Эпоха перемен

      «Каким прекрасным был бы мир, если бы всё ещё существовали дуэли…» – подумал Марк, быстро шагая по асфальту, из трещин которого уже давно росла трава. – «Ну или хотя бы наёмные убийцы».       Мечты, мечты… Впрочем, не следует жить иллюзиями: даже будь это всё в жизни, в первом случае Антон гнида Семёнович выставил бы кого-нибудь вместо себя (Марк слышал о такой практике), а во втором киллера скорее подослали бы ему самому. Деньги решают. Деньги… У того, кто может позволить себе лишь однокомнатную квартиру в хрущёвке, да и то – съёмную, денег на наёмника нет и не может быть даже в фантазиях.       Парень свернул в нужную подворотню, прошёл под раскидистой сливой, порадовавшись паре секунд тенька. Вообще, если отрешиться от всего, день-то был прекрасным. С высоких деревьев старой части города пели птицы, дети играли на площадках, солнце грело… Точнее, жарило. Впрочем, после неприятно долгой, мокрой и холодной для этих краёв зимы и весны – по сути, сезона дождей – первым дням настоящего лета можно было простить и жару. Пока что. И казалось бы, радуйся хорошей погоде, лёгкой (наконец-то) одежде и вообще жизни, но Марку было не до этого. Он в это время старался не стереть зубы от злости.       Переступая грязевую лужу, парень мысленно окунул в неё своего бывшего начальника. «Впрочем, пошёл он в жопу, ур-р-род…» – даже в мыслях называть его начальником не хотелось. Мало того, что уволил с работы по сфабрикованной причине, так ещё и зарплату за месяц не выплатил! То есть месяц терпения его тупых шуток, моральных унижений, отношения чуть ли не как к рабу с плантации – и всё зря!       Марк остановился. Нет, так долго нельзя – Семёнович, конечно, гнида и мразь, но свои нервы дороже.       Постоял, глубоко дыша. Чуть подумал и подошёл к кусту с кучей каких-то цветов, запах от которых разносился на несколько шагов вокруг. Приятных аромат и дыхательная гимнастика со временем дали результат – парень начал успокаиваться.       Был бы альтернативный источник заработка – давно сам ушёл бы от этого дерьмоглота, хлопнув дверью, но, к сожалению, альтернатив не было. У человека, что один год своей жизни провёл в СИЗО, вообще мало вариантов для работы. Конкретнее, работы, которая могла бы покрыть аренду квартиры и позволяла бы питаться едой, а не старыми обоями.       Окончательно успокоившись, парень вздохнул в последний раз, немного постоял, затем, всё же решившись, притянул ветку куста и вдохнул сладкий запах цветка. Приятно… Отпустив растение, развернулся и зашагал дальше, уже спокойно бросая взгляд по сторонам. Много раз проходил этой дорогой, всё привычно и до пресноты знакомо, оттого Марк в основном смотрел на детскую площадку – дети всегда что-то новое придумывают. На площадке мелкие веселятся, а на лавочках их мамы сидят. И стайка бабушек на одной лавочке. Был ещё один дедушка, с аккуратной седой бородкой, палочкой и в очках – на профессора похож. С достоинством сидит на своей лавочке и смотрит за, видимо, внучкой, которая сосредоточенно копалась в песочнице.       Как-то плавно ход мыслей свернул вглубь воспоминаний. Марку вспомнился добрый старик Дмитрий – начальник заправки, в которой парню довелось поработать. Это были лучшие полгода за последние пять лет… Затем сама собой в памяти всплыла Лена, Елена Александровна, то есть – хозяйка маленького полуподвального магазинчика. Когда она улыбалась, а происходило это достаточно часто, у неё проступали красивые ямочки на щеках. Да и голос у неё был приятный, тёплый.        После этих воспоминаний даже раздражение окончательно улетучилось. На её место залилась печаль.       Жаль, что всё так вышло. После закрытия того небольшого хозяйственного магазина и смены начальника на заправке – места, работая в которых можно было сносно жить, внезапно закончились. Так что пришлось работать в местном фастфуде.       Снова вспомнился Семёнович…       Марк криво оскалился, сморщился и, отвернувшись от площадки (чтоб дети не видели), жирно сплюнул в клумбу – всё-таки не удержался. Вздохнул сквозь стиснутые зубы. Попытался расслабиться, ибо челюсть уже начинала болеть от напряжения, а ногти скоро проткнут кожу.       А ведь из-за чего всё? Из-за того, что на последний пассаж «Я тебе деньги плачу, так что делай, что говорю, и без разговоров!» парень всё же не выдержал. И как итог: пухлый конверт с красными купюрами, найденный в его кармане, пинок под зад с работы и волчий билет. «Радуйся, щенок помойный, что так легко отделался», – отдавался эхом в голове чуть хриплый, высокий голос.       «Разжать кулаки, разжать…»       Было сложно успокоиться. Всё время, пока Марк быстро шёл домой, он то успокаивался, то снова накалывался на очередное воспоминание за последний месяц, бывший особенно невыносимым. Семёнович даже в виде воспоминания продолжал гадить уже бывшему подчинённому. Но вот наконец-то показалась знакомая панелька, вот и нужный подъезд вынырнул из зелени деревьев. Парень нашарил в кармане ключи. Достал и стал покручивать их на брелочном кольце – привычка, оставшаяся с детства. Войдя в подъезд, вдохнул смесь запахов дешёвого пива, далёкого сигаретного дыма и жареной картошки – кто-то опять готовит. Проверил покосившийся почтовый ящик с полустёртым номером – как всегда, пусто.       Покосившись на лифт, не работающий уже как неделю, Марк тяжело вздохнул. Ну, зато можно выплеснуть моральное напряжение… До родного восьмого этажа поднялся с пульсом и шумом в ушах, а когда дошёл до нужной двери, покачнулся и чуть не упал. Нет, хиляком он не был, но почти семь часов без еды доконают кого угодно. Просто сегодняшний обед был благополучно забыт в холодильнике. Есть же еду с кухни работодатель строго запрещал. А тратить деньги на дорогущий перекус Марк не собирался – не по средствам удовольствие. Ну, ничего. Сейчас будет и обед, и ужин.       Со щелчком провернулся ключ в замке, дверь открылась, и парень зашёл в прихожую. Заперев за собой дверь и разувшись, прошёл в ванную, где, помимо мытья рук, облил голову холодной водой. Сразу стало лучше – ненависть, горевшая внутри, притухла и превратилась в глухое раздражение.       Зайдя в свою комнату, Марк, не раздеваясь, обессиленно рухнул на диван, на котором обычно спал. Откинулся на спинку, но ему этого показалось мало, и он сполз в горизонтальное положение, чувствуя щекой мягкий старый плед. Поморщившись, всё же скинул уличную одежду: неправильно в ней – и на кровать. Снова улёгся. Хотелось просто полежать и посмотреть в потолок, ни о чём не думая, включив на заднем плане что-нибудь. Просто чтобы тишины не было. Вытащил из кармана телефон, нашёл в нём радио. Пощёлкав кнопками, включил нормальную музыку и оставил на низкой громкости.       Лёжа на подушках дивана, парень прокручивал в голове сегодняшний день, затем всё время работы у того урода, а потом и то, что было до неё.       ***       Марк родился не здесь, а в другом городе. Рос как все дети. В принципе, неплохо жил. Он был не единственным ребёнком в семье – была и есть младшая сестра, так что одиноко не было. С родителями не повезло, правда – оба деспотичны, категоричны. Считали, что есть только две точки зрения: первая – их, а вторая – неправильная. Вдобавок они твёрдо решили сделать из своего мальчика «правильного» человека. То есть, по их мнению, правильного. Чтобы закончил институт, поступил на инженера, окончил магистратуру, а в свободное время брал медали на каком-нибудь спорте – тут они до конца не определились. То ли рукопашник, то ли пловец. Так что походить пришлось и туда, и туда.       В общем, жил как-то, пока не наступил первый ключевой этап в его жизни, приведший к её нынешнему состоянию – поступление. Поступить у Марка не вышло. Причём, вообще никуда, ни в один вуз.       По возвращении из армии парня ждали два года сожительства с двумя старшими родственниками, которые пилили его хуже тёщи из анекдотов. Только смешно не было. В итоге он съехал на отдельную квартиру.       Работал Марк везде, где получится. Но зарплаты с подработок вполне хватало на скромную жизнь с редкими подарками самому себе. Но всё изменилось, когда однажды утром к нему постучали в дверь. Кулаком, потом ногой, с воплем «Открывай! Полиция!».       Спустя некоторое время он оказался в камере следственного изолятора или просто СИЗО. Как впоследствии выяснилось, загремел он туда за распространение наркоты. Естественно, ничем таким Марк не занимался. Однако, чтобы прийти к этому выводу, суду потребовалось почти двенадцать месяцев.       По возвращении на свободу наступили тяжёлые времена. Как-то вдруг вышла ситуация, когда работы с нормальным уровнем зарплаты нет, плюс на работу в принципе стали брать не так охотно, зная об отсидке. Деньги заканчивались, еда тоже, а хозяин квартиры грозился выгнать на улицу за неуплату. Занять денег тоже не у кого. Родители не одолжили, даже если бы они остались в городе вместо переезда на юг, к морю, в доставшийся по наследству дом. Они, к слову, вообще махнули рукой на своего сына, видимо сочтя того неудачным проектом, который не только ничего не добился, но и за решётку угодил.       Даже продать что-то ради выручки Марк не мог – и так всё, что хоть чего-то стоило, он уже продал, а мебель была хозяина, не его. Неизвестно, как бы всё кончилось, если бы не случай. Он позволил выбраться из этой ямы, однако оставил мерзковатое послевкусие. Один из таких, из-за которых люди не могут назвать себя безгрешными.       Дело было зимой. Погода неприятная: выпало много снега, который из-за оттепели подтаял, а затем опять замёрз. В сочетании со второй партией снега, прикрывшей это дело, и дорогами, изобилующими ямами и склонами, получился великолепный каток: «Путёвка в больницу».       И вот, идя по тому, что заменяло собой тротуар, Марк заметил нечто, валяющееся на земле. Оно лежало около одного неприятного участка, на котором парень сам два раза падал, пока не понял, как именно здесь надо обходить. Подойдя ближе, он увидел, что это бумажник. Не особо толстый, серый. Нагнулся, стараясь не свалиться, поднял его. Огляделся по сторонам. Вдали шла пара человек. Марк раскрыл кошелёк. Там нашлись купюры всех номиналов. Не слишком много, но всё же. Также были карточки из магазинов и водительское удостоверение.       Парень сам не понял, когда положил находку в карман и пошёл дальше, домой. Однако, уже стоя посреди квартиры, он не знал, как поступить. Да, ему очень были нужны деньги. Но в это же время проснувшаяся совесть начала душить, нашёптывая в уши: «Ты же не вор! А если это все деньги того человека? Ты же сам знаешь, какого быть в таком положении. И ты собираешься обречь на это кого-то? Чем он провинился, чтобы так поступать с ним?». Но в то же время меркантильная часть парня возражала: «Он не провинился, но такова жизнь. Где-то убыло, где-то прибыло. Обычный закон жизни. К тому же ему будет гораздо проще заработать деньги снова – он явно на нормальной работе, даже имеет водительское. У него нет проблем с приёмом на работу. Для меня они нужнее».       Думал очень долго. Ни до чего так и не додумался за тот день. Ночью же ему приснился хозяин кошелька и просил вернуть находку, говоря, что эти деньги для него жизненно важны и без них он умрёт с голоду. Проснулся Марк с плохим настроением. Он уже знал, как поступит.       Отдавая деньги хозяину квартиры, Марк испытывал смесь облегчения и тошноты. Сделка с совестью прошла не бесследно. Чужое водительское он выкинул на той же дороге, решив, что хозяин, проходя там снова, найдёт их. Точно найдёт, да... Ещё он смог купить билет в Светлогорск – там проще найти работу.       Сойдя с автобусной остановки, Марк вздохнул, чуть поморщившись от выхлопа «Пазика», с рёвом поехавшего дальше. Прошло полмесяца, и вот он наконец здесь. Тут будет немного проще. Больше город – больше возможностей. Конечно, и цены выше, но на первое время ему теперь хватало. Об источнике тех денег он заставил себя забыть. Так что чувствовал он себя, в целом, спокойно. Всё хорошо. Вроде...       ***       Марк проснулся, сонно заморгал. Кажется, он уснул, причём слишком надолго – голова ощутимо побаливала. Так бывает, когда спишь дольше получаса, но меньше пары часов. Что-то там с фазами долгого сна, которые нельзя прерывать – парень точно не помнил.       Тяжело сел, массируя то лоб, то виски – боль немного отступила. Во рту было неприятное ощущение, хотелось почистить зубы или хотя бы прополоскать. Поверх этого чувство голода никуда не исчезло, наоборот – к нему добавилась слабость.       Растерев лицо, с кряхтением поднялся, словив потемнение в глазах. Проморгавшись, добрёл до кухни. Там достал из холодильника контейнер с отварной картошкой и покупными котлетами. Хоть один плюс в том, что забыл еду дома – готовить не надо.       Сидя после ужина в своей комнате, размышлял: пойти прогуляться или принять душ? Не самое важное решение. Но никаких дел не было, а хобби обошли Марка стороной – вот и вышла ситуация, когда непонятно, что делать.       Пока парень думал, его взгляд упал на фотографию, стоящую на полке. На ней были изображены он и девушка лет шестнадцати – его сестра Вика. На фото они стояли на берегу озера, под раскидистым деревом. Эту фотографию они сделали за год до того, как Марка забрали в армию. Он ещё не думал ни об окончании школы, ни о нервотрёпке, завязанной с родителями и поиском вуза. Так что это – один из последних моментов, когда он был по-настоящему беззаботен и... Да, пожалуй, вполне счастлив.       Парень подошёл к полочке. Взял старую пластиковую рамку, покрашенную под текстуру дерева. Дунул, подняв пыль со стекла.       Губы сами растянулись в слабой улыбке: ведь почти сразу после снимка Вика поскользнулась на влажном корне и грохнулась в воду, утащив за собой своего любимого братца. На следующий день они, к слову, специально вернулись туда же, чтобы поплавать.       Они с детства проводили много времени вместе. В условиях диктатуры родителей и отсутствия друзей, брат и сестра стали друг для друга, пожалуй, самыми близкими людьми. Играли вместе, учились, гуляли. В школу до последнего звонка за руки ходили. На переменах ходили друг к другу «в гости». Когда Вика нашла себе парня – первым и долгое время единственным человеком, узнавшим это, был именно Марк. А когда расстались, она прямо посреди ночи приехала к нему на его съёмную квартиру. Нет, расставание выдалось относительно спокойным, но сам факт неудачи и неоправданных ожиданий породил чувство обиды. Успокоилась она только под утро. Но спать уехала всё же к себе – у Марка банально не было второго спального места, а сестра не хотела напрягать брата. Когда же Марк попал за решётку, сестра навещала его по несколько раз на неделе. Носила передачки. Только она – больше никто.       Когда братец решил уехать в другой город, она искренне расстроилась, но сама уехать не могла – у неё и учёба была, и работа. Зарплата пусть и низкая, но на себя ей хватало. Плюс стипендия. Вот и осталась она, хотя пообещала часто звонить. Марк, в свою очередь, пообещал купить нормальный телефон и устроить видеосвязь. Кстати, она должна будет на днях связаться – давно не звонила.       Вздохнув, парень поставил фотографию на место, мысленно отметив необходимость протереть полку от пыли, да и в целом убраться. Решил всё же принять душ, а потом посидеть в компьютере, развлечься за просмотром чего-нибудь. Он сделал первый шаг в сторону ванной, как вдруг мир поплыл и закрутился в жёстком приступе головокружения; в ушах зашумело. Парень пошатнулся, сделал пару шагов назад и упал на диван. Сердце бешено стучало, будто он пробежался по всем этажам дома три раза. Пришла тошнота, начал ныть живот. Затем заболела вся кожа, но не как от ожога или ушиба. Скорее, как во время болезни и высоких температур, когда даже прикосновение ткани вызывает острую боль. Только сейчас чувствительность была ещё выше. Потом словно разряд тока прошёлся вдоль хребта, отозвавшись в каждой клеточке, в самых кончиках пальцев – после чего неприятные ощущения стали уходить…       Зрение постепенно возвращалось. Вот оно просто туннельное… Вот уже почти нормальное…       Марк осознал себя лежащим на боку – завалился. Это было не слишком удобно, и он с трудом принял сидячее положение. Что-то было не так, какое-то неправильное ощущение резало подсознание…       «Что это вообще было?» – подумал он. Хотел, по привычке, растереть лицо, но получилось это лишь отчасти. Что за странное ощущение...?       Стоп.       Почему его лицо такое вытянутое? В смысле, как у собаки. Открыв глаза, первое, что он заметил – его собственная рука. Вернее, лапа. Покрытая синей и чёрной шерстью лапа с какой-то остроконечной, по виду металлической фиговиной на тыльной стороне ладони. Второе, что бросилось в глаза – нос. Он был теперь намного заметнее.       Лицо. Вместо лица была морда. Чёртова… морда.       Марк зажмурился, затем, через несколько секунд, снова открыл глаза и посмотрел на себя. И охренел. На торсе росла шерсть светло-жёлтого цвета, на ногах и руках – синяя и чёрная. На груди был такой же металлический шип, как и на руках. Какого чёрта с ним произошло?! Это сон?..