Freeze

Чан упал на сиденье автомобиля, вдыхая глубоко, но рвано, и вытаскивая телефон из кармана. Он не мог заснуть всю ночь, вынашивая эту мысль, даже боясь представить, как больно сделает своим возлюбленным, но он не хотел рисковать. Теперь он не мог верить никому, а главное, не мог никому доверить свою семью, даже самому себе. Ночью, когда ему пришло сообщение от Гёнхи, с вопросом о состоянии мальчиков, Кристофер ответил коротко: «мертвы». Так будет лучше, так Гёнхи не будут искать его мальчиков, пока они настолько уязвимы. Но оставалась ещё одна проблема, которую Чан не успел решить. Он знал, что у Гёнхи будут вопросы, если лидер продолжит самозабвенно искать убийц, что он никогда не поверит, что Чан не скорбит по своим возлюбленным, а гоняется за призраком. Именно поэтому мужчина сейчас набирал номер телефона, на который мечтал никогда не позвонить: — Мне нужно два места на кладбище, — медленно, чтобы голос не дрожал. — Памятников не нужно. На сегодняшний вечер. Спасибо. Когда мужчина положил трубку, его пальцы были уже белыми от напряжения. Он знал, что Айен и Хёнджин его простят за это, что они понимают, уже не маленькие, но мысль о том, что он будет хоронить своих мальчиков заживо, была тошнотворной. — До чего ты докатился, Бан? — Чан рыкнул, но набрал следующий номер. Гудки, длинные и гулкие, что в ушах звенело, сменились уставшим голосом, что Чан ненавидел с недавних пор больше, чем что-либо ещё. Он мечтал увидеть, как этот человек умрет. Не так, он мечтал стать причиной смерти этого человека. — Господин Бан, Господь, примите мои соболезнования. — Тон казался искренним и жалостливым, но это была маска, Кристофер мог почувствовать её холод под своими пальцами. — Они были так молоды, и это моя вина, я не смог их обезопасить. — Сегодня похороны. — Чан прошептал тихо, борясь с клокочущей внутри яростью, борясь с порывом приехать в дом к этому ублюдку и расстрелять его семью. — И я не хочу тебя на них видеть, ты меня понял? — Господин Бан, но ваша безопасность? — Попытался переубедить лидера мужчина, но Чан был непреклонен, он не подпустит этого ублюдка и близко к своей семье. — Если увижу — пристрелю! — Чан рыкнул. — Найди мне, Юто! Иначе, вы оба отправитесь на корм рыбам. Кристофер бросил трубку, не желая слушать, что собирался сказать этот кусок собачьего дерьма. Он не знал, что задумал Гёнхи, но был уверен, что так просто этот ублюдок себя не раскроет, но он его выведет, а потом выпустит несколько полных обойм в его голову. Кристофер завел мотор. Его мягкую урчание успокаивало, но стоило только вспомнить, как он просил Дживона заказать два гроба с телами примерно схожими по комплекции с Айеном и Хёнджином, и сердце вновь сжималось. Он должен был быть сильным для своей семьи, как бы тяжёло дальше не было и как бы больно ему не пришлось им сделать.

***

Когда автомобиль остановился на парковке у отеля, Чан почувствовал, как его желудок скручивает сухим спазмом. Он не ел ничего уже вторые сутки, а стресс и усталость делали свою работу слишком качественно. Он был готов в любую секунду упасть на колени, отхаркивая куски желудка на холодный асфальт. В кармане всё ещё покоилась ампула с морфином, но Кристофер не мог позволить себе такой роскоши — ему приходилось не хуже всех, это было бы слишком эгоистично. Мужчина не знал, зачем вообще её взял с собой, почему не швырнул в чистую стену реанимационной палаты в ту же секунду, а положил в карман. Точнее, он боялся себе признаться, что наркоман в нём, который так умолял сохранить опиоид, был сильнее. Вновь. «Не бывает торчков в завязке, не мне тебе об этом говорить» — Голос зазвенел в голове так громко, что Чану пришлось сжать виски, чтобы не отключиться от адской боли. Он сходил с ума. Наверное. Голоса в голове, умоляющее вонзить иглу смоченную в герыче в вену, были первыми в списке того, на что жаловались наркомы на встречах. Вторым — ломка. Но ведь его не могло ломать, правда? Он был в завязке уже пятый год, а это большой срок для наркомана. — Соберись, тряпка, ты им нужен! — Зарычал Чан и наконец нажал на дверную ручку автомобиля, приближая себя ближе к неминуемому. Почему-то только сейчас он осознал, насколько ослаб. Гёнхи был с ним очень давно, тогда Чан ещё только начинал торговать наркотой, а Гёнхи только начинал её пробовать. Он был идиотом, который решил, что его дерьмовую жизнь скрасит доза, но утопал лишь глубже. Чан не был эмпатом, ему было чуждо чувство жалости, но в том человеке он увидел потенциал, как видно зря. Единственное, что нужно было этому ублюдку — были деньги и дурь, теперь он это понимал. Крис был уверен, что Гёнхи начал сливать всю информацию ещё за долго до убийства того парня в отеле. Он был уверен, что началом всего стало убийство бывшего парня Хёнджина, а точнее момент, когда Кристофер завязал с наркобизнесом. Во время телефонного разговора, Гёнхи не соврал, Сонху действительно был мертв, если верить Юто. Он действительно торговал наркотой, но был мелким барыгой, которого Чан даже не знал, но убил его сына. Юто хотел денег и мести, а Гёнхи хотел денег и наркоты, на этом они и сошлись. Дживон был действительно прав — бывших торчков не бывает. Гёнхи хотел клуб, он хотел иметь всё то, что было у Чана, как и Юто, но их первоначальный план провалился. Они не предусмотрели вариант случайной смерти своего подельника от превышения свинца в организме, чему поспособствовал Хан. Оставался лишь план Б — Бан Кристофер Чан. Мужчина зашёл в лифт, вновь делая глубокий вдох и заставляя своё сердце биться чуточку тише. Один взгляд в зеркало подтвердил, что он выглядел достаточно плохо, для новости, которую собирался рассказать своей семье — это было хорошо. Когда счетчик этажей остановился на нужном числе, а двери открылись с противным звуковым сопровождением, Чан понял, что обратного пути у него нет. Он не может просто обернуться и уехать, он должен был довести дело до конца. В номере было тихо, но Кристофер был уверен, что старшие точно не спят — время не подходящее. Это было ему на руку, он не хотел разбивать сердца всем сразу, так больнее в первую очередь самому себе. Мужчина прошел вдоль зала и завернул на кухню, чтобы найти там Чанбина и Минхо, что кажется вновь дремал на широком плече младшего, завернувшись в тёплое одеяло. — Милый? — Чан позвал тихо, надеясь, что Со его не услышит, чтобы отсрочить неизбежное, но младший обернулся, улыбаясь искренне. — Привет. — Тоже шёпотом, чтобы не будить Лино. — Как Хёнджин? Его плечо хорошо заживает? Что сказал врач по поводу Айена? Как малыш? У Чанбина было много вопросов, но ответ Чан заготовил заранее, оставалось только найти в себе силы, чтобы его озвучить. Он знал, что собирается солгать, но эта ложь, принесет слишком много боли его любимым людям, а это не было лучшим исходом. — Бинни, милый, — Чан сделал несколько шагов вперёд и присел на корточки, чтобы быть ближе к младшему в случае чего. — Малыши… Чан запнулся, пока улыбка Чанбина медленно гасла, а глаза наполнялись слезами. Он не успел договорить, но это едва было нужно — Чан был хорошим актёром, профессия обязывала. Один его внешний вид был красноречивее слов. — Не говори этого… — Одними губами, продолжая держаться, потому что это не могло быть правдой. — Раны были слишком серьёзные… — Я сказал — прекрати! — Чанбин вскочил, скинув с плеча перепуганного Минхо, кулаки сжались до белых костяшек, а по щекам всё-таки потекли слезы. — Это не правда! Перестань, хён! — Бинни… — Я сказал — закрой рот! — Чанбина трясло от ярости и боли, всё внутри горело огнём, хотелось вырвать себе лёгкие и сердце, чтобы перестать чувствовать. — Чан, что с мальчиками? — Минхо побледнел, а его всегда искрящиеся глаза стали совсем серыми и безжизненными. — Их больше нет. — Чан почувствовал, как по его собственной щеке скатилась первая слезинка, когда маска вечно собранного Минхо треснула, разлетелась на куски. — Прекрати! — Чанбину казалось, что он больше не может дышать, Чан забрал весь кислород, как только вошел в помещение. — Ты поехал к ним ночью, ты сказал всё хорошо, ты сказал, хён! — Открылось кровотечение и инфекция… — Чан хотел прижать к себе мужа, пообещать, что это всё временно, но не мог, пока не мог. — Я не успел доехать. Похороны вечером. — Заткнись, заткнись! — Чанбин схватил мужа за ворот футболки и приложил о стену, выбив весь воздух из лёгких. Кулак младшего попал куда-то чуть выше солнечного сплетения, а потом ещё раз по левому ребру. Чан заслужил — он знал. Пусть Чанбин сейчас его бьёт совершенно за другое, но в конечном итоге, он имел право. — Бин~а, прекрати! — Минхо спрыгнул с диванчика и бросился на спину Со, обхватывая его поперек живота и прижимая руки к талии. Он был слабее Чанбина, но давление и невозможность, двигаться свободно, возымели свой эффект. — Прекрати, просто, остановись. Лино чувствовал, что в любой момент может упасть безвольным куском мясо на застланный ковром пол. Его трясло, пальцы онемели от силы, с которой сдавливали чужие предплечья, ему тоже хотелось закричать. Умолять, сказать, что это тупая шутка, просто способ напугать, но на карамельном дне карих глаз лидера, танцор видел, что тот не шутит. — Я убью его… — Голос Чанбина охрип от крика, грудь вздымалась часто и резко, а покрасневшие от лопнувших сосудов глаза, смотрели в одну точку перед собой. — Пусти меня, Лино. — Нет, нет, ты не можешь просто уехать! — Губы Ли задрожали, паника так крепко вцепилась в его горло, что гортань начало печь — он только что потерял двоих, ещё одной потери он бы не пережил. — Ты не можешь оставить мальчиков, Бин~а… ты не можешь оставить нас. — Я должен их увидеть. — Чанбин выглядел спокойнее, но это была лишь маска, под ней мужчина старался тщательно скрыть трещины, что прочертили душу и красивый фасад. — Нельзя. — Ответ, а после него ещё один удар, на этот раз по красивой скуле. — Чанбин, так нужно! Их будут хоронить в закрытых гробах. — Не смей лишать меня этого, Крис! Это моя последняя возможность увидеть их! Чёрт возьми, почему ты ведешь себя, как мудак?! Речь больше не идёт о бизнесе, только ни теперь, когда Айена и Хёнджина больше нет! — Ч-что..? — Чанбин обернулся, но не успел и шага сделать в сторону появившегося из ниоткуда Феликса, когда его светлые локоны рассыпались по мягкому ковру. Он дернулся в сторону безвольного лежащего на полу тела, но потом заметил несколько осколков стекла, что лежали рядом с бедром Чана. Оно было тонким и влажным с обратной стороны, и будь Чанбин проклят, если он ошибся, от чего были эти осколки. — Сука! — Теперь, когда Минхо отпустил его руки, чтобы проверить Феликса, Со получил возможность оставить ещё несколько синих пятен на крепком торсе Чана. — Как ты мог? Ты думаешь, тебе хуже всех, Бан?! Ты, блять, пропадаешь на всю ночь, а потом заявляешься ко мне обдолбанный и говоришь, что мои мальчики мертвы! Ты, блять, серьёзно?! — Бин… — Чан не знал, как может оправдаться, он не хотел этого делать, пусть Чанбин злится, пусть считает его виноватым, так будет лучше. — Не смей! Не смей пытаться убедить меня в том, что это не так! Хёнджин, Чонин, они оба мертвы, из-за тебя! Из-за блядской наркоты, их больше нет! Ты должен быть на их месте, ты! — Ещё один сильный толчок, чтобы Чану было больно, хотя бы физически, настолько же, насколько сейчас было больно Чанбину. — Бин, прошу… — Нет, не подходи ко мне! Я не хочу тебя видеть, понял?! — Чанбин вскинул руку вверх, предостерегая попытки старшего подойти ближе. — Убирайся отсюда! Мне плевать куда! И не смей приближаться к мальчикам! — Чанбин, — попытался остановить младшего Лино, но получил лишь ещё один суровый взгляд. — Я всё сказал! Просто выметайся! Адрес пришлёшь сообщением! Это было последними слова Со перед тем, как он подхватил на руки Феликса и покинул комнату, оставляя двух старших наедине. Лино не хотел смотреть на лидера, он не хотел видеть горя на его лице, и не хотел показывать собственного, но ему пришлось, когда чужие пальцы нежно сжали острый подбородок и задрали голову вверх. — Лино… — Их больше нет, — прошептал Минхо, смаргивая первые слёзы с пушистых ресниц, — и ничего, что ты сейчас скажешь, этого не изменит. Я не виню тебя, просто не имею права, но мне сейчас так больно, что я просто не знаю, что делать дальше. Ты не дашь нам с ними попрощаться, и это сводит меня с ума. Я… я просто согласен с Чанбином. Чан смотрел, как захлопнулась дверь спальни за широкой спиной танцора, слушал тишину, что повисла в помещении, а потом рыдания. Такие громкие и надрывные, они сжимали сердце своими когтистыми лапами, но Крису вход туда был заказан, он лишь надеялся, что мальчики простят его, что смогут найти в себе силы вновь довериться ему, но сейчас он должен был защитить их, чтобы фальшивые похороны не превратились в настоящие.

***

Чан ехал в клуб, прекрасно зная, что Гёнхи его уже ждал. На запястье был повязан браслет Хёнджина, который Чан забрал из дома ещё пару дней назад, он был уверен, какой эффект эта деталь возымеет на директора по безопасности. Когда Чан въехал на территорию клуба, он уже чувствовал, сколько ярости скопилось в его теле, сколько необузданной энергии, которую Бан мечтал вложить в удары, что оставит на еле дышащем теле. Сейчас в основном зале Stray kids было немноголюдно, но это было временно, как только вечер заимеет права в этом городе, сюда тут же потянуться люди с тяжелыми денежными пачками. — Господин Бан, — молодая девушка — Чан не узнал её — поклонилась и указала на столик, за которым уже сидел директор по безопасности, перебирая какие-то папки. — Вас ждут. Кристофер не удосужился даже поблагодарить официантку, что явно пыталась быть милой для молодого хозяина — его это не интересовало. Мужчина быстрым шагом направился в указанную сторону, гордо вскинув подбородок и сжав челюсти до жалобного скрежета эмали. — Вы один? — Гёнхи встал и протянул руку для приветствия, параллельно наклоняя голову вниз в знак уважения. Чан жест проигнорировал и просто сел за стол, умоляя себя быть сдержанным, не делать глупости, пока это было ни к чему. — А с кем должен был быть? — Господин Со к нам не присоединится? — Мужчина выглядел действительно пораженным, и это заставило Чана задуматься о том, что он мог задумать, зачем ему понадобился его муж. — Это правда всё, что ты хочешь обсудить, Гёнхи? — Чан рыкнул, но быстро вернул лицу было спокойствие, надо было собраться. — Ночью умерли Хёнджин и Айен, потому что твоя охрана пропустила внутрь двух ублюдков! — Господин Бан, я не знал, это случайность. — Мужчина поднял обе ладони в защитном жесте, хоть прекрасно понимал — Чан убьёт его, если захочет. — Периметр охраняли мои лучшие люди, я не знаю, как так вышло! — Да мне, поебать! — Чан вскочил, резко ударяя ладонями по гладкой поверхности стола и пугая немногочисленных гостей. — Ты хочешь, чтобы я простил тебя? Говоришь, что это случайность, будто сломал мою любимую игрушку? Мои возлюбленные погибли! Их нет больше, ты понимаешь это?! А ты мне говоришь, что не знаешь, как так вышло! — Господин Бан… Чану нравилось, как его слова медленно поселяли ужас на покрытом морщинами лице, ему нравилось, как Гёнхи дрожит и крепче вжимается в спинку диванчика. Крису дорогого стоило, чтобы не отнять эту крысиную жизнь прямо сейчас. — Я могу отправить своих людей для защиты вашей семьи, только скажите куда. Вы не были сегодня дома. — А я должен был вернуться туда, где убили часть моей семьи? — Крис говорил пренебрежительно, постоянно мысленно извиняясь перед своими мальчиками, но ему надо было держать себя профессионально. — Туда, где мои возлюбленные в опасности?! — Я понимаю… — Нет, блять, ты не понимаешь! Ты никогда меня не поймешь! — Рычал Бан, придвигаясь к мужчине ближе. В таком свете усталость на лице была ещё более очевидной, добавляя образу реалистичности. Крис не взял с собой оружия, но по взгляду Гёнхи на свои бедра, понимал, что тот этого не заметил, и Чан не собирался позволять ему расслабиться. — Где будут похороны? — Горло пересохло, из-за чего голос скрипел и срывался, это приносило Бану нереальное удовольствие. — Я вроде дал понять, что тебя там быть не должно? — Крис оттолкнулся от гладкой поверхности и выпрямился в полный рост, показывая, что разговор окончен. — Я сам могу защитить свою семью, тебе я их больше не доверю. Найди мне этого ублюдка, понял?! Я даю тебе сутки, а потом… Чан приставил два пальца ко лбу мужчины и перешёл на шёпот, чтобы остальные его не слышали: — Я решу проблему немного иначе. Крис не оборачивался, когда шёл в свой кабинет, он не обратил внимание на громкое заверение, что мужчина всё сделает, он знал, что это была ложь, он не хотел видеть подтверждение этого на лице ублюдка, которого когда-то называл другом. На столе лежала папка с документами, на них не было сил, но Бан слишком много времени упустил, ещё немного и его годами выстраиваемый бизнес рассыпется, как карточный домик. — Если бы я толкал дурь, таких бы проблем не было. — Чан прижал основания ладоней к глазам, вдавливая их с такой силой, чтобы стало больно, чтобы боль физическая, наконец превозмогла душевную. Он оставил своих мальчиков одних. Пусть это и было желание Чанбина, против которого он пойти не мог, просто не посмел бы, он чувствовал, что должен был быть с ними. Он был лидером в конце концов, но в первую очередь, он был их мужчиной. Кристофер взял мобильный, что, совсем несвойственно, был все прошедшие часы тихим, даже экран не загорался от уведомлений, и набрал номер врача. — Дживон, у вас все готово? — Чан не говорил открыто, боясь, что кто-то может подслушать, он знал, что врач также будет осторожен, сам дал такое указание. — Да, господин Бан, — речь мужчины была спокойной и скорее профессиональной, чем дружески сочувствующей, это было хорошо, Чан не терпел проявления эмоций со стороны посторонних людей и приближенных. — Час назад привезли гробы, мы уже подготовили тела мальчиков. Если вы хотите сопровождать, то мы будем ждать вас через три часа у здания морга. Сам морг при больнице, в которой работал Дживон, находился не в основном корпусе. Около пятнадцати минут на север, там рядом было кладбище, на котором Чан уже забронировал два места этим утром. Он чувствовал себя странно, хоть и осознавал, что это правильное решение. — Я подъеду. — Время в запасе ещё было, и Крис понимал, что должен был сопровождать катафалк, если бы похороны были настоящими, он сам бы сел за его руль, поэтому, чтобы отвести подозрения, должен был следовать рядом. — Один? — На всякий случай уточнил Дживон. Врач стоял у открытого окна реанимационной палаты, наблюдая за голыми деревьями и низким солнцем. На ближайшей кровати спал Айен. Ему только сделали переливание и осмотрели швы, что не могло не утомить парня. На соседней кровати полусидел Хёнджин и перелистывал какой-то журнал, что принесла милая медсестра, надеясь хоть как-то скрасить одинаковые будни молодых мужчин. — Не хочу волновать их раньше времени. Остальные подъедут к церемонии. — Ответил Чан после короткой паузы. Он ужасно хотел спросить, как мальчики, просыпался ли Йенни, как себя чувствует Хёнджин, но не имел права. Одна неосторожность может стоить его любимым жизни, он должен был об этом помнить. — Я буду ждать вас, господин Бан. И на прощание: — Ещё раз примите мои искренние соболезнования.

***

Чёрный автомобиль остановился в сотни метров от главных ворот морга, там почти не было деревьев, и если бы кто-то захотел, вполне мог разглядеть его владельца. Чан это сделал нарочно. Его грязные брюки и футболка Дживона сменились на строгий чёрный костюм, который был в клубе на всякий случай. Волосы были слегка уложены назад влажными пальцами. Кристофер выглядел хорошо, но при этом не броско, а скорее сдержанно элегантно, так, наверное, и должен выглядеть самый известный мафиози в Сеуле. — Здравствуйте, господин Бан. — Мужчина в рабочей форме, заметив идущего к нему Чана, закусил покрепче тлеющую сигарету и поклонился, после протягивая грязную ладонь для рукопожатия — глупый жест, но Крис оценил. — Оба гроба уже погружены, нужно лишь подписать документы и мы можем ехать. Если даже этот могильщик и знал какую-то часть правды, то очень умело это скрывал. Его испещренное морщинами смуглое лицо было странно собранным, но с долей участия, искреннего соболезнования. Это тоже не смогло укрыться от цепкого взгляда бизнесмена. — Большое спасибо. — Чан вновь кивнул и проследовал за мужчиной вглубь двора, там была стоянка для рабочих автомобилей и вход в холодильные помещения. Внутри стояло три катафалка, во все были погружены дорогие гробы, а рядом стояли люди. Они выглядели разбитыми горем, глаза красные и опухшие от слёз в особенности у женщин, пальцы многих сжимали тлеющие бычки, изредка касающиеся подрагивающих губ. — Сегодня у всех плохой день. — Пояснил могильщик, приметив долгий и пронзительный взгляд мужчины. — Да упокоит Господь их души. После последней фразы Кристоферу захотелось засмеяться. Он подумал: «А на самом ли деле этот мужчина верит, что парню на небесах не плевать на то, что происходит с его детьми внизу?» Смерть была неизбежным окончанием жизни, как говорится — ещё никто не уходил из жизни живым. Возможно, в некоторых из этих гробов были молодые парни и девушки, что так не вовремя решили почить. В них могли быть Айен и Хёнджин, что не заслужили смерти, что не заслужили какой-либо боли. Так почему Господь их не попытался сберечь? — Не говорите так громко об этом мерзавце, — Чан поймал удивленный взгляд могильщика и коротко пожал плечами, — вдруг услышит. Кристофер заметил Дживона, лишь когда завернул за угол минивена. Двери были распахнуты, а врач стоял, оперевшись на одну из них и внимательно листая бумаги с заключением. — Господин Бан, вы вовремя. — Дживон кивнул в знак приветствия и уважения, а после протянул два свидетельства о смерти с печатями и ручку. — Подпишите. Ниже заключения о причинах смерти, но думаю, они очевидны. Чан скользил взглядом по именам своих возлюбленных, выбитым на белой бумаге с печатью внизу. Они не были настоящими, но один взгляд на формы заставил сердце пропустить несколько ударов, а пальцы предательски задрожать. Он вспомнил те четыре бесконечные минуты, когда Айена действительно не было на этом свете, когда он думал, что больше не увидит его улыбки и не поцелует мягкие сладкие губы, когда медленно умирал вместе с ним. Это могло быть реальностью. Вернись они на пару минут позже, возможно, Чан бы держал уже три свидетельства, и все настоящие. — Гробы закрыты, — осведомил замершего мужчину еще один служащий морга. — Но мы можем… если вам это нужно. — Всё хорошо, — Чан покачал головой в отрицательном жесте и передал подписанные документы Дживону. — Пусть спокойно спят. — Вы можете подождать нас в своем автомобиле, господин Бан, — врач, сжал предплечье мужчины покрепче, будто желал напомнить, что это всё неправда, что Кристофер не имеет права раскисать. — Где ваша семья? — Я отправил им адрес, они скоро будут там. Это было ещё одной проблемой. Чан до дрожи в коленях боялся увидеть своих мужчин. Он боялся встретиться лицом к лицо с горем и скорбью, в которых был виноват. Он боялся, увидеть среди этих чувств ненависть. — Идите в машину, — повторил врач, — мы уже готовы ехать. Кристофер не стал возражать. Его роль была простой — убитый горем мужчина, что едет провожать своих возлюбленных в последний путь. Он старался отключить мозг, перестать так усердно думать, как бы сложно это не было, чтобы не сойти с ума. Когда двигатель его машины вновь ожил, разбавляя тишину размеренным гулом, на телефон пришло сообщение. Чан был неуверен в абоненте, который его вызывал, но точно знал, что новость не будет хорошей. Он хотел верить, что звонил кто-то из мальчиков, но надежда угасла тут же, как он достал сотовый. — Гёнхи? Чан не здоровался, не спрашивал о причине звонка, просто ждал, пока мужчина заговорит сам. — Я звоню по поводу Юто. — Неуверенно начал мужчина. — Последний раз его засекали камеры в районе Канама, около суток назад. — Он был один? — Чан не был уверен в том, что Чон остался жив — он не проверял трупы, когда они покидали дом, было не до этого. — Кажется, — подтвердил директор по безопасности. — Он выглядел болезненно. Крис хмыкнул, но пока не спешил говорить, что Юто был ранен в плечо, всё-таки сейчас Гёнхи был кандидатом номер один на звание предателя. «У меня есть свои люди.» — Вспомнил Чан слова Чуёна в их предыдущую встречу. И почему он тогда совершенно не придал им значения. — Мне неважно его состояние, он должен быть мёртв. Адрес? — Прорычал Чан. — Я работаю над этим. — Заикаясь ответил Гёнхи, но почему-то Бан совершенно не верил этому тону и страху в голосе. — Незаметно. — Крис смотрел на катафалк, покидающий внутренний двор морга, но сам не спешил нажимать на педаль газа, он хотел им дать немного оторваться для безопасности. — Сутки, не забывай об этом. — Да, Господин Бан. Чан первым положил трубку. Ему не нравилось чувствовать себя глупцом в этой их нехитрой игре, но Гёнхи вёл себя профессионально, этого было не отнять. Крис вновь проверил сообщения от мужа, но не увидев ничего нового, бросил телефон на сиденье рядом и вырулил с парковки. Машин на дороге почти не было. Пустая трасса окруженная голыми деревьями с острыми ветвями немного пугала. Казалось, в любой момент из-за одного из них может выйти человек, зажимающий пальцами спусковой крючок пистолета, и сделать маленькое отверстие в стекле автомобиля, а за ним и в виске Криса. Но этого не случилось. Серый пейзаж оставался спокойным и скучным до конца маршрута, а потом сменился на одинаковые каменные надгробия с именами усопших. Чан невольно представил свои инициалы на одном из потускневших камней — они бы смотрелись там так естественно. Он не заказывал надгробий для фальшивых могил по двум причинам: он не хотел, чтобы имена его живых парней мелькали среди каменных кладбищенский изваяний, и вторая — чтобы при всем желании их не смогли найти. Безымянные могилы находились в конце кладбища. Там обычно хоронили усопших без документов и родственников или тех, чьи имена, как и Хёнджина с Айеном, не должны были стать достоянием общественности. Именно в той части уже стоял минивен и большой автомобиль Чанбина. Чану даже не надо было смотреть в ту сторону, чтобы понять, что все мальчики, кроме его мужа, сидят внутри, для безопасности. Когда Крис остановился, двери катафалка уже распахнули настежь, а к багажнику подкатили большие тележки для гробов. Он мог увидеть, как по прекрасному лицу Чанбина заструились слёзы, а он сам крепче прижался к капоту, чтобы не упасть. Может он был слегка пьян? Это было маловероятно, учитывая, что в машине были младшие и Лино, но даже если это было так, Чан бы не осудил. Лидер покинул водительское место и медленно обошел нос, после встав так, чтобы его видела семья. Когда Чанбин всё же смог отвести взгляд от дорогих гробов, Чан приподнял полы пиджака, демонстрируя оружие, чтобы Со знал, что Чан будет их защищать, несмотря ни на что. Младший поджал губы и нажал на кнопку на брелке, зажатом в ладони, чтобы открыть двери машины. Первым из-за черного глянца показался Минхо. Он был одет в чёрный простой костюм и такую же рубашку. Его глаза были красные и опухшие, но щёки не блестели от слёз, наверное, он хотел быть сильным для остальных, стать им поддержкой. После вышел Хан. Его ноги дрожали так сильно, что Лино пришлось прижать парня к себе, чтобы тот ненароком не упал. На младшем не было костюма. Он был в чёрных брюках и футболке, а на плечи была накинута большая чёрная кофта с лепестками красных и белых роз, рассыпанными по рукавам и плечам изделия. Это рисовал Хёнджин. Дрожащие пальцы прижимали к телу огромный букет белых цветов, таких чистых, совсем под стать Чонину и Хёнджину. Хан не смотрел в сторону старшего, и Чан был этому рад. Его сердце не выдержало бы этого. Последними из автомобиля вышли Сынмин и Феликс. Их лица были мертвенно бледными, будто лишенными всех красок, а глаза красными, да ужаса контрастными с кожей. Они жались друг к другу, часто всхлипывая и утирая слезы, но те вновь и вновь текли по впалым щекам. В руках у самого младшего была зажата маленькая игрушка лисёнка, принадлежавшая Айену, а Феликс держал красивый скетчбук. Сынмин поднял полный горя взгляд на Чана, мир которого в момент рухнул. Мальчик зарыдал лишь сильнее и сделал неуверенный шаг вперёд, боясь оступиться: — Хён… Чан бросился вперёд, чтобы придержать, чтобы дать утешение, но талию Сынмина ловко обвили руки Чанбина и оттащили назад. — Милый, не надо. — Нет, пожалуйста! — Голос срывался на крик и всхлипы, а Ким лишь продолжал вырываться из крепкого хвата. — Я хочу к Чан~хёну! — Чанбин, пожалуйста, позволь. — Чан мог на колени встать, лишь бы сейчас прижать к себе своего малыша и позволить горячим слезам впитаться в черную ткань. — Не трогай его! — Чанбин был готов полезть в драку, если бы Чан сделал хоть ещё один шаг вперед. — Не в таком состоянии. — Я в норме! — Чан смотрел с мольбой в карюю радужку, но в душе был невероятно горд младшим — он поступал, как настоящий лидер. — Если быть обдолбанным это норма, то да, — рычал Чанбин, — ты действительно в норме. — Чанбин~хён, пожалуйста! — Сынмин задыхался от боли, задыхался от страха, ему нужен был кто-то, кто сможет вытянуть его на поверхность, ему нужен был его лидер. — Я никогда не сделаю ему больно, Бинни, — Чан знал, как это звучит для его мужа, ведь сейчас они буквально на похоронах двух их мальчиков, которых Крис не сберег. — Умоляю, я просто хочу обнять его. Чанбин ненавидел себя за то, как надломлено звучал голос его всегда сильного и собранного супруга, он ненавидел себя за то, что не мог больше ему довериться, не мог сам найти утешения в его тёплых объятиях, но он не ненавидел Кристофера. Что бы тот не сделал, Со любил его больше собственной ублюдской жизни, которая без Айена и Хёнджина не стоила ни черта. Со вновь обернулся на покрытые лаком гробы. Сегодня он хоронил не своих мальчиков, сегодня он закапывал в промозглую землю себя самого. Его руки упали по швам, а Сынмин рванул вперед, врезаясь в сильный торс Чана и заходясь рыданиями. — За что, хён? — Шептал Сынмин. Его слова было разобрать сложно, перебиваемые частыми всхлипами и рваными вздохами. — На их месте должны быть мы! — Нет, Сынмин, не говори так, — Чан гладил мягкие волосы, пропускал пряди между пальцев, сцеловывал соль со щёк, а ладони всё гладили и гладили напряжённую спину. — Я единственный, кто виноват в этом, на мне вся ответственность. Я знаю, что не могу уже ничего изменить, но я сделаю всё возможное, чтобы их смерти не стали напрасными. — Как нам теперь жить, хён, без них? Кристофер промолчал. Он правда не знал ответа на этот вопрос, наверное, его просто не было. Если бы Айен с Джинни действительно не пережили бы ту ночь, если бы закрытые гробы прятали под своими крышками его парней, а не двух наркоманов без документов и родственников, то Чан бы вряд ли выглядел лучше, чем его мужчины сейчас. У него было много масок, но он никогда не носил их рядом со своими любимыми, предпочитая искренность лжи во благо. Сегодня всё было иначе. Он должен был играть убитого горем мужчину, наркомана и сильного лидера в один и тот же момент. Таких масок у Криса в коллекции не было. — Минни, — Чанбин нежно взял своего парня за плечо, наконец отнимая от старшего, что потеряно смотрел в одну точку на плече Кима. — Идём, малыш, уже пора. — Не забирай его, прошу. — Чан покачал головой, но не сопротивлялся, когда гибкое тело всё же выскользнуло из влажных от стресса ладоней. — Ты сам сделал свой выбор, хён, — лишь на секунду Чанбин позволил скорби по возлюбленным смешаться с гадким ощущением от разрушения таких долгих отношений, но этого хватило для новой порции жгучих слёз. — Пожалуйста, не делай нам ещё больнее. — Бинни, я в завязке, я не принимал тот морфий. — Чан не мог потерять их, он не мог позволить Чанбину забрать у него всё, что он так любил и любит до сих пор. — Возможно, — сухо отозвался мужчина, — но ты соврешь, если скажешь, что не хотел. Это было больно. Но только из-за того, что было правдой. Крис действительно был близок к этому. Всего было слишком много, особенно эмоций. Они, как нескончаемый фейерверк всё вспыхивали и затухали под рёбрами, а вместе с ними и желание жить. — Вы не в безопасности без меня. — Кристофер не отважился на то, чтобы зацепить ладонь младшего, остановить его от дальнейших действий. — Нет, Крис, мы не в безопасности с тобой. — Ещё одна болезненная правда. — Мои мальчики погибли из-за твоих грязных денег и власти. Я верил, что мы сможем справиться со всем этим дерьмом, но тогда Айен и Джинни были живы, сейчас их нет. И единственное, что я хочу сегодня, это спокойно их похоронить. Чан сам затеял эту игру, но сейчас был готов сорваться и проиграть, потому что уничтожал этой ложью всё и всех, делал лишь хуже, но что если, скажи он правду, всё станет намного хуже. Желудок вновь свело от болезненных спазмов, а вены загорелись от зуда — нужно было держаться, еще слишком рано давать слабину. Быстрый взгляд на Дживона, что лишь в ответ покачал головой, будто просил Кристофера не делать глупостей больше, чем тот уже наделал, и лидер проследовал за всеми остальными. — Он не ненавидит тебя. Чан даже не заметил, как рядом с ним возник Минхо, а может просто не мог поверить, что тот сам подошёл. — Он убит горем, разбит злостью и яростью, но не из-за тебя. — Нет, Лино, Чанбин прав. — Чан не был глупцом, он мог посмотреть правде в глаза и сложить два плюс два. — Я втянул всех в это. Для того ублюдка мои мальчики — просто пешки, которыми можно пожертвовать, чтобы достать фигуру покрупнее. — Но не для тебя, хён, — Минхо сжал плечо мужчины в качестве поддержки. — Ты любишь их, ты любишь всех нас, как и мы тебя. Как и Джинни с Йенни. Дай ему это пережить, пожалуйста. Нам всем. — Сколько понадобится. — Пообещал Чан. — Я готов ждать всю свою жизнь. Лино кивнул и ещё раз сжал чужое плечо, а потом вернулся к остальным. Он приобнял одной рукой Феликса за талию, а в другой сжал маленькую ладонь Джисона. Чан остался один, он заслужил и понимал это. — Нужно нести гробы. — Шёпотом сказал Дживон, инструктируя по процессу похорон. — Такие традиции. Кристофер рассеянно кивнул. Он никогда не был на похоронах, не знал, как это должно было происходить, поэтому просто проследовал к гробам, по указанию врача. — Нужно взять один, — у катафалка стояло больше мужчин, некоторые были работниками кладбища. — Второй понесем мы сами. Вы впереди. Чан вновь кивнул. На гробах лежали документы с именами, чтобы служащие не перепутали. Крис провел пальцами по крышкам и установился у одного, с именем Айена. — Возьмите под плечо. — Гробовщик показал, как надо встать под гроб и как взяться, а после обошёл его с другой стороны. — Насчет три. Чан выдохнул и приготовился. Гроб был тяжёлым, но идти было недалеко. Крис старался не смотреть на свою семью, когда остановился рядом с выкопанными могилами. Рыдания младших холодили кровь и сжимали холодными пальцами сердце. Он знал, что по щекам Чанбина и Минхо тоже сплошным потоком текут слёзы, они просто должны были быть сильными для своих парней. Крис спустил гроб с плеча на ещё одну тележку и отошёл в сторону. Священник, которого заказали на похороны, по очереди приглашал всех к гробам, чтобы проститься. Чанбину приходилось держать каждого младшего, потому что те уже совсем плохо стояли на ногах. Крис был последним в очереди. Он знал, что внутри нет его мальчиков, но состояние его семьи и общая обстановка будто стирали грань между вымыслом и реальностью. — Я люблю вас, — Чан говорил эти слова не людям в дорогих деревянных коробках, а семье и парням, что оставил больнице. — Простите меня, если сможете. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы отомстить за это, чтобы это не было напрасно. Когда Кристофер закончил, с его подбородка сорвалось несколько холодных капель, первых с момента всего произошедшего, но и их мужчина поспешил скрыть. Он сделал несколько шагов назад, дав возможность могильщикам закончить работу. Стоять рядом с любимыми и не иметь возможности их коснуться было дико болезненно, но и это Чан пытался игнорировать. В конце концов, ему действительно было не хуже всех. — Прощайте… — Шёпотом прошептал стоящий рядом Хан, и его слова подхватили все остальные. Лишь Чан молчал. Он не прощался. Он обязательно всё исправит, и вернёт свою семью домой.