Clipped Wings|Подрезанные крылья

Среда, 28 июля, 11:30

Наивысший уровень в ее исследованиях и карьере официально достигнут. Она готовит надежные отчеты, правильность и логичность которых подтверждена опытными профессионалами. Они находят поразительным, что человек ее возраста добивается таких успехов, побеждая старых критиков, которые привыкли осуждать ее методы. Она уже достигла большего успеха, чем кто-либо из них за последние сорок лет. Обществу действительно нравится ненавидеть успешных молодых женщин. Оно любит пускать свои ядовитые когти во всё, что угодно, чтобы принизить их достижения, ожидая подходящего момента, чтобы ворваться и заявить об их открытиях как о своих собственных. К несчастью для них, никто, кроме ее самой, не заявит права на ее работу, даже через ее труп. Она унесет всё с собой в могилу, если до этого дойдет, это ее работа, она сама достигла этого.  Сегодня она посещает одного из своих клиентов, который находится на среднем уровне безопасности. Она уже хорошо знакома с ним, сорокасемилетним мужчиной, который в состоянии афекта жестоко расправился с целой заправочной станцией. После тщательного опроса она приходит к выводу, который связан с причиной его внезапной вспышки гнева. В силу своего воспитания ее клиент приспособился к жестокому обращению со стороны родителей. Для него было нормальным проявлять агрессию так беспечно. Однако его ярость проявилась не рано. Он пытался вести размеренный образ жизни, хотя было замечено, что для его неустойчивого поведения были определенные причины. Он стал алкоголиком и злоупотреблял другими видами психоактивных веществ. Его психика повреждена, и он был вынужден впасть в состояние психоза. Из-за постановки девушкой его диагноза, его приговор был смягчен, и теперь он будет переведен в психиатрическое отделение, где сможет получить необходимое лечение. Охранники провожают ее, и она входит в комнату, где ожидает клиент. Он поворачивает голову, и на его лице появляется выражение волнения, когда он узнает ее. Девушка садится напротив него и замечает, что его настроение мгновенно улучшается.  - Вы готовы к переезду? - Ее сердце искренне радуется за него, она знает, что он поймет себя намного лучше, когда его поместят в специальное отделение.  - Да, спасибо вам большое, доктор! - Он хлопает в ладоши, и наручники на нем гораздо слабее, чем на тех, кого она видела в камерах строгого режима. - Вам не обязательно называть меня доктором, вы это знаете! - Она хихикает, слыша, как он смеется в ответ. - Вы заслужили свой титул, без вас я бы подумал, что я просто сумасшедший. Это как глоток свежего воздуха - знать, что за всем этим стоит причина. - Всегда есть причина или мотив, я действительно рада, что вы будете получать необходимое лечение. Слышала, что место, куда вы переедете, довольно приятное. - Вы будете по-прежнему навещать меня? - Разумеется, и буду посылать письма, если у меня когда-нибудь не получится приехать. - Спасибо вам за всё. Как только девушка собирается ответить, в ее кармане начинает вибрировать телефон. Она хватает его и встает на ноги. Это начальник тюрьмы. Она заканчивает встречу, зовя охранников и прощаясь с ними, прежде чем ответить на звонок. Она выходит из комнаты, и ей не нужно видеть его, чтобы понять, что что-то не так, просто по тону его голоса. - Здравствуйте? Всё в порядке? - Ваш клиент только что довел еще одного заключенного до критического состояния, - говорит он в перерывах между вдохами, на заднем плане всё еще слышен шум. - Что случилось? - Если бы я знал, у вас бы не было работы, - тон, который он использует, почти намекает, что есть ее вина в том, что всё это происходит, как будто это то, что она должна контролировать. - Вы сможете прийти на встречу? Желательно сегодня. - Я могу сделать это сейчас, я в отделении средней безопасности. - Я прикажу нескольким охранникам сопровождать вас, спасибо, что согласились. Как будто бы у нее есть выбор

*** 

Охранники прибывают вскоре после окончания разговора, и она снова попадает в сектор строгого режима. В коридорах мало народу, как в городе-призраке, и стоит жуткая тишина. От отсутствия всякого звука в тюрьме пробирает до костей, это кажется неправильным. Можно услышать, как падает булавка, и почти почувствовать, как сквозь стены на нее смотрят. Она проходит по темным коридорам и входит в кабинет начальника тюрьмы. Когда он поднимает голову, девушка замечает тупую боль в его глазах, его рука сжимает перевязанную руку, из которой сочится кровь. Свежая кровь, еще не успевшая окислиться, а оттенок всё такой же яркий, как у цветущей хризантемы. - Что вы знаете о нем, о Сукуне? Что он вам сказал? - Надзиратель пристально смотрит на нее, прижав руку к щеке. - Ничего, он не сказал мне ни слова, я не могу его разговорить. - Мне нужны ответы, я понимаю, что вы профессионал, но очевидно, что ваш метод работает неэффективно. - Прошу прощения? - Она усмехается, проиткрыв рот от восхищения наглостью этого человека. - Применяйте силу, если придется, мне всё равно, что вы с ним сделаете, мне похуй, если этот ублюдок умрет на ваших глазах. - Он не проявляет ни раскаяния, ни сочувствия, ничего. Ему всё равно, кому он причиняет боль, он просто делает это с людьми, потому что может. Я понимаю, что вы расстроены, но я не могу заставить ни одного из моих клиентов делать что-либо против их воли. Поступая так, я рискую еще больше запутать их. - Из-за него погибли люди, некоторые из моих коллег в настоящее время находятся в больнице. “Расстроен” - неподходящий термин, и мы больше ничего не можем сделать, чтобы держать его под контролем. Я бы хотел, чтобы вы встретились с ним прямо сейчас, и я ожидаю, что вы доложите мне об этом и дадите ответы, это понятно? - Я же сказала вам, если он не заговорит, я ничего не смогу с этим поделать, это вне моего контроля. - Я сказал, это понятно? - Агрессивный тон, в его голосе звучат угроза и утверждение. - Я сделаю всё, что в моих силах, но, к сожалению, мои исследования требуют времени, - она массирует виски, глядя на него уставшим взглядом, который, кажется, присущ им обоим. - Такими темпами у нас может не остаться много времени, - на этих словах он заканчивает разговор, подчеркивая важность ее работы. Если она не получит ответов на некоторые вопросы, больше людей рискуют пострадать, а она рискует потерять работу. Такое ощущение, что она не идет, а волочит ноги, и кажется, что это она скована цепями. Подавив гордость, она направляется в кабинет и садится, готовя стол к приходу Сукуны. Она не знает, что делать, и не хочет разочаровывать. Должно быть что-то, что она может сделать, на что он согласится, какое-то условие, чтобы заставить его заговорить. В ее практике к этому относятся с большим неодобрением, говорят, что, предоставляя клиенту преимущество, она позволяет ему контролировать ситуацию. Может показаться, что это не совсем так, но на данный момент она готова попробовать что угодно. Щелчки ее ручки наполняют комнату, выдавая ее напряжение, в то время как черные точки начинают расползаться по всей странице. Пока в голове проносятся сотни идей, скрежет дверной ручки выводит ее из задумчивости. Он здесь. Его вводят внутрь, соблюдая дополнительные меры предосторожности, чтобы он не мог встать со стула. Охранники уходят быстрее, чем пришли, похоже, им не терпится переложить эту проблему на нее. Как обычно, он низко опускает голову, избегая ее взгляда. И на прошлой неделе, и в этот понедельник, ее встречи с Сукуной прошли в полной тишине. Никаких контактов, никаких бормотаний, ничего. Это была пустая трата времени, и она перепробовала всё, что могла придумать. У нее заканчиваются идеи. - Разве мы не виделись совсем недавно? - Сукуна ворчит, не поднимая головы. Итак, он посещает эти занятия и помнит, сколько времени прошло между ними, но не разговаривает. - Да, я слышала, у вас были кое-какие неприятности, я здесь, чтобы поговорить с вами об этом, - она почти не может поверить, что ее уши работают правильно, это самое большее, что она от него слышала за два прошедших занятия. От лязга цепей и скрипа стула по полу, когда он садится поудобнее, у нее по спине пробегает холодок. Его поза прямая, глаза горят красным. Это физически невозможно, должно быть, из-за освещения, или разум обманывает ее. Это выражение его лица, звериное, не наполненное ничем, кроме ненависти. Девушка не может справиться с тем количеством страха, которое переполняет ее, рука опускается, и она кладет блокнот на колени, всерьез задумываясь о том, чтобы достать из сумки портативную рацию и вызвать охрану. Да, все ее клиенты совершили ужасные, неописуемые преступления. Ни одно из них не заставило ее испытать такой страх, она смогла почувствовать в них человечность. С Сукуной она не ощущает даже намека на раскаяние, сочувствие или элементарное понимание самой жизни. Кажется, что он превращается в демоническое существо прямо у нее на глазах. Это происходит неожиданно, и она не успевает среагировать. Сукуна наклоняется вперед и ударяет ладонями по столу, опрокинув ее стаканчик с водой. Ее тело подскакивает со стула от неожиданности, как и ее душа, и вся ее сила воли сосредотачивается на том, чтобы остаться в этой комнате. Она занята попытками взять себя в руки, пока не слышит его смех, наполнивший ее барабанные перепонки. Низкий рокот, его голос, мучающий ее, наслаждающийся ее состоянием страха. Она застывает, не желая поднимать взгляд. Учитывая его телосложение, она бы не удивилась, если бы он вырвался из цепей и встал прямо у нее за спиной, готовый обернуть их вокруг ее горла и задушить до смерти. - Сядь на место, - приказывает Сукуна, что она слушается. Ее дрожащие руки роняют блокнот на стол, и она смотрит на свои трясущиеся пальцы. - Что ты хочешь знать? - Расскажите мне о том, что произошло сегодня, пожалуйста, - она прочищает горло и неохотно встречается с ним взглядом. - Я выбил всё дерьмо из одного парня-насильника, и это, по сути, искупает грех, - в его голосе звучат самодовольные, тревожащие нотки, и ухмылка на его лице соответствует им. - Значит, вы пытались убить его, потому что он был осужденным насильником? - Говорит она, записывая его речь, слушая его бормотание.  - Нет ничего более отвратительного, чем насильник, который гордится своими действиями, согласна? - Мне не разрешается высказывать свое мнение по этому поводу, - отвечает девушка. Если бы он не был ее клиентом и осужденным преступником, она бы не задумываясь согласилась с ним. - Чувствовали ли вы какие-либо угрызения совести во время или после инцидента? - Угрызения? Я получал удовольствие, наблюдая за тем, как его тело начало истощаться, как вытекала вся эта испорченная кровь. Если бы они меня не задержали, я бы разорвал его на части голыми руками. Я бы засунул его член прямо ему в глотку, раз он не знает, как им пользоваться, - он заявляет это так небрежно, как будто это совершенно обычный разговор о погоде. Девушка слегка приоткрывает рот, записывая всё это, а он продолжает разглагольствовать, в то время как ее ручка движется с большей скоростью. - В следующий раз, когда я увижу его, я отломлю часть стола и проведу старым ржавым куском металла прямо по его шее. Если это его не убьет, я позабочусь о том, чтобы он заразился инфекцией, которая завершит это дело. Я так крепко обхвачу его рукой, что у него полопаются кровеносные сосуды. - Спасибо, что поделились этим со мной, - она откладывает ручку и бросает быстрый взгляд на часы, надеясь, что охранники скоро появятся. Несмотря на то, что он крепко закован в цепи, она чувствует себя так, словно находится в комнате с диким львом. Когда она снова встречается взглядом с Сукуной, ей приходится задуматься. После того, как он высказала эти ужасные слова и описания, на него, кажется, снизошло какое-то спокойствие, его глаза перестали быть такими красными, а язык тела стал более расслабленным. - Вы впечатляющая женщина, безусловно, самый сносный психиатр из всех, что у них здесь были, - он потягивается, поворачивает тело в разные стороны, разминает позвоночник и вздыхает с облегчением. - Можно мне чего-нибудь выпить? Я устал. - Да, конечно можно, - она делает глубокий вдох и берет со стола один из стаканчиков, быстро наполняет его и ставит перед ним. - Как мне тебя называть? - Сукуна мгновенно выпивает содержимое стакана и наклоняет голову. - Вы не помните, как меня зовут? - Она определенно представилась ему при первой встрече, верно? Она должна была это сделать, однако ее стресс вызывает неуверенность. - Помню, просто предположил, что ты ожидаешь, чтобы к тебе обращались по твоему высокому званию. Я бы сделал именно так. - Я предпочитаю, чтобы мои клиенты чувствовали себя комфортно, а не так, как будто их допрашивают. - У тебя поистине золотое сердце для человека, занимающегося подобной работой, большинству людей наплевать на отбросов вроде нас, мы им не ровня. - Как вы считаете, с этой проблемой вы сталкивались у своих предыдущих докторов? Прежде чем она успевает получить ответ, дверь с грохотом открывается, и охранники снова входят в комнату, помогают Сукуне подняться на ноги и уводят его. Девушка тихо ругается, собирая свои записи и запихивая их в сумку. Она направляется прямиком в кабинет начальника тюрьмы, чтобы сообщить об этой встрече, надеясь на некоторое время отвязаться от него. Она стучит в дверь, и он сразу же приоткрывает ее. Его волосы зачесаны назад, галстук распущен, он приглашает ее войти, и она присаживается на ближайший к выходу стул. - Итак? Что-нибудь узнали? - Он роется в ящике стола и достает еще один стакан, наполняя его виски для нее, даже не спрашивая. Он понимает, что ей это нужно. - Немного, - она протестующе поднимает руку, останавливая его примерно на четверти бокала, ей всё еще нужно ехать домой. - Он заговорил со мной. - Значит, здоровяк действительно умеет говорить? Мы все думали, что он немой, - надзиратель хихикает, выпивая весь свой виски одним глотком. - Да, умеет, просто, по-видимому, предпочитает делать это только тогда, когда ему заблагорассудится, - она отпивает свой напиток, замечая, как меняется выражение его глаз. - Я никогда не сомневался в вас, знал, что вы подходите для этой работы еще тогда, когда встретился с вами взглядом. С таким отношением вы добьетесь успеха, - он скрещивает руки на груди и откидывается на спинку рабочего кресла, его глаза не отрываются от девушки, теперь он изучает каждую мельчайшую черточку ее лица. - Вы мне льстите, - смеется она, откидывая голову назад, чтобы скрыть улыбку. Она чувствует, как горят ее щеки, взволнованная всего несколькими комплиментами. - Я просто говорю вам правду, буду честен, я абсолютно не представляю, чем вы занимаетесь и как это вообще работает. Видя вас в своей стихии, мне хочется понять. - Однажды я научу вас, - она смотрит на него в ответ и чувствует, как улыбка расползается по губам. Она встает и приводит в порядок свою одежду, направляясь к двери, прежде чем его слова останавливают ее. - Я желаю вам удачи во всем, чего бы вы ни стремились достичь в своих исследованиях, когда всё это закончится, мы обязательно сходим куда-нибудь выпить. - Да, почему бы и нет, - она одаривает его яркой, лучезарной улыбкой, и ее белые зубы подчеркивают слащавое выражение ее лица.

18:50

Возвращаясь домой после стольких неожиданных часов, проведенных в тюрьме, девушка чувствует себя лучше, чем может себе представить. Никогда еще ее матрас не выглядел так привлекательно, как сейчас. Она бросается на кровать и достает из сумки файлы Сукуны. Возможно, рабочее время подошло к концу, но у исследований нет перерывов. Теперь, когда она осталась одна, самое время просмотреть последние записи и пролистать его толстое дело. Без преувеличения, она никогда не видела, чтобы папка так трещала по швам. При мысли о том, что так много других людей потерпели неудачу, не смогли добиться того, чего достигла она, девушка чувствует, как на лице появляется улыбка. Она заставила его заговорить, и никто другой не услышал от него ни одного полезного слова, только она. Она наматывает на ручку пряди волос, пока читает страницы. В его досье не хватает одной детали, почти ничего из этого не касается его прошлого или биографической информации, как будто он появился из ниоткуда. Что касается юридических документов, то единственное, что они нашли, - это поддельное удостоверение личности, которое не соответствует его имени, и свидетельство о рождении. Лишь одна деталь в его удостоверении личности указывает на принадлежность Сукуне, - это его лицо. На снимке он выглядит моложе, возможно, ему чуть за двадцать. Девушка берет с прикроватного столика прозрачный пластиковый зип-пакет и кладет фото внутрь, сохраняя его, чтобы расспросить его об этом в следующий раз. Возможно, встреча с каким-нибудь предметом из давних времен может спровоцировать разговор о его прошлом. Погруженность в собственные мысли и потеря чувства времени - это то, что ей знакомо. В конце концов, время - это всего лишь понятие. Когда она поднимает голову от ноутбука, то замечает, насколько темно стало в ее спальне, видимость не дальше кончика ее носа. Она смотрит на время в углу экрана, сейчас 11:45 вечера. Девушка потирает щеку и стонет, вставая с кровати и используя телефон как фонарик, чтобы добраться до ванной. Иногда она забывает, как важно заботиться о себе, и теперь у нее раскалывается голова, а тело кажется грязным. В ванной загорается свет, и глаза привыкают, но только для того, чтобы в следующую секунду ее пробила холодная дрожь. Она видит высокую фигуру, стоящую лицом к стене, гигантское, застывшее тело. Девушка протирает веки, не веря своим глазам. Быстро придя к выводу, что это занавеска для душа, она смеется от чувства безысходности и кладет руку на лоб, проверяя температуру своего тела. Возможно, весь этот стресс давит на ее совесть, напоминает ей о ком-то. Почему это было так похоже на него? Нет. Она просто недосыпает. Время принятия душа резко сокращается, и всё, чего она хочет, - это отдохнуть. Хочется закрыть глаза и забыть о сегодняшнем дне, о том, с чем пришлось столкнуться. Начальник тюрьмы обладает впечатляющей психической устойчивостью, и она не может не похвалить его за то, что он способен противостоять хаосу, которому подвергается в условиях отделения строгого режима. Прошло чуть больше двух недель, а она уже чувствует, что ускользает от реальности. Она уверена, что рано или поздно остепенится, привыкнет к подобному. Это то, чего она хочет, не так ли? Но почему это кажется таким тяжелым испытанием? Таким изматывающим. Все величайшие умы сначала падали на дно, а затем следовал взлет. Она хочет получить этот титул, она хочет, чтобы ее работа была известна. Весь штат должен знать ее имя, возможно, даже весь континент. Пусть каждый, кто когда-либо сомневался в ней, подавится своими словами, когда увидит ее имя на стендах, упомянутое в газетных статьях и транслируемое по всей стране. Пусть они пожалеют о каждом сказанном о ней слове, они понятия не имеют, на что она способна.