Шамбала

Банка с окурками выпускала из себя тонкую струйку серого дыма, которая периодически прерывалась небольшим сквозняком из открытого окна. Полароидные фотографии, развешанные по нашей общей спальне, тоже подхватывали слабый летний ветер, больше приносивший в помещение зной. Я оставил попытки как-то избавиться от терпкого запаха табака. И без него хотелось взять уже третью по счету сигарету, а жалкие попытки переключиться так и остались безуспешными. Даже ноутбук был бесполезен — в этом обветшалом домишке не было роутера. Да даже связь для звонков можно было поймать лишь выйдя из здания и только подойдя к забору, будто всё здесь пыталось оторвать нас от Наружности. Поэтому ноутбук выступал только в качестве простенькой музыкальной установки. Но вдохновение не шло. Скучно. Душно. Паршиво. Никакого раздолья для творческой души! Я продолжил пилить взглядом нашу комнату, потому что иначе в ход бы пошло рассматривание грязи под ногтями или поедание черного лака, который нанесла мне Ведьма. Она это называла просто «дополнением образа», но я прекрасно знал что так своеобразно она наносила на меня метку Птиц, чтобы хоть немного сохранить связь между нами. Дурында тяжело восприняла мой уход из стаи, хотя я всего лишь перестал появляться в Гнезде и потом объявил новость, которая тогда расшевелила старые, пропитавшийся слюной и краской, стены Дома. С тех пор это стало традицией, скрепляющий наши семейные узы двоюродных брата и сестры — ей приятно, а я не возражал. Я осмотрел владения, что сейчас были полностью в моём распоряжении — сразу в глаза бросались плакаты убогих фильмов, которые почти полностью заполонили всю правую стену. Стены были поделены поровну, так что прямо противоположная была украшена различными рисунками, которые я сделал с помощью тех красок, что притаскивал мне вожак с Наружности. Старый ковер, оставшийся после предыдущих жильцов, пестрил яркими цветами и явно раньше висел на стене, судя по неплохо сохранившемуся ворсу. Какие-то балахоны, которые притащила Садовница, обуславливая красотой и уютом, свисали с люстры и тянулись концами во все углы комнаты, делая её похожей на странный лес или пещеру, особенно ночью, когда всё это освещалось светом гирлянд и свечек, которые притащила нам Дива, так же настаивая на красоте, эстетике и подкрепляя всё это наставлением моей сестры, а так же её беспокойством. Дива хотела так же поставить сюда пару растений, но я дал разворот-поворот, отстояв своё право на большой и удобный подоконник и окончательно оставив птичью привычку заставлять всё органикой. Так, общими усилиями, наша стайная комната за два года постепенно превратилась в то, чем она являлась сейчас. Голые стены продолжали приобретать всё новые слои краски под моим присмотром, пол продолжал дополняться коврами, а четыре разные кровати со временем превратились в одно огромное ложе, что могло бы поместить на себе человек десять, но пока помещало всего двоих, иногда троих, когда Садовница приходила к нам из женского крыла — поболтать, послушать мои биты или поучаствовать в наших спорах об ужасных фильмах моего соседа. С фото на меня смотрел мой дражайший Эвр, что отбыл на всё лето к своему отцу, оставив комнату на мое попечение, с оговоркой «твори что хочешь, но постеры не трожь!» которая была скорее не строгой и приказной, а слёзной и умоляющей. Какой из него вожак я так и не понял, но раз мы решили держаться особняком от всего остального Дома, то нужно было держаться и дальше. Тёмные волосы, подчёркивающие ярко-синие глаза, и квадратные очки, отражающие весь свет, что смел их касаться. Мятая голубая рубашка поверх майки с изображением какого-то постера фильма всегда пахла порошком и каким-то травами. Сказывалась компания Садовницы. Ведьма стала его крестной в первый же день его появления в Доме, объясняя кличку видением о ветре перемен, что принесёт новичок. Было ли это проявлением сил моей сестры или же она уже догадывалась о моих намерениях, но кличка полностью себя оправдала. Не знаю как он, а я воспринимал Дом скорее как поле боя, где я, Рыцарь, храбро отстаивал территорию своего Короля. Слишком пафосно, и по-гейски, соглашусь, но именно так, пару лет назад, когда мы ещё были детьми, мы и окрестили начало нашей общей борьбы с местными порядками. Боролись мы правда по-разному: я силой и непробиваемой крутизной, а он — дружелюбием. Никогда ещё Дом не видел вожака, что так усиленно хочет общаться со всеми, при этом до конца не осознавая, как сильно его слова граничат с его решениями. Никто не понимал — он слишком глуп или слишком умен. Признаюсь, это была скорее моя идея: надоела мне моя старая кличка, надоело жить с Птицами, надоел Дом и осточертели его затхлые уставы, которым было место скорее на надгробье где-то на могилке моей бабки, нежели у меня в голове. А все знают, что если тебя что-то не устраивает — бери лопату и доставай гроб, выгрызай из бабкиных рёбер завещание и переписывай его под себя, подделывая её подписи и подчерк. Так что мне не составило особого труда подружиться с новичком, тогда только появившимся на пороге, а затем постепенно уговорить его создать наше отдельное место. Каюсь и в том, что тогда мной двигал не только холодный расчет, но и симпатичная внешность очкарика, но эти чувства уже давно перешли в исключительно братанские. Новичок, что посмел встать против правил Дома и сторожил, что встал на его сторону и воспринимался некоторыми скорее как сторожевой пёс вожака, нежели его правая рука. Но я не был против, если это добавляло моей фигуре ещё больше ауры таинственности, а нашей новой стае — легенд и шума. В Доме вся репутация держится на этих столпах, так что пока есть возможность — берём и присваиваем. Мысли прервали звуки гармошки, что играла одну ноту раз за разом, расходясь по пустым коридорам звуками, что издают гуси. Хонк-хонк-хонк! В такт ноте стучали две пары ног и раздавался смех, прерываемый чьими-то яростными и настойчивыми криками. О нет, Клоун нашел свою прелесть. В доказательство перед раскрытой дверью пробежал долговязый силуэт, быстро появившийся и также быстро удалившийся дальше по коридорам, а затем возле порога остановилась небольшая сутулая фигура, которую сложно было спутать с кем-то — Крикун. Вожака Псов можно было не распознать на первый взгляд, но все в Доме знали, когда он идёт ещё до того как он вообще решил идти куда-то. Всему виной была его манера выражаться — Крикун постоянно говорил на повышенных тонах, приправляя речь оскорблениями с кучей деепричастных оборотов и сравнений, отчего смысл его слов будто становился более увесистым. Из-за этого под ним Псы больше походили на стаю, нежели на кучку отбросов, которые каким-то чудом пробрались в здание через щели в досчатом полу и обосновались как дикие животные, искавшие ночлег. Но одной стаи ему явно было мало, потому что иначе я никак не мог объяснить его вечное желание контролировать Клоуна — вожака Крыс, такого же сторожила как я и Крикун. Сам Клоун называл пса своим «ДрУжЕ», но я не особо стремился доверять тому, у кого глаза на тебе сосредоточится не могут даже при сильном желании их хозяина. Вожак Псов. Низкий, со всклоченными черными, как смоль, волосами, небольшой горбинкой, и огромными бровями, которые топорщились во все стороны и забавно двигались по всему лбу, когда их хозяин разговаривал эмоционально и громко. Большие глаза казались всегда маленькими, потому что он щурился, когда злился, отчего его кожа быстро обрела мимические морщинки вокруг глаз. Несколько красных прыщей поселились на его щеках и не собирались никуда уходить, добавляя контраста синякам под глазами. От него пахло крепким кофе и теплом. Черный шерстяной свитер со странным рисунком и торчащими во все стороны нитками прикрывал растянутую футболку и не давал своему хозяину замерзнуть, а Крикун мерз часто и почти при любой погоде. Пауки объясняли это постоянным стрессом и отсутствием сна и я не мог с ними не согласиться. На его шее висели подвески с мышиными черепушками, которые ему часто дарили состайники, а на руке висел серебряный браслет, подаренный Мамой Птицей. Он постоянно сутулился, то ли из-за холода, то ли от желания сжаться и спрятаться. И только когда он приходил к нам в стаю, он становился спокойнее и тише, хоть с Эвром они ладили своеобразно. Он облокотился руками на свои колени и, пытаясь отдышаться, что-то кричал вслед убежавшему Крысиному Королю, но тот явно уже его не услышал, даже если бы хотел. Вся эта картина заставила меня невольно рассмеяться, отчего я привлёк внимание пса. Он замолчал, повернувшись в мою сторону и начал пилить меня взглядом из-под густых бровей, пока с его лба скатывалась капелька пота. — ЧТО СМЕШНОГО? — вопрос не заставил себя ждать, так что я уже успел подготовить ответ. — ваши брачные игры, — пожал я плечами. Ответом на шутку мне было недовольное бухтение, смешанное с жалобами на Клоуна и его длинные ноги, но я уже не особо слушал. Я достал ещё одну сигарету и закурил. Крикун уже привычно входил в нашу комнату, не ожидая приглашения или просьбы. Он был первым, после меня и Ведьмы, с кем познакомился Эвр и одним из первых, кто окрестил нашу идею, цитата, «МУТАНТНЫМ ДЕТИЩЕМ ДВУХ ДОЛБАЁБОВ», но всё равно был одним из частных наших посетителей. Он привычно сел напротив и, достав собственную сигарету, наклонился чтобы закурить от моей. Привычный ритуал, который раньше смущал из-за близости наших лиц в этот момент. Со временем мы притерлись друг к другу и это уже воспринималось как рукопожатие — без него общение не могло начаться хорошо. Мы какое-то время сидели молча и осыпали уже пожелтевший от времени подоконник пеплом. Хонки всё ещё раздавались где-то с первого этажа, отчего дом не казался мне непривычно пустым. Как бы сильно я не презирал это место, в нём было своё очарование и наполненность, чего мне не хватало в Наружности. Гул, смех, общение — константа этого места. Лишь летом, когда большая часть народа отчаливала обратно в родные места, Дом становился неприятно тихим и будто старался наполниться тем, что пожирал настроение и души оставшихся обитателей. Я был уверен что Крикун тоже это чувствует, хоть и никогда не признается, а потому часто стал захаживать ко мне после отъезда большей части его стаи. Оставшиеся псы не делали столько шума и за ними, по словам их вожака, присмотр был не особо нужен. Оставался Клоун, но его часто легко усмиряла Ванга или Агнец, что тоже оставались в стенах, так что брюнет пытался «насладиться отдыхом» по просьбе Дивы. Получалось у него, на мой взгляд, настолько хорошо, насколько это было возможно в его случае. Я даже пару раз видел его спящим, что считается большим успехом, как увидеть единорога или горшок с золотом на конце радуги. Но было видно — ему одиноко, как и мне. Так что мы не сговариваясь стали всё чаще вот так сидеть на подоконнике в компании друг друга, иногда обсуждая что-то. — самая длинная ночь приближается, — стряхивая столбик пепла в общую банку сказал я, поймав недоумевающий взгляд собеседника. — Ведьма сказала. уже под конец июля. обещает, что в этот раз всё пройдет тихо-мирно. — ВОТ ВЕДЬ БЛЯТЬ, — раздражение Крикуна вернулось, не успев до конца его покинуть. Его привычная хрипотца слегка усилилась из-за сигарет. — МЫ ВООБЩЕ НЕ ГОТОВЫ! — согласен, но в этот раз народу меньше. может будет лучше чем в прошлые разы, — меня не покидала надежда на то, что Ведьма всё же была права. — МНЕ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ С ВАНГОЙ. — чувак, это неуважительно. — НИ ЧЕРТА ПОДОБНОГО! МНЕ НУЖНО МНЕНИЕ МОЕГО ЧЕЛОВЕКА И ЛОГА. — думаешь Логи хоть что-то выяснили? — ПОБОЛЬШЕ НАШЕГО. Мы одновременно невольно вздохнули. Горячий фрагмент столбика пепла упал на кеды Крикуна и, под недовольный вскрик, слегка обжёг ткань, оставив маленький круглый след. Пока он не начал новую тираду о том, что никогда не станет больше курить, которую весь Дом слышал уже под десяток раз, я поспешил уйти в мысли. Мы оба знали, что Самая Длинная Ночь не проходит без происшествий, и ожидать, что в этот раз будет иначе — глупо. Но оставалась надежда, что всё будет не так критично, как в прошлый раз. Ведьма сказала своё слово, Дива, очевидно, её поддержала. Осталось узнать мнение Ванги и… Хозяина Дома. От последней мысли меня передёрнуло. Слишком уж много вокруг него в последнее время вериться моих планов, а разговаривать с ним я не имею никакого желания. Будто услышав мои мысли, под звуки топота и Хонков, он влетел в нашу спальню и прыгнул на ложе. Клоун. Вожак Крыс. Хозяин Дома. Долговязый, тощий, похожий на швабру в белой краске или пугало в огороде. Копна черных кудрявых волос топорщилась во все стороны, собирая на себя паутину, листья, а иногда даже жуков и еду и скрывающая немного топорщащиеся уши. Лицо, худое и изнеможденное, было измалевано чем-то белым специально, делая из обладателя того клоуна, коим он и являлся. Без макияжа его видел только Крикун, но и ему тяжело вспомнить Клоуна без его белой маски, что часто осыпалась в тарелки и на одежду, когда тот улыбался. А улыбался он почти всегда. Улыбка была тем, без чего невозможно представить Клоуна. Он без нее как без головы — нет улыбки, значит это не Клоун, а значит вам очень повезло обознаться. Хозяином Дома он был давно, как и Вожаком Крыс, и никто пока не пытался бросить ему вызов за право на какой-нибудь из тронов, который он занимал уже несколько лет. Только новички недоумевали, что в нём такого страшного, но все старожилы помнили, как он занял свои должности. С тех пор Крикун спал как можно меньше и до того отточил этот навык, что спокойно мог не спать несколько суток. Вожак Крыс был под стать своей стае — в странной одежде, пятнистой и аляпистой, украшенный подвесками разного рода и назначения, с маленькими черепками, бусинами и нитками, с торчащей из штанов гармошкой, на которой ему нравилась лишь одна нота, босой и сгорбившийся. От него пахло чем-то приторно-сладким, пылью и потом. Вечно улыбающийся и дружелюбный, хотя разговор с ним мало кто смог бы поддержать — уж очень его речь была спутанная и качающаяся, будто слова он не произносил, а они сами вываливались изо рта, ускользая от хозяина. Кого-то она вводила в транс, а кого-то раздражала до подергивания нижнего века. Тонкие пальцы с длинными ногтями украшали кольца: пластиковые, железные, золотые и серебряные, они вечно валялись по всему Дому, будто пытаясь всеми силами покинуть своего хозяина. Но благодаря этому Крикун всегда находил Клоуна, где бы тот не засыпал. Вот и сейчас Клоун моментально из состояния гиперактивности перешел в состояние овоща, растягиваясь на нашем ложе по-свойски и хитро поглядывая на нас из-под приоткрытых век. — ДрУжЕ-е-Е! — протянул он, поняв, что в комнате находится не только Крикун. — Не ВиДеЛ мОеГо ДоРоГоГо АгНцА? Я вЫуЧиЛ нОвУю ПеСнЮ, сПеЦиАлЬнО дЛя НеГо! — извини мужик, — пожимая плечами ответил я, заметив, как улыбка на лице крысы слегка потускнела. Я решил воспользоваться тем, что он завёл разговор о своём любимом крестнике. — как он поживает в фазаньем логове? Агнец — колясочник из Фазанов. Русоволосый, с сильными руками и круглым лицом, которое при долгом рассмотрении напоминало лики святых с икон, отчего он и получил свое прозвище от Клоуна. Крестному, по его словам, тогда показалось, что в фазане он увидел ангела, когда тот обнаружил крысиного вожака на заднем дворе рядом с подвалом, из которого Клоун с переменным успехом пытался выбраться. Затыканный фазаньими заморочками, тихий и заикающийся при сильном волнении. А волновался он часто и по разным поводам. Он пах лекарствами и мылом. Старая коляска была увешана украшениями, что приносил ему Клоун, как кот, приносящий хозяину мёртвых мышей на порог, вся в наклейках и до ужаса скрипучая. Агнец выделялся из фазанов и те за это не любили его до коликов. А потому я давно наметил его как потенциального нового жителя нашей стаи. Оставалось лишь уговорить Хозяина Дома, что коляснику здесь будет лучше, чем в фазаньей стерильности. Ведь общеизвестный факт, что Агнец и Крысиный Король не могли без друг друга прожить и дня: фазан заботился о крысином вожаке как о фарфоровой статуэтке, коей тот явно не являлся, а Клоун часто помогал Агнцу, толкая его коляску и добавляя в его жизнь общения с другими стаями. Так Агнец стал первым фазаном, что перестал казаться лишним в комнатах с надписями на стенах. Он был слишком нерешителен, чтобы самостоятельно покинуть Фазанов, а потому путь к его решению проходил только через Клоуна. — ПлОхО бЕдНяГе, — грустно сказал Крысиный Король, переворачиваясь со спины на бок, чтобы быть повернутым к нам лицом. — ЭтИ хМыРи ПрИлИзАнНыЕ сОвСеМ еГо ЗаТюКаЛи. — а он что? — А оН нИ в КаКуЮ! — Клоун подскочил и сел так быстро, что никто из нас не успел проследить за его движениями. Видимо он уже давно хотел пожаловаться на эту животрепещущую тему. — ГоВоРиТ, УхАжИвАюТ ТаМ зА нИм ХоРоШо! Я бЫ лУчШе СпРаВиЛсЯ! дА в КрЫсАх МеСтА нЕ мА… — он страдальчески опустил голову и его шевелюра полностью закрыла его лицо, отчего он стал ещё больше походить на швабру. — а если… ну нет, как я могу?! — я сделал многозначительную паузу, будто раздумывая над проблемой и перебирая варианты. Для пущей убедительности даже сделал серьёзную мину и чесал подбородок. Я видел как моя паршивая актёрская игра раздражала Крикуна, но на Клоуна она, кажется, подействовала. — что если его вытворят сами фазаны? — наконец выдал я, постепенно подбираясь к сути решения. — ОНИ УЖЕ НАД ЭТИМ ДУМАЮТ, — включился в разговор Крикун. — ВАНГА МНЕ СКАЗАЛА. — КуДа?! — Клоун подскочил и быстро оказался у нашего подоконника, пялясь на нас своими большими глазами, будто пытаясь вытащить ответы из наших голов раньше, чем мы произнесем хоть слово. От испуга Крикун дёрнул ногой и банка с окурками полетела вниз со второго этажа. Нам осталось лишь наблюдать как она разбивается на кучу осколков и оставляет на траве огромное серое пятно. Мы втроём переглянулись. Клоун обвился вокруг руки Крикуна, перейдя на шёпот и пытаясь успокоить внезапный испуг друга, хотя вожак Псов уже не выглядел таким уж нуждающимся в успокоении. Просто крысеныш был тактильным и падким на прикосновения, но немногие их принимали, поэтому он пользовался каждой возможностью хоть немного насладиться ими. А пока Крикун поглаживал волосы согнувшегося над ним Клоуна, я решил не упускать линию разговора. Сейчас или никогда. — пока не известно. но знаешь, у нас в комнате полно места. Я замолчал как только Клоун открыл глаза и стал буравить меня взглядом. Оно и понятно. Я предлагаю такую дерзость — поместить любимого крестника Хозяина Дома в свою стаю, под нашу с Эвром опеку! Да многие стаи открестились бы от такого предложения даже если бы просто думали об этом гипотетически, а я вот так нагло расценивал даже такую возможность! Но у нас действительно не хватало кадров, а Агнец был не таким плохим соседом: я видел его несколько раз на Ночи Сказок и пару раз мы с ним даже неплохо поговорили. Перед Крысиным вожаком встал выбор: оставить любимого Агнца на растерзание Фазанов или отдать его в наши, возможно не очень чистые и надёжные руки. Я буквально видел как в его голове вращаются шестерёнки, а из ушей вот-вот начнёт валить пар. Ох, знал бы Эвр как сильно я тут рискую своей шкурой, сразу же дал снять свои глупые постеры! — ЛАДНО ТЕБЕ, — обратился Крикун к Клоуну, когда понял, что без посторонней помощи эти гляделки продляться вечность. — ЛУЧШЕ ЧЕМ ФАЗАНЫ. К ТОМУ ЖЕ ЗДЕСЬ ЕГО НЕ БУДУТ ОГРАНИЧИВАТЬ ЧАСЫ И ГРАФИКИ. — ЧтО тЫ пРеДлАгАеШь? — будто не услышав доводов своего друга спросил Клоун, не сводя с меня взгляда. — ты можешь его уговорить перевестись к нам на добровольной основе? если наша кандидатура тебя устраивает. — БОЛЬНО, БЛЯТЬ! — бедная рука Крикуна всё сильнее сдавливалась в течение всего нашего разговора и сейчас напряжение тела Клоуна явно достигло пика. Крысиный вожак оглядел нашу комнату со взглядом Ревизорро: осмотрел стены, потолок, заострил внимание на полу и кровати. Я не дышал, чтобы не спугнуть его такой неуловимый мыслительный процесс. — ХоРоШо, — наконец дал добро крыса и сразу повеселел. — Но Я бУдУ еГо нАвЕщАтЬ! — в любое время, чувак, — улыбнулся я и мы пожали руки. — ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, А ТЕПЕРЬ Я ДАЮ ВАМ ВРЕМЯ НА ЗАКОННЫЙ ПОЦЕЛУЙ И МЫ НАКОНЕЦ МОЖЕМ ПРИСТУПИТЬ К ВАЖНОМУ ОБСУЖДЕНИЮ?! — недовольно вытаскивая онемевшую руку из чужого обхвата спросил Крикун. — ах да, — я почесал затылок. — наверное я пока могу быть представителем нашей стаи, раз Эвр не с нами? так что, как вице-вожак, я поднимаю вопрос о предстоящей Самой Длинной Ночи! — А чТо СкАзАлА дИвА и Еë ПрОвИдИцА? — спросил Клоун, наконец вернув руку законному владельцу со всеми правами пользования. — СКАЗАЛИ ЧТО ПРОЙДЁТ ВСЁ НЕ ТАК ПЛОХО. — чел, Ведьма сказала что в этот раз будет самая спокойная. — Я НАСТАИВАЮ НА ИНФОРМАЦИИ ОТ ЛОГОВ И ВАНГИ! — а ты что думаешь? — повернулся я к Клоуну, поняв, что если продолжу повышать тон на Крикуна, то наше обсуждение перерастёт в перепалку. — Я вЕрЮ дИвЕ, — он пожал плечами и наклонил голову набок, будто пытаясь что-то услышать через половые доски. — нО еСлИ мОй ДрУжЕ нАсТаИвАеТ нА ВаНгЕ — пУсТь БуДеТ тАк. И вСë Же, — заключил он и направился к выходу под радостное злорадство Крикуна. — Я тОжЕ чУю, ЧтО в ЭтОт РаЗ нАс ЖдËт Чу-У-у-УдО!