Чувствуешь Солнце?

Под деревом ивовым

Скрываю духа моего темнейшие частицы,

Они сокрыты лишь за

Ветхой ложью, в которую поверят единицы

  Девчонка семнадцати лет колупает кору на дереве. Та поддаётся неохотно, но Айден всё равно старается вырезать эпитафию. Тело её матери сожгли, а прах развеяли у корней этой огромной ивы. Присутствовал весь клан. «Ифа Бекер» – первая строчка. Слегка коряво вышло, глаза жжёт от непролитых слёз, и всё равно Айден продолжает. «Мы не забудем твою жертву». Она случайно режет руку на букве «т», боль пронзает ладонь, кровь брызгает на ствол, на вырезанную в коре надпись.   Айден проводит раненной ладонью по ветке, склонившейся к самым корням, вспоминая рассказы матери о том, как важны плакучие ивы в их культуре. В Семье принято сжигать мёртвых. В городах люди больше не хоронят своих близких. Капитализм и это право у них забрал, как считала мама. Когда тела или прах предают земле, ивы их оплакивают, склоняя ветви в память об усопших и освобождая живых от груза скорби. Когда люди забудут, деревья будут продолжать нести память сквозь века.   Это такая глупость. Айден не понимает, как деревья могут скорбеть. Как они могут помочь живым, облегчить их боль – им ведь всё равно. Однако… когда-то не станет её самой. Как и отца, сестры и всех, кто знал мать. А дерево, возможно, останется, и эпитафия на коре в память о ней.   Едва уловимое движение в темноте, и отблески костра из лагеря неподалёку выхватывают из сумрака фигуру. Ава – девушка с тёмными волосами, на пару лет старше неё. Голубые глаза смотрят с недоверием, брови сдвинуты. Айден сама попросила её прийти, поэтому отвечает на вопрос прежде, чем та успевает его задать.   «Давай сбежим вместе», – обычно она общается на языке жестов. Но сейчас вместе с тем с губ тоже слетают слова. Так часто бывает, когда переполняют эмоции, ведь перед ней стоит девушка, которую Айден любит. Голос чуть охрип – она давно не говорила вслух.   Ава распахивает глаза и прикусывает губу. Потом глубоко вздыхает и переводит взгляд себе под ноги. Не та реакция, которую Айден ждала. Она-то думала, Ава не упустит возможность, как и три года назад не упустила свой шанс уехать с ними. Надеялась увидеть горящие от восторга глаза и улыбку. Но вместо этого получила в ответ усталость и раздражение.   «Айден, не тупи».   «Я не туплю!» – горло дерёт с непривычки. Давно она так не кричала. Руки то и дело задевают друг друга, торопливо складывая жесты одновременно с речью.   «Тихо, бля, не надо так орать… Хочешь, чтоб кто-то услышал?»   Они в стороне от лагеря, но не совсем далеко, и, несмотря на злость, Айден понимает, что Ава права.   «Я больше не хочу здесь оставаться. Не могу. Ты видела, что он сделал… – Айден просто задыхается от ярости, когда вспоминает о том, что случилось с мамой. – Как думаешь, сколько пройдёт времени до того, как он обратит внимание на меня или тебя?»   «Ты и сама знаешь: он сделал так, как лучше для Семьи. Ты не можешь устраивать истерики каждый раз, когда всё не по-твоему. Ты же сильная, вот и веди себя соответственно».   И та разворачивается уходить.   У Айден в голове миллион мыслей. Хочется кричать, доказывать, что она не ребёнок, что это не истерики. Её мать мертва, а спустил курок её отец. Теперь надо делать вид, будто всё в порядке? Что маму нужно было убить из-за того, что она попала в аварию и больше не смогла бы ходить? Что стала бы обузой? Сука, это ненормально, даже если весь клан твердит, что всё окей.   Однако нужно подумать о себе. Она в опасности. Давно, с тех пор как потеряла слух в девять лет. Отец тогда её чуть не пристрелил, но мать за неё вступилась. Казалось, что мама всегда будет её защищать, но той не стало, и скоро придёт черёд Айден.   Без лишних раздумий, она поднимает с земли тяжёлую палку. Нельзя рисковать, надо срочно уезжать, и как-то не хочется, чтоб её преследовали… По крайней мере, иметь в запасе достаточно форы было бы неплохо. Сильный удар по затылку оглушает Аву.   Та падает на землю. Дыхание спирает от страха, что она могла случайно убить девушку. Но, если приглядеться, можно заметить, как грудь Авы поднимается и опускается. Дышит, просто без сознания.   Айден поднимает её на руки и бредёт в лагерь. Все спят, ну, или просто разошлись по палаткам, на улице никого. Она уже готова соврать любому, кто спросит, мол, Ава просто напилась. Только никто их не останавливает. Кое-как открыв полог палатки, которую они делят с Авой и сестрой, она кладёт девушку на спальный мешок.   Слуховые аппараты улавливают тихое сопение – её сестра, Айра, спит в своём спальном мешке и не догадывается о том, что, когда проснётся, Айден будет уже далеко. Однако ей будет лучше здесь. Сестре опасаться нечего, ведь она – единственная надежда их отца на здоровых внуков без аутоиммунных заболеваний. Его неиспорченный, чистый ребёнок.   Айден хочет обнять сестру на прощание, но вместо этого говорит жестами: «Люблю тебя, Айра, береги себя». Не позволяет себе даже шёпот. Потом берёт сумку с вещами.   И бежит.