Двенадцать теней

      — Ой, прошу прощения, — неловко сказал я, когда неосторожно наступил на ногу незнакомке перед собой.       — Ничего страшного, — Она сделала шаг в сторону, даже не посмотрев на меня.       В кофейне было тихо. Оно и понятно: никто не ходит по таким местам будним вечером, когда всё, чего хочется — поскорее добраться до дома. Только в дальнем углу, за столиком, тихо шушукалась компания подростков. Бариста — полноватая женщина средних лет, которая с минуту вилась возле кофемашины, наконец-то отдала девушке её заказ.       — Ваш средний капучино. Карта, наличные?       — Наличкой.       — К оплате восемьдесят девять рублей.       Незнакомка, пока я за ней наблюдал и ждал своей очереди, недолго шарилась по карманам, а потом положила на кассу сторублевую купюру. Женщина убрала купюру в кассу и насчитала сдачу, но прежде чем вернула её девушке по ту сторону кассы, та уже скрылась за тихо скрипнувшей дверью. Силуэт незнакомки вместе со стаканчиком кофе скрылся за углом.       — Вот молодёжь нетерпеливая…       — Давайте я ей отдам? — как-то внезапно для самого себя спросил я.       — Ну давайте… — женщина отдала мелочь. Выйдя из кофейни, я огляделся. Незнакомка не успела уйти далеко и ещё даже не скрылась за углом.       — Девушка! — крикнул я и подбежал к ней. Та остановилась. — Вы сдачу забыли, — Я протянул ей мелочь, склонив голову и переводя дыхание после небольшой пробежки.       — Спасибо, — Всё ещё не глядя на меня, незнакомка пошла дальше.       Повинуясь внезапному интересу, я увязался за ней. Было какое-то желание разговорить эту немногословную дамочку, но та, видимо учуяв, что за ней следят, начала разговор первой:       — Вот знаешь, когда я спрашиваю у людей «Что такое свобода?», они начинают цитировать «Бойцовский клуб»…       Я на секунду замер. Я ожидал всего, но точно не такого. Тем не менее, преодолевая неловкость, я спросил:       — А что тогда «свобода» для… Тебя? — Как-то очень быстро мы перешли на ты.       Девушка глотнула кофе.       — По сути, свобода для каждого своя, но представляем мы её примерно одинаково. Одинаково ошибочно, — Она задумалась. — Говоря слово «свобода» мы представляем себе неких вольных птиц. Они свободны от общества, живут сами по себе и никому ничем не обязаны. Но если перенести этот образ на людей, которые точно так же делают, что хотят, где хотят и когда хотят, то это уже будет не свобода, а вседозволенность.       — По-моему, свобода — это и есть вседозволенность, — перебил я её.       — Не совсем. Эти понятия, конечно, ходят рядом, но они не об одном и том же. Вседозволенность — это тоже рабство, только зависим ты не от хозяина или буквы закона, а от своих сиюминутных желаний.       Резонно. Я почесал затылок, неловка смотря под ноги.       — А что тогда реальная свобода?       Девушка многозначительно улыбнулась. Было видно, что она ждала этого вопроса очень давно.       — Есть у меня одна история на эту тему…

***

18 сентября 2015 года

      — Вить, ну давай поживее. Урок через десять минут начнётся, — недовольно ворчала женщина, торопя сына. Сложив руки на груди, она следила за тем, как он «прихорашивается» у зеркала.       — Я уже выхожу, — спокойно ответил Витя, поправляя галстук.       Он зашнуровал кеды, взял сумку и вышел из квартиры, напоследок кинув бодрое: «Пока мам!», затем подошёл к лифту и нажал на кнопку вызова несколько раз. Когда лифт приехал, он открылся с резким скрипом. Из него тут же пахнуло краской и сигаретами. Неприятная смесь, которая, казалось, уже никогда отсюда не выветрится.       Прикрывая нос рукавом рубашки, Витя вошёл в лифт, выбрал этаж, поправил сумку на плече и оглядел себя в небольшое зеркало. С утра он толком не успел причесаться, отчего кудрявые волосы выглядели неряшливо и спутано. «Надо будет попросить у кого-нибудь в школе расчёску», подумал он.       Тяжёлая дверь отворилась в сопровождении писка домофона, выпуская Витю из тёмного и душного подъезда на улицу. Благо жил он рядом со школой, поэтому бежать со всех ног необходимости не было. Но поторопиться стоило, потому что первым уроком была физика, а её вела, пожалуй, самая мерзкая учительница, которую только можно себе представить.       Малейшее опоздание на её урок каралось моментально, путём изымания дневника для замечания на пол страницы жирной красной ручкой. В этом плане она не церемонилась даже с отличниками и хорошистами. Да что уж там? Она вообще с учениками не деликатничала, поэтому отсутствие двоек в дневнике Вити не мешало ей называть его раздолбаем и неучем. Он и не пытался оспорить её слова, боясь сделать только хуже.       Подбираясь к школе, он проходил мимо пекарни, куда на переменах постоянно бегали школьники (и даже некоторые учителя), не желавшие обедать заветренными пирожками с капустой из школьного буфета, и наслаждался ароматом свежей выпечки.       На дворе стоял сентябрь, но в воздухе всё ещё чувствовались отголоски тёплых августовских дней, что странно для Петербурга. Обычно начало осени в Культурной Столице отмечается снижением температуры, а сегодня уже середина месяца, но на улице было немногим холоднее, чем в августе.       Вдруг на всю улицу раздался пронзительный свист, от которого на секунду заложило уши. Некоторые прохожие обернулись, но потом снова пошли каждый по своим делам. У Вити за спинойираздались быстрые шаги и послышался знакомый голос.       — Вить! Доброе утро.       Это был Андрей. Одноклассник и по совместительству хороший Витин знакомый, всегда бодрый и весёлый.       — И тебе доброе…       — Чё такой унылый? — спросил Андрей, поправляя рюкзак, болтавшийся на одном плече.       — А есть повод для радости? — Витя глянул на собеседника. — Сорок минут с этой… — он попытался подобрать слова.       — Каргой, — подхватил Андрей.       — Да, — закончил мысль Виктор.       — Ну тоже верно, — Андрей вытер нос тыльной стороной ладони. — Но мне, если честно, пофиг. Я-то на урок всё равно не пойду. Меня там Миха у спортзала ждёт. Физрук пообещал нас прикрыть перед физичкой.       Витя тихо фыркнул. Так просто взять и забить на урок у такого-то учителя — это надо уметь.       — Не пойму, как вас ещё со школы не турнули… — он вопросительно глянул на одноклассника чуть наклонившись вперёд.       — Понятия не имею. Вроде с седьмого класса пугают этим: «На отчисление пойдёте! На второй год останетесь!» — начал кривляться Андрей, изображая мерзенький голос завуча, чем вынудил Витю тихо хихикнуть. — А в итоге ни отчислить, ни оставить на второй год никак не могут. Кстати, а ты не знаешь, Кристина сегодня в школе?       — Да будет по любому, а что?       — Она мне десять рублей задолжала, а ещё обещала сегодня с нами на волейбол пойти.       Пара минут дороги и из-за угла жилого дома наконец показалось старое здание школы. Обычно рядом с воротами суетились родители младшеклассников, проверяя, ничего ли их чадо не забыло, но сейчас людей не было. Скорее всего, большинство учеников уже сидели в кабинетах за партами, в ожидании звонка.       Поздоровавшись с охранником, Витя и Андрей побежали к лестнице.       На втором этаже Андрей быстро свернул в коридор, и шмыгнул в направлении спортзала, оглядываясь по сторонам, дабы не наткнуться на завуча или, ещё хуже, директора. Витя же, добравшись до последнего этажа, и быстренько отыскав глазами нужную дверь, вошёл в кабинет. Он должен был сидеть за одной партой с Кристиной, своей подругой, но в тот момент на месте её не увидел, хотя до урока оставалось три минуты. «Не удивлюсь, если она ещё спит,» — раздражённо подумал Витя, и уселся за парту.       Стоило только ему достать учебник и тетрадь, как дверь распахнулась и в класс ввалилась та, о ком он только что размышлял: встрепанные волосы, потёртая временем майка «Король и Шут», накинутая поверх рубашка и чёрная юбка. Как обычно всё мятое и надетое наспех. Этот образ Витя узнал бы из тысячи. Заметив приятеля, Кристина пошла к парте. Каждый шаг сопровождался тихим позвякиванием многочисленных значков, которыми был обвешан её рюкзак.       — О, явление, — саркастично сказал Витя, всплеснув руками. — Я уж думал ты сегодня не придёшь.       — Размечтался. Меня мать чуть ли не пинками из дома выгнала, прогуляешь тут… — она уселась за парту. — Кстати, ты домашку сделал?       Виктор сложил руки на груди и слегка играючи ответил, понимая к чему этот вопрос.       — Ну допустим.       Кристина опустила взгляд, жалобно тыкая указательными пальцами друг об друга. На её лице появилась невинная улыбочка.       — А дай скатать по быстрому, пожа-а-алуйста. — Кристина посмотрела на Витю молящим взглядом, отчего тот закатил глаза, но тетрадь отдал без сопротивления.       Когда коварные девичьи ручонки перехватили тетрадь, Витя обратил внимание на пальцы. В глаза первым же делом бросились многочисленные цветные пластыри и выглядывающие из-под них красные пятна. Не иначе как ожоги. Вопрос последовал незамедлительно:       — Ты чего с руками делала?       — Что? А это… — Кристина посмотрела на свою руку. — Да мне вчера скучно было, вот я и решила попробовать по дереву повыжигать, в итоге все руки паяльником обожгла. — Одной рукой она неловко почесала затылок, а второй принялась быстро переписывать домашнее задание. — Потом ещё мать запрягла помочь ей с готовкой, так я несколько раз себе случайно по пальцам ножом въехала.       Витя закусил губу, представляя всю эту боль.       — Надеюсь хоть результат того стоил.       — Ага, — с сарказмом в голосе ответила Кристина, — конечно, только зря кусок дерева спалила. Ещё и от бати по затылку получила, мол: «Не женское дело».       По школьным коридорам пронеслась громкая трель звонка, и в класс вальяжной походкой зашла учительница. Без очков её можно было принять за серую грозовую тучу: однотонный костюм, состоящий из пиджака и юбки-карандаша светло-серого цвета, чёрные туфли-лодочки, туго затянутый пучок на голове и ярко-красная помада на губах.       Все ученики тут же встали, приветствуя её.       — Доброе утро, — сказала она, после чего жестом приказала всем сесть.       Её хищный взгляд медленно прошёлся по ученикам, выискивая пустые места, принадлежащие отсутствующим, а заодно выбирая жертву на ближайшие десять минут.       — Та-а-ак, — протянула она, подтягивая к себе классный журнал. — А где у нас прохлаждаются Смирнова, Шевцов и Зубов?       — Смирнова болеет! — тут же раздался голос девушки с последней парты.       — Врёт как дышит, — шепнула Кристина на ухо Вите.       — Думаешь? — спросил парень.       — Болеет… — протянула учительница, после чего в раздражении цокнула языком и продолжила. — Плохо, я её сегодня к доске вызвать хотела. У неё всего одна оценка и то два. Так, ладно, а Шевцов с Зубовым тогда где? — в классе повисла тишина. — Прогуливают значит…       — Знаю, — продолжила Кристина, придвинувшись ближе к Виктору. — Ей же пару дней назад шестнадцать стукнуло и она и поехала отмечать со своим ухажёром, а Дианку попросила, чтобы та её перед учителями прикрыла. Я лично слышала. А Андрюха с Мишей, кстати, где?       — В спортзале, — ответил Витя, вспоминая недавний разговор с Андреем. — Отсиживаются. Физрук их прикрыть обещал.       — Вот гады, — шикнула Кристина. — Сами свалили, а меня кинули значит…       — Так, третья парта, разговорчики свои прекратили. Емельянова, давай-ка к доске. И тетрадочку с домашним заданием прихвати.       — Ой, блин… — тихо прошептала Кристина.       — А можно я пойду? — вмешался Витя, пытаясь спасти приятельницу от публичного унижения, но учительница была непреклонна.       — Так, Лебедев, подружку свою не выгораживай, — осадила она Витю в своей привычной командирской манере. Продолжить отстаивать право Кристины не выходить было опасно для жизни… Ну, и для страницы дневника, поэтому Витя сдался.       Кристина нехотя встала из-за парты и поплелась к доске, уже предвкушая незапланированную «два».       — А пока Емельянова будет отвечать по теме предыдущего урока, записываем в тетради сегодняшнюю дату.

***

      Когда урок подошёл к концу и с минуты на минуту должен был прозвенеть звонок, ученики радостно засуетились, но когда учительница начала диктовать домашнее задание, градус всеобщего веселья значительно снизился.       — Тоже мне, Шапокляк долбаная, — злобно шипела себе под нос Кристина, — десять задач и ещё два параграфа сверху. Охренеть можно.       — Опять до часу ночи над домашкой сидеть, — поддакивал ей Витя, устало потирая переносицу.       Учительница физики имела привычку забывать о том, что помимо её урока есть ещё как минимум десять предметов. Внезапно какой-то смельчак набрался храбрости и заявил:       — Тамара Альбертовна, вы как-то многовато задали. Может хотя бы с тридцать пятого по сороковой номер?       А учительница играючи ответила:       — Ничего-ничего, вам полезно. А то все мозги себе сплавили, пока три месяца под палящим солнцем бегали.       Следующим уроком была химия. Перед звонком у первой парты собралась небольшая компания одноклассников.       — Гошан, ну дай тетрадь, мы вернем, — молили в один голос несколько парней.       — Не Гошан, а Георгий Александрович, — издеваясь, ответил местный отличник, поправляя очки и прикрывая ладонью свою тетрадь.       Георгий Александрович, как он сам себя назвал, а точнее его подробные конспекты, были единственной надеждой, которая лишь изредка снисходила, подобно Иисусу, с небес, когда он давал списать. В остальное же время все крутились как могли и как хотели, поскольку Валерий Юрьевич, единственный учитель химии в школе, считал, что его предмет — это основа всех основ, а всё остальное — ненужное и второстепенное. По этой же причине он всегда задавал на дом минимум по пять, а то и по шесть заданий. И задавал он их не из учебника, а из допотопной книжонки, о которой ни решебники, ни интернет не слышали.       Георгий надменно смотрел на одноклассников, прикидывая, как они вывернутся, пытаясь выпросить у него тетрадь. Витя же флегматично барабанил пальцами по парте и молча наблюдал. До звонка где-то минута. На что вся эта свора вообще надеется? Даже если он даст им тетрадь, они дай Бог успеют переписать первые пару примеров.       Прозвенел звонок. Погрустневшая компания разбрелась по своим местам, злобно зыркая на Георгия. Тот с довольной ухмылкой закинул руки за голову и откинулся на спинку стула. В класс зашел Валерий Юрьевич.       — Доброе утро, ребята, — как обычно сказал он и подошёл к доске, написав дату, а следом и тему урока: «Свойства водорода». — Сегодня поговорим о получении и применении водорода, о его основных свойствах, а через неделю напишем проверочную. Для начала запишите взаимодействия водорода с простыми веществами. Например, кислород… — Валерий Юрьевич выписал в столбик несколько формул. — Запишите, это будет на проверочной.       — Чё у нас следующим уроком? — тихо шепнула Кристина, небрежно записывая формулы в тетрадь.       — Русский, а что? — Витя смотрел то на доску, то к себе в тетрадь, стараясь не написать ненароком одну формулу поверх другой.       Кристина нахмурилась.       — Сорок минут этой скукоты — она подперла голову рукой, продолжая писать. Виктор поступил так же.       Последующие занятия прошли без происшествий. Напрягало только количество домашнего задания. Особенно отличились учителя физики и химии.       Шестым и по совместительству последним уроком была литература, на которой половина класса попросту спала. Кто-то начал делать домашнее задание прямо на уроке, кто-то рисовал на полях в тетради, кто-то, опять же, спал, уткнувшись лицом в парту, а кто-то и вовсе смылся курить за школу. И только пара человек внимали словам учителя.       Витя сидел и думал о своём, смотря куда-то в одну точку, пока его в плечо не ткнула Кристина.       — Чего? — спросил он, повернув голову в её сторону.       — Ты пойдёшь на волейбол? Физрук ключи от зала Михе отдал, поэтому сегодня можем подольше задержаться.       Учитель физкультуры разрешал ученикам собираться после уроков и играть в футбол, волейбол или же баскетбол. В городе, конечно, были специальные секции, но стоили они неприлично больших денег, да и подготавливали там в основном профессиональных спортсменов, поэтому просто прийти погонять там мяч было нельзя.       — Не, я пас. Столько домашки задали, а я ещё сегодня почитать хотел. Я там одну книгу уже месяц добить никак не могу.       — Да ладно тебе, — Кристина закатила глаза. — Ничего с твоей домашкой не случится. Давай с нами.       Витя раздраженно поморщился. Пожалуй единственное, что он не любил в Кристине — это её привычка к склонению окружающих на разного рода авантюры, из-за которых часто прилетало не только ей самой, но и тем, кто согласился участвовать в них вместе с ней. Причём даже после заслуженного нагоняя её энтузиазм никак не угасал. Кристина была живым воплощением фразы «слабоумие и отвага», и в этом сочетании что-то да было…       — Да не, давайте сегодня без меня, — отмахнулся Виктор.       — Ну ты и ботан, конечно.       Раздался спасительный звонок и кабинеты школы начали пустеть. Кто-то шёл домой, кто-то гулять, а кто-то на секции или к репетиторам. Витя уже направлялся к выходу, как вдруг его окликнул взволнованный женский голос:       — Вить, подожди! — к парню быстрым шагом подошла учительница, что раньше вела у его класса ИЗО и черчение.       — Здравствуйте, — поздоровался Виктор.       — Здравствуй, — выдохнула она, после чего, прокашлявшись, продолжила: — Вить, слушай, ты же рисовать умеешь?       — Ну есть немного, а что?       — Да у нас городской конкурс проходит на тему «осенний Петербург», а участвовать вообще некому. Была пара девчонок-художниц, но вот только одна в больнице, а вторая переехала. Витенька, выручай.       — Хм, — Витя на секунду призадумался. — Хорошо, поучаствую, — неуверенно, ответил он. Раз уж такая ситуация — надо выручать.       — Спасибо! — сказала учительница и, уже без спешки, отправилась в сторону столовой. — Ладно, беги домой, не задерживаю.       — До свидания…

***

      Вечер. Над городом возвышалось тёмно-синее небо, а на улицах зажглись фонарные столбы. Витя всё сидел над домашней работой, записывая условия очередной задачи. В какой-то момент свет от настольной лампы начал резать глаза, буквы и цифры слились в одно целое, перестав отличаться друг от друга, а пальцы больше не могли нормально держать ручку, то и дело дёргаясь, оставляя на клетчатом листе различные мелкие помарки.       — Так, перерыв, — Виктор встал из-за стола и пошёл на кухню, где его мать во всю занималась готовкой очередного кулинарного шедевра.       — Ты уже закончил с уроками? — спросила она, не поворачивая голову в сторону сына.       — Не совсем, просто решил перерыв сделать.       — Да ладно? Ты там уже какой час сидишь?       Витя пожал плечами и заварил чай, пока его мать тихо ворчала что-то про современную систему образования.       — Бедные дети света белого не видят из-за учебников, а они ещё и усложняют… изверги.       Витя в ответ молча кивал и думал о том, как бы поскорее расправиться с этой чёртовой домашкой, при этом успеть ещё и почитать, не уснув с книгой на лице, как это уже пару раз случалось.       Между делом его внимание привлёк сериал, что шёл всё это время по телевизору. Нарастающая тревожная музыка и гнусавый голос поверх английских реплик прям-таки вынуждал поднять взгляд и наблюдать за происходящим на экране, внимательно слушая, о чём говорят герои, которых он видит первый раз в жизни:       — Вы пожертвуете моим талантом ради ребёнка-клона?       — У этого ребёнка есть имя — Эсперанта.       — Мам, — обратился Виктор, не отводя глаз от телевизора.       — Чего?       — А что это за сериал?       — «В последний миг».       — Опять какая-то драма с бесконечными скандалами и пьяными драками? — парень ухмыльнулся, наблюдая за тем, как его мать обиженно надула щёки.       — Да ну тебя! Это детектив. Уже неделю повтор серий крутят. Это тринадцатая. Там женщина создала своих клонов, чтобы сделать себе пересадку органов, без риска отторжения тканей.       — Ого… — Витя удивлённо продолжил наблюдать за происходящим.       — А тебе зачем?       — Да так, интересуюсь…       Допив чай и вернувшись обратно за стол, Витя кое-как расправился с последней задачей по геометрии, встал из-за стола и обессиленно упал на кровать лицом в подушку. Полежав так несколько минут он глянул на рабочий стол. Тот опять был завален различным хламом: блокноты с заметками, учебники, скомканные одинарные листы и различная канцелярия. Вообще Виктор уже с неделю хотел убрать своё рабочее место, но каждый раз сил на это не хватало. Максимум задвинуть всё к краю, дабы освободить немного пространства, но спустя несколько таких «задвиганий» обнаружилось, что площадь стола не вечная. Причём эта проблема начала понемногу выбираться за его рамки, и в шкафах и на полках тоже нужно было навести порядок. Но после уроков и работы по дому хотелось только умереть, а никак не прибраться.       Дотянувшись до тумбочки, Витя взял книгу и открыл на странице с закладкой, приготовившись хотя бы ненадолго отвлечься. Уже спустя пару строчек стало ясно, что про чтение на сегодня он мог забыть. Мозг с трудом осмыслял прочитанное, иногда путая между собой слова и не сразу понимая их значение. Белый цвет страниц мерзко покалывал глаза, из-за чего виски начали гудеть.       — Блин… — Витя обессиленно выдохнул, и тихо спросил у самого себя: — сколько времени-то хоть?..       Настенные часы показывали без пяти девять. Протерев глаза и убедившись, что ему не показалось, Витя мысленно прокрутил весь сегодняшний день, не понимая, куда утекло время.       В пол третьего он вернулся со школы. Примерно час заняла работа по дому. Ещё полчаса ушло на то, чтобы доделать школьную стенгазету, которую на него свалили ещё неделю назад. Затем ещё час на то, чтобы сделать набросок рисунка на конкурс, а потом он сел за домашку…       — Обычно я быстрее справляюсь. Ну, значит не в этот раз.       С этими словами Витя встал с кровати и поплёлся к шкафу, чтобы заранее приготовить одежду на завтра. В отражении зеркала, что висело на дверце шкафа, он увидел и оценил всю свою «помятость»: побледневшая кожа, синяки под глазами и почти безжизненный взгляд. И если с цветом кожи, как у заправского вампира, ещё можно было смириться, то вот с синяками и стеклянными глазами надо было что-то делать.       И эта проблема тянулась со времён шестого, если не пятого класса. Благо в этом году Витя хотя бы отказался от роли старосты, выбив себе пару часов свободного времени, которое всё равно тратит либо на домашнее задание, либо на учительские хотелки. Так ещё и учительские аппетиты стали расти не по годам, а по часам: то стенгазету сделай, то статью для школьного журнала отредактируй, то плакат нарисуй. Хоть петь и плясать в школьных концертах не заставляют, и на том спасибо.       Хорошо, что из художественной школы Витя ушёл ещё года два назад, ибо уж очень много времени она забирала. Ездить три раза в неделю в центр города, чтобы четыре часа к ряду рисовать натюрморты, а потом в потёмках ехать обратно домой и делать домашнюю работу было выше его сил. Поэтому, отходив три месяца в таком темпе, он уговорил свою мать забрать его оттуда. «Надо определённо что-то менять,» — мелькнула в голове манящая мысль.       И в самом деле: менять что-то надо, да вот только что конкретно? И как? Забить на учёбу? Так экзамены не за горами. Послать к чёрту учителей и не участвовать во всей этой самодеятельности? Звучит разумно, да вот только репутацию пай-мальчика, которому, в случае чего, всё простят, портить не охота. Всё-таки этот образ слишком дорого обошёлся.       — Сложно это всё… — тихо заключил Витя, и открыл шкаф. На него тут же вывалились брюки и пара мятых рубашек. — Да твою ж…       Витя убрал вещи обратно и поплотнее закрыл шкаф, забыв, зачем он вообще его открывал, и отправился в ванную умываться. Утро вечера мудренее, так что все эти монологи о насущном можно было оставить на завтра. Если, конечно, на них будет время.