О чём молчит моя Вэньчэн

Сеул жил своей привычной дневной жизнью — вдалеке гудели машины, забегаловки наполнялись задорными голосами, а над головой простиралось ясное, приветливое небо. Но здесь, в узком переулке, куда не доставали солнечные лучи, казалось, существовала совсем другая реальность коварной столицы. Сырой асфальт темнел влажными пятнами, пропитанный запахами старины, едва уловимого дыма и прелых отходов, что прятались в тени мусорных баков. Воздух стоял неподвижно, тягучий и глухой — будто загнанный в этот лабиринт из кирпичных стен и старых, потрескавшихся вывесок. Компания шагала молча. Их топот отдавался гулким эхом в стенах тесного прохода. Здесь не было дневного света — только редкие, блеклые отблески неоновых вывесок, мерцающих в глубине. — Ублюдок Сан Хо… — бормочет злой У Ин, причмокивая апельсиновым леденцом.  Сбоку от него шли ещё двое: высоченный парень и совсем миниатюрная, хиленькая девушка. Они как раз направлялись к главной улице, чтобы разойтись там каждый своей дорогой.  — Зато мясо было вкусное, — Джи Ён блаженно прикрывает глаза, положив руку на полный вкусным обедом живот. — И пиво. После визита в офис «начальника» они зависли в ресторанчике неподалеку, где китаянка впихнула в себя большущую тарелку со стейками. И несмотря на всеобщее веселье в том заведении, эта тройка сидела с максимально унылыми, почти что агрессивными лицами. Да такими, что официанты чуть ли не подрались между собой, решая, кто же подойдет к их столику.  У Ин с Джокером не съели ни кусочка. Каждый выпил только по стакану хмельного напитка, чтобы расслабиться и удушить ту бурю, что накрыла их с головой после слов Сан Хо.  — Ублюдок! Решил сделать из нас лабораторных крыс…  Такой вывод У Ин сделал после того, как главный впихнул ему в руки чёрную коробочку. В ней был допинг для всех участников «Шаббат». — А чё он, кстати, говорил тебе, когда я вышел? — он обращается к Джи Ён, которую Сан Хо тогда попросил остаться, чтобы переговорить тет-а-тет.  — Сказал приглядывать за вами, — китаянка супится: ей самой не понравилась та идея со стимуляторами, которые, ко всему прочему, надо будет принимать и ей, ведь… — Да он совсем ёбнулся! «Приглядывать за нами»? Внатуре?! Ещё и тебя учавствовать в заезде припахал!  Да. Изготовители запрещенных веществ решили протестировать специально выработанный допинг и на женском организме, из-за чего Джи Ён теперь прийдется немного помелькать на публике.  — Ну… он сказал, что до финала мне идти необязательно. Не будет же полный состав учавствовать. У нас ещё Хёк и Ким Сон-джун в команде, — девушка задумывается на секунду, поправляет сползшую с плеча сумку, продолжает уже тише: — Хотя… если препарат принесет мне сносные результаты, то могут и заставить.  — Не нужно тебе это. Две головы поворачиваются в сторону Джокера, что до этого только молчал. Подцепили его У Ин с подругой как раз по пути в забегаловку, ведь Сан Хо в офис его не звал.   Джи Ён на слова Ха Джуна выгибает бровь. Думает, что это на него нашло. На заботу совсем не похоже, ведь голос его отдавал диким холодом. Хотя… «Он всегда такой. Тогда… он что… переживает за меня?» Незаметно бросает на него взгляд — сталкивается с его опасным прищуром. Ей становится неловко. — Я над этим ещё подумаю. Но сумму предложили неплохую, — проговаривает она спокойно, хотя в груди целый ураган. И теряется окончательно, когда после этой реплики Джокер супится ещё сильнее.  Странноватую атмосферу между ними нарушает взбесившийся У Ин: — Да пошел он нахуй, придурок! Дрянь ту он мне в руки тычет… Старикан придумал, а нам — исполняй! — Знаешь, как детям говорят? Если они что-то не хотят кушать, то им советуют представить, что это что-то сладкое, — Джи Ён проговаривает это с серьезной миной, будто из книги читает. — Вот не хочешь допинг пить, так представь, что это МДМА. Или экстази… как твоей душе угодно. Джокер пускает приглушённый, совсем тихий смешок — едва слышный, почти как резкий выдох через нос. Челюсть У Ина готова соприкоснуться с землей, а в змеиных очах распаливается блеск неистовой ярости.  — Ты охренела, Вэньчэн?! — очкастый взмахивает руками от столь аккуратного, но до абсурда смешного подъеба. — А ты что ржешь, кретин?! — обращается уже к Джокеру, что отвернул голову в бок, чтобы никто не видел его скривившегося от подавленного смеха лица. — Нет… ну спасибо! Сделали тут из меня наркомана…  — А ты типо им не являешься?  — Эй! — У Ин хочет возмутиться, но тут же замолкает, когда его глаза натыкаются на, кажется, нескончаемые фигуры, что будто выросли из сырой земли улочки на пустом месте.  Сначала он замедлил шаг, а потом и полностью остановился — точеные силуэты перекрыли им путь. Впереди, под красноватым светом вывески, стояли шестеро. Сбоку ещё семеро, чуть подальше — трое. Они не просто загораживали проход, а будто заполняли всё пространство вокруг, впитывая в себя всевозможную свежесть воздуха.  Все, будто под копирку, были покрыты татуировками: устрашающие драконы, змеящиеся по рукам, ломаные иероглифы, демонические лица.  — Чё за хуетень? — прошептал напрягшийся У Ин. Он знал многих гангстеров Сеула и сам являлся чем-то вроде, но этих парней видит впервые. Джокер инстинктивно закрывает товарищей собой, выходя чуть вперед. Становится перед Джи Ён, обеспечивая ей широкую стену защиты — свою спину. Троица внимательно осматривает тут же повернувшиеся на них мрачные фигуры: На некоторых незнакомых парнях кожаные куртки были расстегнуты, обнажая ребра, истерзанные многочисленными шрамами. У многих были перебинтованы руки и животы. И стало сразу ясно, что это представители организации гона. Один из них, громадный — ростом с Джокера — жилистый, с выбритой головой, лениво затянулся сигаретой и прищурился. Его взгляд впился в троицу — оценивающе, почти насмешливо. Он хмыкнул и вышел вперед. — Вы кто такие? Чё тут забыли? — голос был его хриплым, стальным.  Он бросил сигарету себе под ноги, притаптывая грязным кроссовком. Тут же подошел ещё один, черты лица которого были намного мягче, да и голова небритая. Ниже ростом, светлый, патлатый — совсем не вписывающийся в эту мрачную картину со своей легкой, безобидной улыбкой. Но кое-что в нем всё же пугало до дрожи в коленках. До бешеного ритма сердца, что отдавался в ушах. До стиснутых кулаков и побелевших костяшек. Один его глаз был прикрыт в приветливой манере, но… Но через него тянулся длинный, бледно-розовый след, уродливо прорезающий половину лица. Шрам выглядел старым, но живым — словно кожа так и не смирилась с теми обстоятельствами, что привели к его появлению. Рубец начинался где-то под светлой челкой, пересекал пустую глазницу и уходил вниз, разбухая у щеки.  Этот парень пугал даже больше, чем бритоголовый громила сбоку. — Угомонись ты, — голос его также отличался. Был он мягким, легким, вызывающим доверие. Брови троицы поднимаются в растерянности, когда громила кланяется перед светловолосым юношей, проговаривая будто заученную фразу: — Слушаюсь, босс. Простите за ошибку. — Уйди, — от улыбки парня с прикрытым глазом не осталось и следа. — Так… что вы тут забыли?    — А чё… это типо ваша территория? — У Ин хоть и серьезен, но ехидничает. Всё же его длинный язык чаще всего и являлся корнем всех его проблем.  Светловолосый гангстер усмехается, нагибает голову в бок. — Мне ему бошку снести, сонбэ? — бегло подскакивает один из группировки. — Помолчи. — Простите, сонбэ. Поведение его подчиненных было выточено идеально: никто не смел сказать лишнего слова. Парни только встали за его спиной, диким оскалом и опасными прищурами показывая, что если кто-то из тройки дернется, то им крышка. Джокер с У Ином видят, что блондин уставился не на них, а на другого человека, что стоял под боком. Его открытый глаз смотрел в упор на Джи Ён.  — Ты. В голове Ха Джуна стоит только белый шум. Он напрягается, инстинктивно сжимая кулаки. Видит пристальный взор бандита прямо на своей низенькой, беззащитной подруге со смешным пучком — грудь сдавило. Дыхание стало резким, коротким, едва уловимым. В висках застучало. Джокер знал, что они не в том положении, чтобы бросаться на эту толпу, потому что у них было одно «небольшое» преимущество: Ножи. Их было куча. Длинные, стальные лезвия отблескивали в редких лучах солнца, что попадали в эту коварную улочку, скрытую за козырьками крыш высоких зданий и спутанными проводами. Те парни заранее приготовили оружие, чтобы наброситься на троицу по команде главаря. Они могли разорвать их за считанные секунды. И если бы Джокер был один, то он бы их всех уложил, хоть и пострадав очень сильно — кто знает, насколько участники гона жестоки. Но и Джокер не промах. Убил бы каждого и не рыпнулся, но… Но рядом стояла Джи Ён. Он ощущал её под боком, даже не глядя. Тонкое, почти неощутимое тепло её присутствия пробиралось сквозь напряженный воздух — тонкими нитями тянулось к нему. Невесомо, но нестерпимо ощутимо. Он слышал её дыхание: чуть сбивчивое, но внешне спокойное. Она стояла за ним и У Ином, что также вышагнул вперед, но этого было недостаточно. Сердце Джокера сжалось.  Её хрупкость давила на его нервы больше, чем звериная опасность тех парней. Эта шайка, залитая хмурыми тенями высоких зданий, пропахшие кровью и сигаретным дымом, были для него врагами — соперниками, но уже не на ринге. А на мерзкой, коварной, приносящей с собой уйму боли и страха улице — на том месте, где Джокер и научился драться. На том месте, где ему разбивали голову и беспощадно ломали кости. На том месте, где ему приходилось драться с толпами, что превышали количеством даже это жалкое в его глазах гангстерское сборище.  На том месте, откуда он возвращался домой на грани смерти, истекающий кровью, с рваными ранами, оставшимися от ножей и прочего оружия. На том месте, где и началась его история.  Это улица.  Улица его воспитала.  Улица его обучила и отпустила в мир зверских боев за деньги, где каждый раз может оказаться последним.  Он не боялся ни за себя, ни за стоящего рядом У Ина. У змея свои темы и связи, так что и эту заварушку он порешал бы. Но мысль о том, что те ублюдки могут причинить боль ей, даже попытаться просто дотронуться до неё, вызывала нарастающую волну опасной, неконтролируемой ярости.  — Не хочешь подойти ко мне, девчонка? Зубы Ха Джуна сжались так, что скулы заныли. Он вот-вот сорвется. «Чёртов ублюдок».  У Ин понимает, что дела плохи. Ведь он прекрасно знал, на что способен лучший уличный боец Джокер. Ха Джун почувствовал это прежде, чем осознал. Едва заметное движение сбоку, лёгкий порыв воздуха — и Джи Ён сделала шаг вперёд. — Куда… — выдохнул он, инстинктивно выбрасывая руку, чтобы схватить её. Его пальцы почти сомкнулись на её запястье, но она выскользнула, как хитрая тень. Сердце сорвалось с места, колотясь о рёбра, когда он увидел, как она идёт прямо к нему. Главарь ждал. Тело его расслабленно, пронизано опасностью. Но взгляд — этот приветливый прищур впивался в китаянку, изучал, пробовал на вкус. В уголке его рта затаилась ухмылка, и Джокер готов был убить за неё прямо здесь. — Взньчэн, ну ёб твою… — слышит разочарованный, почти что испуганный шепот У Ина. Он прозвучал глухо, как будто сдавленный тяжелым воздухом вокруг. Но она не остановилась. Шаги Джи Ён были медленными, но в них читалось что-то неотвратимое, словно каждое движение загоняло клинок глубже в плоть этого момента. Напряжение сгустилось вокруг них — тяжелым, давящим, почти осязаемым. Остальные из гона наблюдали, ждали команды. Джокер не дышал. Всё тело сжалось, готовое сорваться, но время будто тянулось мучительно долго, как в преддверии удара. Она подошла слишком близко. Момент. Сейчас что-то случится. Главарь смотрел на неё, чуть склонив голову. Тем же ленивым, почти насмешливым выражением, будто дожидался начала шоу.  И вдруг… Раз! Глухой звук удара разорвал напряженную тишину в клочья.  Женская сумочка — совсем небольшая — врезалась по голове блондина раз за разом.  Бойцы гона напряглись. Один даже дернулся, но главарь резко вскинул руку, останавливая его. А потом…   Он рассмеялся. Громко, хрипло — так, что эхо разлетелось по всей улочке. Смех вырвался неожиданной волной, почти искренней, и он чуть наклонился, проведя рукой по виску, где только что его приложили этой чёртовой сумочкой. — Ха… ха-ха-ха! — блондин запрокинул голову, продолжая смеяться, как будто это было самое весёлое, что случалось с ним за долгое время. Его люди переглянулись. Один из них даже усмехнулся, но напряжение в воздухе не исчезло — наоборот, оно стало другим, опасно игривым. — Ха-ха-ха-ха! Ой-ёй, я не могу! — босс бьет себя по колену, продолжая неистово хохотать. — Боже, чагынэ, ты ни капли не изменилась!  Его голос был наполнен неожиданной теплотой, почти играющей ноткой, которая выбивалась из общего холодного напряжения. Он произнёс это слово, как личную, слегка насмешливую кличку — что-то старое и знакомое, что, казалось, всплыло на поверхность из самой глубокой впадины. Джи Ён недовольно покосилась на руку блондина, что по-дружески сжимала её плечо. Джокер стоявший совсем неподалеку, почувствовал, как всё внутри него замерло.  «Чагынэ? Почему он назвал её так? Они знакомы?» У Ин также застыл в полной тишине. Сам стиснул зубы, пытаясь не выдать своего волнения. Но внутри что-то урчало, как предвестие беды. Бойцы гона стояли в полном замешательстве, переглядываясь, будто каждый пытался понять, что тут происходит. Они знали, что у их босса не всё в порядке с головой: он часто вёл себя странно, по-детски. Но и сказать что-то против не смели, ведь знали о последствиях. Взгляды татуированных парней метались от главаря к миниатюрной девушке, что так беспощадно избила их лидера… сумочкой. Но они молчали. Говорить без разрешения никто не смел. — Как ты тут оказалась, чагынэ? — блондин со шрамом вновь произнёс это слово, но теперь в его тоне сквозила не только насмешка, но и какая-то ностальгия, будто он вспоминал что-то важное, что-то тёмное и совсем болезненное.  Джокер почувствовал, как сердце упало. Он не знал, что связывает Джи Ён с этим человеком, но был уверен в одном: то, что она скрывает, только что вылезло наружу. Теперь осталось сложить пазл.  — Это вы что тут забыли, — наконец подает голос китаянка, совсем нагло обращаясь к главарю. — Уже докапываетесь к простым гражданским? Стыдоба-то какая… Воспитывай своих псов правильно, идиот Тэсу.  — Эй! А это было обидно… — хищный взгляд блондина устремляется девушке за спину. — О! А это что… твои друзья? Он прикрывает здоровый глаз и машет им ладонью, склонив голову в бок: — Приветик! Меня Тэсу зовут, а в… Тут же прикрывает голову руками: насупленная Джи Ён вновь на него замахнулась. — Хвати-и-ит! Хватит меня бить, чагынэ!!! — Заткнись ты уже… Джокер никогда не считал себя человеком впечатлительным. Он видел многое. Слишком многое, чтобы терять дар речи от столь простых вещей. Но то, что происходило сейчас, полностью выбило его из колеи. Где-то позади слышался слабый гул улицы, далёкий, будто из другого мира. Их окружал только полумрак переулка; напряжение ещё висело в воздухе, словно раскалённый металл, но всё, что видел Джокер, — эти двое. Джи Ён стояла рядом с главарём, и что-то в этом зрелище было настолько неестественным, что его мозг просто отказывался это воспринимать. Она… улыбнулась. Чёртов якудза — этот опасный, самоуверенный ублюдок — тоже не выглядел так, будто только что загнал их в угол. На его лице играла лёгкая, почти ленивая, удовлетворённая ухмылка. Более того, он наклонился ближе, что-то говорил ей, и она даже… фыркнула в ответ? — А чё происходит? — выдавил У Ин, всё ещё не отводя взгляда от этой чертовой идиллии. — Не ебу, — глухо отозвался Ха Джун, моргая так, будто пытался оклематься после странного сна. Он не мог пошевелиться. Ему хотелось что-то сказать, сорваться, вмешаться, вытащить её оттуда, но тело будто отказалось повиноваться. Сумка китаянки лениво сползла с плеча, и, прежде чем она успела её подхватить, главарь легко, почти естественно, поднял ремень и вернул на место. Он к ней прикоснулся. Джокер почувствовал, как у него внутри что-то сжалось. Они стояли слишком близко. Разговор выглядел слишком непринуждённым. И самое страшное — в этом моменте не было ни напряжённой угрозы, ни привычной дерзости Джи Ён. — Она флиртует с ним? — У Ин всё ещё не мог закрыть рот. — Умолкни, — пробормотал Джокер, стиснув кулаки в карманах черной ветровки. Он только сжал зубы, наблюдая за тем, как его подруга? Да, его подруга беззаботно общается с тем опасным гангстером, за спиной которого стояла целая толпа таких же жестоких, пугающих, как и он сам.  — Чагынэ-э-э, не хочешь зайти к нам? Друзьяшек тоже позвать можешь. Интересные они у тебя… — он вновь смотрит девушке за спину — сталкивается с опасным прищуром голубых глаз на себе. — М-м-м… где-то я его видел. — Не хочу. Мы уходим, — моментально отшила, даже не задумываясь. Хмурый У Ин приоткрывает рот, когда видит, как тот изуродованный, патлатый якудза хватает подругу за плечи, притягивая к себе поближе. — Ну чагынэ-э-э! Почему ты так жестока со мной? Мы ведь так давно не виделись, после того, как ты… И блондину мигом закрывает рот девичья ладонь. — Помолчи, сказала же, — Джи Ён устало вздыхает, указывает на бритоголовых парней позади знакомого. — Только позоришься перед своими. Бойцы стояли, словно их окатило ледяной водой. Избитые, хмурые лица оставались ровными, без единой эмоции. Но в голове крутилось куча мыслей. Они видели многое. Бои, кровь, предательства, смертельные сделки — их жизни были вплетены в грязные улицы этого города. Но это? Тэсу, их босс, человек, чья улыбка обычно была вестником чужой смерти, сейчас… сейчас она была странной. Он разговаривал с этой девушкой иначе. В его взгляде не было привычного холода, не было скучающего презрения, с которым он обычно смотрел на всех, кто был ниже. Кто был жалким муравьем под его подошвой. Нет… Сейчас он будто бы развлекался. Главарь не просто терпел её присутствие — он явно наслаждался этой встречей. Это было неестественно. Именно поэтому по их спинам пробежал холодок. — Да хватит меня задевать! Вечно ты такая… У Ина окатывает дикое чувство дежавю. Это уже происходило раньше, только на месте якудзы был он — сам У Ин, который одной ночью ввалился в паб к своей давней подруге. — Блядь, ладно. Зайдем мы! Только ненадолго, — Джи Ён наконец оборачивается на своих товарищей, бросив на них вопросительный взгляд. — Вы же не будете против? А Джокер с очкастым даже не знали, что и ответить. Только кивнули головами и проследовали за ними.

***

Помещение было тёмным, гулким и давящим. В воздухе стоял стойкий запах металла, кожаной обивки и чего-то ещё — едва уловимого, но тревожного, будто смесь дешёвого табака и засохшей крови. Это был подвал, но не сырой и заброшенный, а место силы, наполненное опасной энергией людей, привыкших жить на грани. Пространство разделялось на две зоны: С одной стороны — качалка. Не глянцевый, стерильный фитнес-зал, а настоящий клуб выживания, где железо пахло потом и звериной злостью. Штанги, гантели, канаты, подвешенные груши — всё выглядело так, словно через это проходили не просто бойцы, а настоящие убийцы, закалённые уличными драками. На полу лежали бинты, кое-где виднелись тёмные пятна — старые следы крови.  С другой стороны — зона для «переговоров». Большой деревянный стол с резкими, грубо обработанными краями, вокруг него — несколько массивных кресел и стульев, на которых сидели парни, для которых жизнь и смерть — вопрос цены. Бандиты наблюдали, молчаливые, угрюмые, смотрящие исподлобья, как волки, изучающие чужака, прежде чем вцепиться в горло. Они почти не двигались, но их присутствие ощущалось сильным давлением. Свет был приглушённым, рваным, падающим на лица под неправильными углами, отчего казалось, что тени здесь живут своей жизнью. Босс гёнга сидел во главе стола, расслабленный. Но в его позе читалась абсолютная власть. Он знал, что это его территория. Это его мир, где он являлся Богом — Творцом, Судьей и Карателем. А та троица? Они были здесь гостями. — Ну что, как вам наше гнездышко? Крутяк, правда ведь? У Ин с Джокером сидели по бокам от Джи Ён, что только бросила на главаря странноватый взгляд. — Отстой. Можно было и прибраться, — проговаривает она, как самый настоящий ревизор. Бойцы, что также расположились вокруг стола, покосили в её сторону. — Ой, не мужское это дело полы драить! — возмущенно восклицает изуродованный блондин. Обращается к своим: — Принесите для гостей выпивку. И железо своё на место поставьте. Нечего тут срач разводить. Бритоголовые покорно кивают — расходятся каждый по своей обязанности.  — Ну, рассказывай, чагынэ! Где тебя так помотало по Сеулу, что ни слуху, ни духу, — Тэсу укладывает подбородок на скрещенные пальцы перед собой, улыбается. Опасный громила сидел подле, напротив Джокера, и зловеще на него косился. Тот отвечал ему тем же. — Работаю барменом в клубе. Всё, — Джи Ён отвечает холодно, на приветливую улыбку старого знакомого не отвечает. — А другие дела? — блондин явно на что-то намекает, но китаянка не поддается. — Уточни, — отрезает она стальным тоном, будто пытается заткнуть. — Ну… а… — Тэсу кивает головой на друзей девушки, и подозрительно ухмыляется, — а они знают? «Знают о чём? — проносится в мыслях Джокера. Он старался сложить тот пазл, но его кусочки никак не хотели выстраиваться в нужных местах. Он помнил слова Хёка о диком поведении Джи Ён в средней школе. Замечал и подозрительные взгляды У Ина, когда разговоры заходили о тёмной стороне Сеула. Видел, как подруга реагировала на полицейские мигалки, и слышал, как она говорила о своем уезде из столицы ради какой-то работы. — Кто ты, Джи Ён? Кем ты была?» Китаянка отрицательно кивает — показывает, что её товарищи не в курсе. Джокер ловит скривленный взгляд у Ина на ней.  «Что он знает?» — Понятненько! Тогда молчу-молчу, — блондин прикладывает указательный палец к губе. Это их секрет. — Эй, ну где вы там? Несите настойку быстрее!  — Мы надолго задерживаться тут не будем. — Обижаешь! — грустно хмурит брови Тэсу, а потом обращается уже к парням, что сидели по обе стороны от его старой знакомой: — Как ваши имена, кстати! Хочу познакомиться с друзьями моей чагынэ. — Оставь их в покое. — Ю У Ин, — очкастый представляется первым. На его лице вновь мелькает фирменная ехидная ухмылка. В криминальных кругах он чувствует себя как рыба в воде.  — Джокер, — отрезает низкий, стальной голос уличного бойца. Угрожающего взора от главаря от не отводит, на что тот только вновь мило улыбается. — А ты прикольный! Чагынэ, это твой парень?  Ха Джун удивленно вскидывает брови, а Джи Ён измучено утыкается в свои ладони. Она не хочет этого показывать, но у блондина реально получилось её смутить. Китаянка набирает в легкие побольше воздуха и всё же отвечает: — Нет. Это близкий мне человек, — тон её спокоен, хотя в груди бушует ураган. — Как и У Ин.  — Ой, Вэньчэн, а это мило! — очкастый довольно лыбится, притягивая подругу к себе. — Отвали… — Так вы не встречаетесь? — удивленно лепечет Тэсу, а потом сощуривает свой здоровый глаз. — Хух, а я то уже ревновать начал!  — Закрой нахуй свой… — Не матерись, чагынэ! Маленькая ещё совсем, а так сапожничаешь. Невежа!  — Не учи меня, идиот. Они продолжают детский спор, а Джокер пилит глазами поверхность перед собой.   «Близкий человек», — эти два слова звучали непривычно, будто не к нему относились, будто это какая-то ошибка. Он привык быть кем угодно — союзником, напарником, проблемой, угрозой… но близким? Он исподтишка взглянул на подругу, увидел её невозмущенное лицо, холодный взгляд сиреневых глаз. Только тогда он понял, что она сказала это серьёзно. Что-то внутри него дрогнуло. Тёплая, обжигающая волна прокатилась по груди, оставляя за собой растерянность и страх. Потому что… если он для неё близкий, значит, он может её потерять. Поток странных мыслей нарушает звонкий грохот стеклянных бутылок, что гулко приземлились на стол. Бритоголовый смиренно поклонился главарю и ушел в другую часть помещения: приказ был выполнен.  — О! Зацените. Это настойка женьшеня. Пацаны из другого отряда подогнали, — Тэсу кивает громиле сбоку, что продолжал сидеть на своем месте — напротив Джокера — и тот принялся разливать напиток по рюмкам. — Мы в прошлый раз так напились, что я чуть с Богом не увиделся! Три дня отходил точно…  Громила выкладывает рюмки перед каждым гостем и легко кланяется. Садится на место.  — Я не пью, — намертво отказывается Джокер, а потом чуть теряется, когда слышит тихий шепот у своего уха. Джи Ён подсунулась к нему опасно близко. — Ты должен выпить. Так принято, — китаянка успокаивающе улыбается, глядя на своего друга. Тот только удивляется, но коротко кивает. — Тебе необязательно пить больше. Достаточно этой рюмки.  — Правильно говоришь, чагынэ! — главарь довольно показывает большой палец и хватается за свой стаканчик. — Это наша культура. Не переживай, Джокер, мы к вам только с гостеприимством!  Ха Джун супится, ничего не отвечает. Также берется за свою рюмку.  — Вижу, у тебя тоже шрам, — блондин проводит пальцем от уголка рта до уха, улыбается. — Тебе повезло больше, чем мне.  Он тычет на свой истерзанный глаз. Тэсуну весело. А Джокер продолжает молчать: ему совсем не понравилось такое внимание якудзы к своему рубцу.  — Отвали от него, — бросает Джи Ён чуть агрессивнее.  — Да что я сказал такого-то? У тебя вон вся спина в… Треск стула, когда Джи Ён резко подалась вперёд. Хлопок ладони о стол — глухой, внезапный, перебивающий голос главаря — Закрой рот.  Напряжение взвилось, как натянутая до предела струна. Её голос зазвенел, как лезвие ножа — тонкий и опасный. Сиреневые очи горели, излучая подступающий гнев.  Бойцы, что были в границах качалки, повернули головы в сторону стола. Кто-то даже прервал дыхание.  Так не делали. Никто. Никогда. Блондин чуть склонил голову, словно оценивая ситуацию. Странно выдохнул, тоскливо посматривая одним глазом на старую знакомую: — Ох… прости, чагынэ. Я не хотел. Забудем.  — Ага. — Вы чем вообще занимаетесь? Чего в этом районе забыли? — Тэсу бегло переводит тему, тут же видя удовлетворенный кивок девушки. — Возвращались из офиса. Мы участвуем в велогонке. — Серьезно?! Ого! А когда заезд будет? Хочу глянуть крутящую педали чагынэ, ха-ха!  — Вот поэтому я тебе и не скажу.  — Эй! Один из бойцов подходит к столу поближе, чуть смятенно топчась под боком. Он будто хотел что-то сказать, но ждал одобрения босса. Блондин его заметил и положительно кивнул головой. — Извините, что прерываю Ваш разговор с гостями, сонбэ, — бритоголовый кланяется. — Я просто узнал этого человека. Он указывает кивком в сторону У Ина, что выгнул бровь. У очкастого была хорошая память, но ни имени, ни морды этого парня он не знал точно. Возможно, они просто где-то пересеклись.  — Ну, говори. — Он диллер. Закупает товар у наших для последующей перепродажи. Знакомый Ким Ёнсу. «Так вот в чём дело. Ха-ха, Ёнсу же мой бро», — У Ин усмехается, улавливает на себе два гнусных взгляда. — О! Значит, в наших кругах ты тоже крутишься. Да и тебя, Джокер, я где-то видел, — босс приподнимается со своего места и вскидывает рюмку. — Давайте в честь этого и выпьем. Всё же все мы тут так или иначе связаны. Согласна, чагынэ? Девушка закатывает глаза. Встает следом за товарищами, поднося свой стаканчик к их. «За здоровье!» Цок! Звон! Первая порция зашла как по маслу. Китаянка томно выдохнула разгоряченный воздух из легких и присела на стул, хватаясь за голову. — Слабенькая ты совсем, чагынэ.  — Отъебись. Она устало опирается локтями о поверхность стола и прикрывает глаза, пытаясь собраться с мыслями. У Ин бросает на неё странноватый взгляд. — Йоу, босс, могу я тут осмотреться? — ехидничает очкастый, поднимаясь со стула. Всё же связь с главным по отряду наркоторговли гёнга давала ему преимущество. — Да-да, ты же близкий человек чагынэ. Змей удовлетворенно кивает и уходит к бритоголовым парням в сторону качалки. Если уж такая возможность для расширения бизнеса предоставилась, то почему бы и не воспользоваться ею?  — Слушай, Тэсу… хотела бы тебя попросить, — прерывает давящую тишину Джи Ён. Начинает уверенно, но потом теряется. Думает, стоит ли вновь связываться с этим местом.  — Для тебя — всё, что угодно! — блондин под действием настойки расплывается в кривой улыбке.  — Могу я приходить к вам в качалку? Мне к соревнованиям нужно готовиться, а денег на спортзал нет. Если ты не против, конечно же. Я отвлекать твоих псов не буду.  О простых бойцах отзывается нелестно. Всё же с представителями низших рангов у неё свои счеты.  — Ой, спрашиваешь ещё! Я только рад буду. Сюда итак заходят только наши, так что переживать не стоит. Эту часть района отдали нам.  — А чего так? Джокер остается за столом, острит уши. Вновь ловит на себе недобрый взор громилы напротив. — Ну, когда ты… — Тэсу прерывается — понимает, что сказал лишнее. — Когда все разбежались, то отряд распался, соответственно. Да и спецслужбы нехило так подключились — всех почистили! Половина по тюрягам, нескольких завалили… В общем, босс решил вкладываться в другие дела. Да и Мама Роза в последнее время позиции сдавать начала. Совсем разошлась… блядюга старая! — Ясно, — Джи Ён такой поток информации не выдерживает — хватается за бутылку с настойкой. — Как там Линь Сяоюй, кстати?  Китаянка разливает напиток, жестом спрашивает и громилу с Тэсу, хотят ли и они.  Но её сердце пропускает удар, когда она видит вмиг похолодевшее лицо блондина. Он начал тоскливо пилить рюмку перед собой, а потом молча кивнул, чтобы Джи Ён ему налила. Его слова отдались неприятным холодком, как тысячу игл, мгновенно воткнувшиеся в её спину: — Сяоюй умерла. — Прости… — Джокер видит совсем погрустневший взгляд подруги, когда та садится на место. Борется с желанием положить свою ладонь на её тонкую кисть, как делала сама девушка во время их тяжелых разговоров. — Я не знала.  — Не извиняйся, чагынэ, — блондин теряет всё веселье, что мелькало на его изуродованном лице до вопроса Джи Ён. — Ты же не могла знать. Ты молодец, что ушла тогда. Вторую потерю я бы точно не пережил. Китаянка опускает свой стальной взгляд на стол. В сиреневых очах мелькнула почти незаметная, но такая неистовая грусть. Джокер не сразу осознал, что произошло. Сначала это было едва заметное касание — лёгкое, будто случайное. Но через мгновение тонкие девичьи пальцы сжались вокруг его руки — цепко, отчаянно. Он замер. Сидящих вокруг стола накрыла тяжелая тишина, нарушаемая лишь глухими голосами вдали: переговорами, смехом и отборным матом бандитов на стороне качалки. Холодная ладонь Джи Ён под столом дрожала. Её пальцы сжимались слишком сильно, словно она боялась, что если отпустит — утонет и больше не поднимется на поверхность. Ха Джун почувствовал, как в груди что-то сдавило. Джи Ён искала в нём поддержку. Она могла не говорить ни слова, но её рука под столом, её слабость — это было громче, чем любой крик. Джокер сглотнул, не зная, что ему делать. Его ладонь была грубее, больше, но теперь она стала для неё самой настоящей опорой. Было ли это правильно? Он не знал. Как только его пальцы сомкнулись на её руке, мир будто бы остановился. До этого Джи Ён чувствовала, как напряжение и скрытый страх стягивает грудь стальной петлёй. Атмосфера за столом давила — голоса вдали, тоскливый взгляд Тэсу, скрытая угроза от громилы напротив. Всё вокруг было чужим, опасным. Но в то же время и таким родным, но давно забытым. Она пыталась держаться, но внутри всё дрожало, страх поднимался холодной волной, будто угрожая захлестнуть её с головой. Но потом… его тепло. Сначала Джи Ён просто почувствовала, как он не отдёрнул руку, не отвернулся. А потом — как переплёл свои пальцы с её, уверенно, но бережно. Где-то вдалеке мелькали приглушенные разговоры, смех — мерцали блики желтого света одинокой лампы на железе. Её пальцы дрогнули, на миг сильнее сжав его руку.  Джокер не отпустил. И в этот момент она поняла: она не одна. Стало тише. Стало не так тяжко и тоскливо на душе.  Но… Толстый слой льда на девичьем сердце дал трещину, выпуская слишком дивные, слишком непривычные и непонятные её разуму чувства. Их было два.  Приятное тепло и дикий, почти звериный страх. Это был страх потери. Она боялась утерять близкого себе человека, если он узнает.  Узнает о том, что её связывает с тем изуродованным блондином.  Если увидит.  Увидит те страшные, болезненные следы прошлого, что пересекали крестом её спину. Те уродливые шрамы, что проглядывались из-под красочных рисунков — двух оскаленных драконов и изящного журавля. Потерять его — этого сейчас она боялась больше всего на свете.