Try To Substitute My Dreams With You

Он вздыхает, может быть, слишком громко, и прижимает указательный и средний пальцы к шее. Первая мысль, которая приходит в голову Нам-гю после того, как он убеждается, что на его горле нет открытых ран, проста: «У меня есть ещё один шанс». За этим сразу же следует волна переполняющих его эмоций, когда он видит Таноса, который, как и каждый раз, когда начинается цикл, отводит кулак от платформы, ритмично покачиваясь в такт музыке, которая гремит у них в ушах. Он чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы, когда он вспоминает, как Танос держал его в своих объятиях, когда он испустил последний вздох. Когда он умер во время игры в «Смешение», это было быстро и относительно безболезненно — если не считать продолжительной головной боли, которая мучила его в начале следующей петли. На этот раз ему трудно дышать, и его тело всё ещё покалывает от удара, который Мён Ги нанёс ему по яйцам. Хуже всего то, что он помнит свои эмоции. Напуганный, сбитый с толку и полный неудачник. Когда Танос подходит к нему и открывает рот, чтобы задать тот же вопрос, что и всегда, Нам-гю не даёт ему ничего сказать. Он не обращает внимания на то, как Танос вздрагивает, когда он обнимает его, притягивая к себе в сокрушительных объятиях. Он практически вцепляется в спину Таноса, впиваясь ногтями в ткань его свитера, чтобы удержать его на месте, чтобы он оставался здесь, где Нам-гю может его защитить. Он утыкается носом в изгиб шеи Таноса и сдерживает всхлипы. Если он сосредоточится на запахе пота Таноса и едва уловимых следах чужой крови, то сможет не расплакаться на плече друга. Танос застыл на месте. Он не обнимает его в ответ, но и не отталкивает Нам Гю. Он в замешательстве поднимает руки, и Нам Гю не нужно отстраняться, чтобы увидеть его растерянность. Когда платформа с грохотом останавливается, Нам Гю прижимается к нему, чтобы не упасть. «Десять!» Он наконец отпускает Таноса и не смотрит на него, когда хватает за рукав и начинает стаскивать с платформы. Он чувствует, что Танос и остальные члены его команды смотрят на него, но это не имеет значения. Им нужно вернуться к игре и желательно забыть обо всём, что только что произошло. Это легче сказать, чем сделать. Хотя они и возвращаются в игру, они не оставляют без внимания действия Нам-гю. Сэ-ми находит группу из шести человек, Танос притворяется, что жертвует Мин-су, и в итоге они все оказываются в одной комнате. Мин-су потрясён, Сэ-ми бьёт Таноса по руке, и затем они вчетвером смотрят на затылок Нам-гю. Он чувствует это и, осмелившись взглянуть на Таноса, подтверждает свои догадки. Он слышит, как Кён Су бормочет что-то вроде «Насколько он под кайфом?» Таносу, на что Танос отвечает, расстегивая молнию на передней части своего спортивного костюма и доставая крест. Он открывает его и быстро пересчитывает оставшиеся таблетки, а Кён Су осторожно считает вместе с ним, хотя не должен знать, сколько всего у Таноса. Нам Гю слышит, как закрывается крест, и ему приходится приложить все усилия, чтобы не встретиться взглядом с Таносом. В группе больше не произносится ни слова, пока не начинается следующий раунд. Танос выходит первым, крича «А-а-а, на платформу!» и стреляя в других игроков, выходящих из своих комнат, из пальчиковых пистолетов. Как только он думает, что ему сойдёт с рук его недавнее откровенное проявление чувств, Танос встречает его на платформе и заставляет Нам-гю повернуться к нему лицом. Платформа ещё не начала вращаться, так как некоторые игроки всё ещё постепенно возвращаются, поэтому у Таноса есть достаточно времени, чтобы допросить Нам-гю, который молча смотрит на него. — Что это, чёрт возьми, было? — Танос не даёт Нам-гью объясниться, вместо этого указывая на пространство между ними. Он близко, достаточно близко, чтобы Нам-гью заметил, как дёргается его глаз и как вздрагивает одна из бровей. Он не думает, что раньше замечал это у Таноса, но это ему подходит. — Этот трюк, который ты провернул? Что, черт возьми, с тобой происходит, Нам-су? "Нам-гю". — Верно, Нам-гю. Неважно, — Танос пренебрежительно отмахивается от него. — Ты собираешься объясниться или как? Платформа начинает вращаться, а музыка продолжает громко играть, что, наверное, хорошо, потому что Нам-Гью не уверен, что хочет, чтобы Танос услышал его, когда он просто отвечает: «Я просто хотел тебя обнять». — Почему? — раздражённо спрашивает Танос. Нам-Гью отводит взгляд. «Просто». Танос не поймёт, зачем Нам-Гью это сделал — почему он до сих пор чувствует, что должен это сделать. «Если что-то происходит, то…» — Ничего не происходит, — перебивает Нам-гю. Он поднимает руки в знак капитуляции и отступает от Таноса. Он не сходит с ума. Он знает, что не сходит с ума. Танос поджимает губы и делает шаг вперед. - Если что-то происходит, - говорит Он снова, более серьезно. - Мне нужно знать. Его тон пронизан глубокой озабоченностью, и он тянется вперед, чтобы схватить Нам Гю за плечо немного слишком грубо. "Мы не можем позволить себе потерять тебя прямо сейчас". И, о. Ох. Он вспоминает историю, которую Танос рассказал Минсу в мужском туалете в последние несколько циклов. Он сомневался в её правдивости — исключительно из-за того, что Танос рассказал об этом Минсу, но взгляд, который он бросает на Намгю, не полон гнева или обиды. Он беспокоится, что Намгю собирается покончить с собой. Он беспокоится, что Нам-гю находится в таком же подавленном состоянии, как Танос перед играми. Только вместо того, чтобы спрыгнуть с какого-нибудь моста, Нам-гю бросит игру и позволит стражникам схватить его. Он не собирается говорить об этом Нам Гю, это слишком личное, и у него нет причин рассказывать ему что-либо прямо сейчас. Но Нам Гю знает. «Ты меня не потеряешь», — говорит Нам-гю, потому что он ещё не дошёл до той точки, когда ему захочется сдаться. «Я просто очень устал». Это правда. Он устал от того, что всё делает по-другому, а в итоге получается одно и то же. Танос умрёт, он умрёт, или они оба умрут. Ему порядком надоело, что всё повторяется. Таноса, похоже, не очень-то успокоили слова Намгю, но обсуждать это дальше нет времени, так как платформа останавливается и объявляется следующий номер. "Четыре". С этого момента игра продолжается в обычном режиме. Танос выбирает Мин Су, а не Кенг Су, но как только они все оказываются в комнате, начинает паниковать из-за своего решения. Танос спрашивает Нам Гю, каким, по его мнению, будет следующий номер, когда начнется следующий раунд, и тот без энтузиазма угадывает наугад. Мин Су оставляет Се Ми позади и с сожалением расхаживает по комнате вместе с Нам Гю и Таносом. В предпоследнем раунде они втроем оказываются в комнате с Се Ми и двумя другими игроками, и, наконец, Нам Гю и Танос расталкивают еще одну пару игроков, чтобы вместе пройти в комнату для финального раунда. Все прошло почти так же, как в первый раз, только с меньшим количеством комментариев к финалу Нам Гю, поскольку он больше сосредоточен на том, что происходит после игры. Он попытался "случайно" сбить Мин Су с ног во время финального раунда, надеясь, что соперник победит. Нам-Гю всерьёз подумывает о том, чтобы рассказать ему о петле, потому что это секретный третий ответ на вопрос Таноса. Он не боится смерти, он не боялся её с тех пор, как сыграл в «красный свет, зелёный свет» — у него есть смутное подозрение, что он всё равно вернётся для следующей петли. Он не планирует намеренно прерывать петли. Если бы сказать «я обнял тебя, потому что ты был рядом, когда я умирал, и я не мог выразить свою признательность в тот момент, и я просто очень разволновался, когда снова увидел тебя перед собой» было легко, то у Нам Гью не возникло бы проблем с честностью. Шансы на то, что Танос ему поверит, опасно малы. Если он не сможет спасти Таноса в этот раз, то расскажет ему обо всём, что происходит, в следующий раз. — Тебе не нравится, что я тебя обнимаю? — уклоняется Нам Гю. «Это было не просто обычное объятие», — Танос не даёт ему прямого ответа. «Ты обнимал меня так, будто боялся. Будто если ты меня отпустишь, я исчезну». Это недалеко от того, что он чувствует. — Может, поговорим об этом завтра? — предлагает Нам-гю, если для них вообще есть завтра. — Сейчас я в порядке, обещаю. Давай просто поговорим об этом завтра. Я очень устал... и я голоден. Танос поджимает губы и не отводит взгляда от Нам-гю. Когда двери щёлкают, сигнализируя о том, что они разблокированы, он почти обречённо вздыхает, прежде чем взять его за руку и вывести из комнаты. — Хорошо, — уступает он. — Но если ты исчезнешь из моего поля зрения, я убью тебя сам. Я не могу допустить, чтобы в моей команде был кто-то слабый. Нам-гю хочет спросить, почему Мин-су вообще с ними, если это так, но он держит рот на замке и позволяет Таносу вытащить его из игровой комнаты. Когда они добираются до винтовой лестницы, никто не принимает таблетки для поднятия настроения. По крайней мере, в конце «Таноса» нет неловкого молчания. Он кивает в такт мелодии, звучащей у него в голове, и бормочет под нос импровизированные рэп-тексты, и каждое слово, слетающее с его губ, каким бы непонятным оно ни было, Нам-гю жадно ловит. После этого все происходит аналогичным образом. Танос отводит его в отдельную комнату в общежитии, запрыгивает на одну из кроватей и смотрит на Нам-гю. В отличие от предыдущих циклов, Танос похлопывает по месту рядом с собой, и Нам-гю подпрыгивает, хватается за край и подтягивается, чтобы сесть рядом с ним. — Где остальные? — спрашивает Танос нейтральным тоном, как будто их предыдущий разговор никогда не происходил. — Ты знаешь? «Я не слежу за ними», — говорит Нам-гю, словно читая сценарий. Это, пожалуй, единственный разговор, который Нам-гю хочет сохранить в точности таким же. Ему приятно знать, что Танос скажет дальше. — Я тоже, — он смотрит на свои ноги, свисающие с кровати, и Нам-Гью рад, потому что это значит, что Танос не видит, как он беззвучно произносит эти слова. — Кроме тебя, иногда. — Сердце Нам-Гью сжимается по причинам, которые он не может объяснить. Он наклоняет голову в сторону Таноса. «Для меня это честь». Он делает паузу, выжидая, пока пройдёт достаточно времени, прежде чем добавить: «Я тоже слежу за тобой». «Из-за наркотиков». Танос говорит это так, будто это факт. Но это не так. «Потому что мне не всё равно». Нам-гю не знает, откуда берётся эта уверенность, но он внезапно чувствует себя уязвимым из-за этих трёх слов. Это не всё, что он хочет сказать, но это то, что он может выдавить из себя по наитию, не замолкая и не отвечая Таносу. Слишком долгая пауза. Таносу требуется слишком много времени, чтобы подумать. И, наконец, - мне тоже." Примерно в это время Танос должен был поднять голову, увидеть Мин Су и вскочить с кровати, чтобы встретиться с ним. Когда Нам Гю нервно поворачивает голову, чтобы посмотреть на друга, он быстро понимает, что Танос даже не сделал первого шага. Он смотрит на Нам Гю с непроницаемым выражением лица. Может быть, сейчас он произнесёт речь. Слова поддержки от Таноса, который, вероятно, всё ещё подозревает, что Нам-гю сходит с ума и его преследуют суицидальные мысли. Может быть, Нам-гю немного сходит с ума, но он пока не думал о том, чтобы что-то с собой сделать. Это лишь пустая трата времени, лишь укорачивает петли. Он знает, что это ничему не поможет. Но Танос этого не знает — он смотрит на Нам-Гю, и всё, что он видит, — это боль. И он должен так или иначе относиться к этой несуществующей боли. Танос заботится о нем. И это кажется таким незаслуженным. Нам-Гью не борется так, как думает Танос, поэтому его беспокойство совершенно необоснованно. Из-за этого Нам-Гью чувствует себя полным ничтожеством. Не говоря уже о том, что он ни за что на свете не сможет спасти жизнь Таносу. Таносу вообще не должно быть до него дела. Какой же он «ценный актив». Его губы слегка кривятся, и он смотрит себе на колени, а не на Таноса. — На самом деле я не считаю тебя слабым, — Танос возвращает его внимание. "А?" — Раньше, — он пожимает плечами, не уточняя ничего больше. Нам-гю начинает крутить кольцо на пальце, изо всех сил стараясь успокоиться. Танос уже должен был увидеть Мин-су, верно? Он должен был радостно сжать другого мужчину в чересчур дружеских объятиях и поделиться с ним своими тревогами. Вместо этого он пытается убедить Нам-гю в том, что тот и так уже знал. У Таноса было много возможностей избавиться от него, но он оставил Нам-гю рядом. «Я просто разозлился, потому что ты мне лгал». В его тоне нет злобы, и сами по себе его слова не должны были бы встревожить Нам-гю, но он всё равно чувствует себя неуютно. - Лгал тебе? - Нерешительно спрашивает он. «Что-то не так. Ты просто не хочешь мне говорить», — уточняет Танос. Нам-гю совсем не нравится, в каком направлении движется этот разговор. — Я сказал, что не хочу об этом говорить, — Нам-Гью продолжает крутить кольцо на пальце, но наконец набирается смелости и смотрит на Таноса. — Завтра, хорошо? Танос стискивает зубы и поворачивается так, чтобы полностью видеть Нам-гю, пока они сидят на матрасе. Это застаёт Нам-гю врасплох, но он не отстраняется. «Мне не было неловко, когда ты обнимал меня», — выпаливает Танос. «Я был напуган, ясно? Потому что последнее, что я сделал, когда ушёл из дома и направился к тому мосту, — это обнял свою маму». Я обнял её так, словно это был мой последний раз, потому что в моих глазах так оно и было. Нам Гю в шоке открывает рот, а затем закрывает его, не зная, что сказать. «Вот что ты мне напомнил, когда сделал это. Как будто ты тоже собирался прыгнуть. Или думал, что я прыгну», — продолжает Танос, а затем со вздохом упирается лбом в ладонь. «Я не буду тебя уговаривать. Я просто...» Танос пытается подобрать слова, которые ищет, и Нам-гю не хочет ещё больше его расстраивать. «Я понимаю». Он кладёт руку на колено Таноса, и тот смотрит на него, прежде чем осторожно положить свою руку поверх руки Нам-гю. Их кольца издают отчётливый щелчок. То, что Танос открылся перед Мин-су, не кажется таким личным. — Тебе больше ничего не нужно говорить. Странно прикасаться к Таносу, не истекая кровью. Странно, но не страшно. — Ты снова дрожишь, — замечает Танос. Он держит руку на плече Нам-гю, но свободной рукой достаёт свой крест. — Хочешь что-нибудь, чтобы снять напряжение, или мне лучше ненадолго убрать это от тебя? «Всё будет хорошо», — Нам-гью нравится, как это звучит, когда он под кайфом перед голосованием. Это не момент празднования, когда он глотает таблетки, а скорее Танос, который, вероятно, жалеет его, но это наркотики. Нам-гью — наркоман, независимо от того, в петле времени он или нет. Свободной рукой он вытаскивает одну из креста, кладёт её на язык и позволяет ей медленно раствориться. Танос снова подталкивает крест к себе. «Возьми и мне тоже». Нам-гью подчиняется, вынимая ещё один крест и наблюдая, как Танос закрывает крест и прячет его в свитер. Затем, неожиданно, он наклоняется и слегка приоткрывает рот, высовывая язык между губами и выжидающе глядя на Нам-гью. «Ну же», — настаивает он по-английски. — Просто… — Нам-Гью моргает. Он подносит таблетку ближе к Таносу: «Вот так?» — и аккуратно кладёт её ему на язык. Танос ухмыляется Нам-Гью, прежде чем его язык исчезает, и на его лице появляется непринуждённая ухмылка. Нам-Гью вытирает руку о штанину, чтобы избавиться от микробов, а затем опускает рукава, чтобы превратить их в лапы. Его руки скоро перестанут дрожать, и его нервы тоже скоро успокоятся с помощью Таноса. Что бы ни хранилось в кресте Таноса, потому что он до сих пор мало что рассказал Нам-гью об этом, действует оно быстро. В мгновение ока он расслабляется, и напряжение, которое он чувствовал из-за петель, исчезает. Танос по-прежнему держит руку Нам-гью в своей, и Нам-гью полностью забывает об этом, пока другой не сжимает его пальцы. В этой петле Танос ни на шаг не отходит от него, и Мин Су отодвигается на второй план, как и должен был. Он не уверен, связано ли это с тем, что Танос беспокоится о нём, или с тем, что Нам Гю в этот раз сказал что-то другое, но ему нравится такое внимание. Ему стыдно за то, что ему это так нравится. Когда наконец начинается голосование, Танос не отходит от него, пока не наступает его очередь. Мин Су нет с ними, но Нам Гю знает, что он не умер во время «Смешения». Он прячется где-то в толпе, вероятно, всё ещё переживая из-за предательства Сэ Ми. Он снова видит его, только когда тот идёт по проходу и нерешительно выбирает то, что делает всегда. Нам Гю голосует следующим, ударяя кулаком по кнопке «О», прежде чем присоединиться к Таносу на их стороне комнаты. — Он не... — говорит Танос, когда Нам-гю подходит достаточно близко. Похоже, они снова говорят о Мин-су. Нам-гю смотрит в сторону Икс-стороны, прищурившись. — Мой мальчик Мин-су? Кажется, ты говорил, что разговаривал с ним. «Я так и сделал», — уверяет его Нам Гю. «Наверное, он не захотел слушать. Чертов трус». По правде говоря, он не приложил особых усилий, чтобы убедить Мин Су проголосовать за О. Он уже много раз пытался, но всегда заканчивалось одинаково. Видимо, на этот раз недостаточно было сказать Мин Су, что «Семи никогда тебя не простит, даже если ты проголосуешь за X». Нам Гю думает, что он перестанет говорить Мин Су, что они его защищают, что они о нём заботятся, или что-то в этом роде. Это никогда не меняет того, что происходит. Когда голосование заканчивается вничью, Нам-гю замечает, что его эйфория проходит. Он осознаёт своё тело, свои чувства и окружающую обстановку, а также то, что должно произойти дальше. Кажется, что время приёма пищи начинается быстрее, чем в любой из предыдущих петель. — Пойдём, — говорит Танос, и Нам-гю следует за ним без вопросов. К удивлению Нам Гью, Танос не ведёт его в мужской туалет, куда Мин Су, несомненно, уже убежал. — Садись, — приказывает Танос, и Нам Гью садится на ступеньки в том же уголке, где он всегда видит Таноса, когда тот ждёт в очереди за вилкой. — Ты не против подождать? Нам-гю бросает взгляд на тело Таноса. — Куда ты идёшь? Не то чтобы Нам-гю хотел смотреть, как Танос умирает, но сидеть здесь в тревоге, наверное, хуже, чем позволить другу истекать кровью на полу в ванной в одиночестве. Танос опирается на стоящие рядом кровати. — Ты всё ещё голоден? Я собирался принести тебе еду. Я не голоден, так что можешь взять мою. — О, — Нам-гю опускает взгляд. — Конечно, спасибо. Он не смотрит, как Танос уходит. Следующие четыре или пять минут он сидит, опустив голову, прежде чем наконец переводит взгляд на две отдельные очереди. Таноса легко заметить среди других игроков, ожидающих своей очереди, — его ярко-фиолетовые волосы слегка колышутся, пока он стоит в очереди. Он не понимает, почему Вселенная так стремится его убить. Из всех людей, застрявших в этом месте, почему именно он? И почему его жизнь должна стоить Нам-гью собственной жизни? Почему это вообще с ним происходит? Он проводит пальцами по волосам и прерывисто выдыхает. Неужели это ещё не конец? Неужели это тот самый момент, когда Нам-гью всё исправит? Это карма? Он снова вздыхает и проводит ладонями по лицу, прежде чем снова взяться за манжеты рукавов. Он слышит приближающиеся шаги, но не поднимает глаз, предполагая, что это просто Танос вернулся с едой. — Быстро. — комментирует он, потому что очередь действительно выглядела довольно длинной. Кто знает, сколько времени прошло. Насколько Нам Гю известно, он сидит на одном и том же месте уже десять минут, размышляя о том, чем всё это закончится. “Это ты”. Он не узнаёт этот голос. Он вздрагивает от неожиданности и опускает руки. Вскинув брови, он хмуро смотрит на женщину, словно защищаясь. — Что я? — Боги Неба и Земли говорили со мной, — женщина поднимается по ступенькам и садится на корточки перед Нам Гё. — Я ожидала увидеть не тебя, но почувствовала это, когда увидела тебя во время голосования. — О чём ты, чёрт возьми, говоришь? Нам-гю отшатывается от неё, когда видит, что она босиком. Её внешний вид в целом кажется жутким, но не только это заставляет Нам-гю холодеть от страха. Она накрасила глаза так, будто никогда раньше не пользовалась косметикой, и от неё пахнет молоком. — Провидец, — она тянется к Намгью, и он не успевает отстраниться от её пальца, которым она проводит по его колену. — Ты не похож на провидца. — Может, это потому, что я не такой, — шипит на неё Нам Гю. Он даже не может сказать, что его это успокаивает, когда он видит значок «О», который у неё на груди. Всё в ней нервирует, независимо от того, за что она проголосовала. — Чего ты от меня хочешь? Женщина склоняет голову набок и прищуривается, глядя на Нам Гью, словно изучает его. «Ты пережил этот момент… уже шесть раз». Нам Гью замирает. «По неизвестным даже мне причинам боги выбрали тебя в качестве прорицателя». Она складывает руки на груди и ухмыляется Нам Гью. «Ты знаешь, каково это — умирать». “ Откуда ты знаешь... — Ты был на небесах? Или тебя отправили в ад? — Она наклоняется вперёд, кладёт руки на колени Нам Гю и ухмыляется ему в лицо. От неё тоже пахнет молоком. — Или это твой ад? Нам Гю отталкивает её и поднимается на ноги. — Убирайся от меня, психопатка! Женщина падает назад, но её хитрая ухмылка не исчезает. Она смотрит на Нам Гю с земли и смеётся. — Со временем ты придешь ко мне за помощью, — говорит она так, будто знает это наверняка. — Может быть, ты будешь добрее к той версии меня. Она спокойно встает и отряхивается. — Что, чёрт возьми, ты делаешь? Танос наконец-то вернулся. Женщина даже не смотрит на него, она всё ещё с любопытством разглядывает Нам-гю. — Не волнуйся, — говорит она. — Я ухожу. — Кто это был? Чего она хотела от тебя? — Танос поворачивается к Нам-гю, когда она уходит достаточно далеко. Нам-гю сглатывает комок в горле и осторожно забирает у Таноса свою еду. — Какая-то сумасшедшая сучка, — тихо бормочет он. Танос согласно хмыкает, и они смотрят, как она уходит. Она забирается на одну из высоких кроватей и скрещивает ноги на матрасе, сложив руки на груди. Её губы начинают беззвучно шевелиться в молитве, и Нам-гю чувствует, как по спине пробегает дрожь. — Что ж, ешь, — в конце концов говорит Танос, и Нам-Гью послушно разворачивает еду. Его дискомфорт никуда не девается, но пресная еда, приготовленная стражниками, должна ненадолго его отвлечь.