родителями. — Какая-то муторная история. — Ребёнка проверяет опека на протяжении трёх лет, после усыновления. Затем, если с ребёнком всё хорошо и нет никаких жалоб, то проверять перестают. Возможно, она была знакома с родителями и дождалась, когда опека перестанет проверять сына, после чего и забрала его у них. — Логично, но зачем ей это нужно? Разве не лучше было, чтобы сын остался с нормальными и адекватными родителями? Даже если и приёмными. — Арс, ты не знаешь, какого это, быть родителем, — говорит Эльдар, но что Арсений закатывает глаза, зная, что дальше будет. — Ты понятия не имеешь, на что люди готовы ради своих детей. Они готовы убить. Готовы умереть. Готовы сделать всё, лишь бы их детям было хорошо. В этом плане, я её понимаю. — Не обязательно мне рассказывать истории о том, как это прекрасно быть отцом, — резко говорит Попов, на что из другой трубки последовал опять тяжёлый вздох. — Ты должен ещё кое-что увидеть, — не стал спорить с ним Джарахов, после чего прям в ухо мужчине приходит сообщение, от чего он резко убирает гаджет от уха, от громкого звука. Арсений нажимает на смску и его перекидывает на какое-то видео. — Что это? — спрашивает он, потому что Эльдар так и весит на трубке. — Посмотри, — отвечает тот и Арс всё же включает видео. На экране виднеется чей-то дом. Какая-то комната, где стоит стол и шкаф, видимо снимался в тот момент зал, а человек, который снимал, шёл в другую комнату. Это был скорее всего мужчина, так как камера перевелась на его ноги. Этот человек был в чёрных джинсах и объёмных ботинках, в принципе, никак не выделяющие его. Он ничего не говорил, лишь куда-то шёл. Само же видео было снято не чётко, поэтому какие-то элементы или маленькие вещи в доме не были видны. Далее Попов видит, как незнакомец открывает дверь рукой, на которой была чёрная перчатка и входит в другую комнату. Эта была, скорее всего, детская комната, так как внутри стоял маленький столик, где стояла бутылочка, а так же детская смесь в большой банке. Рядом стояла кроватка, а над ней висели игрушки, для ребёнка. Мужчина на видео специально медленно подходит к кроватке поднося камеру ближе и снимая то, что внутри. А именно самого мальчика, который спал, обёрнутый в несколько слоёв мягкой ткани, а так же в одеяло, немного приоткрыв ротик. На вид ему где-то года полтора, хотя с такой камерой, можно и ошибиться. Свет в комнате был выключен, но видно от этого, что там происходит, не перестало. Попов сразу понимает, чей это ребёнок. Дарьи. Это её дом. Это её комната. Это её сын. — Откуда это видео ты взял? — спрашивает Арсений, уже переставая смеяться. Вот сейчас ему вообще не смешно. — Это видео было снято за два дня после того, как мужа Даши убили. За три дня до его выхода из тюрьмы. Она увидела это видео, а затем его убили. Совпадение? — Это она его убила. Чтобы он не тронул сына, — сразу же понял всю суть сказанного Арсений. — Правильно. И сейчас её сыну уже восемь лет. Он живёт с ней. Она скрыла его ото всех и до сегодняшнего дня, никто о нём не знал. — И как зовут маленького Батурина? — хмыкает Попов, рассаживаясь на унитазе поудобнее. — Миша вроде. — Значит Миша Батурин, — медленно проговорил Попов, посмеявшись. — Арс, я надеюсь ты не собираешься с ребёнком что-то делать? — серьёзно спрашивает Эльдар, на что Попов закатывает глаза, уже в сотый раз за сегодня. — Почему вы все считаете, что я убийца детишек? — Потому что ты сделаешь всё, чтобы получить то, что хочешь. И ради своей выгоды не остановишься ни перед чем. — Да брось. Я просто люблю свободу, — говорит Арсений, а затем хочет положить уже трубку. — Ладно, ты меня удивил. Я пока тебя не буду убивать, — быстро проговаривает он, на что мужчина в трубке хочет его остановить, но Арс уже отключился. А после, улыбка с лица резко испарилась. Попов посмотрел на экран своего телефона, о чём-то задумываясь. — Значит Миша, — говорит он сам себе, а затем снова включает видео, чтобы тщательнее всё рассмотреть.

***

Дарья Вячеславовна подходит к столику к своему другу. Ну как другу, скорее товарищу по работе. Или же коллеге. Но до друга ему очень далеко. Это тот самый человек, что когда-то давно отдал ей вторую тюрьму, некрасиво при этом ведя себя и подписав документы, даже глазком не взглянув в них. Вообще, Дарья могла бы подсунуть в тот день ему ещё парочку документов, которые сделали бы его банкротом, но ей это не нужно, пока что. Она садится рядом с ним на красное кресло, сложив ноги одну на одну. Мужчина обсмотрел её с ног до головы, улыбаясь, кладя руку на кресло за ней, будто пытается незаметно обнять её за плечи. Артём, так зовут этого мужчину, подхватил её взгляд, когда женщина села около него и сразу посмотрел на неё внимательно. Даже когда она села, то он всё равно продолжил оценивающе рассматривать её, чуть ли не прожигая дырку на ней. — Даш, давно тебя не видел, — проговаривает Артём, будто бы они должны видеться чаще, хотя это совсем не так. — С тех пор, как я забрала вторую тюрьму, — вежливо улыбается Дарья, делая вид, что ей очень комфортно с ним сидеть за одним столом. Он чуть хмыкает, когда слышит это, и подается ближе к ней. Дарья это замечает, но ничего не предпринимает, хотя и не любит, когда к ней так близко приближаются или прикасаются. Мужчина убирает руку с красного кресла, и кладет её на стол. — Нравится быть главной в мужской тюрьме? — вдруг задаёт вопрос он, поднимая брови. — Люблю иметь власть над людьми, — говорит женщина, следя за его руками, чтобы тот не перегнул палку и не начал к ней лезть. Её слова его немного возмутили и он чуть нахмурил брови. Мужчина сложил руки в замок и внимательно посмотрел на неё. — Твои слова похожи на признание самой настоящей доминантки, — говорит он специально, намекая прямым текстом. Женщина постаралась сдержать агрессию за столь грубые слова в свою сторону, но улыбку на губах всё же сдержала. — Может быть перейдём уже к главной теме нашей встречи? Я же тебя не просто так позвала поболтать, — заявила она, давая понять, что отвечать на его слова не собирается. Артём чуть усмехается, когда видит её реакцию на свои слова и сразу переходит к более важному вопросу. — Так что там за дело, что ты хотела получить от меня? — Мне нужны досье новых заключённых, что прибыли в твои тюрьмы. И тех, кто туда должен отправиться, — Дарья знает, что у он возглавляет очень много тюрем. Две, мужских, находятся в Омске, а остальные раскиданы в других городах, куда он постоянно ездит. Так же он следит и за женскими тюрьмами. В них по любому тоже поступили новые заключённые, но они Дарье не нужны. Её интересуют именно мужские тюрьмы. — Прям всех? — Всех, кто недавно поступил и должен поступить, — Артём чуть улыбается, удивляясь такой просьбе и устало массирует голову одной рукой. — Ты же понимаешь, что их минимум больше ста? — оповещает он, но женщина и так это знает. Она не боится больших работ и уже мысленно готова к тому, что потратит несколько часов на то, чтобы изучить все досье заключённых. — Я знаю. Они мне нужны все, — говорит женщина, не на секунду не сомневаясь. Она не выйдет из ресторана, если не будет точно уверена, что получит то, что ей нужно. — Зачем? — задаёт он вопрос, нахмурившись, явно пытаясь засунуть свой нос в её дела, что ей не нравится. — Я же не интересуюсь, зачем ты трахаешь молодых девочек заключённых, — спокойно заявляет она, на что видит злобный взгляд напротив. Артём явно не рад тому, что кто-то знает его «секрет». — Даша, ты знаешь, как они долго делаются. Мне нужно время, чтобы собрать тебе их, — сразу же перестаёт возражать он. — И что? — вдруг резко перебивает женщина, не давая тому досказать. — Для тебя это проблема? — укоризненно спрашивает она, подняв брови, уже даже не скрывая лёгкое раздражение. На эти слова, Артём тихо чертыхается и качает головой. — Не проблема. Пару дней мне нужно, чтобы всё достать, — понимая, что всё таки придётся делать это, он устало потирает переносицу и хмурится. — Нет. Сегодня вечером они должны быть у меня, — выставляет свои правила женщина. Артём раздраженно смотрит на неё, явно не привыкший получать приказы. — Тебе не кажется, что ты сегодня сильнее обычного выкручиваешь меня в разные стороны? — говорит он, намекая, что она перегибает палку. — Я всегда привыкла получать то, что хочу. Поэтому советую успеть к сегодняшнему вечеру, — сообщает Дарья, не давая ему права выбора. — Как скажешь. Но пару часов мне точно нужно, чтобы всё собрать. — Ладно. Не разочаруй меня, — говорит она, а затем встаёт с кресла, намереваясь уйти. — И что, это всё? — вдруг задаёт вопрос Артём, видя то, как она собирается уходить из ресторана. — А ты чего-то ждал? — спрашивает женщина, вытаскивая телефон из сумки, которая лежала до этого на столе. — То есть ты позвала меня только ради того, чтобы получить эти сраные бумаги про заключённых? — встаёт тоже с кресла, выходя из-за стола. — Да, — говорит она, а затем наберает номер и прислоняет телефон к уху, разворачиваясь и уходя. — Заводи машину. Я закончила, — оповещает она оппонента, видимо своего водителя, наконец выходя из ресторана. На самом деле, она прекрасно поняла, чего он ждал. Явно того, что делает с девушками в своих тюрьмах. Женщина не собирается с ним спать. Никогда. Этот урод не получит того, чего хочет.

***

Серёжа спокойно сидит в столовой за столом с подносом еды. Он сидит один, так как пришёл позже всех. У Димы были какие-то свои дела, поэтому он не дождался своего парня, но Матвиенко это на руку. Потому что он увидел, как прямо сейчас в столовую зашёл Илья, подходя к стойке с подносами, чтобы забрать свою порцию еды. Сергей смотрел на него, как на врага народа. Он не стал ничего делать, так как обещал Позову. Обещал, что не попадёт из-за этого ублюдка в изолятор за плохое поведение. Но осознавая то, что он сначала с утра лапал его парня, а сейчас, как ни в чём не бывало, стоит в паре метров, даже не получив за то, что сделал, Серёжа хочет его задушить. А Макаров, будто читая его мысли, специально подходит к нему, поднимая ногу и перекидывая через лавку, на которой тот сидит. Макар видит, что тот держится, даже не смотря на него, поэтому улыбается. — Как дела? — Сергей посмотрел прямо ему в глаза, стараясь игнорировать его поведение и делает вид, будто ему всё равно. — У меня всё отлично. Спасибо, что интересуешься, — Серёжа правда держался так, будто Макаров даже рядом с ним не стоит. Ни капли внимания, даже несмотря на то, что Илья сидит буквально в паре сантиметров от него. — А Дима как? Он так быстро убежал с утра, я даже остановить его не успел, — говорит Макар, зная, что Матвиенко злится. Он видит, как Сергей вцепился в поднос, зажимая его. — Дима прекрасно себя чувствует, в отличие от тебя, — Илья понимает, что Сергей имеет ввиду. — Глазки то у тебя не просто так блестят. Наверняка сложно держаться, — намекает на то, что тот под чем-то. Серёжа старается не думать о том, что Макаров делал с Позовым утром в душе. Старается не представлять, как был поставлен тот засос. И старается не думать, что из всего поспособствовало слишком пугливую реакцию тогда, на кровати в камере его парня. — Да? А мне показалось, что он испугался меня, — хмыкает Илья, делая вид, что вспоминает что-то. — Особенно, когда я начал его целовать. Бедный, стоял, как в ступоре, — на это Серёжа сжимает поднос чуть сильнее и смотрит прямо на него, стараясь держать себя в руках, чтобы не попасть в изолятор. Хотя, если честно, он лучше просидит в нём, чем промолчит и не почешет руки об него. — Он не испугался тебя, ему просто было противно. Поэтому в следующий раз, если снова прикоснешься к нему пальцем, я тебе голову оторву. — Ты злишься, что я так делал не с тобой? — спрашивает Макаров, поглаживая рукой по подбородку Серёжи, но он чуть отодвигает голову назад, чтобы чужая рука его не трогала. — Если бы делал с другим, то меня бы это вообще не волновало. То, что ты делаешь это с моим парнем, заставляет меня представлять каждую секунду, как я голыми руками сжимаю твою шею до такой степени, что будут видны все семь костей, что в ней имеются. — Твоему парню очень даже понравилось то, что я делал. Я заметил, — говорит Макар, показывая пальцем на свою шею, намекая на засос у Димы. — Красивенький след я на нём оставил, — улыбается он. Эти слова, эта сучья улыбка, вызывает в Серёже такой дикий гнев, что он уже не в силах держать себя в руках. — Отъебись от него, слышишь?! Не смей больше даже думать о нём! — шипит Матвиенко, пододвигаясь ближе к нему. — А что? Ты тоже хочешь? — поднимает брови Илья, а затем коротко целует в губы его, провоцируя ещё больше. В этот момент, Сергей больше не смог сдерживаться. Он тут же схватил поднос, что стоял на столе перед ним, а затем резко ударил того по лицу. Макар в миг отвернул голову, из-за напора, не удержавшись на скамейке, падая назад. Серёжа помог ему болезненно упасть на спину, а затем, схватив поднос так, чтобы железный угол смотрел в лицо Макарова, сев на него сверху, быстро ударил снова. Все в столовой тут же обратили на них внимание, начиная кричать что-то. Заключённым только в радость посмотреть на то, как кто-то дерётся или кого-то бьют. Рука опустилась на шею нижнего, а поднос то и дело пробивал чужой лоб до крови. Поднос сам по себе был тяжелый, даже пустой, поэтому если таким ударить, то можно даже вырубить человека, если хорошо приложиться. Именно поэтому, понимая всё это, Серёжа улыбается тому, что видит кровь на его лице. Видит, как Макаров уже не смеётся. Откинув поднос в сторону, он наносит сильный удар рукой прям по носу, а затем и в челюсть, разбивая губу. Губу, которая посмела оставить засос на его парне. — Ещё раз встанет на Диму и я тебе хуй отрежу! — шипит Серёжа, снова и снова ударяя его, разукрашивая всё сильнее. Однако, это «веселье» продлилось недолго, потому что сзади Матвиенко резко хватает за плечи надзиратель, пытаясь оттащить. Сергей даже не сопротивлялся, потому что уже получил то, что хотел. Его увели, но не в изолятор. Можно считать это «чистой» работой.

***

Арсений заходит в кабинет к директору. Прямо сейчас, у него есть веская причина зайти к ней. Женщина спокойно сидела за рабочим столом у себя в кабинете, перебирая какие-то бумажки, одновременно с этим печатая на компьютере что-то. Арсения запустил к ней один из надзирателей, что стоит на входе снаружи, поэтому женщина не сразу его заметила. Но стоило Арсу лишь сесть напротив неё, она тут же перевела свой взгляд на него, немного удивляясь. — Ты ошибся дверью или как? — сразу же выдает она, скорее всего потому, что не ждала гостей у себя в кабинете. — Нет, ну что вы, я пришёл туда, куда надо, — отвечает он, улыбаясь. Женщина явно не понимает, что происходит. Она убирает какие-то бумажки в сторону, складывая руки на груди. — Мне нужно с вами поговорить. — С каких пор ты решил, что можешь вот так, без приглашения, врываться в мой кабинет? — грубо говорит она, сразу же давая понять, что не собирается с ним ни о чём разговаривать. Однако Попов не намерен сдаваться и тем более уходить. — Поверьте, у меня есть веская причина сделать это, — говорит он, широко улыбаясь. — Но я не смогу озвучить её, пока здесь столько лишних ушей, — вдруг говорит он, намекая на стоящих сзади надзирателей, которые всегда находятся у неё в кабинете, как охранники. Женщина сразу поняла, что здесь что-то не так. По её лицу видно, что она не доверяет Арсению. — Никто из моих людей не выйдет из этого кабинета, — раздраженно оповещает она, не собирайся идти у него на поводу. — Да бросьте, директор, — говорит он, после чего указывает руками на себя. — Посмотрите, у меня ничего нет. Никакого оружия. Я ничего с вами не сделаю. Мне нужно лишь поговорить. Это займёт всего лишь пару минут, — Дарья Вячеславовна нисколечко ему не верит. Однако её очень заинтересовал этот разговор. Ей нужно понять, что от неё хотят. — Обыщите его. Живо, — вдруг говорит она, после чего двое мужчин, что стояли всё это время сзади, резко подошли к Арсу, подняли его на ноги и начали раздевать. Попов знал, что так и будет, поэтому вытащил даже заточку, которая всегда находилась с ним, спрятав ту в надёжное место. Он был чист. И у него правда не было никакого оружия с собой. Мужчины стянули рубашку, затем борцовку, а после штаны с трусами, полностью осматривая, на наличие запрещённых предметов и всего того, чем можно навредить человеку. Ничего не найдя, ему разрешили одеться и он снова сел на стул. — Я же сказал вам, что я чист, — проговорил он, смотря ей в глаза. Женщина все ещё не доверяла ему, даже после того, как убедилась, что тот ничего с собой не пронёс, однако всё-таки повернулась назад, к своим подопечным, киваем в сторону выхода. Те, увидев её кивок, спокойно вышли, но не ушли далеко, вставь напротив окна. Слышать они не могли, о чём будут говорить в самом кабинете, но видеть то, что там происходит, могут. Дарья повернулась в сторону Арсения, дожидаясь. — Я отправлю тебя на сутки в изолятор, если у тебя нет веской причины для того, чтобы сейчас беспокоить меня, — сразу же предупреждает женщина. Но Арсений так знает, что он не попадёт сегодня в изолятор. Поэтому его этим не напугать. — Уж поверьте мне, есть — говорит Попов, снова, уже в который раз, улыбаясь. — Я думаю вам нужно проверить свой телефон, — вдруг говорит он, на что Дарья хмурит брови, доставая его. И Арсений знает, что она сейчас в нём увидит. Потому что ровно пару минут назад, на её телефон пришло новое сообщение. То самое видео, снятое несколько лет назад, который он пересмотрел более десяти раз. Он запомнил в этом видео каждую мелочь. Запомнил, в какой местности лежит какой предмет. Запомнил сколько шагов сделал мужчина на видео. Он знает всё. Дарья замечает то, что ей было что-то переслано от неизвестного оппонента. Номер не высвечивался и отправить этому человеку сообщение в ответ, она тоже не могла. В чате было лишь одно видео. Видео, которое заставило её мир перевернуться с ног на голову. Уже на первых просмотра этого видео, её лицо приобрело белый оттенок. Её руки затряслись. А глаза расширились, словно пятирублевые монеты. — Уверен, вам знакомо это видео, директор, — говорит Арс, смеясь с её реакции. — Вы точно помните тот день, когда его увидели. А также то, что было после, — мужчина видит, как той становится плохо. Она хватается за шею, нервно пытаясь вдохнуть немного воздуха, но из-за сильного волнения, физически не может этого сделать. Дарья лишь смотрит на него испуганными глазами, впервые в жизни ни строя из себя сильную женщину. — Откуда у тебя это видео? — вдруг спрашивает она, более нервно, чем спокойно. — Разве сейчас это важно? — говорит Попов, поднимая брови. — Неужели вас правда сейчас интересует то, где я взял это видео? — проговаривает он, прекрасно зная, что своими словами, он пугает её ещё больше. Он знает, что даже такая, как она, в такой ситуации остается человеком. И она, так и любая мать, будет защищать своего ребёнка. Именно это, сейчас заставляет Арсения сидеть в её кабинете и говорить всё это. Детей он никогда не трогает. Не трогает, до тех пор, пока их родители не перегнут палку. А Дарья смотрит дальше видео. Смотрит, хотя и знает что будет в нём. Она прекрасно помнит, что сделала в своём далёком прошлом. Женщины сделала всё, чтобы избавиться от него, убрала некоторых людей, которые бы ей в этом помешали, сделала всё так, что не подкопаешься. Но никакие бумажки, никакие слова в суде, никогда не смогут вырвать из мозга все воспоминания. Как бы не хотелось вычеркнуть своё прошлое, в голове всё равно оно останется. Единственное, за что хочется сказать спасибо, так это за то, что когда-то давно, она не сделала аборт. Потому что её маленький, восьмилетний сын, заставляет чувствовать себя живой. Он её маленькое счастье. Он её жизнь. И прямо сейчас, её сын находится в опасном положении. О нём узнали плохие люди. И она это понимает. Женщина положила на стол свой телефон, выключая его и посмотрела на Арсения напротив. Она уже не вела себя грубо. Она уже не угрожала. Она уже просто перестала быть директором и стала обычной матерью. — Что тебе нужно? — спрашивает Дарья, смотря тому в глаза. — Знаете, ещё ничья история жизни меня так сильно не привлекала. Я знал, что люди, работающие здесь, попали сюда явно нет хорошей жизни. Но вы просто превзошли все мои ожидания. Вы правда смогли меня удивить. Я готов даже похлопать, — Арсений правда начал хлопать в ладоши, видя то, как она закрыла на секунду глаза, тяжело вздохнув. — Я спрашиваю тебя ещё раз: чего ты хочешь? — повторяет она свой вопрос, не собираясь поддаваться его провокациям. — Как поживает ваш сын? — поднимает брови Арс. — Наверно уже в школу пошёл? Сколько ему сейчас, восемь? Наверно недавно отмечали его день рождения. Жаль, что я не смог присутствовать, — корчит грустное лицо мужчина. — Обещаю, на следующей день рождения я подарю ему хороший подарок. — Скажи блять что ты хочешь?! — уже не сдерживает себя женщина, стукнув кулаками по столу, от чего по нему пошли вибрации. — Не будьте такой грубой, Дарья Вячеславовна, — смеётся с неё Арс. — Думаю, я понравлюсь вашему сыну. — Если ты его хоть пальцем тронешь, я прострелю тебе голову! Не думай, что узнав несколько историй из моей жизни, я начну тебя бояться! Тебе нужно будет невероятно сильно постараться, чтобы напугать меня! — Да? А разве я не уже это сделал? — хмыкает он, на что она молчит, грозно смотря ему в глаза. — В любом случае, я уверен, что мы сможем с вами договориться и прийти к разумному решению этой проблемы. Потому что я уверен вы понимаете, что будет, если заключённые узнают о том, что у вас есть слабое место. Они начнут туда бить. И поверьте, это сломает вас. Вы не сможете тягаться с таким грузом. А маленький Миша не увидит будущего. Как жаль, что ему придётся распрощаться жизнью в таком юном возрасте, — говорит Арс, снова делая грустное лицо. — Скажи, чего ты хочешь, — уже более спокойно просит она, явно уже готовая на всё. — Свобода, — наконец говорит Арсений, давай ей понять, что ему нужно. — Обеспечьте мне свободу и я обещаю, что его никто не тронет, — выставляет уже свои правила Попов, говоря абсолютно серьёзно. — Ты на пожизненном.. — Значит сделайте так, чтобы моё пожизненное превратилось в временное, — перебил её Арсений. — Мне терять нечего. И если всё останется так как есть, то я как жил, так и буду жить. Но вам есть что терять. Поэтому советую постараться, — просит её Арс, вставая со стула, намереваясь уйти. — Подумайте об этом, — говорит он и наконец выходит. Женщина тяжело задышала, как только он вышел. Перед её глазами стоит лишь её восьмилетний сын. Она понимает всю серьезность ситуации. Она знает на что способен Попов. Именно это сейчас и заставило её чувствовать дикую боязнь за своего ребёнка. Двое надзирателей зашли в кабинет, сразу же обращая внимание на то, что их начальница выглядит, мягко говоря, не очень. — Вы в порядке? — спрашивает один из них, подойдя к ней поближе. Она выставляет вперёд руку, перед ним, давая понять, чтобы тот не подходил ещё ближе. — Всё нормально, — отвечает она, пытаясь успокоиться. Но за сегодня ей так и не удалось это сделать.

***

Дима злится. Очень сильно злится. И на себя, и на своего парня. Потому что Серёжа не сдержал обещание. Он всё таки избил Макарова, хотя говорил, что не сделает, чтобы не попасть в изолятор. Он был на волосок от него. Именно поэтому Позов идёт в душевую, где сейчас Матвиенко и находится. — Серёжа, ты обещал мне не трогать его! — с порога начинает он, заходя внутрь и подходя к нему, смотря тому в глаза. — Господи! — испугался от неожиданности Серёжа, повернувшись к нему. Он мыл руки, на которых костяшки были немного стёрты от совсем недавних ударов. — Ты сказал, что не тронешь его. Ты пообещал мне. Выходит, твои слова — это просто ветер? — Дима злится на него. Очень сильно и Серёжа прекрасно знает, за что. — Я знаю, что обещал тебе не трогать его, но я не мог оставить его целым, после того, что он с тобой сделал. Он заслужил, — мужчина положил руку на чужое плечо, как бы пытаясь того успокоить. — Да ты издеваешься?! — шипит Поз, дёргая плечом, тем самым скидывая с себя чужую руку. — Ты понимаешь, что мог его убить?! Ты бил его подносом для еды! Железным! А если бы тебя забрали в изолятор, недели так на две, вот отлично бы было! Зато побил его! — Но не забрали же. — Но могли блять! — Сергей чуть скептически посмотрел на него и, усмехнувшись, подошёл к нему ближе. — Я получил то, что хотел. Меня даже в изолятор не забрали. Но даже если бы мне и пришлось отсидеть там две недели, я бы отсидел и мне насрать на это. Я никому не позволю играться с тобой. — Вот этого ты хотел?! — хватает его за руку, указывая на потёртые костяшки и красную, раздражённую кожу. — Ты чуть его не убил! Хочешь повысить себе года?! Пол жизни тебя уже не устраивает?! — А с каких это пор тебя волнует судьба Макарова? — хмурится Матвиенко, смотря на него. — Мы говорим о человеке, который изнасиловал тебя. Который просто воспользовался тобой... — И что с того?! — перебил резко Поз. — Я целый и невредимый! Я забыл об этом и ты уже забудь! Я сказал, что сам разберусь с ним! Мне не пять лет, чтобы ты, как мой родитель, ходил и разбирался за меня! — Матвиенко схватил его за запястья обеими руками, притягивая того к себе чуть ближе, тем временем посмотрев прямо в карие глаза. — Дима, ты чё несешь?! Я тебе не какой-то левый человек, я твой парень! И да, прикинь, мне не в кайф было сидеть на жопе ровно со сраным насильником! И я правда старался не трогать его, до тех пор, пока эта свинина не стала мне пиздеть о том, как ему понравилось «играться» с тобой в душевой! — Дима продолжал злиться на него, однако, после последнего предложение, нахмурился, не понимая, про что тот говорит. — Он говорил, что ему понравилось играться со мной? — переспросил он, думая, что возможно не так всё понял. — Да! Эта тварь специально подсела ко мне и выводила из себя! Я старался из-за всех сил не трогать его, потому что тебе пообещал, но он перегибал палку слишком сильно! Так что извини, что я не сдержался! — уже злится и сам Матвиенко, потому что не может понять позицию своего парня. Почему если помогаешь или заступаешься, то сразу родитель? Как никак, Серёжа не камень, чтобы просто стоять на ровном месте и ничего не делать. — Ты и так знаешь, зачем он всё это говорил. Чтобы тебя позлить и выбесить, а ты повёлся и чуть не попал в изолятор. — Да срать я хотел на это наказание! Пусть я сгнию в тюрьме, но я никому не позволю трогать тебя! И не важно, будь это Макаров, директриса или сам президент! Как ты блять не поймёшь этого?! — шипит Сергей, хватая того за подбородок двумя руками. — Пойми, пожалуйста, я не могу сдерживаться, зная, что сука, которая тебя трогала, ходит на целых ногах. Мне хочется отрезать их ему, чтобы он больше никогда не смог подойти к тебе. Лучше пусть меня трогают, чем тебя, — уже спокойно говорит Матвиенко. Дима выслушал его. Внимательно. Он понимает, что тот чувствует. Понимает, когда в голове сидят картинки того, как твоего любимого человека кто-то трогает. Не ты, а кто-то чужой. Не твои руки его трогают и не твои губы его целуют. Позов понимает, потому что когда-то давно проходил это с Катей. И воспоминания не из самых приятных. Поз не хочет, чтобы Серёжа чувствовал тоже самое на душе, что и он когда-то. Поэтому думает его отвлечь. А именно резко целует его в губы, сразу же углубляя поцелуй. Матвиенко понимает всё и сразу же отвечает на поцелуй. Дима тащит его в сторону кабинок туалета, заводя внутрь и снова целуя. Серёжа тут же проходится губами по любимой шее с другой стороны от чужого, ненавистного засоса. Он разворачивает его к себе спиной, снова целуя в шею, притягивая всё ближе к себе. — Только я могу оставлять на тебе засосы, — проговаривает он, прижимается сзади и мокро облизывает шею, прикусывая нежную кожу. Диме даже не нужно говорить слова, которые бы это подтверждали, он и так согласен с ним, без слов. Мужчина стягивает с него сначала тюремную кофту, а затем и борцовки, так же делая и со своими вещами, небрежно уложив те на унитаз. Позов поворачивается к нему лицом, а затем встаёт на колени. Он стягивает с чужих ног штаны, вместе с трусами, а затем сразу берёт до горла, не церемонясь. Серёжа бы очень хотел взять того за голову, направляя так, как нужно. Но Позов был с гипсом, а делать ему больно не хотелось, поэтому Матвиенко положил руку на стену. Дима не медлил, делал так, как нужно было, доставляя удовольствие, но затем остановился, встав на ноги и смотря в глаза. — Давай прям так. Без растяжки, — говорит он, на что Матвиенко хмурится. — Больно будет, — оповещает он, но Поз запрыгивает на него, сжимает ноги у него на талии и ждёт, когда тот это сделает. — Плевать. Давай, — проговаривает он, уже не в силах ждать. Матвиенко конечно выполнит его просьбу, но с особой аккуратностью, чтобы не порвать и не повредить внутри. Он наконец приставляет член ко входу и начинает погружаться медленными толчками и очень нежно. Поз сжал ногами его сильнее, поднимая голову вверх. Было не так больно, как он думал, потерпеть можно, а дальше будет легче. — Может всё таки?.. — Пожалуйста, помолчи, — просит его Позов, принимая в себя всю длину. Сергей на минуту остановился, давая ему чуть-чуть привыкнуть, а затем уже начал двигаться, постепенно наращивая темп. Поза подбрасывает на каждом толчке, но чужие губы не дают ему потеряться. Они целуются мокро, глубоко, ловя стоны и хрипы друг друга, пока Серёжа не набирает темп, при котором безопасные поцелуи уже не представляются возможными. Толчки с каждым разом становятся всё глубже, и когда Сергей наконец начинает задевать простату, Диме хватает нескольких глубоких проникновений, чтобы сжаться и бурно кончить. Вся его сперма попала на грудь Серёжи, но его это сейчас не волновало. Матвиенко дотрахивает его ещё несколько мгновений, прежде чем кончить, вновь поймав чужие губы и утащив того в очередной поцелуй. Оба тяжело дышали. Сергей опустил его на пол, давая встать на ноги. — Тебе точно не больно было? — всё же не перестаёт задавать этот вопрос Серёжа. — Нет, — на выдохе, устало отвечает Позов, прислоняясь забинтованной головой к стене. Матвиенко присел на унитаз, хватаясь за туалетную бумагу, вырывая небольшой кусок и проводя по груди, убирая сперму, пока та не высохла, и выбрасывая в мусорку. Дима усадил пятую точку на пол, вытягивая ноги, кладя руку Серёже на коленку. — Дим? — Что? — Я люблю тебя, — вдруг говорит Серёжа, после чего Позов улыбается, повернув голову к нему. — Я тебя тоже, — отвечает тихо он, после чего Матвиенко берёт его руку в свою, переплетая пальцы.

***

Дарья Вячеславовна сидит в своём кабинете, рассматривая уже сотое досье за сегодня. Женщина правда устала морально, потому что осматривать их полностью, не доставляло абсолютно никакого удовольствия. Все были между похожи собой. Сотни мужчин, что одинаковы сфотканы на камеру, сейчас только начали отслеживать свой срок. У каждого своя история. Один убил. Второй украл. Третий сделал всё сразу. Читать причины их преступления, также узнавать по какой статье кто пошёл и знать сколько часов и дней уже кто сидит, очень утомительно. «Алиев Али Амирович. 34 года. Статья 222 УК РФ. Незаконные приобретение, передача, хранение, перевозка, и ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов. Лишение свободы на пять лет. Причина: соучастник в преступлениях, незаконный хранитель огнестрельного оружия.» «Штокалов Илья Игнатьевич. 28 лет. Статья 116 УК РФ. Побои. Лишение свободы от двух лет. Причина: избил свою жену до полу смерти.» «Гришуков Андрей Аркадьевич. 32 года. Статья 128 УК РФ. Незаконная госпитализация в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях. Лишение свободы до трёх лет. Причина: Жена гражданина против её собственной воли была помещена в стационар психиатрической больницы, в связи с чем на неё была заведена медицинская карта психиатрического больного. В карте были указаны сведения об обстоятельствах и основаниях принудительной госпитализации, а также установленном диагнозе.» Эти и другие досье с более подробными описаниями преступлений сейчас изучает Дарья Вячеславовна. Она знала, на что шла. Прошло уже несколько часов и женщина решила сделать себе перерыв. Она правда устала. Настолько сильно, что даже подумала, что у неё галлюцинации, так как в куче листков разглядела очень знакомую фамилию. Попов. Ей стало очень интересно посмотреть на обладателя этой фамилии. «Однофамильцы?» Подумала она про себя, зачитывая досье. «Попов Сергей Александрович. 51 год. Статья 166 УК РФ. Неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения. Лишение свободы на три года. Причина: Гражданин, вместе с несколькими группами лиц угнал машину, находясь на заднем сидении. Соучастник в преступлении.» Этот мужчина заставил усталость Дарьи отойти на второй план. Она открыла часть с ним же, где пишут о личной жизни и тому, что известно на данный момент о заключённом. «Личная жизнь: Жена. 2 детей. 1 внук. На данный момент известно, что жена, 1 ребёнок и внук умерли. Жена умерла в подростковом возрасте двоих детей. Имя - не известно. Возраст - не известен. Старшая дочь - причина смерти - не известна. Имя - не известно. Возраст - не известен. Внук (мальчик) - причина смерти - не известна. Имя - не известно. Возраст - не известен. Младший сын - жив. Личная жизнь - не известна. Имя - не известно. Возраст - не известен. Местонахождение - не известно. Больше об этом человеке не написано ничего. Лишь пару строк, которые дают понять, что когда-то у него была счастливая семья или хотя бы имитация. На данный момент, этот человек был похож на кроссворд, так как вся его жизнь была попросту неизвестна. Однако у Дарьи есть очень похожее досье на то, что сейчас она держит в руках. Она знает человека, в личной жизни которого написаны точно такие же строки. Точно так же неизвестно ничего. И имя этого человека — Арсений Попов. Дарья поняла, что это за человек. Это не просто однофамильцы. — Отец и сын.. — сказала она сама себе, поняв это и на её лице проскользнула улыбка.