О чём молчит моя Вэньчэн

За широкими окнами открывался вид на ночной Сеул — бесконечный, переливающийся светом рекламных вывесок и фар. Огни мегаполиса пульсировали в ритме города, отражаясь в стеклянных фасадах небоскребов. Вдалеке виднелись неоновые знаки караоке-баров, медленно двигались машины, а где-то совсем рядом слышался приглушенный звук сирены — в этом городе жизнь не замирала ни на секунду. Джи Ён краем глаза наблюдала за этим живым калейдоскопом. Здесь, на одном из верхних этажей высотки, в квартире Боми, можно было почувствовать себя вне времени, будто весь этот шумный мир оставался где-то там, внизу. Боми, заметив ее сосредоточенный взгляд, ухмыльнулась и, наклоняясь вперед, провела кистью по губам подруги, оставляя глубокий бордовый оттенок. — Даже не думай сбежать, — шутливо предупредила она. — Ты идешь на тусовку. Джи Ён тихо выдохнула, еще раз взглянув на город за окном. — Знаю. Квартира Боми наполнялась вечерним светом, отражаясь в огромном зеркале у туалетного столика. По комнате разносился легкий аромат духов с нотками жасмина и ванили — Боми всегда выбирала сладкие, соблазнительные запахи. На кровати валялись разбросанные платья, кроп-топы и кожаные мини-юбки, а на столике лежали открытые палетки теней и помады в разных оттенках красного. Джи Ён сидела на краю кровати, скрестив ноги и наблюдая, как Боми мечется по комнате. Сиреневые глаза внимательно следили за подругой, но в них не было осуждения — скорее, легкое любопытство и даже какая-то скрытая радость. Китаянка уже оделась: черные немного суженные брюки и такого же цвета гольф, который лишь немного утягивался сверху из-за большого обхвата грудной клетки. В отличие от Кан Боми, она предпочитала сдержанный стиль, и сейчас, под мерцающим светом лампы, выглядела, как одинокая пенсионерка, застрявшая в молодости. Ну, так подумалось Боми. — Ты в этом никуда не пойдешь, — жгучая брюнетка повернулась к подруге, держа в руках бордовый топ-бандо, чуть удлиненный, что посередине застегивался на мелкие пуговички.  Официально, но притом сексуально — в стиле Боми. — Я это не надену… — Джи Ён повела бровю. — Даже не думай. А кобра довольно улыбнулась и бросила одежду на кровать. — Да кто тебя спрашивал? — она подошла ближе, склоняясь над Джи Ён, и взяла ее за подбородок. — Ты хоть раз в жизни позволишь своим сиськам вдохнуть свежего воздуха?  — Мне некомфортно, — спокойно ответила Джи Ён. Но скрытое недовольство всё же выдавалось хмурым взором сиреневых глаз.  — Некомфортно будет тебе в этом бабушкином гольфе… На нём прямо таки написано: «Осторожно! Перед вами разведенная аджумма, которой уже за тридцать!» — Боми закатила и вернулась к своему отражению в зеркале. — Быстро натягивай этот блядский топ! Джи Ён молча посмотрела на коллегу. Ей нравился этот момент — подготовка, теплый свет, шелест тканей и пряный аромат духов. У неё такого никогда не было. Это чувство, это ощущение казалось чем-то совершенно чужим, незнакомым… но таким приятным. Здесь, в квартире Боми, она могла просто быть. Без необходимости держать дистанцию. — А как они будут держаться?.. — с опаской протянула китаянка, уже прикидывая, как будет впихивать свою грудь в этот несчастный кусок бордовой ткани.  — Вот сейчас мы это и узнаем! Джи Ён вздохнула, но не отказалась. Сегодня был вечер, когда она могла позволить себе чуть больше.

***

Перед высоким зеркалом у стены отражались две совершенно разные фигуры — контрасты, воплощённые в ткани, коже и противоположных взглядах. Кан Боми поправила длинную серьгу, лениво оглядывая себя в отражении. Кожаная мини-юбка плотно облегала бёдра, а кружевной топ на тонких бретелях подчёркивал линию ключиц.  — Блин… мне бы задницу подкачать… В темном макияже было что-то дерзкое — смоки-айс, идеально выведенные стрелки, что подчеркивали лисьи глазки, глубокий оттенок помады. Длинные, идеально прямые, темные волосы. На неё можно было смотреть и только думать: она — та самая тусовщица из Хондэ, которая привыкла собирать взгляды и разбивать сердца. — Ладно, я итак секси, — она кокетливо наклонила голову, заприметив взглядом кожаную укороченную куртку, что одиноко валялась на пуфике сбоку. Джи Ён стояла рядом, пониже ростом, и в её образе не было той вызывающей смелости, но он тоже цеплял. На голове мелькал привычный пучок. Обтягивающие сверху черные брюки подчеркивали изгибы тела, но книзу свободно ниспадали, давая свободу движениям. Бордовый топ-бандо с косточками держал форму, а застёжка на пуговицах по центру добавляла детализации, но без излишности. В её облике было нечто сдержанное, но вместе с тем стильное — даже несмотря на старые, потертые Vans Old School на ногах. — Только ты могла собрать такой аутфит, — фыркнула Боми, внимательно разглядывая обувь подруги. Джи Ён молчала, чуть поправляя ткань топа у боков. Она не собиралась выглядеть вызывающе — да и не умела. И глядя на свое отражение, ей становилось не по себе.  Унылый взгляд скользнул по родинкам, что были разбросаны от шеи до самой груди, которая слишком уж свободно себя чувствовала в этом топе. Далее глаза зацепились за руки. «Какое же уродство…» Левая была полностью укрыта татуировками: изящная змея окружила рукав, моментами теряясь за бутонами красных цветов. На предплечье мелькали три аккуратные бабочки и несколько китайских иероглифов. Картину завершали те же родинки, которые решили не оставлять свободного места даже здесь.  Правая рука… такая отвратительная и невыносимая её хозяйке. Израненная многочисленными шрамами: ожогами, мелкими порезами. Это служило напоминанием нелегкого детства и «семейной» атмосферы в доме Чжан.  Джи Ён так и продолжала стоять перед зеркалом, выпрямив спину, но не для того, чтобы выглядеть увереннее — скорее, из необходимости. Она просто ненавидела эту часть своего тела. Ненавидела эти два длинных, уродливых шрама, что, как следы от когтей огромного зверя, пересекали кожу от плеч до поясницы. Взмах катаной — один жалкий, секундный миг, что когда-то настиг китаянку. Но шрамы эти остались с ней навсегда. Татуировка должна была скрыть их. Журавль с раскинутыми крыльями парил посередине спины, а по бокам его обрамляли два извивающихся китайских дракона, тела которых терялись в узорах теней и чешуи. Черные, насыщенные линии, столь искусно выбитые на светлой коже, почти перекрывали рубцы, но почти — это было ключевое слово. Даже под чернилами два бледных, но таких грубых следа выдавали её прошлое. И сейчас, когда бордовый топ-бандо слегка сползал на спине, открывая часть татуировки, Джи Ён чувствовала, как взгляд Боми на мгновение задержался там, на этих следах. «Блядство…» Она ненавидела свою спину. И ещё больше ненавидела, когда кто-то смотрел на неё. Те косые взгляды, полные отвращения и ужаса, окружали её аж до двадцатилетия. Гёнгу… тот ненавистный бордель, те пыльные подвалы, та чёрная мужская рубашка, которую китаянке отдал её друг и партнер по работе — Джинхо. От того момента девушка её и не снимала, ведь эта вещь помогла скрыть, помогла забыть. Спрятать те ужасные шрамы и тату журавля — клеймо, что было набито шестнадцатилетней девочке в знак службы и покорности Господину. Внутри Джи Ён бушевала буря. Вопросы, которые она пыталась заглушить годами, снова возвращались:  «Почему я не могу быть, как все?»  «Почему моя юность прошла в таких мерзких местах, а не в школе и прогулках после нее?..» Шрамы, скрытые под черными линиями, продолжали болезненно напоминать о том, что было и останется с ней навсегда. Китаянка слишком зациклилась на своём теле, на каждом его несовершенстве, когда почувствовала, как на её плечи мягко ложатся руки Боми. Это было неожиданно, но привычно. Подруга всегда умела нарушить её одиночество, особенно когда она была поглощена темными мыслями. — Ты что, совсем с ума сошла? — голос брюнетки был тёплым и уверенным, с легким подтекстом насмешки. — Ты же красивая. Просто посмотри на себя. Джи Ён дернулась, словно услышав это впервые, но Боми не отнимала рук, мягко массируя её плечи, как будто утешая. — Только взгляни на свое секси декольте, — продолжила она, не давая китаянке возможности ответить. Хитрые ладони скользнули ниже, умостились на двух полушариях, слегка их сжимая. — Ох, если бы я была Джокером… Джи Ён слегка наклонила голову, чувствуя, как внутри нарастает смесь раздражения и удивления. Она не привыкла к таким комплиментам, а упоминание Ха Джуна отдалось смущением и глухим стуком сердца. — А он-то тут при чём… — наконец пробормотала Джи Ён, стараясь угомонить жар в районе щек.  Боми рассмеялась, отпуская грудь подруги и обвивая руки уже вокруг её талии. Свой подбородок умостила на её же плече.  — Не задавай глупых вопросов, Джи Ён-и… Я-то всё вижу, — лиса хищно ухмыльнулась, поцеловала подругу в щеку и отошла в сторону. —  И вообще… ты — не просто красивая. Ты загадочная. И эти татуировки… Они делают тебя ещё более крутой. Джи Ён посмотрела на отражение подруги в зеркале, но вместо привычного чувства отстраненности в сиреневых глазах мелькнуло что-то новое — лёгкая, едва уловимая благодарность. Ей правда стало легче, и, возможно, даже тот тяжелый груз начал потихоньку спадать с ее плеч. — Из-за низкого роста твои бедра шире, а попа вообще сок! Эх, мне бы такую… — Боми вымучено выдыхает, а потом продолжает: — Короче, те дурни сознание потеряют, когда тебя увидят! К моим кофточкам-то все уже привыкли… это ты у нас любительница одежды, которую стянули с мертвого деда. — Какого… деда?.. — глаза Джи Ён распахнулись, а брови скривились в яром непонимании.  — Так… — Боми игнорирует вопрос подруги, несется к туалетному столику, — сейчас намутим тебе макияж. Покраснение уже вроде прошло… — брюнетка перебирает карандаши темных оттенков, вспоминая, как убийственно на нее смотрела Джи Ён, когда она выщипывала той брови. —  Хе-хе-хе… да я тебе целый салон красоты тут устроила, скажи!  Китаянка тяжело вздохнула, уселась на кровать. Тут же поежилась от неприятного ощущения, когда грудь подпрыгнула. Теперь-то её ничего особо не закрывает… — Сиди-сиди… я сейчас подберу тебе цвета и начну творить. Стул для тебя слишком низкий… я не хочу сильно сгибаться, а то спину сломаю. Поэтому посидишь на кровати, она повыше будет. Джи Ён почувствовала, как на её лице вспыхивает лёгкое раздражение. Комментарии о её росте не были чем-то новым, но каждый раз хорошенько взбешивали. Она стиснула челюсти, но потом её взгляд неожиданно задержался на знакомом черном худи в углу комнаты, на прикроватной тумбе. Chrome Hearts Multi Color, любимое худи их друга. Оно лежало там так, как будто он буквально только что разделся. — Ну ничего себе… А шмотки У Ина что тут делают? Вы же вроде поссорились. Спина Бомс напряглась. Она повернулась к Джи Ён, её лицо покраснело от вспышки гнева, лисьи глаза опасно сверкнули. Она не могла больше сдерживать то, что копилось внутри уже несколько дней.  — Блять… этот утырок!.. — брюнетка скалится, начинает ходить по комнате, размахивая руками. — Я хотела тебе всё рассказать, но из-за выходных никак не получалось. — Ну, ты мне два дня назад наспамила кучу СМС, какой У Ин уёбок, гад, козлина, ублюдок, кретин…  — Да-да-да… я тогда напилась, каюсь! Я так-то и тебя в клуб звала, но ты всё то на своей пятидесятой работе, то на тренировке педали крутишь. — Так получилось, — Джи Ён поникла, вторая это заметила. — Эй-эй… я ж не злюсь… и не обижаюсь. Знаю, что тебе сейчас трудно, так что даже не парься! Давай лучше засрем У Ина. Китаянка слабо усмехнулась, кивнула. — Ты и представить себе не можешь, как меня это заебало, — выпалила Бомс, подойдя ближе и агрессивно ткнув пальцем на худи. — Этот гад уже меня просто достал! Какого чёрта мне вообще взбрело в голову съезжаться с ним?!  Да. Змеиная парочка пожила вместе целых пять дней, которые превратили бедную квартирку в локацию для съемок семейных мелодрам. — Трахались себе спокойно… Нет, блять! Нужно же было раздувать это до тако-о-ого!.. — Боми повышает голос, становится ещё злее. — Слава небесам, что мы не встречаемся, а то я бы реально кукухой поехала. Нет, ну это невозможно…  — девушка подходит к ошарашенной Джи Ён поближе, хватает её за плечи. — Вот как вы с Джокером уживаетесь? Как нахуй?!! Боми знала о частых ночевках китаянки у бойца их клуба. Объяснением столь тесного общение служил факт дружбы их младших братьев, ведь Джи Ён о своих задних мыслях не признавалась до последнего.   — Ну… нормально… — Тебя Джокер не стал бесить?  — С чего бы это? — Господи, у меня на второй день уже крыша ехала, честно. И вот надо было мне на пьяную голову, после сказочного оргазма выпалить такое?! «У Ин, может, останешься?» — вот так я ему, блять, сказала! И так целых пять ночей подряд! — змея хватается за голову, от агрессии начинает тяжело дышать. — Два дня… мы не выдержали ебучих два дня в одной квартире! Меня бесило всё! Какого хуя он встает так поздно?! Какого хуя я должна убирать его разбросанное шмотье? Даже сейчас его тряпки тут валяются! Сука… Постоянно готовить ему завтрак? Я чё… жена ему, что ли?!!.. Вот ты Джокеру готовила? — Да. Ну, смотря, как у нас смены совпадали... Когда я часто оставалась у него дома, то это была ещё зима — я тогда работала больше ночью, чем днем. Когда были редкие смены в манга-кафе, то мне приходилось вставать утром. Я Джокера в такие дни не будила, готовила завтрак только младшим, если они просыпались… Ну, и сама уходила на работу. Обедами всегда занимался он, когда малые дома были, ведь учебы тогда у них не было. А ужин обычно я готовлю или передаю через брата, потому что мне в одном ларьке на халяву продукты дают. Вроде всё… Джи Ён теряется, когда видит взгляд лисьих глаз напротив — полон шока и какой-то даже гордости. — Серьезно? И тебя это не заебало? — А это обязательно?.. Мне даже нравится готовить им… я ж итак всю жизнь за плитой простояла, ведь надо было кормить Джинсу. Привычка.  — Да ты мать-героиня! И чё тебя даже никогда не подбешивал Джокер? Даже на секунду? — Подбешивал, конечно! Мне иногда приходится часами стоять над его душой, чтобы он съел свою порцию. Ну ссор как таковых у нас никогда не было… он молчит… я молчу… ты сама в курсе. — Ага, вы же камнееблые, — Боми тут же прикрывает рот после осознания, что эту кличку придумал У Ин. — Вот ублюдок… вот подлый змей… Ладно, плевать на него! Но стоп… это получается, что ты совершенно спокойно можешь оставаться с Джокером на несколько дней? Даже под одной крышей?! — Ну, получается так. — Это точно любовь… — Чего?.. — Ты просто ничего не понимаешь, — Боми подлетает к туалетному столику, хватается за нужную косметику и возвращается к подруге. — Бытовуха — это страшная вещь. Знаешь, сколько моих знакомых разошлись из-за этого дерьма? А ты говоришь об этом так спокойно. Это точно судьба.  — Угомонись. — Нет, нихуя! — брюнетка проводит кистью по лице подруги, сосредоточено поджимает губы. — Та-а-ак… О! Стрелочка совсем ровная вышла, — она довольно улыбается и продолжает: — Погоди, я ещё не закончила хуесосить У Ина. Так вот! Трахаться с ним мне только в удовольствие, но, блять, после того, как он на меня наорал?.. Этой ночью я заставлю его пожалеть о сказанном! Этот ублюдок будет кусать свои локти… я уж постараюсь. Он поймет, какую королеву потерял. Пусть плачет у моих ног и умоляет о встрече: я больше звонить ему не буду.  — А если он притянет на эту вечеринку другую девушку и будет ею занят? — Тогда я уведу её… у него же. Хули нет-то?

***

Глубокая ночь. Хондэ — сердце южнокорейского хаоса, где улицы бурлят неоном, а музыка клубов сотрясает воздух, будто пульс одного огромного, целостного организма. Эта ночь особенная — весь город гудит о вечеринке, организованной одним коварным змеем, что рассекал столичные трассы на своем знаменитом Ford Mustang Shelby GT500. Клуб “NOVA” — гигантская цитадель греха и гедонизма, построенная на деньгах и влиянии. Трёхуровневый адреналиновый капкан. На первом этаже — танцпол, сверкающий лазерными вспышками, где сотни тел двигаются в ритме басов. Девушки в открытых топах и парни в дизайнерских куртках, пахнущие дорогим парфюмом и виски, — здесь только лучшие. Бармены жонглируют бутылками, разливая коктейли, в которых алкоголь перемешан с чистой энергией ночи. На втором этаже — VIP-зона, сокрытая за дымкой кальянов и блеском дорогих украшений. Здесь не кричат, здесь ведут игру. Столы уставлены бутылками шампанского, виски Macallan, текилой в чёрных бокалах. Здесь сидят те, кто не приходит ради музыки — они пришли, чтобы заключать сделки, делать ставки и наблюдать за хаосом внизу. Третий этаж — личная территория именинника, владельца “NOVA”, связанного с бойцовским клубом Fight Club. Именно в честь его дня рождения устраивал эту вечеринку Ю У Ин — и он не мог допустить, чтобы это было просто ещё одно кричащее событие. Его душа требовала адреналина. Требовала море таблеток и спектакля. Змей скользил по лестнице медленно, в белой рубашке, черных штанах по типу брюк, с золотой цепью на шее. Его волосы беспорядочно растрёпаны, но это была продуманная небрежность. Узкие глаза — холодные, тёмные, выискивают среди гостей тех, кто ему интересен. Он улыбается — но в этом жесте больше яда, чем доброжелательности. — Громче, чёрт вас возьми! — кидает он толпе, проходя мимо. И клуб взрывается. Диджей врубает тяжелый, напористый бит, бас прокатывается по стенам, заставляя бокалы дрожать на столах. Люди кричат, алкоголь течёт рекой, кто-то уже потерял голову, танцуя на столах, кто-то откидывается на мягких диванах, затягиваясь чем-то покрепче сигарет. На потолке вспыхивают лазерные волны, рисуя в воздухе хаотичные символы, а гигантские экраны демонстрируют размытые кадры подпольных боёв. Это не просто вечеринка. Это вызов. Это обещание, что ночь не закончится, пока не рухнет последний танцующий. Это Сеул, в его самой безумной, самой пульсирующей жизни. У Ин проходил сквозь толпу с ленивой грацией змеи, не торопясь, но и не задерживаясь ни на секунду. Лазерные лучи выхватывали его силуэт из темноты, отдаваясь ярким блеском на его пирсинге — он был везде. На брови, под губой, в ушах и даже на длинном языке, что хищно выскользнул изо рта. — Ху-ху-ху… пьяные ублюдки. Музыка рвала воздух, а в запахе алкоголя, дыма и смеси дорогих парфюмов чувствовалась сладкая гниль ночи, где удовольствие сливалось с опасностью. Парень направлялся в VIP-зону, расположенную на втором уровне клуба, откуда открывался панорамный вид на хаос танцпола. Здесь царил совсем другой ритм. Мягкий свет ламп, кожаные диваны, столы, забитые бутылками дорогого виски и шампанского. Это был остров спокойствия посреди шторма, но только снаружи — на самом деле здесь вершились сделки, рождались союзы, рушились репутации. За главным столом восседал именинник, владелец "NOVA", в сером смокинге и с усталой полуулыбкой человека, у которого есть всё, и его уже давно нечем удивить. Вокруг него — элита сеульской ночной жизни. Бизнесмены, владельцы модельных агентств, инвесторы, серые кардиналы, у которых не было страниц в соцсетях, но на их звонки отвечали министры. У Ин подошёл, лениво опустился в кресло напротив, закинул руку на спинку. — Ну чё… поздравляю? Твой праздник удался. Люди теряют головы — буквально и фигурально, хи-хи, — на морде змея расцветает ехидная улыбка. Он кивает в сторону танцпола, где двое парней сцепились в пьяной драке, но охрана уже тащила их к выходу. Именинник усмехнулся, сделал глоток Macallan 25, лениво покрутил в пальцах зажигалку. — Я и не ожидал другого, раз уж ты за это взялся. Но скажи, У Ин… ты здесь как организатор или как игрок? У Ин усмехнулся. Игрок. Всегда. Он не просто устраивал эту ночь — он был настоящим королем в тени. Он наслаждался ею, игрался с людьми внизу, как кошка играет с мышью. — А разве одно исключает другое? Его голос был ленивым, но в глазах плясал огонь. Ночь была в самом разгаре, но настоящее веселье ещё впереди. За столом поднимается небольшой гул — обсуждение предстоящих событий. Новости, деньги, наркотики, оружие, ставки. Всё это было спрятано в тени "NOVA", но вылазило на свет среди «своих».  У Ин зевает: ему скучно. Переводит взгляд вниз и усмехается. Он заметил его — гигантская фигура, прорезавшая толпу, что не могла не привлекать лишнего внимания.  Джокер. Лучший и непобедимый уличный боец Сеула. Толпа расступалась, будто моряки перед кораблём. Его высоченная фигура выделялась среди того скопления жалких ублюдков, словно меч в руках мастера.  У Ин скинул взор с его крепких плеч и двинулся в сторону, по пути извиняясь перед именинником. — Извини, друг мой, но мне нужно отлучиться, — протянул змей с лёгкой насмешкой, обводя взглядом светскую элиту за столом. — Ты знаешь, как бывает. Делишки, делишки… Именинник многозначительно ухмыляется, кивает. У Ин был везде и всегда — никто не мог его остановить. У Ин спустился по лестнице ещё ниже. С лёгким шагом, почти скользя по перилам. Джокер стоял у барной стойки, закинув одну руку в карман, а другой держал стакан с виски, глядя в никуда. С его огромным телом и каменным выражением рубцованного лица, казалось, что весь клуб — всего лишь фон для его присутствия. Внимание У Ина привлек выбор одежды товарища — широкие штаны Adidas и белая рубашка. — Йо, Джокер! Выглядишь в этих шмотках, как школота.  Парень на насмешку не отреагировал. Он был холоден, как лёд; взгляд светлых глаз был сосредоточен, как у хищника. Он не смеялся, не проявлял эмоций. Только тихо выдохнул и слегка повернул голову в сторону У Ина. — Чё ты приперся?  — Ой, да расслабь ты уже своё ебало. Доброе утро — мы щас не на ринге! — слова змея звучали, как небрежное напоминание, но за этим скрывалось другое. Манипуляция. Ему нужно было заставить Джокера думать в ином направлении, заставить его расслабиться и вникнуть в тусовку — всё должно быть по правилам коварного змея.  Это ночью все должны напиться до беспамятства и кланяться богу ночной жизни Хондэ — Ю У Ину.  — Не хочешь на второй этаж? Проведу тебя к VIP гостям и самому имениннику. Надеюсь, ты прикупил ему в подарок цветочки и шоколадку?  — Пошел он нахуй. И остальные тоже. — Ну бли-и-ин… чё ты такой злой? — ехидно тянет змей, наблюдая за реакцией товарища. Тут же к нему приходит понимание, он хитро щурится и выдает: — А я, кажется, понял, хули ты такой кислый ходишь.  Джокер возвращает стакан бармену, вопросительно выгибает бровь. Ждет. — А потому что дама твоего сердца ещё не пришла! — У Ину весело, а громила хмурится. — Небось у той анаконды дома застряла. Ну, знаешь, эти все женские штучки: макияж, ногти, прическа. Ух, будут они не скоро.  Однако, как будто на контрасте с его словами, из кипящей толпы вдруг появляются две девушки. У Ин поворачивает голову — его взгляд застывает. Она идет впереди своей подруги, высокая, с изящной осанкой, что гипнотизирует всех парней в округе. Брюнетка, с волосами чуть ниже лопаток, которые, даже в этом хаосе, остаются идеально прямыми. Ее ноги — длинные, стройные, в капроновых чулках, по которым тут же скользит змеиный взор, пытаясь забраться под юбку. Юбка кожаная, едва скрывает её бедра, а черный кружевной топ на тонких бретелях оставляет лишь неуловимую границу между искушением и наготой. В её макияже, темных и притягивающих оттенков, скрыта сила и уверенность, которая ощущается с каждым её шагом.  Боми словно живое воплощение соблазна. Словно синоним к слову «страсть». От одних её лисьих очей, обжигающих, дерзких, парни тают, а девушки трясутся от зависти. — Привет, Боми-и-и… — сладко протянул У Ин, наклонив голову на бок. Его руки покоились в карманах штанов, борясь с диким желанием шлепнуть «подружку» по заднице.  А девушка только ехидно улыбнулась. Надменно фыркнула и прошла мимо, даже не удостоив парня своим взглядом.  — Да ты что… какие мы важные, — змей на этот холод разгорелся ещё больше. Провел раздвоенным языком по верхней губе и цокнул: — Чё, Бомс… вновь оделась, как дешевая шлюха? За сколько вон отсосёшь мне в толчке?  Боми принимает его игру. Сыграет по его правилам. Нет.  Она бежит в неё, снося перед собой всё и всех. Ей нравится. Ей нравится видеть его пошлый взор на своих ногах, груди, открытому животу. Нравится, как он пытается её задеть. Нравятся эти дешевые подколы и оскорбления.  — Угомони свои таланты, ужик. Слишком много ты про члены думаешь, не заметил? — кобра опасно шипит, умащивая руки под грудью. — Может, это как-то связано с именинником? Отработал пару лямов под столом между его коленями, да?  А ещё ей нравится выводить У Ина из себя. Нравится, как он скалится. Нравится, как его кулаки сжимаются в карманах брюк. Нравится видеть скрытое удовольствие в его змеиных очах. — Ха… ну ты и блядь, Боми. — И без тебя знаю, ёбанный ты Колумб.  Змеи остались в напряженной тишине, словно вся атмосфера вокруг них сжималась, готовая вот-вот лопнуть. Каждый жест, каждое слово было словно взрывом в пустоте. Джокер также стоял у бара. Холодный, отстраненный, как будто его не касалось происходящее вокруг: ни этот праздник, ни разборки чешуйчатых. Взор светлый глаз был направлен куда-то в никуда, но тут же дрогнул, услышав веселое: — Эй, Джи Ён-и, ты где там потерялась?! Из-за спины Кан Боми выглянула вторая девушка. Она была совершенно другой. Низенькая, почти теряющаяся среди высоких фигур, но для него это было неважно. Её сиреневые глаза, обрамленные черными стрелками и блестящими тенями, сияли в лучах прожекторов слово два аметиста. Родинки — под глазом и на щеке — придавали ей особого шарма, который мог бы быть просто милым, если бы не этот холод в ее взгляде. Помада на поджатых губах — темная — подчеркивала её недосягаемость, её высокую, непробиваемую стену. Длинные волосы волнами спадали до самой поясницы, подкрученные в локоны, с легкой небрежностью. Передние пряди закреплены по бокам головы заколками в виде маленьких бабочек. Девушка не стремилась привлекать внимание, но оно само тянулось к ней, как огонь к кислороду. Бледное лицо было закрыто от внешнего мира стальной отчужденностью. Но Джи Ён всё же подошла к своей компании и приветливо махнула ладонью: — Йо. Как дела? У Ин вскидывает брови, таращась на прикид подруги. — Ты чё… на похорон пришла? Почему всё черное? Почему ты напялила этот пиджак, который будто с мертвого дела стянули? «Это была моя шутка, уёбок!» — мысленно вспыхивает Боми на реплику гада, зловеще оскалившись. А Джи Ён стоит. Стоит и смотрит, то на взбешенную подругу, то я ошарашенного змея, то на…  — Привет. И китаянка теряется, когда он с ней здоровается. Высокий, широкоплечий, в штанах Adidas и белой свободной рубашке. Джи Ён бегло кивает на приветствие, но ближе не подходит. Только чуть смущенно поглядывает на его расслабленное лицо, на крест под глазом, на продолговатый шрам возле стиснутых в полоску губ.  «Ну нет…» Ночь обещает быть интересной. 

***

Второй этаж клуба утопал в приглушённом неоновом свете. Сквозь полумрак мерцали блики с танцпола внизу, где кипела толпа. Гул поднимался вверх, разбиваясь о массивные колонны, но здесь, в VIP-зоне, было тише – лишь смех, редкие тосты и  напряжение в воздухе. У Ин, как всегда, был в движении. Он нахально сидел на спинке дивана, едва удерживаясь — словно змей, готовый ускользнуть во все боки. Его быстрые пальцы играли с зажигалкой, щёлкая в рваном ритме. Он ухмылялся — не от радости, а потому что просто не мог иначе. Не этой ночью. — Как вам посиделки в лучшем клубе Хондэ? Боми, напротив, сидела с идеальной осанкой, но в её взгляде плескалось недовольство. Она смотрела на У Ина так, словно тот был пятном на её любимом платье. Вызов в лисьих глазах, прищуренные веки – ещё немного, и она зашипит, но пока лишь сжимает бокал в пальцах, словно решая, стоит ли плеснуть содержимое ему в лицо. — Хуйня полная. Джокер откинулся назад, холодный, как лёд в стакане виски перед ним. Он молчал, и в этой тишине было больше угрозы, чем в чьих-либо словах. Рядом с ним Джи Ён – такая же отчужденная, в своем черном пиджаке, который «будто стянули с мертвого деда». Они не разговаривали даже между собой, только метая стальные взоры на проходящих мимо людей. — Вэньчэн, ты меня задеваешь! — протянул змей на комментарий подруги. — Тебе стоит выпить.  Соён же чувствовала себя не в своей тарелке. Она теребила рукав своего белого платья, избегая встречи взглядом с любым из коллег. У Ин? Да не дай Бог. Джокер?.. Ещё хуже… Её светлые волосы выделялись среди тёмных теней, и от этого она казалась ещё более уязвимой. Остальные работники Fight Club сидели полукругом, разливали алкоголь, переговариваясь о вечеринках в следующем месяце. Компания замерла, когда к ним подошёл парень, несущий в себе ауру власти. Он был высоким, с уверенной осанкой. В руках вертел бокал с красным вином, в котором плавали отблески клубных огней. Его лицо скрывала легкая тень, но хитрые глаза сияли. Весь его облик так и кричал: он — хозяин этого места.  — Добрый вечер, дорогие гости, — голос его был глубоким и лёгким одновременно. — Рад, что представители нашего партнера — клуба Fight Club — решили навестить меня в столь важный день. Даже лучший уличный боец удостоил моё место своим приходом… Гул в воздухе немного стих, и в ответ на его слова посыпались кивки и шутливые возгласы. Все приветствовали его, кто-то с улыбками, кто-то с уважением, кто-то с лёгким недовольством, но никто не мог скрыть того факта, что этот человек — в центре внимания. Он улыбнулся, откашлявшись, и неожиданно направил свой взгляд в упор на одного из гостей. Точнее, на одну. Его глаза долго не отрывались от девичьего лица, оценивая с такой точностью, что это могло бы заставить нервничать любого. Но не её. — Приветик. Не ожидал тебя тут увидеть. Джи Ён тяжело насупилась — молча кивнула. — И что… даже не поздороваешься?  Китаянка продолжает играть в молчанку, пытаясь сложить в голове пазл. — А это даже обидно, — протягивает именинник в сером смокинге, натягивая ехидную улыбку. — И это после того, что произошло между нами той ночью… Головы всех сидящих за столом повернулись на хмурую китаянку. Боми возмутилась в немом шоке: подруга ведь не рассказывала ей об этом парне. У Ин повел бровью, Соён невинно удивилась, а Джокер… Он готов был прямо сейчас разбить голову многоуважаемого господина Чо Док Бона об этот блядский стол.  — Что это за игра слов? — сиреневые глаза опасно щурятся. — Ты тогда просто принес мне конверт с зарплатой от моего начальника, а потом побежал за своим жалким клинком, ведь я его пнула своим розовым тапком с кроличьими ушами.  А вот сейчас никто и вправду не мог понять, что происходит. Ночь? Деньги? Оружие? Тапок… с кроличьими ушами? — Да-да, извините, что ввёл вас в заблуждение, — обращается именинник к удивленным гостям. — Я племянник Чо У Джина — бывшего владельца "Pub F&F", в котором работала эта… опасная дама. Именно дядя попросил меня занести ей конвертик. Сердце Джи Ён в этот момент, кажется, чуть не упало. Это получается, что она той ночью приставила нож к горлу родственнику босса?.. Ещё оскорбила его и унизила?..  «Мне пиздец». — Не переживай, суши-мастер, я ничего не сказал дяде о том случае. Китаянка сдержанно кивает. Мысленно загорается от злости из-за ехидно брошенной клички Чо Док Боном.  «Сам ты суши-мастер, блять. Ебучий утырок… нужно было тебя тогда прирезать». Она отворачивает голову к стене — именно в ту сторону, где сидел Джокер. Парень тут же ловит опасный огонек во взгляде подруги, напрягается сам. Именинник наконец отрывает очи от Джи Ён и культурно прощается с гостями. А между тем, Джокер отпивает со стакана, не теряя из виду происходящее. 

 

***

Музыка на втором этаже постепенно утихала, и лёгкая пьяная атмосфера ночи окутывала каждого. Коллеги сидели за большим круглом столом, который ещё недавно был полон закусок и напитков. Теперь глянец наполовину пустовал: на его поверхности оставались лишь бокалы, полупустые бутылки соджу и круглые следы от стаканов. Хмельное веселье медленно нарастало. — Блять… мы бухаем в "NOVA", а не в ебучем кабаке. На кой чёрт вы заказываете столько этого дерьма?!  — Это так-то "Hwayo", и оно стоит намного дороже, чем обычное соджу.  — А ты, элитная потаскуха, всё у нас знаешь? Богатенькие аджосси тебя этим поили перед тем, как тра… — А ну закрыл нахуй свой рот! — Джи Ён, казавшаяся всегда собранной, сейчас с трудом держала равновесие. Сиреневые глаза хищно блестели, а язык уже начинал путаться между двумя мирами. Иногда она говорила по-китайски, потом резко переключалась на корейский, словно забывая, в какой стране находится. — Утырок, У Ин… Не т-трогай Боми, а то я тебе… втащу… Ясно тебе?! — Ещё бы понять вторую часть предложения. Было бы чудно, — змей прыскает со смеху. — Тонг… тонг, что я… что ты говоришь? — бормочет Джи Ён, пытаясь вернуться в конфликт. — Ой, да ну тебя… — А вот это я понял! Компания заливается хохотом под недовольный зырк китаянки. Только пьяная Боми хочет разреветься, потому что милая Джи Ён-и её защитила: — Уааааа… т-ты такая хорошая подруга! Я так тебя л-люблю!!!.. Я не заслуживаю тебя! Протягивает лиса, утирая подступившие слёзы. — Вэньчэн так-то была похуже тебя в школе… Китаянка на реплику гада косится, а вторая змея: — А-а-а… я не могу реветь! У меня же стрелки поплывут… Соён, что сидела напротив Джокера, прикрывает кулачком рот, пытаясь удержать подступающий смех. Выглядела она сегодня мило, воздушно, но совершенно не вписываясь в атмосферу грешного Хондэ. — Точно! — вспоминает что-то Бомс под шофе. — Джи Ён-и, мы идем разрывать т-танцпол. Бегом снимай этот пиджак! — А?.. Чё?.. Хитрая Боми уже навеселе — в лисьих глазах плескается безрассудство, а движения стают более резкими и бесцеремонными. Не выдержав больше пьяной медлительности китаянки, она со смехом начала распихивать всех, кто сидел рядом, даже не обращая внимания на их протесты. — Джи Ён, ну-ка поднимайся! Хватит тут раскисать! — Бомс резко хватает подругу за запястье и практически выдергивает её из-за стола. А сама Джи Ён, пьяная и покорная, едва не завалилась прямо на неё, но Боми лишь хмыкнула и с грацией кошки удержала китаянку на ногах. Следующим её движением стало то, чего все ждали — но не решались сказать вслух. С лёгкостью, несмотря на своё состояние, лиса вцепилась в тот самый пиджак и рывком стащила его. Ткань скользнула по плечам, упала на пол, открывая вид на бордовый топ-бандо. — Вот это я понимаю! Пока я жива, никаких больше пиджаков мертвого деда в твоем гардеробе не будет! — брюнетка громко расхохоталась, эффектно вскинув руки. Глаза сотрудников Fight Club тут же загорелись интересом. Кто-то присвистнул, кто-то подавил смешок, а бедная Соён, сидевшая рядом, поперхнулась своим напитком. Парни переглянулись, оценивая неожиданно открытую картину: кожа Джи Ён была украшена множеством татуировок. Изящная змея и красные цветы. Символы расползались по её руке и плечам, а ниже — притягивали взгляд к её пышной груди, едва удерживаемой узким бандо. У Ин, ко всеобщему удивлению не сказал ни слова. Только окинул холодным взглядом картинки на теле подруги и отвернулся. «Он тоже знает», — тут же пронеслось в мыслях Джокера. До этого момента ему не предоставлялось возможности рассмотреть тело Джи Ён в столь… открытом виде.  Боец продолжал сидеть, чуть подавшись вперёд. Его стальной взор скользнул по девушке, но не с похотью, как у некоторых, а с чем-то другим — чем-то, что едва заметно сдавило воздух вокруг. Он смотрел не на её татуировки. Не на её грудь. А на то, как она сейчас бессильно покачнулась, смеясь вместе с Боми, даже не осознавая, что происходит. — Нахрена ты это делаешь? — тихо, но с явной неприязнью бросил он Боми. Та только фыркнула. — Да расслабься ты, Джокер. Чё ты завёлся?  Джи Ён вдруг встряхнула головой и пьяно усмехнулась, посмотрев в упор на своего друга. — Всё нормально. Мне нужно бороться с собой, — Ха Джун сразу понял намек. Китаянка думала совсем не про тату, не про открытую часть своего тела. — Блин, Соён, тебе так повезло-о-о… Коллеги поворачиваются уже на блондинку, что тут же вспыхивает румянцем от неловкости. Вновь хватается за рукав своего белого платья, решаясь спросить: — Ты о чём, онни?.. — Ну, у тебя вон такие маленькие… вообще париться не нужно! — краснолицая китаянка тычет пальцем на свой топ, недовольно хмурится. Боми сбоку пытается сдержать пьяные смешки. — Если драка, например, то совсем удобно будет! Хотя… если пырнут ножом в грудь, то… — Ой, хватит уже, Вэньчэн! Смущаешь бедолагу. — А чё я такого сказала?.. Ой, да идите вы… Джи Ён вдруг повернулась к Джокеру, уголки её губ скривились в пьяной, но не менее искренней улыбке. В сиреневых очах плескался мягкий, неоновый свет.  — Всё хорошо. Позже ещё выпьем вместе,  — пробормотала китаянка, слегка наклонив голову в бок. Джокер ни слова из этой реплики не понял, но коротко кивнул. Только скользнул взглядом по краснющему лицу подруги, будто выискивая что-то в этой рассеянной уверенности. Парень тяжело выдохнул. Джи Ён чуть качнулась, но Боми уже подхватила её под локоть, решительно таща в сторону танцпола. — Пошли, китайская принцесса, тебе надо выветриться! Девушка только фыркнула и, не оглядываясь, позволила увести себя в гущу людей. Но стоило ей повернуться спиной, стоило длинным волосам качнуться в сторону, как за столом повисла гробовая тишина. Те, кто до этого весело болтал и посмеивался, внезапно замер. У кого-то бокал завис в воздухе, кто-то даже невольно приоткрыл рот. Причина? Её спина. Из-под узкого топа-бандо выглянули новые татуировки. Изящный журавль, распахнувший крылья, порхал между лопатками, а по бокам, извивались узорчатые силуэты китайских драконов. Их хвосты тянулись вниз, исчезая под тканью, и появляясь вновь — ближе к концу позвоночника. Но больше всего внимание привлекли шрамы. Два длинных, глубоких, пересекающих ровную спину крест-накрест. Начинались они где-то у основания шеи, и этого было достаточно, чтобы понять — это не случайные «царапины». Не шутливые отметины прошлого. У Ин присвистнул, но на его лице не было привычной ухмылки. Даже такой эгоист понимал, что шутить сейчас неуместно.  Он уже видел эти рубцы. Он знал их историю — от начала и до конца. Ведь сама Джи Ён ещё тогда, в клубе, стянула перед ним свою чёрную рубашку.  — Это откуда?.. — пробормотал ведущий Fight Club, переводя взгляд с испуганной Соён на удаляющуюся в толпе Джи Ён. И Гын Хо тут же дернулся, когда услышал чуть агрессивное: — Тебя ебёт?  Пальцы сжались в кулак, костяшки слегка побелели. Джокер смотрел ей в спину — на тонкие линии татуировок, на пересекающие её нежную кожу рубцы.  Катана.  Низший филиал.  Он помнил каждую деталь, каждое слово, которым она, равнодушно, полунасмешливо, рассказывала свою историю у реки Хан. Будто это было не с ней. Будто это не оставило следа ни на её сердце, ни на теле. Но последствия были. Дикий страх при нарезке огурцов, закрытость, недоверие, тату. Шрамы. Как и на нём самом. Эти взгляды… Они глазели на её рубцы так же, как когда-то смотрели на его — на кривую линию у губ. На след чужого ножа, который Джокеру оставили не для того, чтобы убить, а чтобы оставить напоминание.  Ха Джун знал это ощущение. Знал, каково это — чувствовать чужие глаза на себе, чувствовать, что тебя рассматривают не как человека, а как историю, которую хочется раскрыть. Он вдруг понял, что сжал кулак слишком сильно, и разжал пальцы, но напряжение не ушло. Джи Ён уже растворилась в толпе, её пьяные смешки слились с громкой музыкой и криками подруги.  Ха Джун знал, что она будет стараться не обращать внимания, но каждый косой взгляд всё равно будет резать где-то глубоко внутри. Он ощутил это на себе.  Он её понимал. И это его убивало.