Эпоха перемен

      Просыпаться было тяжело. Всё вокруг кружилось, плыло, Марка дико тошнило. Сознание было мутным, мысли медленными — словно он не спал сутки, после чего всё же лёг, но его разбудили, причём всего через пару часов. И сверху всего этого была головная боль. Причём одновременно два вида: острая и глухая. Резало кожу и череп, куда пришёлся сначала осколок от снаряда, а затем удар обломком. Гудела набатом глухая боль по всей голове, подчиняясь болезненному ритму пульса. Вокруг почти ничем не пахло — запах бетона перебивал всё. Чувствовался только металлический запах собственной крови, не слишком сильный, к счастью, значит, её немного.       Спустя какое-то время Марк начал более-менее осознавать себя. Тогда же постепенно стал вспоминать произошедшее. Не всё сразу, понемножку... Вначале пришли ранние воспоминания о начале рейда. Затем проход на склад и вторжение сильной твари — на этом моменте волк забеспокоился, подумав, что это она его погребла, но с приходом новых воспоминаний эта версия и волнения отпали сами собой. Потом пришла память о долгом и муторном продвижении на восток. И как апофеоз — кордон и всё с ним связанное. Стало понятно, откуда такая боль в голове и где он сам находится.       Окружение стало плыть чуть меньше, глаза, привыкшие к темноте, показали кусок стены спереди и обломок её же сверху, упавший под наклоном и образовавший односкатный «домик». Также были обломки по бокам, но справа было ни то углубление, ни то мини-тоннель из удачно сложившихся обломков. Пространства был минимум. И хоть какой-то простор объяснялся невеликими размерами самого обращённого — человеку бы уже было крайне тесно.       Волк попытался пошевелить конечностями на предмет проверки переломов, кроме хвоста, конечно, — тот всё ещё глухо болел в основании. По итогу проверки стало понятно, что синяки, шишки и ушибы есть по всему телу, но переломов вроде бы нет. После этого Марк решил попытаться пошевелиться, однако это вышло лишь частично: нижние лапы на уровне колен были чем-то придавлены. Они ощущались, волк мог пошевелить пальцами, но и только.       «Надо посмотреть…»       Собравшись с силами, Марк морально приготовился, вздохнул — закашлялся, втянув порцию бетонной были. Откашливался пару минут, вдобавок вдруг проступило ощущение сухости во рту и понимание, что в нём же осела куча той самой пыли. Наконец, закончив содрогаться в лёгочных спазмах, он повторил попытку повернуться. Пыхтя, шипя и иногда поскуливая от боли по всему телу, волк изогнулся, развернувшись на бок, и посмотрел-таки назад. Подтвердилось то, что он предположил сразу: стена, послужившая ему крышей, придавила лапы. Каким-то чудом она упала не только на них, а и на несколько камней поменьше, из-за чего между ней и полом образовался минимальный зазор, благодаря чему волк не остался инвалидом. Это хорошо, но как теперь выбраться?       Мысли всё ещё текли медленно, заторможенно, но одна здравая всё же выбрала своей остановкой голову обращённого. И гласила она: «Прежде всего необходимо заняться самолечением».       Марк стал осторожно — учёл пыльный опыт — вдыхать и выдыхать, разгоняя по телу энергию, пытаясь хоть как-то направить её в болящие участки. Это получалось плохо — их было слишком много. Но всё же медленно, очень медленно, но самочувствие улучшалось. Волк не знал, сколько он так пролежал. Час? Два? Больше?.. Ощущение времени было совершенно потеряно: под обломки не пробивался свет, не долетали звуки, не было слышно ничего. Почти. Был какой-то тихий ритмичный звук, но он не вызывал ощущение опасности, и Марк на время забыл о нём, что удалось легко — звук был тихим даже по меркам обращённых.       Прогоняя по телу энергию раз за разом, волна за волной, инстинктивно проводя её по линиям кровоснабжения, как вторую кровь, Марк восстанавливался. Он почти видел внутренним мироощущением, как затягиваются микротравмы, зарастают раны, как идёт заживление кожи и мышц. И вместе с этим организм становился сильнее, но не только в излеченных местах, а целиком. По капле, по чуть-чуть, но кожа, восстановившись, становилась крепче, мышцы — сильнее, кости — прочнее и гибче. Менялась и укреплялась энергетическая часть тела, но здесь Марк уже понимал меньше: не было в мире до сих пор научных трактатов об энергетическом строении тел нелюдей. Так что всё, что мог бы сказать волк, — в плане ауры и энергий он тоже становился крепче и выносливее, но вот насколько и как — он уже не знал.       Наконец восстановление вышло на завершающий этап: кожа более-менее восстановилась, благо её потрепало несильно, мышцы тоже, хотя и не отдохнули почти. Хуже было с костями: череп зажил слабо — явно нужно больше времени; то же самое и с хвостом. С ним вообще всё плохо, и времени нужно даже больше, чем на заживление черепа. Постоянная боль хоть и исчезла, но Марк инстинктивно понимал, что резко шевелить конечностью всё ещё нельзя, нагрузки придавать нельзя и ни в коем случае никаких воздействий, которые могли бы придать смещение позвонкам, то есть ни бегать, ни прыгать, не кувыркаться и вообще лучше бы не двигать его совсем. Это всё были крайне неприятные ограничения, если вспомнить, что впереди всё ещё оставался путь домой через центральную и восточную зоны города.       Времени на дальнейшее восстановление не было. Причин было две. Первая: нужно найти Лиса — он мог быть в ещё худшем состоянии, тогда для него каждая минута на счету. И вторая: после интенсивной регенерации, ускорившей метаболизм, Марк ощущал воистину зверский голод. Такого он не испытывал со времён своих первых рейдов, ещё до побега. Тогда всё закончилось поеданием дворняги.       «Лишь бы не докатиться до людоедства…»       Несмотря на побочный эффект, регенерация всё же дала то, ради чего волк всё это начинал: ясность в голове и силу в мышцах, пусть и неполную. Марк ещё раз огляделся, всматриваясь в обломок стены, накрывшей его сверху: ровный, целый, без трещин посередине, за целую часть стены его держит пара согнувшихся арматурин — поехать не должно. Вроде бы…       Волк развернулся, согнулся, доставая верхними лапами до склона «крыши». Нижние лапы всё ещё не восстановились после спринта под обстрелом — поднять ими обломок сейчас не выйдет.       Уперевшись правой лапой в пол, левой — в обломок, Марк несколько раз вздохнул, насыщая кровь кислородом, затем, коротко выдохнув, толкнул. Кусок стены немного приподнялся… Чтобы удариться обо что-то на той стороне и через мгновение съехать с лапы и бухнуться на старое место, под ним что-то хрустнуло — какой-то из камней-опор не выдержал и раскрошился, лапы стало сжимать сильнее. Сердце замерло, Марк задержал дыхание от волнения. Будь он человеком — вытирал бы холодный пот со лба. Сглотнув, волк снова упёрся правой в пол, левой примерился к обломку. Но на этот раз не ладонью, а шипом на тыльной её стороне. Приставил к бетону, коротко ударил, аккуратно, почти не посылая энергии, — шип немного углубился в стену. Марк попробовал его сдвинуть — не смог.       «Так, хорошо… А сейчас…»       Он снова толкнул плиту — она задержалась лишь на полсекунды, затем вновь поехала вниз; стальной шип оставлял на ней заметную борозду, осыпая Марка крошевом. Стена упала на прежнее место, но волк уже успел подтянуть нижние лапы к груди, и плита ударилась в паре десятков сантиметров от него.       «Хорошо, свобода. Теперь вперёд…» – Марк развернулся вперёд, вытянулся и по-пластунски пополз вперёд — к основе стены. Там, в углу, волк замер, прижавшись спиной к стене, прикрыл глаза. Плита оказалась в разы тяжелее, чем ожидал обращённый. Она забрала неприятно много сил, и сейчас у Марка немного кружилась голова и шумело в ушах.       Чувство голода натолкнуло на одну простую мысль: где сумка? Где сумка с теми самыми припасами, которые они с такими рисками доставали? Марку вспомнился момент, когда его ударило по плечу, в то место, где сейчас была рана с засохшей коркой крови. «Похоже сорвало при взрыве…» — вяло подумал обращённый, всё ещё борясь с дурнотой.       Через некоторое время мир перестал качаться на волнах темноты. Волк вновь открыл глаза, но, вспомнив кое-что, снова закрыл. Лис. Его нужно было найти. И сделать это проще всего с помощью аурного зрения. Перекачав энергию в уловители, Марк прежде всего ощутил то, что они, как и мышцы, имеют неприятное свойство болеть после долгого напряжения. Только здесь ощущения были острее — это как сравнивать удар по руке и по носу: последнее сразу вызывает слёзы вне зависимости от выдержки и самообладания. Также и здесь, благо хоть не настолько сильно. Однако спустя несколько секунд скручивающей изнутри, щемящей боли Марк всё же увидел картину иного плана мира. Недалеко, нечётко и всего на полминуты, но этого хватило. Рыкнув и зашипев, волк расслабился, стал растирать болящие органоиды, попутно вытирая выступившие слёзы. Но своего он добился: аура Лиса вяло темнела буквально за стеной; она выглядела непривычно мрачно, по её некогда яркой, светлой поверхности сейчас клубились мутные завихрения, вызывавшие неприятную ассоциацию с пеплом в разбавленном водой молоке. Но друг явно был жив и вроде бы в ближайшие минуты и, кажется, часы помирать не собирался. Хорошо. К слову, тот самый ритмичный тихий звук, который волк услышал ранее, доносился именно со стороны Лиса.       Решительно отлепившись от стены, Марк пополз по тоннелю из удачно упавших «домиком» обломков. Местами удобный участок прерывался, и приходилось пролезать, изображая из себя кошечку, и временами натурально приближаясь к изображению змеи, поскольку в паре моментов Марк всерьёз стал бояться завязаться в узел среди этих обломков. Больше всего мешали две вещи: не до конца восстановившийся хвост, из-за которого приходилось двигаться о-очень медленно и аккуратно, и шип на груди, который то и дело цеплялся за всё подряд. Волк уже сбился со счёту, сколько борозд в бетоне он успел пропахать просто потому, что иначе не мог пролезть. Благо хоть природная сталь, насыщенная крохой энергии, была прочнее камня, иначе бы пришлось выяснять, есть ли всё же в шипах нервные окончания или нет. Марк полз и полз, постоянно поворачивая то налево, то направо, и мысленно молился, чтобы до Лиса всё же получилось доползти. Но, видимо, молился он неправильно, поскольку вначале тоннель, а точнее, комбинация из щелей и не совсем непроходимых завалов, обвела его вокруг того места, где лежал Лис, а затем всё упёрлось в тот самый глухой завал, которого так боялся волк.       Лёжа перед грудой обломков от плит, шумно втягивая спёртый воздух ртом и периодически сплёвывая тёмную от пыли слюну, Марк лихорадочно думал, что же ему делать. Он никогда не страдал клаустрофобией, но в положении похороненного заживо эту боязнь обретёт каждый. Этот холодный страх смешивался с густой боязнью за друга, которому он был не в силах помочь. От этого коктейля эмоций тело волка вновь начало вырабатывать адреналин, который сейчас был совершенно бесполезен и даже вреден — заставлял расходовать лишнюю энергию. Впрочем, один плюс всё же был — мозги заработали быстрее. Но даже так выход из ситуации найти не удавалось.       Не придумав ничего, Марк отсрочил принятие решения тем, что решил для начала подобраться к месту нахождения Лиса наиболее близко, а там уже посмотреть по обстоятельствам. Спустя десяток минут он оказался в таком месте. Это было совсем недалеко от тупика. Друг, по ощущениям, находился всего в паре метров, но чтобы добраться до него, нужно было преодолеть этот самый двухметровый завал из бетонных обломков. Причём, как назло, именно здесь были не просто обломки, которые в теории можно было бы растащить, отодвинуть или отколоть небольшие куски и пролезть дальше. Здесь были крупные части плит, которые разве что бурить насквозь, но даже так — не факт, что это не вызовет повторного обвала. Что же делать?.. Что?!.. Мысли сменяли одна другу, волк перебирал варианты, но, как назло, на ум лезли только бредовые, вроде «взорвать завалы импульсными ударами». Но наконец в голову пришло подобие здравой мысли. А заключалась она в следующем: если при использовании аурного зрения он, пусть и плохо, но всё же видит неодушевлённые объекты, в том числе и стены, то, значит, он может и оценить расстояние до поверхности, хотя бы примерное. И если оно будет не слишком большим, то можно попытаться выкопаться сначала самому, а затем уже сверху достать товарища.       Эта мысль внушила некоторый оптимизм — хоть какая-то активность. От энтузиазма Марк вбухал столько энергии в уловители, что буквально за мгновение провалился в мир видимых энергий, а органоиды на голове взорвались скручивающей болью, от которой брызнули слёзы. Но волк терпел. Сжав челюсти, он всматривался в серый туман, которым выглядел завал в этом мировосприятии. Обращённый осматривался, оглядывался, искал... Но места, выбраться из которого было хотя бы в теории возможно, не видел. С каждой секундой отчаянье подступало комом к горлу, а уловители болели всё сильнее, пока наконец боль не стала резко нарастать с каждым ударом сердца. Чтобы не потерять сознание, Марк перестал использовать аурное зрение. Открыл глаза. Мир расплывался — слёзы застилали глаза, которые, к слову, тоже болели после применения навыка.       Всё было зря: завалы слишком большие, высотой в два этажа минимум. Они с Лисом находятся примерно в центре бывшего дома, то есть в горизонтальной плоскости до свободы почти также далеко, как и в высоту.       Воздух за время активности волка стал заметно более тёплым и спёртым. Марк тщетно пытался успокоиться, говоря себе, что воздуха ещё хватит на час минимум, а то и больше, но он себе не верил. Сердце всё равно бешено колотилось, накатывала тошнота от страха. Найдя более-менее просторное место, волк сел аккуратно, чтобы не тревожить хвост. Откинулся спиной на бетонные обломки, запрокинул голову и закрыл глаза. Нервно сглотнул вязкую слюну. Хотелось пить. Лапы подрагивали. Он сцепил их в замок, чтобы не дрожали. Попытался успокоить дыхание. Всё тело бил озноб.       — Что делать?.. Что же де-лать… — по слогам, словно от этого лучше думалось, прошептал волк.       Спустя некоторое время привычки тела, обращённого, дали о себе знать. Марк инстинктивно погрузился в медитацию, продолжая думать, но отрешившись от эмоций. Этому способствовала наступающая апатия — не то от безысходности, не то от усталости. В медитации мысли текли более неторопливо, но зато они были ясными. Больше не сводило с ума дикое волнение. Марк погрузился в размышления.       ***       Волк не знал, сколько прошло времени. Может, всего тридцать минут, а может, больше часа. Когда он открыл глаза, то улыбнулся: он нашёл выход. Сложный, долгий, но хотя бы реальный. Но прежде всего надо хотя бы попытаться добраться до друга. Для этого надо найти ближайшее место, от которого реально будет докопаться до Лиса. Надо ещё раз исследовать тоннель. Волк оторвался от обломков и пополз на четвереньках к началу тоннеля.       Спустя не слишком много времени подходящий участок завалов всё же нашёлся. От него до Лиса было метров семь-десять, при этом впереди было множество небольших обломков, которые реально было растащить. Единственное — разбирать себе путь нужно было стоя на всех четырёх, вот только не в естественном для животных положении, а ниже, стоя на коленях и спиной шурша по нависающей над обращённым плите.       Марк ещё раз посмотрел на предстоящий фронт работ, убедился, что камни спереди не держат «потолок», и приступил к делу. Левой передней лапой упирался в пол, правой вытягивал обломки и отбрасывал их назад. Через какое-то время менял лапы, ещё через какое-то делал перерывы. Во время тяжёлой монотонной работы счёт времени потерялся окончательно.       ***       Спустя долгое время наступил неожиданный финал раскопок: прокопавшись примерно два метра, Марк упёрся в тот вид завалов, когда любой убранный камень вызывает новый обвал. Волк попытался было копать в стороны, но слева его ждала та же картина, а справа был завал из цельных плит, которые и оттащить невозможно, и разбить страшно. От досады он негромко и хрипло взвыл — столько времени, и всё зря. Но делать, похоже, нечего. Вздохнув, Марк попытался немного успокоиться.       После этого отполз немного назад — туда, где тоннель казался ему наиболее надёжным. Там он сел, примерился и, щедро наполнив шип на лапе энергией, наотмашь ударил им по бетонному полу. Металл легко вгрызся в искусственный камень, брызнули крошки и мелкие осколки. Марк поднял лапу, чуть повернулся и вновь ударил, на этот раз добавив энергию вращения тела. Крошево и пыль брызнули уже в одну сторону, по направлению удара. Ещё раз. И ещё… Раз за разом волк выбивал из пола то крупные, то не очень осколки, углубляя ямку, постепенно превращающуюся в начало нового тоннеля. Энергия, вливаемая в металл при ударе, почти не расходовалась — она была нужна лишь для придания прочности шипу и почти не уходила в бетон, как при обычных импульсных ударах.       «Копать» бетон оказалось легко, но очень муторно. Шипы расположены всё же не слишком удобно — на тыльной стороне лап, — да и длиной не отличались. И как Марк ни старался приспособиться, ускорить процесс особо не вышло.       В какой-то момент монотонная работа стала вызывать раздражение. Хотелось ускориться, но это было невозможно. Да ещё и пальцы постоянно саднили... Из-за расположения шипов и их длины волк регулярно бился пальцами о бетон либо просто чувствительно проходился по нему вскользь. Конечно, обращённые крепче людей, но от такого количества ударов повреждения всё же появлялись.       В очередной раз ударив и получив взрыв боли в лапе, Марк зарычал, зажмурился на секунду. Открыл глаза, примерился и снова ударил — останавливаться нельзя, воздух под завалами не бесконечный. И в момент удара, насыщая шип энергией, волк инстинктивно влил в него больше, чем нужно; излишки потекли дальше по лапе, к кончикам пальцев. Марк ничего не успел понять; когда вновь ударил — ощутил, что вновь задел бетоном за живое, но в этот раз вспышки боли не было. Волк поднял лапу, стараясь сохранить то самое ощущение в ней, стал рассматривать. Тыльная сторона конечности, начиная от шипа и дальше, тускло светилась серебристым, словно под шерстью на кожу нанесли фосфоресцирующий раствор. Марк на пробу постучал пальцами по стене рядом — ощущения, как будто надел пластиковые щитки для роликов: импульс есть, но лёгкий, и никакой боли. Что-то внутри говорило, что это не конец, что это только предвестник нового знания о себе, нового умения, но сейчас развить его не получится. Нужно время... А пока...       Пока Марк, криво улыбнувшись неожиданному подспорью, примерился и вновь ударил по бетону. По его ощущениям, ему осталось не слишком много.       ***       При очередном ударе лапа провалилась, дно лунки в бетоне растрескалось, часть обвалилась вниз. Марк, воодушевлённый этим, второй лапой ударил обычным импульсным ударом, пробив остатки дна. Сам при этом чуть не провалился, хотя и держался за стенки. Глубина колодца вышла немногим меньше полуметра.       Даже в многоквартирных домах делаются подвальные помещения. Обычно они отдаются под сантехнику, иногда в цоколях делают нормальные помещения, пригодные для существования не только бомжей, но и, к примеру, предпринимателей с их магазинами. Впрочем, это неважно. Главное — ниже уровня пола первого этажа есть пустые пространства. Марк решил, что раз он не провалился вниз, значит, подвал уцелел. А подвал — это, во-первых, новая порция свежего (или не очень) воздуха и, во-вторых, путь к спасению — прокопаться из подвала куда проще, чем из-под железобетонного завала.       Марк хотел сначала добраться до Лиса, а потом уже прокапываться вниз, но не вышло, так что он приступил к реализации запасного плана: забрать товарища, сделав подкоп под него. И сейчас первая часть плана была выполнена.       Волк посмотрел вниз. Примерился, затем отпустил стенки колодца и солдатиком упал вниз. Приземлился мягко, спружинив лапами, однако в основании хвоста всё равно ощутился болезненный укол. Поморщившись, Марк не стал задерживаться и скорым шагом направился туда, где ощущалась сигнатура его товарища. Тот очень удачно упал не где-нибудь между помещениями, а над потолком в одной из подвальных комнат, в которой даже труб не было. Тут, однако, возник нюанс, о котором волк даже не подумал: как он будет копать вверх? Работать с потолками, даже низкими, — и людям-то непросто, а уж ему, с его-то ростом...       Немного поразмышляв, Марк не придумал ничего лучше, чем выдолбить в стене небольшое углубление, уже стоя в котором получится дотянуться до потолка. Опять лишняя работа, отнимающая время. А желудок тем временем скручивало всё сильнее…       Повезло, что Лис лежал почти у стены, так что далеко тянуться не пришлось. Но даже так волк задолбался долбить по долбанному бетону. Он уже весь был в бетонной пыли; около ран шерсть слиплась колтунами из-за крови, смешавшейся всё с той же пылью. Марк, с остервенением продолжающий долбить к бетон сверху, подумал, что он скоро превратится в крота.       Удар шёл за ударом. Разбивались об пол осколки, отпадающие от плиты сверху. Волк уже в пятый раз чуть не упал, чудом удержавшись, — соскользнул одной лапой с уступа в стене, который сам и создал. В который раз проклял неведомых строителей, сделавших такие толстые перекрытия. В ушах уже давно звенело: удары вроде и не слишком громкие, но постоянный резкий шум сказывался на слухе. Приходилось прижимать уши к голове, что хоть как-то помогало.       Лунка сверху уже прилично углубилась. Марк надеялся, что вскоре его труды вертикального шахтёра закончатся. Понимая, что, скорее всего, осталось уже немного, он сбавил обороты, стал копать более аккуратно — ему не улыбалось случайно достать ударом до друга. Из-за боязни вызвать новый обвал, создав яму под несущими обломками, Марк копал почти под сигнатурой товарища.       Очередной удар — треск, лапа ощутимо провалилась в пустоту сверху. Марк, воодушевлённый успехом, стал расширять отверстие, обламывая уже тонкие края пролома наверх. Наконец волк разглядел то, что искал: из-за края дыры был виден клочок тёмной шерсти. Волк огляделся, примерился, прыгнул — ухватился за край, подтянулся, вскарабкался и выполз уже сверху. И уже там Марк понял, насколько ему на самом деле повезло. Если у него было относительно неплохо с пространством, в котором его завалило, то у Лиса даже развернуться было негде. Маленький свободный пятачок, где можно только лежать, и то уткнувшись челюстью в пол, при этом задевая поднятыми ушами «потолок». Сам же Лис лежал без сознания, занимая почти всё свободное пространство; его нижние лапы уходили в завалы. Грива товарища закрывала обзор, и оценить состояние друга было сложно, но в воздухе стоял отчётливый запах крови... От которого у Марка заурчало в животе. Голод уже понемногу сводил с ума.       Волк встряхнулся. Подполз к другу, осмотрел чуть ближе. Точно можно было сказать одно: прямо сейчас Лис кровью не истекает. Видимо, даже в пассивном состоянии регенерация нелюдей достаточно мощная, чтобы купировать серьёзные раны. Их самих Марк почти не видел, но глубокого рассечения на правой лапе было достаточно, чтобы оценить выживаемость обращённых — человек при разрезе двуглавой мышцы руки почти до кости без жгута истёк бы кровью за считанные минуты, если не секунды. Здесь же было видно, как ткани, пусть и не совсем ровно, но сами слиплись, образовав кровяную корку сверху. Марк по-новому глянул на своё плечо, оценивая масштабы ранения и прикидывая шансы человека на выживание в такой же ситуации. Но быстро бросил это дело — всё потом. Сейчас надо было как-то вытаскивать товарища из-под обломков.       Лис серьёзно встрял. Левая лапа вроде ничего, а вот правую серьёзно прижало. Марк подполз ближе, чтобы всё рассмотреть. Бетонный обломок — похоже, часть стены — упал почти как в случае с волком, но здесь всё было похуже. Ребро плиты придавило одну лапу и держало её всем своим весом. Сверху на ней также лежало много всего, цеплялось друг за друга, что делало невозможным постепенный разбор: вытянешь что-то одно — и всё посыплется.       Марк оглядел всё это. Посмотрел на друга. Вздохнул — благо пыль уже осела. Подполз вплотную к проблемному месту... И снова начал копать. В этот раз он действовал осторожно, чтобы не вызвать лишних проблем. Из-за этого работа растянулась ещё сильнее. Волк собирался выкопать ложбину, в которую попадёт нижняя лапа, освободившись так от давления сверху. Но такой аккуратный труд требовал концентрации и времени, а Марк и так уже устал. Он уже потратил достаточно сил на раскопки, при том, что ещё не до конца восстановился от ран, при этом никак потраченную энергию не восполнял — еды-то не было.       Новые удары давались всё тяжелее. Уставали не столько мышцы, сколько… Сложно описать эту энергетическую усталость. Она распределялась по всему телу. Почти физическое понимание, что тело выжато почти досуха, но процесс извлечения энергии продолжается. Также начинали гудеть лапы в области шипов и под ними. Но Марк решил, что, пока не выкопает товарища, не остановится. Вот вытащит его, спустится вниз и там уже отдохнёт. Да и воздух там чище и прохладнее. Волк тяжело дышал: кислорода в этом подобии норы оставалось всё меньше, воздух был тёплым и влажным, почти густым. Волку приходилось с усилием вдыхать полной грудью, но даже так постоянно тяготило желание отдышаться или зевнуть. От постоянного запаха крови, вызывавшего животную реакцию у звериного тела, крутило желудок, а слюни не стекали на пол только из-за жажды. Лапы мелко подрагивали от усталости. Вдобавок к усталости и монотонной сложности работы копать приходилось из крайне неудобного положения: полулёжа, привстав на полуразогнутой лапе, другой ударяя по полу и выгребая осколки из ложбины; периодически приходилось отплёвываться от поднимающейся пыли.       Марк, отупевший от однообразной долбёжки по камню, голода, жажды и усталости, держался отданного самому себе приказа — продолжать работать несмотря ни на что. Он потерялся во времени, не знал, сколько уже прошло. Вся его жизнь свелась к коротким целям: поднять лапу, прогнать энергию, ударить, выгрести обломки, повторить. О том, что будет через секунду или час, он не думал. Он просто делал свою работу…       ***       В сознании что-то щёлкнуло, заставив разорвать серию однообразных ударов. Волк минуту не мог понять, что случилось, но потом до него дошло: работа была окончена. В готовую ложбину вместится даже не одна, а обе лапы друга. Осталось только подтащить их, и всё.       Марк пополз вперёд на локтях, упал от внезапной слабости, отключившей мышцы плеч. Медленно поднялся. Подполз, помогая нижними лапами. Ухватился за дальнюю — левую — лапу друга, подтянул, сталкивая в ложбину. Затем ухватился за вторую, прижатую конечность. Вначале попытался потянуть — не вышло. Попытался сильнее, но понял, что если так что-нибудь и выйдет, так это оставить на ненавистном камне кусок кожи друга вместе с прицепившейся (или прилипшей) шерстью. Ничего умнее не придумав, Марк примерился, наполнил лапу энергией — и коротко, почти без размаха ударил снизу вверх; плиту подбросило на полсекунды, волк быстро потянул, столкнул Лиса в яму — плита грохнулась сверху; сверху прикатилось несколько камней, один из них грозил упасть на бессознательного обращённого, но Марк отбил его, заставив грохнуться в стороне.       Сверху что-то угрожающе зашуршало. Волк не стал дожидаться, чем всё закончится. Он, насколько мог быстро, в три толчка подполз к дыре в полу, ухватил Лиса за плечи, потянул, отталкиваясь лапами от краёв отверстия, притянул. Тут Марк ощутил, что поехал по неровной бетонной поверхности дыры вниз, увлекая за собой товарища. Всё, что успел, — схватить друга в охапку и хоть как-то сгруппироваться.       Короткий полёт вниз, удар — взрыв дикой боли в основании хвоста. Волк почти сразу отключился, успев только отметить шум камней сверху в оставленной секундой ранее норе.       ***       Марк очнулся. Постепенно понял, что может нормально думать, а не плыть по волнам то снов, то болезненного бреда. Ощутил тяжесть на груди, мешающую свободно дышать. Поднял голову, посмотрел — это был Лис, который почти всей тушей лежал сверху. Всё также без сознания. Волк попытался пошевелиться и чуть снова не отключился от дикой боли в хвосте, на который он упал с высоты почти трёх метров.       Вытерев выступившие слёзы, Марк сменил тактику: левой верхней лапой упёрся в пол, второй — в друга и на отжим отпихнул его с себя. Лис сполз вбок. Дальше волк, пытаясь аккуратно придерживать болящую конечность, повернулся, сел на колени. Оглянулся. Зрелище было страшноватым: хвост был согнут под неестественным прямым углом вбок и дико болел при попытке его пошевелить. Марк понимал, что ничего не может сейчас толкового сделать — ресурсов у организма на регенерацию почти нет. Но и оставлять всё вот так нельзя. Он просто не дойдёт, получая взрывы боли при каждом движении.       Стиснув зубы, волк приготовился к боли. Зажмурился… От понимания, что сейчас будет, его мелко трясло… Затем он начал выпрямлять хвост — надо было хоть немного совместить позвонки, отошедшие друг от друга и вставшие под углом. Марка выкручивало, выгибало, жгло; зубы скрипели, спазмы не давали толком вздохнуть, а сил не было даже на скулёж; волк делал всё наощупь, но даже открой он глаза — ничего не увидел бы из-за пелены слёз.       Мучения продолжались вечность, пока не пришло понимание, что угол стал более-менее нормальным, а позвонки снова прилегают друг к другу. Марк сидел, тяжело дышал, капли текли из глаз по морде и падали в пыль на полу. Волка била дрожь, периодически подкатывали тошнотворные спазмы. Почему-то на ум пришла когда-то где-то услышанная информация о том, что при сильной боли человек может не контролировать себя, а точнее, мочевой пузырь. Также почему-то вспомнились признаки, по которым можно отличить потерявшего сознание от того, кто впал в кому или в клиническую смерть, а также некоторые рекомендации при оказании первой помощи.       «Всякая дурь в голову лезет…» — вымученно подумал Марк. Но краем сознания всё же порадовался, что вспомненные неприятные подробности его миновали.       Дальше требовалось хоть немного залечить перелом — волк не сомневался, что это был именно он. Закрыв глаза, Марк погрузился в себя, ощутил энергию в организме. Открыл неприятный факт: если в обычное время энергии в нём было полно, то сейчас она, как редкие сливки на молоке, плавала немногочисленными островками концентрации по поверхности ауры. Или малочисленными сгустками в крови, плывущими по организму, — тут с какой стороны посмотреть и какую аналогию подобрать. Но что так, что эдак выглядело одинаково нездоро́во. Волк попытался собрать всё, что смог, и направил энергию в пострадавший участок. Крохи, но хоть что-то... Потратив на это дело не очень много времени, Марк открыл глаза. Ощутил, что боль приутихла, но если при первом лечении она ушла вовсе, то в этот раз она осталась, пусть и не такая сильная. Пульсировала, чуть усиливаясь в такт ударам сердца и каждому движению тела, но хотя бы не грозила постоянно вышибить сознание.       Марк осторожно поднялся — колени дрожали. Голод, усталость, да и процедура… Посмотрел на Лиса, но решил сначала проверить пути нормального отхода. Припомнив планировку подвалов многоэтажек, в которых он уже был, вышел в единый коридор, соединяющий одинаковые боковые комнатки. Дошёл почти до стены, свернул в крайнюю комнату и обнаружил там дверь. Подошёл, мысленно молясь, чтобы хоть сейчас всё обошлось легко. Дёрнул ручку — заперто… В принципе ожидаемо, ещё ни один подвал Марк без приложения силы не открывал. Сжал кулак, быстро ударил сначала выше, а потом ниже ручки, вложив в импульс побольше сил — после первого удара дверь перекосило, а после второго она отлетела вперёд и вбок, криво повиснув на нижней петле. За ней была ночная свобода… Свободная лестница… Без завалов, почти без обломков. Но главное — в нос сразу подул свежий, прохладный воздух. Марк втянул его, наслаждаясь. Затем ещё раз. Ещё… Он дышал полной грудью и не мог остановиться, пробуя на вкус прохладный, чуть влажноватый воздух со сладковатым запахом разогретых днём и остывающих сейчас трав — так пах ночной Светлогорск. В какой-то момент у волка закружилась голова — слишком много и часто дышал. Пришлось опереться о стену. Когда голова пришла в норму, Марк решил глянуть обстановку вокруг. Поднялся по старым ступенькам со множеством уже привычного уличного мусора, аккуратно выглянул из-за края и тут же спрятался обратно — на всякий случай. Затем поднялся уже основательно, стал осматриваться. Эта лестница выходила с другой стороны от линии отчуждения, по которой пришлось убегать от снарядов танка. Форт остался позади слева, его загораживало несколько зданий. Впрочем, он должен был проглядывать между ними, давая ограниченный обзор снайперам, но для безопасности нужно было идти по направлению от форта, по диагонали, не выходя из-за закрывающих зданий. Дойти до другой улицы, а там уже их в любом случае видно не будет.       Но это только если стрелки сидят только в самом форте. Всё равно опасно. Кто знает, где у военных снайперы? Может, сейчас один из них рассматривает развалины этого дома, ожидая, когда кто-нибудь покажется в зоне досягаемости. Проверять на своей шкуре не хотелось. Марк собрался было напрячь уловители, но за секунду до этого понял, что сделать этого не может: во-первых, они перенапряглись и просто отказали, а во-вторых, сил на применение умения уже не осталось. Нужна еда, чтобы превратить её в энергию, а ту, в свою очередь, в регенерацию и заряд для навыка. Вот только сумка-то потеряна... Марк уже сам себе надоел постоянными мысленными стенаниями об этой потере.       Волк огляделся, но понял, что так или иначе всё равно окажется на открытом месте и пусть даже на несколько секунд, но станет мишенью. Что же делать? Что?.. Тут взгляд упал на крышку люка ливнёвки метрах в десяти. Канализация… Марк понял, что надежда уйти целым всё-таки есть.       Волк спустился обратно, вернулся к Лису, осмотрел его. Вроде бы переломов нет, во всяком случае смещений не видно, но это ни о чём не говорит. Впрочем, в любом случае его придётся нести. Марку вспомнилось то, как он прогонял энергию по телу, залечивая основные раны, после чего уже мог нормально передвигаться.       «Жаль, Лис без сознания… Хотя он всё равно так не умеет, так что разницы нет», — Марк на секунду представил, если бы Лис всё же смог подлечиться по примеру товарища. Но быстро отбросил эту идею: зная темперамент товарища, у того бы просто не хватило усидчивости на такое. Да и ему наверняка пришлось бы всё объяснять, у него бы ничего не выходило, Лис бы злился от этого… Затем волк представил, если бы он сам мог подлечить товарища вместо него самого, раз уж он не способен на такого рода дела в силу характера. Марка это вдруг заинтересовало, и он стал представлять, как бы это выглядело, ощущалось — лечение не своего, а чужого организма. Было бы такое же восприятие или более ограниченное? Лечил бы своей энергией или силой пациента? Управлял бы ресурсами его тела или всё бы ограничилось передачей энергии, чтобы организм сам с ней разобрался?       В процессе размышлений на эту тему Марк вдруг заметил, что некоторые варианты он рассматривает всерьёз, а некоторые отбрасывает сразу, как заведомо невозможные. Вот только если учитывать, что он ничего такого не умеет и для него это всё одинаково является фантазией, то выглядело это странно… Немного подумав, почему так, волк понял причину такой разборчивости: в подсознании была какая-то уверенность, какие варианты реалистичны, а какие — полный бред. Уверенность, будто он действительно… Хотя нет, не «будто». Он действительно знал. Пришло понимание. Марк замер, осознавая мысль. Если он действительно вскоре сможет лечить, то… В голове вертелись десятки ситуаций, в которых это будет невероятно полезно. Вспомнился эпизод с умиравшим у него на лапах полицейским, которому волк был просто не в силах помочь. С навыком же лечения…       В желудке болезненно заурчало, чуть скрутило. Марк вернулся из мира грёз, прижал лапу к животу, чуть согнулся. Посмотрел на источник неприятных ощущений. Затем вздохнул, понимая, что в любом случае, пока не получит еду, не просто навыки использовать — быстро бегать не сможет. Посмотрел ещё раз на Лиса.       «А ведь он тяжёлый…»       Выдохнул. Подошёл, попытался поднять друга. С первого раза не вышло. Во второй раз подхватил под ноги и спину близ лопаток, но понял, что далеко так не уйдёт — слишком сильный перевес вперёд и большая нагрузка на и без того забившиеся верхние лапы. Сменил подход: на этот раз перекинул товарища через плечи, приняв вес на спину и держа его лапами за колени и лапы у плеч, заодно поддерживая голову, чтобы та не болталась. Попробовал пройтись — в целом жить можно, только длиннющая грива волочилась по полу. Но Марк, пусть и с третьего раза, ухитрился закинуть её Лису на спину. Тяжело развернулся и пошёл на выход.       Поднялся по лестнице, с каждой ступенькой чувствуя весь немаленький вес друга. Поднялся, затем в ускоренном темпе добрался до ближайшего канализационного люка, бывшего всего в паре метров от запримеченной ливнёвки. Около него сгрузил товарища, постоянно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к своему подсознанию — вдруг оно что заметит. Но обошлось. Люк был отодвинут, Марк взял Лиса в охапку (иначе было не пролезть) и с ним на лапах спрыгнул вниз. Немного меньше двух метров, прыжок не великий, но с дополнительным грузом ощутимый. Одновременно с плеском лап об остатки ливневой воды в основании хвоста чувствительно укололо. Марк замер, задержав дыхание, но в этот раз уколом всё и ограничилось. Боль постепенно утихла. Волк облегчённо выдохнул. Переместил Лиса обратно на плечи. Поправил его поудобнее и зашагал на восток, ощущая под лапами холодный влажный бетон и вдыхая на удивление свежий влажный воздух.       Домой.       ***       Шаг за шагом. Шаг за шагом... Небыстро, размеренно. Бетон под лапами холодный, влажный. Иногда встречаются небольшие лужицы. На всякий случай Марк обходит их стороной — мало ли что это может быть. Что радует, так это отсутствие удушающих запахов. В этот раз действительно повезло с тоннелем, никакой вони, да и воздух не затхлый.       Периодически вдоль стен пробегает одна-две крысы. В первый раз волк чуть не сорвался — хотел догнать. Голод толкал и не на такое. Однако быстро сбросить Лиса ради одной крысы — плохое решение. Вот и приходилось идти, стараясь не думать о еде.       Голод понемногу влиял на физическое состояние. Если при выходе из подвала не получалось использовать аурное зрение, то сейчас Марк был не в силах даже импульсный удар применить. Во всяком случае, больше одного. Также возрастала слабость. Периодически на волка накатывало, и тогда он останавливался, опираясь на стену, ожидая, пока головокружение пройдёт, в ушах перестанет шуметь, а колени перестанут дрожать. Со временем проходило, но с каждым разом приступы были всё длительнее.       В последнее время усилилась жажда, возросшая из просто заметной в трудно переносимую. Но, как назло, даже луж нормальных не было. Да, периодически встречались намёки на воду, но пить ту мутную бурду, которую, кажется, можно было резать ножом, волк не собирался даже в его состоянии.       Марк остановился около очередной развилки, решая, куда ему надо. Прислушался к себе — внутренний компас работал исправно, подсказывая, что выбрать нужно правый тоннель. Волк так и поступил.       Шаг за шагом. Шаг за шагом... Всё ближе к цели, понемногу поглощая километры пути. Тут Марк ощутил очередной приступ, но сильнее предыдущего. Остановился, но понял, что этого мало. Медленно положил Лиса вдоль стены, сам устроился рядом, чуть дальше его головы. Аккуратно, чтобы не задеть хвост, сел, сложил лапы, откинулся на бетонную стену. Закрыл глаза, чувствуя, как мир начинает раскачиваться.       «Пожалуй, пора сделать привал…» — сделал выводы волк.       Заодно он решил помедитировать. Успокоиться, привести в порядок токи энергии... Её остатков. К тому же, кто знает, может, получится ещё что-нибудь залечить без серьёзных затрат. Параллельно Марк крутил ушами и следил за звуками — других возможностей сканирования пространства не осталось.       Волк просидел так минут десять. Головокружение прошло быстрее, но Марк решил отдохнуть с гарантией. И именно в это время он всё же уловил шуршание. В первые мгновения он напрягся, сердце застучало чаще, волк открыл глаза, прежде чем всё понял. А когда вернулся в мир, понял, что источником звуков был наконец пришедший в себя Лис, который, впрочем, полностью здоровым не выглядел. Скорее, было похоже на состояние при температуре — он терялся и не до конца понимал, что происходит.       Обращённый посмотрел на Марка, секунду думал, затем узнал.       — Воды… — попросил он.       — Нету… Нигде нету… — с горечью в голосе произнёс волк. Он и рад бы, но совсем ничего не мог сделать.       Лис вздохнул, но кивнул и закрыл глаза. Уснул. Или потерял сознание.       Марк снова ощутил душащую беспомощность. Он нихрена не мог сделать. Волна понимания собственного бессилия приобрела оттенки злости, вобрала в себя дискомфорт вынужденного ожидания — пока не доберутся до дома, сделать ничего и не сможет. Эмоции вновь вытянули на свет мысли о лечении. Как было бы хорошо… Да пусть он даже не может вылечить, но хоть немного помочь был бы в силах. Или усыпить организм и быть уверенным, что товарищ не проснётся от качки или боли.       Марк поймал себя на том, что уже уверенно рассуждает на тему, как бы он поступил при применении навыка. Но удивления это уже не вызывало — слишком объёмна была усталость.       «Привал окончен» — Пусть лечить волк не может, но в его силах как можно скорее дотянуть друга до дома. А там уже… Там видно будет.       Подошёл, поднял тело, устроил на плечах, перехватил гриву. Проверил — держится надёжно — и пошёл дальше.       ***       На самом деле канализация дала больше, чем рассчитывал волк. Он надеялся пройти опасный участок, скрыться от военных, но удалось также и миновать большую часть пути уже по восточной части города, пропуская встречи с тварями сверху. Выйти наружу пришлось в самом конце, когда спереди стала ощущаться угроза. Скорее всего, там обитала какая-то тварь. Марка не интересовало, почему ему так не хочется идти дальше, зато всё его нутро буквально толкает вверх, на улицу.       Проблема возникла при транспортировке Лиса по вертикальной лестнице. Пришлось одной лапой держать тело, а второй перехватываться за холодные прутья. Пару раз чуть не упал: в первый не ухватился с первого раза, во второй плохо сработали уставшие мышцы. Но удержался. Один раз чуть не уронил Лиса, который стал съезжать из-за наклона, но удержать всё же удалось.       Когда волк выполз наружу, то, быстро оглядевшись, сел рядом с люком, тяжело дыша. Он находился в переулке посреди дороги. Справа и слева были стены дома без окон, впереди был внутренний двор жилого комплекса, сзади — шоссе. Но, как видел Марк, двор был проходным.       Прислушаться. Вдали на западе снова стрельба, причём частая. Где-то в городе периодически раздавались звуки явно нечеловеческого происхождения: рычание, шипение и так далее. Иногда раздавался короткий человеческий вскрик, быстро обрывавшийся. Жуткая ночь ещё не закончилась, хотя явно была близка к завершению. И пока темнота не утратила своих прав на город, безумные твари штурмовали военных, умные бродили и охотились по городу, а Марк должен был успеть дойти до дома.       Тут одна догадка пришла на ум волку, и он заозирался вокруг. Затем, временно оставив Лиса, прошёл чуть вперёд и уже со стороны двора стал всматриваться в кирпичную стену дома. Наконец нашёл, что искал, — металлический щиток на висящем замке. Надеясь, что угадал, Марк подошёл, чисто лапой сорвал замок, оказавшийся хлипче, чем ожидалось, и увидел то, на что дико надеялся, — кран для газонного полива. Доступ к воде. Волк быстро крутанул вентиль — вода струёй окатила его. Фыркнув от холода, Марк отскочил в сторону, чуть прикрутив напор, жадно приник к живительной влаге, вначале просто прополоскав рот, избавляясь от мерзкой бетонной пыли, а затем жадно напиваясь.       Он пил и пил, не переставая. Пока не почувствовал, что из него сейчас начнёт выливаться обратно. Только тогда Марк отстранился и закрутил кран. Блаженно откинул голову, глядя в ещё тёмное небо. Вода, наполнив желудок, временно приглушила чувство голода.       «Лис. Он же тоже хочет»       Марк стал оглядываться. Во дворах всегда найдётся мусор: или под лавочками, или по углам, или под кустами, или — самое редкое — в обычных урнах. И среди такого мусора часто встречаются разные бутылки. Поиски не заняли много времени. Пластиковая бутылка из-под газировки на четверть литра валялась под лавочкой между ней и мусоркой. Марк подошёл, поднял находку. Вернулся, отвинтил воду и прополоскал бутылку несколько раз, затем наполнил. Быстро вернулся к Лису, но остановился. Будить? Больного? Пожалуй, лучше не надо. Очнётся — можно будет напоить. А пока Марк снова принял на плечи груз тела друга, зажав в правой лапе бутылку с водой. Развернулся и зашагал сквозь двор. В процессе ощутил на себе взгляд: кто-то смотрел из окон дома, но до местных жителей волку было всё равно. Они далеко от его дома, ничем не помешают.       Дальше путь был без эксцессов. Выпитая вода чуть улучшила самочувствие и взбодрила, хоть и ненадолго. Марк шёл вперёд, держась стен домов и стараясь идти наименее очевидными путями: дыра в заборе, узкий проём между грузовиками, тоннель под обвалившимся куском здания — всё лучше, чем идти прямо по дороге, на которой с большей вероятностью можно кого-нибудь встретить или быть замеченным. Однако даже так на пути пару раз попадались опасные места. Если бы Марк оставался человеком, то неизвестно, что было бы дальше, но сейчас у него была невероятно развитая интуиция, а точнее, подсознание, которое явно знало немного больше своего обладателя и в таких ситуациях подсказывало, что «здесь явно что-то нечисто, сюда лучше не лезть». Вспоминая, как подсознание предупреждало и об опасности у фортов военных, и чуть раньше предупреждало о госте на складе, волк предпочитал верить ему, причём с запасом: если ему просто что-то не нравилось, он предпочитал обойти это место по широкой дуге. А что оставалось-то? Без аурного зрения, без сил на драку, да даже сигнатуры Марк почти перестал чувствовать. Казалось, организм переходил на максимально энергосберегающий режим, отключая вообще всё, кроме минимального набора функций тела, вроде передвижения — и то медленного. Впрочем, сигнатуры хоть как-то, но ощущались.       «Похоже, это такая же базовая возможность организма, как и передвижение…» — вяло подумал Марк. На самом деле мысль интересная. Ведь это показывает, что его необычные возможности — это не надстройка над простым биологическим существом, а его первооснова, часть его сути, такая же, как слух со зрением.       Думая о себе и не только, волк переставлял лапы, надеясь за размышлениями забыть про валящую на землю усталость. До дома оставалось буквально пару кварталов…       Но вот уже видны в стороне знакомые заброшенные здания, от которых всего ничего до заветного двора. А вот наконец и сами дома, кажущиеся такими родными, на фоне светлеющего синего неба. Последние сотни метров волк уже не скрывался. Просто шёл наиболее коротким путём. Впрочем, интуиция молчала.       Пройдя через арку-въезд в корпусе дома, Марк свернул налево, направляясь к заветному плакату секции карате и спуску лестницы под ним. По пути ощутил сразу несколько взглядов, причём был уверен, что почувствовал далеко не все.       «Ну и плевать. Пусть смотрят…»       Лестница. Медленный, чтобы не подвели дрожащие лапы, спуск. Дверь с предупреждением о ступеньке — толчок. На последнем шаге через порог лапа всё-таки подкосилась, и Марк упал на колено, чуть не выронив Лиса. Зашипел не столько от боли, сколько от досады. Попытался встать… Получилось с третьего раза — два предыдущих колени самопроизвольно сгибались. Но всё же встал, утвердился и побрёл по коридору.       Остались последние метры. Наконец вот и заветный спортивный зал. Волк аккуратно сгрузил Лиса в его любимом углу для сна. Положил рядом бутылку воды, которую всю дорогу судорожно сжимал в лапе. Подтащил рядом пару упаковок корма, добытого из магазина прошлым днём, — если друг очнётся, то у него всё будет в доступности вытянутой лапы. И только после этого Марк позволил себе вскрыть один из пакетов корма и начать жадно поглощать хрустящие сухарики со вкусом какого-то мяса, да так, что только за прижатыми от удовольствия ушами трещало. В процессе волк понял, что вода тоже не помешает. Переместился в душевую, прихватив ещё пару пакетов корма, и уже в доступности источника воды — крана — продолжил трапезу, не помня себя от блаженства.       Более-менее связно мыслить Марк стал после поглощения четвёртой двухлитровой пачки корма. Привалился к кафельной стене, расслабляясь. Прислушался к себе. Волк чувствовал, как восполняются запасы энергии, как начинают восстанавливаться раны. Однако вместе с этим стали дико слипаться веки, сознание сделало попытку уплыть в края снов. Поняв, что сейчас вырубится прямо там, по соседству с душевой кабинкой и туалетом, волк тяжело поднялся. Упорно добрёл до своего спального угла, где устроился на таких мягких и удобных матах. Свернулся, как мог, закрыл глаза. И даже разгорающийся рассвет не сильно мешал засыпанию. Появилось приятное головокружение и ощущение падения в бесконечную, но хорошую пустоту. Марк не замечал, как стал слабо улыбаться сквозь сон.