Твой поцелуй как преступление

      Now it's over, you've taken your life

Dark grows thin and I'm left to hide

I don't regret it, but it's sad anyway

Now we're both dead and scared of the black

This life of games and diligent trust

It's the things we do, or the things we must

I'm now tired of being cussed

So go sleep forever end to dust

      — Саша? — Окликнула Юля мужа. Он приложил палец к своим губам. Напряжение нарастало с каждым вопросом Саши.       — Когда это произошло?       Несколько фраз. Саша кивнул, сначала энергично, потом медленно. Юля продолжала анализировать разговор, хотя знала только одну сторону.       — Я тебя понял. Я уже прилетел, я буду на месте через несколько часов.       Саша отключил телефон и положил его на столик, опрокинув голову назад. Информация, озвученная Космосом, начала приближаться к сознанию. Ноги стали ватными, голова, разум стал неясным.       — Саша, кто умер? Скажи мне, — Юля взяла его за руки. Белов молчал, поправляя часы на руке, потом воротник. Смотрел в окно, на облака, на крошечные дома под ними.       — Витя умер. Он застрелился вчера. Космос взломал дверь в его квартиру и нашёл труп.       Юля замерла, отодвинувшись от Саши. Она помотала головой, отрицая факт. Стало очень больно где-то внутри, в глазах стало жечь.       — Вы уверены, что это суицид? Его могли убить. У вас же столько врагов, — рассуждала Юля.       — Лежит предсмертная записка. Космос ещё не читал. Мотивов не было, труп Вити никому не нужен был. Мне кажется, это из-за нас с тобой.       — Давай упрекать меня в этом ещё теперь, — горько усмехнулась Юля. Саша не осуждал. Он погладил Юлю по голове.       — Я никого не упрекаю. Я предполагаю, милая. Единственное, что удручало Витьку — то, что он упустил тебя. Я не хочу делать поспешных выводов. Ты тоже следи за тем, что говоришь, пожалуйста, — попросил Саша.       Его начало трясти. Мелкая дрожь охватила его тело. Озноб был таким, как будто они летели в Антарктиду. Уши заложило. Все звуки вокруг притупились, стали какими-то неправильными, несуразными. Дышать стало очень сложно. Саша вдыхал судорожно воздух в лёгкие, но он куда-то пропадал. Горечь потери была ещё не такой яркой. Но с каждой минутой усиливалась.       Саша держался мужественно при Юле. Он молчал, чтобы не заговорить и не разрыдаться прямо при Юле. Но маскарад был бесполезным. Юля знала, что Белову больно. Он сжимал кулаки, так, будто хотел ногтями расцарапать ладонь. Не получилось.       — Саша, как я тебе могу помочь?       — Не трогай меня, — грубо сказал Белов. Потом ему стало совестно и он добавил мягче:       — Извини меня, Юль. Просто я не хочу сейчас говорить с кем-то.       — Пожалуйста, не закрывайся от меня, — попросила Юля, глотая слёзы. — Мы должны пройти через это вместе. Так нельзя. Мы смеялись вместе, а страдать… Ты один? В любви нельзя порознь, слышишь?       — Достаточно твоего присутствия. Мне нужно тебя чувствовать рядом с собой. Только это мне и поможет. Я поеду на квартиру Пчёлкина, чтобы закрыть ему глаза и попрощаться с ним. И записка какая-то…       Юле стало легче, что Саша не держит на неё зла. Но тяжело было внутри, потому что Белова не могла помочь Саше. Не могла снять с него взмахом руки все душевные тревоги, переживания. Одним щелчком сделать его снова счастливым. Саша не подпускал к себе жену, как раненый волк. Сам зализывал раны, чтобы не показать то, что стоит за маской мужика.       — Саша, если тебе нужна поддержка, я всегда здесь. Хочешь поговорить со мной — говори. Хочешь накричать — давай. Я готова.       — Прекрати пожалуйста. Ты личность, ты не должна быть козлом отпущения. Мне не нравится это. Ты после изнасилования также мне сказала. Хватит. Ещё раз я такое услышу — не посмотрю, что ты женщина и ударю.       — Хорошо. Просто я имела в виду, что я открыта для тебя. Всегда. Я поеду с тобой к Вите.       — Сдурела? Сиди дома! — Крикнул Саша. — Ещё тебе не хватало на трупы смотреть.       Самолёт успешно приземлился в Москве. Юлю и Сашу встретили люди из ФСБ, во главе с Введенским. Саша сел на такси, Юля — домой.       Юля осталась одна в аэропорту. Только ветер ласкал её лицо, искажённое страданием и страшным известием. Юля посмотрела на книгу, которую держала в руках. Теперь заглавие бессмертного труда Гёте «Страдания юного Вертера» казался зловещим предзнаменованием. Как солнечное затмение в «Слове о полку Игореве»…

***

      Дверь в квартиру Пчёлкина была распахнута, будто приглашался весь мир. Саша влетел, бледный, с трясущимися руками. Он до последнего надеялся, что Космос пошутил. Сейчас он увидит живого Витю, который улыбнётся и предложит выпить за приезд…              — Где он?       Космос провёл Сашу в комнату. Белов стоял спиной, до последнего боясь обернуться. Пока он не увидит тело, Витя будет жив в его памяти. В конце концов Белов набрался сил и повернулся.       Витя действительно был мёртв. Не шевелился, не моргал. Грудь неподвижна, ведь нет никакого дыхания. Саша отодвинул в стороны волосы и увидел на виске ранение круглой формы. В центре была дефектная кожа, которая имела вид конуса. Края неровные, с короткими разрывами поверхностных слоев кожи вокруг раны.       Вот она — цена счастья Саши. За всё нужно платить.       — Вот я, короче, приехал к Витьке. Он трубки не брал уже несколько часов. Я обосрался, собрался и полетел к нему. Стучу, звонюсь — нихуя. Я взломал дверь шпилькой и увидел труп, пистолет рядом с ним.       — Записку дай, — потребовал Белов. Космос вручил сложенный надвое листок. Саша увидел родные начертания букв и упал на колени. Сомнений не было — это был Витин почерк. Саша, знавший Витю с шести лет, не мог ошибиться. Он же списывал у него задачки, перебрасывался записками на уроках, подписывал договоры для бригады.       И это Витя совершил страшный грех. Самый непростительный по православию.       «Дорогие мои друзья. Сашка, Кос, Фил. Если вы читаете эту записку, значит, меня больше нет в живых.       Я знаю, что вы будете задаваться вопросами, почему я так сделал. Возможно, злиться. Но поверьте — это был единственный для меня выход из сложившейся ситуации.       У каждого человека есть свой смысл жизни, и когда ты его теряешь, твоё существование кажется бессмысленным. Для меня таким смыслом была Юля. Когда я её полюбил, я был маленьким идиотом, поэтому не ценил, что имел. Я всё проебал сам. И это осознание рвало меня на части.       Я чувствую вину перед Юлей. Я знаю, что ей уже не больно. Я безумно счастлив за неё. Но я не могу забыть, как она плакала, когда узнала о моей измене. Как она вырывалась, когда я пытался её взять силой. Я безумно раскаиваюсь, но толку-то?       Но я хочу объяснить самое главное. Я не совершаю это из-за бабы. Я хочу жить. Для меня кажется самым тупым стреляться из-за того, что не склеилось с какой-то тёлкой. Вовсе нет. Это не из-за того, что я всё просрал. Я из-за последствий.       Я окутан болью. Я не способен на то, чтобы сделать девушку счастливой. Я не смогу полюбить. Искренне. Я знаю это, потому что ни одна баба больше не вызывает во мне хотя бы шевеления чего-то внутри. Я навсегда останусь одиноким. Ведь реальная любовь даётся единожды. Если так и случится, что я влюблюсь, я причиню ей боль. Я этого не хочу.       Мои родители навсегда отреклись от меня. Я не смогу им сказать, почему я на самом деле отказался от брака с Юлей. Я вкину лучше себя под расстрел, чем её. Я не хочу, чтобы её обсуждали, потому что понимаю её поступок. Любовь мамы была для меня самой важной поддержкой. Я вспоминал о ней, когда мне грозил срок, когда я был в опале из-за покушения. Но теперь отец не желает слышать моё имя. Я опозорил их. Я избавлю их от самого страшного разочарования.       Я навсегда потерял близкого друга. Саша, я не злюсь на тебя. Я наоборот рад, что ты обрёл настоящую любовь. Но я не смогу общаться с тобой, как прежде. Я буду мешать вам, напоминать Юле о плохих событиях.       Я хочу, чтобы вы поняли: моё самоубийство это не из-за того, что я бедный и несчастный. Просто я буду ранить других людей. В этой истории должен кто-то умереть. Либо Юлька, либо Санька, либо я. Порой я думал о том, чтобы убить Белова. Но теперь я понимаю, что должен погибнуть я.       Я ухожу, чтобы дать возможность Юле и Саше быть счастливыми без угрызений совести. Я ухожу, чтобы избавить всех от будущих страданий. Я ухожу, потому что утратив Юлю, я утерял своё место в этом мире. Я готов отдать эту жертву ради Юльки.       Я ни на кого не злюсь. Я испытываю сейчас долгожданное умиротворение и спокойствие. Мне хорошо. С того самого дня, когда я принял это решение.       Встретимся на том свете.

Виктор Пчёлкин.

19.06.2000.»

      Каждое предложение для Саши было как нож в сердце. Беспощадный, резкий. Саша упал на пол, закрыв лицо руками и крича. Он больше не мог терпеть. Страдания разрывали сердце.       — Какой же я идиот… Упустил, упустил, — кричал Саша, ударяя кулаком. Остановился, когда разбил костяшки, и пол замарался кровью Саши.       — Санька, это был его выбор. Он умер, чтобы вы были счастливы. Это самопожертвование.       — Витька! — Саша кинулся к трупу и укрыл его своим пальто. — За что ты так?       Вновь прикрыл лицо ладонью. Рот искривился от душивших рыданий. Слишком больно. Теперь к утрате добавилось понимание, что один-два разговора могли спасти Витю.       — Когда я его упустил? — Задал вопрос Саша в пустоту. Космос решил, что это ему:       — Я не знаю. Витя ходил такой счастливый. Я думал, он наоборот прошёл через это. Ты с ним разговаривал, пока был в Италии?       — Да. Я вчера ночью ему позвонил, потому что очень хотел его услышать. Витька… Он даже не подал виду, что завтра умрёт. Что мне делать, Кос? Что делать? Я не смогу быть с Юлей…       — Ты идиот? Витя умер, чтобы вы были вместе, а ты щас заднюю дал? Послушай, — Космос вскочил, проявляя излишнюю эмоциональность. — Витя мне тоже был другом, братом. Но я тебе говорю — не смей оставлять Юлю. Она жива. Она твоя опора. И бросив её, ты сломаешь её нахер. Вскроет вены к чертям собачьим. Плюс труп. Ты ничем не поможешь Пчёлкину своим разводом. Он труп. Всё, — Кос махал руками. — А Юля жива, и ей будет больно. Витьку очень жалко. Я когда узнал, я вообще охуел…       — Надо решить с похоронами. Я даже не знаю, в курсе ли мать его… — Белов отошёл от первого шока и уже был готов решать траурные вопросы. Они на каждого сваливаются, как обухом по голове, и никуда от них не уйдёшь. Космос совершенно не понял.       — Витя же самоубийца. Их не хоронят, за оградой только. Молиться нельзя. Забыл что ли?       — Плевать я хотел на это всё. Пчёла наш брат, и я похороню его по-человечески! — Вскричал Белов, стуча кулаком по столу. — Он будет предан земле! Никакой ограды, блять! Он что, дерьмо что ли?!       — Саша, грех это… — Космос перекрестился, а Белов рассмеялся язвительно и злорадно.       — Ты крестишься слева направо. Грех… — Белов покачал головой. — Грехом больше, грехом меньше в моей жизни. Но я друга похороню, как положено.

***

      Юля кинула сумку в прихожей, сняла каблуки и вошла в квартиру. Ей навстречу кинулся Джим. Он с громким лаем выставил лапы и высунул язык. Затем вышел Ваня.       — Я уже прочитал книжку, мама. Когда мы будем кушать? — Поинтересовался Белов-младший после обнимашек. Юля пообещала, что скоро. Пошла на кухню, включила плиту, вымыла кастрюлю. А мысли были вовсе не здесь.       Самоубийство Пчёлы заставило её вспомнить их совместные моменты. Юля забыла их из-за проблем в отношениях. Витя был нежным и романтичным в начале. Дарил мимозы, провожал до дома, играл с ней в снежки.       Юля думала о том, что бы было бы, если бы не измена. Они остались бы вместе. Но… Белова осознала, что Витя не её человек. Совершенно.       Иногда люди могут быть хорошей парой, на первый взгляд. Партнёр может не изменять, быть вежливым, учтивым, и куча эпитетов, которые мы записали бы в список идеального человека. Но не складывается. Не то. Нет той химии, о которой писали великие писатели. Которую снимали лучшие режиссёры мира. Нет единения душ, которое почти божественно. Всё хорошо, но не идеально.       Саша был близок Юле. Это был её человек. Они подходили друг другу так, будто при рождении уже были связаны на крови. Все взгляды, все мнения сходились чётко. С Витей у неё не было такого.       «Витя мне был нужен, чтобы я разрешила себе быть любимой после Скворцова. Чтобы я смогла начать новую страницу. Он связал меня с Сашей. Возможно, в этом и была одна из его миссий на этой планете.» — Подумала Юля.       И ведь действительно, Витя воскресил Юлю и вдохнул в неё любовь и заботу. Но не смог до конца сделать её счастливой.       После этого Юле стало чуть легче принимать его кончину. Однако всё равно было тяжело на душе. Юля выполняла домашние дела, а сама вспоминала Витю. Как много она ему не сказала при жизни…       И как Сашу, её мучило осознание упущенного момента. Если бы она раньше разглядела сигналы, жизнь была бы спасена.       — Мама, ты чем-то огорчена?       Ванин вопрос вывел Юлю из размышлений. Юля нашла себя сидящей за столом, схватившись за голову. Юле стало совестно, что она заставила ребёнка беспокоиться.       Она распрямила плечи, беззаботно улыбнулась и сказала:       — Всё хорошо. Джиму пора гулять, тебе так не кажется?       Услышав заветное слово, Джим вскочил и начал вилять хвостом. Юля надела джинсовую куртку, балетки и взяла ошейник с намордником. Ваня пошёл за мамой. Игры с Джимом были очень подвижными. Юля устала, пока бегала за ним, кидала игрушки, учила командам. Но Белова была рада такой усталости. Она отделила её от мыслей об умершем.       Саша пришёл только под утро. И, что не понравилось Юле, пьяным в стельку.       Начнём с того, что Белов открыл дверь, и его резко повело в сторону. Он опёрся рукой об стену, поправляя галстук на шее. Юля тяжело вздохнула. Этого следовало ожидать.       Белов начал что-то говорить, нечленораздельное. Вроде бы смахивало на «привет, милая, я соскучился по вам». Затем вручил в руки Юле букет пионов. Белова молча поставила их в вазу.       — Саша, иди в комнату, быстро. Ваня тебя таким не должен видеть.       — Чё? — Саша так не понимающе уставился на жену, что Юле стало его жалко. Он как наивный дурачок моргал глазами.       — В комнату! — Как собаке приказала Юля. Только такая, как Белова могла справиться с пьяным Сашей. Она протолкала его через прихожую в спальню, закрыла на ключ и положила на постель. Саша бормотал что-то, махая руками. Протест, видимо. Юля была непреклонна.       Юля хотела высказать недовольство, кричать, закатывать скандалы. Но она поняла, что это бесполезно. Белов проспится и ничего не вспомнит. Да и в конце концов, Юля понимала, что ему больно. Только как бы это не переросло в алкогольную зависимость…

***

      Саша проснулся в час дня. Для него это был рекорд по пробуждению. Юля сидела рядом с ним с бутылкой воды и тазиком.       — Юль, прости, что я вот такой пришёл. Просто мы с Космосом выпили за помин души. Как раз я привёз бутылку с Италии… Я сильно дебоширил?       Юля улыбнулась ласково. Саша с похмелья выглядел таким растерянным, что Юля ощущала нежность, как будто материнскую. Обида и злость спали. Главное, что Сашка всё понимает.       — Ты умудрился припереть букет мне. Герой. Я понимаю всё, Саша. Только обещай мне больше не заливаться алкоголем. Не повторяй моих ошибок. Помнишь же, как я пила после Чечни?       — Помню. Я не хочу быть таким. Я обещаю тебе больше не пить. Ради Ваньки и тебя. И ради Джима.       — Как твоё душевное состояние? — Юля гладила Сашу по волосам.       — Я уже понимаю, что произошло, но не до конца. Мне надо ехать, решать вопрос с похоронами. Может, можно как-то его… Ты поняла.       Что ещё мог сказать Саша? Только это. На самом деле, ему было плохо. На душе тёмный лес, сплошной мрак. Мир вокруг стал совсем не мил. Мысли путались, выдавая случайные картинки. Только виду подавать он бы не стал. Сыну нужно пример подавать, а жену не тревожить.       Белов взял у Юли бутылку. Жадными глотками он поглощал минеральную воду. Теперь мозг работал лучше. У Саши было удивительное свойство — быстро пьянеть, также быстро трезветь. Юля заботливо пододвинула тазик, но Белов отказался от него.       — Я не блюю никогда! Запомни это. Как сама?       — Я в шоке. Но я справляюсь.       Короткий разговор стал лучшим лекарством. Саша принял решение не опускать руки ради Юли, она — ради него. Они стали домом друг для друга, маяком в страшном шторме.       Саша попытался обнять Юлю, но она дёрнулась. Прикосновение к груди отозвалось неприятным импульсом.       Юля зевнула. Почему-то она с утра была уставшей настолько, что не могла делать домашние дела. Сказался недавний стресс…

***

      Саша стоял возле белокаменной церкви. Золотые купола, кресты, звон колоколов… Всё это действовало на Сашу, очищало его душу. Саша улыбнулся, перекрестился перед входом и вошёл в зал. Батюшка с длинной бородой, в рясе, разбирался со свечами. На удивление, прихожан не было. Саша понял — всё как будто помогает ему. Он сделал несколько шагов, поздоровался и задал свой вопрос.       — Есть разница в православии между «самоубийством» и «самопожертвованием». Первый случай — когда человек просто не желает жить. Им движет эгоизм, жалость к себе. Человек обрезает себе срок искупления грехов, поэтому он больше не является частью религии.       — А самопожертвование это что? Ради других? — Спросил Саша.       — Да. Например, когда на войне человек прыгает на гранату. Он же знает, что умрёт, но делает это, чтобы спасти людей. Также самопожертвование может случиться ради чего-то доброго и светлого. В Вашем случае это ради любви. Также православие милосердно к самоубийствам, которые были совершены в момент помутнения рассудка. Например, из-за психического отклонения, или из-за сильного эмоционального потрясения.       — Витя очень хотел жить… У него было столько планов, — произнёс Саша. Голос его предал и выдал волнение.       — Люди живы, пока мы их помним, ездим на могилы. Молитесь за упокой его души, поминайте, на Троицу, в священные праздники. Вот и всё.       Саша улыбнулся сквозь слёзы на глазах. Ему стало хорошо от слов батюшки. Саша глубоко выдохнул и вышел из церкви, попрощавшись с батюшкой. Обернулся, покрестился и сел в машину.

***

А без тебя земля,

Цветёт лепестками слёз,

А без тебя луна,

Цветёт лепестками слёз...

      Похороны были скромными. На них пришли только родители бригадиров, первая учительница Вити и сами ребята. Юлю Сашу не пустил. Причину толком не сказал.       Всем вокруг Саша преподнёс легенду, в которую начинал верить сам — что Витю убили крупные авторитеты. Мол, бизнес хотели отжать. На Пчёлкиных-старших было страшно смотреть. Маме то и дело давали корвалол с валидолом, Саша даже водки налил. Они начинали истерику, лучше профессиональных плакальщиц. Белову от этого было больнее. Он понял, что цена его счастью — страдания близких.       Священнослужитель провёл ритуал отпевания. Затем каждый подошёл и сказал последние слова тихонько. Кто-то поцеловал в лоб. Саша боялся этого мгновения больше всего. Именно тогда он понял — Витя реально умер. Теперь он всего лишь тело в красивом гробу с золотым крестом.       Саша впервые нормально посмотрел на труп. В морге он не помнил, что было. Память вычеркнула этот момент. Вите сделали посмертный макияж, или как это правильно называется, Сашка не знал. Теперь он выглядел прекрасно, как и при жизни. На лице сохранилась безмятежная, почти детская улыбка. Будто Витя прилёг отдохнуть.       — Прости, брат, — прошептал Белов. Он склонился над телом и поцеловал лоб, погладив по голове.       Но то, что навсегда оставило свинцовый след в памяти Саши, так это момент погребения. Когда гроб медленно спустили в свежевырытую яму. Как Саша бросил горсть земли вслед. Как забили последний гвоздь. Этот звук удара молотка об крышку отдавал в сердце. Белов стоял невозмутимо, хотя внутри всё разрывалось на осколки. Он не двигался, уставившись на процесс. А глаза слепили вспышки фотоаппаратов…       Единственный, кто подошёл к Саше, был Юрий Ростиславович. Он не высказывал банальные слова о соболезновании. Просто молча обнял Белова и трепал по плечу. Саше стало гораздо легче.

***

      После похорон Вити Саша закрылся от всего мира. Он сократил общение с друзьями. Только работа в Госдуме мотивировала его выходить на улицу. И то, он вяло кивал головой, слабо принимал участие в обсуждении законопроектов. Коллеги, знавшие о произошедшем от СМИ, не корили его.       Приходя на могилу Вити, Саша узнавал подлинное значение слова «печаль». Она обрушивалась на него с разрушительной силой, давила грудь, стискивала шею, от которой веяло здоровьем и силой.       Первые недели Саша жил на кладбище. Юля даже переживала за душевное состояние своего мужа. Она даже не разговаривала с ним, но не из-за равнодушия — Белов не подпускал к себе никого. Даже сына. Он требовал уводить его в другую комнату, чтобы не слышать его. Саша больше не мог держать планку и явил свою истинную, человеческую сторону. В ней было место слабости, слезам, печали.       На Юлю легло и воспитание сына, и дом, и другие дела. Юля вела общение с журналистами, двести раз на дню объясняя, что Саша не готов к интервью. Сил у Юли не оставалось. И сейчас она выдыхалась в разы чаще и быстрее. Казалось, что просветление не суждено им обоим...

***

Июль 2000, Москва…

      Прошёл месяц. По его окончании многое переменилось. Впоследствии Саша будет вспоминать это время как другую эпоху своей жизни.       Теннисный корт Виктора Зорина не видел Сашу уже давно. Но тренер не беспокоил вопросами. Увидев в дверях знакомое лицо, Виктор Петрович не смог сдержать радости.       — Александр! Наконец-то…       Саша начал возвращение в жизнь с малого — с спорта. Он помогал выплеснуть негатив, перестроиться. Белов пожал пламенно руку Виктору, а затем взял ракетку и мяч.       — А Юля где? — Крикнул Зорин, пока он ставил стойки на поле. Саша ничего сначала не ответил. Пройдясь языком по своим зубам, Саша ответил загадкой Сфинкса.       — Виктор Петрович, а Юлии не будет!       — Что же? Заболела? — Виктор взял мячик в руки и занял позицию подачи. Саша помотал головой. Хитрая улыбка таила в себе важное известие.       — А, женские дела? Странно, Юля и в них ходила… — опроверг гипотезу Зорин. Когда предположений не осталось, Виктор Петрович воскликнул:       — Сдаюсь! Саша, что с ней?       — Виктор Петрович, — Саша подбросил мяч и ловко отправил его ракеткой на противоположную сторону корта. — Юли не будет на тренировках девять месяцев. Может, и десять.       Здесь уже Зорин всё понял. Теперь улыбался уже он. Неподдельная радость появилась у него. Он начал аплодировать Саше.       — Двукратный отец ты, Сашка! Невероятно… Я помню времена, когда вы только начали ходить ко мне. Юлька ещё твоей любовницей тогда была. Я уже тогда видел у тебя горящие глаза и понял, что это далеко зайдёт. Даже я в молодости таким не был.       — Это правда, Виктор Петрович. Я действительно люблю Юлю.       О беременности Юли Саша узнал не так радостно, как следовало бы. Белова сделала тест, увидела полоски и совершенно растерялась.       Первой узнала Вероника. Юля набрала подругу, сказала всё. Ника издала такой клич восторга, что Юле пришлось отодвинуть трубку от уха.       — Поздравляю, Юлька!!! Слушай, ты меня опередила. Я только хотела тебе сказать, что у нас тоже получилось. У меня уже второй месяц. Не зря мы с Толиком ездили в Питер, в часовню Ксении Блаженной. Я даже свечку ставила за тебя.       — А вы в Петербурге были?       — Да. Но обсудим при встрече.       Юля вышла на кухню с тестом и подошла бесшумно к мужу. Саша сидел за столом, сжав руки в плотный замок у лба. Он был погружён в скорбь, а она никогда не давала высунуть и носа в реальный мир. Юля стояла сзади и репетировала в голове речь. Ни одни слова не показались девушке подходящими, поэтому она молча сунула положительный тест на стол. Белов взял его в руки и покрутил, как экспонат в музее.       — Твоё? — Задал вопрос Саша. Так хмуро, что Юля испугалась. Она сложила гармошкой складки фартука и кивнула.       — Срок пять недель. В Италии, получается, произошло зачатие. Всё развивается по нормам. Что делать будем?       И вдруг Сашино лицо озарилось благодарной улыбкой. Он поднялся со стула и обнял Юлю, крепко-крепко. Жар его объятий едва не столкнул Юлю с ног. Юля поцеловала Сашу в висок, прильнув телом.       — Ты подарила мне новый смысл жизни. Теперь все силы будут направлены на малыша, — Саша положил руку на живот. Ничего не ощущалось. Юля взяла его ладонь и прислонила к своим губам.       Сейчас Саша сражался с Виктором Петровичем и очень активно вёл игру. Мотивированный новостью, он метался по полю, лихо отбивал мячик, едва не поставив фингал противнику. Победил почти с разгромным счётом, забрав 3 сета…

***

      Старый враг напомнил о себе совсем внезапно.       Юля уже выходила из дверей телецентра, когда её окликнул Введенский. Он не потерпел отказа и пригласил Юлю на разговор.       — Юлия, Вы знаете уже, что Каверина убили в тюрьме, — начал Введенский, наблюдая за реакцией Юли. Однако Белова даже не повела бровью. Каверин был для неё каким-то выдуманным существом. Она отделила себя от него.       — Игорь Леонидович, вообще-то при начале разговора говорят «здравствуйте», — сказала Юля назидательно. Введенский проглотил колкость, как кость рыбы.       — Здравствуйте, Юлия Александровна. Так вот, Каверин во время срока в тюрьме постоянно писал Вам письма. Естественно, его опусы не достигали адресата, поскольку ФСИН проверял их на цензуру. Да и в целом, как Вы помните, суд запретил ему контактировать с Вами. Но я посчитал нужным отдать Вам их. Вдруг будет что-то полезное. Хотя, я сомневаюсь.       В последние дни Каверин вообще потерял рассудок. Он метался по камере, звал Вас, говорил сокамерникам, что его на воле ждёт жена. Он разговаривал с Вами во сне и просил прощения за то, что сделал, за день до убийства. Возможно, так пришло раскаяние.       — Я слышала, что его изнасиловали. Это правда? — Всё же спросила Белова, без сарказма. Введенский подметил эту перемену про себя.       — Да. Двое арестантов узнали, что он солгал о своей статье, чего делать категорически нельзя на зоне. Ну и получил по самое небалуй в задницу. При вскрытии, кстати, отметили разрывы. Но обойдёмся без подробностей.       «Спасибо», — с омерзением подумала Юля. Но Белова была рада, что бумеранг вернулся. Листки она всё же взяла, поблагодарив Введенского за содействие.       Тем временем Саша уже припарковался и слушал разговор внимательно. И что-то ему не нравилось. Внутри разгоралось пламя, но не любви. Разрушительное, разъедающее душу. Белову не нравилось, что Введенский так смотрит на Юлю. Его не устраивало, что он сидит с ней рядом и говорит, улыбаясь вот так.       «Что за херня, чёрт побери?» — Белов ударил рукой об руль. Внутри всё кипело. Ревность?.. Неужели Саша ревновал?       Юля села в машину и убрала листки в сумку. Белов молчал.       — Саша, что-то случилось?       Молчал, сердито глядя на Юлю через зеркало. А затем выдал, от всей души и сердца:       — Засранка ты, Фролова!       — Есть в кого.       Нет, ну вы посмотрите! Вот так отвечает Саше. Белов облизнулся, решив про себя, что дома устроит Юле по полной программе.       Юля колебалась, читать ли письма от Каверина. Любое напоминание о нём могло всколыхнуть травму, припрятанную где-то в глубинах разума. А сейчас Юля в положении, ей нельзя переживать. Но чёртово любопытство! Оно не давало покоя, сосало под ложечкой. И Юля раскрыла последний конверт.       «Здравствуй, Юлия.       Я знаю, что не имею права не то, что написать тебе — я не могу обратиться к тебе и посмотреть в твою сторону. Однако мои дни сочтены, во многом, благодаря твоему мужу. Я могу спокойно высказаться, и ничего не бояться дальше. Это последнее письмо тебе, ибо я чувствую, что скоро умру. Но оно станет моей исповедью.       Я много думал о том, что я делал, оценивал прожитые годы. Тюрьма дала множество времени на это. В своей жизни я совершал много преступлений, что смешно, учитывая, что я вроде как стою на страже порядка. Но меня вынудило стать мразью разгуливающее зверьё. Эти новые русские, бандиты, отжимающие бизнесы. Мечты о том, чтобы быть простым опером, честным, стали выглядеть глупо.       Я не раскаиваюсь ни за свои убийства, ни за грабежи, ни за тот случай с Лапшиным. Я горжусь тем, что я делал. Также меня разрушала ненависть к Белову. Я ни на секунду не думал о завершении войны с ним, после того, как он опозорил моего родственника.       И лишь одно действие вынуждает меня чувствовать отвращение к самому себе. Это то, что произошло между нами. Я не считал свой поступок грязным и отвратительным, и лишь когда я прошёл через похожее, я стал немного понимать, как тебе было больно и страшно. Прости меня, милая. Меня мучает тот факт, что я никогда не скажу тебе это в лицо. Даже это письмо не дойдет до тебя. И я умру, не покаявшись.       Я знаю, что я конченая мразь. Бесчестный человек. Хитрый, подлый. И лишь твоё короткое появление в моей жизни помогло мне впервые испытать мучительное сожаление. Я жалею, что надругался над тобой, хотя я хотел бы, чтобы это свершилось.       Я испытываю к тебе привязанность. От неё я схожу с ума. Быть может, это наказание Бога.       Никогда мне бабы не нужны были. Они все мне казались мерзкими дурами. Мне нужно было только трахать их. Но ты стала моей зависимостью, маниакальной. И если я избегу смерти чудом, я сделаю все, чтобы выйти из этой проклятой тюрьмы и соединиться с тобой. Тебе очень пойдёт моя фамилия. Я примерял её ночами. И ты не сможешь от меня уйти. Ты сама поймёшь, что по-другому быть не может.       Если ты скажешь мне да, то весь мир будет у твоих ног. Если ты скажешь мне нет, то тогда я навсегда попрощаюсь с тобой...»       Письмо обрывалось на этой угрозе. Юля посмотрела на письма, которые не влезли в сумку и зачем-то стала считать их. 127 писем за месяц. Какие-то умещались в две строчки, какие-то— на листов пять.       Юля убрала их обратно. По приезде домой она кинула их в огонь, как и всё, что напоминало о нём…       

***

      Мы не забыли про остальных бригадиров! Что с ними стало?       Космос усердно боролся с наркозависимостью. Сотни капельниц, положительных проб. Юрий Ростиславович уже опускал руки, поверив в фразу «бывших наркоманов не бывает».       Но когда Белов привлёк лучших наркологов, психологов, прогресс начал рождаться. Космос сокращал дозы. Пускай это и отзывалось болью в мышцах, Кос держался. Он видел, как переживает папа и не хотел его огорчать. В 2000 году он окончательно бросил.       Из-за этого Людочка, секретарша «Курс-Инвеста», разрешила себе влюбиться в Космоса и проявить симпатию к нему. Она оказалась взаимной. Люду не пугало прошлое Коса. Она сосредоточилась на настоящем. В 2001 году она вышла за него замуж и с радостью взяла его фамилию.       Фил закончил реабилитацию после комы. Больше не нужно было посещать врача и наблюдаться. Филатов открыл в себе талант каскадёра в кино. Он снимался у известных режиссёров. Всё благодаря помощи Иншакова.       Филатов также продвигал российский кинематограф, молодые таланты. В 2003 году он получил премию «Золотой глобус». С спортом Фил завязал.

      Оля Сурикова тоже была вовлечена в водоворот перемен.       Сначала она с Игорем, тем парнем с избирательного участка, была только друзьями. Игорь был приятен в общении, вежлив, учтив. Оля боялась перейти на нечто большее из-за крупного разочарования во всех мужчинах.       Она не сразу рассказала о семейной драме. Сначала Оля прикрывалась хорошим воспитанием. Но Игорь видел потухшие глаза Оли, то, какая она была печальная, словно царевна Несмеяна. Для него Оля была цветком, который завял без должного внимания.       Игорь донимал вопросами, а потом перестал. Он выбрал другую тактику, которая и сработала. Он красиво ухаживал за Олей, исполнял любой каприз, даже если и Паганини. Ему не нужно было что-то говорить. Он сам чувствовал. В холодную погоду предложит пальто, купит мороженое, без просьбы.       И сердце Оли немного оттаяло. Она наконец поведала о первом браке. Умолчала лишь о том, что Саша в открытую говорил, что не любит её. Не сказала, что Белов хотел сохранить брак, терпел наплевательское отношение к себе, вечные придирки. И не рассказала, что Сашу удерживала силой, скандалами, шантажом, ребёнком. Естественно, Игорь очень разжалобился к Ольге и считал Белова подонком.       Оля стала жить с Игорем только через два года общения. И всё равно ей было страшно идти дальше. Вдруг он тоже увидит симпатичную девочку и уйдет? Ведь Оля так и не поняла, что дело было не в красоте тогда ещё Фроловой.

Ты так красив,

Невыносимо любить призрак...

      А потом Оля полностью отдалась зарождавшемуся чувству. Она видела, что Игорь влюблён в неё без памяти. Он всегда был с ней. Если нет, то на работе. Куда тут интрижки плести? Оля отпустила свои страхи, опасения и понеслась по течению. Оно привело к предложению на третий год сожительства и к свадьбе. Теперь Оля стала Марковой. Оля считала, что это новая любовь и была счастлива.       Но когда Оля увидела в толпе гостей силуэт, отдалённо похожий на Сашу Белого, её сердце сжалось. Оля долго смотрела ему вслед и едва не подошла к нему…

***

      Однажды вечером, когда Юля гладила Джима, а Ваня рисовал, Саша огорошил жену предложением:       — Я хочу венчаться с тобой в церкви.       Юля поразилась и как-то даже отстранилась. Она была не такой верующей, как Белов: сказались события в Чечне. Но назвать себя атеисткой Юля не могла. Она также отмечала Пасху, носила крест на груди.       — Саша, ты серьёзно? Ты понимаешь, что это раз и навсегда?       — А ты считаешь, наша любовь не навсегда? Я уверен, что мы умрём вместе. Я хочу показать серьёзность своих намерений. Так ты хочешь? — спросил снова Саша, гладя округлившийся живот.       — Конечно. Я уже думала о венчании. Мне кажется, это так…величественно.       — Тогда подберём тебе платье с учётом беременности. Гостей немного позовём, родителей, друзей и всё. Идёт?       Юля закивала и положила голову на плечо Саше. Белов же прислонил ухо к животу, пытаясь что-то услышать. В ответ пока раздалась тишина.       Церемония венчания произошла 15 августа 2000 года. Юля отнеслась к процессу очень серьёзно, тщательно разузнала, что и как нужно будет делать.       В назначенный день они прибыли в храм. Белое платье Юли доходило до земли, прикрывая бережно все прелести. Батюшка передал паре венчальные свечи и провёл внутрь церкви.       Перед новобрачными священник прочитал молитву на благополучие семьи. Юля слушала очень внимательно. Огонёк свечи, которую она бережно держала пальцами, напоминал светлячка. Лишь на мгновение она подняла взгляд вверх, на потолок с иконами. Внутри Юли было только умиротворение. Она не думала ни о чём другом, кроме таинства, которое совершалось прямо сейчас. Так стало светло внутри, что Юле захотелось стать чище морально.       Священнослужитель долго читал молитвы. Затем он перекрестил Сашу и Юлю — у сердца и над склонённой головой. Второй священник подошёл к ним с серебряным подносом. С него он взял золотые венчальные кольца, которые пара надела друг другу. Фил сделал несколько фотографий на память. На этом закончилось обручение.       Влюбленные подошли к аналою, встали на рушник. Батюшка задал вопрос:       — Имеешь ли, Александр, произволение благое и непринуждённое и твёрдую мысль взять себе в жену Юлию, которую здесь перед собой видишь?       — Имею, честный отче, — без лишних эмоций ответил Саша.       — Не обещался ли другой невесте?       — Не обещался, честный отче, — твёрдо и непоколебимо сказал Саша.       Обратился священник и к Юле с теми же вопросами. Юлин ответ был созвучен Сашиному.       Вся процессия проходит под громкие песнопения. Гости тоже периодически крестились и кланялись.       — Космос… — Обречённо сказал Фил, крестясь. Вновь слева направо крестится! Будут проходить года, века, но Космос будет ошибаться. И Холмогоров спешно исправил порядок крещения.       Далее начинаются молитвы и прошения к Господу. У Бога просили лишь одного, но самого главного: чтобы новая семья была счастливой и беззаботной.       Через небольшой промежуток времени батюшка надел на голову молодожёнам тяжкие головные уборы. Они олицетворяли мученичество, так как в православии брак — это муки за любовь. Молитвы церковного хора не смолкали. Фил старательно снимал интересные детали и трепетные моменты. Александр Фёдорович с любовью смотрел на пару и радовался, что Саша такой хороший муж.       В зал вынесли крест, усыпанный драгоценными камнями и икону небольшого размера. Их поднесли к лицам венчающихся, чтобы они аккуратно поцеловали атрибуты. Почтение Господу было отдано.       Из хрустальной чаши с вином первым пил Саша, а после него невеста. Молодые взялись за руки, посмотрев друг на друга нежно. Священник с крестом прошёл три раза вокруг пары.       Наконец с Саши и Юли сняли венцы. Священнослужитель прочитал отпуст. Церемония завершилась.       — Извините, — Фил подошёл к батюшке. — Можно я сделаю пару фотографий на память?       После получения разрешения все встали для групповых снимков. Щелчок фотоаппарата… Фил осмотрел снимки и кивнул, мол, одобряю.       Юля вышла с церкви и внезапно расплакалась. Саша прижал к груди невесту. Но те слёзы были вовсе не от горечи. Просто произошло очищение души. То были слёзы счастья и тёплой, божественной любви.

***

Москва,

Март 2001 года

Связаны цепями и лентами,

Большими надеждами,

И вечными «но», «но», «но»...

Но мы с тобой связаны

Секундами вечности

Парим в бесконечности

Вдыхая любовь

      Юлию окрестили не иначе как «самая спокойная роженица России». Она невозмутимо сообщила мужу, что рожает. Спокойно отправилась с врачами в роддом. Там послушно выполняла указания врачей.       Вслед за каретой «Скорой» ехали четыре машины, которые контролировали ситуацию. В одной сидел Космос, во второй Фил, в третьей Белов, в четвёртой — Александр Фёдорович с братвой.       Белову стало чуть легче, когда машина доехала без проблем до родильного дома. Но всё равно Александр беспокоился, хоть и умело скрывал это от друзей. Первые роды Саша провёл успешно в «Бутырке», поэтому не знал, как это происходит. Ещё Сашу удручало, что Юля не пустила его в родильный зал. Сашка хотел быть на родах, трогательно держать Юлю за руку, помогать ей тужиться.       — Саша, я и так буду на нервах, а ты ещё будешь заставлять меня думать, как я буду выглядеть в этот момент! — Возмущалась Юлия.       — Юля, ты даришь новую жизнь этому миру! Это априори красиво! — Возмущался Саша. — Я хочу быть рядом с тобой!       — Не надо, прошу.       И вот эта просьба остановила Белова. Он во всех действиях руководствовался комфортом Юли. Саша остался рядом с роддомом.       Ночь. Сияние далёких звёзд освещало мир вокруг. Ни единого дуновения ветерка. Спокойная ночь, как будто из песни группы «Кино». Прямо антитеза душевному настрою Саши, который сложил ладони вместе и… Читал «Отче Наш». Когда-то он шептал это, стоя на границе с Афганистаном. Теперь обстановка мирная. Но страшно…       — Сань, смотри, — рассуждал Космос. — Юлька ж нормально обследования проходила?       — На УЗИ сказали, что у ребёнка особые извилины, что он будет вундеркиндом. Всё нормально было. Но Кос, у тебя своих детей нет, тебе не понять. Женщины сколько вынашивали хорошо детей, а потом херак, и умирали при родах! Или ребёнок умирал!       — Твоя Юля через Чечню прошла, — вмешался Фил, открывая бутылку пива. — Роды легче войны. Тем более, ты же выбрал наиболее квалифицированных акушеров. А ещё не забывай, что Юля жена депутата. И телеведущая. С ней будут обращаться, как с королевой.       — Важнее жена депутата, Фил, — заметил Александр Фёдорович. — Сашенька, не бойся. Юлечка родит здорового мальчика. Моя Оля Юлю родила без проблем. Пусть и в 16.       — Вашу жену Оля зовут? — Переспросил Белов.       — Ага.       «Александр, жена Ольга. Прекрасное совпадение.»       Саша вновь опустился на скамейку, подняв голову вверх. Лишь он будет знать, как тряслись его ноги. Саша ничего сейчас не хотел. Ни есть, ни пить, ни спать. Лишь бы Юля сообщила, что всё хорошо кончилось…       Это и случилось. В 7:45 Сашин телефон зазвонил, разрезая тишину ожидания. Белов ответил, закрыв ухо ладонью.       — Юлечка, маленькая моя, ты как?       — Я родила. 3450, рост 50 сантиметров. Можете подниматься.       Какой же визг стоял под окнами роддома! Космос танцевал на капоте машины, Фил разбил бутылку и заорал от восторга. Саша опустился на колени и кричал что-то, вроде «Спасибо за сына!». Потом его подбросили несколько раз в воздух.

      Мгновение, когда Саша взял на руки своего сына, стало самым ярким, волшебным и незабываемым. Саша осторожно держал его, как самое драгоценное сокровище. Малыш был ещё маленький, сморщенный. Сосал пальчик. Саша глядел в глаза напротив, маленькие ещё, но такие родные. И похожие на него.       Сергей Александрович родился вылитой копией Саши Белого. Голубые глаза, нос, форма губ — всё было, как у него. Саша глядел в зеркало. Не иначе. Белов положил в свою широкую ладонь маленькую ручку новорождённого, рассмотрел каждый пальчик. По дюйму! Крошечные!       Выписка из роддома состоялась через неделю. Малыш развивался хорошо, набирал оперативно вес. По шкале Апгар набрал наивысший балл. Он мало плакал, не капризничал.       Никаких торжеств не было. Просто внесли ребёнка в кроватку, сфотографировались на память, выпили по бокалу за рождение и разъехались.       Юля стояла над малышом, играла с ним, тискала за щёчки. Саша подошёл к ней. Долго не решался завести тот самый разговор.       — Юль, я думаю, нам надо переехать в частный дом.       Юля взяла ребёнка на руки, чтобы покормить. Саша ждал ответа и не отводил взгляда от жены. Юля молчала, размышляя над перспективой. Вдруг ничего не получится?       Прочитав на лице Юли колебания, Саша помог ей принять решение, сказав:       — Тебе не кажется, что из квартиры на Ленинском мы выросли?       И Юля поняла, о чём Саша. Для такой большой семьи однушка была уже тесновата. Но был в этой фразе особый, сакральный смысл, говорящий о том, как далеко они зашли. И сколько ещё им предстоит пройти вместе, держась за руки.       Юля дала согласие на переезд. Им занимался Саша. Сам нашёл дом, согласовал выбор с супругой, сам перевозил вещи (с подмогой Космоса и Фила, конечно). Юле же оставалось заниматься маленьким Серёжей.       Юля открыла шкаф с фотографиями, который тоже предстояло разобрать. Белова сортировала снимки по датам и событиям. Вдруг её пальцы взяли фото, где она стояла с корреспондентами возле УАЗика в Грозном. И время остановилось, заморозилось. Будто Земля остановила свой ход.       Вспомнились Юле страшные бои. Крики. Автоматные очереди. Кровь на траве. Кровь везде. Слёзы. Трупы, горящие в огне. Убитые. Дети, играющие снарядами. Госпиталь. Трупный запах. Измождённые врачи с ампутированными конечностями в руках.       Юля не смела пошевелиться. Ураган эмоций стал бушевать внутри. Белова не плакала. Она просто застыла. И Саша, который нашёл её в таком состоянии, не окликал её. Понимающе кивнул, сел рядом и обнял. За столько лет Саша уже чувствовал, когда Юля вспоминала свою войну.       Юля нашла свою любовь, вышла замуж, родила сына. Но травмы прошлого всегда будут следовать за ней, как опытные киллеры, подстреливая в неожиданный момент. Омрачая красочный пейзаж жизни чёрными красками...       Рано утром, в конце марта, оставался заключительный этап в переезде. Саша складывал вещи в отсек грузовика, за рулём которого был Фил. Сборы продолжались несколько часов. Космос с Юлей нянчили ребёнка, стоя на улице, где начало проявляться первое весеннее тепло. Юля смотрела на гору коробок, которая уменьшалась с каждым разом и тёплая, как осенний ветер, грусть появлялась внутри.       Наконец Саша спрыгнул на землю, встряхнул руки и завёл машину. Юля поняла — настал момент прощаться. Она подошла и обняла Космоса и Фила, как благодарность за помощь. А может быть, потому что знала, что из-за хлопот они будут видеться реже. Всё равно они за столько лет сблизились...       А у Саши затянулось прощание с друзьями. Парни обнимались, чуть ли не рыдали, будто провожали Сашу в армию. Обещали не забывать друг друга, собираться часто вместе, чтобы не предавать дружбу...       — Юль, идём? — Спросил Саша, наконец оторвавшись от друзей. — Ваня, полезай в машину.       — Ага.       Юля села в машину и уставилась в окно. Старалась запечатлеть в памяти пейзажи района, где всё началось. Какой же путь был пройден — от любовницы криминального авторитета до жены депутата Государственной Думы. Юля порой думала об этом, и голова шла кругом. Она боялась, что однажды прозвенит будильник, и вся феерия исчезнет, как по взмаху палочки ведьмы.       Юля щипала себя за щёки, хлопала себя по коленям. Нет. Ничего не изменилось. Саша сел за руль и начал движение машины. Навстречу будущему. Навстречу семейной жизни.

Конец.