Эпоха перемен

      Так проходило время. Тренировки, которые сменяли собой медитации, чередуемые с сериалами или книгами — когда хотелось отдохнуть и когда получалось расслабиться. Со временем моральное напряжение приутихло, всё также оставаясь занозой в сознании, но уже не настолько глубокой.       Марк стоял у плиты и варил порцию гречки, терпеливо ложкой снимая пенку с поверхности медленно закипающей воды и выбрасывая её в раковину. Осталось дождаться закипания, после чего можно было прикрутить огонь и забыть о ней минут на двадцать.       Простой в общем-то рецепт несколько осложнился необходимостью следить за тем, чтобы волосы не попали в кастрюлю вместе с крупой. Владельцы котов прекрасно знают, что шерсть этих мелких хозяев жизни каким-то образом оказывается вообще везде и то и дело норовит залезть в еду. Чтобы представить проблему Марка, нужно всего лишь увеличить количество шерсти в несколько раз и добавить, что мехом обладает не питомец, которого можно задвинуть куда подальше, а сам вынужденный повар.       Сейчас у него, вроде как, получилось избежать ненужных включений в пищу, но он не расслаблялся — уже пару раз не уследил. Ощущения были так себе.       «Всё, наконец-то» — Марк тихо выдохнул, прикрутил плиту и накрыл кастрюлю крышкой.       Мысли текли спокойным ручьём, внимание было сосредоточено на бытовых вещах. Временами оно всё же возвращалось к серьёзным темам, но теперь Марк просто глушил их в себе, научившись на короткое время входить в неглубокую медитацию прямо во время какого-нибудь занятия.       Впрочем, он всё же о них не забывал и полезные идеи откладывал в памяти. Вот в один такой момент, который по какой-то причине случился во время заливания воды в чайник, Марка посетила мысль — потренировать помимо боевых навыков умение чувствовать людей. Он помнил, как ему два раза удавалось ощутить присутствие людей с точностью до комнаты, в которой они находились. Марк замер с чайником в руках. Поставил его на стол сбоку от раковины, довернув кран. Под журчание набирающейся воды он вспоминал, что чувствовал тогда, как вошёл в то состояние. Тогда всё вышло как-то само собой, будто он не новое умение использовал, а лапой пошевелил. Всё осложнялось ещё и тем, что в первый раз он хотел спать, поэтому особо не запоминал, что делает, а во второй — запомнить просто не успел. Всё получилось слишком быстро, да ещё и он снова не обратил на это особого внимания — ну получилось и получилось.       Журчание изменило тональность — чайник переполнился, и вода полилась вниз, со стола. Марк забыл про воду, погрузившись в размышления слишком глубоко. Мысленно чертыхаясь, он закрыл кран и побежал в ванную за тряпками, пока соседей не затопил — привычка, вколоченная ещё матерью, никуда не делась и спустя годы.       Поставив чайник и включив его, ушёл к себе в комнату. Там сел на диван, погрузился в медитацию. Сперва поверхностная — просто очистка сознания от ненужных мыслей. Затем глубже — управление эмоциями. Дальше… ощущение умений… Ничего нужного. Глубже… Сердцебиение. Чувство тока крови, лимфы, работа различных систем организма. Внимание ослабевает. Сознание теряет фокусировку. Сердцебиение становится тише. Зато так спокойно, уютно…       Марк вышел из медитации вовремя. Нет, ничего опасного он пе почувствовал — он просто чуть не уснул. Это, конечно, тоже неплохо, но не сейчас. Помотав головой, начал всё сначала.       «Оно должно быть где-то на уровне умений, это точно. Причём, скорее всего, не слишком глубоко, на поверхности» — Размышлял он, вспоминая оба раза — «Я ведь тогда даже не слишком напрягался. Это было что-то обычное, простое…»       Как так легко и просто у него всё получилось той ночью — Марк сам не мог понять. Обычно в любом деле первый блин идёт комом, и только последующие попытки можно назвать удачными. У него же всё вышло ровно наоборот. Всё получилось с первого раза, а вот с повторением результата возникли проблемы.       Марк встал с дивана, вспомнив про гречку. Чайник давно уже закипел и выключился. На кухне выключил плиту. Посолив кашу, пожалел, что нет масла. Затем залил заварку в небольшом керамическом чайничке кипятком. Делая простую домашнюю работу, он одновременно пытался нащупать то самое настроение, которое послужило активатором.       В какой-то момент он услышал какой-то звук у соседей сверху. Обычное дело, даже в такой поздний час. Марк, быстро выйдя из медитации повернул уши к источнику звука, мгновением спустя уже смотря в туда же… Прямо на клубок из чувств, смутных желаний — тех самых «запахов», которые ими не являлись. Картинки, как и тогда не было, но здесь всё было также, как и со слухом — человек же может понять, правее звук или левее. Только здесь ещё было понимание по вертикали.       Марк замер, отслеживая движение сигнатуры, одновременно с этим пытаясь максимально запомнить свои ощущения. Человек этажом выше подошёл к месту, на котором у Марка находился кран с раковиной. Постоял там некоторое время, после чего двинулся обратно. В это время «шпион» этажом ниже закрыл глаза, проверяя, изменится ли результат. Не изменился. Сигнатура человека ощущалась всё также чётко. В общем-то, снова как со слухом.       Марк проследил за соседом сверху до спальни, в которой тот переместился к одному из углов комнаты, в котором и замер. Спустя какое-то время сигнатура чуть изменилась. Её излучение… Запах… Звук… Изменились. Понятно, что всё это — лишь попытка мозга подвязать новую информацию к знакомым органам чувств. Одним словом, человек сверху успокоился, заснул.       В этот момент Марк попытался отвлечься от этой цели и «осмотреться». «Увиденное» повергло его в небольшой ступор. Для понимания можно привести аналогию. Если памятной ночью эффект можно было сравнить с показом чего-либо на мониторе — плоская картинка, по большому счёту стабильная, статичная, никакого погружения, — то сейчас эффект был сравним с первым в жизни впечатлением от очков виртуальной реальности — в разы красочнее, детальнее, ближе…       Марк минут пять стоял с закрытыми глазами. И он успел понять две вещи: первое, чем дальше, тем меньше информации о человеке. Впрочем, после определённого момента уменьшение количества информации прекращается. Второе: этот вид восприятия позволяет либо фокусироваться на одном человеке, либо воспринимать группу живых. В первом случае, знаний об объекте слежения максимально много, вплоть до его эмоций и, в некоторых случаях, желаний (на нужном расстоянии, само собой). Во втором же, получается следить за группой, но чем она больше, тем меньше понимания о тех, кто её составляет. А если группа будет слишком большой, то даже не получается с уверенностью сказать, принадлежат сигнатуры людям или животным. Зато внушало максимальное количество «меток», воспринимаемых одновременно. Во всяком случае, весь корпус дома охватывался без проблем. Правда, более-менее чётко получалось воспринять только соседние этажи. Всё остальное, если не фокусировать внимание, сразу сливалось в один фон, гул.       Что интересно, состояние такого восприятия мира никак не утомляло. Зато остальные ощущения значительно притуплялись. Услышать что-то, увидеть или сделать какое-либо сложное действие Марк не мог. Впрочем, ничто не мешало ему сидеть на полу, осваиваться в состоянии «сенсора» и периодически выходить из него, чтобы посмотреть и послушать, что происходит вокруг дома — он даже специально для этого приоткрыл окно и немного раздвинул шторы. Свет, естественно, везде выключил. Незачем его кому-то видеть.       Но рано или поздно усталость приходит от любого занятия, физического или умственного. Марк же, гонимый беспокойством и безделием, сумел получить сразу оба вида усталости, а то, что он занимался с полной самоотдачей, не позволило остановиться вовремя. Как итог: стоило бывшему человеку присесть отдохнуть «всего на минуту», как накатила тёмная волна свинцовой тяжести, обессилевшая мышцы, заставившая неприятно загудеть суставы. В голове было пусто, редкие мысли не соединялись друг с другом во что-то единое, осмысленное, оставаясь просто короткими вспышками, не ведущими никуда и не несущими в себе ничего важного.       Внешне Марк просто растёкся на диване. Если бы кто-то мог видеть его со стороны, то он бы даже и не подумал испугаться. Слишком усталый и измученный вид был у существа, которое на самом-то деле было смертельно опасно. При некоторых условиях, разумеется. И сам Марк об этом ни на секунду не забывал.       Эта мысль постоянно находилась на периферии сознания. Понимание того факта, что он теперь другой, не человек, да ещё и рискует натурально сойти с ума, тяготило его. И каждый раз, когда он смотрел на выбоину в стене ванной, на вмятины на холодильнике, на повреждённую мебель и прочие следы потери контроля — ему становилось плохо. Будто он вышел на прогулку, и внезапно понял, что ходит по стеклу, которое положили между двумя краями пропасти. Стекло вроде крепкое, но несколько трещин уже есть, и они угрожающе скрипят под лапами. Но выбора нет. Надо идти вперёд. К тому же всё не так плохо — у него уже есть опыт по усмирению инстинктов, и даже удачный. Но подсознанию не прикажешь. Оно всё равно нашёптывает, что все эти методы — не панацея, подсказывает, что риск всё равно висит пружинной ловушкой на голове. И не ясно, когда этот ржавый механизм слетит со стопоров.        Марк попытался очистить сознание. Ему хватило самокопаний во время тренировок, он хотел от них отдохнуть. Но не думать вообще ни о чём не получалось, и Марк попытался сконцентрироваться на текущем моменте, на ощущениях, звуках и прочем. Это помогло.       Он полулежал на диване, откинув голову назад. Слушал ветер и пение одинокой птицы, доносящиеся из приоткрытого окна. Чуть поведя носом, втянул воздух с улицы, принесший запах прохлады, свежести, разогретых на солнце и остывающих сейчас трав.       Вот ведь… Пустырей больше нет — застроили почти всё что можно. Осталась только полоска травы десять на сто метров недалеко от дома, а всё равно пахнет. Ещё был другой запах — свежесть, озон, влага. Скоро будет дождь. Наверное, с грозой — понял Марк. Он с детства любил дожди. Когда начинался ливень, тогда ещё мальчик выбегал к окну, раскрывал его нараспашку и, высунувшись чуть не по пояс, смотрел, слушал, чувствуя запах свежести. Смотрел на молнии, ойкал от слишком близкого грома. А мама, стоявшая недалеко улыбалась и смотрела на него. Он спрашивал: «Видела?! Мам, ты видела?!». И она согласно кивала — видела. И улыбалась…       В груди что-то заныло, Марк потянулся к ней, открыв глаза. Картинка расплывалась. Он утёр глаза и посмотрел на лапу. Влажная. Снова… Марк укрылся пледом, лёг головой в сторону окна — ближе к свежести. Посмотрел за стекло, в щель между шторами. Ничего, кроме стены здания не увидел. Сам не понял, чего ожидал. Отвернулся, вздохнул. Прикрыл глаза, вспомнив поездку на дачу к бабушке. Как она так же укутав его пледом, рассказывала всякие интересные истории, правдивые и не очень.       На миг ему показалось, что он почувствовал прикосновение старой морщинистой руки, оправляющей сползший с плеча плед. Марк не захотел проверять и понимать, что ничего такого не было. Он просто представил, что он снова во времена детства лежит на старом матрасе, а рядом сидит седой ангел, стерегущий его сны. Через секунду Марк уже спал, и снились ему те самые бабушкины истории…       ***       Он проснулся от близкого раската грома. Раньше Марк даже и не проснулся бы, но последние события сделали его сон слишком чутким.       От громкого звука он, ещё толком не проснувшись, скатился с дивана и приготовился драться или бежать. Куда — не понятно. Но он был готов.       Пролежав в напряжённом состоянии с полминуты, он более-менее пришёл в себя — голова отказывалась соображать после сна. Когда до него всё дошло, то он, мысленно чертыхаясь, полез обратно на своё ещё тёплое лежбище. Но сон не шёл.       Марк снова и снова «дёргался» при раскатах грома — гроза, как на зло, проходила в непосредственной близости от его района города, от чего и была такой громкой. Уснуть у несчастного не-человека уже не получилось. Наоборот, только проснулся сильнее.       Вздохнув, Марк встал и подошёл к окну. Отодвинул штору и открыл окно нараспашку. В нос ударил запах прохладной влаги, свежести и чего-то ещё, что принёс с собой дождь. По морде заморосили мелкие капельки, из-за шерсти почти не ощутимые.       Марк немного высунулся наружу — благо низкий подоконник это позволял. Капли забарабанили по голове и плечам с чёрными природными обручами на них. Вода почти сразу стала затекать в уши. Марк, снова забывший об этой особенности своих новых локаторов, по-собачьи отряхнулся, после чего просто опустил их назад. Осмотрелся вокруг. Тёмная улица с островками света под редкими фонарями. Ни души. Марк уже привычным усилием вошёл в состояние сенсора. Ощущения притупились. Но взамен пришло знание того, что поблизости все живые существа крупнее собаки находятся в своих домах. Точнее ничего сказать было нельзя.       Марк снова, уже нормально, осмотрелся из окна, наслаждаясь спокойствием момента. В новой жизни такие тишина и умиротворение были особенно ценны. Единственные звуки, выделяющиеся на фоне шума дождя, доносятся из квартир — звуки телевизора, радио, невнятные голоса. Еле-еле слышимые, на грани слуха, нынешнего слуха. Дождь качественно всё заглушает.       Марк не помнил, сколько простоял так, слушая неровный перестук капель по карнизу над головой, шум ветра и воды, бьющейся об асфальт. Это продолжалось пока он снова не дёрнулся от вспышки молнии, расколовшей небо пополам. Через пару секунд уши заложило от грома. Слишком острый слух — не всегда хорошее качество.       Марк помотал головой — как всегда, после звукового удара сознание чуть поплыло. Но через несколько секунд он, придя в себя, захлопнул окно, пластиком с резиной отсекая улицу от квартиры.       Снова немного поморщился — в ушах всё ещё стоял писк, который окончательно уйдёт ещё не скоро.       С носа капнула вода. Марк, опустивший голову в размышлениях, поднял лапу и пощупал морду. Мокрая, что логично. Он весь, как в росе, в мелких и многочисленных каплях. А сквозь шерсть к коже почти ничего не просочилось, кроме пары мест.       Хмыкнув, пошёл в ванную за полотенцем. Уже лёжа сухим на диване, остановив взгляд на старой подушке дивана, Марк снова вспомнилось детство. Также лежал когда-то на похожем диване. Он тогда заболел, причём не дома, а на даче. Серая пресность вместо настроения, пыль во всём доме, взамен мультиков или игр — старые подушки дивана. Да и не хотелось больше ничего — моральных сил хватало только на тупое наблюдение. И скуку. На его счастье, дети болеют недолго, всего пару дней. Вдобавок, узнав о его болезни, к своему внуку приехала бабушка. На два дня раньше, чем собиралась…       Уже засыпая, Марку пришло на ум:       «А ведь тогда тоже шёл дождь… И звучал он точно также…»       ***       13 июня       В глазах появилось неприятное ощущение. Оно мешало отдыхать, планомерно выталкивая из паутины снов. В какой-то момент стало понятно, что это свет, падающий из окна. Марк неудачно лёг, попадая головой точно в неширокую полоску света. Поморщившись, он отвернулся и уткнулся в спинку дивана — так дышать сложнее, зато света нет.       Но сон уже был окончательно испорчен. Уснуть дальше так и не получилось. Одним из неприятных свойств нового организма было то, что он слишком легко просыпался. Для Марка, бывшего раньше любителем поспать, это было неприятным изменением.       Поняв, что лежит уже только на чистом упрямстве, Марк решил всё же встать. Потянулся, зевнул, сел. Глянул на то место, где раньше висели часы. Вспомнил, что сам сломал их недавно. Недовольно поморщился. Встал, размялся, — с недавних пор зарядка вошла в привычку, вопреки прошлой ленивой жизни.       В ванной после умывания взгляд снова упал на зубную щётку. Марк секунду подумав, взял её, покрутил в лапе. Координация движений и мелкая моторика улучшились, но всё же… Подумав, нужно ли оно ему, попробовал дыхнуть в лапу и втянуть воздух. Тут же понял, что да, нужно — запах из пасти был тот ещё.       Марк как-то раз встретился в лифте с соседкой, у которой была очень дружелюбная собака. Всё бы ничего, но она полезла облизывать нового человека и тогда-то он и понял, что за «запах собачьей пасти» на который жалуются собаководы. Вот сейчас из его рта несло точно также. Даже чуть хуже.       Вздохнув, он потянулся за зубным порошком. Надо так надо.       Спустя полчаса Марк вышел из ванной. Это было сложно. Сложнее многого, что пришлось делать в новой жизни. Чтобы не перекусить зубную щётку пришлось прилагать неимоверные усилия для сдерживания рефлекса. А чтобы не промахнуться, не проглотить или не заехать себе по морде этим куском пластика щётку пришлось удерживать обеими лапами. Со стороны он, чистящий зубы с опущенными ушами, с меланхолично-печальным видом может и выглядел забавно, но сам он в этот момент желал, чтобы это поскорей закончилось.       После окончания водных процедур Марк зашёл в комнату. Взгляд случайно упал на старую сумку. Она стояла в углу уже достаточно долгое время, за которое успела покрыться слоем пыли. Он приехал с ней в этот город, но сейчас там лежали те вещи, которые могли понадобиться раз в год или уже были не нужны вовсе, но выбрасывать пока не хотелось. Он секунду подумал. Желания сегодня выкладываться на тренировках не было. Хотелось отдохнуть и расслабиться, физически и морально. Небольшая уборка и разбор старых вещей, полный список которых он и успел забыть вполне подходили под понятие морального отдыха.       Уборка действительно оказала странное воздействие, сродни медитации, но по-своему. Просто позволяла разгрузить мозги и не думать, заниматься чисто физической работой. В процессе Марк наткнулся в том числе и на старый дорожный набор для хранения всяких бытовых мелочей, вроде мини-версии мыла, беруш для сна, дешёвой зубной щётки из комплекта РЖД, маленького тюбика пасты оттуда же.       Однако самой интересной для него находкой была расчёска. Не гребень, а именно серьёзная, массажная. Осталась как напоминание о тех недолгих временах, когда Марк попробовал отращивать волосы и зачёсывать чёлку назад, что достаточно скоро ему надоело и он снова стал коротко стричься.       Впрочем, сейчас это «напоминание» могло и пригодиться. Марк задумчиво посмотрел на расчёску, затем на мех, росший по всему телу. Взгляд зацепился за хвост. Вздохнув, решил, что раз уж начал пытаться ухаживать за собой, то можно попробовать продолжить. Мимолётные мысли о том, что ему теперь придётся вычёсываться, а также о проблемах линьки переставали казаться забавными.       Однако пессимистичное настроение улетучилось очень скоро. Оказалось, что вместе с шерстью по всему телу Марк приобрёл ещё и рефлекс, благодаря которому животные испытывают нереальное наслаждение от того, что их гладят.       Исторически сложилось так, что поглаживание помогает животным очищать их шерсть, отсюда и инстинктивное удовольствие. С вычёсыванием похожая ситуация. И сейчас Марк в полной мере ощущал все прелести этой стороны новой жизни. Ему вспомнился массажер для головы, «мурашка» кажется. Когда его на голову надеваешь, то тонкие металлические ножки с шариками на конце проникают через волосяной покров и массируют непосредственно кожу. От него удовольствие было похожим, но всё же слабее — сейчас это ощущение шло не только от головы.       Вот и сидел Марк прямо на полу — решив попробовать уже не оторвался — и балдел, закатив глаза и иногда непроизвольно урча от удовольствия. Что тут ещё сказать? Пик блаженства.       Спустя какое-то время Марк всё же пришёл в себя — к сожалению, организм привыкает ко всему, вот и сейчас ощущения стали просто приятными, но не более. В последний раз переждав марш мурашек по коже и понаблюдав, как при этом топорщится шерсть — всё ещё не привык к этому зрелищу — встал, размялся. Оглядевшись, вспомнил, что вообще-то всё начиналось с уборки. Подумав и пожав плечами, Марк всё же решил продолжить.       Уборка была несложной, убирать-то, собственно, было почти нечего. Но в неспешном темпе времени это отняло заметно. Впрочем, он никуда и не торопился. Марк проснулся в два часа дня, сейчас на часах уже было без пятнадцати пять.       Походив напоследок по комнатам, проверил, нет ли ещё чего валяющегося не на месте. Зашёл на кухню — посуда была перемыта, он её не оставлял на потом.       Спустя какое-то время он поймал себя на том, что буквально не может успокоиться и усидеть на одном месте. Остановившись, попытался понять в чём дело. Секунда. Он понял.       Внутреннее напряжение. Подсознательное ожидание чего-то нехорошего. Только сейчас оно было не как раньше. Больше, тяжелее, темнее, холоднее… Ближе…       Марк замер, пытаясь понять, насколько этому чувству можно верить. Он и так последние сутки как на иголках, так может это простое обострение паранойи?       Но что-то внутри продолжало шептать. Этот голос был неразборчив, но от него скручивалась внутри невидимая спираль готовности и начиналась топорщиться шерсть. С каждой минутой чувство было всё сильнее.       Марк перешёл в режим сенсора. «Осмотрелся». И замер. На том месте, где в подъезде должна была быть лестница, была группа людей. Расстояние не позволяло точно определить их эмоции, но то, что они не положительные или праздные уже было ясно.       Марк сглотнул — за ним все же пришли. Почему-то он был совершенно уверен, что это не группа захвата наркоторговца, совершенно случайно живущего на его этаже.       Как так? Уже? Но он думал, что это будет позднее… Похоже предчувствиям всё же нельзя доверять настолько сильно.       Марк встряхнулся — некогда медлить! Сейчас некогда.       Быстро. Проверить окно — зашторено, хорошо. Дальше. Тревожная сумка. Ещё раз быстро подумать о том, не взять ли чего дополнительно. Марк кинул взгляд на расчёску. Пусть будет. И щётку с зубным порошком тоже.       В дверь позвонили.       — Откройте! Полиция!       «Зачем это они? Хотя… Если изнутри ответят — значит в квартире люди и информация о тварях неверна. Если же им не ответят…» — подумал Марк, заканчивая доукомплектацию сумки.       У входа в квартиру он замер, решая, что ему сейчас делать. По идее ему нужно будет прорваться через группу захвата, — с его скоростью есть шансы — после чего по лестнице вниз и на ближайшую незастроенную часть города. Там переждать пару дней, после чего аккуратно вернуться в город, поближе к местам пропитания.       Вот только прорваться через группу захвата с сумкой будет сложнее. Можно банально зацепиться ею за что-то, не говоря уже о дополнительном весе. Впрочем…       — Повторяю! Открывайте или мы выбьем дверь!       Марк подбежал к окну, попробовал ощутить всех людей с этой стороны дома, кто в теории мог бы его отсюда видеть. Несколько секунд. Он кивнул сам себе, распахнул окно, отметив пасмурное небо и сырость, и бросил сумку в одно из деревьев, росших под окнами. Его ветки и листва слишком неплотные и мягкие, чтобы удержать такой груз, но их хватит, чтобы немного затормозить падение. А большее и не требуется, груз не хрупкий.       В дверь ударили первый раз. По звуку стало ясно, что она не выдержит долго. Второй удар последовал через пару секунд. Так и пошло дальше.       Марк, уже свободный от груза, быстро подошёл к двери. Выждал момент очередного удара и открыл задвижку, чтобы никто не услышал этого за грохотом. В этот раз он запирался только на неё. Повезло — с ключом так бы не вышло.       Сейчас главное подловить момент, толчком распахнуть уже открытую дверь и бежать, бежать дальше…       Нужно сделать это после удара.       *Бах*       Когда бьющий человек только-только отстраняется от двери.       *Бах*       Приготовиться…       *Бах*       Вперёд!       Марк на волне адреналина перестарался. Он боялся того, что не сможет распахнуть дверь, возможно заблокированную человеком. Как итог — вместо того чтобы распахнуть дверь он ударом плеча вышиб её начисто, она пронеслась до противоположной стены вместе с тем, кто за ней стоял.       Марка, не ожидавшего такого эффекта, пронесло по инерции дальше, чем он планировал, но это сыграло ему на руку — люди не успели среагировать.       Рывок в сторону стены — чтобы не менять вектор движения слишком резко. Оттолкнуться от неё. Рывок к противоположной, по пути оттолкнуть автоматчика справа от дверного проёма, уже поднимающего оружие — тот отлетел вдоль стены метра на три. Оттолкнуться и последний рывок — чуть вверх, чтобы сразу перепрыгнуть через перила лестницы.       Уже падая вниз с пролёта, Марк запоздало испугался, что не сможет ровно приземлиться и подвернёт или сломает лапу на старых бетонных ступеньках.       Повезло. После толчка поверхности о подушечки лап мгновенный рефлекторный перекат вперёд. Затем поворот и прыжок через все ступеньки разом, затем ещё раз и ещё.       Меньше, чем через десять секунд Марк достиг первого этажа. Повернув с лестницы, подбежал к двери подъезда, где всё же пришлось замедлиться для нажатия на кнопку открытия двери. Перемахнул через перила подъезда, побежал к месту падения сумки.       Вдруг он понял, что что-то не так. Кто-то из людей был рядом — понял он в следующую секунду. На бегу оглянулся, но никого не увидел. Решив всё же не играть с судьбой, стал делать резкие и неожиданные для наблюдателя рывки в стороны.       Чуть расслабиться он смог только свернув за угол корпуса дома. Ему пришлось огибать дом, так как окно квартиры смотрело не в сторону подъезда. Осталось подхватить сумку, а дальше…       Однако подбежав к нужному дереву, Марк ничего не увидел. На всякий случай сверился с окном — да, точно то дерево. Взгляд зацепился за лежащую на развилке веток сумку.       Издав дикий рык, полный бешенства и злости на дерево, судьбу и спешку он с силой, неосознанно вложив импульс в удар, жахнул по стволу дерева, которое от этого сильно вздрогнуло, затрещав древесиной, но всё же чудом выстояв. Зато сумка от встряски тут же свалилась вниз, чуть не попав по голове своему хозяину.       Марк, мысленно ругая на все лады эту вынужденную задержку, накинул лямки на плечо, перекинул груз на спину и рванул куда подальше.       Вдруг он почувствовал влагу на носу. Моргнул. Почувствовал удары капель о шерсть на всей морде, попадание в уши, которые тут же пришлось опустить. Марк осмотрелся. На бегу он подмечал только что-то важное, а такие мелочи проходили мимо сознания. Оказалось, что весь асфальт уже был в жирных тёмных точках и грозил в скором времени потемнеть полностью. Воздух был прохладным и влажным, дул тугой ветер, пробивавшийся даже через шерстяной покров Марка. Небо ощутимо потемнело, словно настал вечер.       «Сильный ливень — что может быть лучшим подспорьем для начала жизни на улице?» — Печально подумал Марк, длинными прыжками преодолевая десятки метров за секунды.       Перестук капель учащался, в какой-то момент дождь пошёл в полную силу, а ещё через какое-то время превратился в плотную реющую стену, под тугими порывами ветра бьющую прямо в морду. Марку пришлось чуть сбавить скорость и выставить лапу перед собой, чтобы защитить глаза. Промокший насквозь, без дома и уверенности в будущем, он всё же твёрдо двигался к своей цели. Сейчас не было времени для рефлексии. Да и будет ли оно у него теперь?       Через какое-то время он выбежал к крайним домам, за которыми кончался город и начинался шёл пустырь. Ему нужно было дальше. Где-то там в окружении высокой травы и одиночестве потрескавшихся дорог была старая заправка, а ещё дальше заброшенный детский лагерь. В обоих этих местах можно переждать опасное время.       Марк приблизился к зелёной стене зарослей. Она и для человека была высокой — метра три как-никак — а уж для него… Никто этим пустырём не занимался. Выстригали на расстоянии пары метров от бордюра и всё.       Вздохнув, Марк оглянулся назад, после чего решительно двинулся сквозь заросли. Медленно, но планомерно. Он старался пробираться между растительностью, а не прогибать её под своим весом. Так, метр за метром, Марк углублялся в нетронутые человеком места. Через минуту он уже скрылся из виду тех, кто мог бы его видеть с дороги, по которой он пришёл. Через десять не было заметно даже колыхания зарослей. А через полчаса его нельзя было разглядеть даже с девятого этажа серой хрущёвки, смотревшей бездушными стёклами ему вслед.       Ливень усилился. Слабо громыхнуло в небе, обещая переход к грозе. Казалось, что небо грозит Марку, требуя, чтобы тот не возвращался. Впрочем, его угрозы уже через час были безразличны почти всем жителям города, в котором разрасталась анархия. Выли сирены машин МЧС, слышались выстрелы и взрывы. Но всё это было ближе к центру города.       Там, около серой девятиэтажки и трёхметровой колышущейся стены зарослей были только дождь и крепчающие угрозы неба, маскирующие в себе шум городских боёв.       Конец 1 акта.