Переплетение

      Холод пробирал до костей, пребольно кусая за бока, от чего хотелось сжаться в комочек в попытке сохранить крохи тепла. Но не вышло, мышцы отозвались отрезвляюще й болью, выбивая из больного горла хриплый стон. Ночевка в палатке поздней осенью была дурной идеей, но кто бы меня спрашивал и вот он – результат. Камни под тонким полотном не то, что грозили простуженными почками, они, казалось, вытягивали из продрогшего тела саму жизнь.       Никаких больше походов. Никогда.       Это обещание самой себе было далеко не первым и, конечно, не последним, Марк и сам будет божиться, верно таская в постель чай с мелиссой и мёдом: больше никогда, а потом, как только болезнь отступит, сверкая глазами станет рассказывать о раскопках очередного города и– отказаться язык не повернётся.       Это я понимал очень хорошо, даже не смотря на пульсирующую боль, обручем сжавшую голову. Но это будет потом. Сейчас просто хотелось поплакать от обиды: заболеть, когда до ближайшего города несколько часов на вертолёте даже звучало страшно, а было отвратительной реальностью, в которую надо было возвращаться из желания пожалеть себя. Страдальческий стон вырывается сам по себе, заставивший кого-то над головой встрепенуться и завозиться:       — Ты уверен, что еë призвал?! — истеричный мужской голос сорвался на высокой ноте и неизвестный зашелся лающим кашлем.       Бронхит. Хронический.       Вяло констатировала в мыслях, сводный брат всегда лаял так же, как только отметка температур переступала нулевые значения. А вот мозг зацепился за не правильность слов; многое случалось в безумных вылазках археологов, но сеансом экзорцизма это не заканчивалось ещё никогда.       Если только любители древности не добрались до можжевельниковой настойки проводника, которой хитрющий чернобородый дядька упорно всем предлагал угоститься. Даже интересно стало, как докатились до жизни такой, но возня наверху оборвала размышления, и когда под нос пихнули что-то дурно пахнущее диким разнотравьем не осталось ничего большего, кроме как звонко чихнуть от поднесенной гадости и слепо отмахнуться, наугад выбивая из чьих-то рук кружку.       Знакомого звона железной кружки, какими пользовались все в лагере, не последовало, только что-то будто раскололось и рядом невнятно выругались. Открывать глаза не стоило, потому что дальнейшее казалось как раз следствием употребления той дивной настойки.       Седые огрызки облаков из-за которых выглядывали редкие звезды и близко не напоминали украшенные пятнами масла своды палатки, а вот камень имелся, ледяной, с которого хотелось бы слезть, но вышло только повалиться на пожухлую траву. Кто-то взволнованно вскрикнул, отвлекая от разглядывания торчащей из земли каменюки. Такой мы и видели днем, приехав изучать открывшееся после оползня старое капище. Только тот камень, предположительно ритуальный, был расколот и обтёсан веками, а этот напоминал идеально вырезанный монолит, испещрённый вырезанными символами неясного свойства и расписанными диковатыми рунами.       Шутка была знакомой, детки местных копателей любили пугать приезжих страшилками у костра, а подговорив кого из студентов–практикантов устраивали гостям такие погружения в старые легенды. Ася же за прошедший год не изменилась, разве что розыгрыши дочки главы ассоциации стали куда как реалистичнее и вместо кетчупа девчонка использовала кровь от пойманного на ужин кролика. Масштабы фантазий школьницы поражали, как и её таланты подписывать людей на свои авантюры, когда кто повпечатлительнее рисковал после пробуждения посреди леса на этом капище и остаться.       — Лэри, — плечи мягко сжали, удерживая в сидячем положении, когда в поле зрения появилась взволнованная брюнетка, — болит что-то? — и от этого покрасневшего взгляда карих глаз даже поправить местную ошибившеюся с именем язык не повернулся. Чужие пальцы нагло ощупали затылок, заставляя вжать голову в плечи от ледяных прикосновений       Было в этом вопросе что-то странно неправильное. Ну не уронили же они меня, пока тащили до импровизированного ритуала и не так крпко я сплю, чтобы не почувствовать удар. Только страх в глазах незнакомки какой-то яркий, засевший точно в её костях и сквозящий в каждом дёрганом движении.       — Ответь мне! Асс! — тот же требовательный тон, что спрашивал про призыв, звучал все громче, тяжестью оседая в пульсирующем болью затылке. Брюнетка дернулась, поднимая голову на двух спорящих парней, вынуждая меня сделать то же самое.       Место было странным, лес остался далеко у подножия горы за десятки километров от нашей стоянки, но сейчас вокруг поляны идеальным кругом возвышались крепкие исполины, прячущие свои пушистые лапы в седом тумане, какой застывает при первых холодах над рекой. И мысль о том, что проводник всем подлил «для согрева» уже не казалась такой глупой, а тогда и не такое могло присниться. Марка всегда веселили рассказы о таких реалистичных снах, настигающих меня лишь в походах. Возникшая в памяти улыбка парня с такими очаровательными ямочками чуть успокоила. Чтобы не случилось, без его ведома такие глупости и правда могли случаться только во сне.       А спорщики не унимались.       — Магистр сказал: «в крайнем случае»! — В глазах рыжего страх, руки в крови, оттого их дрожь кажется особенно заметной, — раз не налетели инквизиторы я успел её вернуть! — выглядел рыжий так, будто его малейший ветер унесет, особенно когда не справляясь с чувствами каждую секунду тянулся поправить очки, но трусом похоже не был, — раз так боишься сам повтори запрещенное, — понизив голос зашипел пол конец, оглядываясь на меня, удивленно моргающую. — Или спроси у Ллэри.       Опять это произношение.       Но рыжий, очевидно раздраконенный допросом своего друга наклонился ко мне, грубовато отпихнув все пытавшуюся помочь непонятно чем и как брюнетку. Тонкие губы сложились в кривоватую подрагивающую улыбку:       — Ллэри, это ты или я злого духа подселил и ждет нас Сожжение? — Истеричные нотки исчезали из голоса парня, пока он всматривался в мои глаза, сменяясь заговорщицким шепотом, — понимаешь, Игмар его очень боится.       В этом не было ничего смешного, но губы сами собой сложились в неуверенную улыбку, точно мне нравилась эта беззлобная шутка, заставившаяся хмурого парня-скалу точно выдохнуть и сдуться. Но буря не миновала.       — Ассандр! — из объятий тумана, как мне показалось спросонья – А во мне можно проснуться? – Стряхивая с плеч цепляющийся за неё точно живой туман шагнула шатенка, вперив в рыжего раздраженный взгляд. — Клянусь Пресветлой, тебя слышно и на границе. Будешь так орать – сдавайся сразу Совету, можешь даже ауру не чистить, чтобы они не тратили время на изучение заклинаний.       Рыжий только сделал страшные глаза и протянул руку, помогая подняться. И хоть он вздернул подбородок, очевидно намекая на что-то понятное лишь странной компании, я чувствовала, как дрожала его рука, точно бедняга принял шутливую тираду за реальную угрозу. Поэтому сжала крепче, в попытке успокоить. Хороший он был, этот Асс.       Мне же пока оставалось гадать, какого фэнтези я перечитала, раз оно аж снится.       Шатенка только переглянулась молча с хмурым лидером компании и так же молча моя неожиданная компания отправилась в путь по туманному лесу. Ориентирование никогда не было моей сильной стороной и когда с очередным поворотом по одному им известному пути деревья расступились, словно охранники, для посвященных восторженный вздох удержать удалось с трудом.       Перед нами величественно вознесся двухметровый каменный забор. Его камни, потемневшие от времени, хранили в себе истории о былой неприступности. За ним, словно из сказки высился замок, сверкающий в неведомом свете, точно маяк в этом туманном море.       Я остановилась, чтобы всем сердцем впитать в себя это великолепие. Замок, выполненный в уникальном сочетании стилей барокко, неоготики и неоренессанса, восхищал и завораживал. Башенки, прочно взмывающие в небо, словно мечты, этот оплот посреди густой чащи был точно из сказки.       Каждый штрих, каждое украшение на фасаде словно было вырезано из света, а окна, в противовес напоминали бойницы, очевидно отдавая дань памяти о былом. Что-то в этом здании действительно напоминало замок из сказки, где каждый момент мог привести к чему-то чудесному.       Но восхищаться долго мне не дали. Потянули со собой в сторону от чудесной парадной аллеи в колючие кусты и потащили к, как оказалось, своеобразному черному ходу.       — Баттико! — совсем неожиданном для нежной леди, того хрупкое цветочек, каким она казалась в лесу, шатенка раздражено пинает хлипкий на вид заборчик, непонятно зачем выстроенный перед настоящим забором, совсем не угрожающе шмыгая носом. Нет, странная компания, конечно, попыталась привести себя в порядок у лесного ручья, но е лицо у девушки все ещё опухшее.       — Оппа-ааздываете-с, — едко заметил голос, раздавшийся отовсюду, но кроме меня ни один головой в поисках говорившего не закрутил, только рыжий пихнул локтем под ребра, намекая не отсвечивать, — все группы уже вернулись, а ваша...        — Баттико! — девушка недовольно топнула ногой, позволяя багряной листве разлететься вокруг, и шатенка галактики сглотнула, тупо глядя на этот багряный цвет, — просто дай нам пройти или...       Чем она собиралась угрожать узнать не случилось, голубоватое сияние обняло каждого и наша странная кампания, в весьма потрепанном виде оказалась перед сверкающей огромной лестницы, ведущей куда-то в покрытое рябью пространство. Но стоило мне шагнуть за уверенно двинувшейся компанией следом, как….       — Э, нет, леди, — возникший перед ступенями старичок покачал головой, назидательно оттопырив указательный палец и покачав им прямо перед носом, — вы знаете правила. Группа не вернулась в срок по вашей вине, студентка, ваш балл понижен, в связи с чем вы отправляетесь на общий этаж.       Мар раздраженно скрежетнул зубами, переглядываясь со своей шумной спутницей. За спиной преувеличенно возмущенно воскликнула Олли, запястье крепче сжал тот неудачливый призыватель, готовый спорить, но старичок лишь улыбнулся насмешливо, когда лидер этой странной компании молча обошёл его и двинулся вверх по лестнице уже на последней ступени требовательно оглянувшись.       — Мы это так не оставим, — шепнул рыжик, поправляя сползшие на кончик носа очки и компания как верные щенки бросились за хозяином.       Вот это дрессура.       Не восхититься подобному было нельзя, слишком заметно было, как эти гордые по одиночке люди, выставляющие статус на показ, уступают одному единственному человеку. Старичок ждал чего-то, может девичьих слез за несправедливость, но не дождался и важно крякнув забавно переваливаясь с ноги на ногу поплелся куда-то вправо от лестницы, даже не оглянувшись. Точно следовать за ним было самим собой разумеющимся.       Наверное, эта девушка правда расстроилась бы разделению с командой, я же могла только облегченно выдохнуть: одно дело переехать в новую комнату и ничего там не знать и совсем другое не найти своей в месте, где вроде как жила не первый год. Воображение живо представило картину шокированных сокомандников, начти я ломиться в дверь их угрюмого лидера.       Нервный смешок вырвался сам собой, прокатился как-то неуместно по темному коридору и затих, только мой провожатый покосился с сомнением, мол: «а не тронулась ли студентка умом». Очевидно, в его обязанности не входили поехавшие крышей девушки, поэтому старичок только ускорил шаг, удивляя неожиданной прытью для своих лет и уже стучал в хлипкую темную дверь, когда я наконец нагнала своего резвого провожатого.       — Не волнуйтесь, леди Кэрхуа, это всё временно, — решил дядька то ли успокоить, то ли скрасить ожидание, пока за дверью что-то грохотало, хлопнула оконная створка и кто-то помянул великое сожжение. Мой провожатый откашлялся и продолжил громче, не заботясь о позднем часе и краснея от возни не готовой к ночным проверкам хозяйки комнаты, — вы подаете большие надежды и уже к следующей недели вернетесь к жизни без… — дверь с грохотом распахнулась, являя закутанное с головой в одеяло нечто, — недоразумений, — недовольно поджав губы закончил старичок.       «Недоразумение» в ответ только широко зевнуло, всей своей мягкой броней навалившись на косяк и хмуро глядя на старика, тот отвечал ей взглядом полным ещё меньшей симпатии, однозначно говорящим лишь об одном – студентов с общих этажей особо не жаловали и, похоже, это правда было серьезным наказанием.       — Эффиния Пейл будет вашей соседкой до дальнейшего решения куратора группы или повышения в рейтинге, леди Кэрхуа. С любой проблемой, — очередной колкий взгляд на сонно моргающую студентку, ей на шпильки древнего подобия коменданта было абсолютно точно наспать, — любой обращайтесь ко мне. Света вам.       И провожатый скрылся в лабиринте коридоров, оставляя после себя тонну неловкости, которую при желании можно было бы пощупать. Новоявленная соседка молчала, точно решала, захлопнуть дверь и оставить ночевать на голом полу коридора или пустить очевидную профессорскую любимицу внутрь. Что-то внутри пересилило, и девица с трудно произносимым именем отступила назад, едва не навернувшись из-за своего импровизированного плаща.       Хотелось выдохнуть, стандартная выстуженная комната в студенческой общаге навевала воспоминания и мне почти удалось обмануться, что затянувшийся сон кончится, как только несчастная тушка встретиться с голой кроватью, когда в спину прилетели первые слова соседки:       — Даже не расскажешь: как больно падать с пьедестала?