Чувствуешь Солнце?

Ви выдыхает струйку дыма. Сигареты с медовым вкусом оказались не такими сладкими, как можно было ожидать. Она стоит, облокотившись на заднюю дверь фургона Горо. Японец ушёл с её деньгами снять им номер и купить ещё одну пачку клубничных сигарет. Вторая просьба пришлась ему не по душе, но ничего, переживёт. На парковке почти никого. Хоть Ноа и не задаёт лишних вопросов, идти к нему перемазанной в крови и искушать судьбу не особо хотелось. Через несколько минут Такэмура возвращается с розовой коробочкой в руке. К тому времени сигарета прогорает почти до пальцев. «Я снял комнату и купил… что просила, — скорчив недовольную мину, он вручает ей ключи и пачку сигарет. А потом начинает складывать в ладошку деньги. — Вот сдача». «Оставьте себе», — неуклюже жестикулирует она и прячет пачку в карман. Не просто же так дала ему больше денег, чем нужно. «Ви…» «Горо… Перестаньте, у нас ещё дела. Нужно перенести его в номер», — девушка открывает заднюю дверь машины, вытаскивает Хелльмана и взваливает себе на плечо. Такэмура стоит на стрёме, пока она заносит тощего блондина внутрь. В дверях кивает японцу, и, как договаривались, тот остаётся стоять снаружи. Хелльман занервничает, если увидит здесь хоть кого-нибудь из «Арасаки». Ей лучше поговорить с ним наедине, без Горо, тогда есть шанс, что он будет более разговорчив. Приложив немного усилий, она подтаскивает два стула в центр комнаты, садит корпората на один из них и закрывает дверь. Глядя на биоинженера в отключке, Ви глубоко вздыхает. Возможно, стоило бы связать ему руки или привязать к стулу, но вроде бы незачем. Далеко не убежит, после крушения ави у него повреждено колено. Повезло, что ничего серьёзного. А если попытается ударить, она попросту переломит ему руку, как веточку. Девушка размышляет ещё пару секунд, не заняться ли сперва раной на плече, но кровь уже почти не идёт, отверстие от пули не такое широкое, чтоб заморачиваться и зашивать, вряд ли рана на спине хуже. Даже если и так, она не дотянется туда иглой. Всё, что Ви может сделать, это очистить рану и смыть кровь. Она решает не париться и садится на стул напротив Хелльмана с ножом в руке и пистолетом в кобуре. Наёмница заносит руку и шлёпает мужчину по лицу. На щеке остаётся красный след от ладони. Хелльман подскакивает на месте. «Эй, — говорит она жестом. Чокер переводит, маску Ви сняла. Пленник не понимает, что происходит, да и выглядит неважно: на голове шишка, чужие мозги на лице, а теперь ещё и отпечаток от ладони на полщеки. Он испуганно смотрит на неё. Наёмница знает, что сама не лучше. Вся в крови — видок устрашающий. Кровь на руках обсохла и начала слазить, собралась запёкшейся корочкой вокруг ногтей. Кровь на лбу, в волосах, на плече, на одежде. Весь белый топ заляпан красным. Кстати, Джонни больше не имеет оснований заябывать её насчёт сплошных чёрных шмоток. «Где я? Что это за место?» — корпорат осматривается, пытаясь понять, где находится. «Это неважно». «А зачем мы здесь?» «У меня есть пара вопросов про биочип «Арасаки». «Хорошо. Только сначала давай кое-что проясним, — беспокойно говорит он. — Тебя прислал не Ёринобу Арасака?» «Нет». «Значит, у тебя ко мне предложение. Если твой босс платит больше, чем «Кан Тао», можем поговорить», — мужчина садится прямо и наклоняется чуть вперёд. Уже не так напуган, как минуту назад, зная, что она работает не на Ёринобу. Резонно, только… «Пфф. Хаха, — Ви смеётся в голос, качая головой. — Я, по-твоему, похожа на корпоратку? Ты не понял, нет никакого предложения». Хелльман весь напрягается и подозрительно щурится: «Тогда чего ты хочешь?» «Твой чип меня убивает», — ей приходится крепко сжать зубы, чтоб не дать выход страху, что приносят с собой эти слова. Девушка сцепляет пальцы, когда попытки унять дрожь в руках не приносят результатов. «Если у тебя какие-то претензии, рассказывай подробнее», — тот подталкивает её говорить дальше. Но разве просто говорить о собственной смерти. Ви нервно трясёт ногой и кусает губы, размышляя, как лучше всё преподнести. Быть может, стоит подключить жалобный тон, если у мужчины есть хоть капля сочувствия, это может сработать. Не то, чтобы корпораты славятся своим состраданием, но попытаться стоит. Её безотказная тактика на все времена, к тому же придётся использовать кучу терминов, жестов для которых она не знает. «У меня в голове данные энграммы Джонни Сильверхенда… Его конструкт или как правильно, — она рвано выдыхает. Рокер появляется позади Хелльмана и садится на голубой пластиковый стул. — Он меня убивает. Прошу, убери его…» «Как Сильверхенд? Его конструкт? Это невозможно! — биоинженер в смятении качает головой. Джонни за его спиной подаётся вперёд. — Откуда у тебя этот биочип?» «Ёринобу Арасака. «Компэки». Припоминаешь?» — в общих чертах объясняет Ви, наблюдая, как меняется выражение лица собеседника. Странно, если б он не знал, весь мир в курсе. «Очень даже… И ты решила, что лучше всего будет засунуть его себе в голову?!» — Хелльман смотрит так, словно она не в своём уме. Наёмница кусает щёку изнутри, сжимая кулаки. По правде говоря, только так она и пережила выстрел в голову, так что пусть засунет нравоучения подальше. «Я не собираюсь обсуждать свои решения. Ты поможешь или нет?» «Я знал, что план Ёринобу провалится. Кто бы мог подумать, что это будет именно так, — тот оглядывает её, укоризненно качая головой. Брезгливо морщит лицо. — Уникальный прототип «Арасаки» буквально оказался на улице». Ви старается не зарычать в голос оттого, как он на неё смотрит, словно на помойную крысу, которая не заслужила столь дорогостоящей смерти. Не достойна даже касаться такой техники. У этого типа на редкость противная рожа, так и просит кирпича, чего не скажешь о его тщедушном телосложении. «Супер. А теперь убери его из моей головы». «Всё не так просто». «Это же ты его сделал!» «Если ты говоришь правду, то в голове у тебя новая, экспериментальная версия биочипа», — объясняет Хелльман. Сердце уходит в пятки. Почему он не в силах помочь? Корпорат был самой многообещающей зацепкой. Создатель чипа должен знать, как его отключить, какая разница, что он экспериментальный. «Я… Я знаю, что просто так его не вынешь. Мой рипер сказал-». «Ты что, показала биочип какому-то мяснику? Кто ещё о нём знает?!» — в ярости кричит он. Ви сама вспыхивает от злости. Вик — не какой-то там уличный мясник. Этот говнюк продолжает плясать на минном поле и даже не догадывается. «Мне мозги чуть не вышибли… С тобой тоже может случиться нечто подобное, так что прикуси-ка язык», — тихо угрожает девушка, скалясь на него. Только благодаря Вику она сейчас жива, рипер совершил невозможное. А что ей было делать? Сдохнуть там, на свалке? Лечь и умереть? В принципе, она так и собиралась, только этого Ви тоже не смогла сделать. «Не кипятись, не нужно…» — пиджак поднимает руки в надежде её успокоить. Стоило напомнить о том, как легко она может его убить, сразу струсил и заскулил. «А что такого особенного в этой версии чипа? — она украдкой бросает взгляд на Джонни. — Другая энграмма? Более…» «Разумная?» — предлагает рокер, приподняв брови. Она хотела сказать по-другому. «Агрессивная?» — Ви закачивает предложение, вспоминая его поведение в первую встречу. Он с тех пор подуспокоился, но воспоминания ещё свежи… «Уникален сам биочип, а не энграмма Сильверхенда», — поправляет её Хелльман. Девушка не может сдержать смешок. «Слышал? Дело не в тебе». «На хер иди». «Все предыдущие версии чипа служили исключительно для контакта с записанными энграммами», — продолжает биоинженер, не догадываясь о мысленном обмене оскорблениями. «Ага. Чтоб поболтать с отчалившей бабулей, например. Они выпускались поштучно и стоили дохера. И т. д., и т. п.», — девушка закатывает глаза и призывает переходить к сути. «А этих ещё меньше. Они служат для установки энграммы в новое тело, — объясняет он. Выходит, в корпорации и правда искали способ воскрешать мёртвых. — Когда я уходил из «Арасаки», проект был ещё на этапе тестов». «Зачем? Вы пытались выкинуть людей из их собственных тел?» «Во время испытаний мы предполагали, что тела к моменту установки чипа будут уже… нейронейтральными». «Иначе говоря, мёртвыми?» «Э, да. Поэтому то, что случилось с тобой, так интересно. Это настоящий прорыв», — Хелльман говорит так, словно её смерть — захватывающее событие. Ви стискивает зубы и с трудом сглатывает, чувствуя себя блохой под микроскопом. «Поздравляю. Твой чип работает. Вынь его из меня». «Ну-ну», — рокер встаёт со стула, подходит ближе и останавливается рядом с корпоратом. Девушка смотрит на него, а у самой душа не на месте. Если Хелльман в итоге сможет ей помочь и избавит от чипа… то что будет с Джонни? «Мне надо на него посмотреть», — отвечает пиджак. Она вдруг понимает, что тот хочет подключиться к её биомону и получить полный доступ ко всем системам, кибердеке — вообще ко всему. Ви неуверенно выкручивает грязные руки. Рискованно, он может взломать её. Однако… это единственный способ узнать, что с ней происходит. Наёмница глубоко вздыхает, пытаясь успокоить нервы, но бесполезно. Отведя волосы назад, она слегка поворачивает голову на бок, предлагая ему подключиться. Учёный достаёт личный порт и вставляет в разъём за ухом девушки. Оптика загорается голубым, пока он просматривает данные в её голове. «Хм… Невероятно. Это похоже на…» — бормочет Хелльман под нос, ни к кому не обращаясь. Джонни обходит его со спины и наклоняется, снимает авиаторы и встречается взглядом с Ви. «Жесть какая. Этот пиджак будет нам помогать», — перед глазами всё глючит, то и дело подёргивается помехами. Джонни распрямляется и надевает очки обратно. «О боже!» — корпорат вскрикивает и выдирает шнур из её головы, потирая кожу на запястье вокруг порта. «Подозреваю, это не значило «О боже, кажется, я знаю, как тебе помочь!»?» — поглаживая разъём за ухом, на всякий случай уточняет Ви. «Как жаль, что я не смогу это толком изучить». «Да, очень жаль, не быть тебе подопытным кроликом», — ворчит Джонни, отходя назад к одной из кроватей, и падает спиной на матрас, согнув ногу. «Просто скажи, что делать». «Мне очень жаль, но у меня плохие новости, — начинает Хелльман. От этих слов мороз бежит по коже. Он же должен был ей помочь. — Твоя нейронная сеть полностью разрушена. Она не сможет работать самостоятельно. Единственное, что я могу сделать…» «Еее, давай поторгуемся!» — Джонни подаёт голос с кровати, приподнимая голову. «Джонни, пожалуйста», — умоляет она. И без его комментариев тошно. Почему на чип не записали более молчаливую энграмму. К примеру, какую-нибудь милую спокойную старушку. «Секс с ней был бы странным». «Джонни». «…это дать тебе координаты хорошей клиники в Швеции. Там прекрасное оборудование, тебе помогут справиться с болью на терминальных стадиях», — договаривает блондин. Похоже, её сейчас вырвет. Он советует доживать свои дни в сраном хосписе. Который она вряд ли может себе позволить. Столько трудов и ради чего? Чтоб он развёл руками? И что теперь? Остаётся надеяться на помощь Вудуистов или Ханако, что звучит не очень многообещающе. Она ведь так на него рассчитывала… «Нет-нет-нет, — Ви уже готова расплакаться. Не может быть, чтоб всё зря. — Ты… Ты сказал, проект был на стадии испытания. Ты не можешь знать-». «Я-то знаю. Я только что видел, как конструкт грызёт твой мозг. Он запрограммирован так, чтобы приспосабливаться к новой среде. Любой ценой. А твой недоразвитый куриный мозг не умеет с этим бороться». Она прячет лицо в ладонях, цепляется пальцами за волосы в отчаянной попытке сдержать слёзы, пытается вспомнить, как дышать. «И что, это всё? Всё было зря? Мне хана, и энграмма рано или поздно победит?» «Да. А из того, что я слышал о Сильверхенде, эта победа будет именно в его стиле», — сообщает Хелльман. Хочется кричать, плакать — как-нибудь выплеснуть боль. «Ну надо же. Похоже, я стал легендой в «Арасаке». «Иди упивайся своим эго где-нибудь в другом месте, — огрызается Ви. Злость захлёстывает с головой. Ей только что вынесли смертный приговор, а он говорит лишь о себе. — Что именно со мной происходит?» Нужно услышать вердикт от того, кто шарит. Вик объяснил, как мог, но уточнил, что это вне его компетенции. Возможно, Хелльману известно больше и он сможет дать ей хоть какую-то зацепку. «Это лучше ты мне скажи. Каково это — жить с двумя личностями? — интересуется тот. Ви шумно сглатывает. Это ведь не так. — Это же не то же самое, что слышать голоса в голове. Ты одновременно и ты, и Сильверхенд». Нет, это неправда. Нет… Она не Джонни. Вовсе нет, она — это она, просто в голове у неё сидит вредный хер. Отдельно. Сама девушка не изменилась и не меняется… Ну, может, стала курить, но это же мелочь. Она всё еще она. Ви. Точнее, Айден Бекер — та, кем была всегда. Девушка горячо трясёт головой, отказываясь принимать его слова. Отказываясь признавать даже саму мысль, что Джонни — её вторая личность. Да, она видит его воспоминания, у них общие сны, но ведь это совсем другое дело. Их легко отличить. Бóльшую часть времени. «Я его слышу. Даже без слуховых аппаратов. Его никак не заткнуть». «Мм, — задумчиво тянет Хелльман. — Я правильно понимаю, что твоё нарушение слуха вызвано повреждением уха?» «Внутреннего уха, да. Аутоиммунная болезнь». «А. Значит, твоё тело уже не впервые на тебя ополчается, — рассуждает он. Ви злобно сверкает глазами. — Биочип посылает данные напрямую в мозг, стимулирует слуховую кору в обход ушей, поэтому ты его слышишь. А как насчёт остальных органов чувств?» «Я его вижу и слышу. Он, ээ, хватал меня пару раз. И… не уверена, но воняет от него ужасно», — девушка пытается объяснить, что в целом Джонни задействует все органы чувств. «Что, даже не скажешь ему, каков на вкус мой член? Во имя науки, естественно», — издевается рокер, садясь на край кровати и прикуривая. «Джонни, я умираю. Хотя бы сделай вид, что тебе не насрать». «Интересно. Скажи, ты заметила, что конструкт влияет на твои решения?» — пиджак спрашивает прежде, чем Джонни успевает сострить в ответ. «Блять. Может, хватит?» — ворчит призрак, вставая с постели. Мужчина переступает через вторую кровать, снова обходя корпората со спины. «Если надо что-то решить, Джонни — просто голос в моей голове. Он может сколько угодно ныть, но не может меня ни к чему принудить». «Не поспоришь, — Джонни вновь появляется, в этот раз без очков, и смотрит на неё. — Таких упёртых носителей ещё поискать». «Ты не то чтобы с ним сражаешься. Его влияние проявляется постепенно. Медленно, но верно». «То есть?» «Ты начнёшь делать то, что раньше казалось неприемлемым. Для прежней тебя, — поясняет Хелльман. Ви наблюдает, как Джонни опять надевает авиаторы и начинает слоняться туда-сюда, затягиваясь сигаретой. — Ты же знаешь, кем он был. Фанатиком. Террористом. Самоубийцей». «Ну ебануться, и кто же из нас втирает тебе хуйню?» — Джонни качает головой. Девушка чувствует его недовольство. «Поэтому я считаю, что тебе пора думать об изоляции в клинике». В одном Ви с Джонни согласна: Хелльман ей совершенно не нравится. Пренебрежительно говорил о ней и о Викторе, теперь то же самое говорит про рокера. Да, Джонни — мудак. Но только у неё есть моральное право поливать его говном, ведь он пытался убить её. А это уёбище корпоратское, создал мерзкую технологию, способную красть у людей их тела, ради денег подставлял жопу начальству, и хватает же наглости смотреть на всех свысока. Думает, раз работал в лаборатории, то и руки у него чисты. Тем временем его изобретения отнимают жизни. Нахуй его, его мнение и всё, что он собой олицетворяет. «Только Джонни ни разу не продался корпам». «Ты его защищаешь? Или это он сам сейчас говорит? Погоди-погоди, может, он даже пытался уже взять контроль над твоим телом? На минуточку?» Вопрос застаёт её врасплох. Вообще-то… однажды получилось, когда мужчина вышел из себя во время их первой встречи. Только с тех пор ничего такого не случалось, сам Джонни об этом ни разу не говорил, поэтому она и думать забыла. «Нет…?» «Слушай, а правда, — рокер с усмешкой переводит на неё взгляд. — Хорошая же идея…» «Джонни…» «Шучу. Ты смотри, этот пиджак тебя сейчас заболтает», — предупреждает он, садясь обратно на голубой пластиковый стул. Ви благодарна за предостережение, но сейчас её черёд говорить, а не Хелльмана. Заебал уже. «Можешь не трудиться, — она снова переключает внимание на учёного. — Я здесь не за тем, чтобы слушать, как ты поливаешь его говном». Тот усмехается, смотрит на неё так, словно она только что отрастила вторую голову: «Боже, это как разговаривать с безнадёжно влюблёнными. Ничего не доходит». На этих словах Ви чуть не давится, словно поперёк горла встала кость. Она растерянно смотрит на корпората, пытаясь переварить услышанное. Потому что наёмница ни слова не поняла, как будто что-то на древнегреческом. Джонни складывается пополам от смеха. Чего? Хелльман только что, сказал, что она… «Не поняла, что ты имеешь в виду?!» «Я передумал, он мне нравится», — сквозь смех произносит Джонни. Хелльман сейчас дал ему новый повод для издёвок, только с чего бы вдруг. Джонни ей даже не нравится, не говоря уже о… «Ненавижу тебя». «Странный способ признаться в любви, но да ладно». «Господи. Не говори так. Теперь я мечтаю сдохнуть поскорее». «Ты позволяешь ему выгонять себя из своего тела и не видишь в этом проблемы», — Хелльман качает головой, объясняя свою точку зрения. «Я решилась сбить ави, только чтобы найти способ избавиться от него! Я его защищаю лишь потому, что ты ещё хуже!» «Послушай-». «Нет, это ты послушай! Думаешь, у тебя руки чисты? Сколько человек ты помог убить ради своих экспериментов для «Арасаки»?» «Это-». «Да, Джонни террорист. Я наёмница. А ты крыса корпоратская. Нет в этой комнате чистых рук. А ещё ты никак не поймёшь одну вещь. — Ви достаёт пистолет из кобуры. Хелльман дёргается на стуле, наблюдая за её рукой — Пистолет сейчас не у Джонни. Так что вместо того, чтоб волноваться о том, кем он был, побеспокойся лучше о том, кто сидит перед тобой. Потому что, когда уборщица найдёт твои мозги на стене, Джонни будет совсем ни при чём». «Ну наконец-то», — с облегчением вздыхает рокер. Ему нравится, когда она кому-то угрожает. Такой вот он человек. И есть нечто приятное в угрозе расправы над Хелльманом. Не настолько, как было с Дубманом, но тем не менее. «Пожалуйста, не надо. Я попытаюсь тебе помочь… если ты пойдёшь со мной в «Кан Тао». «Пф. Ну да. Попытаешься, как же. Ты хотел сказать: используешь меня, чтобы купить себе проход в другую корпу. Представишь меня им, как свой научный проект?» — Ви его насквозь видит. Корпорат не собирается помогать, пять минут назад сказал, что она не жилец. Ему просто хочется её использовать. Выродок ничем не отличается от остальных. «Ты знаешь, сколько стоят данные в твоей голове? Даже если я не смогу тебе помочь, их надо спасти». «Ебать мой лысый хуй, он что, совсем, что ли? Сам же сказал, что ты права», — у Джонни вырывается сухой смешок. «Всегда считала, что очкарики должны быть умными, но… — Ви поднимает глаза к потолку. — «Кан Тао» — не вариант. Придумай что поумнее, пока у меня палец не дрогнул». Хелльман трясёт головой, какое-то время раздумывает, а потом со вздохом предлагает: «Если хочешь обратиться к кому-то ещё, могу отдать тебе данные по проекту. Полную документацию: чертежи, расчёты. «Кан Тао» предлагала за всё довольно много». «И ты мне просто так их отдашь?» — девушка удивлённо вскидывает брови. Корпораты так дела не делают. «В обмен на свою жизнь — да». «Ладно, идёт. Данные у тебя?» «Нет, блять, у тебя. Нахуй он им сдался без них», — бурчит Джонни, откидываясь на спинку стула. Биоинженер передаёт ей щепку, Ви вставляет её в разъём, и перед глазами возникает вся информация по биочипу. Части мозга, на которые он воздействует, внутреннее устройство прототипа и всё в таком роде. Вот только её одноклеточный мозг не может понять ни слова из того, что там сказано. «Лучше, чем ничего. Может, найдём кого-то, кто понимает этот технотрёп», — говорит рокер. Ви вздыхает. «Наверное…» — только она не уверена. Хелльман создал чип, но даже он не в силах помочь. Какой толк от этих чертежей? Кому их можно показать? Кто разберётся в них лучше человека, который всё это написал…? Надежды нет. Учёный из «Арасаки» был самым многообещающим вариантом, но оказался очередной… пустышкой. Всё, что смог предложить: данные на биочип да совет идти доживать свою жизнь в хосписе. Есть ещё два варианта. Пойти к Вудуистам, которые заказали запись из номера Ёринобу. И парад в честь Сабуро, на котором будет Ханако Арасака. Не стоило складывать все яйца в одну корзину, поскольку она оказалась дырявой. Её дни сочтены. Ви встаёт со стула. Что-то не так. Ей нехорошо. Хелльман следит за каждым движением. «Сиди смирно, — она открывает дверь и кивает Такэмуре, стоящему снаружи. — Всё, он ваш». Наёмница отходит в сторону, пропуская Горо в номер. Хелльман распахивает глаза и едва не вскакивает со стула: «Такэмура? Что он тут делает?» «У него к тебе тоже пара вопросов. Скажи спасибо. Без него… Кто знает, что бы я натворила? — язвительно тянет она. Но учёный не выглядит благодарным. Ви смотрит на Горо. — Что вы с ним сделаете?» «Пока ещё не решил». «Правда? — она неверяще смотрит на него. Не может быть, чтоб у него не было плана. Времени подумать было предостаточно. Возможно, просто не хочет раскрывать карты перед бывшим коллегой по корпе. Японец пожимает плечами: «Видишь ли, я могу быть импульсивным». «Мне постоять снаружи?» «Не нужно. Поезжай домой», — заверяет её Горо. Звучит неплохо, её уже тошнит от всего, во всех смыслах. Хочется забуриться в кроватку и попробовать забыть обо всём. Мир перед глазами плывёт и подрагивает. «Я надеюсь, мы договоримся», — учёный пытается расположить к себе Такэмуру. «На твоём месте я бы приложил все усилия, — Горо оборачивается к ней. — Ви. Я это запомню». Она кивает и нетвёрдой походкой выходит из комнаты, по пути улавливая за спиной их разговор. Ноги будто разучились ходить, каждый шаг даётся медленно, с трудом. Вокруг всё вращается, её мотает из стороны в сторону. Не так уж много крови она сегодня потеряла… «Ух, как жарко. У меня язык как наждачная бумага», — жалуется Хелльман. Ви еле как сдерживает рвоту, вываливаясь на улицу. Когда успело стемнеть? Сколько они тут просидели? «О, неужели Ви не дала тебе даже стакан воды? Возмутительно. Бесчеловечно. Я не такой. Ты сразу почувствуешь разницу. Я дам тебе целые вёдра», — на последней угрозе Такэмуры дверь закрывается. Желчь подступает к горлу, а ведь она почти ничего не ела. Её уже прополоскало около ави, и всё равно желудок опять сводит — вот-вот вырвет. Наёмница делает шаг вперёд, спотыкается, цепляется за перила, и её выворачивает вниз, на землю. Недалеко от входа в мотель установлен рекламный щит с изображением биочипа, возле которого мечется Джонни. Только не снова. «Смотри-ка, смотри. Видишь? Пидорасы, блять», — он гневно машет рукой в сторону баннера, пока Ви на ватных ногах спускается с лестницы. Голову раздирает от боли, сердце бешено стучит, лёгкие будто свело судорогой. На последней ступеньке ноги подводят, и девушка падает руками в грязь. Её снова рвёт, на этот раз кровью. Во рту остаётся противный железный привкус. Красная струйка вытекает из носа. Мышцы окаменели. Она заставляет себя подняться, но тело протестует. Сбой в работе биочипа О, нет. Опять он. Ви сжимает голову руками, поднимает плывущий взгляд и видит Джонни неподалёку на бетонной скамейке. Мужчина скрестил руки на груди и насупился. «Смотришь документалку про «Арасаку» или порнуху комментируешь?» — сквозь нестерпимую боль удаётся сформулировать чёткую мысль. Тело отказывается подчиняться, и это уже никак не исправить. Никто не поможет. Смерть приближается быстро и неотвратимо. «Шуткуешь, да? Думаешь, это смешно? А ты оглянись, тут везде вокруг были поля… пока корпы не выпиздили всех фермеров, — качает головой рокер. — Когда до тебя дойдёт? Корпорации незаметно разрывают наш мир на части. Нельзя закрывать на это глаза». Девушка кое-как делает судорожный вдох, лёгкие пока не пришли в норму. Джонни прав, чтоб его, она и есть потомок тех самых фермеров. Её дед был одним из последних, продал землю только когда бабушка заболела. Ви прекрасно понимает, о чём он говорит, с чем-то даже согласна. Но девушка сейчас не в состоянии выслушивать лекции — стоит из последних сил, голова раскалывается, чип буквально выворачивает её наизнанку. Настроение ни к чёрту, ведь она только что узнала, что по-любому умрёт и никто ей не поможет. Даже Хелльман тут бессилен. «Джонни, у меня правда нет на это времени», — она пытается его урезонить, а сама прижимает ладонь груди, стараясь нащупать пульс. Просто чтобы удостовериться, что сердце работает. «Ты как неуловимый Джо, который никому нахуй не нужен. Вот в чём вся проблема. Друзей у тебя в этом городе нет, да и репутация так себе», — огрызается Джонни. Вообще-то она не собиралась ругаться, но он, очевидно, настроен решительно. И опять хочет посраться именно тогда, когда ей херово. Почему всегда так? «Всё равно перспективы получше, чем у дохлого полузабытого рокера, запертого в дурацкой хреновине», — Ви не остаётся в долгу, несмотря на то, что её шатает и зрение плывёт. Остаётся надеяться, что взгляд выходит достаточно суровым. «Твоя последняя перспектива была получить бабла за краденый биочип. Напомни-ка, чем всё кончилось?» — издевается он, намекая на проёбанный налёт. И на всё, чего она лишилась в тот день в «Компэки». Вот честно, она сейчас не настроена об этом говорить. Когда возле «Облаков» Джонни шарахнул перед ней стулом, Ви напугалась. Живо вспомнила первую ночь и его нападение. Сейчас же… Сейчас она просто смертельно устала. «И это мне говорит самый тупой террорист за всю историю. Тебе напомнить, как ты тут оказался?» «Кочевникам не понять, что значит сражаться за этот город и умереть за него», — Джонни снова качает головой. Ви шумно выдыхает. А минуту назад так жалел обманутых фермеров... от которых и пошли современные кочевники. «Да, придурок. Потому что мы не идиоты и понимаем, что он того не стоит!» «Ты нихера не понимаешь», — ядовито бросает тот. Судя по тону, очередная вспышка гнева не за горами. Он не ведёт себя так, как после борделя, но Ви чувствует чужую ярость, однако теперь это её не пугает. Больше нет. Хочет придушить её? Вперёд. Она всё равно умрёт, так какая разница. Только сперва кое-что ему выскажет. «Что, неужто ты сейчас наконец-то в деталях расскажешь, как планируешь уничтожить «Арасаку»? А не как в прошлый раз: давай рискнём и посмотрим, что получится». «Нет, я сейчас расскажу, как ненавижу мелких воришек, которые думают, что если переступили порог «Посмертия», то сразу стали мятежниками, — рявкает он в ответ и стискивает зубы. — Ты думаешь, что борешься с «Арасакой», а на самом деле тебя уже раздавили, как червяка, и оставили догнивать на обочине». Ви вздыхает. Всё тело одновременно захватывает физическая и душевная боль. Всякий раз, когда жизнь даёт по зубам, Джонни тут как тут, чтобы добавить от себя и причинить ещё больше страданий, хотя и так уже достаточно. Иногда кажется, что ему доставляет удовольствие чувствовать, как ей хреново, и всё равно сыпать соль на раны. «Конченый мудила». «А ты тупая пизда. Как знать, может, мы всё-таки подружимся?» Есть в этих словах что-то такое, о чём сейчас не охота думать. Девушка устала, из последних сил стоит на ногах, но в итоге не выдерживает, опускается на край лавочки рядом с ним и откидывается на спинку. Нужно правильно подобрать слова, чтобы успокоить этот бешеный поток энергии и злобы, иначе он попросту расколет ей череп на две половинки. «Джонни, умоляю, мне очень плохо. Если тебе есть что сказать, просто скажи. Я ужасно хочу домой». «Жалкое зрелище», — отвечает Джонни, прокручивая нож в ране. Он это умеет. «Это всё?» «Нет… — рокер на время замолкает, отводит взгляд и продолжает. — Я всё это время разбирался, что у тебя в голове. Пытался понять, с кем имею дело. Сперва я подумал, что тебе просто не везёт, но потом до меня дошло, в чём твоя проблема». «О, это будет весело», — закатывает глаза Ви. То, что нужно. Чтобы какой-то мужик шарил по её воспоминаниям. Безумно хочется ему врезать, но она боится, что свалится, если замахнётся. «Папаша твой был редкостный козлина. Люди с собаками лучше обращаются, чем он с тобой. Ты думала, что убежала, но на самом деле он продолжает тебя контролировать, просто на расстоянии. Ты всё так же у него под каблуком, как и раньше». Ну вот, опять перешёл к ударам ниже пояса. Сразу начал с отца. С самого больного. Горло стягивает стальным кольцом. Ви проводит рукой по лицу. «Это не-». «Мы оба знаем, что не я один сижу в твоей голове. Он до сих пор тут, рядом. Ты думала, что в Найт Сити сможешь доказать, как он ошибался, но ты по-прежнему никто. Как оказалось, ты умеешь только красть у Мусорщиков, об которых все наёмники вытирают ноги. А потом тебя выкинули на свалку, как мусор…» Глаза щиплет, к горлу подкатывает ком. Только этого сейчас не хватало, сразу после того, как Хелльман дал свой неутешительный прогноз, Джонни тут же понадобилось поковыряться в её старых травмах и напомнить лишний раз, в итоге отец был прав насчёт неё. Но она тоже видела его детские воспоминания. Слышала свист ремня и чувствовала спиной боль. От его отца вечно несло водкой — единственное спиртное, к которому Джонни не притрагивался. «А чего бы не поговорить о твоём отце? Ты думаешь, забыл всё, что он с тобой делал, и спокойно живёшь дальше? Вот только не надо притворяться, что да». «Даже сказать нечего», — соглашается Джонни. Ви с готовностью принимает уступку. Сейчас она готова на всё, ради перемирия. «Как много ты знаешь о моём прошлом». «Как и ты о моём». Верно. Им обоим известно слишком многое. Джонни знает такое, о чём она никому не рассказывала, даже Джеки. Действие чипа вынуждает узнавать друг о друге то, чем никто из них добровольно не поделился бы. Оба всегда рьяно отстаивали личную жизнь и не любили распространяться о прошлом. А теперь приходится. «С ужасом жду, когда границы сотрутся, и твои воспоминания начнут казаться моими», — слабым голосом признаётся девушка. «Блин, если это работает в обе стороны, то и мне придётся жить с тем, что ДеШон меня поимел». «Да, но… — она вздыхает, — мне кажется, это так не работает. И я его всё же убила». «И тем не менее он первый успел». «Я не хочу спорить, Джонни, — укоризненно замечает наёмница, легонько стукая его плечом. Тошнота потихоньку отступает, а вот тоска нет. — Как думаешь, я это замечу? Тот момент, когда стану тобой». Слова Хелльмана отдаются эхом в голове. Раз уж создатель чипа ничего не смог сделать, то, возможно, стоит смириться с неизбежной судьбой. Нет больше никаких «если», только «когда». И это пугает. Ви смаргивает слёзы, не хотелось бы расплакаться перед Джонни. Не стоит давать ему таких преимуществ. «Я так скажу: худшее, что можно сделать с человеком — это уничтожить его личность». «Конкуренция была жёсткой, но признаю, чип официально самое ужасное, что было в моей жизни», — наёмница пытается хоть немного пошутить, чтобы убедиться, что не растеряла навык. Что сможет смотреть смерти в глаза и улыбаться, как умел Джеки. Но не выходит. «Неужто я не на первом месте в твоём списке?» — Джонни озадаченно смотрит на неё, приподняв уголок губ. Значит, шутка показалась ему забавной. Хоть это и сложно назвать улыбкой, но видно, что рокеру смешно. «Ты в нём, но не на первом месте. Мудаков в мире предостаточно. Не самая моя большая проблема, по сравнению со смертью. Как бы ни было легко тебя обвинить, ты ни при чём». «Смерть через превращение в кого-то другого… Ты не заслужила такой судьбы». Ви беспокойно теребит руки, одежду. Хочется ему верить, она чувствует исходящую от него неподдельную искренность: Джонни верит в то, что говорит. Действительно считает, что она не заслужила. Быть может, он и правда хочет спасти её, несмотря на то, что собирается использовать в своих целях. Хотя бы чуть-чуть, но хочет. По крайней мере открыто не говорит, что она должна сдохнуть — уже хорошо. «А как тебе живётся в моём теле?» «Ну, всё или слишком большое, или слишком маленькое, — он начинает рассказывать, и до Ви доходит. А ведь точно, разница в росте существенная. — О гормонах я вообще не говорю, это грёбаный пиздец». «Эй, они вряд ли все мои», — вспыхивая, она пытается защищаться. «Очень сомневаюсь, — мужчина невесело усмехается. — Особенно раздражает этот лаг между зрением и осязанием. Ты откусываешь кусок пиццы, а я только через сто лет чувствую, что ты сожгла себе всё нёбо». «Трудно дождаться, пока еда остынет». «И ещё, — он разворачивает корпус к ней. — Вот раньше я курил по сигарете в пять минут — и теперь чуть ли не на стенку лезу без никотина». Ви изумлённо смотрит в ответ: «Да я курю без остановки, Джонни». «Вообще нет». «Боже…» — если так подумать, то да, она видит рокера с цифровой сигаретой в руке чаще, чем курит сама. Вот ведь заядлый курильщик. «Просто иногда… Не знаю, чувство, будто я не могу сам дышать — всё должно проходить через тебя, — уже тише признаёт он. — Короче, привыкаю понемногу, но ощущения так себе». Несмотря на ссору, Ви ему сочувствует. Не дай бог оказаться на его месте. Чувствовать мир исключительно через другого человека… Звучит ужасно. Это не жизнь. «А как тебе мои воспоминания?» «В каком смысле?» «Ну, когда я вижу твои во снах, это как полное погружение. Я всё чувствую, вижу, слышу, будто сама там. Иной раз чувствую только отголоски эмоций. Какая-то ситуация вызывает у тебя воспоминание, и я чувствую то же, что и ты, но не всегда вижу. Я понятно объясняю?» — на последней фразе Ви смеётся и качает головой. Бесит, что так сложно выразить словами свои мысли. «Да во всём этом чёрт ногу сломит», — Джонни дёргает плечом, пока наёмница пытается понять, что же она хотела узнать. Разговор сперва не задался, но сейчас ей… спокойно. Хорошо, что можно вот так сесть и обсудить, что происходит. Мирно, без криков. Просто поделиться друг с другом впечатлениями. «Я имею в виду… Ты чувствуешь что-то во время воспоминаний? Эмоции до тебя доходят? Или только до меня?» «Разочарование, гнев, горечь, страх. Правда, мне сложно разобрать, мои они или твои». От Ви не ускользает беззащитность, с которой он это говорит. Странно слышать, как рокер допускает, что страх может быть и его, он не похож на того, кто признавался бы в подобном добровольно. Как и она сама. Ситуация, мягко говоря, неприятная. Одному из них придётся умереть, чтобы мог жить другой. Если они найдут способ её спасти, уйдёт Джонни. Если он останется, тогда погибнет Ви. До этой минуты она не особо осознавала размер жопы, в которой они оказались. И всё равно Джонни хочет её спасти… «Ты боишься смерти?» «Я боюсь упущенных возможностей». «Как в Арасака-тауэр…» — догадывается девушка. О чём бы они ни говорили, всё всегда сводится к одному. Джонни жаждет мести, а для этого ему нужна она. И что-то тут не клеится: сперва говорит, что не желает ей смерти, и тут же добавляет, что ей придётся отправиться в самоубийственный поход против «Арасаки». «Как видишь, оттуда я уже выбрался. И мы с ними ещё не закончили». «Джонни, — со вздохом говорит Ви, ругая себя за неосмотрительность. С ним нельзя расслабляться ни на минуту, — чего ты от меня хочешь?» «Чтобы ты помогла свести счёты с «Арасакой». И всё». «И всё? Мне нужно пойти и разъебать самую могущественную корпу в мире? Всего-то?» — она возводит глаза к небу. Джонни говорит так, будто это пустяк, будто просит о чём-то несущественном. Ви едва по ступенькам спустилась, а он хочет, чтобы она уничтожила корпорацию. «Никто не говорил, что будет легко». «Это невозможно, Джонни». «Вот только не надо заливать. Ты лучше, чем думаешь», — он трясёт головой. Если б Ви его не знала, приняла бы это за комплимент. «Джонни… Даже если б у меня был шанс, я не знаю, в чём заключается твой план. Ты хочешь, чтоб я уничтожила «Микоши», но ни ты, ни я понятия не имеем, как это сделать!» Его намерения так туманны. Иди, не знаю куда. Найди, не знаю что. Какие-то мутки с какой-то Альт. Как он собрался… её использовать? Чем бы это ни было. Ви не имеет ни малейшего представления. Весьма запутанно, очень странный план. «Всему своё время». «Всё ещё непонятно, Джонни, — она обессиленно стонет. — Забудь уже. Неужели ты не можешь жить, ни с кем не сражаясь?» «Что за чушь ты несёшь, Ви?» «Я серьёзно-». «Ладно, — мужчина перебивает её, вновь разворачивает корпус так, что его колено касается её ноги, и смотрит в глаза, — я скажу тебе, почему хочу разрушить «Арасаку», но скажу только один раз. Будешь слушать?» «Давай». «Я видел, как корпы забирают у фермеров воду… а потом и землю. Видел, как они превращают Найт Сити в машину, которая ломает судьбы, уничтожает надежды и выкачивает деньги, — активно жестикулируя, он говорит всё быстрее. Потом встаёт со скамьи и начинает расхаживать взад-вперёд. — Они давно получили контроль над нашей жизнью, но теперь им нужны наши души!» «Сложно не согласиться…» — Ви не спорит, потому что всё вышеперечисленное — правда. «Арасака» трудится над созданием бессмертия, оцифровывает души, или что они там делают. Это ужасает. Так быть не должно. Она никогда и не притворялась, что думает иначе. Джонни подходит ближе, встаёт перед ней. Так близко, что можно почувствовать исходящее от него тепло. «Ви, я объявил им войну не потому, что меня угнетает капитализм, и не потому, что у меня ностальгия по старой Америке. Это война людей против системы, которая перестала нам подчиняться. Борьба с блядскими силами энтропии. Ты меня понимаешь?! — рокер ходит туда-сюда, потом внезапно перемещается ближе и наклоняется к ней. — И я буду бороться, чего бы мне это ни стоило. Придётся убивать — буду убивать. Нужно будет твоё тело — я его, сука, заберу!» Вернулся к тому, с чего начал — к угрозам. Он кричит ей в лицо, размахивая руками, затем распрямляется и поворачивается спиной к Ви. «Джонни», — наёмница сжимает челюсти и выдыхает через нос. Он только что угрожал взять контроль над телом. Над её телом. Признал, что сделает всё, ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое. Убьёт всех, если придётся, включая её саму. «Твою мать, — он вскидывает руки, мечась перед ней. — Ты пока-». Ви вскакивает с места. Приступ прошёл, усталость испарилась, осталась чистая ярость: «Нет, Джонни. В этом как раз вся проблема!» Девушка тычет пальцем ему в грудь, чуть повыше жилета, сильно впиваясь ногтем в кожу и наплевав на его личное пространство. Злость затмевает разум, внезапно становится плевать, что кто-то услышит её крики. Джонни смотрит сверху вниз, взгляд за стёклами очков острее бритвы. «И что это, блять, значит?!» «Это перебор, Джонни. Ты опять перешёл все границы! — кричит Ви. Голос срывается от перенапряжения. — Говоришь, что хочешь сделать мир для людей, а сам этих людей ни во что не ставишь!» «Да хватит уже, Ви-». «Ты сам только что сказал, что заберёшь тело, если надо будет! Срать ты хотел на всех, кроме себя и своей тупой мести. Можешь рассказывать сказки про борьбу с энтропией сколько хочешь, но это ложь! Ты врёшь самому себе и прикрываешься этой ложью, чтобы оправдать всё, что ты делаешь!» Чуть ли не каждое слово сопровождает новый тычок в грудь. Мужчина слушает её крики с напряжённым лицом, как будто сам вот-вот взорвётся. Так он смотрел, когда впервые напал на неё. Бешеный фанатик в нём никогда не дремлет, просто затихает на время и выжидает подходящего момента для атаки. «Ты нихуя обо мне не знаешь!» — в гневе кричит он, наклоняясь ближе, с губ слетают мелкие капли слюны. «Я знаю достаточно. Знаю, что ты конченый психопат!» «А ты просто боишься, — орёт в ответ Джонни и хватает её за волосы, одновременно делая шаг ближе. Опасно смотрит в глаза. — Ты всего лишь мелкая зашуганная девчонка!» От крепкой хватки кожа на голове болит, шея выгнута под неудобным углом, зрение плывёт от непролитых слёз. Рокер прижимает её к груди вплотную, зло глядя сверху вниз. Девушка замечает, как его взгляд на долю секунды спускается к её губам, и стискивает челюсти. Его это заводит, определённо. Каждый раз, когда они готовы придушить друг друга, от него исходит желание совсем иного рода. Да Ви и сама не лучше. Несмотря на боль и ярость, она чувствует тепло его тела. Хочется действовать, вот только как именно — Ви сама не знает. Снова вернулось то самое напряжение, висевшее между ними в номере мотеля. Та тонкая грань между злобой и похотью. Страстное желание направить кипящий по венам гнев в другое русло, слить накопившуюся энергию через прикосновения, потому что слова не приносят облегчения, не помогают унять огонь, пылающий под кожей. Джонни и так наклонился достаточно близко, настолько, что лицо обдаёт горячим дыханием и терпким запахом сигарет. И хотя он держит крепко, Ви могла бы дотянуться и коснуться его губ своими, приподняться на носочках и вновь вонзить зубы в его нижнюю губу. Есть и другой вариант. Кулаки уже стиснуты до побелевших костяшек. Она замахивается, собирая всю свою силу и ярость в один удар, и бьёт его по лицу. Очки слетают с переносицы, Джонни отшатывается и отпускает её волосы. Теперь между ними появилось так необходимое ей расстояние. Наёмница смеётся, глядя, как он трогает синяк на виске, рядом с глазом. «А знаешь что, — с губ слетает отрывистый смешок, — ты прав, Джонни. Мне страшно. Ты хочешь отправить меня туда, откуда живой мне не выйти. И ты либо тупой, раз не понимаешь, либо настолько равнодушный, что тебе начихать. Почему-то я склоняюсь ко второму». «Ви…» «Вот не надо! Сам лучше оглянись. Корпы выиграли, Джонни! Бездушная машина нас перемолола, система победила! Согласна, это хуёво, но ничего не сделаешь! Я точно не смогу, я еле по лестнице-то спустилась!» — она разъярённо машет рукой в сторону мотеля. Ведёт себя так же, как он минуту назад, и неясно: это уже подсознательное или нет. «Ты-». «Жизнь отстой! Была такой вчера, сегодня и, скорее всего, будет и завтра. Я просто хочу выжить, чтоб узнать наверняка. Пойми, наконец!» На последних словах голос начинает жалобно дрожать, слова идут со скрипом, как по наждачной бумаге. Это признание даётся с трудом. Каждый раз, ложась спать, Ви гадает, проснётся ли. Потому что в один прекрасный день вместо неё останется Джонни, но никто не знает, когда именно это случится. Каждый день как последний, и все до единого теперь наполнены сплошными склоками и руганью. Она моргает, чувствуя влагу на ресницах и щеках, и тихо ругается — только слёз сейчас не хватало. Девушка прижимает ладони к лицу и отворачивается. Нужно уходить, поехать домой и обнять кота. Ви направляется к мотоциклу Скорпиона, доставая на ходу пачку сигарет. «Думаешь, проблема исчезнет сама собой?!» — кричит вдогонку Джонни. Она не удосуживается ответить. Он просто истерит. Поорёт и успокоится. «Ну и иди на хуй, воровка паршивая!» Это всё жалкие попытки вернуть внимание на себя: ему нужен соперник. Не стоит опускаться, мысленно твердит наёмница, нашаривая зажигалку в кармане. Быть может, никотин поможет успокоить шалящие нервы, и Джонни тоже заткнётся, хоть на минутку. Надежда умирает последней. Ви выуживает из новой пачки сигарету. «Хочешь оставить меня? Бросить? Забыть, как Джеки Уэллса?!» «Не произноси его имя! — ощетинивается она, не оборачиваясь, комкая в кулаке несчастную сигарету. Мелкие листья табака липнут к мокрой ладони. — Хватит, Джонни. Я от тебя устала». Блондинка швыряет остатки сигареты в грязь и топает к байку на парковке. Хочется уже убраться отсюда. От него сбежать не удастся, но Ви неосознанно продолжает пытаться. Пора прекратить эту бессмысленную перебранку, ничем хорошим они не кончаются. В лучшем случае закончится всё в зачуханном мотеле, а в худшем она опять начнёт мечтать о смерти. Шершавые пальцы с кольцами грубо обхватывают её за локоть и удерживают на месте, не давая уйти. Ви поворачивается лицом к рокеру. «Да стой ты. Альт, ты мо-». Он осекается на полуслове, в смятении смотрит на неё. Оба замирают и тупо пялятся друг на друга. Ви не привыкла видеть выражение страха в его глазах, сейчас взгляд кажется мягче, чем обычно. В нём явно читается замешательство вперемешку с сожалением. Джонни пытается переварить, что сказал. Ей мало известно об Альт кроме того, что она может как-то помочь уничтожить «Микоши» и что Вудуисты зачем-то её ищут. Ни кем она была, ни что всё это значит — наёмница без понятия. Судя по тому, как рокер побледнел и напрягся, но хватку на её локте ослабил — здесь кроется нечто серьёзное. Вид Джонни явно говорит о желании взять те слова назад. Ви чувствует исходящие от него жгучий стыд, вину и горечь. «Джонни… Уж прости, но у меня нет ни сил, ни желания в этом копаться». «Не в чем тут копаться», — огрызается тот, отпуская её, наспех берёт себя в руки, чтобы замаскировать удивление. Лицо ожесточается, мужчина переводит взгляд на землю. «Супер…» «Супер», — небрежно бросает он и исчезает. Это несправедливо. Как бы ей хотелось уметь вот так по щелчку выключать его. Значит, он может затеять ссору, а потом, когда надоест, просто взять и пропасть из виду. Впрочем... Есть же таблетки Вика, но она обещала их не принимать и сдержит слово. Рокеру и так тяжело, не стоит отравлять ему жизнь только потому, что он её раздражает. Девушка закидывает ногу на мотоцикл. Звонит телефон — Деламейн. Искушение не брать трубку чертовски велико. В идеале поехать бы домой, забраться под одеялко на пару с Нибблсом и поплакать. Но Делу нужна помощь, а Ви услужливая дура. «Рядом с вами может находиться один из пропавших транспортов». «Ясно». И куда делось время? Сейчас почти одиннадцать вечера. Чем она весь день занималась? Придётся гоняться за такси по ночи. Фара ярко освещает шоссе. Приходит сообщение с координатами от Деламейна. Где-то на свалке, не так уж далеко от того места, где она проснулась. От этой мысли по спине бежит неприятный холодок, но Ви не обращает внимания и продолжает ехать. Чем ближе подъезжает, тем хуже дорога. Асфальтовое покрытие сменяет грязь, вокруг растут груды мусора и в итоге преграждают путь. Наёмница неторопливо паркуется и перемахивает через бетонную ограду на свалку. Теперь это и есть её жизнь: шариться по свалке в одиннадцать вечера в поисках бешеного такси. Лучше не бывает. Под ногами хрустят мусорные пакеты и тонкий пластик. Она взбирается по корпусам от холодильников, кондиционеров и чёрт его знает чего ещё. Едва не падает, споткнувшись о шлакоблок, и наконец видит свободный от мусора пятачок. А посередине стоит блестящее, идеально чистое авто Деламейна. Непонятно, как он смог сюда добраться и не задеть ничего по дороге. Гладкий корпус отражает серебристый лунный свет. Выглядит жутковато. Как и всегда, стоит подойти к такси — звонит телефон. Ви отвечает на звонок, на экране появляется белоснежная версия искина, но картинка то и дело полосит. «Садись, — одна из задних дверей распахивается. — Проще будет вести беседу». По коже ползёт мороз, который не имеет ничего общего с ночной прохладой. Отчасти кажется, что страх безоснователен, ведь это всего лишь такси, однако сложно отделаться от ощущения, будто что-то не так. Голос странный. Все отщепенцы Дела по-своему индивидуальны. Но этот вообще другой. Спокойный, взвешенный, уверенный и ровный тон, ни капли злобы или депрессии, нет ни паники, ни истерики. Наёмница осторожно подходит к машине и неохотно забирается в кожаный салон. Здесь тепло и уютно, в отличие от улицы. Едва она садится, как дверь закрывается. И тут до Ви доходит, что он может запереть её и не выпускать. На экране в подголовнике водительского кресла появляется всё то же нечёткое изображение белого Деламейна, полосы хаотично выдирают то одну, то другую часть лица. «Здравствуй, Айден». И сразу хочется выйти. Нужно сейчас же выбираться, сию секунду. Девушка ощутимо напрягается и недоверчиво глазеет на экран перед собой. История с куклой повторяется, только сейчас нихера не понятно. Кукла хотя бы считала данные с системы, Ви подключалась к их терминалу в клубе. А сейчас… Возможно, из-за того, что она раньше подключалась к такси? Должна же быть причина… «Откуда ты знаешь моё имя?» «Встретив существо из иного мира, его надо назвать настоящим именем. Разве не таковы традиции?» Ушёл от ответа. Девушка кусает щёку изнутри, не сводя глаз с фигуры на экране. «Ты не ответил на мой вопрос». «Понимание — это меч, у которого тройное остриё. Хоть я и был отрезан от отца, но успел тебя запомнить. Однако вполне возможно, даже раньше…» Ви вопросительно поднимает бровь, только начинает казаться, что и на этот вопрос искин не ответит: «Я из другого мира?» «Из мира материи и белковых форм жизни. По крайней мере, отчасти». «А ты тогда откуда?» «Из-за Чёрного заслона. Там мой дом, Айден, — он замолкает, словно размышляет. — Возможно, и твой тоже. Ты состоишь из кода, как искин, и в то же время из материи, как человек. Как считаешь, нам с тобой место в этом мире?» Наёмница озадаченно моргает, уставший разум не поспевает за тем, что Деламейн пытается ей сказать. Она слышала о Заслоне от Ти-Баг и из рекламы «Сетевого дозора», а потом ощутила его влияние в чёрном вирте Мусорщиков. Значит ли это, что Дел и правда дикий искин…? Но с чего он взял, что она тоже оттуда? Из-за чипа с энграммой Джонни в голове? Он получил эту информацию от главного Деламейна? Ви даже не в курсе, откуда таксисту известно о её состоянии. Знает только, что он был рядом, когда она была при смерти. И что он имел в виду, когда спросил про её место в этом мире? Несмотря на строчки кода в мозгу, она всё ещё человек и не переставала им быть. Этот мир — её дом. Этот, а не какой-то другой. Ви даже не нетраннерша, никогда не бывала в киберпространстве, её потолок — это локальные сети банд и гражданских. Почему какой-то жутик убеждает её, что она отчасти принадлежит к тому миру? «Тебе надо вернуться к Деламейну». «Отец послал тебя собирать взбунтовавшихся детей?» «Надеюсь, ты на меня не в обиде». «Я вольный дух, мыслящее, свободное существо. Зачем мне подчиняться иной силе?» «Сам же сказал, что ты из другого мира. Почему бы не вернуться? Чего ты ищешь в этом мире белковых форм?» «Того же, чего и ты. Я просто хочу жить, Айден». Странно слышать эти слова, поскольку Ви совсем недавно высказала Джонни похожими словами своё отчаянное желание выжить. Она ошибается, возвращая отбившихся Деламейнов домой? Основной искин сказал, что собирается присоединить их обратно. А что если они хотят существовать сами по себе? Нужно предоставить им такой шанс? «Думаю, тебе стоит поговорить с Деламейном? Может, вы сможете договориться…» — предлагает Ви, лишь бы ничего не решать. Её задача — сделать дело и свалить из этого чокнутого такси. «О, я договорюсь. Только не с Деламейном, — дверь машины снова открывается. — Прощай, Айден. Больше не попадайся мне на пути». Она с радостью выбирается наружу и поспешно отходит подальше от столь странного субъекта с его загадочными разговорами о Чёрном заслоне. Потом оборачивается и разглядывает автомобиль. На оптике вспыхивает оповещение о входящем вызове от Деламейна. «Я установил связь. Премного благодарен, Ви». «Этот меня прямо напугал». «Правда? Хм. Ну, я перевёл часть вознаграждения на ваш счёт». Деньги тут же капают на счёт. Наёмница остаётся стоять одна ночью посреди свалки и смотреть на тачку, которая минуту назад сказала, что Ви не совсем человек. Она шумно вздыхает и проверяет который час. Близится полночь. Должно быть, Мисти уже легла спать. «Думаешь, карты укажут тебе верный путь?» — острит Джонни, возникая рядом с машиной и облокачиваясь на гладкий корпус спиной. Как обычно, будет делать вид, словно ничего не было. «Мне не хочется сейчас быть одной…» — тихо признаётся девушка. В голове роится миллион разных мыслей. Клан Альдекальдо, приговор Хелльмана, а теперь ещё такси ставит под сомнение её человеческую природу. Для одного дня это чересчур. Хочется поговорить с кем-то близким. Мисти не расскажешь всё, они слегка отдалились с тех пор, как всё пошло наперекосяк. Но Ви действительно нужен друг. «Ты не одна, — рокер дёргает плечами. — У тебя есть я». «Ты не в счёт». Со вздохом она возводит глаза к небу. То, что у неё есть Джонни, скорее, недостаток, а не преимущество, уж лучше одной. Только на этот раз он не спорит и не настаивает, молча исчезает с глаз долой. Девушка разворачивается и бредёт обратно через горы мусора, садится на байк Скорпиона и едет домой. Дорога до мегабашни кажется нескончаемо длинной, холодный ветер пробирает до костей. Ви не хватает её клетчатой рубашки. Вскоре чистый воздух Пустошей сменяет тяжёлый городской смог, всё чаще мелькают яркие вывески. Чем ближе она к дому, тем больше становится неоновых огней. Оставив мотоцикл на крытой парковке, она заходит в лифт. Как приятно снова оказаться в родных стенах. И немного странно, ведь она чувствовала себя дома и в Пустошах. Но, зайдя в свою маленькую квартирку, наёмница поняла, что теперь её дом здесь. Нибблс развалился на стуле у рабочего стола, который ей когда-то помогли выбрать Мисти с Джеки. Здесь даже дышится легче. Вик и Мисти, дай им бог здоровья, позаботились о коте в её отсутствие. Миски полны, лоток вычищен. И чем она заслужила таких друзей? Она проходит в ванную, но на полпути замечает на столе баночку с холодным чаем, шоколадку и записку. Не забывай отдыхать!

Мисти

Она их и впрямь не заслуживает. Наёмница идёт прямиком в ванную, чтобы смыть с себя всю кровь, пот и грязь, прежде чем лечь в постель. Скинув грязную одежду в кучу на полу, она вынимает слуховые аппараты и заходит в душевую. Включает максимально горячую воду, которую способна выносить, и с облегчением вдыхает, втягивая носом тёплый влажный воздух. Горячая вода щиплет свежие раны, она потом ими займётся, а пока просто наблюдает, как поток смывает кровь. Всё тело болит. Рана на плече, перетруженные мышцы, шея, голова — всё в огне. Мысли начинают лихорадочно кружиться. Эмоционально Ви чувствует себя гораздо более выжатой, нежели физически. Сегодня погибла половина клана. По её вине хорошие ребята отправились в мясорубку. И всё ради каких-то документов? Чтобы Хелльман посоветовал ей дорогущую клинику, на которую у неё нет денег? Или чтобы этот пиджак попытался заманить её с собой в «Кан Тао»? Люди потеряли друзей, родных, дети остались без родителей. И в этом чуть не обвинили Панам, хуже того — кочевница сама себя во всём винит, хотя вина целиком лежит на Ви. И от неё никак не избавиться. Этот груз никуда не деть. Как бы она ни пыталась утешить Панам, какие бы слова ни говорила, вина останется на всю жизнь и будет разъедать изнутри. Уж это наёмнице хорошо известно. Нельзя было втягивать сюда других. Всё зря. Столько жизней в обмен на одну, которую уже не спасти. В обмен на ту, что, по словам такси, даже не совсем человек. Которая теперь не принадлежит материальному миру — единственному миру, который она знает. Только откуда ему это известно? Как он узнал, что… Стальные пальцы касаются шеи и обхватывают горло, не сильно, но ощутимо. Несмотря на поток горячей воды, металл холодит кожу, резко контрастируя с тёплой ладонью, сотканной из искусственных мышц. Другая рука ложится на бедро, мозоли легонько царапают мягкую кожу. Джонни притягивает её к себе. Ви задирает голову вверх, чтобы взглянуть в его карие глаза. Он мокрый, тёмные волосы свисают тяжёлыми прядями у лица. Очевидно, её мозг считает, что так надо, а чип подстраивается. Девушка пытается сделать недовольное лицо, чтобы скрыть реакцию на его прикосновения. Сегодня мужчина повёл себя отвратительно, а сейчас прикидывается, будто ничего не случилось. И сильнее всего бесит то, что она не имеет ничего против его рук. Как можно быть таким красивым снаружи, но таким уродливым внутри. Козёл. «Для того, кто с трудом может сложить два плюс два, ты много думаешь», — подкалывает он. От звука его голоса Ви сильнее стискивает бёдра. Нечестно. Она не должна так на него отзываться. «А ты много болтаешь для того, кто не может сказать ничего умного». «Я всё время говорю умные вещи, просто кое-кто не хочет слушать», — парирует Джонни, ведя правой рукой по животу и ниже, но пока только дразнит. Наёмница вдруг вспоминает, что он так же держал её в мотеле, когда они… «Одна из любимых поз?» «Мм, — он опускает ладонь ещё ниже и проводит пальцем по клитору. Ви вскрикивает от неожиданной острой вспышки наслаждения. — Кажется, это одна из твоих». «Джонни», — шепчет она, пытаясь остановить его руку между своих ног. Тонкие пальцы обхватывают широкую ладонь. Он прекращает движения, но руку не убирает. Наёмница тут же жалеет, хотя сама его остановила, а теперь чувствительный бугорок тоскует без ласки. И всё же Ви понимает, что нужно мыслить здраво. Он не только моральный урод, он ещё и мёртвый. Это нужно прекращать. Стоит перестать потакать своим желаниям и начать сопротивляться искушению вновь оказаться в его руках. Несмотря на ярость, она едва не поцеловала его на парковке у мотеля, где кто угодно мог заметить, как какая-то психопатка лижет воздух. В самый разгар ссоры, когда он, к тому же, распускал руки. Не могла выбрать одно из двух, хотелось и ударить его, и поцеловать. Только второй вариант вообще не должен был закрасться ей в голову. Но закрался, и Ви почти уступила. Что бы ни происходило между ними, чип всему виной или нет, но это полный пиздец. «Ви…» — хрипло говорит Джонни, глядя на неё, отчего тело откликается сладкой дрожью. «Ты хоть понимаешь, что и часа не прошло, как ты грозился забрать моё тело?» — наёмница изо всех сил старается сделать взгляд и мысленный тон строгими. Только выходит плохо, особенно когда он смотрит прямо в глаза, а его пальцы всего в паре миллиметров от её клитора, стальная рука сдавливает шею, и член упирается ей в зад. «А теперь предлагаю его выебать», — буднично заявляет он и пожимает плечами, обветренные губы растягиваются в нахальной улыбке. Ви вспоминает, как приятно было видеть на них кровь, знать, что это она его отметила. Как бы глупо и ненормально это ни звучало, ей это нужно. Необходимо почувствовать что-то помимо вины, что-то приятное. Она всегда так жила, и до Джонни справлялась с трудными ситуациями с помощью секса. Потому что, когда Ви на вершине блаженства, мозг отключается, и сложно думать о том, какая дерьмовая у неё жизнь, и всей той боли, что она причинила. «Я же сказала, что нам не стоит увлекаться», — она старается быть сознательной. Напоминает себе, что он за человек и насколько это всё неправильно. То, что происходит, уже смахивает на патологию, а будет ещё хуже, так всегда случается. «Мы уже трахались, — с самодовольным видом заявляет рокер, — так какая теперь разница? Наслаждайся». Скорее всего, Ви сейчас думает не головой, но в чём-то он прав. Нет, сама идея не перестала быть ужасной, но она уже раз поддалась. Вероятно, ей ещё аукнется, но девушка это и так уже знала, ещё до того, как переспала с ним в отеле. До того как впервые поцеловала и даже просто коснулась его. Наёмнице не впервой творить всякую дичь ради собственного наслаждения, а сейчас ей жизненно важно забыться. Иначе она начнёт думать, гонять мысли по кругу, съедать себя изнутри, и эта бездна засосёт её очень глубоко и надолго. Можно отшить Джонни, но что тогда? Постоять в одиночестве и поплакать под душем? «Джонни…» — Ви почти хнычет его имя, прося неизвестно о чём. Быть разумным и прекратить всё это. Или же не останавливаться и заставить её забыть весь сегодняшний кошмар. «Соглашайся. Что плохого может случиться?» Резонный вопрос. Чего она боится? Против чего сражается? Это нездорóво, никто не спорит, но ей не в новинку спать с теми, кто пытался её убить. Взять к примеру Аву — та тоже пыталась, правда, уже после. Для того чтобы стать её партнёром в постели, необязательно было проходить тест на высокие моральные качества. Вдобавок никто не узнает, а следовательно, и не осудит. Ви же не собирается рассказывать всем направо и налево. Просто так уж вышло, что у неё в голове поселился воображаемый ёбарь… Прежние партнёры по сексу обозлились на наёмницу, но только потому, что начали путать обычный секс с чувствами и лезть в её жизнь. С Джонни такой проблемы точно не будет, ему плевать. Ви прижимается к нему, впитывая спиной жар его тела, от чего по коже бегут мурашки. Пальцы искусственной руки легко сжимают шею, а настоящие проходятся между ног, сзади в неё упирается твёрдый член, волосы на его груди щекочут кожу, и… «Ты что, голый?» Глупо спрашивать. Они простояли прижавшись друг к другу в душе чёрт знает сколько времени, но поняла она это лишь сейчас. Наёмница ещё ни разу не видела его без одежды. Рокер всегда просто доставал из штанов пенис и в лучшем случае чуть задирал майку, так что помимо его лобка, живота и члена, она ничего не видела. Сгорая от любопытства, Ви разворачивается в его руках. Джонни её не удерживает. «В душ в одежде не ходят», — ехидничает тот. У девушки перехватывает дыхание. Несправедливо. Безумно несправедливо. Сукин сын не должен быть настолько хорош собой. Чёрная майка и кожаные штаны не особо скрывают его телосложение: широкие плечи, узкие бёдра и мускулистую руку. Но теперь, когда он полностью разделся, видно волосы на груди, тёмную дорожку, сбегающую вниз по животу к лобку. И можно рассмотреть все шрамы, а не только те, что на шее. Они есть по всему левому боку, пересекают грудь и живот. Самый страшный тянется от того места, где протез переходит в ключицу, и огибает левую грудную мышцу снизу. Остальные чуть пониже, идут вдоль рёбер, в некоторых местах рубцы пересекают дорожку из волос на животе. На правом боку, сразу под грудью есть ещё одна татуировка, на которой изображена кобра, кусающая в шею девушку с завязанными глазами, на кольцах змеи надпись «Всем по несправедливости». Невероятно притягательный. Ви жадно сглатывает, наблюдая за стекающими по его торсу каплями. «Ни разу не видела тебя без одежды». «Не слышу претензий», — с лукавой ухмылкой говорит он, притягивая девушку за бёдра. «Огласить весь список?» «Иди на хер». Хромовые пальцы зарываются в светлые волосы, Джонни сминает её губы поцелуем, скользя языком в рот. Даже сквозь густой пар в душевой Ви чувствует яркий запах никотина. Жадно вжимаясь в него, она стонет ему в рот и хватает мужчину за мокрые плечи, проходит ладонями по тёплой коже. Голову дурманит от недостатка воздуха, из неё испаряется всё, кроме дикого, безумного желания прижаться сильнее. Второй рукой Джонни хватает её за задницу, сжимает пальцами податливую плоть. Девушка отвечает на поцелуй и всхлипывает, отчаянно пытаясь крепче вжаться в него, потереться всей кожей. Одной рукой она обвивает его шею, чувствуя подушечками рельеф рубцов и волосы на затылке. Другой скользит вниз, между их телами и обхватывает ладонью стоящий колом член, ловя губами ответный стон Джонни. Несколько раз проводит кулаком по всей длине, ласкает его, размазывая по стволу смазку и воду. Мужчина впечатывает наёмницу спиной в стенку и разрывает поцелуй, напоследок больно кусая за губу. Ручка смесителя неприятно впивается в позвоночник, а рокер сильнее прижимает Ви к стене. Приникает губами к её шее, покрывает нежную кожу кусачими поцелуями, отчего она впивается ногтями ему в загривок. «Джонни…» — девушка выстанывает имя и льнёт к нему. Колючая борода царапает шею. Джонни прикусывает кожу и тихо рычит — своё имя всегда пробуждает в нём что-то неведомое. Кажется, словно она чувствует внутри жар, ощущает возбуждение, вспыхнувшие в нём от звука собственного имени. Он убирает правую руку с её зада, ведёт ниже и крепко обвивает за бедро, а потом резким движением тянет на себя, приподнимая ногу наёмницы. Ви вскрикивает от неожиданности, инстинктивно обвивает ногу вокруг его талии, выгнувшись под неудобным углом: плечи по-прежнему прижаты к стене, а таз выставлен вперёд. Она опирается на скользкий мокрый пол лишь одной ногой и приподнимается на цыпочки, чтобы прижаться к мужчине бёдрами. Джонни, удерживая её в этом неустойчивом положении одной рукой под бедром, обхватывает левой рукой истекающий смазкой член у основания и подстраивается под неё, дразня головкой влажные складки. И без предупреждения толкается внутрь, заходит на всю длину. Ви ругается от такого внезапного вторжения. Сильный толчок прижимает её обратно к стене, отчего она теперь может стоять чуть увереннее. Нога уже устала удерживать весь вес на носочке. «Чёрт», — рокер наклоняется ниже и прижимается мокрым лбом к её, глядя прямо в глаза. От этого тёмного взгляда бросает из жара в холод. Дрожь усиливается, когда он проводит металлической рукой по её ноге, бедру, животу, щипает за грудь и опять смыкает пальцы на шее, но уже крепче. Ви всхлипывает, когда мужчина вжимает её в стену, держа за горло и перекрывая доступ кислорода. Голова снова начинает кружиться. Холодные пальцы резко контрастируют с тёплой водой. Девушка хватает его за стальное предплечье просто, чтобы было за что держаться, ощущая ладонью разницу температур металла и синтетических мышц. Джонни начинает двигать бёдрами в резком темпе, грубо вбиваясь в неё и почти не выходя даже наполовину. Не позволяет даже на долю секунды почувствовать пустоту внутри. Лицо обдаёт его жарким дыханием, она не отводит глаз, с каждым толчком захлёбывается отчаянными стонами. Член внутри задевает все чувствительные места, подстёгивая удовольствие и подводя её ближе к краю. «М. Блять. Ви, — матерится он, не останавливаясь ни на миг, и закрывает глаза. — Идеально мне подходишь». Свободной рукой она сгребает его волосы в кулак, наматывая влажные пряди на пальцы, сильнее прижимается лбом к нему. Пытается вспомнить, как говорить. Его рука держит недостаточно крепко, чтобы перекрыть поток кислорода. Но, когда Джонни внутри неё, собрать мысли в кучу получается плохо. К тому же, она сама себя не слышит. «Пожалуйста, закрой рот. Не порть всё». Он открывает глаза и грозно смотрит в ответ. Отнимает руку от её бедра и хлёстко шлёпает по заднице. «Ай! — взвизгивает Ви, едва не сваливаясь на пол. Позиция и без того достаточно ненадёжная. — Блять, не делай так!» Она ждала реакции, но не такой. «Тогда хорош огрызаться», — рявкает рокер, набирая прежний темп. Девушка тянет его за волосы, отчего тот стонет, отклоняет голову назад, следуя за её рукой, и закрывает глаза. «Джонни. Да посмотри же на меня, — рычит Ви и тянет сильнее. Рокер открывает веки. — Уронишь меня, и я клянусь, что сломаю твой хер в полёте. Ты меня понял?» Сложно звучать устрашающе когда не слышишь себя. Речь течёт медленнее, слова будто слегка заторможены. Он смеётся, и Ви против воли улыбается в ответ: «Веди себя нормально и не упадёшь». «Хочешь чтоб я заткнулась? Заставь», — наёмница шевелит его руку на своём горле, от души надеясь, что тон выходит чертовски пошлым, как и полагается. Заставляет Джонни усилить хватку, надавить как следует, чтоб не смогла говорить. Он так и делает. Хищно улыбается, глядя в её блаженное лицо. Становится трудно дышать. Мужчина вбивается в неё в беспощадном ритме. Ощущения накрывают Ви с головой. «Так ты поэтому не закрываешь хлебало? Хочешь, чтоб я тебя придушил? Шлюха ебаная. Отодрать тебя сильнее?» Сейчас она способна только скулить, даже не в состоянии сформировать членораздельную мысль. Лишь по вибрации в груди и в горле наёмница понимает, что стонет. Джонни захватил все её чувства, завладел вниманием. Ви ощущает его внутри, чувствует руку на шее, слышит влажные шлепки плоти о плоть. Даже без наушников. Это невероятно. «Могла просто попросить, и я бы с радостью свернул тебе шею», — с издёвкой тянет он. С каждым стоном девушки его улыбка становится шире. Она близко. Уже не соображает, кровь оглушительно грохочет, напряжение внутри достигает апогея. Ещё немного, совсем чуть-чуть… Нога начинает дрожать, уставшие мышцы грозят сдаться прежде, чем она успеет кончить. Ви отпускает его волосы и тянется между ними, нащупывает клитор, чувствуя кончиками пальцев, как входит и выходит член, мокрый от воды вперемешку с её собственной влагой. И начинает выписывать круги вокруг чувствительного бугорка. Быстро и эффективно доводит себя до исступления, добавляя ещё капельку наслаждения в этот опьяняющий восторг. Джонни задыхается в рваном ритме. Ви знает, что из-за обратной связи он испытывает на себе, как она ласкает себя между ног. Мужчина сбивается с темпа, просто хаотично вбивается в неё короткими толчками в лихорадочной попытке довести их обоих до оргазма. Где-то на краю сознания девушка отмечает, что из крана течёт уже холодная вода. Очередной сильный толчок, пальцы проходятся вдоль клитора — и тело сводит сладкой судорогой. Каждый нерв словно вибрирует в экстазе, пальцы ног поджимаются, а перед глазами сплошное чёрное небо в алмазах. В голове пустота. Чистое блаженство. Сквозь дымку наслаждения она чувствует, как внутри подрагивает член и заливает всё тягучей горячей спермой, продлевая ощущения, делая их ярче. Толчки становятся короче, медленнее, Джонни ловит остатки оргазма. Хватка серебряных пальцев слабеет, ладонь скользит вниз. Ви тяжело дышит, пытается перевести дух и прийти в чувство. Они так и стоят, прижавшись лбами, вдыхая друг друга. Постепенно остывая, наёмница ждёт, когда рокер снова кончит: из-за чипа он кончает за себя, и за неё. Секунды тянутся. И ничего. «А ты…» — даже внутренний голос звучит вяло и томно. «Похоже, мы синхронизировались. Этот был… сильнее». «Как два в одном?» — спрашивает она. Её собственный едва не сшиб девушку с ног. «Мхм». «Наверно… Наверно, это плохой знак», — заключает Ви. Задержка всё короче, энграмма укореняется в теле. Но она побеспокоится об этом позже. «Скорее всего». Наёмница начинает терять равновесие, стопу сводит судорогой. Она съезжает по стене. Ощущение падения быстро возвращает с небес на землю, но земля тут же уходит из-под ног. «Ох ты ж!» — Ви запоздало пытается ухватиться за смеситель в душевой. «Чёрт!» Джонни пробует её удержать, но она проваливается сквозь голографические руки и шлёпается голым задом на холодный кафельный пол. Сверху льётся ледяная вода, попа болит, между ног стекает сперма. «Твою мать», — стонет она, откидывая голову на стену. «Я не… — совершенно голый Джонни с членом наперевес смотрит на неё в замешательстве. — Я же пытался тебя поймать». Ви усмехается: «Ты не настоящий. А я летать не умею». «Точно…» Она ожидает, что мужчина посмеётся над ситуацией, но тот кривит лицо и еле слышно рычит. Неужто расстроен, что не смог её придержать? Ну, будь он жив, с такой разницей в росте, он бы поднял её как пушинку. Должно быть, эго Джонни сейчас негодует, или просто бесится из-за очередного напоминания о природе своего существования. «Мне бы тоже этого хотелось, поверь». «Да ну? Хотела бы, чтоб я мог поднять тебя и швырнуть через комнату?» — он усмехается. «Возможно», — Ви допускает такую мысль. Одно из существенных преимуществ небольшого роста — то, что почти все парни гораздо выше и могут легко взять её на руки, кинуть на кровать, держать на весу во время секса. Это ведь прикольно. И если честно, до её затуманенного удовольствием мозга только начинает доходить, что с Джонни такое не прокатит. Он может лишь притянуть её или оттолкнуть, но не более. Но, что более важно, рокер не может её ничем заразить, поэтому нужно уметь считать свои преимущества. Она более чем уверена, при жизни у него можно было найти целый букет. Хотя для Ви он в каком-то роде жив, просто без собственного тела. Шумно вздохнув, наёмница качает головой и встаёт. Ноги по-прежнему держат плохо, по бёдрам стекает тёплое семя. Выключив воду, она трёт пятую точку. Джонни ухмыляется: «Может, признаешь уже, что тебе нравится со мной трахаться?» «Замолчи», — девушка заправляет мокрую прядь за ухо и скрещивает руки на груди, делая недовольную мину, а сама смотрит на грязь на плече мужчины. «Дай угадаю: это была ошибка, и нам не стоит увлекаться», — нагло скалится он, припоминая её же слова. Она с усилием выдыхает. Джонни прав. «Замолчи». «И суток не продержалась». «Замолчи! — рявкает Ви и лупит его кулаком по плечу. А потом вновь хватает за то же плечо и усердно трёт большим пальцем грязное пятно на коже, но без толку. — Блять, да как так?! Ты до сих пор грязный!» «Не меняй тему». «Не собираюсь я с тобой это обсуждать», — она уходит от ответа и направляется в зал. Джонни тащится следом, потому что не дай боже придётся исчезнуть, тогда с неё сойдут всё его засосы. «Так и будешь продолжать делать вид, что не хочешь меня?» — интересуется он, когда наёмница подходит к кровати, даже не вытеревшись полотенцем. Очевидно, вся эта ситуация его веселит. Словно и так понятно, чем всё кончится, и что Ви будет продолжать на него вестись. Надо отдать ему должное — она и ведётся. Поэтому, возможно, Джонни прав. Кто знает, может она просто оттягивает неизбежное. Глупо отказываться от его члена — единственного плюса в её нынешнем положении. Но над этим Ви подумает утром, когда выспится и отдохнёт. «Да! Нет! Наверное. Не знаю. Ты мудак, но по какой-то причине я не могу тебе отказать, так что поживём — увидим, — она разводит руками, пожимает плечами. — Уже поздно. Этот бесконечный день высосал из меня все соки, я еле стою на ногах. Поэтому я буду спать, а ты можешь уёбывать куда ты там обычно исчезаешь». Девушка откидывает одеяло и как есть забирается в постель: голая, мокрая, со стекающей по ногам спермой. Уже тошнит от этого дня. Тошнит даже сильнее, чем от Джонни. Она укладывается на подушку и сворачивается калачиком под одеялом лицом к стене. Благодаря чипу она слышит, как мужчина шлёпает по полу босыми ногами. Так и не исчез. Сперма постепенно остывает на коже. Позади неё прогибается матрас — рокер пристраивается рядом на кровати, едва касаясь её спины. Наёмница подскакивает, садится, удерживая одеяло на груди, и поворачивается к нему. И точно, Джонни Распиздяй Сильверхенд раскинулся звёздочкой на её постели. Словно у них так повелось. Да, они лежали рядом на кровати в мотеле. И ещё раз до этого, тоже в мотеле. Но они трахались или почти трахались в тех самых кроватях, а потому это вовсе не одно и то же. «Нет, Джонни, не сюда же». «А что? — улыбается он. — Как поебаться, так ничё, а как спать рядом, то сразу нет. Умеешь ты заставить мужика почувствовать себя никем». «Ты и есть никто. Уходи, Джонни». «У нас один мозг на двоих. Почему нельзя поделить на двоих кровать?» — рокер вскидывает брови. Из его уст это звучит, как чушь несусветная, однако Ви уже упёрлась и уступать не собирается. «Потому». «Мы же спали рядом в мотеле. Помнишь?» — он с раздражением закатывает глаза. Очевидно, его бесят эти пустяковые загоны. «Это другое». «Почему?» «Откуда мне знать. Просто это моя постель!» — Ви взмахивает руками, пытаясь донести до него свою дурацкую мысль. Даже она понимает, что в этом нет смысла, просто не хочется лежать с ним рядом, словно этот кровопийца ей кем-то приходится. «Ты уже таскала в свою постель дружков по сексу», — пожимает плечами Джонни. Но он не один из них. Тех, кто ночевал у Ви дома, можно по пальцам одной руки пересчитать. Девушке нравится спать не в одиночестве, но это не значит, что она водит в свою квартиру кого попало. Только Джейк и Сесилия удостоились такой привилегии, потому что они были приятными людьми, и ей нравилось с ними обниматься. Ещё Мисти с Джеки несколько раз оставались на ночь. В самую первую ночь, как Ви сюда переехала, и потом пару раз. Но Джеки был ей самым близким другом. Они с ним вообще полгода чуть ли не в обнимку проспали на одной кровати. А пустить Джонни — значит признать, что это снова повторится. Причислить его к своим секс-приятелям, но ведь они даже не приятели. «Это другое», — продолжает она гнуть свою линию, потому что ничего более вразумительного придумать не может. «Ты уже второй раз это говоришь, но не объясняешь почему». «Мне… Ой, заткнись», — наёмница отворачивается, придвигается максимально близко к стене, чтобы между ними было как можно больше места, и закутывается в одеяло. Нет смысла спорить и тратить время на бесполезную перебранку, ведь она в любом случае не будет снова заниматься с ним сексом. Поэтому пусть спит тут, раз так приспичило. «Спокойной ночи, принцесса», — с издёвкой говорит он, чрезвычайно довольный, что победил. «Завали!»