Пошли покурим?

      В окно кто-то очень настырно лупил целой ладонью. Сенку недовольно поморщился. Ему так и стекло разбить могут, что за придурки? Парень разлепил глаза и шикнул от солнечных лучей, которые, не встречая препятствия, били прям по глазам.       — Сенку-чан! Сенку-чан! Сенку-чан! — в окне маячила знакомая голова с обгоревшим без кепки лбом. Ишигами поднялся на локтях.       Парень отодвинул стекло и, имея преимущество в высоте в пару десятков сантиметров, толкнул Гена ладонью в лоб в рядом стоящие кусты.       — Фак! За что? — Асагири расцарапал локти и запутался в ногах, оказываясь вверх тормашками.       — Я куплю себе блэк аут шторы, чтобы больше не видеть твоё лицо с утра пораньше, — Сенку вылез наружу, присаживаясь на оконную раму и свешивая одну ногу во двор.       — Как грубо. Ты должен был пожелать мне доброго утра.       — С какой радости?       — Я твой персональный живой будильник. Побольше уважения, пожалуйста. Кто тебя такого нервного захотел бы будить.       — А зачем?       Ген замолк, вытряхивая из головы пару обломаных веток, а из штанов доставая кусочки земли.       — Чего припёрся? — Ишигами знал ответ заранее. Он всегда был одним и тем же. Ответ то один, а вот последствия от него всегда на любой вкус, цвет и фетиш.       Всегда причиной был дом. Вернее, покинуть его пределы и близьлежащие территории. А за то что взбредало в голову Гена вне стрессового пространства ответсвенности не нёс даже он сам.       Ишигами поднял голову к небу.       Сенку, к сожалению, был атеистом. Хотя молитва в случае с Асагири вряд ли бы помогла.       — У меня дела тут появились. Мне нужно в Кратер. Сходим вместе? — он подошёл ближе к Ишигами, сидящему на подоконнике, и схватил того за ногу, но тянуть не стал. Сенку это никак не прокоментировал.       — Зачем? Сколько времени вообще?       — Около восьми. Перестань так часто хмурится, тебе больше идёт улыбка, мой дорогой, — Ген потряс ногу друга и сам улыбнулся.       Ишигами замолчал, на долгие три минуты ушёл в себя, но потряхивал ногой в такт движениям Асагири, чтобы обозначать своё присутствие. Ген терпеливо ждал.       — Зачем так рано? — Ишигами внезапно отлип. — Как ты вообще залез ко мне во двор?       — Через забор. Всё, пошли быстрее.       — Я серьёзно.       — Так я тоже. Давай скорее, мы опаздываем. — и Ген дёргает.       Без задней мысли и с полным отсутствием ответственности за свои действия.       А Ишигами почти падает. Ген тихонько прыснул в сторону.       Но Сенку он держит. Держит даже тогда, когда тот вцепился в подоконник со стороны комнаты и висит вдоль стены, не доставая до земли двадцать сантиметров.       — Кретин, — Ишигами встаёт уголком вдоль стены, отпячивая задницу, ногами шагая по вертикали и карабкаясь обратно в окно. Ген же, — исключительно из вежливости, — подсаживает друга под зад, запихивая обратно в комнату.       Потом слышен грохот, треск, неразборчивый мат. Всё по дефолту.       Асагири ждёт не долго. Минут пятнадцать, может чуть больше. Он садится под куст, скрываясь от отца Сенку на всякий случай. Он никогда не видел его, не знает  что он за человек, но по рассказам младшего Ишигами, тот довольно неплохой. Дома появляется не часто, сына обеспечивает с лихвой. Ген иногда такому завидовал.       Вопреки всем семейным и обстоятельственным различиям, они оба были одиноки. Внимание деньгами не купишь.       Но, во всяком случае, — Ген был уверен, — что если бы его обеспечивали достаточно, он бы мог мириться с тем, что в семье открыто вели бы политику игнорирования.       Он убегал с кем угодно, куда угодно, лишь бы побыстрее и подальше от дома.       Подальше от неё и нескончаемых ухажёров.       — Ген! — от ворот раздалось недовольное эхо. Асагири выполз из-под своего укрытия и побрёл к Ишигами.       Сенку стоял в широченных шёртах, белой футболке с MCR и с перекидной сумкой-бананкой.       — У тебя есть маска?       — Зачем?       — Дорогой мой, мы идём в рассадник садизма и, пожалуй, самую опасную часть города. Будет плохо, если тебя узнают.       Ишигами вздохнул. Так глубоко и протяжно-недовольно. Но маску чёрную достал и напялил.       — К кому мы идём?       — Знаешь, меня восхищает тот факт, что это буквально место, где тебя могут избить до смерти, но ты идёшь туда со мной без особого сопротивления, — Ишигами, невзначай ставит подножку, а когда Асагири, запнувшись, наклоняется, бьёт тому подзатыльник.       — Почему ты меня постоянно бьёшь? — Ген с самым обиженным видом закрыл глаз и вышел на пыльную дорогу.       — Не придуривайся. Я даже не дотронулся, — Сенку захлопнул калитку сильнее, чем следовало бы.       — Ты.. У меня же чуть голова не отлетела! — Сенку на Гена,с обманчиво обиженной интонацией, смотрит так ненавистно и зло, что, пожалуй, мог бы взглядом спровоцировать конфликт в подворотне, который бы начался с вопроса оппонента, типа: «Чё? Не уважаешь меня?».       — Ты начнёшь нормально отвечать сегодня?       — Ты что-то спрашивал?       — Да блять. Слушай хоть иногда. Пожалуйста.       — Ты опять слишком груб.       — Я сказал «пожалуйста».       Асагири продолжил молча идти, не оставляя собеседнику какой-либо повод продолжить разговор. Он отвернулся и беззаботно шагал из котеджного спального райончика в сторону большого кратера.       — Ген! — рявкнул Сенку.       — Что?       — С кем мы встречаемся?       — С проблемами.       — Я серьёзно.       — Сенку-чан, повторю это второй раз за день, но и я тоже. Эти парни просто одна большая катастрофа, но тамошние идиоты самый быстрый и безболезненный путь к желаемому, — Ишигами часто жалел, что с завидной частотой вписывался в абсолютно любой авантюризм по вине Асагири, но оставить его он не мог. Если Ген пропадёт, то, думается Сенку, он будет сильно жалеть.       Да. Да. Да. Всё так и есть. Он шёл долго к этому выводу, но вот мы здесь. Сенку это принял. Принял, что дорожит этим разукрашенным чучелом и переживает за него.       Такое часто бывает. Особенно в их случаях. Когда находишь столь же одинокого человека, привязаться друг к другу быстро — самое простое, что вы можете сделать.       — Я мог бы отправить кого-нибудь из своих.       — Нет, нет и ещё раз нет. Представь, что будет, если во время сделки обе стороны окажутся беспросветно тупы. Либо твоих этих обезьян кинут на деньги, либо на качество товара. Но если мы совсем мечтатели-фантасты, то может нам и повезёт, и кинут не нас, а мы.       — Они не настолько идиоты.       — Ох, поверь мне, настолько. Они приносили мне вместо латте капуччино, аргументируя это похожим цветом, — Ген всплеснул руками. Он выудил из своей спортивной сумки панамку и нацепил её на Ишигами, следом достал кепку и принарядился сам. — Это — безопасность.       Окраины трущоб встретили их не очень радушно. Зловонные лужи и бегающие повсюду крысы очень портили первое впечатление о Кратере. Где-то за углом раздавались стоны. Прямо на небольшом пустом пространстве на невысокой крыше пристройки играли в футбол дети.       — Что за товар? — Сенку спрашивал шёпотом, боясь напороться на старых знакомых или внимательные уши. Личностью он был известной. По крайней мере, он единственный распространитель оксида азота из неместных.       — Договорился взять пару грамм цианистого калия, — тоже шепча, отвечал Ген.       Если местные его узнают, то всё. Закрывайте гробик, гвоздь последний в крышку забивать не надо, он вываливаться не планирует. Обещайте на похоронах не плакать.       А Ген задолжал здесь слишком многим.       Да и насолил он немало. Местные девушки видели в нём перспективу выбраться в свет. Хотя Асагири даже не находился в опасной местности дольше пары часов, но и за это время много кто за него цеплялся.       — На кой он тебе?       — Мать ухажёра нового привела. Действую по план.       — Ещё одного? А Ибара?       — Он понял, что в нашем доме с его здоровьем что-то твориться, так что предпочёл уйти. И хорошо.       В небольших переулках между фанерных построек неестественно выгнувшись в спине стояли люди, качаясь. Сенку цыкнул второй раз, после того, как парни прошли ещё одну группу таких статуй.       — Хорошо, что в городе лигалайз не объявляли, — Ген подхватил настроение спутника и мягко толкнул того в темноту нового подвала-перехода. — А то бы стояли все так...       Сенку чихнул, чуть не запнувшись об трубу, и схватил Асагири  за рукав ветровки. Ген, со своим: «Вся правда», пошёл дальше. Они, скрипя железом под ногами, пробрались вдоль грязных стен и вышли на покрытый шифером пустырь. Он был полностью забит парнями подростками не очень благополучного вида. У кого-то не хватало частей тела, у большинства были татуировки и пирсинг. Одни выглядели дрищевато, другие же наоборот слишком перекачено. В общем контингент для Кратера довольно обычный. Не самого доброго вида ребята. А хуже всего то, что их было подавляющее количество. Порядка двадцати.       — Ну и пиздец. Где ты такое находишь?       — Не прибедняйся, у тебя контингентик похлеще, — речь шла о старшеклассниках, которые на многие соглашались за "веселящий газ", который Сенку, в силу своих способностей, благополучно им поставлял за всякие движи и поручения.       — Я запретил им физические расправы, — Ишигами был явно напряжён, а Асагири лишь рассмеялся.       — И что? Это не отменяет того факта, что у них есть... всякие возможности без твоего ведома.       Сенку промолчал, идя за Геном под пристольные взгляды толпы. Некоторым мальчикам было не больше тринадцати.       — Но они всё ещё ученики старшей школы, в отличии от этих...       — Но они сильны и агрессивны. Так же как и эти, — Ген пропел, расставляя руки, и улыбнулся высокому парню, что сидел посередине всего сборища.       Мик. Его настоящее имя было не в ходу, так что парень ограничивался только кличками. В четырнадцать собрал группу шпаны, которая теперь, спустя три года, разрослась чуть ли не до ЧВК. К нему обращались за охраной, многие подростки сбегали в круги его приступной шайки от родителей.       Он был парнем темнокожим, с большим носом-картошкой и длинными дредами. Мик был одним из многих детей мигрантов, жизнь которых просто-напросто не сложилась.       — Добрый день! — Ген улыбался так обворожительно, как мог. Он улыбался так, когда ему что-то было нужно. И нужно в эгоистичном плане, желательно чтоб просто всё необходимое преподнесли на блюдечке. Сенку слишком хорошо знал этот оскал. — Приятно видеть знакомые лица.       — Не могу не согласиться, — парень встал с груды старой мебели, вероятно принесённой сюда с помойки. Они находились в пяти метрах друг от друга, обозначая личные границы и безопасность. — Ты привёл с собой кого-то.       Ген только сейчас сообразил, что Сенку мог насолить или, наоборот, подсобить Мику, и ситуация зависит сейчас только от этого факта и того, узнал ли темнокожий в компаньоне Сенку.       — Со старым другом случайно встретились, — Асагири снял тёмные очки, уже в чистом цвете наблюдая за приближающимся парнем.       Но Мик стопорнул в метре от него.       — А чё с глазами? Ниндзя типа? — расисткое высказывание, м, спасибо. Странное замечание для того, кто пусть и в районе депортированных мигрантов живёт, но всё ещё находиться в Японии.       — Чел, хорош. Может потому что мой отец — японец? — Ген ощерился, чуть пряча Ишигами за себя. — Вообще, что за расизм? Ты вон, чёрный, но я ни слова про бананы не сказал.       Мик ошалевший от нападки, отступил. Махнул правой рукой, всё ещё пристально пялясь в геновские глаза. Из-за угла вышел парень с крохотной коробкой в руках.       — Я проверю?       — Зачем? Не доверяешь моему слову?       Асагири посмотрел на него, так будто хотел сильно пристыдить и обречённо ответил:       — Вообще нет. Ни единому.       По пустырю раскатились неодобрительные смешки. Некоторые парни, вероятно считавшие Мика тут царём и Богом, относившиеся к нему с благоговейным уважением, приняли высказывание на свой счёт.       — Дебик, зачем провоцируешь его? — зашипел Сенку из-за плеча, больно ущипнув за лопатку.       — У меня денег таких нет, заплатить за эту сраную пару грамм.       Ишигами почувствовал, что у него, как в меме, перед глазами появляются схемы и формулы, рисунки. Он махнул рукой, думая, что ему послышалось.       — Чё?       — Эта матня стоит тридцать тысяч. — Ген улыбнулся. — Откуда б у меня столько?       Он улыбался совершенно тупо и невинно. Настолько, что Сенку ощутил физически, как хочет его ударить.       — Ну, давай. Ты же гений нашего великого учебного заведения. Должен понять к чему я?       — Хочешь его спровоцировать, а потом сбежать под шумок?       На лицо Гена очень быстро наползло неподдельное восхищение чужой сообразительностью.       — Ну вот. Можешь же, когда хочешь.       Ишигами хотел уже начать вертеться и шипеть, не стремаясь теперь абсолютно никого, но Асагири поспешно повернулся обратно к продавцу.       — Ну давай. Проверяй. Если разберёшь, что к чему, — на белоснежных, контрастных зубах блеснул золотой грильз.       Асагири начал представление павлина. Он обошёл предоставленную коробочку, которую водрузили на покоцанрый стол, самого Мика и в конце концов всё же открыл предложенное.       Перед взглядом предстал пакетик ещё меньше чем сама коробка, в котором блестела на солнце россыпь белых, почти прозрачных, кристалликов.       Асагири столько раз преобретавший его, — в остальные разы за деньги, — отметил хорошее качество и большое количество за такую цену. По цвету всё совпадало, переливы на свету тоже были соответственно хорошему веществу.       Сенку выглянул из-за плеча. Кивнул, мол тоже согласен, что товар подходит цене и даже её немного превосходит. А когда отодвигался назад, дунул Гену в ухо в знак протеста.       Им придёться бежать. Буквально через пару секунд, когда Асагири доведёт Мика. Придёться пуститься в бег в разные стороны, чтобы по прошествии пятнадцати минут и отделавшись от погони встретиться у выхода.       Старая схема. Ген слишком часто втягивал его в погони.       Сенку наблюдал за рукой друга, которую тот отвёл за спину с тремя отогнутыми пальцами.       Бля, не.       — Ну знаешь... Я не уверен, что я могу доверять тебе. Это вообще могут быть просто перрекрашенные камни. Возьму только за половину, — Мика перекосило, а на лице начали играть желваки.       — Нет, либо так, либо съёбывайте.       — Да ладно, чел. Жалко что-ли?       — Ты схуяли распизделся на чужой земле?       — На чужой? — Гену нужна футболка «Япония для японцев» — Это ты тут, чёрный черкашь, на чужой земле. Что-то я не припомню, чтоб на японских островах коренным населением были чёрные.       Парень весь напрягся, выпячивая вперёд нижнюю челюсть.       Два пальца.       — Или что? Думаешь, если ты тут родился то всё? Можешь тут свои порядки строить? — Ген ехидно улыбнулся, но отступил на шаг назад, отстраняясь от надвигающегося Мика.       Один палец.       Сенку зажмурился, проклиная тот день, когда подошёл к парню в школьном дворе, чтоб отдать деньги и извиниться за своих ребят. Ген уже тогда лез на кого не следует. А сейчас...       Нужно просто охренеть до нужной степени.       — Знаешь, что странно? — Асагири продолжал подливать масло в огонь, закрывая ладонь за спиной в кулак. — Что ты просто чёрный, хотя мог бы получить этот чудный разрез лисьих глазок, — Ген хохотнул от остроумного замечания. Остроумного, ага. — Ведь мамашу твою тоже ебал узкоглазик.       Мик взревел. На довольно отчётливый сигнал главы, парни за его спиной отреагировали мгновенно, бросившись в сторону Сенку и Гена. Ишигами дёрнул Асагири назад, пока тот еле успел прихватить товар.       — Всё! Валим-валим! — Ген снова толкнул Ишигами в какой-то тёмный угол за шифером и пристроился рядом, подгоняя друга. Бежать, бежать и ещё раз бежать. — Как по плану, скажи?       — Сказать?! Сказать что? Что ты ебик? Да пожалуйста, Асагири, ты... ты просто, аргх... Невыносимое дерьмо!       Ген обиженно моргнул.       — Что? Неправда! Я шикарный компаньон.       — Ага, собак-поводырь.       — Эй!       Ген, заворачивая за угол, зацепился за чьи-то валяющиеся ноги. Запнулся и  покатился, хватаясь за Сенку и утягивая его за собой.       Благо, у них было предостаточно времени, закатиться за угол, пока их не заметила погоня.       — Что «Эй!»? Как нам теперь из города выйти?!       — Не ссы, щас смекнём.       — Сенку? — ноги, за которые запнулись парни, втянулись в мусорный чёрный мешок, из которого показалась знакомая физиономия. — И Ген тут.       В ободранной пиратской шляпе, завернувшись в пакет из-под мусора, сидел, в куче таких же пакетов, Рюсуй. С заспанными глазами, не в самой чистой и приятно пахнущей одежде, с ошмётками сгнившей еды на лице и в волосах, предстал перед парнями Нанами—давай—скупим—пол—города—пока—гуляем—Рюсуй.       Их встрече он был удивлён, но явно меньше чем дуэт ИшиГири.       — Рюсуй! Ты что тут забыл? — Сенку в недоумении поднял свои яркие глаза на друга, в немом ужасе осознавая, что парня наверняка выгнали из дома за его длинный язык и нахлебнеческое поведение.       — Да... — Нанами уклончиво помотал головой, выпутываться из импровизированого пледа. — Я потом расскажу, когда в гости пригласишь, — подмигнул. — Лучше вы рассказывайте, чтот тут делаем?       Ишигами обернулся на Гена. Наверно, о том, что Асагири временами травит своих отчимов лучше не рассказывать. Парень делает это не из лучшей жизни, в конце концов. Появись нормальный, да хотя бы адекватный, кандидат, Ген бы раскрыл ему свои объятия. У него такие низкие требования к новому отцу, вы бы знали! Но мать тащит домой то, что даже самую маленькую геновскую планку преодолеть не может.       — Гуляли, случайно забрели, — звучало неправдоподобно. Даже для Рюсуя, который предпочитал особо не думать, а просто доверять словам, поддерживая любые действия своего близкого человека, такого как Сенку. А Асагири видя это мнимое сомнение в глазах напротив, подкинул:       — Я решил посмотреть, что тут стянуть можно. Знаешь же, куча всякого хлама валяется, которую и в ломбард примут и в школе охотно обменяют. Ну ты понял...       Ген уловил одобрительную улыбку Ишигами, а в Нанами читалось доверие к словам. Конечно, он сам столько отсюда вынес. Вглубь враждебной территории не заходил, разумеется, но с крайних пристроек всё уволок. И металолом, и бутылки пластиковые, мелачёвку, по типу старых часов или дешёвых кулонов. Что под руку попало — всё сдал.       Перекупщик малолетний.       — И, наверняка, ты догадываешься, что Сенку просто не мог не пойти со мной. Он и для себя точно хотел что-то найти и деньжат подзаработать, да Сенку?       Асагири резко выдохнул, когда ему под ребро прилетел острый локоть:       — Видишь? Так и есть, но признавать не хочет. Ха-ха-ха.       — Хапхапхап, бро, я так и знал, что ты здесь частый гость! А чё со мной ни разу не ходил? Мы столько могли добычи поделить, — Нанами в своей привычной манере поиграл бровями. А Ишигами всё же вспомнил, по какой причине они валяются в грязном, мусорном углу среди смятых банок, пакетов, а теперь ещё и с Рюсуем наперевес.       — За нами, кстати, погоня, — напомнил он.       — Чё? Как так вышло, пацаны?       — Тоже долгая история, — серьёзно кивнул Ген.       — Понял, — не менее серьёзно кивнул Рюсуй.       — Сука! Их двое, вас пятнадцать человек! Как, блять, можно было их потерять!?       Парни поглубже вжались в угол, чтоб их не заметили, а заодно, сохраняя целостность Рюсую, который оказался невольно втянут в этот сумбурный дебош.       — Так. Сейчас мы пойдём через трансформаторную будку, а потом прошмыгнём через шлагбаум и всё. Пойдём к Сенку, там и поговорим. Идёт?       — Да. Видимо, у Нанами нашего дома что-то крутиться-вертиться, раз в такой день, неподходящий для Его Высочества, он оказался в мусорном пакете. Жарко, душно, а он без кондиционера.       — Чел, как же ты прав, — досадно согласился парень.       —Ты слишком распиариваешь это. Я надеюсь, там что-то реально мощное, — Ишигами встал, отряхиваясь, протягивая друзьям руки.       — Может не мощное, но травмирующее точно.       Как только скрип железок в непосредственной близости прекратился, парни, колонкой, за Геном, начали идти быстрым шагом в сторону будки. Солнце всё ещё нещадно палило, расходясь жаром к полудню, а мелкий песок и железные кусочки пылко нагревались под ногами, подплавливая подошву и обжигая ступни.       За поворотом показалась зелёная кабинка с кучей торчащих проводов и облупленной краской. На дверце ярким цветом размещался предупредительный знак, но замка не было. Оставалось пройти порядка ста метров до шлагбаума и выйти на свободу. Всего один поворот.       — Эй! Я видел каких-то пацанов! В той стороне, — пока не сломанный, — совсем мальчик, видимо, — голос из-за низенькой хибарки заставил парней вздрогнуть и напрячься. Но когда по направлению к ним был слышен отчётливый топот, стало совсем не смешно. А до выхода довольно далеко.       Сто метров чудом превратились в километр по знойной пустыне с ярым преследованием.       — Рюсуй, лезь наверх, ложись пластом и, по возможности, не дыши, — успел скомандовать Ишигами, прежде чем Ген оказался втянут и душное узкое помещение будки, зажатый между дверью и самим Сенку. — Тихо.       Потолок зашуршал, оповещая о выполнении Рюсуем данной команды.       Они успели за пару секунд до того, как к трансформатору подбежали четверо взмокших и разгневанных парней, один из которых зло ударил по стенке снаружи.       — Блять! Ушли? Успели сбежать, кто-нибудь видел? — уже другой, более зрелый голос, опалил уши резью, из-за звука, который скапливался в маленьком пространстве, вместе с тем ещё и глохнул. — Ищите, не могли они сбежать.       Песок под ногами парня заскрипел. Он обошёл будку, пошарился в округе и перебросился парой фраз с другими преследователями.       Ген ошалело моргал, боясь, что сейчас дверца сзади распахнётся, и он вывалиться на всеобщее обозрение, пытался сконцентрировать на чём-то взгляд, но было слишком темно, чтобы разглядеть, хотя бы рядом стоящего Сенку. Тогда Асагири закрыл глаза, раз уж они ему сейчас не помощники.       Как только пропало зрение, слишком сильно обострился слух, что начало тревожить, пожалуй, ещё больше. Своё сердцебиение отдавалось в горле, чужие шаги снаружи звенели в ушах, напоминая о скором раскрытии.       Ген никогда не был фанатам адреналина, хоть так и не скажешь. Да, он не любил, когда скучно, и сам постоянно искал приключений. Но даже когда это было что-то заведомо опасное, он пытался всё спланировать и сделать так, чтоб это принесло ему меньше стресса и потрясений.       В этот раз подумал он плохо.       На пару секунд бьющееся сердце застревает в горле, перекрывая кислород. Ему это показалось. Показалось на пару секунд, но даже такого ничтожно малого времени хватило, чтобы парень в панике начал понемного задыхаться.       Мир поехал в своём особенном направлении, меняя стены и пол с потолком местами. Пространственные плоскости уже не казались такими очевидными, а вся паника от преследования переросла в панику того, что сейчас, в эту секунду, его лёгкие перестанут функционировать.       Ген расставил руки в стены, надеясь, что хоть такое осязаемое положение поможет ему найтись в пространстве. Глубокий вдох сделать не получилось, как и поднять голову, когда его настойчиво потянули на себя.       В ушах вата, голова гулко и неприятно звенит. И вроде ему пытаются что-то сказать, знакомый голос гудит над гладью воды его сознания, но никак не пробивается сквозь его толщу.       — Ген, — чужая рука, будто из тёмной материи вокруг ложиться на грудь, мягко нажимая. — Посмотри на меня.       Асагири наконец слышит. В ту же секунду вцепляется обеими руками в предоставленную конечность.       У Сенку в голосе — ни капли сомнений. Он осознаёт что его не видно, потому придвигается ближе, чуть опаляя ддыханием взмокший лоб.       — Давай вместе, вдох, — парень шумно набрал воздуха, паралельно чуть надавив снова на грудь Асагири. — И выдох.       Ген попытался. Повторил так, как получилось. На что хватило сил в такой ситуации.       — Ещё раз. Давай, вдох, — вторая рука опустилась на плечо. Обнимать или давить сверху в таких ситуациях нельзя, это приведёт к ещё большей панике. Сенку это знал. Он просто гладил предплечье друга, чтобы создать телесный контакт. Они не просто дышали, Ишигами зналот отца техники дыхания, чтобы стабилизация проходила быстрее, а первый вдох после спазмов стал менее болезненным. — Выдох.       Асагири понял в эту секунду две вещи: он больше никогда не станет запираться в крохотных помещениях во время эмоционального потрясения, а второе — Сенку к нему, пусть по-своему, но внимателен.       Это льстило. Учитывая то, что Асагири упоминал свою клаустрафобию и панические атаки всего пару раз.       И тот факт, что Сенку его слышит, делало то, что Ген внимателен к нему тоже, обоснованным и правильным.       — Мы ждём пару минут, пока они не уйдут, а потом свалим. Всё в порядке.       — Спасибо.       Ишигами улыбнулся. К сожалению, Ген этого видеть не мог.       — Пожалуйста, — Сенку секунду помолчал и легко прыснул. — У нас же Рюсуй на крыше?       — Да.       — Он же обгорит.       Асагири тоже прыснул, совсем тихо, чтобы их не услышали. Нанами, который постоянно, когда загорал, превращался не в красного рака а в шоколадного человечка, попал в этот раз в очень непростую ситуацию.       Особенность пигментации кожи. У всех разная. Рюсуй, например, подгорал. До черноты.       — Тогда надо скорее выходить.       — Ага, — Сенку, уставший стоять прямо, чуть склонился над Асагири, — вытянулся за лето, — положил голову тому на плечо, после того, как удостоверился, что паническая атака прошла, и подобное воздействие на Гена не будет иметь плохого эфекта. — Не думаю, что они будут долго здесь шастать.       Ген, отреогировавший спокойно, в такой близости увидел лишь дополнительную опору, тоже облокотился на Сенку. По итогу, они так и простояли пятнадцать минут, подпирая друг друга.       Нанами, слезший с крыши, был похож на подпечёную картофелину. Загар, ещё не сильно проявившийся, чуть оттенял нос, насадив туда кучу веснушек. Результат парень увидит завтра с утра у себя в зеркале.       Чернявенький.       Долго не раздумывая, ребята понеслись из последних сил, которые остались после стрессовых событий, и на сбитом дыхании к дому Ишигами. Его отец на ночном  дежурстве, так что, договорившись, они все решили остаться у друга на ночь.       — Ну это блин ваще капец! — Нанами первым юркнул в открывшуюся гостям калитку.       — Да, да! Фух, как мы вообще этот день пережили? — Ген перехватил ключи и пошёл вперёд, отпирать входную дверь.       — Хаха, это точно. Кстати, кто эти ребята были, бро?       — Да... Хотели унести пару безделушек и на сдачу бутылок поискать или типа того. А они местные, прицепились, мол это их личное, их территория.       Нанами скосил глаза. Для него такая вещь, как отстаивание мусора, который можно сдать и которого там навалом, было загадкой.       — Вынесли хоть что?       — Не, всё по пути растеряли, — в прихожей остались стоять три пары обуви. — Ген, поставь чайник.       Асагири вилял по всему небольшому котеджу, забегая почти во все комнаты.       — Ген! Кухня слева, — Сенку, провожая Рюсуя, чтоб тот переоделся и вымылся, — всё-таки в мусорке почти весь день провёл, — выловил Асагири у лестницы. — Почти тут прописался, а планировку не запомнишь никак?       Ген на лукавую улыбку оскалился ещё ехиднее.       — М, ну да. Просто думал, может приготовим что-нибудь кроме рамена?       — Я не дам тебе свободно пользоваться своей кухней. Старик должен вернуться в целый дом, а не на пепелище.       Ген скуксился, но предплечье не вырвал, продолжая смотреть в глаза.       — А так хотелось  тебя оставить на улице жить.       — Мечтай.       — Ладно уж, бич-пакет, так бич-пакет. А мы сходим на крышу, звёзды смотреть?       Ишигами глянул вверх, вспоминая, убирал ли он телескоп. Вернул взгляд на Асагири и отпустил того.       — Сходим.       Ген, засветивщийся от радости, перепрыгнул через тумбу, которая мешала бы ему сократить растояние ко входу, — уж очень неудачно стояла близь двери, — пошёл рыскать на кухне.       — Рюсуй? — из ванной громко шумел душ, а у двери грязной кучей — скинуты шмотки, прикрытые пиратской шляпой.       Сенку сходил за вещами, кинул их у грязной горы, вместе с чистым полотенцем.       — Я принёс вещи. Переоденься. Своё шмотьё либо выкинь в мусорку на улице, либо постирай. Машинка от тебя справа.       — Спасибо, бро. Я почти всё.       Им всем нужен был душ, немного пара в ванной и успокаивающий белый шум капель, бьющихся о кафель. Нанами вышел, свежий и расслабленный, со спокойствием ему не свойственным, спустился на кухню и вежливо присел за низкий столик, вытягивая ноги. После него в ванной скрылся Ишигами, долго и упорно что-то там под душем бубня, — Рюсуй с Геном так и не поняли, обращался ли Сенку к ним или просто вёл одностороннюю лекцию под тёплыми каплями. Последним пошёл уставший Ген. Он недолго просидел на полу под дверью, пока Ишигами занимал ванну, оставив Нанами заваривать доширак, а потом скользнул в душное помещение, как только его освободил Сенку.       Асагири не было долго. Ишигами это заметил, когда Рюсуй начал понемногу донимать его своим нытьём о том, что лапша грозит развариться, да и вообще остыть. После ещё десяти минут и того, что Нанами под столом уже стал пинаться, Сенку поднялся на второй этаж, но был остановлен прерывистым поднятием Нанами, который уже рванул наверх, что-то под нос говоря о голоде и предательстве.       — Чувак, ты не всё ещё? — блондин постучал в дверь.  Совместный ужин всегда лучше, чем есть всем в сумбуре и раздельно. Пока один ест, другие будут заняты чем-то ещё, дух совместноой атмосферы их единения пропадёт. Было бы не круто.       — Я скоро. Подождите меня, пожалуйста, — голос, глушимый струями воды и шипением пара, гулко донёсся с той стороны. Почти извиняющимся тон. Рюсуй только вздохнул и спустился вниз.       Уже Нанами тянулся к крышке одноразовой упаковки, почти перебитый Сенку и отвергший все принципы того, что вообще-то он должен ждать, а есть вперёд всех — некрасиво, Ген, распаренный и вялый, плюхнулся на третью сторону стола в гостинной с полотенцем на плечах.       — Сорян, — он шмыгнул и утёр лицо свободным краем полотенца. — Разморило меня. Так хорошо, — Асагири вытянул свои тонкие конечности во все стороны, толкаясь под столом и брызгая каплями с волос во все стороны.       — Всё-всё, давайте есть, — дали зелёный свет, а Нанами, только этого и ждавший, абсолютно игнорируя какую-то лёгкую болтовню под конец дня, начал уплетать дешёвую лапшу, точно не настолько вкусную, чтоб есть её с таким удовольствием.       — Сенку, спасибо, что поделился одеждой, — Ген, местами прерываясь на еду, подёргал себя за футболку. — Не помню, чтоб у тебя было столько шмоток. Признайся, всё-таки поддался нашим уговорам и сходил принарядился?       Ишигами вздохнул, дожевал, отодвигая пустую коробку и весело хмыкнул.       — Ген, это ваши вещи. Только вот футболка на тебе — моя, потому что твою я перепутал и надел сам, и вчера залил её кетчупом. Не мог его открыть, пришлось дырку делать, а там ну...       — Всё по кухне разлетелось?       — Да.       — Понимаю, — жизненно издал Рюсуй, впихивая в себя остатки, паралельно складывая в одну кучу всю посуду.       — Вы у меня столько ночуете, что половина вашего гардероба здесь.       — Это плохо? — Ген с широкими глазами моргнул.       — Да нет, не особо, — Ишигами сново хмыкнул, вытянул ноги, складывая их на чьи-то под столом, и опёрся назад на вытянутые руки. — Просто мне свои негде будет хранить скоро.       — Нам забрать вещи или нет, я не понимаю, — включился Нанами, оглядывая бирку на своей майке, подтверждая, что она всё-таки его.       — Не-а, не надо, — Сенку, всё в той же позе, закинул назад голову и, закрыв глаза, улыбнулся. — Чтоб вы её спустя три дня обратно притащили?       Парни, тупо моргая, переглянулись и засмеялись. Их ноги, — уже длинные, сопоставимые росту, — не влезающие в таком количестве под крохотный обеденный стол на одну персону, бились друг об друга, поднимая этот самый стол, в конце концов его переворачивая.       — Нет! Только не ковёр!       Ковёр, к слову, не пострадал. Просто остатки еды, коих было немного, благодаря набаганному за день аппетиту, развалились по полу, но их благополучно собрали. Прибирались звонко и громко, тыкая в друг друга грязными палочками для еды, перекидываясь одноразовыми контейнерами, переставляли стол, подначивали друг друга, подставляя подножки, и решали кто будет мыть посуду, оставленную Сенку ещё со среды прошлой недели, — такова цена ночёвки, — самым мужским способом. Камень-ножницы-бумага.       — Да ну. Ненавижу такое. — Ген скуксился, закатывая широкие рукава футболки и надевая резиновые жёлтые перчатки. — С Сенку играть не интересно, а ты, Рюсуй, удачливый слишком.       Глупое заявление для человека, жизнью наученного считывать чужие действия, любые поползновения. Ген сотню раз мог выйграть в их своеобразном решении проблем за всю историю их дружбы, но он каждый раз поддавался. Он знал, Сенку это терпеть не может, так что складирует небоскрёбы из грязных тарелок и сковородок у раковины, дожидаясь следующей ночёвки, чтоб помыли за него. А учитывая специфику их общения, наведывались к нему не меньше чем по два-три раза в неделю. А Рюсуй, хоть и умел мыть посуду, — хотя его социальный статус этого делать не обязывал, — просто делал это очень отвратительно. СДВГ или что там у него было, не позволяло задерживаться на одной тарелке дольше чем на десять секунд, из-за чего посуда оставалась жирная или с присохшей пищей. Асагири, конечно же, всегда за ним перемывал.       Многие могли бы подумать, что Ген прогибается, показывая слабость, или что-то в этом роде, но разве в действительности всё было так? Разве он просто не может избавить близких людей от того, что им не нравится, если он сделать это в силах? А раз мог помочь — помогал.       — Ну так что? Каким ветром вас в трущобы занесло? —Рюсуй, уложив голову на спинку дивана, — он стоял подушками к телевизору, а раковина была со спины, — обратился к Гену, оттирающему сгоревший белок от сковороды.       — Не, давай ты сначала. Каким таким образом, ты оказался завёрнутым в пакет у мусорки. Да ещё и в такой шляпе, — Сенку дал своим вопросом Гену время на подумать. От части, это не его война, чтоб врать за Асагири, да и ситуацию он не уверен, что правильно понял. Так что Ген сам.       Нанами поморщился, и весь его вид расслабленого, разморенного кота, превратился в щитинустую собачку. Он помялся, поднял голову, хрустнул шеей пару раз и вытянулся на диване, подпинывая Сенку ногой, чтоб подвинулся.       — Чуваки, вот как так? Вроде ведь дети — цветы жизни. У Цукасы такая сестра мелкая классная. И с одноклассниками её я пересекался. Нормальные дети, — он взял паузу. Выдохнул. Молчащие Сенку и Ген, — второй, скорее, потому что драил противень, — больше походили на мозгоправов, а Рюсуй — на пациента. Ситуация — на приём у психолога. — А пришли ко мне сегодня трое отпрысков родительских знакомых. Партнёрство, все дела. А мелкие на мне...       — О нет, — Асагири ужаснулся, вытирая раковину и руки, он прошёл к дивану и сел между Ишигами и ногами Рюсуя.       Нанами в момент оживился и подскочил. Ген случайно чуть в Сенку сзади не влетел от таких телодвижений.       — Вот именно! — парень лёг обратно, складывая руки на груди, как мертвец. — Они разломали мою модельку, которую Француа мне помогала делать ещё в пять лет! Разбили бутылку с кораблём внутри и разрисовали карту мира на стене, ведь: «Она чёрно-белая с контуром. Мы думали это большая раскраска». Пиздец.       Сенку глянул на обернувшегося к нему Гена и кивнул. Ситуация сложная. Нанами  невозможно из себя вывести. Он добрый и, пожалуй, черезчур оптимистичный, многое людям прощал, детей любил. Чего стоили только няньканья с маленькой Мирай.       — А я то что сделаю? Они маленькие да и чужие. Не побить, не выдворить, — Нанами сново тягостно вздохнул. Подкинув руки вверх, он посмотрел, не поднимаясь, на парней у себя в ногах. — Потому сбежал. Там меня искать не будут.       — А Сай? — невзначай упомянул Ген. — Он же наверное волнуется.       — Ну... — Рюсуй поднял в потолок взгляд. — Он писал и звонил, вроде как. Но Сай учиться, так что и времени за меня беспокоиться, думаю, у него не много. Вот.       — Не позвонишь ему? — Сенку выглянул из-за Асагири. — Если он на учёбе, может волнение его будет сбивать.       Нанами помолчал спокойно, и, в моменте, снова подскакивает, откидывая Гена назад своей взрывной волной.       — Точно! Вы гении, пацаны! — парень вылетел из гостинной, искать свой телефон. — Подождёте, я ему сейчас наберу и вернусь?       — Ага, давай, — Асагири, не без помощи Сенку, поднялся с пола, куда его скинули в порыве эмоций. — Бедняга Рюс, он столько эти штуки свои клеил и коллекционировал.       — Да, так что кроме Мирай, в этом доме малышни не будет.       — Согласен, — Ген с руками накрест на груди очень важно кивнул. — От греха подальше.       В комнате повисла неловкая тишина.       Почему неловкая, скажете вы? Ведьэти два неогронённых алмаза облупили друг друга так хорошо, что чистых мест уже не осталось, и за друг друга неловкость чувствоватьв этойситуации — что-то невообразимое. Но Сенку бы вам определённо возразил, чего стоили только те постыдные истории со школьных будней. О, Господи, Ишигами до сих пор в холодном поту пребывает, когда вспоминает о выкинутых в окно мусорках, запертых в кладовке младшеклассниках и пожарной сигнализации. Но с улыбкой, кстати. Ген — мем ходящий с обострение во всех возможных местах типа восполнения хитрости. С ним общаться — от кринжа вешаться. Однако Сенку любил то время, любит до сих пор. И он знает точно, пока они вместе, пока преподаватели трясутся от стараха от одного упоминания их фамилий, и пока на старой школьной стене не закрасили их инициалы — они будут улыбаться. Вместе. И он будет любить и хранить эти воспоминания всем сердцем.

***

      — Ишигами!       О нет. О Боже.       Сенку оборачивается на протяжный вопль со стороны входа в кафетерий. Ген, взмыленный, со сбившимся дыханием и со спутавшимися волосами, стоит и выискивает его глазами. А Ишигами не дурак. Чего-то подобного он и ждал после того, как Ген ещё утром ему сказал, что пойдёт на пересдачу по физике. Сенку взял да и отсел в дальний угол, чтоб за спинами спортсменов его не было видно.       — Сенку, мать твою! — учителя за преподавательским столом переглянулись, но вмешаться не решились. Посягать на Гена обычно мог либо Ишигами, — чего тот, кстати не дела, просто потому что сдерживать Асагири слишком запарно, — либо вечно недовольный физик, который славу дружбы знаменитого умника—заумника—первого—в—рейтинге—мальчика и неуправляемого парня-торолога с мощнейшими тараканами под спайсом в голове очень не одобрял. Пожилой мужчина считал, что Ген Ишигами портит и подстрикает на всякий бред, да ещё и думал, что Асагири всё с рук спускают исключительно из-за Сенку. Всё было отнюдь не так, но как вообще колыхало это мужчину, который в силу менталитета воспитания и возраста, считал себя радикально правым.  Ген же на репите повторял, каждый раз выходя с физики: «Он просто завидует моей красоте и молодости».       На Асагири же учителя просто не нашли управу. Это довольно сложно сделать было и напрямую с Геном, но без помощи родителей, с которыми никто связаться не смог — так вообще невозможно. Как решать проблему, когда нет рычагов давления?       Ген тревожно обежал весь кафетерий, перемахнул через пару скамеек и, только после того, как один баскетболист указал ему за себя, видимо устав от мельтешений парня, наконец уселся к Ишигами, толкая того под ребро.       — Чё молчишь-то?       — А чё орёшь?       Асагири туповато моргнул с широкими глазами, а потом нахмурился.       — Да этот ебик меня снова завалил! Это не то, а то не это! «Там должна быть проекция скорости, формула не та! Бе-бе-бе». Пидор старый, — Асагири перегнулся через друга и забрал с подноса того сок. — Я уже третий раз эту тему сдаю. А он — нет и всё. Говорит, не поставит мне зачёт — пока только точка, мол неатестация, а высокий бал ставить мне, похоже и не собирается.       — Тебе объяснить ещё раз? — максимально спокойно спросил Сенку.       Ген выдохнул и сложил руки на стол, роняя на них голову.       — Спасибо, Сенку, дорогой. Я понять, то понял. Он меня не атестует, пока я не перестану с тобой рядом крутится.       Сенк выслушал, осмотрел себя с ног до головы, потом Гена, долго прокручивая у себя в голове мысль, толком её не осознавая, и только спустя пару поворотов шестерёнок в голове выдал:       — Это он такое сказал?! — нет ну ладно — личная неприязнь, но чтоб за подобное препод валили... Сенку заметно посерел.       Ген на его выражение лица только моргнул и качнул головой.       — Не прямо, конечно, но он ясно дал понять.       Ишигами черезчур резко подскочил, отчего Ген неприятно дёрнулся чуть в сторону.       — Пошли, — посмотрел Сенку на друга, поднимаясь. Ген только голову на руки вернул, принимая позу обратно.       — Куда?       — В смысле? Разбираться. Это вообще не его дело, кто с кем общается. Права лезть в личную жизнь учеников он не имеет никакого.       Асагири развернулся лицом в руки и не громко прыснул, а потом за рукав посадил Ишигами обратно.       — Не надо. С него хватит на сегодня. Старый мужичок уже, если и ты — его любимчик, придёшь на него бочку катить, он ведь может завтра в больничку слечь.       Сенку почувствовал запах мощнейшего пранка в духе Асагири. И вот пока не понимал, ему хвалить друга за умение за себя постоять или сразу бить начать?       — Что? Ты истерику устроил что-ли?       — М... — уклончиво отвёл Ген глаза, поднимая голову.       — Ген.       — М?       — Что ты сделал? Скандал?       — ...       Они помолчали с минуту. Сенку пристально смотрел в отведённые глаза, а Ген внутри безбожно угарал. Ишигами врядли конечно ругаться будет. Он скорее на его стороне, чем на нейтральной.       — Асагири, если ты никого из его семьи не убил — то ничего страшного. О, и если об этом не узнает полиция ещё.       — Ну тогда всё в порядке.       — Хорошо, тогда ладно.       Асагири усмехнулся, потянулся в карман шорт за телефоном. Школьная форма сосёт. Парень открыл камеру, нажал на значёк видео и повернулся к Сенку, который всё это время только недоумённо наблюдал.       — Что и тебе не интересно совсем?       — Ну, немного. Но если ты не нарушил закон, то окей. Не страшно.       Асагири глянул в камеру, подмигнул и, мощнейше набрав воздуха в лёгкие, на выдохе очень быстро, почти неразборчивой скороговоркой произнёс:       — Я ему в дипломат крысу мёртвую подложил.       Сенку помолчал секунды три, а потом с пришедшим осознанием накинулся на Гена с камерой, выхватывая её, а потом и сваливая Гена на пол.       — ТЫ ЧТО?!

***

      Пранков было много. Сенку в какой-то момент устал чистить галерею, ведь большинство из них они снимали на видео. Любимым для Ишигами был тот классический случай, когда у директора слетали волосы, которые — о Боже! Оскорбление школьной администрации, — оказались париком. Асагири заметил это ещё в первый день и решил миру правду раскрыть на линейке по случаю награждения олимпиадников. Он поставил Ишигами  с камерой в первом ряду, выдав только короткое и ёмкое: «Снимай». И скрылся в закулисье.       Как же Ишигами тогда ссался со смеху. Надо такое видеть. Асагири какой-то удочкой из инвентаря декораций, — той, которой опускают луну или солнце на спектаклях в драм-кружках, — начал поддевать волосы директора, абсолютно не заботясь о последствиях. Он стоял на стремянке, но когда та покосилась, упал вместе со всем закулисьем на сцену, всё-таки скидывая парик с директора, каким-то куском отлетевших декораций, так и оставив удочку ненужной.       Или вот. У них было видео того, как они расписывали школьную стену. Ген хотел запечатать их дружбу обещанием, но Сенку от клятвы на крови отказался. Асагири очень долго ещё потом ныл, что его не любят, но Ишигами как всегда был рационален. Так что сошлись натом, что сделают графити с подписями. Они закрепят там то, что там и началось. На заднем дворе познакомились — на самой близкой стене к тому месту расписались.

***

      Ген тащит многострадальную стремянку, которую кое-как отремонтировали после случая на сцене. Сенку подгоняет его сзади, сам силится поднять сумку с болонами для граффити. Сложно физически неподготовленным парням с эти справляться, как оказалось. Но зато они мозговые гении. Всё можно компенсировать.       — Давай быстрее. Нам надо до закрытия ворот закончить.       — Знаю я, чё ты опять шипишь, — Ген недовольно сдул чёлку, продолжая волочить лестницу к месту их пакости.       Короче говоря, они чуть не разосрались, тем самым почти отменив создание подписей. Ладно хоть разобрались с цветами и тем, чья надпись будет слева-снизу, а чья справа-сверху.       — Эй, давай видео снимем? — Ишигами достал из замызганного кармана брюк телефон. Ой, что ему батя дома устроит.       — Да! Да! — под звук включившейся камеры, Ген взобрался на верх стремянки и подвёл белый контур сиреневой «G» фиолетовым. — И так, подпищики, это наш прямой эфир. Сегодня...       К шести часам, то есть примерно спустя пять часов после того, как они сбежали с занятий,  на стене во внутреннем дворе красовались фиолетовым кривовато—волнистые «GA», а чуть выше, правее — зелёные резкие и угловатые «SI». Вся стена, пострадавшая в последствии, была отмыта от лишних брызг, потому что на этом настоял Ген. А парни, грязные, все в пятнах и с раскрашенными волосами, но довольные пошли домой.       У Ишигами, кстати, его осветлённые, отросшие корни и так светлых волос, которые он решил отрастить в натуральный, не подстригаясь, после такого вмешательство от зелёного так и не отмылись. И Сенку так и оставил, даже красился потом специально, вместе с Геном, который свою сиреневую часть от осветлённо—пепельного не отмыл, перекрасил в чёрный.

***

      И какого же было удивление Сенку, когда он в больнице увидел Асагири всё с той же причёской и цветом. Это наверняка ничего не значило для Гена, которомупросто нравилось так ходить, Сенку пологает что это так, но...

***

      Рюсуй возвращается в гостинную весь нахлыстанный, улыбчивый и явно переполненный инергией.       — Пацаны!       — Бля, нет, — Сенку быстро сиганул через спинку за диван.       Нанами подскачил в ту же секунду к перепугавшемуся Гену и начил давить его в медвежьих объятиях. Повалил его на диван и начал визжать что-то про Сая, и братство, и про много чего ещё, что никто из друзей не разобрал из-за громкого ора и нечленораздельных, радостных звуков и междометий.       — Бро, какие же вы у меня... — Сенку попал под раздачу, сгребённый левой рукой Нанами. — Я всё порешал.       — Мы очень... рады, — на последнем дыхании, силился произнести Ген, абсолютно точно не понимающий конкретной причины стольких эмоций.       Ишигами выпутался из крепкой хватки друга и отскочил на пол метра, Рюсуй хотел потянуться за ним, но вдруг перескочил на другую часть дивана и, заваливаясь, сел прямо Гену на грудь.       — Ааааа! — Асагири, долго не думая, решил всё перевести в спектакль, избегая неловкости ситуации.       — Боже... — очень тихо сказал Нанами, что контрастировало с его криками ранее. — Кажется, я рожаю! Медсестра Сенку!       — У вас уже отошли воды! — Ген заржал, подавился своим же смехом, от чего засмеялся ещё сильнее. — Боже, у вас же ребёнок!       — Нет! Как я могла такое родить? Это точно мой сын от мужа, я не могу родить коня! Доктор, сделайте что-то?       — Это ребёнок? — Сенку, преодолевая смех, нахмурился. — Какой страшный у вас малышь. Не будем ваши роды принимать.       Парни засмеялись ещё сильнее.       — Эй, — Ген постарался сделать злую гримасу, — ахахах, я писанный красавец. Ну да, ахахах сморщенный родился, но это ведь не приговор!       Они очень долго смеялись, в итоге достав Гена из утробы матери. Парни валялись на полу, громко хохотали, параллельно друг друга тыкая и задевая всем чем только можно.       Когда солнце ушло достаточно далеко за горизонт, они, всё ещё со смешинками, но уставшие от долгового веселья, поднялись на крышу. Там была маленькая терасса с декоративным деревцем и парой шезлонгов под зонтом, которые в последствии оказались на середине. Земля была устална досками в форме небольшого островка, а свободные места и края у крыши — засыпаны мелкими белыми камушками. На небольшом выступе стоял телескоп, а рядом валялось скомканое одеяло.       — Вау, — Асагири поднял голову. Рассыпанные по небу светящиеся крупинки отражались в его глазах неподдельным восхищением глобальности и красоты вселенной. Тем насколько человек и его проблемы ничтожны по отношению к целому миру там, снаружи, за пределами огней небоскрёбов и атмосферы. Хорошо, что они жили не в Токио, там невозможно увидеть тёмное небо. Всегда включенное искусственное освещение портит всю романтику ночи. А здесь, в пригороде, в котеджном посёлке на отшибе у порта, у самого моря, звёзды наблюдать было восхитительно. — сколько бы раз не увидел, всегда как в первый.       — Ты говоришь так каждый раз, когды мы приходим на крышу, — отозвался Сенку из темноты, подключая светодиодную ленту, которая подсвечивала невысокие бортики крыши изнутри. — Я настроил уже телескоп.       Рюсуй расправил одеяло и лёг на пол, неудосужившись занять место на шезлонге. Они все всё-равно лягут в одно место на твёрдое дерево, покрытое пледом, а сидушки так и остануться стоять без надобности. Однако, передвинуть эти штуки было у них своеобразным ритуалом.       — Спасибо, пацаны, ещё раз, — уже в полной темноте, когда все втроём улеглись, сказал Рюсуй, точно зная, что его слышат. — Я поговорил с отцом, объяснился, проблема теперь исчерпана, и он меня понял, так что и вопрос с детьми решён. А Сая я оказывается, и правда сбивал волнением, так что и с ним разрешилось.       Ему никто не ответил. Парни так лежали с пол часа, не двигаясь, и теперь, когда Нанами решил завязать разговор, каждый мог поблагодарить за своё.       — Да не за что, — откликнулся тихо Ишигами, а Ген ему кивнул. — Мы просто подсказали. Это вам спасибо. Каждый раз вы громите мне дом, конечно, но если б был один, думаю... В общем с вами всяко лучше, чем в коматозе до утра слушать тиканье часов в пустом доме.       Рюсуй хмыкнул, а Асагири снова кивнул, только теперь на Нанами, а не на слова Сенку.       — Ты всегда можешь нам позвонить, — предложил Ген       — Да, так что не парься, — Рюсуй поднял руку к звёздам, метафорично хватая одну.       Повисла тишина, и было понятно, что теперь ждут  только Гена. Асагири собирался с мыслями. Ему было так много за что поблагодарить, что парень просто не знал с чего начать.       Спасибо за временную крышу над головой, за еду и одежду, спасибо за отсутствие лишних вопросов и за простое человеческое принятие таким, какой ты есть. Спасибо за криво-наклееные пластыри, за остывшую лапшу и растянутую футболку для сна. Спасибо за тепло, которое дарят ни за что, за просто так. За то, что ты просто родился на этот свет.       — И я вас благодарю. За то, что всегда рядом, что позволяете быть здесь.       Он помолчал немного, интонацией давая понять, что не закончил.       — Спасибо за звёзды.       За звёзды в моей душе, которые вы зажигаете каждый раз за просто так. Спасибо, что не требуете ничего взамен.       Спасибо, что вы есть.       Та тёплая летняя ночь была наполнена понимающим молчанием, мерцанием неба и тихими смешками от коротких подстёбов и замечаний, вознёй на одеяле и взаимными толканиями.       Она была наполнена комфортом, и всем тем, чего так не хватает рано повзрослевшим людям в детских телах.       Преисполнена пониманием тайн вселенных, космоса и того, что в масштабах всего необъятного мира, оказалось довольно просто найти тех, кому ты действительно нужен, и кто в свою очередь также нужен тебе.