Все оттенки сущего

      Погода в Камакуре была непостоянной словно женское настроение. Вчера шёл сильный дождь, а сегодня уже светило яркое солнце, и стало относительно тепло. Ноябрь не ощущался холодным, хотя время и близилось к зиме, поэтому народ тоже одевался как попало.       Гето шёл по мирной улице, обдумывая, что ему нужно сделать за день. А дел оказалось многовато. Сатору ни в какую не захотел участвовать в расследовании, назвав это занятие «пустой тратой времени», поэтому ему придётся распутывать паутину самостоятельно. Сначала нужно проверить квартиры пропавших без вести (на всякий случай). Возможно, полиция могла упустить какие-нибудь зацепки, не посчитав их важными.       Ещё раньше Гето обдумывал, каким образом лучше попасть в квартиры к жертвам. Придётся ли проникнуть в них незаконным способом или лучше обратиться за помощью к местной полиции? Второй вариант показался наименее рискованным, ведь соседи могли поднять шумиху, если он совершит попытку взлома. Хотя и полиция могла отказаться помочь, ведь для повторного обыска нужен веский довод и, собственно, ордер.       Сугуру вздохнул, приближаясь к полицейскому участку. Формальности, которые приходилось соблюдать блюстителям закона, раздражали, однако приходилось подстраиваться под внешний мир, а не прогибать его под себя. Парень связался с Масамичи заранее и попросил его посодействовать, поэтому шёл туда, зная о том, что ему не точно не откажут.       В полицейском участке стояла жара и было невыносимо тесно. Работники сидели за компьютерами.       Кто-то лениво щёлкал мышью, что-то изучая на экране, кто-то сидел, пододвинув кресло поближе к вентилятору. Неудивительно, но за одним из рабочих столов устроился мужчина, который небрежно поедал рамен, громко сёрпая и чавкая на всё отделение. Когда Гето замер у двери, оглядываясь по сторонам, то привлёк к себе внимание присутствующих.       — Вы что-то хотели? — поинтересовался один из полицейских, зевнув и выглядывая из-за компьютера. Небрежная причёска, узкие глаза, скрытые за линзами больших очков, крючковатый нос, тонкие губы, долговязый и внешне серьёзный, — мужчина явно подходил под описание типичного офисного клерка, настолько, что аж смешно.       — Мне нужен господин Ямагучи из отдела уголовных преступлений. Простите, где я могу его найти? — заученно отчеканил Сугуру с непроницаемым выражением на лице.       Работники переглянулись. Один из них пожал плечами, покачав головой, другой нахмурился, а третий забарабанил пальцем по рабочему столу, за которым сидел, затем вновь уставился в компьютер, словно он не при делах.       — Ну, я Ямагучи. И что? Ты вообще кем будешь, малец? — мужчина, жадно пожирающий рамен за рабочим местом, отвлёкся от еды. Его лицо изошлось в морщинах, хотя он не казался старше сорока на первый взгляд. Слишком много хмурился. Видимо, работа располагала к чрезмерному стрессу и лишним думам. На вид типичный японец, — небрежные короткие волосы, щетина на лице, мешки под глазами и потухший взгляд.       — Я от Яга Масамичи, — отчеканил Сугуру, испепеляя мужчину ответным взглядом. Тот сначала не до конца понял, о чём речь, удивлённо приподняв брови, а затем внезапно прозрел, не сдержав усмешки.       — А-а-а-а, ты от него. Понял, — мужчина отмахнулся от Гето, словно от назойливой мухи, затем, увидев, что тот так и собирался стоять в проёме, указал палочками на свой рамен в коробке, — сядь куда-нибудь пока и подожди! Дай поесть спокойно!       Гето недовольно вздохнул. Ему совсем не хотелось тратить время, ожидая, пока он закончит трапезу. Ямагучи же в свою очередь продолжал бубнить себе под нос так, что его ворчание слышало всё отделение.       — Вот те на, только пойдёшь на обед, и они тут как тут. Проблем куча, у каждого третьего срочное дело. Что мы, полицейские, теперь не люди что ли? Не имеем права даже спокойно поесть? Твою мать…!       — Ямагучи-сан, не ворчите так, иначе еда плохо усвоится, — подколол мужчину один из коллег, на что получил укоризненный взгляд в ответ. Рассмеявшись, тот как ни в чём не бывало вернулся к работе за компьютером, а Ямагучи жадно заглотил лапшу, громко пережёвывая её.       «Это точно полицейский участок или зоопарк?»       Сугуру вышел в коридор, чтобы подождать мужчину. Он уселся в одно из кожаных неудобных кресел, скрестив руки на груди. Обшарпанные стены провинциального участка вместе с узким пространством не располагали гостеприимством, но Гето и не ждал, что здесь его примут с распростёртыми объятиями. Конечно, полиция сама запросила помощи у Токийского магического техникума, но они действовали так скорее больше от безнадёжности ситуации, чем от реального желания поймать преступника. На лицах каждого, кого успел приметить Сугуру, когда зашёл в убойный отдел, были написаны усталость, раздражение и безразличие. Они занимались расследованиями не из пылкой страсти, а потому что такова была работа. Что это, если не профессиональное выгорание?       Честно говоря, Сугуру их прекрасно понимал. В последнее время он и сам стал чувствовать, будто всё, чем занимались маги, тщетно и бесполезно. Ничего не менялось, сколько бы Проклятых духов они не уничтожили. Гето было всего семнадцать, а он уже осознал это. Так что уж говорить о тех, кто посвятил своей работе целую жизнь? Какая разница маги то или полицейские, суть одна и та же. Насилие никогда не прекратится. Семена раздора посеены по всему миру и разрастаются один за другим. Они лишь убирают бутоны, срезают листья и стебли, но корни-то всё равно остаются.       «Всё бесполезно».       Непозволительные мысли уже давно мучили Гето. В нём зарождались сомнения в собственной идеалистичной картине мира, которой противоречила жестокая реальность. Он знал, что эти думы ни к чему не приведут. Риторические вопросы — это клубок мыслей, контур которых всегда замыкается в исходной точке. Как бы он не раздумывал, с какой бы стороны не смотрел на проблему, противоречия в точке зрения всё равно высвечивались раз за разом.       Сатору умел вытеснять то, что не укладывалось в его голове, мог легко делать выводы, исходя из личных предубеждений и ценностей. Его не терзали противоречия, даже если он замечал их. Сатору не был глупцом, поэтому смотрел на мир без розовых или чёрных очков, видя его таким, какой он есть на самом деле, со всей его сложностью, учитывая несовершенства и уродства, а не проецируя на него личные ожидания.       Годжо Сатору был идеальным магом, потому что его моральные принципы были железными, а дух непоколебимым. С той же страстью, с которой он убивал Проклятых духов, он спасал жизни невинных, не особо задумываясь над парадоксом того, что сам же и презирал слабых. С тем же хладнокровием, с которым делал всё по-своему, не слушая авторитетов, он следовал тому, чему его учили в магическом техникуме. Вот таким удивительным человеком он был.       Гето Сугуру таким не был.       — Эй, алле! Пацан, ты меня специально игноришь?!       Вынырнув из своих мыслей, Сугуру невольно поморщился, когда его обдало сигаретным перегаром. Подняв жёсткий взгляд, он увидел перед собой Ямагучи, который стоял перед ним вразвалку, засунув одну руку в карман свободных джинсов.       — Я вас слышу, не нужно так орать в ухо, — спокойно произнёс Сугуру, вздохнув. От здешнего балагана у него начинала болеть голова. Он понятия не имел, как можно работать целые сутки в таком душном и пыльном помещении с субъектами вроде этого мужчины.       — Короче, вставай. Пошли, переговорим один на один, — бросил Ямагучи суровым голосом и пошёл вперёд, не оборачиваясь. Гето недовольно скривился, когда ему в нос снова ударил шлейф сигаретного запаха, которым пропиталась одежда детектива, затем поднялся на ноги, следуя за ним.       «Что за уголовник в отставке?»       Отстранённо подумал Гето, пока шёл по коридору. Фигура мужчины то и дело маячила перед глазами, и Сугуру не мог ни отметить, что тот хромал на одну ногу. Наверняка пострадал при задержании преступника. Или упал с первой ступеньки. Сухая усмешка сорвалась с губ, и Гето поймал на себе хмурый взгляд Ямагучи, который взглянул на него боковым зрением.       «Смотрите-ка какой важный, даже ухмыльнуться нельзя».       Сугуру подметил, что в последнее время раздражался больше обычного. Может, всё потому что стал отмечать вещи, которые совсем не хотел видеть. Или потому что слишком много общался с Сатору и перенял его дурные привычки.       Они вошли в узкое стерильно-белое помещение, насквозь пропахшее хлоркой и антисептиком, словно его только недавно отдраивали до дыр. Бледный жёлтый свет немного засвечивал глаза после тёмного коридора, в котором не была зажжена даже единственная лампочка. Сугуру сощурился, привыкая к раздражителю, затем оглядел остальную часть консультационной комнаты. Здесь напротив друг друга стояли два стола, а возле них — простые стулья. В углу комнаты был шкаф, загроможденный книгами. Окна закрывали жалюзи, не пропускающие внутрь солнечные лучи. Ямагучи со стопкой бумаг, блокнотом и ручкой в руках плюхнулся на стул, указав пальцем на другой.       — На, бери. Садись, — от небрежного снисходительного тона Сугуру цокнул языком и незамедлительно получил встречный раздражённый взгляд в ответ. Этого было достаточно, чтобы маг, думая не тратить время на этого хама, взял себе стул и поставил его напротив детектива. Усевшись, Сугуру откинулся на спинку, скрестив руки на груди и выжидая, пока Ямагучи нарушит тишину первым. — Щас обо всем по порядку, — мужчина взял ручку и, прокрутив, постучал колпачком по столу, — в общем, Масамичи сказал, что тебе нужны адреса пропавших и разрешение, чтобы попасть к ним в квартиры, так? Не понимаю, нафига, мы ж там всё обнюхали… Ну да ладно, мне-то по фене.       «Точно как будто попал в тюрьму, а не в полицейский участок».       — Так вот, разрешения от всех хозяев не получили, сам понимаешь, частная собственность, все дела, — мужчина вытащил из файла список с адресами и передал его Сугуру, — здесь только те, кто официально разрешил нам повторную вылазку. Некоторые надеятся найти родственников и цепляются за последнюю надежду, а арендаторы просто хотят получить с проживающих бабла за месяц, — Ямагучи остановился, фыркнув, и Сугуру сразу понял намёк на то, что лично он не воспринимал магов всерьёз. — Ещё б гадалок попросили о помощи, ей богу, — пробурчал про себя детектив.       — Вы так говорите, будто это не полиция зашла в тупик, а мы, — решил высказаться вслух Сугуру, потому что был не из тех, кто промолчал бы, когда оскорбляли его лично.       — Ах ты мелкий сопляк… — выругался Ямагучи, приоткрыв рот, чтобы ещё что-то добавить, но не стал, небрежно продолжив говорить по делу и при этом раздражающе постукивая по столу ручкой. — В общем, здесь все адреса, на обыск которых есть официальные разрешения. Поедешь с нашим младшеньким, будет курировать тебя. И да, если трогаешь там что-то, то только в перчатках. Не забудь потом положить всё на свои места и, если вдруг найдёшь что-то стоящее, отдашь напарнику. Может у нас дело и застоялось, но прикрыть его никак нельзя. Так что любая новая информация и для нас сдвиг с мёртвой точки. Вот ещё, — Ямагучи достал небольшую стопку бумаг и протянул её Сугуру, — здесь собраны досье на всех пропавших. Ну, на тех, в чьи квартиры вас пустят, так что ознакомься получше.       — Я уже читал их, — коротко перебил мужчину Сугуру, однако поймал себя на мысли, что неплохо было бы освежить сведения в памяти.       — И что? Вряд ли ты всё запомнил, так что перед тем, как копошиться в квартире, прочитай досье снова, — поучающим голосом говорил Ямагучи. Мужчине явно нравилось мнить себя из себя всезнающего умника и наставлять тех, кто был младше него. Похоже, это всего лишь дурная черта характера мужчины, потому что на первый взгляд он был ещё тем кадром.       — Я понял. Перечитаю, — сухо выговорил Сугуру, аккуратно сложив листы стопкой, и добавил, — у вас не будет файла, куда можно это сложить?       Мужчина расширил глаза, удивившись официальному тону, затем усмехнулся, небрежно махнув в сторону Сугуру.       — Да брось ты, это копии. Стал бы я тебе отдавать оригиналы, ага, как же.       Он просто дико, неимоверно раздражал своим высокомерием. Гето разговаривал с этим детективом от силы минут пять, но уже еле сдерживался, чтобы не высказать ему пару ласковых, как иногда хотелось заткнуть и Сатору. Неожиданно в голову Сугуру пришёл ещё один вопрос, который он думал задать, когда придёт в участок. Откашлявшись в кулак, парень привлёк к себе внимание Ямагучи, который был явно расположен закончить тут побыстрее, и поинтересовался:       — Скажите. Насчёт рукописи, которую прислали в издательство… что за редактор обратился в полицию?       Ямагучи вновь удивился, явно не ожидав такого вопроса. Он нахмурился, задумавшись, и бросил ручку на стол, тяжело вздохнув.       — Там же всё было написано! В отчётах, которые я послал Масамичи, — по тону голоса можно понять, что детектив раздражался всё больше. Сугуру тоже не нравилось спрашивать его о чём-либо, но другого выхода не было. Любая информация могла помочь расследованию, даже самая несущественная.       — Если бы это было в отчётах, я бы вас об этом не спрашивал, — уверенно заявил Сугуру, выжидающе постукивая себя пальцем по предплечью. Мужчина, казалось, хотел оспорить, но вовремя заткнулся, вновь о чем-то призадумавшись.       — Чёртов салага опять отчёт не сдал что ли? Или забыл напечатать копию? — пробубнил Ямагучи себе под нос, как будто никто его не слышал. Гето понял, что с дисциплиной у здешней полиции ещё хуже, чем в Токийском магическом техникуме. Что забавно, потому что это были детективы, задача которых — анализировать информацию, находить улики и так далее. Кропотливая работёнка, требующая внимательности и дотошности в деталях.       — Вы можете мне сказать, что за редактор обратился в полицию с этой рукописью? — вновь повторил Гето, прекрасно видя, что его нагло игнорировали. Ямагучи, ворчащий себе под нос, зло зыркнул на него, недовольный тем, что молодой парень посмел торопить его.       — Это Юми Накамура, — сурово нахмурив брови, произнёс мужчина, нагнувшись корпусом тела вперёд и сцепив руки в замок, — довольно болтливая девка, много говорила и не по делу. У нас уши в трубочку завяли, пока ждали, когда она уйдёт. Вот где находится это книжное издательство, дружок, — Ямагучи открыл блокнот и, вырвав страницу, быстро нацарапал кривые буквы ручкой, написав адрес прямо на весу.       — Спасибо, — Сугуру принял бумагу и вежливо улыбнулся, после чего взял с собой полученные ранее документы, поднявшись со стула.       — Не за что, — Ямагучи тоже встал со своего места и направился к выходу, — пошли, покажу тебе салагу, с которым пойдёте на обыск.       

***

      Больше полудня Гето пришлось слоняться по квартирам в поисках хоть чего-то, что бы помогло принести пользу расследованию. Чего только он не успел наслушаться за весь день; и жалобы «салаги», что рассказывал, как мало получает, а начальство только просиживает задницы за приличное довольствие; и соседей, которым было важно поделиться своим экспертным мнением о том жильце, чью квартиру они пришли проверить; и воспоминания родных, плачущих о том, как им не хватает пропавшего родственника. Много болтовни, но всё без толку. Так что Сугуру терял терпение и думал плюнуть на обыск, раз уж ничего стоящего найти не смог. В какой-то момент в голову пришла мысль, что, быть может, Сатору прав и все материалы дела, которые им предоставила полиция, оказались бесполезными. Стоило переключиться на поиски Проклятой энергии и источника, связывающего миньонов с манипулятором.       — Гето-сан, едем по следующему адресу? — весело поинтересовался его временный напарник, «салага» годков так двадцати одного, несерьёзный парень с тёмно-каштановыми волосами и карими глазами. Заурядный и непримечательный на первый взгляд, но довольно бодрый и приветливый. Несмотря на то, что он был куда старше Сугуру, вёл себя слегка непринуждённо и инфантильно, отчего их общение и пошло так, что «салага» стал обращаться к нему с приставкой «-сан».       — Сколько там осталось? — лениво поинтересовался Гето, устало наблюдая за тем, как бодрый полицейский сверялся со списком.       — Последний. Остальных уже объехали, так что мы молодцы!       «Сколько же в нём оптимизма… Аж утомляет…»       — Отлично. Поехали, — хмуро произнеся это, Сугуру уставился в окно, смотря на устланные лиственным ковром осенние улицы Камакуры.       Стоял ноябрь, но дыхание зимы ещё совсем не ощущалось. В январе должен пройти фестиваль, на который определённо стечётся целая куча народу. Синтоисты, люди, любящие громкие гуляния, и туристы, — все они придут, чтобы посетить храм Хонгаку-дзи, дабы пожелать себе и родным счастливого Нового года, а так же для того, чтобы восславить Эбису, бога торговли. Он был наречен покровителем сёгуната самим Минамото-но Ёритомо, легенды о котором слышал, наверное, каждый японец. Трудно не знать о великом человеке, что утвердил господство клана Минамото над целой Японией, сделав столицей Камакуру. В это трудно поверить, ведь сейчас это всего лишь маленький городок с населением около двухста тысяч человек. Ёритомо, несомненно, был жёстким политиком и, согласно слухам, довольно слабым полководцем. Однако что бы о нём не заявляла история, глупо спорить с фактами, — не без помощи других, но он позволил клану Минамото проправить Японией больше ста лет и сверг политических оппонентов тех времён, уничтожив почти весь клан Тайра.       Однако будет не лишним вспомнить о том, что этого триумфа Минамото никогда бы не добились, не будь тогда ещё жив сводный брат Ёритомо, Ёсицунэ. То был великий полководец, оставивший свой след в истории, несмотря на то, что выиграл всего лишь четыре битвы. Не без хитрости и ума он, будучи гениальным стратегом, сумел переиграть великий клан, проправивший Японией целые столетия, победив их не только на суше, но и на воде, где преимущество всегда было на стороне Тайра. Отважный Есицунэ не побоялся плыть в шторм и наступить на врага, не ожидавшего столь коварного нападения. Уверенные в своём преимуществе, Тайра потерпели крах, когда их флот был разбит, а маленький император и его свита оказались убиты во славу будущего сёгуна, Ёритомо. Произошло это перевернувшее историю Японии событие в 1185 году, знаменуя окончание войны Гэмпэй.       Сам не понимая почему, Сугуру вспомнил об этом. Ему становилось не по себе, когда думал о предстоящем фестивале. Что-то было не так. Он видел связь там, где её быть совсем не должно. Камакура, серийные убийства, обеспокоенность старейшин по поводу предстоящего фестиваля во славу бога Эбису. На первый взгляд всё это — серия случайностей, но шестое чувство подсказывало, что это не так. Совсем не так.       Почему старейшины думали, что на фестивале должно случиться что-то страшное? Потому что происходили одиночные убийства? Потому что то всего лишь подстраховка? Нет, здесь было что-то глубже. Словно они послали его и Сатору сюда, не будучи до конца уверенными в том, что происходит, но наверняка подозревая о чём-то.       Сугуру казалось, что он становится параноидальным. Возможно, старейшины и правда хотели предотвратить бедствие. Конечно, вероятность, что оно могло произойти, была крайне низкой, но не нулевой.       «Точно. Так оно и есть».       — Мы приехали, — наконец оповестил «салага». Как только машина остановилась, и двигатель заглох, Гето, ничего ему не ответив, открыл дверцу и вышел наружу, встречая уже прохладный вечерний воздух глубоким вздохом. Если и последняя инстанция не даст никаких плодов, значит он потратил время впустую.

***

      — В последний раз мы видели его месяц назад, — вот с таким заявлением к ним подошла старушка, которая была арендодателем этой квартиры. Она встретила их у двери, затем позволила войти внутрь и продолжила говорить, — если честно, я уже тогда подумала, что он странно себя ведёт.       — Что вы имеете ввиду под «странно»? Его поведение сильно отличалось от привычного? — Гето, не разувшись, прошёл в прихожую, оглядывая полутёмное узкое помещение. Старушка щёлкнула выключателем, и весь коридор залило ярким белым светом.       — Да-да. Он был бледным как смерть, нёс всякую пургу и кажется плохо спал. Я посоветовала ему обратиться к врачу, но он совсем не слушал! — сетовала пожилая женщина, охая и ахая, пока шла за ними.       — Ой-ой-ой, значит ему надо было сходить к психиатру, — подметил «салага», который совершенно не воспринял информацию о странном поведении пропавшего всерьёз.       Гето только покачал головой. Он прекрасно понимал, что если это проделки Проклятого духа, бегать по врачам бесполезно. Иначе бы маги были не нужны. Вообще информация вполне сходилась. Некоторые родственники тоже говорили, что пропавшие странно себя вели перед тем, как исчезнуть. Стали параноидальны, говорили о том, чего не существует, а возможно начали ощущать проклятую энергию и видеть Проклятых духов (такую теорию Гето тоже не мог отрицать). Кроме того, они бледнели на глазах, теряли силы с каждым днем, из них словно высасывали жизненные силы.       Выжившая девушка, которая рассказала полиции о том, что на неё напал пропавший без вести сосед, сказала кое-что уж очень странное. Она подметила, что у мужчины был страшный вид, неосознанный взгляд, острые когти и яркие вспучившиеся вены, видневшиеся сквозь кожный покров. Это не то описание, в которое могла поверить полиция, поэтому придурки списали всё на стресс, что якобы заставил девушку «гиперболизировать» увиденное, превратив напавшего в настоящего монстра. Вот ведь придурки.       — Ясно. Спасибо за информацию, мы здесь немного осмотримся… с вашего позволения, — Сугуру вежливо откланялся, заходя в недра однокомнатной квартиры. Включив свет в спальне, он осмотрелся по сторонам. Это была вполне себе обычная спальня, совершенно ничем не примечательная. Здесь тебе и небольшая тумба, и раскладной старый диван, и компьютерный столик, а так же какие-то аниме-фигурки и томники манги, разбросанные по всему подоконнику. В общем, типичная квартирка отаку. Ничего примечательного.       Разочарованно вздохнув, Гето недовольно почесал затылок, после чего пошёл дальше. А что он, собственно, хотел найти? Полиция бы точно не пропустила явные улики. Так что нужно получше здесь покопаться, вдруг найдётся хоть крупинка полезной информации. Надежда умирает последней, как говорится.       Сугуру стоял у окна, лениво копаясь в наваленных стопкой томниках манги, затем перевёл взгляд на статуэтки и плакаты в той же стилистике. Не удивительно, что на окне не оказалось ничего интересного.       «Салага» времени зря терять не стал и пошёл прогуляться по кухне. Гето же не думал, что на кухне вообще можно найти что-то полезное. Да и эта спальня не похожа на кладезь знаний, ни одной нормальной книги не видать. Скорее всего, хозяин комнаты никогда в жизни ничего не читал. Это наблюдение не имело никакой ценности, и Гето тут же отмёл пустые мысли в сторону.       Вторым местом был, конечно же, компьютерный столик. На верхней полке лежала чистая бумага для печати, а так же несколько использованных бумаг с докладами по учёбе. Сугуру внимательно просмотрел их все, но не нашёл ничего путного и, цыкнув, положил на место. Кажется, Сатору точно оказался прав. Если материалы дела не привели полицию к разгадке, то что хотел найти здесь он?              Когда Гето уже решил, что зря поехал в это место, то наткнулся взглядом на шкафчик внизу стола. Выдвинув его, он увидел внутри полный кавардак. Здесь были и пустая упаковка из-под чипсов, и стоящие в пластиковой банке монеты, использующиеся владельцем вместо копилки. Но привлекло внимание совсем не это, а чёрная записная книжка. Простая записная книжка с плотной обложкой, лежащая на видном месте.       «Может быть…»       Сугуру открыл первую страницу и пробежался взглядом по написанному корявым почерком тексту. Ничего полезного, это просто дневник, в котором описывалась студенческая рутина. Как прошёл день, как задолбала учёба, что интересного происходило в социальной жизни, — ничего полезного. Пролистав так больше половины дневника, парень неожиданно остановился, заметив, что текст стал менее стройным, а написанное теряло всякий смысл, углубляясь в софистические рассуждения о кармических узлах, бытие и прочих эзотерических вещах. Это происходило не резко, день за днём таких рассуждений становилось всё больше и больше, в какой-то момент вытесняя в голове автора всё то, что связывало его с внешним миром.       Этот студент явно не был сторонником самоанализа или рассуждений о высоком, но вот он неожиданно начинает писать о том, о чём скорее всего раньше даже не читал. Это напоминало первые признаки шизофрении, потому что при этой болезни медленно, но верно происходил распад личности. Однако Сугуру подозревал, что то проделки одержимости, виной которому стал Проклятый дух.       «Сегодня 15 октября 2007 года. Мне кажется, что у меня начинаются провалы в памяти. Я не пошёл в университет, потому что забыл об этом. Преподаватель позвонил и сказал, что, если пропущу ещё хоть одно занятие, то он примет соответствующие меры. Да пошёл он и вся эта дурацкая система образования! Как будто бы нас учат чему-то полезному!!! Всё равно каждый из нас выпустится и станет простым офисным клерком, пахающим за гроши. Да и он сам тоже не лучше, работает за крохи, которые бросает начальство, вот и срывает злость на студентах. Так бы и прибил к чертям…»       «17 октября 2007 года. Мои мысли путаются. Иногда я не осознаю, где я и почему вообще нахожусь здесь. Иногда вспоминаю, но мыслить становится всё тяжелее. Даже сейчас пишу этот текст, и ручка кажется тяжелой, хе-хе. Я вижу странных существ. Они не повсюду, но иногда встречаются, и я паникую. Люди смотрят на меня как на психа, а соседка и вовсе советует обратиться к психиатру. Пошли они к чёрту! Я не больной».       «Я задумался, что есть природа зла. Тот же Гитлер… Разве для собственного народа он не был мессией, раз хотел возвеличить немецкую нацию и провозгласить благородство арийской крови над остальными? Злодеи — это те, кого нарекают ими люди, или есть какие-то критерии для оценивания? Кто сказал, что убивать плохо? Закон? Библия? Или, может, природа им об этом на ухо нашептала? На самом деле это человеческая цивилизация живёт не по законам… не по законам естественного отбора, конечно же. Слабые должны быть пожраны сильными. Вот как это работает в дикой природе. А значит зло уже есть в каждом из нас, если эти инстинкты заложены на подкорке. Просто ради стабильного общества мы придумали тупые правила и стали жить по ним. С моралью это не имеет ничего общего. Духовность и прочие вещи, — полная чушь, которой чистоплюи хотят откреститься от собственной звериной сути».       «Кстати, глупые люди боятся ада, но хотят попасть в рай. Они так трепещут перед богом, замаливая собственные грехи, что боятся на минуточку задуматься: «О, может, мы уже живём в аду?» Убийства, грабежи, насилие, предательства, войны и многое другое, — всё это происходит на нашей с вами планете, друзья! Мы уже в аду, вам пора очнуться».       «Мой разум — это тёмная бездна. Глубокая, разверзшаяся бездна, в которой я тону словно в глубинах океана. Слой за слоем погружаясь вниз, пока не окажусь на самом дне. Лимбическая система, мозговой ствол, неокортекс, — теория триединого мозга гласит о том, что каждая его часть развивается отдельно от другой. Эта теория уже опровергнута научным сообществом, но мне кажется, что она отлично бы объяснила, почему некоторые из нас жалеют всё, что движется, а кто-то спокойно режет свиней безо всякой брезгливости и жалости. По сути мы ничего не знаем. Ни о себе, ни о психике, ни о так называемой «душе». Всё это скрыто в бездне разума и диктует нам мысли и поступки. Я не знаю, что запускает весь механизм. Возможно, в нас изначально встроена программа ДНК которая начинает работать с момента рождения и активирует триггеры под определёнными обстоятельствами. Звучит словно мы живём в компьютерной симуляции, в жалкой игре, где кто-то наблюдает за нами сверху и смеётся над человеческими страданиями. Если этот кто-то существует, я бы хотел найти его и прибить к чертям!»       «В прошлом я нарисовал картину. Картину, которую назвал «Бездна». Сейчас существует несколько репродукций, но ни одна из них не является правильной. Если честно, в будущем я бы хотел перерисовать её. Она слишком устарела для понимания молодёжью. Да и направление тоже хотелось бы сменить. Вместо цельной картины с сюжетом можно было бы нарисовать более гнетущую абстракцию в стиле знаменитого квадрата Малевича! Эта картина бы символизировала глубинные чертоги нашего разума, и каждый смог бы увидеть в ней что-то своё. То самое неизученное, поднимающееся из глубин подсознания, что пытались познать и Зигмунд Фрейд, и Карл Гюстав Юнг. Правда абстрации я раньше никогда не рисовал. Просто не хватало фантазии для этого. А ещё художником себя называл, хе-хе-хе».       «Пожалуйста, помогите мне…! Пожалуйста… В моей голове кто-то есть. Он снова и снова заставляет меня делать то, чего я не хочу. Я всё чаще и чаще слышу его голос… Нет, не хочу… Я не хочу больше этого слышать…! Я схожу с ума. Пожалуйста… боли… Адские боли… Тело зудит, чешется и болит. Дико болит! Я схожу с ума! Я сбрендил! Я больше не хочу этого слышать…!!! Почему? Почему? Почему? ПОЧЕМУ ЭТО ПРОИСХОДИТ СО МНОЙ…?»       Это была последняя запись в дневнике. Дальше шла страница, где что-то написано, но оно было перечеркано до того, что бумага порвалась, и прочесть текст оказалось невозможно. Сугуру глубоко вздохнул, закрыв записную книжку и, взяв её с собой, пошёл по направлению к «салаге».       Сугуру чуть не столкнулся с ним, когда тот закончил болтать со старушкой на кухне. Что они там делали, расследовали или же пили чай, магу было совсем не интересно, поэтому он небрежно сунул ему дневник.       — Вот, нашёл только это. Если посчитаете полезным, можете приобщить к материалам дела, — отмахнувшись, он засунул одну руку в карман, другой махнув полицейскому на прощание, — спасибо за сотрудничество, можешь возвращаться в участок.       — Сугуру-сан, разве вас не нужно подвести до дому? — оживился «салага», его глаза загорелись, а улыбка во все тридцать два смотрелась неуместно в реалиях мрачных обысков, которые они вели.       — Неа, дойду пешком, — между делом ответил маг, после чего, ни разу не обернувшись, покинул квартиру.       Неожиданно, но обыск всё же дал свои плоды. Хотя и всего крупицу, но информация была крайне любопытной. Судя по тому, что он прочёл в дневнике, часть записей в конце определённо была написана не студентом. Возможно, уже тогда он оказался под воздействием Проклятого духа, которого они искали. Второе, весьма забавное, кажется у Проклятого духа было довольно любопытное прошлое и с этим прошлым связана некая картина под названием «Бездна», о которой он так упоённо философствовал в записях.       Мысленно Гето проложил себе маршрут для дальнейшего расследования. Первое — встретиться с редактором, которая отнесла рукопись полиции, и узнать у этой Накамуры Юми, почему она сделала вывод, что этот текст был написан не профессионалом. Второе — разузнать побольше о картине «Бездна» и покопаться в истории её создания.       Это задание казалось невероятно утомляющим. Слишком много тайн, переплетённых друг с другом. Проклятье, умело маскирующееся под человека. И история Камакуры, косвенно или прямо вплетённая в весь этот балаган.       Сатору точно запомнит это дело как одно из самых «душных».