Пошли покурим?

      Асагири с радостью обнаружил, что способен с каждым днём самостоятельно подниматься на локтях всё выше и выше, и пусть и не без помощи постоянно напуганной молодой медсестры, но по-немногу преодолевать расстояние до нужных кабинетов.              Уже победа.              Да, из парня узлами тянулись змеи проводов и трубок, с утра глаза было невозможно разлепить, и каждый вздох после сна давался с неподъёмной тяжестью, но он как-то уж справлялся. Да, в животе красовалась толстая, но недлинная труба, непонятного предназначения, но он всё ещё дышал.              И это всё — тоже победа.              Наберись терпения звучало с той же завидной частотой, что и раньше, но по прошествии трёх дней бодрствования, к парню начали стекаться ответы.              Во-первых, в дрёме он услышал слова Ксено, который вероятнее всего обращался тогда к Оками, и они парня отнюдь не утешили.              — Не было ничего лучше того места, — мужчина сделал паузу, а Ген только и мог слышать, как тот беспокойно пересёк помещение, чтобы проверить приборы. — Беспризорные дети, повсюду наши люди, полное отсутствие не то что видеонаблюдения, эта больница не была даже в реестре. Его мать подписала документы и исчезла...              — Это не чистый лист. Ты должен понимать.              — То что мальчишка курит? — Ксено рассмеялся, прихватывая рукой край койки Асагири. — В остальном его организм буквально чистый полигон. Да и... чтобы проверить целостность формул, нам нужно удостовериться исцелятся его повреждённые лёгкие или нет. Только представь... вместо одной функции, мы получим сразу две!              — Звучишь как помешанный учёный.              — Перестань. Я знаю, что тебя это волнует неменьше.              Асагири со страху тогда не посмел открыть глаза или хотя бы вдохнуть. Нашёл он себя, — наверняка через пару часов, — на том же месте, но с трясущимися руками и полными слёз глазами.              Ему безумно хотелось скрыться из этого места. Уже не имело значения куда конкретно, лишь бы подальше. Дальше от этих пищащих аппаратов, молодой аспирантки, питания через трубочку и двух наглухо свихнувшихся учёных.              Учёных ли? Асагири не знал, но объемы информации были столь ничтожны, что другого ярлыка он им не нашёл.              Во-вторых, судя по-всему, разговаривать мог с ним один лишь Ксенон. Соответственно, все знания здесь приобретённые он получал лишь от этого мужчины. В их достоверности Ген сомневался каждый раз, когда этот человек заводил с ним разговор о причине его здешнего содержания.              Ну и в-третьих, было то, что Асагири до конца не принял даже сейчас, спустя два дня, как ему это сказали. Родная мама направила его в исследовательский центр по каким-то своим очень важным причинам, — которые Гену не озвучили, — подписав при этом все соответствующие бумаги, так что Асагири на данный момент попадал в полное владение, обеспечение и ответственность этого мужчины с невероятно странными волосами.              Ксено всё ещё был похож на призрака. Всё ещё светился своей прозрачностью изнутри. И всё ещё не внушал и капли доверия. Но вот парадокс, в историю с матерью Асагири поверил с первого раза, пусть и не мог принять её уже более двух суток.              Его держали здесь против воли. Это парень понял, когда попытался, вскрыв замок палаты катетером, предварительно вырвав из себя все провода и трубки, сбежать. Пусть недалеко и не насовсем, но хотя бы проверить это место было необходимо. Спустя пару часов скитаний по незакрытым помещениям и догонялок с охраной, Гена на лестнице выловил высокий мужчина в берцах и с глоком наперевес. Он курил. Выдохнул кольцо дыма Асагири прямо в лицо и за шкирку уволок мальчика обратно в палату. Мужчина не представился, как двое предыдущих, но несмотря ни на что теперь он напрягал Гена больше всех.              И на нём что-то тестируют. Это Асагири смутно понимал с первого дня, когда ему позволили прогуляться по этажу в другую комнату, чтобы сдать анализы. Но полностью осознавать всю суть ситуации начал только сейчас:              — Показатели давления? — Ксено в окружении двух молодых людей что-то упорно чертил в документах.              — В норме.              — Температура?              — Тридцать восемь и два, — один из юношей запнулся. — Однако, вероятно, он её не чувствует, потому что показатели внутренних органов упали до тридцати пяти.              — Ровно?              — Да. В ближайшие пару часов понизятся ещё сильнее.              Мужчина нахмурился, обошёл Асагири, сидящего на кушетке в центре полностью белого кафельного помещения, и взглянул на парня, но обратился к аспиранту:              — Это что ж, у него температура внешней оболочки превысила показатели внутренней среды? Амплитуда?              — В данный момент — три и два. По предварительной оценке может увеличиться до пяти.              — Это максимум? — Уингфилд присел к Гену, вперевшись глазами в грудь того, вероятно обращая внимание на сердце.              — Да, — молодые люди двигались медленно и плавно, непонятно кого боясь побеспокоить: ребёнка, полностью потерявшего дальнейшее желание сопротивляться, или затихшего руководителя.              — Хорошо, — Ксено поднялся и зацепил на парне пульсометр. — Найдите способ снизить амплитуду до четырёх. С пяти возможно отмирание стволовых клеток. Мы не можем потерять ни спинной мозг, ни нервную систему. Показатели крови?              — Норма. Понижен гемоглобин, но мы уже приняли меры.              Уингфилд кивнул, отошёл к большому ящику с приборными панелями и покрутил на том пару переключателей. Раздался писк. Когда Асагири поднял глаза на подошедшего Ксено, в его руку снова ввели новую трубку к, уже третьей по счёту, капельнице:              — Головокружение, обмороки? — он задумался, обращаясь к парню. — Боли в висках?              — Временами, — с отсутствующим видом отозвался Ген.              Он чертовски напуган, но в точно такой же мере устал. Как только вернулись силы, он раскурочил свою палату — начиная с приборов и кровати, заканчивая собственными руками с синяками от игл. Дальше — драка с мужчиной, которого отправили на восстановление ущерба. Ссора с вечно запуганной медсестрой и полноценный, — но не совсем удачный, — побег. Он перепробовал столько всего, сколько можно было в его ситуации, но выход не обнаружился. Более того, даже намёка на него не появилось. Он помнил подслушанный разговор, холод иголок под кожей и льдинистые взгляды персонала. Помнил, но ничего сделать не мог.              Его оказалось проще сломать, чем он расчитывал.              И это удручало.              — Ты не ничего не ел со вчерашнего утра, — предостерегающе начал Ксено. — Ген, твои капризы идут нам во вред. Не строй из себя детсадовца и поешь, когда вернёшься, пожалуйста.              Ген ослабленным взглядом красных и сухих белков обратился к нему:              — А зачем, Ксено-сан? — Асагири, пошатываясь, поднялся, отмахнувшись от предложенных рук и тех конечностей, которые пытались вернуть его на место. Он подтянул к себе стойку капельницы, опираясь на неё, шагнул к выходу из комнаты. — Поем я или нет — какая разница? Судя по-всему, мамаша продала меня или что-то в этом духе, и теперь вы балуетесь с этим телом...              Парень сам не заметил, как перестал считать собственную оболочку чем-то своим. Этим телом? Так было легче абстрагироваться от безвыходной ситуации.              Будто всё не с ним.              — Так какая мне теперь разница, на то, что идёт вам во вред? Я умру со дня на день, смысла брыкаться уже нет.              — Однако ты продолжаешь.              — Однако продолжаю, — Асагири усмехнулся, всё ещё спиной чувствуя напряжённые взгляды, держась за ручку двери. — Потому что вы не отрицаете, что хотите меня грохнуть.              Раздались шаги сзади, и прежде чем Ген успел повернуть ручку и сбежать, его резко схватили за израненные руки, развернув к себе. Каменное спокойствие в глазах и ледяной рассчёт во взгляде, обращённые на ослабленное тело:              — Нет ничего важнее сохранности твоей жизни, — он притянул Асагири к себе, толкая на кушетку. — Ты прав — твоя мама продала нам это тело, но первостепенная задача всего происходящего дурдома — поддержание твоей жизнеспособности!              Повисла тишина. Ген своей цветной чёлкой и отросшими волосами отгородился от чистоты белого кабинета. Он опустил голову настолько, насколько позволили ноющая спина и шея, и замолчал. Звон в пространстве разрушали звуки приборов и громкое дыхание перепуганных парней. Казалось — нарушить хрупкую иллюзию спокойствия в данную секунду непозволительно, ведь это послужит триггером для действия кого-то из споривших, так что все молчали. Эхо от дыхания в воздухе первый нарушил Ген, очень спокойно, но невероятно отчаянно:              — Мне постоянно больно.              — Это часть процесса, — Ксено же был непреклонен и жесток даже в отношении потерянного мальчика. — Ты — звено и часть цепи. Так что будь добр, просто делай что говорят.              — Я отсюда никогда не выйду? — откуда «отсюда» Ген не имел даже смутного представления, но хотя бы крошечная надежда покинуть это место могла внушить ему желание проснуться завтра.              — Что за бред? — Ксено поправил свои волосы и с видом огромной усталости и раздражения покинул комнату. — Зачем ты нам здесь? Как только закончим, тебя отправят обратно?              Хлопнула дверь.              Обратно? К женщине, продавшей его, и её бесконечному количеству пассий? Может в мир продажных людей, которые помогли его вывезти сюда? Или под худой конец к предателю, который оказался вовсе и не им?              

***

             Сенку с тяжёлым видом поднял свою полупустую спортивную сумку и оглядел палату. Она преобрела свой первозданный вид с незастеленными кроватями, чистыми тумбочками и крошащейся плиткой на полу. Холодильник мерно гудел и был единственным источником звука в этой пустой темноте.              На город опускался вечер, и пусть конец апреля не давал ночи наступить так рано, как ей хотелось бы, на улице уже было довольно темно.              — Сен? — в комнату заструился свет, и из проёма показалась светлая голова Рюсуя. — Нас ждут для росписи.              — Две минуты, — парень отвернулся обратно к тёмному окну, вздыхая. Нанами кивнул и скрылся за тонкой дверью. — Две минуты...              Ишигами ещё раз осмотрел холодильник, кровати, стены с трещинами краски и разбитый пол. В первый день было так же. Парень вышел в коридор, который неприятно ударил по глазам холодным светом, и зашагал в противоположную от нужной сторону.              Их выписывали всех и сразу. И Нанами с Шишио из их палаты. И Ишигами с Сайонджи, с ещё не до конца зажитой ногой, но без гипса. И Кохаку с её больной головой.              Все покидали эти серые стены, кроме Гена.              Его не видели уже около трёх недель и друзья, и тётя, и даже персонал больницы, которые спустя десять дней перестали откликаться на его имя и узнавать пациента.              — И вещи вынесли, — Сенку прошёлся по такой же, как и его, палате. Здесь разве что перестал работать холодильник, а телевизор сняли два дня назад из-за Рюсуя, который смотря сериал, отказался прерываться для прохождения терапии.              Ишигами заглянул под матрас, но нашёл там одну лишь пыль и выломанную пружину. Всё смели подчистую. И кружку парня, и заляпанную тем гастрономическим ужасом футболку, зубную щётку и несчастные, кринжовые тапки. Признаки существования Асагири испарились спустя тринадцать дней его отсутствия, и все задавались вопросом не была ли то массовая галюцинация.              Но Ишигами знал, что не была. Как знал и Рюсуй с Шишио и Укё. И как Кохаку.              Вещи можно спрятать и выкинуть. Можно вывезти Гена в неизвестном никому направлении, ничего не сказав даже его условной опекунше. Можно, — что было уже очевидно, — соврать о его местоположении.              Можно. Можно. Можно.              Но вонючий запах прокуренной палаты и простыней никуда не делся.              Сенку заглянул под подоконник и нашарил там в щели завалявшуюся пачку. Она отсырела и потеряла свою форму. Тонкий картон измялся, потеряв блеск, а картинка была так поцарапана, что и не разобрать текста.              — Сколько такого мусора после пациентов остаётся, — парень хмыкнул и закатил глаза.              Атмосфера тревоги и тоски неприятно давила. Весна стала больше похожа на угнетающую осень, теряя все свои краски и дыхание жизни.              Сенку открыл пачку, находя там две сломанные палочки, одну уцелевшую и старенькую зажигалку, которая не давала гарантию, что справится со своей работой:              — В самый раз.              Он перекинул сумку поудобнее, убрал находку в карман олимпийки и пошёл к регистратуре. Спустился быстро по лестнице и в холле наткнулся на четыре пары любопытных глаз.              — Чё делал так долго? — хмыкнула блондинка, перехватывая его братское рукопожатие.              — Заблудился.              Сменщица Рури ткнула на небольшой бланк перед ним на стойке, прося расписаться. Ишигами быстро чиркнул свой автограф и получил пару бумажек-квитанций в ответ. Ребята пожелали девушке хорошего дежурства и преодолели стеклянные двери, отделявшие их от полноценной свободы.              — Сай сейчас приедет, — уточнил Рюсуй, убирая телефон в карман. — Укё и Кохаку уже со мной, подбросим.              — Мирай с матерью приедут встретить, — подхватил Шишио, понимая распределение ролей в перевозке. — Сен, ты...              — Меня отец прихватит, — он опустил руку с телефоном от лица. — Задерживается. Просил подождать. Старик: Командировка в Токио. Не будет три дня. Деньги на столе, на кухне. Вызови такси от больницы              — Оке, тогда все подож... — но Нанами перебили.              — Пф, да не надо. Ты моего старика как-будто не знаешь, — Ишигами пнул камень под ногами, отмахиваясь от блондина. — Стоять дубеть тут всем? Езжайте по домам, всё норм.              — Он прям сильно долго? — девушка неуверенно покосилась. Раз уж так, не проще ли в компании мёрзнуть чем одному?              — Да нет... Просто, вы то не утруждайтесь.              У ворот засигналил серый Рендж Ровер с Саем за рулём. Брюнет вылез из авто, направляясь к ребятам взять их вещи. А через пару секунд, как за Нанами хлопнули железные ворота к серой машине пристроилась серебристая Шевроле, из которой выскочила Мирай, перегоняя старшего брата Рюсуя.              — Каса!              Девочка запрыгнула на парня с разбегу и вцепилась тому в шею, неистово обнимая. Что-то бормотала о том, что соскучилась, про маму, про свой садик и какого-то мальчика, который сломал их с подругой песочный замок. Шишио удалились так же быстро, как приехали. Всё строго и быстро: приветствие, погрузка вещей, прощание с ребятами и отбытие. Сай же подошёл только, когда семья уже погружала сумки в свою старенькую любимицу и покидала парковку больницы.              — Привет кого не видел, — парень пожал руки парням и приобнял Кохаку. Рюсуя этот рассклад не устроил, и он с ногами забрался на старшего, слезливо говоря тому о братском предательстве, тоске и какой-то пословице про пиратов.              — А где Ген? — Сай оглядел двор, но не найдя даже на скамейках друга брата, обратился к парням. — С вами же был.              — Был да сплыл, — компания невольно напряглась, потому что всех бесследное исчезновение человека, без единой весточки не на шутку пугало. Они вот уже две недели изводили себя догадками. Причём не только себя, но и персонал больницы и нечастых посетителей. Почти весь госпиталь был ими обследован, но ни следа Асагири они так и не обнаружили.              Всё начинает походить на дешёвый ужастик.              — В смысле? — брюнет повертелся, снова оглядывая территорию. — Был ребёнок, а теперь нет?              — Вот именно, — Рюсуй отмахнулся от новых слова родственника и всучил тому две сумки, сам подбирая Укё за плечи, чтобы помочь дойти до машины. — Идём, по дороге расскажу.              — Чего? — Сай опомнился, когда Кохаку подтолкнула его в грудь в след уходящим парням. — Мальчик исчез и по нему никто не спохватился? Может в полицию или он где-то в здании?              — Нам сказали сидеть и не елозить, — Рюсуй бросил через плечо. — Элли пообещала, что если будем отсвечивать, то ноги нам в узелочки свяжет, мол мы ей мешаем.              — Оу, — Нанами стушевался после упоминания этой женщины, но поздновато вспомнил, о стоящем перед ним неподвижно Сенку. — Ты с нами?              — Старик приедет.              Сай кивнул ему в знак прощания, развернулся корпусом, ожидая последуют ли ещё слова, но увидев в ответ такой же кивок, удалился за братом к машине.              Ишигами наблюдал, как по стенам и воротам лизнули своим светом фары, а бампер машины неспешно удалялся в переулках. Он снова достал телефон и посмотрел на время.              

22:51

             Зашёл в чат с отцом, перечитывая последние сообщения, хмурясь. Старик: Командировка в Токио. Не будет три дня. на столе, на кухне. Вызови такси от больницы       

      

Сенку:

      Понял

             Что он опять понял? Что его оставили одного на трое суток без какой-либо конкретики? Что на столе валяется конверт с купюрами, но сам отец не валяется на их диване в гостинной?                     О... Сенку не маленький. Семнадцать лет. Взрослый мальчик. Он всё понял ещё в свои девять, когда усыновлённым его привели в незнакомое место, а через месяц новый дом опустел, потому что опекуну понадобилось срочно уехать. Ишигами понял всё потом и в двенадцать лет, когда с десятью тысячами на руках ему пришлось выживать целый месяц, при этом исправно посещая школу. И в пятнадцать, после полугодовалого отсутствия он тоже всё понял, когда отец не вылезал из дома его самые долгие три недели.              Сенку был очень умным и смышлённым мальчиком. И как бы часто не задавался вопросом «А что я всё-таки понял?», отвечая подобным образом на однотипные сообщения отца, он уже заранее знал ответ.              Парень шагнул за ограду, припоминая их с Геном ночной побег за продуктами, которые оказались потом безбожно испорчены. Он привалился спиной с кирпичной колонне ворот, открывая молнию кармана, выудив из него несчастную коробку. Сигарета в зубах оказалась довольно быстро, а вот, что дальше делать он не знал.              Как-то вот жизнь не научила.              Зато научила Асагири. А тот в свою очередь хоть и был плохим примером, хотя бы часто мельтешил перед глазами, чтобы Ишигами мог хоть как-то воспроизвести его действия.              Колёсико зажигалки чиркнуло, и появившееся пламя слабо лизнуло одну единственную сигарету из уцелевшей с горем пополам находки.              — Ужас, — Ишигами усмехнулся. —Чем я занимаюсь?              Он втянул воздух, но сделал это резко и неправильно из-за чего закашлялся и согнулся пополам. Шоколадный привкус неприятно начал драть горло, и резко захотелось пить. Однако Сенку продолжил. Уже уверенно и более настойчиво, не желая проигрывать сигарете. Сделал одну затяжку, потом вторую. В голову дало почти сразу, хотя учитывая его некурящий организм, он не предал этому большого значения.              Чуть шатаясь, парень побрёл вдоль тротуара по дороге для машин, не заботясь о возможной опасности. Он снова дёрнул лямку сумки, и из той выпала ручка, прицепленная за край кармана. Ишигами поглядел на неё, но побрёл дальше, беря сигарету в руку.              По земле скользнул свет фар, и Сенку пришлось подняться на дорожку для пешеходов, вставляя сигарету обратно в зубы.              — Ты пьяный что-ли? — хихикнул знакомый голос. — Ало, мальчик?              Ишигами мгновенно бросил бычок на тротуар и, притоптав его ногой, повернулся к человеку за спиной. Он знал, что ругать его не станут, но уж очень неловкая ситуация была. Как-будто мама нашла у сына журналы со слипшимися страницами и смеялась, а не злилась, но ребёнок бы всё равно был багровый от стыда, пусть и непоруганный.              — Ооо, — протянули из машины. — Ну и дети пошли. Чё выкинул то? Постеснялся?              — Перестань, — парень закатил глаза.              — Да ладно тебе, —в чёрном автомобиле, сложив руки на руле крестом сидела Юканэ, опустив окно, легонько посмеивалась над парнем. — Малёк, прыгай в машинку. Довезу.              — Не надо, — парень усмехнулся, махнув рукой на ещё одну предложенную из окна сигарету. — Сам доберусь.              — Ты мне тут это... — Элли пригрозила наманекюренным пальцем из салона. — Малышня всякая шатается в темноте. Один вон пропал, за ним захотел?              — Да я не...              — В машину, — девушка твёрдо поставила точку в обсуждении и открыла пассажирское переднее. — Сумку назад.              Ишигами покорно выполнил всё сказанное и неловко уселся в салоне. Тут пахло кожей и её бергамотовыми, древесными духами. Синяя подсветка внизу холодно оттеняла обувь, а приборная панель светилась большим экраном и неонами. Автомобиль тронулся в тишине, которую нарушал какой-то из альбомов Билли Айлиш на очень низкой громкости.              — Ну рассказывай.              — Что? — Ишигами отвернулся от окна, разглядывая её профиль. После пропажи Гена девушка перекрасила в родной волосы, став обратно брюнеткой. Перестала их совсем выпрямлять, из-за чего появились слабо завивающиеся, непослушные кудри. — Тебе идёт новая причёска.              — Хммм, — Элли повернулась к нему лицом, улыбаясь и кивая. — Спасибо, но не это, гений. Чего шарахался так поздно? Папаня твой где? Хотя бы такси?              — Снова командировка, — Сенку сложил подбородок на руки, которые поставил на колени, когда с ногами забрался на сиденье. — Захотел прогуляться.              И снова только музыка с рычанием двигателя разбавляли тишину салона. Они ехали долго, молча, не обращая внимания на друг друга, пока автомобиль не прошёл КПП в посёлок.              — Новости про Гена? — Ишигами удивился сам себе, изрекая это, когда перегнулся назад за сумкой. Машина остановилась у его дома.              — Есть кое-что... — Юканэ помолчала, прикладывая палец к подбородку. — Кажется, ребята почти его нашли, но есть небольшие... проблемы.              — Что за проблемы?              — Ничего прям сильно серьёзного, но нужно время, — девушка выдохнула и потянулась к бардачку. — В жизни есть очень много обстоятельств, которые от нас не зависят, но можно хотя бы попытаться их поменять, правда?              Сенку неуверенно кивнул, выйдя из машины.              — Главное, что он скоро будет дома, — Элли устало выдохнула, протягивая в открытое окно не распечатанную пачку сигарет. — Погулял и хватит. Разве я бы позволила своему племянничку пропасть на целый месяц?              Сенку в недоумении принял подарок и отошёл назад, когда автомобиль податливо зарычал.              — Сильно не дыми, — девушка отсолютировала ему двумя пальцами. — Обещаю, когда найду — привезу к тебе первым.              И пока Ишигами искал, что ответить, машина скрылась из виду.              

***

             В доме не изменилось ровным счётом ничего. Разве что прибавилось пыли в углах, и она толстым слоем покрыла полки комодов. Ишигами нарисовал на столике в прихожей грустную рожицу и прошёл в зал. Выключенный телевизор, грамофон на шкафу и незаправленный диван. Сенку выезжал из дома в таком же виде, а пару часов до катастрофы валялся на этом самом месте, подминая под себя бархатные подушки.              — Ты вообще заезжал сюда? — парень не долго думая забрался в свою комнату, преодолевая один лестничный пролёт без труда, паралельно скидывая сумку где-то около косяка. — Снова сынок-сиротка, да?              Он с глухим стуком упал на кровать и в моменте пожалел, что это сделал. Сколько уже времени прошло с последней ночи на этом месте? Месяц? Полгода? Диван чаще встречал его своими объятиями, чем собственная кровать.              Ген обычно стучался в окно его гостинной, чтобы там обнаружить друга, заснувшего в горе пуфиков. Сенку невесело улыбнулся и привстал, чтобы подойти к шкафу.              Поиск сменный одежды успехом не увенчался, зато среди груды белых вещей Ишигами нащупал старенькую футболку. Она даже не походила на застиранную или продранную, но сама её атмосфера и воспоминания значительно утяжеляли вещь в мальчишечьих руках. Внизу около шва сияли красные, неотстиравшиеся пятна кетчупа, а на бирке внутри чёрным маркером криво выведенные «АГ» давили на глаза.              У Асагири была глупая и раздражающая привычка разбрасывать свои вещи. И делал он это так, что в последствии люди, с которыми он общался, обрастали несвоей одеждой, серёжками, безделушками и наборами карт в перемешку с брелками и браслетами.              Ген запихал слишком много собственной одежды в чужой шкаф, а Сенку не имел привычку в него слишком часто залезать, чтобы найти подброшенные вещи. Так и получилось, что личный гардероб Ишигами перестал таковым быть. Уж если Нанами хоть иногда забирал свои шмотки и приносил новые, а то и вовсе не возвращал на временное место, то Асагири просто сбрасывал балласт, а потом надевал при необходимости.              — Я даже не знал почему так вышло, — туповато уставился Ишигами на вещь в руках, полностью её разворачивая и поднимая к лицу. — Думал, что мы разошлись из-за вскрытия этой твоей тайной влюблённости...              Сенку прошёлся ещё раз по комнате, подбирая все вещи Гена, здесь брошенные, которые в моменте стали слишком выделяться из его собственных. Хоть в комнате и был такой бардак, что порой мусор с ручкой разделить было сложно.              — А оказалось: это я тебя обидел, — парень запнулся, находя геновский старый браслет из кварцевых бусинок. Асагири ему ещё два года назад затирал, что эта безделушка поможет ему притянуть в жизнь суженого, но Ишигами тогда только закатил глаза и продолжил кодить прототип самодельной ракеты. — своей отстранённостью?              Но вот только Ишигами эмпатом никогда не был. Даже инициатором их физического контакта всегда являлся Асагири. И Сенку понимает сейчас чувства Гена от прошлых своих действий, но ведь это его обычное поведение и намёка на большее парень никогда не давал.              Что станет более участливым или заинтересованным.              А может это Ген всегда обижался, но не подавал виду? Может каждый сенкоский холодный ответ бил по парню с неимоверной силой, но он всё стойко принимал, беря во внимание характер Ишигами? И тогда их ссора была результатом долгих замалчиваний и упущений?              — Сейчас то чего гадать, — усталый выдох осел на пол к толстому слою пыли, нарушенному белыми носками парня, которые теперь были безвозвратно испорчены.              Стоило ли Сенку извиняться? Он не знал, но по крайней мере не чувствовал в этом острой необходимости. Может и стоило бы, но Асагири должен был понимать с кем связался. А в таком случае много требовать не следовало, довольствуясь теми крохами тепла, которые поступали в промозглые вечера в виде долгих бесед и деления секретами. Если он понял, что больше не вынесет, то прекратив общение, сделал им обоим огромную услугу, пусть и под видом вскрытия многолетней тайны.              Одно Ишигами сейчас, — стоя среди груды памятных вещей и мелочёвки, оглядывая пробковую стену с их фотографиями и развороченную жестяную банку—колы—подсвечника, — остро осознал необходимость в чужом тепле. С одиночеством невозможно бороться так. Вдвоём всегда было легче.              — Асагири-Асагири, — ноги сами спустили его по ступеням в кухню. К столу с деньгами. — Извиниться перед тобой или всё-таки прекратим друг друга мучать?              Однако прежде чем парень успел подобрать конверт и пройтись до магазина за продуктами, телефон разразился настойчивой трелью рингтона.              

Aunt L'

             — Ало? — получилось неуверенно, но бросив взгляд на часы на стену, Сенку нахмурился.              

23:48

             — Ты дома сейчас? — резко и отрывисто. На той стороне шумит ветер и визжат автомобильные тормоза.              — Да? Сама же привезла, — с их прощания едва ли прошло больше получаса, но создавалось ощущение будто время уже близилось к рассвету.              — Не ёрничай, — девушка запнулась. — Через пять минут чтоб был на перекрёстке у КПП. Время пошло.              — Чего? Какие пять минут? — но Ишигами уже проверял свет в зале и бросился в каридор, натягивая олимпийку, нащупав ключи и сигареты в своём кармане. — Полночь!              Он вылетел на улицу, захлопывая дверь, смутно осознавая, что шлагбаум находится дальше и за это время добираться пешком будет очень трудно.              Так что он побежал.              Распахнул калитку, даже её не закрыв, понёсся по недоделанному асфальту, от которого пока лежало только гравийное покрытие, вдоль других домов, к кабинке пропускного пункта.              — Вот именно, — снова ветер и визг шин о землю прервали голос. — Тебе лучше поторопиться, потому что я уже вижу магазинчик с такояки. Три минуты.              Он не знал зачем и куда, но ноги упорно несли тело к ярко-синему домику с большой жёлтой мигалкой сверху. Он всё не хотел приближаться, подобая радуге, но Ишигами, несмотря на одышку и жгучую боль во всём теле, продолжал переставлять конечности. Эта атмосфера заметно напрягала. И в другой бы ситуации парень и с места бы не сдвинулся без подробного объяснения причин и дальнейших действий, но сейчас голос Юканэ твёрдыми нотками отдавал набатом в голове, тревога только повышалась, а неповиновение ровнялось предательству.              Она бы не позвонила просто так.              Сенку добежал и схватился рукой за край строения, согнувшись пополам и тяжело дыша.              Вдалеке мелькнул блик чёрного капота.              Ишигами сорвался с места, намереваясь достичь критичной точки — перекрёстка.       

***

             — Сенку-чан, ты заставляешь меня огорчаться, — Асагири сидит в одних шортах на крыльце дома с ядерно-жёлтым мороженым в руках и разложенными Таро перед собой. — Какой ужас.              — Чё? — Ишигами недовольный, что его оторвали от отвёртки и какой-то груды металла, развернулся лицом к другу, но кинув взгляд на карты, с сожалением добавил. — Не моя вина — что ты веришь в этот бред.              Послышалось недовольное сопение. Ген воткнул капающее мороженое палочкой в щель между досок на крыльце и зло пригрозил указательным пальцем:              — Это наука!              Сенку закатил глаза.              — Вот это — наука, — парень потряс железякой между ними. Винтик отвалился, и из спаянной коробочки вывалилась материнская плата, повиснув на проводах.              Асагири прыснул, но после уже во всю рассмеялся, сбивая и рассыпавшуюся жертву мозгов Сенку, и своё мороженое в траву ногой. Ишигами тоже не удержался, наплевав на свои чертежи и самодельное радио. Они, удивляясь глупости друг друга, валялись по полу веранды, не заботясь о потерянных вещах.              — Боже, — Асагири утёр слёзы рукой, помогая Сенку подняться из травы, куда парня унесло волной смешков. Зелень неприятно пощекотала оголённый торс, и тот зудяще зачесался. — Я не буду с тобой спорить, но изначально говорил совсем не об этом.              — Мне не интересно, что там сказали тебе разукрашенные бумажки.              — Какой колючий, — с Сенку стряхнули всю траву и муравьёв, поудобнее устраиваясь на нагретых досках, и начали делить стоящий рядом арбуз. — Но дело совсем не в картах... Я хочу ложкой есть.              Ишигами перегнулся за себя, выуживая со стола большой сотейник, перекинул его другу:              — Да пожалуйста, — сам он взял нож с вилкой, вырезая кусочки из своей половины, приступил ковырять его от косточек. — А про что тогда?              — М? — Ген с набитым ртом и текущим по губам соком поднял непонимающий взгляд на собеседника. — А, ты об этом.              Асагири призадумался, как бы лучше приподнести свою мысль, а Ишигами без интереса наблюдал за его потугами, то и дело возвращаясь к арбузу перед собой, метал взгляд на раскуроченную железную модельку в траве.              — Я имею ввиду... Ты только пойми правильно, — он снова запнулся, лукаво улыбаясь.              — Ну разродись уже, — Сенку воткнул вилку с ножом в красную мякоть и поднялся, чтобы собрать вещи в траве. — Есть что сказать — бери и гори. Смысл мусолить?              — Да это не что-то прям серьёзное... Я просто переживаю за тебя.              — М?              — Ты так старой девой и останешься, — Асагири наигранно грустно хмыкнул, приставляя пальчик к подбородку. — Будешь женат на своих эсперементах, а девушки-красавицы так и будут вокруг только досадливо вздыхать. Ты же их в упор не видишь.              — Не интересует. Это не моя проблема, — руки вернулись к арбузу, и, отправив новый кусок в рот, Сенку продолжил, не обращая внимания на препятствие, с издевательской ухмылкой. — Зато ты, я вижу за нас двоих стараешься нагуляться.              — Удар в самое сердце, — рука, которая тянулась собрать карты, взметнулась ко лбу в драматичной позе.              — Ну да уж, — Ишигами снова усмехнулся, но в этот раз по-доброму, подопнув ногу Асагири своим коленом. — Пять за неделю это перебор. Сердечко то может и не выдержать.              Асагири рассмеялся, откидываясь назад, а потом заглянул в красные глаза с весёлым упрёком:              — Это сейчас камень в мой огород? О Боже, как же ты жесток.       — Пф, Ген, учитывая, что они все парни, это действительно многовато, — Сенку прыснул. — Но это даже не твой рекорд, сердцеед.              Асагири театрально-смущённо почесал нос и скрылся за чёлкой:              — Рекорд. В прошлый раз были и девушки. Пятеро.              Блондин туповато на него моргнул и завалился с хохотом назад.              — Пять из одинадцати? — парень катался по горячему дереву, снова роняя собранные вещи. — Бедняжки не знали на что шли.              — Эй! Хватит! Я был вежлив.       — Не сомневаюсь.              Они ещё долго подначивали друг друга: один — за черезмерное целомудрие, другой — за сильную распущенность. Но в этих шутках не было ни капли зла или намерения оскорбить. Они знали, что подобное вызовет только смех и желание наигранно толкаться, переваливаясь на траву, затеяв шуточную драку.              Они же всё-таки дети.              — Эй, — Сенку остановился, нависший над Геном, хватая того за руку, которая летела ему в плечо. — А как же Сай?              — А что Сай?              — Прошла любовь: завяли помидоры? — Ишигами слез с друга и пересел на траву рядом с лежащим Асагири. Расставил руки за спиной и опёрся на них, рассматривая облака.              Слишком жаркий день. Слишком солнечный и душный.              Но такой тёплый и простой.              Они не пошли в школу, но украли арбуз и теперь сидели у Ишигами на веранде, балуясь своими делами.              — Ничего она не прошла, — скуксился Ген, тоже поглядывая в небо. — Просто Сай... Сай — это несбыточная мечта.              — Какой странный к нему критерий.       — Какой есть.              Парни помолчали, также безмолвно тыкая в небо на интересные облака.              — И ты так и сдашься? На тебя не похоже.       — Я что солдатик, чтоб за принцессу биться?              Но Асагири тяжело выдохнул в противовес своим словам:              — Ты понимаешь, Нанами он... Во-первых, он брат нашего Рюсуя. Вдруг что плохое произойдёт, это затронет не только нас, но и его. Во-вторых, вокруг Сая слишком много девушек. Причём очень даже красивых. Это вселяет в меня сомнения. Ну и в-третьих, я ж додик-раздолбай в его глазах. Даже если по пунктам выше я вдруг попадаю, то не факт, что он во мне видит что-то больше чем баламутного дружка своего младшенького.              — Ты слишком самокритичен, — в своей манере поддержал Ишигами. — Мы не можем знать наверняка, пока не попробуем.              — Ты сейчас подстрекаешь меня на признание, а, Сенку-чан? — Ген развернулся к нему и прищурился. — Хочешь посмотреть, как я буду лужицей слёз растекаеться?              — Эй, — Ишигами усмехнулся, толкая своей ногой в бок Гена. — Я же помочь хочу. Придумать тебе приворотное зелье?              — Пхаха, о нет! — Асагири развернулся к нему всем корпусом, уставившись прямо в глаза. — Не хочу никого заставлять. Насильно мил не будешь.              Сенку гнусаво усмехнулся.              — А парнишка с прошлой недели, на которого мы спорили? — парень растрепал и так спутанные волосы Асагири своей пятернёй. — Ты разбил ему сердце.              — Так, — Ген наигранно серьёзно оттолкнул руку от своей головы. — Это минутное помешательство. Да и я просто получил цветы и мягко ему отказал.              — Как и вчерашним двум, — в сторону бросил Ишигами.              — Да хватит! — парень подскочил с травы. — Я же не специально. Остальные сами, честное слово.              Сенку ещё посмеялся, а потом успокаивающе вернул друга в его прежнее положение.              — Да ладно тебе, — передние пряди мягко сбились душным ветром. — Я ж не упрекаю. Сами виноваты. Просто удивительно, как в ноги падают десятками люди ради твоего внимания, но Сай равнодушен, хоть ты и пытался с ним в небольшой флирт. Это немного нечестно.              Слова искреннего сочувствия что-то тронули в Асагири.              — О, Сенку-чан, — он подполз ближе, обхватывая парня поперёк тела, щекой встречаясь с рёбрами того. — Пока ты у меня есть, я готов мириться с этой ужасной несправедливостью. Братву на писю никогда не променяю.              — Пф, ужас какой, — Ишигами зарылся пальцами в разноцветные волосы. Инициатором тактильности парень никогда не был, но и против ничего не имел. — Мы найдём тебе нового, получше и попроще.              — Но я страдаю уже пять лет, — получилось глухо, потому что Ген говорил куда-то в бок Сенку. — Будет грустно, если всё напрасно.              — Ну так. Ты сам бездействуешь.              — А вдруг мне откажут, и я потеряю связь с Рюсуем. Он тоже мой дорогой друг, не вынесу разлуки! — вскинул он глаза на друга. — Просто буду ждать и надеяться.              — Что тебя заметят?       — Что это само пройдёт.              Ген правда мучался уже долгие годы, и все эти томные взгляды и обречённые вздохы в доме у Нанами вызывали у Сенку неподдельную жалость к другу, несмотря на весь его каменный характер и эмоциональный интеллект бревна. Рюсуй, в свою очередь, ничего не знал в целях безопасности, а потому находился в благом неведении. Ишигами же с сочувствием наблюдал за всеми попытками Асагири отвлечься, заимев кучу поклонников и одновременно находясь в двух-трёх отношениях.              Не помогало, и Сенку это знал.              — Любовь зла, — сказал он, наклоняя голову и хлопая по половинчатой макушке. — Есть же наверняка куча людей лучше него.              — Но мне вот Сай нравится, — прохныкал Ген куда-то в пупок другу. — Вот хоть сальто через себя, не могу я отвязаться. Понимаю же, что всех мучаю: и ребят этих, и его, и себя. Но что я сделаю, если всё перепробовал?              — Не расстраивайся, — нарочито заумно сново хлопнул рукой по голове парень. — Что-нибудь придумаем.              — Обещаешь? — поднял Ген на него свои голубые-голубые глаза, в которых отразился и сам Ишигами, и небо.              — Ага.                     

***

             Это было больше года назад. Неделя после летних каникул, жаркий июль и два месяца до их инцидента.              Ишигами упрямо пялился в зелёный листок перед собой, силясь понять, что же ему кричит и объясняет девушка рядом.              Тут всё так же пахнет кожей и ее духами. За час с небольшим мало что изменилось. Разве только владелица стала более взмыленной и резкой. Металась по салону, на скорости перегибалась на задние сиденья, не смотря на дорогу. Пару раз Сенку даже приходилось перехватывать руль, чтобы они не разбились о ближайшее дерево или ограду.              — Вот на этом повороте... — её голос утонул в шуме собственных мыслей. — дальше дверь, но ключ...              Сейчас Ишигами подробно объясняли где и что необходимо взять, куда идти и как действовать. Расписали причины и ход событий. Всё, как он и хотел.              Теперь парень через силу и неприятный гул волнения пытался выучить план неизвестного здания со всеми лестницами и шахтами лифтов. Наскоро переодевался в приготовленную больничную форму, растрёпывал волосы и вешал на шею ключ-карту в красном чехле с верёвочкой.              Всё это — на огромной скорости, в машине с кричащей и волнующейся дамочкой, которая то и дело, пропуская повороты, резко выкручивала руль и возвращалась к ним. На контрасте с Элли, Сенку был до безумного спокойным и решительным.              — Понял? — резко дали по ушам осознанием.              Он всё прослушал. Опять.              — Нет, — мотнул он головой. — Ещё раз.              — Фак! — Юканэ глухо стукнула по рулю и снова его вывернула, сворачиваая на серпантин. — Давай заново.              Девушка перевернула бумажки на коленях парня и ткнула пальцем в угол чертежа.              — Подземная часть. Минус третий этаж. Две шахты: здесь, — палец переместился с одного края на противоположный. — и здесь. Ген вот в этой комнате. Или... — она повела ногтем от маленького помещения к большему квадратику. — тут. Небольшое расстояние. Две минуты друг от друга.              — Хорошо, дальше.              — Входим все вместе, как подадут знак, — ещё один              крутой разворот, и вот машина петляет в гору по серпантину. — Без остановок и промедлений. На всё про всё пятнадцать минут. На, держи.              Ему на колени с заднего пассажирского опустилась беретта с двумя боекомплектами. Ишигами сначала не понял что за вещь так утяжелила ноги, но потом быстро пискнув, отпрянул.              — Настоящий?!              — Обижаешь, — она сжала зубы, входя в занос. Машину покачнуло. — От сердца отрываю.              — Но я не умею стрелять!              — Надеюсь, не пригодиться, но перестраховка — дело хорошее, — автомобиль преодолел дорогу и теперь свернул на лесную тропу, так что Сенку аж подкидывало в салоне на каждой кочке. — Да просто не стреляй в себя и Гена, а в остальных — как попадёшь. Не парься.              — В людей?! Анэ-сан, это ошибка какая-то! — Ишигами вскинул руки, боясь коснуться пистолета. — Какой лес? Какой центр? Какие к чёрту подземные этажи? Это какой-то бред!              — Слышь, — девушка строго его перебила. — Чего началось то? Ну-ка не ныть! — намонекюренный палец жёстко пригрозил перед носом. — Нечего нюни распускать. Если бы я могла, то пошла бы сама. Но этот ненормальный набирает только детей и только пацанов. Милый, я бы не взяла тебя, если бы была возможность, но из штаба не успеют прислать человека.              Элли выглядела слишком виновато и обречённо, чтобы после его собственного согласия начать её упрекать. Сенку замолчал и кончиком пальца коснулся беретты.              — Видишь, — она самодовольно улыбнулась. — Не касается совсем. Бери, не бойся.              Парень уже уверенне перехватил оружие, но палец на курок перемещать не решался.              — Так какой план... — взгляд вернулся к чертежу здания. — кроме этого подземелья.              — Какой план, родной? — женская рука опустилась на колёсико передачь, и машину кинуло через кусты прямо на большую поляну, с которой Юканэ выехала на ещё одну тропинку, где деревья росли уже гуще. — Будь проще. Как Аристотель говорил: «Пришёл, увидел, победил».              — Это Цезарь.              — Реально?! — дождавшись кивка, она досадно шикнула. — И вот ведь твари. Никто на собрании не поправил.              —Твои бандюганы наверняка сами не знают.       — Лучше бы так.              Резким заносом автомобиль оказался на опушке, недалеко от серого, бетонного здания в один этаж. Тишина ночи резко разбила гул нарастающего беспокойства и тревоги. Сердце у обоих билось где-то в висках и одновременно в пятках, нагоняя адреналин и набатом стучащий в голове пульс.              — Всё запомнил?              — Наверное, — после двух секундного размышления выдал парень. — Планы, путь и пароли — точно. А смысл и основной процесс как-то не уловил.              — А нам не надо «наверное». Чё тупим то? — Элли выбралась из машины с двумя узи в руках, громко хлопнув дверью. Ишигами поспешил за ней. — Забрался под шумок, вытащил его, — лучше на коляске вывози, мы не знаем в каком Ген состоянии, — у тебя целых два лифта на выбор. У третьего выхода с северной стороны ждут люди и фургон. Если нужно, то в ручках у тебя моя любимица. Пользуйся, не стесняйся. По-возможности по ногам попадай, но я не строга, так что — как получится. Просто же, скажи?              — Что за подстрекательство малолетнего к пальбе по людям?              — Бред какой, — она отмахнулась. — Я как хорошая старшая, учу ребяток жизни.              — Пистолетом? Втянув меня не пойми во что?       — А как ещё? — Юканэ проверила магазины своего оружия. — Всё на практике, никаких заунывных лекций. Ген не жаловался.              — Он умеет стрелять?!              Девушка улыбнулась, показывая пальцами жест «чуть-чуть».              — Боже... Ну и семейка.       — Какая есть. Ты тоже не ной, адоптышь. А то как неродной.              Сенку осуждающе на неё зыркнул, но Элли проигнорировала это, пожав плечами, только проверила снова свои узи. Пара потопталась молча с минуту, пока заведённый Ишигами от стресса не выпалил:              — Ну?! — парень, повернувшись к собеседнице, вскинул руки, уже уверенно держа пистолет. С голыми ногами, в одной больничной сорочке Сенку порядком подмёрз. — Где знак? Сигнал?!              Сзади здание полыхнуло красным, размазанным маревом, а после раздался оглушительный грохот и свист. В небе появился вертолёт, с которого снова что-то скинули на раскрошившийся бетон.              Сенку и не заметил, как эта махина повисла над ними, оглушая своими лопастями и пугая размером.              — Вот, — Юканэ обошла машину, подталкивая Сенку вперёд. — Сигнал. Погнали.              Снова свист, ужасающие удары и звуки разрывающихся снарядов. Крики людей. Они высыпали из здания недовольной толпой, которую окружила свора человеческой лавины в обмундировании, с оружием, появившаяся из леса.              Он побежал в этот горящий океан вооружённых взрослых с трясущимися поджилками и подкашивающимися ногами. Но уверенностью, что Асагири там.              Его попросили об этом отчаяном шаге очень глупо и сумбурно, просто позвонив по телефону в полночь.              И он также глупо и сумбурно согласился.              Это всё, будто бы в фильме, происходило нес ним, и Сенку отчётливо понимал, что это из-за адреналина в крови. Как только эффект спадёт, парень осознает, в какой ситуации находится.              И испугается. И наверняка задастся вопросом, зачем он это делает.              Но это всё — далёкое будущее, которое он пока даже на горизонте не видит. Но вот то, что сейчас он слышит в догонку брошенные слова, которые ему не дают ровным счётом никакой информации, очень даже отрезвляют, и Сенку ускоряется.              — Главное — на Стэнли не нарвись! — тихо долетает до него ненужная фраза.              Кого?