Непредвиденные обстоятельства

«Что ж, машина сначала взлетает

Когда она наклонялась к небесам

Я просто пытался отдышаться.

Именно тогда я понял, который час.

И незнакомца звали смерть»

«Al Kooper — Nightmare #5»

      Обычный, суматошный день в клинике. Сакура то и делает, что носится туда-сюда, не успевая за всеми. Ещё и интерны никак не отлипнут, буквально бегают за ней хвостиком, ожидая чего-то интересного. Неужели она была такой же назойливой и Цунаде также хотела избавиться от неё в дни, подобные этому?       — Нео-кун, — оборачиваясь к парню и смерив его серьёзным взглядом, скомандовала Сакура — четыреста сорок вторая палата, пациентке нужно повторное УЗИ. Делать умеешь. — на застывший на ней взгляд она коротко кивнула — Вперед. — парень тут же удалился, обиженный тем, что остался не у дел, в отличие от его подружки.       — А я что, сенсей? — шустрая и невероятно болтливая девушка, едва ли не вприпрыжку идущая рядом, заискивающе взглянула на женщину. Та была несколько выше и потому чуть склонилась над заведующей.       — Мэй-чан, ты тоже давай к Нео-куну. Ещё один натворит делов… — потерев висок она тут же пригрозила — Только не пугай пациенток своими предположениями, хорошо? — девушка легко кивнула, мгновенно разворачиваясь и что-то крича вдогонку парнишке, что поднял на неё недовольные глаза.       Сакура же без промедления ускорилась. Интернов отвадила, теперь главное! Новая карта, что вручили ей сегодня утром и до которой всё никак не доходили руки, требовала внимания.       —Так, это у нас… — задумчиво протянула женщина, вглядываясь в текст — Четыреста четыре.       Тут она недовольно поджала губы. Не самая удачная цифра, однако она давно перестала верить гадалкам и нумерологии. Сколько испробовала в свои молодые годы, а всё было бестолку. Романтичную девочку верившую в небылицы перерос романтичный, в совершенно ином плане, скептик.       Всё это несусветный бред! Цифры не влияют на судьбу человека ни в коем разе!       Хотя Ино когда-то смела ей заявить обратное. Мол, всё не бред и вообще, пусть посмотрит на свой день рождения! Подруга почти утверждала, что её ждет несчастье из-за даты рождения, чем невероятно рассмешила. Она, конечно, не забыла упомянуть несчастливый брак, но вера в цифры к Сакуре так и не пришла.       Да и плевать она на них хотела.       Быстрые шаги эхом разносились по коридору, оповещая всех кого не надо о том, что заведующая рядом и можно уточнить что-то насчёт себя. Пациентки в последнее время пошли возрастные и считали, что можно затереть заведующей (а уж тем более интернам) свою позицию или просто отвлечь от дела. В общем-то поэтому её беспринципно отвлекла одна из пациенток, ловко ухватив за плечо, отчего Учиха вздрогнула.       — Сакура-чан, — заведующая чуть нахмурилась от этого обращения, но пациентка пропустила это мимо себя. Она почти шёпотом озвучила следующую просьбу, вероятно волнуясь перед тем, что ей скажут — Уделите минуту?              Нефритовый взгляд быстро метнулся к папке в руках. Некогда ей, но и отмахнуться от неё так просто не выйдет. Заложив карту под подмышку, Сакура обернулась, быстро проговаривая.       — Уме-сан, с вашими близнецами всё в норме и… — её перебили.       — Но как же в норме, если я совсем не чувствую шевелений второго… — Сакура прервала зарождавшуюся истерику.       Всегда эта пациентка так, сначала накрутит себя, слёзы начнёт лить, ты её три часа успокаивай, анализы переделывай, а потом всё проясняется и оказывается нормой. Нет, ладно бы один или два раза было. Но эта дамочка за последние две недели устраивала подобное уже трижды и вот теперь захотела четвёртый.       Учиха её понимала в какой-то степени. В тридцать восемь забеременеть впервые ещё и двойней вполне себе волнительно, но у этой женщины всё было просто идеально! И, скорее всего, второй ребёнок просто был не такой резвый. УЗИ-то показывало, что оба сердечка отбивали чёткий ритм.       — Уме-сан, неужели бы я стала вам врать о них? — начала издалека, чтобы ничего не упустить и не дать в себе засомневаться.       — Помните, когда вы только к нам пришли у вас была тридцать пятая неделя, у вас всё было заранее, все анализы сделали и единственное, что мы выяснили так это то, что мальчик немного обкрадывает девочку. — тут глаза пациентки тревожно блеснули и Сакура поспешила продолжить:       — Но в этом нет совсем ничего страшного, такое часто бывает с двойней. — женщина в сомнениях закивала ей в ответ — А насчёт того, что он слишком тихий, может дело в том, что один просто беспокойный, а второй нет. Так ведь бывает, верно? — сжав её руку и заглянув в глаза, поймала ответный кивок.       Обошлось.       — А теперь извините, мне нужно бежать.       Осторожно скинув её руку, она двинулась дальше. Только бы никто опять не пристал. Её начинало раздражать то, что к ней сегодня все липнут как мухи к мёду. Словно сговорились, ей богу!       Наконец она достигла цели и скрылась в проёме.       Дверь палаты отворилась с тихим скрипом, пора бы смазать петли, а то звук немного раздражал и без того постоянно напряжённую психику. Приглушённый свет в вечерней палате, навивал неприятные чувства, сгущая атмосферу между врачом и отдыхающей на койке пациенткой. От неё, кстати, весь день голова кругом. Даже сосредоточиться толком не смогла, кроме как на её папке. Ведь ей буквально вручили карту с просьбой переубедить упрямицу и если она не сможет, то лучше решить с ней вопрос поскорей…       Нет, она сможет всё!       Медленно опустившись на стул, что стоял сбоку от кровати, она осмотрела лицо отдыхающей. Немного бледное, слегка пухловатое, видимо из-за отёков, с пролёгшими синяками под глазами. Потерев переносицу, Сакура снова присмотрелась, когда вдруг поймала на себе взгляд карих глаз.       — Всё плохо, доктор? — пересохшими губами, уверенно проговорила она, заложив руку за голову. Будто уже знала ответы на все свои вопросы. Не очень хорошо.       — Мне сказать прямо, как есть, или?.. — её второй раз за сегодня перебили.       — Говорите как есть.       Глубоко вздохнув и поджав губы, Сакура заглянула в карту ещё раз. Возможно, она желала увидеть там другие цифры и буквы, но те всё не складывались так, как хотелось и оставались на месте.       — У вас ухудшилась динамика. — чуть выгнув собственные пальцы от внезапно накрывшего переживания, подняла на неё взгляд — Давайте обсудим с вами возможные варианты? — лёгкий кивок, она перелистывает страницу и, будто там лежал заготовленный текст, выговаривает — Смотрите…       — Но раз вы говорите, что у меня есть варианты, значит не всё так плохо, верно? — сказано это было уверено, да только вот…       — Я вызвала вам уролога. — пациентка обреченно вздохнула.       — Разве что он удалит мне вторую почку, — едва хмыкнула — Возможно это будет иметь смысл.       — Вы шутите? — женщина на койке слабо пожала плечами: ей всё равно. — В сложившейся ситуации ждать будет рискованно. Поэтому у меня к вам такое предложение, — она громко выдохнула, сгоняя с себя нервозность. Столько раз говорила, боже правый, а сейчас чего нервничает? — Нужно родоразрешаться.       — Мне уже это предлагали. — облизнув губы и часто закачав головой, хрипло отвечала пациентка — Я против.       — Но это ведь не аборт, а родоразрешение на тридцать четвёртой неделе. Да, это рано, но у нас есть опытный неонатолог и для вас это будет лучшим решением. — когда она нервничала, убеждать у неё получалось плохо. Так что теперь она надеялась больше на разумность пациентки, чем на собственные ораторские навыки.       — Знаю. — немного помолчав, она мотнула головой — Но я буду ждать. — но очевидно она не из разумных людей.       — У вас в любой момент может случится обострение, вы понимаете? — наседала врач, стараясь вселить в женщину хотя бы каплю здравого смысла.       — Вы мать? — неожиданно спросила у неё она, пытаясь сыграть на чувствах.       — При чём тут это? — отозвалась Сакура.       — Вот я как вы, хочу родить здорового ребёнка.       — И вы родите… — снова перебили:       — Сама.       В палате образовалась почти звенящая тишина, если прислушаться, можно было расслышать, как капли в капельнице слабо ударяются о жидкую поверхность лекарства. Противный шёпот чего-то холодного прошёлся по спине, почти дотронулся до заведующей своей холодной рукой, пропустив мурашки по коже.       Сакура сильнее нахмурилась, устремив неуверенный взгляд на женщину. Ей категорически не нравилось её упрямство. Она же понимает к чему это может привести.       — Вот по-вашему, — с недолгой паузой, продолжила пациентка — что может быть важнее здорового ребенка?       Учиха даже слегка вытянулась, не ожидая подобного вопроса. Немного засомневалась, поджимая губы и уже хотела ответить то, что думает, как пришла в себя, отбрасывая материнские чувства в сторону и забывая о личном.       Этого всего нет на работе.       — Жизнь. — уверенно ответила врач, пациентка разочарованно хмыкнула.       Если она рассчитывала на понимание с этой стороны вопроса, то по крупному ошиблась. Сакура на вид не отличалась особой твердостью, но вот характер разбавлял эту мягкость и добавлял глазам жёсткости. Возможно поэтому её поначалу и не воспринимали серьёзно.       — Значит вы не понимаете сути материнства… — вздохнула женщина, огладив живот — Я знала, на что шла, когда забеременела. Одна почка и хронический пиелонефрит… Я всё это знаю. — она заглянула прямо в глубину зрачка, будто специально хотела вызвать в ней ту же уверенность, что она вселила себе, однако это порождало в заведующей ещё большие сомнения. — И я знаю, что хочу доносить.       — И вы уверены?       Последняя попытка провалилась с треском, женщина ей кивнула.       — Что ж, раз вы так хотите… — всплеснула руками Учиха, поднимаясь и прихватывая с колен документы.       — Хочу, — закивала женщина.       Сакуре ничего не оставалось. Решать за неё она не могла. Ведь если бы врач имел право выбирать за пациента, смертная статистика с большей вероятностью была меньше.       Она молча подошла к двери с тяжёлым камнем на сердце, нехорошее предчувствие теснило грудь с момента как ей вручили карту и до сих пор. Может потому что интуиция кричала о провале? Принимать решение, которое заведомо обречено, всегда нелегко.       — Учиха-сан, — хриплым голосом обратилась пациентка, заставив врача обернуться — Девочка у вас очень хорошенькая.       Сакура поражено раскрыла глаза. Не знает уж, когда та успела углядеть почти восьмимесячную дочь и как поняла, что она именно её ребёнок, но было в этих словах что-то отдалённо грустное и, кажется, недосягаемое. Казалось, обе женщины уже осознали неизбежность ситуации, но одна давно смирилась с ней, а другая всё ещё надеялась. Сакура грустно, но благодарно улыбнулась.       — Ещё увидимся, Кумихо-сан.       Скрывшись за дверью, Учиха обеспокоено выдохнула.       И на что она рассчитывала, если эта женщина и предыдущих врачей, постарше неё, не слушала?       В последнее время возраст и опыт жёстко конфликтовали. Для большинства пациентов, даже тех, кто пришёл по рекомендациям, она была выскочкой, которую пропихнули наверх. Разубеждать их в том, что всё не так, было глупо, но из-за частых мыслей в эту сторону она сама начинала верить, что не достойна этого места.       Но пока надеется, что всё выдумки и просто надумала.       Последний раз взглянув на дверь, Сакура двинулась по коридору. Нужно было навестить ещё одну пациентку и проверить, правильно ли интерны сделали УЗИ. На сегодня плановый осмотр должен был закончиться и тогда она смогла бы перебрать скопившуюся макулатуру. Столько записей и записочек на столе собралось и не сосчитать уже… А всё это жутко мешало новым, более важным, бумагам.       — Мама! — громкий и радостный визг послышался издалека, отчего она в неожиданности подняла голову.       Кажется у неё сегодня гости и разбор бумаг придётся чуть отложить.       — На! — стоило им поравняться, ей был протянут листок.       Яркие закорючки и кривоватые цветочки расположились в хаотичном порядке и сложно было понять где низ, а где верх картины. Сакура уверена, дочка и сама не знала.       — Ток и ака. — девочка увлечённо рассказывала про то, как в сюрреалистичных картинках можно было разглядеть цветок и облака. Странное сочетание, однако по серому цвету можно было догадаться что…       — Ты помог? — поднимая взгляд на мягко улыбающегося мужчину, губ коснулась такая же ответная. Решил не оставлять девочку дома на попечение приболевшей няньки, а потому приехал только в конце рабочего дня.       — Нет, она сама. — Какаши чуть наклонил голову, всматриваясь в заднюю сторону листа. — Можешь в этом убедиться.       Недоумённо нахмурившись, она перевернула лист и обнаружила то, над чем сейчас потешался Хатаке.       — Мой отчёт!.. — вздохнула женщина, в то время как дочь призывала перевернуть лист, чтобы показать очередной цветок. — Солнышко…       Первая открытка дочки была дорога сердцу, возможно даже слишком… Она просидела над этим отчётом пару часов, собирая информацию тут и там, но дочка быстро перечеркнула потраченное время. Буквально.       — Я куплю тебе альбом, хорошо? — потрепав Сараду по волосам и заправляя коротко стриженные локоны за ушки, ласково заверила она, догадываясь, как её смогла углядеть пациентка. Наверняка вышла прогуляться, а девочка бегала по этажу, сбежав из её кабинета.       — И, думаю тебе стоит проверить свой стол. — хохотнул Какаши. У женщины бы точно перехватило дыхание, а открыткой бы пришлось обмахиваться, если не внезапно зазвонивший рабочий, что привёл её в чувство.       — Фо динь! — тыкая пальчиком в маму и прикладывая пухленькую ладошку к уху, Сарада решила пародировать, в то время как мужчина прижал указательный палец к губам, о тишине настойчиво просила Сакура, так же активно жестикулируя.       — Учиха. — рабочий тон не смутил говорящего, а вот от новостей у женщины от лица отлегла краска. — Бегу. — выключая мобильный и поворачиваясь к дочке с мужчиной, она в панике затараторила — Побудь с ней ещё немного!       Сакура перешла на бег, а за поворотом буквально столкнулась с выезжающими каталками. Побледневшее лицо её пациентки из четыреста четвёртой палаты… Сакура готова была подавиться воздухом, однако собрала мысли в кучу.       — Быстро. — шикнула на персонал она, метнувшись к лифту.       Тот как назло никак не хотел приезжать, стоял где-то на этаже, с каждой секундой беспокоя заведующую всё больше. Минуты для неё много, много даже секунды!       — Быстрее, пожалуйста, быстрее. — шипела себе под нос Сакура с мольбой глядя на монитор.       «Спокойно, девочка, холодный ум, ты помнишь.»       Когда наконец двери весело дзынькнули и распахнулись, машинально выкрикнула:       — Завозим, живо! Нам нужно в оперблок!              Стоило двери захлопнуться, она склонилась над женщиной. Пыталась уловить хотя бы слабое дыхание, но к сожалению ничего не распознала. Вот руки уже сейчас легко подрагивали.       Нельзя! Недопустимо! Она профессионал!       Собралась!       — Остановка дыхания.       — Интубирую.       — Клинок.       — Непрямой массаж сердца.       — Кубик адреналина, бьём.       Всё смешалось в один единственный диалог. Сплошная яркая картинка и поднявшийся в крови адреналин. Слышишь даже то, как скальпель режет плоть, как лопаются сосуды под давлением острого лезвия и булькает отсасыватель.       Серьёзный взгляд сосредоточенно следил за каждым действием, руки действовали на автомате. Она отходила когда требовалось, подходила обратно.       Сердце несколько раз заводилось и останавливалось.       Вот уже она достала ребёнка. Вот он закричал и неонатолог выкрикнул шкалу оценки по Апгар. Казалось, она не слышала всего этого. Перед глазами только пациентка и собственные руки.       По лбу сползла крупная капля пота.       Всё будет хорошо!

***

      Или нет?       Она не справилась.       Сакура буквально рухнула на стул, наблюдая за тем, как медсёстры собирают кровавые тампоны, тупо уставилась в прикрытое лицо. Сидела, не осознавая того что произошло.       Её первая.       Ни разу не было, за всю долгую практику и работу ей всегда удавалось найти выход из ситуации, всегда кого-то спасали. Никогда не ошибалась.       Никогда.       Этот факт набатом звучал в ушах, повторяясь раз за разом. Мысли кружились вокруг одного и никак не уходили в сторону. Это было приговором.       Ей просто везло.       Сегодня неудачная смена.       Руки в крови по локоть, на мокрый от испарины лоб налипла выбившаяся из-под шапочки прядка.       Сколько их таких?       Клиника не славилась высокой смертностью, скорее тут было обратное, практически её отсутствие. Но шансы никогда не равны нулю даже если собрать вокруг ряд опытных специалистов и наилучшее оборудование. Не то чтобы она совсем не была к этому готова. Знала, что когда-нибудь обязательно случится и такое, а в глубине души всё-таки надеялась, что никогда. Она видела много раз лица покойников, и думала, что больше ни за что не дрогнет перед лицом смерти. Но теперь буквально содрогалась изнутри, вспоминая ещё не пожелтевшее, но бледное лицо пациентки.       Она видела, слышала, как кричал её ребёнок. Пускай крошечный, но здоровый.       Она должна была её переубедить! Сказать, что нет другого выбора. Ведь только из-за этой ошибки… Да, только из-за этой ошибки её пациентка решилась доносить.       Неонатолог показал ей большой палец, убедив заведующую, что всё в порядке. Даже лучше чем в порядке. По Апгар мальчика оценили на целых шесть и шесть десятых! Для недоношенного это очень хорошо.Сакура практически впала в небытие, перерастающее в панику, опрометью бросилась от неонатологии.       А вот с ней… С его мамой.       Скорее снять с себя кровавые фартук и перчатки, по неосторожности испачкав щёку, когда срывала маску. Она не может чувствовать запах её крови, что приелся к коже, от которого почти тошнило. Одноразовые принадлежности бросались на холодную плитку один за другим прямо рядом с железными шкафчиками.       Она чувствовала себя мясником. Хуже. Палачом, исполнителем судебного дела, что самолично привёл приговор в исполнение.       Будто сама вынесла ей приговор, не сумев разубедить!       Отвратительно. Мерзко. Холодно.       — Сука… Сука… Сука… — шептала женщина, приложившись лбом к жестяной поверхности шкафчика и тут же хорошенько впечатав носок ботинка в дверь — Сука! — в отчаянии выкрикнула она, срывая голос.       Может что-то можно ещё сделать? Может всё-таки жива и… Ох, чёрт!       Губы неестественно искривились, сквозь зубы пробился протяжный вой, она медленно опустилась по дверце, скатываясь на кафельный пол. Где-то вдалеке валялись окровавленные фартук и перчатки.       Запах крови не отпускал. Ударял в ноздри. Бил по мозгам, внедряя через запах действительность.       Кажется уже тогда в палате можно было распробовать запах смерти и обречённости. Не нужно было уходить, нужно было просто сказать своим железным тоном, при котором даже врачи постарше и поопытней сдавались. Всегда умела переубедить, сказать то, что нужно.       Так почему именно сегодня не смогла подобрать правильных слов?!       Женский вой полный разочарования заполнил раздевалку. При выключенном свете, что горел в ночном режиме, всё погрузилось во тьму.       — Твою же ж мать! — выла женщина, практически вырывая волосы, до того сильно их оттягивала.       Хотелось помыться. Смыть с себя всю эту грязную спесь, протереть глаза и снова зайти в палату четыре сто четыре, предварительно не забыв обратить время вспять. Она бы зашла, ледяным тоном высказала решение, что не поддалось бы опровержению и вышла бы.              Всё.       А так что?       Уйдя глубоко в себя, в раздражающе вязкую и даже густую боль в груди, она не заметила, в какой момент в помещение вошёл мужчина. Фосфорический взгляд быстро пробежался по кровавым следам, метнулся к женщине в конце коридора.       Перешагнув одноразовый халат и перчатки, он развернулся к ней, быстро достигнув цели и опускаясь рядом, на колени.       Ему только сказали, что ей не повезло. Женщина изначально была сложной и решать вопрос с ней нужно было раньше, а не держать на сохранении.       Обсервация всё-таки.       Внутри от мысли, что Сакура обязательно взвалила вину на себя, внутри всё похолодело. Пришлось поручить Сараду давней знакомой и отыскать женщину, что теперь убивалась из-за сомнительной ошибки.       Первая. С ними тяжелее всего.       Когда он столкнулся с неонатологом в коридоре, он только пожал плечами, указав ему в сторону и сказав, что она выглядела потерянной тогда, когда рассматривала ребёнка через стекло.       Теперь он видит, что всё не так уж плохо, пожалуй… Если эти два состояния вообще можно сравнивать!       Учиха не молчит, взгляд не направлен в конкретную точку, но она уткнулась в собственные колени и протяжно воет, отчего в его груди всё переворачивается с ног на голову, вызывая смятение.       — Ну, моя девочка, тише-тише! — ласково успокаивал он, обхватив её лицо ладонями, она вырвалась, не давая к себе прикоснуться, размахивала руками, с яростью заглянула ему в глаза.       — Ты понимаешь это моя пациентка?! — вырвавшись из его рук и тыча в себя пальцами, надрывалась она — Моя! — с силой выговорила, прямо сквозь зубы — Я должна была её уговорить, поставить перед фактом! — ткнув в пустоту пальцем и тут же сжимая волосы на затылке, рыдала женщина.       — Успокойся, ты не виновата. — положив руки ей на плечи, он пытался привести её в чувство.       — Я виновата, Какаши! — выкрикнула, срывая голос — Я виновата перед её мужем, — загибая пальцы перечисляла женщина — и ребёнком, и родителями! — тут она загнула два пальца — Хронический пиелонефрит с одной то почкой, ещё и возраст… Ух… Какая я была дура… Ты же сам подумай! — вдруг она подняла на него горящие безумством глаза — Ей сорок лет было! Ну могла же я подумать… — она зажала голову в тиски рук, вырвав себе прядь волос, что вызвало поражённый взгляд мужчины, что тут же в бешенстве поджал губы.       — Боже мой, а какой он маленький… Всё кричит и кричит… Да ведь он здоров, понимаешь?! Вообще во всём!!! — продолжала она — У людей здоровых с патологиями рождаются, а этот… Мне просто нужно было сказать что так и так, и никак иначе! — с силой нажимая на ладонь ногтем, оставляя глубокие фиолетовые следы, шипела женщина — А я сказала, что есть варианты и она решила надеяться! — всплеснула руками — Какая же я идиотка…       — Сакура, это был её выбор! — уже жёстче произнёс он. Только она его совсем не замечала, вернее не замечала той мысли и подачи, что были очевидны.       — Но и мой тоже! — бросила она — Могла же собраться и всё сказать! Со мной впервые такое, понимаешь?! Чтоб язык перед пациентами заплетался!!! — срывая голос, она говорила всё громче — Да я интерном лучше была, чем заведующей!       Окончательно осознав, что женщина вошла в осознание истерии, мужчина выдохнул, недовольно поджав губы, собираясь.       Хлоп!       Звонкая пощёчина обожгла лицо, Сакура ошарашено повернулась на Какаши, в чьих глазах сейчас бушевало тихое бешенство.       — Прекрати немедленно. — голос его стал стальным и теперь не имел ничего общего с ласковыми словами ранее. — Если ты будешь зацикливаться на подобных случаях, очень скоро слетишь с катушек! Думаешь, Цуна без потерь? Да у неё пациент первый ушёл когда она одиннадцать лет была на рабочем месте. Зато хорошенько отрезвляет, правда? — не без иронии, выплюнул он — Ты не царь и бог! — ядовито высказывал сквозь зубы мужчина — И если твоя пациентка решила выбрать очевидный путь смерти и ты не смогла её переубедить, то тут не твоя вина, а только её! Усвоила?       Она поражённо кивнула, всё ещё держась за щёку и поддаваясь его грубой хватке, поднимаясь вместе с ним.       — А теперь поднимайся! — продолжать раздражённо он, придерживая её за плечи и буквально ставя на ноги — Развела тут! Вся больница тебя слышит! Давай ещё половина отделения из-за тебя родит! — зыркая на неё и в отвращении поморщившись, отрезал — Не реви! — оборачиваясь на оперевшуюся на шкаф женщину, суровым взглядом пробежался по ней.       В её позе сквозила неуверенность и вместе с тем какая-то непередаваемая упрямость. Злит такое отношение неимоверно! Он увидел в ней нечто общее с его бывшей лучшей подругой, и хотя она никогда не была на неё похожа, их обоих объединяло это невыносимое баранье упрямство!       Бесит.       — Ты спрашивала меня, почему я считаю женщин-медиков второсортными? — он практически взбесился, резко зажимая её между шкафчиком и своим телом — Вот из-за этого! Из-за того что вы идёте на поводу у эмоций готовы чуть ли не убиться из-за них! — Сакура подняла на него взгляд, что теперь сосредоточился и смотрел более осознанно — И даже то, что я признал, что ты не того поля ягодка, не делает тебя равнодушной ко всему этому дерьму! — рычал Какаши — Вот поэтому женщинам и не надо в подобное совать свои носы… — ядовито прошипел напоследок.       — А мужчины равнодушны?! — с вызовом бросила она, мгновенно вздрагивая от звука удара: Какаши хорошенько приложил кулаком жестяную дверцу.       — Они не устраивают громких истерик из-за какой-то идиотки!       Упрямая девчонка. Даже сейчас смотрела на него с вызовом, будто ждала от него ещё каких-то слов в оправдание. Да что бы он перед ней оправдывался? Вот ведь мелкая… Пелена спала, стоило заметить стоящие слёзы в огромных глазах.       Переборщил. Не стоило ей говорить этого.       — Иди сюда, чёрт тебя дери! — раздражение всё ещё неприятно щекотало изнутри, однако, похоже уже на себя. Обхватывая её плечи и чувствуя, как Сакура противится, прижал сильнее — Прекрати сейчас же! Я перегнул, извини. — целуя её в самую макушку, сжал в объятьях, прижимая маленькое тело ближе.       Извиниться перед женщиной-медиком, до чего он докатился?..       — Ты правда молодец, милая. Ты сделала всё, что могла сделать для неё. Но…       — Я не всемогущая… — печально выговорила она, повторив его слова.       Гордость с треском надломилась. Кажется, до этого она слишком уж верила в себя и собственные силы.       Учиха напоследок стукнула его по груди, судорожно выдохнув. Мужчина только сильнее её прижал, утыкаясь носом ей в волосы. Его слова о «второсортных» невероятно обожгли, но при этом всем он был прав — она не виновата в её смерти. Стоит смириться с тем, что она не бог и не всемогущая.       Что бы она сделала, правда? К операции нужно было подготовиться… Разве что сразу отвезла её в операционный блок. Но ведь так нельзя.       Больше такого не повторится. Она просто не позволит себе медлить вот и всё. Никогда не поддастся на разговоры о том, чего хотят и нет её пациентки. Если она сказала «надо», значит так и будет.       Теперь только так и никак иначе.

***

      Но, разумеется, позже.       Сакура второй день была никакая. Хмурая и тихая, она мало говорила и по всей видимости плохо спала, ведь под глазами пролегли тёмные пятна. От подобного поведения мамы Сарада тоже начинала капризничать. Женщина слишком уж часто обнимала, а девочке её долгие объятия не нравились. Она их не понимала, пускай и сидела с ней дольше, чем просидел бы другой ребёнок.       Какаши тоже не спешил её тревожить.       Ей надо всё переварить и обдумать, а только потом всё станет лучше. Однако смерть пациентки произошла очень некстати. Сакура только выбралась из апатии связанной с браком и более или менее отпустила тревожность, а теперь по ней пришёлся новый удар.       Ко всему прочему она не хотела с ним ничего обсуждать. Бормотала себе что-то под нос, но не больше. Он перегнул, а она не обиделась сразу только потому что было что-то поважнее его слов. Теперь же она отчётливо их помнила и эти слова для неё, как для специалиста, были худшим, что он мог сказать.       И хотя Сакура предполагала, что эта его особенность взялась из-за бывшей подруги, на историю которой Какаши и правда нашёл вечер, что была психиатром и из-за чрезмерной самоуверенности и самоотдачи погибла, её едва ли трогало.       Слушая о ней, было так тошно, что она даже несколько удивилась этому чувству. Её раздражало то, с какими нежными интонациями рассказывал о той женщине Какаши. Она старалась не показывать этого, держалась сдержанно, только сжимала кружку с какао у себя в руках так крепко, что та при чуть большей силе могла расколоться. Раздражение на саму себя вскипело ещё ярче, стоило ей поймать мысль о том, что в чём-то они с ней даже похожи. Чушь! Она не такая самоотверженная и жертвенная идиотка, как его подруга!       Сакура совершенно не схожа с женщиной из его истории!       Бесит.       Сакура врач-акушер и общение с больными ублюдками ей не светило, а мужчина подвёл всех под одну гребёнку и смотрел на всех женщин медиков с высока.       Пошёл к чёрту со своими заскоками!       Бесит её!       Сейчас женщина нахмуренно вглядывалась себе под ноги стоя в кабинете, присев на комод и размышляя о прошедшем. Прошла почти неделя и ей бы следовало взять себя в руки. К тому же её снова начала беспокоить пациентка с близнецами. Ту окончательно передали в её руки, заявив, что заведующая прекрасно с ней справляется.       Прекрасно. И почему именно сейчас? Всё отделение уже в курсе произошедшего. Ей только пациенток пугать собой, да ещё и таких замороченных.       Рука скользнула в передний карман джинс за небольшим блокнотом, в котором она записала планы на этот день. Но вместо книжечки, нащупала в пустом кармане джинс только что-то тонкое.       От догадки у неё округлились глаза и она без промедления вытащила безделушку.       Повиснувший на изящных пальцах кулон чуть покачивался. Небольшой, идеально огранённый кусочек зелёного камня был обрамлён тонкой золотой проволокой, которая в центре образовывала фигуру, напоминающую сердце.       Ах вот где он всё это время прятался… Учиха печально вздохнула.       Подарок мужа на один из дней рождений.       Раньше она всегда носила его при себе, словно амулет от всех несчастий, стоило разнервничаться, принималась перебирать его между пальцами. Но как-то она кинула его в джинсы после очередной ссоры, потом забыла куда бросила и решила, что потеряла. А он всё это время с ней был.       При виде украшения на душе стало паршиво.       Саске всё ещё не вернулся, судя по молчанию с его стороны. И хотя он мог просто не высказаться на этот счёт, у женщины было бесспорное доказательство: она побывала у них дома.       Вернулась, чтобы забрать некоторые вещи, в том числе джинсы в которых сейчас была, и обнаружила пустую квартиру. Пол даже успел покрыться тонким слоем пыли, что теперь собирали её носки. Какаши с ней не поехал, да и она ему не сказала, решение было спонтанным.       Перед уходом безумно хотелось написать мужу что-то. Стояла с коробкой, ту удалось отрыть среди барахла на балконе, на проходе в кухню и долго вглядывалась в обеденный стол. На его углу она, обычно, оставляла мужу всякого рода записки. И он, гораздо реже, ей в ответ. Самоклеящиеся стикеры так и светились ярким желто-зеленым светом в уголке рядом с салфетками.       Сакура приблизилась к столу, провела по нему рукой и хмуро окинула кухоньку взглядом.       Столько всего здесь было…       Эмоции молодой девушки, скупая реакция парня, всё запечаталось в стенах этой комнаты, закрасилось светлым тоном краски. Она вдруг вспомнила кое о чём, обошла стол и чуть подвинула стул, за спинкой которого прятался её кривой рисунок.       Столько лет прошло…       Воспоминания в голове ожили и зазвучали так ярко, будто всё было только вчера.       — Саске-кун, смотри! — молоденькая девушка присела в угол комнаты, дождавшись, пока молодой человек с лёгкой заинтересованностью подойдёт поближе.       — Это будет наш маленький секрет! — мягкий толстый грифель рабочего карандаша заскрежетал по обновлённой стене, чуть сдвигая не совсем высохший слой краски. Доведя линии до конца, она чуть отодвинулась от стены и с обожанием взглянула на любимого.       — Ну как тебе секрет? — после она задорно рассмеялась, а на его безразличном выражении появилось подобие улыбки.       Пальцы провели по шершавой поверхности, смазывая неровное сердечко. Сакура разочарованно поджала губы, минуту простояла, разглядывая рисунок, после чего присела на край стула и тяжело вздохнула.       Она уходила из дома в порыве эмоций, а теперь, когда они подостыли, была наполнена тоской и боялась лишний раз пошевелиться.       Понимала, что дольше бы не продержалась, но ей до последнего хотелось верить, что у них всё сложится. Наруто думал, что она слепа ко всему тому, что Саске говорил и делал, но на деле просто надеялась, что в другой раз муж поступит иначе. Не без неожиданностей, конечно, но она всё знала. Наверное ей стоило верить в мужа, поддерживать его чуть больше, но как тут поверишь, если в ответ получаешь только молчаливый взгляд или сухие комментарии? Он никогда в неё не верил, а она хотя бы пыталась.       Кстати о друге, он ведь не раз предупреждал о нём, а она не хотела признавать до последнего.       Из-за неё тогда и рассорились.       Сакура просто не выдержала навалившейся на неё правды, что она так упорно игнорировала. Как много неприятных и оскорбительных слов она ему тогда высказала, даже стыдно вспомнить… Ещё и Хинату сумела приплести, хотя та совсем не имела ко всему этому отношения. Это и стало последней каплей для терпеливого блондина.       Женщина тогда сказала ему, что его новоиспечённая жена свинтит от него к первому попавшемуся, настолько блондин глуп и навязчив, так что ему бы следовало лучше позаботиться о собственных отношениях, а не смотреть за развитием чужих.       Она страшно жалела, что тогда сорвалась на него и сказала лишнего, однако ничего уже не исправить.       Разве что в другой жизни.       Как и с Саске.       И даже если мама была права и дочка и правда помогла бы наладить их отношения, то она крепко сомневалась, что всё было бы так же радужно и прекрасно, как до её рождения.       Да и к тому же теперь ей было омерзительно представлять себя в его объятиях. Дрожь пробежалась по телу от воспоминаний в спальне. В последний раз это было так давно, но она почему-то так отчётливо запомнила ощущения, что тогда испытала. Будто была не в себе, а после чувствовала себя так дискомфортно и обессиленно, что создавалось впечатление, что над ней тупо надругались.       Было стыдно и неуютно.       И пожалуй ещё от этого она начала избегать контакта с ним и ухудшила их и без того сложные отношения. Беременность стала больше спасением от обязанности перед мужем, чем реальным счастьем. Кажется, только поэтому ей и обрадовалась, облегчённо выдохнула. Саске бы к ней не полез в подобном положении.       По-правде, уже тогда надеялась, что найдётся кто-то сильнее, тот кто попросту вырвет из этих отношений. Словно муха, запуталась в сети паука и не могла вылезти без посторонней помощи.       Не наладилось бы у них ничего.       Она давно его больше не любит.       Сакура встрепенулась повторно, от следующей мысли. И та уже была совсем не о муже. О ком-то другом, о том, к кому она начинала испытывать нечто схожее с тем, что у неё было с Саске, но гораздо менее болезненное. Не похожее на зависимость, скорее на простое желание быть рядом.       Ей дорог совершенно другой человек. Поэтому она ушла. Поэтому решилась.       Любит его?       Сколько раз она здесь была с мужем, любила его и ждала, а теперь она представляет то же самое только с другим мужчиной? На этом же месте. На их месте. Ох нет, чтобы ей провалиться!       — Нет-нет-нет-нет-нет-нет, — зачастила женщина, приложив ладонь ко лбу — Отвратительна, просто отвратительна… Это почти измена, Харуно. — шипела сама на себя Сакура, поднимаясь и в сомнениях осматривая знакомую и такую родную кухоньку.       Она уже почти вышла, вернее выбежала из этих стен, как вдруг обернулась.       Нервно сглотнула, засмотревшись на стикеры и отставив коробку на стул, притянула бумажки к себе. Ручка быстро чиркнула несколько строк, клейкий листок с лёгким шумом оторвался и тут же был прилеплен на стол.       Задержавшись на нём взглядом, подхватила коробку и сорвалась с места, желая поскорее скрыться от гнетущей тишины квартиры, из-за которой возникали подобного рода мысли.       И вот теперь эти мысли снова её настигли, только уже на работе.       Всё кулон виноват.       Даже вдруг вспомнилось, как Хатаке отреагировал на этот подарок. Взглядом остановился на украшении на её шее и идеально улыбнувшись, с насмешкой произнёс:       — Похвально, что ваш муж до сих пор не забыл цвет ваших глаз. — он, как обычно, выделил эти слова. Делал это намеренно, чтобы позлить и ему это удавалось.       Тогда она что-то гневно прошипела в ответ и умчалась дальше по коридору, не забыв фыркнуть напоследок и пройти мимо, едва не задевав его плечом. Какаши, естественно, смеялся, а вот Сакура была оскорблена его словами, но он был прав. Саске настолько редко появлялся дома, что было бы совсем неудивительно, забудь он об этом. Они с мужем совершенно не подходят друг другу.       Из воспоминаний выдернул встревоженный голос интерна:       — Сакура-сенсей, вы нужны! — женщина мигом убрала кулон в карман халата, стирая с лица печальное выражение и сморгнув подступившие слёзы, однако девушка успела заметить — Вы плачете?       — Вы пришли обсудить со мной личную жизнь? — съязвила заведующая, сурово окинув ученицу взглядом — Сомневаюсь. — она выпрямилась по струнке, соединяя за спиной лопатки и скрещивая руки на груди. — Что случилось, Мэй-чан? — от подобного поведения девушка несколько опешила и только потом вспомнила за чем пришла:       — Там пациентка та… Ну, с диссоциированной двойней… — борясь с отдышкой, выдавливала из себя интерн — Кай-сан назначил ей кесарево, сказал вас позвать.       Сакура тут же оторвалась от комода, медленно подходя к студентке:       — Не сказал, почему так скоро, тридцать шесть недель всего? — девушка отрицательно качнула головой, и женщина, жестом попросив её подвинуться, прикрыла за собой дверь.       — К ней еще муж приехал… — вспомнила Мэй, пружинистой походкой следуя за сенсеем.       — Отлично, значит первым всё узнает.       — Вы правда согласитесь на кесарево? У неё же нет к нему показаний. — удивленно моргнула девушка, решив, наверное, что застанет заведующую за тем, как та отчитывает за решения принятые без её ведома, тем более касающиеся её пациентки. Но видимо после недавней потери она предпочла слушать других.       — Кай-сан опытный врач, он бы не стал в срочном порядке назначать кесарево без причины.

***

      — Девочка восемь баллов. — послышался голос неонатолога, на что женщина незаметно для себя кивнула.       Неплохо с учетом того, что малышку всё это время обкрадывал брат. Теперь второй.       — Что это такое… — прошептал в непонимании анестезиолог, увидев картину, разворачивающуюся перед ним.       Интерн едва сдержала себя, чтобы не закричать от ужаса. Она резко развернулась, приковав взгляд к стене. Сделав шаг вперёд, она покачнулась и, не выдержав напряжения, упала на пол.       — Слабые, нынче, врачи. — хмыкнул анестезиолог. — Хотя… — он многозначительно перевел взгляд на ребёнка.       Показавшееся тело было всё как будто разбухшим, серовато-коричневого цвета, местами грязного фиолетового, сморщенным, будто кожа старика. Деформированное лицо, уши и нос, а также заполненные плотными ороговевшими массами рот и ноздри действительно вызывали ужас. Неонатолог взглянул на женщину, державшую младенца в руках. Та побледнела, практически обречённо уставилась на обезображенное болезнью тело малыша.       Опять. Опять это щемящее чувство запело в ней.       Всё же было хорошо.       Уловив тяжёлый взгляд неонатолога, она холодно произнесла:       — Шьём.       Однако шов, другой, а кровотечение не останавливалось. Крупные капли быстро скапливались на разрезе и срывались вниз, на пленки, образовывая лужицы.       — Думаю, проще сделать гистерэктомию. — женщина подняла глаза на ассистента, что сменился после того как девочка-интерн рухнула в обморок, холодно заглянула ему в глаза. Она уже всё решила:       — Мне не легче. Зажим. — окровавленная рука протянулась к инструменту, ловко переняла его. — Должно быть где-то лопнул крупный сосуд… — шептала себе она, передвигая хлюпающий отсасыватель.       — Пульс замедляется.       — Значит ставьте ей донорскую. — снова наклоняясь над пациенткой, игнорируя слова со стороны. Времени мало. Нужно поскорее найти разрыв и сшить.       — Заканчивайте, не усложняйте.       — Сколько вам лет, Изао-сан? — спокойный тон звучал ровно, она внимательно уставилась в глубину мышц. — Разве вы только закончили интернатуру?       — В том-то и дело, что нет. Послушайте большего профессионала, чем вы. Удаляйте ей матку и не губите.       — Большего профессионала? — она почти усмехнулась — Только потому что вы мужчина?       — Если тогда ты была не виновата, то теперь будешь. Заканчивай.       Кажется, на секунду в помещении стало нечем дышать. Женщина замерла, прекратив какие-либо действия, сжала за маской губы. Не поднимая глаз, тихо и четко произнесла:       — Изао-сан, покиньте операционную.       — Ты больная? Делай гистерэктомию!       — Вы свободны!       Перехватив зажим, под звонкое чавканье, она раскрыла разрез чуть сильнее.       Громко хлопнула дверь операционной.       — Учиха-сан… — решительно начал анестезиолог, — тянуть больше нельзя, у нас пульс критический.       — А больше и не надо. Шьём.

***

      Сакура замерла за углом, облокотившись на стену и чуть выглядывая из своего укрытия. Впереди из стороны в сторону ходил муж её пациентки и отец того ребёнка. И чем дольше она на него смотрела, чем больше слушала его радостные щебетания по телефону о том, что стоит потерпеть и что ему самому не терпится их увидеть, тем более паршиво становилось на душе.       Сзади кто-то подошел, остановившись неподалёку. Она даже не оборачиваясь поняла кто это:       — Кей-сан, ты знал? — почти шёпотом, всё ещё смотря на отца, с горечью уточнила женщина.       — Только предположил. — она чуть поджала губы.       — И что тебя на это натолкнуло?       — Сложно объяснить.       — А если всё бы было хорошо, как бы ты ей это объяснил? — мужчина слегка пожал плечами.       — Объяснил бы, но ведь у нас всё наоборот. — Сакура слегка приобняла себя, засматриваясь на человека в коридоре, кивая в сторону мужчины, что только что повесил трубку и нетерпеливо выдохнул.       — Нужно сказать ему.       — Могу я, если тебе сложно. Я понимаю, ты в растерянности из-за… — тут он запнулся, встретившись с суровым взглядом заведующей.       — Можно вместе. — сощурив глазки, шикнула Учиха, выдвигаясь навстречу мужчине. Он же быстро заметил их и в обрадованном удивлении, кинулся к врачам.       — Неужели так скоро? — счастливо улыбнулся он и от этой искренней улыбки у женщины внутри все сжалось. — Как она? Как мои… О, даже не знаю как сказать… Дети, да? — он неловко засмеялся, потирая затылок — Даже не верится… — молодой папаша продолжал бы и дальше, если бы Сакура выдержала его болтовню, но она чуть качнула головой.       — Надо поговорить. — суровое начало мгновенно изменило его настроение, улыбка спала с лица и мужчина посерьёзнел.       — Что-то случилось?       — Случилось, Ли-сан. — скрещивая руки на груди, она глубоко вздохнула, перед тем как объявить приговор ребёнку — У вашего сына ихтиоз— мужчина непонимающе уставился на неё, потом перевел взгляд на неонатолога.       Тот заметил, как коллега свела брови ближе к переносице и как тонкие пальцы сильнее сжали ткань халата, продолжил за неё:       — Это заболевание кожи. — он сделал короткую паузу, после того как отец кивнул ему, продолжил — Поражает всю поверхность тела и лицо. — тут он снова остановился, наблюдая за тем, как лицо Ли чуть вытянулось, но тут же приобрело решительное выражение:       — Ну… Это ведь лечится? — однако вопрос прозвучал не слишком уверенно.       Сакура тяжело вздохнула, обратив тем самым на себя внимание. Ли почувствовал на себе взгляд, который показался ему убийственно равнодушным и холодным.       — Заболевание не совместимо с жизнью, к сожалению.       Собственные слова прозвучали набатом в ушах. Она надеялась сохранить видимое спокойствие до тех пор, пока они не разойдутся. Нельзя показывать собственные эмоции пациентам, это непозволительная роскошь.       Неонатолог легко коснулся её плеча, но она не задумываясь сбросила его с себя и выпрямилась. Не позволит утешать себя. И так же не позволит себе ссутулиться под растерянным и одновременно тяжелым взглядом отца, потерявшего своего ребенка. У мужчины словно почву выбили из-под ног. Новость была ошеломительной и ужасной.       — Он умер?.. — сглотнув, с еще большей неуверенностью уточнил он.       — Да, Ли-сан, ваш сын мертв. — отсекла женщина. — Я сожалею, что так вышло. — мужчина тряхнул головой, схватился за неё, потом развернулся и облокотившись на стену, съехал по ней вниз.       — А как же дочка? — он с надеждой уставился на врачей.       Неонатолог присел рядом, а акушер осталась стоять в стороне.       — С ней всё хорошо. — утешил Кей, — Простите, вас не отправляли на кордоцентез? — уточнил неонатолог, заглядывая в лицо мужчины.              — Направляли, — он ненадолго стих, протёр лицо рукой и громко выдохнул — На пятнадцатой неделе… Но жена испугалась, а я не настоял. — он недолго смотрел в пол, а потом обречённо спросил, не надеясь на ответ: — Почему же так?       — Генетическая ошибка, Ли-сан. — подала голос акушер. — Не виноваты ни вы, ни ваша жена, ни кто либо еще. — она стояла перед ним, напряжённо выпрямившись, сложив на груди руки, молясь, чтобы голос не дрогнул.       — Коллега права, кроме мутации генов никто не виноват. — согласно кивнул Кей.       — И что мне теперь делать? — опуская руки на колени, шептал мужчина, когда неонатолог вновь взял разговор под свой контроль:       — У вас прекрасная здоровая девочка.       — А что я Уме скажу? — в ужасе обернулся мужчина.       — Сейчас ничего. — неонатолог поднялся, вставая возле заведующей, — Она должна отдохнуть и покормить дочку, а потом мы вместе всё ей скажем. — тут мужчина вскочил и отрицательно замахал руками:       — Нет, ей не нужно ничего говорить. Вернее, — он поправил очки — Я сам всё ей скажу… Сам. — неонатолог коротко кивнул женщине, что с уже с нескрываемым сочувствием смотрела на мужчину. Поняла его намёк, коротко извинилась и попрощалась, заметив, как Кей прошёл следом за отцом.       По правде, она больше не могла находиться с ним рядом. Стоило ей завернуть за угол, как она прижалась к стене, так же, как ранее её пациент, сползла вниз по ней, глядя наверх.       Второй.

***

      — Ты говорила, что с ними всё хорошо! — орала женщина, перейдя на «ты» вот уже несколько минут как.       Ужасную новость ей только что сообщил муж и после непродолжительного ступора, она сорвалась на неё. Теперь же она всячески старалась выкрутиться из рук мужа, норовясь кинуть что-то в заведующую.       — Ты сказала, что у нас всё в норме!       — По анализам всё и правда было в норме. — парировала Учиха, — Никто не мог предположить подобный исход.       — Ты могла! — тряслась от злобы женщина — Я же говорила тебе, что не чувствую одного из них!       — Дорогая, она же не могла заменить нашего мальчика… — пытался успокоить её Ли.       — Заткнись! — ощетинилась пациентка, — Она могла хотя бы попробовать его вылечить.       — Боюсь, что на таком позднем сроке мы уже ничего бы не смогли сделать. — заламывая себе пальцы за спиной, уверенно произносила Сакура. Она не могла использовать свой главный аргумент. Они договорились.       — Нет, ты могла! Но вместо этого просто нихрена не сделала!       Муж не сумел удержать её, Уме удалось дотянуться до книги, что лежала на прикроватной тумбочке и кинуть её в сторону врача. Сакура увернулась, безразлично проследив за разлетевшимися бумагами.       — Я ненавижу вас! Будьте прокляты! — обессилев от собственного гнева и горя, она повисла на руках мужа. Из её груди раздались такие нечеловеческие рыдания, что Учиха в ужасе вздрогнула, мысленно возвращаясь к дочери. — Мой мальчик! Мой малыш…       — Ненавижу вас… — рыдала она, уткнувшись в одежду мужа.       — Она не виновата, Уме… — нашёптывал он ей, — Никто не виноват.       — Нет виновата, виновата! — колотя мужа по плечу, едва различимо шипела женщина, вновь обращаясь к рыданиям.       — Учиха-сан, — Ли поднял на заведующую виноватый и извиняющийся взгляд, Сакура в ответ на это только сделала шаг назад, ближе к двери, не забыв коротко кивнуть на прощание.       Она могла бы сама сказать о том, что сделала для неё. И правда, было гораздо менее рискованно сделать гистерэктомию, чем рисковать её жизнью. Однако, после того что случилось, было бы зверством лишить её даже призрачной возможности забеременеть вновь.       Особенно понятно стало, что решение было верным, после того как они пообщались с её мужем. Тому донесли, что она сделала или чего не сделала. Оказалось, женщина давно мечтала о ребёнке, но всё никак не получалось и потому новость о поздней беременности была шоком и в то же время невероятной радостью для неё. Поэтому Ли просил ничего не говорить ей, клялся, что он сам всё расскажет. И после того как он сказал о смерти сына, пожалуй, Сакура была уверена, что он расскажет и об этом. Просто позже.       А сейчас, она скрылась за дверью, стараясь удержать себя и не торопиться.       Буквально сбежала из палаты.       Судорожный вдох едва ли помог груди расправиться и размеренно задышать. Наоборот, она едва не заходила ходуном от таких слов. Даже несмотря на то, что она сделала для неё всё, что было в её силах, всё равно…       Она виновата… Неужели после всего тоже так считает?

***

      Комната была заполнена полумраком.       Сакура вышла из детской, прикрыв за собой дверь и безразлично окинув гостиную взглядом. На диване сидел мужчина. Он достал какую-то книгу и теперь читал её с явным интересом, попутно попивая чай или что ещё, что налил себе в кружку.       Она разрешила себе приблизиться к нему и усесться рядом, на что Хатаке едва ли обратил внимание. В последние несколько дней они мало общались, Сакура пребывала в обществе ребёнка, осознав, что в последнее время уделяет ей мало внимания из-за работы. Какаши мазнул по ней невесомым взглядом и снова уткнулся в буквы, в то время как женщина в нерешительности придвинулась ближе.       — Что читаешь? — неловко начала, подпирая щёку кулачком.       — Книгу. — ухмыльнулся мужчина и девушка чуть сморщила нос. Опять эти односложные ответы.       — Правда? И какую? — не дождавшись очередного короткого ответа, взглянула на корешок и вчиталась, и пускай мужские пальцы перекрыли некоторые буквы, она легко сложила название:       — «На границе»? Серьёзно? — Сакура снова облокотилась на диван, укладывая голову на руки.       Она слышала об этой книге. В ней автор рассуждал над теориями о том, что человек проживает в состоянии комы другую жизнь и, по сути своей, не умирает. Подруга активно продвигала её для прочтения, но женщина за неё так и не взялась. Интересно конечно, но для циничной Сакуры эта книга казалась потоком нескончаемого бреда.       — Не веришь в жизнь и смерть? — шутя, поинтересовался он.       — Как смешно. — закатив глаза, она придвинулась ближе и заглянула в текст, пропуская первую часть предложения и остановившись на привлёкшей её строчке, прочла вслух:       — «… означает то, что человек испытывает то же, что испытал в настоящем, что в общем-то значит, что жизнь его, пускай и своеобразно, но продолжается.» — Какаши схлопнул книгу, оборачиваясь на неё:       — Не надо читать это вслух.       — Но ты ведь читаешь это про себя, в чём разница? — насмешливо протянула Сакура, отодвигаясь.       — Про себя это звучит более убедительно.       — Ах, ну раз так!.. — взгляд зацепился за слегка алеющие уши мужчины, она на секунду замерла и тут же догадливо ухмыльнулась:       — Или кто-то просто стесняется собственных увлечений. — получилось тише, чем хотелось, но тем не менее она была услышана. Какаши приложил палец к губам и заговорщическим шёпотом продолжил:       — Только никому не говори об этом и мы останемся друзьями. — «зашив» себе рот, Сакура тихо прыснула в кулак. Нет, он всё-таки невозможный человек.       — Пришла поговорить о книге, милая?       Нефритовый взгляд поднялся на мужчину напротив. Сакуре не было приятно, что он поднял эту тему, однако так хотелось обсудить её с кем-то. Он же не осудит? По-крайней мере не будет как муж, помалкивать и выдавать своё недовольство только в хмуром взгляде, а скажет напрямую то, что думает. В этом они схожи.       Да и он должен был знать о том, что произошло.       — Ищешь утешения? — поинтересовался он, откладывая книгу в сторону.       — Нет, — она качнула головой, — просто… — Сакура всмотрелась в дверь детской — Когда я слышала о других пациентках, такого не было… А теперь… — мужчина слегка поджал губы в ответ на её пронзительный взгляд.       Судьба буквально ударила под дых, когда она только отошла от смерти пациентки. Он не знал о ситуации детально, но о том, какой скандал устроила ей мать этого ребёнка, немало говорили по больнице. Вдобавок ко всему она снова себя проявила и едва не угробила пациентку, за что её сильно осуждал ассистирующий и его близкий круг. И что, несомненно, добавляло ядовитого интереса, так это то, что молодую врач нашли в коридоре на полу, прислонившейся к углу с зажмуренными глазами.       — Всё потому что это твои пациенты, милая, и ты чувствуешь ответственность за них.       — Да, но я ведь и правда не могла ничего сделать с мальчиком. — разглядывая собственные пальцы, шептала женщина, в сознании отчётливо всплыл вид ребёнка. — Я не виновата в том, что вышло так. Это не моя ошибка, а ощущение такое, будто вина именно на мне, хотя что я ещё могла для неё сделать?       — Ты снова рисковала ради призрачного шанса. — буркнул было мужчина, как вдруг поправился, переменив настроение:       — Но ты правда не виновата, — кивнул Какаши, — скорее его родители. — Сакура отрицательно качнула головой, — Перестань корить себя за то, что тебе не подвластно. Кто-кто, а ты точно не должна себя в этом винить. Ты помогла родиться их дочери и шанс на то, что у них ещё всё будет, разве нельзя быть хоть чуточку благодарной самой себе? — однако Учиха совсем раскисла, сидела, сложив перед собой руки, пытающаяся принять тот факт, что в этом нет её вины. Какаши тяжело вздохнул.       Всё-таки женщинам и правда не нужно быть в этой профессии, однако, она являлась каким-никаким исключением. Слишком уж хороший профессионал из неё вышел и то, что она чувствительна к первым смертям, нормально. Двояко выходит.       — Милая, если будешь думать об этом постоянно, начнёшь боятся скальпеля. — она легко улыбнулась, а он продолжил — Нам ведь этого не нужно? — снова отрицательное качание головой — Ну вот, давай не думать об этом. Иди сюда, хочешь? — и он раскрыл руки для объятий.       Сакура наконец повернулась и чуть нахмурилась, разглядывая мужчину, застывшего в приглашающей позе.       На лице у неё появилась пренебрежительная гримаска. Не так уж ей нужны эти объятия, сама справится с эмоциями, до этого же справлялась, вот и теперь справится. Но почему же так хочется оказаться в них?.. Мир не рухнет, если Сакура ненадолго окажется в сильных руках и прижмётся к его груди.       Это не интимное прикосновение, за измену не считается, просто дружеская поддержка и утешение. Да и к тому же она почти разведена, чего стесняться-то?       И всё-таки отрицательно качнула головой, отказываясь.       Нет уж, не будет давать себе ложных надежд. Она знает почему это с ней происходит, но признаться себе в том, что снова влюбилась, не может. Да и он вряд ли испытывает к ней тоже самое. И она не сможет с ним быть, по крайней мере точно не сейчас. В другой жизни, может быть, но точно не в этой.       Взгляд упал на обручальное кольцо, привычное действие: она прокрутила его на пальце и ещё сильнее сдвинула брови у переносицы. Какаши сложил руки, проследив за тем, как женщина невесело рассматривает золотую оправу, но вдруг вздрогнул от её тихого голоса:       — Знаешь, я подумала над твоим предложением… — Сакура тяжело вздохнула, — Думаю, мы с Сарадой переедем к следующему месяцу. Как ты на это смотришь? — повернувшись к нему, она ничего не уловила.              Выражение его лица не показало тех эмоций, что она ожидала встретить. Оно было очень схоже с тем, которое увидела в его комнате при случайном упоминании старой подруги, но в отличие от того, в этом Сакура нутром чувствовала фальшь.       Неужели он огорчён? Судя по-тому как он напряжённо застыл, очень похоже… Однако мужчина почти радостно взглянул на неё, а уголки губ потянулись вверх, отбрасывая предположение в сторону.       — Тогда я могу помочь тебе с переездом? — Какаши поднялся с дивана, оборачиваясь на неё — Как ты на такое смотришь?       Нет, она ошиблась.       — Даже если уеду в другой город? — склонила голову Учиха, не заметив, как его плечи в волнении приподнялись.       — Хоть на другую планету! — смеясь, отсалютовал Какаши, тут же бросая предложение — Чай будешь? Заходил сегодня в любимую кофейню, у них появилось что-то стоящее! — ему нужно отвлечься от этой темы.       То что он чувствует к ней неправильно. Эти чувства буквально сталкиваются с главным решением на счёт неё: не сближаться. А он и так позволил себе лишнего за последнее время, становясь зависимым от её присутствия. Хватит, пора завязывать. Он не собирается иметь с ней подобных дел. Она ему никто, равно как и он для неё. Пусть так и остаётся.       Сакура смотрела вслед его удаляющейся фигуре, слегка поджав губы.       Упущенные по собственному желанию объятия портили настрой. На деле ей очень хотелось ринуться следом за ним, уткнуться носом меж лопаток, крепко обхватив мужской торс руками, удержать его на месте и прокричать, что никуда она не уедет, останется здесь и вообще, на духу выдать о том, как ей хорошо рядом с ним! Но вместо этого, она медленно проследовала за ним, присаживаясь на стул, что стоял посередине, и ласково улыбаясь его болтовне.       Завтра на работу, спать осталось не так уж много, но раз уж она скоро съезжает, побудет с ним ещё немного.       Совсем чуть-чуть.       На стол опустилась белая кружка с чёрной надписью. Женщина чуть склонила голову, пытаясь рассмотреть надпись и в конце концов протянула руку к кружке, подняла на Какаши взгляд и уточнила:       — Можно? — получив в ответ положительный кивок, она подвинула керамику ближе, рассматривая:       — I'll be back. — отчеканила она, покрутив кружку и передавая её хозяину, насмешливо протянула — Интересные у тебя вещицы.       — Друг как-то подарил. — перенимая, легко улыбнулся. Будто вспомнил кого-то.       — И как? Вернулся? — хохотнула Сакура, притягивая к себе вторую кружечку и делая глоток. Приятный вкус растаял на языке, подарив цитрусовое послевкусие.       — Нет, но не сказал бы, что мы скучали бы друг по другу.       Какаши поднял на неё поднял оживлённый и хитрый взгляд:       — Кстати, говоря о возвращении, — мужчина покрутил керамику в руках, обратив на неё внимание — Можешь забрать себе, если обещаешь ко мне вернуться. Точно буду скучать по нашим пререканиям. — губы тронула светлая улыбка и Сакура, слегка оторопев, усмехнулась в ответ:       — Так и быть, ещё вернусь! Но только ради них, не ради тебя!       Кружки столкнулись, чокаясь. Кажется, она посидит с ним чуть дольше, чем планировала.

***

      — Здравствуйте, Учиха-сан! — Сакура притормозила, едва улыбнувшись администратору, что заметила её заторможенность. Нетипично для обычно энергичной женщины. — Плохо спали этой ночью? — она лукаво улыбнулась, но Сакура не заметила пошлый подтекст, привыкнув его игнорировать.       Об их своеобразных отношениях с Какаши знало приличное количество персонала, вопросов на эту тему в какой-то момент стало настолько дохрена, что женщина стала молча отбрасывать подразумевающую часть вопроса и переспрашивать, после чего, обычно, не повторялись.       Однако в этот раз стормозила, ответив что-то конкретное.       — Да, бессонница замучила. — и вымученно улыбнувшись, устремилась вверх по лестнице.       — А-а, — протянула коллега, многозначительно проследив за ней. — Мне бы такую бессонницу. — буркнула себе под нос девушка, отвлекаясь на голос — Доброе утро! Я вас слушаю…       Да уж, стоило немного меньше просидеть с мужчиной за дружеской чашечкой чая и пойти спать пораньше. Однако беседа всё никак не заканчивалась, а они так давно не говорили обо всём и ни о чём, что остановиться было просто невозможно. Как итог, оба чухнули посмотреть на время только в начале четвёртого.       Так что теперь день обещал быть тяжёлым. Один из предвестников этому: здоровающийся администратор. Если та была на месте, когда Сакура только приходила на рабочее место, у неё всегда выдавался нелёгкий день. А поскольку сегодня заведующая умудрилась проспать и вдобавок ко всему няня тоже задержалась, и её пришлось дожидаться, то точно всё пойдёт наперекосяк.       Достигнув конца лестницы, она наконец повернула за угол, в сторону своего кабинета. Нужно было поторопиться, ведь предстояло не только сменить одежду, но и пробежаться глазами по скопившимся делам. Уверена, за три часа ей успели принести новые карточки и различные документы. Их предстояло шустро рассортировать и отправиться в пару палат.       Однако её затормозил чей-то голос, он звучал почти по детски, что и заставило заведующую обернуться:       — Учиха-сан! — обрадованно воскликнула девушка.       Перед Сакурой предстала беременная, что, очевидно, давно ожидала её. Рядом с ней был чемодан и пара сумок, неужели новая пациентка на сохранение?       — Здравствуйте, — расплылась широкой улыбкой девушка.       Женщина окинула её взглядом, проследив за тем, как она тяжеловато начала подниматься, держась за ручку чемодана, и поспешив протянуть ей руку. По телосложению она была несколько схожа с ней, только вот почти единственный раз в жизни Сакура почувствовала себя крупной. Было в девушке отличное от неё, что напрягло.       — Знаете, я специально к вам приехала! О вас многое говорят, даже небольшую репортажную сводку выпустили… — ах это… Сакура удручённо вздохнула. Так и знала, что не стоило давать небольшое интервью. Хорошей службы оно не сослужило.       — Извините, но я сейчас не беру новых пациентов. Могу подсказать другого специалиста и…       — Почему же? Или вы из-за тех двух случаев? — Сакура поражено выпучила на неё глаза. Неужели это оказалось в новостях? — Мне абсолютно всё равно, что было у вас до меня! — продолжала частить девушка. — Мне хочется, чтобы именно вы помогли мне в этом вопросе! Да к тому же все, у кого я была до, отправляли к другим. А потому я решила попытать удачу с вами!       — Раз уж так… — не без сомнения пожала плечами заведующая, — Пойдемте. — она подхватила спортивную сумку девушки, повесив ту себе на локоть и подхватив новую пациентку сбоку, поддерживая.       Уже рассматривая её документы, справки и результаты анализов, она поняла, что могло быть не так и почему её интуиция так отчаянно взвыла при виде неё. Женщина, пускай и была миниатюрной и внешне походила на подростка, была её ровесницей, чуть помладше.       — Значит, несовершенный остеогенез. — прочла Сакура, поднимая на новую пациентку взгляд.       — Да, — смущённо проговорила девушка, опуская голову.       — Имя у вас подходящее, Аки-сан. — невесело вздохнула женщина, когда девушка в ответ на комплимент слегка зарделась — И сколько у вас было переломов? — складывая бумаги, прислушалась.       — Почти чётно, — смеялась Аки — Сорок семь. Руки, ноги, даже позвоночник! — в ответ на многозначительное молчание врача, она поспешила разубедить её в безнадёжности — Но в первый раз сломала ногу почти в два года! Совсем не многим хрустальным людям так везёт, верно?       Сакура слегка кивнула, поджимая губы. Интерн, всё это время сидевшая в стороне, уловила это движение и тоже слегка их поджала. Не очень всё хорошо складывалось.       — Ну и тогда поставили диагноз, на рентгене кости были почти прозрачными.       — Когда был последний перелом? — на этот вопрос Аки заулыбалась ещё шире прежнего.       — Уже почти семь лет ничего.       — Неплохо, — задумчиво протянула женщина и слегка улыбнулась в ответ на её лучезарную улыбку, сдержаться было трудно — И что же стало причиной?       — А меня муж заколдовал. Не знаю, как встретились с ним, больше ни разу не ломалась.       — Понятно. — рассмеялась Сакура — Бережёт вас, значит… — снова всмотревшись в документы, продолжила по делу — Скажите, вас предупреждали о возможных рисках? Осложнениях?       — Да, конечно. — ответно закивала она, — В родном городе так и вовсе сразу на аборт отправили, мол, ребёнок меня всю изнутри поломает. Но, как видите, я не сдалась. — она вновь расплылась в улыбке — Да и за себя мне совсем не страшно, другое дело малыш. — Аки приложила ладонь к животу, любовно прошлась по нему, с глазами полными надежды всмотрелась в лицо заведующей — Сколько у него шансов?       Очевидно она говорила о таком же диагнозе, а потому Сакура немного выправилась и приподняв плечи ответила:       — Пятьдесят на пятьдесят.       — Значит, мне есть на что надеяться. — её детское личико раскрасила эмоция радости, когда Учиха переключилась на интерна:       — Мэй-чан, приготовь всё для УЗИ и найди мне Нео-куна, он поможет нашей пациентке добраться до палаты. — кивнув, девушка набрала номер и быстро заговорила в трубку, почти сразу же сбрасывая и подходя к Аки. Женщина сжала её ладони и легко кивнув, заверила:       — Сейчас подойду.

***

      Однако в кабинете главврача Сакура столкнулась с сопротивлением.       — Я понимаю вас, Учиха-сан, — спорил с ней мужчина — Но эта патология несовместима с вынашиванием ребёнка. Вы же понимаете, что это просто чудо, что с ней всё в порядке?       — Да, я понимаю. — гордо задирая нос, кивала женщина, — Но я хочу посмотреть состояние плода и если он не сломался, то… — её жёстко перебили, не дав договорить.       — Учиха-сан, я бы не рассчитывал так на свою гениальность, тем более что в последнее время она под вопросом. — стоило ему произнести это, женщина хлопнула ладонями об стол, почти с бешенством выговаривая:       — И это говорите вы? — с вызовом, шипела заведующая — Тот, кто перебросил на меня пациентку в последний момент и тот, кто говорит о уже умершем внутри матери плоде! Что я по вашему должна была сделать? Воскресить их?! В конце концов, вы тот, кто воспитал труса, не способного пойти на риск!       — Не стоит горячиться, Учиха-сан. Вы рискуете, но иногда совершенно неоправданно. Изао-сан был бы прав, удалив… — холодно произнёс начальник, но на этот раз Сакура его перебила:       — И это говорит тот, кто не имеет об этом ни малейшего представления!       — То что вы женщина не делает вас лучше. — криво усмехнулся он.       — Однако я явно больше в этом смыслю! — шикнула Учиха, поправляя халат и не позволяя врачу продолжить — Если плоду передалась патология матери, она в любом случае готова.       — И того уже две смерти, вы понимаете? — встретившись с упрямым взглядом он продолжил — Вы понимаете что будет с центром, если ваша пациентка расколется на столе как богемское стекло? И что будет если следом за ней сломается её ребёнок?       — А вы не забыли, что мы должны думать не о рисках, а в первую очередь о матери и ребёнке? — она продолжала настаивать на своём, едва ли не перегибая палку. Будь её воля, она давно бы выбила из него положительный ответ, но ей приходилось давить сухими фактами.       — Сакура-сан, отправляйте ее на искусственные роды и можете считать вопрос закрытым. — он уже было отвернулся, когда женщина продолжила:       — Но мы можем попробовать обойтись без них.       — Мы не всё можем! — рявкнул, вставая со своего места мужчина. Честное слово эта женщина изводила его терпение.       — Медицина сильно шагнула вперед, поэтому…       — И вы хотите сказать, что мы научились лечить стеклянных людей? Не смешите!       — Но ведь это шанс на то, что мы сможем доказать состоятельность центра. — сменив тактику, выпрямилась заведующая. — Именно такие случаи и помогают нам это доказать. — она заметила, как врач искривил губы, но и то, что в его глазах блеснула жадность не упустила.       Конечно, ведь в случае победы об их центре прогремит такой репортаж, что пациенты начнут стекаться сюда сотнями, а следовательно и деньги.       — Ладно, делайте УЗИ.

***

      Водя модулем по животу и глядя в монитор, женщина тихо проговаривала что-то про себя. Ситуация с главврачом всё никак её не отпускала. Как можно быть настолько толстокожим? Она уже несколько раз подумывала, как ответила бы ему при других обстоятельствах. Не заметив этого за собой, она потревожила Аки. Та беспокойно наблюдала за заведующей всё это время и не без страха поглядывала на её шевелящиеся в размышлениях губы.       — Ну что там?       — Я не вижу никаких отклонений. — придя в себя от её голоса и чуть улыбнувшись девушке, она покосилась на монитор. — Но мы пока не радуемся, — предвосхищая её счастливую улыбку, вернула её в реальность врач — Врождённые пороки могут быть обнаружены и позже. — однако девушке было абсолютно всё равно, она солнечно улыбнулась и радостно выдохнула:       — Радоваться никогда не рано. — смотря на неё, Сакура не смогла сдержать лёгкой улыбки.       Аки оказалась невероятно солнечной на вид и на характер. Её голубые глаза счастливо сияли, обрамлённые светлыми ресницами и на веснушчатых щеках играла такая заразительная улыбка, что даже не смотря на неё, та чувствовалась и одаривала похожей в ответ.

***

      Дверь приоткрылась с лёгким скрипом. Цунаде подняла голову, поправив на носу очки.       — Я к вам. — с лёгким трепетом произнесла женщина.       Сакура решила наведаться к ней, несмотря даже на то, что специальности у них были схожи так же, как похожи между собой слон и мышь. Сенсей всегда была справедлива к её виденью, более того, только она и углядела в ней способности, тогда как другие не верили в её силы как достойного своего места специалиста.       Для многих она долгое время оставалась безымённой девочкой, приехавшей из ниоткуда и вот-вот должной исчезнуть в никуда.       — У тебя что-то случилось? — снова утыкаясь в бумаги, она чиркнула подпись.              — Мне нужен совет. — положив перед ней папку и встретившись с удивлённым взглядом, уверенно продолжила — Я знаю, что вы в этом мало понимаете, но мне нужно понять, насколько моё решение безрассудно. Я всё вам объясню, если объяснения вам понадобятся, Цунаде-сенсей.       — Столько времени прошло, а ты меня всё ещё сенсеем зовешь. — раскрывая папку и пробегаясь глазами по тексту, хмыкнула она — Уже сама сколько времени мелюзгу обучаешь, а мне всё «сенсей-сенсей» — ворчала блондинка, наконец опуская документы.       — Хрустальная. — пояснила Сакура, — Кости хрупкие и с ребёнком пятьдесят на пятьдесят выходит. — переведя дух, спросила то, за чем пришла — Вы бы рискнули?       — С детьми всегда пятьдесят на пятьдесят, — сложив на сцепленные пальцы подбородок, задумалась немолодая женщина — Я бы наблюдала за ней. Чётко осознавая, что эта хрустальная девка настоящий динамит.       — А внутри у неё бензиновая зажигалка. — убирая волосы с лица, обеспокоено выдохнула Сакура.       — Вот именно. — кивнула Цунаде. — Но почему сомневаешься ты? — ох, этот вопрос она ожидала, но совсем не рассчитывала на него честно ответить. И почему-то всё равно призналась:       — Я боюсь. — уперев локти в колени, она согнулась пополам, зарывшись пальцами в волосах — На мне уже две смерти за последнее время, а если будет ещё две, центр от этого не оправится…       — Но не только же в этом дело? — считывала в движениях ученицы, блондинка.       — Не только. — согласилась та, — Ещё боюсь, что пообещаю ей, что она родит, а она умрёт.       — И кто же так подорвал твою веру в себя? — зашипела женщина, уже про себя предполагая, кто мог ей наговорить лишнего.       — Все подряд.       — И ты им веришь? — раздражённо заворчала Цунаде, в ответ на лёгкий кивок. После него она тут же бросила заведующей папку — В таком случае ты и правда не должна была за это браться. — Сакура подняла взгляд, облокотившись на спинку. — Раз ты не веришь в собственные силы, то кто ещё в них поверит? Я? — она указала на себя и красный маникюр блеснул в свете настольной лампы — Прошло то время, дорогуша, когда мои слова что-то для тебя значили. Сепарируйся, а не то всё, что о тебе говорят — абсолютная правда. — недолго помолчав, она уже спокойней добавила:       — Ты самодостаточный специалист, сама мать и прекрасно знаешь, как должно всё проходить и как не должно. Извини, но ты прошла не только обычную практику, но и практику жизни. Этим и плохи мужчины твоей профессии, они никогда не поймут как надо и как нет по-настоящему. Используй своё преимущество, детка, и прекрати сомневаться в себе. Хочешь отплатить за время истраченное на тебя? — лёгкий кивок — Тогда поверь в себя и это будет лучшим твоим подарком. — Сакура легко, но грустно улыбнулась, забирая папку со стола и поднимаясь.       — Хорошо.       Почти скрывшись за дверью, она снова обратилась к ней:       — Цунаде-сама?       — Что ещё? — её голос чуть скрипнул, что было предвестником подобравшейся старости, и Учиха снова меланхолично улыбнулась.       — Спасибо вам.

***

      — Оп! — Сакура закружилась на месте под детский смех, тут же присаживаясь на корточки и ставя дочку на ноги — Кто неслух маленький, а? Кто маленький неслух? — звонко чмокнув её в щёку, она осмотрела масштабы бедствия.       Пока она собиралась, девочка вынула из нижнего гарнитура кухни почти всё содержимое. Какаши в это время тоже был занят, а женщина не рискнула выскочить на шум в одном белье. Но даже так ей едва ли хватило сил долго на неё сердиться. Глаза малышки были настолько выразительными и честными, что Сакура почти тут же сдалась под ними.       Она её разбалует. Пора становиться строже, иначе в три года ей с ней не совладать.       — Прости, правда. — всё ещё удерживая дочь в объятиях и пронаблюдав за тем, как мужчина поднялся, отряхивая ладони, смущённо опустила глаза в пол.       — Ничего страшного, бывают ситуации и помасштабней! — смеялся Какаши, подходя ближе.       Сарада смотрела на него сначала чуть нахмуренно, очевидно ожидая, что её будут ругать, но распознав на лице дяди улыбку, расплылась ответной. Сакура поднялась с пола, утягивая девочку за собой и поправляя одёжку, правый носок совсем съехал.       — Представляешь, — присев на диван, обрадованно заговорила женщина — я нашла приличную квартирку. На первое время самое то! — решила не откладывать поиск недвижимости. Рынок сейчас нестабильный и вариантов порой то не было совсем, то сыпало как из рога изобилия.       — С хозяевами уже поговорила? — помогая ей справиться с носком, что никак не натягивался обратно, уточнил он.       — Да, они просто чудо! Я правда, общалась только с женой, но мне кажется, у плохого человека не может быть в жёнах такой милой женщины. — поднимаясь, она сама слегка отряхнулась. Шерсть животного вечно находила место, куда прилипнуть.       — Неужели? — не уловив в голосе намёк, она продолжила.       — Угу, мы мило с ней поболтали, она мне всё рассказала и… — запоздалый смысл таки дошёл до неё и она сурово подняла глаза на посмеивающегося мужчину.       — Ладно-ладно, всего лишь шутка. — отнимая у женщины дочь, тихо добавил — С честной долей правды.       Сакура уже было замахнулась для удара, как мужчина развернулся к ней ребёнком вперёд, выгораживаясь той. Разочарованно шикнув она проследовала к коридору. Где-то там она оставила детский комбинезон и ботинки.              Уже холодно, на улице ноябрь. К тому же вдруг нагрянули холода и теперь всё припорошило тонким слоем снега. Как бы льда на дорогах не оказалось.       — Ничего не знаю, Сарада! — запихивая ножку дочери в ботинок безапелляционно шикнула женщина. Если бы не Какаши, держащий всё это время её на руках, не знает даже, как бы справлялась. Хотя этот умник её сейчас невыносимо раздражал, комментируя детские крики:       — Ужасно несправедливо, согласен! Сама шапку не носит, а нам с тобой и ботинки, и шапку с очаровательным помпоном! Давай в ответ ей хотя бы шарф нацепим, согласна? — но малышке было всё равно на эти комментарии, она старалась вывернуться из его рук и избежать хотя бы последнего — Правда, милая, тебе тоже стоит надеть что-то на голову, ту же шапку.       — Я уже не маленькая, Какаши. — смеялась женщина, поправляя палантин на шее.       — Правда? Мне казалось, наоборот. — в ответ было только тихое цоканье — Ей не будет жарко? — вдруг поинтересовался мужчина, когда Сакура наконец закончила и сама накидывала на себя пальто.       Недовольная мордашка дочери и недоумённое мужчины вызвали в ней лёгкий смешок.       — Нет, она же маленькая ещё, у неё другой внутренний термометр. — ткнув дочь в нос, накинула на себя шарф. — Сам-то готов? — осмотрев его с ног до головы, нахмурилась — И это по-твоему тепло? — и правда, накинутый на плечи пилот казался не слишком тёплым. Да и к тому же из-за Сарады он действительно только набросил себе его на плечи и теперь придерживал второй рукой.       — Ты и меня одевать собралась? — смеялся мужчина, открывая дверь.       Но шутливая форма не прокатила и женщина и вправду развернула его к себе, дотянувшись до его сизого шарфа на полке и теперь накидывая ему на плечи в одно движение обмотав вокруг шеи.       — Собралась. — и звонко хихикнув, вышла в приоткрывшуюся дверь, не забыв прихватить с собой сумку с детскими пожитками. — Но это разовая акция, учти.       — Какая жалость. — закатывая глаза, произнёс он, поворачивая ключ с обратной стороны — А я уж подумал, что можно перенести поездку и остаться дома. Как тебе идея с ванной при свечах?       — Ты имел в виду ужин? — уже спускаясь в лифте и поправляя волосы возле зеркала, она приподняла брови.       — Слишком скучно. — состроив привычную гримаску, она развернулась к мужчине.       — Но это единственное, что тебе светит.       Когда дверь подъезда разблокировалась, она приняла предложение взять его под руку. Тогда она наконец решилась спросить его:       — Ты не сказал куда мы едем?       — Мы поедем в место, где можно запечатлеть момент! — наблюдая за тем, как Сакура поправляет девочке шапочку, слегка ухмыльнулся — Такой как этот!       — Не слишком ли обыденно для запечатления? — в недоумении она слегка нахмурилась, но тут же перевела на него заискивающий взгляд, надеясь всё-таки услышать ответ на свой главный вопрос. Однако судя по хитрым глазам и лёгкой улыбке, Какаши не вернётся к его обсуждению — Значит не скажешь, ясно.       Убедившись, что дочь надёжно пристегнута и что любимая игрушка рядом, она села на переднее, слыша за собой звук закрывшейся двери. Мгновение спустя мужчина уселся на соседнее. Сакура было уже предвкушала поездку, как вдруг была несколько огорчена мужчиной перед самым выездом на дорогу.       — На быструю поездку не рассчитывай, я ещё не успел поменять шины. — осмотрев её, добавил — И лучше пристегнись.       — Тащишь в таинственное место, ещё и поедем медленно. — насупилась девушка под смеющийся взгляд серых глаз.       — Не ворчи, в следующий раз поедем быстрее.       Поездка, честно признать, была почти спонтанной и запланированной её можно было назвать только потому что в середине недели Какаши предложил развеяться в её выходной не просто высидев его дома, а прогулявшись где-нибудь. И поскольку женщине в последнее время приходилось оставаться на ночных и каждый новый день становился настоящим днём сурка, она согласилась. Однако он не сказал, куда они направятся. Не знал и придумал позже или всё так планировал изначально было абсолютно не важно, Сакура находилась в предвкушении всю оставшуюся неделю до выходного и вот теперь наконец узнает, куда мужчина собрался их отвезти.       Ведь нужно было, чтобы Сараде тоже было интересно, а это усложняло задачу.       И каково было удивление, когда после гардеробных и входной двери её встретили разноцветные огни, музыка со всех сторон, что заглушала основную мелодию и куча….       Игровых автоматов.       Сакура прямо застыла на месте, слегка приоткрыв рот, пока не пришла в себя от восторженного визга дочери.       — Игровая? Ты серьёзно? — обернувшись на мужчину, что кажется, прибывал в настроении схожем с настроем Сарады.       Мужчины как дети, да, мама? Что ж, глядя на этих двоих, до неё дошла истина.       — Запечатлеть момент, помнишь? — он усадил девочку поудобней и обратился к ней — Давай так, сначала дело, а потом ты главная, идёт? — и хотя дочка кивнула в ответ на его слова, Сакура крепко сомневалась, что до неё полностью дошёл смысл сказанного — Если пойдём туда позже, то боюсь, мышка сильно устанет и это будет проблематично. — разведя руками, она осмотрелась.       — Ты хочешь запечатлеть момент тут? — процитировав его слова она задрала голову наверх, заметив отвесную стену для настоящих альпинистов и тут же подавившись воздухом. Для кого это сделано? Для людей умеющих преодолевать земное притяжение?       — Разве что ни пойми откуда здесь появится фотограф! — хмыкнула Сакурая, опуская взгляд на Какаши. Мужчина в ответ на это закатил глаза, схватил женщину за руку и потянул на себя.       — Просто доверься мне, как делала это раньше.       Оставалось только вздохнуть и довериться ему, на что он, собственно и рассчитывал. Поворот направо, затем обход настольного хоккея и бассейна с разноцветными мячиками, что приглядела для будущего исследования Сарада и вот они на месте.       Ах, вот что имел в виду Хатаке...       Перед ними встала небольшая разноцветная фотобудка, разрисованная под ночное небо в котором, естественно, на летающей метле парила презабавная ведьма с волшебной палочкой. Ну и надпись сверху, разумеется, раскрыла тайну слов:       «Лови момент».       Разве что Какаши представил это чуть иначе, но, если честно, ей больше нравилась его версия. Загадочней она была, что ли?       — Ну и зачем это всё? — повернувшись в его сторону, хмуро уточнила женщина.       — Ты скоро уезжаешь, а я буду скучать. — хитро покосился на неё в ответ — Ну ладно! — откровенно рассмеялся Какаши, — Просто на память, да и тебе нужно было развеяться.       — Всё ещё не понимаю… — не без сомнения глядя на будку, сощурилась Сакура.       — Отбрось вопрос «зачем» и наслаждайся выходным. Правда, милая, не будь такой ханжой!       — Ханжой?! — сощурилась женщина, приблизившись к мужчине — Тогда держись! Я настоящий мастер фотографироваться в подобной рухляди!       Отодвинув красную шторку старенькой фотобудки, мужчина пропустил её вперёд. Сакура прошла внутрь, где едва ли возможно развернуться. Ещё и дурацкая лавочка сделанная из целикового куска пластика не давала сделать шаг назад. Таким образом до камеры оставалось всего-ничего, но и сидя на лавке, признаться, единственное что можно было заснять, так это макушки. Войдя следом, Какаши передал Сараду маме и закрыв за собой шторку, усмехнулся:       — Только не шалим, при детях я стесняюсь. — получив в ответ красноречивый взгляд и едкую насмешку:       — Думаю, роль подростка на пике пубертата больше подходит тебе. — он почти разочарованно фыркнул:       — Неужели? Настолько молодо выгляжу? — он задумчиво потёр подбородок и расплылся в издевательской улыбке — Тогда я тебе идеально подхожу!       — Мечтай! Это статья! — Какаши снова прыснул, по-дружески пожурив:       — Ай-ай-ай, какие тебя мысли трогают. — наблюдая за тем, как он заправляет в щёлку для монет три жетона, чем-то схожие с пиратскими, она слушала его дальше:       — Точно я извращенец? — получив лёгкий толчок в плечо, усмехнулся — Конечно всё ещё я.       — И никто другой!       Женщина ностальгически улыбнулась, глядя на то как жетоны проваливаются в щёлку. Со школьной подружкой она снималась в похожей будке. Только вот девочка оказалась настоящей дрянью, но это не так важно, важно то, что всё это напоминало о времени, когда она жила без особых забот. А вот Какаши расценил её реакцию иначе, прокомментировав собственные действия:       — Один жетон — одна фотография. — слегка выпрямившись, отвлёкся на девочку, которой постепенно надоедало поочерёдно торчать у взрослых на руках из-за чего она начала двигаться более активно.       — Приготовились… — нажимая кнопку на экране, замер мужчина:       — Старт!       Женщина приподняв брови и сложив губы уточкой, поправила на руках девочку, однако та закапризничала и спешила смыться из кадра.       Щёлк!       — У нас не так много времени, мышка! Смотри сюда! — тут он попытался привлечь внимание девочки, перебирая пальцами возле небольшого экрана — Мышка, посмотри сюда! — в его руке блеснул очередной жетон, из-за которого не только девочка, но и сама женщина недоумённо уставилась на него, постепенно расплываясь в поражённой улыбке.       Откуда он его взял? Фокусник.       Щёлк!       Вспышка снова зажглась перед их лицами, после чего мужчина чуть поддался в сторону. Его рука скользнула по подбородку Сакуры, от чего она предвкушающе приоткрыла рот и, кажется, покраснела в ушах, замирая от бархатного прикосновения:       — Извини. — шепнул он перед тем, как очередное фото было сделано. Щёлк!       — Хатаке! — почти рыча, повернулась на него Сакура.       Тот счастливо улыбался, в то время как она сгорала от смущения. Он снова поцеловал её! Вот же паршивец… Мокрый след на щеке чуть холодил, а потому она поспешила поднести к ней ладонь и стереть его.       — Я не понимаю, тебе и правда нужно хорошенько вмазать, чтобы ты прекратил? — ругалась она — Я не поведусь на твой развод, усёк? С другими можешь так развлекаться!       — Смотри! — игнорируя пыхтения, мужчина протянул ей получившиеся фото.       Все они были смазаны, за исключением, пожалуй что, последнего. На втором они с Сарадой смотрели в сторону, когда Хатаке ожидающе замер, а на первом она пыталась удержать дочь и кадр в целом получился смазанным.       Методом исключения, кто бы мог подумать, ей нравилась именно третья фотография. Та, где камера запечатлела невесомый поцелуй в щёку. Самая живая из всех. В ней можно было увидеть эмоции, почувствовать их заново. Суть фотографий же была именно в этом.       От этого Сакура залилась краской ещё больше. Вспомнился поцелуй в губы после салона. А если бы они целовались по настоящему?.. Ой нет!       Хитрый взгляд недолго наблюдал со стороны, из-за чего женщина решила избавится от последнего кадра, сурово произнесла:       — Отдай третье фото. — но Какаши решил включить дурака и широко раскрыв глаза недоумённо на неё покосился:       — Третье? И какое из них? — и протянул все фотографии.       — Чёрт тебя дери, Хатаке! Отдай последний снимок! — Сакура могла бы вырвать фото из его рук, однако мужчина вовремя улизнул из будки, вынырнув через не открытую штору. — Зараза… — прошипела женщина.       — Дада фо! — разводя ручками в сторону, спокойно констатировала дочь.       — Да, дядя всё! — раздражённо подтверждая, вышла следом, оборачиваясь вокруг.       Ну и куда эта шпала могла подеваться? Вокруг только низкие автоматы, не мог же он засесть в засаде где-то под столом и выжидать? Она удручённо вздохнула и если бы руки были свободны, точно бы приложила одну из них ко лбу. От него пожалуй, этого можно ожидать.       Невыносимый.       — Попалась! — чьи-то большие ладони подхватили её сзади за талию, в то время как женщина в неописуемом ужасе вскрикнула, прижимая девочку ближе к себе.       Надо было думать… Какаши подобрался бесшумно и совершенно неожиданно, выплыв из-за её спины. Всё это время прятался с другой стороны фотобудки. Могла догадаться.       — Ты идиот?! — на эмоциях выкрикнула Сакура, в то время как мужчина отнял у неё малышку. Кому-кому, а этой было очень весело! Похоже из всех троих трусихой оказалась только Сакура.       Прав был Какаши, дочь — настоящий манипулятор и того маминого вскрика от увиденной спросонья собаки, ни капли не испугалась.       — Не сердись, Сакура-чан. — улыбаясь заразительному детскому смеху, успокаивал мужчина — Хочешь, мороженое куплю в качестве извинений?       — Я, по-твоему, продамся за шоколадку? Хрен там уга… — хотела продолжить, однако рабочий невовремя зазвонил, оборвав на полуслове.       В лихорадке шерудя по карманам, она заранее просила о тишине, жестами указывая мужчине на то, что сейчас следует помолчать.       — Учиха, слушаю. — наконец ответила Сакура, внутренне радуясь тому, что успела ответить до того, как абонент сбросил.       Прослушав звонившего, с тревогой обернулась на мужчину, что развлекал Сараду в стороне, ведь девочка никак не хотела униматься. Дочка, сидя у него на руках, вертела головой в разные стороны, не зная, на каком автомате остановиться и что было бы предпочтительней обследовать первым делом. А потому общалась с ним своеобразным языком жестов и непонятного гномьего, который Какаши понимал лишь интуитивно.       — Подожди, мышка, мне нужен переводчик… — он вовремя поднял на Сакуру глаза — А вот и он! Ну-ка, что ты хотела?       — Какаши… — неуверенно начала женщина, думая, что больше никогда не зайдёт так далеко как сегодня — Мне нужна твоя машина.       Кажется, она его действительно удивила. Его брови приподнялись, он отвлёкся от ребёнка и, немного озадаченно, спросил:       — Может тогда я тебя довезу? Потом вернемся. — но в ответ на это, она качнула головой, наблюдая за девочкой.       — Нет, не хочу портить дочке вечер. Сам ведь знаешь, когда вернусь, она уже будет никакая. Тебе ведь не сложно побыть с ней? — Какаши слегка мялся, но в результате неуверенно протянул ключи ей в ладошку. Всё-таки один раз он уже доверил ей свою машину, водит женщина недурно.       — Только будь осторожна и не торопись. Помнишь, я ещё не поменял шины. — она несколько раз утвердительно кивнула, как вдруг вспомнила:       — Ах да, держи! — протянув ему номерок от раздевалок, уточнила — Я попрошу гардеробщицу перевесить одежду Сарады к тебе и вот, на случай. — протянув ему сумку, она тут же волнительно защебетала:       — Тут всё есть! Бутылочка с кашей, подгузник если вдруг что… Ты же умеешь менять? Ну и одежда тоже здесь… — мягким прикосновением к макушке, он прервал поток мыслей и легко произнёс:       — Иди, мы справимся. — беспокойно выдохнув, она развернулась, увеличивая расстояние между ними с каждым новым шагом.       Ноги едва ли слушались, буквально тормозя на пути к выходу.       Уже отойдя, сама не зная почему, остановилась и глубоко выдохнув, ринулась обратно. Спешно вернувшись и столкнувшись с непонимающим взглядом, она чуть помедлила. Машинально облизнув нижнюю губу, чмокнула дочь в лоб и, притормозив, подтянулась на носочках и коснулась пересохшими от волнения губами щёки мужчины.       — Спасибо тебе за всё.       Отодвигая волосы за ухо, недолго посмотрела на него, но смутившись его удивлённого взгляда, поспешила уйти. Какаши проследил за её фигуркой до самого выхода, пока она не исчезла. Совсем не ожидавший подобного с её стороны, он попросту опешил. А теперь неверяще улыбнулся, потирая место поцелуя свободной рукой.       — Ну надо же… — он опустил взгляд на девочку, что указывала ему в сторону разноцветных зверушек, выпрыгивающих из ящика — Ты видела? — мужчина шире улыбнулся от мелькнувшей в голове мысли — Кажется, твой папа проиграл, уж прости. — но малышка явно не поняла намёка, требовательно указывая пальчиком в сторону зверушек. — Всё-всё, я понял! Идём.

***

      Сакура влетела по лестнице, встречаемая коллегой перед самым опер.блоком.       — Она в порядке? — натягивая халат, уточнила заведующая. И только после того как он кивнул, с её лица спала эмоция беспокойства и даже некоторой растерянности.       Она торопилась как только могла. Получается, успела.       — Насколько это может быть в её ситуации. — хмыкнул неонатолог. — Прости, что выдернул тебя с выходного, но она затребовала именно тебя. Надеюсь, не оторвал от важных дел?       — Невероятно. — шикнула женщина. — А насчёт дел, так к этому я уже привыкла.       — Только не беспокойся и всё будет…       — Не каркай, — зашипела на него Учиха, не давая вспомнить недавние события — Третьей я не допущу, уж поверь.       И даже так, глядя на собственные руки, что чуть потряхивало от подступившего волнения, она сомневалась. Сомневалась в том, что сможет завершить операцию успешно и ни одна жизнь не будет загублена её руками.       Как бы она себя не отговаривала, всё равно считала, что она убила двух предыдущих.       Встряхнув руками, заглянула в зеркало.       — Всё будет хорошо.       Заверила себя напоследок, перед тем как зайти в операционную.       — Можно. — первые слова анестезиолога, дающие право на старт.       Сейчас Сакура находилась в центре этого маленького мира. В нём всё было на местах, в том числе женщина перед ней, на лице которой можно было прочитать страх и одновременно надежду.       — Всё будет хорошо, Аки-сан. — сквозь маску не было видно, как заведующая улыбнулась, но по сощурившимся глазам всё стало ясно. Девушка неуверенно кивнула, посмотрев вверх и прикрыв глаза, наконец заснув.       Заведующая медлила, пытаясь договорится с самой собой. Она давно перестала испытывать волнение перед подобными операциями, но эта была немного особеннее остальных сразу по нескольким причинам.       Она справится.       — Скальпель. — железный тон от которого у интерна пробежались мурашки по коже.       Эмоции отошли на второй план, словно выключившись.       Если бы её ученик знал, как его учитель всего несколько минут назад тряслась в предоперационном блоке, тот час бы сбежал. Ведь если даже она боялась, то есть чего.       Сакура чувствовала, как под перчатками вспотели руки. Пускай она отпустила эмоции, тело выдавало её с потрохами. По лбу скатилась крупная капля пота, которую поспешила вытереть медсестра.       Руки. Они действовали на автомате, согласно наработанным навыкам. Как всегда, даже несмотря на скрытое волнение. Вот она делает первый поперечный надрез выше лобковой зоны, видит как кровь стекает вниз по клеёнкам, собираясь на них лужицами. Раскрывает мышцы, рассекает матку… Осторожно проникает руками внутрь и нащупывает плод.       Всё, он в её руках. Осталось только вынуть. Всё. Ребёнок у неонатолога, дело за малым.       Извлекает послед. Целый. Отлично. Грузное месиво с противным хлюпаньем осторожно помещается в жестяной тазик.       Она на мгновение замирает.       Первый крик. От души приятно отлегло, женщина почти позволила себе всхлипнуть, однако моментально взяла себя обратно в руки.       — Семь и восемь по Апгар.       — О Ками… — зашептала она, всё-таки не удержавшись от комментария и тут же возвращая себе самообладание, решительно объявив:       — Шьём.

***

      Хлопнула дверь машины, женщина устало положила голову на руль и облегчённо вздохнула.       Значит, не всё так плохо и она не проклята. Какое счастье…       Ключ повернулся, зажигая машину. Нужно разогреть перед тем как ехать. Ну и пока у неё есть время, наберёт Какаши и уточнит, где сейчас они с девочкой? Маловероятно, что они пробыли в игровой всё это время, но всё же…       Пара непродолжительных гудков и ответ:       — Да, милая? Как всё прошло?       — Прекрасно, — улыбнулась женщина, его голос невольно разогнал тревогу и отпустил прочь сомнения — Я уже выезжаю, вы где? — выворачивая с парковочного места, повернула голову вправо.       — Дома, мышка закапризничала без тебя, так что мы почти сразу поехали обратно.       — Ясно, что ж, значит побываем там снова, но уже со мной! — в трубке раздался мягкий смех:       — Конечно, милая. Как всё прошло? — она тепло улыбнулась. Приятно, что он интересовался, в отличие от некоторых…       — Всё в порядке. И малыш не хрустальный, так что проблем возникнуть не должно.       — Ты умница. — сердце от этого радостно ёкнуло, пропуская удар. Женщина поймала в зеркале глупую улыбку и постаралась не выдать её в голосе:       — Спасибо. — и всё-таки она буквально сквозила в её тоне — Ладно, я быстро доеду, дороги пустые.       Заглянув в экран навигатора, убедилась в собственной правоте. Тот и правда показывал, что можно добраться до места в ближайшие полчаса. Хорошо, что её дёрнули раньше и с анализами провозились недолго.       Теперь на часах было всего 15:57.       Не слишком уж поздно.       — Где-то в половине пятого буду. — заверила женщина, рассчитав.       — Понял. — выждав паузу, он снова напомнил — Будь осторожна.              — Да-да, сенсей, курсы по дорожному движению успешно пройдены и вы можете не переживать, ваша ученица доедет в целости и сохранности. — выбрав саркастичный тон, посмеивалась женщина.       — Ладно, милая, я тебя понял. До встречи.       Стоило отключиться, как на душе снова стало неспокойно. Пускай голос Какаши всего несколько секунд назад её успокоил, в груди заново возродилось тревожащее чувство. Странно, операция прошла успешно и её должно было уже отпустить, но почему-то она никак не приходила в себя. Встав на перекрёстке, на светофоре, она опрокинула назад голову.       Как же хочется домой. Назад в это уютное место, где полно понимания и улыбок и где нет места холодности и равнодушию.       Сакура слегка усмехнулась, понимая, что отдалиться от мужчины не вышло. Скорее обратное. Тут же вспомнилась небольшая деталь. Точно, она ведь подарила ему поцелуй в благодарность. Будет надеяться, что проблем с этим не возникнет и он не принял этот жест за зелёный цвет.       Кстати о зелёном, сколько там ещё ждать?       — Ну чего так долго? — нетерпеливо постукивая пальчиками по рулю, выговаривала женщина. Однако очередной звонок отвлёк от ворчания. Перевернув экран смартфона она почти с ужасом замерла.       Под яркими цифрами 16:05 располагалась запись, которой она так боялась и ждала одновременно:       «Муж».       Удивительно, как быстро она поменяла своё отношение к нему. Ещё недавно он был записан как «Любимый Муж», но после разговора на балконе, когда она оказалась к комнате рядом с дочерью, вдруг решила стереть первое слово.       Теперь оно вызывало в ней только отвращение. И зачем она оставила ему записку?       — Да? — ответила женщина, перед этим откашлявшись, чтобы голос звучал уверенней.       — Где ты?       — Тебе правда интересно?       — А ты как думаешь?       — Думаю, ты звонишь только потому что так надо.       — Возвращайся домой, смелость тебе не идёт. — Ах он думает, что она трусиха!       — Зачем? — сдержав раздражённый тон, она поджала губы.       — Мы всё ещё семья, ты не забыла?       — Мы давно не семья… — сглотнув ком в горле, посмотрела на время и уловила зелёный сигнал, тут же заведя тачку — Ты это прекрасно знаешь.       — Ошибаешься.       — Нет это ты ошибаешься, — не выдержала унижений женщина, сжимая трубку сильнее и вместе с тем зажимая между тонкими пальцами руль.       — Ты знаешь сколько я тебя ждала? Знаешь сколько надеялась, что ты вернёшься и скажешь: «Милая, всё в порядке, я помогу»! — не уловив за собой ставшее привычным обращение, тараторила она — Я ждала тебя шесть лет, а ты так и не пришёл ко мне! Ты просто взял и оставил меня когда был нужен! — не замечая, как зажимает сильнее газ высказывалась женщина:       — У тебя всё по плану, но в этом плане никогда нет меня и Сарады. — жгучая обида разрывала душу надвое, оставляя в стороне тихоню и позволяя высказать всё то, что замалчивалось.       — Это тебе нужен был ребёнок, а не мне! Тебе напомнить? — от этих слов в ней всё содрогнулось. Правда вырвалась наружу. Страшная, неестественная, но она была таковой. — Я устала! — по слогам выговорила женщина — Устала, что на тебя никогда нельзя положиться, что я всегда «сама», устала жить в ожидании лучшего!       — А теперь я перегорела! И больше я не буду тебя ждать! — не будет.       — Я не хочу, слышишь? — никогда.       — И я не буду так жить! — теперь есть другой.       — Я хочу по-другому! — хочет с ним.       Заметив движение со стороны, слегка повернулась, всё ещё держа телефон в руках, замерла от ужаса.       Бах!       Слишком самоуверенный водитель поторопился, решив что успеет проскочить до смены цветов, специально разогнавшись на пустующей дороге, а от резкого торможения чуть занесло.       Машину снесло в сторону, из-за чего женщина с силой приложилась левым виском, выронив смартфон из ослабевших пальцев.       Один миг — слуха достигает оглушительный грохот, когда водительская дверь деформируется внутрь, и теряешь контроль в бесконечном вращении, где не понимаешь где низ и верх, и следующий — где ровный, серый асфальт, что был под колёсами, оказывается прямо перед округлившимися в холодном ужасе глазами.       Всё вокруг замерло на несколько долгих секунд. Осознание, что она в невесомости, будоражит изнутри, за рёбрами разрастается холодное предчувствие. Ремень, что она застегнула ещё в самом начале поездки, приковал грудь к креслу и теперь, кажется, только душил.       Вот он, момент, когда всё красочное остаётся позади и сменяется на калейдоскоп из металла, стекла и крика ужаса, застрявшего в груди.       Перед глазами всего на мгновение промелькнули рваные полосы света, затем машина громоздко упала на крышу, проскользив по заледеневшему асфальту несколько метров. Подушка безопасности сжала рёбра, выскочив и ударив по лицу, теперь не давая нормально вздохнуть.       «Надо выбираться». — в полумраке сознания, Сакура чувствует как что-то тёплое скатывается от носа прямо с кончику и срывается на обивку. Потом ещё и ещё, а после течёт выше, скатываясь на лоб и затекая в волосы.       «Надо дышать». — попытка вздохнуть не увенчалась успехом, из горла тут же вырвался страшный хрип. Она едва могла дышать. Буквально не чувствовала воздух в лёгких. Она почти задыхалась от его недостатка.       «Её ждёт дочь». — ресницы мелко дрогнули, прикрыв зелёные радужки и тут же распахнувшись.       «Проснись».       Запах бензина, смешанный с едким запахом горящего пластика, щекочет ноздри, раздражая рецепторы. Всё это напоминает ей о реальности, от которой так хотелось отвернуться и спрятаться.       «Только не спи. Соберись и выбирайся» — собственное тело вдруг стало неподвластно, тяжёлое и неподъёмное. Она чувствовала себя как-будто отдельно от него. Руки кое-как схватились за ремень, стараясь оттянуть его. Онемевшие пальцы нащупали кнопку, которая не хотела нажиматься и отпускать крепление.       Машина хрипло застонала. За медленным, тягучим течением времени проступала картина разрушения: искажённые линии металла, рассыпанные осколки фар, как рассыпанные звёзды, потемневший асфальт, усыпанный стеклом, и тишина, глубокая и жуткая.       Всё вокруг замерло. Она даже не осознавала, что всё это время судорожно пыталась сделать вдох, находясь в подвешенном состоянии вниз головой, всё ещё пытаясь отстегнуться.       Мир остался за пределами разбитого стекла где-то в прошлом, а в настоящем осталось только хрупкое равновесие между жизнью и смертью, подчёркнутое резким запахом крови.       Более того кратковременный шок прошёл. За ним последовала боль, жуткая боль в голове и рёбрах.       Теперь каждый новый вздох сопровождался ей.       Ощущение было такое, будто лёгкие растягивались до предела, но вместо воздуха в раскрытые мешки заливали раскалённый добела металл.       Дышать сейчас — значит испытывать непереносимое жжение, не имея возможности закричать. Крик встал глубоко в груди, пережал глотку.       Может быть, стоит сдаться и отдохнуть? Она так устала… Малейшее движение и тело поражают тысячи тонких острых длинных игл, что входят разом все внутренности, проникая как можно глубже. Каждый мускул напряжён до предела и болезненно ноет, пытаясь сократиться.       Вдруг в голову ударяет неожиданное спокойствие, руки ослаблено держаться за ремешок и больше не пытаются отстегнуть его. Оно накрывает быстро, окутывает непроницаемым покрывалом. Организм не выдерживает нагрузки и тупо отключается. Больно становится всё меньше, перенапряжение спадает, а хрупкость тела почти забывается.       Она не чувствует, как кто-то отстёгивает её и потому не выставляет руки, чтобы не удариться головой. Кое-как её вытаскивают, оставляя все вещи в развалине.       — Не спите, пожалуйста! — кричит чей-то незнакомый голос, но ей так неожиданно всё равно на него.       Мир растворяется, словно капля чернил в воде. Острые контуры предметов смягчаются и наконец теряют какую-либо чёткость. Слух окутывает густой и тягучий туман. Ощущение реальности растаяло, как снег на весеннем солнце, оставив после себя только бескрайнюю пустоту.       И наконец тьма. Полная, абсолютная, беспросветная тьма, поглотившая все остатки сознания, оставив лишь жуткое кроткое безмолвие.       Глаза женщины наконец обессиленно закрылись и ручка соскользнула с живота, раскачиваясь из стороны в сторону.       На зависшем экране разбитого телефона, что остался где-то в машине, застыли чётные цифры.       16:08

***

      Взгляд.       Тяжёлый взгляд потемневших глаз вперился куда-то в глубину её волос.       Стаканчик из-под кофе стоял на столе, разнося запах по палате, смешиваясь с запахом цитрусов и вянущих цветов. Бледное личико сливалось с белыми простынями, совсем зажило после аварии, и от того стало ещё незаметней даже на фоне ярких локонов. Раньше были синяки, ссадины, теперь от них не осталось даже тёмных следов новой кожи.       Когда только узнал, думал, что с ума сойдёт. После того как ему позвонили кажется рухнул весь мир. Он просто перевернулся, забыв его предупредить, чтобы он устоял на ногах. Перевернулся не медленно, не постепенно, а мгновенно, с силой удара, сравнимого с той самой аварией, о которой сообщили.       Едкий запах шока разъедал умение мыслить здраво.       Кажется в этот день всё было против того, чтобы она выжила.       На место происшествия поздно приехала скорая. Достать женщину из хорошо помятой машины сразу, тоже никто не сообразил, не решаясь подойти и увидеть, что внутри. Удар пришёлся прямо на водительское сидение, другие водители просто боялись увидеть что-то уже не похожее на человека.       Поразительно, но мужчина, который всё-таки вытащил её из машины, оказался мужем той, кого она буквально сегодня прооперировала. Он не узнал её, а когда понял, кого вытащил, не осознал своей значимости.              Ближайшая больница оказалась местом работы.       Если бы всё можно было угадать наперёд, Какаши ни за что бы не отпустил нужного хирурга в отпуск. Замена нашлась, однако Цунаде решила вытащить и того специалиста. Не знает уж, как она его уболтала, но операцию проводил он.       Увидя её сразу после того как доставили, интерны молчаливо проследили за ней. Мэй долго плакала, после, накручивая в голове худший исход. По лицу пострадавшей растеклась кровь из разбитого носа, она затекла волосы, мелко рассыпалась на глаза и ресницы.       Плохо… Всё было очень плохо. Время играло против неё.       — Если всё обойдётся без травмы головы, это будет чудо. — шикнул кто-то из врачей.       — Чудом будет вообще если она выживет и не распрощается с этим миром в ближайшие несколько часов. — вторил другой.              Конечно… Переломанные рёбра с повреждением лёгких, да ещё и помогли не сразу. От такого можно было бы скончаться прямо на месте, а женщине просто повезло. Удачей, впрочем, такое назвать сложно.       Тогда всё стало невероятно незначительно. Всё мигом заполнила пустота, а главное — отсутствие понимания что делать дальше.       Суматоха в клинике стояла тогда жуткая…       Он так жалел, что одолжил ей свою машину и не довёз сам, как обычно. Плевать было на пациентку, которая могла выжить и без её присутствия. Сакура ведь сама чуть не распрощалась с жизнью в тот вечер!              И был ещё кое-кто. Кое-кто очень важный, почти настолько же важный как и она.       Её дочь осталась на его попечении.       Она доверилась ему, оставила в тот злополучный день именно с ним и в тот день в её глазах было столько бесконечного доверия к нему, что было бы просто предательством отдать девочку кому-то другому. Но он же полный кретин и не умеет обращаться с детьми как следует…       А её родители? Они точно затребуют ребёнка себе… Или нет?.. Мужчина стоял рядом с ними тогда и объяснял, что в его клинике собраны только лучшие из лучших и женщина обязательно придёт в себя.       Стоял и врал, почти единственный раз в жизни сомневаясь в своей лжи.       Её мать уже не билась в истерике, слёзы высохли и лицо ожесточилось, оно расплылось в эмоции некоторого утешения только после того как в палату вошёл муж дочери.       Для мужчины, хуже, чем лживые обещания, было только его появление. То, как он вальяжно зашёл к ней, снимая тёмное пальто и как посмотрел на него.       Какаши мог отдать зуб на то, что он понял, у кого находится его дочь.       Однако, не затребовал, сделав кое-что более неожиданное. Он прямо указал на него, сказал, что девочка с ним и если они хотят узнать подробности, пусть пообщаются. Лицо Мебуки в этот момент вытянулось, чем напомнило девушку, она на секунду отвлеклась, разглядев мужчину в проёме.       Точно, она его вспомнила.       — Зачем ты им рассказал? — Какаши приостановил брюнета у двери, а он смахнул его руку.       — Потому что она мне не неинтересна.       Его равнодушие к этой ситуации и к девочке, что он бросил на незнакомого ему человека пробудили в мужчине желание хорошенько его приложить. Так, чтобы всю дурь из башки выбить.       Однако, не стоит устраивать драку, которая приведёт только к большим разборкам в дальнейшем.       Её родители кинулись к нему, стоило им узнать о том, что внучка почему-то оказалась именно с ним. Мебуки жёстко затыкала своего мужа, что пытался узнать всё как можно более деликатно, сейчас совсем не до того:       — Почему она с вами? Почему моя дочь с вами, отвечайте! — хватая его за руку, жёстко смотрела на него женщина.       — Мы живём вместе. — спокойно констатировал мужчина, решившись не увиливать. Оба вздрогнули от этой новости. Конечно, дочка ничего им не сказала. Но почему? Разве она настолько не доверяла им?       — И давно? Ну не молчите же вы! — сильнее сжимая его руку, чеканила она.       — Давно. — хотя не так уж долго они пробыли вместе, двух месяцев пройти не успело.       Сначала Мебуки непонимающе повернулась к мужу. В её лице читались недоумение и разочарованность, она мало что понимала и спешила обратиться к единственному дорогому человеку. Хотя и Кизаши сейчас находился в растерянности, а под суровым взглядом жены и вовсе впал в откровенный ступор. Какие мысли в этот момент роились у неё в голове? Пожалуй если бы не фамильное сходство, она бы усомнилась в отцовстве, но поскольку внучка была вылитой копией Учихи, не посмела сомнению укрепиться. А потому она только непонимающе уставилась на него, после чего взяла тон, который не предполагал возражений:       — Я забираю у вас внучку. — исподлобья пилила его женщина, на что получила лёгкое качание головой:       — Я не смогу вам её отдать. — его голос звучал на удивление мягко и спокойно, но от этого бабушка и дедушка не на шутку завелись, а в особенности первая.       — Что значит «не можете»? Она наша и точка! — Какаши тяжело вздохнул:       — Ваша дочь оставила её на меня, пожалуй что, это хоть что-то да значит. — заведя назад руки, он выпрямился, стараясь сдержаться от, пожалуй что неправильных слов. Однако не замечая в глазах стариков даже каплю сомнения, добавил:       — За то время, что мы жили вместе она стала мне дорога и не только она, вы же это понимаете?       Мебуки глубоко и судорожно вздохнула, оборачиваясь на кровать. Она искала ответов в молчаливом выражении дочки, хотела может понять и увидеть причину, по которой она обо всём молчала. А может дело в её отношении и её девочка давно говорила о разладе, а она делала вид, что не замечает? И только потому что не хотела лезть? Но ведь её ребёнок буквально кричал о помощи, а она поступила с ней так… Ещё и мужа отговаривала не лезть, отсекая малую возможность вмешательства в её личную жизнь. Что ж, похоже, ей стоит послушаться её решения и услышать хотя бы сейчас.       — Но мы же сможем с ней видеться? — сдалась Мебуки, сжимая кулаки на груди и увлекаемая в объятия мужа.       — Я не собираюсь мешать вашим отношениям с девочкой. — слегка улыбнулся мужчина — Вы можете быть с ней сколько захотите.       На этом и решили. Он дал им свой номер и адрес, сказал, что позвонит им позже и они поговорят обо всём конкретней, на что они согласились. А вот если возвращаться к отцу девочки, то после его визитов в нём каждый раз всё горело. Ещё после первого раза он хотел поскорее выставить его за дверь, а уж потом тем более… Этот сукин сын просто искал логичного завершения.       В последний его визит он пришёл к ней с женщиной, не постеснявшись никого, кто это мог видеть. Какаши даже пересёкся с ней в коридоре, но она так спешила, что не заметила его. Розовая копна волос привлекала внимание, а глаза очень походили на глаза альбиноса, потому как, судя по цвету, не имели пигмента и окрасились в розовый за счёт капилляров.       По оплывшей фигуре можно было догадаться куда она торопилась. Похоже, кто-то всё это время был неверен своей жене, что с невероятным упорством ждала его каждый день. Бедная женщина… Ей не стоит знать об этом, если она придёт в себя.       Саске долго простоял возле неё. Разглядывал своим непроницаемым взглядом, с отвращением припоминая события прошлого. Ей суждено было умереть почти так же, как им, а она выжила. Но, судя по состоянию, это ненадолго.       Зайдя в палату после него, обнаружил её кольцо на тумбе.       Вот значит как. Значит, он всё решил ещё в тот раз, когда оставил дочь на него и только теперь решился снять кольцо.       Очевидно, он больше не придёт.       — Какой же твой муж всё-таки мудила… — подобрав колечко и тут же опустив его на тумбу, мужчина искривил губы — И что ты в нём нашла?       На этот вопрос в ответ было молчание. Лишь брови девушки будто специально сошлись у переносицы, выражая сожаление.       На выходе получалось, что малышка осталась у него. Признаться, он не хотел, чтобы всё вышло иначе. Ведь даже когда появилась возможность передать её, что-то не дало сделать этого. Всё это было странной аномалией, его будто кто-то убедил, что если он отдаст ребёнка связь с женщиной в палате прервётся и восстановить её, пожалуй что никто не сможет. На деле же, он только нажил себе проблем.       Ребёнок не понимал маминого отсутствия. Сарада устраивала совершенно дикие истерики днём, в особенности по первости, кричала так истошно, что он даже терялся в начале. Всё время звала маму, а она не приходила. Куда же она подевалась, если всё время была рядом?       Показывать женщину ей было рискованно. Она маленькая, не так поймёт, испугается. А потому им было принято решение сказать малышке о том, что мама спит очень крепким сном и скоро, разумеется, проснётся, но надо подождать.       Была бы девочка постарше, может и поняла его, немного поубавила пыл. Но ведь ей даже года ещё не исполнилось и о хотя бы каком-то понимании не шло и речи.       Смирившись с тем, что Сарада будет требовать маму до последнего, стал отвлекать. Сначала получалось плохо, но позже стало проще и девочка будто даже стала терпеливей.       Знал бы, что переместил переживания глубже, никогда бы не сделал так. Дневные крики перешли на ночь. Девочка буквально подрывалась в кровати каждый раз и заходилась таким плачем, что он просыпался в соседней комнате.       Малышку мучали кошмары.       Оказывается, самозасыпание, что она показала в их первую встречу, было фокусом на один раз. Девочка не любила спать одна, а тогда тупо вырубилась в уютной тишине, что после коммуналки располагала к этому делу. Сакура случайно приучила её к этому, а теперь, когда её не было, малышке было неспокойно.       А ещё она стала жутко прилипчивой. До этого её привязанность выражалась умеренно, детский восторг и всего-то. Теперь же она нуждалась в его фигуре постоянно, не желая слезать с рук. Боялась, что уйдёт от неё.       Давняя знакомая, к которой он обратился за помощью, попросив стать няней для Сарады, легко согласилась. Но как она говорила, малышка едва ли шла на контакт, думая, что её окончательно бросили.       В общем то, он об этом догадывался.       Приходя с работы Сарада буквально бежала к нему, хотя ещё недавно отказывалась от ходьбы и вставала, только если была необходимость. Прижималась, цепляясь крошечными ладошками за его одежду и мужчина был готов поставить что угодно, но если бы они оказались в воде, уверен, от такой силы детских объятий даже капля не прошла между телами.       Проблемы с криками это в любом случае не решало.       Сколько всего он перепробовал. Каши. Убаюкивание. Колыбельные! Всё бестолку. Всё что советовала давняя знакомая оказалось бессмысленно. Таким образом, он смирился, приучив её засыпать у него на руках под лёгкое покачивание. Всё до тех пор, пока ребёнок не отключался. После девочка его не отпускала, силёнок у неё было достаточно, детские пальчики было не разжать так, чтобы осторожно вытянуть ткань майки.              Каждый день держался на том, что женщина доверила ему ребёнка и, в конце концов, она скоро придёт в себя да и её родители забирали девочку к себе первые месяцы очень часто.       Правда, был день, когда он всерьёз переживал о том, что её мама никогда не проснётся.       Это произошло где-то месяц спустя. Было принято решение отключить Сакуру от искусственного дыхания.       — Пошли к чёрту! — рычал мужчина на сотрудников, пытавшихся его удержать.       — Какаши-сама, успокойтесь! Вы же сами всё знаете, так будьте благоразумны! — один из державших попытался успокоить начальство, совершенно не согласного с решением врачей. Мужчина резко повернулся, нависнув над персоналом и зло пробежался взглядом по их лицам, губы его искривились, мужчина оскалился.       — Закрыли рты.       И несмотря на всё раздражение, которое закипало в груди вместе со жгучей обидой, пришло и понимание, что попробовать стоит. Специалисты всё-таки и точно знают больше него. Они скорее всего правы. К тому же, если женщина сама не задышит, надежды на её выздоровление нет и всё, что он делает сейчас не имело смысла.       В палату он вошёл будучи уже абсолютно беспристрастным. Всё, что кипело в душе, больше не должно было вырваться наружу. Никто не должен видеть его таким. Уважать импульсивность никто не станет, а авторитет нужно поддерживать. Пускай волнение не отпускало, разжигая дыру в груди, подобно зажигалке, прожигающей листок бумаги от центра. Всё равно нет.       Сзади его обошёл сотрудник, боязливо заглянув ему в лицо. Ещё минуты назад Хатаке-сан грозился уволить его за такую новость, теперь же безразличной тенью встал на проходе.       — Только троньте девчонку, я вам всем глотки повырываю! — заведующая металась вокруг койки, оберегая единственную любимицу и ученицу.       — Какаши! — заметив его, бросила на него отчаянный, почти безумный взгляд, полный мольбы. Ринулась к нему, размахивая руками, срывая голос и сдерживая тяжёлые вдохи. — Сделай что-нибудь, чего стоишь?       Мужчина скользнул по ней фосфорическим взглядом, притянул к себе за плечи, сжав посильней.       — Ты и сама всё понимаешь, верно? — голос звучал ровно, отрешённо и даже безразлично.       — Так это твоя идея?! Совсем из ума выжил?!       Женщина оттолкнулась от него, но будучи до этого прижатой к груди друга, замерла. Стоило только посмотреть в сторону, на то как отключают аппарат, она вжалась в него со всей силы. Мужчина только сильнее сжал её предплечье, прижимая подругу ближе и сам задерживая дыхание, стараясь удержать себя от необдуманных поступков.       Неизвестность пугала обоих.       Что будет с той, кто теперь являлся намного больше чем простой сотрудник и коллега?       Цунаде сжала в кулаках тёмную ткань его водолазки, в глазах стояли слёзы, спешили размыть макияж. В горле заклокотало, защипало в носу.       — Давай, девочка, я тебя прошу… — шептала женщина, озвучивая мысли за двоих.       Несколько долгих секунд напряжения показались вечностью.       Врач удовлетворительно кивнул, но от накативших слёз и разволновавшихся нервов Цунаде не смогла понять, положительный это знак или нет. Только когда врач спокойно озвучил что-то мужчине рядом и тот расслабил пальцы, сжимавшие её плечо до побеления костяшек, она глубоко и судорожно выдохнула, отворачиваясь и смахивая слёзы.              Всё обошлось.       Теперь же, когда он снова сидел возле её постели, подруга подошла сзади, прикрыв заранее дверь. Она долго всматривалась в его фигуру, следила за тем, как он что-то шёпотом рассказывает женщине в постели.       — Какой ты всё-таки мягкий рядом с теми, кто тебе не безразличен. — разглядывая лицо девушки, констатировала женщина.       — Нашла время… — сжав в своих ладонях её бледную ручку посильнее, отозвался Какаши, прекратив перешёптываться.       — Нет, правда, удивительно, каким ты становишься рядом с ней и что делаешь ради неё. Ещё недавно ты отстоял её место в клинике, а ведь когда-то сам желал её увольнения.       — Уволить её было бы высшей степенью несправедливости. — прошипел он.       — И сам же бесишься от этого? — почти насмешливо протянула, заметив его напряжение — Знаешь, — вернувшись к задумчивому тону, что задала в самом начале, вздохнула заведующая — Я тебя таким даже с ней не видела.       Оба на несколько минут замолчали. Блондинка, найдя второй стул, присела рядом, положив руку на плечо друга.       — Она тебе дороже, чем та, что ты привёз мне… — и снова замолчав, окинула девушку взглядом.       Временами казалось, что она вот-вот откроет глаза и приподнимется, непонимающе и сурово оглядев их, спросит что случилось. Сакура всегда такой была. Своё непонимание выражала открыто и пускай редко поддавалась эмоциям на работе, этой ей скрыть никак не удавалось.       — Что ты чувствуешь, когда сидишь рядом с ней? — заметив её руку в его ладонях, шёпотом уточнила она.       — А ты?       Мужчина сгорбился над её телом, которое теперь ровно и размеренно дышало. Хотелось бы ему сказать, что он думает об этой ситуации на самом деле.       Что только полный кретин мог попасть во всё это и что он во всём виноват.       Не уследил. Не довёз. Не поменял чёртовы шины, что всё только усугубили.       — Только не говори, что свалил всю вину на себя, как в тот раз? — она слишком хорошо его знала, это не могло не удручать.       Цунаде никогда на его счёт не ошибалась и когда сказала, что он погонится за этой девочкой, была чертовски права и вот теперь тоже. Стоило хотя бы раз послушать эту женщину и уволить мелюзгу в первые же дни. Тогда ничего бы этого не было, всё было бы по-другому, но точно не так.       Неожиданно вспомнились слова, сказанные ему когда-то давно в кабинете. Учиха тогда пришла в настоящую ярость, влепив ему смачную пощёчину:       «Желаю испытать вам когда-нибудь тоже самое, что я сейчас испытала!»       Невесело хмыкнув, всмотрелся в спокойное личико под пристальный взгляд блондинки сбоку.       — Кажется, она прокляла нас обоих…

***

      Зайдя в кабинет, он облокотился на косяк, осмотрев комнату, что окутал полумрак. Кто-то выключил свет, оставив только настольную лампу. Устало перевёл взгляд на диван, где обнаружил фигуру, ничем не привлекательную на вид.       В тени она казалась весьма складной, однако стоило ей обернуться и перестать мурлыкать колыбельную, приблизиться, пролёгшие за годы морщинки и чуть обвисший живот, стёрли шарм. На её худом лице, что совсем не дружило с округлившимся телом, можно было различить мягкое сострадание. Сохранившие худобу пальцы были сцеплены на животе и она, наконец, позволила себе подойти ещё ближе.       — Ах, это ты, Нана. — бывшая медсестра ласково улыбнулась, поправляя волосы у него на лбу.       — Прости, но она очень хотела к тебе и мы приехали. Совсем вымотался с ней, да, друг мой? — он прошёл мимо неё, подойдя к дивану и присев рядом на корточки.       Девочка сладко посапывала, укрытая шалью новоиспечённой няни, зажимая в ручках любимую бежевую игрушку. Его пальцы осторожно прошлись по отросшим волосам, заправив чуть вьющиеся локоны за ушко.       — Как тебе так легко это удаётся? — оборачиваясь на старую подругу, полушёпотом заговорил мужчина.       — Какаши, — качая головой так, как может качать ей только человек с опытом, она обратила на него свои большие впалые карие и тут же поправила наполовину седые волосы, — У меня таких был целый один, а у тебя ни одного. Как думаешь?       Его ласковые движения вырвали у неё из груди тяжёлый вдох.       — Наступит день, когда вам придётся расстаться, ты же знаешь? — на его лице не отобразилась эта эмоция, однако в голосе послышалась явная печаль:       — Но пока ещё нет, а значит, а я могу пока побыть ей отцом. — расслышав это от мужчины, она присела у изголовья дивана и пристальным взглядом, обратила его внимание на себя:       — И ты разрешил себя так называть? — нахмурилась женщина — А что если настоящий отец за ней явится? — мужчина недолго помолчал, безразлично пожав плечами ответил:       — За всё это время он даже ни разу о ней не спросил, с родителями она видится часто, а им я, кстати, больше нравлюсь, чем он. — Какаши весело усмехнулся — Как видишь, она всё ещё со мной.       — Ты всё шутишь, друг мой. — укоризненно качнула головой женщина — Но полгода, это так немного. Увидишь, он ещё обратно её попросит. — Хатаке снова провёл девочке по волосам, дотронулся пальцем до бархатной щёчки.       — Я её не отдам. Она оставила её мне, и вернётся она только к ней.       Нана недолго наблюдала за этим. В глазах мужчины не читалось чего-то явного, однако будучи знакомой с ним несколько лет и обладая многолетним опытом, что она успела накопить за прожитые годы, смогла угадать его мысли.       — Любишь её? — вопрос был совсем не о девочке перед ним, о другом человеке, однако они прекрасно друг друга поняли и разжёвывать эту простую мысль было не нужно.       Мужчина будто одумался, вздохнул отяжелевшей грудью, почти разочарованно выдыхая. От окончательного осознания всегда что-то удерживало.       Впервые увидев её, он взбесился. Ещё и вошла так невовремя в самый разгар их ссоры с Цунаде, что как раз её и защищала. И вот эта мелюзга возомнила себя той, что может что-то существенно изменить? Он избавится от неё в два счёта!       Но вдруг она показалась ему интересной, после чего он решил сыграть с ней в незамысловатую игру, проверив, как быстро терпение девушки лопнет и она сама откажется от должности. Потом нашёл удовольствие злить и смущать её. Зачем-то решил помочь тогда с разговорчивой дамочкой, что чуть не довела её до обморока. В конце концов без задней мысли приехал выручить и оставил у себя, ко всему прочему предложив не уезжать сразу.       И конечной точкой стало то, что он воспитывает её дочь потому что уловил в её огромных зачаровывающих глазах доверие.       Как он дошёл до такого унижения?       Он присел, окончательно усевшись на пол, вытягивая ноги и закрывая лицо ладонями, тихо рассмеялся, вызывая на лице у женщины слегка удивлённое и вместе с тем обеспокоенное выражение.       По-правде это просто смешно!       Смешно! Просто смешно! Уморительно! Какой же он идиот и клоун…       Эта женщина медик, с характером язвы только и делала, что бесила его. Раздражала прямо до зубного скрипа. Её отчётливые шаги в коридоре, её походка, эти резкие, но изящные движения, её голос.       Вся она целиком и полностью раздражала его.       Он знает, для кого она старалась, это бесило до основания души! Женщины, что ложились перед ним вызывали отвращение. Ему казалось, что и эта такая же, стоит только надавить и всё вскроется! А потом он понял, что она стелилась только перед одним мужчиной. Тем, кто окольцевал её палец и тем же, кто после аварии снял с неё это кольцо.       В какой-то момент он разделял мнение её мужа, видя в женщине простой объект влечения и какой-то наивной притягательности. И ведь когда-то ему стало интересно, изменит ли она мнение на его счёт? Захотелось почувствовать её маленькое тело в своих объятиях из простого интереса.       Её упрямость казалась ему донельзя забавным препятствием. Что говорить? Он запросто мог скрутить эту девушку, если бы сам был немного другого склада.       А теперь?.. Теперь к ней простой интерес? Нет?.. Тоже бесит. Подступающее бешенство, однако было ничем иным, как раздражением к самому себе.       Сложно.       Малышка, что ему приглянулась идёт вразрез с принципами. Но те, похоже, прогибались не под простой симпатией.       Сколько раз он себе напоминал кто она такая? Всего лишь внешний раздражитель, от которого следовало избавится, прихлопнуть словно мошку! Только вот назойливая мошка оказалась очаровательной стрекозой.       В погоне за её увольнением сам не заметил, как попался в яркую ловушку из волшебных глаз. Яркие, цвета молодой листвы, они казались ему потрясающе завораживающими. И сейчас, когда она была так близка к тому чтобы уйти раз и навсегда, когда её дочь осталась у него и он был совершенно не против этого, всё внутри как-то по-особенному сжалось от обыденной истины.       — Кажется да… — прошептал он, сквозь ладони и убирая волосы с лица — Определённо да.