Все оттенки сущего

      Мелкий проклятый дух в форме летучей мыши, призванный мастером проклятий недавно, изучал Камакуру в высоты птичьего полёта словно дрон. Манипуляция проклятыми духами была удобной и практичной техникой, — то целый арсенал возможностей, от которых у врагов точно бы опухла голова. Таланту Гето, как и Годзе, не было равных. Разве ж не поэтому они оба заслужили звание «Сильнейших»?       Сегодня вечером патруль был на Сугуру. Именно поэтому сейчас он пристально изучал окраины Камакуры, пользуясь, конечно же, своей излюбленной техникой.       Машина, проехавшая мимо, привлекла внимание Сугуру. Он остановился, подозрительно прищурившись. За тонированными стёклами было не видно лицо водителя, но Гето определённо приметил силуэт молодого человека, на котором надета темная кепка.       По какой-то причине, несмотря на безлюдность, в этом районе проклятая энергия сгустилась куда сильнее, чем в других местах. Сугуру медленно прошёл к одной из закусочных. Они уже закрывались, но свет всё ещё был включен. Странное покалывание в кончиках пальцев оправдалось резким криком, доносившимся изнутри.       Гето поспешил влететь в магазинчик тофу, где приметил хорошенькую девушку, дрожащую от страха и вжимающуюся в прилавок. Перед ней стояло существо, едва ли похожее на человека. Тёмные красные сосуды взбухли, просвечивали сквозь кожу словно перекрученные провода. Длинные отростки когтей, тянущиеся к горлу жертвы, замерли в нескольких сантиметрах от шеи. Кожа по цвету приобрела синюшный оттенок, будто вся кровь в венах существа в миг свернулась.       Тварь даже не обернулась, не шелохнулась, занятая тем, что пыталась покончить с добычей. Действовать приходилось быстро, Гето машинально призвал духа. Дракон с благородной малахитовой чешуёй бросился в сторону «миньона» и моментально впечатал того в стенку, снося прилавок вместе с тем, что на нём стояло. Послышался грохот, и девушка, прежде стоявшая как истукан, моментально кинулась прочь в противоположную сторону забегаловки.       Клубы пыли, поднятые в воздух от почти пробитой стены и разрушенного прилавка, застилали глаза. Дракон, выпущенный Гето, припечатал «миньона» к стенке, сомкнув челюсти на его плече. Марионетка даже не взвыла, действуя словно зомби, она дёрнулась, машинально пробив когтями горло несчастного духа. Благородный дракон дёрнулся, издав звук, похожий на крик; кровь капала на землю от пробитой шеи, а собственные когти духа пытались нанести урон марионетке, расцарапав грудную клетку. Однако «миньон» оказался проворнее; вторая рука «рассомахи» пробила тело дракона чуть ниже шеи насквозь. В отличие от этого зомби, дракон испытывал боль, поэтому смертельное ранение, нанесённое в район брюха, заставило его разжать зубы.       Проклятый дух, истерзанный марионеткой, растворился в воздухе. Между тем Гето не стал стоять в стороне и ждать, пока «миньон» оклемается. Он слышал от Сатору, что, чтобы уничтожить этот труп, нужно целиться в её уязвимые места — ядра, поддерживающиеся проклятой энергией; уничтожить мозг или пробить сердце будет достаточно, дабы одолеть тварь.       Сугуру был хорош в рукопашном бою. Он пользовался боевыми искусствами, изученными за годы тренировок, нанося точные удары марионетке, которая, в отличие от него, двигалась слишком предсказуемо. Узкое пространство не мешало мастеру проклятий, а напротив играло ему на руку. Уклоняться от выпадов твари получалось играючи, а собственные кулаки били как раз в уязвимые точки, пытаясь повредить голову или пробить грудную клетку.       Бой не занял и минуты, потому как после нескольких обменов ударами Гето со всей силы впечатал колено в солнечное сплетение твари, а затем с разворота пробил ей череп кулаком. Когда «миньон» рухнул под разрушенный прилавок, с трудом пытаясь двигаться будто марионетка, у которой обрезали нити, мастер проклятий легко добил его ударом с ноги в голову, разможжив черепушку. Кровь брызнула в разные стороны, окрашивая пол забегаловки в алый. То, что раньше было головой, превратилось в деформированное кашеобразное месиво.       Издав лёгкий вздох, Сугуру вытер пальцем кровь с щеки и присмотрелся к ней получше, — чёрная концентрированная проклятая энергия будто шевелилась, напоминая примитивных одноклеточных организмов. Паразитов, проще говоря. Так вот что двигало этих "миньонов"... проклятая кровь, заражённая вот этой гадостью. Интересная техника, ничего не скажешь.       Расслабленно убрав руки в карманы, Гето хмуро осмотрел забегаловку, разрушенную недолгим боем. Оставалось только пожалеть несчастную владелицу, потому что именно этой девушке придётся возмещать убытки арендатору. А если вдруг и повезло да здание принадлежит ей, всё равно раскошелится на ремонт, ведь разнесли они это ветхое здание знатно.       — Вы… к-кто вы? — тонкий голосок привлёк внимание размышляющего мастера проклятий. Повернувшись в её сторону, Сугуру пристально посмотрел на неё, разглядывая черты девушки. Тёмно-рыжие волосы, собранные в хвост, насыщенно-карие глаза под стать внешнему виду, лёгкая хмурость на тонких чертах лица, простая футболка и джинсы, прикрытые передником, - не пристало столь юным девицам работать в такую темень, тем более когда в округе беснуется серийный убийца.       — Маг из Токийского техникума, — отчеканил Сугуру, равнодушно глядя на то, как несчастная девушка жмётся к стенке, несмотря на то, что чудище, напавшее на неё, уже мертво. Мастеру проклятий не нравилось снова и снова объяснять людям одно и то же. Они вечно задают кучу вопросов, жалуются на убытки или же дрожат от страха. С какой-то стороны возиться с ними, ища консенсус или успокаивая, для Сугуру куда сложнее, чем биться с проклятыми духами.       — Что это только что было? — зашугано спросила девушка, глядя на труп, распластавшийся на земле. Гето тяжёло вздохнул; обычно в Токио за ними прибирались, а тут скорее всего придётся запросить содействия у полиции через того странного мужика, знакомого Масамичи.        — Это проклятый труп. Причина, почему в Камакуре массово пропадают и умирают люди, — склонив голову на бок, Гето смерил её тяжёлым взглядом, после чего продолжил. — Не нужно работать в такое время. На улицах сейчас очень опасно, так что вечером лучше оставаться дома.       — Проклятый... ч-что? — она непонимающе помотала головой, затем глубоко вздохнула, прижав руку к груди. Мастер проклятий в свою очередь небрежно перешагнул через изувеченный труп и сделал несколько шагов по направлению к ней.       — Проклятый труп… ну, говоря приземлённо — что-то вроде зомби. Таких сейчас по городу разгуливает целая куча, поэтому лучше не высовываться на улицу в темень, как я уже и сказал, — сухо проговорив это, Гето слегка улыбнулся, чтобы развеять напряжённую атмосферу и хоть немного облегчить состояние перепуганной девушки. — Давайте я провожу вас до дому.       Неуверенно поежившись, перепуганная хозяйка забегаловки кивнула мастеру проклятий, после чего сняла с себя передник. Попятившись, то и дело как дурочка вжимаясь к стенке, она дошла до прилавка. Захватив ключи, девушка тут же бросилась на выход, словно опасаясь, что убитый зомби внезапно оживёт. Её нелепая реакция показалось Гето смешной, и он едва сдержался, чтобы не улыбнуться.       — Не бойтесь, он больше не оживёт, — прокомментировал мастер проклятий, когда они вышли наружу. На улице было промозгло, и девушка, накинувшая на себя лёгкое пальто, была мрачной. Не удивительно, раз пережила такое, то ещё нескоро забудет. Чуть не умерла как никак.       — Откуда мне знать наверняка? Я раньше никогда не видела ничего подобного… — поежившись, девушка пошла вперёд, когда они спустились с небольшого крыльца к тротуару.       Какое-то время оба шли молча. Сугуру по природе был не особо разговорчивым, поэтому задумался, обдумывая дальнейшие этапы расследования. Кроме того, его всё ещё волновала та машина, которая въехала в ворота роскошного дома, стоящего напротив забегаловки. Там же, кажется, живёт Микаге Рейдзи. Интересно, почему Гето показалось, будто он почувствовал нечто странное, когда водитель проехал мимо? Неужели на нём тоже столь явно чувствовался отпечаток проклятого духа Камакуры?       — Простите. Вы случайно не знаете кто живёт в том доме напротив от вашего заведения? — участливо поинтересовался Гето, начав небрежный разговор с окольного пути. Девушка удивлённо посмотрела на него. В её карих глазах блеснул огонёк удивления, но она тут же отвела взгляд, тихой поступью шагая дальше.       — Знаю. Известный писатель, Микаге Рейдзи. А что? — без задней мысли тут же ответила владелица забегаловки. Сугуру хмыкнул в ответ, раздумывая над тем, как бы подступиться к дальнейшему распросу.       — Да ничего. Меня заинтриговал необычный фасад, вот и всё, — отмахнулся мастер проклятий, чувствуя, как между ними устанавливается привычная тишина. Решив продолжить расспрос, Гето снова заговорил спустя недолгую паузу. — Кажется, я знаю этого автора. Неплохие книги пишет. В скором времени у него должна состояться презентация книги, верно?       В ответ девушка пожала плечами. По разговору стало видно, что она совсем не фанатка Микаге Рейдзи и мало что о нём знала, поэтому Гето решил задать последний вопрос, прежде чем окончательно свернуть эту тему.       — Скажите… раз вы работаете неподалёку, то наверняка не раз встречали его. Так вот, вы не замечали ничего странного в его поведении?       — Нет. Ничего. Иногда вижу, как ездит по делам. К нему редко кто-то приходит, поэтому мне кажется, он затворник. В округе тоже ничего плохого не слышала. Многие, напротив, говорят, что он вежливый и приятный в общении.       Гето снова хмыкнул, фиксируя ответ в своей голове. Опрос случайных свидетелей мог дать куда больше информации, чем непосредственный распрос подозреваемого или слежка за ним. Ну что ж, раз о Микаге Рейдзи не ходило дурных слухов по округе, то значит хотя бы внешне он чист. Но вот эта непонятная проклятая энергия, всплеск которой Гето сегодня почувствовал, и в целом странная атмосфера, висевшая в том доме, не давали мастеру проклятий покоя.       Как только они дошли до невзрачного многоквартирного дома, остановившись у двери, Гето окликнул девушку, обратившись к ней.       — Извините. Мне нужно ваше содействие, — формально выговорил Сугуру, когда та остановилась, поправляя шарф, небрежно намотанный на шею, — поэтому не могли бы вы одолжить мне свой номер? Я свяжусь с вами завтра, как только урегулирую дела с полицией. Они уберут «последствия» сегодняшнего инциденте. Во всяком случае, я на это надеюсь.       Девушка кивнула ему, после чего, пошарившись в кармане, вытащила телефон-раскладушку. Откинув крышку, она какое-то время нажимала на кнопки, после чего указала ему на экран длинным ногтем, окрашенным ярким лаком.       — Вот мой номер. К сожалению, листка или ручки с собой нет, поэтому…       — Не переживайте, я запомню, — высказался Сугуру, перебив её и мысленно выжигая в памяти несложные числовые комбинации. Магам приходилось многое знать и запоминать много разной информации, поэтому без отличной памяти не обойтись. Как только Гето мысленно зафиксировал в голове её номер, то отошёл, кивнул на прощание. — Что ж, увидимся завтра.       Только хотел уйти прочь, уже попрощавшись, но был остановлен. Девушка окликнула его, словно забыла спросить нечто важное.       — Как вас зовут? — бросила она ему вслед. Гето обернулся, удивлённый столь неожиданному вопросу. Нахмурив брови, он сделал глубокий вдох, после чего расслабленно посмотрел в карие глаза девушки, чьё имя тоже не знал.       — Гето Сугуру, — отчеканил он, замечая, как та суетилась, явно желая добавить ещё что-то, но колебавшись. Вновь развернувшись к ней спиной, мастер проклятий пошёл прочь, решив вернуться в рёкан, но улыбнулся, услышав вслед громкое: — А я Тачибана Минори. До встречи, Гето-сан!

***

      На следующий день мастер проклятий купил один билет в исторический музей. Гид ознакамливала его с памятными вещами периода Камакура. Здесь был и легендарный меч клана Гэндзи, сплавленный из особого металла, и доспехи, которые можно увидеть на иллюстрациях в учебниках. Отдельный зал был посвящён ретроспективе войны Гемпей, представленной картинами, иллюстрированными в духе у-киэ. Сугуру хорошо разбирался в японской истории, поэтому ничего принципиально нового для себя не открыл, но, безусловно, экскурсия прошла интересно.       Как только они вошли в картинную галерею, мастер проклятий заострил внимание на картине «Бездна», сказав гиду, что хотел бы узнать о ней побольше.       — У вас, безусловно, хороший вкус, — закивала в ответ девушка, указывая на репродукцию злосчастной картины. — У неё весьма любопытное и туманное происхождение.       — Расскажите о ней побольше, — изображая из себя ценителя картин, Гето принялся слушать гида, сложив руки на груди.       — Как вы можете увидеть, «Бездна» написана в стиле у-киэ. В те времена он пользовался большой популярностью, — пояснила она, указывая на детали картины, соответствующие этому стилю. — Автор картины, Фудзивара Йошикэзу, жил в эпохе Муромати. Говорят, он мучался от неизвестного недуга и написал эту картину, будучи в предсмертных судорогах, после чего унёс с собой много жизней, прежде чем умер.       — А вы случайно не знаете, где я смогу найти больше информации об этой легенде? — поинтересовался Гето, пристально разглядывая экземпляр «Бездны». Всё та же багряная луна, огромный дракон в бушующих волнах океана. Различался лишь один элемент — лодка пустовала. Самурая, который должен быть в ней, там не оказалось.       — Знаете, скорее всего что-то можно найти в архивах Камакуры. Но туда без разрешения, увы, не пускают, — с виноватой улыбкой на лице ответила девушка-гид, посмотрев на задумчивого Гето удивлённым взглядом.

***

      — Опять меня выдернул с работы, шпингалет, — выругался старик Ямагучи, прикурив сигарету.       Гето устал слушать его постоянные жалобы. Пока проклятый труп убирали из разрушенной закусочной, полицейский всё время причитал о том, что из-за магов у них подбавилось работёнки.       — Мы увезём труп в морг. Правда наши криминалисты вряд ли что-то поймут. Он ж заражён этим… как ты там сказал… а, точно, проклятьем! Вот ж, пришлось нести чушь про неизвестную болезнь. Вон смотри, эти дураки из-за вас, магов, теперь в защитных костюмах, чураются «пандемии» так сказать. Ей богу, зомбиапокалипсис наяву. Дожили, блядь.       Насмешки в свой адрес Гето не любил, но и припираться как ребёнок малый не стал. Что толку спорить с идиотом, который вместо работы только сыплет сарказмом направо и налево?       — Кста, мелочь, передавай от меня пламенный «Привет» Масамичи, — приподняв руку в прощальном жесте, мужчина, который насквозь пропах куревом, ушёл прочь, садясь в патрульную машину.       Ритуальная служба уехала чуть раньше, но толпа случайных зевак, образовавшаяся вокруг забегаловки, никак не рассасывалась.       — Чавось, тут умер хто?       — Да небось опять убили кого-то. Щас на улицах-то небезопасно.       — Ой-ой-ой, и чем только полиция занята?       Сугуру стоял возле входа в закусочную, слушая, как несколько пожилых людей жаловались на работу правоохранительных органов. Сетуя на них и причитая, они всё кивали головами. Такое ощущение, будто бы пенсионерам подкинули новую тему для обсуждения, а те только рады обсосать её с таким же удовольствием, с которым съели леденец, если бы у них были зубы.       Владелица злосчастной забегаловки сейчас стояла у прилавка, общаясь с рабочими. Кажется, бедняга прикидывала в голове, в какую сумму ей аукнется весь ремонт, и паниковала. Во всяком случае, смятенное выражение на бледном личике точно свидетельствовало о том, что этот инцидент Тачибане Минори запомнится надолго.       Закончив договариваться с бригадой и проводив их, девушка вышла наружу, закрывая захудалую закусочную. Пройдя мимо толпы зевак, что уже расходились, несчастная Тачибана остановилась возле Сугуру, обречённо вздохнув.       — И как я только умудрилась во всё это влипнуть? — спросила она с такой безнадёжностью в голосе, что мастеру проклятий даже стало её немного жаль.       — Вы хотя бы остались живы. Другим жертвам так не повезло, — вместо утешения, Сугуру решил помочь ей посмотреть на ситуацию со стороны так, чтобы девушка увидела в ней хоть что-то положительное.       — Как цинично с вашей стороны говорить такое, — подметила Тачибана, идя по тратурару. Сугуру молча направился за ней, чтобы в очередной раз сопроводить в целости и сохранности. А то кто знает, что может случиться по пути. Так мастер проклятий хотя бы успокоит совесть, ведь частично виноват в разрушении забегаловки. Можно было обойтись и меньшей кровью в том бою.       — И да, больше не работайте допоздна, — снова повторил он как мантру, пока шёл следом. Тачибана Минори в свою очередь недовольно зыркнула на него в ответ и, хмыкнув, вздёрнула нос вверх.       — Сама знаю. Но убытки-то арендатору всё равно возмещать придётся, — она поправила длинный рыжий локон, выбившийся из причёски, и тяжело вздохнула. — Ну ничего, на носу фестиваль. Обычно в такие праздники нажиться хорошо получается.       Услышав о фестивале, Сугуру тут же оживился. Он хотел больше знать о том, как обычно проходил праздник и не случалось ли ничего странного из года в год, дабы увериться, что старейшины так обеспокоены по поводу безопасности людей во время его проведения не просто так.       — А этот фестиваль.. случаем не тот, что пройдет в январе? "Камакура Эбису", верно?       Тачибана Минори кивнула и повернулась к Сугуру, посмотрев на него выразительными карими глазами.       — Ага. Он самый. Там обычно много народу собирается вокруг храма, поэтому ларьки востребованы. Тамагояки улетают целыми порциями, представляете?       Сугуру почти не бывал на фестивалях, обычно избегал таких шумных мест, так как не любил толпу. Но не раз слышал, что во время таких празднеств отдельной популярностью пользуются всякие тиры и ларьки с вкусностями. Об японских традициях, наверное, даже за её пределами знают, что уж говорить о мастере проклятий, коренном жителе.       Какое-то время они непринуждённо разговаривали о том, как проходит ежегодная подготовка к фестивалю. Тачибана с интересом рассказывала ему, что во время празднества сюда слетаются не только местные жители, но и туристы, приехавшие из других городов Японии. Сугуру, конечно, посчитал это бесполезной информацией, но был вынужден подводить разговор к нужной точке медленно, небрежно, чтобы не дать гражданской ещё одного повода для паники.       — А во время фестиваля не происходило ничего странного в прошлом году? Или, может, раньше? — спросил Гето, интересуясь так небрежно, будто бы этот вопрос - всего лишь обывательское любопытство. Вот только Тачибана Минори глупой совсем не была. Она сузила карие глаза, поняв, что мастер проклятий спрашивал неспроста.       — Нет, ничего такого. Обычно всё проходит спокойно, хоть и шумно, — внезапно её осенило, и девушка остановилась как вкопанная, когда они уже дошли до её дома, — хотя, знаете, я слышала, что в эпоху Сёва произошёл один неприятный инцидент. Кажется, во время фестиваля началась паника и случилась давка. Я не знаю всех подробностей, но случай был давний, и с тех пор ничего странного не случалось.       Взяв эту информацию на вооружение, мастер проклятий кивнул себе под нос, затем решил вежливо попрощаться с Тачибаной Минори. — Что ж, благодарю вас за сотрудничество, — отчеканил он, на что получил ответную улыбку от девушки.       — Это вам спасибо. Вы спасли мою жизнь, Сугуру-сан. Я очень за это благодарна.       Сугуру не хотел признавать, но ему было очень приятно понимать, что он мог быть кому-то полезен. В отличие от Сатору, который наслаждался битвами, мастер проклятий не разделял того же чувства. Как тот, кто привык к поглощению проклятий и дурному послевкусию после этого процесса, во время миссий Сугуру был нацелен исключительно на результат. Если они предотвратили беду или спасли кого-то, то выполнили свою работу качественно, — вот какими категориями мыслил мастер проклятий. Без результата он не видел плодов работы, а это убивало всю мотивацию, особенно в последнее время, когда энтузиазм что-то делать из-за мыслей о том, что проклятия всё никак не убавлялись, совсем подугас.

***

      Сразу после того, как проводил девушку домой, Сугуру засел в камакурских архивах, воспользовавшись помощью Ямагучи, который, как и обещал, договорился с местными работниками, чтобы мага впустили.       Скучающе пролистывая кучу старых газет и попивая кофе, купленное в автомате неподалёку, мастер проклятий сперва решил разобраться с той информацией об «инциденте на фестивале», что произошёл в прошлом столетии. Отчего-то интуиция подсказывала ему, будто этот случай напрямую связан с камакурским проклятьем.       Подшивки всё никак не заканчивались. Взяв толстенную упаковку газет за 1930 год, Сугуру закашлялся, когда пыль ударила прямо в нос. Просмотрев стопку газет почти до конца, он внезапно приметил большую статью, красующуюся на главной странице издания.       Выпуск за январь 1930 года, пожелтевший со временем, сообщал читателю о трагическом событии, произошедшем в самом разгаре фестиваля Эбису. Заголовки тех времён ещё не были такими кричащими, как в современной жёлтой прессе, поэтому казались сдержаннее и информативнее. Заголовок гласил: «Массовая давка во время фестиваля» с припиской подзаголовка внизу - «Пострадало больше ста человек».       Сухим публицистическим стилем в статье рассказывалось о внезапном хаосе, случившимся в разгар празднества. По непонятной причине, так и оставшейся неясной, несмотря на проведённое расследование, в храме разгорелась сильная паника. Свидетели происшествия давали абсолютно неадекватные, порой даже противоречащие друг другу показания. Одни говорили, что смуту посеял какой-то сумасшедший, начавший кричать в толпу. Другие утверждали, что видели непонятное страшное существо, которое и послужило причиной для массового сумасшествия. Точная причина в статье так и не разглашалась. Скорее всего, полиция и сама не до конца разобралась с инцидентом или же по какой-то причине предпочла замолчать его.       В результате паники образовалась давка, которая привела к многочисленным жертвам. Более сотни человек пострадали, получив серьёзные травмы, погибли не меньше тридцати. В последствии это сподвигло организаторов пересмотреть правила проведения фестиваля во благо безопасности людей.       Далее статья в основном акцентировалась на последствиях трагедии. Подробный рассказ о работе правоохранительных органов и медицинской службы занял чуть ли не половину газетной страницы. О истинной причине же хаоса ничего не было ясно. Этот инцидент так и остался нераскрытым. Официальное объяснение было туманным и сводило всё к цепочке совпадений, однако журналист, написавший статью, остался убеждён, что полиция скрыла правду. Это было довольно легко разглядеть между строк.       Закончив копаться в подшивках, Сугуру сложил газеты стопкой и перевязал их бичевкой, поставив на место. Затем он обратился к работнику архива, чтобы узнать о том, где мог найти информацию времён Муромати. Изучать всё, что принесла женщина, было сложновато. Это заняло много времени и сил. Мастер проклятий мысленно обругал начальство, так как подобной работой должна была заниматься разведка, но точно не один из сильнейших магов современности.       Пролистав очередные хроники эпохи Муромати, мастер проклятий, наконец, нашёл необходимые сведения о той трагедии, произошедшей в клане Фудзивара. Чернила на пожелтевшей от времени бумаге уже выцвели, поэтому читать содержимое было весьма сложно.       «Поздней осенью в год белой обезьяны на шестой лунный день тишина маленького поселения была нарушена неистовавшим безумцем. Тьма, накрывшая семью Фудзивара в тот день, была проклятием, повлёкшим за собой инцидент, оставившей отпечаток на весь их знатный род.       В тот ноябрьский страшный день в синтоистском храме была жестоко убита чета одного из ветвлений клана Фудзивара. Монах, преданный слуга святилища, и его семья нашлись в обезображенном состоянии. Кровь окропляла некогда святую землю и тянулась дальше, заливая собою их маленькое тихое поселение.       Главный виновник сих злодеяний — муж дочери монаха и жрицы храма, женщины, что в последствии осталась единственным человеком, пережившим ту страшную трагедию. То, как и почему она выжила, по сей день осталось главной тайной того происшествия.       Очевидцы рассказывали, что известный художник, Фудзивара Йошикэзу, муж женщины, в ту ноябрьскую ночь окончательно сошёл с ума. Написав предсмертную картину, он хладнокровно вырезал клан, милосердно приютивший его, и в последствии по неизвестной миру причине ушёл из жизни сам.       Причина, почему Йошикэзу потерял рассудок, тоже осталась загадкой. Никто не понимал, что на самом деле произошло, но со слов единственной выжившей стало известно, что именно он носил клеймо убийцы. Словно одержимый, Йошикэзу страдал от жестокой болезни, больше похожей на проклятье, в нём больше не осталось и следа от разумного существа.       Было ли то сумасшествие художника или же проделки сверхъестественные силы, этого мы никогда не узнаем. Ответ на этот вопрос ушёл в могилы со всеми погибшими участниками инцидента. Выжившая женщина же с тех пор была принята в другую семью и в родную Камакуру боле не возвращалась».       Запись была завершена подписью — «Сидзуки, историческая хроника за '1456 год'» — и заверена характерной тому времени печатью в подтверждение подлинности документа.       Закрыв хронику, Сугуру отложил пластиковый стаканчик с допитым кофе и задумчиво потёр переносицу. Информация, которую только что прочёл, была весьма любопытной, особенно в контексте того, что картина «Бездна», связанная с художником, напрямую отсылала к проклятию, беснующемуся во время фестиваля Эбису уж не одно столетие. Каждая ниточка, опутавшая Камакуру со всех сторон, вела к загадочному преступнику, который, словно хамелеон, умело затерялся среди простых смертных.       Всё казалось несколько запутанным, но странно логичным. Люди, одержимые проклятым духом; сумасшествие, которое раз из раза приводит к трагедиям; разумность преступника, использующего проклятых духов в качестве инструментов, чтобы напитать свои силы; его интерес к «человеческой природе» и философствованию, — всё это звенья одной цепи, но, как бы Сугуру сейчас не выстраивал карточный домик, его каркас всё никак не хотел держаться.       «Быть может, проклятый дух связан с Камакурой куда сильнее, чем мы думали изначально. И Микаге Рейдзи… он тоже как-то связан с проклятием, пусть я и не до конца уверен, что он и есть убийца. Надо понаблюдать за ним получше и изучить подноготную», — размышляя вот так, Сугуру покинул архивную, распрощавшись с её работником.       Пора бы ему уже дать кое-какую работёнку и Сатору. А то надоел уже возиться с девчонкой да жаловаться, ничего не делая. В магических кругах у него связей побольше, так что пускай достаёт старейшин и узнает побольше о камакурском прошлом, семье Фудзивара и проклятом духе, что беснуется здесь уже ни одно столетье. Всё-таки дело-то оказалось непустяковое.