Твой поцелуй как преступление

А ты пахнешь как спокойствие, как в голове тишина Ты — как десять часов непрерывного сна Ты — четверг, ты — 16:00, ты — ромашковый чай и покой Вечно плачу, а ты пахнешь как эти шампуни без слёз Как забота, как дом, как способность всерьёз И надолго любить, бесконечно любить…

***

      Юля сидела в «Мерседесе» с затонированными стёклами и потирала пальцами кожаный ремешок сумки.       Казалось бы, её мысли должны быть о совершенно другом. Её встреча с Шмидтом была единственной возможностью уберечь близких людей от беды. Слова ФСБшника крутились без перерыва в голове, побуждая действовать. Но Юля не могла думать о Максе, его коварных планах.       Она не могла понять, почему снова и снова не получается ребёнок. Она уже исписала весь календарь, высчитывая благоприятные дни. Что только не делала, даже капусту ела… До приёма гинеколога оставалась неделя. И Юле казалось, что она сожрёт себя опасениями.       Самое страшное слово отчётливее вплеталось в реальность. Оно было произнесено много лет назад, по ошибке врача-дилетанта. Но сейчас ошибка переставала быть таковой, подобно фактоиду в журналистике. Белова твёрдо решила для себя — если она действительно не способна вынашивать детей, то она покончит жизнь самоубийством, чтобы не отравлять жизнь Саше. Бездетная ему не нужна.       — Приехали, Юлия Александровна.       Охранники называли Юлию по отчеству и открыто пресмыкались перед ней, в особенности после штампа в паспорте. Всё-таки фамилия одного из крупнейших криминальных авторитетов Москвы давала особое, почтительное отношение. Но Юле это не было важно. Штамп напоминал золотую медаль за победу в соревновании. Серебра у Юли практически не было в этой жизни.       Юля подала руку охране и вышла из машины, вставая каблуком на грязный московский асфальт. Далее она в сопровождении двух мужчин проследовала в «Метелицу» — известное место переговоров. Юля надела очки на лицо, завязала платок на голове и открыла дверь в царство роскошных бандитов, которым осталось недолго.       — Извини за опоздание, — Юля мгновенно нашла столик. — Пробки, мать твою.       — Ничего страшного, я недолго ждал. Что у тебя за разговор, Юля?       В голосе Шмидта слышалось теплота и неторопливость. Никакой ехидности и излишнего пафоса. Белова стала чувствовать себя комфортнее.       — Что ты знаешь о Максиме Карельском?       Возможно, копать и не нужно было бы так глубоко. Юля решила начать диалог с самого главного. Шмидт пожал плечами, взяв в пальцы зубочистку:       — Сашкин человек… Служил в Афгане, по-моему. Что-то такое. Или в Чечне. Не помню. А что такое?       — Есть маза, что это крыса Каверина, — Юля потянулась. — Ты понимаешь, что если это так, то в любой момент может раздаться приказ «рви на части всех». Неизвестно, кто пойдёт под пули. Может ты, может, Саша. Источник надёжный, поэтому я к его словам прислушаюсь.       — А что за источник?       — Он попросил остаться анонимным, — Юля улыбнулась игриво. — Я предлагаю сотрудничество. Я поднимаю журналистские источники, ты — криминальные. Вместе мы сложим картинку. Желательно закрыть этот вопрос за сутки. Нельзя терять ни секунды.       — Я сомневаюсь, что Макс может быть человеком Владимира. Он столько лет с нами… И Сашка далеко не дурак, знал, кого берёт. Но если… — Шмидт потёр лысину. Юля была готова к сомнениям и выдала убедительный аргумент:       — То есть ты мне, журналисту, не доверяешь? Уж поверь: если бы это были слухи, я бы даже не шелохнулась. Но мне жить хочется. И тебе, думаю, тоже. Так что завтра в 19:00, на том же месте встретимся. И очень тебя прошу, — Юлино лицо смягчилось. — Я знаю, что ты умеешь держать язык за зубами, тебе можно доверять. Не говори ни о чём Белому. Иначе он не даст мне решить вопрос. Договорились?       — Хорошо. Я всё сделаю. Не переживай. Ты куда сейчас?       Оба поднялись с мест и покинули здание. С крыш капал прохладный моросящий дождь. На лужицах создавалась рябь. Юля пожалела, что опять надела открытую обувь.       — Я на работу. Куда мне ещё?       — Я могу подвезти.       Снова то чувство, которое Юля не могла себе объяснить. Под кожей начала пульсировать кровь. Снова тяжело дышать. В животе что-то сжалось. Без раздумий Юля сказала:       — Прости, но нет. Я доеду сама. До завтра.       Она помахала Шмидту и бегом помчалась до машины. Только в ней она успокоилась. Противное, тягучее чувство страха испарилось, и Юля закрыла глаза, улыбнувшись. Всё хорошо. И будет только лучше.

***

      Одним вечером Юле позвонили. Белова ответила и несказанно обрадовалась. На том конце провода была Вероника!       — Юлька! Как ты там? Жива?       — Всё хорошо, пока не родила. Увы. Я готовлю ужин.       — Замечательно. Я тебе звонила напомнить, что сегодня 28 мая. Ты своему Сашке подготовила презент? Учти, если ты мужчину с военным праздником не поздравишь, это будет пиздец. Я однажды в пять лет папу не поздравила с Днём Десантника, так он обиделся!..       — Приготовила! Он придёт с собрания Государственной Думы и обалдеет, — Юля поставила курицу в духовку. Белова открыла дверь в его комнату и отодвинула телефон от уха. Вероника услышала, как кто-то начал лаять.       — Не поняла… Это ты лаешь? — переспросила Ника ошарашенно. Юля рассмеялась и легла на кровать:       — Это подарок лает. Я подарю Сашке собаку. Он её давно очень хочет, — Юля погладила собаку по золотистой шерсти. Ника вспомнила Белого, этого сильного, серьёзного мужчину. Она безуспешно пыталась убедить себя, что он будет мечтать о собаке. Вслух же сказала:       — Прикольно. Пополнение в семье, получается…       — Если не могу пока подарить ребёнка, то хотя бы так. Я не знаю, правда, почему так. Неужели я бесплодна?       — Бесплодие ставят от года попыток, у вас месяц с небольшим. Ты просто устала. Успокойся. Врач тебе скажет, что делать, может, витаминки попить. Плюс не забывай, что в процессе участвуют двое. Может окажется, что у Саши проблемы.       — Он быстро свою бывшую обрюхатил, — фыркнула Белова. — Ладно, видно будет. Всё, он приехал, потом пообщаемся, — Юля отключилась и побежала доделывать ужин. Ваня помогал: относил тарелки, кружки.       Белов снял верхнюю одежду, надел тапочки и заглянул на кухню. Вкусный запах курицы не мог оставить его равнодушным. Саша любил всё мясное. Он обнял сына, подбросил его и поймал. Потом прислонился сзади к Юле, гладя руками живот.       — Саша, дай хоть поужинать. Неужели ты не голоден?       — Я голоден, не спорю. Поужинаю, потом буду тебя поглощать по миллиметру, — Белов кончиком носа проводил по шее Юли. Ваня с интересом смотрел на взаимодействие новых родителей.       — Поешь, и тебя ждёт сюрприз.       — Я думал, ты забыла. Уже хотел устроить скандал, — интонацией героини «Иван Васильевич меняет профессию» сказал Саша.       — Ты меня кстати не со всеми журналистскими праздниками поздравляешь. Но не страшно. Достаточно 13 января, — Юля села за стол. Ваня сел посередине.       Каждый ужин теперь для Беловой был особенным. В нём было то, что хотела почувствовать все эти годы. Семейное тепло и взаимопонимание. Рядом сидел её любимый муж, который когда-то казался недосягаемым, ребёнок, которого Юля считала своим сыном. Для неё факт вынашивания был второстепенным.       Мотивация в виде сюрприза помогла Белову быстро опустошить тарелку. Он вытер губы, руки и сказал:       — Ну, показывай сюрприз!       Юля заговорщицки улыбнулась, взяла его за руку и отвела в комнату, где на кровати сидел пёс. Дверь открылась, и Саша закрыл лицо ладонями, охнув.       — Офигеть! Ретривер… — Саша поднял собаку на руки, начал чесать затылок, приговаривая:       — Ты мой хороший…       Собака прикрыла глаза от блаженства. Юля всё объяснила:       — Я узнавала, он привитый. Собака породистая, у неё предки крутые. Болячек нет. Корм я тоже знаю, какой, я уже купила. Так что всё хорошо… Я взяла ретривера, потому что он хорошо ладит с детьми, ему не нужно много прям гулянок.       Но Белов ничего не слушал. Он играл с собакой, подавал ей руку, гладил. Ретривер очень быстро привык к Саше и активно с ним взаимодействовал. Юля махнула рукой, позволяя мужу насладиться подарком.       — С днём пограничника, родной. Ты мой главный защитник.       — Юля, ты исполнила мою мечту. Спасибо тебе, солнце моё, — Саша обнял супругу крепко. — Давай мы назовём его Джимом? Как у Есенина.       — Я так и думала. Ему вполне подходит, — Юля подсела к собаке на диван, поглаживая её по спине. — Дрессировке поддается легко. Вполне. Кстати, интересный факт: Наполеона во время первой брачной ночи собака схватила за пятку.       — Спасибо, Юля! — Саша скорчил гримасу. — Я буду закрывать теперь двери на ключ. Ванька подрастёт, будет с ним гулять. Да? — Саша поднял Ваню, как котёнка и покружил по комнате, вызывая звонкий детский смех.       Юля видела, что муж хочет что-то спросить, поэтому периодически смотрел на неё задумчиво, потом снова на собаку. И Белова сама предоставила ему слово.       — Послушай, Юль. У меня мой сослуживец купил дачу в Подмосковье, хочет нас собрать всех на посиделки. Я хочу поехать. Ты должна понимать, что там будет алкоголь.       — Езжай, — перебила его Юля. — Я не имею права тебя задерживать. Я тебе верю. Сразу стоило сказать об этом…       На самом деле, Юля была рада отъезду Саши — она могла спокойно увидеться с Шмидтом, без риска палева. И в целом, Белова считала, что муж и жена должны проводить время раздельно.

***

      В день заключительной встречи с Шмидтом Юля с самого утра ощущала трепетное волнение. Белова роняла вещи, совершала глупые ошибки, пока собиралась. И предчувствия не сбили её с толку.       Стоило только Юле подсесть к Шмидту за столик, как он сказал уверенно:       — Твой источник прав. Максим действительно человек Каверина. Если вкратце — он выходец из подразделения ГРУ. Когда-то его прижали чеченцы, и Володя ему помог. Вот тебе и мотивировка. Если полно — то в папке все доказательства.       Белова взяла в руки папку, развязала верёвки и стала бегать глазами по строчкам на копиях документов. Кусочки складывались вместе, выдавая картинку предостережения. Юлины подозрения были верными. И Введенский не обманул. Но если так, то тогда бригадиры могут умереть в любой момент…       — У меня такая же информация, только я не вышла на Каверина, — сообщила Юлия. — Надо действовать, Шмидт. Если Каверин в тюрьме, и он ещё нескоро отдаст приказ, то эта тварь свободно гуляет и работает на Белого. Мы выиграли время, но это не повод расслабляться.       Шмидт кивнул, соглашаясь безмолвно с словами жены босса. Юля повернула голову в сторону зала, рассматривая гуляющих посетителей, потом выпрямилась и сказала шёпотом:       — Я должна убить Макса сама. Саше нельзя сейчас пачкать руки. Но я не имею права брать в руки оружие, как журналист…       — Нет, ты не будешь влезать в это, Юль. Мне Саша голову открутит, если с тобой что случится. Я передам ему все сведения, и через посредников мы избавимся от Максима. Твоё участие в игре завершено.       — Шмидт, ты не понимаешь, я должна помочь Саше!.. — Юля уже теряла самообладание. Шмидт был готов к такой реакции.       — Юль, послушай. Сейчас у тебя такой период, когда ввязываться в авантюры очень опасно. Ты прошла через много ужасов, дай себе выдохнуть. Тем более, ты не профессионал — одна осечка, и всё кончено. Как думаешь, Саша будет счастлив, если ты за его спиной будешь мутить что-то? Сядешь за решётку, лишив его единственной любви? И да, ты же хочешь ребёнка, насколько мне известно.       — Мы пытаемся… — Вымолвила Юля, но потом одернула себя. — Но всё-таки, это не имеет значения. Ты прав — я не могу рисковать. Саша просил меня быть осторожной. На кону стоит его доверие. Пообещай мне, что Саша будет в безопасности.       — Готов поклясться на крови. Всё будет хорошо. Спасибо, что предупредила меня.       Юля встала с места, пожала сильную руку Шмидту. Начальник охраны про себя отметил, что впервые видит Юлю настоящей — испуганной, робкой. Она действительно переживала за близких ей людей. Поэтому больше не могла притворяться железной леди.       Юля набрала Саше. Он не ответил, потом и вовсе отключил телефон. Белова сдалась.

***

      Когда Саша выслушал Шмидта, он расхохотался. Не верил до последнего в то, что пригрел крысу рядом. Но вещественные доказательства были красноречивее. Белову пришлось поверить.       Злость? Слишком маленькое слово, чтобы передать то, что Саша ощутил. Он закипел внутри, был готов рвать волосы на себе. Потому что сам плохо проверил потенциального охранника. Потому что Каверин всё-таки обошёл его на шаг. Обвёл вокруг пальца.       — Кто тебе дал наводку? — Белов отложил папку, даже не поднимая разочарованных глаз.       — Юля. Ей кто-то сообщил об этом. Она не раскрыла его имени.       — Наверняка, Введенский. Она с ним виделась. Странно, что он решил нам помочь. Не суть. Шмидт, — Саша обернулся в сторону начальника охраны. — Найми лучшего киллера, пускай он ранит Макса, но не убьёт. Я хочу обеспечить ему мучительный уход. И ещё — у тебя нет знакомого, который может найти штук сто живых крыс?       — Нет, — Шмидт даже не вздрогнул от неожиданного вопроса босса.       — Жаль. Оруэлловский сценарий не воплотить. Ну да ладно. Тогда делай то, что я тебе сказал. Про крыс забудь.

***

      Каверин мечтал о свободе. Ради неё он был готов на всё. Он даже пытался рыть тоннель, но был пойман охраной.       Владимир не разбирался в системе арестантских понятий, поэтому за несколько проступков уже занимал низшую касту. Выполнял грязную работу, ел остатки, спал под нарами. К нему запрещено было обращаться, трогать.       Но это было ещё пол-беды. В первый день блатной потребовал «писать курсовую», то есть на листочке номер статьи и свою фамилию. Владимир догадался, что за 131 его не погладят по голове, поэтому указал «Грабёж». Через несколько часов о его прибытии знала вся исправительная колония.       Но всё тайное становится явным. Позднее зэки узнали, что Владимир их обманул. А ещё вскрылось, что Каверин — бывший мент. То есть мусорня. Прям сходство с Солоником…       После этого срок мотать было тяжело так, что Каверин выл и на луну, и на солнце. Его могли избить, не руками, ногами или тяжёлым предметом. Всё спихнули на него. Спал на жёстком полу. На него валили вину других арестантов — мечта об УДО таяла на глазах. Если бы только Владимир знал, что она испарилась с самого начала, поскольку Введенский не на стороне Каверина…       Но самое отвратительное для него произошло в конце мая. Каверин узнавал о том, какой сейчас день, лишь из разговоров охраны. Его обманом заманили в угол несколько крепких арестантов. Как он повёлся на розыгрыш — неизвестно.       Двое амбалов улыбнулись, обнажая золотые зубы. Каверин тогда даже не смог правильно растолковать ухмылку. После зловещей паузы один из них сказал:       — Ты ж не за грабёж сидишь.       — За грабёж, — продолжал настаивать Каверин. Может, прокатит ложь? Но тем самым он вырыл себе могилу, вбил гвоздь в гроб. Зэки рассмеялись и сказали:       — Нахуй пиздишь? Нам Матёрый, Сашка Фролов, всё передал. Ты девочку изнасиловал. Юлю, дочку его. А ещё ты бывший опер. Прям то, что надо.       После этого его толкнули на пол и сорвали тюремную робу… Звук рвущихся ниток и шорох спущенной одежды навсегда отпечатается в памяти преступника. Крики, тяжёлые вздохи, стоны были слышны на всю колонию. Драли без пощады, от всей души, можно сказать. Он унизился до того, что рыдал и просил остановиться. Как Юля когда-то.       Теперь он стал опущенным полностью. Наверное, это было хуже, чем убийство. Боль сзади не унималась, а на бёдрах оставались синяки и пятна от крепких мужских рук. Каверин сказал сам себе:       — Теперь я отчасти понимаю, что ты испытывала, моя милая Юлечка…       О Юле он думал круглосуточно. Даже поразительно — его смешивают с помоями, а ему хоть бы хны. Он мечтал о воссоединении с Беловой, говорил с ней мысленно.       Стыдился ли он того, что сломал девушку, которая несла правду в народ? Нет. Каверин был убеждён в правильности своего деяния. Его душа не нашла никакой вины. Просто было обидно, что он отвлёкся на звонок и дал осечку.       Володя вспоминал совместные моменты, которые были окрашены негативом и светом правосудия. Он вспоминал голос Юли, дрожащий, которым она говорила об изнасиловании. Её улыбку в студию, вежливую, робкую.       Владимир будто не понимал, что на её безымянном пальце — кольцо от другого мужчины. Всё это казалось глупыми условностями, которые он с удовольствием перешагнул бы. Он был уверен, что с ним Юле будет лучше, чем с паршивым Беловым. Он остолоп, а Владимир — умный, гениальный человек.       Как следствие беспрестанных размышлений, Юля снилась ему каждую ночь. Фото Юли, которое Владимир вырезал из газеты перед отбытием в колонию, всегда было припрятано в кармане. На неё он любовался, говоря арестантам, что это его жена, на неё же удовлетворялся.       Её образ для Володи был лучом надежды. Ради неё можно и потерпеть плевки в лицо, удары сапогом. Каверин считал, что Юля не сможет устоять перед ним, когда узнает его геройское, тюремное прошлое.

***

      — Ну всё, Санёк, я передал информацию ребятам. Думаю, в ближайшее время он узнает, каково быть пидорасом, — Фролов-старший пожал руку Белову.       — Думаю, это не очень приятно, — Белов поёжился. — Долг отдан, ситуацию замяли. Будем нормально общаться.       — А ты когда-нибудь с девчонкой спал подобным образом? А? — Фролов напомнил Чеширского кота своей улыбкой. Белов понял вопрос с первого раза, но решил не открывать завесу брачной жизни.       — Может, и буду спать. Посмотрим. Тогда встречный вопрос: когда вы сидели в тюрьме?       — Ну как когда… В 1989 первый срок был, за ограбление ларька. Посидел немножко, потом жена на лапу дала, отпустили. Потом в 1991 сколотил группировку в Екатеринбурге, убивал на заказ. Всё шло отлично, пока я не перешёл дорогу одному стрелку. Падла сдала меня ментуре, и я сел уже на бо́льший срок.       В московской колонии оказался, когда на меня повесили смерть авторитета. Почерк мой, но я не убивал. Я в Москве ж сидел, носа не высовывал из-за долгов в Екатеринбурге. Вот там были хорошие условия, мы с пацанами прям братались сильно. Репутацию сделал себе, звёзды ж не просто так набили. И шконка, всё при мне. Вышел по УДО, за примерное поведение, и продолжил прятаться… Потом Пчёлкин прикрыл жопу. Всё.       — Да, вы прям Иван Денисович. Хорошо тюрьмы изучили, — даже Саша Белый был впечатлён биографией своего тестя. Он взглянул на часы и начал собираться.       Тёмная машина везла его на заброшенный пустырь. Белов не снимал руки с чемодана. В нём лежало всё, что нужно было для пыток. Городские пейзажи сменились бесконечными лесами. По стеклу капал дождь, оставляя разводы.       — Погнали.       Белов вышел из машины и направился в подвал. Там уже сидел связанный Макс. Саша спустился с фонарём по сломанной лестнице. По оба бока от предателя стояли люди Белого. Саша не сразу начал действовать. Он хотел взглянуть в глаза бывшего брата. Неужели они могли врать так подло?       — Саша, ч…что всё это значит? — Макс задрожал, как осиновый лист на октябрьском ветру. — Хватают без предъявы, ведут сюда, бьют…       — Это ты мне сейчас скажешь. Тихо, тихо, не кипишуй. Всё хорошо, Максимка, — ласково сказал Белый, поглаживая по щеке телохранителя. — Ты только признайся в том, на кого работаешь и зачем в Юлю стрелял.       Саша хотел лично услышать признание от Макса. Это было принципиально важно — Белов не мог позволить ему умереть во лжи. Часы тикали. Каждый стук был в унисон с сердцебиением Макса. Всё вокруг замерло в преддверии страшного. Макс и не думал раскалываться.       — Саша, чё происходит? О чём ты? Я же на тебя работал. Девять лет… Разве не так?       — Это верно, — Белов по-царски развалился на стуле, закуривая. — Ты работал на меня. Но ещё на кое-кого. Могу подсказать первую букву имени. «Вэ», — Саша растянул звук мелодично, по-джокерски улыбаясь. — Больше подсказок не жди. Сам справишься. Говорить же умеешь.       Макс понял: его раскрыли. Двойная игра закончена. Карельский от и до изучил Белого и знал, что конец в виде гроба и могилы неизбежен. Но как поступить? Сказать правду, уважая девять лет сотрудничества? Или продолжать вести партизанскую войну? Карельский интуитивно выбрал второе, не издавая ни звука. Казалось, даже дыхание замедлилось в трагическом моменте.       Белого это начало раздражать. Он не любил, когда время тянут, как пресловутую жвачку «Love is». Саша не хотел до последнего переходить к жестоким пыткам — он не был конченым убийцей. Но иного варианта не было уготовлено. Саша поднялся с стула, выдыхая табачный дым с ментолом. Мальборо, как обычно — Белов не унижался и не выбирал иное.       Белов воткнул в розетку шнур от советского утюга и стал ждать, пока он нагреется. Макс задрожал сильнее. Ему хорошо было известен этот метод девяностых.       — Пока утюг нагревается, есть шанс признаться. Я не обещаю тебе полной свободы… Но по крайней мере, пиздец будет не тотальный.       — Я ничего тебе не скажу. Я Каверину жизнью обязан.       — Ого! Невероятно! — Белов театрально всплеснул руками. — Даже дальше продвинулся, моей подсказкой не воспользовался. Но печально, что ты так и не поумнел.       Утюг пискнул. Саша подошёл к нему, взял его в руки и задрал верхнюю одежду Макса. Он попытался вырваться. Белов подозвал жестом парней, и они удержали крысу.       — У тебя последний шанс. Три секунды.       Оттягивал момент, будто Печорин на дуэли с Грушницким… Но бесполезно. Макс помотал головой.       — Хоть на куски изрежь. Я Каверину буду верен, — нездоровым, запрограммированным голосом говорил Максим.       — Сука, — Саша улыбнулся. — Хорошо. Выбор самый тупой. Но тебе решать.       Белов резко приложил раскалённый утюг к животу. Макс заорал, а затем стиснул зубы. Слёзы полились по покрасневшему лицу. Они нисколько не облегчали страдания.       — Ещё? Или сообразил?       Макс по-волчьи посмотрел на бывшего начальника. Никакого ответа. Белов воспринял это как сигнал к дальнейшим действиям и повторил предыдущее действие. На коже мгновенно отпечатался след. Клеймо предателя.       — Макс, учти, что одним утюгом ничего не кончится. Ты умрёшь. Просто либо быстро, либо мучительно. Поделись информацией, скажи вслух, как ты меня предал. И всё. Выстрел в голову, и ты сдохнешь через пару секунд.       Макс хранил молчание, хотя горящая кожа приносила невыносимые муки, с которыми мог сравниться только Прометей из древнегреческого мифа. Сашу накрыла злость, да такая, что в глазах потемнело, а руки с орудиями пыток задрожали. Он был уверен, что Макс выберет его сторону. Девять лет же шли рука об руку. Он прикрыл его своим телом от пуль, ликвидировал многих врагов. Неужели эти шаги были цепочкой, ведущей к предательству? Неужели вся эта большая история лишь для усыпления бдительности Белого?       — Каким же я был идиотом… — Саша выдохнул. — Ладно, видимо, тебя нужно разговорить. Пацаны! Украсьте его, — отдал приказ Белов, взмахнув рукой. Мучители взяли нож в руки и нанесли надрезы на руках. И даже тогда Макс терпел. Саша не понимал, зачем. Бессмысленность всего происходящего раздражала самого Сашу. Всё можно прекратить, вернувшись на сторону бригады!.. Белов даже поймал себя на абсурдной мысли, что был готов простить Макса и принять обратно. Если бы он только попросил прощения и выложил всю информацию на Каверина…       Прошло несколько часов. Солнце скрылось за горизонтом, опаляя небеса в кроваво-красный цвет. В ход пошли новые методы издевательств — прижигание сигарет об кожу, удары, порезы, вкалывание веществ, подавляющих активность. Саша отвернулся, не желая смотреть на пытки. Они не сдвинулись с мёртвой точки. Казалось, что и не сдвинутся, сдохнут в ней навечно.       Так прошла целая ночь. Юля несколько раз звонила Саше, переживая за него. Звук телефона давал надежду Максу. Но Саша не шелохнулся. Когда в подвал проник первый луч солнца, а на улицах шумного мегаполиса проехали первые машины, Белов принял решение сдаться. Помощники смотрели безмолвно на босса, закинув руки за широкие спины.       — Максим, скажешь что-нибудь на прощание? — Саша наклонился к измученному жаждой и голодом Карельскому.       — Убей меня. Но я буду ему верен. Он жизнь мне спас.       — Я её заберу тогда, — равнодушно закончил это равенство Белов. — Смотри сюда, — он кивнул на бокал с красной жидкостью.       — Это вино. Но не просто вино. В нём находится цианистый калий. Вещество, убивающее человека долго и болезненно. Здесь смертельная доза. Либо ты выпиваешь его сам, либо мы вливаем его в тебя. Выбор невелик, очень простой.       — Развяжите мне руки. Я выпью самостоятельно.       — Да… Хорошо тебе Каверин мозги запудрил, раз ты его так боготворишь. Получается, ты против Юли. Но это уже не имеет значения. Парни, развяжите крысу. Но учти, что фокусы не прокатят. У тебя к плечу будет приставлен пистолет. Рана не смертельная, но болезненная. Поехали.       Верёвки упали на пол. Макс взял двумя руками хрустальный бокал и сделал несколько глотков, опустошая его до самого дна. Саша не верил в то, что это происходит в реальности. Он верил, что этот критический рубеж не настигнет их двоих…       Макс бился в конвульсиях, пока не потерял сознание. Он скончался через несколько минут в результате нехватки кислорода внутренними органами. Подвал сожгли вместе с трупом, чтобы ликвидировать все следы.       На Белова это убийство подействовало сильно. В моральном плане он был повержен. Две ночи не спал, вспоминал совместные моменты и пытался посчитать, где же произошла ошибка в расчётах. Только за счёт Юлиной поддержки Саша выкарабкался.       — Милая, в кого я превратился? Неужели я и правда монстр? — Вопрошал Саша одной ночью. Юля обняла его, оставляя поцелуй на щеке.       — Саша, сейчас времена джунглей — или ты, или тебя. Ты поступил правильно, обезопасил себя, своих друзей, меня. И запомни — пока ты способен любить и сострадать, ты не монстр. Ты человек, высшая ступень эволюции.       — Высшая… — Скептически усмехнулся Белов. — А ведём себя порой, как звери в зоопарке.

***

      Наступило тридцать первое мая, день, когда Юля окончательно узнала бы ответ на животрепещущий вопрос. К гинекологу она поехала одна, по собственной инициативе. Юля сразу ощутила разницу между простым пациентом и звёздным. Стоило ей перейти порог кабинета, как сразу же с ней поздоровались, провели к ширме. Юля сняла верхнюю одежду и легла на кушетку. Первый этап в обследовании — УЗИ. Анализы крови и мазки уже были сданы, результаты пришли сегодня.       — Сейчас будет щекотно немного, потерпите.       — А, спасибо, — Юля кивнула, запрокинув голову назад и уставившись в потолок. Датчиком ей провели по животу. Белова не дёрнулась — уж щекотку она сможет выдержать. По сравнению с болью, это смешно. Параллельно её спрашивали:       — Аборты были?       — Один.       — Выкидыши?       — Один, — повторила Юля, усмехнувшись повтору числа. Врач учла информацию, тщательнее осматривая пациентку. После нескольких минут осмотра доктор объявила:       — Нарушений в области матки и яичников не вижу. По анализам у вас тоже всё хорошо.       Юля надела платье обратно и села за стол, пока гинеколог заполняла карту. Яснее ничего не стало, и это непонимание начало бесить. Юля спросила:       — Почему я не могу забеременеть уже месяц? Я знаю, что у моего супруга всё нормально. Мы всё делаем, как надо, но просто ничего! — Юля выдохнула, беря себя в руки.       — Мне кажется, у вас основная проблема — ваше психологическое состояние. Есть исследования, показавшие, что депрессия и тревожные расстройства могут затруднять стресс. Потенциально на репродуктивную функцию может влиять и хронический стресс. Очевидно, что если человек находится в сильном напряжении, органы работают хуже.       — Честно, я ничего не поняла, — призналась Юля. Врач объяснила уже проще:       — Юлия, вы пережили огромный стресс, получили психологическую травму, — врач намеренно избегала термина «изнасилование», чтобы не напоминать пациентке об этом. Но Юля всё поняла и поникла.       — После такого многие сходят с ума. Ваш организм занят не детьми, а приведением психики в норму. Мой вам совет: оставьте себя в покое в плане беременности. У меня за десять лет практики было много случаев, когда пара просто жила супружеской жизнью, отпустив себя, и потом наступала беременность. Вам нужно выдохнуть, сделать паузу. Я бы вам посоветовала поехать заграницу. Новые впечатления помогут забыть весь кошмар. Может, в Штаты, может, во Францию…       — В Италию… — предложила Юля. Врач одобрительно кивнула.       — Там ещё солнце есть и море, которое благоприятно влияет на организм. Так что bonne voyage, как говорится. Ещё могу выписать успокоительные, они отпускаются только по рецепту. Транквилизаторы и антидепрессанты не советую — развивается зависимость. А вы, в принципе, нормально живёте, — врач написала несколько названий в карте. — И железо пейте. Обязательно. Его всем не хватает.       — Спасибо Вам большое, я уже думала, я бесплодна… — Юлино лицо засияло от огромного облегчения. Всё было хорошо, тревога — беспочвенной. Солнце стало светить ярче, ведь внутри появилась надежда. Белова попрощалась с врачом и уехала. Охранник отчитался об окончании приёма Белову.       — Дай ей трубку, быстрее, — в нетерпении попросил Белов. Охранник передал телефон на заднее сиденье. Юля рассказала о результатах обследования.       — Я думаю, что витамины это фигня.       — Послушай, — строго сказал Белов. — Если врач выписал, это не шутки. Гинеколог этот работает много лет уже. Я ей верю. Передай список мне вечером, я заеду и куплю всё. Поняла?       — Ага, — Юля заулыбалась, почувствовав заботу.       — Тебе Ваня что-то сказать хочет, — Саша отдал телефон сыну. Ваня прощебетал:       — Мама, я очень тебя люблю и скучаю по тебе. Приезжай поскорее к нам с папой.       Юлино сердце подпрыгнуло. Наконец-то Юля услышала от него заветное слово… Окончательная победа свершилась. Юля поняла, что молчит слишком долго и сказала:       — Я тебя тоже люблю, Ваня. Я уже скоро приеду.

***

      — Я тебе говорил, всё от головы идёт.       За ужином Саша с Юлей обсуждали приём врача. Белов спрашивал все подробности, даже до тонкостей осмотра. Ваня ничего не понимал, но слушал с интересом. Джим лежал рядом с ними, сложив лапы. Выпросить вкусность не удалось.       — Какой головы? Я считала, что отпустила ситуацию с Кавериным…       — Отпустила, но этот адреналин без следа не ушёл. И не забывай, что ты после войны. Тревога никогда не уйдёт полностью.       — Но я уже не переживаю из-за Чечни, — Юля даже жевать перестала.       — Ты буквально вчера ночью крикнула, а потом из пальцев сделала пистолет и говорила на русском, чтобы не убили Валеру. Ты просто не помнишь этого. Мысль про заграницу мне нравится. Поедем в Италию, — Саша пальцем поправил волосы Юли. — Там солнечно, красиво. И плюс будет мне алиби хорошее.       — Саша, что ты задумал?       — Что такое алиби? — Подхватил тему Ваня. Белов опомнился о лишних ушах.       — Ваня! Ты доел? Бегом в комнату!       Белов-младший недовольно поджал губы, уходя.

***

      Утром воздух в лесу гораздо свежее. Небесное полотно было прикрыто серой дымкой туч. Кроны деревьев устремлялись наверх, ветками оберегая путников.       Юля вышла из машины, оставив охрану в ней. В руках, как когда-то в декабре 1999, бельё и платье. Главные вещдоки, которые отсылали в тот страшный день. Юля взяла зажигалку в руки. Разложила всё, будто на спиритическом сеансе. Наклонилась.       Щелчок кнопки, и пламя охватило платье. Больше Юля к нему никогда не притронется. Не наденет вещи, иначе покроется снова грязью. Огонь поглощал вещи, и Юля чувствовала, что исчезают доказательства того, что её насиловали. Пустым, бесчувственным взглядом куклы из сказок Гофмана Юля смотрела на всё это. На душе наступало долгожданное чувство облегчения.       Потом губы Юли дрогнули и растянулись в зловещей улыбке. Ритуал завершился, и Белова была счастлива. Снег растаял в душе, темнота отошла, уступая место солнечным лучам.

***

Италия, июль, 2000 год. Сицилия.

(Сан-Вито-Ло-Капо)

🎶 Axmellow — Summer Night

🎶 Matthew Heyer — Stay with Me

🎶 Petite Biscuit — Alone

      Ранний подъём в пять утра оказался для них двоих невероятно тяжёлым испытанием. Саша ехал на рейсовом автобусе, держался за поручень, а сам думал, как выжить. Он держал сумку с необходимыми принадлежностями для пляжа. Юля общалась с местными жителями — оказалось, она немного может поддержать диалог на итальянском языке.       — Предлагаю пробиться в конец салона, — шепнула Юля. И в принципе, авантюра была правильной: она прошла змейкой через людей и прислонилась к стеклу, разглядывая пальмы и маленькие, одноэтажные дома. Вдали виднелись цепи могучих тёмных скал. Экзотические пейзажи вдохновляли, приковывали взгляд к себе.              После поездки в душном автобусе оба вышли на улицу, будто на свободу после долгого заключения. Отсутствие сопровождения также расслабляло и доставляло удовольствие. Несколько минут пути, и они ступили на пляж Сан-Вито-Ло-Капо. Солнце медленно поднималось, но его прикрывали два утёса, которые располагались по бокам. Из-за белоснежного песка просто невозможно было идти в шлёпанцах, поэтому Юля немедленно их сняла, бросив куда-то взмахом руки. Даже о таком мелочном вопросе не хотелось думать.       На побережье не было ни единой души — все ещё спали в тёплых кроватях. Поэтому Юля чувствовала себя владычицей огромного острова, конца которого просто не виднелось.       Розовая полоса разделила небо на две части. Лишь вдали Юля увидела, как над огромным побережьем встаёт солнце, обдавая всё вокруг алыми лучами. Оно отражалось в море разноцветными бликами.       На лазурном море, которое сливалось с цветом дневного неба, царил штиль. Волны лишь слегка перекатывались, отталкивались от берега, оставляя за собой пенистый след, будто облака. Шум волн стал лучшей колыбельной. Эта музыка лучше всего лечила душевные раны. Он успокаивал, убирал от разума все ненужные земные тревоги, приглашал поделиться самыми сокровенными тайнами. Юля сидела у моря, обняв себя за колени. Почему-то она не решалась зайти в море, хотя очень хотела. Просто хотелось созерцать красоту природы и думать о чём-то вечном, личном.       Наконец Юля поднялась с песка, отряхнулась и ступила ногой в воду, где отражались рассветные лучи. От неожиданной прохлады Юля вздрогнула. Парео растянулось сзади, как шлейф свадебного платья, как лепестки самой красивой розы. Юля обернулась назад. Саша переодевался, складывал вещи в сумку. Юля помахала рукой и ещё три раза сделала шаги в море. Она окуналась всё глубже и боязнь новых ощущений пряталась где-то на дне. Юле стало легко, беззаботно и весело. Даже прилипшее к мокрому телу парео не злило.       — Белов, ну чё ты копаешься? Я щас обратно в Россию уплыву такими темпами! — Крикнула Юля, чтобы раззадорить супруга. Она знала — Саша не любил отставать. План сработал хорошо: Саша быстро прыгнул в воду и быстрыми движениями достиг уровня Юли.       — Ты плавать умеешь? — Спросил Саша, придерживая жену за плечи. Юля кивнула.       — Я у бабушки в озере плавала… А в море никогда. Думаю, разницы нет особой. А ты?       — Глупый вопрос. Я служил, как ты думаешь, я умею плавать? Правда, очевидно, что не в Афгане плавал. Какое там море…       Саша изучающе смотрел на Юлю. Парео уже совсем намокло. Оно больше не скрывало изгибы. Он впервые видел Белову в купальнике — она не показывала его до самого прилёта. Солёный запах моря был даже в волосах, которые от влаги завились.       Он стоял и обнимал Юлю, смотря в глаза, где отражалось итальянское жаркое солнце, молча любовался ею и понимал: это то самое счастье, к которому он стремился несколько лет, за которое так отчаянно боролся. Быть с любимым человеком возле Средиземного моря и знать, что этот миг принадлежит только вам двоим. Невероятное богатство, которое нельзя заработать трудом или грабежом.       Саша чувствовал настоящую любовь. Она была вне времени и пространства, каких-либо материй. Только она отличалась тем, что в ней больше не было места тоске, разлуке и страху за жизнь.

Но полностью ли заплатил за это Саша? Или остался долг, за которым придёт беспощадная Судьба?

      — Я уже замерзать начинаю, — закапризничала Юля. — Либо мы плаваем, либо не знаю чё делаем. Рассматривает он меня, ишь ты. На пляже я спать с тобой не буду!       — Вот дерьмо, — шуточно огорчился Белов. — Поплыли, балда. До буйков?       — Дальше. Так неинтересно, — Юля обратно легла и начала двигать руками, отплывая от берега. Постепенно дна под ногами не ощущалось. Саня был первоклассным пловцом, но ему приходилось сбавлять темп, чтобы Юля за ним успевала.       Далее они перешли к активным видам отдыха. Например, Юля залезала на спину Белого и спрыгивала в воду, оставляя вереницу брызг. Ещё Саша крутил Юлю во все стороны, как на аттракционе, пока та визжала от восторга. Вели себя со стороны, как маленькие дети… Но какое дело до общественного мнения, когда им наконец-то удалось обрести свободу?       Они купались, пока Белов не заметил синеющие губы Юли. Тогда он чуть ли не приказал:       — Выходи из воды. Погреешься, потом ещё раз поплаваем.       — Ну Саша… — Протянула Юля, выпучивая глаза и выпячивая губу.       — Всё, я сказал. Выходи. Заболеешь, не дай Бог. Как ты рожать будешь?       Юля поплелась за Сашей на берег, предварительно ударив его в грудь кулаком. Она закончила разговор тихо, пробурчав:       — Как, как рожать. Через дырку, как все.       Но когда Юля очутилась на суше, она поняла — Белов был прав. Дул ветер, который обдал влажное тело холодом. Юля сидела, дрожа, пока Белов не укрыл толстым махровым полотенцем.       — Хорошо искупались.       — Ага. Есть не хочешь?       — А ты взял?..       — Конечно, взял, я знал, что ты проголодаешься. В сумке лежит шоколадка, также я сделал бутерброды. Угощайтесь, Юлия Александровна.       Естественно, бутерброды ушли Белову, поскольку у него был более активный аппетит. А Юля довольствовалась батончиками и рассуждала:       — Вот смотри. Предположим, мы сделаем ребёнка в Италии. Вопрос — он будет любить спагетти и пиццу?       — Ага, и говорить по-итальянски, — Белов лёг на спину, закинув руки за голову. — Именно так. Море красивое ваще. Но знаешь, что красивее?       — Что? — Юля прервалась от поедания шоколадки, ожидая комплимента.       — Восход солнца.       Юля обиделась. Она ткнула Саше в спину и убежала куда-то в сторону, задорно смеясь. Белов принял молчаливое приглашение в догонялки и помчался за любимой. Песок разлетался под их ногами. Юля бежала хорошо, но всё равно была поймана Сашей. Двумя руками он обхватил её шею со спины, хихикая.       — Опа! Поймал свою красавицу.       — Это я тебе поддалась, — сказала Юля.       — Ну как всегда, виноваты звёзды, небо, кто угодно.       Руки переместились на талию. Юля подняла влюблённый взгляд на Сашу. Правильно писал когда-то Ремарк о том, что женщине не обязательно говорить, что она любит. За это скажут горящие глаза.       Юля зажмурилась, пока его губы слились в нежном поцелуе с её. Юля ощущала тепло и ласку, пронизывающие каждую клеточку её тела заставляя пробежаться тысячу мурашек по телу. Пение птиц и тихие звуки волн на миг стихли перед этим моментом простой нежности. Всё земное и простое ушло, оставляя место только настоящему и любви, которая переливается через этот поцелуй.

***

      Придя домой, оба улеглись на кровать. Оказывается, лежать на пляже под палящим солнцем и купаться в море может ощущаться как целая рабочая смена. Саша пошёл в душ, чтобы смыть с себя соль. Белова думала, чем себя занять в это время.       Юля нашла мольберт и краски. Кто их заботливо оставил — управляющая отелем, или случайный постоялец? Неизвестно. Главное, что Юля загорелась желанием порисовать.       Она налила немного воды в стакан, села за стол и окунула мягкую кисточку в воду. Юля облизнула противоположный конец кисточки, думая, что же такое ей нарисовать. Думала, думала, пепелила взглядом холст и придумала. Она решила нарисовать семью.       Юля не была профессиональным художником. Просто однажды для одного интервью ей жизненно необходимо было изучить основы теории рисунка. Поэтому немного управляться с кисточками Юля могла.       Сначала Юля карандашом сделала набросок из трёх людей. Это получилось не быстро — Юля многое переделывала, стирала. Где-то через часа два Юля закончила. Саши всё не было видно, однако ванная комната была свободна. Юля сделала вывод, что Саша вышел погулять.       Юля окунула кисточку в воду, в краску и нанесла первые штрихи, самые волнительные и важные. Всё получилось. Юля покрасила волосы девушке и собралась наносить более тёмную краску для теней, когда в номер кто-то вошёл. Это оказался Белов. Он уселся вальяжно на диван и стал наблюдать неотрывно за Юлей. Белову не смущало чьё-то присутствие — она могла сосредоточиться.       Юля точечно наносила краску, отодвигала голову от холста, что-то осматривала, облизывала кисточку, кусала кончик. Она была захвачена процессом. Поэтому следить за Юлей было так увлекательно для Саши. Также вид сосредоточенной девушки оказывал возбуждающий эффект.       — Что рисуешь? — Саша поднялся с дивана и посмотрел в рисунок, как преподаватель в художественной школе. Кончиками пальцев он скользнул по шее, затем по позвоночнику. Юля приятно напряглась.       — Аэ… Пару рисую. Это как послание в космос.       — Ребёнок красивым получился. Чем-то на меня похож, — Саша ткнул пальцем туда, где не было ещё краски.       — Я хочу, чтобы наш сын был похож на тебя.       — Сын? Откуда ты знаешь, может дочь будет.       — Я хочу сына, — твёрдо сказала Юля.       — Я не против. С возрастом я пришёл к тому, что главное, чтобы ребёнок был здоров. А пол это вторично по важности.       — Согласна. Ладно, я пока положу, дам высохнуть. А то начну красить мужа и всё, будет каша-мала.       Юля убрала рисунок на шкаф и собралась закрыть тюбики с краской, когда Саша взмахнул рукой и… Грязная вода с остатками краски вылилась прямиком на Юлю и её халат!       — Саша! Дурак ты, — но Юля не сердилась. Ей даже понравилось такое стечение обстоятельств. Она развязала пояс и скинула с себя халат, хитро улыбаясь, будто говоря: «Я твоя».       Но Саша не торопил события. Он взял вторую, чистую кисть и стал проводить ею по шее девушки, потом по рукам, по животу… За его движениями на бархатной коже появлялись мурашки.       — Я тебя нарисовал, я тебя нарисовал… Но познал твою любовь.       — Ты только начинаешь это делать. Моя любовь гораздо сильнее и больше, чем ты думаешь. Ей нет конца, как в море.       В комнате становилось невыносимо жарко, и это вовсе не от высоких температур. Не от ярких лучей, проникающих через незакрытые шторы. Это всё от той химии, которую создавали эти двое. Она ещё до конца не изучена наукой, неподвластна ей.       Юля принимается оставлять поцелуи на его широкой груди, пока она находится в крепких объятиях. В нос ударяет слегка сладковатый, насыщенный запах сандалового дерева.       В этот раз не хотелось никакой пошлости. Хотелось быть осторожным, аккуратным, сделать слияние двух тел максимально красивым и возвышенным, раствориться в самых нежных чувствах. Казалось бы, куда ещё крепче быть их духовной связи? Но сейчас они становились ещё ближе.       — Я хочу тебя.       Этой фразой будто хотела дать понять, что она готова. Или это то, что вырвалось откуда-то из глубины души. И он наконец приступает к самому главному, вызывая громкий стон наслаждения.       Он так сильно прижимал ее к себе и трогает, будто она могла попробовать сбежать. И она сама так крепко обнимала его за спину, даже ногами его напряженную талию обхватила, чтобы толчки не прекращались. Чтобы быть еще ближе, чувствовать каждую напряженную мышцу своим телом.       Напряжённое Сашино дыхание щекочет чувствительное, как и всё тело, ухо. Юля не знала, куда себя деть и как угомониться от дурманящих ощущений. Девушка на секунду синхронно с ним вжалась носом в его плечо на другой стороне. Она судорожно всхлипывала, чуть ли не с ума сходя от того, как сильно приятно внутри все распирает, уже приводя к долгожданному пику. Сил хватает только на то, чтобы тихо просить «ещё» и едва — на то, чтобы произнести его имя. Это действовало крышесносно.       Саша же опирался ладонью одной руки об матрас кровати, а другой всё никак не прекращал надавливать на талию. Двигался плавно-плавно и одновременно более медленнее, чем до этого. Он только сейчас отчётливо чувствовал острую боль на спине от чужих ногтей, но это вообще его не волновало. Сейчас всё смешалось в сумасшедший коктейль чувств, переполняло, захватывало, поглощало всего его.       С каждым рваным толчком казалось, будто собственное тело уносится в невесомости, затягивалось в бесконечную черную дыру, в неизвестную, но захватывающую и такую желанную.       Перед глазами все плыло, словно в никотиновой дымке, пьянило. Каждый звук отражался эхом о кокон спящего сознания и исчезал где-то в бездне неописуемых ощущений.       Это все было так запредельно, нереально, но ужасно прекрасно. Пах Саши будто сжали кулаком. Финальный толчок заставляет двоих крупно содрогнуться от острых всплесков ощущений. Юля, заломив брови, зажмурила глаза и несдержанно сжала зубы на напряженном плече перед собой. Она закинула голову назад, вскрикнув и сильно дрожа в неописуемой эйфории. Всё закончилось. Внутри Юли было тепло.       Они легли в обнимку, восстанавливая сбитое дыхание и приводя себя в чувство реальности.

***

Москва, июнь, 2000 год.

      Каверин знал, что в игре «Выжить в тюрьме» он проиграет. Либо умрёт от рук арестантов, либо от проблем со здоровьем.       У него ещё в начале месяца подскочила температура, начался сильный кашель. Каверин просил перевести его в больницу или дать хотя бы самые дешманские лекарства. Ему отказали и прогнали, как собаку.       — В конце-то концов, — воскликнул он эмоционально. — Я же не убийца, не каннибал! Я просто насильник!       Каверин сам не поверил в то, что сказал. Он не считал себя таковым до сегодняшнего дня. Его отношение к тем событиям скакало, но сейчас он всем говорил, что Юля была не против интима с ним.       Надежды никакой не было. Каверин мог прибегнуть только к одному шагу. И он его сделал. Даже он казался рискованным в таких условиях.       Владимир проснулся раньше обычного и тихо пошёл к телефону. Он уже изучил тюрьму и знал его местонахождение.       — Игорь Леонидович! — Крикнул он в трубку, когда услышал «Алло». — Миленький, выпустите меня! Если бы вы знали, через какой ад я прохожу! Меня здесь насилуют!       — А, ну теперь вы оказались по ту сторону баррикад. Владимир Евгеньевич, я не собираюсь Вам помогать, и пора бы это запомнить. Помощь Вам означает идти против народа и Белова. Мне не нужны проблемы. Вы должны были включить голову, и не ту, которая между ног, а с мозгом внутри.       — Но…       — Всё, никаких разговоров. Не звоните сюда больше. И к Беловой не приближайтесь, никаких писем и звонков. Это постановление суда.       Гудки. Каверин ударил кулаком об стену. Пол сзади него угрожающе скрипнул. Каверин обернулся, и его шею обхватили локтём, блокируя дыхание.       — Привет от Беловых.       Это было самое последнее, что услышал Каверин в своей жизни. Острое лезвие ножа резко прошлось по его шее. Кровь брызнула из сонной артерии, пачкая пол и стены вокруг. Он упал замертво, а в глазах застыл предсмертный ужас…

***

      Далее у Белова была серия звонков. Первый Саша сам адресовал Кате. Белов узнал, как его сын чувствует себя в деревне у тётушки. Из отчёта Екатерины Саша узнал, что Ване просто обалденно. Джиму тоже круто. Он бегал, охотился за птицами и резвился в полях.       Больше всему Ване нравятся коровы и козы. Он хотел их подоить, но Катя не дала этого сделать. Ванечка плавал в озере, но под присмотром взрослых. Поймал собственноручно чёрную рыбку. Дышит свежим воздухом, получает трёхразовое питание. Только самое лучшее, деревенское. По родителям скучает, но истерик мужественно не закатывает. Саша пообещал сыну привезти ему братика или сестричку. Ваня, точно как Юля, настаивал на мальчишке.       Белова целый день не покидало ощущение, что впереди будет что-то хорошее и светлое, точно явление Господа. Саша знал, что Юля забеременеет. Он чувствовал это, когда входил в неё после баловства с художествами. Это нельзя было объяснить словами, можно было ощущать внутри себя.       Второй звонок был от Введенского. Как и третий, он нёс известие о смерти Каверина.       — Игорь Леонидович, вы же понимаете, что я не причастен?       — Конечно. Вы в Италии с женой, я понимаю, что плевать вы хотели на какого-то Каверина. У вас есть дела важнее, — с ухмылкой сказал Игорь.       — Решать демографическую проблему страны, — пошутил Белов. Введенский разразился хохотом и повесил трубку.       Звонил также Александр Фёдорович. Он отчитался о выполнении второй части обещания.       — Каверину глотку перерезали. Мои ребята, к счастью, следов не оставили. Его последние дни в тюряге были тяжёлыми. Мне уже рассказали, как его насиловали.       — Я очень счастлив. Спасибо вам, Александр Фёдорович.       — Да я для дочки стараюсь. Не обижай её, ладно? Она и так натерпелась.       — Как я могу, Александр Фёдорович? Я слишком люблю её.       — Люби её. И внуков делай!       Саша что-то ответил, смеясь. Кажется, весь мир ждёт только одного события — пополнения в новой версии семьи Беловых. Сашу переполнял невероятный восторг от информации о смерти Каверина.       — Мы прошли игру, милая моя, — Саша помассировал пальцами голые плечи Юли. — Больше нам ничего не угрожает. Перед прилётом домой я свяжусь с Игорьком, он подтянет охрану, чтобы нас встретили.       — Он умер? — Юля даже не осмелилась вслух назвать мерзкое для неё имя.       — Конечно. Ему в принципе недолго оставалось. Сиди здесь, я сейчас приду.       Вернулся Саша с двумя огромными подносами и бутылками вина. Сколько разных вкусностей было!.. И всё на итальянский манер.       Во-первых, им подали известную сицилийскую пасту — пенне ригате. Выглядело блюдо как макароны в форме коротких трубочек с соусом из баклажана. Украшением служил тёртый сыр риката.       На десерт (специально для Юли!) — колотый фруктовый лёд гранита с сахаром и канолли — вафельные трубочки с кремом из сыра с добавлением сиропа.       Ещё отрезали пару кусочков бисквитного торта с начинкой из творога, шоколада, ванили и ликёра. Мидии подали в соусе из свежих томатов, петрушки, чеснока и оливкового масла.       — Вино итальянское?       — Безусловно. Я ещё думал купить три бутылки для друзей. Потому что только в Италии считается хорошее вино. Приятного аппетита, дорогая моя.       — Ты хочешь сказать, что мы обмываем убийство Каверина?       — Не только. Мы отмечаем вступление в период, где больше не будет никакого риска для жизни.       Юля отпила из бокала вино и блаженно улыбнулась. Вкус действительно был отменным. В качестве закуски Юля попробовала мидии.       — Подожди, я правильно поняла, что Макс убит? — Спросила Юля.       — Да, — не моргнув глазом сказал Саша. — Я его пытал, потом убил.       — Чем?       — Цианистый калий. Умер почти мгновенно. Мне просто хреново, что я так и не услышал от него признания. Для меня было важно, чтобы он покаялся, признался, что он в тебя стрелял на свадьбе, что он сливал информацию Каверину.       — Чтобы ты понял, что убиваешь того?       — Да. И чтобы мне было легче принять. Но он твердил, что будет верен Каверину, как будто загипнотизированный Кашпировским.       — Вообще, гипноз часто используют при вербовке. Может, Максу тоже мозги промыли. Главное, что мы убили гадюку раньше, чем она нас…

***

      Что же делали Саша и Юля в Италии, кроме купания в море, загорания и романтических вечеров в шикарном шестизвёздочном отеле? Много чего.       Во-первых, они отправились исследовать городок Палермо. На нём они знали только о наличии пляжей. Однако как узнала Юля из книг об Италии, Палермо хранил в себе много интересностей.       Палермо был сердцем разных языков, видов архитектур, предметов искусства и кулинарных изысков. Здесь можно было взглянуть на арабские мечети и шикарные католические храмы, дворцы и улочки.       За те семь дней, которые им было суждено прожить в Италии, Юля планировала увидеть многое. Первое — один из древнейших продуктовых рынков Сицилии. Здесь все создавали суматоху, на которую намекало название: усиленная жестикуляция, смех, улыбки и громкий разговор на местном диалекте…       Чтобы купить самое вкусное и свежее, Юля с Сашей приехали сюда утром. Однако они не учли, что вкусности будут стоить им пребывания на жаре…       Пока Юля выбирала фрукты, щупала их, проверяя на свежесть, Белов умирал. Пот лился в три ручья. Видя, что благоверный ощущает себя, как мопс на солнце, Юля ускорилась, положив в пакет абрикосы, вишню, клубнику.       Продавец назвал ей цену за покупку. Юля вспомнила, что они на рынке и, улыбаясь, выдала несколько слов с сицилийским диалектом. Полностью местный язык Юля не знала. Но чтобы очаровывать, она выучила распространенные слова. Белов обалдел и тут же подошёл к ним. Он как-то не планировал ревновать любимую к горячим итальянцам!       Когда они отошли с набитыми пакетами, Саша всё же не смог сдержать своего возмущения:       — Белова, ты не попутала ничего?!       — Белов, — Юле безумно нравилось совпадение фамилий. — Язык до Киева доведёт. Я всего лишь включила женское обаяние. Зато сохранила много денег. Он сделал скидку 45% и пожелал хорошего дня.       — Ты своё женское обаяние должна включать только для мужа. А не для какого-то итальянца. Он ещё так громко говорил и руками махал!..       — Они очень эмоциональные и открытые люди. Особенности менталитета. В принципе, как и русские, они не сдерживают эмоций. Сейчас у нас есть два варианта мест, куда мы можем направиться. Первое — Нормандский дворец, с мозаикой Италии и разными экспонатами.       Белов издал зевок.       — Второе — Катакомбы Капуцинов. Там похоронена итальянская знать 16-19 века. Трупы, мумии, все дела. Как сказала брошюра, это место не для слабонервных, экстраординарных людей.       Они взглянули друг на друга и хором крикнули:       — Поехали в Катакомбы!       Чтобы успеть увидеть мумии, Саше и Юле пришлось здорово ускориться. Они буквально впрыгнули в автобус, а потом долго не могли отдышаться. Юля ела только что купленные сладости и смотрела в окно. Саша подошёл к ней и обнял за плечо. Так они и проехали до своей остановки. Вместе, в обнимку.       Когда они зашли в Катакомбы, им показалось, что они попали в улучшенный мавзолей Ленина. В нос ударил запах масел и бальзамов. Разветвленные коридоры катакомб разделены на отсеки: залы мужчин, женщин и детей, холл дев, священников и монахов. В одном из залов Юля даже нашла тело испанского живописца Диего Веласкеса.       Скелетированные, мумифицированные и забальзамированные тела усопших лежали, стояли и даже висели вдоль стен. На некоторых телах даже не было кожи — только черепа. Юля подмигнула одному из трупов. Её одолевал хладнокровный интерес.       Юля часто задумывалась о том, что случается с телом после смерти, и эта экскурсия спровоцировала новые размышления. Белова смотрела на безжизненных людей с пустыми глазами, попыталась представить то, как они жили. Её от них отделяли многие годы, даже века. Но они также дышали, заводили знакомства, питались, женились, строили семьи. Однако сейчас ничего о них не было известно. Мумии были одеты в одежду, хранившей дух эпохи.       — Юль, почему эти ребята здесь похоронены? — Спросил Саша, подняв голову на стену.       — Я читала такую версию, что в 16 веке монахи-капуцины нашли в монастыре некий содержащийся в воздухе консервант, который способствует бальзамированию тел умерших. С 1599 года здесь произвелись первые захоронения монахов. Но популярность нового кладбища возросла, мест стало не хватать. Поэтому захоронение можно было сделать только с согласия настоятеля монастыря.       — Интересно, конечно… А я-то думал, что это мы такие умные, додумались человека на всеобщее обозрение выставить. А нет, итальянцы были первыми.       — Саша, неужели после смерти ничего нет? Неужели мы станем такими же трупами и погрузимся в кромешную тьму? Нет ни Рая, ни Ада?       — Я думаю, что душа всё равно куда-то уходит. Милая, не думай о смерти, она тебя настигнет лет в восемьдесят! — Саша накрыл щёки ладонями. — Смерть от пули нам не грозит. Я знаю, что мы умрём в глубокой старости, рядом с внуками, друзьями. И вот там мы и узнаем, что нам уготовлено.       Юля расслабилась от его слов и перестала думать о смерти. Она сочла это глупейшим занятием, когда ты находишься вместе со своей любовью.

***

      На следующий день Юля с Сашей отправились в театр Массимо. Роскошный фасад украшали элементы из архитектуры Древней Греции. Потолок венчал купол. Фасад был раскрашен в радужные тона, что символизирует согласие между народами. Ко входу вела широкая лестница со статуями львов. На львах гордо восседали богини Трагедии и Оперы.       Саша долго приглядывался к ступенькам, а потом восхищённо воскликнул:       — Это же место, где снимали «Крёстного отца»! Помнишь, где убили дочку Корлеоне?       — Помню. Ты думаешь, я просто так тебя сюда привела? Я хотела тебе сюрприз сделать. Я знаю, что ты любишь этот фильм.       — Юля, наверное, как здесь, я нигде больше не хочу сделать фотку!       — Да хоть фотосессию, — Юля достала из сумки фотоаппарат, протёрла линзу и направила на Белова. Саша решил вспомнить бандитские времена: зализал волосы назад, сделал взгляд, будто с доски «Вас разыскивает полиция».       — Александр Николаевич, — сказала Юля, настраивая параметры выдержки и диафрагмы. — Вы просите сфотографировать Вас… Но делаете это без уважения.       — Прошу, мадам Жюли, сфотографируйте меня.       Юля похихикала и сделала несколько снимков. Саша выбрал понравившийся. Только после этого они отправились на экскурсию по театру. Они не смогли выбрать постановку.       Пятиярусный зрительный зал был выполнен в форме подковы. Перед ним располагался широкий вестибюль. А какая здесь была превосходная акустика!..       Архитектурной особенностью являлся плавающий потолок, собранный из деревянных панелей. Как сказал экскурсовод, они приводятся в движение специальным механизмом…       Экскурсия продлилась сорок минут. Юля пожалела, что не пошла на спектакль. Зато у Сашки была красивая фотография с знакового места…

***

      Когда культурное изучение города было закончено, пара перешла к более активным занятиям. Например, картинг.       Оба сошлись на мнении, что это отличный вариант. Саша любил вождение и адреналин, Юля тоже скучала по «баранке». Недалеко от их отеля как раз располагался картодром.       К счастью, им попался англоязычный инструктор, что было редкостью в Италии. Он подробно объяснил, как можно передвигаться на трассе, где двигатель, тормоза. Юля потом переводила информацию для Саши.       — Давай чтобы гонки не проходили просто так… Если выигрываю я, то мы идём в Саро, и ты покупаешь мне аксессуары.       — Я могу тебе это просто так купить. Но ладно. Если выигрываю я, то ты устраиваешь мне романтический ужин.       — Идёт, — Юля пожала руку Белову и отправилась на старт. Время одной гонки составляло три минуты. Победитель становился ясен после второй партии.       — Ready…       Юля прищурилась. Она сжимала от волнения руль всеми пальцами. Сердце стучало так бешено от жажды победы. Саша же был спокоен, сосредоточен. Юля повернулась и показала ему язык. Белов лишь улыбнулся, посмеиваясь себе в кулак. Он был уверен в себе.       — GO! — Выкрикнул инструктор, махнув флажком. Юля стартанула с безумной скоростью. Саша даже опешил. У него было отставание. Небольшое, но достаточное, чтобы начало свербить внутри. Ветер развевал волосы. Юля громко смеялась, давя на газ. Весь адреналин, который накопился за это время, освобождался, вырывался на волю.       Миновав очередной поворот с преимуществом в секунд тридцать, Юля обернулась и показала неприличный жест. Белова это вывело из себя.       «Ну всё, Юля, держись! Я надеру тебе зад», — Подумал Саша и резко нажал на газ, сокращая расстояние между ними. Красные ограничительные полосы перед глазами слились в одно полотно. Пейзаж перед глазами стал размываться. Шум мотора был таким же громким, как стук сердца, жаждущего победы. Любой ценой.       Юля подъехала к стартовой позиции и быстро посмотрела на табло с рейтингом. Пока она вела. Оставалось ещё два круга. Юля сделала глубокий вдох и вцепилась в руль, наклонилась вперёд, готовясь. Саша смотрел ей вслед, и ему не нравилось это.       Юля повернула за угол, пролетев, как Шумахер. Песок взлетел над землёй из-за вращения колёс. Белова едва с ума не сошла. Остаётся совсем чуть-чуть! По мере сокращения дистанции всё внутри замирало. Все мысли, все чувства были только вокруг одного — состязания.       Саша летел не менее быстро, но драгоценные секунды было упущены. Почему? Бог его знает. Возможно, Саша стартовал позже. Но сегодня это стоило ему победы. На табло с рейтингом, в первой строчке, красовалась фамилия Юли. Саша был под ней, как бы интересно это не звучало.       Инструктор и сотрудники картинга пожали Юле руку, благодарили за участие и хвалили её сильно. Сашу тоже не обделили вниманием, сказали напутствия. Правда, Саша их не понял из-за языка. Юля переводила ему на ушко.       Переодевшись, они покинули территорию картинга. В душе оба чувствовали обновление. Как будто всё плохое внутри испарилось, наступило обновление. Юля по-настоящему радостно улыбалась.       — Ладно тебе, Белов. Хочешь утешительный приз?       — Ну давай, — Саша был удручён проигрышем. Юля обхватила его шею, прикрыла глаза и поцеловала в губы, неторопливо и нежно, будто отражая самые сокровенные чувства.

***

      Неделя… Что она значит на отдыхе? Ровным счётом, ничего. Дни летят с первой космической скоростью, а тебе остаётся лишь горевать в конце них и смотреть на календарь.       Время, отведённое на отдых в Италии, подошло к концу. Из мира пиццы, пасты, смешения культур и громкой итальянской речи Саше и Юле пришлось возвращаться в родину борща, медведей с балалайками. Но Юля проще воспринимала отлёт. Ей не нужно было терять Сашу, а также тревожно ждать завтра. Всё отлично. Она на шаг ближе к пополнению к семье.       Вещи собраны. Саша занёс чемоданы в такси и сел на первое сиденье. Юля махала рукой узеньким улочкам Италии и ожидала прибытия частного самолёта. Благодаря таким моментам она особенно ощущала свой статус «жены депутата».       Тягомотина с билетами, регистрацией, проверкой документов, посадкой… И Юля с Сашей уже сидят возле окошка. Стюардессы приветствуют, нарочито вежливо, предлагают устрицы, мидии, напитки. Юля пользуется всеми благами. Кушает вкусности, обсуждает с мужем будущие законопроекты. Прерывается, потому что хочется тишины.       — Я буду читать Гёте, — докладывает Юля, доставая книжку из сумки. — Захотелось перечитать «Страдания Юного Вертера». А потом Ремарка... Хотя, мне тяжело даются литераторы потерянного поколения. Я когда читала «На западном фронте без перемен» два года назад, я поймала воспоминания.       — Согласен, я тоже после Афгана не могу это читать. Хотя, сразу после у меня было маниакальное желание...       Звонок на Сашин телефон приходится очень некстати. Белов снимает трубку.       — Да, Космос?       Юля подняла голову и вслушивалась в каждое слово. Белов хмурился. Несколько раз произнёс «угу». А затем воскликнул так, что Юля подскакивает на сиденье:       — Кто умер?!