Голубоглазый пионер

      Антон оказался на площадке для линеек. Очевидно, это ему снилось, потому что лунатизма он у себя не наблюдал. Да и если бы сейчас правда был день, то его одного бы тут никто не оставил. Шаст поднялся на сцену, что была неестественного синего цвета. Он огляделся по сторонам — всё совсем как обычно: напротив него корпус пятого отряда «Скорпион», справа от него их уже родной «Рыбы», слева шестой отряд — «Весы».       Всё было хорошо до какого-то момента. Листва на деревьях шелестела так же, как и в реальности, птицы пели те же трели, что и наяву, как вдруг со стороны младшего корпуса показался единорог. Грациозный пони, его шерсть отливала серебром, на ветру развивалась розовая грива, а венцом всего творения был золотой рог на макушке. На свету единорог переливался всеми цветами радуги. Пони прошел немного вперед, и тогда Антон заметил, что на нём восседал никто иной, как сам Стас-ший вожатый. Единорог проскакал до сцены и остановился в ожидании. Не прошло и секунды, как со стороны «Рыб» вышел точно такой же, но с Егором во главе. Он приблизился к Стасу.       — Сударь, — обратился он и, не сходя с пони, поклонился вожатому. Станислав кивком ответил ему. — Я, Булаткин Егор, рыцарь ордена апельсина, — парень достал из-за спины фрукт и подставил себе, как щит, — не позволю Вам захватывать наши владения! Данная территория принадлежит Королевству Первокомнатии, так что настоятельно прошу Вас покинуть площадку.       — О, благороднейший! — начал уж было второй, и в его руке появилась подушка для защиты. — Мне не понять Вашей претензии! Я не собирался присваивать эти земли себе, но спешу напомнить, что издревле площадка была частью Старшевожатии! И до тех пор, пока Первокомнатия будет заявляться сюда с намерением отобрать наши владения, мы будем сражаться!       — В Своде законов не писано таких правил, мол, площадка принадлежит Вам! Так не было, не есть и, уж поверьте, в жизни такого не случится!       — Старшевожатия верой и правдой защищала эти территории, и покуда Вы не смиритесь с этим, мы будем стоять на своём. Ведите сюда свою армию, мы готовы сразить Вас! — в другой руке Станислава оказалась установка для микрофона. — Мы принимаем Ваши условия. Сразимся же на дуэли, и пусть площадка достанется победителю! — Егор достал молоток.       «Молоток?...» — лишь успел подумать Антон, как вновь оказался у закрытой кабинки. Разве что на этот раз внутри неё. Его лоб был разбит, из ран сочилась кровь. Шаст попробовал подняться с пола, но вместо этого почувствовал дикую боль в ногах, словно его кости засунули в мясорубку и раздробили на миллионы кусочков. Заныло ребро, будто кто-то на огромных шпильках станцевал на нем чечетку. Голова заболела, но явно не от усталости. Единственное, на что хватило его сил, так это на тихий всхлип, а затем кряхтящий полустон. Боль невыносимая. Так он и упал замертво.       — Арсений! Арсений, ты здесь? — послышался голос. «Какой ещё Арсений?» — у Антона открылось второе дыхание. Он, собрав все свои силы, поднялся и начал кулаками бить дверь. — Арсений?!

***

      — Антон! Анто-ош, просыпайся! — странно, соседи по комнате бы никогда не будили его именно так. Даже под дулом пистолета, как думал Шастун, они не способны к такому. Так что своё сонное тело пришлось в миг поднять и попытаться разобраться, что происходит. — Ну наконец-то. Доброе утро, Тох.       Антон открыл глаза и все равно не поверил увиденному. Он пытался проморгаться, тер очи руками, но мозг отказывался воспринимать окружающую реальность за правду. «Точно, это всё сон. Всего лишь продолжение сна. Ну не мог же я, заснув у себя в комнате, проснуться в вожатской!»       — Извини, я всё ещё сплю, да? — Шастун не знал, как стоит обратиться к парню, стоящему у кровати. Единственное, что он смог рассмотреть, так это черная футболка, надпись «Космос» на левой половине и оранжевый галстук на шее. Антон встал с кровати, потягиваясь и замечая бейджик «Серёжа Вожатый».       — Да, Антон, видимо, ты всё ещё спишь, — сказал этот Серёжа. — Я понимаю, проспать зарядку, ладно, с тебя не уйдет ничего за этого. Но пропустить линейку я не позволю. Давай, разгуливайся. Я погладил твою форму, так что ноги в руки и вперёд. У тебя пять минут, пока мы с Идой строим отряд, — Лазарев ушёл из комнаты, оставляя Антона в полном одиночестве.       «Что, ёк-макарёк, происходит?» — думал все время Шаст. Он пробрался в отдельную ванную — она была, судя по всему, для жителей комнаты — и умылся. Посмотрел в зеркало на всякий случай: перед ним всё тот же Антон. Что же тогда изменилось?       Шастун вернулся в комнату, хотя, комнатой назвать это было сложно. Каморка, полностью закиданная вещами. На тумбочке рядом с кроватью, на которой Антон проснулся, была аккуратно сложена одежда. Шаст её и надел.       «Выглядит странновато, — размышлял он, рассматривая себя. На нем такая же черная футболка «Космос», на шее повязан оранжевый узелок и висит бейдж «Антон Помощник вожатого», — твою мать...»       Это не было похоже на шутку от соседей. Как минимум, потому что они бы не смогли организовать такое, как максимум, потому что... Да просто не может это быть правдой! На взгляд попался настольный календарь с забавными собачками. Одиннадцатое июня — вроде, всё как должно быть, — но Шаста смутило красное число «2014». Он вернулся в лагерь на десять лет назад, но как, а самое главное — для чего? Каждую секунду вопросов становилось всё больше, и Антон поклялся себе ответить на все, но не сейчас.       — Первый отряд, собираемся в холле! — раздался громогласный крик по всему корпусу. Кричал, судя по всему, Сергей, который будил Антона. Шаст рефлекторно выбежал из комнаты. Снаружи всё выглядело так же, как и вчера (или верней сказать «через десять лет»?), но что-то будто бы отличалось. Шастун не смог определить, что именно и решил вернуться к этому вопросу позже.       — О, доброе утро, Антон! — сказал вдруг кто-то сбоку. Шатен повернулся и увидел светловолосую девочку. — А где ты был, когда мы были на зарядке?       — И тебе доброе утро, — Антон попытался угадать её имя, но мозг усиленно отказывался выдавать информацию, кроме смешного «Даздраперма». Эту девушку явно зовут не так. — Я спал, — улыбнулся и отошёл от незнакомки.       — Антон, — позвала «Ида Вожатый», — построй всех и посчитай. И давай побыстрее, линейка через минуту. И поактивнее, я после планерки и то выгляжу бодрее тебя.       — Без вопросов. — Хорошо. Если судьба решила сыграть с ним злую шутку, отправив в прошлое на десять лет назад, тогда Антон принимает её правила. Он проведёт смену от лица помощника вожатого и постарается сделать всё, чтобы оправдать своё звание. Как бы странно не звучал сам факт перемещения во времени, Шастун согласен на все его условия. — Ребятушки, строимся парами!       Пока подростки становились в две шеренги, Антон успел узнать много информации. Во-первых, на стене в холле огромными буквами было выложено «Комсомольцы», — судя по всему, название отряда. Кроме слова висели и разные плакаты, косившие под девяностые и нарисованные явно не профессионалами, зато в совокупности всё выглядело очень органично и выдерживало атмосферу. «И когда они всё это успели сделать?» — думал он. Во-вторых, Антон заметил «трекер настроения»: на ватмане была расчерчена таблица двадцать-на-двадцать два, где сверху значился день смены, а по вертикали шли имена детей из отряда. Две верхние строки занимали «Серёжа» и «Ида», немного ниже Шаст заметил «Антон», а после девятнадцать человек из отряда («На шесть меньше, чем наших», — удивился своим математическим способностям помощник вожатых). Два дня уже были отмечены во всех колонках: где-то нарисован яркий желтый улыбающийся смайлик, у кого-то скептичное серое лицо, и лишь раз встретилась грустная голубая рожица. На строчке с именем «Антон» не было ни единого обозначения.       Дети построились быстро. Шастун прошёл рядом с каждой парой и вел подсчет по количеству хлопков по руке. Его заставила улыбнуться «тройка» парней в конце строя — одному не хватало пары, поэтому они встали таким образом, — и он решил позволить им дойти до площадки так. Не заставлять же одного из них идти, с завистью смотря на компанию, что двигаются бок-о-бок (Антон передал привет Эду).       — Девятнадцать! — крикнул Шаст вожатым, ему кивнули в ответ, и отряд выдвинулся на линейку. Серёжа шел в начале строя, Ида в конце, завершая собой это шествие. Антон же предпочел плестись в середине.       Как только они вышли из корпуса, Шастом была подмечена надпись «1 отряд» на торце здания, а на крыше сияло «Рыбы». То есть, он вернулся на десять лет назад, в старшую группу, и, если верить словам Кати, то его участникам по четырнадцать лет. Он начинает разбираться в новой реальности.       За пару минут, что отряд добирался до площадки (Антон всем сердцем надеялся не встретить там Булаткина на единороге) и ожидал других, Шаст познакомился с некоторыми детьми. Вернее, пообщался, им нельзя давать понять, что Антон сам в шоке от происходящего.       Первым он запомнил Игоря: высокий парень с осветленными волосами, темные корни которых потихоньку отрастали. Характер у него интересный, может в шутку начать флиртовать (даже с вожатыми, которые старше его в два раза), а может разговаривать на очень серьёзные темы. Как оказалось, он — командир этого отряда.       Дальше познакомимся с Ярославом — другом Игоря. Ярик был парнем коренастым, немного смуглым и с темными карими глазами. Он всюду следовал за командиром, за что Антон прозвал его свитой.       Затем, когда все отряды уже почти собрались, оставалось дождаться только старшего вожатого, к Игорю подошла девочка. Антон обратил на неё внимание и очень удивился, лицо юной леди выглядело до боли знакомым, как и манера речи. Он постарался вспомнить, на кого же юная леди похожа, но его опередил Ярик, назвавший её по имени:       — Кать, ну что ты всё к этому подкатываешь? — он указал на светлого. — Иди вон, посмотри, как Димка за тобой бегает. Не просто же так.       Катя обернулась в сторону трёх мальчишек, стоящий неподалёку. Один из них оживленно рассказывал что-то, периодически посматривая на девочку. Второй не так часто вставлял что-то своё. Предполагаемый Дима пару раз обратился к нему, как к Серёге, и тогда теория Антона подтвердилась. Он помощник вожатого в отряде в прошлом, в котором познакомились его наставники из настоящего. «Возвращаясь к теме о помощниках вожатых — у нас тогда был один такой, хороший парень. Он делал даже больше, чем полагалось, говорил, ему несложно, то в организаторских моментах помогал, то лишний раз детей пересчитает...» — и если Антон всё правильно понимает, то либо оказался на его месте, либо он и есть тот хороший парень. Первая мысль пугает — где же тогда настоящий помощник вожатых? Неужто он переместился во время Шаста и сейчас делает вид, что для него вполне нормально прятаться под кроватью от Андрея, играть в покер с Сашей и наблюдать за драками Егора и Эда? Тем не менее, здесь все ведут себя так, словно Антон всю жизнь находился в этой временной линии, каждый знает его по имени, а личные вещи, которые были найдены в комнате, принадлежали Шастуну. Всё выглядело слишком реально, так что он склонялся ко второму варианту. Но ведь если он сейчас в две тысячи четырнадцатом, то кто в двадцать четвертом? Его пропажу сложно будет объяснить объединением двух временных веток. Как же всё сложно!       Когда Антон отпрянул от своих мыслей, старший вожатый Павел — хоть что-то в этом мире остается неизменным — уже вызвал командира первого отряда на сцену. Игорь, не торопясь, поднялся и отчеканил: «Товарищ старший вожатый, первый отряд в количестве девятнадцати детей, двух вожатых и помощника вожатых прибыл на линейку. Разрешите сдать рапорт», — Павел кивнул. — «Наш отряд» — громогласно крикнул Игорь, оборачиваясь в их сторону.       — Комсомольцы!       — Наш девиз.       — Хоть мы и молоды, но вы от нас всегда поддержки ждите,       Мы придём в самый трудный час,       Лишь только позовите!       Антон стоял молча. Видимо, ему придется выучить новую кричалку на время прибывания в прошлом.       — Благодарим первый отряд, — сказал Павел, и все похлопали. — А сегодня на повестке дня у нас концерт в честь открытия смены! — со всех сторон начали аплодировать. — Так же начинаем готовиться к конкурсу отрядных уголков...       Павел продолжал говорить что-то, касаемо дня, но Антон потерялся в своих мыслях. Тема перемещения во времени оказалась очень сложной для восприятия, и шатен уже почти погряз в размышлениях... Как вдруг кто-то со стороны толкнул его в плечо: «Ай!»       — Антон, я пять раз уже попросила, но ты не слышал, — сказала Ида. — Можешь, пожалуйста, сходить накрыть на завтрак? А то Серёжу вызвали в штаб, чтобы забрать бумажки какие-то, он не успеет.       — А, прости, задумался. Да, конечно, я накрою, — Вожатая улыбнулась ему в ответ. Антону ещё предстоит понять весь вожатский сленг. Штаб это, очевидно, некое место встречи вожатых.       Через пару минут утренняя линейка закончилась, и все отряды разошлись по корпусам. Шаст старался быть на одной волне с «первыми» подростками, но получалось сложно. Ведь между ними есть два года физической разницы, но ещё десять моральных лет никто не отменял.       «О, кстати, интересно, а у помощников вожатых есть выходные? — подумал Антон, пока шёл в сторону столовой. Ему ещё не доводилось преодолевать этот путь в одиночестве, так что он наслаждался каждой минутой самостоятельности. — Я бы тогда мог съездить домой и поболтать с шестилетним собой».       Антон подошёл к зданию столовой и заметил идущего прямо за ним вожатого. Вроде бы он из второго отряда. Мысленно Шаст прогнал весь свой путь, удостовериваясь, что не творил ничего странного. Тогда он немного замедлился, доставая телефон из кармана штанов и зашёл в мессенджер. Он есть в вожатском чате «Космоса», забавно. Зашёл в группу, кто-то из участников спрашивал к какому времени подойти в штаб, кто-то скидывал смешные фотки с отрядом... Сейчас Антон заметил, что кто-то упомянул о чате со старшими вожатыми. Его туда не добавили, видимо, не дорос. А Шастуну, в целом, без разницы, ему нравилась неформальная атмосфера в «отмените планерку».       Мимо него прошел тот самый вожатый, в котором шатен неожиданно узнал Стаса. Значит, раньше он не был старшим, а его повысили. Станислав собой напомнил о главной задаче Антона — накрыть столы для своего отряда. Он зашёл в столовую, прошёл к раковине и помыл руки. Затем, оказавшись в зале для приёма пищи, Шаст какое-то время понаблюдал за другими, а потом просто повторил: на голову нацепил одноразовую шапочку, чтобы волосы не попали в еду, нашёл себе тележку, отстоял в очереди и принял от поваров двадцать две порции запеканки и столовые приборы. Все блюда он расставил на два стола поровну, а потом принес ещё и чай.       Антон не знал, куда у них садятся вожатые, поэтому выбрал место с торца правого стола, такое, что расположено по значению ширины, а потому кроме него никто не мог сесть там.       Когда в столовой уже оказались два младших — восьмой и седьмой — отряда, Шаст подумал о своём настоящем. Интересно, как там его соседи по комнате? Что делает «Империя»? Может быть, он всё ещё спит? Это просто реалистичный осознанный сон. Но как заставить себя проснуться?       Как минимум, очнуться от этих мыслей у него получилось, когда «Комсомольцы» оказались уже рядом с ним.       — Антон, ты решил с нами сидеть? — спросил Игорь, умещаясь с левой стороны. Чуть дальше от него расположился Ярик. — Добро пожаловать.       — Да вот, втираюсь в доверие, чтобы потом Серёже и Иде докладывать о запрещёнке, — посмеялся помощник вожатых. — Если это место, конечно, никем не занято.       — Вообще, тут обычно сижу я, — сказал кто-то со спины. Антон обернулся на звук и случайно пересекся взглядом с говорящим, — но ты оставайся. Я сяду на место Димки, он будет не против, — голубые леденящие душу глаза. Сердце Шаста забилось быстрее от осознания. Парень, занявший стул напротив Игоря, был тем самым из видения одну ночь назад. Разве что в отражении он выглядел несколько... печальнее, беззащитнее. Того мальчишку хотелось захватить в объятия, уверить в том, что всё хорошо, помочь с реабилитацией от травм и защитить от всех напастей. Он вызывал жалость и желание уткнуть его себе в грудь и дать выплакаться. Этот же парень похож на самоуверенного, от того исходила позитивная энергия, и он был способен заменить их и так яркого командира. Что-то не сходиться.       — Э, спасибо, — Антон не знал как отреагировать. Он подвинул к себе тарелку с запеканкой, отломил кусочек и закинул в рот. Спустя время к ним присоединились Дима и Серёжа, садясь рядом с голубоглазым. Шаст отчаянно пытался узнать его имя, зацепиться ни за что, кроме «Арсений?!» во сне, не получилось, но ведь это не значит, что зовут его именно так. Никто из комсомольцев не обращался к нему, не называл, Антон даже начал думать, что они делают это специально, но он, наверняка, просто накручивает себя.       Зато в том, что рядом с ним Дима и Сережа, Шастун был уверен. Манера речи, привычки, поведение — всё в точности передавало будущих вожатых.       После завтрака, возвращаясь в корпус, Антон вдруг понял, что ему не хватает своих ребят. Конечно, компания этого времени интересная, он с энтузиазмом наблюдает за развитием любовной истории Димы и Кати (про себя отмечая, что за два дня с ними — вожатыми он часто замечал влюбленные их взгляды, и факт того, что они пронесли эту симпатию через десять лет, не мог не радовать), но он успел привязаться к своим соседям. Антон не представляет, как будет проводить тихие часы без драк и карточных турниров, а с какими-никакими, но обязанностями.       Уже в «Рыбах» (не таких родных, как вчера, но всё же) отряд репетировал сценку к концерту. Как понял Шаст, в ней ребята хотели показать, что героями не рождаются, а становятся, и каждый может вступить в ряды комсомольцев, чтобы помогать другим. Несколько раз прогнали всю сцену, потом первые пошли в клуб. Антон, в целом, был не сильно удивлен, когда зайдя в зал, увидел, что он отличается от его реальности. Занавес был другого цвета, на стенах красовались разные плакатами с выступлений отрядов прошлого («Это было ещё раньше, чем я сейчас, — заметил Шаст, — или я не сейчас, а тогда?...»). За кулисами он не был, но что-то подсказывало, что там различия тоже есть. Может быть, ему ещё удастся оказаться внутри.       Было пару моментов, когда участники постановки забывали свои слова, движения, но это не мешало Антону с интересом наблюдать за действием. Он обратил внимание на актерскую игру Димы и Кати (обрадовавшись им в одной сцене, ведь, кажется, что-то у них намечается) и Серёжи, в чьи обязанности входило демонстративно разбросать мусор, чтобы потом ему внедрили мысль о чистоте и порядке. От его внимания также не ускользнуло мастерство Игоря, Ярослава и некого голубоглазого парня. Его имя по-прежнему не произносилось, что сильно напрягло Антона, но он решил не зацикливаться над этим, а продолжить наблюдать за постановкой. Ребята составляли группу Старейшин, которые помогали людям вступить на пусть добра и совершенствования. Их лидером, естественно, был Игорь на правах командира. Ярик выступал в роли того, кто вечно поддерживал идеи главного. Антон сравнил его со стадом, слепо идущим за главой без разбора. Голубоглазый же — а Шаст решил звать его именно так — все мысли Игоря оценивал, взвешивал и многие отвергал. Он играл так, будто в действительности всю свою жизнь был, в первую очередь, советчиком, ибо его предположения и правда казались разумнее лидера, а во вторую, актёром. Все эмоции голубоглазый передавал с такой силой, что Шастуну чудилось, словно не только парню это надо, а Антон сам проникся персонажем. Он даже решил после попросить его о личной тренировке.       — Антон! — позвал Сережа Лазарев со спины. Шаст дёрнулся на звук. — Ты что-то завис немного. Давай, вставай, наше время репетиции подошло к концу, нам в корпус пора. Ида пошла в столовую, так что пойдёшь в конце строя вместо неё. А не как обычно в толпе, смеясь громче всех.       — Есть, сер! — произнес Антон и направился к группе. «Вроде все здесь», — быстро оглядев отряд, подумал он. — Выдвигаемся!       Ну в крайнем случае клуб находится рядом с «Рыбами». Ничего не случится.       Отряд совсем недолго пробыл в корпусе, как по «Космосу» раздался горн — время обеда. Комсомольцы вновь построились по двое, кроме Димы, Сережи и Голубоглазого — они, как и на линейку, шли втроём. Те встали в конце колонн, так что Антон всем сердцем надеялся услышать хоть намёк на имя брюнета. Но как только Лазарев дал добро, и отряд двинулся на приём пищи, к Шасту подлетел Игорь, а за ним хвостиком и Ярик. «Ну ведь подлизываются, а! — думал Антон. — Как не стыдно так нагло отвлекать меня — помощника вожатого — от обязанностей!» И, соответственно, из уважения Шастуну пришлось поддерживать диалог, по причине чего разговор троицы спереди был полностью пропущен.       Когда они добрались до столовой, то оказались не одни. Перед ними ещё три отряда ожидало своей очереди, так что это надолго. Компания парней — Игоря, Ярика, Димы, Серёги и ненастного Голубоглазого — удобно расположилась на скамейке в тени. Антон провел аналогию: «Мы ведь с пацанами так же впятером сидели раньше... Или ещё будем сидеть». Но несмотря на подступающее чувство скуки по друзьям с его смены, Шаст начинает адаптироваться. Он уже почти свыкся с новой реальностью, по крайней мере, так ему казалось. И никто вроде бы ничего не заподозрил.       — Антон! — «Да что же за приколы у этой временной ветки — пугать меня так?» — А ты умеешь играть в «Дон-дон-дери»? — к нему подошла Катя с кем-то ещё из своих подружек.       — М-м, нет, не доводилось до этого, — он с интересом посмотрел на девочек. — Но звучит многообещающе.       — Да как это ты не знаешь?! — воскликнула вторая. — Смотри, это очень легко! — после сказанного, она развернулась лицом к Кате, обе вытянули руки и начали играть в «Усложненные ладушки», проговаривая странные слова. «Не иначе как заклинание какое-то читают», — решил Антон. — Ну как?       — Вы называете это простым? — да, с его друзьями у него есть всякие «приветствия», которые порой затягивались очень надолго, но на первый взгляд это «Дон-дон-дери» выглядело и правда сложновато.       — Так только кажется, — уверила Катя. — Хочешь, мы научим тебя? Ты не переживай, пару тренировок — и ты сам будешь учить кого-нибудь.       Так и получилось: будущая вожатая показывала движения, Антон с усиленной усидчивостью старался запомнить порядок, но пока ему не удавалось. Все эти хлопки, забавные слова на непонятном языке вдруг дали ему ощутить себя очень по-родному, так, словно предлагая выучить странную связку, эта вселенная приняла его за своего, показывая все фишки. И вроде окружающий мир, казавшийся таким необычным и отличным от его реальности, стал выглядеть привычно. Похоже, Антон влился в обстоятельства.       — ... Тебя люблю and I love you, — в унисон произнесли Шаст и Катя незамысловатый текст скороговорки. Помощника вожатого немного насмешила концовка — вот бы Дима не ревновал, — но он поддался девочке, полностью проделывая все движения.       — Ты только не подумай ничего, пожалуйста! — смутилась Катя. — Это просто слова такие, а мне другой парень нравится.       — Верю-верю, — усмехнулся Антон. Он огляделся по сторонам, замечая, как второй отряд заходит внутрь здания. Тогда шатен окликнул Сергея, который сразу же начал выстраивать детей перед входом. — Все девятнадцать, Сереж, можем идти!

***

      Когда отряд вернулся после обеда, до тихого часа оставались считанные минуты. Так уж получилось, что в столовой их сильно задержали, повара приготовили на несколько порций меньше, по причине чего им пришлось подождать немного дольше, чем обычно. Зато Сережа и Ида разрешили всему отряду на это время взять что-то из заготовленных вкусностей, привезенных вместе с собой. То были печеньки, мармелад и разные соки — всё, что подходило по нормам и не считалось «запрещёнкой» — быстро портящиеся продукты, шоколадки и то, что могло рассыпаться, привлекая насекомых. Естественно, еда, хранившаяся в вожатских, была не единственной. Почти каждый из подростков привёз с собой что-то выпадающее из списка, а посему спрятанное в личных вещах — там, где никто и не подумает искать.       Это был первый тихий час Антона, проходящий действительно тихо. Конечно, его спокойствие иногда нарушал смех из комнаты номер один — где жила компания Игоря, — но в такие моменты его новый сосед Лазарев сразу же отправлялся разбираться с негодяями.       Наверное, прошло около получаса, когда Сергея вновь вызвали в штаб для обсуждения приближающегося мероприятия. Вот тогда-то Антон и почувствовал власть. На смене ему ещё не доводилось проводить тихий час в полном одиночестве. Он уже достал из своего расположенного в углу чемодана вещей (половина которых, кстати, всё ещё находилась в нем) книгу — какой-то детектив, — как вдруг послышался очень странный звук, будто что-то упало с немаленькой высоты. Затем по корпусу раздались нервные шаги Иды, которая решила отдохнуть от всего и поспать при возможности. Сразу после из первой комнаты донеслись раздраженные замечания: «Вы как вообще умудрились сделать это?». Шаст обещал себе не отрываться от расследования убийства, но любопытство взяло вверх, и он метнулся в сторону разборок.       — Антон, представляешь, они каким-то чудным образом снесли табличку с номером комнаты! — скорей удивлённо, чем со злостью, произнесла вожатая. Иду всё ещё напрягал тот факт, что они вывели её из состояния покоя, но, достав телефон из кармана штанов, она быстро сделала снимок пятерых парней, стоящих рядом. «Кого-то они мне напоминают, — размышлял Антон. — Уму не приложу, кого же. Ангелочки невинные».       — Оно само так, — встрял Серёжа. — Я просто дверь открыл, а она упала.       — Горе вы моё луковое, — посмеялась Ида, — что ни день, то приключение. Антон, — она повернулась к помощнику, — не починишь? В вожатской в тумбе молоток где-то лежал. И гвозди. Тут всего лишь прибить её нужно, вот так, посмотри, — вожатая показала каким образом вывеска должна оказаться на двери. — Справишься?       — Конечно, справлюсь. Мне несложно, — ой как Шасту не хотелось понимать, что сейчас, вернувшись в комнату, он не ляжет в кровать и отдохнёт в свои законные часы, а ему придется чинить упавшую надпись. Но ничего уже не поделать.       Антон старался как можно тише вбивать гвоздики в дверцу, чтобы на шум сюда не сбежались другие соотрядцы. В комнате стояла тишина, пятеро парней лишь глазели на помощника вожатого, не решаясь ничего сказать. Безмолвие начало напрягать Шастуна, он, продолжая стучать молотком в дерево, вдруг спросил: «И как же вы это сделали? — замечая переглянувшихся парней, он продолжил. — Я не скажу вожатым, не волнуйтесь. Сам попадаю в такие ситуации».       — В общем, так получилось, — начал Дима, — что Серёга решил красиво зайти в комнату, выбив дверь ногой...       — А эта табличка, представляешь, вообще, по-моему, вне физики находится! Я сам, да и пацаны, уверен, тоже, не понял, как это произошло!       — Ну молодец, что ещё сказать, — заканчивая работу, выдал Шаст. Пару раз Антон попал молотком по пальцам (это сказалась его лень на уроках труда), отбивая бедные костяшки. Он уже собирался уходить, как вдруг его остановили:       — А проходи к нам, — предложил Игорь. — Посидим, поговорим, в карты пои... Или ты, как Ида и Серёжа, заберёшь их?       — Не заберу, вы чего, пацаны, — стоя в дверном проёме, сказал Антон. — Сейчас, пару секунд подождите. Отнесу обратно это орудие пыток и вернусь.       — Ждём! — Помощник вожатого скоро направился к своей каморке, чтобы положить предмет на своё место. Неожиданно, сидя на корточках в попытках аккуратно закинуть его куда-нибудь в тумбу, Антона будто пробило. В его сегодняшнем сне на единороге к площадке прискакал Булаткин Егор, держа в руках молоток заместо оружия. Ночь назад в ведении он обнаружил молоток в углу туалетной комнаты. Сегодня он совершенно случайно называет молоток орудием пыток. Эта цепочка на мгновение выбила Антона из реальности. Многовато совпадений для трёх дней.       Спустя пару секунд нахождения в прострации, Шастун пришёл в себя. Он вскочил с пола, в глазах потемнело от резкого подъёма. Шатен ухватился за тумбу, чтобы не упасть — этого ему ещё не хватало, — а потом, когда мрак перед глазами сократился до маленьких точечек, пошёл в первую комнату. Ведь раз позвали, то почему бы не сходить?       В первой комнате Антона встретили, как своего. Шасту даже показалось, что он вернулся в свое время, и сейчас ему вновь придётся влиться в «битва-подушечное» дело. Но не тут-то было: в углу комнаты сидели парни из прошлого и ждали его. Они расположились на двух кроватях, как позже оказалось, Игоря и Ярика, по три человека на каждом, услужливо оставляя свободное место на краю одной из них. Его и занял помощник вожатого. Ему сразу предложили угоститься печеньем, взятым перед тихим часом, от которого шатен просто не смог отказаться.       Между кроватями пацаны подвинули чью-то тумбу, якобы это игровой стол. Играли все шестеро, от чего пришлось раздавать лишь по четыре карты, а не по шесть. При таком раскладе уже скоро был известен первый победитель:       — Поздравляю вас, — с напущенной торжественностью проговорил сидящий рядом Игорь, пожимая руку соседу, — вы заслужили эту победу, Арсений Сергеевич.       Арсений.       «Арсений! Арсений, ты здесь? Арсений?!» — пронеслось у него в голове. Новое воспоминание из сна. По крупицам он собирал полную картину, словно пазл, а всеобщая загадка будто бы была лесом, который только что приоткрыл свои непроходимые ветви, чтобы дать парню попытаться разобраться во всём. Занавес тайны начал подниматься. Антон поднял голову, обращая взор на парня, сидящего напротив. Он в такой же шуточной манере принимал поздравления Игоря, кивая другим в ответ на их слова. После этого небольшого ритуала он перевел взгляд на помощника вожатого. Шаст сразу узнал эти голубые океаны. «Приятно познакомиться, Голубоглазый», — подумал помощник вожатого.       — Поздравляю с победой, Арсений, — выпрямляясь, сказал Антон. Почему-то сейчас обратиться к парню по имени казалось необходимым.       — Спасибо, — брюнет улыбнулся. Шастуну вдруг показалось, что леденящий взгляд голубых глаз начал таять, внося в этот океан потоки теплого воздуха. Он смотрел прямо на Антона, не отрываясь. Что-то щёлкнуло в подсознании. Помощнику вожатого стало так невероятно легко от этой улыбки. Словно гора с плеч. В этом мальчике он вдруг почувствовал что-то до боли родное.       Шастун был рад. Рад, что видел перед собой живого-здорового Арсения, которого ночь назад лицезрел на границе перед смертью. Он ведь обещал себе, что при возможности спас бы этого мальчишку, но оказалось, что его и спасать не надо. А это значит, что желание Шаста исполнено. Может быть, теперь вселенная распорядится о его возвращении домой?

***

      После было сыграно ещё несколько конов, Антону даже удавалось стать победителем. Ребята посвятили его в традицию — поддерживать друг друга во время игры, даже самый маленький успех не оставался незамеченным. Конечно, делалось это все с сарказмом, не иначе, но Антона расслабляла именно такая атмосфера, когда все шутят и нет кого-то выпадающего из компании.       За пять минут до конца тихого часа Шаст вернулся в вожатскую. Потом отряд сходил на полдник — пока ждали «вторых» Антон вновь сыграл в «Дон-дон-дери» с Катей, совершенствуя навыки, — шатен снова сидел рядом с компанией парней. Они совсем такие же, как и его первая комната в настоящем, просто десять лет назад. Одновременно с поеданием выданным поварами яблоком Шастун совершил сложнейший мыслительный процесс: ребятам из отряда сейчас четырнадцать лет, а значит они нулевого года рождения. А из этого следует, что в его времени между ними разница в восемь лет. Значит Серёжа — его вожатый из двадцать четвертого — соврал им, сказав что ему сорок восемь. Как вернется к себе, он обязательно переспросит у них.       В корпусе отряд ещё раз прошёлся по сценке, добивая её до идеала. И после того, как никто не запнулся, все слова были сказаны в правильном порядке, а действия произведены с максимальной точностью, комсомольцев отправили по комнатам. Им нужно было переодеться в костюмы, подготовиться к выступлению.       И в таких забавных образах был проведён ужин. Не только первый отряд присутствовал на трапезе во всеоружии, остальные группы так же раскрасились под стать своим названиями.       Потом они отправились в клуб. Заняли свои законные четыре скамьи в самом его конце и ожидали других. Чтобы скоротать это время, вожатые из разных отрядов вышли на сцену, включили музыку и начали танцевать флешмобы. «Что-то в этом мире меняется, а что-то остаётся неизменным, например, эти танцы в лагерях», — подумал Антон, когда Ида, схватив его за руку, повела к остальному педсоставу. Движений Шаст не знал, но уже через мгновение оказался в компании вожатых на всеобщем обозрении, поэтому, периодически поглядывая на соседей, он танцевал что-то похожее. В этот момент шатен не думал ни о чём: так хорошо ощущалась свобода в этих странных связках, словно все проблемы сошли на нет. Ему очень хотелось продлить эти ценные секунды.       Он посмотрел в зал. Большинство детей подорвались со своих мест, повторяя за наставниками. Девочки из его отряда отошли немного от скамеек, принимая участие во флешмобах. Парни из первой комнаты сидели смирно, переговариваясь о чем-то. Вдруг Антон — спасибо ещё неиспорченному зрению — поймал на себе взгляд Арсения. Тот, скорее всего, смотрел просто в сторону сцены, но Шасту хотелось верить в свою версию. Зафиксировав зрительный контакт, помощник вожатого ободряюще кивнул. Голубоглазый улыбнулся в ответ.       — Пацаны, пойдёмте танцевать, — поднимаясь с места, проговорил он. — Вы же не штаны просиживать приехали, вставайте.       Арсений саботировал первую комнату оторвать задницы от скамеек, присоединяясь к девочкам. Неуклюже они вступили в эту секту танцев, вливаясь в движ. И уже через пару флешмобов, парни двигались не хуже вожатых. Антон доволен проделанной работой.       Ровно в восемь часов вечера на сцену вышла девушка худрук. «Добрый вечер, «Космос»! — аплодисменты из зала. — Поздравляю Вас с открытием смены! В честь этого все отряды подготовили свои номера-визитки, и сейчас Вы представите их другим. После чего мы, педсостав, выставим каждому выступлению оценки в трёх категориях: идея, подача, креативность, — по результатам которых на завтрашней утренней линейке мы наградим Вас соответствующим образом. Всем удачи!» — «Спасибо!» — девушка спустилась со сцены, присоединяясь к другим неотрядным вожатым. Она передала микрофон парню, сидящему за компьютером с файлами, которые пригодятся по ходу концерта. Он сообщил томным голосом: «Восьмой и Седьмой отряды, приготовились к выходу». Младшие выбежали на сцену, а ребята постарше вышли из клуба и оказались за кулисами через запасной вход.       Так продолжалось отряд за отрядом, пока вдруг третий коллектив не вернулся в зал после своего выступления. Послышалось: «Готовимся, Первый отряд». На сцене оказались вторые, когда ребята одновременно оставили места пустыми. Сергей вдруг тронул Антона по плечу: «Иди с ними, поможешь там если что». Шаст покинул зал вместе с отрядом.       На улице, как оказалось, немного поднялся ветер, его потоки приятно обдали тело помощника вожатых. Он заметил своих ребят, обходящих клуб, и двинулся в их сторону. Сзади оказалось два входа по обе стороны сцены. Антон зашел в левую.       — Так, чуваки, — обратил он на себя внимание. Здесь оказались Игорь, Ярик, Арсений и некоторые девочки, — вы, главное, не волнуйтесь, играете мы бомбезно, так что обязательно получите максимальный балл. Всё, спокойно-спокойно, — он приобнял одну девочку, которая чуть ли не дрожала, — я в вас верю. Вы со всем справитесь.       — Да мы и не волновались, — отмахнулся Игорь. — Будто впервые выступаете, ё-маё, — обратился к переживающим девочкам.       — Всё хорошо будет, братишки, — «Наверное, в это время братишка ещё не распространённое обращение», — как-то поздно подумал Антон, но сказанного не воротишь. Он подвинул рядом стоящего Арсения к себе ближе и положил руки: одну на голубоглазого, другую на девочку; окинул других взглядом, мол, продолжайте, и они встали в такой импровизированный круг объятий. — Боишься — не делай, делаешь — не бойся. Вы классные и всё сможете, — круг распустился. — Если понадоблюсь, я буду либо здесь, либо справа. Дерзайте!       После он покинул эту сторону кулис, пробираясь к остальным ребятам. Произнеся не менее воодушевляющую речь, Антон заметил второй отряд, закончивший своё выступление. Они покинули скрытую часть клуба и вернулись в зал, присаживаясь на свои места. Шаст нашёл где-то табуретку, поставил её так, чтобы не мешать никому, и уместился на ней. Худрук объявил выход первого отряда.       — Товарищи, не считаете ли Вы, что пора бы нам заняться поиском последователей? — на сцене оказались Арсений, Игорь и Ярослав. Голубоглазый продолжал говорить. — Время идет, мы не молодеем, а людям по-прежнему нужна помощь. Вокруг столько ребят, жаждущих помогать другим, которые даже не знают о нашей организации... ... Товарищ Игорь, в таком случае, Ваша задача — отправиться в народ и отыскать будущих комсомольцев. Да будет так!       Спектакль прошел наилучшим образом. «Еще круче, чем на репетициях!» — оценил шатен. После них свою сценку показал и нулевой — вожатский — отряд. Весь «Космос» дружно посмеялся над ними, а потом был отпущен по корпусам.       Вскоре начало смеркаться. Комсомольцы собирались отправиться на пятое питание - обычно им являлись кефир или молоко, а если повезет, то йогурт, - но неожиданно пошел дождь. Его мелкие капли собирались в небольшие лужицы на дороге, когда отряд только покинул корпус. Но не успели они и построиться, как из грибного он превратился в ливень. Так что было решено остаться в комнатах, а бедному Сергею пришлось бежать до столовой, чтобы забрать кисломолочные напитки, в одиночестве и под зонтиком.       Половина упаковок кефира так и осталась нетронутой — видимо, кто-то его не любит. Да Антон и сам не очень к нему относится, так что среди пачек одна принадлежала ему. После небольшой трапезы все разбежались готовиться ко сну. Шаст зашёл в вожатскую и достал телефон. «Да ёк-макарёк, вообще интернет не ловит», — подумал он, выходя из корпуса в поисках сети. Она обнаружилась у лавочки рядом со входом в «Рыбы», так что Антон благополучно занял это место.       «Интересно, я смогу написать кому-нибудь? — зашёл в мессенджер и полистал чаты. Среди них сверху закреплёнными оказались лагерные группы с вожатыми, ниже — те, с кем он переписывался раньше. Вот контакт мамы — Антон зашел на страницу переписки. Его поприветствовало непрочитанное сообщение от Майи, гласящее: «Спасибо, что написал, Антоша! Я очень рада, что ты здорово проводишь время в лагере. Позвони, когда вам выдадут телефоны». Над ним красовалась дата «10.06.2024». Антон автоматически напечатал ответ: «Мам, привет! Времени позвонить особо нет, но вкратце всё хорошо. Как приеду — расскажу в подробностях!» — и быстро отправил. Шаст ощутил себя очень странно. Ведь по факту он пытается отправить сообщение в будущее — ну и что, что для него это настоящее! Письмо не дошло до мамы даже при условии хорошо ловящей сети. Конечно, оно ведь дойдет только через десять лет.       Шастун вышел из чата, сразу же заходя в следующий. Это был Дима Масленников — его хороший друг и одноклассник. Последние сообщения так же были из двадцать четвертого года. Рядом с подписью контакта показалось «был в сети недавно». «Ну да, конечно, недавно — это через десять лет, — пронеслось в мыслях. — Попытка — не пытка, — он вспомнил знаменитую фразу и, мотивируясь ей, напечатал снова, проговаривая про себя, — Приветики, бро. Не поверишь, что у меня произошло. А как узнаешь — улетишь точно. Не скучай». Добавив идиотские смайлики поцелуев, Антон отправил текст. Как и предполагалось. Ничего.       Посидев ещё немного, наблюдая за грустной картинкой маленьких часиков, значащих, что сообщение ждало подключения интернета, чтобы дойти до человека, Антон вдруг понял, что остался здесь совсем без связи. Он быд в группе вожатых, в которой кто-то активно переписывается, состоял в чате отряда, но добраться до своих родных оказалось проблематично. Вернее, совсем никак. Никто ему не напишет пустого, но дарящего надежду «Как ты?», никто не скинет смешной стикер с котиками. Связь с внешним миром полностью пропала.       Это ощущение изоляции начало пугать. Антон сам не знал, как дошло до этого, но сердцебиение резко ускорилось, тело стало ватным и захотелось кричать от досады, но голос будто острым комком застрял где-то в горле. Если что-то случится — ему никто не поможет. А если он не найдет путь возвращения в две тысячи двадцать четвертый?… Очень не хотелось даже думать о таком исходе. Здесь хорошо, это безусловно, но без связи со своими родными Шаст не представлял жизни. Тяжело осознавать, что, возможно, он больше не сможет увидеться с мамой, Димкой, одноклассниками…       Внезапно, начинающаяся паническая атака стала отступать. Кто-то позвал его. Точно! Антон четко слышал своё имя.       — Тох, всё хорошо? — звук становился громче. Шаст повернул голову в его сторону.       — Арсений? Ты почему не в кровати ещё? — паника полностью покинула его, и помощник вожатого даже усмехнулся двусмысленности фразы. — Отбой уже был.       — Я вышел в холл, чтобы телефон сдать, — сказал Арсений. Антон подметил домашний растрепанный вид парнишки с ещё сырыми после мытья волосами. Мило. — и вдруг услышал, как что-то упало. А я самую малость любопытный, поэтому я здесь.       — Так и как это свя... — Голубоглазый указал на валяющийся под скамейкой гаджет Антона. Шаст даже не заметил, как он выпал из рук. — Ой, точно! Спасибо.       — С тобой точно всё хорошо? — Арсений заставил себя промолчать, хоть так хотелось добавить: «А то я волнуюсь».       — Да, в полном, — поднимаясь со своего места, ответил Антон. — Пойдем-ка лучше в корпус, а то дождь-то вроде кончился, а всё равно прохладно снаружи.       Они пошли в одну сторону — комнаты находились по соседству. В первую зашел Арсений, Шаст лишь частично выглянул из-за двери: «Всем спокойной ночи!»       — И тебе, Антон! — ответил лишь голубоглазый, укладываясь на кровать. Антон улыбнулся и ушёл в вожатскую.       «Это моя первая ночь на смене четырнадцатого года», — с такими мыслями Шастун заснул.