О чём молчит моя Вэньчэн

За окном клубилась снежная завеса — такая плотная, что город казался поглощённым белым безмолвием. Ночной Сеул, обычно сияющий яркими огнями, теперь скрывался за ледяной дымкой, где неоновые вывески лишь тускло пробивались сквозь снежные вихри. Огромные хлопья снега стремительно падали на землю, сливаясь в сплошной ковёр, где даже самые натоптанные тропинки исчезали без следа. На улице было почти пусто. Тем немногим прохожим, что осмелились выйти, пришлось бороться с хитрым ветром. Снег летел в лицо, забивался в волосы и под одежду, обжигая кожу диким холодом. Автомобили двигались медленно, осторожно пробираясь через заснеженные улицы — их фары беспомощно дробились в тусклой пелене. Периодически слышался скрежет шин, пробуксовывающих на обледенелой дороге. На стекле окна злодейка-зима вырисовыаала узоры из инея, напоминающие хрупкие паутинки. Казалось, что время остановилось: мир за окном стал недоступным и коварным. Снежные сугробы росли с пугающей скоростью. И несмотря на всю красоту этого снежного апокалипсиса, в воздухе витала опасность: стоило сделать шаг на этот скользкий, заснеженный тротуар, как город, такой привычный и безопасный, превращался в арену для выживания. — А нуну точно снегом не замело где-то по дороге?.. — Джинсу взволнован. Уже в который раз трезвонит своей сестрице, но та не отвечает. Белокурый тоскливо посматривает на заснеженную улицу за окном — обращается к стоящему рядом другу: — Нужно идти её спасать!  — Спокойно… я уверен, что с ней всё в порядке, — Тэхун старается поддержать товарища, но в глубине души и сам сомневается в своих словах. — Погнали в гостиную. В этом доме Джинсу стал постоянным гостем после приобретения приставки его другом. А если точнее, то это был его подарок от главы семейства — Ха Джуна, что впахивал ради неё на ринге по самое не хочу. — Хё-ё-ён, я хочу куша-а-ать. На кухне, что была соединена с гостиной, сидит патлатый малец. Он теребит край футболки своего старшего брата, пытаясь обратить на себя его внимание.  — Мы же только недавно поели… — Ха Джун измучено вздыхает, но кивает младшему и направляется к холодильнику. На мужском лице вырисовывается дикое недовольство: на полках пусто. — Твою мать.  Он тихо ругается себе под нос и спешит к вешалке с верхней одеждой. «Нужно в магазин». Не успевает он и куртку накинуть, как слышит тихий, совсем деликатный стук. «Неужто пришла?» Открывает дверь и вскидывает брови — перед ним стоит вся мокрая, холодная с краснющими от мороза щеками девушка. Её одежда покрыта белым налетом снега, который уже начал таить: черная ветровка, пропитанная влагой, прилипла к ее низкой фигуре, и спортивные штаны, полностью промокшие и слипшиеся, выглядят совсем неподходящими для такой погоды. Обычно бледные шеки обожгло ледяным ветром; на ресницах, что обрамляли сиреневые глаза, осел иней. Она сжимает в руках несколько пакетов с продуктами, которые тоже запорошило снегом. По виду и не скажешь, что ей холодно, но чуть подрагивающие пальцы, что выглядывали из под ветровки, выдают её с потрохами.  — Привет, — она неловко топчется у входа, откидывая чёрные пряди, что беспорядочно прилипли к её лбу . — Я за Джинсу.  Джокер молча кивает и приглашает подругу внутрь. Думает, как она собралась забирать брата, если на улице такое ненастье. — Тут это… все автобусы отменили из-за погодный условий… — Джи Ён чувствует себя донельзя неловко, — но я могу попробовать взять такси. Парень до сих пор молчит — как-то слишком серьезно хмурится.  К коридору подходят и младшие: радостный Джинсу и удивлённые Тэхун с маленьким мальчиком под боком.  — Хён, это твоя подружка? — кроха выглядывает из-за ноги Ха Джуна — стесняется.  Джокер на комментарий брата смутился, но каменная мина на его лице этого не показывала. Поспешил объяснить:  — Это старшая сестра Джинсу. Мы с ней участвуем в велогонке. — Правда? Ого! Привет, нуна! — малец машет ладошкой и ярко улыбается.  «У него ещё молочные зубы. Совсем маленький… — Джи Ён в душе умиляется и борется с желанием стиснусь этого ребёнка в объятиях, — как Джинсу в детстве». — Угу. Меня зовут Чжан Джи Ён, — приветливо машет ему в ответ — мальчик улыбается ещё шире. — Нуна-а-а, ты вся смерзла, — взволнованный белокурый подходит к старшей поближе, хватается за её куртку и вскрикивает: — Она промокла насквозь!  А девушка только стоит перед ними, как на манеже в цирке. — Мне не холодно.  В мыслях только крутится вопрос, как же ей добраться до дома. После подработки в кафе ей пришлось пробираться сквозь груды снега к району Джокера, чтобы забрать младшего брата и уже вместе с ним уйти. Но… — На улице такой трындец! — Джинсу попытался заменить более грубое слово, чтобы не получить люлей от Джи Ён. — Как мы пойдем? И тут все уставились на Ха Джуна, что как раз закрыл входную дверь на ключ.  — Останься пока у нас, — видит радостные взгляды младших и тихо вздыхает. — Можешь… принять горячий душ. Я принесу тебе чистое полотенце и сухую одежду.  Китаянка только смотрит на него, как на своего спасителя, и кланяется в благодарности. — Спасибо большое. Ты очень выручишь, — измучено улыбается и стягивает промокшую ветровку. И нитки на ней сухой не осталось, хоть выкручивай. — У вас тут тепло. Блаженно прикрывает глаза и принимается уже за обувь — черные Vans, что выглядели ещё хуже, чем куртка. Всё-же надевать кеды из замши в такую погоду — не самая лучшая идея. Но другого выбора у неё-то и не было. Девушка наконец выравнивается и ловит на себе странные взгляды. Тэхун с Джинсу деликатно отвернули головы в бок, Джокер странно таращился; и только самый младший не понимал, в чём дело.  — Эм… у тебя это… — Ха Джун не знал, как правильнее преподнести подруге свою мысль, — рубашка… Та только вопросительно выгибает бровь, а потом чувствует, как жар приливает к щекам. — А… блядь… — ругается совсем тихо, на китайском, чтобы никто не понял. Прикрывает руками грудную клетку и горбится. Из-за метели вся её одежда промокла насквозь. Даже рабочая белая рубашка, что пряталась под плотной ветровкой, из-за чего предоставляла «чудеснейший» вид на её достойного размера бюст в лифчике.  «Я облажалась». Джокер уходит в дальнюю комнату, пока Джи Ён продолжает неловко переминаться у входа возле младших. Потом вспоминает ещё об одной детали, которую можно было разглядеть сквозь мокрую ткань рубашки — в голове крутится сценка, как она эпично выпрыгивает в окно и убегает прочь.  «Ну почему я не в каком-то тупом фильме, где можно было бы такое провернуть?» — Я поставлю тебе чай, нуна, — Тэхун уходит к столешницам, оставляя своего младшего с Джинсу в коридоре. — Нуна, а ты не заболеешь? — слышится любопытный детский голосок.  — Не-е-е, нуна закалённая! — Джинсу подбадривающе лыбится, а сам в душе переживает за промерзшую сестрицу.  Через мгновенье возвращается Джокер с одеждой и полотенцем в руках. Протягивает вещи стоящей напротив девушке — как-то странно поглядывает на её левую руку. И только сейчас к ней пришло осознание, что она впервые видит Ха Джуна в таком виде, да ещё и у него же дома. Выглядел он сонным, немного помятым, а ещё… очень милым.  «О чём я думаю?» Одет был Джокер в простые серые спортивки и чёрную футболку. На голове у него было самое настоящее гнездо, как и у младшего брата Джи Ён по утрам. Лицо было спокойным, умиротворенным — без единого намёка на агрессию. В голове не укладывались эти два совершенно противоположные образа: этот смиренный, сонный Ха Джун в уютной квартирке и настоящая машина для убийств по кличке Джокер, что только одним своим появлением вызывала дикий страх и мольбы о пощаде.  — Пойдем, я покажу тебе ванную, — Ха Джун неловко чешет затылок и шагает к двери в другой части помещения. — Можешь брать всё, что тебе нужно.  Показывает, как у них работает включатель в душевой. Говорит коротко и по сути. Джи Ён на все инструкции молча кивает. Снова чувствует смущение, когда видит, что её полностью промокшие носки оставили влажные следы на полу.  — Я ненадолго выйду в магазин, а то младшие проголодались, — собирается выйти, но у двери его останавливает женская рука. — Постой. Это не обязательно, я ж уже закупилась, — намекает на два огромные пакета, оставленные в коридоре. — В благодарность за помощь и приготовлю ужин.  Джокер удивленно посматривает на подругу. Хочет отказаться, но слишком упорный взгляд сиреневых глаз пробирает до костей. — Ладно… — Вот и договорились! 

***

Тусклый свет мягко озаряет ванную комнату, обшитую светлой плиткой. Пар медленно клубится в воздухе, заполняя всё пространство. Девушка осторожно ступает на тёплый кафель босыми ногами — от столь приятного ощущения по бледной коже проносится табун мурашек. «У них есть отопление. Так хорошо-о-о». На её лице смешались смятение, облегчение и самая настоящая детская радость.  Вода из душа льётся мягкими, горячими струями, окутывая её плечи, смывая с девичьего тела накопившуюся тяжесть всех тех лет, что она прожила в своем дряхлом доме.  Она блаженно прикрывает глаза и подставляет лицо под воду, позволяя теплу растопить давний холод, поселившийся внутри. Каждая горячая капля кажется невероятно ценным даром, а звук льющейся воды, отражающийся от стен, становится музыкой, наполняющей тишину. Джи Ён проводит рукой по мокрым волосам, задерживает дыхание, будто не хочет, чтобы этот момент когда-либо закончился. Всё вокруг кажется почти нереальным: запах свежести мужского геля для душа, полное расслабление и безопасность, которую она так давно не ощущала. На миг она позволяет себе забыть о том, что ждёт её за пределами дома Ха Джуна, и просто наслаждается этим редким, тёплым счастьем.  Махровым полотенцем вытирает влагу с покрасневшей кожи и смотрится в зеркало. Отражение в нем размытое из-за пара, но силуэт женского тела проглядывается.  «Отвратительно», — сразу же мелькает в мыслях.   Из одежды Ха Джун ей предоставил свои же футболку и шорты, судя по размеру. И к большому счастью Джи Ён, материал был плотным, в темных цветах; и совсем не обтягивал фигуру. «Хоть просвечивать ничего не будет… — натягивает чужие шорты, что оказались ей длиной чуть ниже колена. — Блять… я ж буду в одежде Джокера… у него дома… приняв у него же душ… — жалостливо вздыхает и принимается за темно-синюю футболку. — Если Боми или У Ин прознают, то мне конец». Длиннющие волосы оставляет распущенными, перед этим накинув на плечи полотенце, так как с них стекает целый ручей.  Помыть пакли пришлось также мужским гелем для душа, из-за чего Джи Ён теперь: «Я впитала в себя всю мужскую силу хвойного леса, окруженного морским бризом… и дерущимися медведями… а потом упала в банку с ментолом…» Но запах всё-же показался ей приятным. «Пахнет Джокером, — сиреневые глаза распахиваются в удивлении от этой мысли. — И о чём я только думаю? Может, побег через окно это не такая уж и плохая идея?..» Аккуратно собирает мокрую одежду, пряча в ней бюстгальтер, и выходит в коридор. Её тут же встречают радостные взгляды младших, что расселись на диванчике, чтобы порубиться в приставку. — Йоу, нуна! У них есть горячая вода, прикинь? И даже отопление! Это рай, скажи же? — Джинсу проговаривает это с такой воодушевленностью, будто пятизвездочный отель упоминает. Потом переводит взгляд уже на экран телевизора, с силой сжимая в руках джойстик. — Эй?! Тэхун, ты охренел?! — Помолчи… — а старшей за реплики белокурого становится неловко. Ей было предостаточно и того, что Джокер уже увидел их мерзкий район и даже дом, в котором жила семья китаянки.  — Уа-а-а… нуна, у тебя такие картинки красивые на руке, — изумленно протянул маленький мальчик, что подошел к ней поближе. Был он совсем низеньким, со смешными, темными волосами. Глаза у него были карими, поэтому в голове Джи Ён сразу мелькнула мысль, что в этой семье только Джокеру достались такие стальные, светлые очи. — Красивые? — китаянка на реплику крохи улыбается: возле детей у неё это получается без каких либо усилий.  — Ага! А можно потрогать? У моего хёна тоже есть татуировки! Только на другой руке.  Малец тянется к румяной коже, но резко прерывается, так как в комнату заходит глава семейства. Ха Джун шагнул в гостиную и просто замер. Перед ним стояла она, всё ещё тёплая от недавнего приема душа, в его растянутой футболке, достигающей середины бедра.  Её левая рука была полностью укрыта чернилами — из-под рукава футболки выглядывала змея, чёрная, с изящными изгибами, полностью беря во власть целую девичью руку, аж до кисти. Змея была окутана алыми цветами. Узоры казались будто живыми — то ли из-за игры света, то ли из-за четко прорисованных деталей.  — Не знал, что у тебя есть тату. Влажные пряди беспорядочно падали на плечи, кожа сияла едва уловимым розоватым оттенком, а в сиреневых глазах читалась лёгкая неуверенность. — Угу… у меня их несколько. На долю секунды в его взгляде мелькнуло что-то — неуловимое, почти мимолётное, как отблеск на стали. Может, это была тень растерянности, может, удивления, но это было что-то живое, настоящее. Он быстро вернул привычную отчужденность, но это секундное колебание осталось висеть в воздухе, будто напоминая, что даже лёд может треснуть под неожиданным теплом.  — Давай… покажу, где ты можешь оставить сушиться вещи, — Джокер неловко отворачивается и направляется в комнату, а Джи Ён за ним. Судя по простоте этого помещения и нескольким гантелям на полу, это была его спальная. «Куда же я вляпалась…» Широкая кровать покоилась по центру комнаты. Сбоку от неё — небольшая тумба. Комод, шкаф, несколько полок с какими-то книгами и боксерская груша, что одиноко свисала в углу. Изюминкой спальни были большие окна, за которыми атмосферно поблескивали ночные фонари столицы, и выход на балкон. — Можешь здесь повесить, — Ха Джун взглядом указывает на сушилку. — Продукты я пока переложил в холодильник, чтобы не испортились.  Джи Ён молча кивает. Думает, что их разговор слишком похож на диалог второстепенных персонажей, от которых совершенно не зависит сюжет. Коротко, немногословно, без эмоционально.  «Наверное, ему тоже неудобно. Ну почему всё та-а-ак?» Они возвращаются на кухню, и Джи Ён решает для себя, что просто обязана приготовить наилучший ужин. Да такой, чтоб ни в одном ресторане Сеула такое не смогли повторить. «Хоть так расплачусь за помощь». И вот она стоит перед столешницей, забитой продуктами. Чешет затылок и думает, какое блюдо ей приготовить, чтобы не разочаровать своих спасителей. «Решено. Говядина с огуречной лапшой, — берет деревянную доску для нарезки и осматривается. — Всё-же… Ха Джун очень хозяйственный. Тут так чисто».

***

Джи Ён откладывала это до последнего. Она знала, что просто не сможет. Она понимала, что дикий страх, что расползался по телу, будто сплетение змей, сдавливал каждую клеточку, не давая спокойно вдохнуть и капли воздуха.  Джи Ён яро пытается унять дрожь в руках, с силой сжимая рукоятку кухонного ножа.  «Я не смогу…» На сирени поблескивает утренняя роса — китаянка вот-вот разревётся. Джокер, что сидел у стола, бегло подрывается, заметив состояние подруги. Подходит к ней поближе и спрашивает: — С тобой всё нормально?  А Джи Ён и слова проронить не может. От понимания, что на неё взволнованно смотрит пара светлых глаз, на душе становится ещё хуже. — Угу… — она нервно выдыхает. Чувствует, что ей смертельно не хватает воздуха. Младшие также подходят к столешнице. Тэхун непонимающе таращиться на сестрицу друга, а самый младший обеспокоено топчется сбоку. И только Джинсу понимает, в чём дело. — Нуна, давай я порежу! — мягко поглаживает напряженную спину старшей сестры и пытается отобрать у неё нож. — Я умею. Давай помогу! А та только стискивает рукоять ещё сильнее — на ладони, похоже, остался красный отпечаток.  Джокер с младшими только вскидывают брови. — Что случилось? — неуверенно спрашивает Ха Джун. Первый и последний раз он видел девушку в таком состоянии после обыска в пабе. Она была напуганной, разбитой, с чуть подрагивающими пальцами рук.  И парень удивляется ещё больше, когда Джинсу говорит: — Всё в порядке! Нуна просто боится резать огурцы, — отбирает у девушки нож и подходит к столешнице сам. — Ща порешаю! Нуна, отверни-и-ись. А китаянка и в правду отворачивается, смущенно прикрывая лицо влажными прядками. Ей было снова стыдно. И теперь не только перед Джокером, но и перед его младшими. «Какой нормальный человек боится резать огурцы? Господи, что они обо мне думают?» На удивление, никто даже не смеялся. Ха Джун аккуратно положил свою ладонь ей на плечо и успокаивающе приговорил: — Бóльшую часть работы ты итак сделала. Отдохни.  Китаянка шокированно хлопнула глазами, как кукла. В голове только крутились мысли, что насколько же этот опасный уличный боец, оказывается, хороший.     — Иди, нуна. Я мужик — разберусь с этими клятыми огурцами! — белокурый уверенно бьет кулаком себя в грудь и вертит ножом в другой руке. — Не поранься, сяо, — Джи Ён улыбается — треплет младшего по патлатой макушке. А Ха Джун только завороженно наблюдает за этим действием. «Она хорошая». — О! Зарубимся в приставку? Я тогда у директора слышал, что ты уделала того придурка! — Тэхун неловко посматривает на китаянку. Думает, что она ему откажет. — Почему бы и нет? — та только пожимает плечами и направляется к дивану. — Научишь меня, а то я совсем в этом не разбираюсь. — Ой-ёй, не скромничай, нуна! Жирдяй Пэк Ирсен знатно соснул у тебя тогда!  Момент… и Джинсу испугано оглядывается на агрессивную Джи Ён, что прожигает его своим диким взглядом с другого конца комнаты.  Сидящий от неё сбоку Тэхун напрягся: похоже, его другу пришел конец. — Я это… не хотел говорить плохое слово… честно…

***

В уютной гостиной, по стенам которой мягко рассеялся теплый свет от лампы, собралось целое «семейство». На низком деревянном столе, покрытом чистой скатертью, расставлены тарелки с аппетитной едой. Двое подростков сидят на полу рядом друг с другом.  — Эй! Верни мне мой кусок мяса! — Тэхун бьет локтем хитро улыбающегося Джинсу, что уже блаженно чавкал сочной телятиной. Правда, краденной. — Мням… мням… фкуфно… — белокурый на удар отвечает тем же, заставляя Тэхуна яро прокашляться. — Будешь знать, как мою нуну отбирать! Их дружеские ссоры становятся настоящим зрелищем: один пытается подставить другого, вызывая бурю смеха от самого младшего и недовольные взгляды со стороны старших. Их щенячьи стычки наполняют эту небольшую квартирку жизнью, не давая заскучать ни одному из присутствующих. Кроха Ки Мён радостно уплетает еду за обе щеки, приговаривая: — Нуна, ты готовишь так же хорошо, как наш Ха Джун хён! На другом конце стола сидят двое взрослых — парень и девушка. Джи Ён, с мягкой улыбкой на лице, аккуратно подливает всем в чашки ароматный чай; а сам Ха джун с чуть суровым взглядом, делает замечания детям, пытаясь их успокоить. Китаянка борется с дикой неловкостью, ведь она буквально сидит у своего сокомандника дома, в кругу его семьи. Чувство этой теплоты было донельзя странным, ведь они просто друзья?  — Действительно… очень вкусно. Телятина очень нежная. Как у тебя это получилось?  Джокер хоть торчал перед плитой на постоянной основе, но так умело приготовленное мясо он попробовал впервые.  — Я когда-то работала в забегаловке. Там и набила руку, — Джи Ён смущено поглядывает на сидящего рядом крупного парня. Выглядела она на его фоне, как несформировавшийся подросток — слишком мелкая и хилая. — Могу научить, если хочешь.  А Ха Джуна самого их разница в размерах до сих пор удивляет. «Сколько она весит?.. Ну, жму от груди я штангу в три раза тяжелее неё точно». Взгляд светлых глаз цепляется за правую руку Джи Ён, что была к нему слишком близко. Девичья кожа стала вновь бледной. И на ней были раскиданы небольшие, округлые пятна с неровными краями. Джокер хмурится: отметин было слишком много. «Где-то я такие видел». К парню приходит осознание.  Не так давно, когда младший брат подруги начал заявляться к ним в гости, Ха Джун заметил, что тот всегда носил верхнюю одежду только с длинным рукавом, хотя в их доме было очень даже тепло. И в один из таких визитов Джинсу всё-же стянул свой свитшот, оставаясь в одной футболке. Тогда Джокер и увидел… «Такие же следы». — Ва-а-а… у вас так тепло… я не могу! — вымучено протянул белокурый мальчуган и начал расстегивать свою кофту. — Нуна, можно я в футболке останусь? — Угу. Как тебе удобней. Джокер замечает, как Джи Ён невозмутимо кивает и продолжает трапезу. Джинсу же отбрасывает кофту на диван и умащивает локти на столике, чтобы удобно опереться.  — Я, кажется, сейчас лопну…  Следы. На его левой руке эти шрамы. Они укрывают тонкую кожу мальчика, будто алые цветы без крайнее поле. Но он их совершенно не стесняется и, скорее, даже не обращает и доли своего внимания.  «Откуда они?» Джи Ён аккуратно поднимается с пола и относит свою тарелку на кухню. Становится возле окна и тоскливо посматривает на большущие белые хлопья, что продолжали беспощадно окутывать улицы ночного Сеула. — Снегопад не останавливается, — с небольшой мнительностью оглядывается на Джокера, что подошел к ней впритык.  Он нахмуренно смотрит куда-то вдаль — Джи Ён застенчиво сжимает пальцами чужую футболку на своем теле.  Но последующие слова парня заставляют её сердце сделать сальто назад.  — Останетесь с ночевкой, — китаянка слышит его низкий, приятный тембр голоса где-то над собой. Поднимает очи вверх и сталкивается с его умиротворенным взглядом. — Джинсу может лечь у младших в комнате. Для тебя я разложу диван. — Это… — запинается от неожиданности китаянка, — не нужно… если у вас есть футон, то я могу поспать на полу.  Джокер на эти слова только отрицательно качает головой и уходит в свою комнату. «Что за пиздец. Ещё и ночевка… Ну куда?..»