Новое начало: Выстрел в небо

Повествование от лица Елены.

***

      С того самого момента, как мне довелось повстречать отголосок прошлой жизни, я начала испытывать странное чувство дежавю.       Оно преследовало меня ещё в Германии, но усилилось, стоило застать юную индуску на своём тернистом пути.       Быть может я сошла с ума? Переработала?       Но, с другой стороны, разве может быть так много совпадений?       Я долго морила себя сомнениями, впервые повстречав её в аэропорту. Я не смотрела на неё в открытую, но мельком изучала с одной и той же мыслью: «Бред. Не может быть…»       Мне бы стоило остановиться на этом и больше никогда не вспоминать, но её навязчивость рушила все мои планы по отторжению и блокированию этих навязчивых мыслей.       Попытка отстраниться и избежать ненужных встреч успешно провалилась.       Я проиграла самой себе.       Мои эмоции оказались фальшивы, как и притворство, что моя жизнь наладилась.       Нет, не наладилась. Я просто заглушаю горечь прошлого настоящим. Свободные часы забиты тремя важными вещами: служба-работа-дочь, дочь-служба-работа, работа-дочь-служба…       И всё имело свою последовательность. Вовлечённость в дело не пропускает лишних мыслей, дестабилизирующих моё внутреннее состояние.       Но, когда явилась она…       Эта девушка с голубыми, как небо глазами… Алыми, как роза, губами…       Достаточно этих деталей, чтобы ошпариться кипятком от воспоминаний о собственной матери…       Её густой волос изящно ложился волнами на плечах, а её смуглая кожа была гладкой, как тёмный шёлк…       В её гардеробе всегда присутствовали голубые тона. Одевалась она прилежно, аккуратно. И то было вовсе не традиционное сари, а современный стиль.       Очень чистоплотна, что весьма нечастое явление для такой национальности.       И каждый день она пахла по-разному: вчера она благоухала сиренью, днями ранее — лавандой, а в первый день встречи я ощущала нотки гибискуса.       Её причудливый английский был с акцентом и голос с едва уловимой хрипотцой, но в то же время успокаивающий, каким и должен быть тембр будущего психолога.       Она была проницательна, умела читать по глазам и в нужных местах тактично промолчать.       Но её настырность, неуклюжесть, а также упорство заставляли меня впадать в злость и отчаяние.       Чем больше я замечала это, тем сильнее ненавидела…       «Почему она так похожа на него? Почему она?..» — я долго плакала в подушку, думая о том, как несправедливо поступает со мной жизнь…       И каждое слово, сказанное ею, было мне противно.       Я не могла смотреть, не могла слушать и слышать…       Я хотела, чтобы она ушла. Я ненавидела её всей душой, ибо видела в ней угрозу…       Я ощущала себя так, будто она встала на место Джеймса, и моя дерзость, грубость и упрямство могли сказать о многом, но…       Между тем я поняла, что этой неуклюжей дурочке нужно надёжное большое крыло…       Видя её жесты и попытки сблизиться, я поняла, что, вероятно, она испытывает то же чувство дежавю, что и я…       Да, я сдалась слишком быстро…       Меня хватило лишь на неделю, прежде чем понять, что я нужна ей, что она достаточно притягательная персона, нуждающаяся в моей защите…       Я пообещала себе с того последнего вечера, что буду оберегать её также, как оберегала всех тех, кого считала нужным оберегать…       Но где гарантия того, что моя миссия вновь не окажется провальной?       Где гарантия того, что я справлюсь?..

***

      В шесть утра я очнулась на диване в гостиной, распахивая сонные глаза, силой подавляя желание сомкнуть их вновь.       Я взглянула на часы, чтобы убедиться, что ночные посиделки не сбили и без того сбитый режим.       Я помнила, что в моей комнате спала Белла.       Не отпустила её, опасаясь, что эта индуска снова вляпается в какое-то дерьмо, а мне тащиться за ней, чтобы помочь.       Кроме того, сегодня ей на учёбу…       Поднявшись с дивана, я подошла к зеркалу в ванной, осмотрев неблагополучное состояние заспанного лица, в частности, причёски в виде растрёпанной косы.       Вечная зевота одолевала меня, как и позыв упасть и уснуть вновь, но я не планировала сдаваться.       Я, включив чайник, начала заваривать кофе, готовить дочери завтрак в школу, а также небольшой завтрак для себя и Беллы, изредка поглядывая на букет лилий, гармонирующий с интерьером кухни.       Живые цветы — это прекрасно, но и они, к сожалению, не долговечны. Человек, как и всё живое, смертен. Иногда мысль о том, что ты прожил большую часть своей жизни, вводит в депрессию.       И никогда не ясно, когда твой взгляд на мир станет последним мигом перед вечной темнотой…       Я думала об этом каждый раз, когда смотрела на надгробия в Нойштадте…       И эти цветы…       На которые я смотрю вот уже в какой раз, вспоминая Джеймса…       Почему же Джеймса?       Возможно потому, что когда-то он тоже дарил мне этот букет…       Возможно когда-то, я надеялась, что у нас будет семья, но…       От этой мысли я рассмеялась и покачала головой, разливая кофе по чашкам, а также заваривая чай для моей девочки.       Мой взгляд упал на верхние этажи, пока я делала сэндвичи. Кажется Лилу тоже не очень-то и хотела просыпаться…       По безмолвным лестницам мои ноги несли меня ввысь, ступая на второй этаж, уставившись на дверь в детскую.       Я приоткрыла её, увидев своё солнышко спящей столь уютно, что моё сердце рвалось на части, не желая тревожить покой.       Пройдя вглубь сумеречной комнаты и приблизившись к кроватке, я села на ковёр, уложившись локтями на край постели…       Её сладкое сонное сопение заставляло меня невольно улыбаться. Моя ладонь нежно прошлась по кроткой детской спинке, а губы мягко гуляли по щёчке, одаривая теплом, каким, я помню, одаривала меня мама, будя по утрам, чтобы пригласить на завтрак…       Столь нежно и неторопливо, нашёптывая ласковые слова на моё ушко…       И теперь… Это делаю уже я.       Мои пальцы отодвинули её прядку в сторону, оголив мордашку, и я тихо шепну:       — Цветочек мой, пора вставать…       Звучала я необычайно нежно… Последний раз так было при Саше и Софи…       Малышка активнее зашевелилась, попытавшись раскрыть глазки…       Я каждый раз будила её по утрам таким образом, когда девочка не хотела вставать или же очень заспалась…       И хоть с того момента она стала взрослее, для меня она навсегда останется малышкой…       Детские кулачки потянулись к глазкам, которые она почесала в надежде пробудиться окончательно.       Веки раскрыли два сочных янтаря, взирая на меня с детским предвкушением, произнеся в жалобной манере:       — Уже пора?..       — Да, родная, — ответила я, не удержавшись от того, чтобы вновь коснуться прядок девочки, вдохнув запах родного. — Но не переживай… Сегодня день короче… Вернёшься домой…       Лилу ласково заулыбалась во все зубки и потянулась ко мне, чтобы взяться за мою шею и прижаться плотнее.       Оторвав её от кровати, я взяла девочку под пятую точку, зарывшись носиком в плечико…       Мы медленно отправились на кухню, спускаясь вниз по лестнице, и я поставила её на ножки, отпустив в ванную, чтобы произвести все гигиенические процедуры.       За завтраком малышка делилась со мной своими школьными планами, а я внимательно слушала её, подпирая щеку кулаком, пытаясь уловить каждое слово, сказанное впопыхах…       «Точно его дочь…»       Не прекращая слушать увлекательный рассказ, я мимолётом оглядела лестницу, словно понадеявшись увидеть там Беллу, скромно вжавшуюся в перила. Но девушка ещё не пробудилась…       Прошло достаточно времени, но она так и не думала появляться мне на глаза.       Прервав девочку, я в извиняющейся манере произнесла:       — Дорогая, я дослушаю твой рассказ, как только добужусь кое-кого…       — Хорошо, мамочка, — ответила Лилу, внимательно наблюдая за мной и покачивая ножками.       Я мельком взглянула на неё ещё раз и тихо двинулась обратно наверх, открывая дверь в свою комнату.       Белла всё ещё отдавалась мирному сну в моей постели. Густые кудри расстилались по всей подушке, накрывая её поверхность целиком.       Взгляд мой зафиксировался на ней, а разум всё никак не мог понять, как она свалилась на мою голову.       Но её сладкий сон заставлял сердце щемить также, как оно щемило при попытке разбудить Лилу…       Я бесшумно приблизилась к кровати, сев на её край, чтобы рассмотреть черты негодницы ближе.       Мои пальцы в заторможенной манере потянулись к шёлковым прядям, лёгким движением убрав парочку с миловидного смуглого лица. Подушечки пальцев прошлись по щеке вниз, а глаза мои отказывались верить…       Она выглядела ещё беззащитнее, чем обычно.       И как бы она ни старалась казаться боевым хомячком, каждая такая выходка могла закончиться для неё весьма плачевно.       Я тяжело вздохнула, пройдясь большим пальцем по пухлым алым губам.       Её личико и впрямь казалось мне милым… Черты нетипично нежные… Дыхание тихое… Ресницы, порхавшие во сне, густые.       Я убедилась ещё раз, что она спит достаточно крепко, и медленно склонилась к ней, едва ощутимо коснувшись губами переносицы, обдав её теплом своего дыхания.       Отстранившись также плавно, я взглянула на её руку, аккуратно пропустив свою ладонь под её, чтобы приподнять и рассмотреть ближе тонкие девичьи пальчики.       Кисть руки была слегка исцарапана, благодаря чему на фалангах и на тыльной стороне ладони оставались либо застаревшие корочки почти зажившей раны, либо небольшие светлые полосы от шрамиков.       «Что она делала этими руками?» — подумала я.       Я коснулась её ноготков с аккуратным маникюром и бесцветным лаком. Здоровье ногтей и впрямь важнее цвета…       Я тихо усмехнусь, переворачивая ладонь, раскрывая пальчики шире, чтобы сравнить, насколько её ручка утопала в моей.       Кожа на ладошке была чуточку светлее, чем на других частях тела…       Признаюсь, я невольно увлеклась её изучением. Казалось бы, просто человек, но для меня диковинка… Прекрасная роза, но с шипами.       Мои пальцы проскользнули вниз по руке, заприметив шрамированные полосы, будто кто-то водил лезвием по коже…       В какой-то момент я застыла, нахмурив брови, стирая, как оказалось, тональную основу, что скрывала эти раны.       Невооружённым глазом эту деталь было заметить трудно. Мне тоже пришлось приглядываться… И я не думаю, что она позволила бы так свободно рассматривать её запястья.       После минутой паузы я отпустила руку и медленно прикоснулась к её лбу ладонью, борясь с ошеломлением, чтобы прошептать на ухо:       — Белла… Уже раннее утро… — особо ласково разговаривать с ней не получалось, но я старалась звучать вежливо.       Девушка сжала веки и ответила мне недовольным мычанием вместо слов, накрывшись одеялом с головой. Я выпрямила спину, закатила глаза, стягивая одеяло с головы, и произнесла громче, но всё же не настолько громко, как бы вы могли подумать:       — Рота, подъём!       С этих слов Белла внезапно подорвалась с учащённым дыханием и недовольно взглянула на меня.       Я не смогла сдержаться от эдакой картины и тихо рассмеялась, посмотрев в её недовольные сонные голубые глаза, прошептав уже чуть мягче:       — Извини, ты спала слишком крепко.       Делать ей было нечего, кроме как смягчиться.       Индуска выдохнула свободнее и откинула голову, затем взглянула на настенные часы.       — Уже столько времени…       — Самое время завтракать. Я всё приготовила, — я внимательно осмотрела девушку с ног до головы и осторожно встала, плавно выходя из комнаты, чтобы дать ей пространство привести себя в порядок.       Однако, спускаясь вниз, мои мысли не покидали её израненных рук, которые она прятала…       Не говорите мне, что она склонна к суициду. Этого нельзя допустить…       Отдавшись размышлениям, я не заметила, как вновь оказалась на кухне: Лилу сидела потягивала чай, в очередной раз встретив меня с искрой любопытства в больших наивных глазах.       — Всё хорошо?       Я молча, но с улыбкой кивнула ей.       — Пока ты завтракаешь, мне надо привести себя в порядок.       Я тихо отпила кофе из чашки и вернулась в ванную, попутно слушая шаги по лестнице…       Кажется, Белла спускалась следом.       Умывая лицо, я тайком взглянула на через зеркало, проследив за её походкой. Язык тела говорит о человеке больше, чем сам язык.       Я вовсе не психолог и не беру на себя такую ответственность, но мой взор был прикован к её слегка покачивающейся неуверенной стойке, которую она всячески старалась выровнять, дабы скрыть свои недостатки. С виду это не так заметно, если не брать во внимание, что она поджимала пальцы на ногах, ступая босиком по полу и придерживая в руках сандали.       Лицо было пустым.       — Здравствуйте, — послышался скромный голос дочери.       — Привет… — тихо и немного сонливо ответила Белла.       — Вы подруга моей мамы?       Наступила неловкая пауза… Я тихо усмехнулась, вытирая лицо полотенцем, задержавшись.       — Ну… Мы хорошо общаемся…       — Правда? Это здорово… — ответила Лилу. — Я с мамой тоже хорошо общаюсь… А у вас есть папа? У меня вот нет…       Моё сердце пропустило удар, и я медленно отстранила лицо от полотенца, выглянув назад.       Белла сидела ко мне спиной, но она выдержала паузу, прежде чем ответить мягко:       — О, малышка… Пускай у тебя нет папы… У меня никогда не было мамы… — девушка коснулась спины девочки. — Ты не одна с этой проблемой, я понимаю тебя.       — Правда? Это так грустно, когда не хватает кого-то из родителей…       Я слушала их, примкнув спиной к стене, ощутив, что глаза мои невольно увлажнились, а сердцу стало тяжело.       Сделав вид, что я не слышала их беседы, я бесшумно поднялась наверх, позволив Белле познакомиться ближе с неотъемлемой частью меня, ради которой я ещё держусь на плаву.       Я закрыла дверь в спальню и хотела собраться с силами застелить постель, но заметила, что Белла сделала это за меня.       Не думаю, что эта ситуация оказалась для меня неожиданной, но она заставила меня испытать мимолётное восхищение эстетичности выполненной работы.       Я долго смотрела в одну точку, вдыхая послевкусие от её цветочного парфюма.       Обойдя кровать, я раскрыла шкаф, переодеваясь в служебную форму, приводя свои волосы в порядок, нанося лёгкий макияж.       Затянув галстук посильнее и поправив чулки-сапоги, я удалилась, закрыв за собой дверь, и спустилась на кухню, вновь натянув на себя лживую улыбку.       — Ну, вижу, вы познакомились поближе?.. — спросив я, сев за столик рядом с дочерью. — Извини, милая, ты мне что-то хотела рассказать, а я так и не дослушала…       Лилу замолчала и с улыбкой посмотрела на меня, хихикнув.       — Всё хорошо, мамочка. Там уже неинтересные подробности.       — Правда?.. — улыбка с лица спала, превратившись в лёгкую растерянность. — Ну… Ладно.       — Я побегу одеваться! — соскочив со стола, она быстро помчалась наверх, перешагивая через каждую ступень.       Я долго смотрела малышке вслед, прежде чем вздохнуть и поникнуть окончательно.       Над нами повисла пауза, которую Белла успешно прервала:       — Фрау Елена…       Очнувшись от её касания, мой взгляд упал на женскую ручку, трепетно, но неуверенно сжимавшей мою, затем я взглянула на саму индуску, произнеся:       — Мне так жаль, что я не смогу полноценно заменить ей отца…       — Вы и не сможете, — чётко ответила та. — Потому что отец есть отец… А мама — это мама… Какой бы сильной и мужественной вы бы ни казались, вы остаётесь мамой… А папа это нечто другое. Лилу смотрит за своими сверстниками и видит полные семьи, где есть оба родителя, а у Лилу только вы… От того она чувствует себя неполноценной…       Я молча взгляну на девушку, невольно согласившись с её словами, но вопрос помощи продолжал мучать меня по сей день.       Вскоре девочка спустилась обратно к нам, закинув на плечи портфель, и подбежала ко мне, поцеловав в щёчку.       — Пока мамочка, пока тётя Белла! Увидимся! — махнув рукой на прощание, её ножки торопливо затопали к выходу.       Белла и я махнули ей следом, но легче от девчачьих нежностей мне не стало.       Мои лёгкие вновь испустили тяжёлый вздох.       — Как мне помочь ей?..       — Вы делаете всё, что только можно, фрау Елена…       Бросив взгляд на девушку, я горько улыбнулась, отпив из чашки остывший кофе, погружаясь во тьму молчания.       Мы не проронили ни слова. Я слушала, как она тихо натягивала сандали, работая над застёжками. Сквозь тишину доносились её забавные кряхтящие звуки, и, в какой-то степени, мне было неудобно её отвлекать. Однако что-то заставило меня спросить прямо об одной детали, которую она упомянула ранее:       — Значит, у тебя тоже нет мамы?..       Белла остановилась, выглянув из-под стола.       Тишина сменилась неловкой паузой, и девушка кратко ответила, отпивая из чашки:       — Да.       Несмотря на то, что взгляд индуски потупился, я удерживала зрительный контакт, проговорив:       — Я потеряла родителей в четыре года…       Очередная долговечная пауза, сквозь которую я услышала тихий вздох девушки. Она мельком взглянула на меня, выпрямив осанку.       — И осталась сиротой… –добавила я, изучая её голубые глаза.       Услышанное отчасти тронуло Беллу и заставило в лёгком ужасе повернуться ко мне полноценно. Не дожидаясь её дальнейших вопросов, я ответила с улыбкой:       — Но как-то выжила…       — В полной нищете?..       — Ну… Мама не успела мне сказать, что ей от сестры остался особняк, а я узнала об этом поздно…       Девушка замолкла, посмотрев на мои ладони, что теребили салфетку, разрывая её на части.       — Тогда я… Могу разделить с вами ваше горе?.. — спросила она деликатно, коснувшись моего запястья.       Я прервала свои действия и взглянула на неё, улыбнувшись в унылой форме. Моя ладонь осторожно убрала её прядку за ушко, и я тихо ответила:       — Не забивай себе голову моими проблемами, хорошо?       — Но-.       — Белла… — отрезала я. — Тебе пора на учёбу…       Я невольно взглянула чуточку строже, встретившись с ней взглядом, остановившийся на мне, полный надежды и грусти.       Девушка неожиданно замолкла и медленно встала из-за стола, скромно расправив подол слегка примятого платья.       За очередной паузой с её стороны послышался неловкий вопрос:       — Мы ещё встретимся?       Я улыбнусь, наблюдая за ней.       — А нужно?       — А можно?..       Вопрос, полный наивности, рассмешил меня.       Я медленно встала из-за стола во весь рост… И лишь только сейчас мне удалось полноценно разглядеть, насколько она похожа с ним ростом…       Она даже ниже…       — Можно, дорогая… Можно.       Её лицо озарилось довольной улыбкой. Подпрыгнув от счастья, девушка быстро помчалась к выходу, попрощавшись со мной благодарственным взглядом, прежде чем закрыть за собой дверь.       Когда дверной замок тихо щёлкнул, моя улыбка в очередной раз сползла с лица, оставив за собой горькое послевкусие от нашего диалога…       Можно ли это назвать сочувствием? Она потеряла мать…       Нежелание вести дел с ней? Я была в смятении и не знала, что мне делать с моими чувствами.       Всё утро меня переполняло отчаяние и непонятная тревога…       С тяжёлым сердцем я бесшумно допила остатки ледяного содержимого, утратившего всякий вкус, превратившись в горькую жижу, как моя жизнь.

***

      Ближе к восьми утра я расположилась в кресле своего кабинета в тёмных тонах на территории резервной военный базы Форт Девенса…       Жалюзи скрывали солнце, расчерчивая полосы на стенах…       Окутавшись флагами США и армии за моей спиной, как и множествами стекольных рамок с красивыми шрифтами, не имеющими для меня особого значения, я со скучным видом смотрела на фотографию Лилу на моём столе, постукивая по сигарете в сотый раз. Затем я мельком взглянула на соседнюю фоторамку с рождественской фотографией всей моей семьи Нойштадта, постоянно задаваясь вопросом о судьбе того или иного человека. Обратив внимание на глупенького таракана, я могла горько усмехнуться, почесав затылок… Рассмотрев скромно вжимавшуюся в плечи Сашу, я могла испытать стыд, за то, что мне пришлось оставить этого чудного ребёнка… И я не знаю, что с ней… Я не знаю, что с Клаудией… Фернандо?.. Я не знаю, что с ними всеми… И в своём бумажнике я хранила единственную фотографию Джеймса, которую я стащила с его удостоверения… (Там прилагалась ещё одна).       Служба моя была рутинной, также как и работа в больнице, что всеми правдами и неправдами я боролась со сном…       Но и эту битву я проиграла, приложив подбородок к прохладной деревянной поверхности, рассматривая зелёную рассаду в дальнем углу…       Лишь мельком передо мной явился бородатый мужчина, черты которого я чётко разглядеть не смогла.       Голос был приглушённым и неразборчивым, ровным счётом, как и обстановка вокруг не имела ничего общего с реальностью… Белый фон… Белый шум… Тяжесть во всём теле…       Недолго длился мой сон, ибо…       Резкий возглас разбудил меня, заставив очнуться:       — Майор! Майор! Срочно! — послышался тревожный голос капитана, ворвавшегося ко мне без стука.       — Что случилось?.. — в моём сонливом голосе слышалось раздражение.       Я нехотя подняла голову, взглянув на встревоженного мужчину, который без умолку продолжал тарахтеть:       — ВТЦ!.. Чёрт возьми, ВТЦ!       — Стой, стой… Давай по-порядку, — я протерла внутренние уголки глаз, кое-как поднимаясь с кресла.       — Нет времени пояснять, майор. Мы выдвигаемся в Нью-Йорк! — запыхавшись, он побежал обратно, оставив меня без ответов…       Лишь позднее ко мне начало приходить осознание, что дело серьёзное.       Я помчалась вслед за ними, услышав сигнал тревоги, благодаря чему все рядовые и более высшие чины собрались в строй.       Издали я услышала голос капитана:       — Времени у нас в обрез! Ситуация серьёзная. Группа террористов захватила бостонские авиарейсы. Информация ещё проверяется. Нам нужно выдвигаться на место происшествия. О дальнейшем ждём приказа президента!       Я медленно приблизилась к сослуживцу, заглянув в его глаза… Он считал мои эмоции без лишних слов, произнеся весьма удручённо:       — Майор, пришёл приказ от командования вас лично привезти на место происшествия … Крови будет много.       — Что ж... Я должна взглянуть на обстановку лично, — твёрдо произнесла я, взглянув на него краем глаза.       Помявшись немного, он нерешительно кивнул, наблюдая, как группа солдат запрыгивала на бортовой кузов, а часть быстрого реагирования села в вертолёт. Затем он взглянул на меня, добавив:       — Вертолётом…       — Чем быстрее, тем лучше, — ответила я, краем глаза взглянув на него. — Натягивай на себя обмундирование и бегом! Не стой на месте!       Он кивнул и быстро пошёл вперёд, а я осталась стоять, пытаясь оправиться и прийти к осознанию, что это не учебная тревога.

***

      Примерно в 8:50 утра по местному времени мы стояли неподалёку от ВТЦ. Верхние этажи северной башни полыхали огнями, распространяя густой столб дыма, уходящий далеко в небо.       Моё лицо не выражало ужаса, но в душе всё переворачивалось от горя и гнева так, словно кто-то покусился на мою родину, хотя США вовсе не моя страна…       — Аль-Каидовцы… — послышался знакомый голос рядом.       Я медленно повернула голову, увидев Салли рядом с собой.       Крик и вой людей распространялся по всей округе, а обеспокоенные зеваки с ужасом наблюдали картину, уводя своих детей в сторону.       Кто-то стремился поскорее закрыть глаза, кто-то хватался за голову в ожидании худшего. Но напряжённая обстановка вокруг ЧП не нуждалась в комментировании. Вместо слов лишь слёзы и паника.       — Думаешь?..       — Знаю… — отрезал он, прежде чем взглянуть на меня. — Не спрашивай, что я тут делаю. Я звонил тебе, а ты не брала трубку.       — Но я бы спросила… В другой более подходящий момент. И, да… Из-за шума лопастей я тебя не услышала, но чуйка о том, что я уже тут, тебя не подвела.       — Майор, — ко мне влетел рядовой, запыхавшись. — Нужна ваша помощь в эвакуации мирных. Там много раненых… На верхних этажах по прежнему остаются люди. Они заблокированы.       С хмурым видом я посмотрю на солдата и взгляну на Салли.       — Потом поговорим…       — Я удивляюсь твоей выдержке в данной ситуации. Даже у меня сердце прихватывает.       — Кто-то из нас должен оставаться хладнокровным, а не бегать и размахивать руками… — я помчалась ко входу северной башни, встречая людей и давая чёткие указания, передавая их в руки спасателям.       На моём пути часто попадались раненные, которых я подхватывала и которым помогала как можно скорее отойти на безопасное расстояние. Подчинённые беспрекословно слушали мои приказы, интенсивно работая вместе со мной.       Мне приходилось действовать быстро из-за угрозы обвала. Неизвестно, когда бы этот момент наступил.       Неравнодушные люди старались подключиться к спасательной операции, но их грозно отгоняли назад.       Когда я вывела очередного пострадавшего, обернувшись на гул самолёта, я содрогнулась от резкого хлопка…       Второй самолёт врезался в южную башню…       — Грёбаный… — не договорив, я начала отбегать с пострадавшим на безопасное расстояние. — Убирайтесь отсюда. Быстро! Быстро!!!       Земля начала ходить ходуном, как и сами башни. Крик населения стал пронзительнее. Он наполнился ещё большим ужасом и горем.       Я была перепачкана в крови и в пыли, подбегая к одному из спасателей.       — Пострадавших много?       — Больше, чем вы можете представить. Больницы будут переполнены.       — Значит прямым рейсом в Бостон, — хлопнув его по спине, я на огромной скорости побежала к вертолёту, где меня встретил капитан. — Подкинь меня в больницу. Скорее!       — Я хотел вам это предложить, майор, но вы убежали, — он обернулся к пилоту, махнув ему рукой, чтобы тот взлетал.       Мы скорым рейсом помчали в Бостон, в душе ожидая худшего развития событий.

***

      К нам без конца привозили пострадавших, ибо все больницы Нью-Йорка были переполнены… Я не переставала «купаться» в их крови, пытаясь всеми правдами и неправдами спасти.       В этом заключался мой долг…       И спустя непродолжительное время я узнала, что третий самолёт влетел в Пентагон, а четвёртый не достиг пункта назначения…       Мои руки непроизвольно тряслись, и я между делом по телефону попросила Лесли встретить Лилу и оставаться дома.       Домой ночевать я не вернулась по понятным причинам…       Лишь с первыми лучами солнца мне удалось приволочить своё бренное тело, заприметив силуэт, сидящий на ступени подле двери.       Я была столь уставшей, что не сразу узнала в этой фигуре Беллу.       Приблизившись к индуске, она медленно подняла голову, встречая меня с испуганным видом…       — Что ты тут делаешь? — усталым тоном спросила я.       Белла начала заикаться, не зная, как оправдать своё неповиновение на мой приказ оставаться дома и не высовываться.       Дыхание той было кротким и дрожащим, а глазки припухшими от слёз.       Я поняла, что чёткого ответа получить не смогу… Я задала другой вопрос:       — Лилу спит? Лесли в кампусе? — спросила я, медленно проходя к двери.       Девушка кивнула, провожая меня взглядом, и я, удовлетворившись ответом, зашла внутрь, приглашая войти следом.       Стаскивая с себя грязную замызганную одежду и бросая всё в корзину для белья, я закрылась в ванной, временно оставив её наедине.       Мне ужасно хотелось смыть с себя сегодняшний день, но горе от утраты и траур не смыть никаким мылом. Даже, если я не знала этих людей…       Я не помнила, сколько пачек я выкурила, лишь бы взять себя в руки.       На меня напал ступор, когда я прислонилась ладонью к кафелю, а ногти резко процарапали поверхность.       Эти башни сегодня же и обвалились, зацепив и другие здания…       Ненавижу…       И этими мыслями была наполнена моя голова до тех пор, пока в дверь не раздался стук.       — Фрау Елена, всё хорошо?..       Я остановилась, открывая глаза, убирая с лица отяжелевшие волосы, покрывшие мою спину, усыпанную шрамами.       — Да, я скоро, — ответила я, даже не повернувшись.       Примерно через пятнадцать минут, пресекая все волнения девушки, я вышла в халате, потирая волосы полотенцем, одарив взглядом студентку.       Мы остановились друг напротив друга, и я тихо спросила:       — Вижу, у вас смена караула?..       В ответ я получила нервный виноватый кивок.       Я устало улыбнулась, кивнув:       — Спасибо, Белла… Иди домой. Ты не спала, а сегодня у тебя уроки…       — З-занятия отменили… На сегодня… — послышался нервный голосок.       Я остановилась, выпрямив спину, изучив её обкусанные пальчики и пораненные костяшки.       — Ты испугалась… Мне очень жаль, что ты столкнулась с этим, — протянула я, бросив взгляд к окну…       Там же постепенно светало, первые птицы, встречая рыжеватые лучи восходящего солнца, начали напевать утреннюю мелодию.       Этот день мог бы казаться безобидным…       Я кое-как оторвала взгляд от улицы, изучив девушку.       — Постарайся забыть всё, что ты увидела.       — Такое трудно забыть, фрау Елена…       — Я знаю… — тяжело вздохнув, я села на диван и слегка согнулась, повторив: — Я знаю…       — Что… Что всё это значит? Что теперь будет?..       Но ответить сию же секунду я не смогла. Я и сама задумалась над тем, что нас ждёт дальше.       Вероятно, это…       — Новая эра. Правительство сидеть, сложа руки, не будет, — я взглянула на неё. — Террористы заплатят большую цену.       Глазки девушки округлились, а дыхание стало тяжелее и быстрее. Я видела, что она была готова заплакать.       — Эй, ты чего?.. — я выпрямилась, осмотрев её с ног до головы. — Чего ты паникуешь?       — Я… Я не хочу переживать тоже самое, что пережила в Индии…       Я не убирала своих ошеломлённых глаз, понимая, что я, кажется, умудрилась напугать её.       Что же… Теперь я пребываю в раздумьях при подборе правильных слов в эдакой ситуации… А ситуация казалась мне крайне тяжёлой. Я осторожно встану, взяв девушку за подрагивающие запястья, тем самым заставив посмотреть на себя.       — Белла, спокойно. Тебя это не коснётся… Слышишь? — затем я взяла её за лицо, большими пальцами вытирая остатки слёз.       Очевидно, она, всё-таки, плакала…       — Все эти люди…       — Они мученики вчерашних событий, Белла, давай не будем. Возьми у меня в холодильнике десерт…       — Я не хочу кушать…       — Белла… — произнесла я тише, заставив её рассеянный взгляд зафиксироваться на мне. Я продолжила: — Ты прошла через многое, чтобы вот так пускать нюни. Где твой дух? Мы справимся, слышишь? Нас не сломить.       — Столько людей, Елена… Почему?..       Я вздохну, отпустив её лицо, и медленно пройду на кухню, подбирая зажигалку и сигарету, небрежно лежавшую рядом.       — Это не последний их акт… Будем бороться. Считай их фанатиками.       — Елена…       Я молча обернулась к ней, не успев отреагировать, как девушка влетела ко мне в объятия, пряча своё лицо в мягкой ткани халата и в тёплых влажных грудях.       А я… Опешив от её резкого жеста, молча взглянула на девичью макушку, плавно коснувшись её плечей, а затем вовсе прижала к себе, уставившись на зажигалку и смятую сигарету, что уже лежали на полу…

***

      — Я не смогу спать, фрау Елена… После таких ситуаций меня долго мучает бессонница… — девушка сидела на краю кровати, пока я стояла спиной к ней натягивала майку.       — Может со мной сможешь?       — Ч-что?! — послышался забавный писк, полный смущения.       Я рассмеялась, выглянув из-за плеча, позабавившись с ошеломлённого лица девушки.       — Расслабься, я шучу. Хотя… — я осторожно обернулась к ней. — Тебе необходимо поспать после пережитого.       Я села рядом, посмотрев на неё.       — У тебя уставший вид…       — У вас тоже…       Я усмехнулась, замолчав, затем вновь встала, чтобы зашторить окна, погрузив комнату в приятный мрак, а затем и вовсе села перед девушкой на корточки, попытавшись отвлечь её:       — Ответь мне, ты ела штрудель?       — Это… Какое-то немецкое блюдо?       — На деле оно австрийское, но тоже недалеко. Так вот… — шлёпнув по своим коленям, я подняла к ней глаза. — Я знаю неплохую забегаловку, где я могу заказать вам с Лилу и Лесли по порции. Как тебе идея?       Когда улыбка скользнула по лицу Беллы, я улыбнулась следом и чуточку шире…       — Заманчиво, да?       Она кивнула, ответив:       — Но… Мне неудобно… Я…       — Я плачу.       — Н-не надо, я сама! — фыркнула девушка. — Я могу заплатить за себя сама!       — Даже не думай обижать меня этим, индус, — я тихо встала и пошла на выход из комнаты. — Момент.       Прикрыв дверь, я в очередной раз бесшумно заглянула в комнату Лилу. Девочка мирно спала в своей уютной кроватке, обнимая игрушку как можно крепче. Я беспокоилась за её моральное состояние в этот момент.       Хотелось бы знать, как она пережила тот день, но и вспоминать о нём не хотелось тоже.       Я осталась наблюдать за ней какое-то время, прежде чем вернуться в свою комнату.       Обернувшись, я случайно увидела, что Белла скромно выглядывала вслед за мной, прячась за дверью.       Я тихо усмехнулась, желая ей что-то сказать, но стук в дверь отвлёк меня…       «Кто мог прийти в такую рань?» — подумала я.       Осмотрев Беллу ещё раз, я спустилась по лестнице вниз, подходя к двери.       Открыв её, на пороге стояла Лесли, виновато переминаясь с ноги на ногу.       Я внимательно осмотрела дочь полковника, и она, не дожидаясь моего вопроса, начала оправдываться:       — Я не смогла уснуть… Неприятное послевкусие сегодняшнего дня. Мне морально нехорошо…       Я промолчала, пропуская её внутрь, и закрыла за ней дверь.       — А вы по одному месту не получите за то, что сбежали из кампуса? — спросила я, обратившись к обеим.       Белла, что выглядывала из-за двери, спустилась к нам следом.       — Тётушка Ли… — проскулила Лесли.       — Ли?.. — послышалось вдумчивое бормотание индуски на фоне.       Услышав её вопрос, я обернулась, ответив:       — Ох, да… Многие любят меня так кратко называть…       Приблизившись к Лесли, я приобняла ту за плечо, и по пути обхватила Беллу, поведя в спальню.       — Значит, будем спать все вместе.       — Как в детстве? — посмеялась Лесли.       — Так точно. А завтра мы пойдём угощаться.       Девушки улыбнулись, следуя за мной, а я осторожно завела их в свою комнату, помогая расположиться удобнее, при этом устроившись между ними, чтобы подарить им надежду и безопасность в этот непростой период.       В моих объятиях они проспали до позднего утра.       Однако, что в моём понятии «позднее утро»?       Я так и не смогла уснуть, взирая в потолок, не сомкнувши глаз… Мне казалось, что я и забыла как моргать, слушая звучные сопения двух юных девушек.       Их сну мешало беспокойство и страх оказаться под прицелом… А может быть лики умерших не давали возможность привести свой ум в ясность.       Опьяняющий траур мешал даже мне. Не говоря о моём сне, я чувствовала себя… Неправильно.       Моё сердце сжималось от боли, видя ошмётки ушедшей жизни на залитом кровью асфальте…       При этом чувства ненависти и вскипающей злобы не покидали меня, несмотря на то, что я старалась таить их в себе, лишь бы не беспокоить сонные души подле себя.       Лесли и Белла… Я всегда несла ответственность за тех, кто оказывался под моим крылом.       Хотя я давала себе бесконечные обещания больше не возлагать на себя такую ответственность… Мои крылья такие же рваные, как рукава и подол забытого сожжённого в Нойштадте плаща.       Мой плащ, мой тесак стали символом моего лика, который я с кровью содрала, как кожу с лица наживую.       Это странно, тосковать о своём прошлом… Вероятно я тоскую не за прошлое, а за людьми, оставшихся в прошлом…       Но между тем чувства обмана и подвоха были со мной всегда… Вся моя жизнь — подвох. Жизнь, состоявшая из измен и потерь.       Я не раз рассуждала о потрясении резкой смены своего истинного предназначения. Не раз воспринимала это всё как один сплошной кошмар в кошмаре… Бесконечный сон. Не раз видела свою судьбу наказанием всевышнего за совершённые мною и моими предками грехи.       И я уверена, что агония в моей душе не завершится никогда…

***

      Так или иначе мне нужно было привести себя в порядок, чтобы отправиться с девушками на прогулку.       На электронных часах цифры показывали ровно десять.       Я была оккупирована американской и индийской сторонами влияния. Звучит весьма забавно, но это так…       Ради них мне приходится смягчаться или идти на уступки… Они для меня не более как дети…       Грациозно и очень медленно я выбралась из-под цепких объятий негодниц и медленно собрала одежду, порывшись в шкафу. Остановившись у выхода, я обнаружила, что девушки недовольно щупали кровать, тщетно пытаясь меня разыскать, но по ошибке схватились друг за друга.       Эдакая картина рассмешила меня, и я тихо вышла, прикрыв за собой.       Однако я не смогла пройти мимо детской, задержав свой взгляд на белёсой двери. Моё сердце билось материнской трепетной любовью, стоит мне бросить взгляд к комнатке Лилу.       Что заставляло мои глаза намокать каждый раз, когда я думала о своей дочери?       Счастье? Воспоминания о том, каким образом она досталась мне?       А если вспомнить, что я чуть не потеряла её при родах…       Мою грудь охватит судорожное рваное дыхание, но я медленно шагнула к девочке в комнату, где аккуратно были задвинуты шторки, чтобы яркое солнце не слепило глаза моей милой девочки.       И снова я приблизилась к её кровати, чтобы наклониться и расцеловать детскую щёчку…       Она у меня уже взрослая… И умна не по годам. Дитя, которое я ждала и которое я хотела… Не взирая на черты Джеймса, которые приносили мне боль и одновременную усладу…       Я медленно отстранилась от сонной мордашки и аккуратно встала, не спеша удаляясь из комнаты, бесшумно закрывая дверь.       Окинув взглядам свою комнату, я быстро спустилась на первый этаж в привычную для меня ванную, где пространства было больше.       Водные процедуры не заняли у меня много времени, как и процесс переодевания.       Я натянула на себя белую блузку и зауженные брюки, а также чёрные туфли на невысоком каблуке, а волосы решила оставить распущенными, но аккуратно уложенными…       Пока я приводила их в порядок, я услышала топот ног, спускающихся по лестнице.       Кажется, они уже проснулись…       Прошмыгнув на кухню, я без капли раздумья начала делать быстрый завтрак, ловко натянув на себя фартук.       — Заподозрили, что я куда-то испарилась из-под ваших рук? — усмехнулась я, ощутив на себе их взгляды.       — Тётушка Ли! — рассмеялась Лесли, подходя ближе. — Это было нечестно, мы надеялись проснуться вместе с тобой.       Я хитро улыбнулась, взглянув на непоседливую девчонку.       — А вы думали я должна была пролениться с вами до упора? — спросила я, краем глаза посмотрев и на Беллу, что скромно мялась в углу, стесняясь зайти на кухню.       — Я… Давно так хорошо не спала, фрау Елена… — наконец подала голос та.       Я замолчала, не убирая глаз с девушки, накрыла сэндвич верхним ломтиком хлеба, протягивая тарелку Лесли.       Не ответив ни слова, я продолжила готовить, испустив бесшумный вздох… И вновь полной грудью.       Тихими шагами я направилась к индуске, протянув тарелку ей. Мы встретились взглядами, выдержав небольшую паузу в действиях, прежде чем я отпустила тарелку из рук, убедившись, что она крепко взялась за неё.       Девушка потупила глаза к полу, будто бы боясь встретиться со мной лицом к лицу.       Сопроводив её до стола, я продолжила готовить на этот раз для себя и Лилу, попутно разливая чай по чашкам.       — Тётя Ли, моя прожорливая глотка требует ещё, — заявила Лесли.       — Не волнуйся, я предусмотрела это. Именно поэтому мы идём с вами перекусить в хорошей забегаловке здесь недалеко, — ответила я с улыбкой.       — Мы идём гулять?! — воскликнула Лилу, появившись на пороге.       Я остановилась, встретив дочь с полусонным, но сияющим видом, почесывающей ножку о ножку.       — Да, дорогая… — голос мой необычайно смягчился, будто став шепчущим.       Несомненно девушки видели эту перемену в моём лице.       — В парк?! — засмеялась та.       Я озарилась в неловкой улыбке, вновь посмотрев на них, прежде чем взглянуть на Лилу.       — Нет, дорогая… Не вариант. Мы пойдём вкусно кушать, но сначала тебе нужно немного позавтракать… А потом я закажу вам десерт.       — Мой любимый клубничный коктейль?! — она подбежала к столу и задорно запрыгнула на стул, ожидая завтрак.       — Так точно, — ответила я, поставив тарелку перед ней, чмокнув в макушку.       — Ура! — хихикнула она, неторопливо жуя сэндвич.       Лилу с энтузиазмом покачивала ногой, когда я подсела рядом, завтракая вместе со всеми.       Лёгкое чувство тепла охватило меня целиком… И я на считанные минуты позволила себе расслабиться…

***

      Зайдя в местную забегаловку на конце улицы, я плавно осмотрела атмосферу, которая царила в этом месте…       Было необычайно тихо. И эта тишина была пронзительно громкой.       Разделяя одиночество с кем-то или же оставаясь наедине с собой гости радовали себя поздним завтраком или просто задумчиво смотрели в окно напротив.       Сегодня не играла музыка с колонок, но был слышен умеренный звон посуды.       Я плавно подтолкнула девушек вглубь, взглядом указав им в сторону пустых столиков, дабы они выбрали себе место…       Не проронив ни слова, Лесли и Белла будто бы боялись нарушить коллективную тишину.       Сначала они неуверенно обратили на меня свои взоры, а затем медленно направились к дальнему углу.       Проводив их взглядом, я повернула голову к бармену, подпирая столик локтем.       — Гилл?..              Мужчина среднего возраста с короткой стрижкой рассеяно поднял голову, улыбнувшись мне, отставляя бокал в сторону, вытирая руки о свой фартук.       — А… Мисс Майер… Извините… Эта ночь для меня выдалась крайне бессонной.       — Думаю, мало кто спал этой ночью, Гилл.       Мужчина растерянно улыбнулся, ответив мне изнурённым вздохом.       — Необычная тишина для этого заведения, правда?.. — он поднял глаза к небольшому телевизору, который без звука проигрывал новости вчерашних событий. Встревоженные журналисты что-то рассказывали на камеру, но, увы, по губам читать я не умела.       — Вся страна молчит… А молчание громче крика души… — я медленно вытянула бумажник, доставая пару тройку купюр. — Гилл, будь добр, три клубничных коктейля, три порции вишнёвого штруделя, а мне просто латте…       — И всего то?.. Вы уже попробовали почти все сорта, — рассмеялся он трагическим тоном.       — Выбираю для себя лучший, — тепло улыбнулась я. — Кофе и сигареты — мой десерт на ближайшие десять лет.       — Вы очень избирательны, мисс… Правда я не совсем понимаю принцип вашего выбора… Вторым в списке был капучино, но вы пропустили его и перешли к третьему… А потом дальше по списку, не возвращаясь назад… Или же умышленно избегая… Вы не любите капучино? — ненавязчиво поинтересовался он, вытаскивая из витрины три тарелочки с десертом.       Но в ответ на его рассуждения я загадочно улыбнулась, предпочитая оставить это в тайне, вытягивая ещё одну купюру, оставив рядом с остальными.       — Это тебе на чай, друг мой, — с этими словами я взяла поднос, заполнив его заказом, и тихо двинулась к столику, где маленькая семья ждала меня, цепляясь взглядом спасения, ощущая давление внешней атмосферы на их, вероятно, неокрепшие умы.       Я расставила стаканчики и тарелки по столу, сев напротив Беллы и Лилу, подтянув к себе чашку кофе.       Внимательный взгляд Лесли настойчиво изучала каждый мой жест. Не обнаружив ничего съестного, она не сдержалась и спросила:       — Тётя… Ты заказала просто кофе?       — Да, а что? — улыбнулась я, подняв к ней глаза.       — Просто… Это же не сытно…       — Я не нуждаюсь в мучном, дорогая, но спасибо, что спросила, — с этими словами, я тихо отпила из чашки.       Лилу бросилась к своему стаканчику, с аппетитом шурша трубочкой и звучно потягивая содержимое. Белла скромно подняла глаза, прежде чем осторожно подтянуть тарелочку к себе, отрезая по кусочку.       Невольно мои глаза зациклились на ней.       Я случайно заметила, что в каждом её действии прослеживалась печаль…       И держала она спинку ровно, будто всячески пытаясь влиться в местный контингент и сойти за американку, но она по прежнему индуска со своими устоями, не очень умело обращавшаяся со столовыми приборами.       Затем мой взгляд упал на Лесли и Лилу, что в спешке практически всё смели со своих тарелок.       Я выдохнула, опять потянувшись за бумажником.       — Девочки… У кассы есть автомат… — начала я, вытянув купюры, чтобы вложить их в ладони Лесли и Лилу. — Можете выбрать себе много сладкого… Но чур сразу всё не съедать…       Увидев хорошую сумму за раз, глаза Лилу округлились в восторге, а улыбка Лесли расползлась до ушей.       — Ох, ты! Спасибо, тётушка! — воскликнула она, переползая через меня, чтобы помчаться к автомату. — Лилу, догоняй!       — Эй, сестричка, подожди меня! — пискнула девочка, тараторя немецкие извинения перед Беллой, задевая ладошками её колени, чтобы перелезть и помчаться за Лесли.       Я проводила их взглядом и обернулась к ошеломлённой индуске, прижимавшей к себе ладони.       — Ч-что она сказала?       — «Verzeih mir» — «Простите», — посмеялась я в кулак.       — Вот как, — улыбнулась девушка, провожая их взглядом.       Сначала её глаза были полны задора, затем разум приходил к моменту осознания, что мы остались наедине, и этот задорный огонёк сменился смущением.       Белла взглянула на меня, внезапно замолчав.       — Белла… — тихо начала я, отодвинув от себя почти опустошённую чашку кофе.       — Д-да, фрау Елена?.. — её голос звучал тихо-тихо, но она тщетно старалась натянуть на себя маску решительности, несмотря на то, что глаза бегали и она жутко стеснялась смотреть на меня тогда, когда я смотрю на неё.       — Оставь эту формальность, можно просто Елена… — осторожно ответила я, медленно подводя к важному разговору, который не покидал меня с того самого момента, когда я осмотрела её руки.       Она кивнула, попытавшись подчиниться моей воле стать со мной ближе…       «Стать со мной ближе…» Хм…       Я заметила, что она едва допивала и доедала, и без особого энтузиазма. Даже этот момент стал для меня важным звеном в нашей беседе.       — Ты ела без особого энтузиазма, тебе не нравится?       — Что?.. О, нет… Нет-нет, — улыбнулась та, качая головой. — Просто что-то нет аппетита…       Я молча выслушала, вновь опустив глаза к её рукам.       — Это связано со вчерашними событиями?..       — Думаю, да… Хотя… Я всегда ела без особого аппетита… Но почему-то толстая… — рассмеялась она с иронией.       Я неодобрительно покачала головой, но ничего не ответила, подсаживаясь ближе к столу, пока она тихо рассуждала.       — Может с гормонами проблемы… Не знаю… В Индии надо мной подсмеивались…       — Кто тебе внушил, что ты толстая? Местный контингент?..       — И я сама… И бабушка… — вздохнула та. — Она говорила, что избранница должна быть притягательной телом…       Я потёрла подбородок, произнеся:       — Что если я скажу тебе, что твоё мнение — это мнение навязанное обществом?       Белла недоверчиво взглянула на меня, затаив дыхание. Я продолжила:       — Если я скажу тебе, что ты прекрасна, ты поверишь мне?       — Вы… Не видели моего тела… — улыбнулась она, покраснев.       — Мне не нужно смотреть на твоё тело… Мне достаточно взглянуть на твоё лицо и заглянуть в твою душу… — продолжила я, убирая её прядь волос за ушко.       Девушка сидела застывши, как вкопанная…       — Мой папа… Он говорил мне, что я… Красивая… Но я думала, что он утешал меня, лишь бы я не морочила себе голову лишним…       — Твой отец прав… — улыбнулась я, держа ладонь на её маленькой щёчке.       Она ощутимо склонила голову навстречу, доверившись мне, а я не убирала своей руки, приблизившись к ней лицом.       Девушка устало взглянула на меня, залившись краской сильнее, когда я оказалась ближе, чем обычно.       — Но я бы хотела задать ещё один вопрос, если ты позволишь…       — Д-да?..       Она с предвкушением смотрела на меня, ожидая вопрос личного характера.       — Что ты делала со своими руками?.. — спросила я тише обычного, заставляя индуску смотреть в мои глаза.       Девушка раскрыла глаза немного шире, буквально очнувшись от моих касаний, опьянявшие её.       — Что вы имеете ввиду?..       — Твои руки… — продолжила я мягко, не теряя уверенной хватки не дать той ускользнуть от ответа. — Они в тональном слое… Под тональным слоем шрамы от порезов.       — Э-это…       — Белла, — предрекая её ложь, я перебила: — они поперечные.       Она замолчала, разбито посмотрев на меня, прежде чем медленно откинуться на спинку диванчика, отворачивая голову в сторону.       — Белла, — прошептала я ошеломлённо. — Не говори мне, что ты…       Она молчала, не ответив ни слова…       Тогда моё сердце сильно сжалось, понимая, как сломлен этот ребёнок…       Я осторожно подсела к ней, позабыв все принципы холодной неприступности и грозности своего вида.       Я не могу…       — Девочка… — моя рука обвилась вокруг её плеча, дрогнувшего от непривычности таких касаний… Либо же такой эффект давали исключительно мои руки…       Я кончиками пальцев развернула её к себе, медленно облокотив девушку о свою грудь, губами прижавшись к макушке, лаская по шее вверх-вниз, убирая её волосы за плечо.       Я ощутила как она всё-таки зарылась лицом в меня, прижавшись как можно теснее, стараясь найти покой…       Я не могла ей отказать в этом…       Я ведь тоже искала нечто подобное…       Она была несчастнее, чем я думала… Её тельце подрагивало от бесшумных всхлипов, которые она подавляла.       Я обняла её крепче, зарываясь пальцами в густоту её волос, расчёсывая девушку ногтями.       В этот момент Лесли и Лилу вернулись с охапкой сладостей, раскидав всё по столу.       — Тётя Ли, мы закончили!       Я подняла голову, смерив взглядом целую кучу детской радости и головной боли с кариесом.       — Вы что, весь автомат разграбили? — спросила я, опустив веки.       — Ну… Мы оставили немного… — рассмеялась девушка, потирая затылок.       — Какой ужас, твой отец был прав, я перебарщиваю с щедростью.       Лесли хулиганисто рассмеялась, затем обратила внимание на Беллу, что пряталась в моих объятиях.       — Что-то случилось?       Я взглянула на неё и опустила глаза к девушке, продолжая медленно ласкать её, произнеся тише:       — Всё хорошо, нам надо было поговорить по душам, да, Белла?..       Индуска медленно отстранилась, и взглянула на меня влажными глазами, прежде чем посмотреть на подругу, с лёгкой улыбкой кивнув.       Лилу, стоя в стороне и наблюдая, скромно мяла пальчики, а затем осторожно подвинула к ней немного батончиков, протянув утешающим голоском:       — Не грусти-и-и… Я могу поделиться! — улыбнулась она.       Белла утёрла подступающие слезинки и улыбнулась чуточку милее.       — Спасибо, Лилу… Это… Очень мило… — ответила она, осмотрев каждого из нас.

***

      Весь день я посвятила тому, чтобы отвлечь детишек от трагедии, которую им пришлось лицезреть.       Мы избегали людные места, наслаждаясь тишиной в небольших парках недалеко от Гарварда. Я держала руку дочери, идя вперёд, а девушки спешили за мной, разговаривая о чём-то своём.       Я не вдавалась в подробности их беседы, но мельком посматривала за Беллой, что скромно прижимала к себе руки, слушая беспорядочную болтовню Лесли.       Уловив мой взгляд на себе, девушка покрылась нежным румянцем, опуская голову сильнее.       Улыбка на моём лице стала мягче, и я взглянула на Лилу, бережно сжимая детские пальчики.       Глухой стук каблуков раздавался по асфальту, прерывая шум и гармонируя с птичьим звоном.       Отыскав отчуждённую от всех остальных лавочку, я села, усадив малышку к себе.       Девушка пристроились подле, поглядывая на необычайно голубое небо, на котором не проглядывалось ни единое облачко.       Нам было нечего сказать друг-другу… Даже Лилу…       Мы молча слушали тишину…       Лишь к вечеру Лесли, собираясь обратно в кампус, подошла ко мне.       — Тётушка Ли, — услышала я голос за своей спиной.       Я остановилась, медленно оборачиваясь к девушке, встретив ту с тёплой, но натянутой улыбкой:       — Да, дорогая?       — Спасибо за… Сегодняшний день.       — Было бы за что, — рассмеялась я, опираясь о свои колени. — Мы не так часто проводим время… А ведь раньше я читала тебе книжки…       Грустная улыбка скользнула по лицу девушки, и лёгкий румянец выступил на юных щёчках…       — Я учила тебя английскому…       — За что я тебе благодарна, детка, — усмехнулась я, коснувшись прохладной щёчки.       Лесли расслабилась под влиянием моего касания, как тогда, когда в её детском возрасте я оглаживала щёчку, усыпляя рядом со мной в постели.       — Правда мне показалось, что ты отдалилась от меня…       — Я знаю… — опередила я. — Но мне очень жаль, что я произвела такое впечатление…       — Служба и работа… Правда?       Я молча кивнула, выпрямляя спину и разворачиваясь к окну.       — И воспитание дочери… Всё вытягивает силы, — затем я вновь обернулась к ней, произнеся уже тише: — Не держи на меня зла… Хорошо?       Опешив, девушка взглянула на меня, замотав головой.       — Ох, нет… Нет! Вовсе нет! Я просто хотела понять, что это не моя вина…       Я рассмеялась немного громче, прикрыв рот кулаком.       — Глупышка… — с этими словами я взяла девушку за лицо и со звонким чмоком поцеловала в лоб, плавно отпуская. — Поспешите в кампус…       — Да, тётушка… — она кивнула, улыбчиво пятясь к выходу, повернувшись к Белле, что продолжала скромно мяться в сторонке, не произнося ни слова.       Её наивные голубые глаза неотрывно взирали в мою сторону, не сразу среагировав на зов подруги.       Однако ответила она с лёгким запозданием:       — А?.. Я… Я прийду к утру.       — Ого, а ты не опоздаешь на лекцию?       Индуска молча покачала головой, отвлекая свой взор от меня в сторону сокурсницы.       — Не переживай…       После неловкой паузы, Лесли понимающе улыбнулась, смерив меня хитрой улыбкой, и быстро ретировалась за дверь, оставив нас наедине.       — К утру значит? — спросила я, улыбнувшись уголком губ.       — Мне… Мне спокойнее с вами… Но… Если вы не хотите, я могу уйти, — ненавязчиво ответила она, приближаясь медленными шажками.       Её пронзительный взгляд был направлен исключительно в мою сторону, и я моментально поняла её маленькую игру.       Наша уединённость будоражила её и, в какой-то степени, искушала.       Я решила не сдавать позиции и молча улыбнулась, протягивая руку, проскользнув по девичьей смуглой щеке, убирая прядь волос за ухо… Можно сказать, она сделала это сама, приблизившись ко мне вплотную.       Мы замерли в одной позе, долго и желанно вглядываясь друг-другу в глаза…       Я видела в них рай, бескрайнее море или же бесконечное небо, переливающееся на закате.       Вторая моя рука на ощупь вниз по плечу отыскала её вспотевшую от волнения ладонь.       Я поднесла костяшки её пальцев к своим губам, не прерывая зрительного контакта, и спросила через скромный поцелуй:       — Чем же я дарю тебе покой?..       — Ваше присутствие… Ваши касания… Ваш взгляд… — отвечала она, делая небольшие паузы. — У вас очень печальный, но ласковый взгляд.       — Печальный, говоришь… — задумчиво произнесла я.       Индуска кивнула, накрывая своей рукой мою тыльную сторону ладони.       В какой-то момент я потеряла грань между реальностью и сном. Такое чувство, будто мы стояли и смотрели друг на друга целую вечность, ощущая странное напряжение.       В глазах Беллы читались испуг и волнение, но и также предвкушение… Такое чувство, будто она чего-то ждала, но боялась мне об этом сказать напрямую.       — Ты не голодна? — продолжила я, прервав тишину.       Она снова покачала головой вместо ответа. И ожидание её было настырным, весьма терпеливым… Дыхание девушки будто бы стало шумнее, и она ловила мои нотки никотина на своё личико.       «Чего же ты ждёшь?» — подумала я.       Меня не отпускала мысль, что навязчивость Беллы неслучайна. Между тем я всячески держала нас на расстоянии, хотя оно каким-то образом сокращалось.       — Ты уверена? — спросила я, оттягивая время.       Белла кивнула, но наконец произнесла:       — Я хочу уснуть с вами… Прошу вас… Это последняя ночь.       — Белла… — неожиданное волнение охватило и меня, причём весьма неоправданно. Такое чувство, будто она предложила мне переспать с ней.       Вероятно моё подсознание настолько исказило понятие таких простых вещей, как заснуть в обнимку, что я вижу в этом нечто большее…       Но даже при таких элементарных вещах я ощущала себя неправильно…       Если я засыпала с ними тремя, как с детьми… То засыпать с ней казалось для меня… Нечто интимным…       «Да что с тобой, Майер…»       Я выдерживала долгую паузу, считывая надежду и мольбу в её глазах.       Делать было нечего…       Я, сдавшись, кивнула.       Улыбка облегчения появилась на её лице, и она нежно поблагодарила меня, готовая вот-вот заплакать.       — Спасибо вам… Я не помешаю, правда… Но вы нужна мне… Очень…       Всё это время я смотрела себе под ноги, затем взглянула на девушку ещё раз, натянуто улыбнувшись.

***

      Уложив дочку спать, я вновь осталась с Беллой в спальне.       Девушка сидела в моей чистой футболке, которая служила для неё платьем, а я была в майке и в шортах, гребнем расчёсывала ей волосы, слушая душевные переживания по поводу переезда в США.       — …И… Я думаю, что, став психологом, я смогу помочь и себе.       Я тихо ей поддакнула, демонстрируя понимание всей ситуации. Мои пальцы нежно путались в её локонах, проходясь по мягким кучеряшкам.       — Возможно, ты права… Изучая психологию, ты сможешь понять саму себя…       — Хотя это странно… Всё равно что картавый логопед… — усмехнулась девчонка.       — Или курящий врач… — ухмыльнулась я, вновь взяв гребень, проводя вдоль по волосам.       Мы переглянулись и тихо рассмеялись, ощутив лёгкость в нашей непринуждённой беседе.       — Елена… — утирая слезинку, улыбнулась девушка. — Быть может я лезу не в своё дело, но… Каким был ваш мужчина?..       — Мой мужчина?.. — улыбнулась я, потерянно глянув на прядь волос в моей ладони.       Бережно отпустив, я взглянула в эти любопытные глазки, и произнесла:       — Он был таким же, как ты…       — Как я? — сильно удивилась та, разворачиваясь ко мне целиком.       Я кивнула, застыв в одном положении.       Интерес девушки говорил мне о том, что она хотела знать больше о моей семье… Но… Я не так часто смотрю на эту рождественскую фотографию, вызывающую чувство утраты, смешанное с трепетом.       Пересилив себя, я всё-таки осторожно потянулась за фоторамкой, где находилась ещё одна копия этого снимка, и протянула ей.       Подле ёлки собралась одна большая семья в лице Джеймса, Саши, Клаудии, Фернандо, Джаспер, Пери, и, конечно же, меня…       — Это ваша семья?.. — восхищённым шёпотом спросила она.       Я ответила ей кивком:       — Я бы сказала… «Приобретённая»…       — Это как?       — Так как я сирота… — усмехнувшись, я запнулась. — …У меня не было никого… С четырёх лет.       Над нами повисла тишина, что мы слышали лишь песнь ночных сверчков…       Белла вновь взглянула на фотографию, плавно изучая её.       — Вы как будто и не изменились… Сколько вам здесь?..       — Дай-ка глянуть… — я посмотрела на подпись, чтобы убедиться, что я не лгу самой себе. — Если это 88-й, то здесь мне… Двадцать девять… — затем я начала тихо смеяться. — Боже, как же давно это было… Хотя мне казалось, что всё случилось буквально вчера.       С тоской взглянув на меня, Белла начала пробегаться пальцами по другим персонажам, а я указывала и рассказывала:       — Это Саша… Неофициально, но я приютила эту девочку, так как её семья была ненадёжна… Если бы не я, она бы сгорела вместе с отцом.       — Какая милая! — рассмеялась индуска. — Такое солнышко!       — Это бабушка Клаудия… Наше знакомство вышло весьма спонтанным.       — Как?       — Я перевела её через дорогу, а потом он заделала меня своей внучкой.       Мы снова замолчали, закатившись со смеху. Я сидела, потряхивая плечами, и смотрела на хихикающую Беллу.       — Она очень миловидная старушка! Вы жили у неё?       — Нет… Я жила в охотничьем домике в лесу… Я привыкла вести отшельнический образ жизни… — с улыбкой взглянула я. — А с ней её рыжий кот Фернандо. Ох, он очень ласковый… Часто с разбегу запрыгивал на меня, будто я его лежанка.       — Он принял вас в свою семью…       — Думаю, да… — вздохнула я. — Это компашка тараканов… Благодаря которым я здесь… — ответила я, взглянув на Джаспер, Пери и Джеймса…       — Т-тараканов?       Девушка взглянула с явным удивлением, не понимая, в честь чего я дала им такую кличку.       — Сначала они мешали мне жить, но потом их попытки вмешаться в моё пространство стали для меня комедией… С Джаспер мы вовсе устраивали «уличные бои». Правда я никогда не стремилась ударить её всерьёз… Пери… Пери просто Пери. Маленькая зануда. А Джеймс… — я вновь выдержала паузу, погрузившись в тишину.       — Ваш мужчина?..       Я молча криво улыбнулась, ещё раз взглянув на эту глупую наивную улыбку кроткого мальчишки, проведя кончиками пальцев по контуру.       — Мой мужчина…       — Он так молод… — осторожно произнесла она.       — Я бы сказала выглядит, как школьник, хоть я и старше на два года, — бросила я. — Идиот, неудачник, неуклюжий дурак, которого закинули в криминальный город на утиль… Но… — я судорожно вздохну, продолжив. — В нём было что-то, что зацепило меня с самого начала… А именно: храбрость, жертвенность, настырность, мужество, галантность, чистота, непорочность, уют… — я с мокрыми глазами взглянула на Беллу, утирая подступавшие слёзы. — Он был первым, кто завоевал меня без слов, а лишь действиями.       Девушка молча смотрела на меня с видимым сочувствием… Сквозь судорожный вздох она осмелилась спросить:       — Он… Погиб за вас?       Я нехотя кивнула, будто бы до сих пор отказываясь верить в это… Хотя и моя мама до самой смерти не верила, что её сестра погибла при штурме Берлина…       — А где же все остальные?..       Я резко замолчала, меня будто окатило ледяной водой, а грустная улыбка резко спала с лица.       — Не знаю… — отрезала я, посмотрев на неё. — Я не знаю, где они все…       Она смотрела в мои глаза, считывая в них отчаяние…       Белла и впрямь обладала даром понимать без лишних объяснений, что я испытываю на данный момент, и её умение чувствовать человека казалось притягательным…       В её голубых глазах всегда можно найти покой и истоки исцеления…       — Елена, — произнесла она тише. — Я думаю, что они дома… И с ними всё хорошо…       Я замолчала… Мои глаза нервно забегали из стороны в сторону, а губы задрожали в попытке проглотить слёзы.       Я слышала отголоски прошлого, невольно отдавшись мимолётным воспоминаниям.       Я не заметила, как Белла осторожно отложила фоторамку и потянулась за выключателем лампы, лёгким щелчком погрузив нас во мрак…       Лунная полоска света отразилась на половинке её лица, задев радужку глаз, превращая небесный рай в лунный отблеск.       Она оказалась совсем близко, когда выключала за меня свет.       Я взглянула на её алые губы, соприкоснувшись с её подбородком большим пальцем.       Мы не обмолвились ни единым словом, травя тишину тоской: она по отцу, а я по дому…       Наконец мои губы коснулись её переносицы, задержавшись на считанные секунды, обдавая горячим, но судорожным дыханием.       — Вы так сильна… Но вам не нужно держать в себе слёзы, чтобы быть сильной… Понимаете? Вы имеете право на чувства, и на такие, как тоска… — на её личике вновь засияла нежная улыбка.       Я ощутила, как тело девушки покрылось гусиной кожей, а кроткое дыхание обдало мою шею…       — Белла… — я горько улыбнусь, отстраняясь от девичьей переносицы.       — Да?..       Я снова усмехнусь, качая головой, и прошепчу:       — Ложись спать… Завтра на учёбу…       В какой-то момент Белла замолчала, казалось, ожидая большего, затем с ноткой разочарования одобрительно кивнула и отстранилась, чтобы расположиться рядом на подушке.       Я помогла ей укрыться тёплым одеялом, убирая волосы с лица, ощущая себя так, будто я пристраивала собственное дитя.       Но это было нечто иным…       Я осторожно легла рядом, уложив голову на подушку, уставившись взглядом в потолок.       Я долго взирала в одну точку, пока не услышала сопение юной девушки, что кротко коснулась моей руки, находившейся на моем животе.       Я, не глядя, взяла её ладонь в свою, проводя большим пальцем по тыльной её стороне, засыпая с единственной мыслью о том, как бы я хотела увидеть их всех вновь.

***

      С того самого момента, как мы во второй раз заночевали вместе и в первый раз лично вдвоём, я стала ощущать себя слегка иначе.       Утром перед службой я часто заявлялась на территорию Гарварда, чтобы посмотреть за тем, как она на осеннем рассвете за летним столиком готовилась к очередным лекциям.       Я стояла отдалённо, наблюдая за ней так, как могла наблюдать за Джеймсом в своё время.       Мышцы лица непроизвольно расслабились в грустной улыбке, изучая, как она качала ножкой и грызла карандаш, убирая волосы за ухо.       В какой-то момент мне приходилось сдерживать смех, чтобы не отвлечь её и не напугать.       Студенты относились ко мне с опаской, особенно, если замечали меня в форме. Руководство Гарварда относилось к этому нормально по понятным причинам.       Я же… Вновь стала стражницей невинных душ…       Но это было несравнимо с моей прошлой жизнью как демона… У этого демона на шее ошейник.       Иногда Белла замечала меня, махая рукой. Её глаза моментально приобретали живой оттенок, стоило ей заприметить меня.       Я, прикуривая в отведённых для этого местах, могла поприветствовать её лёгкой ухмылкой или же ненавязчиво плавно махнуть ладонью, вновь возвращая её на своё предплечье, скрещивая руки на груди.       Я до конца не могла понять, что приносило ей радость видеть меня… Что заставляло индуску сиять и с трудом отводить глаза, даже если ей приходилось продолжать свой путь.       Не могла понять, почему ненависть и раздражение так быстро покинули меня, сменяясь трепетом и умилением…       Я хочу быть рядом, но не хочу присутствовать физически…       Эдакие колебания и наши мимолётные встречи продолжались практически до конца сентября, когда слухи в моих кругах про анти-террористическую операцию становились всё обширнее и наиболее обсуждаемой.       Я стояла в своём кабинете перед окном спиной к сослуживцам, наблюдая за полигоном через щели жалюзи, отодвигая их пальцами.       Я не слушала мужского галдежа, схожее с гоготом гусей, выбежавших из сарая, да и в целом мои мысли были далеко за пределами досягаемости.       — Говорят, Буш объявит войну террористам.       — Это будет анти-террористическая операция.       — Неудивительно. Ибо всё так нельзя оставлять. Исламисты совсем берега попутали.       — Это террористы искажают мусульманство, благодаря чему народ сейчас шарахается от любого хлопка или любого араба. До чего же мы дошли?!       — Сейчас собирается военная кампания… Не знаю, как вы, а я напишу рапорт на участие. Майор, что скажете? — наконец обратился ко мне капитан.       — Ваше дело правое, — довольно резким тоном заявила я, не оборачиваясь. — В первую очередь соберите самых сильных, а потом рассматривайте новобранцев, желающих присоединиться. Только не хромых… — серьёзно зыркнула я. — Лишняя ноша нам не нужна.       — Верно сказано, Майор…       Я оглядела всех присутствующих и медленно повернулась обратно к окну, вновь отдалившись от их бурного обсуждения на время перерыва, потянувшись за зажигалкой, чтобы наконец закурить.

***

      Я не успела очнуться после службы, как этим вечером я вновь обнимала Беллу…       Нет, не в постели, к счастью, а на закате солнца…       Она утыкалась мне в живот и тарахтела о сегодняшнем дне, а я медленно оглаживала её лопатки, совершенно не слушая лепет.       Мой взгляд был устремлён к покрасневшему небу, а также лучам, проглядывающимся сквозь облака.       Я вновь взглянула на милую голубоглазку, что наконец завершила свой рассказ, спросив меня:       — А как ваш день прошёл?       Прежде чем ответить, я с улыбкой выдержала паузу, вновь очертив взглядом бесконечность над нашими головами…       — Весьма обычно…       — Правда ничего интересного?       Я отрицательно промычала, накрыв ладонью нежную головушку, прижавшуюся ко мне ближе.       Она будто бы старалась услышать стук моего сердца, не достигая его истинного положения… А оно билось достаточно умеренно… В покое.       — У нас появилась небольшая мемориальная доска… — продолжила девушка.       Я медленно опустила к ней голову, дав понять, что я слушаю её.       — Оказывается в числе жертв были и наши студенты… — она прикусила губу, обхватив себя руками. — Так больно смотреть на эти фотографии, пускай их и не так много… У меня хоть и хорошая фотографическая память, но я их не видела лично…       Я спокойно выслушала её, разделив с ней печаль, но с уст моих сорвался горький смешок.       — А я своих жертв не слишком то и запоминала…       — Каких жертв?.. — моментально спросила она.       На её вопросе я внезапно для себя поперхнулась, прикрыв рот кулаком, и невозмутимо ответила:       — Так я называю своих пациентов, которых направляю на операцию.       Я опустила глаза к девушке, понимая, что она начала внимательно всматриваться в меня, затем пустила тихий смешок.       — Ну надо же…       В какой-то момент я испугалась, что она могла мне не поверить… Хотя врать я вовсе не умею, но с другой стороны…       — Не пора ли тебе в кампус, дорогая? — вежливо спросила я, оглаживая волос девушки.       — Да, точно, завтра мне нужно встретиться с Сэмом, чтобы обсудить совместный проект! — воскликнула Белла, явно опомнившись, стоило ей посмотреть на часы.       — Сэм?.. — повернула голову я, вздёрнув бровь. — Кто это?       — Мой сокурсник, а что? — невинно улыбнулась она.       Её легкомысленная оценка ситуации отчасти задела меня, и я испытала странное раздражение, даже не узнав эту персону поближе.       «Что это ещё за Сэм?»       — Ясно, — отрезала я более серьёзным тоном и развернулась, покидая территорию университета. — Доброй ночи, Белла…       Ответных слов я не услышала, потому что я их и не слушала, прокручивая в голове это имя, тщетно пытаясь подавить какую-то злость.       «Сэм… За ней что, парни начали ухлёстывать?»

***

      Мысли не покидали мою голову, от того я никак не могла уснуть.       Раздражение так и распирало со всех щелей, и попытка забыться не увенчалась успехом.       Но к чему эта странная злоба?       Ревность?       Нет, быть того не может. Белла всего лишь мой друг и объект, нуждающийся в моей защите. Не более.       Однако при одном упоминании этого имени меня коробило.       К счастью работа и служба не позволяли мне долго погружаться в эти размышления…       Я периодически возвращалась к территории Гарварда, взглядом пытаясь уловить Беллу с кем-либо… Но к счастью или нет, я заставала её либо с Лесли, либо совершенно одну.       В один такой прекрасный момент я, сидя на самой отдалённой лавочке, едва сдерживала себя от позывов закурить.       Мой взгляд сокола был направлен исключительно на Беллу, и, в какой-то степени, мне было странно с самой себя.       Нетипичность моей гиперфиксации, если такой феномен уместен в данном случае, пугала даже меня.       Меня привлекала настырность этой девчонки, но, между тем, присутствовал страх, что кто-то может воспользоваться её наивностью в угоду себе.       Я не мотала головой, а следила взглядом за каждым, кто приближался к ней, и эмоции мои были смешаны, выражая недоверие.       Странное напряжение накатывало на меня с ног до головы, притворяя эту снежную лавину в груду камней, бьющих по моему самолюбию…       Мои черти шептали мне ужасное: «Эта девчонка моя».       Но она вовсе не моя…       Непонятная дурная идея появилась совершенно недавно. Вероятно я, одержимая чувством собственничества, не могла позволить, чтобы эту девушку кто-то подмял под себя.       А теперь спросите меня, почему такая мысль не была направлена в сторону Лесли или же Саши, будь бы она одногодкой с ними?       Я и себе не могу ответить на этот вопрос.       Я не хочу признавать, что испытываю нечто большее.       Начнём с того, что это не так… Это не может быть так хотя бы потому, что она годится мне в дочери.       Но мне приходится утешать себя мыслью, что я одна из тех мамаш, которая выдаст свою дочь только за суженного… Избранного человека, готового лечь костьми, как это сделал за меня Джеймс.       Джеймс — мой идеал… Мужчина, на которого могли бы равняться другие, желающие заполучить руку и сердце моего чада…       Да, это может касаться и Лилу…       Но…       «Эта девчонка моя»?..       Мои глаза распахнулись шире, и я сжала край лавочки, стоило мне задуматься над невольно промелькнувшей мыслью.       Похоже, я схожу с ума…

***

      Агония дурацких мыслей не закончилась, а превратилась в паранойю.       Я не помню, чтобы я когда-либо страдала этим недугом, и моё частое появление на территории кампуса заставляло руководство уже беспокоиться с каждым днём сильнее и сильнее.       Подозревая, что я напрямую связана с ЦРУ или, вдруг, ФБР, они не смели противостоять моему присутствию, но и этот факт вовсе не тешил их, лелея с чувством безопасности.       Им казалось, что я выслеживаю кого-то…       В какой-то степени они правы… Мне нужно кое-кого найти.       И я даже знаю как.       Заместитель по учебным делам не выдержал и первым проявил беспокойство, приближаясь ко мне настороженно.       — Мисс Майер…       Да, они знали как меня зовут. Я скажу вам больше: большинство преподавателей ещё помнят меня будучи студенткой…       — Мы, конечно, всегда рады видеть такую личность как вы на территории нашего учебного заведения, но, с другой стороны, мы крайне обеспокоены, что вы здесь практически каждый день… Это как-то связано с 9/11?       Я взглянула на женщину преклонного возраста, одетую в представительный официальный костюм, и ухмыльнулась, выдерживая напряжённую паузу, прежде чем ответить:       — Кажется, я и впрямь вас пугаю. Но, раз уж так, то Гарвард весьма серьёзное заведение, потому не хочется, чтобы кто-то из террористов каким-то образом оказался здесь или влетел очередным рейсом… — последние два слова я сказала более низким тоном. — Не сочтите мои слова за дерзость, но я должна убедиться, что система безопасности здесь работает как надо, а студенты осведомлены о действиях, при поступающем сигнале террористической угрозы. Verstanden?       Небольшой монолог поставил несчастную в тупик. Заикнувшись пару раз, она уточнила:       — Значит вы… Хотите провести внеплановую лекцию?       — Richtig, — отрезала я.       — К-конечно! Мы обеспечим вас всем необходимым… Только скажите мне когда.       — Мне нужен кабинет и сами студенты. Время не имеет значения, но чем раньше, тем лучше.       — Могу предложить завтра первой парой… В актовом зале.       — Sehr gut, — с этими словами я, ещё раз оглядев происходящее за спиной женщины, спешно покинула территорию.

***

      Ранним утром, когда студенты ещё находились в своих комнатах, я медленно ходила по опустошённому актовому залу с его высоченным потолком, а также стенами, увешанными огромным количеством флагов и плакатов о дружбе… Исторически значимые картины…       Яркое рыжеватое солнце слепило глаз, но я будто бы игнорировала его, внезапно отдалившись от реальности.       Я всегда появлялась тогда, когда никого нет… И уходила, дождавшись, когда разойдутся другие, прячась в тени собственных потрясений, делавших из меня разложившееся нечто.       Я слышала тихие шаги, но не повела и головой, смиряя взглядом стену напротив.       Они то отдалялись, то приближались, всё мимо… Мимо…       — Простите, можно? — раздался знакомый мягкий голос, заставший меня пробудиться от собственных волнений.       Я, не поворачивая головы, взглянула краем глаза в сторону порога, где стояла Белла, придерживая сумку и скромно улыбаясь.       — Ты первая даже здесь, — ответила я вполголоса, будто боясь потревожить покой в помещении.       Девушка скромно шагнула ближе, приблизившись к столу, который я подпирала собой. Очарование в её глазах казалось невообразимым и опьяняющим… А с их цветом это приобретало ещё больше волшебства.       — Я сразу поняла, что это будете вы… Как же я могу проспать лекцию целого майора? — на щёчках девушки выступил румянец, и скромная улыбка украсила её нежные черты.       Я ничего не ответила, повернув голову, следя за каждым её движением.       Девушка неторопливо сокращала дистанцию между нами, скользя пальцами по поверхности стола. Наконец, она остановилась вплотную, рассматривая мои черты.       Моя рука едва оставалась на месте, чтобы не коснуться её волос и не вдохнуть их запах. Опять.       Нельзя… Подумают не то.       Но эта чертовка будто провоцировала меня сделать это… Её забавило эдакое обстоятельство, в котором даже в столь близком безобидном общении мы сильно рисковали.       Она безмолвно смотрела в мои глаза, дразня молчанием, а я отвечала ей взглядом.       Её внимательность к моим деталям доставляла мне удовольствие и смущение, но с чего бы ей проявлять такой недетский интерес, который читался в её глазах?       Мне кажется, будто бы она молча свела нас друг с другом, даже не подумав.       Но я не отрицаю присутствия своего больного воображения.       — Это вынужденная мера, — ответила я уже шёпотом, улыбнувшись слегка.       Она кивнула, приняв мой предлог, и без лишних слов, подошла к первой парте, пристроившись за ней.       Я внимательно наблюдала, как она аккуратно раскладывала вещи, доставая тетрадку и канцелярские принадлежности, причесала и без того ухоженные волосы, скромно опуская глаза в стол, стеснительно, не встречаясь со мной взглядом.       Вся уверенность сошла на нет, и она ощутила знакомое ей детское смущение… Она ощущала на себе мой взгляд.       И вовсе не пожирающий глазами, не голодный и не пошлый… Нет… Я смотрела на неё, как на беззащитного ребёнка, пришедшего учиться, чтобы хоть чего-то стоить в этой жизни…       Я была уверена в том, что эта девочка очень хорошо учится… Что она не просыпает лекции, а записывает каждое слово преподавателя в тетрадку. Я была уверена в том, что она одна из лучших студенток своего потока.       С этими мыслями я усмехнулась, откинув голову к потолку.       «Моя дочь тоже любит порядок на столе…»       Мы травили тишину своим молчанием. За всё это время Белла ни разу не издала ни звука, не произнесла ни слова. Я видела её скованность и боязнь пошевелиться.       Такое чувство: закрой глаза, и тебе покажется, что её тут нет…       Интересно, как часто она страдает этим?       Это продлилось до тех пор, пока кабинет не начал наполняться студентами, прибывающими вновь и вновь.       Я увидела Лесли, что, забежав в кабинет, с детским энтузиазмом посмотрела на меня.       Я видела по её глазам, что она едва сдерживалась, чтобы не закричать: «Привет, тётя!»       Но я опередила девушку, приветственно и едва заметно кивнув.       Улыбка засияла ярче, и она подбежала к Белле, усаживаясь рядом с ней, о чём-то переговариваясь.       Студенческий галдёж набирал обороты. Толпа была разношёрстной: от неформалов до таких же ботаников, как Белла.       Вскоре в кабинет зашёл блондинистый парень с густым волосом и чёлкой по бокам, не скрывающей лоб. Белая рубашка, выглаженные брюки…       Его серые холодные глаза были направлены куда-то в пустоту. Сгорбив осанку и придерживая сумку, он прошёл мимо, даже не посмотрев в мою сторону.       Сначала…       Сел он с другой стороны от Беллы и сразу же натянул улыбку, помахав девчонкам.       Моё внутреннее чутьё не давало мне покоя, и я внимательно следила за ним, провожая взглядом до самого места и даже после.       Голос его был до тошноты томным. Таким, словно он старался привлечь женское внимание к своей персоне не только внешне, но и звучанием.       Восхищённый взгляд Лесли, направленный в его сторону, не был намёком на интерес к его персоне. Но этим самым она будто бы донесла ему, кто будет вести сегодняшнюю лекцию.       Парень повернул голову в мою сторону и сразу же застыл.       В этот момент я демонстративно повернулась следом, заглянув в его глаза.       Язык тела выдал его в первую очередь. Он начал испытывать волнение.       Почему-то у меня такое чувство, будто я его знаю…

***

      Давным-давно, я лишилась семьи в лице матери и отчима, кого я по праву всегда считала отцом, и попала в приют, в котором я росла со скромным маленьким мальчиком, боявшегося каждого воспитанника приюта.       Он не смел обидеть даже мухи, поэтому мне приходилось защищать его от скользких взглядов и ухмылок жестоких детей, забивающих белых ворон.       Я сбежала из приюта, а он, вероятно, нет…       Он вырос… И, возможно, домогательство пастора сказалось на его неокрепшем уме, превратив милого мальчика в нечисть…       И это было в старом обшарпанном доме…       Я нашла его, рыдая в душе и проклиная свои принципы и травмы, заставляющие меня избавляться от мусора.       Этот «мальчик» был мёртв, отравлен чужими руками и не подлежит моей пощаде.       Мужчина со взъерошенными волосами и неопрятными усами… Его замызганная клетчатая жилетка так неопрятно смотрелась на нём, и так жалки были его глаза…       Из тени вышел тот самый «демон».       Мои подрагивающие в нервном треморе пальцы сжимали длинный тесак со ржавыми вкраплениями. Он не видел моих истинных эмоций: отвращение, боль, обида и злоба. Он видел болезненный фарфор воскового цвета…       Мы застыли, вглядываясь в глаза, в души друг-друга… Он рассматривал столь высоченную меня, с которой он был знаком также давно, как со своими комплексами, приобретёнными благодаря обществу.       Его хриплое и сбивчивое дыхание было слышно сквозь редкий скрип наполовину сорванной с петель двери.       — Елена?.. — прошептал он, изучая мои черты. — Так Дрезденский демон — это ты?..       Но я молчала с чувством сожаления и одновременной обиды… Не отводила от него глаз, даже не испустила вздоха отчаяния. Я не слышала собственного дыхания.       А он лежал и видел юную семилетнюю девочку с длинными пшеничными волосами, протягивающей ему руку после того, как она защитила невинную застенчивую душу чумазого мальчика в коричневых шортах от безграничной жестокости местных задир.       А что сейчас? А сейчас он лицезрит огрубевшие черты, вкусившие грязь гнилого общества…       По его щеке скатилась слеза, он зажмурился, стерев грязь со сморщенного лица, осмотрев своё поцарапанное запястье. Лязг металла по деревянному полу врезался в его уши, и холодным инеем пронёсся звук по коже… Он обречённо уложил голову на пол, отвернув её в сторону.       Я нехотя взяла тесак за рукоять обеими руками, зафиксировав острие над его ослабленным и сдавшимся телом. Слеза несдержанно покатилась по щеке, на мгновенье выдав моё истинное отношение к происходящему.       И пощады он не ждал…       Кровь разлилась фонтаном, опустошая бренное тело… И почему же я не испытывала такого удовольствия, как ранее?       Я стояла под гнётом собственных проблем… И вновь скатилась по щеке чёрная слеза, смешавшись с каплями крови давнего друга…       Голубые стены и деревянные полы окрасились в кровавый цвет…

***

      И этот мальчик имел его черты…       Я прищурила взгляд, рассмотрев его до неприличия настойчиво…       В один момент мы оба поняли…       Я заметно и серьёзно нахмурила брови, аккуратно выпрямив спину, а он, опустив голову, взглянул на меня исподлобья по-волчьи… Не хватало лишь оскалиться.       — Сэм! Не передашь ручку? — пихнула его сокурсница. Только тогда он отвлёкся, трясущейся рукой протягивая ей пишущий материал.       Услышав имя, меня передёрнуло… Сердце запрыгало, и оскалилась уже я, прошипев сдавленно, но неслышно:       — Hurensohn…       К моему счастью или нет прозвенел звонок, и я, оттолкнув своё отяжелевшее тело, ветром метнулась к двери, захлопнув её так, что студенты мигом затихли.       Я оказалась за кафедрой, осмотрев всех присутствующих, прежде чем начать:       — Доброе утро, аудитория, — чётко начала я.       Микрофон мне не понадобился. Слышно было со всех уголков кабинета.       — Думаю не нужно задерживаться на прелюдиях знакомства. Всё, что вам нужно знать, это кто я… Меня зовут Майер, и я майор сухопутных войск. Моя задача провести краткий инструктаж действий, которые должны соблюдаться вами при угрозе террористического акта.       Я расслабила взгляд, увидев тысячи наивных глаз, взирающих на меня в полнейшей безнадёге.       Глубоко выдохнув, я продолжила более спокойным тоном, выйдя из-за кафедры, встав перед столом.       — Я здесь, чтобы подготовить вас к любому исходу событий, но… — я выдержала паузу, осмотрев всех. — Не нужно воспринимать мои слова в штыки и паниковать. Я всего лишь расскажу вам, как действовать в тех или иных ситуациях, чтобы не растеряться. Это нормальная практика во все времена, — я взглянула на Беллу, поймав на себе её взволнованный взгляд. — Однако все видели, что произошло пару недель назад, верно?       Студенты ответили мне неуверенным кивком.       — Данная ситуация случилась весьма неожиданно… И, давайте честно: человек ещё никогда не был в безопасности даже среди себе подобных. Одни возомнили себя богами и считают, что могут вершить судьбы других. Другие же борются с этими псевдобогами, чтобы спасти тысячи, а то и миллионы невинных жизней. В качестве примера можно привести Вторую Мировую войну, — остановившись, я продолжила дальше: — Нет, я не подвожу вас к тому, что в США может начаться война, но вот вам мой совет: пока мы производим своего рода зачистку, постарайтесь избегать места скопления людей или же не задерживаться в них. Гарвард не входит в их число, и я поясню почему, — пройдясь по аудитории, я сложила руки за спину. — Террорист выбирает места с наибольшим скоплением людей, и это факт. Зачастую эдаких мятежников интересуют торговые центры или центральные улицы, где можно затеряться в толпе. Ситуация с самолётами немного иная, но принцип такой же: чем больше жертв, тем лучше. Сейчас правительство Соединённых Штатов усилят охрану, включая вашу, поэтому беспокоиться не о чём, но давайте спроектируем ситуацию, когда вы оказались в общественном месте, и к вам заявился террорист. Каковы ваши действия?       — Не провоцировать? — послышался голос одного из студентов.       — Верно, — мягко улыбнулась я. — Но это самое меньшее, что вы можете сделать. В первую очередь, посещая торговые центры, вы должны изучить запасные ходы и выходы. Если ситуация SOS, постарайтесь спрятаться в случае, если террорист — стрелок. Если вы заметите подозрительную личность, сообщите охране. Террористы так или иначе выделяются в толпе… И, нет, то, что они мусульмане, то не признак. Как правило у этих людей может быть чемодан, они могут быть одеты не по сезону, они могут вести себя нервозно, постоянно ощупывать себя, и тому прочее. Ваша задача, постараться как можно быстрее покинуть это место, а самое главное — не приближаться к подозрительным вещам и не касаться их.       — Это всё понятно, но если ситуация с самолётами повторится, что делать? — борзым тоном спросил Сэм, откинувшись на спинке стула.       Услышав его голос, я медленно повернула голову в его сторону, выдержав паузу. На моём лице скользнула ядовитая улыбка, и я начала тихо приближаться к нему, постукивая каблуками в возникшей гробовой тишине.       Наклонившись вплотную к его лицу, я скажу чуть тише:       — Ты и не успеешь понять.       — Тогда какой смысл в ваших нравоучениях, если мы всё равно не застрахованы от того, что сейчас в Гарвард не влетит очередной самолёт, как он влетел в Пентагон и в ВТЦ?!       — Мы не застрахованы от самих себя, сын мой, — мой тембр стал ниже, а голос более шипящим. — Мы все ходим под богом, и даже сейчас нет гарантии, что ты не поскользнёшься в туалете и не расшибёшь свою голову о кафель. Где гарантии? — я улыбнулась фальшивой милой улыбкой с прищуром. — Её нет, — отстранившись от парня, я пошла дальше по кабинету. — Но если к тебе явится террорист с ружьём, а ты будешь стоять и причитать, какой ты несчастный мальчик, с целью, чтобы тебя отпустили домой, то я бы первой пустила пулю тебе в лоб… — остановившись, я выглянула из-за плеча, краем глаза смерив блондина со спокойным лицом. — И они будут по-своему правы. Потому что нельзя их провоцировать. Особенно тебе. Но если тебе повезло не застать их лично, то в твоих силах обезопасить себя всеми возможными путями, например, закрыться в туалете.       Прочитав видимое раздражение на его лице, я тихо подошла к столу, развернувшись к мебели спиной.       — Ещё вопросы?       Но его ответом, как и большинства многих, стало молчание.       — Хорошо, — удовлетворённо ответила я, ухмыльнувшись. — Перейдём к психологическому портрету террористов…

***

      Наша лекция продлилась достаточно долго, однако за увлечённостью рассказами, я не заметила, как прозвенел звонок.       Студенты, желающие задать мне вопросы, подходили после пары, а я, отвечая на них, изредка поглядывала за Сэмом, что рывком вышел из кабинета, едва не спихнув стену плечом.       — Надеюсь, я удовлетворила ваше любопытство, дамы, — обратилась я к двум студенткам, вернув своё внимание к ним.       — Да, большое спасибо, мисс Майер! Хорошего дня, — прощебетали они, убегая к следующей аудитории, где у них должны начаться пары.       Я проводила девушек взглядом, посмотрев на Беллу, придерживающую сумку со смущённым видом.       Индуска несмело приближалась ко мне, покусывая алые губы, поднимая большие щенячьи глазки, словно она начудила и просит извинения.       — Белла?.. — я осторожно выпрямилась, приблизившись к девушке лицом.       — Б-было очень интересно… Вы харизматично рассказываете… — произнесла она.       В этот момент я встала в ступор, пару раз похлопав глазами, прежде чем ответить ей в заикающейся манере:       — Й-я?.. Шутишь? Я отчеканивала так, будто докладывала перед вышестоящими военнослужащими…       — Вы себя недооцениваете… — вежливо ответила она, коснувшись своей прядки, нервно теребя изящными пальчиками.       — Недооцениваю… — усмехнулась я, вдумчиво посмотрев в её глаза, которые она настойчиво опускала. — Белла, мы должны серьёзно поговорить…       — Чт-что-то случилось? — она внезапно очнулась, оставив прядь в покое, встретившись с моим серьёзным видом.       — Нет, но может…       В её глазах беспокойства стало больше, чем прежде. Я медленно обошла девушку, закрыв дверь на защёлку, затем плавно повернулась к ней, взглядом указав, чтобы она села.       — Сядь.       Она села на стол.       Осмотрев эту картину, я понимающе кивнула, скривив рот:       — Ладно, так тоже можно.       Голубые небесные глазки испуганно хлопали на меня, следя за каждым моим шагом. Она сжала сумку чуточку крепче, смыкая ножки вместе, скрывающиеся за длинной юбкой.       — Белла, я настойчиво прошу тебя не приближаться к Сэму, — твёрдо произнесла я, не поворачивая головы.       — Что? П-почему? — в её тоне слышалось больше недоумения, чем удивление.       — Белла, — повернула голову я. — Я знаю, что говорю. Он опасный тип.       — Он опасный тип, потому что он вам не нравится? — подозрительно взглянула она.       Я хмуро гляну на девушку и покачаю головой, подойдя ближе.       — Он опасный тип, потому что я знаю его!       — О-откуда? Вы его знаете лишь по моим словам!.. И то, вы сегодня очень резко налетели на него, косвенно угрожая расправой! Сначала я думала, что это ваш какой-то прикол… А это что?.. Угроза? — возмущённо взглянула она.       — Угроза? Он сам принесёт тебе эту угрозу! — рыкнув, я поставила ладони по обе стороны от неё, приблизившись к её лицу.       — Откуда вам знать?!       — Я знала его отца!       — Отец ещё ни о чём не говорит, он совсем иной. Он умный и рассудительный! И не такой грубый, как вы!       — Какая же ты дура… — ответила я тише, не отрывая от неё взгляда.       — Я не дура. Вам нужно признать то, что я не принадлежу вам, чтобы вы распоряжались моим кругом общения. То, что вы нравитесь мне, далеко не значит, что мной можно начинать манипулировать и отталкивать потенциальных соперников! — сказала она громче и довольно смело.       — Ч-что?.. — на этом моменте мои глаза распахнулись шире. После услышанного мои мысли повылетали из головы, точно бумажные самолётики.       Но Белла не остановилась.       — Вот что… Я не позволю вам управлять мной. Мне хватило этого в Индии. И только попробуйте тронуть Сэма! Я… Я знать вас перестану! — поджав пухлые губы, она отодвинула меня, спрыгнув со стола, и рывком открыла дверь, убрав защёлку и хлопнув ею, оставив меня наедине с собой и со своими мыслями.       Я долго смотрела в одну точку, пытаясь понять, что только что сейчас произошло…       Но логического объяснения эдакому поведению я, увы, найти не смогла.