Твой поцелуй как преступление

А я танцую один, Среди битых витрин, Душу ранит стекло, мне уже все равно, Я теряю тебя, ты теряешь меня, Я нажал бы на стоп, но не я у руля

      — Юля, ты шутишь?! — Крикнул Пчёла в трубку. Ещё один глухой звук удара, стон боли Юли и грохот, как будто что-то упало. Самое страшное — мертвецкая тишина, которая наступила после этих звуков. Пчёлу накрыла паника, и он уже с агрессией начал орать:       — Фролова, мы говорили тебе не передвигаться без охраны, ты дура что ли?!       Пчёлкин злился. В первую очередь, на себя самого. За то, что не смог уберечь Юлю от дел, чернота которых всё сгущалась, как тучи на небе. И хотя Витя старался убедить себя, что не виноват, что предусмотреть всевозможные сценарии событий нереально, внутренний судья скрипучим голосом выносил приговор «Виновен». Эта злость, как демон, рвалась наружу. Если её не выпустить, то она сожрёт душу Вити. Без сомнений.       — Заткнись, ей и так щас хреново! — Белов не мог выдержать такого грубого отношения к Юле.       Переживания тоже захлестнули Белого с головой. Страх за Фролову был серьёзным по своей силе. Белому хотелось одного: увидеть Юлю целой и невредимой. Чем больше дело прояснялось, тем больше становилось очевидным: этот исход утопичен.       Белый вырвал у Пчёлы телефон и задал вопрос, стараясь звучать спокойно:       — Ты где сейчас?       — Где лодки ремонтируют, тут река течёт... — Лепетала Юля неразборчиво, а затем отключилась. Белый по бессвязности речи заподозрил сотрясение мозга.       — Поехали, пацаны. Быстрее! — Скомандовал Белый, ведя за собой толпу. Все его движения были наполнены суетой. Однако Белый ещё мог держать себя в руках, передавая спокойствие своим друзьям. Вот только Пчёла был в маленьком шаге от сумасшествия. Он не мог банально открыть дверь машины, махал ключами на неё, пока Александр не помог ему.       — Идиот, возьми себя в руки! Иначе Фролову убьют!       Пчёла покачивался, массируя виски́ головы и шумно дыша. Он явно не слышал, что ему говорят. Дорога до хижины казалась равной по своей длине путю из Москвы до Владивостока, пешком. Белый ворвался с парнями в помещение. Два амбала стояли по стороны стула, на котором морскими узлами была привязана Юля, с закрытыми глазами.       Она обмякла в нелепой позе. Блузка заляпалась кровью, которая текла из сломанного носа. Весь отрезок от ноздрей до шеи также испачкался красной жидкостью. Сальные волосы спутались, было ощущение, что кто-то хватался за них. Пчёла от такой картины вообще одурел и начал что-то орать, бегая по разным углам. Дело спас Белов.       — Отпустите девчонку, — Белый решительно заговорил с охранниками. — Лука убит, а значит, вас некому защищать. Если ты хоть пальцем ещё тронешь Юлю, я тебя убью. Я не шучу. Я человек серьёзный, — Белый отодвинул плащ, демонстрируя наличие пистолета в кармане.       — Не пиздишь?       — И его сообщники скоро тоже будут кормить жуков.       — Лучше дружить с нами, — вмешался Космос, угрожающе ударив кулаком по своей поднятой ладони.       — Ой блять, нахер нам она не сдалась, — закатил глаза один из бандитов. — Орёт и вырывается. Даже чпокнуть себя не дала.       — Только посмей!!! — Шмель наконец-то бросился в атаку, подлетая к говорившему. Белый сжал пальто Вити, чтобы не усугубить положение. Охранник перерезал веревки ножом и отпустил Юлю. Витя взял её на руки и понёс до автомобиля.       — В больничку везти придётся, она вообще вырубилась, — констатировал Филатов, плетясь за парнями.       — Без тебя знаем, — огрызнулся Пчёлкин, кладя Юлю на сиденье. Он сел рядом, гладя Юлю по голове. Машина резко дёрнулась, когда поехала. Юля приоткрыла глаза. Пчёла это заметил.       — Лежи, сейчас мы тебя отвезём...       — Саша... — Позвала Фролова. Белов оторопел, едва не выпустив руль из рук. Витя нервно усмехнулся, отодвинувшись от Юли. Он не хотел зацикливаться на этом моменте: мало ли кого зовёт человек, которого херачили по башке кувалдой.       Но шестое чувство подсказывало: это не просто так. Напрасно Пчёла пытался найти рациональное объяснение случаю: его просто не было. Только Космос с Филом оставались невозмутимыми, не придав оговорке Фроловой значения.

***

      В кабинете главврача стоял противный запах лекарств. На стене висели плакаты с какими-то заболеваниями и их симптомами. На окнах — дурацкие занавески с ромашками.       Пока врачи заполняли медицинскую карту Юле и ещё кипу бумаг, Пчёла сидел на стуле, скрючившись и продолжая обдумывать услышанное. В окружении Юли не было никаких Саш. Даже на работе. Неужели в таком состоянии она звала Белова?!       — Сань, ты слышал? — Пчёла решил сразу прояснить недоразумения.       — Что? — Белов прекрасно понимал, к чему клонит Витя. Просто удобнее было прикинуться идиотом. Юля, сама того не желая, раскрыла их зарождающийся запретный союз. Единственный выходом было игнорировать проблему, пока это представлялось возможным.       — Она звала какого-то Сашу.       — И чё? Ты мне предъяву кидаешь? — Александр улыбнулся так ласково, будто Витя был отсталым в развитии. — Мало ли какого Сашу она звала. Может, она решила, что ты — это я. Вон, глаза у обоих голубые... — Белов замолчал, потому что на этом визуальные сходства заканчивались.       — У неё неполадки с головой, Вить. Я понимаю, если бы вы чпокались, и она назвала тебя именем другого мужика. А тут всё нормально, — попытался успокоить Витю Кос. Белый кивнул ему в знак благодарности.       — Может, она вообще имела в виду женскую вариацию имени, — неуверенно добавил Филатов. Пчёла так взглянул на Фила, что он замолчал и больше не участвовал в диалоге.       — Что с Юлей? Каково её состояние? — Мягко перевёл тему Белый. Окружающие вспомнили, для чего собрались здесь и стали внимательно слушать врача.       — Стабильное. Обычное сотрясение мозга. Через неделю будет здоровенькая. У меня один вопрос есть, — доктор, с сединой на висках и добрыми глазами, поправил огромные круглые очки. — По снимкам мы можем сделать вывод, что девушку били и мучали. Много гематом очень. В таком случае нам нужно вызвать полицию.       — Не стоит, — возразил Белов. — Девушка попала в небольшое ДТП, врезалась в дерево. Никакого криминала здесь нет. Поэтому не будем напрасно беспокоить блюстителей порядка.       — Хорошо, дело Ваше, — пожал плечами доктор. — Завтра сможете навестить Юлю.       Бригадиры поблагодарили врача и покинули территорию больницы.

***

      Всю следующую неделю Витя Пчёлкин жил со стойким ощущением, что что-то не так. Как будто отняли что-то важное, без чего он не может функционировать должным образом.       Витя проверил деньги, лежащие в сейфе. Бережно пересчитал бережно каждую купюру. Всё на месте. Пчёла проверил ценные акции в папке. Тоже всё лежит на своих местах.       Обеспокоенность стала верным спутником Пчёлкина, не отпускала его ни на секунду. Ещё больше бесило, что причину выявить не удавалось.       Чтобы заснуть, требовались часы. Мешал рой пчёл в собственной голове. Мысли путались, и стоило Вите зацепиться хотя бы за одну, как она ускользала в бесконечную даль. Никотин, который раньше оказывал расслабляющее действие на нервную систему, не помогал сейчас. Верное средство утратило свою силу.       И лишь когда Пчёлкин одним воскресным утром случайно нашёл рабочий блокнот Юли в шкафу и полистал записи, разгадка появилась.       Вите Пчёлкину чертовски не хватало Юли. Её бойкого, громкого голоса, который рассказывал о литературных героях, моде, книжках, новостях, о жизни в целом. Не хватало больших карих глаз, которые с любовью смотрели на него. Не хватало моментов, когда Витя зарывался рукой в её густые, шелковистые волосы каштанового оттенка. Потом обычно за этим следовал поцелуй.       Когда он впервые общался с Юлей, ходил с ней на свидание, пригласил её к себе, он был уверен, что это влюблённость. Она может угаснуть через год, так и не вспыхнув вновь. Витя был уверен, что это несерьёзно, хотя многие вокруг придерживались иной позиции. Но влюбленность вряд ли включала в себя такую сильную тоску по человеку.       — Это нечестно, Фролова. Ты должна была бегать за мной, как собачка, а не я, — сказал Витя вслух. Да, иногда и неуязвимые люди подвергаются душевной слабости. А любовь таковой и является.       Если без неё ты можешь выживать самостоятельно и переживаешь лишь за свою судьбу, то здесь тебя нитками пришивают ко второму человеку. И от него теперь тоже зависит твоя жизнь.       Такое положение дел вряд ли может понравиться гордому Вите, который одним движением мог свести глупенькую девочку с ума. Пчёле, перед которым раздевались сотни, если не тысячи девиц, чтобы он уделил своё внимание. Это удел слабых. А он точно не относил себя к этой категории.       Пчёла смотрел завороженно на то, как язычок пламени окутывает кончик сигареты из очередной пачки «Самца» и больше всего хотел увидеть Фролову перед собой.       Вместе с тем он прокручивал последние эпизоды их отношений. Ревность к Белову, скандалы из-за денег, покушения. Юля ведь не железная. Возьмёт и уйдет, не получив ни капли тепла.       Витя вспомнил вновь, как Юля пробормотала чьё-то имя. Вдруг она назвала точно прямого конкурента Вити?..       «Я могу потерять её», — эта мысль вызвала липкий страх и острую решимость действовать по пробуждении Юли.

***

      Наконец прошло время реабилитации Юли. Она практически умоляла врачей не оставлять её на дополнительные обследования и отпустить домой. Юля хотела снова погрузиться в журналистскую жизнь, полную движения и энергии. Доктора пошли навстречу под подписку нескольких заявлений, которые снимали ответственность с больницы.       Юля вышла из учреждения и увидела, к своему изумлению, Витю с цветами. Букет пышных мимоз. Юля обожала их до смерти из-за ассоциации с Булгаковым.       — Вить, ты сдурел?       — Привет, — его рука легла на спину Юле и аккуратно прижала к себе. Юля выдохнула, стараясь максимально незаметно закатить глаза.       — Теперь всё будет по-другому, — пообещал Пчёлкин. — Отдавать тебя я никому не собираюсь.       Юля вздрогнула, испуганно уставившись на Витю. Он звучал так, будто знает тайну, объединяющую её с Белым.       — Вить, что случилось?       — Ничего. Просто я понял, что уделял тебе мало времени. Ты хочешь тепла — я постараюсь его дать, — Витя открыл дверь автомобиля, помогая Юле сесть. Фролова была обескуражена. То, чего она хотела ещё в январе, пришло к ней в руки. Но нуждается ли Юля в этом тепле?       — Вить, я проходила собеседование на телевидение, и кажется, не прошла, — Юля не могла больше молчать о своём самом большом разочаровании. Фролова вернулась в окончание той беседы, и горло снова сжала поступающая истерика.       — Правильно. Нахер тебе этой пропагандой заниматься, — фыркнул Пчёлкин, любуясь на прыгающую от езды игрушку. — Не вижу смысла ныть. Куда пробовалась?       — На корреспондента новостной программы, — Юля ещё больше поникла и повернула голову к окну. Она разбередила только зажившую рану в сердце.       — Да. Столько денег могла бы заработать. Ну ладно, — Витя даже не шелохнулся. Юля подумала, что он шутит и сейчас он скажет слова поддержки. Но нет. Витя молча крутил руль, кивая головой в такт песне из радио.       — Спасибо за поддержку, Пчёлкин. Это ты так мне тепло даёшь? — Вспылила Юля. — Так жарко стало. Нечего сказать. Ты знаешь кто?! — Фролова вдруг сильно разгневалась. — Ты кретин, полнейший! Дурак, идиот! Я из-за вас лежала в больнице! И ещё я...       Пчёла остановил машину в безлюдном переулке и молча смотрел на Фролову, которая распылилась, продолжая метать искры гнева. Она увлеклась своей гневной речью, размахивала руками. Пчёла ухмыльнулся уголком губ, а затем притянул Юлю за воротник пальцами к себе и страстно поцеловал её, проникая языком в рот. Юля постучала кулаком по правому плечу, пытаясь отпихнуть партнёра от себя, но сдалась, позволяя спускаться ниже и избавлять от одежды.

***

      — Ну чё, горе прошло? — Иронично спросил Пчёлкин, наблюдая за запыхавшейся Фроловой на заднем сиденье. Она поправила разлетевшиеся пряди волос и фыркнула:       — Прошло. Но можно было поискать слова утешения.       — Не переживай, в следующий раз получится, — с стёбом сказал Витя. — Так легче станет? Банальная херня никогда не помогает в трудной ситуации. Хочешь, могу порешать вопросы и пропихнуть тебя на телик?       — Нет. Тем более, бандит не сможет повлиять на проправительственный телеканал, — сказала Юля, застёгивая пуговицы пальто. — Ладно, значит, так нужно было. Поехали домой.       — Давай. У меня как раз для тебя сюрприз там, — Пчёла так и остался в помятой рубашке. Юля аж облизываться начала. Она хотела задать проясняющие вопросы относительно того, что для неё приготовили, но не стала портить интригу.       Поднявшись в квартиру, Юля уже хотела надеть тапки и пойти в гостиную, но Витя поднял её на руки и понёс туда самостоятельно. Юля повисла на нём, как обезьянка. Через несколько мгновений Фролова ахнула от восторга.       Во-первых, свечи с шелковистый аромат цветков табака, нежностью цветов вишни и пряности. За счёт них в помещении создавался полумрак, добавлявший интимности... Во-вторых, на маленьком столике стояла бутылка белого шампанского, которое Юля очень любила и виноград.       — С возвращением. Красивой речи не жди, у меня два с минусом по русскому.       — Литературе.       — Ещё лучше. Там вообще кол, — Пчёлкин с такой гордостью заявлял о школьных неудачах, что Юля не сдержала улыбки. Юля видела заботу от Пчёлы и не могла нарадоваться. Все проблемы и сомнения отпали: Юля должна остаться с Пчёлой и забыть навсегда о Белове. Грех слишком тяжёлый, особенно для светлой души Юли.       — Фильм включим, может быть?.. А то сидим в тишине.       — Я понимаю тебя без слов, — Юля подняла глаза и сплела свои тонкие пальцы с Витиными. Пчёлкин с какой-то особенной внимательностью смотрел на её ладонь и наконец изрёк:       — Не хватает кольца.       Бедная Юля, которая сделала первый глоток игристого напитка! Она поперхнулась, неправильно поняв Витю. Юля решила, что её ведут под венец.       — Вить, ты хочешь жениться?..       Теперь была очередь давиться Вите. Привыкший к свободному парению над течением жизни Пчёлкин явно не включал свадьбу в ближайшие года три, если не пять.       — Юль, ты чё? Я это... Девушки же любят брюлики. У тебя вообще никакого украшения, кроме кулона. Тебе блистать надо.       — А, извини, — Юля рассмеялась, убрав волосы за уши. Щёки приобрели больший румянец от неловкой ситуации. Ещё и тепло, исходящее от свеч, начало проникать в тело Юлии.       — Не парься, — Витя махнул рукой... И смахнул бокал на свитер Юли. Шампанское испачкало одежду, и Фролова грустно вздохнула.       — Переодевайся. Я знаю, как отстирать алкоголь с одежды.       — При тебе?!       — Нет, конечно, при Ельцине. Я же никогда не видел тебя голой. Твой приступ целомудрия неуместен.       Юля зачем-то встала спиной к Вите, сняв с себя медленно свитер. Пчёлкин закинул руки за голову, развалившись на диване. Он почувствовал себя зрителем ночной программы элитного клуба. Такой танцовщице Витя бы отдал последние сбережения. На спине выпирали лопатки, будто оборванные крылья. На правой стороне рассыпались родинки в форме созвездия Малой Медведицы. Витя пожирал глазами девушку, даже не скрывая похотливых мыслей. Жаль, что лопатки и родинки — единственное, что разглядел Пчёлкин за эти секунды.       Юля взяла бутылку, собираясь вылить остатки алкоголя, но Пчёла перетянул инициативу на себя.       — Пожалуй, я справлюсь с этим.       Юля вытянула ноги направо, запрокинув немного голову назад. Она погладила пальцами ножку бокала, предлагая поднять тост.       — За нас.       Соприкоснувшись бокалами, парочка сделала глоток, не сводя глаз друг с друга. Юля пыталась оживить воспоминания о начале отношений, но не получалось. Ещё пару месяцев назад Фролова была не в силах удерживать взгляд, смотря в глаза Вите. Поднимался самый настоящий жар, будто при скарлатине. А сейчас она легко выигрывала в гляделки.       — Вить, можешь дать одно обещание? — Юля съела виноградинку. Та серьёзность, с которой Юля говорила, шла вразрез с романтической обстановкой.       — Звезду с неба не достану, — чистосердечно признался Пчёлкин, играясь с волосами Юли.       — Твоя криминальная жизнь больше меня не коснётся, — Юля была решительна, как никогда. В её жизни ещё не было серьёзных опасностей, даже несмотря на присутствие Скворцова.       Юля знала, что он никогда не был способен лишить её жизни, потому что какая-то привязанность к Фроловой у него была. Пускай и нездоровая, властная и жестокая. Убить того, кто тебе дорог — нереально. Возможно, поэтому Лёша останавливался с ударами, когда у Фроловой выступала кровь на теле.       Сейчас же, в плену у Луки, на Юлю свалились все тяготы бандитской жизни бригадиров. Холодный поцелуй сумасшествия был уже почти у виска.       «— Он упрямится.       Лука терял терпение. Прошло несколько часов, но даже самый главный рычаг не мог заставить Белого от поставки оружия. Юля широкими от страха глазами смотрела на старика. Его глаза сузились до щёлочек от ненависти. Фролова считала про себя до десяти, чтобы убедиться в наличии здравого рассудка. Она не тешила себя надеждой на побег.       — Что вам нужно от него, я могу решить... — Язык еле ворочался от дикой жажды, сковавшей всё внутри. Лука размахнулся и ударил Юлю по лицу, так, что Юля едва не упала со стула. Повезло, что была привязана.       — Завались лучше.       Лука схватил телефон с деревянного стола и начал куда-то звонить.       — Ты должна поговорить с Беловым. Не сделаешь этого — мы тебя убьём. Но перед этим Виталик сделает с тобой то, что очень хочет.       — Пошли вы нахуй все, — чётко произнесла Юля, вздыхая. Похититель двинул кулаком в живот, получив в ответ мученический стон.»       — Обещаю. Но и ты мне должна кое-что дать взамен.       Кончиками пальцев он скользнул по спине, доходя до края футболки. Юля, как загипнотизированная, проследила за его движениями. Разум сдался под воздействием приятных чувств.       — Да? — Юля прикрыла глаза, наслаждаясь поцелуями самой нежной зоны — шеи. Она тяжело дышала и, кажется, с великим трудом следила за нитью разговора.       — Никогда не контактируй с Беловым, — шепнул Витя на ухо, снимая футболку.       Инцидент с именем долго не давал покоя Пчёлкину, и он решил нейтрализовать всех Саш в окружении Юли, будь то мужчина или женщина. Так будет спокойнее. Юля вздрогнула. Леденящий душу страх того, что Пчёла знает, появился и взял Юлю в свои лапы. В отличие от Пчёлкина, который раскидывался обещаниями налево и направо, Юля серьёзно относилась к уговорам.

      

Журналисты не бросают слов на ветер.

      Юля проанализировала поведение Белого, и вдруг до неё дошла одна простая вещь. Если бы она нужна была Белову, то он бы предпринял более радикальные меры. Он бы отказался от жены. Но этого не происходило. Значит, это была классическая история с любовницей для разнообразия. Ну уж нет. В такую грязь Юля окунаться не планировала.       — Обещаю, — Юля кивнула.       — Вот и славно, — сказал Витя, улыбаясь так, будто узнал о выигрыше любимой футбольной команды.

***

      Тяжело было Юле возвращаться в стены газетной редакции. Больно падать вниз, когда ты уже почти на вершине телевизионной башни. Именно поэтому Юля не сразу решилась войти в помещение. Наступив на горло комку обиды, Юля сжала ручку двери и оттолкнула её от себя. Все уже сидели за компьютерами, шумно стуча по клавишам. Главный редактор принимал звонки от читателей, помощница разбирала письма в газету, отбирая лучшие. Леонид Александрович тепло поприветствовал Юлю, что было странным. Главред не отходил ни на шаг от амплуа злого, строгого дяди.       — Как собеседование? — Юля поняла, что Леонид Александрович уверен в её успехе на двести процентов. Стало ещё больнее от того, что подвела, не реализовав чужие ожидания. Не найдя в себе духу сказать правду, Юля помотала головой, как можно шире улыбнувшись, чтобы не заплакать. Леонид Александрович застыл, не моргая смотря на подчинённую.       — Как нет?! Юля, о тебе так хорошо отзывались! Я уверен, это просто недоразумение.       — Леонид Александрович, — Юля укусила себя за внутреннюю сторону щеки. — Давайте закроем тему.       — Я это так не оставлю. Я разберусь, Юлечка, — заверил ее Леонид, поправив очки и перекатывающейся походкой пошёл к себе в кресло. Фролова пожала плечами и заняла рабочее место. Ей предстояло сделать материал о ДТП с участием местной криминальной группировки. Юля начала поиск свидетелей и опрос экспертов. Занятый работой мозг принял факт провала.       Во время обеденного перерыва Вероника с Юлей пошли обедать в ближайшее кафе. Взяли на двоих немного вкусностей, чисто чтобы не прогнали из кафе. Вероника была подарком от учёбы в МГУ. Карпова была уверена, что сразу же попадёт в редакцию «Vogue», не меньше. Но реальность была такова, что лестница в журналистские небеса была длиннее, чем кажется.       Юля с Никой подружились на первом курсе. Тогда Фролова была воробушком, который втягивал голову в плечи, боялся сказать лишнее слово и проявить инициативу. Карпова уже познала вкус жизни и стала «учителем» Юли. Вероника объясняла, как правильно подбирать образы, общаться с противоположным полом. В последнем Карпова обладала богатым опытом. Первые отношения случились в 16 с взрослым мужчиной и дошли до всех уровней. Если бы не Вероника, Юля бы не начала встречаться с Лёшей Скворцовым. Хотя... Тут так себе последствие.       — Ну что, рассказывай, как жизнь молодая, — Вероника с ярким блаженством в глазах вдохнула аромат кофе.       — Нормально. Кажется, появляется ясность во многих аспектах, — Юля призадумалась над удачной формулировкой. — Я поняла, что телевидение мне не светит, разобралась на личном.       — Насчёт телевидения... Ну Юль, свет не сошелся клином на одном канале. Есть другие каналы, попробуйся туда. И тебе ещё не дали отказа. Надежда умирает последней. Не сдавайся. Я уверена, что всё образуется. А про личную жизнь... Рассказывай, к чему пришла. Если скажешь, что ты выбрала Белова, я тебя убью.       — Нет, — Юля зачерпнула ложкой мороженое. — Я выбрала Пчёлкина. Он так изменился... Из больницы встретил с цветами, устроил романтический вечер, — Юля мечтательно вздохнула. Вероника нахмурилась, не разделяя радости подруги. Она подумала, делиться ли своими подозрениями, но как обычно решила рубить правду-матку.       — Ожидай пиздеца, Фролова, — вынесла вердикт Вероника так, что не хватало судейского молотка в руке. Юля сначала даже не поняла, как реагировать.       — Что? Почему? У нас всё наладилось, я два раза с ним...       — Юль, если мужчина резко становится нежным, то значит, что он где-то по-крупному проебался. Они всегда так себя ведут, чтобы жопу прикрыть. Ты же в детстве тоже хваталась за швабру и агрессивно драила полы, когда родители уходили на собрание в школу?       Фролова хихикнула в рукав. Действительно, Карпова угадала. Такие эпизоды сопровождали Юлию с третьего класса и до окончания школы. Юля была задирой, постоянно дралась с ребятами, уверяя, что была веская причина, чтобы дать в морду, устраивала проказы. Однажды она нарисовала баллончиком на стенах учебного заведения пчелу. Кнопки на стульях учителей — тоже её работа. Всё это веселило одноклассников и возмущало старшее поколение.       Причина такого вызывающего поведения была проста. Потребность во внимании. Ведь после получаса лекции о том, что Юля отбилась от рук и рискует потерять медаль, родителей поневоле вспоминали о дочери и ругали её. Так Фролова убеждалась, что не безразлична своим родным. А ещё Юля демонстрировала негативное отношение к школе, которое сложилось в результате насмешек и унижений.       — Вероник, это разные вещи.       — Нет. Мужчины порой ведут себя как взрослые дети. Поэтому иногда полезно вспоминать детскую психологию. Косяк очень крупный, раз он так ведёт себя. Между прочим, я так в 18 узнала, что Серёжа мне изменяет.       Серёжей и был тот первый возлюбленный Вероники. Их отношения могли бы лечь в основу песни про портвейн и бой. Постоянно расставались, орали друг на друга, потом страстно мирились и так по кругу.       — Не нужно свой опыт применять к другим, — слишком грубо ответила Юля. Потому что понимала, что Вероника права. И находка украшения подтверждала эти тезисы.       — Извини. Я как лучше хочу, — Вероника замяла конфликт в стадии зарождения. — Меня радует, что ты порвала с Беловым. Это победа.       — Я не окончательно порвала. Я задолжала ему ужин. Я бы с удовольствием отказалась от этого, но он грозится подать на нас в суд. Я не хочу подставлять газету.       Вероника с сильной досадой простонала. Если бы за убийство не сажали, то велик был риск, что Карпова бы испачкала руки в крови дуры Фроловой.       — Юль, ты понимаешь, что вы не просто чай попьёте? Он тебя хочет.       — А я хочу продолжать работать в газете! — Парировала Юля. — Я уже поняла натуру Белова. Он пойдёт до конца, если дал слово. Вот это меня в нём и притягивает.       Вероника добила бутерброд, вытерла губы салфеткой и заявила:       — Смотри мне. Узнаю, что ты переспала с Беловым — убью лично.       — Не сомневаюсь, — Юля улыбнулась. — Когда ты снимки для моей статьи про ДТП сдашь, дурёха?       Вероника замялась, пойманная врасплох. Она начала что-то бормотать, несуразное и нелепое. Из всего она поняла, что Вероника обещает исполнить долг к четвергу. Был вторник.

***

      Для Юли набрать Белову и договориться об ужине было пыткой. Она откладывала этот звонок до последнего. Но перспектива судебных разбирательства подстегивала её.       Пока Пчёла мылся в душе, Юля позвонила Белому. Он играл в тот момент с сыном, поэтому снял не сразу. Он вышел на лестничную площадку, чтобы Оля не услышала.       — Ну что, когда организуем ужин? — Юля тяжело вздохнула, стараясь быть краткой.       «Опа, рыбка в сети попала!»       — Можно завтра. Я подпишу один контракт и можем встретиться в ресторане. Как ты себя чувствуешь?       — Выше всяких похвал. Я позвоню тебе, когда выйду с работы.       — Понял. До встречи.       Юля ещё несколько мгновений смотрела на телефон, обдумывая то, что её ждёт впереди. Сможет ли нарушить данное Вите слово? Нет, конечно. Это бред. Придётся опять лгать и притворяться. А эти действия были совершенно не свойственны натуре Юли.       Как назло, рабочий день Фроловой закончился очень быстро. Юля сдала на подпись материалы Леониду Александровичу, Вероника добавила фотографии. Так что в семь вечера Юля была свободна и выпорхнула из редакции. Стоило ей сделать пару шагов, как она увидела, что какая-то машина мигает фарами. Фролова всё поняла.       Необъяснимый страх сковал всё тело, и она, еле перебирая ногами, подошла к нагловатому водителю. Им оказался, конечно же, Александр Белов, который сидел, высунувшись из распахнутого окна.       — Подвозить меня было необязательно, — как бы Юлия этого не хотела, глупая улыбка расползлась по лицу.       — Джентльмены именно так поступают.       — А ты себя причисляешь к ним?       — Имею право. Присаживайся, малышка.       «Малышка»... Юля умилилась прозвищу, которое ей дали. Она распрямила плечи. Одно слово заставило напрочь забыть о тревогах. Юля села на переднее сиденье, рядом с Белым.       — У меня есть одно условие. Гарантируй мне его, и я буду твоей на вечер.       — Обычно условия игры выдвигаю я. Не могу тебе обещать выполнение того, о чём не в курсе.       — Молодец. Хитро́. Так ты будешь слушать или нет?       — Заинтригован. Поэтому я весь внимание.       — Это исключительно дружеский ужин, чтобы завершить сделку. Ты не подаёшь на нашу газету в суд.       Белый повернулся к Юле. Недоумение Белого выдавала его приподнятая бровь.       — Если я дал слово, значит, сдержу. Я отлично помню, о чём мы договорились. Да и мне самому влом разбираться с судами.       — Замечательно, но это не суть моего условия. Ты не должен ко мне приставать. Я буду пресекать любые попытки флирта, — перечисляла Юля, будто студентка на экзамене, — И никакого секса.       Белов прыснул. Этот смешок оскорбил Юлю, и она закрылась, скрестив ноги и повернув голову к окну.       — Ты слишком много о себе думаешь. Вот в чём твоя проблема.       — Я не первоклассница и вижу твои намёки.       — А я вижу твои. Вот и поговорили.       — Тебе нравится меня подкалывать, да? Почему ты не воспринимаешь меня всерьёз? — Сдалась Фролова, ударив кулачком по широкой груди Белого.       — Я просто Печорин своего рода.       — Хорошо, что я не ищу себе ковра, — пошутила в ответ Юля, желая взять реванш в этой словесной схватке. Ей не нравилось, что она выглядела мышью в глазах хищника. А ещё Юля понимала, что та хрупкая конструкция идеальной жизни, которую она выстроила с адским трудом, грозится рухнуть.       Юля теряла самообладание и гордость, когда находилась рядом с Белым. Становилось всё заметнее, что она его любит. Здесь у Белова было преимущество: холодный разум. Он не показывал своих истинных намерений по отношению к Юле.       Наконец Белов плавно притормозил возле ярких огней ресторана. Юля уже поняла статусность заведения, когда увидела дорого и роскошно разодетых людей.       — Ну что? Начнём наш исключительно дружеский ужин? — Белый вышел из авто, галантно протягивая руку. Юля ограничилась кивком, доверяя ему свою руку. Она продолжила идти, держась за Белого, потому что совсем не хотела расцеплять их ладони. Она чувствовала себя защищённой рядом с ним.       В ресторане звучала живая музыка, которую исполняли молодые артисты на импровизированной сцене. Юля ловила на себе взгляды противоположного пола, и это только подкрепляло её уверенность в себе. Она задрала голову, отчеканивая каждый свой шаг. Белый дошёл до конца зала, угла рядом с окном, откуда открывался дивный вид на Москву, где разгорались огни и начиналась особенная, вечерняя жизнь.       — Мы пришли.       Белов помог снять пальто Юле, повесил его на крючок и подозвал к себе жестом официанта, чтобы им выдали меню.       — Ты решил вопрос с теми, кто хотел тебя убить?       — Погромче поори об этом, — шикнул Белов. — Да, решил. К сожалению, мне пришлось принять условия противника. Это было больше направлено на протекцию моей семьи.       Насмешливый голос полковника ФСБ Введенского, который требовал благодарности за то, что Белый не умер, зазвучал в ушах вновь. Те минуты были самыми унизительными в его жизни. Теперь он надолго был связан с Кавериным общей договоренностью.       — Если вопрос стоит только в деньгах и бизнесе, то мудрое решение, — Юля скользнула пальцем по верхушке пока пустого бокала. Белов уже хотел сорваться и излить душу Юле о том, что он теперь поставляет оружие в Чечню, но не решился. Факт «Юля — журналистка» сработал красной лампочкой. Белов поэтому был осторожен в разговорах с Юлей.       — Как пробы? — Перевёл тему Александр. Юля рассекретила этот манёвр, но чтобы не ухудшать и без того скверное настроение Белого, она махнула рукой.       — Фигня дело. Не фортануло. Я уже смирилась, в принципе, — Юля пожала плечами. — Главное, что все живы и здоровы.       Официант в сюртуке и модном пиджаке подошёл к ним, ожидая услышать заказ. Юля остановилась на ликёре и бифштексе из мраморной говядины. Белый ещё и жареную рыбу взял, ризотто с морепродуктами и камчатского краба.       — Да ты прямо пташка. Так мало ешь.       — Хочешь, чтобы я в дверь перестала влезать?       — У тебя отличная фигура. Не заморачивайся ерундой, ё-моё... Как же тебе всё-так идёт это платье, я угадал.       — Спасибо, — равнодушно ответила Юля, на самом деле польщённая комплиментом.       «Представляю, как ты выглядишь без него».       — Я ведь могла стать военным корреспондентом... — Вдруг произнесла Фролова. — Это моя мечта с самого детства. Думала, как попаду на «ящик», полечу в Чечню.       Белов вдруг изменился в лице. Мысль о том, что Юле может грозить опасность из-за них, пронзила мозг изнутри. Её могли ранить из их оружия...       — Ты больная?! — Не подбирая слов сказал Белый. — Твой героизм никто не оценит. Будешь лежать всю жизнь в больницах. Ты понимаешь, какой это удар по психике? Я проходил службу на границе с Афганистаном, могу тебе много ужасов рассказать.       — Саша, это моё дело. И к чему эти слова, если меня не взяли? Забудь.       Официант, подошедший с первой партией блюд, оказался репризой в этом спектакле. Юля поблагодарила работника и взяла вилку. Сейчас Фролова должна была сдать экзамен на знание столового этикета. Кажется, она грозилась завалить его, потому что передала Белову соль левой рукой.       — Малыш, передают правой, — с язвительной усмешкой указал Белов на ошибку. Юля сконфузилась и вжала голову в плечи, не силясь ничего сказать.       — Да ладно, провинция... — Пренебрежение закончило фразу за себя. Юля тут же взъерошила перья.       — Если ещё раз ты будешь стебать Екатеринбург, я тебе тресну, встану и уйду, больше не вернусь. Уважай все города, потому что каждый обладает своей богатой и неповторимой историей. Тоже мне, москвич, — Юля схватила его за запястье, глядя прямо в глаза. Белов также не отвёл взгляд, оценив про себя силу хватки Юли. Канарейка превращается в павлина.       — Ладно, извиняюсь. Прекрасный город. Приятного аппетита.       — Merci.       Хорошо прожаренный кусок мяса с карамельно-румяной корочкой, истекающий прозрачным соком так и манил к себе. Так что Юля оставила в прошлом конфликты и медленно поглощала блюдо. Она каждую секунду прикасалась к салфетке, проверяла то, как она выглядит. Юля стукнула пару раз столовым прибором по посуде и ещё больше растерялась. Ещё и бифштекс непонятно как разрезать.       — Юль, смотри. Вилкой придерживаешь, а ножом отделяешь аккуратно, — объяснил Белый уже мягче. — Не парься, все совершают ошибки. Ты никогда не была в подобных местах? — догадался Александр. Юля еле заметно кивнула.       — Витя не водил ещё?       — В заведение попроще, — пролепетала Юля. В сумке зазвенел телефон. Юля отвлеклась на мобильник и ушла в уборную. Фраза собеседника заставила сердце сделать сальто...       — Вас беспокоят с телевидения.       — Что случилось? — Ляпнула Фролова. Она сжала рукой раковину, мучительно ожидая причины звонка.       — Мы очень долго не могли с вами связаться. Нам позвонил Леонид Александрович и сказал, что мы вам отказали.       — Разве не так?       — Вовсе нет. Вы не брали трубку, мы решили, что вас не интересует вакансия.       Загадка была разгадана. С Юлей связывались в момент похищения её Лукой. Всё проще, чем она думала.       — Вы приняты на испытательный срок в качестве новостного корреспондента. Покажите все свои навыки. Завтра в семь утра ваш первый выезд. Не опоздайте. Шансов на ошибку нет.       Даже такой строгий голос не испугал Юлю. Она готова была грызть землю, биться ради исполнения самой заветной мечты. Маленькая Юля смотрела на известных телеведущих и хотела также рассказывать людям о событиях с большого экрана. И вот у неё получилось. Цель достигнута. Осталось не потерять эту звезду.       — Я буду на месте.       — Отлично. До встречи, — на том конце положили трубку, не дожидаясь ответа собеседника. Юля подпрыгнула на месте, издав возглас счастья, а потом пробежала обратно, до столика Белова. И плевать было, что официальные бизнесмены в фраках с удивлением смотрели на неё, нарушившую фальшивую атмосферу деловитости. Юля была счастлива, и она хотела поделиться своим состоянием с каждым человеком.       — Знаешь, я подумал, что ты узнала о беременности, — Белый дождался, пока Юля сядет на кожаное кресло.       — Саша, я стану корреспондентом на телевидении! — Юля схватила его за обе руки и поцеловала Белова в щёку... Потом очнулась, поняла, что сделала и тихо кашлянула, сглаживая неловкость момента.       — Поздравляю. Я же говорил, что у тебя получится. Надеюсь, что ты будешь не промывать людям мозги, а доносить реальную правду, — Белов поставил локти на стол, обсуждая новость с Юлей.       — Обещаю, что так и будет. Готова поклясться на Этическом кодексе журналиста, — Юля отрезала кусочек бифштекса, который сейчас ощущался особенным. Просто к вкусу мастерски обжаренного мяса добавился вкус победы, который сделает любое блюдо неземным по своему качеству.       — Юля, тебе будет очень тяжело с твоими чистыми убеждениями. Рано или поздно тебе придётся сделать выбор: деньги или совесть, — Белов придвинулся ближе к Юле. Она наклонила голову набок, сокращая расстояние между ними.       — Я смогу совмещать эти два понятия.       — Дай Бог, — Белый ухмыльнулся. — Либо декламировать тексты, написанные свыше, либо доносить зерно истины. Оно порой горькое.       — Я сама знаю, как поступать. Не учи меня, представитель криминалитета, — Юля тыкнула в плечо Белого пальцем, а затем невесомо скользнула вниз, по бархатной ткани чёрного пиджака.       Напоминание о социальной роли подействовало на Белова, и он больше не затрагивал тему продажных сотрудников СМИ.       — Юль, знаешь, я тут начал изучать историю зарубежной журналистики... Просто мне интересен период Античности и эпох прошлого. Не совсем понимаю, зачем нам знать обо всех этих полисах , агорах , левкомата, софистах ... Это же не журналистика.       Юля оживилась. Вот он, момент, когда она сможет быть полезной для Белова.       — Ты верно подметил. Это не журналистика. Но это её зарождения. Журналистика — это коммуникация, обмен информацией. И подобные процессы случались на площадях. Левкомата — прообразы современных газет, например. Явления Античности стали далёким фундаментом для журналистики наших дней. Такие вещи называют протожурналистикой, или пражурналистикой, если хочешь. Ты знаком с работами древних философов? Я читала Аристотеля «Поэтику», — Юля съела последний кусочек бифштекса.       Максим Карельский, сидевший в противоположном углу зала, тоже бы хотел поесть вкусных яств и насладиться приятным вечером. Замаскированный за дешёвой газетой, он проводил своё расследование по требованию Вити Пчёлкина.       Пчёла всё больше страдал от подозрений, которые пожирали его душу. Юля пообещала ему, что пойдёт на корпоратив с подругами, но ярко накрасилась и надела то самое чёрное платье, которое взялось невесть откуда. О появлении вещи Юля толком рассказать не смогла, то ли с премии купила, то ли Вероника подогнала. Версии менялись, а значит, были лживыми.       Этим вечером Витино терпение, которое было хрупким, как ваза времён Древнего Китая. Витя привык обладать всей информацией о жизни вторых половинок. Он точно знал, куда пойдёт его девчонка, с кем и зачем. О Фроловой он ни черта не знал. Оставалось только догадываться.       Именно поэтому Витя попросил проследить Макса за Юлей. Охранник преследовал машину Белова весь путь. Максиму Карельскому можно было посочувствовать: он вынужден был весь вечер сидеть в шумном ресторане не для того, чтобы плотно поужинать, а чтобы как недоделанный Штирлиц собирать информацию на противника.       — Что они делают? — Вновь задал вопрос Пчёлкин, который не клал трубку ни на минуту с тех пор, как Юля и Саша пересекли порог ресторана.       — Разговаривают, едят.       — Что обсуждают? Макс, говори конкретнее, твою мать, — с каждым словом напряжение нарастало. Витя стучал по пепельнице пальцами, дёргая ногой.       — Да хрен знает, — Макс пересел за соседний столик и прислушался. — Про Грецию, философов. Сейчас Белов говорит о Платоне, его трактате.       Выдох. Сердце восстанавливает прежний ритм. Пчёла вновь убеждается в том, что это дружеская встреча и его ревность заходит за рамки адекватности. Линия его паники плавно опускается до нуля...       — Что заказали? — Уточняет Пчёла. Макс опускает газету, поверх чёрных очков следит за беседующей парой. Через три минуты наблюдения юный Шерлок Холмс отвечает:       — Тарелка Фроловой пуста. У Белова был краб, точно помню, он его разделывал долго, также ризотто.       — Алкоголь? — Одно слово, но Макс понимает, что от него хотят. Он присматривается и сообщает:       — Ликёр «Амаретто».       ...Линия тревожности вновь взлетает, сокращая амплитуду колебаний. Витя знает, какой подтекст несёт в его эпоху этот напиток. Сам не раз глушил его с девчонками на свиданиях.       — Что делать дальше? — Напрасно Карельский надеется, что его отпустят домой. Пчёла только включился в игру и намеревался повернуть её ход в свою пользу.       — Следи дальше. Сообщай о каждом их шаге.       — Понял, — Макс кладёт трубку и для приличия ест суп из черепахи, запивая «Советским» шампанским. Дикое сочетание. Макс не угадал, когда делал выбор. Отступать было поздно: приказ есть приказ.       — ... А всё-таки, Юленька, — Белый наконец приступает к ризотто. — Как ты считаешь: Есенин повесился или его убили?       — Я думаю, что он мог вполне уйти и сам. Его поэма «Чёрный человек» свидетельствует о наличии тяжёлых психологических состояний. К чему расспросы о Есенине? Ты увлекаешься его творчеством?       — Да.       — Берёзки, как же вы прекрасны, — пошутила Юля, отражая суть патриотических стихотворений Сергея Александровича.       — Юль, ты знаешь, — Белов вытер запачкавшиеся от масла руки. — Я смотрю на тебя, и невольно хочу процитировать следующую строчку... Сегодня я в ударе нежных чувств...       — Каких же? Мне любопытно, — Дыхание Юли больше не было подвластно ей. Она больше не скрывала, что ей нравилось, когда он смотрел на неё таким изучающим взгляд, очерчивая каждый сантиметр её лица, шеи, приоткрытой сквозь глубокое декольте груди.       — Время покажет. Я не люблю сразу выкладывать карты на стол, — многообещающая фраза подогрела и так раскалённую до предела атмосферу. Юля потянулась, сладко зевая. Нежная музыка для фортепиано, откровенно фальшивые голоса горе-певцов на сцене навевали тоску. Юля бы сбежала, не будь рядом Белова.       Будто угадав её скуку, пианино заменила мелодия, ритм которой напоминал энергичный шаг. Первые звуки бандонеона с пианино, скрипкой и гитарой создавали подобный эффект. Александр решил, что стоит растрясти доверху заполненный желудок и поставить приятное многоточие в этом вечере. Белов поднялся со стула, и Юля невольно последовала за ним.       Белый установил зрительный контакт, и Юля сделала утвердительное движение головой. Она приняла безмолвное приглашение на танец. Юля сделала несколько шагов в центр зала, вслед за Сашей. Макс заострил внимание на них, инстинктивно понимая: сейчас что-то будет.       Белов приобнял Юлю, положив правую руку на ее спину – чуть ниже лопаток. Правую руку Юля положила на левую руку партнера. Левой же Юля обхватила Белого.       — Танцевать собрались, — доложил обстановку Макс полушёпотом. Витя чертыхнулся. Уши запылали от гнева, а желание растерзать каждое живое существо охватило с новой силой. Витя не просто ревновал. Он сгорал от этого неприятного чувства, и пламя грозилось сжечь всё на своём пути.       — Описывай танец. Танцевать можно по-разному.       — Вить, я не писатель.       — Станешь им на вечер. Мне похуй. Делай, что тебе говорят, — едва не крикнул Витя, наливая себе в стакан очередную дозу Мартелла. Несмотря на то, что раньше этот напиток укреплял нервы, сейчас даже от него не стало легче.       Юля никогда в жизни не танцевала танго. Единственным хореографическим эпизодом в её жизни стал вальс на последнем звонке, на котором партнёр оттоптал ей все лакированные туфли. Но сейчас Юля следовала за Сашей, хорошо чувствуя его и с лёгкостью предугадывая его следующее движение.       Они слились в танцевальном вихре, становясь едва ли не зеркальной копией друг друга. Такое единство, которое царило между ними в процессе, было присуще только по-настоящему близким людям. Макс сидел, зачарованный представлением и не мог подобрать слов, чтобы выполнить указание Вити.       Юля скользнула ногой по полу, словно циркулем, вновь прижимаясь к партнёру.       То, что происходило на паркетном полу ресторана, было сплошной импровизацией. Каждый поворот диктовался чувствами и той химией, которая происходила между ними. Не зря танго называют танцем страсти, отражающим отношения между мужчиной и женщиной.       Они не боялись экспериментов, с уверенностью привносили свои украшения в танец. В какой-то момент они остановились. Юля встала спиной к партнёру. Белов провёл кончиком носа по шее, поглаживая талию Юли. Сердце забилось с невероятной частотой, грозясь выпрыгнуть наружу.       В процессе они переместились на внешних краях зала, обособляясь от центра, будто пытаясь укрыться от любопытных глаз случайных гостей. На фоне них остальные парочки просто меркли.       На секунду они сплели ноги вместе, вызвав у зала бурную реакцию. Макс тоже захлопал, забыв о своих обязанностях. Воздух буквально дребезжал от гремучей смеси любви и желаний, вздымающихся между партнёрами. Не смотря в глаза Белову для интриги, Юля медленно провела носком красной туфли по его ноге.       — Что там?! — Заорал в трубку Пчёлкин. Молчание телохранителя не предвещало ничего хорошего.       — Они танго танцуют. Ничего страшного, — брякнул Максим. Даже его, казалось бы, далёкую от искусства душу, тронул танец Юли и Саши.       Всё. Витя обречён. Он проиграл. Девушка предпочла ему другого. Впервые в жизни Пчёлкин столкнулся с такой унизительной ситуацией. Хотелось истерически хохотать до того, пока в обморок не упадёшь. И теперь понятно, почему с уст Юли сорвалось чужое имя.       — Я выезжаю, — Пчёла поддался первому порыву и кинулся к машине. Убить. Убить обоих. Мучительно. Не дать им быть вместе. Не дать Белову отобрать собственность Пчёлкина.       Витя стоял у стены, сжимая кулаки и пытаясь справиться со своими чувствами. Его сердце билось быстрее обычного, его дыхание было тяжелым и нерегулярным, а тело напряженным. Ревность – это чувство, которое истязало молодого человека, не давало покоя, не давало ему забыть о том, что он любит, жаждет, хочет. Хотелось уберечь свою любовь от внешних угроз, но он опасался того, что ненароком может сам стать угрозой, которая разрушит все.       Последние аккорды. Юля наклонилась назад, всё ещё не расцепляя рук и отставив прямую ногу влево. Поднявшись, она обвила двумя руками шею Саши и закинула на него левую ногу. Застыв в этой позе, они терпеливо подождали, пока зрители успокоятся и перестанут хлопать и свистеть.       Замолчала музыка — спала роковая магия танца. Юля подняла испуганные глаза на Белова.       — Что это было?.. — Произнесла она, отдышавшись.       — Ты и сама всё знаешь. Не делай вид, будто тебе не нравилось. Актриса из тебя отвратительная.       — Мне понравился, но мне страшно. Куда несёт нас течение? Сашка, Витя нас убьёт... И Оля...       — Никто не убьёт, не переживай. Я не создам тебе проблем, — Белов провёл ладонью по щеке Юли.       — Что между нами? Я вообще запуталась. Я была уверена, что... Я люблю другого, но... — Юлиным излияниям души не суждено было кончиться. Макс подбежал к паре и сказал сбивчиво:       — Сюда едет Пчёлкин. Он очень зол. Вам конец.       — Карельский, какого чёрта? — Воскликнул Белов.       — С рогами, блин! Я не поддерживаю ваши отношения, просто хочу, чтобы вы не пострадали.       Юля схватила со стола сумку и кинулась к выходу. Белов наугад кинул несколько крупных купюр и добежал до Фроловой.       — Белов, скажи, — Юля поправила причёску. — Ты готов развестись с женой ради меня?       Она вздохнула, уверенная, что услышит «да». Все эти прикосновения, слова, ухаживания — всё это не просто так. А язык танца буквально кричал о том, что они должны быть вместе.       Какой же колоссальной ошибкой было требовать серьезности так рано.       — Тогда я оставлю всё ради тебя, — она взяла его за руку, волнительно ожидая ответа. Белов же стоял, как каменное изваяние. Юля рвано дышала. Слёзы собрались в уголках глаз.       — Нет.       Слово выстрелило точно в хрустальный замок из надежд и мест, который Юля успела возвести за этот вечер. Юля заморгала, приоткрыв рот, чтобы сказать что-то. Но слова не шли. Странно для журналиста, не так ли? Юля отшатнулась от него и и заявила:       — Я тебя ненавижу!       — Быстро же ты сменила вектор, Фролова.       Ко входу в ресторан влетела со свистом машина Вити. Он вышел, схватил Юлю за руку и потащил за руку. Его лицо исказил гнев. Пчёлкин молчал, делая атмосферу более угнетающей.       — Я тебе это припомню, урюк, — Пчёлкин ткнул в грудь Белову и, толкнув плечом, толкнул Юлю на сиденье и захлопнул за ней дверь. Белов проводил взглядом их, обдумывая произошедшее.       Отказаться от семьи сейчас он был не готов. Слишком высокая цена. Но как Саша представил, что возвращается в ту же квартиру, видит Олю, хотелось ныть от досады. Тем более, Саша уже сам запутался в своих чувствах.       Игра заходила слишком далеко. От души Белова к душе Фроловой начинали тянуться крепкие нитки привязанности. Юля была под стать Белову: гордая, строптивая, страстная, умная. Оля же перестала быть такой после рождения сына.       В самом дурном расположении духа, с путаницей мыслей и бесконечных вопросов, Белов уехал домой. Он обнял сухо жену, отмазался, что был на работе и под предлогом дичайшей усталости лёг спать. Даже глупому человеку было ясно, что Белов в тот момент не уснул.

***

      — Значит, слушай меня сюда, — Витя скинул пальто с себя. — Ты больше никогда в жизни не подходишь к Белову...       Монолог Пчёлкина был каким-то неразборчивым. Юля ничего не слышала. Способность слышать и понимать исчезла. В ушах звучал лишь хладнокровный голос Белова и его короткое «нет».       — Ещё раз я увижу тебя с ним, я убью вас обоих, клянусь, убью. Ты вообще попутала?! Фролова, ты с двумя сразу не будешь. Ты моя, ясно?!       Юля ради приличия кивнула головой. Она даже не сняла вечернее платье с себя. Не смыла макияж. Видимо, она хотела оставить хоть какой-то след праздника.       — Я не позволю делать из себя идиота. Теперь отвечай на мои вопросы. Откуда у тебя платье? Не говори, что с зарплаты: ты зарабатываешь грёбаные копейки, — Витя резко повернулся к Юле и сжал её подбородок двумя пальцами, со всей силы.       — Белов подарил, — призналась Фролова. Почему-то сейчас ей было спокойно.       — Откуда он твои размеры знает?!       — Оно последним было. Он взял наугад, — выкладывала Фролова все карты.       — У вас с ним что-то было? А? Расскажи мне, Юленька. Давай, в подробностях. Как ты с ним кувыркалась, а потом со мной. Я жду! — Витя сел на стул перед Юлей. Фролова молчала. По сути, скрывать нечего. Кроме жалкого поцелуя.       — Я не спала с ним. Витя, клянусь своим здоровьем. Всем, чем хочешь. У нас было обычное дружеское общение. Интеллектуальное. Мы не пересекали черту. Я не способна разрушить семью. Думай, что хочешь. Я устала доказывать обратное. Больше никакого общения с Беловым не будет. Обещаю тебе. Я поняла, что он не тот, каким я представляла себе.       — Обещаешь?       — Мне незачем тебе врать. Закроем тему, — Юля вынула серёжки из ушей, переоделась в пижаму и легла спать. Витя обнял Юлю, отняв половину одеяла.       А впереди был 1995 год, который расставил всё по своим местам.

***

1995 год, весна.

      — Ты уверен, что стоит отправлять её? Она вообще сопля зелёная, — сказал Дима Глушков, известный военный корреспондент, прошедший через Афганистан.       — Почему нет? Я уверен, она с радостью подпишет приказ. Ты разве не понял, что Фролова фанатична в своей профессии и хочет быть полезной для общества? — Отвечал главный редактор, критически смотря на лист с текстом. Внизу было пустое поле для подписи. Юлиной подписи.       — Понял. Но у неё опыта не было. Она на телевидении пару месяцев. Вдруг растеряется, — убеждал Дима Глушков.       — Нужно ждать ответа Юлии, — закруглил разговор главред, вызывая Фролову к себе.