Новое начало: Выстрел в небо

Where you go I go,

What you see I see...

I know I'll never be me,

Without the security

Of your loving arms

Keeping me from harm.

Put your hand in my hand

And we'll stand.

______________________________________

Повествование от лица Беллы

***

      Что ж...       Кажется, неожиданный всплеск эмоций испортил впечатление о моей мирной персоне... Я перегнула палку и теперь не нахожу себе места.       Невообразимое чувство вины заставляло метаться в агонии тревоги без возможности усидеть на месте, и я нервно бродила по комнате, маяча перед глазами соседки.       — Так что у вас случилось? Вы поссорились? – спросила она.       — Мы? Н-ну... – странное неловкое чувство охватило меня, поставив в ступор. Я даже не знала, что сказать в своё оправдание. Но и я не хотела думать о том, что... – Кажется, она ревнует меня к Сэму.       — К Сэму? – недоверчиво уточнила Лесли, сощурив глаз. – Серьёзно?       — Именно, но я вызверилась на неё, сказав, что мной нельзя манипулировать... И теперь я... – прервавшись, я остановилась перед окном, пытаясь найти утешение в розовеющем закате.       Алое солнце уходило за горизонт, остужая прогретую землю. На мгновение я забыла, что хотела сказать, хотя моё беспокойство вовсе не утихало, а совесть тянула за руку прибежать к ней домой и извиниться.       — Я хочу пойти к ней! – внезапно заявила я, повернувшись к Лесли.       — Ты так переживаешь за это... Может она и впрямь переходит границы?       — Либо же мы чего-то не понимаем, Лесли. Она вовсе не повышала на меня голос, но я... – моя ладонь вцепилась в лицо, сжимая волосы у прикорневой зоны.       От чувства собственной ничтожности я боролась с желанием выдрать клок и процарапать себя ногтями.       «Дура! Дура! Дура!»       Каждый раз, испытывая стыд за произошедшее, мне хотелось изувечить себя в наказание...       Когда-нибудь это желание наступит быстрее, чем здравый рассудок предотвратит самосуд.       Я ложилась спать с тяжёлым сердцем. Я вставала с раной на груди. Кажется, я обидела человека, что заботился обо мне.       И, теперь, я не знаю, как завести диалог, чтобы сказать банальное «прости»...

***

      Раннее утро я провела за летним столиком, встречая рассвет и слушая пение пробудившихся птиц. Вероятно все в Гарварде смотрели на меня, как на беспокойного жаворонка, позабывшего про крепкий сон до упора. Но никто и не подозревал, что моя бессонница могла доходить до абсурда.       Я долго вглядывалась в одну точку, воображая себе несуществующие фигуры людей, которых нет рядом. Людей, которых бы я хотела видеть подле, но, увы.       Например, сегодня я взглядом искала её, статную фигуру в военной форме, чьё присутствие обеспечивало надежду, защищённость и покой.       Фигура, что всегда смотрела мне в душу, которую я была готова смело распахнуть перед ней. Фигура, чей взгляд заставлял моё сердце биться бешенее кролика, судорожно отбивающего лапами по земле, будучи пойманным лесным хищником.       Но никто в мою душу не смотрел... Нигде её не было...       От горестного осознания, я тяжело вздохнула, не постеснявшись сделать это вслух, так как рядом и так никого не наблюдалось.       Мне нужно готовиться к лекциям, но я постоянно поднимала глаза ввысь, всё также надеясь укрыться знакомой тенью...       И я не выдержала разлуки на плохой ноте, потому, в один такой прекрасный день, я решила заявиться сама.       Я никогда не отрицала своей настырности и шла до конца, чтобы получить желаемое.       Однако всё бы ничего, если бы времени было больше. Тогда день снова близился к логическому завершению, и мне приходилось ускорить шаг, чтобы успеть поговорить и вернуться обратно в кампус.       Я просматривала каждую улицу, запоминала лица людей и могла с точностью сказать, где я видела того или иного человека раньше.       С какого-то момента для меня это стало хобби, и я начала увлекаться подобными вещами, встречая взглядом прохожих с вопросом: «И куда это вы направляетесь, мистер/мисс?»       Ах, кажется, на работу! Что? В магазин? В торговый центр? А вы? Домой? Вы, возможно, к детям... К жене?.. У вас семья?       Это длилось довольно-таки долго, пока я не поняла, что проскочила дом фрау: улицы оказались незнакомыми.       Вернувшись назад, я вприпрыжку запрыгнула по лестницам, пока не запнулась о свою же ногу, вмазавшись щекой в дверь.       Бывают такие дни, когда я могу казаться особо неуклюжей. Неужели это должно было произойти именно сегодня!?       В доме послышались глухие шаги, с каждым разом становясь отчётливее.       Я испытала дикое волнение, и вся моя уверенность смылась в унитаз да прочистилась ёршиком.       Дверь открылась, и заветная высокая фигура вновь возвысилась надо мной желанной тенью, которую я так ждала.       Я держала ладонь на щеке и растерянно смотрела на немку, ожидавшую инициативы с моей стороны.       Мы морили друг-друга томным молчанием... Но было ли оно томным или же больше неловким?       Елена не выглядела столь неловко, нежели я... В её взгляде прослеживалось абсолютное хладнокровие... Как будто она и не помнила тех событий...       Вместо этого немка психологически давила тишиной, чтобы я сказала хоть слово.       — Я... Пришла извиниться, – промямлила я, позабыв обо всём, что хотела сказать.       Она смолчала, наклонив слегка голову, чтобы оценочно рассмотреть меня.       — Я не хотела повышать на вас голос... Просто я... – на этом моменте я снова запнулась, увидев странную улыбку, – П-почему вы улыбаетесь?       — Зайди... Не стой в дверях, – её бархат огладил мой слух так, будто нежная ткань шёлкового сари прошлась по моему телу, задевая края ушей.       Я ощутила жар на щеках, зачарованно следуя за ней. Мы не прерывали зрительного контакта даже тогда, когда она закрыла за мной дверь, пропуская в дом.       Неужели она настолько спокойно отнеслась к моей пылкости, и эдакое поведение не задело её эго?       Закрыв на пару замков, Елена медленно обошла меня, приглашая сесть на диван. И я повиновалась, скромно сев на край. Дабы утихомирить свою тревожность, я нервно сжимала подол юбки, перебирая её пальцами и опуская глаза в пол.       А фрау в это время плавно приземлилась рядом, легко и изящно закинув ногу на ногу, покачивая сандалей, свисающей на кончиках пальцев.       Я мельком наблюдала за направлением её взгляда, убедившись, что она даже не думала продолжать сверлить меня хищным взором ясного сокола.       Мы долго смотрели на холодный камин, не зная, с чего начать и чем закончить. В доме стояла пронзительно громкая тишина, что даже улицы не было слышно.       — Я слушаю тебя, – наконец послышался бархатный низкий тон, прервавший обоюдное молчание.       Исходя из звучания тембра, я могла предположить, что курит она давно. Быть может её рост тоже оказывает влияние на голосовые связки? Но низкий голос приятно ложился на ухо, да столь улюлюкающе...       Он был по-своему женственен...       — Я... Должна сказать вам, что вспылила... И... Вероятно, вы просто выражали своё беспокойство, а я... Повела себя, как дура, – мои пальцы в очередной раз нервно сжали подол юбки...       И всё это сопровождалось желанием разодрать ноги в кровь.       Елена молчала, что я могла слышать её дыхание в перемешку с немым вздохом.       — Всё в порядке, Белла... Ты вольная девушка с жаждой жить по своим принципам, а не плясать под чью-то дудку... – ровно ответила та, вновь затихая.       Я медленно повернула голову в сторону немки, убирая волос, спадавший на лицо.       Она не сразу взглянула на меня, продолжая:       — Однако мои предостережения вовсе не были актом ревности... – улыбнулась та, наконец повернувшись.       Моё дыхание стало чуточку чаще, а губы дрогнули в желании что-то ответить, но я вовремя решила промолчать.       Наши взгляды задержались друг на друге на более долгие минуты. Я чувствовала теплоту её карамели, разливающейся по моему телу. С каждым днём всё сильнее и сильнее на меня накатывало странное желание ощутить её ладони и пальцы, цепко хватающие мою талию или же ласкающие моё лицо.       Мне нравилось рассматривать её черты, и чем ближе, тем лучше... Изучать каждый уголок, ямочку и морщинку...       Именно в этот самый момент что-то двигало мной подсесть ближе.       Я надеюсь, что мы дома одни...       — У вас сегодня выходной?.. – ненароком спросила я, случайно переведя тему.       — Как видишь, – ответила та, изучая меня с ног до головы.       — Лилу дома?       — Что за вопрос?.. – приподняла бровь немка.       «Ах, сейчас же вечер... Где бы ей ещё быть...»       — Н-нет, ничего... Я просто... Спросила, – жар распространился по всему телу, заставляя сердце биться в ненормальном темпе, а ладони потеть, что хоть об юбку вытирай.       Кажется, она поняла, что я хочу уединения непосредственно с ней, но её лицо исказилось от чувства неловкости.       Ох, нет... Нет-нет! Я никого не склоняю к постели! Я... Я просто хотела прижаться к ней, но не вызвать чьей-либо ревности... В конце-концов она всегда будет любить покойного «мужа», чью фотографию она с трепетом хранила на самом видном месте, но так редко бросала туда взгляд.       Мне надо было бороться со странным чувством эйфории, но её касания раздразнивали и пробуждали аппетит.       Меня тянуло к её личности, огибая все предрассудки о разнице наших возрастов: ей уже за сорок, а мне совсем недавно стукнуло двадцать.       — Елена, я...       Я запнулась, ибо все мои попытки сказать напрямую о чувстве тяги, превращались в немое мычание, будто кто-то в этот момент перекрывал мне воздух.       Иногда я переступаю границы, не соблюдая дистанцию, лишь бы вкусить аромат её уст: вишнёвый привкус, кофе и лёгкий никотин.       А она вежливо отзывается касанием моих волос. Когда её тонкие пальцы зарывались в мои локоны, я испытывала ужасное возбуждение и мурашки, о чём мне всегда было бы стыдно признаться.       Когда она вдыхала их запах, я понимала, что хочу тех касаний постоянно.       Какая же я дурная... О чём я только думаю? У меня учёба...       У меня учёба и ничего более...       — Я слушаю, – наконец она прервала мои мысли, закидывая руку на моё плечо.       Она видела моё волнение, мою сжатость, мой страх... На удивление она тонко чувствовала мой настрой, словно психолог здесь она, а не я...       — З-забудьте... Я просто оказалась не права.       — Выкладывай, что у тебя на душе.       — Не столько боли, сколько у вас... – ответила я в полтона, повернув голову к ней.       Фрау улыбнулась, развернув меня в тот момент, когда я вновь хотела отвернуться.       Горячие губы прижались к моей переносице, плавно чмокнув, прежде чем отпустить, держа пальцами скулы.       — Каждый плачет о своём по-своему...       — Елена... – произнесла я на выдохе, мутнея на её глазах.       Я бы ахнула в томной манере, тая от её поцелуев, но я силой сдерживалась, чтобы не упасть на грудь и не заплакать.       — Родиться девочкой в Индии, это горе... Ты мало что значишь, и твоё мнение мало кого волнует. И чем выше каста, тем хуже... Почему меня не убили при рождении?.. – лёгкая судорога охватила моё тело, и я снова замолкла.       — Грех убивать девочку с необычными глазами... – вдумчиво, но ласково произнесла Елена.       Тремор ненадолго покинул моё тело, и я взглянула на неё.       Но она продолжила:       — Я могу звучать странно, но нельзя отрицать, что твой цвет глаз – это чистый родник...       — Елена... Многих девочек убивают и от осознания, сколько вкладывать им придётся, чтобы выдать их замуж. Приданное и всё такое... Я не была из низших каст и моя семья весьма зажиточная... Но... Это же и хуже... На меня долгое время смотрели косо, что я до сих пор незамужняя... Хуже всего быть «неприкасаемыми»...       — «Неприкасаемые»? – переспросила Елена.       — В Индии это «Далиты»... Самые низшие касты, которых можно безнаказанно чморить, прости, Брахма. Изгои общества, – пояснила я, начав посмеиваться. – Теперь вы понимаете, почему я хотела сбежать, да? – я взглянула на её лицо. – Я вовсе никогда не была приверженкой местных традиций. И общество удивлялось, что я не девушка-далита...       Я выдержала паузу, не отрывая глаз от немки, и тихо завершила послесловием:       — Я никогда не хотела быть под чьим-то гнётом, потому и среагировала бурно на ваши предостережения. Вероятно я... «Неправильный индус»...       Скупая тишина накрыла нас с головой. Елена не ответила ни слова, молча рассматривая и слушая.       Иногда её взгляд вводил меня в неловкое состояние. Всегда ли она так настойчиво изучает собеседника?       — Ты слишком строга с собой, Белла... – наконец ответила та, после непродолжительного молчания.       — Возможно... Но не строгость ли путь к самодисциплине?       — Самодисциплина, это нечто иное, а ты унижаешь себя и уничтожаешь... – она ещё раз мотнула головой в сторону моих рук, которые я тут же припрятала за рукавами.       Я не смогла подобрать нужных слов. Не смогла не согласиться, что мои деяния ещё никогда не приносили пользы.       Однако я не сдержалась и решила убедиться в мотивах её ненависти к одной персоне:       — Чем вам не нравится Сэм?       Молчание охватило нас в очередной раз. Елена взглянула на меня чуточку мрачнее, испустив глубокий вздох.       — Есть у меня кое-что... Чего бы я не хотела говорить, но я обязана тебя предупредить, – мрачный взгляд моментально стал серьёзнее. Когда ей нужно донести какую-то информацию, она могла сверлить глазами другого человека чуть ли не часами.       Со стороны эта картина выглядит жутко, и чувство неловкости нарастало с большей прогрессией.       — Его отец вовсе не был хорошим человеком, – продолжила та, погрузившись в тишину. Она плавно гуляла взглядом по мне: от рук к лицу, от лица к рукам, будто глазами пытаясь за что-то зацепиться.       Довольно-таки странная манера поведения. Я не раз отмечала, что немка часто делает паузы между предложениями. Иногда эти паузы могут затянуться и, чтобы растормошить её на продолжение диалога, мне приходится поднимать к ней взгляд и как-то подавать признаки жизни и моей вовлечённости в её рассказы. Лишь так появляется возможность услышать от неё больше.       Можно ли это считать отклонением? Замечает ли она, что периодически выглядит, как робот?       Сомневаюсь.       — Так?.. – подала голос я.       — В прошлом его отец был педофилом, дорогая, – улыбнулась Елена, пару раз похлопав ресницами, прежде чем вновь спрятать улыбку. Но мышцы у краёв рта подёргивались в невольном желании улыбнуться шире.       — Откуда вы знаете?.. – голос мой был преисполнен рассеянностью, ибо я смотрела за языком её тела, нежели вникала в её слова.       — Спроси у него откуда он, и он скажет тебе, что из Германии... Из того же города, откуда и я родом.       Мои глаза слегка прищурились, когда я услышала нотки нервозности в её голосе.       — Вы... Уверены, что это он?       Она медленно кивнула, закрывая глаза, чтобы снова их раскрыть.       — Нет гарантий, что Сэм не пошёл по его стопам...       — Но...       — Белла, давным-давно я знала его отца, будучи ребёнком... – вполголоса произнесла та. – Он был чудным мальчиком... Мне приходилось защищать его от местных задир, чтобы они не смели трогать его, но...       — Но?..       — Спустя время я узнала, кем он стал... Я увидела... Я поняла...       Я пыталась прокрутить полученную информацию, опустив глаза с её лица, к тонким пальцам, которые изредка судорожно подёргивались. Причём этот жест был непроизволен.       — Не всегда дети идут по стопам родителя, Елена... – я хмуро посмотрела на её руки, вновь подняв взгляд, лицезрев новую более широкую улыбку.       — О, Белла... Это так... Но далеко не всегда... Ты должна знать, – край губ снова дёрнулся. Наконец она громко выдохнула, согнувшись, чтобы закрыть лицо руками и отчаянно закачать головой. – Это не всегда так...       Напавшее отчаяние заставило меня волноваться за её моральное состояние.       Я попыталась проследить за её движениями, услышать её дыхание, увидеть её лицо... Но она так и не шелохнулась.       Всё возвращалось к удручающему молчанию, и мои идеи растормошить её казались провальными.       Вероятно мне бы стоило задуматься над её словами, но не слишком ли она преувеличивает?       Наконец фрау с невообразимой тяжестью поднялась, на немецком бормоча что-то невнятное... Разобрать я, увы, не смогла.       Плавно удалившись на кухню, она начала греметь посудой, перебирая её с места на место.       Однако целостной картины я не видела, но желанию проследить за ней мешало чувство такта предоставить личное пространство.       Я думала над тем, что ей, вероятно, нужна помощь. Но насколько мои суждения верны?       Оказавшись на пороге кухни, она с ходу спросила:       — Ты будешь ужинать?       — Й-я? – смущённым тоном заикнулась я, поймав на себе взгляд.       — Нет, я себя спросила, – с сарказмом ответила та.       Да, она любила это дело. И даже очень.       Её фраза вогнала меня в ступор, и я медленно опустила веки, ответив слегка недовольно.       — Я сыта... Спасибо.       На мой вежливый отказ она скривила лицо, разогревая ужин на плите.       Я долго наблюдала за её подрагивающими руками, пытаясь понять, что у неё на уме. Но, увы, мыслей читать я не умела, а нервозное состояние отчасти казалось мне сдвигом в её психике.       Наконец она спешно удалилась наверх, оставив меня наедине с плитой и большой кухней. Её резкие движения могли спугнуть неподготовленного человека. И эдакая её манера случается с особой периодичностью.       Её душа переполнена чувством угрызения себя. При этом она учит меня не быть к себе строгой... Ага.       Я плавными шагами прогулялась ближе к окну, осмотрев зелёную зону. Затем я также неторопливо вернулась обратно к плите, ненароком заглянув в содержимое посуды: сегодня у них на ужин спагетти...       Интересно...       И, как можно заметить, ела она всегда мало... В её рационе преобладали лишь две вещи: пачка сигарет и кофе...       Такой аппетит заставлял меня испытывать волнение... Откуда же могут быть силы при таком питании?       Я развернулась в тот момент, когда немка вернулась с дочерью, держа малышку за руку.       Девочка глянула в мою сторону, приветственно заулыбавшись.       — Тётя Белла!       — П-привет... – помахала пальцами я. – Мы давно не виделись...       — Это правда! Учёба занимает много времени! Да, мам? – воскликнула та, поднимая голову к Елене.       Спокойным кивком Елена поддакнула дочери, находя в ней своё успокоение. Но улыбка вовсе не казалась мне счастливой, ибо глаза – зеркала души.       — Присаживайся, жучок, я наложу тебе поесть.       — О, сегодня спагетти?! Правда?! – ликующе уточнила та, заглянув в кастрюльку.       — Конечно. Твои любимые... – Елена медленно приблизилась к шкафчику с посудой, вытащив тарелку и приборы с ящика, накладывая порцию малышке.       Взяв тарелку цепкими пальчиками, кроха направилась к столу.       Нам оставалось молча наблюдать, как радостно малышка уплетала ужин за обе щёки.       Я вновь словила взгляд Елены на себе и немой кивок в сторону гостиной.       Она пригласила меня за собой, и я молча повиновалась её воле, дрогнув от очередного бормочущего звука, доносящегося с её уст:       — Сраные спагетти...       Резкое заявление заставило мои плечи дрогнуть, а сердце подпрыгнуть от напряжения. Недоброжелательный тон навевал на недобрые мысли... Но моя ли это паранойя? Я же хочу доверять...       Мы медленно поднимались по лестнице в её комнату, и я всю дорогу пыталась понять, что творится у неё на душе. Что она этим хочет сказать? Каковы идеи?       Она никогда не делилась со мной, как плохо и как больно ей оставаться с ребёнком без любимого человека.       А я эмпат по своей натуре. Я с комом в горле смотрела на неё, испытывая искреннюю жалость... Боль и осознание, что эта женщина шла вперёд, несмотря на то, что за душой у неё не оставалось ничего кроме единственной дочери.       Но почему же КГБ охотился за ней? Что она сделала этим людям, взявшим её под прицел?       Вопросы остаются без ответов...       Мы дошли до её комнаты, куда она пропустила меня вперёд, закрыв дверь.       Я остановилась подле кровати, заметив на другой половинке раскрытый чемодан с вещами. Всё это время за спиной ветром ощущалось её равномерное, но шумное дыхание.       Но мой взгляд был всё ещё прикован к тому чемодану...       — Вы... Уезжаете?.. – несмело спросила я.       Моментального ответа я, конечно же, не получила. Елена обошла меня, приблизившись к окну напротив, держа руки за спиной.       — В-вы... С-серьёзно?.. – мой голос прозвучал судорожнее, а вопрос казался более истеричным       Я быстро обошла кровать и цепко взяла её под руку, попытавшись развернуть к себе, дабы заглянуть в померкнувший янтарь.       Елена не шелохнулась, произнеся:       — Белла, я не сомневаюсь в тебе... Но при общении с Сэмом, единственное, о чём я попрошу... Быть внимательнее, пока меня нет рядом...       «Пока?.. Значит, она не навсегда?»       — Вы... Вы вернётесь, правда? – грустная улыбка скользнула по моему лицу, и я плавно всё-таки развернула женщину к себе.       Елена поддалась. Голос её звучал подавленно, да и руки слегка подрагивали от волнения.       — Я должна улететь в командировку...       — Вы... Вы волнуетесь, да? – я указала на тремор в её конечностях, спускаясь вниз по руке, чтобы взяться за её пальцы.       Фрау томно смотрела за мной и рассмеялась, покачав головой.       — Нет... Нет, вовсе не от этого.       — А... А что за командировка?.. – аккуратно спросила я.       Но тут она промолчала...       Она молчала и продолжала ненавязчиво улыбаться, плавно перехватив мои пальцы в свои руки, чтобы поднести костяшки к губам.       Я наблюдала за каждым её действием, за каждым нежным поцелуем, сладким касанием губ моих конечностей.       И эти же губы перебрались с костяшек к моему лбу, над левой бровью, укрывая лицо медленными томными поцелуями, едва отрываясь от кожи. Она буквально оглаживала меня ими, оставляя за собой право целовать туда, куда ей захочется.       Мои веки тяжелели под натиском тепла и нежности... В какой-то момент она расслабилась и отдалась процессу, а я была её антистрессом...       Затем руки скользнули к моей талии, немного резче подтянув к себе за поясницу, благодаря чему я невольно прижалась к её массивной груди, продолжая таять под нежностью её уст.       Она могла целовать меня, как собственного младенца, которого довелось взять на руки... И я смогла выдавить из себя лишь тихий вздох и дрожащим тоном спросить:       — Куда же вы собрались?..       Но она так ничего и не ответила... Тяжко вздохнув.       Я прихватила немку за предплечья, отодвинув от себя, и повернула голову к чемодану... А там была и армейская составляющая...       Земля ушла из под ног, а сердце пропустило удар. Я резко отлетела от её объятий, воскликнув:       — Н-на войну?!       Но взгляд фрау оставался хладнокровным... Как будто она была готова к такому исходу событий. Я долго истерично мотала головой, хватаясь за неё, издавая тихий скулёж, схожий на жалобный вой.       — Белла, успокойся... Я вернусь, – ответила немка спокойным тоном, расставляя руки и приближаясь ко мне. – Это ненадолго...       — Н-ненадолго?! Вы решили вот так оставить меня, уйдя на войну!? Что я буду делать без вас?! – я не кричала, но голос мой дрожал, ломался, и я пропускала вздохи, глотая слова.       — Мы знакомы меньше месяца, а ты реагируешь так, будто знаешь меня годы, – равнодушно ответила та.       — Вы издеваетесь!       — Даже не думала.       — Я... Я... – не договорив, я ринулась к выходу, но крепкие руки сцепили мою кисть подтягивая к себе. Я вновь упала в её объятия, тщетно пытаясь вырваться из цепких лап сокола... – Пустите! П-пустите! Я не хочу! Я не должна была сближаться с вами! Я не-.. – но резкое сжатие заставило меня заткнуться...       Она вновь обхватила мою поясницу, оборачивая своими тонкими пальцами       Секундами позже я ощутила горячий шёпот на ухо, что заставил моё тело биться в лёгком дрожании:       — Где твой внутренний рассудительный психолог, Белла?       Я молчала, пытаясь восстановить дыхание. Мой ошеломлённый взгляд был направлен в пустоту... Мне оставалось лишь слушать её... Слушать и молчать...       — Я вернусь... Слышишь?.. Но ты должна пообещать мне быть осторожной с людьми, с которыми ты общаешься... Я не могу всегда быть рядом.       Наконец фрау отпрянула, чтобы взглянуть на меня, а я, покрытая гусиной кожей, кое-как удосужилась сфокусироваться.       — Вы целовали меня так рьяно, чтобы отвлечь. Вы думали, что я ничего не замечу? – серьёзно спросила я, насупив брови.       — У тебя, оказывается, хорошее зрение, дорогая, – с издёвкой улыбнулась та, коснувшись моих волос.       Она снова пропустила пальцы в мои локоны, тем самым парализуя и подчиняя. Вдохнув их запах, немка подняла глаза, произнеся шёпотом:       — От меня тоже не так просто избавиться.       И я не ошиблась, когда сказала, что меня будто парализовало. Я молчаливо просила её запустить пальцы глубже... Утешить меня, приласкать... И позволить забыться.       Она услышала мои немые мольбы, приближая к себе и ласково почёсывая скальп. Я отдалась... В этот момент я полностью принадлежала ей.       И она умело работала руками, щекотала пальцами, ласкала тыльную сторону шеи.       Но и с наслаждением подступали слёзы, которые я глотала... Но их избыток заставлял мои глаза мокнуть, а слёзы отчаяния тонкими ручьями стекать по щекам...       «Елена...» – взвыла я внутри, желая вцепиться в неё и сделать то, о чём бы я жалела до конца своих дней... Но я бы никогда не решилась... Никогда бы не рискнула...       Она принадлежит другому даже после смерти...       Оставалось только молча наслаждаться чувством нужности в этот момент. .. Её ласка поглощала и вводила в гипноз.       «Не уходи... Останься...»       Я бесшумно заплакала, роняя боль каплями на ламинат.       Большой палец другой ладони бережно смахнул слезинку с левой щеки.       Я приоткрыла покрасневшие очи и взглянула в её два тёплых янтаря. Она улыбнулась мне глазами, сощурив их, как любящая кошечка своему хозяину.       Всхлипнув, улыбка заиграла и на моём лице... Я вытерла рукавом блузки слёзы, сказав:       — А по-моему... Мы знаем друг-друга вовсе не меньше месяца...       Она вдумчиво усмехнулась, как будто осознав, что я подразумеваю под этой неоднозначной фразой.       Но, в очередной раз, она не изъявила желания вставить своё слово. ..

***

      Я всё утро размышляла над вчерашним днём.       По возвращению в кампус от меня исходил резкий запах никотина и одеколона, перебивая цветочный аромат.       В какой-то момент Лесли показалось, что я балуюсь сигаретами. Правда потом она вспомнила, что если от меня несёт никотином, то я однозначно тёрлась с Еленой.       И это вводило меня в некий ступор, а за ступором следовало смущение.       Я всё ещё помнила её невинные поцелуи, отпечатывающие на мне следы помады.       Благо я посмотрела в зеркало перед тем, как выйти на улицу.       А вот она решила смолчать!!!       Да, она умела здорово шутить и при этом заставлять других чувствовать себя неловко. Только она сама вовсе не смущалась, а реагировала спокойно.       Но всё бы ничего, если бы меня не съедало чувство волнения за её уезд...       Она отбудет на днях и обещала попрощаться со мной, прежде чем уйти...       Лилу, как я успела понять, она так ничего и не сказала...       Думаю, что это верное решение. Мамочка просто уехала на работу и скоро вернётся...       Сколько ей там? Она говорила, что пару месяцев... Или три? Ох, неважно...       В любом случае, я могу заранее предположить, что эти месяцы будут тянуться долго.       Но это не говорит о том, что я должна забыть об учёбе и думать лишь о ней . Нет...       На носу была сдача проектов, а у нас конь не валялся.       Я сидела в библиотеке, окружённая кучей книг, читая информацию со всех страниц, стараясь выбрать наиболее подходящую.       — А ты всё телепаешься, – послышался смешок за моей спиной.       От испуга мои плечи дрогнули, и я развернулась, увидев над собой Сэма с толстой книгой, взятой с самых отдалённых полок, позабытых на долгие годы. Никто не любил большие книги...       Его милая улыбка внушала доверие, а глаза поблёскивали в наивной манере... От настойчивости его серых очей я даже слегка растерялась.       «Вроде бы обычный парень...»       — Д-да я просто... – на щеках выступил румянец, и я убрала прядь волос за ухо, потупив глаза вниз.       — Белла, прошу, не ломай голову. Это проект, а не защита диплома. Вот, – он отодвинул все книги в сторону и раскрыл свою. – Здесь достаточно информации. Мы можем взять с каждого параграфа понемногу, чтобы описать нашу тему. Там важны примеры. Помнишь?       — Да, конечно! Конечно, помню! – улыбнулась я, раскрыв глаза шире и запорхав ресницами.       Сокурсник рассмеялся, подсаживаясь ближе.       — Тогда нам нужно разделить наши обязанности... Ты ищи, а я буду выписывать.       — Ты уверен, что поиск информации можно доверить мне? – спросила я максимально тихо.       Сэм усмехнулся, коснувшись моего плеча.       — Ты себя недооцениваешь, Белла. Иначе как бы ты тут оказалась? Уж что-что, а скомпоновать информацию ты сможешь на раз-два.       — Что ж... – вздохнула я, постучав пальцами обеих рук по краю стола. – Тогда начнём...       Мы тщательно выбирали материал, шутили и смеялись над очевидными вещами, добавляли и перерабатывали... Думали над примерами.       Было достаточно весело. Сэм казался весьма задорным остроумным парнем, с которым легко найти общий язык.       Меня не одолевало навязчивое чувство напряжения, от которого выворачивало наизнанку. Наоборот... Всё было наоборот.       И это было чудесно.       — Слушай, Белла... Как насчёт прогулки по парку? Здесь недалеко... – улыбнулся он, складывая книги по местам.       Я посмотрела на часы: было пять вечера. Почему бы и нет?       — Да, хорошая идея. Можно, но недолго. Я восстанавливаю режим сна.       — Не вопрос, подруга. Не переживай, я доставлю тебя вовремя!       Я смущённо хихикнула, сцепив зубы, и мельком осмотрела полупустую библиотеку.       Дождавшись, когда он разложит книги, мы вышли из Гарварда и направились по уличке к небольшой аллее, украшенной фонарными столбами и высокими деревьями.       Мы гуляли и общались на разные темы, обсуждая новинки в киноиндустрии. Оказывается, ему нравились две части Терминатора. Забавно, я никогда не смотрела эти фильмы.       А я не могла ничего предложить, потому как я вообще не смотрела ничего из этого... Если только отрывками и без контекста. У меня не было дикого восторга от боевиков.       — Слушай, а я так и не спросил, откуда ты?       — Нью-Дели... – рассмеялась я. – Да... Столица... Но не в самом центре.       — Ого! Болливуд, всё такое, да? – с улыбкой оскалился он.       — Болливуд... Это Мумбаи... – задумалась я, улыбнувшись. – А ты?..       — Я из Нойштадта... Это Дрезденский округ. Германия.       Я остановилась, взглянув на него и услышав отголоски Елены внутри своего сознания. Кажется, что-то мне это напоминает.       «Из Нойштадта, говоришь...»       — Что-то не так? – он медленно повернул голову в мою сторону с озадаченным видом.       Мои мысли улетели далеко за пределы собственной досягаемости. Я медленно повторила название города, не отрывая глаз от парня.       — Нойштадт... Значит... Она была права... – вполголоса пробормотала я себе под нос.       — Дай-ка угадаю... – Сэм приблизился к моему лицу, заглянув в мои растерянные глаза. – Та женщина-майор рассказала тебе, да? И давно вы общаетесь?       — Откуда ты знаешь? – спросила я, слегка нахмурив брови. – Вы знакомы?..       — Косвенно... – холодно ответил тот, скрещивая руки на груди. Вся мягкость голоса превратилась в токсичность, выедающая уши. – И меня волнует, почему женщина в два раза старше тебя общается с тобой так тесно...       — А что... В этом такого?.. – заторможенность в моём тоне выражала некую озадаченность. Я приложила руку к своей груди, непроизвольно сжимая пуговицу блузки.       — Белла, ты и понятия не имеешь, кто перед тобой... – лицо Сэма внезапно переменилось на видимое беспокойство. Голос стал трагичнее. – Она –серийная убийца.       — Ч-что?.. – сначала я не поверила в подлинность его слов, но моя голова уже шла кругом. – П-погоди, это бред. Она майор... Она не может быть убийцей.       — Вот именно, что её каким-то чудом покрыли. Белла, она убила моего отца, когда я был мальчиком. Она сделала это у меня на глазах, – он сжал мои предплечья, не замечая, как нервозность выходила за рамки. На себе я ощутила, как он трясся и дрожал, легонько потряхивая меня. – Она убила многих в своём городе.       Мы замолчали в напряжённом дыхании. Я приоткрыла рот в попытке что-то сказать, но моя попытка была менее удачной, чем я предполагала.       Я долго заикалась, стараясь восстановить дыхание.       — Т-так вот почему за ней вели охоту...       — Она тебе говорила?       — Д-да...       Сэм замолчал, на его лице заиграла улыбка удовлетворения, полная иронии...       — Видишь?..       Мои руки похолодели не то от волнения, не то от холода... И тоже начали трястись. Я отдёрнулась от Сэма, хватаясь за голову и сжимая волосы.       — Н-нет... Нет... Не может быть...       — Белла... – приблизился Сэм, касаясь моего лица, дабы обратить свой взор ко мне. – Она опасна... Тебе нужно всеми правдами и неправдами избегать её... Именно она сделала меня сиротой.       — С-Сэм... – голос мой задрожал, и я коснулась рук друга, жалостливо посмотрев в отчаянные глаза.       Не успев ничего сказать, над нами послышался резкий, как гром бас:       — Мразь...       Я дёрнулась от испуга, заметив накрывшую нас недоброжелательную тень.       В ужасном виде предстала предо мной она: лицо бледное, губы чёрные, как смола, и весьма пересушенные... Я видела их обкусанными. По щекам расчерчены полосы гнева... Они были потёкшей тушью, расползшейся уродливыми шрамами.       Глаза... Её глаза... Я не видела в них ничего живого и человечного, а только звериное... Злое и агрессивное. Вероятно моё воображение искажало истинную картинку происходящего... Но зрачки были аномалией: до жути острые...       Коса раскачивалась из стороны в сторону, каблуки сапог отбивали с леденящим звоном по асфальту.       На ней были облегающие чёрные брюки, рубашка кофейного цвета и длинный плащ с пелериной, который также раскачивался на ветру чёрным флагом смерти...       Такие плащи уже давно никто не носит... Где она достала его?       Немка выглядела достаточно угрожающе, что мне приходилось медленно отчаливать назад. Но в мою сторону она даже не глянула, обходя Сэма со спины.       Парень дёргался и вздрагивал от каждого цокающего звука каблуков, отвечая резко и на немецком:       — Was willst du, Dämon?! Glaubst du, dass man dich hier nicht auch verklagen kann, wenn du in die USA kommst?!       Моё сердце билось также бешено, как бившийся в конвульсиях соловей, жаждущий вылететь из клетки... Так и оно хотело выпрыгнуть из груди. Я не понимала ни единого слова, сказанного ими...       — Und Du hast wahrscheinlich nicht aus den Fehlern Deines Vaters gelernt... – шипящим тоном произнесла Елена.       Её немецкий звучал грубее, пробирая до мурашек. Страх подкатил к горлу, и я искала пути сбежать.       Но совесть не позволяла оставить Сэма.       Ехидная улыбка во всём своём проявлении озарила лицо немки, и тогда я ужаснулась, увидев боковые клыки, которых у нормального человека быть не должно...       — Кто ты есть?..       — Дрезденский демон во всей красе, – наконец ответил Сэм на общепонятном языке. – Нет возможности больше скрывать, и она показала своё животное нутро... – он ухмыльнулся, отодвигаясь назад.       Немка хмуро взирала на него, сгибаясь обманным манёвром. Она скалила зубы, продолжая жутко улыбаться, даже не скрывая своего отвратительного поведения.       — Hurensohn, denkst du, wenn ich dich als Kind nicht getötet habe, kann ich es jetzt nicht tun? – прогоготала та, вытянув нож мясника, махнув им с лязгом.       Я вскрикнула, зажимая рот руками. Мои ноги подкосились, а колени затряслись от ужаса.       — Сэм, беги отсюда! Сэм, прошу тебя!!! – вскричала я, но резко замолкла, поймав дикий взгляд маньяка на себе.       Утробное рычание будто являлось своего рода предупреждением: «не суйся...»       Отвлёкшись на мне, Сэм выудил момент, начав убегать вперёд по глухому парку, сворачивая с тропы.       Немка помчалась следом... Бег на каблуках был ещё одним аномальным явлением для меня. Я с ужасом смотрела за сценой погони и ускользавшего образа женщины в длинном плаще, чей шлейф тянулся за ней.       — Елена!!! Остановись! Не трогай его!!!       Я бежала за ними, пытаясь докричаться до фрау... Но она не думала прерывать охоту, а мой бег трудно было назвать бегом вовсе. Я домчалась до заворота, куда они свернули, и остановилась у сосны, глубоко и учащённо дыша, дабы восстановиться.       Я с ужасом распахнула глаза, увидев, что она волчицей загоняла жертву в лес.       Быстро спускаясь за ними, я спотыкалась о камни, падая и пачкаясь в траве. Я отодвигала ветви и кусты, оставляя раны на щеках, что отзывались неприятными покалываниями.       — Прекрати немедленно!!! – закричала я, увидев, что немка повалила Сэма, пытаясь нанести удары топором.       Издали я не видела чёткости всей картины... Но я продолжала бежать, боясь не успеть...

***

Повествование от третьего лица.

***

      — Животное! Грязное животное! – рычал блондин, цепляясь в грудки Елены, пытаясь отодвинуть от себя.       Но вес женщины был слишком велик для такого худощавого парня. Не сказать, что он из робкого десятка. В борьбе за жизнь он тренировался слишком долго, зная, кому ему придётся противостоять.       — Животное! – взвыл он, перехватив кисть женщины, чтобы отдёрнуть от себя. Но лезвие отдавало холодом металла, соприкасаясь с его переносицей.       Она пыталась рассечь ему лицо, но пинок в живот заставил её отдёрнуться, упустив жертву из рук.       Сэм успел встать, спотыкаясь, чтобы удрать. Он постоянно оглядывал настигающего демона. Скорость гепарда в буквальном смысле заставляла его сердце дребезжать от ужаса.       Как-будто он застрял в кошмарном сне, от которого нельзя проснуться.       Роясь в кармане брюк, парень успел вытащить мультитул, по пути увидев каменный домик, принадлежавший леснику.       Домик с виду казался заброшенным, но его вовсе не волновало это.       Чем больше свидетелей, тем лучше.       Он начал дёргать ручку. Она не поддавалась. В судорогах он озирался назад, на втором дыхании дёрнув дверь на себя.       Наконец, она поддалась.       Вбегая, Сэм заперся изнутри на щеколду, делая жадные глубокие вдохи, попутно оглядывая пыльное помещение.       В дверь раздался первый грубый толчок, а затем низкий шипящий голос:       — Открывай, сукин сын. Ты хотел поиграть со своими страхами?..       — Я обещал отомстить... Я отомщу! – рыкнул парень, вцепившись ногтями в древесину.       Он замер, когда лезвие ножа вонзилось в неё рядом с лицом.       Это же лезвие вонзилось в другую часть, рядом с боком.       Нельзя находиться в этом положении слишком долго. Он попытался отойти, но кулак пробил трухлявую дверь, и рука целиком обхватила его шею, крепко прижимая к двери, душа.       Бившись в конвульсиях от удушья, Сэм дрожащей рукой сжал мультитул и вонзил в руку врага, заставив её зарычать, но вовсе не закричать...       Она не отпускала, держа его мёртвой хваткой, тогда он ударил в тыльную часть ладони, засадив достаточно глубоко.       Рычание стало истошнее, и ей пришлось отпустить.       Вовремя отскочив от двери, студент прокатился по полу в тот же миг, когда она слетела с петель и разлетелась в щепки.       На пороге показалась громадная фигура, сгибавшаяся под натиском низких проходов. Глаза сияли жёлтым огнём, а лицо скрывала тьма. Лишь звуки дыхания и капель крови, стекающих с её ладони, доносились у порога.       — Демон... – прорычал он, отползая дальше. – Вот почему тебя все боялись... Ты демон... И ты всегда будешь демоном.       — Не жди благосклонности этого «демона», гадёныш... – утробным голосом произнесла немка, взирая на юнца, что сжимал в руке мультитул, перепачканный в её крови.       Встав на ноги, парень помчался напролом, накинувшись на массивную женщину.       Он умудрился повалить её, а от растерянности, что жертва не бежала, а налетала, Елена невольно поддалась, упав на спину.       Молодой немец сел ей на живот, прижав ногами талию, фиксируясь, как наездник на взбешённом диком черногривом коне.       Обхватив предмет двумя руками, он крикнул:       — Сдохни!!!       Резким взмахом он направил его на её грудь, но блондинка его кисть ладонями.       И Елена не давала возможности приблизить лезвие к себе, взирая в покрасневшие серые глаза юнца, что стискивал зубы до треска, стараясь удержать и даже приблизить оружие.       — Никто не уполномочивал тебя вершить чужие судьбы, мразь. Никто!!! Это тебе за моего отца!!! – он надавил сильнее, стараясь коснуться её своим лезвием, но Елена, сжав остриё сильнее, отпихнула парня за лицо, на этот раз оказавшись на нём, выбив оружие с рук.       Крепким сжатием горла, она смогла прижать его к полу, придавив коленом.       Наступила пауза между бойней. Сэм дышал достаточно тяжко и испуганно. Адреналин зашкаливал...       Елена долго взирала в его глаза, игнорируя жгучую боль в ладонях. Затем, приблизившись к лицу вплотную, она сквозь звериный оскал прорычала:       — Также, как и твой папаша, пихать свой отросток в детей... Кто знает, может ты тоже пал его жертвой, а твой мелкий мозг настойчиво блокирует это?       Серые глаза блондина раскрылись шире. Он в гневе взирал в острые зрачки Дрезденского Демона, что спустя долгие годы смог вытеснить свою природную сущность наружу...

***

Повествование от лица Беллы.

***

      Я бежала следом, потеряв их из виду. Они убежали слишком быстро, скрывшись где-то ещё ниже по траве.       Я была готова кричать и звать на помощь, но от дикого стресса, я не могла выдавить и слова...       Услышав рычание, я помчалась на звук как можно быстрее, моля о том, чтобы не опоздать и предотвратить горестные последствия...       Предо мной предстал сарай или какая-то хижина. Оттуда раздался крик Сэма...       Оказавшись на пороге, я с ужасом оглядела разнесённую в щепки дверь и капли крови вокруг.       Елена крепко сжимала моего сокурсника, рыча немецкие ругательства, но я не понимала их...       Я проговорила ещё раз и громче:       — Елена! Прекрати сейчас же! Ты совершила роковую ошибку! Я всё знаю о тебе, и больше никогда не стану говорить с тобой! Отпусти его! – мои брови хмурились, а руки сжимались в кулаки. Всё тело укрывалось в диком треморе от перенесённого потрясения.       Я боялась ступить вперёд, дабы не спровоцировать маньяка.       — Елена!.. – наконец-то мой голос надломился, как хрупкая тростинка, и начал дрожать. По щеке скатилась слеза.       Немка застыла, медленно обращая свой взор ко мне. Она увидела, как я дрожу, увидела, как мне страшно, но не стала как-либо оправдывать свой поступок.       Как же маньяк сможет оправдать себя?       — Ты... Ты... Ты ужасна... Я верила тебе, а ты... – не заметив, как я захлёбывалась в своих слезах, я смогла увидеть, что зрачки Елены стали круглее, а цвет глаз померк.       Она медленно слезла с парня, отшатнувшись в сторону.       Её рука была порезана и с неё текла кровь, звучными тягучими каплями отбивая о деревянный скрипучий пол.       Все слышали моё дыхание. Даже я его слышала: оно было тяжёлым и громким, будто бы я задыхалась после продолжительного, долгого и утомительного бега.       Мне не мешали даже прядки, спадавшие на моё лицо. Я не могла сконцентрировать свой взгляд, но ощущала их взгляды на себе.       Елена молча смотрела на меня, не произнося ни слова. Она тихо подобрала топорик, поворачивая голову к испуганному Сэму, что сидел на полу, взирая то на меня, то на убийцу.       — Wage es nicht, dich ihr zu nähern.       С этими словами она ещё раз взглянула на меня, удалившись прочь, оставляя за собой привкус крови. Край прохладной чёрной ткани задел мою руку, заставив оцепенеть от ужаса.       Дождавшись, когда она уйдёт, я бросилась к парню, упав на колени, осматривая наличия серьёзных ран.       — С-Сэм! Ты в порядке? Она сильно ранила тебя? М-может в больницу?       В ответ на панику блондин рассмеялся, восстанавливая дыхание, и коснулся моей щеки, убирая волос за ухо.       — Всё хорошо, Белла, не переживай. Однако, если бы не ты, вероятно, она бы не остановилась.       — Но... – моё тело вновь задрожало от волнения, я отвернула голову, попытавшись что-то сказать...       — Белла, – опередил меня Сэм, плавно разворачивая за лицо. – Теперь ты видишь, что я не лгал... – когда он стёр кровь с моей щеки, я в очередной раз ощутила неприятное пощипывание, вспомнив о пораненной щеке.       — В-вижу... Я вижу...       Мой судорожный вздох отдался болью в грудь... Ужасно болело горло, болели глаза, болела душа...       И неприятный горький вкус лжи и обмана оставался за языке...       От обиды у меня возникало желание рыдать ему в плечо... Рыдать до бесконечности, пока слёзы не иссякнут.       Сэм видел моё состояние и сочувственно взглянул, подав голос:       — Пошли, Белла... Я провожу тебя в кампус.       Я нехотя подняла глаза, утирая подступавшие слёзы, и молча кивнула, приняв его предложение.

***

      Что бы ни говорил мне Сэм за весь путь до кампуса, я не слушала его, будучи погружённой в глубинах океана собственных мыслей.       Я хотела найти ответ и понять, почему Елена так поступила. Почему она не убила меня как свидетеля? Неужели она считает, что я не сообщу в полицию об этом? Или же она уверена, что, будучи военной, она останется безнаказанной?       После сегодняшней ситуации мне стало куда хуже, чем было. Предательство и обман... Вот что гложило меня...       Отдавшись в руки человеку, который мог прирезать меня в любой миг... Ты, как раненый лебедь, уложивший длинную шею на плечо спасителя, а он оказался охотником, точившим нож.       Перед лицом стояла эта картина: они вдвоём и кровь...       Кровь, которой я сыта по горло и на которую я не могла смотреть, впадая в молчаливую истерику от приступов паники, откидывающих меня в прошлое.       Добравшись до комнаты, я прошла мимо Лесли, запираясь в душе и рыдая под струями холодной воды. Ледяные капли ощущались, как осколки стекла, вонзающиеся в моё тело.       Меня трясло от боли и страха, а ногти впивались в плечи, царапая до красных отметин. Щека пощипывала от мелкой раны, полученной остриём ветви.       Руки сползали дальше, пытаясь дотянуться до лопаток, расцарапывая их с новой силой.       Я согнулась от накатывающей агонии, пытаясь ухватить хоть капельку воздуха, но в груди всё сжималось... Боль стала интенсивнее.       — Почему ты так поступила... – проскулила я, опустившись коленями на холодный кафель.       Рыдание стало моим проклятием на данный момент...       Однако его развеял стук в дверь...       — Белла, ты волнуешь меня. Ты пришла вся грязная, но так ничего и не сказала. Уже прошло пол часа. Может мы поговорим?       Я промолчала, медленно поворачиваясь и презренно осматривая покрашенную дверь.       Из последних сил зацепившись за стену, я встала, выключая воду, и завернулась в полотенце.       Толкнув дверь, предо мной оказалась Лесли. Девушка вела себя беспокойно из-за происходящего, но моё лицо не выражало никакой озабоченности. Я не пыталась что-либо сказать и как-либо начать диалог, чтобы выплеснуть всё, что я увидела сегодня.       — Белла?.. – повторила та, касаясь моего лица. – Откуда у тебя эта рана? Тебя изнасиловали?! – вдруг в голосе послышалась паника.       — Я уже давно изнасилована... – затормозила я, прежде чем продолжить: – Морально...       Она вдумчиво прошевелила губами, повторяя мои слова, а затем снова обратила взор ко мне.       — П-подожди. Давай сначала. Что случилось? Почему ты пришла растрёпанная? Что это за царапина? Вы же с Сэмом должны были быть в библиотеке.       — Мы и были... Потом пошли гулять, – с иронией улыбнулась я, обходя девушку, чтобы зайти за ширму и начать переодеваться.       Озадаченная пауза вновь прервала диалог. Я безмолвно натягивала длинные шорты и безразмерную футболку, собирая волосы в хвост. Ненароком заглянув в зеркало, в отражении я увидела вовсе не себя, а заплаканную девушку, не смывшей полностью макияж. Я тихо выругалась на своём языке, повернувшись к себе же спиной.       «Жирная плакса...»       — Белла, ты не перестаёшь пугать. Мало того, что ты пришла никакая, ты не хочешь ничего говорить...       Я вздохнула, закатывая глаза, и выглянула из-за ширмы, зыркнув на подругу.       — Не говори мне, что ты не знаешь, кто есть на самом деле твоя «тётка»...       — Я-...       — Ты прекрасно знала, что она убийца, и ты молчала? Большое спасибо! Мне хватило столкнуться с этим дерьмом в родных краях! – рыкнула я, задвигая ширму сильнее, дабы скрыться от всех и больше никого не видеть.       Никогда.       Я свалилась на кровать лицом в подушку, слушая ошеломлённые заикания Лесли. Кажется, она не знала, что сказать в оправдание.       Никогда не поверю, что она не могла этого знать. Вероятнее всего они же её и покрывали.       — Почему она решила вспомнить... – послышался вздох. – Белла, ты... Ты всё неправильно поняла.       Я не ответила, зарывшись под подушку, но и под её толстым слоем в приглушённом тоне я услышала:       — Мой отец тебе расскажет, кто она есть на самом деле. Она... Не так плоха, как ты смогла увидеть.       — Я увидела достаточно, Лесли. С меня хватит.       — Белла, послушай, ты зацепилась за одну единственную сцену. Кто постоянно порывался увидеть глубже, чем внешнюю картинку?       — Увидев маньяка, ты бы стала разбираться, что у него на душе?       — Но ты любишь её...       Я замолчала, не отвечая ни слова.       Приподняв край подушки, я обратила внимание, что Лесли уже стояла надо мной.       — Я не понимаю, о чём ты... – слегка насупив брови, пробормотала я.       — Не прикидывайся, я вижу, что ты влюблена.       — Была... Но с этим покончено.       На мой радикальный ответ Лесли лишь усмехнулась, подпирая ладонями свои колени.       — Доверься мне, хорошо?       Не дождавшись ответа, девушка тихо вышла из-за ширмы к своей половине, а я осталась лежать, не произнося ни слова, лишь терзая себя сомнениями о том, что я хочу знать больше...

***

Повествование от лица Салли.

***

      Сколько лет я себя помню, мне приходилось переживать множество драм и удручающих моментов.       Я видел много крови, участвовал в опасных миссиях, разочаровывался в людях и в человечности некоторых...       Я уже достаточно стар для всего этого, и мне казалось, что я никогда не узнаю ничего драматичнее, чем потеря жены за пару мгновений во время родов...       Но боль от расставания с человеком, который поставил на кон свою жизнь ради преступницы, в которую сам же и влюбился?..       «Титаник» отдыхает...       Я человек чести... Каждый юнец для меня был сыном.       И Джеймс... Мальчишка, который сделал всё, лишь бы его возлюбленная жила.       Влюблённый до беспамятства, ставший героем даже для меня...       Мужчины не плачут, но когда я видел его в последний раз, моя слеза невольно скатывалась по щеке... И мне было страшно представить, что всё закончилось именно так.       Я корил себя, не спал ночами, слушая вой Елены... Меня ела совесть, что я не смог забрать их всех...       Он предпочёл остаться на тонущем корабле, подарив ей билет в новую жизнь...       Почему же этот мальчишка врезался в мою память?       Он с первых секунд напомнил мне меня... Я узнал этот американский нрав в полукровке... Его индивидуализм, практичность, оптимизм в самые падкие ситуации, целеустремлённость...       Когда я был молод, я был таким же... Я любил свою жену, проживая с ней в Техасе... А познакомился на учениях... Она тогда отдалённо стояла за решетью и наблюдала за мной.       «Моя Беатрис... Надеюсь, тебе там хорошо...» – с этой мыслью я взглянул на фотографию жены, оглаживающей беременный животик, будучи на седьмом месяце.       Я женился на ней и забрал в Бостон... Долго не выходило забеременеть... Но каково было счастье, когда у неё получилось?       Она летала по дому от восторга...       «О, да... Лесли вся в неё...»       Правда роды были сложными... Осложнения за осложнениями... Помню, как я был рядом, держал её руку, умолял продержаться ещё немного...       Всё было прекрасно... Она родила мне девочку... Маленькую девочку, два килограмма...       Её положили матери на грудь... Она улыбалась...       Улыбалась так устало, взмолившись благодарственно...       Затем она вздохнула и закрыла глаза... Так и не очнувшись.       Из-за этого у меня начались проблемы со сном. Проблемы на службе... Меня чуть не разжаловали, но проявили милосердие и позволили реабилитироваться. Мне дали на обучение Пери... Джаспер была из другого подразделения, но мы часто пересекались и даже проводили совместные учения, только вот отношения этих двоих сразу не заладились и... Нам пришлось держать их порознь.       Для Лесли пришлось нанимать нянечку... Нянечку поселяли в той самой комнате, в которую я никогда не хотел заходить после смерти жены...       Дабы развеяться, мы с моей подросшей дочерью, отправились в ФРГ... Но на тот момент завязалась история с опасным серийным маньяком Нойштадта, заинтересовавшая даже меня.       Ох... Беатрис никогда бы этого не простила мне. Я, рискуя дочерью, отправился в это место... Кишащее советскими...       Оглядываясь назад, я понял, что никогда бы этого не сделал...       Пери отправилась со мной...       Берлинский капитан знал меня очень хорошо, ведь я уже ранее был в командировках в ФРГ, да и он тайно сотрудничал с нами...       А тут ещё ситуация с Дрезденским Демоном, которая навела шуму...       И я согласился послать Пери, чтобы помочь юному детективу.       Но и этого было мало... Демон был достаточно силён...       Мне ничего не оставалось, кроме как пойти на крайние меры и подослать Джаспер прямиком из США на перекладных.       Да, я опасался, что они сцепятся, но я строго запретил Джаспер размахивать кулаками на коллегу и потребовал объединить все усилия...       Спасибо, что помимо кулаков у неё работал и мозг...       «И как так вышло, что общее дело сплотило их?..» – я опустил глаза к папке с номером 666, которую Джеймс так и не смог уничтожить...       Страницы её были пожелтевшими, а на обратной стороне оставались пятна запёкшейся крови.       Я смотрел на это как на одну из историй эпохи ГДР...       Как на огромную книгу с большой историей любви, вылившейся в трагедию...       Однако все мои размышления прервал стук в домашний кабинет...       — Войдите...       «Я знал, что это была она...»       Дверь распахнулась и на пороге в самом деле оказалась Ли...       Я осмотрел немку с ног до головы, увидев её потрёпанный вид. На плечах висел старомодный плащ с пелериной и фальшивым воссозданием прошлого, которое она не хотела забывать, как бы ни старалась.       Её ладонь была перепачкана в крови, а торс кренился, плечом упираясь в дверной косяк.       Мой взгляд был строг, как у отца, чья дочь в очередной раз оступилась, совершив ошибку.       Да... Елена была для меня второй дочерью. С тех самых пор, когда Джеймс слёзно просил меня уберечь её, я взял на себя ответственность опеки.       Вероятно, где-то я был строг... Но и о нежности я не забывал.       Особенно после того, как она дважды спасла мою дочь...       Я был благодарен ей вечность... И самое малое, что я мог сделать, это помочь убежать. Но между тем я должен был сделать её нашим козырем в рукаве.       Она – машина... Но она же и человек.       Я был с ней рядом, когда она оказалась беременна... Я параноил каждый раз, вспоминая свою жену... Я не мог оставить её в трудную минуту, но и мне же приходилось окатывать её холодной водой, чтобы привести в чувства.       Она смотрела на меня волком. Глаза её сияли в полумраке... Бросая отблески от единственного источника света – настольной лампы.       — Судя по твоему виду, ты вспомнила молодость, – серьёзно проговорил я, вставая с места.       Немка хлопнула дверью, протаскивая своё тело ко мне... Мне казалось, что через пару шагов она упадёт перед моим столом, но она вышла на свет, усадив бренность на стул, туманно взирая. Её дыхание было тихим, но достаточно хриплым, а взгляд до жути уставшим, отягощённым отголосками прошлого и мыслью о настоящем.       Я опустил глаза к её руке и нахмурил брови.       — Не говори мне, что ты-       — Прошлое нашло меня, Салли... – задыхаясь, ответила она, не дав мне сказать. – А я пыталась от него избавиться...       — Что ты сделала? – нахмурился я, ступая к полке с аптечкой. – Ты забыла, о чём мы говорили? – я громко копался среди вещей, с грохотом бросая на пол мешавшие мне предметы.       Она молчала, тяжко выдыхая каждые пять-десять секунд.       Наконец я достал чемоданчик и поставил его на стол, вытягивая нужные мне принадлежности, периодически поглядывая на её рану.       — Я говорил тебе забыть про амбиции и включить холодную голову, Елена.       Но она молчала, не пытаясь аргументировать свой поступок. На лице красовалась кривая ухмылка.       Я положил изящную крупную ладонь на поверхность стола и развёл дамские пальчики. На тыльной стороне была колотая рана... Она была внушительной, а под рукой у меня было не так много предметов...       — Он сын моей жертвы... – вскоре подала голос та.       Я молча взглянул на женщину, чьё дыхание оставляло впечатление астматика.       Она продолжила:       — С ним была Белла... Я не могла позволить-... — Елена, – строго отрезал я, перебив её, вернувшись к работе.       Я ювелирно латал рану, погружая нас в тишину и распространяя запах медикаментов, бивших в нос.       — Есть ещё раны? – спросил я, подняв к ней глаза.       Она встретилась с моим взглядом, нехотя мотнув головой чуть выше по руке.       Я понял намёк и засучил рукав плаща, увидев окровавленный рукав рубашки...       И впрямь...       — Ты хоть понимаешь, что если бы ты неудачно подставила руку, то всё могло бы обернуться куда хуже?..       Она ничего не ответила.       — Елена... – вздохнул я, качая головой.       Я начал работать над новым эпицентром её повреждений, сосредоточенно обрабатывая вокруг.       Но я не опускал неприятной темы... Я не мог дать ей воли вести себя так снова.       — Фрау Майер... Вы должны помнить, что от вашего прошлого остались только ваши шрамы и ваши воспоминания, – я вздохнул, бросая предметы обратно в чемоданчик, закрывая его и отставляя на пол.       Сев напротив немки, я выпрямил спину, сложив пальцы в замок.       — Вспомни основную истину всей истории, дорогая. Тебя бы не было здесь, если бы не он. Тебя бы вовсе не было, если бы не он.       Елена медленно подняла глаза, взглянув неоднозначно.       — А ты вновь создаёшь себе новые проблемы, забывая, что ты больше не Демон... Ты – майор. Ты – военный хирург. Ты – государственный служащий...       — Спросили ли вы меня хоть раз, хочу ли я быть без него?.. – монотонным вопросом ответила та.       — Тогда почему же ты не осталась?.. – усмехнулся я, подперев висок двумя пальцами. – Пускай все его старания насмарку... Погибли бы. Зато вместе. Верно?       Женщина продолжала сверлить меня взглядом, затем опустила их к перебинтованной руке.       — Елена, ты ведь пообещала ему дочь, верно?.. Этот мальчик сделал всё, лишь бы не дать тебе погибнуть... Ты не представляешь на что он пошёл, чтобы никому не позволить унизить твою честь. Поверь, простым убийством ты бы не отделалась. И сейчас ты позволяешь себе кидаться оружием на отпрыска давней жертвы, обесценивая всё то, что делал он ради тебя.       Я не убирал своих глаз от немки, но она смотрела вовсе не на меня, продолжая изучать израненную руку.       Тогда я осторожно подвинул к ней толстую папку, на которую она не сразу обратила внимание.       Через считанные минуты она медленно повернула голову в сторону, очертив взглядом её номер и название.       Пальцы целой руки прошлись по надписи, подцепив обложку... Она раскрыла её на первой странице, увидев дату, с которой начались расследования...       Текст был чётким и монотонным, но боковые пространства были заполнены странными выдержками и заметками.       Я внимательно изучал реакцию блондинки, посматривая туда же, куда и она...             — Ты знаешь... Джей очень интересно вёл дело... Где-то он поддавался эмоциям, вписывая свои чувства, а где-то писал достаточно монотонно... Я сразу понял, что он к тебе не равнодушен... Хоть это было его первое крупное дело...       Елена продолжала водить пальцами и шевелить губами, задержавшись на одной заметке: «Каждый день я ходил по городку, но так ничего и не заметил. Ни намека на личность, которая была бы хоть капельку схожа с описанием свидетелей.       И смешно, и жутко.       А когда я приехал к злосчастному дому под номером «666», он был окутан лентой, словно паутиной.       С этого момента моё дело получило свой номер 666 и название «Дрезденский демон». Здесь происходит какой-то сатанизм.»       Немка продолжала листать страницы, узнавая в них каждое мгновение своей жизни, о которой знала лишь она, не подозревая, что Джей мог быть достаточно скрытным.       Затем она медленно наклонилась к одной из страниц, вдохнув её запах... Сначала я не понял, зачем она это делала, но ко мне быстро пришло осознание, что...       Страницы до сих пор хранили его аромат...       Тёплые чёрные губы немки прижались к строкам... Она будто выпала из реальности, траурно и томно целуя строки, написанные его рукой.       Как будто ей казалось, что она целовала руки Джея, благодаря за возможность жить...       Но и проклинала эту жизнь без него.       Я слышал мысли через её реакцию...       Она бы хотела поцеловать охладевшие ладони её мальчика, но всё, что она может сделать сейчас, это поцеловать страницы дела, на которые она смотрит лишь потому, что держит в памяти каждую частичку его души...       И эта папка стала частью их двоих, как и их дочь.       Я и сам опустил глаза, не желая прерывать её тоску... И она хранила эту тоску до сей поры, не оставляя своих мыслей о нём ни на секунду...       Поверьте, ни одна другая папка не привлекла бы её внимание, написанная другими детективами... Она читала её лишь из любви и интереса узнать его мысли... Но эти мысли она, должно быть, озвучивала в своей голове его голосом...       Я видел, как менялись её эмоции: грусть и тоска улыбкой, улыбка смехом...       Да, там было над чем посмеяться... Там же он и признавался в любви... И всё это было достаточно увлекательно... Пока она не нашла конвертик...       Её руки неожиданно задержались на нём. Она и позабыла о боли в повреждённой ладони, плавно взявшись за него.       — Там... Небольшая записка. Он не знал, как выразить свои мысли... Да и думал, что после заключения под стражу я не дам возможности попрощаться... Но... Я же не изверг, верно?       Ли посмотрела на меня, разворачивая конверт и свёрнутую записку в нём.       Я без особых усилий помню, что там было... Но поведаю и вам...

«Любовь моя...

Поверить не могу, что пишу это. Я ведь никогда этого не делал. Всегда стеснялся...

Прости, что наш роман стал мнимым предательством с моей стороны... Я бы хотел растянуть наши мгновения на долгие годы, просыпаясь от твоих поцелуев по утрам или же от сворованного одеяла по ночам.

Ты помогла мне стать увереннее и поверить в то, что даже такой идиотина-таракан смог покорить сердце такой неподвластной фрау...

Я влюблён в тебя с первых дней и искал возможность зацепиться за что угодно... Лишь бы не дать ощутить давление сковывающих стен.

И чем больше я узнавал о тебе, тем сильнее влюблялся.

О, моя фрау, ты умела страшить и одновременно дарить покой...

Я без ума, скулил по тебе в тоске, когда нам приходилось расставаться на недели, лишь бы нас не словили...

Я бы хотел сделать тебе предложение, удочерить Сашу и обзавестись кровной дочерью... Или сыном? Неважно... Но нашу дочь я бы назвал в честь тебя и твоей мамы.

Увы, мои фантазии остаются фантазиями, но я всегда буду благодарен за каждую минуту, проведённую вместе...

Я надеюсь, что ты обретёшь свободу и тебе больше не придётся спать в холодном домике...

Я надеюсь, что ты всё ещё любишь меня...

Всегда твой,

Джей-Джей.»

      Я стоял, отвернувшись к окну, отодвигая прутики жалюзи пальцами, слушая подкатывающий ком в горле Ли, превратившийся в первые всхлипы...       Я медленно повернул голову, увидев, как немка роняла слёзы на текст, бесшумно рыдая и сгибаясь под натиском сковывающей боли за грудиной...       Она не могла дышать, не могла говорить, а любые попытки выдавить из себя хоть слово превращались в истошные стоны...       — Почему... Почему ты... Идиот... Не сказал мне, что пойдёшь на это... – сквозь зубы шипела она, обнимая намокшую записку.       — Потому что он знал, что ты бы никогда не согласилась... Он знал, что если бы ему грозила гибель, ты бы осталась с ним... Поэтому ему пришлось долго лгать, чтобы спасти тебя... Пускай даже это стоило ему твоего доверия и его... Жизни...       — Жизни... Разве моя жизнь стоила того?.. Разве оно всё стоило того? – Елена бросила на меня отчаянный взгляд зарёванных глаз.       Я смотрел на немку с сожалением и потупился в сторону, произнеся:       — Твоя жизнь для него ценнее его собственной. Ты бы его не переубедила... А я даже и не пытался. Я тоже любил свою Беатрис. Я мог его понять... Поверь, если бы между нами встал выбор, я бы тоже выбрал её.       Елена молча взглянула на меня, роняя слёзы на свои колени. Полосы на щеках стали ярче, чем когда она только зашла в мой кабинет...       Она ещё раз посмотрела на записку и прижалась к ней губами, роняя больше слёз с новой силой.       — Показали бы мне его тело... Я бы поцеловала его в последний раз... В его остывшие, но столь желанные для меня уста...       Я молча усмехнулся, прижавшись виском к стене и закрыл глаза, потирая область груди, сжав ткань рубашки.       — Я бы поцеловала его... – бормотала она, сидя над этой запиской. Она повторяла эту фразу раз за разом, но чем дальше, тем одержимее становились её мысли: – Я бы украла его тело... Я бы забальзамировала его... Я бы... Умерла подле его могилы...       — Елена...       — Я бы... Увидела его глаза... Я хотела увидеть его глаза.       — Елена, возьми себя в руки! У тебя дочь! – прикрикнул я, строго взглянув.       Немка замолкла, не поднимая своих глаз. Она продолжала сжимать записку и вдыхать её запах, прошептав ещё раз:       — Мой Джей...       — Тебе нужно отдохнуть, – развернулся я, подходя к столу.       Я закрыл папку, смиряя Ли серьёзным взглядом.       — Прошу тебя, Ли... Держи себя в руках. На твоих плечах дочь... Ты сильная женщина. Ради Джея, Ли... Ради Лилу.       — Джея больше нет...       — Ради Джея, Ли! И дочери! – хлопнул я по столу, не выдержав.       Фрау вновь замолкла, наконец взглянув на меня. Над нами повисла душная тишина... Как будто комната лишилась кислорода... Меня бросило в жар, и оттянул ворот рубашки.              Стул медленно скрипнул, и немка встала, направляясь к выходу, не выпуская из рук записку.       — Я пойду домой... Заварю кофе...       Дверь небрежно хлопнула, будто её закрыли трясущейся рукой.       А я опустошённо уронил себя в кресло, запуская пальцы в волосы и потирая виски...       Как-никак, но таким подонком я не ощущал себя никогда...       — Прости меня... Ли.

***

Конец октября 1989-ого года.       В Нойштадте шёл проливной дождь, погружая и без того сумеречный город в тотальную тьму...       Тогда была глубокая ночь, и я с зонтом да в плаще направлялся к полицейскому участку...       Внутри я стряхнул ледяные капли, осмотрев присутствующих и показав им удостоверение.       Мужчины молча пропустили меня, и я отправился вдоль по коридору, отбивая каблуками туфель по бетонному полу. Неподалёку я заприметил фигуру, что медленно бродила из стороны в стороны.       Это был мелкий лейтенантишка, выглядящий весьма побито... У него была разбита губа, под глазом красовался синяк, а на щеках оставались ссадины.       — Мне нужно к детективу Шиллеру, – твёрдо потребовал я, заглянув в его припухшие глаза.       — А вы кто такой будете?.. – спросил он недовольным тоном.       — Агент из Берлина. Он знает.       Упитанный мужчина потёр свою щеку, затем постучался в кабинет, заходя внутрь, оставляя меня снаружи на какое-то время.       Я сложил руки за спину, ожидая за дверью, пока меня пригласят.       Их мимолётный разговор продлился пару секунд, и тот лейтенант выглянул ко мне, махнув рукой.       Я зашёл, взглянув на закрывшуюся после меня дверь, и обратил взор на детектива, сидящего за столом.       Джеймс поднял уставшие со слегка полопавшимися сосудами глаза. Под веками виднелись яркие синяки, а хмурый вид сменился усталой натянутой улыбкой.       — Герр Сандерс, какими... Судьбами? – спросил он, медленно поднимаясь с кресла, но небрежно заваливаясь на стол.       Отнюдь передо мной стоял не милый мальчик со светлым лицом, полным наивного беспокойства...       Это был усталый мужчина, не спавший, не евший, не отдыхавший...       Мне казалось, что он ночевал в своём кабинете...       В последствии я выяснил у Джаспер и Пери, что так оно и было...       Пока Елена была за решёткой, он оставался тут.       Я ненавязчиво прошёл глубже в кабинет, осматривая весь хаос, окружавший его, прежде чем опустить глаза к папке с делом № 666.       — Решил тебя проведать, и вижу, что ты работаешь на износ, Джеймс.       Юноша внимательно смотрел на меня, отвечая размеренно и отчасти даже монотонно:       — Я... Делаю всё, что в моих силах...       Серьёзные люди в кабинете его не пугали. Он больше ни на кого не обращал внимания, а его изнурённое состояние отчасти пугало меня так, как пугало бы отца, если бы с его сыном было что-то не так...       Я бережно прихватил парня за плечи, мягко потрепав их, но он раскачивался под моими руками, как тряпичная кукла. Толкни пальцем, и он упадёт...       — Мальчик, я понимаю твоё рвение помочь любимой женщине, но тебя так надолго не хватит.       — Меня и так надолго не хватит, – с иронией на вздохе рассмеялся он.       Я нахмурил брови, смолчав, и перевёл тему:       — Как обстоит сбор документов?       — Я почти закончил. Мне осталось разложить всё по порядку, но КГБ...       — Что с КГБ?       — Они торопят дело. Сэр... Они пытали Ли.       Я нахмурился сильнее, отпустив юнца, и подошёл к окну, потирая пальцами переносицу. Руки мои слегка вздрагивали от злости, и я раздражённо произнёс:       — Какое право они имеют совать свой нос не в своё дело?       «Шавки...» – забормотал я неслышно, повернувшись к юнцу.       — Как только ты подготовишь документы, нужно без лишних свидетелей уничтожить дело, – я взглядом указал ему на папку.       Джеймс растерялся и отчаянно вздохнул, посмотрев на свои труды, затем он поднял выцветшие глаза ко мне.       Я выдержал паузу, рассмотрев его измученный вид, затем добавил:       — Не торопись... Я продолжу допрос за тебя.       — З-за меня?.. – юноша тут же ожил от удивления, икнув.       — Для вас, Джеймс, я уполномоченный агент из Берлина, нанятый в качестве помощника, на время, пока вы «готовите дело». Так «ситуация пойдёт быстрее», – я подмигнул ему, увидев озадаченное лицо детектива.       Мальчик сразу же смекнул о чём я, улыбнувшись.       — Принято, сэр...       Однако через минуту он задал мне вопрос.       — Но... Я не совсем понимаю, чем эти люди так опасны с вашей точки зрения, что мы идем на такие шаги?..       Я молча усмехнулся и взглянул на юнца, понимая всю его неопытность. Он смотрел на меня большими наивными глазами... Глазами, в которых ещё таилась искра наивности и нотки беспечности.       — И... Почему не штази?..       — Штази, мальчик мой, тоже играют ключевую роль. Но доминирующую позицию занимает КГБ, учитывая, что в Дрездене у них своя штаб-квартира. С ними шутки всегда плохи... – усмехнулся я, вытащив зажигалку из внутреннего кармана плаща. – А учитывая то, что Елена вырезала советских больше, чем немцев... – я замолчал, закуривая сигарету, не взирая на обращённый ко мне взгляд .       Джеймс слегка побледнел. В какой-то степени я понял, что невольно испугал его... Но раз он решился на такой поступок, он должен осознавать все риски.       — И если вдруг «Платон»... – я не договорил, медленно поворачивая голову.       — «Платон»?.. – переспросил меня Джеймс, приблизившись.              Я долго разглядывал его щенячьи глаза, вздохнув и потрепав мягкие волосы юнца, и тихо произнёс:       — Самое главное, закончи с документами... Я что-нибудь придумаю...       С этими словами я направился к выходу, услышав вслед:       — Герр...       Не оборачиваясь, я остановился. Юноша продолжил:       — Будьте с ней максимально мягким. Она боится...       — О, сынок, я не сомневаюсь. Ты чувствуешь её очень тонко. Загнанный в угол зверь, но она никогда этого не покажет. Понимаешь?       — Я чувствую её даже сейчас... За этими стенами, – его подавленный голос затих.       Я, не произнеся ни слова, тихо вышел, сразу наткнувшись на Пери и Джаспер, взирающих в мою сторону.       Видимое волнение в их глазах дало мне понять, что они переживают эту ситуацию вместе с ним... И даже не порознь...       Они, как один...       — Полковник?.. – Джаспер приблизилась ко мне, выпрямив спину.       — Он у вас вообще спит?       — Не думаю... Он не возвращается домой... Ночует в кабинете. Может изредка задремать за столом, – изъяснилась Пери, потирая стёкла очков о край рубашки.       — И мы с ним, – добавила Джаспер.       — Вот как... И впрямь на износ... – я вздохнул, выпустив клуб дыма. – Елена?       — Буянила разве только в самом начале, – хмыкнула та.       — Следите за ней... Её здорово потрясли. Я зайду к вам на днях...       С этими словами я спешно удалился, чтобы покинуть отделение полиции, хлюпая туфлями по мокрым лужам, выбрасывая окурок в урну...

***

      Ранним утром, спустя пару дней, когда наступила моя очередь вести допрос, я без лишних ожиданий ворвался в кабинет Шиллера, проговорив:       — Мальчик, подъём. Не спать. Сегодня у нас серьёзный день.       Юноша нехотя сонливо замычал, кое-как поднимая отяжелевшее от усталости тело. На щеке красовалась отметина из-за кулака, которым он себя и подпирал.       — Доброе утро, сэр... Который час?..       — Четыре утра, – я взглянул на настенные часы и подошёл к столу, хлопнув по нему, чтобы пробудить его окончательно. – Джеймс! Я всё понимаю, но где заполненное дело?       Юноша осмотрел меня слегка невменяемо и потыкал пальцем в папку, на которой спал всё это время.       — Я... Почти... Сэр... Там пару страниц ещё.       — Шиллер, времени в обрез. Они не заходили к тебе?..       — Сегодня должны...       — Вот оно что... Я тебя понял.       Я ещё раз осмотрел юного детектива, что медленно встал из-за стола, приблизившись к чайнику, наливая себе кипяток.       Он был совсем плох, и с каждым днём выглядел всё хуже, заставляя сильнее волноваться за его состояние.       Сегодня я должен провести мнимый допрос, чтобы по ходу раззнакомиться с Еленой ближе, пускай и таким способом. Каким-то образом я должен подменить малыша.       Вы только взгляните...       Юноша долго стоял над кипятком, вспоминая, что ему надо сделать, а затем и вовсе мне предложил кипятка.       — Ох, нет, Джей, спасибо, я с утра выпил кофе.       — Ах, кофе... – стукнул себя по лбу тот, доставая баночку.       Я с сожалением наблюдал за его неуверенными действиями. Он периодически просыпал горсти кофе мимо, затем небрежно собирал их в ладонь, и просыпал обратно на стол.       Когда ему надоело это, он смахнул всё на пол и бросился на стул, взявшись за чашку, чтобы отпить.       Особой бодрости ему это не придало, счастливее не сделало. Он был хмур и потерян...       — Вам бы домой, Джеймс, – произнёс я, наблюдая за каждым его жестом, но в ответ он покачал головой, трясущейся хваткой поднося чашку к губам.       — Нельзя... Ли здесь...       — Вы неразлучны...       — Я в ответе за неё с самого начала дела, сэр...       Я взглянул с пониманием и замолчал на какое-то время, прежде чем начать череду допросов.       Елена казалась мне отчуждённой, омрачённой, горькой и разбитой... В целом, не нужно быть предсказателем, чтобы понять, что так оно и есть...       Всё это время у нас над душой были КГБ...       А Елена, прознав, кто я есть на самом деле, смогла немного расслабиться и следовать моим инструкциям...       Так длилось непродолжительное время...       Поздней ночью, за очередным допросом я, сидя напротив, давал чёткие указания:       — ... Как мы и договаривались... Твои документы будут у меня. Я буду ждать тебя в машине у окраины города. Когда наступит полночь, у тебя будет ровно два часа, чтобы собраться...       — Собраться... – монотонным голосом повторила немка, стеклянными глазами взирая в мою сторону.       Я замолчал, изучив её эмоциональный настрой, которого не было от слова совсем.       Она была подавлена и разбита, и совершенно не понимала что к чему.       — Моя мисс, я понимаю, что это тяжело принять, но это единственный способ спасти вас... – я старался звучать убедительно... Вместе с этим я вложил непримечательную коробку ей в руки, обнаружив слабо изумлённый взгляд немки в мою сторону.       После недолгой тишины, я услышал:       — Герр... У меня к вам просьба... – на лице засияла болезненная улыбка. – Позвольте мне попрощаться со всеми, прежде чем, я отправлюсь с вами.       Я внимательно осмотрел бедную девушку с ног до головы и едва слышно вздохнул, кивнув:       — Не затягивайте, Майер... – с этими словами я медленно встал, удаляясь прочь из допросной, ощущая тяжёлый взгляд в спину...

***

      Я зашёл в кабинет Шиллера, заметив, что мальчик что-то строчил на бумаге, стараясь выпрямить руку и перестать ею трясти, дабы текст казался читабельным.       Я не стал отвлекать его, дожидаясь, когда Джеймс сам обратит на меня внимание...       — Герр Сандерс... – отвлёкся тот, поднимая уставший взгляд. – Вы всё решили?       Я молча кивнул, присаживаясь перед юнцом, чтобы рассмотреть его.       — Мы всё решили... И я могу предложить тебе лететь с нами... Твои документы я почти подготовил.       Но мальчик замотал головой, улыбнувшись.       — Нет... Я останусь, – опустив глаза, он продолжил писать.       Я обратил внимание на содержание письма прежде чем снова окликнуть:       — Джеймс?..       — Герр... Вы должны понимать, что им буду нужен я как сообщник в вашем побеге... – его глаза были полны решимости, но и отчаяния в них было не меньше. – Либо они отправятся вслед за нами и плакали наши труды, либо они возьмутся за шантаж, угрожая бабушке и ребёнку... А я не могу этого допустить...       Я замолк, испустив тяжёлый вздох...       — Значит ты решил отвлекать их на себя?..       — Именно.       — Джеймс, я... – в какой-то момент я растерялся, но вынужденно согласился с мотивами его поступка.       — Поэтому... – он свернул бумажку, в которой закончил писать, сложив в небольшой конверт, и вручил её мне, улыбнувшись. – Когда вы будете в США, отдайте это ей... Но лишь тогда, когда она немного придёт в себя... Неважно, сколько лет пройдёт.       — Почему ты ставишь на себе крест? – спросил я, принимая конверт, чтобы спрятать во внутренний карман.       Но Шиллер смолчал, продолжая мягко улыбаться и тупить взгляд в стол.       — В любом случае, – вздохнул я, – после полуночи тебя ждут в хижине...       — М-меня? – удивился тот.       Я кивнул, дав ему намёк.       — Попрощаться нужно достойно и лично, учитывая, что вы влюблённая пара...       Джеймс замер, затем он улыбнулся чуточку шире, вздохнув.       — А вы уверены, что она захочет меня увидеть?..       — Я знаю, Джеймс... – ответил я с улыбкой и медленно встал, удаляясь к выходу из кабинета...       Но, между тем, горькое чувство вины, что я оставляю малыша на съедение львам, не покидало меня.

***

      Я продолжал сидеть в своём кабинете, опустивши голову. Сквозь омрачённую пустую тишину я услышал телефонный звонок.       Сотовый раздражающе задребезжал, катаясь по столу с остервенелой силой.       Я взглянул на экран, осознав, что мне звонила дочь.       — Да, милая? – первое, что я произнёс, подняв трубку.       — Папа? Ты не занят? – раздался голос по ту сторону.       — Нет, вовсе нет. Что-то случилось? – спросил я с лёгкой тревогой.       — Нет, всё хорошо! Н-ну... Почти... – ответила она, затем добавила. – Я хочу привести к тебе кое-кого.       — «Кое-кого»? – спросил я неуверенно.       — Увидишь, – после этого донеслись короткие гудки.       Я, оставшись без ответа, взглянул на телефон, по-прежнему задаваясь вопросом о таинственном госте, которого она собралась ко мне привести.       Нахмурив брови, я медленно потёр переносицу, взглянув на раскрытую папку с делом.       Вся эта ситуация застряла в моей голове отрывками воспоминаний. Но больше боли приносит мне мысль о том, что кому-то приходится проходить через те же испытания, что проходил я... А именно – утрата...       Находясь в вечных размышлениях, я теряюсь во времени... Так проходят не только часы, дни, месяцы, но и годы...       В какой-то степени я даже запустил себя и отрастил бороду, хотя, проживая в ГДР какое-то время, я брился.       Возможно моя жизнь стала в разы однообразнее с того самого момента, как я подал в отставку, но по-прежнему почему-то всем очень нужен.       Возможно я смог обрести мнимый покой... Но душа по-прежнему болит... А следовательно, покой мне только снится...       С таким настроем я просидел около часа, пока вновь не раздался стук.       — Да?       Дверь тихонько скрипнула, и из-за неё скромно выглянула дочка, просовывая сначала голову, а затем зашла целиком, сложив руки за спину.       — Папа? У меня кое-кто...       — Давай уже сюда своего «кое-кого», – рассмеялся я, выпрямляясь.       Лесли распахнула дверь шире, и на пороге передо мной предстала та самая индианка, с которой мне довелось повидаться раз...       Я застыл, стоило мне взглянуть в её глаза... Да, я как мужчина не мог не оценить её красоты, и не подумайте лишнего. Я никогда не видел таких глаз у представителей эдакой национальности.       Голубые, как озеро? Как родник? Кристаллически чистый родник? Или же небо?       Они так гармонировали с одеждой и с её достаточно смуглой кожей, в сочетании с алыми пухлыми губами, которыми она даже не дрогнула...       А каштановые волнистые локоны расположились на кротких плечах, укрывая даже грудь.       Девушка взглянула на меня, не выражая эмоций... Напротив, она казалась весьма серьёзной и отчасти даже разочарованной.       — Папа, это Белла...       — Да, виделись... – улыбнулся я немного напряжённо. – Проходи, дорогая, не стой, как чужая.       Белла не одарила ни единым словом. Она зашла в кабинет, слегка толкнув дверь назад, и села напротив, сложив руки на колени.       Над нами повисла тишина, и я даже не знал с чего начать. Девушка смотрела на меня сверлящим взглядом, буквально этим же вдавливая меня в кресло.       Гипнотизируя...       — Папа... – моя дочь прервала тишину, тем самым облегчив моё внутреннее состояние. – Белла увидела кое-что... Чего не должна была.       Я медленно повернул голову к Лесли, минуту помолчав. Судя по её закушенным губам, а также моим известиям о взаимоотношениях с Еленой, я понял о чём шла речь.       — Вот как?..       Она кивнула, и я также неторопливо обратил свой взор к индианке...       Но девушка за всё время не подала и голоса. И, нет, её взгляд вовсе не был грубым, но он казался изрядно опустошённым.       — О, Белла... Мне жаль.       Ответа не послышалось... Даже здесь она промолчала, и я был вынужден продолжить:       — Милая, я должен тебе сказать, что... – я вздохнул, обхватив переносицу пальцами, ругаясь себе под нос: – Что же ты, дурёха, девчонку то напугала... – затем я выпрямил спину и серьёзно взглянул на девушку. – Это всё не то, чем кажется.       — Да, тоже самое мне сказала Лесли. Но я чётко увидела происходящее, – спокойно ответила она.       — Ты увидела картину без обратной её стороны, – заговорил я. – Но раз уж так, мне придётся открыть тебе занавес всей истории.       Вздохнув, я подвинул к ней папку, на которую она сразу же обратила внимание.       — Что это? – спросила та.       — Это её дело. Дело # 666, получившее название «Дрезденский Демон».       Глаза индианки забегали по обложке, которую я показал ей. Услышав название, она слегка нахмурила брови, внимательно изучив то, что лежало перед ней на столе.       «Кажется, ей знакомо это название...»       — Да, Белла, она серийный маньяк из Германии. Ни больше, ни меньше.       — И зачем же вы мне это говорите...       — Я лишь хочу поведать тебе одну историю без прикрас и лжи... – я открыл папку на первой странице. – Это дело вёл Джеймс... Тебе знакомо это имя?       — Джеймс?.. Да... Елена рассказывала, – подавленно произнесла она.       — Джеймс был детективом, чья цель изначально заключалась в поимке убийцы, что творил хаос в Нойштадте.       — Детективом... Возлюбленным детективом?..       — Вы правы. Юноша влюбился в процессе ведения этого расследования, когда ему приходилось сталкиваться с ней. Однако расследование показало, что Елена не убивала невинных граждан. Напротив... Она защищала их...       — Каким образом?..       — Очень просто. Представь, что тебя похитили... – я замолк, посмотрев в глаза Беллы.       Индианку моментально передёрнуло от услышанного, и она сжала ткань юбки, не поднимая ко мне глаз, а читая непонятный ей текст, написанный вдоль и поперёк на немецком.       — Тебя унижают в семье... К тебе пристал педофил... Тебя пытается кто-то убить, ограбить, изнасиловать... Елена просто так в стороне не останется...       — Значит она убивала лишь виновных... Но это не делает её чище... Это незаконно.       — Да, это не делает её чище, Белла, но она всегда шла по принципам, что насильники не достойны жить на этом свете... О, Белла... – я обратил её взор на себя и улыбнулся. – Елена никогда тебя не обидит... Зная её, она будет защищать тебя даже самыми радикальными способами. Поверь, ей очень жаль, что она напугала тебя...       — Тогда почему же она не попала в тюрьму... Убийца насильников, она по-прежнему остаётся убийцей с уголовной точки зрения.       — Потому что я не дал этому случиться... Учитывая, что она попала на крюк КГБ, она бы не просто оказалась в тюрьме... Её бы убили... А я... Не смог это так оставить... Я был благодарен за то, что она два раза спасла мою дочь: от насильника и от пожара...       Оживлённая голубоглазка не прекращала смотреть в мою сторону, медленно перестраивая внимание к Лесли, ища подтверждение в её словах.       — Это правда... Я помню... Правда плохо... Обычно плохие воспоминания у меня блокируются... – поддакнула та, виновато сминая пальцы.       — А Джеймс... Он пожертвовал собой, чтобы она выжила... – я замолчал, слегка откинувшись в кресле.       Я нехотя вытягивал из себя слова, не желая вспоминать эту историю вновь и вновь... Не знаю, звучал ли я достаточно убедительно, но взгляд Беллы казался мне смягчённым.       Она ещё раз взглянула на непонятный текст и произнесла:       — Она родила от него дочь?.. Да? – усмехнулась индианка. – Я знаю, как она любит его... Это видно...       Я промолчал, посматривая на свои руки, сморщенные временем, и тяжело вздыхая...       — Но в чём виновен Сэм?..       Воздержавшись от прямого ответа, я усмехнулся, произнеся:       — Одно могу сказать в её оправдание: о некоторых людях она знает слишком много. Однажды у неё убили воспитанницу... Может когда-нибудь ты и увидишь детский рисунок, который она бережно хранит в своей комнате... Дай ей право голоса, и она поведает тебе больше, чем смогу сказать я.       Белла долго взирала на меня, а затем вовсе глубоко вздохнула, я вновь продолжил:       — Увы, Белла, нет нас идеальных... И даже ты не безгрешна, – затихнув, я договорил, но на совершенно ином языке: – किसी और का खून आपके हाथ पर है l [kisi aur ka khoon ye han par ha].       Глаза её распахнулись от ужаса, а дыхание заметно участилось. Тонкие пальцы сжали края стула у сиденья.       Я был максимально серьёзен... Я не переставал глядеть в её мелкие, как две точки, зрачки, а её голубые очи будто бы приобретали ядовитый цвет.       Мы смиряли друг-друга взглядами, прежде чем она спросила: — आप यह कैसे जानते ह? [ap yah case jante han?] — बेवकूफ सवाल। म तुम्हारे बारे म सब कुछ जानता ह।[btuf sawal। man youare bare men sab kuch janta hun.]       Белла замолчала, медленно вставая с места. Я внимательно наблюдал за ней, не прикасаясь словом, давая возможность поразмыслить над нашим диалогом.       Медленными шаркающими шагами она ступала к выходу, произнеся напоследок:       — Была рада с вами поговорить.       — Взаимно, Белла, – ответил я, прежде чем она закрыла дверь.       В кабинете наступила гробовая тишина. Лишь тиканье настенных часов разбавляло атмосферу тотальной глуши. Я взглянул на растерянную Лесли, что всё это время наблюдала за нами.       — Кажется, диалог получился немного сумбурным, но я надеюсь, что она поразмыслит.       — Что ты ей сказал? – спросила Лесли, переведя взгляд от двери ко мне.       — То, что она не должна забывать, – улыбнулся я, сложив пальцы в замок.       А между тем внутри я ужасно переживал: не переборщил ли я?..

***

Повествование от лица Беллы.

***

      Вернувшись в кампус, я закрыла за собой дверь, прижавшись к её поверхности спиной.       Услышанное заставило меня выпасть из реальности, а желание оставаться в бодрствовании покинуло меня сию же секунду.       Я хотела проспать этот день...       Ноги перестали слушаться, и я медленно скатилась вниз к полу, откидывая голову к потолку.       «Мои руки в чужой крови...»       От раза к разу я прокручивала в голове его слова. Меня не удивляли знания хинди... Да и наивности моей не было предела.       Я издала тихой вой и схватилась за голову, сжимая волосы. Мои плечи дрожали от подступающего гнева.       «Нет... Не сейчас... Пожалуйста...»       Я кое-как поднялась, рывками добираясь до ванной, раскидывая все лекарства, чтобы найти успокоительные.       Руки охватил ужасный тремор. К счастью, я нашла баночку, высыпая горсть таблеток и запивая их водой из крана.       Но дыхание было достаточно тяжёлым, а сказанные слова всё также отдавались навязчивым эхом. Как будто голоса твердили мне одно и то же, ставя в укор моё прошлое.       Пальцы сжали керамику, и я дёрнулась... Не сразу осознав, откуда раздался звенящий звук чего-то хрупкого...       Я испуганно осмотрела пространство вокруг себя и глянула под ноги...       На полу лежала раковина... Разбитая раковина... Вырванная с корнем раковина.       Гнев сменился резким испугом, и я отскочила от битой керамики, спотыкаясь о порожек.       Я упала, затылком ударившись о столик, стиснув зубы от боли, но и этим всё не завершилось: столик задел расшатанный стеллаж, а со стеллажа упала ваза, разбившись о мою голову.       Я согнулась от удара, пускай он и не пришёлся сильным, но в какой-то момент что-то пошло не так... Я ощутила липкую влагу в теменной области...       В глазах всё поплыло... После третьего хлопка вовсе стало темно...

***

      — Белла?! Белла!       Я резко подняла голову с парты.       Вокруг меня собралась толпа сверстников: одноклассники... Одноклассницы... Все были одеты в длинные сарафаны с длинными рукавами, кроме мальчиков с их причудливыми брюками.       Я медленно выпрямила спину, осмотрев окруживших, что стояли надо мной, взирая свысока...       — А на уроках спать нехорошо! – фыркнул мальчишка, дёрнув меня за прядь волос.       — Она странная! Отстающая! Она постоянно спит на уроках! – пролепетала другая.       — Я не отстающая... Я не выспалась... – промямлила я, потягиваясь за карандашом, но другая девчонка скинула всё со стола.       — Не притворяйся, ты путешествуешь по снам, и я пугаешь всех кошмарами!       — Да, у меня из-за неё кошмары снятся!       — Ты посмотри на её глаза! Она – ракшаси!       Класс разразился хохотом, указывая на меня пальцем, а я не знала, куда себя деть от стыда...       От унижения...       От подступающего гнева...       Я попыталась встать, чтобы собрать листки и книги, но Ила, одна из местных красавиц и задир, отпихнула их и произнесла:       — Неудивительно, что твоя мама умерла при родах. Ты изнутри её съела!       От каждого слова, произнесённого её скрипучим голосом, я ловила импульсы адреналина. Меня начинало трясти, сердце биться и выскакивать, а руки дёргались в желании вцепиться в глотку...       Но... Было ли так просто сдерживаться, имея проблемы с агрессией?       Я накинулась на неё, забивая кулаками.       Класс отошёл в полнейшем ошеломлении, и никто не пытался меня остановить...       Они проявляли «невинный» детский интерес к происходящему, когда я, не помня себя, била её по лицу, издавая злобные рычащие звуки.       — Я и тебя сожру! – крикнула я, схватившись за карандаш, который нащупала на полу, и замахнулась ей в переносицу.       — Белла! – послышался тревожный мужской голос.       Я остановилась, поворачивая дикий взгляд в сторону учителя, что вбежал к нам.       — Гуру Джи! Белла сошла с ума! Она одержимая! Она избивает Илу! – крикнул Анил, самый низенький мальчик среди всех.       Учитель осмотрел нас и строго взглянул на меня.       — Белла... Ты...       Я медленно отпустила карандаш, восстанавливая дыхание. Костяшки рук оказались в липкой крови, а привкус сладковатого металла стоял у меня во рту.       — Сейчас же слезь с неё!       Я повиновалась, аккуратно сползая со сверстницы, но ситуацию это не сгладило. Кажется, я слишком поздно осознала, что произошло.       Учитель смотрел на меня также испуганно, как и все остальные в этом классе...       Лицо Илу буквально посинело от тумаков, а с её уст раздался противный звонкий рёв обиженной девчонки.       Взгляд мужчины был строг, а дыхание казалось тяжёлым. Кажется, на его практике такое случилось впервые...       — Я вызову твоего отца. У тебя будут большие неприятности, Варма!       Тихий вздох вырвался с моих уст...       И воспоминания прервались, как не до конца записанная кассета.

***

      — Белла? Белла! – снова позвали меня.       Но на этот раз голоса были другими... Более приятными мне.       — Очнись, пожалуйста! – приглушённые звуки доносились до меня столь расплывчато, будто я была погружена на дне реки Ганг...       Моё дыхание было размеренным и спокойным... Каким-то чудом я ещё жива, раз слышу голоса извне...       Какая жалость...       А мне казалось, что я успела так легко отделаться, прибежав в комнату и разнеся себе тыкву.       Нет ничего нелепее меня самой...       Я начала медленно раскрывать глаза, оказавшись в комнате с высокими потолками, кроватями и ширмами.       Кажется, это больничное крыло...       — Слава богу! Ты очнулась! – мутным силуэтом предо мной предстала Лесли.       Чёткость картинки стала приобретаться с каждой минутой, и я смогла разглядеть не только общие черты, но и её обеспокоенное лицо.       — Я думала, что потеряла тебя, дурочка! Как же ты так?! – девушка изъяснялась крайне эмоционально, а я ничего не могла ответить. Я даже не помню, чем в меня попало, и каким образом я оказалась в Индии...       Почему то, что я так тщательно старалась забыть, всплыло вновь?       — Л-Лесли... – с хрипом простонала я.       — Я здесь... – она взяла мою руку, сжав в своих влажных ладонях.       — Мы... Где?       — В больничном крыле... Всё хорошо... У тебя лишь лёгкое сотрясение... Ничего страшного.       Я глубоко вздохнула, попытавшись приподняться... Однако, при совершении такой попытки, я мягко схватилась за место ушиба, которое неприятно болело, пальцами нащупав марлю...       — Тебе лучше лежать... – послышался обеспокоенный голос девушки, но я проигнорировала её совет, ступив босыми ногами на холодный кафель.       Медленными движениями я приблизилась к зеркалу, которое заприметила в первую очередь...       В отражении была некто в длинной сорочке и с перебинтованной головой.       Я прошлась по лицу, будто бы не веря своим глазам, затем коснулась зеркала, нахмурившись сильнее.       Лишь позади я услышала скрип открывающейся двери.       В палату вошёл Сэм, которого я узнала сразу же.       — Я здесь... Фух. Простите. Она... Очнулась?       — Как видишь...       В крыле повисла тишина... Через отражение я видела, что все взгляды были на мне, а я стояла, не шевелясь, взирая исключительно на Сэма, который, дрогнул, увидев, по всей видимости, нездоровый отблеск моих глаз.       Моё неуверенное агрессивное выражение лица отпугивало многих. И я не знаю, почему меня корёжило, а злости я не испытывала...       Хоть и мимика была неверной...       Я ощущала себя... Неверно...       ...Как сломанная кукла...

***

Куски воспоминаний выпали из моего сознания...

Последствия удара, видимо, хорошо сказались на моей памяти, что к вечеру я забыла о чём мы разговаривали с сокурсниками...

Чёрное пятно между часами... Между воспоминаниями... Между мгновениями...

О, Шива... Почему ты сделал меня посредником разрушений?..

А мне в это время хотелось упасть в воду...

Вчера я кого-то успела избить...

Или то было не вчера?..

Или то была не я?..

Я не помню, как я очутилась в школе...

И почему кусками я увидела прутья от клетки...

Обезьяна... Обезьяна в красивой комнате... Обезьяна в прекрасных апартаментах... Обезьяна видела людей в чёрном...

Как же меня тошнит...

***

      Я пришла в себя лишь через неделю...       Не могу сказать, что голова перестала болеть, но к моей проблеме отнеслись с пониманием, позволив продлить реабилитацию.       Проект, конечно же, я пропустила, и Сэму пришлось справляться самому.       Я сидела в комнате и выполняла все задания, какие только можно, окружая себя учебниками и лекциями с других пар.       В перерывах между занятиями Лесли зашла ко мне, встретив с доброжелательной улыбкой.       — Ого... А ты вся в работе. Тебе не тяжело?       — Мне уже легче, спасибо, – ответила я, подняв голову.       Подруга замолчала, медленно приблизившись к моему столу, наблюдая за тем, как быстро и небрежно я строчила в тетради целый поток...       — Б-Белла... Я... Если ты не против...       — А?.. – отвлёкшись, я подняла голову, встретившись с неловкой улыбкой подруги.       — Ты пишешь на хинди...       Я похлопала глазами, опустив их к тетради.       — Твою... – вырвав кусок листа, я выкинула его себе за голову, перекинув ногу на ногу в протесте к самой себе.       — Да ладно тебе... Мне кажется, что тебе ещё стоит отдохнуть. Ты слабая...       — Да, но не оставлять же всё в последний день, верно? У меня небольшая спутанность в сознании, но это мелочи... – улыбнулась я, начав переписывать заново...       — Белла...       Я без наставничества увидела, что снова пишу на хинди. Из груди вырвался тяжёлый вздох, и я зачеркнула ошибку, начав писать на английском.       Точно на английском... Да, точно. Клянусь.       Но на том беседа не завершилась: девушка села рядом.       — Я... Хотела спросить... В тот день... – выдержав паузу, застав мой взгляд на себе, она неуверенно спросила. – Как так вышло?       Я долго смотрела в её глаза, увидев перед собой обеспокоенного верного друга, что всегда находился рядом со мной.       Почему бы не сказать как есть?..       — Я неадекватная, – отрезала я, вернувшись к тетради.       «Прекрасно, сказала, как есть. Ну не дура ли ты, Белла?»       Лесли странно посмотрела на меня, хлопая глазами, затем встряхнула головой, спросив:       — Т-ты шутишь?       Я не смотрела девушке в глаза, избегая зрительного контакта. Мой взгляд был в прострации, теряя чёткость картинки... Не могу сфокусироваться.       — Я... Не знаю, как тебе сказать, чтобы не напугать.       — Скажи, как есть...       Выдержав очередную паузу, я вздохнула, отложив ручку в сторону, взглянув на исцарапанные пальцы, которые я извечно раздирала ногтями.       — У меня проблемы с агрессией... Были... К-когда-то... Надеюсь... – мой голос дрогнул, и я осторожно взглянула на Лесли.       — Погоди... Но ты такое солнышко! Каким образом? Может ты слишком... Строга с собой?       Я усмехнулась, взяв салфетку со стола, силой стирая помаду с губ, поворачивая голову к ней.       На них оказалось множество скрытых кровавых ран и подтёков, которые я наделала своими же зубами.       — Нет, Лесли... Я вовсе не преувеличиваю. У меня весь букет сломанного человека, прячущегося за маской милой нелепой девчушки, которую вы все знаете. Но под кожей я ничем не лучше Елены...       — А ведь кто-то неделю назад отказывался общаться с ней из-за увиденного...       Я немного помолчала, медленно переводя взгляд в сторону подруги.       — Именно сейчас до меня дошло, что я тоже не ангел... И почему мне пришлось сменить три школы...       — Но ты не выглядишь агрессивной...       — А ты и не пытайся меня провоцировать...       Моё тело отяжелело, и я медленно встала, покачивающейся походкой направляясь к окну.       — Тревожность, агрессия, плохой сон, аппетит, вечные кошмары... И вечное эхо прошлого, от которого мне не избавиться.       — Так что сказал тебе отец тогда?..       Я всматривалась в пейзаж за окном, изучая природу... Изучая местность, изучая чуждые мне реалии... Мне ужасно не хотелось отвечать, но сердце говорило, что я не могу больше молчать.       — Однажды... Я перерезала горло своему похитителю...       Лесли замолчала... И я слышала, как голос стал более испуганным и напряжённым в общении со мной, но она попыталась выровнять тон:       — Ты... Защищалась... Превысила нормы обороны, но... Н-ничего!       — Осознание ко мне пришло, когда на полу осталось лежать остывшее тело... Дом я сожгла... И захотела остаться в нём... Но что-то вывело меня оттуда... И с горящим подолом сари я шла по тропе... Пока не пошёл дождь... Не видя, не слыша, не понимая...       — Что... Что он хотел сделать с тобой? Зачем ты ему нужна?       — Зачем мужчины могут похитить женщину? Ради забавы и животной похоти...       — О, Белла... Мне безумно жаль... Я ведь тоже чуть не-... – девушка заикнулась и резко замолкла.       Я медленно повернулась к ней, встречаясь взглядом с её отчаянным выражением лица.       — Елена подала мне хорошую мысль: стать психологом с целью помочь себе... А я стремилась помочь людям... Разве психолог с такими проблемами может кому-то помочь, если я не могу помочь даже себе?..       — Белла... Тебе нужно время... – Лесли приблизилась ко мне, касаясь плеч с особым трепетом.       Я не переставала смотреть в её сторону в потерянной удручённой манере...       — Мне нужно вернуться домой, чтобы не натворить бед...       — Да что ты такое говоришь? Прекрати! Ты здесь не просто так!       Я замолчала, внезапно задумавшись... И моя вдумчивость заставила Лесли беспокоиться ещё больше...       Почему после такой беседы я внезапно замолкла и начала думать?       «Я не помню...»       — Белла?.. – не выдержав долгого молчания, обратилась она.       — Меня же хотели выдать замуж... У нас это норма... – я подняла глаза, увидев ужас в её взгляде, в котором читалось всё пренебрежение к нашим реалиям...       И в чём же она не права?       — Ч-что?..       — Кажется, я ещё не отошла от сотрясения, – заулыбалась я. – Я помню, что отец хотел помочь мне избежать замужества и нанял кого-то со стороны... Чтобы... Похитить...       — Но ты же сказала, что тебя просто похитили...       Я молчаливо дёрнула краем губ и села на кровать.       — Я не сказала, что просто... Я сказала, что «похитили»... У нас этим периодически помышляют... Но я... Практически ничего не помню... – с этими словами я согнулась, закрыв лицо руками и впала в свои мысли.       Безмолвная тишина прервалась лёгкими шагами, направляющимися ко мне... Но нежелание касаний спровоцировало заявить прямо:       — Лесли... Будь добра... Оставь меня на время. Я должна поразмышлять.       Шаги прекратились...       — Ох! Д-да... Не вопрос! Увидимся, – произнесла девушка, удаляясь на неуверенной ноте.       Дверь тихо закрылась, а я осталась сидеть наедине с собой, не открывая глаз, в попытке осознать, насколько всё плохо.

***

      — Зачем ты это сделала?..       Надо мной стояли пятеро человек: учитель, директор, мой отец, родители пострадавшей.       — Она просто монстр! Я не намерена терпеть такое... Чему вы учите свою дочь, что она распускает руки на слабых?       — Белла вовсе не агрессивная девочка, вы не понимаете... – отец всячески оправдывал меня, как мог, но слабость характера вовсе не ставила мужчину в выгодное положение.       Они не боялись противостоять...       Директор сохранял тишину, выслушивая обе стороны за бесконечными дебатами и причитаниями о том, что я маленькое чудовище...       — Она не должна учиться среди нормальных детей, вы же это понимаете?       Женщина вновь посмотрела на директора, а мужчина, выслушав обе стороны, часть из которых оказалась белым шумом в моей голове, постарался вынести вердикт... Но это давалось ему с большим трудом.       Я помню, как посмотрела в его беспокойные чёрные глаза и без слов поняла, что должна на время покинуть кабинет.       Я так и поступила, оставив диалог недослушанным... Помню лишь продолжение невнятных дебатов, ставших для меня набором пустых звуков.       Через время отец вышел из кабинета, взглянув на меня с удручающим видом.       — Что они сказали, папа? – спросила я, приблизившись к нему.       Он с улыбкой промолчал, и прошептал:       — Пошли домой, я сготовлю тебе что-нибудь... – взяв мою руку, не дав мне опомниться, он бережно повёл меня к выходу.       Но язык тела намекал мне на то, что в этой школе я больше учиться не буду...       Так и получилось...

***

      Я резко выпрямила спину, ошеломлённо взглянув на стену напротив.       Встряхнув головой, чтобы оправиться от воспоминаний, я села обратно за работу, с целью забыться.       Но забыться у меня не получалось, а работа шла наперекосяк...       К вечеру я вышла за пределы кампуса, медленно направляясь к аллее неподалёку, чтобы развеяться и подышать свежим воздухом.       Я закрыла глаза, пару раз вдохнув и выдохнув полной грудью, затем достала телефон...       Быть может мне стоит пригласить Елену, чтобы поговорить с ней? Всё обсудить?..       И эта идея никак не покидала мою голову... Я начала рыться в списке контактов, пытаясь отыскать её номер...       «Е... Е... Е... Что? Я удалила её номер? Не может быть...» – я нахмурила брови и начала быстрее тыкать кнопки, внимательно прочитывая все контакты, но их у меня было не так много...       «Я даже не помню, чтобы я сделала это...»       Я потерянно осмотрелась вокруг, и быстро поднялась обратно в комнату, заприметив, что Лесли была уже у себя.       — Лесли...       Девушка развернулась, вытаскивая книги.       — Белла?.. Я уже хотела отправляться тебя искать.       Но я не обратила внимания на её слова, задав моментальный вопрос:       — Ты же давала мне номер Елены? Правда?       — Я?.. Да было дело почти в начале сентября... Не помнишь?..       — Дай мне её номер, я, кажется, с дури удалила его... – умоляющим тоном попросила я.       Похлопав ресницами, она вытащила с кармана мыльницу и протянула мне.       — Там найдёшь...       — Спасибо, дорогая, – улыбнувшись, я начала рыться в контактах, переписывая найденный номер.       Когда я вернула той телефон, не подавляя странной радости от вновь найденного номера, я выбежала из комнаты, а затем вовсе из кампуса, набирая по пути, чтобы позвонить...       Гудки были долгими...       Гудки были длинными и превращались в мучительную пытку ожидания, что у меня крутило живот...       Но трубку так никто и не взял...       Улыбка сползла с моего лица... Я набрала ещё раз...       «Абонент не отвечает»

      Я набрала ещё раз...

      «Абонент не отвечает»

      Я набрала ещё раз...

      «Абонент не отвечает»

      Я набрала ещё раз...

      «Абонент не отвечает»

      Я набрала ещё раз...

      «Абонент не отвечает»

      Я набрала ещё раз...

      «Абонент не отвечает»

      Я набрала ещё раз...

      Пока это не стало безумием...       Мои руки затряслись от непонятного страха, и я на ватных ногах пошла в сторону её дома.       Шаги мои были дёрганными, руки нетипично замерзали, а к горлу подступал ком тошноты...       Я не смотрела на прохожих, которых любила обсуждать... Я шла исключительно вперёд, почти что срывалаясь на бег...       Дыхание заканчивалось быстрее, чем я завершала маршрут...       Увидев заветный дом, с ужасом для себя я обнаружила, что в нём не горел свет...       «Ещё же рано для сна...»       Я осмотрела темнеющее небо и подошла к окну со стороны кухни... Там также всё поглощалось зловещей тьмой...       Всё охватила злобная тьма...       «Она переехала? Почему Лесли мне ничего сказала? Или я забыла?»       Я оббежала участок обратно и постучалась... Никто не открыл...       — Фрау Елена? Это я! Я... Я пришла поговорить!       Ответом стало холодное молчание из дома... На мои бесконечные стуки никто не отзывался, а я, прислоняясь ухом, слышала лишь леденящую душу тишину...       Руки мёрзли сильнее, а колени начали трястись. Я долго стояла, прижавшись лицом к дверной поверхности, но это ничего не меняло...       Внезапное чувство того, что меня покинули, взяло верх над разумом... Я хотела заплакать...       Но я не смогла...       Вместо этого, попытка отстраниться от двери закончилась тем, что я потеряла равновесие и упала обратно на дверь, стукнувшись лбом.       «Бедная моя битая головушка...» – зашипела я, потирая ушиб.       Приложив ладони, я медленно отстранялась назад, дабы не повторить своей ошибки.       Но в голове я твердила совершенно иное:       «Может я чего-то не понимаю?.. Может я чего-то не знаю?»       Отходя всё дальше, я спустилась к прохожей части, не убирая глаз от тёмного пустого дома..       Эта же пустота остаётся и в моей душе...

***

      По возвращению в кампус, я мимолётом бросила взгляд в сторону зоны для курения в призрачной надежде увидеть там Елену, курящей и тепло посматривающей за мной, точно личный телохранитель, контролирующий порядок вокруг.       Но мои глупые надежды стали ветром.       Я со вздохом вернулась в комнату и взглянула на Лесли, что стояла перед окном, оборачиваясь ко мне в тот самый момент, когда я стояла у порога.       — Белла...       — Почему ты не сказала мне, что Елены нет?       — Я не сразу поняла, зачем тебе её номер на данный момент... Но потом ты убежала...       — Почему ты не позвонила мне?..       — Я... – Лесли замолчала, виновато вздохнув. – Прости... Я не знала, как тебе сказать...       — Сказать «что»? – я настороженно спросила, приблизившись.       Лесли сделала шаг назад, опуская стыдливые глаза. Голос стал значительно тише...       — Что она в Афганистане...       Я замолчала, плавно закрывая дверь.       — Что она там делает?..       — Ты знаешь...       Очередная пауза напряжения... Я прокрутила в голове несколько идей и пришла к одной...       И вновь тремор охватил кончики моих пальцев, заставляя дрожать всем телом... Я выронила телефон и села на табуретку, ошеломлённо взирая в пустоту...       Земля ушла из под ног... Опять...       — П-почему ты молчала?! – мой голос стал судорожнее, а вздохи тяжелее, будто бы мне не хватало воздуха. – Чёрт... Чёрт... Чёрт!!! – я схватилась за волосы, сдерживая себя от того, чтобы не начать выдирать их из головы. – Она была серьёзна... А я даже не попрощалась с ней...       — Она... Должна вернуться...       — С войны?! Ты шутишь?!       — В чём шутка? Ты её недооцениваешь...       Я подняла голову и взглянула на Лесли, заметно нахмурив брови. В какой-то момент я неохотно поверила ей, но постаралась успокоить себя, дабы не отравить свой разум ещё большими потрясениями...       Но внутри я не переставала думать, что схожу с ума... И чем больше мыслей о Елене, тем сильнее...       Помню даже, как сидя на паре, я едва поспевала писать лекции, постоянно отвлекаясь на что-то иное... И всё было обращено к ней. В любом контексте я слышала её... Вспоминала аромат её одеколона, дым от никотина...       Между тем страх увидеть в ней своё отражение заставлял испытывать отторжение.       И, смешав эти две стороны: волнение и отторжение, навязчивое чувство дурноты одолевало меня с каждой минутой яростнее...       Выбивая все мысли из головы...       В какой-то момент сил терпеть больше не оставалось, и я резко соскочила с места, переползая через стол.       — Я-я... Прошу прощения! – зажимая рот руками, я выбежала из аудитории, оставляя всех в недоумении.       Меня ужасно качало из стороны в стороны, и я зашла в первый попавшийся в туалет, запираясь в кабинке, где меня и вывернуло.       Давясь собственными слюнями и несдержанно кашляя, я села на кафель, восстанавливая дыхание и сглатывая неприятный привкус...       В какой-то момент мне стало легче...       Но тихий скрип двери и чьи-то шаги в мою сторону заставили замолкнуть, даже затаить дыхание.       Я прислушалась, подавляя озноб изнутри.       — Белла?.. Я знаю, ты здесь, – послышался голос Сэма.       В этот самый момент я испытала множество эмоций... Включая неуверенность, что я действительно желала его видеть сейчас.       Шаги становились ближе, и он встал напротив той самой кабинки, где сидела я.       — Белла... Профессор, да и мы с Лесли волнуемся. Ты... Сама не своя.       — Я в порядке... Возвращайся на пару, – ответила я подрагивающим голосом, всё ещё сбивчиво дыша.       — Белла, я не смогу тебя так оставить.       — Я в порядке... Меня просто немного... Стошнило.       — Кажется, это от переживаний... Белла, мы можем поговорить.             Я снова замолкла, уставившись взглядом в белёсый унитаз, сияющий от чистящих средств и благоухающий хлоркой.       Очередной поток глухой тишины был прерван им же, обращаясь ко мне с единственной надеждой на разговор:       — Мы можем обсудить твою проблему. Ты всегда можешь обратиться ко мне.       Я не ответила, затем осторожно встала, с задержкой ткнув кнопку смыва.       Дверь кабинки скрипнула, и я распахнула её, столкнувшись с лицом Сэма.       Взор его казался мне беспокойным, зато моё лицо выражало пустоту. Мне было интересно, что он видел в самом деле...       Не двигая головой, я проследила взглядом за тем, как он отступил в сторону, давая мне проход к умывальням.       Я медленно приблизилась к зеркалу, увидев в отражении вовсе не себя, а какую-то изувеченную Банши: лицо было болезненно бледным, под глазами синяки (о, да, я же не спала), а на щеках подтёки от туши.       Без лишних комментариев я начала умываться, ополаскиваясь прохладной водой, стирая чёрные полосы, но вместе с этим оголились изувеченные губы.       «Какое уродство...»       — Что же с тобой... – спросил он, касаясь моей спины, на что я в протесте выгнулась прочь от его руки.       — Сэм, не сейчас... Скажи профессору, что я иду в медицинский пункт.       — Я могу проводить тебя...       — Не нужно, я справлюсь, – отрезала я, выходя из общественного туалета, мимолётом убедившись, что он был именно женским.       Сэм выбежал за мной следом, заглядывая в безжизненные очи... И я не скрывала того, что в целом ощущала себя безжизненно.       — Ты пугаешь меня... – не прекращал твердить тот, взявшись за моё лицо, измеряя температуру. – Температуры нет, но ты бледная, как поганка.       — Сэм, пожалуйста, – устало попросила я, на что тот нехотя отозвался на просьбу отпустить моё лицо и больше не трогать.       Осмотрев парня ещё раз, я пошла дальше по пустому коридору, постукивая каблуками сандалей.

***

      «Психологу нужен психолог...»       Я твердила это изо дня в день, пытаясь забыться и отдаться учёбе... Медсестра посоветовала пропить успокоительные, но они мало чем помогали.       Однако чем дальше, чем больше я понимала, что, скорее всего, мне нужен психиатр, но самой не хочется закончить в мягких стенах.       Я практически ни с кем не общалась, и от того студенты начали странно относиться ко мне.       Лишь Лесли и Сэм всячески помогали справиться со стрессом.       — Выходит ты волнуешься из-за Елены? – спросил он. – Разве она стоит того? Посмотри, что она чуть не натворила.       Я молча взглянула на сокурсника и опустила голову к своим рукам, пристраиваясь на краю кровати. Мужчина сидел на табуретке напротив, не убирая своих глаз от меня.       — Белла... Ты очень искренняя девушка, и, на самом деле, это чудесно, но твои переживания тебе же во вред. Она это не оценит, поверь.       — Я... И не знаю, кому верить... – усмехнулась я, не поднимая головы.       — Выбирай тщательнее, подруга, и не дай никому себя обмануть.       Задумавшись, я взглянула на него, произнеся:       — В этом есть доля истины...       — Видишь? – усмехнулся он, разведя руками, – Я не пытаюсь убедить тебя в том, чтобы ты верила только мне, но и зла я тебе не желаю.       Нужных слов я подобрать не смогла. Вероятно, он прав... Но зачем ему желать мне зла? Это глупости.       Пускай я знаю его достаточно мало, он всегда производил впечатление прилежного студента...       Быть может я достаточно наивна, оправдывая его, упуская крупные детали на поверхности.       Я была потеряна, я была разрушена, и я нуждалась в поддержке...       Мне не хватает любви, мне не хватает тепла, ласки...       Я... Очень жду Елену...       И Сэм видел моё состояние, стараясь не донимать лишними вопросами... Взгляд его был спокоен, тон размерен, а улыбка по-прежнему тёплой.       Наш диалог перешёл в фазу молчания, в которой мы рассматривали друг-друга столь долго и упорно, будто приближаясь к очередному этапу знакомства.       Его ладонь вытянулась, соприкоснувшись с моей щекой, чтобы убрать прядь волос, спадающих на плечи. Я позволила ему узнать себя ближе, но для чего?       Почему желание томного касания преобладает над разумом?       Закрыв глаза и отдавшись в его ладони, я вздрогнула от невнятного чувства... Беспокойства...       — Сэм... – отозвалась я сквозь поглаживания.       — Да, Белла? – он продолжил поглаживать мои щёки, проходясь большими пальцами. – Ты в последнее время весьма напряжённая... Мы можем развеяться?       — Р-развеяться? – я приоткрыла глаза, взглянув в серую радужку.       — Да, прогуляться по аллее... – улыбнулся он. – Хоть я знаю этот городок также «хорошо», как и ты, мы... Возобновим наши прогулки...       — От прошлой осталось не очень хорошее послевкусие... – усмехнулась я, выпрямив спину.       — Поэтому нам лучше забыть о том, что было и думать только о хорошем!       Его задорный тон вызвал у меня смешок. Хотела бы я продолжить эту тему, но наш диалог прервал дверной скрип.       На пороге оказалась Лесли, придерживая книги. Выглядела она достаточно озабочено, в первую очередь бросив взгляд в сторону Сэма.       — Ты ещё тут?..       — Я... О, я скоро присоединюсь к тебе, Лесли. Я тут... Общался с Беллой...       — Это чудесно, – наиграно улыбнулась та, затем взгляд сменился на достаточно серьёзный. – Сэм, мы опоздаем. А Смит ненавидит, когда мы опаздываем.       — Да, да... Эта зануда, точно, – передразнил тот, медленно поднимаясь с пригретого места. – Ещё встретимся, Белла.       Он махнул мне рукой, удаляясь прочь, странно оглядывая сокурсницу, что смотрела ему в упор.       Когда дверь закрылась за ним, Лесли моментально повернулась ко мне, присаживаясь подле. Свой допрос она начала внезапно и без лишних прелюдий:       — Что он тебе говорил?       — М-мне? Н-ну... Ничего особенного, – потупилась я, испытывая странное напряжение от её настойчивого взора.       — Он же что-то тебе сказал?..       — Почему тебя это так волнует?       Встречный вопрос поставил её в тупик. Миллионы слов превратились в долгую паузу, но нужного ответа подобрать Лесли так и не смогла.       — Я... Забудь, – предательский румянец всплыл на щеках, и она странно улыбнулась. – Не подумай ничего лишнего, хорошо?       Я промолчала, продолжая рассматривать её, в попытке выпытать истинный посыл её допроса, но она не раскалывалась, уходя от темы дальше:       — Мы ещё встретимся, – улыбнулась та, удаляясь прочь из комнаты.       Мне оставалось лишь тихо хмыкнуть ей вслед, оставляя в голове множество вопросов...       И все они были без ответа.

***

      Ничто не проходит бесследно... И время вовсе не лечит, а местами даже калечит. Раны становятся шрамами или покрывшейся коркой, которую легко содрать, чтобы вновь испытать эту же жгучую боль.

      Я в агонии колебалась между двумя огнями... За Елену я переживала, но и видеть её не хотела.

      И я вовсе не могу ответить на вопрос почему. Почему?.. Стыд за саму себя? Неготовность принять реальность после открытия?

      Но я... Ничем не лучше... Разве что моя ситуация оказалась случайностью, обусловленная...

      ...Проблемами с головой...

      Желание забыться...

      Желание забыть...

      Я так хочу забыться...

***

      Ближе к концу осени Сэм пригласил меня прогуляться по аллее и поговорить...       Я неторопливым образом собиралась на встречу, сидя перед зеркалом и приводя себя в порядок: помада, лёгкие тени, ресницы...       В этом штате осень достаточно холодная... По крайней мере для меня... Уроженки Индии...       Не зря я ходила по магазинам, накупив достаточно тёплой одежды.       Но что мне надеть сейчас? Голубой свитер, тоном потемнее длинный шарф, тёмная юбка ниже колен... Тёплые колготки и полусапожки...       Думаю, да! Ах! И заколочка. А то волос спадает на глаза...       Я рассматривала себя в зеркале, изучая и поправляя причёску, отчасти не веря, что это я... И не веря, что когда-то я натяну на себя тёплую одежду.       Я даже не заметила, как зашла Лесли, прервав «самолюбование».       — Белла... – улыбнулась она, встав рядом. – Все оттенки голубого так сочетаются с твоими глазами.       Я взглянула на подругу через отражение и улыбнулась.       — Мне в целом непривычно носить что-то ещё кроме сари.       — Добро пожаловать в свободный выбор гардероба! – хихикнула та, хлопнув по спине.             Я смешно подпрыгнула и взглянула на сокурсницу, обращаясь к своему отражению, удаляя мизинцем неаккуратные края смазанной помады.       — Погоди, а ты куда-то идёшь?       — Я? – неожиданное чувство вины подкатило к горлу. Мнимо утраченное достоинство... – Сэм пригласил меня прогуляться... Нам... Нужно поговорить.       — Поговорить?.. – голос той стал тише. – С ним?..       — Да, а что? – я медленно развернулась к ней, заглянув в её обеспокоенные глаза. – Лесли?.. Что такое?       — Я? Ничего! Я лишь спросила! – отмахнулась она, посмеиваясь.       Я вдумчиво наблюдала за мимикой и реакцией девушки. Вела она себя достаточно странно.       Без лишних слов я отправилась к выходу, но, потянувшись к дверной ручке, резкий возглас заставил меня застыть:       — Белла, стой!       Я стояла, не дрогнув...       — Не ходи с ним никуда...       Молчание.       «Неужели она с ними за одно?..»       Я взглянула на обеспокоенное лицо подруги и развернулась к ней целиком.       — Не говори мне, что ты тоже считаешь его «опасным типом»...       Девушка промолчала, отводя взгляд в сторону. Любым оправданиям не было места, и она прекрасно знала, что выдала свои намерения отвадить меня от него.       — Он... Может быть подозрительным...       — Ты считаешь так лишь потому, что так сказал твой отец и Елена... Но судить о человеке, не узнав его ближе, нельзя.       — Мой отец и Елена не какие-то там странные чуваки, навязавшие себе это мнение просто потому что, Белла... – она нахмурила брови и обхватила себя руками, потирая пальцами плечи. – Он может притворяться надёжным...       — Да? Тогда почему же в туалет отправился он, а не ты? В тот самый момент, когда мне было плохо.       — Весьма глупо упрекать меня в этом, потому что Сэм первый поднял руку, а профессор меня не отпустил...       — Пахнет отговорками... Может ты вовсе ревнуешь его ко мне? – мои веки потяжелели от накатившего пренебрежения. Я наблюдала её метания и провальную попытку подбора нужных слов.       — Я?! К нему?! Он вообще не в моём вкусе. Второе... Знаешь, делай, что хочешь... Но потом не зови меня на помощь, если он начнёт приставать к тебе или позовёт своих дружков!       — Не волнуйся, я дикая обезьяна и ракшаси в одном флаконе.       — К-кто?       Я промолчала и быстро ретировалась, хлопнув дверью.       В сплошном недоумении я, постукивая невысокими каблуками по полу, отправилась прочь к месту встречи, попытавшись утихомирить своё «больное «я»».       Я даже и не заметила, как быстро пришла к аллее, остановившись на её середине...       Взгляд мой упал к опадавшим листьям, и я в буквальном смысле увлеклась этой живописной картиной, что не сразу услышала окликнувший меня голос:       — Белла!       Я опомнилась, медленно поворачиваясь назад.       Сэм, придерживая пальто на плечах, махнул рукой, улыбаясь достаточно приветливо.       Я не смогла сдержать взаимной улыбки, а щёки запылали лёгким жаром.       — Сэм?.. Я... Я немного засмотрелась. Листья так красиво опадают... – хихикнула я.       — Правда? Разве в Индии такой период не наступает? Хотя бы зимой, – посмеялся он, встав ближе, чтобы оценить эту красоту вместе со мной.       — Й-явно не так, как здесь...       Лёгкая смущённая улыбка накрыла меня с головой, и я взглянула на него, одаряя теплом.       — Что ж... Пройдёмся? – он подставил мне свой локоть, чтобы я ухватилась за него, обвившись вокруг руки.       Мы вместе отправились вдоль и до конца, общаясь практически ни о чём. Все наши темы часто перескакивали с одного русла на другое.       На этот раз мы снова вернулись к тому, от чего ушли однажды...       — Я бы хотел поговорить с тобой о твоём состоянии...       — Разве мы не говорили об этом? – усмехнулась я, уточняя неуверенным тоном.       — Я бы хотел помочь тебе. Быть может поработать с твоей тревогой?.. – улыбнулся он, не убирая взора от моего лица.       — Я почти поборола это... Нужно лишь немного времени, чтобы пережить...       — Мы с тобой в одинаковых условиях, Белла, и я вижу, что тебя тревожит не только это. Не бойся мне раскрыться... В последнее время ты... Будто бы чувствуешь себя хуже... – его рука скользнула к моему плечу, подтягивая ближе.       Я медленно повернула голову, обращая внимание на сей жест. Странное чувство волнения подкатило ко мне, и я осторожно произнесла:       — Н-на самом деле да...       — Да?       — Я не могу перестать думать о Елене... Я всё ещё волнуюсь.       — Ох, Елена засела в твоей голове, словно паразит, – ухмыльнулся он.       — Возможно и так...       — Но она сейчас не здесь, да и вряд ли вернётся. Ко всему прочему она обошлась с тобой весьма некрасиво...       Я замолчала и взглянула на него, сжимая ткань своего свитера на плече. Мои губы дрогнули от обиды и боли, а также чувства несправедливости. Но тоска была неподдельна.       — Что значит... Не вернётся?       — Милая, она ушла на войну, ты это знаешь. С войны мало кто возвращается живым, а если и вернётся, то вовсе не Елена, а сломленное нечто под видом Елены. Зачем тебе эта мука?       Я посмотрела в глаза Сэма, ощутив боль и жжение в груди. Он с тоской осмотрел меня и коснулся замёрзших рук, прижав к своим губам, цепко взявшись за мой подбородок.       — Ты только посмотри, что она сделала с тобой... Бледная, уставшая, измученная... Зачем ты убиваешься по человеку, которому ты никто?       — Но я...       — Белла... – Сэм вновь вмешался, взяв меня за лицо. – Ты убиваешься за зря. Она даже не пришла попрощаться с тобой. Всё, что она сделала – напала. И я уверен, что не единожды она могла надсмехаться. Это её любимое занятие, – его улыбка стала ласковее. – Я понимаю, что вы успели немного сблизиться, но самое главное – вовремя вырвать это, пока оно не закоренело в тебе...       Мои глаза бегали из стороны в стороны, и я поняла, что максимально запуталась.       Я не знала, что чувствовать, что думать и как понимать.       Сокурсник вздохнул, ведя меня дальше, ласково потирая плечо.       — Извини, я очень плохо утешаю, но лучше горькая правда, чем ты будешь травить себя иллюзиями, а потом убиваться по человеку, которому плевать.       — Возможно, ты прав... – с камнем в сердце я выдавила из себя, невольно поддавшись его лёгкому объятию.       — Давай мы отвлечёмся... Какие напитки ты любишь? Фенни?       — Ч-что? Нет, я не по алкоголю, – икнув, горестно улыбнулась я. – Я предпочитаю чай с имбирём...       — Вот оно что? – улыбнулся тот, ведя меня к забегаловке неподалёку. – Тогда я закажу тебе чай с имбирём.       Остаток дня мы провели за более тёплыми беседами, но слова о безразличии были семечком раздора в моём подсознании... И я даже не реагировала на теплоту его тембра, ощущая явную подавленность и некоторое недопонимание...       «Почему же так...»       Но совпадение ли в том, что семя раздора сказалось и в моём отношении к Лесли?..       Мы практически перестали общаться, хоть и являемся соседками комнате...       Большего я не хотела...

***

      Прошло два месяца... И это было примерно за десять дней до Рождества.       Лесли вошла в комнату о чём-то обеспокоено общаясь по телефону... Как я успела понять, с отцом.       Но я не вдавалась в подробности, прочитывая учебник по психологии.       — Она... Дышит?       На этом моменте я оторвалась от книги, пронаблюдав за ней. Мне стало интересно, о чём шла беседа...       «Кто дышит? О ком она?»       — Ну, там же ничего серьёзного, верно?..       Я осторожно отложила всё в сторону, продолжая слушать...       В это время голос Лесли задрожал пуще прежнего.       — Что говорят хирурги? Как она? Раны серьёзные?       Увы, по ту сторону телефонной трубки я ничего не слышала, но слух мой был сосредоточен...       — Хорошо... – с этим словами Лесли отложила трубку, уставившись в пустоту.       Я долго не решалась спрашивать в чём дело, но ситуация заставляла идти на уступки, отказываясь от собственных принципов.       — Лесли? – аккуратно обратилась я, осторожно поднимаясь с места.       Девушка дёрнулась, как ошпаренная, взглянув в мою сторону.       — Что-то серьёзное? – я спросила настойчивее, коснувшись руки подруги.       Рассеяно потупившись, она опустила глаза к пальцам, соприкоснувшимся с её.       — Я... Елена... Она...       Я перестала дышать, стоило мне услышать заветное имя. Более того руки начали потеть и дрожать, и я, почему-то, готовилась к худшему...       — Что с ней?       — Она в больнице... Состояние стабильное, но...       — В Бостонской?       — Д-да...       Без лишних вопросов я метнулась к шкафу, скидывая всю одежду, натягивая тёплые одеяния и серое драповое пальто.       — Т-ты что?.. – заикнулась она.       Однако отвечать я не думала... Я всё твердила об одном: увидеть её, увидеть... Увидеть...       Натянув полусапоги, я схватила сумку и побежала к выходу, спотыкаясь между ступеньками...       Ноги несли меня сами...

***

      Да...       Ноги несли меня сами... И этим всё сказано. Я даже не помню, как села в такси и оказалась в Бостонской больнице, стоя перед входом в массивное здание.       Я смотрела на окна, задержав взгляд на богатой архитектуре нового поколения...       Когда-то здесь я познакомилась с ней ближе... И что теперь? Теперь она пациент?       Выдыхая холодный пар, меня будто парализовало от волнения. Я не могла пошевелиться, думая, что ждёт меня.       И лестницы ко входу приводили в параноидальное состояние, что при моём нелепом падении уже никто не поможет мне.       Собравшись с мыслями, я, вцепившись рукой в перила, вошла внутрь, отметив для себя, что с момента моего первого появления, всё оставалось на своих местах.       Разве что ресепшн был украшен рождественскими декорациями.       Я подошла к девушке за стойкой, вежливо спросив:       — Скажите, а... Где я могу найти Мисс Майер?..       Черноволосая девушка оглядела меня с ног до головы и ответила достаточно сухо:       — Доктор Майер сейчас приём не ведёт.       — Ох, я... Я знаю, что она на больничном... Я бы хотела навестить её.       — Навестить?.. Кто вы ей будете? – приспустила очки к носу та.       И тут я растерялась...       «И кто же я для неё? Никто?.. Совсем никто?..»       Я не знала, что ответить, начав заикаться, но тут знакомый мужской голос подхватил беседу:       — Всё в порядке, она со мной...       Я обернулась, заприметив отца Лесли, что с улыбкой медленным шагом приближался к нам, придерживая пальто в руке.       — Укажите ей дорогу, милая. Она по делу.       Девушка с ресепшена тут же смягчилась, аккуратно сев обратно, обратившись более снисходительно:       — Что ж... Прямо по коридору до конца... Потом налево и вверх по лестнице на третий этаж. Сразу направо. Последняя палата.       — С-спасибо... – улыбнулась я, и вновь повернулась к мужчине, несмело обратившись: – М-мистер Сандерс?..       — Я ждал, что ты придёшь, Белла... – хмыкнул тот. – Поэтому я должен был встретить тебя во избежание лишних проблем к доступу.       Я взволнованно взглянула на него, неожиданно отвлёкшись на статного мужчину зрелого возраста, что медленно приблизился к нему.       Выглядел он достаточно мрачно: на нём было чёрное драповое пальто, чёрные брюки, чёрные сапоги... Из под воротника виднелись рубашка и галстук, тоже чёрного цвета.       «Эх, хоть рубашка белого цвета...» – подумала я, подняв глаза к его лицу.       Сам же он был не намного выше меня, но и статность ему придавала аккуратная небольшая бородка с проседью, а также слегка вьющиеся недлинные пряди с прикорневым объёмом.       Каштановый волос, будто ближе к чёрному...       Он смотрел на меня потухшим взглядом бледно-карих глаз, а под ними красовались шрамы недосыпа... И шрам на левой щеке в виде небольшой царапины.       Но и в этой усталости прослеживалась странность...       Ибо...       Он смотрел на меня достаточно... Недоверчиво. Хоть и придерживался чувства такта, не рассматривать в наглую.       Возможно моё описание подзатягивает истинное течение времени... Его взгляд в мою сторону был краток, как и обращение к... Сослуживцу?..       — Ich werde im Auto auf Sie warten, – прозвучал мягкий голос, лишённый энтузиазма.       С этими словами мужчина неспешно удалился, растворяясь среди толпы, словно призрак.       И кто тут рассматривал его до неприличия, так это я, затмившаяся ароматом дорогого одеколона, перебивавшего устоявшийся запах медикаментов.       Мистер Сандерс заприметил мою заинтересованность и отвлёк фальшивым кашлем в кулак.       — Поспешите, Белла. Не забудьте снять пальто и надеть медицинский халат.       — А? Д-да, точно... – ответила я, взглянув на него. – С-спасибо, мистер Сандерс...       Он ответил мне вежливой улыбкой и направился к выходу, а я, не задерживаясь, сдала верхнюю одежду в гардероб и помчалась к лестничному пролёту, натягивая халат.       Я позабыла о страхах перед кафелем и перескакивала ступени через одну... Всё выше и выше...       Всюду слышались писки медицинского оборудования... Я мельком поглядывала в окна палат, часть из которых была затянута жалюзи...       Наконец, добравшись до заветной последней палаты, я встала перед дверью, вновь замирая от волнения.       Я слышала, как стучало моё сердце, как потели мои ладони, и как сильно переживала даже прикоснуться к дверной ручке.       А тем временем этот же аромат тянулся по всему коридору... Он явно исходил из палаты.       «Тот мужчина был здесь...» – подумала я, прежде чем встряхнуть головой и нахмуриться. – «Давай, Белла...»       Я взялась за ручку и открыла дверь, медленно приближаясь к койке, где под капельницей лежала Елена. В палате пищала аппаратура, считывающая сердечные ритмы...       Я с волнением осмотрела всё вокруг... На тумбе рядом в вазе находился букет лилий...       «Этот шлейф преследует меня...» – подумала я, принюхавшись.       Я аккуратно присела на стульчик и взглянула на немку, чьи волосы были распущены, укрывая подушку пшеничными локонами. На щеках виднелись лёгкие порезы и полосы от слёз... Такое чувство, будто она плакала...       Пальцы в некоторых местах слегка перебинтованы тонких слоем марли, как и ладонь, как и рука до сгиба.       Щемящее чувство вины на равне со стыдом превратились в накатывающие слёзы.       И не отпускало стойкое ощущение того, что она здесь из-за меня.       Мои вспотевшие руки аккуратно коснулись её прохладных длинных пальцев, и я мягко сжала их, всё ещё боясь что-то повредить...       — Елена... – тихо начала я в мнимой надежде, что она услышит. – Я... – ком подступил к горлу, и я даже не знала с чего начать.       Волноваться я начала сильнее, благодаря чему, и не заметила, как слезинка капнула на её ладонь.       — Простите меня... – всхлипнула я, утерев слезу рукавом халата. – Я... Я отчасти понимаю, почему вы не пришли попрощаться со мной... Хоть Сэм рассказал мне многое, но я... Я не думаю, что вы такая... Вы чудесная, правда. Отчасти вы даже мой наставник. И... Знаете... Все эти месяцы я не могла выкинуть вас из головы. Я... – я аккуратно приподняла руку и посмелее сжала ладонь женщины, прижав к своей щеке. – Вы должны поправиться... Слышите? Обещайте мне. Я хочу вас видеть... Я хочу видеть вас подле себя... Я не могу... Все мысли... Всё напоминает мне о вас... Даже немецкая речь... Я...       Я всхлипнула, замолкнув, произнеся немного тише, будто боясь, что она услышит:       — За эти месяцы вы стали мне очень близки... Я... Дорожу вами... Но... Елена, прошу... Сэм вовсе не плохой. Он помогал мне справиться с тревогой за время вашего отсутствия... Я... Меня вырвало в туалете... – рассмеялась я, утирая слёзы. – А до этого сломала раковину... И ударилась головой... Я такая дурочка, правда?.. – горькая улыбка расплылась по моему лицу, но я не останавливалась: – Вы бы смотрели на меня, как на идиотку... – пробормотала тихо за очередной паузой, рассматривая сломанный маникюр немки... Я обдала тёплым дыханием охладевшие пальцы и шепнула в её костяшки: – Я... – зажмурившись, сильно краснея, выдавила: – Люблю вас...       После этого я смогла более иль менее свободно выдохнуть, медленно отпуская ладонь на свои колени.       — Но вам это не нужно... Потому и хорошо, что вы не слышали... – улыбнувшись, я выпрямила спину, аккуратно откладывая ладонь обратно в исходное положение.       Я долго оставалась сидеть неподвижно, наблюдая, как за окном посыпались крупицы снега, медленно кружа и расстилаясь ковром по земле.       Я очарованно встала с места и приблизилась к нему, касаясь холодного стекла кончиками пальцев, наблюдая за кружащимися снежинками.       Они разлетались по небу, как пушинки, задевая поверхность стекла и прилипая к подоконнику.       Наконец, убрав руку, я повернула голову обратно, осматривая мирно лежащую Елену.       Я бы осталась с ней дольше... Возможно я бы даже заночевала.       Но никто не позволит мне.       Я плавно обошла кровать, не прекращая наблюдать за немкой, и даже прежде чем выйти, я взглянула на неё... В последний на этот раз...       Минута в минуту... Когда я закрыла дверь, раздался телефонный звонок.       Я осторожно вытянула мобильный, взглянув на экран.       «Сэм?.. Что ему нужно?»       Я неуверенно нажала кнопку, поднося динамик к уху.       — Д-да?..       — Белла? Как ты там? Тебя не было в комнате, а Лесли говорит, что ты уехала по делам.       — Я... – я сглотнула, запнувшись, и заглянула в окошко палаты, встав напротив. Взгляд мой по прежнему был отдан ей. Держа трубку подле уха, я не переставала смотреть за женщиной, позабыв о линии.       — Белла? Ты в порядке?       — Д-да, Сэм...       — Откуда мне тебя забрать? Ты, кажется, далеко...       — Я в Бостоне... Больница... – опечалено улыбнулась я, изучая Елену со стороны.       — Ох... Я понял тебя. Так... Тебя забрать?..       Помолчав немного, я ответила:       — Будь добр...       — Хорошо. Жди меня, – послышался ответ по ту сторону, после чего последовали короткие гудки.       Я долго вслушивалась в них, тяжело опуская руку с мобильным и вытирая остатки слёз да потёкшую тушь, прежде чем удалиться прочь.

***

      Я опустошённо стояла недалеко от входа в больницу, ловя снежинки на ресницы. Они укрывали мои плечи, мои пряди, будто утешая своим размеренным полётом и леденяще тёплыми касаниями, что я не ощущала покалывающего мороза на щеках, выдыхая густой пар.       Напротив меня остановилась машина небогатого внешнего вида. Когда окно опустилось, я увидела Сэма, выглянувшего ко мне с тёплой улыбкой.       — А снежинки тебе к лицу...       Я очнулась, взглянув в его сторону и смущённо улыбнулась, приблизившись к переднему крылу авто, открыв дверь, чтобы сесть в машину.       — Сэм, я...       — Извини, ты долго ждала?       — Н-нет! Что ты... Я просто... – поспешив оправдаться, я запнулась.       — Кажется, я догадываюсь, зачем ты тут... – хмыкнул он, поднимая глаза к больнице, и медленно опустил их ко мне. – Она там, да?       — Да... И я... Испытываю такие поползновения в душе... Как будто моё сознание разлагается...       — Какие глупости, – хмыкнул тот, заводя мотор. – Причём тут ты? Она легла под пули, даже не спросив твоего мнения... Стой... – он ещё раз осмотрел меня, – Ты плакала?       — Я?! – я повернула водительское зеркальце к себе, осматривая размазанную тушь по щекам. – Какой ужас, и я так ходила?       — Меня больше волнует, что ты убиваешься из-за неё, наплевав на своё здоровье, Белла... Тебе нельзя нервничать.       — Я знаю... Знаю...       — Ладно, поехали. Я знаю, как отвлечь тебя. Поехали в Виндхам. Говорят, там классный вид на центр Бостона.       — Виндхам?       — Это отель... Снимем номер на одну ночь, – улыбнулся тот. – Не переживай, ты можешь мне доверять.       Я слегка нахмурила брови, задумавшись, и медленно повернула голову вперёд.       — На ночь я не останусь... Я ненадолго... Поговорить...       Сэм тихо хмыкнул и тронулся с места, взявшись за руль.       — Как тебе угодно.       Я пристегнулась, прислонившись лбом к стеклу, наблюдая как смеркалось и зажигались уличные фонари, украшая город.       Мы не обмолвились ни единым словом, да и мне говорить особо не хотелось...       Я медленно прикрыла глаза, слушая шум мотора и оживлённой трассы.       И всё это время перед моим лицом была та палата... В носу стоял тот запах... И букет...       И мгновения пролетели незаметно, что за их течением я даже не поняла, как мы подъехали к отелю.       Я очнулась, когда Сэм открыл дверь с моей стороны, протянув руку.       Проследив за его жестом, я медленно встала, взявшись за тёплую бледную мужскую ладонь.       Мы двинулись ко входу, а я с восхищением осматривала огни и украшения, навевающие рождественскую атмосферу. Снег продолжал кружить, но быстрее, ускоряя небесный вальс. Даже недолгое пребывание на улице окутало меня снежным тонким слоем...       Мы вошли внутрь не менее украшенного здания. Я стряхнула с себя белые хлопья, глянув решительному Сэму вслед, двигающегося по направлению к девушке на ресепшене.       А я осталась стоять у входа, боясь пошевелиться в незнакомом месте. Здесь была совершенно чужая мне атмосфера, да и я не слишком походила на человека, вписывающегося под местные зажиточные касты.       Я отвлеклась лишь тогда, когда Сэм окликнул меня, задорно махнув рукой.       Тогда же я быстренько пошагала за ним, постаравшись угнаться, чтобы не прозевать и не потеряться... Хоть и оторвать своего взора от архитектуры и интерьера отеля я не могла.       Мы поднимались по лестнице выше, а я мельком посматривала в окна, испытывая мурашки, что скользили по моему телу, заставляя невольно вздрагивать.       Я прошлась по красному ковру, опуская глаза к полу, слушая приглушённые стуки своих каблучков.       — Я уже всё забронировал для нас, так что... – улыбнулся он, выдержав загадочную паузу.       Я повернула к нему голову, ответив нелепой улыбкой, даже не представляя, что бы я могла ответить на столь интересное заявление.       В это время он, уверенно покручивая связкой, встал напротив номера, отворяя его ключом.       Мы вошли внутрь, и первое, что мне бросилось в глаза, это большая двуспальная кровать... Столик... Где-то там ванная... Телевизор, небольшой балкончик, приятный приглушённый свет...       — Проходи, не волнуйся, – улыбнулся тот, аккуратно подталкивая меня внутрь, защёлкивая дверь.       Я не сразу придала этому значение, пройдя глубже к комнате. Только сейчас я обратила внимание, что на столике стояла бутылка с вином и двумя бокалами, а также немного закуски.       Засмотревшись на аппетитную трапезу, я случайным образом ощутила дыхание Сэма у себя над ухом, а также стойкое щекочущее чувство внутри. К моим щекам подступил румянец, а чужие руки нежно ухватились за мои плечи, стаскивая с них пальто.       — Всё хорошо, мы только поговорим... – улыбнулся он, повесив верхнюю одежду на крючки. – Присаживайся.       — Вино?.. – спросила я. – Но... Я же говорила тебе, что не пью.       — Белла, милая, небольшой бокальчик ещё никому не вредил. Тем более оно высококачественное... – он пригласил меня за столик, отодвигая его. – Да и я буду не я, если мы окажемся в какой-то забегаловке. Опять. А ты... Прекрасная девушка, достойная большего, я прав?       — Д-даже не знаю... – смутившись, ответила я, убирая волос за ухо.       — Ладно, давай обсудим твои проблемы. Ты по-прежнему винишь во всём себя, я снова прав? – Сэм сел напротив, сложив руки.       — Д-думаю, да... – ответила я, улыбнувшись мягче. – И я постоянно испытываю ночные кошмары...       — Кошмары?.. – хмыкнул тот. – Тебя мучает твоя прошлая жизнь?       — Да, пожалуй, это так.       — Поэтому, давай мы забудем прошлое и начнём жить сейчас, Белла, – улыбнулся он, откупоривая пробку бутылки. – Начинается новая жизнь...       — Новая жизнь... – я наблюдала, как он встал, кряхтя над бутылкой, со смачным чпоком открыв её и разливая вино по бокалам...       В следующую минуту его рука дрогнула, и он слегка разлил содержимое по столу, ругнувшись:       — Вот чёрт! Какой же я идиот... – взяв салфетки, сокурсник начал вытирать стол, обратившись ко мне: – Дорогая, ты не могла бы сходить в ванную и намочить тряпку? Иначе стол будет липким.       Я подняла взгляд со стола к нему, медленно поднявшись с места, направившись в сторону ванной, включая свет. Всюду кафель... Везде чистота... Приятный запах... Душевая... Полотенца, разложенные по стопкам.       Я тщательно оглядела всё, что меня окружало, схватив пару салфеток более широкого масштаба и плотной структуры.       Когда я обернулась к комнате, мне показалось странным, что Сэм долго крутился подле моей половины стола, что-то пряча в карманы брюк.       Я осторожно приблизилась сзади со смоченными салфетками и толкнула его в локоть, заставив дёрнуться.       — Ох, ты уже!       Без лишних эмоций я протянула ему то, что он просил, заглянув в его смущённые глаза.       Он принял помощь, улыбнувшись как можно теплее, вытирая со стола остатки капель.       — Отлично, проблема ликвидирована, – потёр ладони он, присаживаясь напротив. – Ну... Выпьем за твой приезд в цивилизацию и за нас? Остальное образуется...       — Мхм... – без особого энтузиазма поддакнула я.       Мы нежно столкнулись бокалами, и когда Сэм начал выпивать, я незаметно спихнула вилку со стола, наблюдая за реакцией. Услышав звон, парень воскликнул:       — Сиди, я подниму.       Этот «неловкий» жест превратился в маленькую возможность спастись от непредсказуемых последствий на первое время. Я оглядела комнату, заприметив рядом с собой горшок с лимонным деревцем, плеснув под грунт вина.       Когда Сэм положил вилку на стол, я мнимо вытерла края губ, с улыбкой распахивая очи       — Ого, да у тебя как-будто сушняк!       — Мне и впрямь хотелось пить... – ухмыльнулась я, стащив огурчик с тарелки.       Его глаза горели от энтузиазма и некого предвкушения.       — Ты, наверняка и в готовке хороша, – задумчиво произнёс он, вглядываясь в моё лицо.       — Как сказать... – произнесла я, фальшиво улыбнувшись.       — Ну, я уверен, что у тебя талант во многом...       — Во многом... – задумалась я, подыгрывая...       Ухмылка стала шире, и более развязная, я подпёрла щеку кулаком, продолжая беседу:       — Сэм... Расскажи мне о себе... – невинно спросила я, покачивая ногой.       — О себе? – сглотнул тот, оттягивая воротник рубашки.       Я кивнула, наливая ему больше вина.       — Я даже не знаю, с чего начать, – потягивая вино, Сэм даже не замечал, что мой бокал был вечно пустым. – Но стоит начать с моего детства...       Я подпёрла щёки кулаками, слушая рассказ о трудности бытия и жизни в Германии... О потере отца, о злых кознях Елены... И чем больше он пил, тем сильнее он изливался в своих речах. Щёки горели ярким алым огнём, а я в это время попыталась незаметно слинять, приблизившись к двери, но Сэм неожиданно возник передо мной, прихватив мои локти.       — Стой, куда ты? – его вопрос звучал озабоченно и столь наивно, что я в какой-то момент растерялась, будучи застигнутой врасплох.       — Я... Мне надо спешить... – ответила я, в момент прихватив его плечи, заметив, что он начал приближаться ко мне, подводя к кровати.       — Белла, погоди... Ну-у... Дорогая, не бросай меня так внезапно. Мы же так хорошо общались.       — Да, но...       — Белла, ягодка... – произнёс он тише, за поясницу подвигая к себе. Он обдал мои губы винным дыханием, шепча в них столь слащаво, скользя по талии рукой. – Сейчас поздно... Я пьян... Я не могу тебя отпустить одну гулять до кампуса... А такси всё занято... – мурлычущим тоном произнёс тот, добавив: – Я не прощу себе, если с тобой что-то случится...       Я крепко придерживала его на расстоянии, но он стремился стать ближе... Он стремился овладеть моими губами, питая надежду, что я потянусь навстречу...       Я смотрела на его губы и поднимала к нему глаза, дыхание моё стало рваным... Едва я смогла выдавить из себя слова, утратив всю уверенность:       — С-Сэм... Я не...       — Да ладно тебе, Белла... Я же не делаю ничего плохого...       — Я не готова, Сэм...       — Прекрати, не ломайся, это будет чудесный опыт...       — Я не хочу... – произнесла я настойчивее, подняв взгляд к нему.       — Я же знаю, что ты хочешь... – прошипел он настойчиво, прижав меня к стене столь неожиданно из-за чего я ахнула на рефлексе.       Первые попытки отпихнуть его не увенчались успехом, и я ногой заехала в пах.       Послышался вскрик и истошный вой. Сэм согнулся, взявшись за причинное место. От подступившей боли коленки задрожали, и он свалился на пол, подняв голову, чтобы озлобленно взглянуть в мою сторону.       — Ну ты и сука...       Я отстранилась назад, хмуро оглядев его, произнеся достаточно резко:       — Ты думал, я не поняла, твоих намерений? Думал, что не увижу, что ты хотел подсыпать что-то в мой бокал?       Сэм молчал, покрываясь капельками пота, стараясь превозмочь боль, чтобы подняться, но сила удара не позволяла ему полноценно оправиться, зато достаточно протрезвила.       — Так вот почему ты вела себя столь адекватно...       Я поджала губы в возмущении, ринувшись к выходу, хватая пальто, но стоило мне повернуть ручку, как я успела понять, что дверь заперта изнутри.       — Ты запер её... – ошеломлённо произнесла я, поворачиваясь к парню, заметив, что кое-как ему удалось встать на ноги, цепляясь за стул, который смог нащупать.       — Ты плохая девочка... – с шипящей усмешкой произнёс тот. – А плохие девочки должны быть наказаны...       Пульс участился, как и моё дыхание. Это была ловушка, которую я прознала слишком поздно.       — Открой сейчас же дверь... – прорычала я, прижимаясь к ней спиной.       — Открыть? Я? А то что? – усмехнулся он, приближаясь.       Без капли раздумья, я начала бить её ногой, крикнув:       — Кто-нибудь! Меня хотят изнасиловать!!! – ударила я на этот раз кулаком.       Но не успела я вновь закричать, как он зажал мой рот рукой, силой оттаскивая назад.       — Да не рыпайся, ты!..       Но я не собиралась так легко поддаваться. Я укусила его, впиваясь зубами в качестве самообороны, отдёргивая от себя.       Он встряхнул рукой, громко рыкнув, и снова выругался:       — Тебе некуда бежать, Белла! Лучше отдайся, по-хорошему!       Но я не слушала тех слов, в панике разыскивая что-то более надёжное для самообороны, и первое, что я нашла, это пустую бутылку пива, разбив которую о стену, я направила острую часть в его сторону.       — Только подойди... Я вскрою тебе глотку! – заявила я дрожащим голосом, такими же руками придерживая «розочку».       Сначала взгляд Сэма выглядел достаточно ошеломлённым, но потом тот разразился громким хохотом, подпирая рукой столик.       — Дурочка, ты же сама порежешься!       — Пускай... – ответила я, ступая назад. За время пребывания я смогла изучить все ходы... Не зря я заприметила балкон, осознавая, что сейчас я иду к нему... – Пускай... – снова прошипела я, открывая дверцу, чтобы выйти на улицу.       — Куда ты? Там высоко... – продолжал посмеиваться тот, медленно шагая ко мне, будучи полноценно уверенным, что мне деваться некуда.       — Отлично... А теперь не подходи... Иначе я прыгну.       После моих слов Сэм встал, похлопывая глазами, затем расплылся в ироничной улыбке.       — Ах, не глупи, Белла.       — Я не шучу, Сэм. Ещё шаг и я прыгну.       — Ты разобьёшься...       — Здорово, но никогда не лягу под тебя, – ответила я, не прерывая зрительного контакта, медленно перелезая через перила.       Взгляд его перестал выражать уверенность, а улыбка перестала ощущаться победной и широкой. Ирония превратилась в волнение.       — Ты совсем дура?! Залезай обратно!       Но я не ответила ни слова, скаля озлобленно зубы. Мои руки не переставали дрожать, придерживая разбитую бутылку в потной ладони...       Но и эдакая ситуация поставила меня в тупик...       «Что мне делать дальше?..»

***

Повествование от лица Елены.

***

Мои приключения окончились немного раньше, чем я рассчитывала.

Я уснула надолго, не помня себя; не зная, где я; позабыв о жизни...

Я видела сон. И сон был о нём... Я до сих пор жила им.

Неважно, при смерти я или же нет.

Я видела его... Я молила его остаться со мной. Я молила его забрать меня, если мой путь подошёл к концу...

Но моих слов никто не услышал. Мои слова позабыты... Я билась о невидимое стекло... Я говорила, но душа кричала...

Душа кричала и тянула замызганные кровью руки.

Так почему он... Ещё не забрал меня с собой?

Потому что я должна защищать нашу дочь?..

***

      Всё было в тумане так, будто я и впрямь оказалась по ту сторону тонкого мира...       Я смотрела в белоснежный потолок, слушая писк аппарата...       В глазах невнятная пелена, словно не рассеявшийся туман Нойштадта. Столь знакомого и холодного...       Я видела всё... Не могла пошевелиться.       Я не чувствовала боли, но видела всё...       Даже слышала приближавшиеся к моей палате шаги и запах... Запах, который ударил в нос ещё до того, как дверь нежно приоткрылась...       В дверях стоял мужчина, облачённый во всё чёрное...       «Не думала, что смерть будет носить медицинский халат...» – с иронией размышляла я.       Некто держал лилии... Лица я не видела...       Как назло затмевала пелена... Но в этом было что-то знакомое...       — Здравствуй, Ли... – раздался мягкий глубокий тембр зрелого мужчины в возрасте. Он ложился на ухо нежным бархатом, что моё тело на мгновенье стало принадлежать мне, ибо я ощутила мурашки...       «Кто ты?..»       В палате наступила тишина. Поначалу гость мялся, как скромный мальчишка, затем медленно приблизился к койке, осторожно положив цветы на тумбу, присаживаясь подле.       Знакомый запах ударил мне в нос более отчётливыми нотками.       До жути знакомый...       — Надеюсь, ты будешь в порядке... И я буду молиться за твоё выздоровление... Как же давно я не видел тебя... – вздохнул тот.       Я молчала, всё ещё тщетно пытаясь разглядеть пятно вместо лица. Да и голос звучал эхом...       — Ты не изменилась... Стала лишь краше... – мужчина часто прерывался, издавая тяжёлые вздохи между предложениями. – Как жаль, что так всё вышло... Но... Оно того стоило, правда? Ты в безопасности... Во всех смыслах. И я надеюсь, что ты... Нашла своё призвание не только физически, но и морально.       Сухая рука коснулась меня, но я ничего не ощутила, кроме запаха...       — Кажется, я столько всего упустил... И растерял то, что бережно хранил в своих воспоминаниях, – рука мягко сжала мои пальцы, будто осматривая их...       Всё бы ничего, но часть слов стала белым шумом для меня...       — Ты до сих пор [...]... О, Ли... Почему?.. Почему?.. Я боролся до конца не для того, чтобы ты оказалась здесь...       «Но я...» – я попыталась что-то сказать, но всё, что я могла, это молча слушать...       — Малютка Ли... Твоя [...]...       «Что... Что он сказал?..»       — Пожалуйста, продолжай жить... [...]... И спасибо тебе за [...]...       «Погодите...»       — Я всегда был подле... Я остаюсь подле... Тенью для тебя... Как и [...].       Мужчина приблизился ко мне, позволив себе ощутить мои губы... И я застыла, не в силах что-то сделать с этим... За касанием последовал мягкий трепетный поцелуй, приводя меня в бодрость.       «Сухие и израненные...» – ошеломлённо подумала я.       Внезапный поток слёз хлынул по моим щекам. Я больше не смотрела в его сторону...       Я смотрела в потолок...       Я смотрела вверх...       «Забери... Забери меня...» – взмолилась я ему, словно богу.       Ком начал душить меня, а пульс участился. Мужчина вновь коснулся моей руки и поднёс к своим губам, издав жалобный всхлип сдавленного скупого рыдания...       Я испытала агонию в желании подняться... Но подняться я не могла...       От безысходности я сама начала плакать...       — Джеймс...       Кажется, всё в этой палате замерло, и даже он...       «Он... Услышал?..»       Молчание было долгим... Мужчина начал подниматься, тяжело выговаривая.       — Никакого Джеймса нет... – прохрипел тот, медленно удаляясь к выходу. – Он умер... Но он в твоём сердце...       «С-стой! Стой!!!»       — В твоём сердце... – дверь плавно закрылась за ним, а запах остался вместе с горечью слёз. Во рту стоял привкус никотина, смешанный с капучино...       Я начала плакать сильнее, слыша лишь собственное эхо...

***

      Я не помню, сколько я проплакала, прежде чем снова открыть глаза на женский голос.       — Елена...       Я нехотя повернула голову, в мутном плане увидев Беллу...       Да, я узнала её сразу, но не сразу поняла, что она здесь делает...       «Этот сон подзатянулся...»       Она говорила со мной, но я практически не слушала её слов, испытывая странное смятение.       Она говорила много, изъясняясь, но большинство оставалось белым шумом...       Я не могла воспринять, что говорила девушка, пока не ощутила пару капель слёз на своей ладони.       — За эти месяцы вы стали мне очень близки... Я... Дорожу вами... – захлёбываясь между строками, говорила Белла. – Но... Елена, прошу... Сэм вовсе не плохой. Он помогал мне справиться с тревогой за время вашего отсутствия... Я... Меня вырвало в туалете... – рассмеялась та, утирая слёзы. – А до этого сломала раковину... И ударилась головой... Я такая дурочка, правда?.. – грустная улыбка расплылась по лицу юной индуски. – Вы бы смотрели на меня, как на идиотку...       «Белла, я...»       Но не успела я выдавить из себя парочку немых слов, как девушка внезапно выпалила, сжимая мою руку:       — Я... Люблю вас...       И тут я потеряла дар речи...       «Ч-что?..»       Кажется, этот сон заходит слишком далеко...       В полном ошеломлении, я не вникала в дальнейшие слова, обдумывая и прокручивая сказанное в своей голове...       Я даже не сразу поняла, что Белла ушла... Оставляя за собой тишину и недосказанность...       «Что это было...»

***

      Я подорвалась с койки в холодном поту, судорожно оглядывая пустую палату прояснившимся взором.       — Белла... – первое, что произнесла я, пробудившись от тревожного сна.       Я не могла собраться с мыслями, сдёргивая одеяло, но куча проводов и капельница, прикреплённые ко мне, ограничили в движении, как собаку на цепи.       Подступила резкая злость, и я силой рванула всё, что сдерживало, превращая короткий писк аппаратуры в протяжный гул.       Внезапное жжение охватило бок, и я, скаля зубы, босыми ногами ступила на холодный кафель, схватив попавшийся под руки плащ, натянув на плечи.       Я вышла из палаты и начала взглядом искать обходные пути, превозмогая волнообразность картинки перед моими глазами.       Выбежав на улицу через задний ход, я ступила на снежную поверхность, пытаясь выровнять походку, но мне едва удавалось выпрямить торс, не говоря о прямохождении.       Я шагала по тротуару, ловя на себе удивлённые взгляды, оставляя следы голых ступней.       Куда меня несло? Я не знаю.       Я даже не знала, куда идти. Но что-то подсказывало мне, что я на верном пути.       Внутренний голос...       «Дура, во что ты вляпалась на этот раз?» – проворчала я, цепляя каждый фонарный столб на своём ходу.       Я не видела никого вокруг, но слышала трассу. Меня заносило на поворотах, и собой я часто сшибала углы, не прекращая ловить странные взгляды, будто я сбежала из психиатрической клиники.       Снег падал мне на голову, а волосы раскачивались на лёгком зимнем ветру, мешая моему обзору.       Я задыхалась каждые пять метров, останавливаясь, но заставляя себя продолжать путь, не обращая внимания на жгучий холод в пятках.       — Белла... Белла... – бормотала я на издыхании, поднимая голову к небу, обнаружив фигуру на балконе одного отеля...       Я прищурилась, пытаясь сконцентрироваться, но перед глазами по-прежнему плыло...       — Белла... – повторила я, раскачиваясь и идя ближе...       С каждым шагом фигура становилась более знакомой, приобретая характерные черты.       Рассмотрев девушку поближе, я распахнула глаза шире, сорвавшись на бег ко входу в отель...

***

Повествование от лица Беллы.

***

      Я продолжала цепляться одной рукой за перила, не отпуская битую бутылку.       Я не знала, куда двигаться дальше, но моё сумасшествие не останавливало Сэма.       — Не смей приближаться... Слышишь?!       «Я же могу и пырнуть...»       — Белла, детка, угомонись... Я же-       Но не успел тот договорить, как дверь в номер сорвало с петель. Я дёрнулась от грохота, отворачивая голову назад... Затянувшаяся пауза начала не на шутку пугать.       Когда я распахнула глаза и поворачиваясь, я застыла, увидев высоченный силуэт неподалёку от нас.       Глаза сияли яростным жёлтым огнём, а перевёрнутый торшер с подрагивающим светом освещал избитые морозом ноги.       — Елена... – пролепетала я не то от ужаса, не то от облегчения.       — Т-ты?! – лицо Сэма побледнело пуще прежнего...       Кажется, он не ожидал увидеть её здесь и сейчас так скоро.       — Ты же...       — Что, ублюдок, схоронить меня вздумал?.. – ступая босыми ногами, Елена не отрывала хищного взора, даже не переходя на немецкий...       Немка перевернула стол со всем содержимым, надвигаясь, словно карма, явившая свой истинный лик...       Зрачки невероятно острые, пшеничные волосы неряшливо покачивались от холодного сквозняка, а израненные губы кривились в гневе, обнажая аномально острые боковые клыки.       — Демон... – прорычал тот.       Я слышала страх в его голосе и видела, как рост немки втаптывал моральное достоинство незрелого парня.       — Считаешь, что ты всежилистая, грязное отродье?! – выпалил тот, отходя назад ко мне. – Не забывай, кто ты есть на самом деле.       — Мы с твоим отцом были в одном детдоме, щенок, – начала та низким хрипловатым тоном. – Если бы не я, его бы убили ещё тогда... Он прекрасно знал, что "Демон" явится за ним... И, когда он увидел меня, он осознал, что натворил, ступив на путь пастора, насиловавшего детей в стенах приюта... – немка выглянула из тени и приблизилась к лицу Сэма, раскрыв глаза шире и сильнее оскалив зубы в странной улыбке. – Думал, что остался незамеченным? Я знала, что ты будешь наблюдать, и показательная кара стала для тебя уроком на будущее... Но ты, я вижу, не усвоил его.       Дыхание юноши участилось... Он попытался что-то сказать, но немка схватила его за горло, отрывая от пола столь легко, что я пискнула от испуга, отчасти боясь, что она разорвёт его, как мягкую игрушку... Но мешать я не решилась, изредка посматривая вниз.       — И теперь ты решил, что смеешь воспользоваться невинностью девушки, доверившейся тебе... Сотню раз ты должен был пожалеть об этом...       — Я не-..       Но договорить он не смог, как она закинула его в номер, ударив об стену. Дикость поведения не была сравнима с проблемами моей юности.       На стене образовалась небольшая трещина, и он скатился вниз, пытаясь привести себя в чувства... Но Елена надвигалась до ужаса медленно, ступая босиком по обломкам мебели... Из-за спины я видела, как широко она улыбалась, стискивая зубы и бормоча невнятные вещи.       Я не могла отвести глаз, на данный момент переживая за состояние немки. Перелезая обратно через перила, я не думала бросать «оружие», осторожно вглядываясь в происходящее.       Оглушенный Сэм, поднял голову, когда она вновь схватила его за грудки, пару раз встряхнув.       — Ты же не такая сильная, какой себя возомнила... Да? – усмехнулся он, ударив немку под рёбра, заставив подневольно выпустить его из цепкой хватки.       Женщина согнулась, взявшись за бок, а моё сердце подпрыгнуло от страха, когда я поняла, что он мог ударить её в ранение...       — Ты далеко не сильная, – он ударил ногой ещё раз, повалив ту на пол.       Я вскрикнула, подбегая к эпицентру бойни.       — П-прекрати сейчас же! – повысив голос, рявкнула я в его сторону, присаживаясь подле немки, застыв от ужаса, когда обнаружила, что больничная ночнушка была в крови.       — Так легко было завалить этого вашего нашумевшего демона... – усмехнулся тот, возвышаясь над нами обеими.       — Какой же ты урод, Сэм... – проговорила я дрожащим тоном.       Голос мой был преисполнен отчаянием и агонией в желании помочь ей встать... Но я не знала, как латать раны... Я не знала, как останавливать кровь...       Я могла быть только рядом.       — Только попробуй, тронь её, и ты будешь иметь дело со мной! – огрызнулась я, наплевав на последствия.       — А, индийская бешеная макака решила вступиться за своего цербера... Ну-ну... Я имел подозрения, что ты из разряда лесбух...       — Я не... Стой... – я сглотнула и нервно посмотрела в сторону фрау, что держалась на локтях, всё ещё пытаясь встать.       — Как же это мило... – с этими словами он из штанин вытянул пистолет, направив его в наши стороны. – Только дёрнись, тварина, и эта пуля прилетит в твоё милое личико. И ты отправишься за Джеймсом...       — Джеймс... – тихо провыла она, услышав его имя.       — О, да... Джеймс, – с фальшивой лаской произнёс тот. – Бедный детектив, что пал жертвой за невзрачное двухметровое чудовище... Как же он выл и звал тебя: «Елена! Елена!»... – посмеялся тот. – В такие моменты он был жалок, как никогда... Ссаная девчонка. Думаешь, откуда они нашли его? Я знал, где вы были... Я знал, где была ты... Я знал всё... И какое же это наслаждение отомстить, отбирая у тебя любимого человека... Ты должна была сдохнуть вместе с ним, но ты выбрала сбежать... Да? Думала отсрочить свою смерть, отложив личинку?       Он держал пистолет на курке, улыбаясь столь ядовито и гнилостно...       Ко мне подкатил приступ тошноты от его персоны, а руки дрожали от злости... Я взглянула на Елену, чьё лицо застыло от ужаса и осознания, а на пол капали слёзы...       — Так это из-за тебя... – прошептала я, поворачивая голову обратно к Сэму.       — Вот уж не думала, что какой-то отпрыск так сломает мне жизнь... – усмехнулась Елена, опускаясь к полу, не в сила больше встать. – Он всё это время звал меня... – прошипела сквозь зубы та, глотая слёзы, которые без конца ручьём стекали на пол.       — Н-не слушайте его, это психологическая пытка!       — О, нет, Белла, я не такой дурак. Я знаю, что это правда, ибо как бы я оказался тут? – усмехнулся он, поворачивая дуло в мою сторону.       — Как же я ошибалась в тебе... – произнесла я тише, касаясь лица Елены, заметив, что немка теряла самообладание и связь со внешним миром.       Её ночнушка окрашивалась в кровавый цвет с каждым разом сильнее и сильнее...       Я испытывала странное чувство безисходности, но толика надежды прокралась ко мне, что этот погром не может остаться незамеченным...       Я, наплевав на присутствие Сэма, поглаживала немку по волосам, тщетно пытаясь утихомирить её боль...       Как же глупо это выглядело... Словно скотч на разбитый бокал, откуда со всех щелей хлещет вода.       — Елена... Я здесь... Я с вами...       Но она не слышала меня, дыша хрипло, словно умирающий подстреленный волк, которого рано или поздно смогли завалить...       Не верю я в такое... Нет...       — Отойди от неё... – приказным тоном заявил Сэм.       Я не реагировала, наклоняясь к её уху и нашёптывая мягкие слова успокоения.       — Ты слышишь меня?!       — Стреляй, – резко ответила я, зыркнув в его сторону. – Ты не думал о последствиях?       — Да плевать мне на последствия, – усмехнулся тот. – Я сделал, что хотел...       — Неужели... – раздался знакомый голос сзади.       Я застыла, медленно переводя взгляд за спину Сэма, увидев того самого мужчину во всём чёрном.       С абсолютно безэмоциональным лицом тот прижал дуло пистолета к его затылку, не шелохнувшись.       Сэм замер, звучно сглотнув, перестав как либо шевелиться.       Я всё это время испуганно наблюдала за ситуацией, прижимая руку с полотенцем к ране Елены, пока та издавала сдавленный скулёж.       Сэм среагировал не сразу, но ощутив, что его держат на мушке, он попытался вырваться... Но сопротивление было предотвращено, когда его руки оказались заломаны, а пистолет выпал на пол... Он издал тихое рычание, медленно поворачивая голову, замирая в ступоре...       — Твоё лицо мне знакомо, – произнёс тот.       — Вот как?.. Тогда запомни его хорошенько, – спокойным тоном ответил мужчина.       Рядом оказался мистер Сандерс, придерживая наручники и позвякивая ими. Он опустил глаза к пистолету, подобрав его, и строго оглядел парня.       — Пистолет детям не игрушка, – затем он приблизился к нам, ловким движением рук заковав его в наручники и вытянул к выходу из номера, где его перехватила крепкая высокая смуглая женщина с высоко забранной вьющейся причёской, поддерживаемой тонко подвязанным платком.       Я не разглядела её всецело, разве что убедившись, что она была также высока, как и Елена...       — Ты знаешь, что с ним делать, – намекнул Салливан.       — Угу... – поддакнула та, грубо толкнув парня в спину. – Пошёл! – совместно с этим она звучно прописала ему подзатыльник, шикнув: – Дерьма кусок.       — Мы ещё поквитаемся... – всё, что успел бросить он вслед, прежде чем исчезнуть за углом вместе с ней.       Оставшись наедине с ними, я осмотрела каждого, кто находился в номере. Но самое главное, что я смогла обнаружить, это вялый взгляд Елены в сторону... Напарника (?) Салливана.       Из уст сорвался очередной сдавленный едва слышный скулёж:       — Джей... – окликнула она, тяжело опуская веки.       Мужчины вздохнули, но напарник сделал это громче, повернув взгляд ко мне.       — Немного не так я себе это представлял. Как будто местами поменялись.       — Сэм, он...       — Он будет департирован и заключён под стражу, – поспешил ответить Салливан, повернув голову от меня к бессознательной Елене. – Вот уж не думал, что её занесёт аж сюда.       — Это же Ли, Герр... – улыбнулся тот, отвечая на неуверенном английском.       Он приблизился, убирая пряди волос с лица истощённой немки, немного серьёзно взглянув на нас.       — Её нужно срочно везти обратно в больницу, у неё открытая рана...       Салливан кивнул, подойдя ближе.       — Вдвоём подхватим?       Но в ответ мужчина странно заулыбался, ответив:       — Я сам... – с этими словами он мягко прихватил женщину на руки, легонько подкинув так, чтобы она удобнее расположилась на нём.       И несмотря на разницу их габаритов, что ему приходилось слегка выгибаться назад под её весом и ростом, он держал её достаточно уверенно.       — Всегда мечтал это сделать... – хихикнув, добавил тот, вынося немку из номера.       Я растерянно смотрела им вслед, затем обернулась к следовавшему за ними мистеру Сандерсу.       — Пойдём, поговорим в больнице.       Опомнившись после его слов, я подхватила пальто и ринулась следом, едва поспевая...

***

      Находясь в больнице, мы через окошко наблюдали, как врачи бережно латали Елену, дабы зашить рану, которая, по всей видимости, раскрылась.       Я, сжимая рукава медицинского халата, смотрела за процессом затаив дыхание, но мягкий голос подле меня пробудил от внимательного изучения.       — Фрау Белла, я должен попросить вас... – мягким тоном начал мужчина, нежно картавя с ещё большим акцентом, нежели «обамериканившаяся» Елена.       — Д-да?.. – отвлёкшись от окошка, я взглянула сначала на ладонь, коснувшуюся моего плеча, затем на обратившегося ко мне.       — Никто не должен знать о том, что я был здесь... Это моя единственная воля...       — Н-но... Почему? – спросила я, всё ещё пытаясь сложить пазл у себя в голове.       — Потому что она должна быть счастлива, а вы идеальный кандидат на это... Я увидел вас и с уверенностью могу доверить её вам...       — Но я...       — Белла... – мягко прервал меня тот, взяв за руки. – Прошу вас, сделайте её счастливой... Дайте ей то, чего не смог дать я. В растерянности я не смогла дать ему чёткий ответ, шевеля губами.       — Она прошла это расстояние с большой раной, чтобы спасти вас... Вы имеете для неё большое значение... – мужчина тепло улыбнулся, произнеся немного тише: – И я вижу ваши глаза... В которых царит мечта и трепет...       Я долго и упорно вглядывалась в глаза собеседника, прищурившись, затем тихо и неуверенно уточнила:       — А вы?..       Мужчина замолк, затем тихо рассмеялся, осторожно коснувшись моих прядей, чтобы мягко убрать их с плеча.       — Ваша наивность напоминает мне меня... Но это не имеет значения, Белла... – его улыбка стала слабее.       Отпустив меня, он направился к выходу, а я в недоумении осталась смотреть ему вслед, переводя взгляд к Салливану, также обнаружив странную улыбку на его лице.       — Погодите... Неужели это...       Он приложил палец к своим губам, мельком кивнув мне, и медленно направился вслед за ним.       Я долго наблюдала за удаляющимися фигурами, задумчиво потирая щеку...       Но внезапное осознание пришло ко мне лишь после странного жеста Салливана.       «Не может быть... Значит он не...» – мои глаза распахнулись шире, и я взглянула на Елену, заметно погрустнев.       «Это был он...»