Последняя песнь ведьм

      Мерзкая погода за окном только усиливала общее ощущение тоски и мрачности. Дождь лил с самого утра, свинцово-серые облака скрывали солнце, а ледяной ветер пробирал до самых костей. В такую погоду приятно посидеть у камина, наслаждаясь чуть подогретым вином со специями и хорошей книгой.       Поплотнее закутавшись в шаль, Эва бежала к стоящему чуть поодаль от замка охотничьему домику. Косые струи дождя хлестали по лицу, вызывая глухое раздражение. Подол платья и туфли намокли и были безвозвратно испачканы в грязи. Тишину окружающего пространства не нарушало ничто, кроме шума дождя и хлюпанья ног бегущей Эвы.       Невысокий домик из камня с покатой крышей стоял на небольшом расстоянии от замка, но Эве казалось, что она бежит уже не меньше часа. Хватаясь за дверное кольцо, девушка дёрнула плечами, пытаясь стряхнуть влагу. Платье промокло насквозь и неприятно липло к телу. В душе зародились опасения простыть. Заболеть сейчас было бы очень некстати.       — Эва? Что ты тут делаешь? — Амен, стоящий у небольшого, грубо сложенного камина, с искренним удивлением посмотрел на девушку, вбежавшую в домик.       Верховный явно не ожидал её увидеть и сейчас испытывал смешанные чувства: радость, удивление и волнение. Что принесло её сюда в такую погоду? И как она вообще узнала, где он?       — Я пришла рассказать тебе важную информацию! — Девушка слегка запыхалась, отчего слова звучали невнятно.       Скинув промокшую шаль с плеч, Эвтида попыталась руками пригладить влажные и растрёпанные волосы, но ничего не получилось. Она понимала, что выглядит сейчас жалко, но именно такой эффект был ей нужен. Чтобы всё прошло гладко, Амен должен её пожалеть и захотеть защитить.       — Стой. Сначала тебе нужно слегка обсохнуть и выпить что-нибудь горячее. Иди к камину, иначе заболеешь! — Амен пресёк её возражения одним взглядом и, подойдя, осторожно ухватил за локоть, увлекая за собой.       Интерьер домика был весьма скуден: камин, стол у окна и небольшой диван напротив очага. Лишь скромный пятачок одной из стен был отведён под два шкафчика неясного назначения, а всё остальное пространство было увешано ружьями и головами убитых животных. Эву от одного их вида начинало мутить. Она считала охоту жестоким развлечением для мужчин. Убивать животное, чтобы прокормиться — это одно, а специально гонять бедных оленей по лесу ради развлечения — просто омерзительно.       Осторожно опустившись на продавленный диван, она с удовольствием вытянула озябшие руки вперёд. От камина исходило приятное сухое тепло, и Эва, у которой от холода посинели губы и дрожали зубы, наконец расслабилась. Опустив плечи, девушка издала неясный звук — что-то между мурчанием и вздохом — и посмотрела на Амена, который поспешно укреплял котелок в камине, чтобы вскипятить воду. Инквизитор двигался уверенно, доставая из шкафов железные кружки и банку с различными травами.       — Чай с мелиссой. Сахара тут нет, но это не страшно. Пей. — Когда вода вскипела, Амен ловко заварил чай и протянул кружку девушке.       Сделав первый глоток, Эва с наслаждением закрыла глаза. Обжигающе горячая жидкость прошла по пищеводу, даря тепло. Амен выгнул бровь и усмехнулся, поражённый увиденным.       — Ты так спокойно пьёшь кипяток? — Мужчина предпочитал пить чай практически холодным, поэтому выходка Эвы его знатно удивила.       — Да. Чай нужно пить горячим, а не температуры трупа. Так вкуснее.       Эва усмехнулась и под пристальным взором инквизитора сделала ещё один маленький глоток, предварительно слегка подув на чай. Амен закатил глаза, но спорить не стал. Вместо этого мужчина присел рядом, осторожно касаясь её плеча.       — Теперь рассказывай, что там у тебя произошло. — Инквизитор спокойно смотрел на неё, но Эва видела складку меж его бровей, выдающую напряжённость.       Вглядываясь в лицо Амена, Эва отмечала каждую морщинку и понимала, что инквизитор очень хорош собой. Мужественные, правильные черты лица: широкие скулы, чувственные губы. Амен, заметив её взгляд, ответил тем же: стал внимательно её рассматривать. Рука мужчины непроизвольно соскользнула на её бедро, и Эва почувствовала, как сильные пальцы сжали кожу, и смущённо отвела взгляд.       — Серьёзный у меня разговор есть, господин. — Эва попыталась пересесть поудобнее, чтобы мокрое платье не липло к ногам.       Для этого пришлось коснуться плеч мужчины, используя их как опору. Ловко поджав ноги под себя, Эвтида попыталась вернуть себе равновесие, но продавленный диван накренился, и девушка буквально рухнула в крепкие руки Амена, заботливо следившего, чтобы она не упала.       — Разговор? Какой же? Я слушаю тебя. — Голос Амена стал ещё ниже.       Эва почувствовала себя неловко. В полутёмной хижине, освещаемой лишь огнём от камина, один на один с мужчиной, практически повиснув у него на руках. Их тела соприкасались, и Эва чувствовала странное напряжение, словно зависшее в воздухе. Сердце как сумасшедшее колотилось в грудной клетке, а дыхание стало учащённым. Что же с ней творится? Девушка поёжилась, не понимая метаморфоз, происходящих с её телом.       — Отпустишь, может? — Эвтида упёрлась руками в грудь инквизитора, но Амен отрицательно покачал головой и негромко усмехнулся.       Осторожно перехватив её за талию, он без малейших усилий приподнял её и усадил прямо к себе на колени. Эва почувствовала дрожь, внезапно прокатившуюся по всему телу мелкими мурашками. Инквизитор смотрел прямо в её глаза, одновременно медленно поглаживая спину свободной рукой.       — Так что ты хотела мне сказать? — спросил Амен, а после осторожно коснулся губами её шеи.       Эва охнула от неожиданности и стыдливо прикрыла глаза. Лёгкое, почти мимолётное касание вызвало тянущее чувство внизу живота. Его дразнящие прикосновения, запах, яркие даже в полутьме глаза — всё это образовывало гремучую смесь. Эвтиде ещё не доводилось делить постель с мужчиной, она не познала плотской любви, да и если честно, понятия не имела о том, что происходит с мужчиной и женщиной в первую брачную ночь. Мать всегда ограничивалась очень туманными намёками и говорила так загадочно, что Эва даже не пыталась вызнать. Её природное любопытство в этом случае пряталось куда-то глубоко на задворки. Конечно, она знала, что мужчина и женщина целуются, и понимала, что дети откуда-то берутся. Но в её разуме всё это было так размыто, что она никогда даже не фантазировала на эту тему, считая, что когда придёт время, она всё узнает, а пока не стоит торопить события.       Всё происходящее было для неё откровением, чем-то постыдным, но вместе с тем жгуче-притягательным и волнующим. Дыхание перехватывало, стоило Амену коснуться её тела, скрытого тонким слоем мокрой ткани, а внутри росло желание поцеловать мужчину. Это казалось правильным и естественным.       Эва открыла глаза и медленно приблизилась, наблюдая за малейшим изменением мимики Амена. Но мужчина явно наслаждался происходящим — об этом говорила полуулыбка, расслабленные плечи и невиданное доселе пламя в глазах. Эва осторожно коснулась губ мужчины, не особенно понимая, что делает. Она много раз видела, как люди целуются, но смущение всегда брало верх, и она никогда не вглядывалась, а старалась поскорее уйти. Мать же всегда была строга в этом плане и при детях не позволяла мужу даже объятий.       Амен крепко прижал девушку к себе и начал осторожно её целовать. Мужчина никогда не сторонился женщин и прекрасно понял, что это первый поцелуй в жизни Эвы. Её тело, взгляд и скованность — всё кричало об отсутствии опыта. Нежно касаясь её губ, Амен постарался вселить в неё уверенность, что он не причинит ей вреда, и помочь расслабиться, ведь девушка была страшно зажата и скованна.       Внутри него всё так и кричало: «Сожми её крепче, сорви её платье и исполни наконец-то все фантазии, что преследуют тебя каждую ночь», но мужчина был нежен и мягок, дабы не спугнуть Эвтиду и не причинить ей никакого вреда. Никогда прежде он не использовал свой дар самоконтроля таким образом, но сейчас был благодарен богу за эту его особенность, ведь благодаря ей первый поцелуй запомнится девушке надолго. И по воле бога — в положительном ключе.       Эва не подозревала о внутренних терзаниях Амена — она утонула в наслаждении. Его мягкие губы, запах мяты и невесомые прикосновения — всё это было каким-то дурманящим, волшебным. Девушка полностью растворилась в этом поцелуе, отдаваясь моменту.       Оторвавшись от её губ, Амен осторожно прижал девушку к себе покрепче, игнорируя её несмелую попытку поскорее покинуть его колени. Стоило им разомкнуть губы, как Эва со стыдом почувствовала влагу между ног и стремительно покраснела. Это было неправильно, порочно. Ей следовало немедленно уйти. Желательно в монастырь, замаливать свои грехи.       — Что случилось? — Инквизитор улыбался как ни в чём не бывало, а Эва, пряча затуманенный взор, почувствовала, как неистово горят щёки, и не понимала: это от смущения или от удовольствия?       Его лицо было так близко, она сидела у него на коленях. Какой стыд! Но самое главное — она не хотела уходить. Она хотела снова и снова целовать его, чтобы вновь ощутить этот приятный трепет и волнение внутри.       — Стыдно-то как. — Эва не поняла, почему сказала правду вместо того, чтобы ограничиться очередной ложью и успокоить мужчину.       В его присутствии она едва могла узнать себя. Куда девалась хитрость, где оставалась язвительность? Почему она растекалась лужицей у его ног, готовая на всё, лишь бы снова увидеть его улыбку и услышать то самое заветное слово, значение которого он утаивал?       — Ты стыдишься себя или того, что произошло? — Амен усмехнулся и медленно провёл по её бедру рукой, задирая платье.       Эва вздрогнула, когда прохладный воздух коснулся её кожи. Несмотря на близость камина, в охотничьем домике температура не поднималась выше «средней». Она не ответила: дыхание прервалось на мгновение, чтобы в следующее участиться многократно, а приятная дрожь в груди стала почти что ощутимой. Мужчина же, видя её смущение, решил немного поиграть, дабы она перестала его стесняться. Кончиками пальцев он мягко коснулся её живота, минуя всё что ниже, дабы не пугать девушку. Медленно, почти невесомо, повёл от пупка, поднимаясь всё выше и выше, и осторожно прикоснулся к коже рядом с подмышкой — в том месте заканчивался корсет.       В голове Эвы проскочила мимолётная мысль, что всё это, должно быть, выглядит дико. Рука инквизитора почти полностью скрылась под её платьем, но прервать его она не решилась. Да и не хотела. Она совсем не понимала, что он делает, но его прикосновения были ей… приятны. А в ногу упиралось что-то твёрдое, и, не понимая, как, но Эва догадалась, что это сигнализирует о том, что Амен и сам получал неимоверное удовольствие от происходящего.       — Ч-что ты делаешь? — сдавленным голосом произнесла Эва полушёпотом.       Ведьма закусила губу, но инквизитор уже вытащил руку из-под платья. Очевидно, ему было не слишком удобно ласкать её в такой позе, и Амен решил эту проблему радикально: просто закончил. Видимо, для него этого было достаточно. Короткие, но чувственные, прикосновения, один поцелуй и парочка страстных взглядов — но Эва ждала большего. Она не понимала, чего именно, но в душе росло стойкое чувство незавершенности.       — Ничего. — Амен усмехнулся и, внимательно посмотрев на Эву, резко скинул её с коленей, усаживая на диван.       Эвтида взвизгнула и изумлённо на него посмотрела. Да что он творит? Но Амен спокойно улыбнулся и встал, направляясь к шкафчику.       Переборщить в первый раз — вот что было бы губительной ошибкой. Пусть лучше Эва помучается догадками, что же следует дальше, пусть позадаётся вопросами. А он подождёт — терпения ему не занимать. Амен понимал, что она позволила ему прикасаться к себе там, кто никто прежде не касался, даже дала ему поцеловать себя и вроде была не против продолжения. Но если бы его руки зашли куда-то дальше, чем её кожа на теле, она бы испугалась. Сжалась бы, как невинный комочек, и поскорее постаралась бы убежать. А после боялась бы всю жизнь. Она была слишком невинна для подобного. Нужно идти постепенно, шаг за шагом, дабы девушка успевала привыкать и осознавать всё происходящее.       Эвтида постаралась унять сбившееся дыхание и немного успокоиться. Всё произошедшее казалось диким и непонятным. Почему Амен прервался? Она что-то не так сделала? Девушка взволнованно посмотрела на инквизитора, но мужчина как ни в чём не бывало заваривал себе чай, полностью игнорируя невесту. А невесту ли? Они всё ещё не обсудили этот момент, но Эва понимала, что задавать этот вопрос сейчас не стоит, лучше сосредоточиться на более важных делах. Если Амен решил делать вид, что ничего не произошло, что ж — она поддержит эту игру.       — У меня есть важная информация. — Эвтида села ровно и разгладила складки на измятом платье, стараясь придать себе как можно более деловой вид.       Выпрямив спину, она с сожалением отметила, что желаемого эффекта не достигла: инквизитор смотрел на неё заинтересованно, но с привычной насмешкой. А Эва хотела, чтобы он смотрел на неё как бы снизу, словно на королеву, у которой просит милостыню. Видит бог, она заставит этого мужчину уважать себя!       — Я слушаю тебя, Эвтида. — Амен отхлебнул чай и наконец убрал с лица провокационную улыбку, показывая, что он серьёзен и действительно её слушает.       Эва вздохнула, не зная, с чего начать, но слишком долго тянуть не стала:       — Неферет — сестра королевы — ведьма. Она находится в замке и ищет какой-то неведомый источник вечной колдовской силы. Я случайно подслушала её разговор с одной из служанок, и она говорила что-то о колдовстве и каких-то ритуалах. Я испугалась и убежала искать тебя.       Эва вдохновенно врала, понимая, что необходимо немедленно избавиться от Неферет. Девушку слегка подташнивало от лжи, которую она себе позволяла, и от того, что приходилось врать любимому человеку. Но иного пути не было.       — Ты обвиняешь сестру королевы в ведьмовстве? — удивился Амен, но лицо его оставалось непроницаемым. Во всём, что касалось службы, мужчина был педантом и сейчас жадно вслушивался в каждое слово девушки.       — Да. Я уверена: она ведьма. Своими ушами слышала. Ведьмы, говорят, и облик менять могут — может, ты её видел уже, а она прикидывается кем-нибудь тут, в замке.       Эва несла откровенную чушь, лишь бы разжечь желание Амена начать проверку касательно Неферет. Она знала, что сначала её допросят, а после отправят в церковь, где ей предстоит повторный допрос. Если инквизиция заподозрит хоть что-то, Неферет тут же окажется в подвале, где всю правду из неё просто выбьют. Сет пообещал позаботиться о том, чтобы в кармане у Неферет в нужный момент оказалось что-нибудь, связанное с колдовством. Ну, и парочку книг по чёрной магии в её комнате инквизиторы обнаружат также с его лёгкой руки.       — Я займусь этим. Иди обратно в замок. — Инквизитор резко отставил кружку и стремительно прошел к двери.       Открыв створку, мужчина кивнул на улицу, намекая, что ей пора. Эва нахмурилась. Поведение Амена вызывало много вопросов: минуту назад он был нежен, а сейчас сурово смотрел на неё и практически выгонял. Амен был для неё загадкой, которую она вознамерилась разгадать во что бы то ни стало.

***

      Спустя пару часов девушка с тоской смотрела в окно, в полном одиночестве находясь в своей комнате. Идти к родителям отчего-то не хотелось, Ливий был занят, а Амен вообще пропал — никто из слуг не знал, где находится Верховный инквизитор. Сет тоже не показывался, и впервые за долгое время Эва осталась совершенно одна.       Громкий стук в дверь заставил её вздрогнуть. Отворив дверь, Эва недовольно посмотрела на служанку, протягивающую ей конверт. Ну вот зачем, спрашивается, было так долбиться, когда можно постучать осторожно?!       Выхватив из рук девушки письмо, она захлопнула дверь прямо перед её носом. Эва понимала, что зря срывает свою злость на служанке, но в данный момент её настроение было прескверным. Амен, интриги королевы и Неферет, чёртов Сет и собственное одиночество — всё, что так долго копилось внутри, давало знать о себе глухим раздражением и злостью.       Вскрыв письмо, Эва начала читать ровные строчки, написанные практически каллиграфическим почерком:       Злишься, Неферут моя? Знаю, что злишься, оттого и пишу тебе. Срочные обязательства заставили меня поспешно покинуть дворец. Нас ждёт длительная разлука, но знай: я рядом с тобой. Видел вопрос в твоих глазах, так спешу же ответить: никогда я не возьму слова своего назад. Ты — моя женщина, и это неизменно.       Тонкой талии изгибы сниться мне будут. Глаза твои бездонные сердце моё похитили и уже никогда не вернут. Тебе одной я принадлежу, госпожа сердца моего. Пусть разлука не будет слишком тяжёлой для тебя. Жди меня, Эва. Когда вернусь, всё закончится, наконец. Всё, что захочешь, сделаю, горы ради тебя сверну. В честь твоего имени храмы будут называть, каждый голову пред тобой склонит. Целый мир будет нашим.       Наберись терпения, моя Эвтида, и я сделаю всё, чего ты так желаешь…       Письмо резко обрывалось, и Эва поняла, что писал его мужчина, скорее всего, второпях. Куда это его понесло так внезапно после таких новостей? Случилось что-то? Или Неферет прознала что-то и кинулась прочь из дворца, а инквизитор следом? Тысячи догадок вспыхивали в голове девушки, но она понимала, что не узнает правды, сидя в четырех стенах.       Бережно убрав письмо в шкатулку, Эва хотела отправиться побродить по дворцу в надежде вызнать что-нибудь про скоропостижный отъезд инквизитора, но прямо в дверях её поймал Сет. Впервые за всё время их знакомства девушка видела его в таком состоянии. Лихорадочный блеск в глазах, бледная кожа и нервно сжимающие какую-то бумажку руки.       — Елизавета мертва. — Сет втолкнул Эву в комнату.       Девушка застыла, словно громом поражённая. Ей показалось, что она ослышалась. В груди что-то сжалось, и Эва обессиленно опустилась прямо на пол, убитая внезапным известием. А Сет, не замечающий её состояния, продолжил:       — Ты следующая, Эва…