Проделки судьбы

      — Эй, рыбина!       Звонкий голос Меродолии прокатился по всему двору храма. Работники на лесах не обращали внимания ни на неё, ни на схватку, развернувшуюся прямо перед их носами, они лишь продолжали стучать молотками и кряхтеть, таская тяжёлые инструменты и брёвна. Меродолия была серьёзно ранена: когти чудовища пробили нагрудник, и кровь пульсировала из раны. «Только купила ведь, чтоб тебя», — выругалась мысленно Меродолия, покрепче сжимая в руках клинок, и отскочила в сторону сразу же, как только тварь, булькая и хрипя, плюнула в неё омерзительной чёрной жижей: щупальца вырвались из её клыкастой пасти, так и норовя достать свою жертву. Манёвр сработал, и заклинание Марка ударило прямо в цель: чудище задёргалось, но падать оземь оно вот уж точно никак не хотело. Меродолию это злило, Марка — пугало. Они совершенно не понимали, как сражаться с этой тварью, и она всё гоняла их кругами по храму. Но существо начало догонять их: так оно ранила Мер и почти задело Марка. Им нужно было продержаться ещё какое-то время, но они не знали, как.       «Сука», — Мер скрипела зубами, сжимала в ладони рукоять своего клинка, испачканного густой чёрной жижей. Ноги вероломно предали её, и она рухнула прямо подле стены. Нужно было хотя бы отползти от неё, ведь если тварь решит ударить, то Мер просто останется погребена под обломками обрушившихся колонны и свода. К счастью для неё, чудовище в этот момент обратило внимание на того, кто всё пускал яркие искры и вспышки пламени. Марк ойкнул, встретившись взглядом с самой бездной, представшей в облике многоглазого чудовища с другого мира, смердящего болотным илом, но отступать не смел, и вытянул вперёд руки для следующего заклинания. Меродолия попыталась встать и рухнула обратно, в отчаянии взглянув на кровь, которая начинала заливать ей живот. Как глупо было бы умереть здесь, на чужбине, когда рядом никого нет — даже Марк, и тот в десяти метрах от неё. Ни Херегарда, ни Сейсар... ох, нет, так не пойдёт — она этими же руками убила столько людей и меров, устроила резню в штабе имперских агентов, стала участником переполоха в талморском посольстве, и это лишь малая часть её преступлений. Разве честно было бы после такого просто взять и истечь кровью из-за ранения какой-то вонючей рыбьей морды? Нелепость, просто глупость.       Меродолия рассмеялась себе под нос и попыталась встать, но тут мощная рука нажала ей на плечо, принуждая оставаться на месте.       — Сиди и не двигайся.       Она подняла взгляд и едва сдержала вздох удивления: два красных глаза строго и решительно смотрели на неё. Убедившись, что Мер послушно остаётся на месте, Херегард с мечом наперевес рванул вперёд, атакуя чудовище со спины. Одна за другой выскочили Сейсар и Фрея, и вчетвером, в крепком симбиозе, они смогли сбить тварь с толку.       — А можно было ещё дольше? — кричал Марк подоспевшему Херегарду, отстреливаясь заклинаниями. — Мы тут, в принципе, никуда не спешим!       — Так, зелень, это твоя первая полевая тренировка, — громогласно объявил ему Херегард сразу после того, как от громкости ту'ума сотряслись недостроенные стены. — Сейчас будешь делать то, что я тебе говорю.       Марк не возражал: что угодно, лишь бы быстрее закончить. Фрея и Сейсар работали в тандеме, не давая чудовищу сосредоточиться, а Марк и Херегард били комбинированными заклинаниями сзади. Тварь начала бить во все стороны, затем издала вопль, когда огненный шар прилетел ей прямо в лицо, опаляя чёрную кожу: Марк не смог сдержать звуков восторга. Сейсар было помчалась к контуженному монстру, но бесстрашная Фрея опередила её, прицельно разрезая сухожилия, топором ударяя по коленям. Он звучно рухнул, принялся рычать и бить лапами вслепую: Херегард отскочил назад и буквально за шиворот оттащил Марка. Сейсар и Фрее оставалось дело за малым, и они вдвоём сумели добить неизвестное существо. Чёрная кровь брызнула на сияющие доспехи Фреи, но она даже не поморщилась, чего не сказать о Сейсар, которая с нескрываемым отвращением с трудом вытягивала меч из пасти. Он был покрыт густой слюной и кровью, похожей скорее на что-то вроде слизи.       — Ну и дрянь...       Марк опомнился первый и ринулся к Меродолии. Она сумела минимально затянуть рану, но на большее её сил не хватало. Она выглядела бледной и уставшей. Фрея быстро оказалась рядом и принялась снимать с Меродолии плащ и нагрудник. В её походной сумке оказалось великое множество припасов на случай ранения: бинты, мази, даже какие-то смеси трав. Фрея заботливо успокаивала Меродолию, пока колдовала над её раной, как будто они были давно знакомы. Мер это весьма удивило, но сопротивляться не было ни сил, ни желания.       Сейсар и Херегард подошли следом.       — Ну, ты как? — встревоженно спросила Сейс.       Мер почувствовала себя неловко от такого пристального внимания.       — Итак, дети мои, завещаю вам... — она знала, что спасена, поэтому и могла себе позволить лишний раз подшутить.       — Ну разойдитесь же, дайте мне ей помочь! — Фрея открыла рану ещё сильнее.       — Так, пойдём, — Херегард схватил Сейсар за плечо и потащил за собой. Он кивнул Марку, и он проследовал за ними. В пылу боя у неё даже не было времени подумать, что они убивают, но теперь, рассматривая вблизи, она нашла чудище просто безобразным. Наверное, одна из самых мерзких тварей, что Сейсар довелось увидеть (после насекомых, конечно). Херегард присел на корточки, вглядываясь в тушу существа и его кровь. — Марк, докладывай.       — Да что ты командуешь опять? Я похож на легионера?       Херегард поднял на Марка многозначительный взгляд, и тот мгновенно стушевался.       — Да докладывать нечего, мы стояли подле входа, сторожили... и тут явилось это.       — Здорово сторожили, видать, раз даже не видели, откуда явилось.       — Мне, может, ещё и направление ветра указать, дувшего тогда, и с точностью до секунд выдать момент явления?       — А можешь?       Марк по привычке начинал вскипать, но Херегард тут же переключился:       — Ну, это явно не от местной флоры и фауны. Откуда оно могло вылезти? Какой-нибудь портал?       — Из столба этого, точно тебе говорю, — уверенно заявил Марк. — Откуда ещё он мог взяться? Не с воздуха ведь.       Сейсар смотрела то на одного, то на другого, то вновь на поверженную тварь с таким испугом, будто она вот-вот встанет и продолжит схватку. Кратковременный адреналиновый приступ спал, и на смену пришла тревога. Ничего не было понятно, а зловещий силуэт Мирака до сих пор ясно стоял перед глазами во всей своей красе.       Вскоре Фрея закончила с Меродолией, Херегард тоже посодействовал, сумев немного затянуть рану заклинанием. Прихрамывая, с помощью Фреи она добралась до своих соратников с тщательно скрываемой за улыбкой раненой гордостью — эта рана была куда больнее, чем та, что на животе. Она ненавидела находиться в уязвимом, слабом положении, поскольку сразу превращалась из ценного бойца в ношу и для себя самой, и для компаньонов: боли, перевязки, медленный темп езды и ходьбы, излишняя осторожность, ещё больше тормозящая путешествие, это было для неё попросту неприемлемо. Фрея поддерживала её, живо вводя их с Марком в курс дела. Даже она не знала, что за чудовище они только что убили, но предположила, что это одна из тварей, обитающих в Апокрифе — плане Хермеуса Моры. Марк побледнел, как только услышал об этом. Времени было мало, и они поспешили вслед за Фреей к её племени. Самый крупный гуар принадлежал Херегарду: с собой он посадил Меродолию, а Фрее достался свободный. Мер была заметно огорчена ситуацией и собственной уязвимостью, но делать ничего не оставалось. Они тронулись в путь, и на каждом шаге рана отзывалась пульсирующей болью.

***

      Их пункт назначения оказался не так уж далеко от изначальной точки, что несказанно обрадовало всех. Они тяжело поднимались в гору, а затем настигли небольшое селение. Несколько зданий в шахматном порядке друг за другом, образовывая несколько колец вокруг места, откуда исходил огромный выброс энергии (так сказал Херегард). Местные дома отличались от тех, что стоят на севере Скайрима, хотя строят их норды и там, и тут. Здесь крыши были массивнее и выше, а фасад, в противовес, стоял лёгким и изящным. Всё замело снегом, точно домики на самом деле были печеньем, присыпанным сверху сахаром. Некоторые дома дополнительно имели крыльцо. Деревушка создавала приятное впечатление гостеприимства, но с непривычки местные жители всё равно удивлённо таращили глаза на незнакомцев с непривычки.       — Не переживайте об этом, гости у нас здесь бывают нечасто, — объяснила Фрея во главе их шествия.       Они остановились и спешились: Фрея общалась со своими соплеменниками, и все были рады её видеть, даже помогли с ящерами, но её спутников продолжали игнорировать. В каком-то смысле можно было почувствовать себя пленником чужого народа, приведённым, чтобы его посадили в клетку и рассматривали с презрением.       Впрочем, впечатление вскоре сменилось на противоположное.       — Отец! — воскликнула Фрея, когда они подошли к центру деревни. Все четверо устремили взгляд в небо, куда высоко-высоко уходил тот самый поток энергии, о котором говорил Херегард, а Фрея ринулась к четырём нордам, сидевшим в кругу. Все они были надёжно закованы в самые тёплые шубы, а вот спутникам Фреи, кроме Херегарда, утепления как-то было маловато. Здесь, на возвышенности, холод ощущался особенно остро.       — Фрея! — радушно воскликнул один из них, разворачивая свою седую голову. Вся его борода была в снегу, и он походил на какого-нибудь морозного духа. — Тебе удалось что-нибудь узнать, дочка? Кто это с тобой?       — Ох, отец... — с печалью отвечала Фрея, садясь рядом на колени. — Боюсь, плохо дело.... со мной те, кто могут подтвердить возвращение Мирака и причастность к этому Хермеуса Моры. Они вместе со мной были в храме и сражались против последователей Мирака и одной из тварей Хермеуса.       Её отец вздохнул и раздосадованно покачал головой. Он затем попросил Сейсар рассказать всё, что она видела. Вместе с тремя скаалами, которые, как оказалось, неустанно поддерживали барьер вокруг деревни, они сели в круг. Сейсар рассказала о своём перемещении через книгу, и предводитель скаалов, Сторн, внимал ей.       — В легендах говорится о том, как сокрушили драконы его храм, когда он осмелился пойти против них... но говорится также и о том, что нечто куда страшнее драконов погребено под его развалинами. И если это всё правда... — Стерн вздохнул. — Скажи, если тебе удалось переместиться и лицезреть его... ты из Драконорождённых?       — Это так, — отвечала Сейсар.       Старейшины повернули свои головы в её сторону. Сторн смотрел на неё невозмутимо, но без какой-либо враждебности.       — В таком случае, возможно, вы с ним как-то связаны. Он ведь тоже был из Драконорождённых.       — Я... не до конца уверена, что это хорошо.       — Я и сам не уверен, — Сторн покачал головой. — Возможно, ты в силах спасти нас. А возможно, ты приблизишь нашу гибель.       Оглушительная тишина свалилась на Сейсар: молчали спутники, сидевшие за её спиной, молчали старейшины и Фрея. Сторн смотрел перед собой, сквозь энергетический поток, уходивший высоко в небо, и мыслями был, кажется, где-то слишком далеко какое-то время. Фрея мягко взяла его за руку, и Сторн вышел из своих размышлений, снова поднял на Сейсар глаза.       — Тебе следует отправиться к Заставе Сиринга. Там ты узнаешь слово, которое Мирак узнал давным-давно, и используй это знание у Камня Ветра. Возможно... возможно, тебе удастся ослабить его влияние и освободить наших людей из-под его контроля. Он распространяется быстро, как чума. Люди теряют разум.       — Я знаю, — вздохнула Сейсар. — Мой брат... он был порабощён у Камня Земли.       — Тогда у тебя даже больше причин поспешить. Я думаю, что если разрушить нечестивые святилища, которые они строят там денно и нощно, их можно освободить.       — Как они уходили туда?       — Сначала — по ночам, но потом люди начали уходить и днём. Нас осталось совсем мало, и мы защищаем тех немногих, кто не поддался влиянию Мирака.       Сейсар видела перед собой шанс овладеть тем же знанием, что и Мирак, но, в отличие от колдуна, использовать его для освобождения зачарованных и защиты острова. Очевидно, просто так ей его не отдадут: предстояло куда-то залезть и кого-то убить.       К их общему сожалению, шаман скаалов о Мираке ничего нового не сказал: он, будучи Драконорожденным, служил драконам, был почитаемым жрецом, но обернулся против них, за что был уничтожен, но, по всей видимости, не до конца. Фрагменты картины до сих пор не складывались во что-то относительно цельное, но теперь у Сейсар была надежда — если она сможет изучить этот Крик, то сумеет очистить святилища, ослабить влияние Мирака и освободить брата.       Сторн сказал, что им дадут кров и пищу, и они имели право оставаться столько, сколько нужно. Это не могло не радовать: в конце концов, все четверо валились с ног, и многое предстояло обдумать. Сейсар собственными глазами увидела часть Апокрифа изнутри, а Меродолия и Марк столкнулись с тварью, вылезшей из плана Хермеуса. Херегард был мрачен и молчалив.       Они сидели в общем зале, где обычно скаалы могли вместе обедать, пить и праздновать. Сейчас же зал был пуст, и изредка компания разговаривала друг с другом о минувших днях, в основном заполняя тишину помещения стуком посуды. Костёр тихо трещал в очаге, озаряя зал тёплым домашним светом. Марк и Сейсар чувствовали себя почти как дома. Фрея подошла к их столу: теперь она была не в своей тяжеловесной броне, звеневшей при каждом шаге, а в тёплых одеяниях, но всё ещё сохраняла вид суровой нордской воительницы. Своими словами она будто не оставляла иного выбора, кроме как взять её с собой.       — Разрешите мне отправиться с вами.       — Не многовато ли народу? — Сейсар оторвалась от своего мясного супа. Пища была восхитительной.       — Мы с Меродолией останемся в деревне, — вдруг сказал Херегард, и две головы обернулись к нему. — Что? Я не имею права на отдых? Это ведь не мне мир спасать надо.       Сейсар, как ей показалось, едва заметно скривила губы — на самом же деле это было очень даже видно. Херегард вновь впадал в какое-то странное уныние, и очень не вовремя. Сейчас им нужно было сгруппировать все силы, и времени на то, чтобы сделать выдох, просто не было. С другой же стороны, вместо Херегарда у них могла бы быть Фрея — уж она-то точно поможет найти верную дорогу, и, в случае чего, прорубить её мечом. Меродолия была в порядке, но глубокая рана мешала ей полноценно передвигаться. Чтобы не быть обузой, Мер решила хотя бы на пару дней остаться здесь, пока целебные мази, растворы и, может, пара заклинаний не залечат её ранение. Фрея была только рада показать им дорогу.       Втроём Сейсар, Марк и Фрея выехали наутро. Меродолия продрала глаза слишком поздно — сказалась усталость, накопленная за эти долгие, даже бесконечные дни. Она долго переворачивалась с боку на бок, иногда кряхтела от колющей боли и заворачивалась в шкуры. Кровати у скаалов были жёсткими, но они стелили столько шкур, что в них можно было утонуть — как же тут встать, когда такой груз уюта? Подняться Меродолии удалось часам к десяти: на улице стоял мрак, солнце не пробивалось сквозь пелену облаков, и старейшины продолжали нести свой дозор. Мер с грустью подумала о том, что ей предстоит зашивать совсем новую вещицу, и, натянув старые зимние вещи, уже порядком потрёпанные и посеревшие, выскользнула на улицу. Мороз поцеловал её щёки и сделал румяными. Она оглянулась: жизнь в деревне текла вяло. Наверное, когда Сейсар удастся очистить святилище, движение вновь вернётся сюда, и люди, подобно муравьям, будут сновать туда-сюда.       До неё донёсся звук работы на точильном камне, и, не задумываясь, она медленно направилась в его сторону — в конце концов, почему бы не понадоедать одной из немногих живых душ в этом покинутом месте? Но вместо таинственного незнакомца, может, выполнявшего заказ для своего соплеменника, она обнаружила на месте своего уж давнего приятеля.       — Ну, доброе утро, — мрачно, как и всегда, отвечал Херегард, не отвлекаясь от работы.       — Ты так скоро весь меч сточишь. Точишь и точишь его в каждой кузне, какую найдёшь, — фыркнула Мер, прислоняясь к подпорке крыши.       — Ну и отлично. Легче будет врагов рубить.       — А чего это ты не поехал с ними?       — Тут час пути, и с ними опытная воительница. Не всё же мне их нянчить, — Херегард сосредоточенно наблюдал за искрами, отлетавшими от лезвия при соприкосновении с камнем, — к тому же, тебе может понадобиться какая-нибудь помощь.       Меродолия сочла это за личное оскорбление.       — Я хоть когда-нибудь просила тебя о помощи?       — Почему бы не начать?       Она возвела глаза в небо и с нескрываемым раздражением опустилась на ближайшую лавочку, хмуро поглядывая на Херегарда.       — А ещё, по правде говоря, я устал. Имею право на выходной.       — Не то слово. Сейсар тяжело приходится.       Херегард пожал плечами.       — Это её долг.       — Она ведь о нём не просила.       — Никто о подобном не просит. Оно само приходит.       — Ах, старина Херегард, такой же бессердечный, как всегда.       Меродолия хихикнула, но Херегард, незаметно для неё, напрягся.       — Скажи хоть, чем ты всё это время занимался? Времени-то уж достаточно прошло с тех пор, как ты сбежал от нас. И найти тебя нелегко.       — Так уж нелегко найти человека по следу из трупов? И чему тебя только учили в Братстве?       — Ой, — отмахнулась Меродолия, — ты знаешь, о чём я. Тебя невозможно найти, если ты сам не хочешь, чтобы тебя нашли.       — Значит, ты хорошо меня знаешь. Но прозвище, данное мне рифтенскими простаками... несколько облегчило поиски.       — Почему ты так скрываешься?       Херегард вдруг поднял на неё глаза.       — Очевидно, потому что компания мне обычно не по душе.       — Ого, как тебе, должно быть, тяжело с нами. Нас ведь... — Меродолия посмотрела на свою ладонь и принялась загибать пальцы, — ... четыре, пять, в зависимости от разных условий. Но у тебя ведь был этот, как его, дружбан твой... с бандитской рожей, ты понял.       — Вульнфид, — сухо кивнул Херегард, — чистейшая случайность. Его компания мне привычна и понятна. А вы... как будто сброд со всех частей Скайрима. Марку не хватает яиц, Сейсар — опыта, тебе — здравомыслия.       — Эй.       — Я не прав? Ты же далеко не всегда анализируешь свои поступки.       — А ты у нас господин идеал, я смотрю?       — Ни в коем случае. Всегда есть, к чему стремиться. Поэтому я вас не ругаю, а говорю прямо факты.       Херегард встал и обработал меч, нанёс на него какие-то составы.       — Неплохо было бы сходить на охоту.       Меродолия прищурилась, разглядывая весь его крепкий и высокий силуэт. Но что-то в нём явно было не так. С мечом наперевес, он покинул кузню, бодрым шагом зашагав в сторону леса. Снег скорбно хрустел под его ногами. Мер, посидев ещё некоторое время, отправилась в дом.

***

      Троица других путников в это время продиралась через препятствия неблагоприятных погодных условий и ландшафтных особенностей. У них не было ни времени, ни возможности поговорить, пока они не сделали короткую стоянку в небольшой лесополосе, где стволы деревьев укрыли их от порывов ветра, хотя холодный сквозняк так и свистел меж них.       — Напоминает Скайрим, только с ещё более мерзким климатом, — процедил Марк, шмыгая носом.       — Вы привыкнете, — спокойно отвечала ему Фрея, сложив руки на своих коленях.       — Меха очень сковывают движения. Сражаться неудобно, — вздыхала Сейсар, — впрочем, погода сейчас меньшая из наших проблем. Иногда мне кажется, что хуже стать уже не может. А потом появляется какой-то драконий покойник, которого необходимо устранить прежде, чем он вырвется в Нирн и станет занозой в заднице наравне с Алдуином.       — Мне до сих пор удивительно осознавать, что я говорю с Драконорождённой. Прости меня за то, что не выразила должного уважения в нашу первую встречу.       — Этого и не стоило делать.       Фрея непонимающе похлопала глазами.       — Для нас, нордов, Драконорождённые — живые легенды, спасители мира.       — Этот мир заслужил спасителя опытнее и умнее, чем я, — Сейсар покачала головой, роняя взгляд, — для меня до сих пор загадка, как это случилось со мной. Я ведь даже не до конца норд. Моё отец был бретонцем.       — Уж как Боги распорядились. Значит, они сочли, что никого достойнее тебя нет.       «Ну конечно, — подумалось Сейсар, — Мирака, стало быть, они тоже сочли достойным». Разговор она не продолжила — не хотелось портить никому настроения. Уж лучше пусть Фрея и дальше живёт в мире сказаний и легенд. Наверное, это действует на людей успокаивающе. Она давно уж не обращалась к Богам, не возносила им молитв. Херегард однажды сказал, что нет смысла надеяться на тех, кто покинул их мир. Надеяться стоит только на себя. Силы Богов не уберегли её семью, не уберегли её саму. Поэтому молитвы лучше оставить кому-то другому, а им остаётся только сражаться.       — Кто научил тебя сражаться, Фрея? Ты разрушила моё видение шаманов, — спросил Марк, кажется, желая сменить тему диалога. Фрея сразу подняла на него взгляд.       — Наш прежний вождь, Скаф Великан. Он был огромен, как медведь, и страшен в бою. Я очень боялась его, когда была маленькой, — она слегка улыбнулась своим мыслям, — я была достаточно беспокойным ребёнком. Скаф учил меня обращаться с мечом, чтобы, как он любил говорить, «найти хорошее применение этому пламени». Он был отличным человеком и хорошим вождём… мне его очень не хватает.       Между ними повисла почтительная тишина — Сейсар и Марк не могли его знать, но всё равно решили отдать дань уважения покойному вождю скаалов.       — А вас? Обычно те, кто сюда приезжают, дольше пары дней не держатся.       — Мой отец, — сказала Сейсар, прикрывая глаза и прислоняясь спиной к толстому древесному стволу, — никогда более я не встречала столь же умного и рассудительного человека. Мать могла быть ко мне излишне строгой, могла меня не понимать, но отец читал меня, как открытую книгу. Понимал всё без слов.       — Он был чудесным человеком, — согласно кивнул Марк, рукой смахивая с тёмной щетины пушистые снежинки, — учиться у него было честью для меня. Не знаю, где бы я был, если бы не он.       — Наверное, жил бы где-нибудь в спокойном месте и наслаждался жизнью, — усмехнулась Сейсар.       — Крайне в этом сомневаюсь.       — Получается, у нас у всех были хорошие наставники. Вот видишь: хотя бы из памяти о них следует продолжать сражаться. Даже если мир рушится.       Что ж, с этим Сейсар могла согласиться. Наверное, именно память о семье и забота о друзьях — именно то, что толкало её всё это время. Они замолкли, каждый погружённый в свои мысли. Жутко было думать о том, что может ждать дальше. Жутко было думать о том, что к этим событиям причастны силы за гранью человеческого понимания — даэдра. Но мысль о том, что у неё появился шанс спасти брата, заставляла двигаться дальше, огонь надежды горел в груди.       Переведя дух, они отправились дальше по морозным пустошам, когда буря более или менее утихла.

***

      Рана у Меродолии болела так, что хоть волком вой. Скаалы помогали ей снадобьями и припарками, и боль на время отступала. В крови этой твари было что-то едкое, что попало на рану и замедлило выздоровление. От этого Меродолия сделалась ворчливой, точно её старый знакомый, и злилась с собственной беспомощности. Все варианты безделья уже были перепробованы, а на деятельность более продуктивную у неё просто не хватало сил. Стоило взяться за меч или лук, как у неё поднимался жар и приходилось вернуться в постель. Конечно, погода выздоровлению не способствовала. Ещё и деревня была такой тихой, точно некрополь — это утомляло ещё больше.       Херегард, как и обещал, вернулся к вечеру. Они с Меродолией занимали свободную комнату у одной из скаалов — женщина была добра к ним, но немногословна. Она потчевала их тёплой пищей и помогала Меродолии оправиться от ранения. Он пришёл с целой тушей оленя, и хозяйка дома прямо-таки растрогалась. Найти дичь в этих краях весьма проблематично, но одной тушей можно накормить далеко не одно семейство. Херегард даже взялся за разделку, поэтому вечер провёл, свежуя пойманное.       Когда совсем уж смеркалось, он вышел на улицу. Руки его были в крови. На крыльце стояло ведро ледяной воды, и Херегард вымыл ладони, хотя мог поклясться, что запах крови на них так и остался. Возможно, он просто сопровождал его попятам, и данмер уже не мог определить, стал ли он заметнее. Вздохнув, он вылил порозовевшую воду за крыльцо, а затем вернулся в дом и вышел с небольшим свёртком: Меродолия просила очистить плащ от дорожной грязи. Ещё больше хозяйской воды Херегарду расходовать не хотелось: можно было бы быстро растопить магией, но он решил выйти прогуляться, слегка освежить голову, да и снег с мыльной щёткой делали процесс несколько менее муторным — воду бы пришлось многократно топить и выливать, нудный процесс. Из окон дома сочился тёплый запах готовившейся пищи, и этот аромат будоражил аппетит. Херегард поймал себя на мысли, что, по всей видимости, подобная рутина его успокаивает. Сходить на охоту. Разделать дичь. Отужинать и спокойно лечь. И ни о чём не думать. Это казалось привлекательным способом жить. По крайней мере, привлекательнее, чем вечно слоняться по бескрайним просторам Тамриэля в поисках собственной смерти.       Но покой ему сейчас только снился, и то не всегда. Он вышел за пределы деревни. На страже стояли двое скаалов, которые с любопытством посмотрели на серокожего эльфа, но Херегарду было на них плевать куда больше, чем они думают. Он отошёл подальше и присел, принимаясь натирать одежду снегом, вслушиваясь в звуки природы: вечер сегодня был удивительно спокойным, только вдалеке завывал ветер. Какое-то животное — волк, наверное — скорбно вторило ему. Мысли сами лезли в голову, тёмные и тревожные, но Херегард силился игнорировать их. Сегодняшний вечер хотелось потратить на вкусную еду и ощущение покоя, пусть и временного.       На подходе к дому он оглянулся и заметил три огня, мерцающих вдали. Он оставил плащ на столике и встал на крыльце, скрестив руки. Огни факелов разогнали холодной мрак и осветили три уставших лица. Самой живой из всех была Фрея, Марк выглядел изнурённо, а Сейсар… Сейсар светилась каким-то невиданным прежде внутренним светом. Херегард не мог не вскинуть удивлённо брови, когда он оглядел её. Одежда, конечно, была запачкана кровью — по всей видимости, они преодолели тяжёлый бой. Он сошёл с крыльца, приветственно кивая всем троим.       — Мы нашли Крик. Нам нужно выдвинуться завтра к Камню Земли.       — Уже завтра? Меродолия едва ли сможет поехать с нами.       Сейсар совершенно забыла об этом — её мысли были заняты совершенно другим. Она растерянно посмотрела в сторону дома. Мысленно она уже была в пути к брату.       — Нам нельзя медлить, — сказал за неё Марк, — мы и так уж достаточно времени потеряли.       — Но вам предстоит сделать нехилый крюк, — задумчиво отвечала Фрея, — думаю, вам лучше спросить это у вашей подруги. Завтра. Сейчас она, полагаю, отдыхает. И нам всем тоже неплохо бы.       — Спасибо за то, что помогаешь нам, Фрея, — благодарно кивнула ей Сейсар.       — Это мой долг, — она улыбнулась, разворачиваясь к своему дому, — встретимся завтра утром. Даже мне нужен отдых после такой… прогулки.       — Я тоже пойду, Сейс, меня еле держат ноги, — устало пробурчал Марк и откланялся — их с Сейсар гостеприимно расположили в одном из домов напротив.       Они остались с Херегардом вдвоём, поднялись на крыльцо и остановились там. Сейсар затушила факел, чтобы невзначай не устроить тут пожара, и лица друг друга можно было различить только в холодном свете луны. Она прислонилась спиной к перилам и скрестила руки на груди.       — Я понимаю твою спешку, — начал данмер, — но Меродолия ненавидит чувствовать себя обузой. Нужно либо переждать, либо ехать дальше без неё.       — И ты, конечно, будешь склонять меня ко второму варианту.       — Я ни к чему не буду тебя склонять — это твоё право. Но это то, как сделал бы я.       — Как легко ты можешь оставить друга позади.       — Она ведь здесь не одна. Скаалы её не бросят.       Они помолчали, и Херегард вдруг вздохнул.       — Хватит уже воображать взрослых людей своими детьми. Ничего с ней не случится. Увидишь, она долго сопротивляться не будет.       — Я не об этом переживаю, — Сейсар раздражённо потёрла переносицу — всё-таки это отчасти тоже тревожило её, — я хотела, чтобы она разделила со мной этот момент. Момент, когда я верну брата. А мне придётся оставить её здесь. Мне кажется это несправедливым.       — Достаточно того, что она делит с тобой всю ношу путешествия.       Они недолго помолчали, затем Сейсар продолжила:       — Дурацкая привычка переживать за окружающих. Это из-за того, что ответственность за младшую в основном лежала на мне.       Херегард выглядел так, будто он собирался вот-вот уходить, но после такого он счёл такое неприличным, и поэтому просто остался стоять, глядя на её сжавшуюся фигуру.       — Она напоминает иногда ребёнка, — в конце концов сказал он.       — А конкретно — мою сестру. Она была такой же несносной иногда, капризной и задорной. Правда, их отношение к миру совсем уж разное.       — Я был бы удивлён, если бы мировоззрения аристократки и уличного ребёнка совпадали.       — Но ты ведь тоже о ней заботишься, — вдруг вставила она, практически перебив Херегарда. Его слова, кажется, совсем прошли мимо Сейсар. Он помолчал, не то раздумывая над ответом, не то не желая отвечать вовсе — она кожей чувствовала, что взгляд собеседника был тяжёл.       — Как о члене семьи.       — Понимаешь меня, получается?       — Получается, что да.       В каком-то смысле они и были членами семьи — Мер никогда особо не посвящала Сейс во внутренний уклад Тёмного Братства, но название говорило само за себя. Иногда, из старой привычки, она называла Херегарда братом. Но он, оставив этот эпизод своей жизни позади, не обращался к ней так. По всей видимости, это было для него слишком личным переживанием, чтобы открыто об этом говорить.       — Ты ведь не такой уж холодный, каким хочешь казаться, правда?       — Что ты имеешь в виду? — Херегард чуть прищурился.       — Твоя закрытость и прямолинейность. Ты ведь не всегда таким был?       — Сколько себя помню, всегда таким и был. Ты не знаешь меня достаточно, чтобы судить о таком.       — Это верно. Но это ведь лишь броня, которой ты защищаешь себя от других и других от себя, не так ли?       — И ты действительно ждёшь от меня ответа на этот вздор?       — Нет, — Сейсар вдруг усмехнулась, и Херегард понял, как ловко его пытаются загнать в тупик. Обычно это очень любила делать Меродолия. Она, хоть и казалась взбалмошной, была тем ещё мастером дипломатии, а мозги запудрить умела так, что сразу и не поймёшь — один из навыков, которым учатся в Братстве, но Херегард освоил несколько другую его ветвь — запугивание оппонента. Меродолия же при большом желании могла и стащить кошелёк, и переписать на себя чужой дом, и вытащить самые грязные секреты.       Он покачал головой, улыбнувшись одними уголками губ.       — Вы обе меня в могилу сведёте раньше времени.       — Пока что не можем позволить себе подобной роскоши. Хотя Марк, наверное, был бы рад, — она улыбалась, но в момент сделалась серьёзной, вглядываясь в очертания острого лица, — ты нужен мне завтра. Если не Меродолия, то хотя бы ты.       — Я даже не ставлю это под сомнения, — согласно кивнул Херегард, наконец разворачиваясь к двери, — зайди, возьми еды. Хозяйка сделала просто отменную похлёбку, а твой желторотик, небось, голодный.       Сейсар тихо рассмеялась, выпрямляясь во весь рост.       — Я не откажусь.

* * *

      Наутро они выдвинулись ни свет ни заря, чтобы добраться до Вороньей Скалы не к ночи. Меродолия жалела, что не могла отправиться с ними, но и сама предпочла остаться у скаалов — хотя рана и заживала, она решила лишний раз не тревожить её, да и обузой себя чувствовать Меродолия ненавидела. Ей бы очень хотелось разделить с Сейсар, наверное, самый радостный момент в её жизни за последний год, собственными глазами увидеть её воссоединение с братом, но судьба распорядилась иначе: сейчас Меродолия бы только задержала их.       Лук остался с ней — просто на всякий случай. Меродолия посмеялась, что ей сейчас с этого лука только оленей подстреливать, но его всё равно оставили ей, как давно устоявшемуся хранителю. Фрея также решила остаться в деревне, чтобы Мер совсем уж не затосковала, и хотя ей собственными глазами хотелось увидеть, прав ли был её отец, она предпочла помочь своей деревне здесь и сейчас.       Сначала троица — Сейсар, Марк и Херегард — приехала к Камню Ветра, поскольку он был куда ближе. Скаалов нельзя было заставлять ждать — силы старейшин уже и так на исходе, а Сейсар нужно было убедиться, что Крик действительно сработает и очистит Камень от влияния нечестивой магии. Как и подле Вороньей Скалы, вокруг Камня Ветра беспрерывно порхали порабощённые жители. Большинство из них было нордами, но и данмеры трудились наравне с ними во славу грядущего самозванца. Они повторяли одни и те же слова и измученно стенали: только магия поддерживала в них силы. Конец их рабству пришёл тогда, когда звук ту’ума обрушился ударной волной на Камень, и он озарился ядовито-зелёным цветом. Земля дрогнула, и Сейсар вдруг отшатнулась, согнувшись пополам. Что-то совершенно неописуемое пронзило всё её тело и душу — ей до сих не было знакомо такое чувство. Это была секундная боль, а дальше — чуть ли не животный страх пред каким-то небывалым могуществом. Но пред каким?       — Что с тобой? — озабоченно вопрошал Марк, подхватывая её под локоть.       — Ничего страшного, — покачала головой Сейсар, силясь выпрямиться. Тело почти не слушалось. Где-то рядом звякнул меч Херегарда, и он, брякнув что-то про то, что им не следует зевать, первым ринулся в бой: они схлестнулись с тварью, подобной той, что застала их врасплох в Храме.       Так они освободили Камень Ветра. Скаалы были готовы броситься им в ноги: растерянные, они не помнили совсем ничего, что с ними случилось, но в целом произошедшее никак не повлияло ни на их физическое, ни психическое самочувствие. Они вернулись в деревню в добром здравии, а путники отправились дальше, к Вороньей Скале. Теперь Сейсар не могла позволить совсем никакого промедления, полностью уверенная в своей возможности освободить брата. Спустя столько времени… она поверить не могла, что вот-вот вновь заговорит с ним. Узнает ли он её? Вспомнит ли хоть что-нибудь до того, как поддался зову этого колдовства? Она всё это время считала его мёртвым и до сих пор корит себя за то, что даже не попыталась разыскать его. Сейсар пыталась оправдать себя тем, что Деон сам не посылал никакой весточки, и ей проще было смириться с тем, что вся её семья погибла. Она даже не могла представить, как будет говорить ему о случившемся. О предательстве друга семьи, об их ужасной гибели.       А сестра…       У неё сердце сжималось и обливалось кровью. Лицо сестры в последние мгновения перед смертью до сих пор иногда снится ей в самых страшных кошмарах. Когда она просыпается в холодном поту и жадно глотает воздух, тихо переворачиваясь на другой бок и проклиная всех бессердечных тварей, приложивших руку к гибели и пыткам невинной девушки. Они растоптали совсем ещё юный цветок, свернули соловьиную шею, загубив душу, ещё даже не вкусившую полноценной жизни. Сколько бы времени ни прошло, Сейсар не могла примириться со своей злостью. Должно быть, поэтому защита своих близких стала её первостепенной задачей.       Рыхлая мёрзлая почва под ногами гуаров тяжело проминалась, и ехать было не очень удобно. Во время долгой стоянки спутники поели, восполнили силы и запасы пресной воды у холодного источника. До города оставалось рукой подать — с небольшого холма можно было видеть уродливые очертания каменной глыбы и строительных лесов, будто стерёгших Воронью Скалу. С каждым шагом уверенность крепчала вместе со страхом, ядовитой змеёй сжимавшим грудь. Когда они подошли уж прям совсем вплотную, Сейсар встала, как вкопанная, и почти испуганным взглядом пробежалась по толпе — людей здесь, кажется, прибавилось — и безошибочно выцепила знакомую светлую голову. Сердце дрогнуло, и ей стало тяжело дышать. Оставалось сделать лишь один шаг.       — Ничего не бойся, — Марку и самому было тягостно: он не знал, как будет смотреть своему бывшему господину в глаза и как поменяется его жизнь. С минуты на минуту это должно было случиться, — всего один шаг.       Херегард украдкой смотрел на них, и когда Сейсар подняла на него нерешительный взгляд, он кивнул ей, и от этого жеста одобрения повеяло чем-то поистине тёплым, практически отцовским. Он уже держал руку на поясе, готовый отразить нападение чудовища: знакомая закономерность подсказывает, что почему-то воздействие на камень провоцирует появление этих тварей.       Буря Клинков вздохнула, точно в последний раз, и из груди вырвался Крик:       — GOL!       На этот раз то же чувство ослабло, отразившись лишь острой секундной болью в голове, но сердце забилось ещё быстрее, в бешеном темпе качая кровь по венам. Сейсар с небывалой силой стиснула рукоять, почувствовав вдруг обуревающее её могущество: тварь, появившаяся из камня и сотрясшая землю своим мерзким рёвом, показалась ей ничтожеством. Пепел под ногами Херегарда промялся странно, будто данмер не весил совсем ничего, и он рванул к самому чудовищу. Сейсар услышала, как быстро начал читать заклинания Марк, и после этого не слышала больше ничего: только звон клинка и шум собственной крови в голове. Бездонные глаза существа и уродливая клыкастая пасть, норовившая перекусить тело пополам, не пугали её.       — MUL!       Адреналин так интенсивно бил в голову, что обострились все чувства, даже те, что, казалось, не присущи человеку: удары сделались верными и свирепыми, уклонения от атак зверя — быстрыми и ловкими, а руки сильными, как никогда ранее—сила ту’ума окутала их, точно они теперь обросли настоящей драконьей чешуёй. Меч в руках был легче пера. Существо издало страшный вопль, остановившись на месте, когда молния Марка попала аккурат в голову. Представить даже сложно было, каково этой твари пришлось от столь точного удара. Херегард, воспользовавшись этим, рассёк чудовищу сухожилия: оно не удержало равновесия и рухнуло наземь. Оно неловко барахталось в попытке подняться, и Херегард было занёс меч, но вдруг отшатнулся, чтобы случайно не навредить вдруг подскочившей Сейсар. Поражённый, он наблюдал за тем, с какой ужасающей лёгкостью она вогнала рыбоподобной твари меч в самый череп. Оно не прекращало вопить, норовило схватить их скользкими лапами.       Я не позволю. Никому.       Панцирь, защищавший голову, треснул под напором свирепой стали, и движения твари замедлились, хотя она до сих пор истошно вопила — должно быть, вся Воронья Скала была уведомлена о сражении, развернувшемся у её стен. Сейсар, сделав упор ногой в голову умирающего чудовища, вынула меч, и кровь струёй брызнула на мёрзлый пепел. Херегард будто машинально отошёл ещё на пару шагов, Марк не смел даже приближаться, стоя, точно вкопанный. Эфемерная броня на перчатках Драконорожденной вспыхнула чуть ли не цветом пламени, когда она, схватившись за края расколотого панциря, потянула их в разные стороны, и существо с другого плана взвизгнуло в последний раз: оно замолкло с хрустом костей, и ещё больше тягучей чёрной крови брызнуло во все стороны, попав на её лицо, бледное, как мел, несмотря на бешено колотившееся сердце. Сзади послышался возглас Марка. Херегард стоял неподвижно.       «Даэдра всемогущие», — ужаснулся он про себя, выдавая ступор выражением лица впервые за долгое время. В глазах неопытной девчонки, которую он одолел всего за несколько минут около недели назад танцевал дагоновский огонь, а с губ срывались клочки пара, какие бывают на морозе. Но данмер отнюдь не был напуган, хотя и действительно не знал, что и думать, ведь когда-то и он проходил через подобное. Охваченный пламенем, он скитался по роще Рорикстеда, сжигая всё на своём пути, пока его не нашли Сейсар и её компания. Снедаемый злостью, он высвободил наружу весь магический потенциал, что носил внутри, и это вылилось в катастрофу. Примерно то же самое он лицезрел перед собой.       А вот Марк, в отличие от него, был не просто удивлён — он был ошарашен. Он не решался даже двинуться, и весь мир, казалось, застыл, пока пелена перед глазами Сейсар не начала рассеиваться и последние чешуйки не растворились на руках. Тело ощущалось необычайно тяжёлым, словно на неё взвалили какой-то неподъёмный груз, и силы покидали её так же стремительно, как и настигли. Но она рефлекторно, точно волчица, развернула голову в сторону измученных голосов. Жители Вороньей Скалы приходили в себя. Кто-то поднимался с земли, кто-то, наоборот, от неожиданности падал. Со стороны города к очищенному Камню на всех порах нёсся патруль, гремя доспехами. Деон лежал на земле без единой кровинки в лице, и Сейсар метнулась к нему, бросившись на колени подле брата. Почти не дыша, она подняла его голову, уложила к себе на ноги, пальцами провела по лицу. Он был настоящим, больше не наваждением в кошмаре — её кровный брат лежал на проклятом пепле Солстхейма, с грязной щетиной, сажей на лице и сухими приоткрытыми губами, не отвечая на прикосновения.       — Открой глаза, Деон.       Она склонилась над ним, с нежной силой стискивая рукой плечо помятой накидки, и разразилась судорожными рыданиями. Чья-то тень мелькнула рядом, затем — ещё одна. Люди проходили мимо, спеша каждый в своё убежище. Горячие слёзы капнули на лицо тяжёлым градом. Её пальцы похолодели, последние силы покинули тело. Сейсар то и дело повторяла «пожалуйста, пожалуйста», дрожащими губами путая буквы. В груди всё болело невыносимой болью, точно её заживо резали десятком кинжалов. Проделать такой путь. Такой, даэдра подери, далёкий путь! После стольких долгих месяцев вдали от дома, вдали от когда-то нормальной жизни. Жизни до того, как на них свалилось это всё. До того, как судьба разлучила их. Сейс закрыла глаза, всхлипывая, и не знала, что делать. Брат не отвечал, не двигался и, казалось, даже не дышал, ни смотря ни на что.       Марк шагнул вперёд, но вдруг Херегард ухватил его за плечо, принуждая остановиться. Он хотел было попробовать какие-нибудь целебные заклинания, но так и остался стоять поодаль. Сейсар вздрогнула и распахнула глаза, когда её щеки вдруг что-то слабо коснулось, будто случайный поцелуй ветра.       — Орессия?...       Сейсар затаила дыхание, поджав губы, и опустила взгляд вниз. Сердце у неё будто перестало биться. Из-под приоткрытых век слабо мерцал голубой огонёк. Большим пальцем Деон почти бессильно стирал слёзы с лица сестры, а она ничего не могла сделать с тем, что они продолжали литься рекой. Весь мир замер вокруг них. Это было всё равно что трогать призрака, вечно неуловимого и далёкого, и трогать его, слышать его голос… Она не могла дышать, не всхлипывая, и поток слёз смешался с присохшей к коже тёмной кровью, мутными ручейками доходя до воротника. Зрение Деона постепенно прояснялось, и Сейс, нежно гладя лицо брата, видела, как вдруг сужаются его зрачки.       — …Сейсар?       Лицо скульптуры, что она держала в руках, начало окрашиваться эмоциями. Дыхание Деона вернулось в норму, кожа под пальцами ощущалась почти живой. Они смотрели друг на друга, точно впервые в жизни. Ей вдвойне было больно от того, что брат не узнал её. Деон вдруг улыбнулся, шепнув слабое «сестрёнка», и опустил руку. Рыдания Сейсар умолкли: она просто смотрела на него, разглядывая лицо так, словно брат вот-вот может раствориться в воздухе, и на этот раз навсегда. Но он всё не пропадал, и она сама улыбнулась, затем — рассмеялась, а на душе ей сделалось так легко и свободно,точно нет у них больше никаких проблем. Больше ничего в этом мире неважно. А если и случится чего — теперь они есть друг у друга.       Деон вдруг совершил попытку подняться, чтобы хотя бы сесть, и Сейсар помогла ему. Он сидел на пепле, глядя только на неё.       — Боги, что с тобой случилось? И что ты здесь делаешь?       Всхлипнув в последний раз, Сейсар вытерла тыльной стороной ладони слёзы. Глаза у неё болели, душа ныла. Ей хотелось сжать брата в объятиях до хруста костей и никогда не отпускать.       — Это такая долгая история, — голос, дрогнув, подвёл её, — Деон… ты помнишь что-нибудь до того, как это случилось с тобой?       Взгляд старшего был всё ещё мутным, точно он не верил, что всё это взаправду. Либо же он не верил, что видит перед собой свою младшую сестру.       — …словно это было во сне. Или даже в прошлой жизни, — он потянулся к ней рукой, убрал прядь знакомых белых волос за ухо по-братски заботливо, бросил взгляд на продолговатый рубец, заходящий от шеи на щёку, и вскинул пушистые брови. — А это ещё откуда?       Сейсар опустила голову, подавшись к руке. У неё не было времени подумать, как объяснить брату всё случившееся за время его «отсутствия» — добровольного и вынужденного. Он так много не знает. Прежде всего она желала спасти Деона, и теперь, когда он, живой и дышащий, глядел на неё со множеством вопросом в глазах, Сейс не знала, что сказать ему. Сглотнув ком, она поглядела на брата вновь. И впрямь живой.       — Мне слишком много нужно тебе рассказать. Ты можешь встать?       — Могу.       Он начал было подниматься, но тут же подскочил Марк, услужливо протягивая руку. Деон настолько растерялся, что чисто рефлекторно взялся за предложенную руку, поднимаясь с пепла; Марк затем помог подняться и Сейсар, никак не находя в себе сил взглянуть на Деона.       — У тебя появились новые друзья? — он посмотрел на Марка сверху вниз, кажется, почти не узнавая его. Сейсар вымученно улыбнулась.       — Куда более старые, чем ты думаешь.       — Я служил Вашей семье, господин.       Тут Деон ахнул, чуть не схватившись за грудь:       — Марк?! Ну-ка погляди на меня.       Марк медлил с выполнением: он потянул носом воздух тяжело и глубоко, и только потом выпрямился, устремив мокрый взгляд на своего бывшего господина. Марк узнавал его прекрасно — с момента их последней встречи Деон почти не изменился. А вот последний никак не мог смириться с мыслью, что смуглый человек в зимней мантии, с пушистыми тёмными волосами и остро подстриженной бородкой — его когда-то оруженосец. Деон бегал взглядом с Сейсар на Марка и обратно. В глазах его вдруг начал проявляться неподдельный ужас. У Сейс вновь сжалось сердце, Марк опустил взгляд.       — Что произошло? Как долго это всё длилось?       Ох, если бы Деон только знал, как долго всё это длилось. Если бы он только знал, через что пришлось пройти его младшей сестре. Если бы он только знал, что сделали с его семьёй. Ему слишком многое предстояло узнать, и Сейс даже не понимала, как ему это всё рассказать так, чтобы он не сошёл с ума. Тяжело было даже приблизительно поставить себя на его место. Вокруг сновали встревоженные стражники, помогая освобождённым добраться до домов. Вдруг к Сейсар подошёл один из них: громила в панцирной броне цвета песка, причудливый шлем которого скрывал всё его лицо, и две линзы в разрезе для глаз взирали на неё. Такого зрелища с непривычки в ночи можно и испугаться.       — Это Вы сделали? — вопрошал глухой голос.       Все трое смотрели на неизвестного непонимающими взглядами. Сейсар помолчала недолго, затем прокашлялась и ответила:       — Да.       — Воронья Скала перед Вами в долгу, — прогрохотал голос, — явитесь к Ллерилу Морвейну, как только у Вас получится. Мы можем для Вас что-нибудь сделать?       Стражники Вороньей Скалы оказались внезапно заботливыми и обеспокоенными служителями закона, несмотря на то, что обычно данмеры на своих территориях гостей не жалуют. Троица переглянулась, затем Сейс ответила, что помощь им не нужна, и они доберутся до города самостоятельно — лучше пусть стража поможет тем, кто действительно всё ещё не отошёл или не может прийти в себя. Теперь Сейсар предстояло явиться к местному правителю, и она надеялась, что приём этот будет быстрым — дел у неё и так невпроворот. И она хотела бы провести ближайшее время как можно ближе к брату.       — А где Херегард? — вдруг спросил Марк, и Сейсар обернулась по сторонам — данмера и впрямь нигде не было. Люди вокруг них уже почти разошлись, кто-то вместе со стражниками глазел на поверженное чудище — они, должно быть, и не знали, что с ним делать. Сейс подошла к небольшой группе людей, чтобы поднять свой меч из пепла. Он был таким грязным, что на очистку уйдёт порядочно времени. Херегарда не обнаружилось даже среди этих людей.       — Так-так, интересно… — бубнил рядом где-то деловитый голос, и Сейсар тут же обернулась на знакомый звук. Каково же было её удивление, когда она увидела того самого данмера, с которым Херегард разговаривал в первый раз на этом же месте. Эльф брал образец чёрной крови, трепетно наблюдая за тем, как наполняется в его руках стеклянная пробирка.       — Вы что, всё это время были здесь? — как же его там… что-то на «Н», но совсем не вспомнить, что.       — А где же мне ещё быть, извольте? — надменно фыркнул данмер, пряча пробирку в рукаве. Поднимаясь, он даже не удостоил Сейсар взглядом. Она опешила.       — Вы что, просто наблюдали за сражением вместо того, чтобы помочь?       Тут эльф развернулся и нахмурился сердито:       — С какой стати я должен марать руки, если есть те, кто должен этим заниматься? Пахари — пашут поле, фермеры — выращивают еду, воины — машут мечами. Что в этом простейшем уравнении может быть неясно вашим…       Он вдруг остановился, оглядывая Сейсар взглядом по-прежнему презрительным, но теперь в нём загорелась искра какого-то неожиданного любопытства. Он почесал бородку, задумчиво щурясь. Сейсар, должно быть, выглядела неважно, раз уж презрение так и сражалось в его глазах вместе с этой одинокой искрой интереса. Слёзы засохли и неприятно стягивали лицо тёмными разводами, а под глазами темнела усталость, накопившаяся за всё это долго время странствий. Даже новая одежда выглядела потрёпанной и грязной.       — Ах! Так это Твоих рук дело! Ну, вот ты-то мне и нужна. Ответь: как тебе удалось очистить Камень? Что ты чувствовала? Ощущали ли ты влияние потусторонних сил на…       У Сейс голова трещала по швам, и она пропустила последующие пять или шесть вопросов, один за другим срывавшихся с уст докучливого данмера. Марк и Деон ожидали её — она видела, как они о чём-то разговаривали, пока из неё пытались вытянуть крупицы информации.       — Послушайте, мне совершенно нет…       — Ты «Довакин», верно? — вдруг спросил данмер, отчётливо выделяя слово, как инородное для себя. Сейсар тут же посмотрела на него. — Ага, вижу, сразу появился интерес. В таком случае мы можем друг другу помочь. Я от тебятребую только содействия некоторым моим исследованиям.       — В прошлый раз разговор у нас не пошёл. Вы сказали, что о Мираке Вам ничего не известно.       — А, я этого уже не помню, — отмахнулся мер, — о Мираке мне, может, и впрямь мало чего известно. Зато о его хозяине…       Сейсар подняла брови, не сводя взгляда с данмера. Ему чего-то отчаянно от неё хотелось, но неужели он предлагает… сотрудничество? Может ли это быть шансом подобраться к Мираку ближе? Или узнать намерения Хермеуса?       — Ну как, заинтересована?       — Как Вас найти?       — Обычно время я провожу за пределами Вороньей Скалы, ведя наблюдение за порабощёнными субъектами. Поскольку ни Камня, ни порабощённых больше нет, я здесь больше не задержусь. Если интересует моё предложение — жду завтра в шесть часов вечера здесь же. Не позже.       Сейсар даже возразить не успела о том, что у неё тоже могут быть свои дела — данмер развернулся и горделиво зашагал прочь, сложив за спиной руки.       — Вы видели Херегарда? — воскликнула она, вдруг вспомнив о том, что они, кажется, знакомы. Данмер остановился и обернулся, изгибая бровь от удивления.       — Не припомню такого.       Пожав плечами, он спокойно зашагал дальше, оставив и Сейсар, и Марка в смятении этой информацией. Не мог ведь Херегард просто испариться. Она смотрела ему вслед, мерно удаляющемуся, и вздохнула затем, вернувшись к Марку и Деону. Она убрала клинок в ножны, и хотя была озадачена столь внезапной пропажей, не смогла не улыбнуться Деону в очередной раз.       — Смотрю, ты нарасхват и тут?       — «И тут»? — она улыбнулась шире, не сводя взгляда с мерцающего огонька голубых глаз. — В Вайтране у меня такого не было. Не знаю уж, куда себя деть.       Сутки, которые предстояло пережить, не сулили ничего хорошего. Сначала рассказать Деону всю правду. Потом явиться к Морвейну. Затем — найти этого странного данмера. Ещё и Херегард куда-то пропал, да так, что и след простыл. В какой момент он вообще испарился? Спрашивать у Марка было не совсем целесообразно — он и сам был крайне растерян.       Это всё потом. Сейчас Сейс вдохнула полную грудь воздуха и поняла, что заслужила хотя бы мгновение триумфа. Мгновение радости и счастья от того, что Деон, может, и не дома, но наконец-то снова с ней.       — Идём? — предложил Марк, кивнув в сторону города. Он не сумел сдержать при этом улыбки.       — Да, — она кивнула ему в ответ, а затем вновь обратилась к Деону. Ей показалось, будто за это время она почти догнала его ростом, но это была всего лишь иллюзия. Ей не хотелось сейчас ощущать себя Драконорожденной. Ей хотелось ощутить себя любимой младшей сестрой. Сейсар развела руки в стороны. — Где мои братские обнимашки?       Как в прежние времена, Деон заключил сестру в объятия, да так крепко, что кости чуть не треснули в таких тисках. Сдавленно рассмеявшись, она обняла его за шею, и Марку пришлось даже с некоторой долей неловкости отступить на шаг, когда Деон вдруг принялся кружить Сейс, точно в его руках она не весила совсем ничего. Этот короткий миг подарил ей давно утраченное чувство домашнего уюта: объятия брата ненадолго вернули её душу в отчий дом, где всегда тепло от большого камина и пахнет сытной едой. Мир вновь застыл, позволив им вернуться назад в прошлое, где они оба были незрелыми, но счастливыми детьми. Последние красноватые лучи умирающего солнца ласкали три фигуры, и сумерки сгущались над Вороньей Скалой.