Эпоха перемен

      Короткая вспышка и снова тьма.       Ещё одна, на этот раз чуть дольше. Теперь в ней можно было увидеть смутную картинку — лапа, сжимающая какой-то предмет.       Через некоторое время последовала третья, уже более длительная вспышка. Уже не просто свет со смутными очертаниями, а почти чёткое изображение. Фотография в рамке: два человека у дерева на берегу. Что-то знакомое...       Ещё проблеск, но короткий: два красных огонька-глаза во тьме зеркала.       Следующий кадр — входная дверь и лапа, тянущаяся к ручке.       «Нельзя! Могут увидеть! Тогда будет плохо»       На удивление, лапа остановилась, будто подчинившись безмолвному приказу. Хотя, может и...       Картинка меркнет.       Затем снова длительный перерыв. Снова только пустота, тишина и темнота.       Но потом началось необычное — появилось некое назойливое ощущение. Он долго не мог понять, что это такое. Но вдруг, как по щелчку тумблера, включился слух. Хотя нет, не так. Он, оказывается, был и раньше, но его не получалось осознать. Да и сейчас осознать, что он слышит, получалось не очень. Однако вскоре пришло понимание, что это мелодия. Причём знакомая. Но вспомнить, где она встречалась, всё никак не выходило. Но в один момент она началась сначала, и тут-то Марка пронзило понимание. Парень вспомнил всё. И своё имя, и жизнь с родителями, которых он давно перестал любить, и переезд в Светлогорск, и несправедливое увольнение, и, в завершение, превращение в прямоходящую синюю собаку. Где слышал эту мелодию также вспомнил — он же сам ставил её на рингтон, при вызове от сестры. Эта музыка означала, что Вика всё-таки решила позвонить. Но что теперь делать? Как ответить, если он и телом управлять не может?       «Так, — подумал Марк — нужно хотя бы попытаться что-то сделать. Так... Для начала, было бы неплохо вообще что-нибудь ощутить. Если слух уже был, и я его просто не воспринимал, то, может, и осязание тоже есть?»       С такими мыслями Марк сосредоточился, пытаясь уловить что-то. Что-то настолько привычное, что слилось с белым шумом восприятия.       Ничего не получалось. Тогда парень сменил стратегию и попытался вспомнить ощущения прикосновения, тепла солнца, прохлады воды. Поначалу всё также ничего не получалось. Марк никак не мог понять почему. Но через некоторое время до него наконец дошло, что он уже больше суток не является человеком. А значит и ощущения нужно вспоминать другие.       В этот раз всё получилось. Не сразу, но постепенно начало приходить осязание. Так возвращается чувствительность к конечности, которую человек отлежал во время сна.       «Та-а-ак, прогресс есть. Теперь — зрение. Пора просыпаться.»       Марк откуда-то знал, что если сейчас получиться восстановить зрение, то он очнётся. Но теперь пришлось гораздо труднее. Дело даже не в том, что осознать картинку оказалось сложнее, хотя это тоже. Ему как будто мешали. Кто? Он не знал. Как мешали? Сложно объяснить это тому, кто не проходил через подобное. Немного напоминает давление на закрытые веки, не дающее их открыть. Однако это сравнение слишком неточное, но других просто нет.       И всё же он победил. Переборол темноту и рябь в глазах, смог сперва мутно, но затем всё более и более чётко видеть. Пол, стены, стол... Он сидит на кухне. За окном сумерки, солнце уже село. В комнате голубоватый полумрак. Сидит Марк не просто так, а в окружении куч пакетов, упаковок, посуды и множества банок из-под консервов — пол был просто усеян различным мусором.       Попытавшись встать, Марк пошатнулся — успел отвыкнуть от нового центра тяжести и тела в целом. Парня повело вправо, он неуклюже махнул лапой. В голове вдруг сами всплыли давешние тренировки; почти не думая, Марк сделал лёгкий подшаг, несильно, но быстро отклонил корпус чуть назад и влево, одновременно взмахнул хвостом, окончательно гася падение.       За спиной что-то загремело. Парень резко обернулся и увидел катящиеся по полу пустые жестяные банки. Похоже, что раньше там тоже была свалка мусора, по большей части, металлического. Во время разворота вся та куча была сметена, будто веником, и сейчас катилась по полу.       Марк секунду смотрел на всё это безобразие, пока до него не дошло, что звонок до сих пор идёт. Развернувшись, парень бросился в комнату. Телефон лежал на столе, там же, где парень видел его в последний раз. Взяв его в лапу, Марк как в прошлый раз нажал шипом другой лапы на кнопку приёма и поднёс телефон к уху. Было немного неудобно, так как ухо теперь находилось ощутимо выше.       — Привет! — раздался из трубки жизнерадостный голос Вики — ты чего так долго не отвечал? И вообще, как ты там?       И тут марка прошиб холодный пот, образно естественно. Он вдруг понял, что ни разу с момента превращения не сказал ни одного членораздельного слова. Ворчал — да. Рычал, выл, бормотал что-то, сам даже не понимая что — тоже да, но это не были слова. Да и вообще, сама концепция членораздельной речи казалась невозможной. Также, как и возможность летать: никогда этого не делал, знаешь, что это невозможно, и тут тебя заставляют летать. Вернее говорить. Но говорить что-то нужно, причём прямо сейчас!       — Эй? Ты чего молчишь? — обеспокоилась Вика.       Молчать дальше нельзя.       — Привет.       ...       Марк сам не понял, как ему это удалось. Собачья морда явно не располагает к артикуляции: зубы, язык, форма ротовой полости — всё другое. Но, похоже, чудеса всё же случаются, и не только неприятные. Ему повезло, и одно такое чудо всё-таки решило случиться с ним именно сейчас.       Марк сделал паузу буквально в полсекунды, осознав произошедшее. После чего продолжил, стараясь не задумываться о том, как ему это вообще удаётся:       — Я нормально. Ты-то как?       От слов во рту возникало неприятное ощущение, а горло и связки неприятно бередило. Из-за этого парень старался говорить короткими фразами. Голос, по ощущениям, был почти такой же, как и раньше. Во всяком случае, очень на то похоже.       — Ой, а чего это ты такой хриплый? Заболел что ли? — похоже Вика тоже услышала эту перемену, даже сквозь телефонную связь.       — Да нет. Телефон на днях в воду уронил. Теперь барахлит. — Поморщившись, попытался отмазаться парень. Попытка так себе, но вдруг прокатит?       — Ага, так я тебе и поверила — Вика вдребезги разбила хрупкую надежду. — Признавайся, опять простыл? Как ты умудряешься посреди лета-то?       В ответ Марк не нашёл ничего лучше, чем виновато вздохнуть, одновременно с этим выдумывая линию поведения в разговоре.       — Ну ладно — проявила неожиданное милосердие сестра — не хочешь говорить – твоё дело. Пей чай, отогревайся – лечись, короче. Но знай: я тебе через пару дней перезвоню, и если всё ещё хрипеть на меня будешь – приеду сама лечить!       — Ладно, — ухмыльнулся парень — учту.       — Вот и хорошо. Так, о чём это я? А, ну да. Ты там как? Деньги, еда, всё нормально?       — Нормально всё — выталкивая эти слова, Марк буквально кожей ощущал их лицемерность, аж на душе мерзко стало. Как будто не слова неправды, а что-то протухшее, прогорклое из себя исторгнул. — Пока с голоду не умираю.       — Пока — хмыкнула Вика — ладно, если нормально, то хорошо.       — Ты-то сама как?       — Да тоже неплохо. Я вчера...       Следующие пять минут Марк почти ничего не говорил. Молчал, изредка поддакивая и вставляя пару слов, где нужно. Если коротко, то у сестры всё тоже хорошо, она недавно прошлась по книжному магазину, где урвала какой-то редкий, ограниченный тираж книги, которую она давно хотела. Потом она гуляла с подругой. Затем монолог плавно перешёл к сюжету купленной книги и особенностям именно этого издания.       — Слушай, а Мишка-то твой как? — Вспомнил Марк о парне Вики, с которым они пару месяцев назад познакомились. Они, примерно тогда же, в Светлогорск приехали, погостить. Ничего вроде, неплохим человеком себя показал при личной встрече.       — А, — чуть спало настроение девушки — да мы расстались две недели назад.       — Что так? — Чуть нахмурился Марк.       — Да ничего особенного. Просто характерами не сошлись. Бывает. — чуть грустно сообщает Вика.       — Он тебя не обидел? А то ты знаешь. Могу приехать. Поговорить… — Марк даже забыл о своём превращении – куда он такой красивый поехать-то сможет?       Похоже, напряжение всё же слишком явно проявилось в голосе, потому что Вика поспешно успокоила:       — Да что ты, не волнуйся! Всё нормально было. Просто встретились, поговорили, погуляли на прощанье, в кафешке посидели и разошлись. Говорила же я тебе что он нормальный. Просто... Не сложилось.       — А хотелось? — Успокоившись, поинтересовался Марк.       У него самого романтики, подобной этой, ни разу не было. Разовые встречи, кончавшиеся расставанием на следующее утро — да, было дело. Но ничего более серьёзного, ни разу.       — Да, знаешь... — голос сестры немного погрустнел. — Просто хорошо с ним было. Ну, в начале. Мы гуляли, шутили, истории разные друг другу рассказывали. Да просто время приятно проводили. А сейчас всё закончилось. Грустно как-то.       — Ладно, — попытался, насколько возможно, смягчить голос парень — если грустно – чай попей. Книгу почитай. С подругой какой-нибудь поговори. Не задумывайся о грусти. Отвлекайся.       — Хорошо... — Вздохнула Вика. Марк почувствовал себя очень неуютно оттого, что заставил сестру вспомнить неприятное. Решил попробовать сменить тему разговора.       — Так о чем, говоришь, книга? — фраза, вроде, не слишком длинная, но далась парню крайне нелегко. А если учитывать ещё и то, что нужно было сохранять благожелательный оттенок голоса, а не хрипеть как только получается... В общем, сложно это.       Вика сразу поняла причину внезапной заинтересованности, но сделала вид, что ничего не заметила.       — Ну да. Так вот, на чём я остановилась?       Дальше всё понемногу наладилось. Девушка говорила сперва неуверенно, но потом втянулась в процесс. Казалось, будто и не поднималась неприятная тема с расставанием вовсе. Причём ей явно понравилось говорить. Казалось, что монолог-пересказ никогда не закончится. Но на исходе шестнадцатой минуты разговора Вика решила, что пора закругляться:       — Ну ладно, давай, до скорого! Я уже спать хочу. В следующий раз закончу. И помни: я позвоню!       — Помню, помню — хмыкнул Марк — давай, пока.       Убрал трубу от уха, со второго раза нажал шипом на красную кнопку. Выдохнул. Сделал пару шагов назад и плюхнулся на диван, откинувшись назад и запрокинув голову. Она гудела, будто несколько часов решением контрольных по математике занимался. Горло драло неимоверно, словно весь день вместо воды пил коктейль из смеси песка и уксуса. Сейчас даже привычно проурчать не смог бы.       От последней мысли Марк криво усмехнулся. Уже привык к тому, что не говорит, а только рычит, ворчит и воет. Что дальше? Впрочем, в свете недавнего помутнения, ответ ясен. Кстати о последнем.       Немного придя в себя после разговора, Марк потёр морду лапами, надеясь немного взбодриться. После этого ещё некоторое время сидел, тупо смотря в одну точку, пока в голову не пришла мысль:       «А сколько, интересно, меня не было?»       Затем последовал вполне логичный вопрос:       «И что “не-я” за это время успел натворить?»       Эта мысль принесла сосущее ощущение тревоги. А вдруг он успел сломать что-то ценное? Или ещё хуже...       Соскочив с дивана, Марк побежал, первым делом, на кухню — она была ближе всего. Ото входа ему открылся дивный вид на великолепную свалку мусора почти всех типов, которые только могут появиться дома у нормального человека. Тут тебе и упаковки, и макулатура какая-то, и упомянутые ранее банки из-под консервов, и пакеты... В общем, красота та ещё. Единственное, ничего пищевого не было. Ни костей, ни огрызков, ни корочек от хлеба каких-нибудь.       Более тщательный осмотр кухни выявил, что несколько тарелок и чашек разбито, некоторое количество вилок, ложек и один нож даже не погнуты, а скомканы как пластилин. На столе появилась длинная, ветвящаяся у одного края трещина. Стул лишился спинки подчистую и превратился в табурет. Обе части спинки валялись на холодильнике сверху. Дверца самого холодильника обзавелась не слишком глубокой вмятиной. Внутри же не было ничего. Пустые полки и дверца. Яйца были выпиты, как и молоко. Всё находящееся в кастрюлях — съедено, кастрюли, частично погнутые, частично скомканные валялись по комнате. Колбаса, сыр, масло, овощи — от этого не осталось ничего, кроме тех же упаковок. Та, что от колбасы, к слову, была частично отгрызенная и пожёванная. Даже морозильная камера была пустой. Кроме намороженного льда в формочках не было ничего. Замороженные грибы, кусок рыбы и пельмени — всё исчезло, понятно куда. В общем, чем теперь питаться — решительно не понятно.       Марк, было, задумался, стоя перед холодильником, но вспомнил, что это, вообще-то, не единственная комната в его квартире, и что нужно проверить остальные.       Развернувшись, парень побежал в прихожую, параллельно пытаясь поймать за хвост какую-то всё время ускользающую мысль. Когда остановился перед входной дверью, осматривая комнату, наконец понял — бег. В какой момент он научился бегать, да ещё и так хорошо, что ему даже не нужно задумываться над этим?       Когда Марк понял это, то попытался обратить внимание на то, как именно он бегает. Оказалось, что для ускоренного передвижения ему необходимо сильно наклонить корпус вперёд, а лапы отвести назад. Таким образом, нижним лапам было удобнее всего работать, а центр тяжести никуда не заваливался. Хвост выпрямлялся в плоскости движения и помогал при поворотах и при удержании равновесия. Раньше Марк не умел использовать эту, как оказалось, весьма нужную часть тела по назначению. А теперь даже не задумывался, когда делал им лёгкие движения для сохранения баланса. По ощущениям, сохранять равновесие получалось даже лучше, чем до превращения.       Вообще, чувствовал себя парень просто прекрасно. За исключением всё ещё болящего горла, конечно. Хотелось бегать, прыгать, беситься и играть — жизненная энергия просто бурлила и просила выхода. Попытавшись успокоиться, Марк вдруг понял, что нужно делать. В голове всплыл порядок действий, которые он уже совершал.       Вернее, это был “Не-он” — нечто, приходящее, нашёптывающее разные мысли, транслирующее свои кровавые желания и, в завершение, перехватившее управление над телом, выбросив сознание Марка в глубины тьмы беспамятства.       Порядок действий, которые вспомнил парень, был прост: сесть, сложив нижние лапы “лотосом”, а верхние положив на колени, выпрямить спину, глубоко и медленно вдыхать, затем выдыхать — продолжать минут пятнадцать минимум.       В голове у Марка сам собой возник вопрос, касательно того, зачем “Не-он” вообще это делал, если ему хотелось отнюдь не успокоения? Скорее наоборот, побольше “веселья” и участников в нём. Чёткого ответа память не предоставила. Было только смутное чувство, на уровне инстинктов, что это необходимо также, как и периодический поход в уборную. Зачем именно это нужно, парень не знал, но решил не экспериментировать, а довериться ощущениям.       Уселся, сложил лапы, выпрямился, хвост обвился вокруг. Начал глубоко и медленно дышать. Поймав себя на мысли, что это, оказывается, чертовски приятно. В голове всё успокаивается, мысли обретают порядок. Жизненная энергия, бурлившая внутри, также приутихла. Желание немедленно пробежать кросс отошло на последний план. Вообще, все желания, чувства, эмоции теперь поддавались контролю. Теперь Марк мог, если хотел, затушить жажду крови или наоборот, разжечь её, если бы это понадобилось. Надобности такой не было, так что парень, с облегчением, наконец-то загасил пугавшие его чувства, занозой сидевшие в разуме, пусть и отодвинутые куда-то глубоко. Парень счастливо оскалился. Пусть перехват тела и доставил кучу неприятных впечатлений, но в итоге принёс нечто, окупившее всё — ключ к самоконтролю.       Так Марк просидел около получаса, и вышел из медитации только когда стал чувствовать не успокоение, а сонливость. Нет, в переходе из первого состояния во второе не было ничего вредного, но спать слишком много — малополезно. Он и так успел “поспать”. Время бодрствовать.       Парень открыл глаза, блеснувшие красным в темноте, довольно потянулся и зевнул, после чего медленно поднялся. Пожалуй, лучшего физического состояния у него не было за последние полтора года. Дальше он просто не помнил.       Марк вспомнил, что хотел проверить прихожую на предмет изменений. Огляделся. Комната выглядела немного странно: вся в серых тонах, но при этом картинка достаточно чёткая.       «Похоже, в темноте я теперь тоже неплохо вижу» — понял парень. Удивления ещё одно изменение организма уже не вызывало. Марк просто порадовался, что бонус оказался приятным. С таким же успехом, он мог, например, лишиться цветного зрения.       В самой комнате нововведений почти не было. Так, пара мелочей: сильно погнутая ручка входной двери, раскиданные ботинки и кроссовки, стоявшие до этого в углу, одна куртка, сорванная с крючка, — вот и все изменения. На фоне кухни не впечатляет.       В ванной изменений не было от слова совсем, что сильно удивляло.       «Кстати, а когда это вообще было? Сколько меня не было?» — Снова подумал Марк.       И правда, сколько? Самый простой способ узнать дату и время — посмотреть на телефоне.       Марк вернулся в свою комнату, где на столе лежал мобильник. Взял, нажал на кнопки, чтобы подсветился экран. На нём было:       «20:18; ЧТ; 10 июня»       Сутки. Его не было целые сутки! От этой мысли парня немного пробрало: за это время могло произойти что угодно, и ему просто невероятно повезло, что тело, руководствуясь жаждой крови, не натворило дел. Марк откуда-то знал, что квартиры он точно не покидал.       Вдруг за окном раздался короткий визг шин, затем ещё один, завершившийся грохотом и звоном, эхом отдавшимися в темноте улицы. Марк, инстинктивно вслушивавшийся в звуки аварии, встрепенулся и подбежал к окну. Стал высматривать источник ночного грохота.       Из окна квартиры открывался хороший обзор на всю улицу: длинная, ровная полоса широкого шоссе метрах в пятидесяти от дома. Между ним и домом Марка не было ничего. По плану, должны были построить пару домов и ещё что-то — ни то торговый центр, ни то поликлинику — парень не вникал. Суть в том, что ничего из этого так и не возвели. На месте домов были частично выкопанные, заросшие растительностью карьеры под фундамент, а на месте второго объекта — залитая бетоном площадка с торчащими из него арматурами.       Улица была почти безлюдна. По ней шли только два человека. Они, хоть и явно не состоявшие в одной компании, сейчас стояли рядом и смотрели на то, что искал Марк.        В придорожный фонарный столб врезалась машина. Капот всмятку, за автомобилем тянется влияющий в паре мест тормозной след. Столб немного наклонился, погас, периодически моргая коротко вспыхивающей лампой.       Марк тоже замер, неотрывно смотря за чужой катастрофой. Он не обдумывал возможную причину случившегося, не искал людей внутри этой смятой консервной банки, даже ничего не испытывал — он просто не успел ничего из этого сделать. На это нужно было хотя бы пару секунд. События же стали развиваться более стремительно.       Крыша смятого автомобиля вдруг стала слабо шевелиться, словно кто-то толкал её изнутри. Затем она вспучилась, приняв на себя невероятно мощный удар изнутри. В следующий миг внутри будто произошёл взрыв. Крыша отлетела, искромсанная на лоскуты, как простая бумага. Но помимо куска металла, изнутри вырвалось ещё что-то, хищно быстрое. Оно, подобно вихрю, метнулось и замерло в паре метров от машины. Новое зрение Марка позволяло без труда рассмотреть все детали, невзирая на плохую освещённость.       Антропоморфная тварь — первые слова, пришедшие ему на ум. Оно было похоже на волка, сгорбленного, стоящего на задних лапах. На передних имелись пугающего вида, длинные, загнутые чёрные когти. Шерсть багрового и белого цветов; из спины, на уровне лопаток, начинала расти «грива». Пепельного цвета космы волнами поднимались к голове и оканчивались чуть дальше, образуя своеобразную чёлку. Среди шерсти на голове, Марк заметил тёмное, на вид острое образование — по всей видимости рог. Но самым пугающим в облике монстра были глаза. Налитые кровью, светящиеся глаза без зрачков. В них была только бесконечная ярость и желание убивать.       Монстр резко огляделся. Понял, что никого, кроме него и двух прохожих рядом нет. Вновь повернул голову к людям, уставился на них. Медленно, предвкушающе оскалил пасть. Да она ничем не уступает тому, что Марк недавно видел в зеркале, если не страшнее! Зубы, кажется, даже крупнее.       Люди, — мужчина лед тридцати и парень, ровесник Марка — явно поняли, что сейчас произойдёт что-то нехорошее. Первый попятился на пару шагов, а второй, оказавшийся то ли менее сдержанным, то ли более понятливым, повернулся и изо всех сил рванул прочь. Это послужило сигналом для твари. Монстр чуть нагнулся, приняв позицию, похожую на высокий старт, и в следующий миг обратился тенью, вихрем, за неуловимо короткое мгновение преодолевшим отделявшее его и жертв расстояние. Мужчине повезло, если так можно сказать: тварь полоснула его когтями по горлу, выхватив оттуда здоровый кусок плоти, оголив позвоночник. Изнутри моментально стала толчками выплёскиваться кровь, заливая тело и лицо несчастного. Он стекленеющим взором уставился в пустоту, рефлекторно хватая ртом воздух и пытаясь зачем-то поднять руки. Но не смог — умер. Тело, агонизируя, грохнулось на залитый кровью асфальт. Недолго мучился.       Но монстр не стал стоять, любуясь делом своих лап. Он убил походя, не отвлекаясь особо. Его главной целью был убегающий юноша. На ходу тварь забросила в пасть вырванный из горла, истекающий кровью кусок мяса, почти не пережёвывая проглотила. Неизвестно, на что надеялся тот парень. Скорее всего, он даже ни о чём толком не думал. Просто следовал главному инстинкту выживания: «Бей или беги». К его несчастью, эта стратегия была абсолютно бесполезна. Он был обречён с самого начала.       Тварь преодолела разделяющие их десять метров за долю секунды, налетела, напрыгнула на спину, вцепившись в плечо левой лапой. Когти целиком погрузились в плоть. Второй лапой монстр с оттяжкой полоснул человека по спине. Парень коротко вскрикнул, споткнулся, упал. Тварь, наслаждаясь, рыкнула, стоя на ногах и пояснице жертвы, левой лапой потянула на себя, заставляя парня выгибаться назад.       По улице разнёсся вопль боли и отчаянья.       Мучитель, довольно скалясь, потянул ещё сильнее. Раздался громкий хруст, из-под его пальцев рекой потекла кровь, плечо выгнулось под неестественным углом — сломалось.       Крик перешёл на новый тон.       Продолжая скалиться, тварь протянула лапу к разрезу на спине парня. Сорвала с его торса остатки футболки, затем погрузила когти правой лапы в рану. Схватила что-то. Рванула на себя, но безрезультатно. Затем, раздражённо рыкнув, пару раз толкнула лапой внутрь, затем стала дёргать на себя, под разными углами, вызывая каждый раз новый крик. Затем снова рванула на себя, воздев над головой добычу — окровавленный кусок кости. Оно отломало и вырвало своей жертве ребро. Крик угас — похоже, парень потерял сознание от боли.       Монстр склонил голову на бок, рыкнул, как бы в недоумении. Попробовал «разбудить» свою игрушку: схватил за край раны и в несколько движений сорвал часть кожи спины, оставив ту висеть подобно старым отслоившимся обоям. Но парень не издал ни звука. То ли умер от болевого шока, то ли, от него же, впал в слишком глубокое беспамятство. Тварь разочарованно проурчала что-то, вздохнула, подошла чуть ближе, схватила парня обеими лапами за голову. Резко прокрутила, затем ещё и ещё, несколько раз. Потом рванула, оторвав её. Полоснула когтем, отрезая куски не отделившейся кожи. Повернула трофей лицом к себе, вгляделась в искажённое муками лицо и совершенно не обращая внимания на заливавший её фонтан крови. Снова довольно оскалившись, монстр взял голову за волосы, отвернулся от тела, после чего вихрем умчался куда-то, за грань видимой из окна зоны, оставляя за собой красные влажные следы лап и того же цвета капли. Только удаляющееся эхо быстрых, влажных, шлёпающих шагов сопровождало убийцу. Но вскоре, и оно затихло.