Заключённый.

Совсем ещё маленький мальчик, четырёхлетний, черноволосый, лежит на своей кровати и ждёт, когда его мама освободится и придёт к нему. Он лежит и не шевелится, чтобы не пропустить не единого звука, исходящего из коридора дома. Обычно его мама каждую ночь приходила к нему и убаюкивала, чтобы он сладко и крепко спал. Но сегодня она задерживается. Настенные часы в детской комнате подсказывают, что уже давно за полночь, но мама мальчика так и не пришла. Не смогла или не захотела. Детские ручонки хватаются за края одеяла, стаскивая с себя его, а затем ноги опускаются вниз. Носочки уже тянутся к тапочкам с милыми зайчиками, которые защищали ребёнка от всех монстров под кроватью. Свет в комнате был приглушён, поэтому мальчик лишь на ощупь добрался до стены, где находился выключатель. Благо его рост позволял ручке достать до него и включить свет. Комнату тут же ослепила яркая лампочка, что отдавала немного жёлтым оттенком. Мальчик сморщился от того, что глазкам было не приятно от резкого появления света, однако спустя пару секунд, это чувство его покинуло. Он со скрипом открывает входную дверь и выходит со своей комнаты в коридор. В доме была сплошная тишина, будто бы никого, кроме него, не было. Однако он знает, что это не так. — Мамочка? — пропищал детский голосок, совсем тихо, будто бы шепотом. Мальчик подумал, что возможно она спряталась и хочет чтобы он её нашёл. Они часто играли в прятки, так как их дом был достаточно большим, чтобы в нём можно было где-то спрятаться. Когда папа приходил домой, мама часто прятала его в шкаф и говорила, чтобы он не при каких условиях оттуда не вылезал, иначе они проиграют папе в игре. Мальчик всегда слушался её и даже когда слышал мамины крики, а затем звуки ударов, то всё равно оставался в шкафу. Мама обещала прийти за ним после, но никогда не приходила. Он сидел в тесном шкафу по несколько часов, а то и целый день, но она так и не приходила. Только лишь ночью, с выключенным светом. Возможно, она не хотела, чтобы сын её видел, однако он всё равно замечал синие круги у неё под глазами или на теле, но он молча делал вид, будто ничего не видел. Мальчик не знает, в какую игру играет мама с папой, пока он сидит в шкафу, но он знает, что ей эта игра не нравится. Ребёнок так и не услышал ответ. Он находился на втором этаже, а комната родителей находилась на первом, поэтому, чтобы дойти до неё, ему бы потребовалось спуститься с лестницы. — Мамочка, ты тут? — снова тихо спросил он, но ответа так и не последовало. Мальчик решил включить свет и в коридоре, так как в темноте ему было страшно. Он снова нашёл выключатель, нажав на кнопочку, от чего люстра на потолке засияла светом. Тишина не давала покоя, будто бы ещё больше нагоняя жути, из-за чего любой скрип или шорох, вызывали у него чувства, что в доме есть монстры. Мальчик обещал маме, что будет сильным и не будет бояться, чтобы не произошло, именно поэтому сейчас он собирает все свои детские силы в кулачок и бежит на поиски матери. Он подходит к перилам лестницы на втором этаже и смотрит вниз. Одна ножка спускается по ступеньке, затем вторая, третья и вот он уже уверено шагает вниз. Дойдя до первого этажа, он тут же подбегает к двери, в комнату родителей, и прислоняется ухом к ней, слушая, что происходит внутри. Всё также было тихо, наверное потому что родители спали. Он хотел с ними. Ему было непривычно оставаться одному и уж тем более засыпать без интересных историй от мамы, которая та вечно любила рассказывать. Мальчик, все же не уверено, но хватается за ручку двери, открывая её. Небольшой скрип и она открылась. В комнате было темно, из-за чего он толком не мог ничего разглядеть. Пальчики нащупывают всё тот же выключатель и снова свет обдаёт комнату, а затем всё тело мальчика в миг затряслось от увиденного. Мама. Его мамочка. Прямо сейчас она лежит на кровати, с открытыми глазами и вспоротым животом. Все её руки, которыми она любила гладить его по тёмным волосикам, были в крови. Голубые глаза, такие же, как у него, смотрели куда-то в потолок, не подавая признаков жизни. — Мамочка!.. — испуганно кричит мальчик, подбегая к ней и тут же обнимая. Он не понимал, что этого нельзя делать. Он не понимал, почему она не обращает на него внимания и даже не смотрит. — Мамуля, проснись.. — но мама не слышит. Она спокойно лежит и больше не дышит. Мальчик не мог понять, почему она сегодня к нему не пришла. Не мог понять, почему она его бросила одного. Почему не забрала с собой? Слёзы тут же выкатились из детских глазёнок, капая на домашний сарафан матери. — Мамочка.. мне страшно без тебя.. — пищит ребёнок, кладя свою ручонку в её руку. Он просто не замечает красную жидкость и не понимает всю серьёзность ситуации. — Папа тебя спасёт.. — но папы не было. Папа уехал. Он был очень далеко и не мог помочь маме. Возможно, это была новая игра родителей. Та самая, в которую они играли, когда он находился в шкафу. Правда в этот раз, мама не успела его спрятать, именно поэтому сейчас он стоит и обнимает её, плача и кладя голову ей на грудь. Уже давно не живую. Обнимает просто тело. Родное тело своей мамы. Своей любимой мамочки.»

***

Арсений просыпается. Голубые уставились в одну точку, куда-то в верхнюю кровать. Играет сирена, оповещающая, что надо вставать. Ему снился сон. Очень странный сон. Такого, он не видел никогда. Мать. Его мама, которую он не видел двадцать шесть лет. Мужчина даже не помнит её. Не помнит, как она выглядела. Не помнит красивая ли она и как выглядело её лицо. Единственное, что он помнит, это руки. Эти нежные, нежные руки, которые всегда любили гладить его по волосам. А ещё он помнит, что у них одинаковый цвет глаз. Небесно-голубой. Мужчина не спешит вставать с кровати, даже несмотря на громкую сирену и правила. Сейчас, он будто находился не в тюрьме, а там же, в том доме, на той самой кровати. Будто ему снова четыре. Будто он снова пытается найти маму. Будто она опять забыла к нему прийти. В голову начали лезть разные воспоминания о ней. Он не помнит всё досконально, так как это было давно, но кое-что помнит. « — Сыночек мой, — ласково промурлыкала женщина, присев рядом с ним, пока он лежал на своей кровати, уже засыпая. У мамы был любимый халат, розовый до колена, в котором она ходила дома. От этого халата всегда пахло едой, вперемежку со вкусными духами. Мама всегда очень вкусно пахла. Когда она придвигалась, чтобы его поцеловать, он всегда чувствовал аромат каких-то нежных, цветочных духов. — Котёнок мой, — нежно говорит она, после чего к мальчику потянулась светлая рука матери. Длинные пальцы женщины аккуратно схватили его за ручку, поглаживая, а после она нежно прикоснулась к ней губами, целуя своего сына. Мама всегда была нежная и милая. Она любила целовать его и обнимать. Каждую ночь она приходила к нему и обнимала, обнимала, обнимала. А потом и целовала, будто бы он вкусный десерт, а она сладкоежка. Мальчику всегда это нравилось, его это убаюкивало, после чего он почти сразу же засыпал и ему всегда снилось что-то хорошее. — Я так тебя люблю.. — говорит она, снова целуя его в лоб. Мальчик смиренно ждёт свою порцию поцелуев, потому что, пока она не расцелует его полностью, то не успокоится. — Завтра папа придёт домой, поэтому мы снова с тобой поиграем в прятки. Тебе опять придётся спрятаться в шкафу, хорошо? — уже более твёрдо, произнесла женщина. — Мамочка, а если папа меня найдёт? — вдруг спросил он, с интересом. Она лишь улыбнулась, потрепав его по тёмной макушке. — Не найдёт. Я буду его отвлекать и ты выиграешь, — говорит она, а затем, уже в сотый раз, целует его в щёчки. — А почему ты не прячешься со мной? — снова устремляет на неё любопытные глазки мальчик, на что мама замолкает, переставая улыбаться и опустив глаза в пол. — Потому что меня папа найдёт везде.. — шепотом проговаривает она, смотря в одну точку. Женщина больше ничего не сказала, лишь накрыла сына одеялом и вышла из комнаты.» Арсений помнит, что это последняя ночь, когда его мать была жива. На следующую ночь, она умерла. В свои четыре года, он даже не знал, что такое смерть. Лишь повзрослев, он понял, что тогда случилось. Отец в тот день привёз одиннадцатилетнюю Алёну, его сестру, домой, после чего и начался сущий ад. Он часто избивал сестру, за то, что она была старше и должна была следить за маленьким Арсюшей. Девочка каждый день ходила в синяках, таких же, как и мама в своё время. Мальчик всегда старался защищать сестру, хоть и был на семь лет младше, но получалось у него это плохо, так как отец был сильнее, поэтому и он тоже не слабо отхватывал от него. Однако, это всё продолжалось недолго, потому что в один день, он не пришёл домой. А затем не пришёл и на следующий день. И спустя несколько дней. А после спустя несколько недель. Он оставил их вдвоём. Маленьких детей. Из-за того, что счета в доме не оплачивались, то практически сразу же он стал непригодным для жизни. У них не было света, воды, еды, электричества. Их дом стал просто ночлегом на ночь, чтобы дети хотя бы не на улице спали. Из-за того, что еды не было, детям часто приходилось воровать. Сначала это делала только Алёна, потому что девочка была взрослее и чуть-чуть умнее. Ей довольно часто удавалось украсть немного денег у прохожих, на что потом она покупала еду в небольших минимаркетах. Не всегда ей продавали и иногда даже выгоняли, называя «воровкой», но девочка не сдавалась. В скором времени и маленький Арсюша подключился. Мужчина уже даже не помнит, в какой момент своей прекрасной жизни, они с сестрой успели повзрослеть. Но в четырнадцать лет, он смог связаться с одной компанией, которая помогла ему зарабатывать деньги. Работа была пыльной и грязной, но по крайней мере они не голодали. Больше не голодали. Нужно было продавать наркотики. В то время это считалось круто, поэтому подросток сразу согласился. Вот только он не знал, к чему его это приведёт. Парнишка считал своих подопечных друзьями, из-за чего и познакомил их со своей старшей сестрой. Правда он не признался, чем с ними занимался и Алёна лишь думала, что её младший брат обзавёлся друзьями. На тот момент ей был уже двадцать один год и она одна растила трёхлетнего сына, то бишь его племянника. Мальчик не знал точно, в какой момент она нашла парня и тем более забеременела от него, так как девушка ему ни о чём не докладывала. Он лишь помнит, как в одиннадцать лет впервые увидел новорождённого Сашеньку. Арсений каждый день был со своими друзьями, поэтому не замечал, как племянник растёт, хотя, честно признаться, ему было вообще не до этого. У него «бизнес» кипел. Настолько сильно, что он в какой-то момент просто ослеп. В семнадцать лет, он добился звания лидера в их компании из пятерых человек. Ему так нравилось то, чем он занимался, что он даже не замечал, как его друзья стали, по особенному смотреть на его сестру. Арсений надеялся на то, что они будут относиться к ней по-доброму, так как он числился в их компании, как самый «прибыльный». Не знает, может быть у него талант или же он слишком везучий, но ему всегда удавалось продать больше наркотиков, чем всем остальным. Именно поэтому, он был, можно сказать, главой всей компании. Так продолжалось до его восемнадцатилетия. Он думал, что жизнь наладилась и даже несмотря на то, что родителей больше не было, ему удалось поднять на ноги и себя, и сестру. По крайней мере, ему так казалось. В восемнадцать лет, они уже работали по-крупному. Пока Алёна воспитывала сына, Арсений в это время занимался наркодилерством. Он договаривался с серьёзными людьми на выкуп дорогостоящих наркотиков, которые числились, как самые лучшие. Продаж было неимоверное количество. Его даже иногда удивляло, насколько много в городе людей, которые не прочь поразвлечься этой хренью. И было всё хорошо. Всё замечательно. До одного момента. Пока его друзья не решили его предать. И вот, теперь он здесь. В этой тюрьме, уже как двенадцать лет. Скоро будет тринадцатая годовщина. Попов до сих пор винит себя в том, что был слишком наивным. Повёлся на поводу. Получил немного денег, так как до этого у него их никогда не было и расплылся, даже не замечая то, что делали с его сестрой. Он не знает точно, было ли это один раз или несколько, чего он не замечал, но любой ответ, заставляет его ненавидеть себя. Сестра, всё что у него было. Всё, что у него осталось. Потому что их дом снесли. Нет даже намёка на то, чтобы снова его увидеть. Теперь же на том самом месте, стоит какое-то здание, которое не особо интересовало Арсения. Если честно, то даже если бы дом и остался, он бы сам его сжёг, а обломки разломал и выбросил в мусорку. Он не знает, почему решила судьба забрать у него всё. Чем он такое заслужил? Но хуже всего то, что ему даже не оставили право выбора. Его просто поставили перед фактом. Он не смог справиться с потерей единственного близкого человека, который остался с ним, и отомстил. Отомстил, за что теперь отбывает срок, потому что сейчас всё решают законы. В суде неважно, кто ты, что ты за человек, почему ты так поступил и что тебя на это подвело. Там главное, что ты нарушил закон, а нарушители должны сидеть. И он сел.

***

Антон лежит на своей кровати и ни о чём не думает. Хотя нет, думает. Думает о том, что недавно сказал Арсению. « — Арсений, все в жизни что-то потеряли. Абсолютно у всех когда-то был переломный момент в жизни, но все вставали. И ставить крест на своей жизни только потому, что тебе пришлось пережить что-то похуже, чем другим, нельзя. Хотя бы попытайся. — Почему ты так этого хочешь? — вдруг задаёт вопрос Арс, после долгих уроков жизни. — Потому что ты тоже человек, который это заслуживает, — немного подумав, говорит Антон. — И всё? Никаких других причин нет? — Шастун увидел, как мужчина уставился на его губы и машинально сделал также, даже сначала не заметив. — Нет, — говорит тут же он, переставая на него смотреть.» Этот разговор не давал покоя парню довольно давно и долго. Он не может понять свои чувства. Почему ему так хотелось, чтобы Попов прислушался к нему и понял его слова правильно. Почему ему было так важно, чтобы тот изменился? Может быть парню стало его жалко, ведь он знает историю его непростой жизни? Признаться честно, сам Антон бы не смог пережить то, что пережил мужчина. А ведь он только половину знает. Вдруг парень услышал резких гул заключённых снаружи камеры и поднял голову. Обычно они так не делают, если не происходит что-то интересное, куда многие любопытные суют свой нос, чтобы поглазеть. Обычно, когда драки или какие-то другие интересные события происходят, то пол тюрьмы собирается и смотрит на «главных героев». В этот раз, скорее всего, тоже самое, что и всегда. Антон встаёт с кровати, направляясь к выходу из камеры, чтобы посмотреть, что привлекло внимание всех заключённых разом. Каждый из них столпились около перил второго этажа, смотря куда-то на первый, с интересом. Арсений стоит и тоже смотрит вниз, что заметил Шастун. Он так же уставился на первый этаж, понимая, что всех так заинтересовало. Новенькие заключённые. В этот раз их было довольно много, человек пятнадцать. Хватает всех и толстые, и худые, и высокие, и низкие и дальше по списку. Но больше всего внимание зацепилось за довольно знакомую фигуру. Юки. Он здесь. Прямо сейчас идёт с подносом в руках, вместе с новыми заключёнными. Антон смотрел на него, нахмурившись, думая о том, как он сюда попал. Эта тюрьма была намного строже предыдущей. Как понял сам парень, здесь обитают заключённые, которые совершили тяжкие преступления. И также те, кому грозит большой срок. Юки не вписывался ни в один из этих вариантов. Что же он такого сделал, чтобы попасть именно сюда? — Юки? — вдруг слышится откуда-то неподалёку и Антон поворачивает голову на голос. Арсений стоит немного впереди него, не замечая парня и смотря вниз, явно на того человека, кому адресована эта кличка. Шастун нахмурился, продолжая смотреть на мужчину перед собой, затем на парнишку снизу и снова на Арсения. Ему стало интересно, что будет. Но также появилось странное и неприятное ощущение в груди. Но какое именно — Антон не знает.

***

Арсений находится в камере, спокойно сидя и куря в своё удовольствие. Он ни о чём не думает, лишь прикрывает глаза, от удовольствия, наслаждаясь никотином. Он знает, что совсем скоро его жизнь наладится. Совсем скоро, он сможет начать всё с чистого листа. Ему нужно всего лишь кое-что сделать, чтобы свершилась его самая главная мечта. Всего лишь пару корректировок и всё пойдёт, как по маслу. Мужчина размышлял довольно долго, выкуривая уже вторую сигарету, поверх первой, не заботясь о своих лёгких, от слова совсем. В какой-то момент, он замечает на себе взгляд. Взгляд человека, который зашёл в его камеру и сейчас пялится на него. Открыв глаза, он даже немного дёргается, видя перед собой давно забытое лицо Саши Газманова. Мужчина думал, что этот парень давно уже лежит под землёй, после его ухода из старой тюрьмы. Но он живой. Другой вопрос, почему он здесь? Саша медленно подошёл к Арсению, рассматривая его лицо. Он долго не видел его и был очень удивлен, что тот выглядит по-прежнему отлично. Он сел напротив него и посмотрел ему прямо в глаза, стараясь уловить его эмоции. Попов молча смотрит на парнишку, не понимая, что тому от него надо. Саша стоял перед ним, словно гипнотизируя, чем начинал раздражать. Арсения всегда бесило, когда на него вот так пристально смотрят. — Зачем пришёл? — Я ждал этого момента уже давно, — Саша стоит напротив Попова, стараясь казаться чуть выше, чем в действительности был, хотя, казалось бы, зачем ему это делать. — С чего это? — нахмурился Попов, не понимая, что тот от него хочет. — Я хочу снова на тебя работать, — просит Газманов со всей серьёзностью. Арсений сидел напротив парнишки и посмеялся легкомысленно. — Почему я должен позволить тебе снова работать на меня? — Саша секунду помолчал, а затем резко опустился на колени, хватая мужчину за ноги и прислоняясь лицом в его коленки. — Пожалуйста, Арсений, прошу тебя, — сильнее впиваясь пальцами в колени и сжимая оранжевую ткань в руках, говорит он, на что Попов поднимает брови в удивлении. — Ты даже не представляешь, через что я прошёл, чтобы попасть в твою тюрьму, — удивление резко сменилось и Арсений хмыкнул, легонько осмотрев лицо парнишки. Ему не в первые видеть Сашу в таком положении. В старой тюрьме, он всегда становился на колени перед ним, когда Арс начинал на него кричать. Мужчине очень нравилось это чувство власти. Как долго парнишка ждал, чтобы снова встать на колени перед ним. — Мне было так плохо без тебя. Даже не смотря на то, что я трахался по несколько раз каждый день, ты защищал меня. Рядом с тобой, я чувствовал себя нужным. Ты мне нужен. Я готов делать всё, что хочешь. Даже если нужно будет и тебе сосать. Клянусь, я сделаю это. Прошу, только верни меня на эту работу, — сказать, что Арсений в шоке, это ничего не сказать. Он осматривает всё ещё преклонного Сашу и даже не знает, что ему делать дальше. Такого он не ожидал. Арсений помнит то время, когда этот парень работал его «слугой». Он дал ему прозвище «Юки». Сам не помнит, почему именно так назвал, ведь собачьих кличек очень много, но Арс выбрал именно эту. Мужчина до сих пор помнит, как издевался над ним. Если он что-то не сделает, то наказание было жестокое. Избиения, лишние походы к заключённым, что рвали его и тоже делали, что хотели. Что именно они с ним делали, Попов не знает, да и не хотел знать, потому что ему плевать было. Помнит, как после Саша приползал в их с Серёжей камеру на четвереньках, весь измотанный и потасканный, еле передвигая конечностями. Матвиенко, видя состояние этого парня, всегда потом ругал Арса за столь жестокие меры, потому что ему не нравилось то, что мужчина мог его убить этим, ведь заключённые могут разорвать Газманова на части или избить до смерти, а отвечать им. Арс, честно признаться, слушался его и оставлял Сашу на пару дней в покое, чтобы тот «поправился», но затем снова всё продолжалось. Единственное, что всегда было в правилах Арсения, это не спать со своими «слугами». Нет, Попов не был брезгливым, он просто не хотел. Хотя и не стоит забывать про венерические заболевания, которые передаются половым путём. Арсения никогда не возбуждал Саша. Не знает почему. Спрос на мужчин, что хотели его, был достаточно большим. Возможно, их возбуждало то, что парнишка был слишком милый и слабый и они могли делать с ним всё. Арс такое мнение не разделял. Однако, прямо сейчас, когда Саша сидит перед ним на коленях и просит обратно на ту работу, где над ним издевались, мужчина даже не знает, как реагировать, потому что такого он точно не ожидал. Саша ждет ответ, в ожидании положа голову на колени. Его руки крепко держат ткань оранжевой одежды Попова. Парнишка надеется, что его ждёт согласие, потому что работать на него легче всего, чем в старой тюрьме на тех, кто там остался. — Отпусти меня, — вдруг говорит Арс, немного дёргая ногами, в попытке вырваться. Он не двигается с места и крепко сжимает ткань в руках, удерживая мужчину на месте. — Я не отпущу. — Отпусти! — чуть грубее говорит Попов, держа всё ещё зажжённую сигарету между пальцев, пытаясь его убрать от себя. — Мне нечего терять, — оповещает Газманов, не сводя с него взгляд и чуть сильнее хватая его ноги. — Да отвали от меня! — шипит Арс, резко дергая одной ногой, из-за чего коленкой случайно зарядил Саше по челюсти, от чего прозвучал небольшой звук скрежета зубов и Газманов отскочил, хватаясь за больную часть на лице. — Придурок, я тебя давно отпустил! Тебя больше не ебут во все дыры, так хули тебе не нравится?! Завались и живи, как хочешь! — Саша резко прикусил губу, ощутив небольную боль в челюсти, но он игнорирует её, поднимая голову наверх и поспешно возвращается на колени перед ним, кладя обе руки на его собственные ноги. — Мне нечего делать. Всё, что я знаю и умею, так это следовать указам других людей. Но я хочу быть твоим. Ты единственный, кому я буду... послушным. — Ты что вообще несёшь?! Думаешь, у меня есть время на тебя?! Не беси и сьеби отсюда! — Саша не двигается с места. — Прошу, дай ещё один шанс стать твоим слугой. Я буду делать всё, что скажешь. Клянусь, я буду очень послушный, — парнишка чуть хрипит и снова утыкается носом в его колени. — Послушай меня! — шипит Арсений, хватая его за подбородок, поднимая голову к себе, чтобы он смотрел только на него. — Хватит вести себя как потасканная шлюха! Ты блять человек! Обычный человек! И ты сам решаешь, что тебе нужно! Я не твой хозяин и не твой главный! Я не решаю за тебя! Поэтому если ты сейчас же не свалишь, клянусь, я голыми руками разорву тебе горло! — говоря тому прямо в лицо, Попов чувствует, как ещё секунда и он правда будет готов разбить тому голову об пол. Саша поспешно выдёргивает голову из его рук и смотрит прямо в глаза. — И что? Разорви. Давай и больше меня это волновать не будет. Ты хоть представляешь, через что я прошёл?! Нет, конечно, нет. Потому что ты думаешь только о себе и обо всём, что касается тебя самого! — Не моя проблема! Если нравится жить, как собаке, так побегай по камерам, может кто и подберёт! Я больше этим не занимаюсь! — Попов резко переводит взгляд куда-то за пределы камеры, что заметил и Саша. Он перевёл взгляд примерно в ту же часть, куда смотрел Попов и заметил Антона, что за ними наблюдал. Газманов сразу всё понял, снова смотря на Арсения, который всё ещё держит его за лицо, не вставая с колен. — Не занимаешься? Или нашёл кого-то лучше? — серьёзно спрашивает он, намекая на Шастуна, после чего Арс переводит на него взгляд, резко кидая его на пол. — Завались! — шипит тому он и снова смотрит на Антона, который просто молча уходит. Попов посмотрел ему вслед, но идти за ним не стал, нет смысла, после убирая взгляд, даже не заметив, как другие глаза незаметно за ним наблюдали. Голубые, такие же, как и у него, глаза.

***

Тюрьма — это буквально однотипные движения. Каждое утро как по гос-стандарту: посторонние, душ, столовая и так далее. По крайней мере, так думает Антон. В столовой стоит гул. Каждый заключённый пытался донести какую-то информацию до товарища, которого ещё попробуй найти в этом месте. И ведь есть, что рассказать. Хотя Антон тоже мог бы многое поведать, из чего можно было даже книгу написать, но тот, благо, не настолько глуп. В особенности, если брать в сравнении с большинством заключённых. Потихоньку каждый человек садится на определенное место. Антон лишь отправился на отдельный угол, где стояло пару, будто бы даже слегка отдалённых столов, где в обычное время сидели заключённые с притупленным взглядом, каждый из которых дёргался при резком шуме или быстрых движениях рядом. Парень лишь поморщился, понимая, из-за чего те всегда были зашуганные. Встряхнув головой, как бы выгоняя мысли с головы, ибо парень застыл чуть ли не в центре столовой, Антон двинулся с подносом к раздаче еды, только вот кто-то грубо сталкивается плечом с его рукой. Хмурый взгляд парня вмиг цепляется за несильно высокую фигуру, а сам Шастун уже настраивается на негативный лад. Здесь всегда надо быть начеку, иначе моргнуть не успеешь, как от тебя ничего не останется. — Ой, а кто это тут у нас? Тот самый мальчик на ночь? Или какое там прозвище собачке Попова дали? — начинает неизвестный мужчина, на лице которого уже с первых слов надета неприятная для взора ухмылка. Антон помнит его. Этот мужчина работал на Даниила Федотова, убитого когда-то. — Слышал, что.. — Заткнись, блять, а то я не ручаюсь за себя, — резко перебивает его Антон, в привычной для него манере, отвечая. Он угрожает этому человеку, хотя сам он до сих пор не может нормально смотреть на руки, ведь сразу появляется ощущение холодного металла меж пальцев. Сам не знает почему, но за секунду в нём проснулась агрессия на этого мужчину. Он прекрасно помнит, что он с ним делал, именно поэтому неосознанно отходит от него на пол шага назад. В голове, как назло, всплыли слова Арсения, что крутились чуть ли не постоянно: «Если не можешь за себя постоять — не нарывайся. Если нарываешься — будь готов к тому, что тебя могут убить и не дай это сделать.» — Наслышан я о твоих угрозах. Кулак то сжать сможешь или будешь меня бить ладошкой по плечу? — улыбается он, от чего становится мерзко. — Так если тебе нравится и ты делаешь вид, что против, лишь для приличия — то скажи, я подыграю, — ухмылка мужчины смешивается с оскалом и довольным лицом. Антон слегка теряется. Брови то сводятся к переносице, то расслабляются, не понимая, что делать. На талии резко появилось ощущение прикосновения. Чужая рука поползла вниз, на бедро, а лицо мужчины напротив было настолько противным для парня, что и словами не передать. Ком тошноты подходил к горлу, а голод испарился настолько быстро, что будто его и небыло. Антону уже конкретно надоели данные ситуации. Будто бы по расписанию и графику, он попадает в такие диалоги, что запросто могут перейти на действия, и, чаще всего, не самые приятные. Парень довольно резко отталкивает мужчину в плечи и гнев начал наполняться всё больше. В последнее время он не то, что эмоционально нестабилен, он вовсе перестал понимать, что он чувствует. Страх, истерика, гнев, желание убить человека, а совсем недавно некие поучительные уроки жизни Арсению и желание помочь ему советом. И это всё, всего-то, за безумно краткий срок для данных сильных эмоций, с быстрой сменой между друг другом. Антон сам уже не понимает, что с ним происходит. — Заткни свой рот гнилой. Вы уже заебали меня все. Отъебись от меня и приставай к кому-то другому, — хмурый парень говорит это, на удивление, не крича, но в голосе слышны были и раздражение, и агрессия. — Ух, какой грозный, вы посмотрите на него. Пошли-ка со мной, я уверен, ты хорош в койке. Хотя да, чего же я это. Ты ведь шлюха, конечно опыта много. Мне вот интересно, а Попов платит за то, что натягивает тебя? Или ему вип пропуск в твои трусы? Может ты просто его прислужливый пёсик, что каждый день отрабатывает свою жизнь? — противная чужая ухмылка не так сильно выводит из себя, как слова этого наглого человека. Чужие руки резко притягивают Антона за талию, а голос раздаётся уже над ухом. — Я тебя на пробу возьму, выебу пару раз, а дальше посмотрим, буду ли пользоваться. Как там Арсений говорил..? Нарываешься — будь готов постоять за себя? По сравнению с тем, что сделал парень совсем недавно с Денисом, внутреннее желание считается пощадой. Слегка прищурившись и отклонившись назад, он, вцепившись руками в тяжёлый, железный поднос, с размахом наносит звонкий, слегка даже оглушающий удар по лицу наглого мужчины, руки которого вмиг перемещаются на свою голову. Грохот от подноса стоял чуть ли не на весь зал, а парень, воспользовавшись моментом, с такой же ненавистью и силой пару раз бьёт уже кулаком в солнечное сплетение, заставляя блондина согнуться и закряхтеть. — Ещё раз подойдёшь ко мне — будет уже не поднос, а ебучий кастет у тебя в глотке, — почти шипит парень. Конечно же он врёт, так как кастет, что подарил ему Арсений давно плавает в канализации в разобраном виде, но заключённый то об этом не знает. Шастун довольно быстро отошёл от мужчины, что чуть ли не упал на колени из-за пометнения в глазах и затрудненного, из-за удара, дыхания. Оборачиваясь по сторонам, Антон видит прикованные к себе взгляды заключённых, однако сам он смотрит лишь на одного. Голубые глаза смотрели с беспокойством, настороженностью, а поза хозяина буквально кричала, что ещё чуть-чуть и мужчина готов был вскочить с места. Моментально обеспокойный взгляд пропадает, а на его место приходит лёгкая ухмылка, в унисон с бесшумными хлопками в ладони, как бы аплодируя. Шастун смеряет Арсения убийственным взглядом, а затем кидает поднос на стол с грохотом, выходя из столовой. А Арсений всё сидит, смотрит. Смотрит на то, как Антон уходит и улыбается. Сам не знает почему. Но он знает, что тот мужик это заслужил. И Антон ему врезал так хорошо, что, наверное, сломал нос. Попов им гордится. Гордится, словно собственным сыном. И он снова не замечает. Те самые голубые глаза. Глаза, что смотрят исключительно на него.

***

Арсений стоит в душевой, совсем один, смотря на себя в зеркало. Он сам не знает, зачем. Просто смотрит, будто на его отражении будут ответы на все вопросы. Но это не так. Совсем не так. Долгая и нужная тишина от пустого помещения заставляет его чувствовать тягу в желудке и нескончаемые мысли в голове, которые сжирают его, словно звери, что налетели на добычу. Он словно застрял в болоте, из которого не выбраться. Словно пучина Ада, что высасывает и высасывает из него жизнь. Попов не понимает, что с ним происходит в последнее время. Он.. будто слабеет. И это ему не нравится. Мужчина включает кран, из которого мигом выбегает вода, стекая в слив раковины. Он опускает к ней руки, набирая прохладную воду в ладони, а затем плеская их себе на лицо, умываясь и немного приходя в себя. Опуская голову вниз и умыв лицо, Арсений поднимается, смотря в зеркало и резко дёргается, видя перед собой незнакомого мужчину. Мужчину, с такими же голубыми. Арс небрежно вытирает лицо, поворачиваясь и смотря на него. — Что? — спрашивает он, смотря в глаза напротив. Этот человек был явно старше его в два раза. Это видно по морщинкам вокруг глаз и седым, коротким волосам на голове. Попов его не знает, однако ему стало интересно, почему тот к нему пришел. — Арсений.. — улыбается мужчина, осматривая его с ног до головы пронзительным взглядом. — Как дела? — Попов нахмурился. — Мы знакомы? — выдаёт он, не понимая ничего. Этого человека он не знает. У мужчины довольно хорошая память и он помнит всех, с кем когда-то имел дело. И никогда не было такого, чтобы его кто-то знал, тем более по имени, но он не знал в ответ. — Знакомы, — всё ещё улыбается неизвестный, оголяя белые зубы. — Ты явно меня с кем-то спутал, — серьёзно заявляет Арсений, не имея больше желания с ним общаться. Странный тип и очень сильно ему не нравится. Всем своим видом. Есть в нём что-то отпугивающее. Попов делает шаг в сторону, чтобы обойти его и выйти из душевой, но его тут же схватили за руку, небрежно сжимая её, заставляя снова обернуться. — Ну нет, я ничего не перепутал. Думаешь, можно не узнать собственного ребёнка? Это же ты, — отвечает неизвестный и мир Арсения с треском переворачивается. Прямо сейчас. Рядом с ним. Рядом с.. отцом. Попов даже не дышит в этот момент, молча смотря на него. Смотря в голубые, которые не узнал. Сразу вспомнился сегодняшний сон, где мужчина увидел мать. Женщина, словно специально его подготовила. Словно дала понять, что произойдёт и напомнила о себе. Арсений не верит. Не верит своим глазам, что смотрят на человека, который лишил его матери. Не верит ушам, что слышат его слова. Не верит собственным рукам, что ощущают чужую хватку. Не верит всему себе и происходящему. Ему кажется, что это всё сон. Всего лишь страшный и мучительный сон. Просто его наказывают за всё то, что он делает. За всё то, что он совершил. Карма его настигает. Вот ему и мерещится всякие там «отцы». Это всё не правда. Не правда! — Нет. Ты просто меня с кем-то перепутал, мужик. Это не я, — машет головой в разные стороны, давая понять, что всё не так. Это ошибка. Всё не так. — Попов Арсений Сергеевич. Это, мать твою, ты! — шипит мужчина напротив и всё внутри Попова замирает. Жизнь просто ставится на паузу. Будто мозг отключили. Арсений смотрит на «него». Смотрит, нервно отдёргивая руку. — Ты.. мой отец?.. — ему так тяжело дались эти слова, будто ему резали горло, во время их произнесения. Последнее слово отдало кислотой во рту и Арсений не прочь вырвать на пол желчью, чтобы прочиститься. — Не стыдно? Отца то не узнать, — издевается мужчина, словно они хоть когда-то виделись в этой жизни. Арсений отводит взгляд в сторону, найдя глазами зеркало и посмотрев на себя снова. Жалкого, убитого, с красными глазными яблоками, мёртвого, мерзкого. Ему противно от самого себя. Противно от всего, что происходит сейчас. Он словно в тумане. Или же в капкане с огромными железными шипами, что вонзились в его тело намертво, не давая возможно вздохнуть или двинуться. — Я думал ты умер, — отвечает спустя пару минут молчания и это не ложь. Попов правда думал, что тот мёртв. Надеялся, по крайней мере. — Что ты, — смеётся Сергей, чем вызывает табун мурашек по коже. — Мне ещё жить и жить. Я не умру. — Что тебе нужно? — немного грубовато отвечает Арсений, беря себя в руки. — Где она? — задаёт спокойно вопрос отец, на что Арс хмурится. — Кто? — переспрашивает он, правда не понимая. Ну или делая вид, что не понимает. — Не строй из себя идиота, — резко выдает мужчина. — Где Алёна? — задаёт повторно, от чего Арсений теряет последние силы. Он молчит, пытаясь всё переосмыслить и понять. Пытаясь считать где-нибудь подсказку, неважно где именно, на стенах, на потолке, на полу. Не имеет значения. Но хоть что-то. — Её нет, — тихо отвечает он, закрыв глаза. Но мужчину напротив такой ответ не устроил. — Меня предупредили, что ты существуешь, — оповещает он, опять улыбаясь. — Честно признаться, я думал, что мой блудный сынок уже очень давно стал кормом для червей. Но я не знал, что встречу тебя живым и даже здоровым. Если бы я встретил твою могилу, то точно бы убрал бы до блеска. Прошёлся бы хлоркой по памятнику хорошенько и продезинфицировал бы. Потому что ты заслужил, — кивает он, на секунду останавливаясь. — Раз при жизни хреново вышел, то хотя бы твоя могилка выглядела бы хорошо. — Я тебя не боюсь, — спокойно говорит Арсений, смотря уставшими и красными, от лопнувших капилляр, глазами. — Поверь, то, что мы не виделись много лет не перестаёт делать тебя моим сыном, — заявляет он, на что холодный пот спускается по спине Арса. — Я знаю тебя очень хорошо и обязательно отвечу на все твои вопросы, что появляются у тебя в голове. Но сначала.. — вдруг останавливается мужчина, убрав улыбку с лица. — Воспитание от папы, — говорит он, небрежно касаясь щеки Арса, на что тот немного отстраняется. — Убери руки, — шипит он, на что его резко хватают за волосы, отшвыривая в стену, от чего он больно ударяется бедром об пол и головой о стену. — Я научу тебя манерам очень быстро, — говорит быстро Сергей, после чего Арсений даже среагировать не успевает, как его хватают за рубашку, чуть не порвав ту, поднимая на ноги и снова откидывают, после чего он болезненно ударяется опять. Несмотря на возраст, отец был довольно крупный и имел много сил и энергии, что было ему не на руку. — Чтобы тебя, сука, в мясорубке перекрутило, — тихо, себе под нос говорит Арс, однако мужчина это услышал. — Что ты сказал? — немного нагибается перед ним отец, смотря в лицо напротив. — Ничего, — шипит он. — Я же слышал всё.. — Да ничего я не сказал! — резко подрывается, в миг разозлившийся Попов. — Я говорю, чтобы ты сгнил! Как такого отца вообще мир носит?! Я хотел, чтобы ты сдох! Чтобы наконец избавиться от тебя! Да, именно так я и сказал! — звереет Арсений от этой мерзкой улыбочки напротив, которая бесит. Которая заставляет представлять в голове, как Попов сбривает ему губы, чтобы больше её никогда не видеть. — Ты уже взрослый мужчина, а до сих пор несёшь такую хрень, — смеётся Сергей с него. — Всё тот же идиот. Всё то же тупое дитя. — Следи блять за своим языком! Не смей так со мной говорить! — В постель ещё мочишься? — поднимает брови отец, затыкая его. — По детству так любил это делать. Наверное здесь тебя стебут за это ой как хорошо. Хотя.. может и не только стебут? — с ног до головы осматривает. — Наверное и принимаешь у всех тут, да? — Какая же ты мразь, — шипит на него Арсений, держась из последних сил, чтобы не задушить его. — Это я мразь? — удивляется мужчина, тыкая пальцем на себя. — По сравнению с тобой, я божий одуванчик, — Попов облизывает пересохшие губы и закрывает на секунду глаза, в надежде, что когда откроет, всё закончится. — Я знаю, скольким людям ты поломал жизнь. Я знаю, как ты можешь мучать людей, да так, чтобы они мечтали о смерти, — подходит ближе к нему и Арс не в силах отступить назад, принимая всё, что тот говорит. — Тебе нравится делать зло. Очень нравится, верно же? — опять смеётся, в который раз за сегодня. Будто бы его это всё забавляет. Хотя Арсу нихрена не смешно. — Ты делаешь всем плохо и больно, потому что ты такой. Ты просто жалкий кусок дерьма, которое я сделал. — Знаешь, вот ты не умер, но очень сильно нарываешься на это! — шипит Попов теперь уже самостоятельно хватая его за ворот и прижимая к стене. — Я же тебя собственными руками убью! — говорит он, прижимая отца. — И что же ты сделаешь? — Что сделаю? — переспрашивает Арсений, после чего живо достаёт заточку, которая всегда у него под рукой, замахиваясь перед его лицом острый стороной. Однако он смотрит на свою руку, которая предательский дрожит, словно он боится. Хотя это не так. Правда, это совсем не так. Сергей тоже это заметил, на что их хмыкнул. — Лучше бы твоя мать тогда не тебя родила, а булыжник. От него и то толку было бы больше. — Ты самый мерзкий человек, из всех, кого я когда-либо встречал! — честно отзывается Арс, хотя и знает, что мужчина его слова не впечатлили. И уж тем более не оскорбили. — Конечно, ты же себя не видел, когда родился. Страшный такой был, просто жуть. На фильмы ужасов можно было тебя отправлять, с таким лицом. — Да хули ты от меня хочешь?! Что ты хочешь?! Что тебе нужно?! Денег?! У меня есть деньги! Дохрена денег у меня есть! — уже не выдерживает, начиная истерить. Частично это была правда, ведь он не банкрот. Однако мужчина уверен, что даже всех сбережений, которые только у него есть, будет мало, чтобы избавиться от отца. — Да никому нахрен не нужны твои деньги! Ты понял, не нужны! Не сможешь ты от меня откупиться! — Я тебя ненавижу. Лучше бы ты правда сдох. — А почему это ты меня хоронишь? — вдруг быстро откидывает чужие руки Сергей, начиная идти на него. Попов чуть не выронил заточку, успев вовремя её взять покрепче. — Я что плохо тебя воспитал? — задаёт вопрос мужчина, на что Арс не отвечает. — Правда, дерьмо с тебя выросло, — говорит спокойно он, после чего снова тянет руку к нему, чтобы ударить. Однако он вовремя успел среагировать и вернуться от чужой руки, отталкивая от себя мужчину. — Хватит меня трогать! — Если так сильно не нравится, что я тебя трогаю, тогда скажи мне, где твоя сестра и племянник, — ставит свои условия Сергей, на что Арсений снова молчит. Он не хочет говорить. Не хочет вспоминать и уж тем более произносить это вслух. Он готов собственноручно воткнуть себе нож в спину, лишь бы промолчать. Но ему не оставляют выбора. Никогда. — Давай же. Скажи, где она, — не отстаёт от него отец, дёргая за руку. — Где твоя сестра?.. — Алёна мертва!.. — резко выкрикивает он, сильнее впиваясь пальцами в заточку в руке. — Ты понял?! Она умерла!.. — выдавливает слова он, до побеления костяшек сдавливая твёрдый предмет. — Я знаю, — оповещает мужчина, на что Арс смотря ему в глаза. — Она умерла, потому что её брат идиот, — говорит тот, заставляя всего Попова сжаться. — Ты убил свою сестру. А ещё сломал жизнь маленькому мальчику. Ты монстр, — говорит отец, на что Арс снова замахивается на него, но не имеет сил ударить. Даже когда понимает, что победит, всё равно не смеет. Не может. — Я монстр? — отзывается он, немного трясясь от нервов. — Мне было четыре года.. когда я держал мёртвое тело своей матери на своих руках. Я даже не знал, что такое смерть. Я надеялся, что с мамой всё в порядке и она проснётся. Алёне было одиннадцать, когда ей пришлось искать еду на свалках, чтобы мы не умерли от голода. Она попрошайничала на улице, чтобы получить хоть какие-то гроши, которых даже на кусок хлеба не хватало. Мы одни жили в доме, где всегда пахло кровью убитой матери. Убитой тобой!.. — последнее шипит со всей ненавистью он, вспоминая это всё разными обрывками. — Твоя мать была идиоткой, такой же, как и ты. — Завали ебало! — сквозь зубы проговаривает Арсений, не давая тому и слова сказать про маму. Его руки лихорадочно трясутся, что удивляет, вызывая дискомфорт. Он на секунду замолкает, закрывая руками лицо, набирая воздух в лёгкие. — Думаешь, ты меня унизил таким способом? — спрашивает он, холодно смотря в глаза отца. — Наверное думаешь какое же зло ты совершил. Как же гадко поступил. Это ведь всё, что ты можешь, потому что твой мозг размером с камень и на большее ты не способен. Ты хоть и злой, но очень тупой. Неважно, зачем ты пришёл в эту тюрьму и что собираешься делать, клянусь, один раз я воткну тебе в шею нож и ты расплатишься за всё, что сделал. Ты остался таким же никчёмным отцом, как и тогда, но вот я уже давно не маленький мальчик. И поверь, если ты встанешь у меня на пути, тебя не спасёт даже одна кровь со мной. — Продолжай, — лишь отвечает отец, не перебивая и слушая всё, что тот говорит. — Ты вообще хотя бы раз в зеркало смотрелся? Посмотри на себя, как ты выглядишь, — Арсений хватает его за руку, подводя к зеркалу у раковины, заставляя его посмотреть на своё лицо. — Ну и что? — выдаёт Сергей, спокойно поворачиваю голову в разные стороны, рассматривая себя. — Посмотри на себя. Вот насколько ты отвратительный и мерзкий, — говорит тому Попов, поворачивая отца к себе лицом. — Ты ничуть не лучше меня. Ты сдохнешь в этой сраной тюрьме, как крыса подзаборная. — Нет, сгниёшь в этой тюрьме как раз таки ты. Не у меня же пожизненный срок, — улыбается Сергей, после чего Арс на секунду замолкает. — Знаешь, я ведь всегда спрашивал у бога, за что мне досталось такое отродье, как ты? Где я провинился? — Хуй надо было вовремя доставать! — шипит на него Арсений. — Твоя мать так сильно тебя любила, что это выбешивало. Даже Алёну она не любила так, как тебя. Интересно, если бы она знала, что сделал её любимый сынок со своей сестрой, то как бы отреагировала? — Не смей оскорблять мать, гнида! — хватает его за грудки, выплёвывая слова прямо в лицо. — Я даже рад, что эта дура померла. По крайней мере, она больше не действует мне на нервы, — Арсений не готов слышать его. Не готов слушать бесконечное оскорбления своей матери. Даже несмотря на то, что ему было всего лишь четыре года, когда она умерла, он помнит её. Может быть не внешне, но помнит. И кто бы что не говорил, она навсегда останется хорошей в его памяти. Он никому не позволит оскорблять её. Даже человеку, который сломал ему жизнь. Попов замахивается и со всей силы ударяет отца по лицу. Удар прошёлся не сильный, так как ему не удалось хорошенько замахнуться, однако, после того, как он это сделал, на душе немного стало легче. Мужчина перед ним немного отшатнулся, схватившись за больное место. — Можешь бить меня сколько влезет, но они всё равно останутся мертвы, — эти слова больно порезали сердце. Настолько сильно, что не передать словами. Настолько плохо ему ещё не было никогда. Он не знает что делать. Не знает, как быть и как жить дальше. Стоит ли вообще дальше жить?

***

Арсений невероятно сильно зол. Он всё так же стоит в душевой, только уже один. Он в гневе, после разговора с отцом. Хотя нет. Нет у него отца. И никогда не было. Был только мужик, сперма которого выстрелила в мать, что не успела сделать аборт и решила родить его. Нет, мать он не винит. Она не виновата, что повелась на отца. Арсений злится на себя, что не смог её уберечь. Хотя и понимал, что в свои четыре он бы не сделал ничего. У него не получается беречь людей. Каждый раз, стоит ему к кому-то привязаться, как этот человек погибает. Погибает, находясь рядом с ним. Он калечит людей. Ему нельзя любить. Ему нельзя привязываться. Это губит. Очень сильно. В момент к нему сзади кто-то подходит. И этот кто-то явно собирается прощаться с жизнью, учитывая то, что прямо сейчас этот человек нагло хлопает его по плечу, будто это безопасно. Попов в секунду поворачивается к этому человеку, резко хватая за шею и прижимая к стене, даже не посмотрев, кто это. Лишь прижав, перевёл взгляд на, как оказалось, Сашу, который видимо не оставит его уже никогда. — С чего ты взял, что можешь меня трогать своими грязными, мерзкими, шлюшьими руками?! — буквально выплёвывает слова Попов, полностью себя не контролируя, от чего рука на шее парня сжимается достаточно сильно, чтобы лишить его кислорода буквально в один момент. Рука Арсения действительно очень сильно сдавливает его горло, от чего он пытается что-то сказать, но не может. Парнишка руками медленно поднимаются к запястьям, пытаясь отцепить его пальцы, чтобы не сдохнуть. — Что, дышать не можешь?! Как же так?! Дыши, сука! — говорит он тому в ухо, но хватку на горле делает лишь сильнее, от чего лицо Саши становится красным, а руки пытаются тщетно оттолкнуть Попова, чтобы получить заветный кислород. — Не можешь? — Арсений понимает, что такими темпами просто задушит его, поэтому, спустя ещё пару секунд, наконец-то отпускает его, отходя, от чего Саша начал кашлять, хватаясь за горло и усаживаясь на пол. Он жадно хватает ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Дыхание частое и тяжелое, горло горит от усилия. — Что не нравится? — спрашивает он, садясь на пол перед ним, хватая больно за волосы. — Ты же так хотел на меня работать. На коленях умолял. Где же твоя радость? — парнишка тяжело дышит, голова немного вверх поднята, из горла слышны шипящие шумные звуки. — Лучше это чем... ничего. — Правда? — улыбается Арсений, смотря на немного влажные от слёз глаза. — Какая же ты шавка! — резко кричит он, а затем больно ударяет его затылком о стену сзади, от чего прозвучал негромкий звук. Смех Саши смешался с кашлем, будто бы ему нравится то, что происходит. Он держится рукой за больную часть головы и смотрит на Арсения, улыбаясь. — Злость всегда была твоя защитная реакция, — мужчина на секунду останавливается и замолкает, смотря на него, но затем тут же отмирает, нанеся новый удар по животу. Газманов чуть сужает глаза от ощущения боли, тяжело выдыхая. — Ещё ударишь? — Заткнись сука, просто заткнись! — своими же действиями Саша роет себе могилу. Но его это устраивает. Он готов принять то, что может умереть от его рук. Он всегда был к этому готов. Лучше так, чем снова одному в старой тюрьме. Тем временем мужчина наносит ещё один удар, куда-то в рёбра. А после ещё и ещё, не щадя тело напротив. Парнишка тяжело дышит от удачных ударов, хоть он и подготовился к избиению, до начала разговора, от было тяжело держать лицо спокойным. Мужчина резко тянет его за ноги, подальше от стены, с силой роняя его спиной на пол. Из Газманова вырывается короткий тонкий вскрик от боли, пронзившей спину, но он упрямо терпит, однако срабатывает инстинкт самосохранения, от чего он поджимает к груди ноги, а руками прикрывает голову, пока Арсений с размаху бьёт ногой по рукам парнишки несколько раз, а потом и по голеням, наверняка оставляя большие синяки. — Нравится тебе, сука?! — шипит он, снова ударяя ногой, от чего Газманов вздрагивает, пытаясь сдерживать то и дело прорывающиеся поскуливания и чувствуя, как по щекам предательски скользят слёзы. Кажется, он такими темпами очень скоро потеряет сознание, если Арсений продолжит. — Ты долго будешь вымещать свою злость на мне? — спокойно спрашивает парнишка, сплёвывая кровь со рта на пол. — Я ещё не закончил с тобой, — говорит Арс, а затем хватает его за ворот тюремной кофты, протягивая к себе. — Говорил, что готов на всё, чтобы вернуться ко мне? — Саша поднял голову наверх, смотря прямо ему в глаза. — Да. Клянусь. — Тогда если издашь хоть один писк, я выдавлю тебе глаза пальцами. Поверь, спрос на слепого секс-мальчика будет большой, — угрожает мужчина, а затем, сам не знает зачем, резко накрывает чужую шею губами. Газманов тяжело дышит от прилива крови из-за ударов, от его угрозы, но послушно принимает условия, держа голову прямо. Попов не был нежен. С ним — никогда. Ему нравилось держать власть над кем-то и всегда этот «кто-то» был Саша. Правда потом мужчина отпустил его, а после и вовсе его отправили в другую тюрьму. Можно сказать, он дал ему заслуженную свободу, потому что в своё время парнишка не плохо так приносил прибыль. Но сейчас, Попову это не нравится. Он уже отвык от него и ощущения уже не те, как раньше. Он кусает чужую шею довольно сильно, от чего явно останутся следы от зубов и кровавые подтеки. Мужчина не остановился терзать шею, даже после того, как вся она обрела красный цвет и была мокрая от слюней. Газманов сдавливал зубы, для полного молчания, глаза закрыл на весь период, чтобы не видеть происходящее и лишь пытался контролировать дыхание. Арс резко переворачивает его к себе спиной, ставя раком и нависая сверху. — Сейчас посмотрим, почему все так любят тебя трахать! — шипит злобно мужчина, тут же стягивая с него штаны, вместе с трусами, раздевая. Саша тяжело дышит, поспешно смотря вперёд, но не говорит ничего. Попов не понимает, что делает. Не понимает себя. Не понимает, почему, зачем и как. Но его штаны мигом сползают вниз, до колен, а затем он сразу же вводит в парня два пальца, чтобы хоть как-то растянуть. Честно, он бы мог и без этого, просто так больно будет и ему самому. Растяжка не для Саши, для себя. Газманов болезненно сжал челюсть во время проникновения пальцев, тяжело дыша от странного и нового ощущения. Кое-как его растянув, плюнув на руку, мужчина резко входит в него, чувствуя, как стенки обволакивают его орган. Саша резко прикусил пальцы руки, чтобы не простонать от болезненного ощущения, но всё же не смог сдержать тихого сдавленного поскуливания, чего, к его частью, не заметил Арсений. Он не останавливается, даже когда видит кровь на основании члена, понимая, что порвал его, но продолжая, можно сказать, насиловать парнишку, быстро двигаясь внутри. Саша тихонько всхлипнул, сильнее закрывая себе рот, так как получать за лишние звуки ему не хотелось. Боль усиливалась, слёзы предательски начинали скапливаться в уголках глаз. — Ты такая покорная сука! — шипит Арсений, которого это и бесит, входя в него всё сильнее и сильнее. Ему не приносит удовольствие то, что он делает. Он лишь вымещает злость на нём. Злость из-за грёбанного отца, что вернулся в его жизнь. Вернулся, хотя его не просили. Вернулся и заставил окунуться в прошлое. В то, что он хотел вычеркнуть из своей головы раз и навсегда. Но не получилось. Саша снова тихонько всхлипнул, от очередного болезненного проникновения, слеза скатилась из глаза, попала на пол, вместе с каплями крови из горла, от прикуса языка. Попов двигается резво, не давая тому передышку, потому что не заслужил, но перед глазами резко вылетело воспоминание: «Пока парень витал в своих вопросах, не получая ответов, его вырвали с раздумий действия Арсения. Тот надавил с такой силой на плечи Антона, что парень упал на колени со всей высоты роста, он уже понял, что останутся ни хилые синяки. У Шастуна до сих пор слёзы шли рекой, что взбесило Арсения и тот дал такую пощечину парню, что если бы Антон не поставил руки перед собой, то его голова встретилась бы с бетоном. — Хватит реветь, тряпка! Заебал! — Попов схватив за волосы, поставил Антона в прежнее положение. Через несколько секунд, у носа Шастуна появляется внушительных размеров вставший член.» Арс вдруг остановился, прям внутри Саши, закрыв глаза, утопая в своих мыслях и воспоминаниях. «Арсений левой рукой сжимает горло, а правой ягодицу Антона, параллельно перехватывает челюсть Шастуна и высунув языК, тянучи и медленно слизал слёзы с его лица. А по окончанию, чересчур резко, поворачивает Антона лицом к стене, что тот бьётся о стенку головой. — Арсений, Господи, пожалуйста! Отпусти меня! Я сделаю всё, что ты захочешь! — пытался хоть как-то уйти от этого парень. — Ты и так сделаешь всё, что я скажу, малыш, — Попов разрывает ткань между ягодицами с громким треском. — Арсений, пожа... — Молчи блять! — без предупреждения и растяжки, во всю длину входит в узкую, горячую дырочку. Антон кричит, в ту же секунду Попов закрывает рот ладонью и бьёт по спине, что Антон пригибается, невольно приподнимая таз.» Попов резко кладёт на лоб ладонь, пытаясь убрать неприятные воспоминания, но лишь сильнее всё вспоминает. «Арс кидает взгляд на парня, что сжавшись лежал в одежде на кровати. Видно было, что парню холодно. Мужчина, будто под гипнозом, подходит к койке Антона и нагибается над ним. Он смотрит на последствия своих действий. У него появляется сильно желание оонять, объясниться и рассказать, поговорить в конце концов! Попов тянется к телу юноши, легко отрывая от кровати и прижимая к себе, а коленом опирается о кровать для равновесия. Шастун просыпается, смотрит на Попова пустым взглядом. — Спасибо, — шепчет парень. Арсений поднимает голову и смотрит в пустые, прозрачные, как стекло, глаза. — Спасибо, что лишил меня анальной девственности. Спасибо, что запретил любить. Спасибо, что оставил мне травму. Спасибо, что добил меня. Спасибо, что сломал. Спасибо, что лишил эмоций. Спасибо. Наверное, ты попал сюда за дюжину изнасилований и убийств, — без какой-либо мимики, добавил тихо парень и смотрел сквозь верхнюю койку. Куда-то в пустоту. — Прости. Прости. Прости! Я был в неодыквате, я был под наркотой, я... я не хотел, ты... — Что ты не хотел? Насиловать меня не хотел? Правда что ли? И что блять, что ты был под наркотой? Думаешь этот факт освобождает тебя от последствий? Отпусти меня, — перебивает Антон и на удивление Попова никак не брыкается, пока тот до сих пор продолжал прижимать хрупкое, использованное в грязных целях тело.» — Нет... — шепотом говорит Арсений, вспомнив это. Ему становится плохо от воспоминаний. Плохо от того, что он такой же, как те, кого он убивал. Он убил насильников. Убил того, кто смел воспользоваться невинным человеком. Он презирал таких людей, но сам же сделал тоже самое. Прямо сейчас делает тоже самое. Делает то, за что убивал других. Он такой же ничтожный, как и все они. — Ты.. чего? — вдруг подаёт голос Газманов. Услышав слова парнишки, Попов в миг выходит из своих мыслей и воспоминаний, выходя из него и откидывая в сторону. — Рот закрой. Хуёво ты работаешь, — вставая на ноги, живо натягивает штаны и выходит из душевой, не дожидаясь ответа от него.

***

Арсений сидит в своей камере и думает. Думает о том, что произошло. Об отце, который ни с того ни с сего решил вернуться в его жизнь и повоспитывать его. О Саше, которым мужчина воспользовался из-за злости и неумении держать себя в руках. Обо всём, что было и будет дальше в его жизни. И это не что-то хорошее. Совсем не хорошее. В момент, он замечает, как Антон зашел в камеру, почему-то внимательно его разглядывая. У него не было ни сил, ни желания с ним разговаривать. Прямо сейчас, ему просто хотелось упасть в реку и захлебнуться. Однако у парня были явно другие планы. Он подсел к нему на кровать, пытаюсь чего-то дождаться. — Что? — грубовато спрашивает его Арсений, устала смотря ему в глаза. Антон посмотрел на Арсения своими пронзительными зелёными глазами, долго смотрел, будто боясь что-то сказать. — Антон, что? Не беси! — раздражённо бросает мужчина, срываясь. Антон тяжко вздохнул, долго смотрел ему прямо в глаза, будто пытаясь докопаться до самой сути. Он толком не мог понять, что именно ему позволено спрашивать, а что нет. Но парень решил попытать удачу. — Тот новенький, которому под шестьдесят, что к нам поступил, кто это? Вы явно же знакомы, — внаглую спрашивает парень, после чего сразу же об этом жалеет. Арс грубо посмотрел на парня, нахмурившись, а затем быстро схватил его за шею, прижимая к лестнице, что ведёт на кровать сверху, головой. — Не твоё собачье дело! Не суй свой любопытный нос в мои дела! — резко выплевывает мужчина, больно сжимая рукой чужое горло, перекрывая кислород. Парень закашлял и тяжело задохнулся от такого давления, пытаясь хоть слегка отцепить чужие руки от горла. — Арсений.. — Что Арсений? Ты что хочешь блять от меня? Вы все хули хотите от меня?! — сжимает пуки на шее парня сильнее, видя то, как ему становится плохо от этого. Как Юки, совсем недавно. Антон пытался отбиться, а получалось только лишь тихонько пискнуть — Арс... — тихо говорит он, пытаясь убрать его руки от себя. — Что?! — шипит ему в лицо Попов, подняв брови. — Я знаю, что это твой отец... — еле выговаривает Антон, после чего Арс замирает, отпуская его. Шастун сразу же начал кашлять, тяжело и громко вдыхая заветный воздух. — Откуда? — парень поднял голову наверх, в глаза Арсению. Он тяжело дышал от недавнего недостатка воздух от чужой руки. — Я слышал ваш разговор в душевой, — немного с придыханиями заявил парень, на что мужчина грозно на него взглянул. Правда Шастун услышал лишь конец и, честно говоря, был в шоке от того, как мужчина с ним говорил. Хоть Попов и был сволочью ещё той, но даже он такого отношения не заслужил. Никто такого не заслужил. — Надо было всё таки отрезать тебе уши. При чём очень давно, часто подслушивать стал, — шипит Арс, злобно отстраняясь, пока не прибил его. — И что дальше? — Ты.. никогда не говорил, что у тебя есть отец, — оповещает парень и Арсений поворачивается снова к нему, не понимая. — А твоё какое дело? — недовольно спрашивает он и Антон действительно понимает, что тот прав. И правда, какое ему дело до того, что происходит в жизни Попова? Он же его ненавидит всем сердцем. — Я просто слышал что именно он тебе говорил и.. — И что?! — резко хватает его за затылок и притягивает ближе к себе. — Думаешь подслушал пару предложений и всё? Теперь можно меня этим попрекать? Шастун, клянусь, будешь действовать мне на нервы и я выкину тебя со второго этажа. — Поэтому ты избил Юки? — вдруг спокойно спрашивает Антон, даже не смотря на грубость с его стороны. — Из-за отца? — Попов не стал ничего на это отвечать. Парень ведь не знает, что он не только избил его. Но он не понимает такой реакции его со стороны. Почему это так интересно? Почему он пытается узнать правду? Зачем ему это? — А тебе какая разница? Даже если и так. Не ты ли всегда мне твердил, как сильно меня ненавидишь. Что однажды карма настигнет меня и я получу по заслугам. Не ты ли каждый раз называл меня сволочью, ломающей людям жизнь. Не ты ли так сильно хотел видеть, как мне плохо? Так где радость, Шастун?! Почему же не прыгаешь от счастья до потолка?! Ты же всегда этого хотел! — на последних словах голос мужчины срывается на более нервный и неровный, словно его накрывает. Хотя это и не ложь, потому что ему не понятно, что всем от него понадобилось. Всё так сразу и резко навалилось. Он не успел всё осмыслить. Не успел решить одно, как появилось уже другое. Он устал. Устал от того, что от него требуется слишком многое. Всегда требовалось намного больше, чем он мог дать. И из-за этого он всегда терпел крах. Как и сейчас. Казалось, только-только всё успокоилось, как вдруг дно пробивается и тянет его вниз. И Арсений падает в бездну, из которой не выбраться. Словно поломанная игрушка, которую выбросили в мусорку, когда наиграются, где она портится и гниёт. Ему нужно остыть, выместить злость. Но больше всего хочется, чтобы всё это закончилось. Раз и навсегда. Антон смотрит на него. Смотрит в эти уставшие голубые, которые опустели. Они не подавали признаков жизни, просто существуя в этом мире. Они не блестели, не сияли, ничего не делали. Они просто были. Также, как и их носитель. Шастун не знает, что именно у него происходит, однако по лицу всё видно. И парень не понимает, что творит. Просто его руки случайно обхватывают тело напротив, притягивая к себе и обнимая. Без лишних слов или эмоций. Просто делая это. Кладёт ладонь на чужие мягкие волосы, немного поглаживая их, тем самым давая понять, что он не один. Нос тыкается в плечо, не собирайся отстраняться ни на сантиметр, а руки лишь притягивают сильнее к себе, не в силах отпустить. Антон не знает почему и зачем это делает. Но прямо сейчас, он понимает, что делает всё правильно. И это дает новым и странным ощущением в груди. Таким, которое он ещё никогда не испытывал. И это немного пугает. А Арсений лишь расширил глаза, от удивления. Он не рассчитывал на то, что парень будет его обнимать. Думал, накричит, обматерит или же ударит, но никак не это. Руки сами потянулись к нему и обхватили в ответ за талию. И в момент, абсолютно все мысли из головы просто ушли. Будто мозги прочистились сами собой, оставляя лишь пустоту в голове. Впервые, Арсений ощущать тишину. Всегда столько мыслей было вместе с ним, но именно сейчас горела тишина. Было так спокойно, что не хотелось это всё терять. И он не потеряет. Попытается, по крайней мере.