Harmony

Без всего Т/и осталась одна в этом мире. Всего лишилась за один момент. И душа разлетелась на осколки в ту секунду. За ней охотится родной брат, и как найдёт – так сразу убьёт. В этом сомнений нет совсем. Убежала, тем самым подписав себе смертельный приговор. Теперь у Т/и нет никого. Теперь глаза не видят ничего, перед ними темнота. Запах лёгких такой, свежий... утренний. Тело как чужое, тяжёлое, не двигается. А Т/и и не хочется, зачем? Всё теперь бессмысленное. Перед глазами такая долгожданная темнота, от неё веет спокойствием. А аромат росы заседает в лёгких. Это наверное рай, только темный. Т/и резко дёргается всем телом, находя в себе силы, забираясь в угол кровати к стене. Везде внезапно загорелся свет и осветил помещение. Однако девушка не придала ему внимание, впиваясь напуганным взглядом в парня, который, видимо, и зажёг свет в комнате. Т/и сжимается всем телом, ощущая как конечности немеют, а из глотки рвётся крик, но она успешно его сдерживает. Парень перед ней тот же, она его помнит, и то как он помог ей. Но почему она думала, что он ей не навредит?! Как она могла довериться незнакомцу? Чужой совершенно человек! А она без сопротивлений «пошла» с ним. И не важно, что он сейчас просто пристально наблюдает за ней, за её скованными движениями и страхом, какой шанс того, что он не просто так принёс её сюда? У девушки грудь часто вздымается, воздуха будто не хватает. Лёгкие невидимое что-то сжимает, рывками давая вдохнуть воздух. Тонкие пальчики сжимают простынь, а голова наклоняется вперёд, укладываясь на согнутых коленях. Т/и в прострации одной рукой сжимает кофту у груди, пытаясь начать контролировать дыхание, выровнять его и успокоится. Но в мысли лезет всё: и прошлое, и настоящее, только усугубляя плохое состояние. Тело не слушается и мысли тоже. Будто они — это не она. Девушка громко начинает задыхаться, но не оставляя попыток взять контроль над собой. Однако всё тщетно. В глазах снова темнеет и сознание отключается. Просыпается Т/и оттого, что в комнате шумно. Снова вздрагивает, но на этот раз оставаясь лежать неподвижно, мало ли. Дышит немного сбито, но тихо, и прислушается. Кто-то ходит по комнате, ищет что-то. И вдруг слышит, как лезвие ножа начинают натачивать. Этот режущий уши звук девушка никогда не забудет. Не забудет и то, как брат перед каждой жертвой точил ножи, и как те потом входили в живот, грудь, горло женщин. Помнит всё отчётливо и хорошо, всю кровавую картину боли, все мучения девушек и не только... Пару раз и детей, как те от страха кричали срывая глотки, как с ужасом смотрели на своего убийцу, и мельком на неё, не теряя надежды на спасение. И мужчин накачанных наркотиками. Откуда у брата они были, ей не известно, но и свои тяжёлые всплески перед смертью людей не похоронит. Никогда. Отдалённо слышатся голоса, но Т/и опять теряет силы и погружается во мрак мучений. Тут, в темноте, её тоже терзают сожаления. Глаза на этот раз девушка распахивает быстро, прекрасно помня все прошлые минуты. Она поднимается порывисто, окидывая взглядом помещение. Больница. Светлая палата с двумя кроватями, на одной из которой сидит она, опираясь руками позади себя, поджав коленки. Маленькая, небольшая, и в ней Т/и совершенно одна. Тут нет никого, нет незнакомца, холодного оружия, лишь тишина и свежий воздух из приоткрытого окна. Т/и впутывает пальцы в корни волос, больно оттягивая. Ей уже мерещится, выдумывает всякий бред! Ещё чу-чуть и сойдёт с ума. Голова раскалывается пополам от всего этого. От всех навалившихся воспоминаний, от своей никчёмной жизни. Вроде как бы больница, место, где тебе помогут, но всем своим нутром Т/и ощущает опасность. Возможно, это уже паранойя. Т/и поднимается на ноги, босыми ступнями шагая к окну. Первый этаж, на дворе ночь, а воздух сочится ночной, а не утренний. Девушка рассматривает всю возможную взору территорию больницы, примерно отмечая количество охраны. Пару человек ходят туда сюда. Находя часы на стене, Т/и удивляется — три ночи. Больница сейчас отдыхает, значит закрыта. И снова оглядывая территорию, понимает, что больница, в которой она сейчас находится — частная. Это усложняет задачу, ведь выбраться отсюда будет сложно. Конечно, это не самая лучшая лечебница из приватных, но охраняется не хуже чем особняки депутатов. Камеры натыканы повсюду за каждым углом. Т/и замечает дверь, она ведёт в коридор, что понятно. Девушка делает шаг к ней, хотя ноги и не хотят слушаться, а коленки трясутся. Ей страшно, боязно попасться кому-то на глаза. Но ей нужно разведать обстановку внутри, чтобы сбежать на отлично. А если нет, то охрана подключит полицию. Тихо открытая дверь на себя, из коридора выливается темнота. Света в такой час нет, оно и ясно, охрана ходит скорее всего с фонариками. Но вдруг в мыслях появляется вопрос: почему тогда в её палате горел свет? Т/и снова начинает накручивать себя. Прикрывая за собой дверь трясущимися руками, оглядывается. Облегчённо выдыхает — никого. Наверное, большинство охраны находится на верхних этажах, проверяя всё там. Это только в плюс. Сердце грозится выпрыгнуть из грудной клетки, пока Т/и тихонько идёт по коридору на цыпочках. Ей до жути страшно, ощущение, будто за каждым углом кто-то стоит, наблюдает. А ищет девушка комнату с мониторами, которые показывают картинку с камер наблюдения. Сейчас нужно попытаться отключить запись, чтобы безопасно сбежать. Т/и никогда не любила частные больницы, удобно, но охраны слишком много. А ещё когда больница входит в десятку лучших в Корее, так вообще. Именно в такой находится и она. Т/и не знает, ввели ли её в список пациентов, если да, то когда она сбежит, полиция будет искать днями и ночами. Сама Т/и в таких местах не бывала, но в её родной деревушке ходили и похуже слухи. Но то, что приватных лечебницах всё строго – она не сомневается. А на счёт других слухов ничего сказать не может, жила Т/и с домашними животными и коврами на стене, о жизни в городе и не мечтала, а теперь вовсе не нужна эта жизнь. По телу табуном бегут мурашки, когда впереди за углом мерцает источник света от фонарика. Сердце срывается в пятки и Т/и забегает в первую от неё палату. Площадь больницы огромная, как и территория, она, наверное, прошла только четверть всей. В помещении, куда она забежала — темно. Но от этого не так страшно, как оттого, что за стеной ходит охранник. Маловероятно, что он бы что-то сделал Т/и, она же как бы пациент, если занесена в данные. А если и нет, одежда скажет всё само за себя, она ведь больничная. Как и говорилось, вероятность, что охранник что-то сделает — равна нулю. Но Т/и же совершает побег посреди ночи, и не нужно, чтобы кто-то увидел её при исполнении задуманного. Шаги приближаются с каждым разом, не спеша, но также медленно и удаляясь дальше по коридору. Т/и приоткрывает капельку дверь, выглядывая, и видя, что блики от фонарика далеко, выходит. Ноги до сих пор тяжкие, но спасибо на том, что подаются идти дальше. Идёт Т/и в кромешной темноте без препятствий благодаря стенам. Ладошки касаются их, и куда они ведут, не знает. Опираясь на них, идя дальше, девушка снова замечает огонёк света. Но не от фонарика, а просвечивающийся из-за двери внизу. Может это бы была очередная палата, если бы на двери не была табличка «Охрана». Только благодаря этому слабому свету Т/и удалось прочитать, ибо не будь хоть какого-то освещения — она бы прошла дальше, не зная, что нашла нужную комнату. Однако внутри могут быть люди. Всё, конечно, можно будет спереть на поиск туалета, но нужно оставаться незамеченной. Обнаружение камер никак не облегчает предстоящую работу. Т/и боязно. Ей страшно открыть дверь, хотя звуков оттуда нет. Человек просто может сидеть и смотреть на монитор. Влажными руками обхватывая ручку двери и тихо толкая от себя, почти без звука, Т/и заходит внутрь. С плеч будто камень упал — в комнате никого нет, но это только начало.