Дожди над Дакотой

      — Дождь? — Чан поворачивает голову и выглядывает в тонированное окно «убера». Он ожидает увидеть залитый закатным солнцем Сидней, каким тот был еще двадцать минут назад, но вместо этого натыкается на тяжелые серые тучи. Те набежали, минуя его внимание, и застали врасплох. — Да, похоже, скоро начнется. Пасмурно.       — По радио только что… — следующие слова его матери едва удается разобрать.       — Что? — переспрашивает он.       — Говорю, по радио только что… — И снова.       — Ма-ам, — вырывается со смешком.       Чан нажимает на кнопку прибавления звука в наушниках, но оказывается, что тот уже стоит на максимуме.       — Я говорю, — с раздражением, но явно не на сына, а на прерывающуюся связь, повторяет Джессика Бан, — что по радио передали штормовое предупреждение. Да и льет тут уже как из ведра. Ты слышишь меня?       — Слышу. Вы нормально доберетесь? — На секунду Чаном овладевает тревога. — Может, сделаете остановку где-нибудь и переждете?       — Мы почти на месте, — раздается вдруг голос отца, что означает — разговор ведется на громкой связи. — До Мельбурна тридцать километров.       — Пап, мне нужно в туалет.       — Потерпи, Лукас, — на автомате бросает мистер Бан, скорее всего внимательно следя за дорогой.       — Я уже давно хочу.       — Ну так сходи под себя.       — Ханна!       — Все сбудется в правильное время и в правильном месте, — невозмутимо добавляет отец. — Это примерно через десять минут на заправке.       Услышав этот разговор четко и ясно, в отличие от всего остального, Чан не может сдержать смех, и даже его вечно напряженные плечи наконец расслабляются. Он бы хотел ехать вместе с ними. Даже не обязательно к подруге мамы в другой город, куда они направляются сейчас, а хотя бы на ближайший фермерский рынок. Украсть еще один день у загруженного рабочего расписания, чтобы остаться здесь, дома, немного дольше.       — Мы переживаем за тебя, — на связи снова его мама. — Проверь свой вылет.       — Я проверял, когда сел в такси. Все будет нормально.       — Что-что?       Боже.       — Все будет нор-маль-но, — произносит он четко и по слогам, словно на приеме у логопеда, который, кстати, так и не поставил ему букву «р». И, быстро взглянув в окно, добавляет: — Думаю, я улечу раньше, чем погода совсем испортится.       За темно-фиолетовым стеклом все то же тяжелое небо. Но пока оно не плачет так, как умеет — надрывно, заливая водой по самые уши, — беспокоиться не о чем.       Спустя долгие десять секунд Джессика тяжело вздыхает и резюмирует:       — Каждый раз отпускать тебя, как в первый. Ладно, дорогой, напиши мне, когда сядешь в самолет. И когда приземлишься.       — Обязательно, — Чан даже кивает, словно она может это увидеть. — Передавайте мои поздравления Меган. Я люблю вас.       — И мы тебя.       — Эй, я этого не говорила!       — Ханна!       Чан смеется. Искренне, но в груди тем не менее что-то сжимается. Как бы он ни хотел поскорее вернуться к работе, в следующий раз увидеться с семьей получится только на Чусок. В лучшем случае.       — Будьте осторожны и позаботьтесь о Берри, — напоминает он как всегда, прежде чем отключиться.       И даже после того, как Чан сбрасывает звонок, улыбка еще долго не сходит с его лица. Те немногочисленные разы, когда ему удается вырваться к семье, навсегда отпечатываются золотой краской в памяти. Здесь, в Сиднее, живет его сердце. Рядом с поддерживающими родителями, вполне сносной младшей сестрой и не по годам умным младшим братом. И каждый раз по дороге в аэропорт Чану становится невыносимо грустно, что время с родными пролетело так быстро. Пять дней по двадцать четыре часа в каждом — и все как один миг.       — А сейчас о погоде… — раздается из автомобильной аудиосистемы, — спасательная служба города просит жителей по возможности не выходить сегодня вечером из дома. Ожидаются сильные дожди, грозы и усиление ветра до тридцати метров в секунду…       Сидней печалится, провожая своего самого преданного фаната. И даже не пытается скрыть, что будет скучать.       — Вы приехали, — вежливо, но все же немного нетерпеливо сообщает водитель, поглядывая сквозь лобовое стекло на небо.       — Ой, точно. — Чан смущается, когда понимает, что автомобиль не двигается уже достаточно давно.       Поправив шапку, чтобы непослушные темные волосы не лезли во все стороны, он выходит из такси. Забирает из багажника чемодан и рюкзак и не спеша направляется к терминалу. Воздух вне досягаемости кондиционера кажется вязким и тяжелым, так что не остается никаких сомнений — погода на грани нервного срыва. И лишь вопрос времени, когда ее прорвет.       Чан даже не успевает загадать «лишь бы не сейчас», как в отражении стеклянных дверей замечает молнию, разделяющую небо пополам. Драконы вновь его не слушаются, а потому в аэропорт он заходит одновременно с первым раскатом грома.

***

Пользователь @westdakota опубликовал (а) новый пост:

Я побывала в Австралии, и знаете что? Здесь нет никаких гигантских пауков. Только парни с гигантским эго.

Пользователь @nonamebutjo ответил (а) @westdakota: Тебе стоило бы проверить, что еще у них гигантское.

Пользователь @westdakota ответил (а) @nonamebutjo:

Фу.

***

      От резкого грохота за окном Дакота вздрагивает. Гремит уже не первый раз, но впервые — настолько громко. Она поворачивает голову и замечает дебютную каплю дождя, разбившуюся о стекло. Через несколько секунд к той прибавляется еще одна и еще, пока вся улица не становится сумеречным очертанием за толщей водяной стены.       «Вот тебе и солнечная Австралия», — думает Дакота, с надеждой возвращая взгляд к экрану ноутбука, но там по-прежнему ничего. Как и последние десять минут.       Похоже, придется нарушить еще чье-то спокойствие.       — О, эм-м… Вы можете мне помочь? — спрашивает она, поднимаясь со стула.       В кофейне в пляжном стиле, кроме нее, ни души. И, похоже, местный бариста не утруждает себя работой при таких скромных обстоятельствах, потому как не реагирует. Совсем.       — Простите? — снова зовет Дакота, на этот раз уже немного громче. Она даже опирается обеими руками о стойку и наклоняется вперед, чтобы забившийся в угол парень с серферской прической все-таки признал ее существование. — Вы слышите меня?       — Да? — переспрашивает он, с явной неохотой снимая беспроводной наушник. Только один — второй остается.       Дакоте хочется закатить глаза, но последние три дня ее и так постоянно называли невоспитанной американкой, так что она сдерживается. Бог свидетель — из последних сил.       — Что с вай-фаем?       Бариста пожимает плечами.       — Такое бывает во время шторма. И, кстати, мы в любом случае скоро закрываемся, так что…       «Так что проваливай», — мысленно заканчивает она за него.       — Мне нужно всего десять минут, если интернет будет работать нормально.       — Мне жаль. — Его лицо при этом не выражает абсолютно никакого сочувствия. — Я не служба поддержки интернет-провайдера.       «Бариста из тебя тоже не очень».       Дакота бросает взгляд на почти полный стаканчик с самым посредственным айс-латте в ее жизни: в нем слишком много льда и слишком мало кофе. Но, поскольку сарказм в этой части планеты также не особо ценится, приходится оставить отзыв при себе.       Вернувшись за столик у окна, она предпринимает еще несколько попыток обновить браузер. В одну секунду кажется, что страница вот-вот прогрузится, но затем снова появляется издевательский тиранозавр и все маленькие надежды рушатся. «Ну пожалуйста», — хнычет Дакота про себя, бесконечно клацая по тачпаду. Результат тот же.       Из транса ее вырывает вибрирующий телефон, и при взгляде на имя отправителя становится невыносимо стыдно — это уже третье непрочитанное сообщение за сегодня, игнорировать человека на той стороне переписки дальше просто неприлично.       Почему на это пропускной способности интернета хватает, а на одну несчастную страницу сайта нет?       Дакота прикрывает веки. Делает один долгий вдох и такой же успокаивающий (нет) выдох. Открывает глаза и берет телефон. Майк: Ди, снова привет! Когда сможешь выложить фотки? Я жду. Ты, судя по всему, не осознаешь, насколько это важно.       О, Дакота все прекрасно осознает. И делает все, чтобы исправить ситуацию. Но всемирная паутина, похоже, считает ее надоедливой, слишком ничтожной мухой, чтобы распространить на нее свои сети.

Дакота:

Привет, Майк! У меня возникли небольшие трудности с вай-фаем, но я постараюсь загрузить фото в течение пары часов.

      Только она собирается заблокировать экран, как рядом с последним сообщением появляется красный восклицательный знак и подпись: «Не доставлено». С тихим стоном Дакота роняет голову и несколько раз стучится лбом о стол, пока длинные рыжие волосы укрывают ее от всего мира. Хочется кричать от отчаяния и злости. А еще разбить телефон об пол, вылить сверху отвратительный айс-латте со вкусом ничего, а затем смотреть, как бариста будет все убирать.       Но она этого не делает. Лишь захлопывает крышку ноутбука (возможно, немного сильнее, чем следовало) и резко встает, оповещая о своем уходе характерным скрежетом металлических ножек о кафельный пол.       — Хорошего вечера, — говорит парень дежурно. Ему здесь явно мало платят, но это уже не проблемы Ди.       На выходе из кофейни ее встречает дождь, который и не думал заканчиваться. По брусчатой улице сплошными потоками течет вода, фонари мигают, а декоративные пальмы, высаженные по обочинам тротуара, гнутся то в одну сторону, то в другую. Дакота прижимает к груди рюкзак с ноутбуком и ежится от мокрого ледяного ветра. Ее гостиница буквально в трех домах отсюда, и все бы ничего, но там тоже нет вай-фая. Именно потому она была самой дешевой на букинге.       Ей нужен интернет. Всего на каких-то гребаных десять минут. Ну, может, пятнадцать. Это ведь не проблема для современного мегаполиса с населением в пять миллионов человек, верно?       Но уже совсем скоро, спустя всего три наглухо закрытых заведения, оказывается, что это еще какая проблема. Весь город словно парализовало, стоило сюда заявиться циклону. Разумеется, с женским именем, ведь все неприятности от них, а не от мужчин, типа того баристы и изобретателя такой хрупкой субстанции, как интернет.       «Подумаешь, дождь», — возмущается про себя Ди, обнимая ноутбук. Толстовка насквозь промокла, стоило пробежать каких-то триста метров, и теперь неприятно липнет к телу, но это последнее, что волнует ее прямо сейчас. Непогода преследует Дакоту столько, сколько она себя помнит. Все знаменательные события в жизни, начиная от первой съемки на настоящий фотоаппарат и заканчивая выпускным вечером в старшей школе, сопровождались адским ливнем. И ничего, не расклеилась.       Спрятавшись под полосатым навесом итальянского ресторанчика, Дакота переводит дух. Район вблизи аэропорта имени Кингсфорда Смита, где она снимает номер на время тридцатичасовой пересадки, казался вполне развитым по картинкам в Google, но прямо сейчас он скорее напоминает улицу в классическом вестерне в момент перед перестрелкой. Вокруг — ни души, но в воздухе висит напряжение.       Дакота в бешенстве. И отчаянии. В бешеном отчаянии и отчаянном бешенстве.       А еще она замерзла.       — Эй, мисс!       Приходится повертеть головой, чтобы понять, ее ли зовут и откуда.       — Мисс!       Задрав голову, Дакота замечает в окне на втором этаже пожилого мужчину со старомодными, закрученными вверх усами.       — Да?       Робкая надежда расцветает в ее душе. Возможно, этот добрый, милый, совершенно бескорыстный человек прямо сейчас решит ее проблему?       — Шли бы вы домой, пока деревом не убило.       Так же внезапно, как появился, мужчина исчезает, напоследок громко захлопнув окно.       Этот город, не успев влюбить в себя, тут же бесповоротно разочаровывает. Всего за каких-то три часа здесь. «Господи», — Дакота прикрывает глаза. Она отчаянно старается не расплакаться от абсурдности ситуации, но проигрывает, когда из груди вырывается первый всхлип.       Эта поездка должна была стать незабываемой. Конечно, она такой и выходит, но совсем не в том смысле, в котором Ди надеялась. Свадьба лучшей и единственной подруги, посетить которую стоило всех сбережений, закончилась нервным срывом в ванной комнате.       — Я так скучаю по тебе, Джо, — все повторяла Дакота в перерывах между рвотными позывами, пока лучшая подруга в великолепном белом платье держала ее волосы. — Не понимаю, как ты могла бросить меня.       А обратный путь из Веллингтона в Нью-Йорк превратился в сущий кошмар.       Она должна загрузить фотографии на сайт агентства до десяти утра по своему времени. То есть — Ди проверяет время на телефоне — в ближайшие четыре часа. Иначе основной фотограф, тот самый Майк, убьет ее. Он и так давно покушается.       Наверное, глупо и безответственно было откладывать все на последний день, но кто же знал, что все пойдет наперекосяк? Остаться без интернета под самый дедлайн, находясь при этом не в глухих джунглях, а в современном и развитом мегаполисе — это то, что предусмотреть невозможно. Так ведь?       — Вы все еще здесь? — снова раздается голос сверху.       Дакота поворачивается и теперь уже смотрит на мужчину во все глаза. Он точно ее спаситель, просто еще не понял этого.       — Чего не уходите? Сразу видно, не застали Трейси.       — Вы знаете, — голос дрожит от холода, — здесь где-нибудь есть открытое заведение? Кофейня, ресторан, хоть что-нибудь?       — Что-что? — мужчина немного высовывается из окна.       — Я говорю, — кричит Ди, — в округе еще что-нибудь работает? Где можно переждать дождь?       Несколько секунд мужчина размышляет, пожевывая собственные усы.       — Отель за перекрестком, прямо и направо. На первом этаже есть ресторан, хороший, мы с женой там были на тридцатую годовщину. Возможно, он работает.       — Спасибо, — сияет Дакота в ответ, но мужчина уже закрывает окно, игнорируя всякую благодарность.       Спустя десять минут, подбадриваемая дождем и усиливающимся ветром, Дакота находит отель. Огромный и по большей части состоящий из стекла. Скорее всего, он баснословно дорогой, раз стоит на самой границе с территорией аэропорта, и точно Ди не по карману, но никто и не собирается здесь ночевать, верно?       Расправив плечи и тряхнув головой, она заходит внутрь, лишь мельком уловив в блестящих от чистоты дверях собственное, весьма потрепанное отражение. Мешковатая одежда прилипла к худому телу, а тушь, по обещаниям в рекламе — водостойкая, растеклась по щекам.       «Лишь бы не выгнали», — молится про себя Дакота, чувствуя, как ее обнимает тепло отельного лобби. Никогда еще она не ощущала себя настолько не на своем месте, но при этом полной решимости. Магия дедлайнов.

***

      Чан ни разу не опаздывал на рейс. Одно из базовых правил его жизни: лучше приехать пораньше и немного подождать, чем потом торопиться.       Так он поступает и сегодня — ровно за тридцать минут до вылета уже сидит в зале первого класса. Но по истечении этого времени и даже спустя еще четверть часа посадку так и не объявляют.       Чан с раздражением откидывается на спинку кожаного кресла и достает из кармана телефон. В третий раз проверяет погоду, но там все без изменений — юго-восток Австралии по-прежнему лихорадит, а затем открывает мессенджер. Нужный чат с покемонами на аватарке находится почти сразу.

Чан:

Как вы?

      Через секунду внизу экрана появляются три точки. Минхо: Ок. Поужинали. Все дома. Бинни: У нас ситуация SOS. Хенджин порезал палец о бумагу. Пытаемся остановить кровь.

Чан:

У меня в нижнем ящике тумбы есть пластырь.

В остальном как?

Бинни: Порядок. А бинта у тебя нет?

Чан:

Скинь фото.

      В ответ Чанбин присылает видео с детальным обзором на пятимиллиметровый порез верхнего эпителия указательного пальца. На фоне — громкий смех Джисона.

Чан:

Пластыря будет достаточно.

Бинни: Понял. Хорошего полета, хен :)       Чан качает головой, глядя в экран телефона. Иногда ему кажется, что слово «дети» в отношении участников группы Stray Kids — это никакая не метафора. Ну, или ему так кажется почти всегда.       Только он собирается встать и отправиться на поиски ответа, какого черта посадки все еще нет, как сквозь музыку в наушниках слышит характерный для аэропортов монотонный женский голос:       — Время вылета рейса номер сто сорок три, следующего из Сиднея в Сеул, изменено. Новое время вылета — двадцать три тридцать.       «Потрясающе», — ворчит про себя Чан и вновь выуживает из кармана телефон, пока по громкой связи перечисляется еще с десяток других опаздывающих рейсов. Нужно предупредить менеджера, из-за задержки все завтрашнее расписание придется переделывать.

Чан:

Снова привет. Не знаю, когда вылечу, тут полная задница с погодой.

      И этот собеседник не подводит — отвечает почти мгновенно. Ящерица: Уже в курсе. Слежу за рейсом.

Чан:

Мне жаль. Если что, я могу сняться потом отдельно?

Ящерица: Вообще не вариант. Что-нибудь придумаю. Отдохни там по возможности, чтобы визажисты не тратили лишнее время на твои синяки под глазами.

Чан:

ㅠㅠ

      Не зная, чем еще себя занять на ближайшие полтора часа, Чан достает из рюкзака ноутбук. И пусть он обещал себе не работать ближайшие пять дней, формально отпуск уже закончился. Всего через четырнадцать часов ему придется долго и нудно позировать для фото, которые потом напечатают на кусках картона разной величины тысячными тиражами, так что ради собственного удовольствия можно и посидеть над музыкой.       Какое-то время он шерстит свои папки в поисках последнего проекта и как только находит, та самая вестница плохих новостей снова дает о себе знать:       — Рейс номер сто сорок три, следующий из Сиднея в Сеул, перенесен. По всем вопросам просим обращаться к представителям авиакомпании.       «Что?» — Внутри все замирает. Чан тут же вбивает в поисковике аэропорт имени Кингсфорда Смита и открывает расписание вылетов.       Он смотрит в экран и не верит.       Его самолет, который давно должен быть в воздухе, отправится в Сеул только завтра в семь утра.       «Твою мать!»

***

      В детстве Дакота довольно часто оставалась дома одна. Мать уходила на ферму ранним утром и возвращалась затемно, отец после развода переехал в Алабаму и посещал родной Нэшвилл примерно три раза в год — на День благодарения, на Рождество и день рождения Ди. Она росла как сорняк, и до появления первого фотоаппарата ее лучшим другом был телевизор.       Как-то раз Дакота щелкала каналы и наткнулась на мультик про монстров, которые жили не то на помойке, не то в канализации. Пусть графика тогда оставляла желать лучшего, детская фантазия разыгралась настолько, что Ди начала мерещиться их вонь. Всю ночь ее тошнило, и с того дня мама отключила Nickelodeon.       Сейчас, когда уже повзрослевшая Ди идет по мраморному полу отеля в сторону ресепшена, она чувствует себя тем самым монстром из канализации. Приплывшим сюда по сточным трубам.       — Здравствуйте, чем я могу вам помочь? — приветствует ее молодой парень в форменном темно-синем костюме.       Дакота опирается о стойку локтями, но уже через секунду под пристальным взглядом администратора одергивает себя и встает прямо.       — Добрый вечер. — Не выдать свое волнение крайне трудно, когда на тебя с порога подозрительно смотрят, поэтому она принимается теребить край промокшей насквозь толстовки. — Подскажите, пожалуйста, пароль от вай-фая.       — Напомните, какой у вас номер?       «Упс».       — Я не… — К щекам приливает жар. — Эм-м…       Администратор выразительно приподнимает брови, ожидая ответа. Просканировав ее внешний вид, он уже, наверное, и сам понял, что Ди не постоялец отеля, но продолжает говорить по инструкции.       — Я здесь не живу. Мне нужен интернет, всего на десять минут.       — Вай-фай предоставляется только гостям нашего отеля. Ничем не могу вам помочь, увы.       И вновь в интонации улавливается все что угодно, кроме сочувствия. Усталость? Да. Скука? Определенно. Жалость? Может быть, но не та, что нужна Ди. И ноль понимания. Неужели эти люди не осознают, что такое оказаться в две тысячи двадцать четвертом без гребаного интернета?       — А ресторан сейчас работает?       Она хватается за соломинку. Возможно, если потратить предпоследние деньги и заказать еще один айс-латте, ей все же дадут пароль?       Но и тут не везет:       — Только на обслуживание номеров.       — Ясно, — усмехается Дакота без намека на какое-либо веселье.       Что ж, Марк убьет ее. А потом сделает все, чтобы посмертно уволить.       Для людей, которые обращаются в агентства их уровня, нет ничего важнее свадьбы. Они тратят сотни тысяч долларов на свой праздник и хотят получить соответствующий результат. В том числе идеальные фотографии ровно в оговоренный срок. Дакоту и так отпустили в незапланированный отпуск, единственное, что она должна была сделать — это прислать свою часть снимков со свадьбы Браунов вовремя.       И что теперь?       Она всех подставляет.       — Я могу вам еще чем-то помочь?       Ди мотает головой.       — Вряд ли.       Интерес к ее персоне тут же пропадает. Дакота бросает последний полный надежды взгляд на администратора, но тот уже что-то увлеченно ищет в своем компьютере.       Какое-то тотальное невезение.       Путь к выходу из отеля становится дорогой позора. Ди замечает мокрые следы, оставленные ее промокшими конверсами, прямо посередине отполированного до блеска пола, и ей хочется провалиться сквозь землю.       Помимо этого, у нее ноль идей. Кажется, перепробовано уже все, и следующий шаг — это просто не возвращаться в Нью-Йорк. Никогда больше не быть онлайн, и пусть все думают, что горе-фотографа сожрала акула или затоптал кенгуру во время тридцатичасовой пересадки в Сиднее.       — Ну! — раздается где-то сбоку, на полпути к выходу из отеля.       Дакота поворачивает голову и за декоративными пальмами в горшках замечает подростка лет тринадцати, развалившегося в кресле. Причиной неконтролируемого возгласа, похоже, стала какая-то игра — он держит телефон горизонтально и агрессивно стучит большими пальцами по экрану.       В голове у Ди моментально зарождается очередной гениальный план, результатом которого станет либо оглушительный успех, либо феноменальный позор, о котором она будет вспоминать перед сном следующие пять лет.       — Привет, — Дакота падает в соседнее кресло.       — Привет, — отвечает парень, одетый в брендовые шмотки с ног до головы, даже не взглянув на нее.       — Во что играешь?       — В игру.       «Зумеры», — ворчит она про себя, словно самой не двадцать четыре, а сорок, и это ее невоспитанный ребенок.       Видимо, к каждому человеку в этой стране требуется особенный подход. Пытаясь развить разговор, Ди невзначай пододвигается ближе и заглядывает в чужой телефон, но такую игру видит первый раз. Какие-то человечки в скафандрах…       Парень тут же напрягается и поднимает взгляд, полный недоумения. Лицо у него еще совсем детское, пухлое. Не взрослит его ни модный андеркат, ни сережка в одном ухе.       — Что тебе надо?       Загнанная в угол, Дакота не находит в качестве ответа ничего лучше правды:       — Какой пароль от вай-фая?       Несколько мгновений он неосмысленно моргает и молчит. Ди не давит, только нервно постукивает пальцем по кожаному подлокотнику, ожидая ответа.       — Посмотри в своем конверте, — наконец отвисает он.       — В каком конверте?       Парень закатывает глаза.       — Который давали при заселении. Там инструкция и кьюар-код. Проходишь верификацию и подключаешь все свои устройства.       Это уже даже не смешно. Она словно внутри игры, где чтобы добраться до главного босса (вай-фая), надо сразиться с мелкими (администратором отеля) и собрать какие-то артефакты (неведомый конверт).       — Мисс.       А вот и босс поменьше собственной персоной. Появляется из-за пальм, не предвещая ничего хорошего.       — Да?       Под тяжелым взглядом администратора Дакоте хочется вжаться в кресло, просочиться сквозь обивку и сбежать с другой стороны.       Похоже, на этот раз их желания совпадают.       — Прошу вас покинуть наш отель. Или служба безопасности проводит к выходу.       — Не нужно.       Ди поднимается с кресла и, виновато улыбнувшись подростку, который снова уткнулся в телефон, спешно выходит на улицу.       Навстречу непогоде. Ура.       Большой навес над крыльцом хоть и укрывает ее от ливня, но потеря отельного тепла ощущается слишком остро. Дакота обвивает себя руками, готовая расплакаться второй раз за последний час.       Сил пытаться больше нет.       Если вселенная хочет, чтобы ее уволили, значит так тому и быть. И пусть в свадебном агентстве хорошо платят, она найдет новую работу. Или вернется в Нэшвилл и будет помогать матери на ферме. Та только обрадуется.       Будет ли счастлива сама Дакота?       Ну… очень вряд ли.       Хотя какой у нее выбор? С отрицательной рекомендацией ее не возьмут больше ни в одно приличное свадебное агентство. А чтобы снимать жилье в Нью-Йорке и платить кредит за учебу, нужно много денег. Больше, чем зарабатывает независимый фотограф на старте.       «Это конец», — думает Ди, вглядываясь в черноту австралийской ночи. Пальмы едва не ломает под напором ветра, дождь льет чем дальше, тем яростнее. Минуты стремительно утекают, пока в небе не вспыхивает так ярко, что весь мир останавливается в ужасе и восхищении.       Или застывает только одна Дакота, пораженная силой и красотой природной ярости.       Она бы хотела быть такой же сокрушительной. Смелой и решительной, как этот шторм, которому наплевать, какие у кого имелись на сегодня планы. Но никто и никогда не давал ей тех самых банальных советов, вроде сделать из лимонов лимонад. В ее семье вообще мало друг с другом разговаривали, если не считать бесконечные скандалы беседами. Разве что дедушка вечно повторял две фразы: «Нью-Йорк — это дом для всех, кто чувствует себя не на своем месте» и «Пока ты живешь — живи». В общем-то, совместив обе эти нехитрые мудрости, Дакота когда-то и переехала.       «Быть может, — размышляет Ди, разрываясь от противоречивых чувств, — я приложила еще не все усилия?»       Она оборачивается и заглядывает в лобби сквозь стеклянные двери. Администратора за стойкой нет, а тот подросток с андеркатом покинул декоративные джунгли и движется к лифтам.       Сейчас или никогда.       «Это точно последняя попытка», — обещает она сама себе уже на полпути обратно к отелю. Возможно, по наследству от дедушки ей достались не только Leica и деньги, которых хватило на первые два года в университете, но и вечный двигатель по производству безрассудного упорства. Другого объяснения нет.       Дакота просачивается в лифт, когда двери уже почти закрылись.       — Опять ты, — констатирует парень, прикладывая ключ-карту к считывающему устройству.       — Слушай, — Ди нервно заправляет волосы за уши, — мне очень нужен интернет. Ты можешь дать мне этот конверт?       — Не могу.       Ей хочется заорать на всю кабину лифта. Нет, на весь отель. На всю чертову Австралию.       — Пожалуйста, не будь таким же муд… — она еле сдерживает себя, — злым и безразличным человеком. Мне очень, очень надо.       — Ты не поняла, — он качает головой. — Я не могу сейчас войти в свой номер.       — Почему?       На несколько мгновений в кабине повисает тишина. Парень поджимает губы и отводит взгляд в сторону.       Тем временем лифт проезжает шестой этаж из четырнадцати.       — Родители ругаются, — наконец сознается он. — И пока они не закончат, я не смогу вернуться.       Ладно, это многое объясняет. Даже слишком.       — Мне жаль. — Ди, в отличие от некоторых, абсолютно не кривит душой. Ей правда это знакомо и правда жаль.       — Да ладно. Привык уже, — отмахивается парень. — Я в бассейн на последний этаж, если что.       — О, тогда я выйду здесь.       Ди нажимает на первую попавшуюся кнопку.       — Это номера люкс, — с сомнением тянет он и осматривает Дакоту с ног до головы, словно только сейчас заметил. — Ты уверена? Тебя точно выгонят.       — Терять мне уже нечего, — улыбается она и выходит из лифта, когда тот останавливается на двенадцатом этаже. — Удачи тебе.       В ответ парень только смущенно кивает.       Оказавшись посреди коридора, номера на котором разбросаны по обеим сторонам, Ди сначала оглядывается, а затем, ведомая каким-то внутренним чутьем, решает пойти налево. У нее нет четкого плана — ни сейчас, ни по жизни. Просто следовать за зовом сердца, и он обязательно приведет к вай-фаю. Или к новым неприятностям, тут уж как пойдет.       Она останавливается у самого последнего номера, с красивым числом 1201 — ей кажется символичным постучать в дверь с датой рождения дедушки. Это она и делает, сначала робко и один раз, а затем трижды чуть громче, но никто так и не выходит.       Ладно, наверное, это было слишком наивно. Ди переходит к соседней двери и на этот раз даже не смотрит на цифры.       По ощущениям, проходит целая вечность, прежде чем дверь открывается и на пороге показывается парень. Вроде бы очередной за сегодня, но совсем не такой, как другие. И не получается объяснить даже самой себе, что в нем отличного. Как будто бы все.       Первое, что она подмечает в чертах лица незнакомца, это его нос. Широкий, с массивными крыльями и округлым кончиком. Затем ее внимание цепляют его губы — не менее выразительные, пухлые. И только потом ее взгляд встречается с его глазами. Темными, почти черными и по-азиатски узкими.       — Я…       Проделав такой путь, Дакота вдруг теряется. Только открывает и закрывает рот, пока парень сверлит ее негостеприимным взглядом.       — Вы кто? Я просил не беспокоить, — он даже указывает ей на соответствующую табличку на ручке.       Черт побери, она даже не заметила.       — Простите, — спохватывается Ди, — но вопрос весьма срочный. Понимаете…       Ей не дают возможности договорить и начинают закрывать дверь перед самым носом.       — Подождите!       Дакота выставляет руку вперед. Еще секунда, и ее бы прищемило, но у парня хорошая реакция. А еще, видимо, плохое, просто отвратительное настроение, которое тот активно источает.       — Что вам нужно? Я пытаюсь уснуть.       Оно и заметно по взлохмаченным, торчащим во все стороны темным кудрям, а еще по слегка помятой черной футболке.       — Вай-фай. Мне нужен ваш вай-фай.       — Хорошая попытка, — он усмехается, но абсолютно не по-доброму. — Очень оригинально.       — Вы о чем?       Парень тяжело вздыхает. И только сейчас Дакота подмечает, что у него довольно спортивное телосложение и широкая грудная клетка.       — Послушайте, мисс, при всем уважении к нашей фанбазе, это, — указательным пальцем правой руки он обводит пустое пространство между собой и Дакотой, — переходит определенные границы. Я не буду вызывать охрану, просто давайте подпишу вам что-нибудь, и вы оставите меня в покое.       «Что?»       Ди окончательно сбита с толку. Она что, ворвалась в номер какой-то звезды или вроде того?       — Кажется, прямо сейчас происходит недоразумение. Я не ваша фанатка, мне нужен только вай-фай…       Парень снова обрывает ее:       — Вай-фай есть в лобби на первом этаже и в любой кофейне в радиусе десяти километров. Могли бы придумать что-то поумнее.       Это становится последней каплей на сегодня. Абсолютно вымотанная, Дакота закипает так быстро, что не успевает обдумать свои следующие слова:       — Знаете что? — Она делает шаг вперед, нарушая чужое личное пространство. — Идите к черту. И подавитесь вашим вай-фаем.       — Я вам не грубил. Это вы ломитесь ко мне в номер, — невозмутимо отвечает парень, складывая руки на груди. Словно не он только что источал такую токсичность, что экоактивистам следовало бы начать волноваться за Тихий океан.       — О, а вам интересно почему?       — Честно? Не особо.       «Ну что за кретин, боже».       — Потому что, — она пропускает его слова мимо ушей, — ни один вай-фай, кроме вашего, не обладает достаточно стабильным соединением во время гребаного шторма, и я не могу выполнить свою работу. Но вам, как я уже поняла, совершенно все равно, поэтому спокойной ночи.       Ди круто разворачивается на пятках, планируя как можно скорее убраться отсюда, но в этот же момент видит, как из лифта выходит администратор отеля в сопровождении еще двух мужчин в костюмах и с рациями на поясах.       «Вот блин».       Внутри все холодеет. Сейчас ее точно вышвырнут отсюда.       Времени на принятие взвешенных и обдуманных решений не остается, поэтому Дакота принимает спонтанное: грубо заталкивает незнакомца в его номер и захлопывает за ними обоими дверь. Это не составляет особого труда, потому что тот явно не ожидал ничего подобного и не успел оказать сопротивления.       — Что вы… — он едва не задыхается от возмущения. — Что вы делаете?!       — Умоляю, не кричите, — шипит Ди, — иначе меня сейчас выставят.       — Очень на это надеюсь.       Парень пытается обогнуть ее и открыть дверь, но она отбрасывает его руку.       — Подождите.       Они стоят очень близко, к тому же их рост почти одинаковый, так что Дакота может рассмотреть каждый лопнувший капилляр в его глазах. Кое-кто не врал насчет сна.       — Десять минут интернета, и вы больше меня не увидите. Обещаю.       Зрительный контакт становится по необъяснимой причине просто невыносимым, и Ди опускает взгляд в пол. Как же безумно она, должно быть, сейчас выглядит. Как городская сумасшедшая. Или тот маленький монстр из канализации.       В дверь стучат, и сердце Дакоты, кажется, замирает от страха. Они с незнакомцем переглядываются, словно сообщники, и от этого на секунду становится смешно, но только ей. Его же лицо по-прежнему выражает крайнюю степень недовольства, поэтому Ди произносит едва слышно:       — Пожалуйста, помогите мне.       То ли дело оказывается в ее взгляде побитой собаки, то ли в действительно нуждающейся интонации, но его броня дает трещину, и, о чудо, спустя тысячу лет он все же едва заметно кивает.       — У вас здесь все хорошо? — слышится за пределами номера.       Жестом парень просит Ди отойти в сторону. Она, за неимением выбора, слушается и отползает вдоль стены так, чтобы видеть лишь его профиль.       Дверь открывается.       — Мистер Бан, вас ничего не побеспокоило?       «Мистер Бан».       Ей это ни о чем не говорит.       — Нет, только вы, — отвечает он, моментально сменив угрюмость на широкую улыбку. — А что такое?       — Точно? Здесь была девушка…       Внутренности стягиваются в узел. Это отличный шанс для этого парня избавиться от надоедливой неприятности в лице Дакоты, но он, вопреки ее самым реалистичным ожиданиям, держит свое слово.       — Это моя гостья, не беспокойтесь.       Администратор, видимо, теряет дар речи, потому что несколько секунд висит тишина. Но затем Ди слышит:       — Ладно. Хорошего вам отдыха. Если что-то понадобится, звоните.       — Обязательно.       Когда дверь закрывается, Ди прислоняется затылком к стене и впервые за очень долгое время делает достаточной глубины вдох.       «Безумие. Полное безумие».       — Ну и?       Ее спаситель прямо перед ней. Все еще до чертиков злой и недовольный, но уже менее неприятный.       — Ну и? — зачем-то повторяет Ди.       — Рассказывай, кто ты такая и зачем тебе мой интернет.       «О, это будет действительно долгая история».