Голубоглазый пионер

      Арсений, открыв глаза, оказался где-то снаружи. Вокруг него раскинулось поле с совершенно разными цветами, существующими и нет, причудливых и необычных оттенков, граничащее с тёмным мрачным лесом. Линия их объединения представляла собой редкую берёзовую рощу, среди которой неожиданно обнаружилась беседка. Арс перешёл границу и остановился рядом со входом под навес.       Беседка словно была выточена из мрамора, светлая, переливающаяся на свету, она гармонично вписывалась в окружающую среду. С её крыши свисали лианы, обвивали колонны и доходили до низа, сливаясь с травой. Перед входом длинная лестница; ступеньки — каждая немного возвышалась над предыдущей и приводила гостя внутрь. По краям аутентичные перила, вокруг которых так же, как и колонны, вились лозы с растущими на них мелкими цветами. Арсений медленно поднялся по ступеням, едва касаясь аккуратных перил и стараясь заглянуть внутрь беседки. На верхнем ярусе его встретила витражная дверь. Арс прикоснулся к ручке, немного потянул на себя, и она отворилась.       — С днём рождения, Арсений! — друзья и знакомые выпрыгнули из-за колонн и накинулись на Арса. Он, не ожидавший такого, отпрянул немного назад, но кто-то схватил его за руку, затаскивая в эпицентр событий.       Попова усадили на круглую скамью, которая протянулась по всей окружности беседки. Посередине стоял накрытый стол, сервированный на нескольких людей. Все гости праздника уселись на свои места, но одно, рядом с Арсением, осталось пустым.       Время тянулось очень долго, казалось, секунда сравнялась с часом, а всё вокруг замедлило своё движение. Арс успел рассмотреть серебристый сервиз с золотой каёмочкой, ещё не наполненные бокалы с кружевной оборкой. Каждого своего гостя он тоже досконально изучил, а потому уловил изменения в их выражениях лиц. Они зашептались. Люди наклонялись над столом, чтобы лучше друг друга понимать, а самим сказать намного тише, чем хотелось бы. Арсений прислушался. «Вы слышали! Он уже идёт!», «Не может быть! Уже?», «Мы так долго ждали его!»...       Стеклянная дверь распахнулась. На пороге стоял Антон, держащий в руках расписную коробочку. С его появлением даже солнце словно ярче засветило: витражи на окнах заиграли новыми красками, раскрашивая каждого присутствующего. До этого белая скатерть засветилась миллионом оттенков радости. Арсений подорвался с места и подбежал к помощнику вожатого. Арс обхватил его за туловище, обнимая. Антон от резкой напористости и инициативности чуть не выронил коробку, но удержал в левой руке, а правой притянул именинника к себе. Арсений положил голову ему на плечо. Он бы с удовольствием простоял бы так все оставшееся время, но Шаст отстранился.       — Иди, садись на своё место, а то не так эффектно получится, — скомандовал Антон, и Арс последовал указанию. — Дорогой Арсений! Я присоединяюсь к остальным поздравлениям, естественно, желаю всего самого лучшего в жизни, любви, счастья, здоровья... — Шаст открыл коробочку. Внутри был небольшой тортик — Арс ещё не встречал таких размеров, — посередине которого вставлена красная свечка. Сбоку подписано число — наверняка, возраст, — но Арсению сейчас было немного неудобно рассматривать его. Гости достали элегантный графин с чем-то розовым внутри и разлили по бокалам. Антон поднял свой и радостно закончил поздравление:       — За твое двадцати четырёхлетие! Ура! — пока все подносили бокалы к центру, и раздавался звон ударов стекла, Арсений застыл на своём месте. Он не смог сделать ни движения, словно его парализовало. Фужер с громким треском упал на пол, разбиваясь в дребезги. Розовая жидкость растеклась по белому полу, брызги попали на светлые штаны Арса. Солнце скрылось за облаками, от чего разноцветные стекляшки утратили свою красоту. Арсений приземлился обратно на лавку, откинул голову назад, закрыл глаза и...       И очнулся. Беседки больше не было. Он лежал на жёлтой подстилке где-то в лесу. Арс был не один: кто-то гладил его по волосам. Арсений поднялся и посмотрел на Антона.       — Родной, какие-то проблемы? — спросил он, убирая тёмный локон за ушко.       — Нет, ничего, — Попов поддался на ласку, и Шаст провёл рукой по щеке. После этого Арс обернулся в другую сторону, посмотрел на границу с цветочным полем. — Но мне надо тебе кое-что показать!       Арсений встал с покрывала, протянул руку собеседнику, аккуратно сжал ладонь Антона своей и пошёл по направлению света. С каждым шагом тьма рассеивалась, а воздух наполнялся приятным ароматом полевых цветов. Арс представил, как они с Шастом пробегут сквозь высокую траву, как прилягут на землю, наслаждаясь тёплым солнышком. Потом он поднимется, соберёт ромашек и сплетёт им венки. Они пойдут на озеро, искупаются и вместе доберутся до дома, лягут спать в обнимку, а потом попадут в день сурка. Но в компании Антона не страшно, самое главное, что вместе с ним. Они успеют сделать всё, о чём мечтают, останутся наедине, и никто не смеет им помешать.       Арсений перестал идти, когда понял, что его руку отпустили. Он уже вышёл на поле, вздохнул полной грудью, а потом обернулся назад.       — Антош, а ты почему не идёшь дальше? — Арс подбежал к нему. Шаст стоял на границе, не смея даже шевелиться. — Ну же! Один шаг всего. — Арсений взял его за руку и потянул на себя, но между ними словно появилась невидимая стена, не дававшая Шастуну пройти. Голубоглазый от столкновения с границей отшатнулся, но не удержал равновесие и упал назад.       — А ты разве не понимаешь? — Арсений поднялся на ноги и встал напротив помощника вожатых. Он отрицательно помотал головой и уставился прямо тому в глаза. — Арс, сколько тебе лет?       — Четырнадцать.       — Нет, Арс, не четырнадцать. С той смены прошло десять лет, тебе двадцать четыре, а мне... Всё ещё шестнадцать. Понимаешь? Мы из разных миров, мы не можем быть вместе.       — Десять лет?...

***

      Арсений подорвался с кровати под аккомпанемент «До рассвета». Антон, весь такой счастливый, вновь ворвался в комнату с оглушительной музыкой, разбудив её жителей. «Ну зато я снова в лагере, — подумал Арсений, заправляя кровать, — а не на уродском поле».       Зарядка прошла так же, как и предыдущие, но в этот раз Антон уже не казался таким бодрым. Он разбудил весь отряд — Шаст счастливо забежал и к другим вожатым, — а вот о себе не подумал. Поэтому всю линейку он простоял, облокотившись на Сергея. Антон положил голову ему на плечо и лишь прикрыл глаза. В полусонном состоянии он слышал, как Павел пожелал всем доброго утра, сообщил, что Пятый и Четвертый отряды сегодня идут в бассейн, ещё раз напомнил о конкурсе отрядных уголков и отпустил всех по корпусам. Линейка закончилась раньше, чем предполагалось, поэтому первые ещё успели зайти к себе, чтобы закончить утренние рутины. Антона снова отправили накрывать. Он выдвинулся в столовую по уже известному маршруту мимо корпуса администрации. Казалось, что Шаст уже и вовсе забыл о своём времени, но именно в моменты уединения, когда рядом никого нет, что-то щёлкало в голове. Пробивало настолько, что о чем-то другом думать было невозможно. Антон старался не угнетать ситуацию размышлениями о родных и близких, но вопрос его возвращения до сих пор оставался открытым. И вот он вроде нашёл решение — нужно спасти Арсения, — но помощник вожатого отказывался даже немного поднимать тему того, от чего стоило оберегать голубоглазого. Он, поглощенный этими мыслями, накрыл на стол автоматически и занял своё место, которое ранее тоже принадлежало Арсу. «Ну вот опять он, — Шастун уложил голову на стол, огорчённо вздыхая, — сама судьба связывает меня с ним». Сознание очень своевременно подкинуло свежее воспоминание о подарке парня. Антон посмотрел на правую руку. Фенечка была завязана не очень аккуратно — он сильно торопился, когда собирался, — но завязана ведь. Он не убрал её куда-то в сумку, не спрятал с глаз долой, а надел и теперь носит. Антон лишь успел подумать о том, что стоило бы попросить Арсения перевязать её не на скорую руку — браслет, кстати, получился действительно очень красивым, в отличие от его собственного, — как отряды начали наполнять столовую. «Восьмой зашёл... Первый нескоро ещё».       Но он не горел желанием развивать новую идею, поэтому, сосредоточившись на одном из плакатов, где было написано о том, как важно правильно питаться, Антон старался разглядеть мелкие буковки снизу постера. Вскоре зашёл первый отряд.       — Ребятушки, а давайте хором пожелаем всем приятного аппетита, — предложила Ида, когда «Комсомольцы» расположились на своих местах. — Три-четыре.       — Всем-всем приятного аппетита! — на этот раз первые звучали гораздо слаженное, чем в прошлый. После этого Антон понял, что совершенно забыл про чай, и теперь подносы для их отряда одиноко стоят на раздаче, поэтому Шаст быстро подорвался со стула, добежал до стойки и схватил один из них. Решив выпендриться, помощник вожатого поставил поднос на руку, изображая официанта. Аккуратно пронеся, он предложил его на стол, за которым сидели Ида и Серёжа с половиной отряда, а потом быстренько вернулся со вторым для своей части «Комсомольцев». И когда Шастун подвинул стаканы с чаем к другому краю, Игорь учтиво подметил:       — Ой, Тох, ты рукоделием решил заняться? Наставничество совсем надоело?       — О чём ты? — Антон сел за своё место, принимаясь за овсяную кашу.       — Браслетики на досуге плетёшь теперь?       — Красивый, кстати. Молодец, Тох, — добавил Ярослав, усмехаясь. Оба, судя по всему, считали, что занятия делятся на «мужские» и «женские» — а это уже даже не удивляло Антона, — и плетение явно не вписывалось в его категорию.       — А, ты об этом, — Шаст улыбнулся, замечая, как сидящий сбоку Арсений смутился от разговора, а потом с надеждой посмотрел на него. «Не стоит портить ни свою, ни его репутацию», — мне подарили. Девочка из второго отряда, — импровизируя, выдал Антон. Игорь и Ярик отвлеклись от него, и тогда шатен почувствовал касание где-то снизу. Он опустил голову, заглядывая под стол, и увидел, как Арс чуть дёрнул ногой, задевая Шастуна и привлекая его внимание. Помощник вожатых перевёл взгляд на парня, который, поймав зрительный контакт, благодарно кивнул. «Вот и всё, и никаких слухов», — отметил в голове Антон, возвращаясь к приёму пищи.

***

      В корпусе все неожиданно вспомнили о конкурсе отрядных уголков. Сегодня после полдника по всем домикам должна пройти группа из Старших вожатых, ответственных за воспитателей, главный педобр (педагог дополнительного образования) и, кажется, кого-то ещё. Антон, резко осознавший, что первая обязанность помощника — творческие вопросы, решил взять всё в свои руки.       — Мой дорогой-уважаемый-любимый отряд, — Шаст никогда не думал, что однажды ему удастся созвать всех в холле для выполнения своих задач, — времени у нас катастрофически мало. Ваши плакаты, конечно, классные, но нам бы придумать что-нибудь ещё. Принимаются предложения организации нашего корпуса.       — Мы можем изобразить наш отряд в виде пионеров, в галстуках и вот это всё, — предложила Катя.       — Да, а ещё отдельно Иду и Серёжу. Их портреты! — кто-то со стороны девочек выдвинул мысль. — И сделать уголок «наших наград», куда мы повесим все грамоты.       Антон, всё ещё не могший нарадоваться самостоятельности и возможности руководить отрядом в одиночестве, теперь восхищался творческим способностям подростков. Всё же, роль помощника вожатого, подразумевающая креативный подход ко всему, не совсем подходила Шасту. А вот руководить процессом ему понравилось больше. Галич и Лазарев ушли куда-то по своим важным воспитательным делам, оставив помощника за главного. Нельзя сказать, что это было их ошибкой — а власть Антон любил, — но и не лучшее решение.       Шастун разыскал все материалы для творчества, что были в корпусе, вынес их в главных холл, где собралась большая часть отряда. За последние дни трое человек, к сожалению, почувствовали себя не очень хорошо, в связи с чем два из них находились в изоляторе и уверенно шли на поправку, а одному мальчишке препараты из медсанчасти не помогли, из-за чего его родители этим утром забрали комсомольца домой. Ещё пятеро отказались участвовать в этом мероприятии по обогащению корпуса всякими новыми штучками.       Антон возвышался над участниками отряда, с высока смотря на труд «Комсомольцев». «Как там говорят? Можно бесконечно смотреть на три вещи: как течёт вода, как горит огонь... И как другие работают». Ребята разбились на группы: кто-то трудился над общеотрядным изображением, кто-то — над портретами вожатых, а кто-то — над чуть менее крупной — относительно красных букв «Комсомольцы» на стене — надписью «Наши достижения» в той же стилистике. Сам Шастун периодически присоединялся к группам. В основном он зависал с последними, так как вырезать и раскрашивать символы оказалось гораздо легче, чем пытаться добиться сходства между вожатыми и их портретами. Кроме него по той же причине, вообще-то, все парни предпочли заняться подготовкой букв, когда на девочек была скинута тяжелая ноша художников. Уже через полчаса оба слова были готовы, поэтому те ребята, что были повыше, вывесили их рядом с трекером настроения. Антон случайно посмотрел на него и обнаружил, что поля с его именем до сих пор не заполнены. Он поднял жёлтый фломастер с пола — очень надеясь, что прямо сейчас художникам не понадобится именно этот цвет — и быстро накалякал забавные рожицы на первых пяти ячейках. «Ого, уже почти неделя прошла, смена же вроде только началась», — подумал он, осматривая другие нарисованные лица. Шаст, услышав, что кто-то уже достаточно долго ищет тот самый жёлтый фломастер, неловко скинул его обратно на пол, надеясь, что никто не заметит внезапное появление маркера.       Большинство «Комсомольцев» уже разошлись по комнатам. В холле остались Катя, Дима, Серёжа — Антон подметил их общение, случайно вспоминая Екатеринино «Я знакома с ребятами около десяти лет», то есть вот как всё началось, — Арсений — Шаст обратил внимание на то, как он гармонично вписывается в компанию ребят, а так же, что его действительно никто не зовёт Арсом — получается, это личная прерогатива помощника вожатых, — Алёна и ещё пару девочек. Они активно шушукались о чём-то, что касалось рисунков, и Антон усиленно пытался разобрать это бормотание. Кажется, ребята разговаривали о том, что эти портреты будут подарком для вожатых, а потому, как только Сергей и Ида показались из окна идущими по тропинке к корпусу, они срочно сбежали в третью комнату, пряча рисунки. Антон с распростёртыми руками встретил вожатых, показал промежуточный результат их труда и спросил, где же лежит их первая грамота. Галич вынесла её из своей вожатской, и они втроём повесили бумажку под «Наши достижения». Воспитатели так же оценили зарисовку к плакату со всем отрядом — девочки очень постарались нарисовать каждого из девятнадцати человек (не забывая об уехавшем мальчике, он ведь тоже часть отряда) максимально похоже, но в связи с работой над портретами наставников, они отложили раскраску на тихий час.       Потом в новую «креативную студию», именуемой комнатой девочек, неожиданно зашёл Сергей. Без стука, без просьбы войти — что не свойственно ему. Все обитатели в один голос крикнули «Нет!», выгоняя вожатого. Лазарев уже по другую сторону двери вдруг сказал:       — То, что вы готовитесь к конкурсу отрядных уголков, это, конечно, похвально, но, во-первых, в комнатах мы в свободное время не сидим (даже если там какие-то секреты от вожатых!), а во-вторых, спорт турниры никто не отменял. Нужно шесть девочек на пионербол и семь мальчиков на футбол. Пацанов я почти собрал, а где наши «пионерболистки» я не понимаю.       Девочки тут же подорвались с места и, выталкивая всех остальных из комнаты, начали собираться на матч. Сергей поторопил парней, и те, забежав к себе, быстро переоделись и уже готовыми стояли на крыльце. Девушкам понадобилось чуть больше — гораздо больше — времени так, что Антон почти начал переживать о дисквалификации команд за опоздание. Но, как оказалось, Лазарев вовремя вспомнил о вожатском чате, где написали об изменении расписания и появлении турниров. Сегодня первый отряд играет с третьим как в пионербол, так и в футбол. И если поле для игры девочек располагалось близко к корпусу, то мальчикам повезло меньше — их игры проходят на малой территории и домиков восьмого и седьмого отрядов.       Парни попрощались с девчонками на время, пожелали им удачи и взяли с них обещание, что те выиграют. В свою же очередь «пионерболистки» — группа которых играла в сопровождении Иды — взаимно сказали про общий успех, а потом начали разминаться перед матчем. Мужская часть отряда вместе с Сергеем и Антоном шла на футбольное поле, обсуждая тактику игры.       Уже на месте ребята так же быстро размялись, покрутили ногами, руками и головой, а потом встали по оговоренной расстановке. Шаст сидел на трибунах рядом с упаковкой бутылок и наблюдал за начавшимся матчем. И первое, о чем он подумал, так это его невозможность участвовать в игре. Действительно, был бы он сейчас Антоном из «Империи», Шастун с удовольствием бегал бы по полю, гоняя мяч под ногами, забивая чётко в ворота, потому что пару лет занятий на секции давали о себе знать, и радовался собственной победе. Сейчас же пока он — Антон — Помощник вожатых — «Комсомолец» кроме внимательной слежки за происходящим ему не подвластно ничего.       Матч длился около часа — в лагере каждый тайм решили сократить до тридцати минут с перерывом между ними. Счёт изначально казался разгромным: за первый промежуток игры «Комсомольцы» уверенно вели «три — ноль», за второй каждая команда забила ещё по одному разу. На радостях первый отряд побежал к столовой, так как время уже перевалило за час дня.       На площадку перед трапезной ребята чуть ли не на руках вносили Игоря, забившего три из четырёх. На скамейках их уже ждали девочки, обсуждающие прошедшую игру.       — Да ей же сказали: из первой линии в первую гасить нельзя! Что непонятного?       — Куда вообще спорт-инструктор смотрела? Они несколько раз с заступом подали!       — И к себе прижимали, а потом шаги делали! О, мальчики, привет, — Катя отвлеклась от возмущений. — Как игра?       — Выиграли, четыре — один, — заявил капитан как отряда, так и футбольной команды. — У вас что?       — Два — ноль, но какой ценой! Там счёт ровно шёл, третий отряд очень сильно играет в пионербол.       Диалог прервался громким криком Лазарева: «Первый отряд, строимся!». Комсомольцев пересчитали, шестнадцать, как и должно быть, и после этого они зашли в столовую. На обед сегодня подали рассольник, который добрая половина первых сразу же отодвинула от себя. Выглядело не очень аппетитно. На «второе» предложено картофельное пюре и запечённая рыба, от которой так же немало людей воротили нос. Антон аккуратно ковырялся вилкой в тарелке, а потом случайно посмотрел на ребят, окружающих его.       — Арсений, ты почему не ешь? — смотря прямо в глаза подопечному, спросил Шаст. — Я уже давно заметил, что ты в столовой почти ничего не пробуешь даже. Может хоть кусочек?       Сказать, что Попову было приятно внимание помощника вожатого, значит ничего не сказать. Но и его просьбы было недостаточно, чтобы преодолеть свои вкусы, поэтому, немного смутившись, Арс ответил:       — Я терпеть не могу рыбу в любом виде, — отставляя блюдо в сторону. — А ты сам почему не ешь?       — Я вожатый — мне можно, — улыбнулся Антон. — Я приду в корпус и заварю лапшу быстрого приготовления, а вам такое нельзя.       — Тох, мы никому не скажем, честное слово, — заморгал Игорь, вливаясь в беседу. — Ещё скажи, что у тебя под кроватью энергетики, тогда точно не отвяжешься.       — Такого не скажу, мне самому нельзя ещё. Маленький, а вы тем более.       Дальше обед проходил в молчании, не считая общеотрядного «Всем-всем приятного аппетита!». Ни Антон, ни Арсений к еде так и не притронулись.       Комсомольцы не совсем бодро вышли из столовой где-то в полвторого. Понадобилось ещё некоторое время, чтобы они построились и дошли до корпуса. На оставшиеся пятнадцать минут ребятам раздали сладости, которые с началом тихого часа должны собрать обратно, но, по правде говоря, Антону было всё равно, ест ли кто-то во время отдыха или нет. Разве что по прошествии семи минут Шаст прошёл по всем комнатам (в каждой из которых его угостили) с новой полученной информацией.       — Девчонки, как у вас дела с отрядным уголком? — спросил помощник вожатого, зайдя внутрь. Он выпросил у Иды разрешение для девушек, чтобы те смогли собраться вместе на тихом часу и закончить начатые картинки, за что клялся об идеальной тишине.       Сразу после услышанной фразы, Алёна и её подружка что-то спрятали под кровать, а потом включились в тему разговора.       — Всё прекрасно, пока укладываемся. До проверки ОУ будет готов! — отчеканила Катя, поднимаясь с пола и держа в руке стакан с грязной водой.       — Отлично! — пропуская девушку, чтобы та прошла к ванной, Антон подвинулся, а потом вернулся на место. — Я чего зашёл-то... Нам сейчас сообщили, что вечером у всех отрядов будет свечка. Так что подготовьтесь, подумайте, о чём хотите сказать.       Шаст покинул комнату девочек с чувством выполненного долга. Работа над декорациями в самом разгаре, всё под контролем, а все ребята теперь ещё и в курсе о вечернем мероприятии. Все, кроме его любимой группы. «А вот и Первокомнатия, — замечая закрытую дверь, подумал Антон, — как всегда, доброжелательна и гостеприимна», — сегодня там на удивление тихо.       — Двери на тихий час мы не закрываем, — зайдя в комнату, Шаст первым делом нашёл мусорное ведро, которым подпёр вход. Чтобы не закрывалось. — Как-то тихо, не похоже на вас.       — У нас Игорь, Ярик и Серёжа заснули, — пояснил Дима. Он сидел на кровати рядом с Арсеньевой, и те шёпотом что-то обсуждали.       — Понял, всё, без вопросов, — понижая громкость до минимума, чтобы не разбудить ребят, сказал Шастун. — У меня новости есть. Вечером первая свечка на смене будет, подумайте, о чём скажете и скажете ли вообще.       — Ого, уже свечка, раньше её делали через неделю, после начала, — принялся рассуждать будущий вожатый.       — Так и сейчас вон уже пятый день, — Антон грустно вздохнул. Смена пролетает незаметно, когда отдыхаешь, но когда работаешь... Тянется, словно резина, давая маленькие трещины в виде панических атак и новых переживаний. Вот это подарок судьбы! — В общем, если что — я предупредил! — Шаст поторопился вернуться к себе в вожатскую. А теперь у него целых полтора часа для сна.

***

      Антона разбудил Сергей: «Дурень, вставай, полдник уже». Помощник вожатого, кажется, послал его, но все равно очнулся от мира грёз, тут же включаясь в работу. На крыльце перед корпусом «Комсомольцы» уже стояли колонной по двое. Возглавлял это движение Лазарев, после него парами стояли Игорь и Арсений, Дима и Серёжа. Ярику пришлось занять место с мальчиком из второй комнаты.       — Игорь, сколько? — «Все!» — Тогда можем идти.       — Мы тебя одного ждали, Тох, — сообщил Лазарев, пропуская весь отряд и ещё раз пересчитывая. Доверяй, но проверяй, как говорится. После этого он оказался в конце строя, контролируя сразу всех. Антон плёлся в начале.       — Я иду в поход и беру с собой... — послышалось где-то сбоку от Шаста. Помощник вожатого развернулся: Катя прибежала к парням и опять придумала какую-то игру. Интересно. — ... Кошку! Я иду в поход.       — Я иду в поход и беру с собой дерево, — предложил Дима. «Ты идёшь в поход!»       — Я тоже хочу в поход, — Антон присоединился к компании. — Я беру с собой воду.       — Ты не идёшь в поход! — в один голос крикнула Катя, Дима и Арс. Серёжа, недоумевая, посмотрел на них.       — Глупая игра, — пояснил Матвиенко. — Они уже который день меня раздражают с её помощью. Говорят, я должен догадаться в чём смысл, но они на любое моё высказывание хором отвечают: «Ты не идешь в поход!» — кривляясь, Серёжа изобразил других ребят.       — Это не игра глупая, а ты, — Катя искоса посмотрела на него. — Попробуй! Я иду в поход и беру с собой кастрюлю. Я иду в поход.       — Я иду в поход и беру с собой тарелки, — «Ты не идёшь в поход!» — Ну вот видишь?! Они берут только то, что им нравится!       — Нет, там есть смысл, — Арсений улыбнулся. — Я беру с собой автомобиль и иду в поход.       — Да вы идиоты!       После полдника по возвращении в корпус отряд вспомнил про конкурс. До проверки оставалось полчаса, и им стоило бы поднажать. Рисунки почти готовы, но их нужно ещё и развесить. Антон снова принялся руководить процессом.       — У нас тут буквы отклеились, — Шаст подошёл к свободным участкам стены. Игорь и Ярослав тут же подбежали к нему вместе со скотчем и отвалившимися символами. Ярик отрезал кусочки клейкой ленты и передавал капитану, который возвращал их на место. Антон подошёл к другим ребятам: «Попросите девочек принести портреты и спросите, куда повесить», — парни из второй комнаты кивнули и принялись за работу.       Как оказалось, плакаты готовы не до конца, поэтому сразу несколько человек расселись на полу и начали дорисовывать. Вскоре изображение всего отряда было завершено; его передали Максу и Кириллу — рядом с их именами в голове Антона тут же появлялась цифра два, по месту жительства; пока Шаст запомнил не всех, так что автоматически начинал думать о номере комнаты, — а те его приставили к стене, между проходами в коридоры.       — Подайте малярный скотч! — крикнул Кирилл, придерживая плакат. Макс, принимая передачку, оторвал кусок и прилепил за угол картинки. Так они проделали ещё три раза.       Совсем скоро над общеотрядным изображением появилось ещё три листа с портретами Иды, Сергея и... Антона. Они предложили сделать подарок вожатым, и Шаст их поддержал, но оказалось, что его тоже нарисовали. Получилось очень даже похоже.       — Ну как тебе? — Настя из четвертой комнаты подошла к Антону. — Мы решили, что тебя тоже надо нарисовать. Ты, как-никак, одно из главных лиц нашего отряда. Мы просто не могли оставить тебя без подарка.       — Я сейчас расплачусь, вы у меня такие хорошие все, — Шаст по-актёрски смахнул слёзы, а потом огляделся по сторонам — отрядный уголок полностью готов к представлению. — Ну идите все сюда, вы такие молодцы все! Обнимашки! — после терапии объединения, когда ребята отстранились друг от друга, Антон продолжил. — Теперь осталось только достойно представить его жюри. Я уверен, вы с этим справитесь.       В предвкушении некоторые «Комсомольцы» вылезли на улицу, чтобы проследить появление старшего педсостава. И как только те показались на горизонте, представителей отрядного уголка об этом оповестили, и они разошлись по местам.       — Уважаемый старший педагогический состав, добро пожаловать в скромную обитель «Комсомольцев». Располагайтесь, как Вам угодно, а мы начинаем свой рассказ, — Игорь, как капитан был главным лицом показа. В основном, кстати, говорил он, а остальные только добавляли. Спустя четыре минуты рассказ был закончен. — ... Благодарим Вас за внимание, — жюри поаплодировали, каждый написал что-то в своих бланках, а затем старший педсостав покинул корпус первого отряда. Дождавшись, когда Павел и остальные отойдут от «Рыб» достаточно далеко, весь отряд выбежал в холл и похлопал сам себе. Они успешно представили отрядный уголок — «Не ниже первого места» — цитата Иды, наблюдавшей со стороны.

***

      Первый отряд шёл на ужин. Антон с гордо поднятой головой занимал роль ведущего в начале строя. Как и раньше сразу после него Игорь с Арсением и Дима с Серёжей, вместе с которыми следовала Катя. Шаст особо не старался услышать, что именно они обсуждали, но кажется группа опять собирается в поход. «Дима берёт дом... Катя карандаш... А Серёга не идёт в поход. Да какой смысл в этой игре вообще?» Арсений в этот раз не участвовал в сборах, он составлял компанию для Игоря. Вскоре к ним подошёл Ярик.       — Я, конечно, всё понимаю, но почему ты начал игнорировать меня?! Словно на Сеньке весь свет сошёлся, только с ним время проводишь!       — Арсений, можешь отойти на пару минут? Ничего личного, нужно прояснить некоторые вопросы, — капитан говорил убедительно. Арс сдвинулся, собираясь подключиться к своей компании, но Антон поманил его к себе.       — У них чё-то случилось? А то чего они тебя выгнали-то?       — Там разборки какие-то, не хочу мешать им, — Попов развернулся и посмотрел на соседей по комнате. Те, заметив его, сразу замолкли. — Видимо речь обо мне. «Ничего личного» — да, отлично, Игорь!       — Да не переживай, больно они сдались тебе. Мне, например, очень нравится общаться с тобой, — Арс улыбнулся и отвёл взгляд в сторону: «Мне с тобой тоже».       Дальше они шли в тишине. Арсений не знал, что ещё добавить, а Антон сосредоточился на диалоге сзади себя.       — Я правда считаю Сеньку классным пацаном, разве это не так? — Игорь с недоверием посмотрел на собеседника. — Вот если найдешь причину, чтобы я перестал общаться с ним, то я подумаю на твой счёт.       — Я найду! Я могу тебе доносить любую информацию о ком хочешь! — командир заметно поменялся в лице и ухмыльнулся: «Прямо таки любую?»

***

      Ида и Сергей очень яростно запрещали отряду выходить в холл. На Антона это правило не распространялось. Шаст приоткрыл дверь и протиснулся внутрь. В зале был выключен свет, но по периметру потолка висела гирлянда с приглушённо-жёлтым свечением. На подоконниках стояли искусственные свечи из пластика, внутри которых горел яркий огонёк. По полу разложены пледы и подушки, а посередине лежал телефон Иды с включенным фонариком, сверху которого поставили бутылку. Лучи отражались от воды и различными узорами ложились на потолок и стены.       Свечка это таинственное и душевное мероприятие. Всё, сказанное в это время, остаётся в холле. Секреты не выносятся на общее обозрение, а тихим эхом разбивается о стены, затухает, словно огонёк, что перестал светиться от лёгкого дуновения. Твоё мнение — только твоё, на свечке нужно говорить то, что думаешь, и никто не в праве тебя осудить. Согласие со сказанным выражается через трение ладоней друг о друга, подобно шелесту листвы.       Антон подошёл к окну. Без двух минут восемь, но на улице уже темней, чем внутри «Рыб». Тучи сгустились в небе, предвещая сильный ливень. И уже через пару секунд первые капли опустились на землю. Где-то в дали сверкнула молния. Двери в холл распахнулись, и «Комсомольцы» пробрались к пледам, занимая каждый своё место.       — Правила вы знаете: говорит только тот, к кого в руках свечка, — Ида показала всем пластмассовую копию огонька, — мы друг друга не перебиваем, если хотим поддержать, то делаем так, — она сложила ладошки и начала тереть их. — Давайте начнём с вас, а мы, вожатые, закончим.       Девушка передала свечку Насте. Она рассказала о том, как ей приятно было впервые попасть в лагерь и в этот отряд, что ей всё нравится, а особенную благодарность выразила своей комнате, которая помогла ей с адаптацией.       Потом свечка поочерёдно побывала у соседок Насти. Каждая из них рассказала, что пока это лучшая смена, и что отряд уверенно идёт на победу. Кирилл, получив огонёк, добавил, что им нельзя расслабляться, Максим же восторгался «Комсомольцами» и тем, как они успели сделать отрядный уголок в последний момент. За ним поговорили другие ребята из второй комнаты. Своё слово вставили и Алёна с Катей.       — Мне очень нравится наш отряд. Правда, вы посмотрите: мы выигрываем все конкурсы, турниры... Но одних побед мало — мы, Комсомольцы, сами по себе, наверное, самые дружные. Поглядите на наших главных соперников — второй отряд, — у них тоже прекрасная репутация, но им не хватает нашей сплочённости. За их победами скрываются разногласия, вечные ссоры и недопонимания, в то время как мы радуемся и поддерживаем друг друга в любой ситуации, — Дима склонился к свечке. Катя, сидящая сбоку от него вдруг положила голову к нему на плечо. Позов улыбнулся и закончил: «Всем спасибо за начало лучшей смены», — а после передал огонёк Серёже.       — Мне хотелось бы сказать о том, как же сильно я вас всех люблю. Может быть, я не сильно это показываю, не очень активно участвую в мероприятиях, но пока даже неделя не прошла. Я ещё успею показать себя, честно! — сказал Серёжа, и некоторые «Комсомольцы» начали тереть руками. — Ребята у нас прекрасные, кроме тех, кто пристает ко мне с этим глупым походом. Ну не понимаю я смысла, отстаньте, пожалуйста. А так всё хорошо, смена началась наилучшим образом, надеюсь мы выиграем!       — Не хочу ничего говорить, — Ярослав, как только свечка оказалась у него в руках, сразу же передал её Игорю.       — Вот вы все благодарите друг друга за начало смены, но мне кажется, что в первую очередь мы должны сказать «спасибо» нашим чудесным вожатым. Ида, Серёжа ну и конечно же Антон — самые прекрасные наставники, которых только можно представить. Вы говорите о поддержке и взаимопонимании в отряде, но ведь такую политику нам создали именно они. Давайте сейчас немного нарушим правила свечки и прям мощно поаплодируем нашим любимым вожатым, — отряд поддержал Игоря. — Но всё-таки наша заслуга в этом тоже есть. Я люблю вас всех, и мы обязательно выиграем смену!       Огонёк оказался у Арсения. Он столько всего хотел сказать, но все слова вылетели из головы. Какое-то время в корпусе была идеальная тишина. Антон, сидящий слева от Попова, в знак поддержки положил свою руку тому на плечо. Арс начал говорить:       — Вы, наверное, заметили, я чуть-чуть потерялся, потому что очень много всего произошло и обо всём, естественно, хочется сказать, а нужных слов не находится. В первую очередь, скажу спасибо всем людям, что меня сейчас окружают: и вожатым, и соседям по комнате, и соотрядникам. Без вас смена не была бы такой, какая есть. Это самое начало, но и оно уже очень интригующее, ведь каждый из нас хочет узнать, кто же победит (конечно же, это будем мы!). На самом деле я до сих пор не могу осознать, что нахожусь здесь, и есть пару моментов, в которых я даже сам себе не могу признаться, но, уверен, что и они проясняться за оставшееся время. Вы лучшие, всем спасибо за эти пять дней!       — Теперь, когда свечка у меня, я так же потерялся. Весь день думал, что же сказать, но забыл абсолютно всё. Вы сказали так много приятных слов друг другу, и я поддерживаю каждое из них. Шансы на победу у нас есть, причем огромные. Мы движемся прямиком к первому месту на этой смене. Не без трудностей, но ведь если всё бы доставалось лёгким путём — было бы неинтересно. Повторюсь, вы у меня самые лучшие, прекрасные, и я вас всех обожаю.       После Антона свою речь произнесли и другие вожатые, а по завершении все обнялись и разошлись по комнатам. Через пять минут, конечно, «Комсомольцы» вернулись в холл за пятым питанием — было уже слишком поздно, чтобы идти в столовую, поэтому его принесли в «Рыбы», — но потом все поторопились поговорить по телефонам. Сергей пообещал, что завтра перед тихим часом выдаст гаджеты ещё раз, потому что сегодня они потеряли очень много времени, и на разговоры осталось буквально пять минут.       Шаст отсиживался у входа в корпус и следил за ребятами, болтающими с кем-то по телефону, пока дождь ненадолго остановился. А ему всё равно некому звонить. Даже идиотское «Судоку» не скрашивало обстановку. Когда Антон заполнил всё поле цифрами, Сергей уже вышел на крыльцо и сообщил, что пора прощаться. Ребята понемногу заходили внутрь домика, выключая одновременно с этим телефоны.       — Может, тебе стоит выговориться кому-нибудь по поводу тех проблем? — Серёжа с Арсением прошли мимо Шаста, который поневоле стал свидетелем их разговора. — В себе сложно держать, наверняка.       — Я как раз хотел с тобой поговорить об этом, — оглядевшись по сторонам, Арс продолжил, — пойдём в туалет, там расскажу.       — Арсень, подожди! — Антон окликнул голубоглазого. Пионер попросил Матвиенко подождать его буквально пару секунд, а после с удивлением на лице подошёл к помощнику вожатых. — Тут такая ситуация, в общем, Ярик, судя по всему, решил следить за тобой или что-то в этом роде. Я не очень понял, но будь аккуратнее, хорошо? Кажется, это может сыграть плохую шутку. Я решил, что лучше скажу заранее, чем когда что-то всплывёт на поверхность.       Позднее время суток, слишком много информации, а уж тем более от Антона не воспринималось Арсением. Почти всё время, что шатен говорил, Попов метал свой взгляд от ярких изумрудных глаз помощника вожатых до такой же цветовой гаммы фенечки на его руке. «Он её носит!» — счастливо подумал Арс, когда Шаст уже закончил говорить. Забыв думать, пионер просто кивнул монологу Антона и вернулся к Серёже.       Погода вновь разбушевалась, резко полил дождь, а в небе засияли молнии. Вожатые быстро загнали всех в корпус и наказали мыться быстрее — время уже позднее.       Арсений вместе с Серёжей зашли к туалетам. Они встали между кабинок, рядом с раковиной и зеркалом, и, убедившись, что никого постороннего здесь нет, Попов начал говорить.       — Мне сложно это даётся, — он посмотрел на своё отражение, — я сам себе не могу признаться, а уж тем более кому-то другому. Но, думаю, сейчас всё же нужно попытаться, ведь держать внутри ещё тяжелее. Я боюсь, что ты перестанешь общаться со мной после такого, ведь я, наверное, именно так и поступил бы...       — Арсений, мы с тобой уже которую смену вместе сюда попадаем? Год четвёртый, не иначе, я приму тебя любым, если ещё не принял.       — В общем, давай без лишних слов, пару дней назад я понял, что мне, кажется, нравится Антон.       — Который помощник вожатых?       — Который помощник вожатых. Но я понимаю, что у нас точно ничего не может получиться, мы ещё слишком молоды, переходный возраст и все дела. Плюсом, он наверняка не из таких, а я...       — Сенька Поповский, ты главное не накручивай себя. Кто тебе сказал, что он негативно к этому отнесётся? Вот если бы тебе понравился Игорь, то да, это была бы проблема. А Антон, кажется, даже защищал таких, так что у тебя есть все шансы.       — Ты думаешь?       — Я уверен, — Серёжа протянул руки к Арсению для объятий. Сейчас он как-никак нуждался в поддержке, а так он смог бы почувствовать её физически. Матвиенко притянул Попова к себе и успокаивающе погладил по спине, — мы справимся с этим. Я обещаю. Главное — не допустить, чтобы, ты сам понимаешь, кто не узнали об этом.       Послышались быстрые шаги в сторону двери, а сразу после сверкнула молния.       — Только не говори, что это тот, о ком я подумал, — Арсений уткнулся носом в плечо Серёги. «Не знаю, всё может быть, — Матвиенко повернул голову, пытаясь понять, кто мог только что выйти, но дверь лишь оказалась распахнутой, а инкогнито так и не оставил следов. — Пойдём в комнату? Сейчас мы уже точно ничего не сможем сделать».

***

      Антон с отвратительным чувством ожидания сидел в холле, ежесекундно проверяя время на часах. «Восемнадцать — тридцать пять, — произнёс про себя, — пора». Шаст развернулся в пол оборота и кивнул своему напарнику. Они оба поднялись со стульев, а после подошли к первой комнате.       — Арсений, можно тебя на пару слов? — второй человек, зашедший вместе с Антоном, облокотился на дверной проём в ожидании. Попов потерянно посмотрел на соседей, якобы прося одобрения, а потом вышёл вместе с инкогнито. В комнате остались Дима с Серёжей. Антон шикнул на них: «Если скажете лишнего, окажетесь на его месте. А я способен и на такое», — и сам покинул помещение.       Неизвестный вместе с Арсением стояли у туалетных кабинок, о чём-то беседуя. Со стороны так и не скажешь, что через несколько минут произойдёт нечто ужасное — просто два хороших друга общались о своём. До появления Антона.       — Мой дорогой, не догадываешься, что сейчас случится? — Шаст подошёл ближе к Попову, взял его за подбородок и притянул к себе. Они случайно встретились взглядами: глаза в глаза прожигая друг друга изнутри. Первый — леденящим непониманием, таким холодным, что аж мурашки побежали по телу. До глубины души стало жалко этого мальчишку, но он заслужил. Второй посмотрел с ужасной жаждой кровопролития. Арсений никогда не встречал таких желающих смерти людей. Он всё понял. Сразу же. Нельзя было никому рассказывать.       Первый удар пришёлся по щеке — вовсе не больно, ведь Арс его ждал. Он и не мог ничего с этим сделать — двое парней, избивавшие его, были в несколько раз крупнее и сильнее. Антон зарядил тому кулаком в нос — оттуда тёмной струёй потекла кровь, и Арсений пошатнулся. Не удержавшись за раковину, он упал на пол, роняя на себя зеркало. Пионер попытался сдвинуться с места, забиться в угол и притвориться невидимым. Шастун, смотря на этого бедолагу, невольно задумался: «Зачем я это делаю? Это же Арсений!», но волна сожаления тут же растворилась под давлением обстоятельств. «Он заслужил».       Антон в последний раз посмотрел на голубоглазого. Его яркий тёплый свет, словно сапфир на солнце или переливающаяся морская гладь, затух, заменяясь холодом надвигающейся зимы. Такой суровой и непроглядной, будто разбушевавшаяся метель, не желающая заканчиваться. И эту вечную мерзлоту способен разогреть только огонёк в глазах помощника вожатых, его сострадание и симпатия — он бы одумался, признался во всём, и оба были бы счастливы, — но и его, увы, потушила снежная буря. «Он заслужил».       — Доставай молоток.

***

      — Доброе утро, «Космос»! — сегодня линейку проводил Стас. — ... Награждается отряд номер один за первое место в конкурсе отрядных уголков!       Игорь вальяжно вышёл на сцену, забрал грамоту и вернулся к «Комсомольцам». Соотрядники встретили его громкими аплодисментами.       — А я говорила! — с восторгом произнесла Ида, когда капитан передал бумажку ей. — Говорила, что у нас будет первое место! Вы полностью заслужили его!       События его страшного сна всплыли перед глазами. Антон надеялся забыть его раз и навсегда, но одно лишь слово заставило Шаста вновь погрузиться в ту реальность.       Всё утро помощника вожатого не покидали подозрения, что его видения связаны. Закрытая туалетная кабинка, что дважды появлялась в его снах — от своего лица — со стороны — и от от лица Арсения — изнутри. Потом грустные мольбы пионера, мол, он ему нужен, он нуждается в нём. А теперь Антон самостоятельно заточил голубоглазого в его плен, как бы не хотелось это вспоминать. «Здесь явно есть какая-то связь! И с обстоятельствами в действительности, и со снами. Я должен разобраться во всём!...»       Оставшийся день Шастуна прошёл, будто в тумане.

***

      — Я тебя внимательно слушаю.       — Я нашёл, Игорь! — Ярослав ехидно ухмыльнулся. — Вот она — «Комсомольская правда»!