Заключённый.

Антон одевается после душа, спокойно думая ни о чём. Он быстро напялил на ноги бельё, затем штаны, а после и всё остальное. Он уже собирался уходить, как тут же его кто-то схватил за плечи. Серёжа, как раз таки тот, что схватил его, грубо кидает его на пол, от чего он падает и чуть ли не ударяет больную руку в гипсе, шикнув. — Блять, — трепыхается Антон, пытаясь встать с пола, но Матвиенко сильнее хватает и грубо толкает на холодный, грязный пол. Парень поворачивается лицом к нему, так как тело зафиксировано и повернуть его уже сложно. Мужчина тут же хватает его за ворот тюремной кофты, притягивая к себе, говоря прям в лицо: — Слушай сюда, уёба! Я долго тебя терпел! Ты мешаешься под ногами каждый грёбаный день! Я смирился с тем, что Арс бегает за тобой, как за ребёнком! Смирился, что ты сбегал с нами, из-за чего нас ловили! Но если ещё раз из-за тебя пострадает Дима - я тебя прирежу! — сказать, что Антон в шоке, это ничего не сказать. Он ничего вообще не понял, смотря на Сергея снизу вверх удивлённым взглядом. — Чего? — всё, что он мог придумать в ответ на злобный возглас Серёжи. — Ты тупой или прикидываешься? Сильно бошкой врезали что ли?! Я повторю, для ебанатов, если из-за тебя пострадает Дима, я. Тебя. Прикончу, — последние слова он сказал с паузами, пальцем указывая на голову Антона. — Слушай, у меня другие дела! — Насрать мне на тебя и твои дела! Разбирайся в своём дерьме сам и не приплетай его! Я знаю Диму слишком хорошо, у него синдром спасателя и от этого не избавиться, поэтому я тебя предупреждаю, делай так, чтобы он думал, будто у тебя проблем нет! — Антон хмурится, всё так же не понимая, про что он говорит, чувствуя, как ярость нарастает в груди, вместе с чувством страха, от неизвестности того, что может сделать Матвиенко с ним. Шастун лишь понял то, что Дима, вроде как, где-то за него заступился или как-то помог в чём-то, за что получил и теперь его парень в бешенстве. — Я не в курсе того, что он сделал! Я всегда делаю всё так, как считаю нужным! Моя жизнь - это мои дела и я ими буду заниматься, как мне будет интересно! — начал злиться Антон, начиная вырываться. — Шастун, я тебе не Арсений и сюсюкаться с тобой не буду. Мне плевать, что у тебя происходит! Но он чуть не умер! Он мог остаться дураком на всю жизнь! Ты хоть понимаешь своей тупой бошкой, что творишь?! — Да, я понял! Но я ничего не делал, чтобы он пострадал! — пытается уже сильнее вырваться из хватки, чувствуя, как боль усиливается. Он так и не понял, как Дима мог пострадать из-за него, однако он отчаянно пытается отбиться, но тщетно. — Ты виноват, идиот! Я тебе ещё раз говорю, он пошёл разгребать твоё дерьмо и пострадал! Сделай так, чтобы больше не разгребал! — Антон резко хмурится, чувствуя ярость в груди, усиливаемую болью в ране на лбу от перенапряжения. Он пытается отмахнуться, но рука не двигается из-за гипса. — Ну и как я это должен это сделать?! Я у него ничего не просил разбирать! — нет, Шастун не злится на Диму за то, что тот за него заступился, хотя он об этом и не просил. Но вот его бешеный парень начинает дико раздражать. — Похуй как! Сделаешь! Или я стану твоей самой главной проблемой! — заявляет Серёжа, сдерживаясь, как только возможно. Он очень сильно сдерживается, чтобы прямо сейчас не избить и так покалеченного, бесячего парня снизу. Но за это он получит от Димы по морде. И не только от него. — Я понял! А теперь отпусти меня! — шипит парень, пытаясь убрать чужие руки от себя. Матвиенко злобно отпустил его, кидая на пол, от чего Антон больно ударился затылком об пол, зашипев. Сергей ушёл, переступив через него, специально, задев носком чужую коленку, выходя из душевой, оставив парня одного. — Псих, — тихо выругался на него Шастун, вставая с пола на ноги, держась на немного саднящий затылок. Он не понимает, как этот человек может быть мягкий и ранимый? Как он может кого-то любить? Что же Дима с ним сделал, что получает совершенно не жестокого человека?

***

Антон заходит к Диме в палату, сразу же видя то, как он выглядит. Бинт на голове заставил парня встать в проходе, рассматривая. Он понимает, что мужчину избили почти так же, как и его самого, только намного сильнее, потому что у Антона всего лишь большой медицинский пластырь, а вот Позову досталось не на шутку. После разговора с Серёжей, Антон решил проверить, что же всё таки произошло и почему тот так на него разозлился. Теперь понимает. — Привет, — говорит Шастун, всё же нормально зайдя в кабинет, закрывая за собой дверь. Станислав Владимирович куда-то ушёл, поэтому они вдвоём сейчас находились в кабинете. Позов тихо лежал на больничной койке и прикрывал глаза. Когда Антон зашёл, он открыл глаза и посмотрел на него. ты пиздец как стал дорог для меня. — Привет, — ответил он ему, сев на кушетке, сложив удобно ноги. — Как твое самочувствие? — Это я должен у тебя спрашивать о самочувствие, — проговаривает Антон, удивившись его вопросу. Он садится на край кровати, перед другом, рассматривая его перебинтованную голову. — Что с тобой сделали? — мужчина тихонько усмехнулся на его слова и чуть отвернул голову от него. — Да так ничего... Не страшно, — ответил он, смотря в пол, в то время как его рука медленно потянулась к своей же голове, трогая повязки. — В смысле не страшно? Тебя что каждый день бьют по голове? Мне вот лично не понравилось, — сообщает серьёзно Шастун, говоря о своей ране, на что мужчина ухмыльнулся. — Ну... меня в последнее время стали избивать всё чаще, поэтому я привык, — ответил Дима тихо, всё время смотря в пол. — Дим, что ты сделал? Я знаю, что ты за меня заступился, — спрашивает его Антон, реально интересуясь. — Да ничего... Просто я увидел, как тебя избили и не смог стоять в стороне, — коротко объясняет, без энтузиазма. — Дима, пожалуйста, я тебя прошу. Больше так не делай. Я сам разберусь со своими проблемами, ни смотря ни на что. И я не хочу, чтобы ты умер, пытаясь помочь мне, — Антон правда переживает за своего друга. Он не знал, насколько сильно тот пострадал. — Ты сам знаешь, что я не могу просто стоять и смотреть, как тебя избивают. Согласен, может быть я и поступил, как идиот, но оставить тебя не мог, — тихо ответил Дима, продолжая: — Мы ведь друзья... по крайней мере я так считаю. Я всегда буду за тебя впрягаться. — Я знаю. И я благодарен тебе за это. Правда, спасибо. Но больше так не делай. У тебя и своих проблем достаточно, не стоит ещё и мои решать. — Мои проблемы - не проблема. Зачем мне беспокоиться о своих проблемах, если я знаю что у тебя их больше. Так что нет, я ни разу не жалею о том, что сделал. — Ладно. Спасибо, — решил уже не продолжать эту тему Антон, слабо улыбаясь. — Антон, ты мне вот что скажи. Что происходит у тебя с Арсением? Я видел, что когда тебя избили, он тебе помог и отнёс в больницу и... — Дима осёкся на секунду, думая над следующими словами. — Вы с ним вместе... типа? Или что? — услышав его слова, парень буквально охренел от жизни. Что-что, но такого точно не ожидал. — Ты серьёзно думаешь что мы встречаемся с Арсением? — спросил он, со смешком, а после добавил. — Мы вообще почти всегда воюем между собой, а тут вдруг стали вместе? Чушь какая то... — добавил тихо, взлохмачивая свои волосы. — Да? Я так тоже когда-то думал, — вдруг говорит Позов, напоминая про Серёжу и их, не очень хорошую историю знакомства, прекрасно зная, что Антон понял его намёк. — Антон, может быть я снова лезу не в своё дело, но знай, ты когда выйдешь отсюда, то сможешь спокойно и нормально жить. Арсений её испортит. Не связывайся с ним. Кто угодно, но не Попов. — Да почему вы все думаете, что Арсений попортит мою жизнь? — устало спрашивает Антон, не понимая. Попов ведь.. ничего с ним не делает. По крайней мере в последнее время. — Антон, я не знаю, какую лапшу на уши он тебе одевает, пока никто не видит, но ты знаешь его всего лишь год, а я уже пять лет. И поверь, за эти пять лет он не сделал ничего хорошего, — слушая его слова, Шастун немного задумался. — Ты ведь знаешь, что он спас и защитил меня, когда меня избили? Думаешь, он сделал это ради своего интереса и выгоды? — Я не знаю. Но он убийца, насильник и просто плохой человек. Тебе он не нужен. Однажды он наиграется с тобой и убьёт. И ты закончишь свою жизнь здесь, в тюрьме. — Я никогда с ним не буду. Я не самоубийца и тем более, я знаю, что ему я не нужен. Даже если он и играется, он решает мои проблемы и убирает тех, кто встаёт у меня на пути. Признаться честно, если бы не он, меня бы насиловали и убили уже бы раз триста. Раньше я этого не понимал, но сейчас понимаю. Я благодарен ему за это, но быть с ним вместе я не собираюсь. — Я просто надеюсь, что ты на правильной стороне. Потому что, скажу честно, в этой дыре, кроме тебя, я не находил лучше друга. Как бы странно это не звучало, но ты пиздец как стал дорог для меня. Поэтому я надеюсь, что ты не ошибёшься, — он снова тихонько улыбнулся его словам и нежно погладил повязки на своей голову. — Ты тоже стал для меня очень дорогим другом, — тихо ответил Антон, снова чуть взлохмачивая свои волосы. — Можешь быть спокоен, я знаю, что делаю — добавил он, чуть улыбаясь. — Хорошо, — кивает Дима, после чего они закончили разговор. На самом деле, Антон пришёл спросить про Серёжу. Точнее о том, что тот его чуть не убил. Но сейчас, парень понимает, что лучше этого не говорить. Диме сейчас и так не сладко, так ещё, Антон уверен, появилась бы ссора из-за него. Шастун не хочет такого для друга, который ему помогает, пусть и не сильно, но помогает. Антон закрыл глаза на то, что Матвиенко ему угрожал. Главное, чтобы Позов поправился. А остальное чепуха.

***

Арсений стоит во дворе с сигаретой в зубах. Своей. Он заранее прихватил её, чтобы насладиться этой единственной спокойной минутой. Он садится на асфальт, опираясь на железную сетку, не боясь испачкать штаны, вытягивая ноги вперёд, расслабившись. Сигарета тлела, от чего пепел сам отлетал от неё из-за небольшого ветра на улице. Он даже не смотрит вверх, на небо, закрывая глаза, потому что видя его через всю ту же железную сетку, несправедливо. Напоминание о том, что ты в грёбаной тюрьме и видеть небо тебе дозволено лишь через что-то, вызывает ненависть к себе и самокопание о том, почему так сложилась твоя жизнь. Арсений этим вопросом задаётся уже тридцать лет. Но ответ так и не нашёл. Мужчина даже не заметил, как в этот момент к нему кто-то подсел. Этот «кто-то» внаглую забирает его сигарету, заставляя Попова открыть глаза и посмотреть на наглеца. Он удивился, видя перед собой Антона, что спокойно присел рядом. Он молча смотрел, как парень курит. — С каких пор ты куришь мои сигареты? — спрашивает Арсений, но не предъявляя, а интересуясь, так как раньше тот так никогда не делал. — А что? Ты брезгуешь? — Антон поворачивает голову к нему, снова выдыхая дым. — Нет, не брезгую. — Конечно, я ведь уже целовал тебя, — вдруг говорит Антон, после чего прикусывает язык, понимая, что ляпнул. Он знает, что прямо сейчас Арсений смотрит на него внимательно, после того, что он сказал, поэтому Шастун просто закрыл глаза, не смотря в ответ. Попов ничего на это не ответил, делая вид, что пропустил мимо ушей. — Ты сказал, что ненавидишь меня на восемьдесят процентов. Что это значит? — меняя тему, нахмурился он, открыв глаза, но на мужчину так и не посмотрел. Арсений тихо рассмеялся, ухмыляясь на его вопрос. — Это значит то, что мы почти в одинаковой степени ненавидим друг друга. Хотя я бы сказал, что ненавижу тебя на девяносто девять процентов. — Но один процент всё же означает что-то другое. — И что же в этом случае? — спрашивает его Арсений, так как ему правда интересно, что тот думает об этом проценте. И скажет ли он правильно. — Это я у тебя должен спрашивать, — решил не отвечать на поставленный вопрос, обходя его стороной. Хотя Арсений и не ждал, что тот ответит, однако надежда всегда умирает последней. — И сколько же процентов ненависти у тебя ко мне? — спокойно проговаривает Арс, внимательно смотря на то, как зелёные глаза уставились на тлеющую сигарету, с минуту ничего не говоря. — Сто. Я уже говорил, — равнодушно сказал Антон, но внутри него как-будто бушевало несогласие. Эту минуту он обдумывал, стоит ли так говорить и не звучит это, как ложь, что тщетно пытается закрыть собой правду. Видя его без эмоциональный недоговоренный ответ, Арсений не удержался и тихонько рассмеялся, сам не знает с чего. — Ты правда на все сто процентов ненавидишь меня? — Антон снова не ответил, игнорируя голубые глаза, что буквально в душу ему смотрят. Он снова затягивается, будто пытаясь найти ответ в дыме, но тот лишь пару секунд побыл в воздухе, а затем просто испарился, будто его и не было. Мужчина напротив тихо фыркнул, но ничего не сказал. — Я пиздец как сильно тебя ненавижу, — спустя время, сказал Антон, на что Арс тихо выдохнул, забирая на половину истлевшую сигарету из чужих рук, наконец-то затягиваясь. — Ты стал часто курить. Уже зависим что ли? — перевёл тему вообще в другое русло он, будто его волнует то, сколько парень курит. — Я не такой курильщик, как ты. У меня нет никакой привычки. Просто иногда хочется. — Ты считаешь, что я курю из-за зависимости? — грубо возмутился Арсений, как-будто его задели слова Антона. — Возможно, — кивает Антон сам себе. — Кстати, на счет зависимости - у меня никогда такого не было, — оповещает парень, а Арсений продолжал сверлить его своим взглядом, чуть ли не проделывая дырку в уже и так травмированном лбу. — Нет, Антон. Зависимость у тебя есть. Ты глупо на меня подсел, — Шастун резко поворачивает к нему голову, явно не соглашаясь с этим. — С чего вдруг?! — Так всё просто. Ты подсел на меня точно так же, как и я на тебя. Так что не отрицай очевидное. — Я не подсел на тебя. Я не виноват, что мы попали в одну камеру. Если бы не тюрьма, мы бы даже не встретились. Я выйду отсюда и всё закончится. — Да. Всё закончится через двадцать лет, когда тебе будет сорок два. — По крайней мере я смогу хоть когда-то выйти из тюрьмы, — колко отзывается Антон, но Арсения нисколько не задели его слова. На свободе его не ждёт ничего лучше того, что он получает в тюрьме. Что там, что там - безвкусная имитация настоящей жизни, которая, словно болото, тянет тебя на дно каждую секунду. — Так значит, даже при условии, что ты выйдешь из тюрьмы через двадцать лет, ты будешь продолжать меня ненавидеть? — Да. — Это не ответ. — Это ответ. Не нравится - не моя проблема. — Ты не можешь нормально ответить на поставленный вопрос и обвиняешь в этом меня? — Чего ты добиваешься, скажи? Сейчас ты безумно раздражаешь меня своими тупыми вопросами. — То есть ответить на вопросы, которые тебе задаю, ты не можешь, да? Просто потому что они раздражают тебя? — Меня раздражают не вопросы, а ты. Именно поэтому твои проценты всегда сто, — Антон замолчал, а Арсений тем временем лишь стало улыбался, хотя весёлого ничего нет. — Никогда не думал, что ненависть высчитывается по процентам. — Когда общаешься с тобой, по другому не получается. — Тогда зачем общаешься? — поднимает брови Попов, видя то, что парень задумался, явно пытаясь придумать что сказать. — Заметь, ты сам ко мне подошёл и начал этот разговор. Я тебя не трогал. — И что с этого? — Хочешь сказать, ты не зависим от меня? — улыбается Арсений, смотря в зелёные напротив, что снова злятся, как по системе. Разозлить Антона всегда не составляло труда для мужчины. Прямо сейчас, он почему-то улыбается с этого. — Что ты вообще несёшь? — удивительно, но Шастун спросил это довольно спокойно, хотя Арс ждал очередную его истерику. — Ты пьёшь со мной пиво с одной бутылки. Куришь одну сигарету на двоих. Ты говоришь, что ненавидишь, но при проблеме идёшь ко мне. Ты уверяешь меня, что сможешь всё сам, но стоит мне на секунду тебя оставить, как появляется это, — мужчина показал на лоб парня напротив, что внимательно его слушал. — Ты думаешь, что со всем справляешься, но каждый раз просишь помощи, не говоря ни слова. И я каждый раз тебе помогаю, хотя вообще не должен этого делать. Я не осуждаю тебя, но не говори, что можешь всё сам, когда на деле тебя выворачивает наизнанку. — Херню говоришь, да и только, — коротко бросает Антон, после длинного пояснения. — Конечно. Ты же меня ненавидишь, — кивает самому себе Попов, выкидывая бедную сигарету, что успела прогореть до фильтра. — На сто пятьдесят процентов, — оповещает Антон, вставая с асфальта, отряхиваясь, после чего Арс уставился на парня снизу вверх. — А я думал «сто процентов» - это самое максимальное число, — заявил мужчина, на что парень на секунду к нему повернулся лицом. — Это лишь малая часть, — оповестил он, снова отворачиваясь и уходя. — Ну да, — не спорит мужчина. — Кстати, Даниил выставил на тебя счёт. Если я не заплачу ему годовую сумму из тех денег, что должен ему Денис, тебя уничтожат, — успел сказать ему вслед Арсений, после чего Антон резко остановился на пол пути. — Чего? — ахуел он от жизни и такого заявления, поворачиваясь всем корпусом к мужчине. — Да ничего. Я решу этот вопрос, — спокойно, тоже поднимается с пола Попов, подходя к нему ближе. — Как и все остальные твои проблемы - я решу это, — говорит он, в затем уходит, в сторону здания тюрьмы, оставляя Антона ахуевать одного.

***

Антон сидит у себя в камере. Разговор с Серёжей, а затем и с Димой долго не могли выйти из его головы. Однако сейчас уже он сидит в камере, с более менее спокойной душой, не думая ни о ком и ни о чём. Но продлилось это не долго, так как Федотов решил навестить парня и «обрадовать» его своим присутствием. — Антошка, как дела? — говорит Даниил, радостно расставляя руки в разные стороны, как-будто ждёт, что его обнимут, хотя прекрасно знает, что этого не будет. Но видимо ему стало слишком скучно у себя в камере, поэтому он решил развеселить Шастуна, чем тот был несказанно «рад». — Нормально, — коротко бросает парень, не готовый к разговору с этим человеком, потому что при виде него, лоб отдаёт болью. — Да что ты, даже не обнимешь друга? — якобы обижено восклицает мужчина, делая грустный вид, убирая руки обратно по швам. — Друзья обычно не бьют головой об унитаз, так что нет, не обниму, — холодно и сдержано говорит Антон, вставая перед ним на ноги, чтобы они были на одной уровне. Он не пытался показывать хоть какие-то эмоции. Хотел показать лишь безразличие, будто ему кристально похер на разбитый лоб, где, на месте удара, возможно останется шрам, на Федотова, который, по сути, выставил счётчик на его жизнь. — Ах, да. Прости за это. Мои друзья были с тобой жестоки, — отзывается тот и Антону хочется блевануть от этого невинного голоса. — Давай без этого. Мы оба знаем, что тебе катастрофически похуй на меня и мой лоб. Скажи мне, что тебе нужно, а потом, пожалуйста, избавь меня от своего присутствия, — просит спокойно Антон, так как сил на то, чтобы с ним вести диалог и обмениваться всякими колкостями нет. — Думаю, Арсений уже рассказал тебе о нашей с ним небольшой сделке? — спрашивает мужчина и Антон сразу понимает, о чём тот говорит. «— Кстати, Даниил выставил на тебя счёт. Если я не заплачу ему годовую сумму из тех денег, что должен ему Денис, тебя уничтожат, — успел сказать ему вслед Арсений, после чего Антон резко остановился на пол пути. — Чего? — ахуел он от жизни и такого заявления, поворачиваясь всем корпусом к мужчине. — Да ничего. Я решу этот вопрос, — спокойно, тоже поднимается с пола Попов, подходя к нему ближе. — Как и все остальные твои проблемы - я решу это, — говорит он, в затем уходит, в сторону здания тюрьмы, оставляя Антона ахуевать одного.» Вспомнив диалог с Арсением во дворе, Шастун сразу понял, про что говорит Даниил. Вот только сейчас парня больше волнует не то, что на него выставили счётчик, а то, что сказал Арс напоследок, перед тем, как уйти. — Я не знаю, о чём ты говоришь, — стал отрицать Антон, сам не знает зачем, ведь это точно его не спасёт. К тому же, по взгляду мужчины напротив, не скажешь, что он поверил. — Я видел, как вы с ним мило общались во дворе, не скромничай. В любом случае, ты являешься главной частью этой сделки, поэтому должен знать о ней, неважно от кого. — А не слишком ли ты много себе позволяешь? — подходя к нему ближе, спрашивает Шастун. Он не боится этого человека, учитывая то, что его дружки его избили. Плевать, лоб заживёт и парень не обязан теперь ссаться любого слова Даниила. — Нет. Твой Арсений же позволил себе убить Дениса, тем самым уничтожив мои деньги. Я просто хочу отплатить ему тем же, — спокойно сообщает Федотов, после чего у Антона поднимаются брови в удивлении. Конечно же Арсений сделал очень много грязной работы, но парень не при делах. Каждое убийство, Попов совершает без его участия, чему и сам Антон несказанно рад. — И какое отношение к вашим с ним тёркам имею я? — Да брось. Всем уже известно, как он к тебе относится. Чуть ли не пылинки с тебя сдувает. Думаю, он очень сильно расстроится, если увидит тебя… — осматривая его с ног до головы, поднимая брови, улыбаясь. — Скоро узнаешь. — Послушай, угрожать мне не надо. Один раз ты уже разбил мне лоб, второго раза не будет. А если посмеешь ещё что-то мне сделать, я выколю тебе глаза и скормлю птицам, — спокойно говорит Антон, начиная угрожать, потому что Даниил начинал уже переходить черту, что очень не нравится парню. — Посмотрим, — снова улыбнулся Даниил, а затем вышел из чужой камеры, оставив парня одного. Антон не стал заполнять им мысли, ему и без него есть чем заняться, поэтому этот разговор быстро забылся в его голове.

***

Антон идёт к себе в камеру, проходя мимо всех заключённых, что что-то вечно делают, то разговаривают, то ругаются, то просто лежат на своих кроватях и спят. Шастун всё вспоминает разговор с Димой. Ему не даёт покоя то, что он сказал про Арсения. Головой конечно же Антон понимает, что Попов является его главной проблемой и в основном, чтобы не случилось с парнем, всегда, в большей степени, виноват он. Но вот внутри как-будто Шастун уже в это не верит. Сам не знает, как объяснить. Может быть всё дело в его истории жизни, которую знает только Антон? Потому что парень понимает, что если бы ему пришлось переживать то, что пережил Арсений, он бы, наверно, либо сошёл с ума, либо стал таким же, как и мужчина. С ненормированной психикой, жестоким и готовым уничтожить всех обидчиков. Арсений очень сильный. Да, может быть жизнь его помотала и он стал убийцей, но ведь здесь нет его вины. Нет, Антон его не оправдывает и даже осуждает за то, что тот убивает, даже если те люди заслуживали смерти, ведь никто не вправе выбирать, кому и когда умирать. Но Попов тоже человек. Человек со сломанной психикой и не умением жить правильно. Ему нужно помочь, а не осуждать. И именно это Антон понял, когда узнал его получше. Однако, всё мысли с головы парня в миг испарились, когда его кто-то резко схватил за руки и потянул куда-то. Скорее всего это был один человек, так как руки чуть ли не заломали сзади. Но это пол беды, потому что его привели в душевую, после чего кинули на пол и Антон слышит, как дверь закрывается. Он повернулся в сторону человека, что его «забрал» и даже не удивился, видя Даниила. — Ты ахуел?! — резко шипит он, тут же вставая на ноги, отпихивая его в стену, злясь. — Ты чего опять хочешь от меня?! Я тебе сказал, чтобы ты не трогал меня, ты не понял?! — Спокойно, Антон, — говорит он, абсолютно безразлично, убирая чужие руки от себя. — Я ведь предупреждал вас обоих, что мне нужны деньги, — говоря, скорее всего, об Антон и Арсении, так как предупреждал он их двоих. — Но вы не выполнили мою просьбу. А я человек, который не бросает слов на ветер, — в этот момент дверь в душевую открывается и к ним заходит пять заключённых, что столпились перед ними, смотря исключительно на Антона. Он смотрит на них в ответ, замечая то, что все в хорошей форме. Двое лысых, один с небольшим шрамом на верхней губе, второй с татуировкой на лбу в виде крыльев. Зачем он сделал её на лбу, Шастун не понимает, так как смотрится это странно и не красиво. Ещё трое, были уже с волосами на голове, но в них нет ничего особенного, разве что только взгляд, что буквально пожирает парня. — Я тебе не завидую, Антон. Но ты сам виноват. Приятного время провождения, — заявил Даниил, после чего чего отошёл в сторону, кивая мужикам. Шастун тут же понял, что происходит, поэтому быстро развернулся на сто восемьдесят и начал убегать от этих мужчин. Он хотел было закрыться в одной из кабинок, чтобы хоть как-то защититься, потому что выйти из душевой ему бы точно не позволили. Однако его быстро догнали и схватили за ноги, но чего Антон, успевший схватиться за ручку двери туалетной кабинки, чуть её не сломал от напора, падая на пол. Ещё не зажившая забинтованная рука начала саднить, но парню плевать, потому что сейчас его развернули на спину, а затем четыре мужчины схватили по одной его конечности, а именно за руки и ноги, словно таракана за лапки, полностью перекрывая доступ к движению. Антон был настолько в шоке, что даже не мог и слова сказать. Он понимает, что ему конец. Прямо сейчас, когда над ним пятеро заключённых, что не собираются его жалеть, схватили его, не давая двигаться вообще. Он услышал шуршание и ощутил, как по его животу движется чья-то горячая ладонь, разобрать чья именно, парень не мог, так как смотреть на них он боялся. Рука двигалась от шеи, до груди и Антон медленно вдохнул воздух через рот, уставившись раскрытыми глазами в потолок, сжимая кулаки. Руки трясутся от стресса и Шастун не понимает почему его так трясёт. Хотя нет, понимает. Ладонь переместилась на живот парня и снова медленно поползла вверх, останавливаясь на груди над сердцем. Вдруг послышался смешок и один мужик, тот что с татуировкой на лбу, что-то сказал тихо на ухо мужчине рядом, который тоже посмеялся. Скорее всего он почувствовал, как Антон боится, ведь его сердце билось так быстро, что, казалось, будто вот-вот остановится. Шея покрылась мелкими мурашками из-за руки, что блуждает по телу, пока остальные его держат. Антон вздрогнул от такого действия со стороны незнакомого мужчины, но голову так и не повернул к нему. Вдруг тот, что со шрамом резко поцеловал шею Антона, выждал секунду, а затем стал покрывать ее короткими поцелуями. Шастун начал часто дышать, закусывая губу от нервов и зажмурив глаза. Уже другой мужик, же тем временем, перешел на плечи, а чья-то рука покоилась на горле Антона, слегка сжимая его. Шастун запрокинул голову назад и попытался пошевелиться, но всё что он мог, это пошевелить пальцами ног. В голове его роились мысли, что всё это ему снится, что всё это не реально, что сейчас его не лапают пять мужчин, что Даниил не наблюдает за этим, стоя в стороне, что сейчас он откроет глаза и все это исчезнет, растворится и рядом с ним будет лежать спящий Арсений ночью, который уже не пугает так, как эти люди. Антон открывает рот, пытаясь что-то сказать, как-то противостоять и сопротивляться, но язык во рту как-будто атрофировался, не давая и слова сказать. Шастун чувствует поцелуи на шее, подбородке, щеках и понимает, что этого не избежать. Он чувствует, как тело начало трястись и из глаз потекли слёзы, оставляя мокрые дорожки на висках и теряясь где-то в волосах. В момент, один из мужчин обращается уже к стоящему, уперевшись к стене, Даниилу: — Слыш, я не думал, что он такой боязливый, — повернулся к нему мужчина, после чего Федотов обратил на него внимание. — Посмотри, его же трясёт как под наркотой, — без капли жалости, а больше с насмешкой, говорит мужик. — Потерпишь, — равнодушно пожимает плечами Даниил, после чего мужчина снова повернулся к Антону, начиная хихикать с него, от чего парень снова выпускает слёзы из глаз и он медленно целовал его в губы, проводя руками по груди Антона, двигая губами, оставляя мокрые дорожки от слюней на губах Антона. Голова Шастуна раскалывалась на куски, сердце сжималось от мысли, что сейчас его изнасилуют и оставят, как использованный товар. И тут же его тюремную кофту тянут в разные стороны, от чего пуговицы в миг разорвались, раскрывая вид на белую борцовку. Но не став долго ждать, порвали и её, оголяя живот и грудь парня, а после и полностью снять верхнюю одежду с плеч, снова укладывая его на лопатки, от чего Антон чувствует под собой холодный, грязный пол. Антон лежал на спине, закрыв глаза и дрожал. Дрожал так, будто его шокером ударили несколько раз. Из его глаз непрерывно текли слезы, волосы на висках стали мокрыми, хоть выжимай их. А тем временем мужчины уже стягивали штаны парня с ног, отчего Антон дёрнулся и сжал челюсти, до боли в мышцах. Двое стянули с него трусы, чуть ли не порвав их по швам и бросили куда-то себе за спину. Ноги в миг раздвинули в разные стороны, держа больно за бёдра, не давая свести их, и тот, что со шрамом над губой, тут же начал Антону надрачивать, пытаясь возбудить, но делал он это так неаккуратно, что Шастун чувствовал лишь боль, а не возбуждение. Хотя, учитывая то, что сейчас происходит, у него и не встанет. Мужчина, видимо тоже это понял, поэтому отпустил член парня, не мучая. — Переверните его, — голос его был сиплый и не приятный. Четверо за секунду перевернули его на живот, как сказал мужчина, который скорее всего считался как «главный». Другой мужчина просунул правую руку под живот Антона, приподнимая его таз вверх, заставляя встать в колено-локтевую и раздвинул ягодицы. Больную руку Шастун поднял немного вверх, чтобы не нагружать, а вторая держит тело в такой позе. Антон задержал дыхание, чувствуя, как горло сжимается еще сильнее, не давая вздохнуть полной грудью, когда его голые интимные места сейчас полностью во власти десяти грязных рук, что лапают его везде. Внезапная саднящая боль заставила Шастуна резко выдохнуть в пол, опустив голову, пока из глаз ещё сильнее потекли слёзы. Сухой палец резко проник внутрь, причиняя боль Антону. Движение пальца внутри, горячие руки на пояснице и ужасная боль - всё, что достаётся сейчас Антону. Он уже мысленно смирился, что сейчас его будут долго и больно трахать. Что возможно его порвут изнутри и оставят валяться в крови. Он смирился со всем. И просто ждёт, когда это закончится. Хотя знает, что не скоро. — Эй, — вдруг послышался громкий возглас знакомого голоса. Все семеро в душевой обратили внимание на этого человека. Арсений, которого предупредил Даниил о том, что происходит здесь, смотрит злобно на мужчин и видит, как они немного отошли от парня, который опустил голову вниз, плача, стоя раком, пока пальцы сзади стоящего на коленях мужчины, орудуют в его заднем проходе. — Отпустили его, — говорит Арсений, подходя ближе, замечая и стоящего неподалёку Даниила, но пока не обращая на него внимание. Попов подошёл ближе к мужикам, видя то, что и Антон на него повернулся смотря зарёванными глазами. — Арс.. — пропищал шёпотом он, видимо, надеясь на него. Заключённые немного отошли от него, с интересом смотря на мужчину. — Ты кто такой? — грубовато спрашивает мужик со шрамом, который залез пальцами в Антона. — Тебя это ебать не должно. Отпустил его, быстро, — проговаривает Арсений предупреждающе. — Пошёл нахуй! Я за эту суку заплатил бабло! Пусть отработает! — шипит этот мужик, резко вытащив пальцы с Антона, от чего тот дёрнулся, стягивая с себя штаны, оголяя полу вставший волосатый член, начиная быстро надрачивать. Попов понимает, что тот сейчас сделает, поэтому резко хватает его за затылок, в миг вытаскивая свою заточку, резко ударив в левую часть шеи, попав в сонную артерию. Мужчина расширил глаза, в миг теряя жизнь, успев лишь схватиться рукой за горло, перед тем, как Арсений его уронил на пол. Кровь прыснула, словно фонтан, после чего последовала смерть. Он не успел натянуть штаны, поэтому так и увалился со спущенными штанами. Все мигом встали на ноги, отходя от мужчины, что держит в руках окровавленную заточку, с кончика которого течёт кровь убитого со шрамом мужчины. — Ещё кто-то рискнёт? — повернулся к четырём оставшимся мужикам Арсений, пока Антон встал с колено-локтевой, отползая ото всех к углу. Все четверо смотрели на него немного с опаской, отходя назад, а затем и вовсе выходя из душевой, оставив троих людей там. Троих, потому что Даниил всё так же и остался наблюдать, теперь уже немного улыбаясь. — Браво, Арсений, — хихикает уже он, начиная ему хлопать, подходя ближе. — Говорил, что тебе плевать на него, но при этом готов всех убить, лишь бы его не трахали, — в момент его тут же прижимают обратно к стене, а к горлу подставляют окровавленную заточку, от чего кончик испачкал кровью чужую шею. — А теперь слушай меня сюда. Если есть предъявы - предъявляй мне. Есть проблемы - решай со мной. И отыгрывайся тоже на мне. Найди себе нормального врага, а не используй невинных парней. Если ты долбаный трус, тогда завали ебало и иди нахуй, а не порть всем жизнь, — шипит ему Арсений, а затем выпихивает из душевой, закрывая дверь. Даниил и сам собирался уйти, поэтому обратно не зашёл. Арсений резко повернулся к Антону, быстро подлетая к нему, перед этим прихватив его вещи. Попов схватил его за плечо, после чего Антон посмотрел на него опухшими, красными глазами. Видно, как он пытается закрыть голое тело, поэтому Арс отдаёт ему его бельё и штаны, которые тот быстро одевает. Верхняя кофта и борцовка были порваны, поэтому Попов снял свою тюремную кофту, накидывая на, всё ещё трясущуюся, спину, закрывая тело парня. Затем мужчина схватил его под коленками, поднимая на руки, вынося из душевой прочь. Да, Арсений помог Антону. Снова. Как и всегда. Потому что из-за него тот пострадал. И не в первый раз, а в сотый. И он сделает это ещё тысячу раз. Сам не знает почему, но сделает. Обязательно сделает.

***

Арсений заходит в свою камеру, видя не очень весёлую картину. Антон сидит на своей кровати, сложив ноги и поджав к себе, руками держа их, словно закрывая самого себя ото всех, смотря в одну точку. Попов смотрел на него несколько секунд, а затем аккуратно залез к нему, садясь рядом. Антон не шевельнулся. Всё так же остался сидеть и глядеть в пустоту. Попов молча уставился в пустующую кровать сокамерника, пытаясь не смотреть на парня. — Знаешь, из вежливости я бы спросил: «как ты?», но я и так знаю ответ, — начал он, спустя минуту. — Ты же знал да? — тут же отвечает ему Антон, не проворачиваясь к нему. — Что знал? — нахмуривается Попов, не понимая, о чём он говорит. — О том, что они меня изнасилуют, — на этот раз зелёные глаза поворачиваются на него, смотря чуть ли не в самую душу. Сейчас Арсений видит, насколько те потухли. Сейчас уже нет того самого золотистого оттенка, что был раньше. Только безжизненные, тусклые, безразличные зелёные, не показывающие признаки хоть какой-то жизни. Будто мёртвые, стеклянные. Почему-то видеть сейчас их слишком сложно. Очень сложно. — Да, — не врёт ему Арсений, потому что и правда знал. Его предупредили. Но он припозднился. И чуть ли не опоздал. Парень кивает, отворачиваясь, больше ничего не говоря. — Антон, я жду, чтобы ты снова на меня наорал и сказал, какой я урод. А ещё лучше ударь меня по лицу и выколи глаза. — Не хочу. — Почему? — спрашивает его Арсений, пытаясь привести в чувства. — Почему не хочешь? Почему просто сидишь и терпишь всё это? Почему держишь в себе? Почему позволяешь так с собой поступать? — слишком много «почему», но ни на один Антон не может ответить. Он и сам не понимает, что с ним происходит. Будто тело стало чувствовать всё по другому. — Я устал.. — тихо выдыхает Антон, закрывая глаза. Арсений его понимает. Понимает, как никто другой. Он знает какого это. Когда вся жизнь буквально переворачивается. Когда всё идёт по одному месту. И когда понимаешь, что стоишь над самой пропастью, но выбраться уже не можешь и единственное, что ещё возможно сделать, так это упасть на самое дно. Потому что со дна можно подняться вверх, ведь на даром говорят, что дно непробиваемо. Или зря? — Почему все хотят меня изнасиловать? — этот вопрос был последним из списка тех вопросов, которые придумал Арсений у себя в голове. Поэтому он не сразу ответил. Хотя что он может сказать на это? — Я не знаю, — всё, что смог сказать Арсений, впервые в жизни потерявшись. Ещё никогда он не чувствовал такого. За двенадцать лет своей жизни в тюрьме он единственный раз чувствует дикое сожаление. Впервые в жизни он волнуется. Так странно это понимать. Особенно для мужчины. — Неужели я правда заслужил такое? — спокойно спрашивает Антон, но Арсений знает, что тот не спокоен. Он знает, что парень не в порядке. — Люди - мрази. Особенно в тюрьме. И они будут попадаться из раза в раз. Этого не избежать. И единственное, что ты можешь сделать - это пытаться защищать себя. — Как? Тоже начать убивать? — спрашивает Антон, после чего мужчина замолчал, не зная, что сказать и они оба замолчали на несколько минут. — Знаешь от чего я больше всего устал? — первым нарушил тишину Шастун, после чего мужчина к нему повернулся. — От чего? — спрашивает он, потому что понимает, что Антон хочет выговориться. — Устал каждый грёбаный день перебиваться в этой жизни. Устал каждый день ходить на волоске от смерти и изнасилований. Я блять устал быть никем. Просто долбаным заключённым, который даже защитить себя не может. Который боится всего. Абсолютно. И самое главное - я устал от того, что у меня никого нет. — Антон, я тебя понимаю, — говорит Арсений, пытаясь хоть как-то помочь. — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я знаю, что ты сейчас ненавидишь себя за слабость. За то, что не смог это предотвратить. Не смог помешать, остановить и уберечь себя. Я понимаю. — Ты не понимаешь. И никогда не поймёшь. Ты не знаешь, какого это, жить в постоянном страхе. И ты не знаешь, какого это, каждый день ненавидеть себя. Я спрашиваю себя: «Антон, а зачем ты тогда украл деньги? Что тобой двигало? Чего ты добивался? Думал, украдёшь и всё сойдёт с рук? Думал тебя не посадят? Почему ты такой идиот? Ведь ты же сам виноват в том, что происходит. Ведь если бы ты не украл тогда деньги, сейчас был бы на свободе. У тебя не было бы больной руки, рассечённого лба, тебя бы не насиловали, не избивали, не трогали. Ты мог жить нормальной, обычной жизнью. Завести девушку, жениться, родить детей и всё было бы хорошо. И мама была бы жива. Но ты выбрал другой путь. И посмотри, Антон, где ты сейчас. Застрял на двадцать лет в тюрьме и не факт, что доживёшь до выхода. Молодец, так держать». — Думаешь ты единственный, кто так считает? Думаешь я с рождения хотел стать убийцей? Или Серёжа мечтал всю жизнь скитаться по разным городам, пока не закроют. Или Дима мечтал попасть в тюрьму на три года, но по итогу выйти только через шесть, и то не факт. И я могу привезти ещё много примеров. Уж за двенадцать лет успел повидать многое. И знаешь что мне помогло не свернуться калачиком и забить себе же крышку в гробу? — останавливает свой поток слов Арсений, лишь для того, чтобы парень на него посмотрел. — Самообладание. Потому что когда тебе нечего терять, становится на всё плевать. Ведь за свою жизнь не так боязно, как за жизнь близкого человека. И тогда у тебя есть только два пути. Либо идти по скользкой дорожке, пока не упадёшь. Либо отступить и повернуть назад. В твоём случае отступать уже поздно. — И что мне делать? — Выбирать второй вариант, потому что третьего уже не дано. — А если я не хочу? — В тюрьме это не сработает. Либо сломаешь ты, либо сломают тебя, — заявляет Арсений, на что Антон задумывается. — Сейчас, ты для меня, пока что, маленький мальчик. Абсолютно точно такой же, как сотни других мальчиков, что отбывают свой срок. Ты мне не нужен, так же, как и я тебе. И я для тебя всего лишь убийца, как и тысячи других убийц. Но знай, если когда-нибудь ты передумаешь и перестанешь считать меня таким, то всё изменится. — Я уже давно не считаю тебя просто убийцей. — Ну тогда не мешай мне разгребать твоё дерьмо, — просит его Арсений и Антон внимательно рассматривает профиль мужчины. Он понимает, что тот ему помогает. Уже в который раз. — Спасибо.. — искренне говорит он, потому что сейчас ему плевать, кто перед ним. Убийца, тот Арсений, которого он знает уже год или кто-то другой. Неважно. Сейчас этот человек спас его от очередной проблемы. И Антон наконец-то научился говорить «спасибо». Поздно, но научился. А это значит, что непростые уроки от жизни не прошли даром.