Чувствуешь Солнце?

После того как Ава заявилась и разрушила их маленькую идиллию, Ви с трудом обрисовывает ситуацию Сабрине. Руки дрожат, но она выбирает жесты, потому что из-за расшалившихся нервов на голос надежды нет. Она объясняет, кто такая Ава, рассказывает немного о клане и своей семье, о том, что они охотятся за ней, словно за диким зверем. Сабрина слушает с зарёванным лицом, периодически хлюпая носом. «Ава сказала, у меня три дня, потом они придут сюда уже вместе с сестрой. Мне надо ехать. Я…» «Нет, нет, — женщина трясёт головой, судорожно сглатывает в попытке найти слова. — Мы-мы со всем справимся. Вместе. Так, ладно… Мне надо кое-что подготовить, уладить кое-какие дела, а после можем ехать. Мы справимся». Ви моргает, застигнутая врасплох этим предложением. Сабрина собирается бросить ради неё всё, оставить свой дом ради отношений, которые с самого начала были обречены. Это невероятно трогательно, но она этого не допустит. Нельзя дать Сабрине разрушить собственную жизнь, только не ради Ви. Оно того совершенно не стоит. К тому же, если взять её с собой, она неизбежно… Только Ви не может выдавить ни звука, пока женщина поторапливает её, чтоб быстрее собирала сумки, а сама начинает что-то мастерить. Кочевница не в курсе, что это — подходить к рабочему месту ей запрещено. Минует ночь, наступает и проходит следующий день. Солнце вновь заходит за горизонт. Ви так и не знает, чем там занимается её подруга, а потому мечется по трейлеру и беспокойно теребит руки. Не хочется уезжать, пока та над чем-то работает, но нервы на пределе. Услышав звук открывающейся двери в спальню, кочевница подпрыгивает от нетерпения. Женщина манит её к себе. Обе садятся на кровать лицом друг к другу, подогнув под себя ноги. «Наконец-то готово. Иди сюда, — она протягивает руку и, чуть не свалившись с кровати, берёт со стола маску. Маска чёрного цвета с белыми иксами вместо глаз и широкой зубастой улыбкой. Сабрина знает её вкус. — Поможет спрятать лицо. Здесь установлен интерфейс, как на оптике, она может делать всё, что умеют искусственные глаза: читать по губам, переводить, сканировать — всё. На, попробуй». Ви осторожно надевает маску, Сабрина помогает затянуть крепления и отводит в сторону волосы. Внутренняя поверхность маски загорается, интерфейс загружается и поверхность становится кристально прозрачной, но снаружи так и остаётся чёрной. «Сделай какой-нибудь жест», — легко улыбаясь, просит женщина. «Привет, — пальцы осторожно формируют слово, одновременно с этим синтетический голос озвучивает. — Ого!» «Она будет переводить жестовую речь в реальном времени, даже если жестикулировать одной рукой, и можно забивать в базу новые слова. Это, наверное, самое крутое, что я сделала за всю жизнь», — возбуждённо тараторит Сабрина с широкой улыбкой, от которой на сердце кошки скребут. «Просто невероятно. Ты, блять, гений». Та хихикает: «Она поможет тебе путешествовать инкогнито. Я почти всё собрала, давай поедем утром?» «Да, конечно. Давай поедем утром», — с комом в горле отвечает она жестами, потому что знает, что покинет этот дом одна. Сабрина достойна лучшей жизни, чем Ви может ей дать. «Я тут думала. Может, нам поехать на запад? Всегда хотела увидеть то побережье», — предлагает женщина. Улыбка так и не сходит с её лица, пальцы с волос перемещаются Ви на щёки и приподнимают маску. Сабрина придвигается ближе. «Согласна», — сдавленным голосом говорит она. Слова царапают, словно наждачка по языку. Женщина накрывает губы Ви своими в нежном, невесомом поцелуе, от которого тяжело на душе. Сердце словно рвут крюками. Сабрина отстраняется и тепло глядит в ответ. «Я тебя люблю». К горлу подкатывает паника. Сердце бешено колотится, как будто хочет выпрыгнуть из груди. Шею сдавливает невидимым жгутом. Всего-то три слова, а ощущаются как удавка. Не в силах вдохнуть Ви ошарашенно смотрит на неё. Нет-нет-нет, быть того не может. Не может Сабрина любить её, ведь та её даже не знает. Не ведает, какие вещи кочевница творила, какой груз проблем на себе тащит. Если уж родные от неё отвернулись, и Ава не смогла её полюбить, то незнакомый человек тем более не может. Стоит Сабрине узнать правду о том, какая Ви на самом деле, то сразу поймёт, что её одурачили. «Круто», — это всё, что она может выдавить из себя. Лицо женщины слегка мрачнеет. «Ладно. Надо ложиться спать — впереди у нас трудный день», — угрюмо говорит она, отстраняясь ещё дальше. «Да, я… сделаю тебе чай, чтобы лучше спалось». «Давай». Ви кивает, подрывается с кровати и торопливо шагает на кухню. Достаёт всё необходимое, чтоб заварить любимый чай Сабрины, и бутылёк сильнодействующего снотворного. Бывают дни, когда та не может заснуть, потому пьёт пилюли: от них спит как убитая. Кочевница готовит напиток и крошит в кружку таблетку, помешивая до тех пор, пока не растворится. Сердце неистово стучит где-то в районе горла, когда она подносит Сабрине тёплую кружку. Та тихо благодарит и делает глоток, а потом ещё и ещё, и на мгновение кривится. «Странный вкус». «Видимо, заварила слишком крепкий. Прости». «Ничего. Спасибо, что приготовила», — заверяет женщина, делая в перерывах большие глотки и улыбаясь, несмотря на недавнюю неловкость. «Ложись поспи, а я проверю «Рэттлер». Надо убедиться, что завтра он заведётся, — говорит Ви жестами. — Увидимся утром». «Споки…» Ви выходит из спальни и начинает расхаживать туда-сюда, выкручивая руки и считая секунды. Внутренности сводит от волнения. Так неправильно. Это жестоко, но лучше сорвать пластырь одним махом, так ведь говорят? Время идёт мучительно медленно, каждая минута тянется как целый год. Потом она прижимается ухом к двери в спальню и слышит тихий храп. И только тогда заходит в комнату, хватает свою сумку с вещами, прячет маску в рюкзак и окидывает прощальным взглядом спящую женщину. Тёмные волосы рассыпались по лицу, уткнувшись в подушку, Сабрина мирно похрапывает. У коцевницы уже входит в привычку покидать дорогих сердцу людей, пока те спят. Ви забирает вещи и тихонько выходит из трейлера. Закидывает сумку на соседнее сиденье машины, а сама садится за руль и давит на газ. Проезжает по грунтовке, ведущей к дому Сабрины, и выезжает на трассу. Спустя одну-две минуты езды по главной дороге маленького городка она слышит позади звук приближающейся машины. Внутри всё ухает от страха, словно она проглотила свинец. Сзади догоняет чёрный джип на высокой подвеске, корпус которого защищён самодельной бронёй с шипами. На капоте и по бокам красными буквами написано «Семья без уродов» и нарисован бараний череп со спиралевидными рогами. Их кольца будто бы символизируют затягивающуюся на шее верёвку. Ведёт машину Ава. Бронированная крыша раскрывается. Глаза Ви мечутся между дорогой и отражением преследователей в зеркале заднего вида. С пассажирского сиденья машины поднимается знакомое лицо, так похожее на лицо самой Ви: та же округлая форма и мягкие черты. Тёмные волосы развеваются на ветру, зелёные глаза полны ненависти. В руках Айра держит механический арбалет, и Ви переключает всё внимание на дорогу, до упора вжимая педаль газа в пол. Заднее стекло «Рэттлера» разбивается вдребезги, осколки рассыпаются по всей задней сидушке, в салон залетает горящий арбалетный болт и втыкается в подголовник соседнего кресла. Огонь быстро пожирает искусственную обивку. «Ебать-колотить», — ругается Ви. Пламя грозит быстро охватить всю машину. Она поглядывает вперёд, держась за руль одной рукой, а другой быстро достаёт первую попавшуюся шмотку из сумки и лупит ею по месту пожара, старясь потушить огонь и одновременно оторваться. Ава не дала ей обещанные три дня. Джонни выныривает из чужого сна. Воспоминание было очень ярким, очевидно, никак не даёт ей покоя. Он садится на подоконник и поглядывает то в утреннее небо, то на беспокойно ворочающуюся во сне Ви. Он делает глубокую затяжку, с каждым вдохом дым заполняет лёгкие, и с каждым выдохом вырывается изо рта густыми клубами. За окном копошится совершенно немой мир — слуховые аппараты наёмницы лежат на столике, а сама она свернулась на диване. Идиотка всю ночь отмывала ванную и возилась с дверью, потому что вбила себе в голову, что обязана быть прислугой у этой монтажёрши. Суетится, бегает вокруг неё. Спрашивала Джонни, стоит ли к ней заехать, и в итоге прискакала в ливень с плюшевой игрушкой, как последняя дура. Её тупость никогда не перестанет его удивлять. Если б рокер не был так раздражён, то был бы под впечатлением. Возможно, Ви не замечает, что происходит, но он-то видит. Джуди движет желание отомстить, это и ежу понятно, она что-то мутит, готовит грандиозный план возмездия тем, кто навредил её подружке-кукле. И собирается втянуть в свои козни Ви… Пока девушка спит, мир кажется нечётким, не таким детализированным. Тем не менее мужчина видит, как Джуди появляется из ванной, подходит к дивану и некоторое время стоит над спящей девушкой. Значит, он всё же способен отмечать вещи, которые человек видеть не в состоянии, пока спит. Скорее всего, какая-то часть мозга в курсе, что кто-то рядом, и биочип просто заполняет пробелы. Джуди будит её, проводя пальцами по спине, наёмница сонно моргает, и мир для Джонни меняется. Всё становится резче, её органы чувств дают более ясную картину. Оказывается, сейчас уже не раннее утро, как он думал сперва, солнце висит высоко в пасмурном небе, судя по всему, уже слегка за полдень. Внешность Джуди тоже меняется, в мгновение ока её вчерашний наряд сменяется на повседневную одежду. Мужчина только тогда понимает, как сильно чип полагается на воспоминания девушки. Сбитый с толку, Джонни моргает за очками, пытаясь привыкнуть к тому, что информация поступает к нему не через его органы чувств. Интересно, осталось ли от него хоть что-то, включая воспоминания. Он и сам не знает, что с ним могли сделать, до какой степени могли извратить его личность. Теперь он даже не может оглядеться как следует без посторонних глаз. Эти мысли давно не давали покоя, всё время кишели на задворках сознания, как черви в гниющей плоти. До тех пор, пока пару дней назад слова Ви не вытянули их наружу, и от них его накрыло ослепляющей яростью. Однако нет смысла сокрушаться и гадать, настоящий ли он или всего лишь набор изменённых данных. Это не поможет ни уничтожить «Микоши» с «Арасакой», ни спасти Ви. Поэтому остаётся только сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. Он щурит глаза, когда Джуди улыбается Ви. Наёмница вставляет наушники, и сразу становятся слышны звуки машин с улицы и жужжание серверов в соседней комнате. Она смотрит на Джуди, смаргивая остатки сна. Джонни закатывает глаза. Как будто его вообще здесь нет. С жеманной улыбкой на лице монтажёрша садится на край дивана слишком близко к Ви, глядя на неё шальным взглядом. Он бы сблевнул, если б мог, тошнит от одного вида. Девчонка уже втянула наёмницу в свои дела и собирается взвалить на неё гораздо больше, и хватает ведь наглости так смотреть. Мелкая тупица, очевидно, не понимает подтекста, просто готова делать, о чём попросят, если не больше. Разрывается между гордостью от похвалы и желанием всё опровергнуть. А сама даже не замечает его, заставляет пообещать «относиться проще», потому что, похоже, класть на него хотела. «Выспалась?» — спрашивает Джуди. Рокер стонет, девушка кидает на него быстрый, полный раздражения взгляд и тут же переключает внимание обратно. «Ага», — лжёт Ви хриплым ото сна голосом. Из-за недосыпа даже речь выходит заторможенной. Джонни невольно усмехается. Мелкая врушка. Ни черта она не выспалась, у него самого от усталости глаза закрываются. Ещё одна не зависящая от него вещь. Наёмница не спала до самого утра, оттирала засохшую кровь и чинила дверь, потом легла вздремнуть, но в итоге из-за этого беспокойного сна ни фига не отдохнула. «Хорошо». «А ты? Лягушка тебя убаюкала?» — с лукавой полуулыбкой интересуется Ви. Джонни делает вид, что его вот-вот вырвет, отчего та стискивает зубы. «Да, — Джуди смеётся, опуская глаза и краснея. И хватает же совести. — Она очень приятная». «Не стоить тратиться на игрушки, которые не заменят подушки», — против воли изрекает она свой детский совет. «Ого. Не знала, что говорю с экспертом. И много у тебя мягких игрушек?» «Э, — тянет наёмница, вспыхивая. — Не очень. Просто подумала, что гораздо приятнее прижиматься к чему-то мягкому». Очередная наглая ложь. Хотелось бы ему сейчас перебить Ви и напомнить об идиотской плюшевой коллекции в её квартире. Уничтожить все попытки сохранить лицо перед монтажёршей. Его аж передёргивает. И почему её так парит, что подумает та, кто целыми днями настраивает порнуху в подвале? Но слышит его только Ви, поэтому Джонни лишь обессиленно стонет. Опять. «Ясненько, — отвечает Джуди, не веря мелкой наёмнице. — Твоя одежда высохла, я её принесла. Если хочешь, можешь переодеться». «Спасибо. А я починила дверь и вымыла ванную. Ради этого пришлось извести аж несколько банок перекиси, — глаза загораются голубым, когда она начинает переводить Шельме деньги. Больше, чем стоит перекись. — Должно хватить». «Что? Нет. Нет, ты ничего мне не должна», — оптика Джуди тут же вспыхивает — деньги возвращаются на счёт Ви. «Я же её потратила», — перевод вновь улетает к Шельме. Наёмница берёт с кофейного столика чокер и надевает. «Ви, не буду я брать деньги за то, что ты мне помогла», — сумма опять капает на счёт Ви. «Тогда возьми деньги за то, что я истратила», — Ви продолжает гнуть свою линию, отправляя деньги назад. А Джонни просто рад, что она перестала говорить с Шельмой вслух. «Ты взяла мою перекись, чтоб отмыть мою ванную. За такое денег не берут», — упирается Джуди, возвращая перевод. «Может, и не берут, но я хочу дать», — настаивает наёмница, опять отсылая деньги. «Не нужно мне ничего давать», — монтажёрша отклоняет перевод. «Возьми эдди, Ви, не то я блевану», — ворчит рокер. Тошнит уже от этой слащавой показухи с перекидыванием друг другу денег. «Ладно, — соглашается Ви, но смотрит по-прежнему на Джуди. — Вот это упрямство». «Я вообще не хотел сюда ехать». «Я не с тобой разговариваю, придурок». «А сама-то такая же», — хихикает Джуди. Мужчина рычит, ведь было похоже, что сказано это было ему… «Точно, — усмехается Ви. — Но учти: в следующий раз тебе не выиграть». «Посмотрим, — смеётся та. — Извини, мне надо бежать. Стараюсь меньше сидеть дома, поэтому договорилась с друзьями. Хочешь, поедем вместе?» «Нет», — тут же говорит Джонни, сурово глядя на наёмницу, но та на него даже не смотрит. Если хоть ещё секунду придётся терпеть эти тупые заигрывания, у него поедет крыша. Только не ясно, понимает ли балбесина, что делает? Она, похоже, уверена, что монтажёршу не интересует ничего, кроме дружбы. А хотя, что удивляться, эта дура же сама села ему на коленки, а потом взбеленилась, когда он воспринял это как приглашение. А ещё клеит людей в баре, спрашивая в лоб, не прочь ли они поебаться — гениально. «Прости, мне надо домой. Нибблс и так всю ночь просидел один». «Нибблс?» «Мой кот». «У тебя есть кот?» — с улыбкой переспрашивает Джуди. Лучше бы Ви не приглашать её в гости. «Да, такой милаш. Сейчас покажу», — отвечает та, достаёт телефон и показывает фото лысого кота. Шельма умиляется, пока Ви демонстрирует фотки кота с такой гордостью, с какой разве что мать стала бы показывать своего ребёнка-отличника. Хорошо, что показ фото не перерос в приглашение приехать посмотреть котейку вживую. В конце концов, беседа сходит на нет, Ви встаёт с дивана, берёт свою одежду и идёт в спальню Джуди, чтобы переодеться. Девушка стягивает бледно-розовую кофту с осьминогом, а рокер устраивается на кровати, предусмотрительно закинув грязные ботики на чистое бельё. Едва завидев его, она закатывает глаза и буравит его взглядом. «Будут ещё комментарии с галёрки?» «Ты правда не видишь, что она к тебе неравнодушна?» «Неравнодушна? — она морщится, глядя на него. — Господи, какой же ты старый». «Да иди ты». «Ты первый начал меня доставать», — напоминает Ви, переодеваясь и не удостаивая его больше и взглядом. Джонни сжимает челюсти. «Ну, могло быть и хуже, — мужчина откидывается назад, закинув руки за голову. — Я уж подумал, что ты сейчас пригласишь её к нам домой». «К нам-? — она осекается и смотрит на него, широко раскрыв глаза. — К нам домой? Напомни, когда ты начал скидываться на аренду?» Джонни подозрительно щурится. Она постоянно стала так делать. Даже когда они не на улице, а абсолютно одни в комнате. Ви начинает с ним говорить, но стоит голосу прорезаться, сразу же замолкает. И каждая такая заминка поднимает внутри волну беспокойства, хоть он и уверен, что эта эмоция точно не его. «Я же вроде как натурой плачу», — Джонни для наглядности хватает себя за пах, Ви стонет без сил. А у него из головы не идёт её голос. Наёмница постоянно с ним болтает: использует речь, жесты, мысли. Он вызывает в ней водоворот эмоций и неосознанное желание относится к себе, как к живому человеку, вынуждая чаще говорить с ним вслух или жестами. Иногда слова вырываются у неё против воли. Однако в последнее время она постоянно старается держать рот на замке и разговаривать с ним исключительно в своей голове. Да, он слышит, но это же не то. Бесит неимоверно. Всякий раз, когда она останавливает себя на полуслове, ощущается словно пощёчина. Бывает, что Ви треплется с теми, кого почти не знает, по разным причинам: когда эмоционирует, из необходимости, ради манипуляции или чтоб успокоить кого-то. Не постоянно, но время от времени. Не только с ним, но и с другими. Начиная с Мисти, заканчивая Джуди с Панам и абсолютными незнакомцами, вроде того ветерана, которого она пыталась отговорить от самоубийства. Но, по какой-то ебучей причине, Джонни уже не в этом списке. Очевидно, Ви больше не считает, что стоит сотрясать ради него воздух, и намерена обращаться с ним как с паразитом, а не с человеком. Как с куском кода, из-за которого нет смысла открывать рот. Даже жесты больше не использует… Хмурясь, он наблюдает, как девушка заканчивает одеваться, выходит из спальни и улыбается, встречаясь взглядом с Джуди. Как же заебало на это смотреть, чем быстрее они уйдут, тем лучше. «Пижамка на тебе лучше смотрелась», — иронизирует Шельма, хитро ухмыляясь. Ви в ответ смеётся и надевает куртку. Джонни опять становится тошно: «Учту на будущее, когда решу снова зайти». «Давай я тебя провожу». «Я только за». Девушки выходят из квартиры в коридор и плечом к плечу идут на выход. Мужчина тащится следом, угрюмо пялясь им в спины. Ви могла выйти и по узкой пожарной лестнице, тогда бы эта сучка не смогла липнуть к ней своим боком. «А ты, значит, любишь морских животных? — спрашивает наёмница. И тут же строит такое лицо, словно ей хочется взять слова назад. — Прости, тупой вопрос». «Очень тупой», — бурчит Джонни, но Ви снова не реагирует. «Как ты догадалась?» «Ммм… Дай подумать: пижама, татуировки — всё так и намекает. Вообще я хотела спросить, как давно ты этим увлеклась? Это нормальный вопрос, можно такое спрашивать…? Я…» Джонни громко вздыхает. Что за детский лепет. Его точно вырвет, и он ей заблюёт голографической рвотой весь гиппокамп. «Я всегда любила море, — отвечает Джуди, пожимая плечами, — и всё, что в нём плавает». «Даже мусор?» «Не весь, но попадаются интересные экземпляры». Сраные токсичные отходы там попадаются. Джонни нравится океан. Пасифика всегда была его любимым местом во всём городе. В памяти ещё живы воспоминания о том, как они на пару с Керри гоняли по волнам. Вода тогда была намного чище. Не прям безупречная, но за время его отсутствия всё стало только хуже. Морским бризом теперь дышать вредно. А, исходя из того, о чём говорит эта кукольная подстилка, речь не о сёрфинге, а о погружении под воду, на самое дно… «У моего друга раньше была карликовая акула. Очень классная», — вспоминает Ви. Мужчина что-то такое видел в её памяти. Когда замученная скитаниями недонаёмница следила за крупной рыбой в аквариуме в самую первую ночь в доме Уэллсов. «Боже. Ему, наверное, пришлось почку продать». «Он её не покупал», — усмехается Ви. Рокер опять шумно вздыхает, напоминая о своём отношении к нынешнему разговору. От вида хихикающих как школьницы девчонок к горлу подступает тошнота. «Можно было догадаться». «Честно, всегда хотелось без палева пролезть в огромный корпоратский океанариум». «Если до этого когда-нибудь дойдёт — зови». «Договорились, — отвечает наёмница, когда они выходят на улицу. — И мы ещё должны выехать на природу, помнишь?» «Ты же не из тех, кто больше всех говорит, а потом сливается?» «Технически, я говорю меньше всех, — Ви усмехается, стоит Джуди закатить глаза. — Но обещаю, что мы обязательно поплаваем вместе и съездим за город». Она протягивает мизинчик с наивной улыбкой на лице. Шельма отвечает стеснительным взглядом, приподняв уголки губ. В этот момент Джонни не выдерживает, внутри всё скручивает от злости, и он рывком оттягивает руку Ви на себя прежде, чем Джуди успевает обвить её палец своим. Чистый рефлекс. Лишь бы только они не трогали друг друга и не давали обещаний. Тем более, на мизинчиках. Монтажёрша растерянно смотрит на Ви, а та, в свою очередь, зыркает на Джонни: глаза широко распахнуты из-за его выходки. Стальные пальцы до сих пор крепко держат за запястье. Это их глупый детский ритуал. Только они так делают. «Прости, пожалуйста! — оправдывается Ви перед озадаченной девушкой, вырывая руку из хватки Джонни. — Мышцу свело. Мне… мне надо идти, извини!» «Э… ладно. Пока…» Она быстро машет на прощанье и бросается за угол дома, подальше от посторонних глаз. Сейчас точно потребует объяснений, рокер чувствует исходящие от неё недоумение и злость. Ему срочно нужна веская причина. Потому что он сам не знает, что его дёрнуло. «Это- Агх! Это что сейчас было, Джонни?» «А что?» — он пожимает плечами и материализуется у стены, облокачиваясь спиной и прикуривая. Авиаторы окрашивают всё в красноватый оттенок. Джонни старается не смотреть в её недоумевающее лицо, в горле стоит ком. «В смысле: а что?! Ты меня схватил на глазах у Джуди! Она теперь решит, что я пиздец странная!» «Да кому нахуй какая разница, что она решит?!» — рявкает он в ответ и стискивает челюсти. Странный ком всё не желает уходить даже после крика. Кожа словно в огне. «Мне», — просто отвечает та про себя. «Тебе делать нехуй? — цедит он. — Других проблем нет?» «Очевидно, что есть, и что? Теперь нельзя заводить друзей? Придурок сраный». «Нехер обещать то, что не сможешь выполнить». «Что ты ска-?» «Как ты можешь что-то обещать, когда не знаешь, доживёшь ли до завтра? — поясняет Джонни. Это вроде бы разумное объяснение. — Только тратишь и её время, и своё, а сама без понятия, сможешь ли сдержать слово». В этом есть здравый смысл. Он взбесился просто потому, что Ви пыталась пообещать то, в чём не уверена, а в её положении ни в чём нельзя быть уверенным. Поэтому было такое ощущение, что под кожей течёт огонь, а желудок вот-вот выпрыгнет через рот. Поэтому каждая клеточка его тела, а вернее, каждый пиксель, вопил, что нужно одёрнуть её руку от Джуди. Глупо раздавать пустые обещания. Хоть он и сам такими разбрасывался направо и налево. Да, так разумно. Только в тот момент мужчина об этом вообще не думал. Просто машинально схватил за руку, лишь бы они не поклялись друг другу на мизинчиках. Эгоистичный голосок в голове возмущался, что это их маленькая игра, так уж повелось. И он уже достаточно поделился своей Ви с этой татуированной Шельмой, так что уступать ещё и это он не намерен. Его. «Ну да, наверное, тут ты прав», — соглашается девушка. Значит, её убедить получилось, а вот самого себя нет. «Разумеется», — хмыкает он, гордо выпячивая грудь. Только слова кажутся пустыми. Он собственник. Всегда таким был. Сам изменял Бестии напропалую, а когда увидел её с другим, сразу засвербело. Захотелось доказать себе и ей, что она всё для него сделает. Дал Керри отставку, а когда тот начал смотреть в другую сторону, поманил жалкими крохами внимания, потому что мог. Никогда не давал никому то, чего им хотелось, но и на стороне искать не позволял. Но такое? Из-за никчёмной клятвы на мизинчиках? Что за грёбанное убожество. Вероятнее всего, дело в чипе. Просто Ви единственная, с кем он может взаимодействовать. Или, и того проще, он просто считает её частью себя, как руку или ногу. Очень упрямую и надоедливую руку или ногу, которая никогда не слушается, но тем не менее, она его. Они — части одного целого. Поэтому он тоже имеет право решать, с кем ей общаться и как. Так будет справедливо: это и его жизнь тоже, его тело. Вот только, Ви, похоже, так не считает. Не хочет даже вслух с ним говорить, порой относится, как чужаку, а не как к своему. «Но мне очень хочется проводить с ней время…» «Я повторюсь: есть другие дела». Она заметно меняется в лице, отстранённо смотрит под ноги. Джонни чувствует, как что-то съедает её изнутри. Сердце печально сжимается, эмоции словно его. Сложно понять, о чём именно она думает, мысли хаотично роятся в голове, но отдельные куски выхватить можно. Она размышляет о его словах — то была откровенная ложь, но они напомнили ей о том, насколько будущее туманно. Что у неё вряд ли будет возможность сделать то, что хотелось бы. Не этого Джонни добивался, просто искал способ прикрыть свой зад. Он мог бы сказать что-нибудь ободряющее. Что они обязательно найдут способ спасти ей жизнь, если Ви будет его слушать и сосредоточится на их главной цели — на «Микоши». Что он видел, как она расправляется с корпоративной охраной и сбивает целое ави ради одного крысёныша с так необходимой ей информацией. Что он видит её потенциал. Что, какой бы тупой и доставучей сучкой она ни была, своего девчонка точно добьётся, стоит лишь сильно захотеть. Можно было бы её успокоить. Ви сказала, что хочет, чтобы он её поменьше доставал. Любой другой человек не упустил бы шанс наладить отношения. «Всё? Едем?» «Ага…» Но Джонни не такой и в итоге ничего из этого не говорит, тоска девчонки пройдёт сама собой, ей не нужна его поддержка. Даже если б он попытался её дать, то слова застряли бы в горле и не давали вздохнуть. Он может лишь изредка похвалить, сдабривая слова щедрой порцией снисхождения и прикрываясь сарказмом, чтобы не было ощущения, будто приходится снять все свои маски. В гнетущей тишине они возвращаются домой. Рокер сидит на своём обычном месте сзади, спиной к ней. И чем дальше дом Джуди, тем лучше ему становится. И совсем хорошо, когда они входят в квартиру, и их приветствует тихое мяуканье. Нибблс взмахивает хвостом. Он чувствует, как грусть Ви при виде лысого гоблина проходит. Джонни появляется на диване, откинувшись на подушки. Наконец-то, никакой Джуди. «Ты скучал тут один?» — доносится голос девушки. Конечно, с котом она с удовольствием говорит… За ухом вон чешет. Отставив в сторону бесячую мысль о том, что кота тут считают больше за человека, чем его, мужчина отстранённо наблюдает, как Ви суетится, убирает за животным, накладывает ему поесть. Джонни затягивается, до отказа наполняя лёгкие и пространство рядом с собой сизым дымом. Через несколько минут она переодевается в домашнее. Значит, сегодня у неё выходной; рассуждает он, глядя, как девушка гоняет по квартире в майке и трусах. Ей-богу, она это специально. Её уже не смущает, что он смотрит, как она переодевается, и рассекает практически в белье. Можно было бы подумать, что она хочет его спровоцировать, но голова наёмницы забита насущными делами. В итоге она берёт Нибблса на руки, плюхается на диван рядом с Джонни, касаясь его своим тёплым боком, и устраивается поудобнее. «Планов нет?» — интересуется он, глядя на наёмницу сверху вниз. «Фиксеры молчат, скидывают только инфу о тачках на продажу. Последние пару ночей я почти не спала — хочу отдохнуть», — объясняет она и начинает вытаскивать наушники. «Оставь. И включи телек», — просит Джонни, не выносящий тишину. Раз уж Ви не желает с ним говорить, так хотя бы телевизор заполнит молчание. Она поднимает глаза к потолку: «Окей, включу…» Девушка щёлкает пультом и облокачивается на него сильнее. Рокер наблюдает за происходящим на экране, а она даже не взглянет. Прижавшись спиной к его боку, Ви играет с котом, всем видом давая понять, что телевизор работает только для него. Он бы с удовольствием сейчас занялся чем-нибудь другим, более важным, но так ему тоже нравится. Ви просто чилит с ним дома и не ищет другой компании. Картинки на экране быстро мелькают. Как всегда — ничего полезного, но занятно посмотреть на то, что теперь крутят. Секс всё ещё продаёт лучше всего. Вообще неудивительно. В рекламах мелькают жопы, сиськи, иногда член проскочит. Причём демонстрируемые в роликах части тела вообще никак не связаны с рекламируемыми товарами, просто нацелены вызвать стояк у зрителя, чтоб он подкинул немного деньжат за старания. Там, где сиськи впихнуть не удалось, показывают что-нибудь шокирующее. В рекламе имплантов, например, люди сдирают с себя кожу, обнажая плоть. Мода тоже вроде поменялась — стало больше ярких цветов. Он уже замечал нечто подобное, пока таскался по городу за Ви. Сейчас гораздо больше людей, одетых в неоновые или светящиеся ткани, чем было раньше. Хотя, глядя на гардероб наёмницы, так и не скажешь. Удивительно, но кое-какие бренды полувековой давности живы и по сей день. Компании играют на чувстве ностальгии, не желая упускать ни энни, возвращают популярность таким «динозаврам», типа Соника и покемонов. Джей-поп, видимо, снова на подъёме, раз всё время крутят рекламу девчачьей группы «Ас Крэкс». В песнях сильно прослеживается влияние некого корпоративного продюсера, перебор со звуковыми эффектами, но потенциал у девочек есть. В одном ролике рекламируют концертный тур Лиззи Уиззи, Джонни узнаёт хромированную певичку с постера в магазине Мисти. Вскользь упоминается полная кибернетическая модификация прямо на сцене. Однозначно высший балл за оригинальность. Само решение дерьмовое, но обставлено было лучше некуда. Своего рода послание, что тело стало просто товаром. Он оживляется, когда слышит репортаж, где упоминают имя Керри, которого заметили выходящим из клуба с каким-то скандальным рокером по имени Славой. Джонни разглядывает сделанный журналистами снимок старого друга. Снова это странное чувство, как было с Бестией. Человек на экране одновременно очень похож и не похож на Керри. На фото он держит сигарету и что-то говорит тому, другому рокеру — ничего особенного, но жёлтая пресса из любой мухи раздует слона. У того теперь новые глаза, голубые, вместо тёмно-карих, морщинок вокруг них тоже прибавилось. На голове вместо тёмных волос, стриженных под маллет, теперь короткая причёска, выкрашенная в светло-серый цвет. Тёмная короткая щетина на лице, а вдоль шеи тянутся золотые линии имплантов. Это Керри, только… «Твою мать». «Хмм?» — вопросительно тянет Ви. И это самое вменяемое, что она сказала ему вслух за последние пару дней. Она поднимает голову и поворачивается посмотреть, что же там. «Во Керри постарел». Девушка негромко, но искренне смеётся; звук разносится по всей комнате: «Бывает. Но для своего возраста он выглядит неплохо, что нетрудно, если денег много». «Он и правда смог, да?» Его охватывают противоречивые чувства. Он горд за друга, честно. Джонни говорил искренне, когда прощался перед налётом на «Арасаку» — или что там в ту ночь на самом деле произошло. Керри всегда был талантлив. Но, когда они оба занялись сольными карьерами, Джонни всё пытался приманить его обратно. Один лейбл, гастроли вместе. Однако без камня, тянущего на дно, Керри смог взлететь поистине высоко. Стал сверкать намного ярче без копоти Джонни. «Всё нормально?» «Естественно». Ви задумчиво мычит в ответ, но решает не докапываться. И хорошо, потому что совершенно не охота открывать эту пороховую бочку. Он гордится Керри, и точка. Просто странно видеть, как сложились жизни друзей без него. Дальше опять идёт реклама, после которой начинается какое-то скучное реалити-шоу. Джонни трясёт ногой и барабанит пальцами по спинке дивана; время тянется медленно. Не самый захватывающий день, однако, если выбирать между этим и слащавыми ужимками с Джуди, то лучше уж как сейчас. Но можно придумать что поинтереснее. Его пальцы нетерпеливо подрагивают. Можно прикоснуться к ней, выгнать из головы любые мысли о Шельме, если они есть. Вот только сейчас, похоже, всё внимание девушки занимает Нибблс. Кошачья тушка всё ещё лежит у неё на ногах и довольно урчит. Джонни оглядывает устроившуюся под боком мелкую наёмницу. Облокотившись на него спиной, она затылком достаёт до плеча вытянутой на спинке дивана руки. Заглянув через её плечо, можно рассмотреть, что там под майкой. Сложно назвать это грудью, но ложбинка между сиськами имеется и выпуклости по обеим сторонам от неё тоже прекрасно видно. Мягкая кожа усеяна веснушками, вдоль ключиц рассыпаны несколько родинок, ещё парочка спускаются ниже, по груди. Широкие проймы майки оголяют с боков и рёбра девушки. Длинные голые ноги закинуты на диван. Относительно длинные, конечно, ведь в ней всего около ста шестидесяти сантиметров роста, но процентов семьдесят этой длины занимают ноги. А большая часть веса, должно быть, приходится на задницу. Если он только… «Мне кажется, Нибблса стоит помыть, — думает Ви прежде, чем он успевает к ней прикоснуться. — Он на ощупь ещё жирнее твоих волос». «Пошла ты, — огрызается Джонни. Умеет же, сучка, убить настрой. — Коты разве не должны сами себя вылизывать?» Он смотрит на Нибблса, гремлин лупает в ответ своими глазищами. Шёрстка на вид и впрямь жирновата, но немного грязи ещё никого не убило. «Я читала, что сфинксов нужно периодически купать, потому что они быстро жирнятся. Помнишь, мы с Мисти покупали для него шампунь?» «И нахуя лысому коту шампунь?» Ви закатывает глаза, берёт Нибблса в руки и встаёт. Рокер разочарованно стонет без её тепла. Какое-то время просто наблюдает с дивана, как она берёт шампунь и полотенце для кота и относит того в раковину. Джонни перемещается туда и опирается плечом на перегородку между умывальником и душем. Животное начинает нервничать и громко мяукать, когда его садят в раковину. «Будешь смотреть?» «Ни за что не упущу шанс увидеть мокрую киску». «Агх, бож- Просто фу», — рычит она и тут же осекается, опуская руку, которую уже подняла для жеста. Усмешка сползает с его лица. Опять Ви не хочет говорить с ним вслух. Каждый раз неприятно, будто кто-то тычет иголкой в кожу. Из груди вырывается тяжёлый вздох. Он мог бы в лоб спросить, почему она так делает? Что изменилось? Мог бы потребовать объяснения, с чего вдруг наёмница перестала общаться с ним жестами и голосом. И почему на незнакомцев это не распространяется, а на него — очень даже. Но спросить — значит признать, что его это волнует. Звучит так же жалко, как вся та ситуация с клятвой на мизинчиках. Джонни, мать его, Сильверхенд переживает из-за того, что какая-то тупая наёмница с ним не разговаривает. Просто смешно. Это всё «Арасака» виновата, как обычно. Пятьдесят лет назад такой как Ви он не уделил бы ни минуты больше, чем нужно на то, чтобы оттрахать и выставить за дверь, как закончит. Но благодаря многомиллиардной технологии он тут с ума сходит из-за сраных обещаний и разговоров. Просто вымораживает от мысли, что единственный человек, с которым он может взаимодействовать — девчонка, частью которой он стал — будет проводить время с другими. Что может дарить своё внимание кому-то помимо Джонни, когда сама она принадлежит ему — наёмница ведь тоже стала его частью. Бесит невероятно. Нельзя давать ей понять, насколько распространилось влияние чипа, незачем открывать свои слабые места. Так что он покамест прибережёт карты и выждет, поскольку знает, как заставить её заговорить, и даже как заставить кричать. Он смотрит за процессом мытья Нибблса, тот жалобно мяукает и норовит забраться наёмнице на грудь в попытке убежать от всего-навсего пары сантиметров воды. Джонни мог бы прикоснуться к ней сейчас, правда, велик риск, что она взбесится и упустит намыленного кота, но это не самая рискованная ситуация, когда он её лапал. Но пока мужчина просто смотрит, пристально, не скрываясь, нарочито лениво проходит взглядом по каждому сантиметру тела. Во время возни с животным, майка на ней задралась, трусы заползли между булок, явив взору выпуклый зад. На пояснице и в районе тазовых косточек видны заживающие зелёно-жёлтые синяки. Остались на память с того раза, когда он впечатал её спиной в стену, когда выебал её у раковины напротив зеркала. Его работа. Синяки от пальцев и зубов всегда испаряются, стоит ему исчезнуть, и всё-таки получилось оставить след. Пометить её как свою. Ви начинает беспокойно ёрзать. И неизвестно, от чего больше: оттого, что Нибблс дерёт когтями ей руки, или от взгляда Джонни. Он самодовольно ухмыляется. Вернул-таки себе каплю контроля. Удалось вызвать в ней смятение одним лишь взглядом. «Ты серьёзно?» — мысленно спрашивает она, а кот тем временем впивается ногтями в бицепс, пытаясь вылезти из раковины по руке. «Что?» — усмехается рокер, наблюдая, как по женским щекам расползается румянец. «Сам знаешь что!» «Я вообще ничего не делаю». «Ты прекрасно знаешь, что делаешь, — она рычит, намыливая шампунем кошачий хвост. Животное не оставляет попыток выбраться. — Нибблс, я тебе включила тёплую воду, она еле течёт. Ради всего святого, ты же сидел мокрый под помойкой!» «Раз так хочется, чтоб я перестал смотреть, могу начать-». «Только попробуй меня тронуть и окажешься лицом в раковине. Тебя бы тоже помыть не мешало». Джонни усмехается: «И что это за угроза?» «Богом клянусь…» «Хочешь и меня намылить? Пройтись мочалкой с головы до ног?» «Джонни…» «Или лучше снизу вверх?» «Я- Я лучше-, — звонит телефон. — Да чтоб вас всех, как сговорились! Почему всё именно сейчас?!» Внутри всё закипает, зубы сжимаются, когда он видит, кто звонит. Ручной пёсик Сабуро, арасачий жополиз. Нельзя ему доверять, тут только вопрос времени, когда он их кинет, и была бы Ви поумнее, рассуждала бы так же. Вот только, не считая Джонни, в её голове пусто. «Ви?» «Привет, Горо. Ээ, блин. Прости, не очень удобно разговаривать. Я мылю кота». Рокер закуривает. В горле клокочет, когда она начинает говорить с этим псом вслух. Понятно, что руки девушки заняты, а телефон лежит далеко, но всё равно бесит. «Сейчас не время для шифра, — упрекает тот. Как же хочется показать ему средний палец, жаль, что не увидит. — Сведения, которые дала нам Окада-сан… очень пригодились. Кроме того, я сам кое-что узнал». «Вообще-то это не шифр. Я-». «Надо встретиться». «Хорошо. Где?» — мгновенно соглашается Ви. Всегда готова помочь каждому, и пиджак не исключение. «На уличном рынке в южной части Джапан-тауна. Он на пешеходном мосту над улицей. Поднимись на лифте, там легко потеряться. Я сейчас иду туда. Не заставляй меня ждать». «Я-, — японец вешает трубку. — Агх- Вообще-то, это грубо. Вечно трубки бросает». «А чего ты ждала от псины? Держала бы ты его на коротком поводке, как я советовал…» — ворчит он, всё ещё раздражённый её отношением к этому корпоратскому выблядку. «Да ладно. Хоть какие-то новости. Значит, не сидел на жопе ровно», — рассуждает она, промывая Нибблса под краном, а после заматывая в полотенце. «Ага, по-любому строил хитрожопые планы», — язвит Джонни. Этот корпорат им не друг, не напарник, и они совершенно точно не на одной стороне, как бы этой наивной соплячке ни хотелось думать иначе. «Да он, скорее всего, допрашивал Хелльмана», — пожимает та плечами, вытирая кота насухо, а тот пытается выбраться из плена полотенца. «Или договаривался с ним, — предполагает мужчина, — о том, что надо бы убрать лишних свидетелей». «Слушай. Я знаю одно: мы понятия не имеем, где «Микоши», Хелльман ничем не помог. На Вудуистов тоже рассчитывать нельзя. Нравится тебе или нет, но лучше плана Горо пока что вариантов нет. Это хреново, но…» — Ви отпускает кота. Тот оскорблённо косится на хозяйку и тут же даёт дёру. Джонни с досадой наблюдает, как Ви прислоняется задом к умывальнику. Даже находясь в голове наёмницы, он ни черта не понимает. Она верит в план этого хера больше, чем в его. Ясное дело, что у него самого пока особого плана нет, но всяко лучше, чем якшаться с пиджаком. Тот вообще предложил рисковать жизнями ради того, чтобы молить какую-то зажравшуюся суку о милосердии, на которое никто с фамилией Арасака не способен. Они используют Ви, а потом выкинут. Понятно, Джонни между делом хочет отомстить, но девчонка такая упоротая, что не видит, что он реально хочет помочь. Так ведь правильно. Спасти ей жизнь и разнести «Микоши» — в идеале всё должно кончиться именно так. «Ну, допустим, вы до неё доберётесь. Дальше что? Думаешь, фарфоровая сука пошевелит хоть пальцем?» — спрашивает он, глядя в глаза. Ви опускает взгляд. «Честно? Нет, — наёмница трясёт головой, не сводя взора с плитки на полу. — Я сказала, что лучше этого плана нет, а не то, что план хороший. Вероятнее, меня подстрелят раньше, чем я успею к ней подойти. И даже если успею, вряд ли она станет слушать». «Это всё, на что рассчитываешь?» «Ага. Знаю, это глупо, но вот так, — пожимает она плечами. Джонни ощущает исходящий от неё липкий страх и мандраж. — Есть крохотный шанс, что она станет слушать, что поверит мне и захочет помочь. А ещё может случайно проговориться о местонахождении «Микоши». Надежды мало, но других вариантов нет». «Говорю тебе, мы и сами справимся, они нам не нужны, Ви». От этих слов в голове возникает чужое воспоминание. Запах мужского парфюма, ночные покатушки по городу в свете неоновых огней. Широкие улыбки и смех. Обещания о том, что они всё смогут, что однажды станут легендами, и никакие корпы им не нужны. Обещания, которые она дала тому, кого рокер никогда не встречал, и тем не менее, хорошо его знает. В голове Ви полно призраков, Джонни не единственный. Мысли о Джеки никогда её не покидают. Память регулярно подкидывает связанные с ним воспоминания, не давая забыть о том, чего девушка лишилась. Всегда так странно это наблюдать. Видеть живым и здоровым человека, которого она оплакивает. Видеть, какой Ви была тогда, с другом. До Джонни она была беззаботной. Счастливой. «Джонни, я и так уже сильно понадеялась на Хелльмана. Думала, он-то наверняка мне поможет. А вместо этого получила рекомендацию хосписа и доки на чип, которые никто, кроме его руководства, не понимает, — она качает головой. — Я не в том положении, чтобы отказываться от планов или помощи». «Ладно. Как хочешь, — мужчина выдыхает облако дыма ей в лицо, наблюдая, как девушка морщится. — Но, когда он покажет своё настоящее лицо, мне потом не ной». Она поднимает глаза к потолку и со вздохом отталкивается от тумбы с раковиной, запуская руку в волосы: «Помыться вряд ли успею, Горо, наверняка уже ждёт…» Джонни не отвечает: это было сказано не ему, Ви всего лишь размышляла вслух, чтоб заполнить тишину, пока собирается. От этого у него тоже всё зудит, как и почти от всего, что она делает. В голове вертятся мысли о том, что наёмница со вчера не мылась из-за того, что ночевала у Джуди, и приходится надевать чистое на грязное тело. Можно подумать, её беспокоит, что подумает какой-то там ронин. Словно ебучее мнение этого старпёра имеет значение. Он смотрит, как Ви торопливо одевается. А когда та решает подвести глаза, рокер имитирует рвотный позыв. Джонни в курсе, что ей нравится этот корпоратский маргинал, но, блять — противно. К моменту, как она собирается выходить, Нибблс всё ещё валяется на кровати. Мужчине приходится тащиться следом. Не терпится уже увидеть, чем ей это обернётся. Он сам сказал, чтоб Ви ему потом не жаловалась, и мудацкая его часть говорит, что лучше не лезть, позволить ей вырыть яму и самой туда провалиться. Но он не может заставить себя просто исчезнуть, вместо этого Джонни садится на привычном месте на байке, и они выезжают с парковки. Просто ему не нравится идея оставить девушку наедине с этим псом, а самому погрузиться в её воспоминания. Наивная и отчаявшаяся. Плохая комбинация. Осознаёт Ви это или нет, но ей нужен кто-то, кто напомнит при случае, на что способны люди, вроде Такэмуры, и что он ей не друг. Ей нужно напоминать об их истинной цели и о тех, кому реально можно верить. Вечерние улицы освещают неоновые вывески, наёмница едет по забитым машинами дорогам, мимо проносится сверкающий огнями город. Мокрый асфальт отражает красные и синие блики. Джонни курит, за ними вихрями завивается дым. Можно было бы сполна насладиться атмосферой, если б не долбоёб, на встречу с которым они едут. Ви паркует мотоцикл на нижней улице недалеко от лифта, нажимает на кнопку и в ожидании теребит шапочку, поправляя прилипшие ко лбу пряди. От этого беспокойного жеста рокер закатывает глаза. Ведёт себя словно влюблённая школьница. Ей-богу, однажды его стошнит. Девушка заходит в кабинку, внутри крутят рекламу на трёх экранах сразу. Через несколько секунд они поднимаются на уровень рынка. Ей никак не удаётся успокоить нервы и перестать теребить руки, поэтому она достаёт сигарету и зажигает как раз тогда, когда открываются двери лифта. Джонни видит и ощущает, как никотин успокаивает шалящие нервишки. С сигаретой в зубах Ви идёт через рынок, обходя покупателей. С палаток с едой свисают оранжевые фонарики, пространство заполняет запах жареной лапши и котлет из синто-мяса для бургеров. Мелкая наёмница пробирается сквозь толпу и идёт по узкому мостику, соединяющему две части рынка. И среди посетителей, жующих еду на улице и попивающих пиво после работы, они замечают корпората. «Я не понимаю. Неужели «Арасаке» перестало хватать своих людей?» — спрашивает он двоих в синих фуражках. «А вы сами гляньте, — с раздражением отвечает одна из патрульных. — Ситуация в городе накаляется. Пиджаки знают: проскочит искра — заполыхает весь Джапан-таун». «А подавление беспорядков лучше перепоручить тем, на ком нет твоего логотипа», — добавляет её напарник. Опершись на перила, тот любуется городом и даже не глядит на японца. Ви медленно направляется к ним. «Не хочу встревать, — сообщает она с сигаретой в руке. Голос переводчика привлекает их внимание, — но мне надо украсть вашего приятеля». «Аа, ты как раз вовремя», — приветствует Такэмура с едва заметной улыбкой, от которой Джонни не по себе. Пиджак подносит кулак к подбородку. «Рада вас видеть, Горо», — она улыбается в ответ по какой-то неведомой ему причине. «Я тоже рад тебя видеть, Ви, — говорит тот, отходя подальше от офицеров. Ви семенит за ним. — Мне удалось собрать дополнительные сведения. Ты знаешь, кто больше всего хотел провести парад в память Сабуро-сама? Его убийца. Ты представь, какой цинизм». Такэмура ведёт её за собой по пешеходному мосту, опирается руками на перила и глядит вдаль, высказывая своё недовольство. Верхушки зданий цепляются за облака, некоторые дома соединяются между собой переходами. Внизу на разных уровнях пролегают дороги. Это и есть Джапан-таун. «Решил придерживаться традиций, чтоб его никто не заподозрил?» — спрашивает Ви, выдувая розовый дым. «Дело не только в японских традициях. Ёринобу важно ещё и показать силу. Платформы наверняка будут прекрасны, но бдительное око сразу разглядит в них обращение к противникам», — объясняет ронин, время от времени поглядывая на Ви и активно подкрепляя свою речь жестами. «И что это за обращение?» «Я здесь, гумин-домó. Бойтесь меня». Девушка звонко смеётся, изо рта вырывается облако клубничного дыма. Рядом с Такэмурой она часто смеётся, каждый раз играя на нервах Джонни. «Доходчиво, — она поднимает бровь. — Но что это нам даёт?» «У меня есть мысль. Взгляни на небо. Этим маршрутом пролетят платформы даши. Если мне удастся попасть на платформу Ханако-сама, я смогу с ней поговорить», — рассказывает Такэмура, словно это должно всё объяснить. Они оба смотрят вдаль. В кои-то веки они с Ви думают одинаково. Наёмница смотрит на пиджака так, будто тот отрастил вторую голову. Платформы семьи Арасака будут охранять как зеницу ока. Не получится у какого-то беглого ронина и полудохлой наёмницы забуриться туда и поболтать с наследницей. «Как же вы собираетесь туда попасть?» «Запрыгнуть, конечно». Наёмница стонет, в изнеможении опирается на перила и прислоняется лбом к холодному металлу, всё ещё мокрому после вчерашнего ливня. Её руки покоятся на ограждении, а сама она согнулась под весом этой тупости. «Всё ещё считаешь, что лучше вариантов нет?» — с самодовольной ухмылкой интересуется Джонни. Если не удаётся убедить Ви в том, что не стоит верить этому псу, так может получится убедить её в том, что он придурок. «Да вы с ума сошли», — жалобно тянет она, не поднимая головы, вновь позволяя пиджаку услышать свой голос. Наёмница распрямляется, сурово глядя на японца. Внутри неё бурлят недовольство и злость. Вот это рокеру по душе. «Ты это уже говорила». «А вы только доказываете, что я была права, — Ви делает затяжку. — В этом и есть ваш план? Запрыгнуть? Вы хоть понимаете, насколько это тупо?» «Прошу, просвети», — отвечает тот с довольным лицом. «У вас не получится. Это невозможно, даже со включенными имплантами». «У меня есть решение». «А охрана? Зрители? Вы хоть представляете, сколько там будет народу?» «Не надо волноваться». «А, ну супер, раз у вас тут всё схвачено!» — невольно кричит она, от волнения запуская руку в волосы и тянет, а другой ломает сигарету — кожу ладони больно жжёт. «Угомонись, Ви», — одёргивает её Джонни, опираясь рядом на перила. На них начинают коситься. «Нам нельзя привлекать внимание, не забывай». Девушка сжимает челюсти и оттирает пепел с руки о джинсы. Он чувствует обуревающие её эмоции: отчаяние, страх, панику. И растущую злость вместе с обрывками мыслей. На кону её жизнь. Она умирает, а этот предлагает «запрыгнуть». «У вас пять секунд, чтоб нормально объяснить мне весь план, или я ухожу и блокирую ваш номер, — предупреждает она. Рокер так надеется, что дело дойдёт до пяти. — Один, два-». «Я всё расскажу, но тебе надо меня внимательно выслушать», — говорит корпорат, разворачиваясь спиной к ограждению и ставя на него локти. «Так рассказывайте», — Ви тянет за прядь, словно вот-вот взбесится. Снова. «Пока ты занималась своими тёмными делами, я собирал информацию о платформах, — разъясняет Такэмура. — Все они стоят в одном месте — в промышленном парке «Арасаки». Там их готовят к параду. Нам нужно лишь пробраться на территорию, найти нужную платформу и загрузить в неё вирус. Тогда ты сможешь выключить охранные системы, а я проникну внутрь». Так вот в чём заключается его грандиозный план. Нужно, чтобы Ви взломала одну из платформ и, очевидно, обезвредила снайперов, пока тот заберётся на платформу. Выглядит так, словно он хочет свалить на девушку всю грязную работу. Другого от корпората ждать не приходится. «Я не очень разбираюсь во взломе…» «Я вообще не разбираюсь». «Ладно, кажется, есть пара способов. Мне будут нужны-». «Я знаю, что тебе нужно. Всё уже готово. У меня есть щепка с вирусом. Пришлось много заплатить, но продавец клялся, что она сработает», — рассказывает он. Выходит, сам он на что-то тоже способен. «Где вы её купили?» «На том берегу». «Может, софт реально годный», — соглашается Ви, беря у него щепку. «Ну, идём дальше, — говорит Такэмура и направляется дальше по мосту. Ей остаётся только тащиться следом, лавируя между прилавками. — Получить контроль над платформой — это ещё не всё. Меня беспокоит охрана, особенно снайперы. Я буду для них лёгкой мишенью. Но, кажется, решение есть. Окада-сан говорила о камерах наблюдения. Если мы получим к ним доступ, то узнаем, где позиции снайперов. Ты устранишь их, чтобы я смог пройти». Корпорат останавливается у большого рекламного баннера и опирается на него, глядя на Ви в ожидании, что та скажет по поводу плана. Пока она раздумывает, мысли вращаются и им нет конца. Как же достало испытывать её эмоции, слышать её мысли. Чувствовать волнение, скручивающее внутренности, пока та всё обдумывает. Ей надо обезвредить для японца снайперов и не только — надо сделать всё, чтобы оставить парад практически без охраны, ради разговора с одной женщиной. «Окей. Без проблем». «Совсем без проблем? — удивляется он. — Это ведь большой риск». «Подумала, что вас уже достали мои сомнения». «Твоё недоверие понятно, хоть безумно раздражает. А вот готовность на всё понять гораздо сложнее. Ты ведь сама говорила, что это самоубийство, разве нет?» — спрашивает бывший солдат, пытаясь понять причину согласия. Пиджаку невдомёк, насколько его маленькая наёмница отчаялась. «Привыкаю понемногу. К тому же, вы сами сказали, что если я соглашусь, то могу погибнуть, а если нет — погибну точно, так? Я выбираю рискнуть». «Значит мы пришли к соглашению, — кивает тот. — А теперь… предлагаю провести тест. Нужно проверить щепку. Пункт управления камерами перед нами. Тебе надо войти и запустить вирус в систему. Больше ничего». «А вы будете ждать тут, потягивая холодное пиво?» — поддевает его Ви, приподняв бровь и уголки губ. «Я никогда не пью на работе. Я буду прикрывать тебя. Теперь за дело». Девушка закатывает глаза, но, как и всегда, с готовностью делает, что велено. Она разворачивается и топает к пункту управления видеонаблюдением. Сбоку здания располагается вход, на который и указал Такэмура, пока говорил. Ви просовывает пальцы между рамой и дверью и, поднатужившись, силой открывает её, как нефиг делать. Металл со скрипом, но поддаётся. «Потише!» — громко шипит пиджак со своего места, недовольно глядя на неё. Она оборачивается и окидывает его взглядом, потом показывает язык и проходит внутрь. Ви с улыбкой просачивается в полутёмную комнату. В воздухе витает запах металла и застоявшейся воды. Они попадают на металлический балкон, огибающий пункт управления, который находится уровнем ниже. Не заморачиваясь с лестницей, наёмница спрыгивает вниз и подходит к панели со светящимися кнопочками и работающими экранами, на которых выведены изображения с камер тех мест, где непосредственно и будет проходить парад. Ви подключается через личный порт и отправляет вирус с заражённой щепки в систему. Всё загорается, а значит доступ к системе охраны получен. «Блять, сработало! Твою мать…» «Только не говори, что начинаешь верить в его план», — Джонни возникает, сидя на панели, глядя на Ви сквозь красные стёкла авиаторов, которые только усиливают отбрасываемый панелями на её лицо тёплый оранжевый свет. «Как только узнала, что у него вообще он есть, да, начала. Это лучше, чем ничего». Он скалится, читая между строк: она считает, что у него самого плана нет. Но он-то уверен, если б она просто позволила ему сделать то, что нужно, или хотя бы слушала, что он говорит, то мужчина спас бы её куда быстрее этой корпоратской псины. Несомненно, девушка понемногу привыкает к Джонни, во всех возможных смыслах, но его словам по-прежнему верит меньше, чем тому же Такэмуре. И это выводит из себя. Одним махом он мог бы решить две проблемы, только Ви не позволяет. Однако, чем больше мужчина думает, чем больше понимает, что в чём-то она права. Очень удобно держать подле себя пиджака, у которого в голове полно информации о корпе, которую они хотят сжечь. Мог бы подсказать, куда лучше начинать лить бензин. А ещё приближённый жополиз Сабуро может знать о «Микоши», возможно, даже её местонахождение. И даже если не знает, то наследница знает точно, а Такэмура всерьёз вознамерился с ней пообщаться. Ви была права, когда сказала, что они могут вытянуть из неё что-нибудь важное, что в перспективе окажется полезным. Сам Джонни предпочёл бы обойтись без корпоратского выкормыша, но… От него может быть польза, если только девчонка научится держать того на поводке и не подставлять спину. Не способная так же запрыгнуть обратно на верхний уровень, Ви поднимается по лестнице. Если б могла, наверняка бы прыгнула. Увеличивая между ними расстояние, она выходит на улицу и подходит к недовольному японцу, а Джонни вынужден переместиться ближе. Корпорат выжидающе смотрит на неё. «Я же воровка, да? Сами так меня называли». «И не без причины, — с иронией замечает тот. Морда так и просит кирпича. — Отлично, щепка работает. Самое простое позади, — он снова начинает куда-то идти, ведя Ви за собой через рынок. — Пробраться в промышленный парк «Арасаки» будет гораздо сложнее. Но это мы обсудим потом…» Плетясь за ним по пятам, словно потерявшийся щенок, наёмница вопросительно мычит, когда тот замолкает. Такэмура приводит их к потрёпанной палатке с едой. Сам садится на один из стульев у стойки и указывает рукой на соседний. «Садись. Я со вчерашнего дня не ел, — говорит он, а Джонни бесится от того, как охотно Ви слушается. Такэмура обращается к продавцу. — Дайте мне лучшее, что есть в меню». «Я бы посоветовал попробовать якитори», — отвечает повар у шипящего гриля, которого еле слышно за рыночным гомоном и работающим в палатке телеком. «Что угодно, только не местную кухню». Джонни появляется точно напротив Ви по другую сторону прилавка у перекладины и опирается на неё плечом, скрестив на груди руки. «Кто бы мог подумать, что этот арасачий выродок будет нам как-то полезен. Таким псам, как он, главное — дать нужные команды. А когда он выполнит задачу, мы его пристрелим за ненадобностью», — он посвящает девушку в свой новый план, раз уж ей так нужны планы. Поводок покороче, чтоб не рыпался, а потом успеть избавиться от него раньше, чем тот бросится на них. Но Ви лишь закатывает глаза, пока продавец ставит перед ними тарелки с едой. Рокер всем существом чувствует её раздражение, только с хера ли ей раздражаться, он ведь сейчас обрисовал самый разумных ход событий. «Успокойся, Джонни, — отчитывает она его, словно гонористого подростка. — Да, он корпорат, но нормальный же мужик». «Нормальный мужик?! — он не верит своим ушам, исподлобья глядя на балбесину, с которой приходится уживаться. — Это телохранитель ебучего Сабуро Арасаки! Такую должность за красивые глаза не дают». Да она ёбнулась вкрай. Джонни качает головой, стискивая кулаки и зубы. Все мышцы напряжены от желания встряхнуть её как следует, пока в этой голове не появится хотя бы капля здравого смысла. Значит, в его глазу она соринку видит, а у этого хера целого бревна не замечает. Называет Джонни самыми последними словами, но игнорирует кровь на руках этого пса. Сколько жизней тот разрушил ради своей обожаемой корпы? «Арасака» сломала жизни миллионам людей — это гораздо больший ущерб, чем может нанести любая бомба. И её новый «друг» этому поспособствовал. А сам поднялся на этом. Вскарабкался по чужим костям на вершину карьерной лестницы, чтобы доказать, что он лучший из лучших. И поебать на остальных. Но злодей тут Джонни. Всегда, блять, так. «Это что такое?!» — откусив кусочек уличной еды, Такэмура брезгливо хмурится. Естественно, он же не привык к тем помоям, которыми питаются простые смертные. Чтоб он подавился — одной проблемой стало бы меньше. Ви тем временем уже заточила половину своей порции. «Хе! Якитори». Японец с отвращением морщится, кидает еду и вытирает руки. А после поворачивается к Ви, та неосознанно повторяет его позу. Колени корпората переплетаются с её, они сидят практически вплотную. Такэмура опирается на стойку слишком близко к ней. Со своего места Джонни отлично видно, как краснеют щёки мелкой засранки. «Ви…» — рычит он. Девушка вскидывает на него серые глаза за спиной Такэмуры с видом ребёнка, которого поймали с поличным, и усмехается. «Глаза у него и правда красивые». Сука. Она это нарочно, только непонятно, это упрощает или ухудшает ситуацию. Так и так бесит. Но хорошо, что она обращает внимание на Джонни, даже когда не смотрит. «Не знаю, на что ты рассчитываешь, но своё ты вряд ли получишь». «Увидим». «Смотри, — говорит пиджак, отвлекая внимание на себя и напоминая, что у них ещё есть дела. — Я составил план. Раз: мы забираемся в промышленный парк «Арасаки» и взламываем платформу Ханако-сама. Два: во время парада ты с моей помощью убираешь снайперов. Три: я забираюсь на платформу. Четыре: я рассказываю правду Ханако-сама». «И ещё пять: Ода нас обнуляет и ссыт на наши трупы», — Ви напоминает, насколько глуп это план. Джонни сдерживает улыбку, наблюдая, как Такэмура меняется в лице. «Ода не осмелится поднять на меня руку», — не соглашается тот. Наёмница ставит на прилавок локоть и подпирает щёку рукой. «А на меня?» Корпорат молчит, избегая смотреть в глаза, прекрасно понимая, о чём она: «Это уже другое дело. Я советую держаться от него подальше». «Вы ведь отдаёте себе отчёт в том, что это чистое самоубийство?» «Я знаю, что мы рискуем, но у нас нет выбора. Вся наша надежда на Ханако-сама. Нам обоим уже нечего терять. Это видно по твоим глазам». «Пфф, — недобро усмехается Джонни, закатывая. Выродок говорит так, будто знает её. «Ну, я и потупее херню творила, так что», — уступает Ви, понимая, что в такой ситуации выбирать не приходится. И тут же краснеет ещё больше. Мужчина чувствует, как ускоряется пульс, внутренности словно пропускают через мясорубку. Его сейчас стошнит. «Ещё более глупую, чем кража имущества «Арасаки»?» — с улыбкой поддевает Такэмура. «Нет, конечно нет. Но это пока», — отвечает она, поджав губы. Мысли крутятся в голове с бешеной скоростью, ведь она впервые увидела, как он улыбается, и это довольно мило. «Ви. Нет, — твёрдо говорит Джонни, уловив, о чём та думает. Наёмница удивлённо смотрит на него. — Точно нет. Нихуя подобного. Хочешь меня побесить? Получается». «Точно. Да, я всего-то навсего пытаюсь тебя побесить. Именно…» «Ви…» «Теперь разделимся, — влезает корпорат. — Я должен провести разведку». И как бы ему ни хотелось, чтоб они уже наконец разошлись — за Такэмурой нужно приглядывать. Нельзя слепо доверять ему такое важное дело, кто знает, что он выкинет, и кому побежит докладывать. «Чё зависла? Не спускай его с поводка! Он же и пары метров не пройдёт, обязательно споткнётся о свою ебучую честь! Иди с ним, Ви», — торопит её Джонни, хотя слова даются с трудом. «Можешь не уговаривать, — охотно соглашается она. Такэмура разворачивается к стойке. — Я пойду с вами. Две головы лучше одной, да и в городе вы не особо ориентируетесь». Рокер стискивает зубы и с натянутой улыбкой показывает большой палец. «Хм, это правда. Мне пригодятся ум и руки опытной воровки… Хорошо. Мы пойдём с тобой вместе». «…основная цель — забота о благополучии моей семьи и моих сотрудников…» — доносится голос из колонок телевизора. Все три пары глаз устремляются на экран. Ёринобу Арасака выступает на пресс-конференции. «Повар! Сделай погромче!» — требует корпорат. Продавец еды прибавляет звук. «Именно поэтому я принял решение удвоить контингент нашей службы безопасности в Найт Сити». «Ёринобу…» «Он самый». «Президент Майерс назвала это нарушением Арвинского пакта и провокацией против всех Новый Соединённых Штатов и «Милитеха», — гордо сообщает новый глава «Арасаки», занявший место своего отца. «Он уничтожил последнюю преграду, которая мешала ему прийти к власти», — бормочет Такэмура, с неприязнью глядя в экран. «Ну да». «И все его поддержали». «Скажите, что такое убийство моего отца? Разве это не провокация? Разве это не-?» «Арасака» — это был монолит… — с ностальгической ноткой в голосе тянет Такэмура, словно когда-то эта корпа была чем-то прекрасным. Джонни презрительно скалится. — Пока Ёринобу не пробил в нём брешь. Всё началось с него: все эти фракции, борьба за влияние. Всё это… к’со». «Фракции?» «Всего их три: Кидзи, Хато и Така. Кидзи за стабильность и старый порядок. Их возглавляет Ханако-сама. Либеральное крыло, Хато, поддерживает Мичико-сама, внучку Сабуро-сама. Я мало о ней знаю. А Така — это группа предателей, которых собрал Ёринобу. Есть и более мелкие фракции, о которых-». Джонни приставляет два пальца к виску, имитируя выстрел в голову, поскольку это всяко лучше, чем выслушивать всё это говно. Ви прижимает ладонь ко рту, глядя на него поверх корпората и пряча улыбку. «Давайте не будем так углубляться, — наконец-то она перебивает его, но только чтобы задать другой вопрос. — Мне вот интересно: почему его отец это терпел? Не то чтобы я такое одобряю, но ведь он мог бы держать сына в узде. Денег у него было достаточно, власти ещё больше». «Арасака-сама был строгим и сильным человеком. Сильнейшим из всех, кого я знал». «Ви, если мне хоть ещё слово придётся выслушивать от этого жополиза, я-». «И всё-таки в ключевой момент он проявил слабость», — рассказывает Такэмура. Джонни жалеет о том, что нельзя надеть на него намордник. «Из-за сына?» «Из-за дочери, — уточняет тот. — Когда Ёринобу собрал приспешников и объявил семье войну, Арасака-сама мог раздавить их одним приказом. Но он этого не сделал. Это стало бы ударом для его дочери. Когда Ёринобу вернулся домой с поджатым хвостом, она убедила отца дать ему второй шанс. Ты понимаешь? Ханако-сама спасла Ёринобу от наказания за его проступки». Что за ебанутая семейка: отец с сыном пытаются друг друга раздавить, а дочь мечется между ними и пытается помирить. Атмосферка на семейных ужинах, надо думать, была та ещё. Не хотелось бы там оказаться, но яд в десерт он бы с удовольствием подсыпал. «Думаете, она поменяет своё мнение? Если нам удастся убедить её, что мы не лжём». «Как знать. Не будем забегать вперёд», — Такэмура начинает подниматься, Ви следует его примеру. И тут… «И в свете этих событий, в надежде добиться справедливости ради моего отца я решил обнародовать новую информацию касательно его смерти». «Что…? О чём он? Какая ещё новая информация?» — спрашивает наёмница, плюхаясь обратно на стул, прикованная к экрану. Внутри поднимается волна паники. «Тссс». Это плохо. Джонни чувствует, как её колотит от страха, от волнения внутренности стягиваются в тугой узел, Ви не сводит глаз с телевизора. Ёринобу стоит за трибуной на пресс-конференции и с каменным лицом обращается к журналистам, которые, затаив дыхание, готовы ловить каждое слово о смерти Сабуро, ещё и от его родного сына. «Нам удалось установить личность одной из причастных к смерти моего отца. Женщину засекли уходящей с места преступления. Мы считаем, что она работала на наших врагов, но не знаем, на кого конкретно. Я не просто так обнародую эту информацию, но и не хочу, чтобы жители города вершили самосуд. Я прошу лишь помочь найти убийцу, которой заплатили за причинение горя моей семье. Помочь узнать правду и воздать по справедливости». Ви сидит белее мела. Рокер ощущает, как к горлу подступает тошнота, обжигая внутренности. Душа уходит в пятки. «Нет-нет-нет-нет», — оцепенев от паники, она повторяет про себя одно слово, словно мантру, слушая, что говорит мужчина на экране. «Всё нормально, Ви», — уверяет её Джонни в попытке унять нарастающее внутри беспокойство, лишь бы самому его не испытывать. «В каком месте это нормально?» «Мы ещё не знаем, что они скажут». Картинка на экране сменяется записью с камеры дрона. Вид снаружи «Компэки», двое стоят на карнизе. Джеки специально замазан, чтобы всё внимание было приковано к более мелкой фигуре рядом с ним. Ви одета в тот деловой костюм, в котором он впервые увидел её на свалке, но пока ещё чистый. Светлые волосы собраны в развевающийся на ветру хвост. Камера приближается, и глаза девушки распахиваются от страха в освещении ослепительных огней дрона. Запись обрывается и сменяется на другую. Здесь они уже свисают с лестницы на одном клинке богомола. Ви что есть мочи старается подтянуть Джеки. Его тело по-прежнему размыто, чтобы ничто не отвлекало от наёмницы. И дальше во всех подробностях видно и панику на её лице и как имплант выворачивается из руки, и они оба летят вниз. Ви — настоящая, а не с записи — сидит и смотрит на всё с колотящимся сердцем. Словно вернулась в тот день, когда всё потеряла. Её личную трагедию смонтировали и выставили на всеобщее обозрение, как какое-то кино, чтоб использовать для своей выгоды. В кадре вновь возникает Ёринобу и рядом с ним появляется статичное изображение наёмницы. Фото, несомненно, взято из полицейских архивов — за время пребывания в Найт Сити Ви не раз арестовывали. Здесь она уже больше похожа на себя: распущенные светлые волосы, угрюмое лицо обращено к камере. Пряди с обеих сторон заправлены за уши, поэтому хорошо видно ярко-синие слуховые аппараты. Ростомер позади показывает, что та не дотягивает до ста шестидесяти сантиметров. «Эту женщину видели, выходящей из пентхауса сразу после смерти моего отца. Службе безопасности «Арасаки» не удалось установить её настоящее имя, мы только знаем, что она известна, как Ви, и предполагаем, что её наняли наши конкуренты для устранения моего отца, — говорит Ёринобу. У Ви такой вид, что её вырвет с минуты на минуту. — Мы просим жителей города проявить общественную сознательность и помочь правосудию. Если вы знаете эту женщину или у вас есть какая-либо информация о её местонахождении, просим вас сообщить, но не принимать самостоятельных мер. Предположительно, она вооружена и очень опасна». «Господи, это пиздец». «Всё нормально, Ви», — продолжает уверять Джонни. Он это проходил. Корпы от «Арасаки» до «Биотехники» постоянно дышали ему в спину, выставляли врагом государства номер один, а он и рад соответствовать. За него назначали награду. Так что это не новости. Он был на месте Ви. Такова цена, если хочешь стать легендой. «Откуда, блять, тебе-то знать?» «Ты и сама понимаешь, что если бы «Арасака» хотела тебя найти, то уже бы нашла. Пускают пыль в глаза». «Но, если каждый прохожий захочет меня сдать-», — не соглашается та. Как же бесит, что её страх передаётся ему. Это надо прекратить, нужно, чтобы она успокоилась. «Принцесса, никто не захочет тебя сдать, — мужчина гнёт своё, чувствуя, как прозвище помогло немного успокоить девчонку. — Все эту корпу терпеть не могут. Да тебя на руках носить будут». «Может, ты и прав…» «Конечно прав. Они тебя бесплатно пропиарили, теперь ты на шаг ближе к мечте». «От моей маски теперь нет никакого толку…» «Только для тех, кто смотрит новости. Но я не знаю, зачем ты её таскаешь», — пожимает он плечами. Есть же чокер-переводчик, и в городе её семейка ублюдков на неё ни за что не выйдет. Заслуженно или нет, но Ви теперь носит звание убийцы Сабуро Арасаки, поэтому смысл в этой вещице отпадает, только зря лицо от него закрывает. Личность свою ей уже особо не спрятать. «Мне она нравится», — встаёт она в позу. Голову заполняют воспоминания о Сабрине. Джонни закатывает глаза. Какой смысл цепляться за что-то настолько мимолётное? Тем более, что Ви сама выбрала всё бросить. Как бы то ни было, лицо девушки приобретает здоровый оттенок, а значит нервы успокоились. «Нам надо уходить. И, чем скорее, тем лучше, — Такэмура распрямляет спину. — На твоём месте я бы об этом не переживал». «Ага, спасибо, старый хуила. Я её уже успокоил, пока ты втыкал в свою тарелку», — ядовито бросает Джонни, желая, чтобы тот мог слышать эти слова. «Да-да, я поняла, что он пытается перевести стрелки на меня, чтоб отвести подозрения от себя… Пустой трёп». «Думаю, всё куда хуже». «Ещё хуже, чем объявить на меня охоту за вознаграждение?» — Ви неуверенно поднимает бровь. «Ёринобу хочет осрамить Арасака-саму после смерти, сделать из его убийства посмешище, — поясняет японец, и она мрачнеет. — Он объявляет тебя убийцей отца, чтоб выставить его слабым, раз его смогла убить какая-то ущербная плюгавая воровка». «Ага. Так… гораздо хуже», — отвечает она жестами, напрягаясь словно струна и сжимая челюсти. Рокер бы всё отдал, чтоб посмотреть, как она врежет этому японцу — заслужил. «Теперь глаза не такие красивые, да?» «Заглохни, Джонни». Такэмура разворачивается к ней на стуле и кивает в сторону выхода из рынка: «Ты пойдёшь со мной?» «Да». «Идём уже отсюда». «Надеюсь, вам всё понравилось. Приходите ещё», — говорит повар на прощание, услышав, что те собираются уходить. Такэмура хмурится, глядя на тарелку. «Опилки и пластик». Они встают со своих мест. Ви оставляет продавцу деньги и идёт вслед за японским псом к выходу. Жалко, что пока от него никак не избавиться, но, быть может, им удастся выведать у него какие-нибудь ценные сведения. По крайней мере, Джонни надеется, что последнее замечание этой свиньи вернуло Ви с небес на землю, и не придётся ей всё время напоминать о том, кто такой этот Такэмура. Придурок, скорее всего, сам допиздится.