Истории ордена Рассвета [ИОР]

В холлах королевского замка все спокойно, ведь отголоски ардетайнской катастрофы не доносятся до них. Солдаты несут свою смену, кивая проходящему мимо королю и его верному компаньону, что обыденно вертел головой, разве что изредка шкворча на Силлиана, словно говоря: “Молодец! Обидел меня из-за какого-то детского рисунка! Доволен собой!? Наверное гордишься. А я, между прочим, выразил конструктивную критику!” - то и дело сопровождая это негодование попытками цапнуть короля за ухо, от чего ярко-голубоглазый ловко уворачивался. — Силбер, пожалуйста, не начинай. Дам я тебе вкусности, как дойдем, это успокоит твою израненную тонкую натуру? - со вздохом протягивает блондин, заглядываясь орлу в глаза. Тот долго смотрит в ответ, разыгрывая недоступного, но после еще нескольких попыток уговоров таки соглашается, с чувством выполненного долга о том, что сумел потрепать своему попечителю мозги. Силлиану остается лишь вымученно закатить глаза, все-таки этой наглой птице уж больно много сходило с крыльев, хотя… Разве на него можно было злиться? Увы. Даже если хотелось - не получалось.  Впереди раздаются знакомые голоса и Лютериан отвлекается от своего компаньона, видя Теона и скачущего вокруг него Рона. Отлично, именно он то ему и нужен. Оба оборачиваются, заслышав Силбера, что без зазрений совести уселся к мальчишке на плечо, вызывая юношеский смех, пока король лишь кивком отвечает на приветственный поклон.  — Теон, буквально на пару минут. - зеленоглазый мужчина переводит взгляд на воспитанника, потом на Силлиана, стараясь понять насколько это могло быть серьезно, после чего осторожно подталкивает Рона с орлом наперевес к выходу в сад. — Иди к лорду Гедрюсу и Милице, я скоро подойду. - мальчишка не успевает ничего противопоставить взрослым, так как те уже уходят вниз по коридору. Ну вот, а ведь и не догонишь и не спросишь, мама говорила, что нельзя лезть к старшим, когда они что-то обсуждают. … — Так значит мой отец, да?... - Теон облокачивается на стену, подле окна в кабинете Лютериана, скрещивая руки на груди, а ведь ощущения подсказывали ему, что этот разговор не принесет ничего хорошего. — Мне вот интересно, зачем именно ты мне это говоришь, Силлиан? Мне казалось, что пять лет назад ты получил вполне исчерпывающее представление о наших взаимоотношениях с лордом Сегнет.  — Теон… — Я бастард и бастардом останусь. Никому не нужным отпрыском… Дальше слова ты знаешь, я не готов произносить то, как он окрестил мою покойную мать. - герольд тяжело вздыхает, проходясь пальцами сквозь светло-русые волосы, прежде чем зачесать их назад, насколько это было возможно с его короткими волосами. — В первую очередь ты мой друг, потом опекун Рона, королевский герольд. И лишь на самом последнем бастард лорда Сегнета. - тянет Лютериан, сжимая чужое плечо и слегка его встряхивая. — И я говорю это не потому что хочу напомнить о прошлых временах, но потому что хочу, чтобы ты был… Ну, знаешь, готов к подобному повороту событий. - Теон отнимает пальцы от глаз, переводя их на Силлиана. Этот человек безумно много для него сделал, вытащил из ада, даже не зная кто он, а потом еще и предложил работу, кров, еду, только за право использовать его ораторские навыки, еще и Рон появился в жизни герольда лишь потому, что он здесь. И, наверное, без всех этих людей жизнь была бы далеко не такой хорошей.  В конце концов зеленоглазого пробивает на горькую улыбку. — Извини, вспылил на пустом месте. — Ты ненавидишь отца, я бы удивился, увидев другую реакцию. Однако я хочу, чтобы ты знал. Ты его единственный наследник. — До сих пор не понимаю как так вышло. Хотя, если хорошенько припомнить его трусость… Нет, теперь вполне понимаю. - хмычет Теон, прикрывая глаза, тем самым позволяя другу продолжить. — И если так случится, что он виновен в смерти моей матери, род Сегнет может как исчезнуть, так и… - потомок эсдо делает нарочито долгую паузу. Здесь не было смысла продолжать, любой бы понял к чему ведет нить разговора. — … Мне нужно время, Силь. — Я знаю, и у тебя его очень много, не торо-... - коммуникационный кристалл резко вспыхивает, вынуждая короля прервать их с Теоном беседу, отходя в сторону. Это было странно… Никакого изображения, лишь звук и… — Что. Ты. Сказала?.

***

Мотор ревел подобно стае диких зверей, неумолимо спешивших к нужному месту, пока Агния лишь сильнее вжимала педаль газа в пол. Слова дяди, раздавшиеся недавно в ее рации, буквально покрыли чистый некогда разум белой пеленой, после которой, не думая, не обращая и малейшего внимания на врагов вокруг, на пули, что летели вслед, она запрыгнула в машину, устремляя свою ласточку туда, где, казалось бы не так давно, оставила напарника. Давно ли ей было так страшно? Давно по времени, но так недавно в сердце. Когда в рации ровно так же раздались практически загробные крики Кая, держащего в дрожащих руках тело брата, которого ему пришлось пристрелить собственноручно.  Стормбрэйк казалось, что в тот день, вместе с Фабианом, умерла и часть ее души… Их душ.  Рука резво отпускает руль, утирая неожиданно начавшие стекать слезы, что застилали взгляд.  “Черт, черт, черт…! Не смей разваливаться! Только не сейчас! Соберись, тряпка!” - однако сердце выло одинокой гарпией, падающей с заоблачных пределов, беспомощно взывающей к собратьям, чьи души ветра уносили в недоступную ей высь. Но она была всего лишь человеком. Глубоко травмированным, с забитым дитя в глубине души… Как и все они, кого судьба собирала по пути.  А потому не могла остановить эти ощущения, что выламывали кости и давили на ребра, в попытке распахнуть эту мучительную клетку, что всплывали дерущими глаза изображениями в сознании. Будто тело намеренно делало все происходящее в разы хуже. Мир вокруг Агнии затихает лишь на мгновение, даже ревущие звери мотора смолкают, уступая место взрыву, что заволок извечно сокрытые и серо-желтые небеса. Пламени, что, казалось, вырвалось из самих недр земли, сметая все и всех на своем пути. Надежды, мечты и хорошие воспоминания всех, кто там был или видел это буйство стихии. Серые глаза расплываются акварелью, практически теряя собственный цвет за реками слез, которые отныне уже ничего не сдержит. Птица-сердце наконец опадает окончательно, подстреленная в самую душу стрелою злого рока.  Пальцы предательски вздрагивают, а ноги лишь так же давят на газ, резко сменяя положение лишь когда, на мгновение вернувшая к дороге взгляд девушка видит поворот, в который ее машина уже не вписывалась. Адреналин подскакивает, а Агния на инстинктах выворачивает руль, влетая правой частью салона в фонарный столб, тут же вжимая газ, так что уши заполоняет скрежет металла о металл. Она тормозит лишь когда столб падает поперек дороги прямо позади ее машины. И в обыденной ситуации Стормбрэйк уже бы скакала вокруг своей прелести, отчаянно пытаясь ее спасти, но сейчас… Сейчас она не могла… Гарп будто вообще уже не была здесь, ее внутреннее естество подбитой птицей лежало подле ее напарника, умоляя его ее не покидать. Жалостливо звало братом, пыталось выторговать у объятий смерти.  Бессмысленный взгляд поднимается к клубам дыма, что закрывали собой солнце, а в ушах лишь томная и протяжная тишина, вызванная перегруженным сознанием. Игнорируя боль после такого столкновения, игнорируя все, лишь отчаянно утирая слезы тыльной стороной ладони, пока похожая на ватную тушка вываливается из салона, позволяя механизированным конечностям пуститься в бег не на жизнь, а на смерть.  Она починит машину. Заживит раны. Да хоть приделает на место этот дурацкий столб, если надо… Но никакая сила не вернет ей пусть и не родного, но старшего брата.  А потому она могла лишь нестись по пустым дорогам… … И молиться.

***

Беловласый дуэт же уже достиг магистрата, в который их, правда, стража не намеревалась пускать.  Что ж. Их упущение. Пускай теперь посидят у ближайшей стеночки в обнимку, пока у них длится незапланированный тихий час. За время пути сюда каждый из них успел многое обдумать, прийти в себя, даже привести одежду и лица в божеский вид, чтобы вызвать у членов этого треклятого Техната хотя бы минимальное желание их выслушать, хотя это, скорее, был план, подразумевающий наилучший расклад событий. В противном, что был наиболее вероятен, одному из них придется тянуть время, пока второй подключает к делу Силлиана, ибо монарх был единственным, кто имел достаточную власть, чтобы, хотя бы, заставить этих твердолобых “гениев” слушать. — Я потяну время, а ты свяжись с Силлианом! - кидает маг, передавая, в спешке, кристалл ассасину, что закончила складывать очередную партию охранников в горизонтальное домино.  — А ну стой! - дэрон тут же хватает напарника за руку, всовывая кристалл обратно ему, под аккомпанемент из явного возмущения, отразившегося на лице бывшего юстициара. — Что значит “стой”!? У нас время идёт на секунды! — Как я тебе сделаю это, умник!? У меня маны не то что мало, ее нет! - дымчато-голубоглазый единожды моргает, после чего встряхивает головой, всовывая кристалл обратно девушке. — Что значит нет!? — А что, по твоему, значит слово “нет”!?  — Оно очень много чего значит! Это самостоятельное и наполненное смыслом предложение! Что значит твое “нет”!? — О, отлично, что ты знаешь правила лексики общеакрасийского диалекта! Но! ~... — Именем ардетайнского Техната, о-...! - дуэт рыцарей поворачивает искаженные раздражением лица в сторону, где, из-за угла, выскочил один из охранников.  Вот только стоило бедняге увидеть чудовищную ауру, разразившуюся меж этими двумя, эти горящие вечнозимые и алые глаза, как тут же, почему-то, вспомнились слова маменьки, говорившей, что ему стоит выбрать иную профессию, а не идти упрямым бараном на охрану здания магистрата. Ещё и его товарищи, сложенные как по линеечке у стенки…  — Кажется коридором ошиб…Ся! - и вот он уже сам лежит, прошибленный разрядом молнии, на полу. И все же иностранцы - жуткие люди. Дикари… Маг вздыхает, поворачиваясь обратно к девушке, что кривит губами, на которых остались остатки смазанной ранее помады. Вот не было у них сейчас на это времени. Не. Бы. Ло. — Черт с тобой! - кидает Арлан, перехватывая чужие запястья с кристаллом в свои собственные, после чего, неожиданно, утыкается в них носом.  — Черт со мной!? Нет уж, это черт с то-...! - вот только прежде чем дэрон успела буркнуть остаток фразы, кристалл загорается, а кончики вечно холодных пальцев охватывает странное тепло, похожее на то, каким был волшебный фонарик… Мана?  Это была мана, активирующая работу предмета. Поняв, что этого достаточно, маг выпускает чужие руки из собственных, пускаясь в бег по опустевшим, после их манипуляций с охранниками, коридорам. Девушка лишь недолго смотрит ему вслед, после чего поудобнее перехватывает кристалл. — Ну вот. А сразу нельзя было?.. - однако пора заканчивать с причитаниями, нужно как можно быстрее донести все до Его Величества. Бенэлораж несся по зданию магистрата, внимательно вслушиваясь в происходящее за каждыми закрытыми дверьми. Бастиан и Саша вряд ли будут там, где раньше, после такого инцидента в пору собирать весь магистрат и делать разного рода заявления, а значит ему дальше, желательно туда где… Вот.  Пара охранников тут же ощетинивается, завидев бегущего в их сторону мужчину, они успевают лишь поднять оружие, прежде чем их пронзает электрический разряд, вынуждающий осесть на землю. Арлан проскальзывает по полу к самым ручкам массивных дверей, мысленно извиняясь перед теми, кто просто делал свою работу, однако они должны были вытащить Роланда из этой передряги. Несмотря ни на что. Пальцы тянутся к ручке. Неожиданно перехватывает дыхание. Он будто вернулся в прошлое, когда ещё был юстициаром. И это ощущение, ощущение того, что он снова несёт за кого-то ответственность… Выворачивало кости. В сознании всплывают воспоминания тех, кто погиб по его неосторожности в монастыре Сиена, в ту роковую ночь. Имел ли он право зваться лидером для кого-то?... Имел ли он вообще право нестись так по коридорам, надеясь, что сможет отстоять свободу и честь паладина, будто мог что-то сделать? Будто он мог хоть что-то изменить?  “— Главное, как по мне - оставаться хорошим человеком! А я, как мудростью житейской преисполненный умар, скажу. Мужчина ты может никакущий, но вот человек. Человек ты ого-го!” - в голове всплывают слова Роланда, которые он сказал тогда на корабле. То, что он произнес ему, смотря на существо перед собой как на напарника… На друга? “— Ты очарователен~.” - и Ноктис. Дэрон, которая пыталась убить, смягчилась, смотря на то же странное существо, какое видел перед собой и Роланд. И… “— Ты имеешь право решать сам, и ни один из выборов не является плохим или хорошим. Ни за один мы тебя не осудим. Но мы даем его, потому что так правильно, потому что каждый хотел бы получить право выбора в подобной ситуации, потому что лишь тебе известно, чего хочешь ты.” - слова Его Величества…  “— … мы все равно трепетно будем следить с тобой с иного конца мироздания, и все также любить.” - … Будто в глубине его души было что-то или, скорее, ... Кто-то еще, отзывающийся и тянущийся к сомнениям Арлана, стирая их. В сознании всплывают все те слова, что говорили ему люди, которые, казалось бы, должны были видеть перед собой не более чем аморфное существо, которое само не понимало, что оно такое. Но они смотрели на него, того, кого так отчаянно он сам не видел, но теперь, с помощью других, мог нащупать. Попытаться понять того, кто годами сидел на привязи, стертый из мироздания правилами и бессчетными промывками души и мозгов… Он был там.  Живой. Трепыхающийся. “Я стану раскатом грома в предрассветье, заглушив голос врага. Молнией, что сотрёт его облик из головы своим светом. Такова моя рыцарская клятва ордену Рассвета, или имя мне не Грозовой рассвет” - тот самый, кто и совершал эти странные, как казалось поступки.  Но они не были странными, не были необъяснимыми. Нет. Просто он до сих пор отчаянно держался за ту оболочку, в которую был забит, казалось бы, с самого начала. Потому что привык. Потому что было страшно отпускать.  Вот только он понимал, пусть и не принимал, что та оболочка никогда и не была им настоящим.  Настоящий он тут. Лезет наружу, подсказывая что делать и как поступать. И другие люди смотрели на него с улыбками на лицах… Тогда может и ему самому пришло время повернуться к самому себе лицом? … — И таким образом мы…-  — Остановитесь немедленно! - заседание прерывается распахивающимся входом в зал, в котором на мгновение замирает Бенэлораж, чтобы отдышаться.  — Что вы себе позволяете?! Охрана! - гомон загробных криков прерывают голоса, разразившиеся в зале, где он стоял прямо сейчас.  Как же он всё-таки любит думать лишнего. Это уже даже будто вызывает не стыд, а свидетельствует о глупости. Но это и не важно. Пусть глупец, но он учился. А значит однажды перерастет собственное незнание и предрассудки. И не важно что было тогда.  — Простите, но в ближайшее время нас вряд ли хоть кто-то потревожит. Все это не имеет значения, ибо то произошло с совсем другим человеком! — Приношу свои извинения, но они не хотели нас пропускать, однако нам необходимо уладить сие недоразумение.  Он больше не первый юстициар Шеакрийской империи. — Да как вы-!... — Да услышьте вы нас наконец-то!  Он больше не пёс на побегушках для тех, кто извращал веру, в которой он уже начинал видеть нестыковки.  — Вы ведь делаете это лишь потому, что не хотите разбираться в произошедшем!  Он больше не Федерико Люциан Бенэтруи! — Я понимаю, что это невероятная трагедия, что останется шрамом, на истории Ардетайна! Но обвинив невиновных вы лишь продолжите этот болезненный цикл, вместо того, чтобы начать приходить в себя!  Он здесь! Настоящий! Живой! Сопереживающий и трепетный! С горящей душой и искрами магии в глазах!  Тот, кто впервые в жизни был свободен от кандалов и мог свободно дышать! — Поэтому- …! — Довольно! - один из членов магистрата бьёт механизированной рукой с размаха по столу, наивно считая, что это заставит мага заткнуться, но тот лишь хмурит брови цвета грозовых туч.  Его больше никто не сможет заставить молчать и глотать то, что он не собирался никогда терпеть. Теперь он будет защищать этого чудом выжившего и забитого ребенка внутри себя, на чьи нужды и желания все это время забивал. Он будет защищать себя. Отныне он Арлан Бенэлораж. Рыцарь ордена Рассвета и маг королевского дворца Лютерии. — Нет, это с вас довольно! Вы не отвертитесь от правды! — Бастиан, администратор ты или нет!? Заткни эту сволочь! - Кольбе растерянно вертит головой, в конце концов бросая взгляд на Сашу, что сама явно не знала что делать.  Никто из них не думал, что рыцари будут настолько отчаянно биться за своих.  Это было странно… Для их менталитета, где людей просто бросали в таких случаях и принимали обратно, если те каким-то чудом выкарабкались. Они видели что-то подобное впервые. — Мы не уйдем отсюда, пока вы не начнете нормально разбираться в происходящем! - голос мага уже практически срывается на хрип, а глаза заливаются искрами молний, готовых ударить в любой момент. — Да как вы- …!  — Ал, лови! - маг тут же кидает взгляд в сторону входа, откуда раздается знакомый голос ассасина, пальцы инстинктивно ловят брошенный ею коммуникационный кристалл, вливая в него необходимое количество маны. — ДОВОЛЬНО ВСЕ! - и казалось бы Силлиан был на другом конце Акрасии, но его голос сотрясает кабинет, зажигая глаза членов ордена рассветным лучами, резонируя с той малостью энергии, что передавал кристалл. Происходит затишье, кто-то непонятливо вертит головой, стараясь понять что только что произошло, кто-то сверлил взглядом администратора и финансиста, явно давших ситуации выйти из под контроля, а кто-то завороженно разглядывал фигуру короля, появившуюся здесь благодаря магии, о которой в этом краю стали и проводов давным давно позабыли.  Лютериан некоторое время смотрит по сторонам, убеждаясь, что теперь его слышат и слушают все, хотя, еще бы, он так повысил голос, что, должно быть, весь замок Лютерана сейчас насторожился и ждал, что может произойти дальше, не зная, что предназначалось это не им. Даже Теон, бедняга, оперся на стену, кидая шальные взгляды на начальника, ибо не успел вовремя покинуть злосчастный кабинет.  — Теперь, когда все присутствующие вспомнили, что мы с вами - взрослые и цивилизованные люди, решающие вопросы, в первую очередь, с помощью слов, я бы хотел задать господину Кольбе весьма простой и лаконичный вопрос. - Бастиан встряхивает головой, прочищая мысли, после чего нервно сглатывает.  Хотел быть администратором, а теперь расхлебывать… Такое… — Кхм. Чтобы вы понимали, Ваше Величество…  — Господин Кольбе, я кажется просил у вас позволения задать вопрос, а не слушать ваши оправдания. - почему-то эти излишняя вежливость и приторно мирный тон пугали, вынуждая волосы на затылке вставать дыбом. Никто не мог в полной мере увидеть как выглядел этот человек, о котором они слышали лишь с донесения агентов, предоставивших лишь базовую информацию, в том числе и из-за того, что магическое отражение было сплошь соткано из одного цвета, но, по какой-то причине, ни у кого и в мыслях не было лезть в этот разговор. Даже пререкавшийся доселе с магом член магистрата заметно притих. Явно не стоило ссориться с человеком, который сделал нечто подобное с владыкой гнева Волданом… Те донесения было просто жутко вспоминать. — Конечно… — Благодарю, господин администратор. - протянул потомок эсдо, бросая взгляд на своих подчиненных.  Переполошенные и явно пережившие очень много за последние несколько часов, о чем сулили и не до конца подчищенные свидетельства на одежде. И эти не до конца успокоившиеся алые глаза Ноктис, которые успели выплакать немало слез… Они возвращали болезненные воспоминания. Порывали подойти и хотя бы молча потрепать эти волосы цвета снега, хотя бы обнять… Но нельзя. Она не обрадуется, она давала это понять. То прошлое теперь лелеял только он…  А потому, главное, что с ними, в общем, все было хорошо, это позволяло Силлиану ненадолго перевести дух и вздохнуть спокойно, прежде чем вернуться к насущным вещам. — У нас с вами была договоренность, свидетельствующая о том, что моим рыцарям будет оказана любая посильная помощь, пока они добывают для вас информацию о прогрессоре Каине, верно?  — Да. И нами были предоставлены все права, позволяющие посещать необходимые зоны, а также посильная помощь финансиста Крауз в зоне завода Нобельгейт. - Лютериан недолго о чем-то думает, кивая головой, и Кольбе даже успевает расслабиться, ровно до того момента, пока король не открывает рот снова. — Сопровождение. Было? - голубые глаза угрожающе пересекают рассветные лучи, пока потомок эсдо не сводит их с администратора, урывая любые перемены эмоций на его лице. — Что?  — Сопровождение, господин Кольбе. Со-про-во-жде-ни-е. - нарочито медленно проговаривает Силлиан, чье выражение лица прекрасно показывало, что ответ на этот вопрос он получил ещё с первой реакцией главы магистрата. — Ардетайн - технологическая столица Акрасии и земля, оторвавшаяся в развитии от всех иных наций. Как следствие, большинству народов, населяющих наш мир, недоступно взаимодействие с механизмами, наличествующими у вас повсеместно, так как им не знаком принцип их работы. Отсюда и, прошу прощения за следующие выражение, ежу понятно, что рыцарям, родом из Лютерии, требуется сопровождение. Так вот я спрашиваю еще раз, администратор. Оно. Было?. - зал погружается в тишину. Люди, доселе так рьяно отстаивавшие свою правоту, словно проглотили языки после вопроса, что как-то и не всплывал в их головах до этого. Потому что здесь и сейчас они поняли, что больше не смогут отпираться. Их вина была неоспорима в произошедшем, и не только из-за озвученного факта отсутствия сопровождения. Они не защищали свою собственность достаточно тщательно, из-за чего один единственный обезумевший “дед” смог привести к такому. И, даже так, они решили, что не будут во всем этом разбираться.  Такова была суть Ардетайна, где ты либо все, либо никто. И от того тебе либо наплевать на происходящее, ибо его не видно с высоты твоей власти, либо ты не способен изменить ничего… Либо, ты делаешь вид, что тебе есть дело до этого случая, когда, на деле, ты думаешь совсем о другом, например о грандиозном плане и не пострадал ли его составитель в подобной кутерьме. — Господин Кольбе. Я действительно искренне не хочу портить отношения между Лютераном и Штерном, что уже успел сделать мой почивший дядя. Нам есть что друг другу предложить и зачем сотрудничать.  — Я… Понимаю это… — Тогда, как говорят у нас в Загорье - “Коли впросак соседа окупнул - сам бросайся дважды туда, дабы муть с езера общего вычистить.” — Что… Простите? - администратор встряхивает светлыми волосами, хлопая глазами, на что Силлиан лишь тихо смеётся. — Если на общеакрасийском диалекте - “Раз совершил серьезную ошибку, то будь готов хотя бы двукратно за нее отплатить, чтобы сохранить хорошие отношения.” - и мы готовы, если и вы будете готовы пойти навстречу после совершенной вами ошибки. - Кольбе уводит взгляд в сторону, активно размышляя.  Силлиан был прав, это было неоспоримо. Обе стороны допустили свои ошибки, и он указывал магистрату не только на их, но и смело признавал свои. Это вызывало… Восхищение, желание сотрудничать с таким человеком и подчиняющимися ему людьми, но вот Технат… Это было все равно что осквернить свое имя класса альфа, подставиться под едкие усмешки тех, кто не так давно поставил его на столь желанное им место, ибо Бастиан не смог заткнуть новоиспеченного короля за пояс… С другой стороны, это же было невозможно. Это было видно по тому, как Лютериан держался, как говорил, как спокойно себя чувствовали подле него не так давно всполошенные рыцари. Был ли вообще смысл гнуть линию гордости с потомком первого эсдо, имя которого не знал разве что глухо слепо немой, или можно было поддаться на этот щадящий вариант, достаточно быстро замяв дело и позволив отношениям между двумя государствами развиваться вновь? Черт… Вернись Бастиан в прошлое, к тому наивному себе, возможно не стремился бы так сюда. На это чёртово место администратора. — Д-даже если так! У вас есть доказательства, что хотя бы ваш рыцарь действительно не виновен? Склад уничтожен, записей камер не достать более! - выдает одна из женщин, сидящая на самом краю стола заседаний.  Силлиан ведёт на нее взгляд полуоткрытых глаз, отчего та сразу замолкает, однако сказанное тут же подхватывают другие, будь то лесной пожар в сухостой. Король уже стискивает челюсть, активно соображая, когда позади раздается ритмичный стук трости. Все присутствующие поднимают головы, замечая внешне невозмутимого Корнелия, которого под руку вела всё ещё переполошенная Агния. Ее белые волосы торчали подобно ежиным иглам или, как более подходящее сравнение, распушенным штормом перьям Лютерийской гарпии. В ее серых глазах блистала ненависть, а пальцы, то и дело, сжимали руку дяди куда сильнее, чем стоило бы, но мужчина лишь мягко гладил запястья подопечной. Если бы Корнелий задержался бы хоть на немного - не перехватил бы Стормбрэйк, та бы точно сравняла это несчастное здание с землёй. Пусть теперь постоит хотя бы ещё немного и помозолит жителям Штерна глаза.  … Подобно тому как Арлан мозолил глаза лидеру Птиц. Кольбе и Крауз тут же переглядываются, после чего администратор водит взглядом между королем и новоприбывшим, пытаясь понять, есть ли тут связь, но, судя по лицам - нет. И от того не легче. — Пустынный Гриф… - протягивает Бастиан, сводя брови и щурясь, на что серовласый мужчина лишь спокойно поправляет очки, останавливаясь чуть позади Силлиана, прямо-таки по всем правилам этикета. Незнакомцы, ощущающие что могут более чем помочь друг другу, переглядываются и тихо кивают, лишь после этого Корнелий заговаривает. — Давно я не слышал этого обращения, господин администратор. И вам приятного жития. — Что привело ощипанную и старую птицу прямо в лапы тех, кто кинет ее в клетку? - шипит Кольбе, смотря в спокойные и даже насмешливые глаза того, кто прекрасно понимал, что уйдет отсюда сухим. И не просто уйдет, а ещё и заберёт с собой обоих своих подопечных. Начинающие иссыхать пальцы резко сжимают руки Агнии, которая была готова подлететь к администратору прямо сейчас, и показать, кто тут на самом деле ощипанная птица, но дядя лишь шепчет на ухо напоминания о том, что им нужно забрать отсюда Кая, а не усугублять конфликт. Остаётся лишь буравить этого чертового белобрысого мальчика взглядом.  — Чтоб твой молох развалился под тобой. - шипит девушка еле слышно под нос, так что следующие слова наставника перекрывают ее недовольство. — Я слышал, что вам не хватает доказательств? Что ж, боюсь, к сожалению для вас, они у нас есть. - Гриф вытаскивает из перекинутой через плечо сумки записывающий блок, который, однако, не спешил отдавать. — Итак? - протягивает Крауз, опираясь на стол, выжидающе. — Сначала нам нужно договориться. - спокойно проговаривает Корнелий, ясно намекая, что веры в Магистрат у него не было.  Нет, они вряд ли опустятся до того, чтобы уничтожить записи в присутствии правителя огромного королевства, но положение Силлиана пока было шатко в других сторонах, а у “Птиц” оно и вовсе было отвратным, как и у всех иных, что были костями поперек горла Магистрата и его граждан класса “альфа”, а потому эти заумники могли легко извратить требования по освобождению Роланда и Кая до невообразимых масштабов. — Вы так уверены в том, что эта запись станет достаточным доказательством? - протягивает Бастиан, скрещивая руки на груди. Мужчины переглядываются, после чего Гриф продолжает. — Более чем.  — И что же вы можете предло-... — Мы избавим вас от Каина раз и навсегда. - Крауз явно вздрагивает, когда Лютериан произносит эти слова поперек Кольбе. Члены магистрата тут же поднимают гомон, пока король переглядывается с кивающими рыцарями. Они справятся, он в это верил.  — Извините, возможно для вас это слишком, однако не вижу иного выхода нам разобраться в сложившейся ситуации. - уже куда тише произносит блондин, поворачиваясь к главе Птиц. Корнелий же лишь мотает головой. — Нет, тут вы правы, Ваше Величество. Ничего более их не убедит. Возможно Агния сможет вам помочь, она прекрасно знает пустоши. - Стормбрэйк активно кивает, сверкая глазами. Если Каин действительно имел отношение к произошедшему, как обмолвился дядя - она ему свой гаечный ключ поперек горла поставит и неважно насколько гениальным гением его считало общество Техната.  — Хорошо. - голос администратора привлекает внимание переговаривавшихся, которые уже и не замечают как Крауз отошла назад, скрестив руки на груди и сгорбившись, отчего казалась куда меньше и неприметнее.  Лишь пара алых глаз не покидала этот столь ничтожный сейчас силуэт. — Как только вы подтвердите факт смерти прогрессора Каина, с Кая Вальфари и Роланда Элеоноры Шталдрахэ будут сняты все вышеуказанные обвинения. Однако, Корнелий, я хочу, чтобы ты понимал, что все иные преступления твоего… Подопечного мы будем рассматривать и принимать соответствующие меры.  — Я могу это принять. — Ваше Величество? — Наша сторона согласна со всем вышесказанным. Сумеречный и Грозовой рассветы разберутся с вашим прогрессором. — Наша Агния выступит для них сопровождением и помощью. - администратор затихает, смотря на устройство, которое Корнелий теперь кладет на стол.  Настало им время покончить с Каином и нашедшим его безумием, причем, так удачно, не собственными руками. Слишком привлекательная сделка, чтобы от такой отказываться, и это понимал, к счастью, не только Бастиан, но и другие. — Мы проверим запись и вынесем окончательный вердикт, пока можете быть свободны и посетить заключенных в тюремном блоке Магистрата. Король и Гриф переглядываются, наконец спокойно выдыхая. Здесь можно было ненадолго расслабиться, пока магистрат не подтвердит действие их сделки. — Пойдемте, надо навестить Роланда и… Простите? — Кая. — Да. И его. 

***

Охрана не слишком охотно расступается перед посетителями в составе двух рыцарей ордена Рассвета и двух Птиц, однако против приказа сверху не попрешь, придется уступить.  Здесь наудивление пусто, видимо большинство заключённых крайне быстро переводили в специализированные учреждения, потому за гнусными, но выглядящими абсолютно новыми, прутьями виднелись лишь густые и молчаливые тени. Пахло при этом безнадегой и сыростью, будто осуждённые, проводившие свое время в здешной каталажке, ожидали чего-то страшного. И каждое из этих ощущений отпечаталось собственным запахом на стенах и в каждой трещине пола.  Завидев нужную камеру, Агния ринулась вперед просовывая руки за прутья и хватаясь там за шиворот Кая, который, не до конца понимая, что происходит, мог лишь щуриться и шипеть, когда Гарпия по инерции тряски пару раз приложила его лицом о металл заграждения. Корнелий наконец прихрамывает ближе, прекращая эти буквальные издевательства, оставляя Стормбрэйк лишь с вариантом сверлить напарника взглядом и бесшумно проклинать его и его неосторожность. — Достаточно, Агния. У мальчика и так не много мозгов осталось после подобного, а ты грозишься выбить из него последние.  — Может быть тогда он будет осторожнее, дери меня выхлопной клапан!? — Очень сильно сомневаюсь. - качает головой мужчина, присаживаясь у прутьев, где Сокол упорно тряс головой.  — Как ты?  — … Поган-… Нет… Знаешь что?! Я не знаю!... - розовые глаза все еще в дымке после пришествия в себя, и Корнелий лишь молча тянется, чтобы взъерошить иссиня-зеленые волосы и придать каплю той уверенности, что была у Грифа, его подопечному. Побитый, местами израненный осколками и ожогами, что перевязали явно наспех и слишком небрежно. В расширенных зрачках которого плескались все виды эмоций: от страха, практически первородного по своей природе, до принятия, настолько безмятежного, что это пугало.  Юноша слишком горячий и местами ветреный, чтобы знать, что делать со всеми этими эмоциями и как с ними бороться, во многом лишь проглатывая каждую из раза в раз, позволяя захлестывать как бушующий океан. От того было столь просто потерять все ещё живого в глубине его естества дитя, что пережило все ужасы слишком быстрого взросления через смерти тех, кто был призван оберегать и защищать. Он просто сливался с основной натурой, готовой кусаться, если тронуть где не надо, и не готовой жертвовать собой ради других, ибо никто не сделал для него того же тогда.  И все же… То был все ещё ребенок, которого Гриф считал своим. — Мы вытащим вас отсюда. Насовсем. - Вальфари с недоверием поднимает глаза на наставника, на что тот осторожно подсовывает ему свёрнутую бумагу и ручку.  — Это… - Кай тянет, понимая, что есть лишь два способа сбежать от Магистрата в ситуации, в которой оказался он, ибо тут даже остров Изгоев, собиравший всех самых отпетых мошенников и преступников, душ, которым было некуда податься, не помог бы. Он мог либо умереть… Либо… — … Значит, мне все же придется подписать этот кошмар?...  — Если не хочешь провести следующие несколько десятилетий за решеткой колонии строгого режима, откуда тебя сможет вытащить только смерть. - голос Корнелия на удивление жёсткий, практически требовательный, но это не устраивает той тревоги, что стелилась в глубине его души. — … А ты?... - Кай наконец-то решается задать вопрос, который все это время, в том числе, удерживал его от того, чтобы даже прочесть бланк заявки в Искатели.  Вина могла отступить в момент опасности для Кая, и он бы вступил куда угодно, лишь бы спасти свою шкуру… Но он не был настолько тварью, чтобы не оглядываться на человека, который столькому их научил и не раз защищал, даже ценой собственного здоровья.  Часть Вальфари, пережившая те ужасы скитаний по свалкам и метаморфозам, что пережило его тело, это выводило из себя, однако нечто, о чем отзывался сам Гриф тогда, на балконе, осторожно хватало за рукав из раза в раз, и Сокол абсолютно не мог отказать этой части себя. Агния отступает в сторону, облокачиваясь на стену и скрещивая руки, пока копна вечно топорщащихся волос перекрывает взгляд серых глаз. Она понимала ответ на вопрос, знала этого человека, что спас ее и вернул возможность использовать прелести ног, пусть и не собственных. А потому облегчала Корнелию дело, не задавая лишних вопросов.  Ему и так пришлось с ними тяжело, а птенцам, рано или поздно, пора покинуть родительское гнездо. Вот и их момент настал. Мужчина долго молчит, после чего осторожно, но настойчивее, сжимает пальцы Вальфари вокруг свёртка из листа и ручки. Розовые глаза распахиваются, стараясь заглянуть в золотистые глаза наставника, но, словно не найдя ничего, опадают взглядом к этому отвратительному бетонному полу. — Значит так вот… Да? - шипит юноша, возможно слишком резко выдергивая собственную руку и свёрток из хватки чужой, на что мужчина может лишь встряхнуть короткими волосами, поправляя.  — Я понял. - обида. Жгучая, встающая комом поперек горла так, что, что бы ты не пытался произнести, вырывался бы лишь злобный хрип или огрызание. Она не была привычна Вальфари, а потому у него не было ни малейшего понимания, как с ней бороться. Он мог лишь снова проглотить, пока самые отдаленные части сознания надеялись, что он об этом не пожалеет.  Ведь этим все, обычно, и заканчивалось.  Агния лишь тихо отникает от стены, бредя в сторону выхода, все же главное - что этот дурак жив. А время помириться у них ещё будет… Правда ведь?... … Шталдрахэ же всё ещё валялся на тюремной койке без сознания. Будить его было бесполезно, а потому маг лишь вновь встряхивает коммуникационным кристаллом, позволяя облику короля возникнуть вновь. Только сейчас все почувствовали несколько тяжёлое молчание их окружало. Оно давило, словно перекрывало кислород, заставляя морщится с ничего.  — Его благо, что он спит… Есть что высказать этой пивной бочке. - шипит ассасин, скрещивая руки на груди. Ее страх сменился яростью, разгораясь внутри страшной силой, которую хотелось выплеснуть наружу, как можно скорее. Желательно на Каина, и Крауз, если повезёт. Арлан же молча смотрел куда-то сквозь здешние стены, его мысли одновременно походили на бушующую грозу и… Пустоту. Настолько абсолютную и беспросветную, что тело невольно ощущалось онемевшим.  Силлиан некоторое время водил глазами между рыцарями, прежде чем тихо вздохнуть, привлекая их внимание. Ярко-голубые глаза отразились лучами рассветного солнца, а на лице заиграла горькая улыбка. Они отдавали столь много от самих себя во имя мира, который, как иногда казалось, было не спасти. От того становилось куда тяжелее принять факт того, что, в большинстве случаев, он даже не может быть рядом, чтобы помочь. Может лишь следить за ними, пока они в Лютерии и утешать, находясь рядом в форме отражения, сотканного из магии.  Было ли этого достаточно?... Король надеялся, что да.  Пусть и знал, что это не так. Хотя бы для него самого и множества тех желаний и надежд, что он прятал внутри. — Как вернётесь обратно… Обязательно вас всех пожурю. - беловласый дуэт переглядывается, потом смотрит на своего начальника, гадая, было ли сказанное произнесено с шутливой интонацией или просто последнее слово было не в такт? Лютериан же лишь скрестил руки на груди и улыбнулся уже более искренне, чем было до этого.  Значит, все же, первое.  — Неужели мы для вас такие дети? - тянет маг, бросая взгляд дымчато-голубых глаз на хихикающего дэрона.  — Не “вас”, а “тебя”, во-первых, а, во-вторых, может быть и не совсем дети, но побегать пару кругов вокруг замка лишним не будет. - Силлиан… Он ощущался, по правде, как старший брат, как тот, рядом с кем ты неумолимо начинал чувствовать себя в безопасности, тот чьим словам ты, зачастую, безоговорочно верил, ведь он мог утаить что-то, но лгать?… Лгать он не станет. А потому на душе становится легче, даже появляется какая-никакая мотивация идти дальше, чтобы поскорее покончить со всем этим и вернуться домой.  Дом. Где тепло… Безопасно… И… … И где ждут. — “Граждане Техната…” - тишину прерывает голос из громкоговорителей, это был Кольбе, а потому все переглядываются, понимая одно.  Их доказательства зачли, значит можно выдвигаться на охоту за головой прогрессора Каина.  — Будьте осторожны. - это последнее, что произносит Силлиан, прежде чем его облик исчезает, а Арлан убирает кристалл в набедренную сумку. Никто из них уже особо более не слушал передачу, надо было быстро готовится и уходить. Потому оба рыцаря сразу срываются вверх по коридору, пока не настигают Птиц. Агния, явно слышавшая все, уже готова поравняться с временными напарниками, однако Корнелий резко хватает подопечную, вынуждая ту тут же остановиться и сразу развернуться, чтобы поймать опасно качнувшегося наставника.  — Пожалуйста, идите, я должен кое-что сказать Агнии, прежде чем она вас догонит. - беловласый дуэт переглядывается, прежде чем кинуться дальше.  Стормбрэйк смотрит им вслед, прежде чем перевести серые глаза на Грифа, в явном непонимании. Корнелий же лишь осматривается вокруг, беря ладонь девушки в свою собственную. Гарпия видела дядю столь серьёзным лишь единицы раз, чтобы знать насколько важно будет то, что он сейчас скажет. Как и единственное правило, сопутствующие подобным просьбам: “Не задавать вопросы.” — Милая моя, пожалуйста, мне необходимо, чтобы ты как можно незаметнее выяснила одну вещь… - мужчина наклоняется ближе, переходя на еле различимый шепот, пока Агния сосредотачивается ещё сильнее, неосознанно сжимая пальцы наставника. — … Является ли этот беловласый мужчина, рыцарь короля, бывшим жрецом. - после этих слов гриф отникает, кивая сероглазой. Та с секунду медлит, после чего кивает в ответ и срывается прочь.  Агния была уверена, что бы это ни было, однажды дядя все ей расскажет.  Корнелий же остался стоять в коридоре в полном одиночестве. На него, при виде этого мальчишки, нахлынуло столько воспоминаний сразу.  Конечно, он ведь не мог убегать вечно. Не от них, и не от воспоминаний. А потому осколки прошлого постепенно восстанавливались в картины, которые хотелось так безуспешно позабыть.  Осколки, в которых его тогда звали иначе. А ведь это имя уже почти кануло в лету… Рафаил.

***

— “Люсиан!” - дверь захолустного номера, где-то на отшибе мира, с грохотом распахивается, на что Люсиан лишь спокойно оборачивается, отвлекаясь от разбирательства над книгами. В проходе стоял Рафаил, он, запыхавшись, поправил очки, прежде чем наконец вступить внутрь и захлопнуть за собой дверь. Внутри жреца Шеакрии Рассвета, которому не так давно стукнуло тридцать кипела ярость, непонимание… Неверие. — “Ты!-... В-вы с ума сошли, Люсиан!” - он хватает юстициара за плечи и встряхивает, на что тот лишь тихо улыбается сквозь свою пушистую темную бороду, в которой местами уже проглядывалась седина.  Они решили встретиться в этом богами забытом месте, по той простой причине, что уже вряд ли встретятся после попадания Люсиана в Фейтон, а Рафаил… Он даже не был Рафаилом более. Он был беглецом, покинувшим Шеакрию с десяток лет назад, после того, как совершил непростительное преступление.  — “Успокойся, дитя мое. Все хорошо~.” — “Хорошо!? ХОРОШО!? Вы отправляетесь в Фейтон. ФЕЙТОН. Вы понимаете, что подписали себе смертный приговор!?” - Рафаил был неумолим, он тряс бывшего наставника, ощущая, будто вот-вот был готов разрыдаться. Но Люсиан лишь тихо гладил его коричневые волосы, что слишком рано начали седеть, уже представляя из себя наполовину серое полотно с прорезями цвета и, пока что, девственно яркие локоны похожие на свежие доски, на иной половине головы.  Этот мальчишка вкладывал в свою магию слишком много… Больше, чем способен выдержать человек, намеревающийся жить долго.  — “Вы же знаете, что вам туда нельзя… Вы умрёте…” - наконец первые слезы падают на ковер. Юстициар тут же прижимает к себе Рафаила, пока тот безуспешно пытается поправить сползшие очки, пока в фрустрации просто не бросает их куда-то в угол.  — “Э-это все из-за этого… М-мальчишки!? Если так… если так, то-!...” - Люсиан отникает от бывшего подопечного, смеряя его серьезным взглядом, показывая, что таких слов не потерпит. Однако Рафаил уже слишком завелся, чтобы внимать всяким предостережениям. — “Вы же знаете кто он! Знаете, что его мать - не более чем распу-...!” — “РАФАИЛ ЛЮМЬЕРБРУТ, ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!” - голос юстициара звучит подобно раскату грома. Подобно суду, что наконец достигает сердца плачущего. Забирается настолько глубоко, что даже слезы пересыхают.  — “... П-простите… Наставник…” - Люсиан тут же смягчается, утирая тёплыми пальцами чужие реки соленых слез.  — “Рафаил… Этот мальчик… Он не виноват в том, что с ним произошло. Не виноват в том, через что прошла его мать, какие правила она нарушила. К тому же он - ключ к тому, к чему вела нас наш лучик первозданного солнца.” - жрец запинается, поднимая глаза на бывшего наставника, он долго всматривается в его осмысленную глубину глаз, прежде чем тихо спросить. — “Она? Это было ЕЕ словами?... Этот мальчик?” — “Не совсем так. Ее словами было то, что нам следует держаться в как можно большей дали от Архиепископа и Сумерек… Мальчика… Федерико я нашел сам… Случайно… Хотя, чем больше об этом думаю, тем меньше вижу в том случайность…. “Таких” случайностей не бывает.”  — “Поэтому…?”  — “Поэтому как только выдалась возможность отправиться в Фейтон как наместнику архиепископа, я не мог упустить шанс.”  — “Но вы же помните про…” — “Проклятие… Да…” - Люсиан долго молчит, изредка гладя Рафаила за плечи, будто тому могло быть холодно, после чего начал повторять, напоминая себе эти слова как мантру. — “Была, есть и будет вина в гибели каждого первого юстициара заключена в связи его с дэроном чистокровным. Не знаем мы, почему происходит так, что за связь такова, но помни, как заповеди все, а то и лучше, покуда выпала тебе такая роль - к дэронам ты желания не смей питать. И сможешь смерти избежать…” - повисает тишина, которую вскоре вновь нарушает Люсиан. — “Да… Я помню, дитя мое. Я прожил эти пятьдесят лет, следуя этому правилу. Я не забуду его. Хотя проклятием то назвать сложно, скорее… Странная закономерность…” — “Нет. Я уверен. Это проклятие. Наш луч солнца поникла от этого же проклятия.” — “Рафаил…” — “Не пытайтесь меня переубедить, Люсиан.” — “Ты же знаешь… Она пропа…” — “Пропала десять лет назад.” — “Ра-…” — “Поэтому обещайте, что не свяжетесь с дэроном. Поклянитесь мне! Ибо я не прощу, если эти твари заберут у меня вас так же, как тот сын Казероса забрал. Мою. Старшую. СЕСТРУ.” - юстициар хотел было что-то сказать, но ощущает лишь ком в горле, вину, что застряла там так давно. Вина перед Рафаилом, перед своей драгоценной ученицей, что исчезла так неожиданно, оставив после себя лишь давящее ощущение боли, когда Люсиан принял титул юстициара обратно…  — “Я… Обещаю.” - расходится молчание, после чего юстициар неожиданно поднимает голову.  — “Ты ведь теперь Корнелий, да?...” — “Мгм.” — “Тогда может?...”  — “Пожалуйста, зовите меня как раньше.”  — “Мх… А как Клавдия?... И мальчик?”  — “Не знаю. Я не выходил с ней на связь с тех пор, как помог бежать.”  — “И куда же ты теперь?” — “Прятаться в Лютерии больше небезопасно, люди регента найдут и сдадут меня Шеакрии за милую душу, им только денег и власти дай… Полагаю Шувьерд.”- юстициар снова молчит, после чего складывает руки а молитвенной позе, прислоняясь к ним лбом и тихо бубня. — “О Руфеон… Пускай все эти дети будут в порядке. Пускай каждый из них избежит шуток злого рока, и да укроешь их ты от зла да бед… Аминь.”

***

— Ах. Вот ты где. - ассасин выуживает из груды конфискованных вещей двуручник Роланда, попутно думая куда бы его нацепить.  Напарнику он сейчас явно не понадобится, а ей сослужит очень добрую службу против всех тех механизмов, что будут ждать их при последующем пути.  В конце концов девушка решает пока что понести эту бандуру в руках, вышагивая со спец хранилища, после чего охранник закрывает за ней дверь. Однако, дэрон не торопится, время у нее ещё есть, она долго о чем-то думает, прежде чем поворачивается к охраннику. — Какой размер порций в вашей каталажке? Тут вообще кормят? - мужчина теряется от столь неожиданного вопроса, с минуту гадая с какого перепугу Ноктис вообще его задала. Однако этот пронзительный красный взгляд, по его мнению, альбиноса вынуждает поскорее прочистить горло и начать штудировать. — Три раза в день. Вода и блюдо из синтетической еды, среднего размера. - ассасин, кивает, про себя явно понимая, что их прожорливый товарищ, способный за раз срубить стол еды, рассчитанный на четверых, далеко на таком питании не уйдет, и ей с Арланом придется вытаскивать из-за решетки его прилипшую к костям кряхтящую кожаную оболочку. Нет, так дело не пойдет. — Есть способ увеличить порцию? — Что… Простите?...  — У-ве-ли-чи-ть пор-ци-ю. Наш заключенный напарник - полу умар. Если его не кормить, то он съест сначала решетку, а потом вас. — Боюсь наша система безопасности такого не допустит. — Я гиперболизирую. Неужели непонятно?. — У вас слишком серьезное лицо для той, что шутит, дамочка. - Ноктис замолкает, а охранник ежится, ощущая себя так, будто ее алые глаза разразились тихим свечением и теперь постепенно его пилят.  Мать Техната, кто вообще догадался придумать альбиносов. Жуть какая.  — Возможно я смогу помочь вам с вашей проблемой. Мисс рыцарь? - этот бархатистый голос уже готов заставить Ноктис закатить глаза, но Сумеречный лишь ловко разворачивается на каблуке, перехватывает меч поудобнее, прежде чем подойти к Крауз, попутно нащупав в набедренной сумке необходимую, по ее мнению, сумму денег.  В Ардетайне, к их нынешнему счастью, не было проблем, что нельзя было решить деньгами.  — Увеличьте порцию Роланду в несколько раз, а то он умрет с голоду до того, как мы вернёмся… Пожалуйста. - Саша пересчитывает деньги, после чего по-свойски улыбается, поднимая синие глаза на Ноктис.  — М~, боюсь вы доставили нам столько проблем, что так дешево это не обойдется. - Крауз произносила эти слова спокойно и уверенно, ее натура финансиста четко говорила, что эта та ситуация, где она сможет вытянуть еще.  Вот только ни Дэммерун, ни ее внутренний зверь с данным утверждением согласны не были. — Правда? - ассасин делает шаг вплотную к Крауз, расплываясь в до жути неприятной улыбке. Когтистые перчатки будто ненароком задевают бедро Александры, так слабо прикрытое формой, заставляя ту отвести конечность назад. — А вы уверены, что хотите торговаться, когда жизнь вашего милого в наших руках? Хотя, ох, о чем это я, его судьба решена… А Магистрат знает “о вас”, госпожа финансист? - этот тихий тон дэрона словно угрожающе стекает по позвоночнику Саши, заставляя съежиться, буквально ощутить, как грудная клетка становится теснее, обхватывая лёгкие.  Это походило на то, будто бы она очнулась тогда, когда уже засунула голову целиком в пасть чудовища, и это чудовище собиралось ее вот-вот сожрать, позволяя пережить лишь все самые яркие моменты жизни.  Горящие алые глаза же забивали ком глубоко в горле, заставляли лихорадочно гадать о чем ассасин вообще сейчас говорила… Нет… Как много она знает. — О… Чем вы, хаха…? - улыбка закономерно спадает с фарфорового лица. Дэммерун льнет ближе, позволяя когтям доспехов скользнуть вдоль шеи финансиста и остановится на ее плече. Довольно хрупкие… Такие очень удобно ломать. — Вы думаете, что только вы и Каин здесь такие гении? Что ж, тогда вы, может, готовы применить свою гениальность выкручиваясь из лап своих напарников, когда те узнают с кем вы якшаетесь? - Саша белеет на глазах, лихорадочно водя глазами вокруг, даже смотрит в сторону охранника, который явно не собирается вступать в этот разговор и противостоять этой жуткой женщине, покуда Ноктис не захочет применить силу. Ах да… Пока ты в Ардетайне. Ты. Всегда. Будешь. Один. — У… У тебя ничего нет. - наконец выдает финансист с тихой усмешкой, немного обдумав ситуацию. Ну конечно, как же она сразу не раскусила этот… Б-блеф?... В этот момент эфемерный зверь в момент стиснул челюсти, отрывая голову с космами молочных волос долой.  Стало нечем дышать.  Лёгкие словно заполняла жидкая тьма. Она липла к поверхностям органов, ползла дальше на маленьких противных ручках, распространяясь так по всему организму, тем больше напоминая шмат червей, пожирающих все на своем пути.  Нет, ей абсолютно не нравится это чувство, хочется бежать, упасть на землю и забиться в лихорадке, все, все что угодно, лишь бы избавиться от этого! И эти красные глаза… Человек вообще способен на такое!? Они пожирают ее. Ее душу. Самое естество.  — Ты уверена, что у меня ничего нет?  “Ч-что?...” — Госпожа Крауз. Вы. Уверены?.  “Я… Я!...” — Или же вы наконец поняли, как неосторожно играли.  “Прекрати… ПРЕКРАТИ ЭТО!”  — Надеюсь, мы поняли друг друга, миледи. А теперь, будьте так добры, проследите, чтобы с Роландом и Каем все было хорошо, и о них позаботились. Хорошо. Позаботились.  “...!” — И тогда ваша тайна останется нашим маленьким секретом~. О-Бе-Ща-Ю. - дэрон подносит когтистую перчатку к лицу парализованной блондинки, после чего щелкает пальцами.  Крауз тут же отпускает, тело шатается, подается вперед, однако рыцарь лишь отшагивает в сторону, позволяя финансисту растянуться на полу. Охранник лишь слегка отворачивается в сторону, вызывая тихое фырканье со стороны Ноктис.  И как Роланда угораздило влюбиться в кого-то вроде… Нее?... Аргх. — Что ж, до встречи, госпожа финансист. - Саша поднимает замыленные синие глаза на дэрона, которая пропускает последнюю дрожь сквозь женское тело улыбкой на прощание, прежде чем спокойно зашагать по коридору, отбивая каблуками стройный ритм, напоследок лишь заглянув в объектив камеры.  Как прекрасно, что они не видят ее. Как прекрасно, что охраннику плевать на такое с высокой колокольни. И как чудесно, что никто. Ничего. Не узнает.  Кажется от этой мысли, где-то глубоко внутри, ликует та зараза, которой ее одарили события Ветреного утеса. Болезнь, о которой дэрон делала все, чтобы забыть.  И тем не менее, Дэммерун совсем упустила из виду, что минутами ранее, из-за угла, на нее смотрела пара внимательных дымчато-голубых глаз. Наблюдала и запоминала то, что видела, прежде чем скрыться вместе с хозяином в тихом потрескивании молний, что всегда и повсюду следовали за беловласым магом. 

***

Путь проходил тяжело. Агния, оставшаяся без транспортного средства, пинала песчаную землю пустошей и слала родовые проклятья вслед тем, кто даже не удосуживался остановиться на ее просьбы о попутке. Маг натянул капюшон по самое не могу, борясь с желанием закатать рукава, опасаясь, что твари, живущие на этих жутких просторах, не упустят возможности полакомиться кровью, прежде чем испустят последний вдох от концентрации магии молний в организме Арлана. Ноктис же упрямо шла в конце, отмахиваясь каждый раз, когда напарник пытался предложить руку помощи, вцепившись в двуручник, дэрон, как могла, игнорировала палящее солнце, подпитывая свое естество раздражением и ненавистью. Так они и брели по пустошам, отбиваясь от единичных сталкеров и сошедших с ума механизмов, оставляя после себя лишь трупы, груду металлолома и следы, что тянулись к горизонту, сливаясь в тропу из упорства и желания освободить своих попавших в передрягу товарищей. — Ну наконец-то! - Стормбрэйк довольно плюхается на песок и глядит на разгорающийся с этакой попытки костер.  Что не говори, а ночи в этих токсичных пустошах были до неприятного холодными, хотя дэрон, кажется, впервые, за весь день, хорошо себя почувствовала. Агния вытянула стальные протезы, будто те могли ощутить тепло костра, а Арлан поудобнее завернулся в плащ, гипнотизируя дымчато-голубым взглядом языки пламени. Ужин выдался скудным, по меркам лютерийских рыцарей, ловить в Ардетайне нечего, а из сухпайков лишь странная модифицированная каша которая одновременно напоминала все и ничего. Хотя, кажется, их временная попутчица более чем привыкла к такому пропитанию.  Настолько заниженные стандарты, в таком важном плане, как пропитание, даже пугали, однако явно находили отклик в глазах ассасина и мага. В воспоминаниях, которые не хотелось вспоминать.  — Мне вот интересно, каким боком вас вообще занесло в Ардетайн? - тянет Агния, подгибая ноги к груди и обнимая их.  Оба долго молчат, однако Арлан все же вздыхает, взглянув на напарницу и поняв, что та никогда не ответит.  — В погоне за пережитками старых легенд.  — А. Пытаетесь спасти этот мир?  — Мгм. - Гарпия долго молчит, после чего трясет своими распушившимися короткими волосами. — Ну. Флаг в руки, получается. Ардетайн уж точно не спасти. Дурацкая земля. - с этими словами она слегка закапывает протез в песок, после чего поднимает конечность, позволяя тому стечь обратно в общее полотно рельефа этой пустоши. — … Неудобный вопрос. - произносит маг, щуря острые глаза, чтобы лучше видеть Агнию, сидящую по ту сторону пламени. — Валяй. А я потом задам свой.  — Ноги. Это пережиток Ардетайна? Если, конечно, это не слишком личное. - Стормбрэйк переводит серые глаза на свои протезы, после чего поднимает глаза на мага.  Было странно, что ему интересно, ещё страннее, что он интересовался, удобно ли ей такое рассказывать… Это подкупало. — Сложно сказать. Но появились они здесь, благодаря дяде, поэтому можно считать, что да. Хотя со своими ногами я распрощалась до того, как оказалась здесь. — “Дядя” - Гриф? - неожиданно выдает ассасин, словно вышедшая из транса.  — Мгм. Не родной. Нашел меня, приютил, пригрел, воспитал. Меня, Кая и… - тут Стормбрэйк замолчала. Лицо ее пересекла тень, после чего она произнесла еще раз. — Меня и Кая.  — Сплошные сироты, получается. - бубнит после этого дэрон, на что маг вертит голову в ее сторону, девушка же лишь усмехается, укладывая голову на поджатые к груди колени.  — Да-да, даже не выдумывай, по тебе это тоже видно, Ал. - тот хмурит брови цвета туч, после чего переводит взгляд на свои перчатки, рассматривает их в очередной раз, которых уже было не счесть. — … Так видно? — Очень.  — … - Бенэлораж возвращает глаза на Ноктис. Пусть тут и была Агния, в обществе этого дэрона, почему-то, это было не так тяжело признавать.  — Но, полагаю, таковая судьба нормальна для того, кто вырос под попечительством жрецов. - после этих слов Дэммерун, Агния встрепенулась. Вот и ее шанс. — Жрецов? - Арлан явно напрягается от вопроса Стормбрэйк, однако, понимая что она вряд ли хоть как-то связана с Шеакрией, решается ответить. К тому же, никто не просил выкладывать всю подноготную своей жизни.  — В храме вырос.  — И каково оно? — Тебе действительно интересно, или этот вопрос просто напрашивается? — М. Что ж, будем считать это моим неудобным вопросом. - бывший юстициар хмурится, а Ноктис лишь тихо хихикает. — Поэтому я предпочитаю молчать. - Арлан укоризненно на нее смотрит, после чего выуживает руку из покрытия плаща и тянется к напарнице, пытаясь ущипнуть, вот только явно не за что, когда та в броне.  — Какое разочарование, да, Ал? — Вернёмся в Лютеран - я ущипну.  — Если вспомнишь.  — К твоему сожалению у меня прекрасная память.  — Ну-ну. - беловласый дуэт строит друг другу рожицы, после чего Бенэлораж вздыхает, пытаясь подобрать наилучший ответ к вопросу Агнии. — Это… Как Ардетайн, но… Все безнравственное заменено на правила и предписания, и все живут вместе, помогая друг другу… Как бы.  — Как бы? Хаха, да тебя явно оставили вне этой системы взаимной помощи, брошка. - смеётся Гарпия, снова вытягивая ножки к костру, пока маг хмурится и замолкает, явно не намереваясь более говорить. — Эй, я не со зла, у нас все такие тут. Это нормально. Мы все у дяди такие, поэтому он с нами так носится, даже сейчас. - однако Арлан уже был слишком в себе, его разум странно захватило то, что сказала Агния. Если так подумать, он ведь и вправду всегда был лишним при дворах Шеакрии, просто потом в его жалкой жизни появились Люсиан и Сайка… Вот только, вспоминая прошлое… Он ведь и сейчас там лишний.  Всегда был. Всегда есть. Всегда останется. Единственный белый олень среди множества обычных особей с коричневой шкуркой…  Навсегда.  — Разве это не странно, что ваш “дядя” сует вас на такую опасную работу? Действительно ли он носится с вами из добрых побуждений? - Агния встрепенулась, уже собираясь огрызнуться, однако попридержала язык за зубами, вспоминая слова Корнелия о том, что с этими людьми лучше не ссориться, они не такие как все здешние. Да и вопрос ассасина явно шел не из негативного русла, скорее попытки больше понять нравы этого безнравственного государства, продавшего души во имя прогресса. На ладонь мага, вцепившуюся в песок, неожиданно ложится когтистая броня дэрона, слегка водящая пальцами по поверхности его перчаток, пока сама ассасин села чуть ближе. Все равно Стормбрэйк пока молчит и думает. Дымчато-голубые глаза перебегают на эту картину, а ладонь неожиданно переворачивается, ловя чужую в свои тиски. И та, кто постоянно куда-то убегает и прячется, странным образом не возражает, словно и не замечает ничего странного. “Что же… Что же ты со мной делаешь?” - на мгновение даже кажется, что ее руки, сокрытые под броней, теплые. Какой абсурд. Дэроны ведь холодны как лед… Разве что их душа… — Нет… Скорее благодаря нему мы ещё живы. Мы сами в это полезли, по молодости, по глупости. Без дяди нас бы пустили на мешки. - бубнит наконец-то Гарпия, постепенно погружаясь в воспоминания многих лет назад.  Когда все было хорошо. Когда они ещё были в полном составе…

***

— “Посмотри на них. Думали сможете надурить нас и смыться, а!? Черви!” - ботинок бандита бьёт прямо в челюсть оскалившегося Кая, от чего молодой юноша, повязанный по конечностям, теряет равновесие и падает, шипя и ведя языком по зубному ряду.  — “Нахал. Смотри с какими глазами на нас смотрит, ну ничего, мы вас уму разуму научим.” - мужчины, которых в общей сложности было штук пять, не считая фигуры в тени, окружают трёх связанных подростков, Фабиан кое-как загораживает Кая собой, янтарными глазами осматривая все вокруг. — “Вы не трогайте моего брата, он дурной. Да и я тут главный, может… Отпустите их, а?” — “Фабиан!” - Кай сплевывает кровь, подскакивая напротив звона в голове, но старший брат лишь ведёт на него серьезный взгляд и толкает плечом, заставляя снова рухнуть на пол.  Агния молчала.  Она всегда молчала в такие моменты, когда была абсолютно беспомощна. Девочка могла лишь лежать лицом вниз, шумно дыша и не дергаясь, сверлить острыми серыми глазами пол, после того как эти сволочи оставили от ее протезов жалкие обрубки. Фабиан смотрит на фигуру в тени, морщится, понимая, что они оказались тут по общей оплошности. Вскружившей голову идее того, что они могут занять пьедестал преступных группировок Ардетайна… Сейчас Вальфари старший понимал какая это глупость, а раз так… Надо спасать хотя бы этих двоих.  “Корнелий меня из под земли достанет потом…” - проносится в голове Фабиана, когда фигура из тени наконец заговаривает. — “Парнишка ты сообразительный. Вот только ты решил применить эту сообразительность после того, как ты и твои ребятки решили обвести меня вокруг носа. Поэтому я не могу вас отпустить.” - брюнет ощущает, как внутри все сжимается, после чего оборачивается к Каю и Агнии.  О боги, какую же глупость они совершили…  И теперь они просто… Умрут. И все. Все. КОНЕЦ! — “П-погодите, погодите! Хотя бы этих двоих не трогайте! Я могу за троих все вынести!”  — “Ты совсем мозгами поехал, Фаб!?” — “Заткнись, Кай! Ты не видишь, что я пытаюсь выторговать хотя бы ваши жизни!?” — “Да нахуй такую жизнь, идиота кусок!”  — “Захло-!” - голова резко становится тяжёлой, и Фабиан неумолимо падает на пол, ощущая как весь мир заменяется протяжным гулом, а зрение плывет. — “Шумный ублюдок.”  — “Не трогай моего брата, ты…!” - Кай тут же падает следующим, однако, на удивление, лишь скалится, пытаясь встать после того, как об его голову приложили кусок трубы.  Бандиты смеются, ощущая, что с Вальфари младшим будет на чем оторваться, все это напоминало безумие. Будто они трое были теперь не более чем псами, в окружении тех, кто сдерет с них кожу и пустит ту на дамские перчатки. И Агния могла лишь с затуманенными слезами глазами смотреть, как столь близких ей людей избивают подобно низшим тварям… Как тогда… Как в Шувьерде… Как в месте, которое она никогда больше не хотела звать домом… И когда все кажется уже в конец безнадежным, двери этого грязного сарая открываются, и все, на удивление, замирает. — “Неужели? Гриф пришел за своими птенцами.” - Агния поворачивает голову, ощущая как сердце начинает биться вновь, а голос сам рвется из глотки. — “Дядя!” - Корнелий лишь мельком смотрит на своих подопечных, но столько всего читается в этом взгляде: боль, гнев, страх и прочее, прочее, прочее… — “Отпусти моих детей, Андре. Прошу тебя как тот, кто не раз тебе помогал.” - раздается тихий стук трости, который затихает лишь когда мужчина встает между фигурой в тени и измученным подростками.  — “Ммм~. Ты прав, я ценю тебя, Гриф. Однако мальцы совершили ошибку~.” — “Они всего лишь дети.” — “В Ардетайне это не оправдание, Корнелий.”  — “Какая тебе разница понесут наказание они или я?” — “Ну-ну~. Ты мне нравишься~. А они - нет.”  — “... Но они нужны мне. А судьба твоей банды в моих руках.” - бандиты тут же напрягаются, грозно наступая на Грифа, но по единому мановению руки босса останавливаются. — “Руфеоном клянусь. Я сдам вас всех Технату. И не имеет значения оборвется моя жизнь тут, или доберусь я до трижды клятого здания Магистрата.” - звучит долгая пауза, после чего раздается жуткий смех.  — “Твой жалкий бог нас не напугает, Гриф, не клянись им. Но!~ Хаха~. За это я тебя и люблю. Ты держишь слово. Надежный мужчина… Отпустите этих сосунков. И будьте помягче с нашим дорогим другом. Его услуги нам ещё пригодятся~.” - Корнелий наконец выдыхает, оборачиваясь, когда пара бугаев подхватывает связанных подростков и выволачивает на улицу, кидая им нож, дабы те сами как-нибудь разобрались, после чего двери сарая закрываются.  И не имеет значения как дети ломились туда, сколько было криков и слез, им в ответ доносилось лишь тихое мычание и глухие удары по ту сторону металлических листов. И, казалось, этот ужас длился вечность, даже юноши успели прийти в себя. Фабиан, как безумный зверь, ходил туда-сюда перед дверьми, держа на спине Агнию, что наотрез отказывалась успокаивать свои слезы, пока все это не закончится. Кай, повесив голову и сжавшись в комок, сидел у одной из стен, слушая и вздрагивая каждый раз, когда звучал особенно сильный стук. В какой-то момент даже мычание совсем затихло, но стучаться было бесполезно, они были кучкой беспомощных детей, которые были слишком самонадеянны, отчего навлекли на себя рок и его излюбленные проделки. Воздух прерий удушал, казалось забирал из лёгких последнее дыхание, или это были слезы, всхлипы, что не давали наполнить альвеолы отравленным кислородом Ардетайна?...  … Да какая вообще уже разница… Двери наконец распахиваются.  Фигура босса этой чертовой банды все еще в тени, лишь сухощавая рука держит Корнелия за плечо, чтобы тот хоть как-то сфокусировал остатки внимания на его словах. — “Ты отдохни, друг. Отдохни и потом возвращайся, а мы пока подождём с делами. И следи впредь за своим детишками получше~, ты мне ещё нужен~” - наконец Грифа выталкивают прочь, следом кидая трость, после чего двери треклятого сарая запахиваются окончательно.  Дети осторожно подходят ближе, не в силах смотреть на то, во что эти бандиты превратили их воспитателя: кровь была везде, все еще планомерно стекая с уголков разбитых губ и сломанного носа на песок, капая с ран, в которых застряли осколки от разбитых очков Корнелия. Множественные синяки, гематомы, выбитые суставы рук и несколько сломанных пальцев. Оставалось гадать сколько таких же переломанных костей было внутри. А они… Они могли лишь стоять поодаль, сбившись вместе, рыдая и смотря в землю.  Они были уверены, что он их ненавидит. Что выкинет прочь как отвратительных и бесполезных созданий… Но взрослый лишь кое-как садится на колени под хруст собственных костей, настолько жуткий, что дети вздрагивают, еще сильнее прижимаясь друг к другу.  Гриф по привычке поправляет очки еле шевелящимися руками. Каждое движение отдавалось невыносимой болью, лучше всего было лишь ногам, они болели, но были целы, потому что их фигура из тени запретила трогать. Мужчине же еще предстоит вернуться сюда ради работы.  Они обошлись с ним весьма милосердно… Детей бы убили. Истерзали, вымучали и отправили бы их грешные души в объятия создателя. Но, кажется, именно в этот момент Корнелий… Рафаил… Наконец понял почему же Люсиан так боролся за Федерико, за самого Грифа, за его старшую сестру. Он наконец понял, что это значит… Сломанные пальцы неловко машут, прося напуганных птенцов подойти ближе. И те, продолжая рыдать и дрожать, подходят, падая на песок, неужели думают, что он выгонит их как котят за шкирку?...  Вот глупые… Больные руки тянутся, проверяют каждый сантиметр их лиц на повреждения, вертят руки, гладят волосы. Вот же ж… Без очков совсем плохо видно…  Практически онемевшей кожи касаются горячие слезы, чья соль отдается болью в каждой ране, но взрослый лишь стирает их. Как может. Сквозь боль.  Это же его милые птенцы, только они имеют значение, как и их здоровье.  Они что-то кричат, рыдают, воют сквозь истерику, но Корнелий слышит лишь протяжный гул в такой тяжёлой голове. Потому лишь что-то мычит, пытаясь безуспешно успокоить этих маленьких глупышек. Как жаль, что он сейчас не слышит ни слова, не может подать малейшего голоса из глотки. Может лишь гладить их руками, что болят как никогда в жизни, что постоянно совершают неловкие движения, немея и больше не слушаясь мозга.  “Не плачьте… Не плачьте… Я люблю вас. Люблю и никогда не брошу… Нико-...” - мысли теряются, сталкиваются друг с другом и рассыпаются, когда Гриф наконец опадает в руки своих подопечных, провалившись в забытие воспаленного сознания. Ничего… Он скажет им эти слова, когда очнется. Когда их раны заживут, а конечности не будут болеть.  А это неумолимо случится, и тогда уж он убедиться, что сделает все, чтобы птенцы не просто полетели… Но превратились в самых грозных птиц, которых никто больше не сможет провести через подобное.  Никогда.

***

Воспоминание обрывается тогда, когда Агнию саму уже тянет в сон, лишь серые глаза, отражающие пламя ещё горящего костра, позволяют скатиться к ядовитой земле единичной слезе.  Одно из самых болезненных событий жизни, но, отчего-то, такое родное и близкое. Кажется именно оно и превратило их в полноценную семью, позволило ощутить каково это… Когда кому-то не наплевать. Когда кто-то действительно любит тебя. Они не такие как Корнелий, они - истинные дети бездушных Ардетайна и Шувьерда, не готовые так рваться ради кого-то, но…  Но они ещё просто не взлетели так же высоко как и этот величественный Гриф. А когда это случится - он сможет по-настоящему ими гордиться.  Как наставник, как помощник, как главная птица в клине, как направляющий… Как отец.  “Мы тоже любим тебя, пап…” 

***

— Отдайте его, черт возьми! Это моя птица! - Кай хватается за решетки, практически просовывая через них свое оскалившееся лицо. В розовых глазах сиял тысяча и один способ того, что он сделает с охранником, если тот прямо сейчас не передаст дрона обратно.  И по-хорошему следовало изъять птицу полностью. Обследовать, понять откуда взялось такое чудо инженерии, смешанное с биологией, ибо эта штука выглядела практически идентично с рядовыми птицами, населяющими Акрасию.  Однако, по распоряжению финансиста, охране остаётся лишь кинуть тело за решетку к Вальфари, который тут же ловит компаньона и прижимает к себе, проверяя на наличие хоть каких-либо повреждений. И их не было, но птица не просыпается… И, судя по лицу придурка по ту сторону прутьев, пока не проснется. Да и черт с ним… Главное - он снова рядом.  Примечательным было лишь то, что они реально вернули дрона, а то Кай был уже действительно готов за него зубами и ногтями рвать, за неимением оружия.  Неужели больной приступ щедрости со стороны Стальной Леди магистрата? Скорее последствия недавно пережитого Сашей травматического события, но, увы, об этом Вальфари не знал. — О, это та птичка!? - Сокол отвлекается от осмотра дрона, после чего поднимается и подшатывается к небольшому окошку в боковой стене, сокрытой прутьями. Через несколько камер отсюда виднелось… Ничего, но голос был слышен.  — А это… — Это я! Роланд! — Ага… Кто? - паладин молчит, после чего Кай слышит какое-то шуршание, после которого в боковом окне одной из камер появляются сначала руки, а потом и лицо Шталдрахэ. — Роланд! Ты что, уже забыл меня!?  — А, вы тот дедуля. — Дедуля!? Да мне всего тридцать пять! — Оу, да вы ходячая старость. - Вальфари ухмыляется на тантрум, который тут же закатывает лютерийский рыцарь, пропуская практически все слова мимо ушей, после чего садится на пол, продолжая осматривать своего компаньона. — Но я все же не запишу тебя в Великую Книгу Обид! Пока что!  “Великая книга обид? Пффф, что за бред.” - думает про себя стрелок, пока следующая фраза Роланда не заставляет его остановится. — Было бы странно, занеси я туда того, о ком волнуюсь! - Кай замирает, а его пальцы останавливаются и повисают в воздухе, так и не расправив крыло его дрона.  “Волнуется”? Чего, чего, а данное слово Вальфари ожидал услышать последним. И все же… Вот оно. Более менее пришедшее в себя сознание вычерчивает воспоминания событий, что пришлось пережить ранее.  Именно паладин успокоил его на складе и тащил за собой, защищал даже когда сам Сокол предпочел бы сдаться и умереть.  Кай очень долго смотрит куда-то в стену, прежде чем встаёт и подходит обратно к боковому окну. — Зачем ты это сделал? — Чего именно?!  — Спас меня, утешил на этом гребанном заводе… Что тебе от меня нужно, а? - все естество Кая напоминает зверя, который готов был укусить в любой момент, однако Роланда, кажется, вовсе это не пугало.  По его скромному, наполненному умарской мудростью, мнению, Кай сейчас даже был немного похож на Ноктис. — Чтобы у тебя все было хорошо! Я же рыцарь, это моя работа! - Вальфари запинается, отчего паладин вовсю пользуется, продолжая орать, чтобы его было хорошо слышно. Хотя, справедливости ради, он бы в любом случае орал. — Мне нравится видеть, когда у людей вокруг все хорошо! Ты парнишка не очень глазастый, раз зовёшь меня дедом, но не плохой! О, нам еще обязательно надо выпить как-нибудь! Ты любишь пиво!? - Сокол, кажется, не слышал и половины слов, что сейчас тараторит Шталдрахэ. Он чувствовал себя как грозный зверь, готовый напасть в любой момент, которого не просто не восприняли как угрозу, но и почесали за ушком, дали игрушку и вкусную еду, а потом, для закрепления эффекта, запеленали в мягкий плед. Самое ужасное в этом всем было то, что Кай никак понять не мог: его это оскорбляет или ему нравится, черт этого паладина дери? Наверное всё-таки перво… — А то кто будет дарить несчастным детям, вроде тебя, частичку надежды, если не такие как я? Вы можете этого не признавать, но вам ведь очень нравится, когда о вас хорошо заботятся, и это, я считаю, один из моих сакральных долгов! - вот теперь Вальфари теряется окончательно.  Шталдрахэ сейчас буквально просто пришел к порогу его жалкой души, постучался, а потом пошел внутрь наводить хаос… Но такой приятный хаос, будто полу умар раскидывал все вокруг лишь чтобы потом помочь Соколу привести все в “правильный” порядок, которого, как кажется, здесь никогда и не было.  А ведь для такого эффекта Роланду всего лишь пришлось делать все возможное, чтобы хоть как-то сблизиться с Ноктис, вот только если та просто исчезала, подобно призраку, Кая такое отношение сбило с ног, отчего вечно подозрительный парень со странным цветом волос… Растаял. — Выпить… Звучит неплохо… - бубнит стрелок, ногтями слегка царапая в области шрама над губой.  Нет! Это не значит, что он подкупился на слова этого паладина… Просто тот такой наивный и шумный, что с ним можно быть менее подозрительным… Вот и все… Ну честно… — О! Правда!? Неужели я нашел своего первого собутыльника!? А то у меня, считай, только дядя, а родственники не считаются! Есть ещё конечно Урм, но из него так себе собутыльник! Поэтому может ты захочешь!? - казалось Шталдрахэ светился от этой новости так, что освещение в самой тюрьме уже, в принципе, не было нужно.  Вальфари водит глазами туда-сюда, прикидывая эту идею.  Пить он любит. Ардетайн скоро покинет. Возможно будет не так уж и плохо встретить знакомое лицо, время от времени, и хлебнуть чего-нибудь этакого. И, еще раз, это вовсе не потому что паладин такой подкупающий, а потому что… Ну… Птичка у него из света крутая. Да! Вот увидеть птичку еще раз Кай бы не отказался. — Почему бы и нет, дедуль. Надо же хоть как-то отпраздновать наше освобождение из тюрьмы.  — ОООО! Тогда повторяй за мной, юный воин! — Юный воин..? — Торжественно клянусь пить всегда и везде, в любых условиях, при встрече с собутыльником моим! Быть ему опорой, подушкой для слез, мотиватором, лучшим другом с четырех до восьми с понедельника по пятницу, одеялом на ночёвке у друга, который забыл эти одеяла раздать, советчиком и личным адвокатом, а иначе будет навек разрушена честь моя! - Вальфари с минуту молчит, обрабатывая то, что он только что услышал, попутно смотря на счастливого Роланда. Что ж, остаётся, видимо, лишь хмыкнуть и повторить это все дело. — Торжественно клянусь пить всегда и везде, в любых условиях, при встрече с собутыльником моим! Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля честь моя. - Шталдрахэ исчезает из бокового окна, начиная носится по своей камере и что-то радостно выкрикивать, кажется он добился одной из вещей, ради которой жил все эти тридцать пять лет.  Кай же лишь возвращается на свое прежнее место, на полу камеры, продолжая осматривать дрона.  Но уже в куда более хорошем расположении духа.

***

Скрежетом металла оповещается начало подъема злосчастной троицы на Генезис. Внизу их пусть и встретило сопротивление, но было оно… Не очень толковым, что заставляло задуматься о том, что самое тяжелое впереди. Однако отступать никто не был намерен, в конце концов, сейчас стало ясно, что от них зависела не только судьба их напарников, но и всего Ардетайна. Даже Ноктис, оставившая двуручник Роланда в укромном месте внизу и знавшая правду о всем этом плане, моментами сомневалась, а действительно ли был в своем рассудке Каин, а-ли тот окончательно помутился и прогрессор собирался унести за собой множество жизней и, пусть и нелицеприятную, но все же землю, что не заслуживала смерти. Агния напрягается, вынуждая рыцарей рассвета самих отвлечься от раздумий. Троица сбивается вместе, когда перед ними открывается вид промежуточной платформы и… Гостей, что их явно ждали. — Это ведь… Те самые? - тянет маг, на что ассасин лишь осторожно кивает головой. После чего следует закономерный вопрос со стороны Стормбрэйк. — Что за черти? — Андроиды Каина. Кей и Джей. Малоприятные железяки. - тянет Ноктис, выуживая уже было клинок, однако ее жестом останавливает Агния, доставая гаечный ключ и ловко подбрасывая его, прежде чем словить. — Вы, это, сразу кидайтесь на следующую платформу, а я этими ряжеными займусь. — Обезумела? Собралась сражаться с ними… Гаечным ключом?.. - восклицает маг, с долей пренебрежения, на что Гарпия лишь встряхивает своими топорчащими волосами. — Вот будешь сам себе патроны покупать - поймёшь меня. — Не буду.  — Тогда тем более не бубни, беловласка. Я разберусь, не в первый раз, а потом примусь их на запчасти разбирать. - на лице девушки возникает предвкушающая улыбка, а рыцари переглядываются. — На запчасти… Они же вроде… — Живые. - заканчивает за другом Ноктис, слыша фырканье Агнии. — Пффф. Живые?! Ну вы даёте. Там от живого, во имя северных ветров, один только мозг. И то, напичканный микросхемами. - тут она снова трясет волосами, после чего оборачивается на рыцарей, смеряя их взглядом серых глаз. — Короче. Я все сказала, за мной эти двое, а за вами - техник, возомнивший себя богом. - произнесла она, упирая руки в боки. — Да и вообще, я изначально как проводник выступала. Я предел своих сил знаю, и Каин мне не по зубам, а вам - как раз. - Арлан хмурится, а дэрон усмехается, вздергивая брови и скрещивая руки на груди. — Ах вот оно как? — Ах вот оно сяк. Не тормозите! - уже громче отзывается Гарпия, когда всех троих трясет после стыка подъемника с платформой.  Андроиды тут же принимают боевое положение, однако кинутый в сторону Джея гаечный ключ, от которого тот легко уворачивается, привлекает все внимание к Агнии.  — Сюда смотрите, банки переростки! Здесь ваш противник. - троица кивает друг другу, после чего Ноктис хватает мага за руку, совершая рывок на иную сторону платформы. Когда машины замечают это, уже поздно, звучит сигнал и следующий подъемник трогается.  Рыцари рассвета бросают последний взгляд на Агнию, что, осторожно, снимает из-за спины винтовку, приводя оружие в боевую готовность. Ноктис садится на металлическую поверхность, а Арлан ещё некоторое время следит за только развернувшимся боем, прежде чем, подобно напарнице, сесть. — Она справится? — Справится. Она явно готова грызться за свою жизнь. - отвечает ассасин, вскидывая голову вверх. Да, подъем их ожидал весьма долгий, под аккомпанемент идущего под ними боя и ветра, что нес сухость и запах безнадеги. Арлан некоторое время смотрит куда-то вдаль, прежде чем перевести глаза на Ноктис. Он находил весьма полезным, в свободное время, рассматривать своих напарников, ибо даже малейшие движения о многом говорили. Например Роланд и мгновения не мог усидеть на месте, а Ноктис сидела так неподвижно, что, словно, старалась слиться с окружающей средой, оправдывая свое прозвище “Призрака”. Однако ассасин неожиданно начинает двигаться, отнимает голову от коленей и уставляется, в ответ, на Бенэлоража.  Это было похоже на вывернутую игру в гляделки, отличную от оригинала тем, что тут они все же позволяли себе моргать.  Маг щурится, чуть внимательнее проходясь по лицу дэрона, и тут же, практически, глаза его распахиваются.  И как он раньше этого не замечал? Ведь ее глаза ну никак не красные. Хотя и этот цвет настолько преобладает, что прожилки голубого и лилового цветов просто теряются на его фоне, заставляя думать, что это, вполне обыденные для дэронов, красные глаза. Он ненадолго отводит свои вечнозимые глаза и хмурится, о чем-то думая, пока она все так же сверлит его взглядом, щурясь уже сама. В конце концов тишину и скрежет механизмов нарушают два голоса, заглушая друг друга. — У тебя ведь не красные глаза. — Смотрю детство у тебя было так себе.  Рыцари тут же замолкают, еще недолго играя в гляделки, прежде чем Арлан снова открывает рот. — Ты первая, прошу. — Нет, давай ты. Уж очень мне интересно, что ты там сказал про мои глаза. - произнесла ассасин, кивая головой, на мужчина кивает в ответ, давая себе немного времени, прежде чем заговорить. — Твои глаза ведь не красные. Это я сказал. — А какие они по твоему? Зелёные? Синие? - скептически кривится дэрон в усмешке, слегка склоняя голову на бок.  — Нет. - все так же медленно протягивает маг, смотрел он куда-то вдаль, причем так интенсивно, что Ноктис на мгновение обернулась, мало ли, может там висела подсказка из магических букв? — Это… Сложно описать.  — “Это”? — Цвет сложный. - Ноктис вздергивает брови вверх, но глаза от напарника не отводит, разве что вновь щурит, с недоверием. Начинало казаться, что над ней подтрунивают. Арлан же наконец-то переводит глаза на напарницу и даже слегка наклоняется вперед, внимательно вглядываясь в чужие глаза, что вынуждает Ноктис отклониться назад, на выставленную руку. Вот не нравилось ей, когда ее так тщательно взглядом пепелили…  Она ощущала себя куда более заметной. Реальной. Осяза-… Мужчина осторожно вытягивает руку, мягко хватаясь за подбородок Дэммерун и наклоняя ее лицо к себе. Внимательно всматривается, как иной любой маг рассматривал бы нечто ему незнакомое, или, наоборот, что-то знакомое, но позабытое.  Ноктис, ошарашенная от подобной, по ее мнению, наглости, замирает, широко раскрыв глаза. Уголки ее губ опасно дергаются, практически обнажая острые клыки, однако… Дэрон все же расслабляется, позволяя себя рассмотреть. Жест, с которым его пальцы держали ее подбородок был куда мягче, чем обычно это делали другие, в нем не было уже привычных пренебрежения и насмешки, скорее очень большая заинтересованность и осторожность. Где-то глубоко внутри, краем сознания, она ощущает проклятый комок, залегший в недрах ее организма, он готов вот-вот всполохнуться на этот жест и дать вырваться чему-то… Хотелось бы Ноктис встряхнуть головой, однако приходится прогонять нелицеприятные мысли прямо так. Другой же части, так же похороненной внутри, чьи желания игнорировались уже несколько последних лет ее жизни, такое отношение неожиданно нравилось…  Потому что это было отношение человека… К человеку. Все же комок внутри рычит и кидается на иную забытую часть внутри Ноктис и, когда дэрон уже начинает неосознанно скалиться, вечнозимые глаза широко распахиваются, а Арлан расходится в тихом смехе, стуча себя по лбу и тут же отпуская Ноктис, от чего отпускает и ее саму. — Ну конечно, конечно! Как же я мог забыть, что твои глаза мне напоминают. - девушка, ненадолго отводит взгляд в сторону, шумно вдыхая воздух носом, потом искоса смотря на мага. — Сильмаэлевые руфениты. Вот что они мне напомнили. - однако, услышав эти слова, Ноктис поворачивается лицом к магу, что… С удивительной увлеченностью рассказывал о природном явлении, о коем напомнили ему ее глаза. — Где-то на просторах Ровена, богатого залежами Сильмаэля, иногда попадались месторождения, что так соседствовали с Руфенитами, что произвели на свет новую, ну ладно, не то что прям новую, но иную породу драгоценных камней. Грубо говоря, это кристаллы Сильмаэля, перенявшие в себя, частично, окраску Руфенитов, так что на кроваво-красной поверхности появляются прожилки синих и фиолетовых цветов. - Арлан улыбается, слегка склоняя голову в бок, а Ноктис ненадолго теряется.  Много как и много кто называл ее глаза, но так? Такого ещё не было в жизни. — Впервые слышу о подобном. - тянет она, слегка хмуря брови, скорее обиженно, чем злобно, все еще подозревая, что ее могли разыгрывать. Бенэлораж же лишь отводит взгляд, цокая языком и слегка морщась. — Добытчики считают эти камни аномалией. Ибо, из-за такого соседства, оба камня теряют свои ценность и свойства. Потому их просто перемалывают. - ах, а вот и подвох… И разве могло ли быть иначе? Нет. Ассасин лишь молча утыкается лицом в подогнутые колени, а маг, видя это, подсаживается ближе, осторожно касаясь ее плеча. — Но это не значит, что камень не красивый. Просто не всем дано это увидеть, полагаю, как не всем дано увидеть эти прожилки иных цветов в твоих глазах. - Ноктис отникает от согнутых колен и искоса смотрит на напарника, что осторожно ей улыбается. — Может быть и правильный подход с их стороны. Некоторых вещей лучше не видеть. - Бенэлораж хотел уж было возродить, однако…  Вместо этого хмурит брови и отводит вечнозимый взгляд, ловя мысль, что в очередной раз пересекает его сознание.  Мысль, которая не давала покоя.  Мысль, которую он озвучивает быстрее, нежели может себя остановить.  — Знаешь, мне на даёт покоя одна вещь… Ему нужно знать, иначе дух исследователя внутри него поглотит все изнутри… … Ему нужно знать, потому что что-то в глубине него, что-то чужое, что-то, что пробудилось в нем после побега из цитадели в Фейтоне, подталкивает к мысли о том, что это кусочек пазла, что маг ненамеренно начал собирать.  — Почему ты так стремишься быть незамеченной? - дэрон на мгновение замирает, лишь после переводя голову на напарника, нависшего над ней и не сводящего с нее ставшими удивительно колючими вечнозимые глаза. И вопрос вроде столь обычный и даже глупый, зная, что она - ассасин.  Но оба прекрасно знали, что вопрос не об этом. Он никогда не был об этом. — Почему ты не сказала Роланду, что доплатила, чтобы его нормально кормили, не дала знать, что это твоя заслуга? Или в замке, иногда, я замечаю, как ты исподтишка помогаешь кому-то и тут же уходишь. Ты ни с кем не сближаешься, кажется словно даже самые близкие люди тебя не знают. Тебя зовут призраком не потому что ты хорошо прячешься на миссиях, а потому что тебя в реальности так легко потерять из виду, не заметить, упустить. Почему? - алые глаза впиваются в его туманно-голубые, однако Дэрон молчит.  Она не кажется напуганной или нервной, нет. Она не понимает.  Не понимает почему, когда со всеми это отлично работает, от его глаз это ускользнуть не смогло. Столько битых лет она оттачивала это мастерство лишь для того, чтобы сейчас… Оно ее с крахом подвело.  Почему он способен ее увидеть. — Ноктис, почему?. - голос бывшего юстициара становится требовательнее, на грани его тона слышно трещание молний, и он сам толком не понимает, какая необходимость объяла его, толкая вынудить ее ответить на это  вопрос. Это было похоже на помутнение. Он просто почему-то знает, что, стоит ему сложить этот пазл - он узнает что-то, что все это время хранилось на самых задворках его сознания. Таких, о существовании которых он даже не знал.  Дэммерун молчит, даже не шелохнувшись, на мгновение Арлану кажется, что она готова вот-вот ускользнуть, исчезнуть, а потому его пальцы из-за какого-то инстинктивного, внутреннего, приказа тянутся и медленно оборачиваются вокруг ее запястья, делая облик беловласой напарницы вновь более различимым.  Их взгляды упираются друг в друга, уже практически буквально пытаясь залезть сквозь зеркала души в эти самые внутренности, покопаться в них. Узнать абсолютно все, что интересует. Маг на мгновение ощущает себя так, будто нечто начинает опасно близко подбираться к контролю за его тело. И он уже ощущал это. Когда же он это чувствовал? Когда же… Когда…  Может тогда, когда бежал из цитаде-... — Нос тебе сломали из-за того каким допытывающим ты был, я так понимаю? - ее голос, холодный и резкий как сталь, что-то щелкает в мозгу Бенэлоража, из-за чего тот вздрагивает, отпрянув назад и выпустив из хватки ее запястье, пока мозг пытался зарегистрировать полученный вопрос.  — Что…?  — Я говорю. Нос тебе сломали из-за того как таким же допытывающим ты был в детстве, а?  — С чего ты… — У тебя горбинка на носу, если присмотреться. Такая обычно у тех, кому ломали нос, причем намеренным ударом спереди, ибо ты не похож на того, кто неудачно упал или ударился. - маг осекается, пальцами касается носа, после чего поднимает глаза на Ноктис. В его выражении она видит, что он и не отрицает ее предположения. — … Мне были не очень рады в стенах Шеакрии, пока меня не подобрал Люсиан. - дэрон кивает, будто подтверждая для него его же слова. Для нее главное - что она смогла перевести тему, однако, тот момент его помутнения…  Он не то что не ускользнул от нее, но заставил ее внутреннего зверя ощетинится.  Там было что-то… Кто-то ещ-...  Ладно, не важно. Пока рано говорить. Может просто показалось. — Тогда ты еще более свой среди своих. - Арлан смотрит на девушку, убирая руки от лица, кинув мимолётный взгляд куда-то вдаль, ему вспоминается не самая приятная сцена того, как то событие произошло.  — Получается так. - их мимолетный отдых наконец-то близится к концу.  Впереди ждал прогрессор Каин. — Извини… Нокт. — Извинения приняты. Ал. Они вновь встают подле друг друга, на расстоянии где можно свободно ухватиться за чужую руку, но отчаянно сохраняя меж собою барьер, за которым прятались тайны, к которым они еще не были готовы. — Есть кое-что ещё, что я должна тебе рассказать. По поводу Круз и Прогрессора-смертника…

***

Коммуникатор в руках Каина уже некоторое время сходил с ума, а сам прогрессор, с выражением полной печали на лице, слушал Сашу. Она была в отчаянии, напугана настолько сильно, насколько, кажется, никогда не была, однако мужчина прекрасно понимал, что его судьба - неотвратимость.  — #Ты не понимаешь! Она сумасшедшая! СУМАШЕДШАЯ! Тебе нужно оттуда уходить, Каин… ПОЖАЛУЙСТА!# - это был приступ истерии, которого он не ожидал, настолько сильный, что коммуникатор постоянно трещал, не способный передать все то многообразие звуков, что издавала финансист. — Что ж. Если так - тогда мне тем более нет смысла бежать. Кажется, однажды в библиотеке я прочел, что Лютерийцы не терпят, когда им столь нагло врут в лицо, а потому не стоит от них увиливать. - прогрессор поднимает темные глаза к небу, размышляя одновременно обо все и ни о чем.  Впервые в жизни, в его иссохшей душе был штиль. Он уже пережил тот момент осознания что ему предстояло умереть на благо Ардетайна, напоследок сыграв злодея. К тому же… Это был его способ сбежать от позора и боли, что он испытывал перед лицом женщины на том конце передатчика. — … Нужно было догадаться, что они раскусят наш план. Но, ничего страшного, покуда они играют в нем свою роль, а не идут на попятную… Надеюсь их напарник не сильно пострадал в том взрыве. Не знаю кто его устроил, но даже он на руку нашему плану. Даже так, я дам им отпор, будет некрасиво и неуважительно, с моей стороны, в отношении их силы, просто сдаться. Они ведь так старались сюда добраться. - прогрессор уже больше говорил сам с собой, чем с Крауз, смотря в мглистую даль пустошей, что простирались на десятки… Сотни километров. В какой-то момент мужчине даже показалось, что коммуникатор затих, однако, немного придя в себя, он услышал тихий, сдавленный, плач. — Прости… Саша. - прежде чем с другого конца успевает донеслись хоть что-то, он с размаху кидает технику о стальную платформу, под его ногами, после чего прерывает жизненный цикл изобретения жёстким ударом ботинка. Ему не хотелось слышать ее ответ. Ему хотелось умереть, выдумав свой собственный, который она бы никогда не позволила себе сказать, но который он так отчаянно хотел услышать все это время. После этого прогрессор медленно разворачивается. В отражении его темных глаз две удивительно белых фигуры, столь чистых, каких, кажется, в Ардетайне и быть не могло. Их плащи, развиваемые потоками сухого ветра, напоминали ему картинки рассветного неба других материков, что прогрессор, увы, был способен узреть лишь на страницах книг. Зато теперь, кажется, он может представить его в качестве последнего, ненастоящего, воспоминания, что застынет перед глазами на его смертном одре. И даже зная, что это его конец, он не может не улыбнуться этим бесконечно белым фигурам. — Смотрите же, те, кто следует пути Рассвета. Отсюда виден весь Ардетайн. “Альфы” в башнях Штерна. “Дельты”, копошащиеся в грязи. Могильники. Свалки. Наше прошлое и будущее. Общество, что порождает безумных фанатиков вроде Зибеля, равнодушных администраторов вроде Кольбе, лизоблюдов вроде Филиппа Каймана… Однако сегодня, вы поможете мне это изменить. - рыцари занимают свои боевые стойки, на что Каин лишь разводит руки, его броня приходит в движение, обхватывает его тело, расправояя за спиной механизированные крылья. Небо темнеет под натиском его подручных, ждавших этого самого момента, а Арлан и Ноктис становятся похожи на добычу, что, прижавшись спина к спине, смотрели ввысь, где над ними кружили стервятники. — Станьте же свидетелями начала новой эпохи Ардетайна… - рыцари бросаются врассыпную, когда “стервятники” Каина пикируют к точке, где они стояли за мгновение до. Ноктис тут же совершает теневой рывок вперед, цепляясь за крыло одного из них и беспощадно вгоняя острие безымянного тому в глотку. Брызжет кровь, покрывая оставшихся противников вокруг и самого ассасина, что лишь сверкает алыми глазами, стоит ей задрать голову. Ее когтистая рука в момент выбрасывается вперед, хватаясь за маску приспешника Каина спереди, сдирая ее и, в практически то же мгновение, вгоняя клинок прямо в удивительно податливый череп. Все происходит быстро, настолько, что работа мозга сменяется инстинктами, а обостренный слух улавливает заставшие в глотках противника крики и то, как их пальцы тянутся к оружию.  Ловкое тело дэрона, подобно змее, поскальзывается вдоль трупов их товарищей, уклоняясь и практически заставляя, в суматохе, ударить оставшихся ардетайнцев друг по другу. А стоит запястьям Ноктис коснуться металла платформы, как она растворяется, совершая очередной рывок, уже прочь.  На противоположной стороне платформы расположился маг. Отточенные и уже куда более уверенные движения руками безошибочно поражают электронику чужих киберкостюмов разрядами, что практически заставляют их носителей зажариваться внутри. Видя это, противники приходили в бешенство и одновременное желание бежать, понимая, что магия, с которой они столкнулись, фатальна для них, однако гордость и иссушенные ардетайнским прогрессом души не позволяли покинуть поле боя из-за мысли, что, победить такого противника - заработать славу на баснословное количество времени. Буквально сорвать джекпот.  А потому Бенэлоражу остаётся лишь давиться позывами не видеть то, сколько крови, и под какие звуки, разливалось от его магии вокруг. Он не привык видеть так много, ощущая… Ощущая как зрение мутится, чего не происходило при битве с демонами, или с другими людьми раньше.  Это странно. Он встряхивает головой, в порыве битвы улучает мгновение стереть с лица пот, что-нибудь, что-то, что мешало видеть… Но там ничего. Это неправильно. Нечто внутри вновь подбирается к самой душе, пытаясь улучить долю контроля. Становится страшно. До безумного дико, как в тот момент, во время иллюзии, что он пережил при первой встрече с Ноктис. Но это не может быть оно. Эффект от подобного приема не держался после развеивания иллюзии, лишь как недолгая, пост остаточная, реакция. Это не то. Что-то другое. . . . Что-то, что он испытал после сожжения цитадели Шеакрии в Фейтоне. . . . Неожиданно выламывает позвоночник и лопатки, кости словно ломаются, хрустят, прорывают оковы бренной кожи, пытаясь вырваться наружу и стать чем-то большим. Воздух, помимо лязга и скрежета брони и оружия, наполняется хриплым воем, что рвется из глотки Арлана, когда того практически складывает пополам, а его стихия, руководствуясь инстинктом, тут же бьет вокруг, не разбираясь в том, кто стоит на пути, лишь бы защитить хозяина. Разряд получается сильнее, отчаяннее, как в храме Сиена, как при битве с Ноктис. И на мгновение все так же теряется очертания и смысл, в ушах лишь стук сердца, быстрый и слишком напуганный… . . . Который прерывает лишь столь же отчаянно знакомый женский вскрик. . . . Глаза мага загораются светом солнечных лучей, когда он улавливает облик напарницы, пораженной одной из его молний.  Этот облик. “Фео…” Этот голос. “Беги…” Этот…  “Я спра-...” … К Р И К…

. . .

Кожу приятно обдавал вечерний ветер, еще достаточно теплый и ласковый, чтобы находится на улице без плаща, в одной рубашке бирюзового цвета, что сливалась с молодой травой. Он нетерпеливо поправляет свои обыденные белые перчатки, смотря на развалившуюся на траве… Yр?ЮП<IPkХы>... Неожиданное для нее платье все же смягчает его норов и выводит на улыбку. Все же иногда действительно стоило просто замедлиться и отдаться мгновению. Как странно… Он не слышит голоса этой девушки… Отдаться мгновению. И не видит… Ее лица?... Отдаться. Мгновению. Кажется только что он… Делал что-то другое… О.Т.Д.А.Т.Ь.С.Я.М.Г.Н.-.-.-.-.-.-. … Сколько раз вы нарушали свое обещание? Крик… От которого кровь стынет в ушах, а от хруста ломающихся, дробящихся при ударе, костей тянет кричать и замереть как статуя одновременно. Сотни?... Тысячи?... Сколько тянется ваша безуспешная попытка? Столько же раз сколько погибал мир?... Меньше. Но от того не менее неисчислимое число. Знакомый до боли облик становится гротескным, когда ее насквозь пробивает божественное копьё, вырывая и тут же заглушая крик, что льдом встает поперек ее глотки. В ушах лишь знакомое, абсолютно монотонное, зачитывание одного из священных писаний. Но ты больше не он. Но я больше не сплю. Но она более не ложный спаситель. На ее губах лишь еле различимое слово… ЕГО имя. В этот раз ВСЕ будет... — Иначе.  Поднимая голову, в отражении, он видит лишь неисчислимое множество самого себя… И кого-то абсолютно незнакомого.  Кого-то, кто казался абсолютно чужеродным земному миру.  И кого-то столь мимолётного, что он успевает зацепиться лишь за глаза, полностью залитые лучезарными слезами и перезвон цепей. Всего на мгновение, пока он видит кого-то иного в отражении, в хватке пальцев отчетливо ощущается холодный металл ключа. . . . Все, в мгновение ока, возвращается в реальность из, казалось бы, пучины бездны, откуда он уже не должен был вернуться, однако вернулся, ощущая одно разительное отличие внутри… Жгучее, практически испепеляющее, желание защитить. Дымчато-голубые глаза проясняются, когда тело наконец-то регистрирует очередной толчок, тут же встречаясь с одичалыми алыми зрачками Ноктис, чье лицо, перепачканное кровью и слезами, вызванными болью недавнего шокового разряда, исказилось в гримасе отчаяния, что слегка просветляется, когда она видит, как его глаза становятся вновь живыми, давая цветам рассвета угаснуть.  В ушах мага все еще лишь стук сердца и слова, что ему не принадлежали. Имя. От которого он отрекся, но что так будоражаще кто-то произносила в этом подобии забвения. Его ладонь на каком-то инстинкте тянется к лицу ассасина, осторожно замирая подле ее щеки, но не касаясь, будто боясь вновь причинить боль. Казалось, если он это сделает - умрет в мгновение. В голове кружилось слишком много и одновременно ничего. — … Прости. Я не хотел тебя обидеть… Тогда. На подъемнике. Просто твои глаза показались очень… Красивыми. - его голос значительно тише, но от того не менее сильный, а слова заставляют дэрона замереть и распахнуть все те же глаза, цвета сильмаэлевых руфенитов, пошире. В них приносилась абсолютно нечитаемая буря эмоций, противостояние двух сил внутри нее. Наконец-то Ноктис отмирает, болезненно, будто уже практически принимая мага за сумасшедшего, усмехаясь. В этот момент мужчина окончательно приходит в себя, улавливая щит, что уже пошел трещинами, который нещадно атаковали люди Каина, и как он лежал на металлической поверхности платформы, пока ассасин сидела подле на коленях, обеспокоенно взирая на магический купол, что вот-вот даст слабину.  Он даже не помнил как накрыл им их, как они вообще оказались в таком положении в центре платформы… Но это сейчас не важно.  Это даже, если честно, в принципе не важно. Арлан садится, морщась и вздрагивая от боли в спине, но быстро отмахивая это в сторону. Чем быстрее они покончат с Каином - тем лучше. — Если сможешь избавиться от этой своры, что нас окружила, я смогу добраться до нашего смертника. - произносит дэрон, натягивая капюшон обратно.  Маг недолго осматривается, пытаясь выискать прогрессора глазами, однако не получается, остается лишь довериться ей. Это он мог. — Только, пожалуйста, пускай меня в этот раз не ударит током. - она хмычет, а внутри него что-то сжимается от этих слов, отдаваясь, вновь, болью в спине.  Выражение лица Арлана тут же становится серьезным и его рука тянется, сжимая плечо напарницы, что возвращает к нему свое внимание, переводя то прочь от врагов. — Никогда более этого не произойдет. - она слегка вздергивает брови, однако, чуть погодя, улыбается в свойственной ей манере, отчего его тут же отпускает. — Я запомнила. Ал. - в этот момент щит трескается и рассыпается магическими частицами, однако атакующих встречает лишь шквал молний, сжигающих все естество внутри киберкостюмов. Он ощущал себя иначе. Сильнее. Увереннее. Его больше не тошнило. Не было страшно. Он четко знал и делал то, что было нужно. Сквозь буйство стихий и падающих навзничь трупов, Ноктис проскальзывает тенью, устремляясь к стервятникам Каина, что кружили вокруг платформы. Эта заминка, заминка, что всполошила все внутри нее, все же так удачно выстроила врагов вокруг арены, в качестве наблюдателей.  И они поплатятся за эту ошибку.  Прыжок, теневой рывок, и вот стать ее клинка вонзается в шею жертвы, и, прежде чем та начинает падать, она уже срывается дальше. Они становятся для нее своеобразной лестницей прямо к прогрессору, что смотрел на это это зрелище как заворожённый, не собираясь убегать. Рыцари выиграли. Они заслужили эту победу. Они позволили ему доказать его правоту в том, что человек - венец эволюции. И никакая машина, никогда, не сможет этого изменить. Он ощущает как она срывается с него маску, совершая рывок вверх. Поднимая голову, в темных глазах Каина отражается самый настоящий ангел смерти. Удивительно белая фигура, чьи крылья рисуются брызгами крови его убитых помощников, падающих с небес, пока эти фонтаны и брызги взмывают к небесам.  И вот его собственная кровь становится финальным штрихом для этого ангела, ее маской, что скрывает за собой одновременно жесткость и милосердие… И она милосердна, ведь он не чувствует ни капли боли. Голова становится легкой. Бренное тело более не удерживает поток его мыслей, его душу, мелочную и иссохшую, но все же имеющую право попробовать пробиться ввысь… Он видит рассветное небо. Зеленая трава. Журчание воды. И прекрасную женщину… Что подарили его иссохшей душе чувство, что в Ардетайне, кажется, не могло существовать… — “Прости… Саша.” - он видит как она поворачивается к нему лицом, сцепляет руки за спиной и, с задорным смехом в голосе, произносит. — “Все хорошо, Каин~. Я люблю тебя.” - и эта картинка, эти слова, замирают пред ним навсегда. . . . В руках Ноктис отсеченная голова прогрессора Каина, на ней застыло удивительно умиротворенное, действительно счастливое, выражение лица, когда ассасин, с неожиданной мягкостью, закрывает его глаза, позволяя остаться в миге, что он выбрал себе последним.  Ее гнев за их ложь наконец сменился прощением. Отрубленная часть тела осторожно помещается в мешок, а дэрон поднимает голову на напарника, тот улыбается. Однако практически сразу, исказившись в гримасе боли и схватившись за спину, опустился на металл. Ассасин перехватывает мешок и подлетает к напарнику, подхватывая того под руку. Вечнозимые глаза смотрят в сильмаэлево-руфенитовые и обратно, после чего…  Они оба начинают слегка хихикать, медленно шагая в сторону подъемника, что должен спустить их обратно. Все наконец-то закончилось, кошмар позади, а их шумный паладин скоро будет рядом. Останется лишь забрать частицу ковчега, если таковая все же тут имелась, и домой. Домой. К заслуженному отдыху. … … И нагоняю от Силлиана…

***

На платформе ниже Арлан и Ноктис встречают Агнию, что без зазрения совести разбирала Кея и Джея, в головах которых виднелись отчетливые следы снайперских попаданий и вмятин от гаечного ключа. Троица ещё некоторое время остаётся там, пока Гарпия целиком и полностью не удовлетворит свои лудоманские пожелания, и не закинет себе за спину огромный мешок, тут же начавший громыхать обилием деталей и запчастей. От бедных андроидов же она оставила не более чем бесформенные огрызки, поэтому вряд ли хоть кто-то, нашедший их, решится восстанавливать. Далее группа ненадолго разделяется. Стормбрэйк уходит вперёд, порываясь отнести мешок на базу и привести Корнелия в Магистрат, а Ноктис, все так же поддерживая напарника под руку и забрав внизу двуручник взбалмошного паладина, шла медленнее, пока, под весьма душевный разговор и паре последних прошедших дней, они пытались добиться того, чтобы спину мага наконец-то отпустило. Прежде чем они добираются до телепорта Ноктис даже успевает поблагодарить за то, как Арлан выступил для нее тормозом, после того как люди техната забрали Роланда и Кая. За время этого разговора не звучит лишь то, что Бенэлораж увидел за время помутнения во время битвы… Сначала он сам должен был во всем разобраться, он это чувствовал. … Наконец-то мага отпускает и вот, через считанные десятки минут, мешок с головой Каина с влажным и глухим стуком опускается на стол перед Кольбе, тут же оставляя на поверхности кровавые следы.  Члены совета тихо вскрикивают и принимаются шептаться, а Крауз, сославшись на какие-то дела, очень быстро покидает комнату собрания. Бастиан лишь поднимает голову на рыцарей, Агнию, стоящих за их спинами Корнелия и проекцию короля Силлиана, который и заговаривает первым. — Мы выполнили свою часть сделки, администратор Кольбе. Настал ваш черед. - Бастиан обводит глазами присутствующих, после чего бессильно вздыхает. Фетрания подери эту должность. — Мы сейчас же отпустим вашего рыцаря и… Воспитанника Грифа. — И? - протягивает король, намекая на кое-что ещё. То, что понимал исключительно небольшой круг лиц.  То, что рыцари, решившие столько проблем Ардетайна, имели право забрать. Даже считая тот взрыв, что был устроен не ими, как и доказывалось ранее. — И!? - начинает было Бастиан, но, встретившись глазами с королем, замолкает… После чего сдается. У него не было возможности тягаться с этим человеком, а портить с ним взаимоотношения будет крайне глупо. — … Его отведут и отдадут то, что вам нужно. - после этих слов король благодарно кивает, в последний раз смотрит на своих рыцарей, после чего проекция постепенно исчезает. Они встретятся уже по возвращении в Лютерию. Четверка покидает зал совета, однако, стоило Корнелию поравняться с Арланом, как он схватил того за руку, притягивая к себе, дожидаясь пока Ноктис и Агния окажутся немного впереди. Ассасин, уловив произошедшее, поворачивается назад, однако, заметив что-то в глазах Грифа, медленно кивает и уходит прочь, чем вызывает вопросы уже у своего напарника, которые он закономерно обращает к лидеру Птиц. — Чт-... — Ты не сможешь от них сбежать. - перебивает мужчина, щуря золотистые глаза. От услышанного маг замирает, а стоит въевшемуся запаху ладана коснуться кончика его носа - вечнозимые глаза распахиваются. — Они не прощают побегов. И однажды они доберутся до тебя… Найди ЕЕ наследие. Докопайся до правды. Ты - наша последняя надежда. - Корнелий отпускает Арлана и идёт дальше, создавая ощущение того, что ничего не произошло.  А Бенэлораж мог лишь смотреть ему вслед… Почему-то он точно знал, что это их последняя встреча. . . . Тем временем Саша, стоило ей достичь своего кабинета, практически падает в рабочее кресло, после чего, будто превратившись в жидкость, сползает под стол, забиваясь в угол и…  Наконец-то позволяя себе разрыдаться.  Их план увенчался успехом, каждый с практическим идеалом выполнил свою роль, однако… Однако она ощущала себя так, будто из нее вырвали шмат незначительной, но все же собственной души. Она одновременно была благодарна рыцарям Рассвета, за то что они превосходно сыграли свою роль, и одновременно ненавидела каждого из них, и особенно их короля и ассасина, за то, что они подобным образом обошлись с Каином…  Она не знала, что чувствовать… Не знала, что делать… Она лишь знала, что сама во всем виновата. Ответь она иначе в тот день… … Каин сейчас был бы возможно жив. Крауз поднимает лицо, залитое слезами и разводами туши, сталкиваясь с Бастианом, чье выражение тут же становится кислым и жалостливым. Молча, абсолютно, администратор заползает под тот же стол и прижимается к финансисту, что хватается за плечо друга, пряча в его одежде свои слезы и всхлипы. На душе обоих буря сожалений.  Одна, потерявшая, кажется, того единственного. К чему не была готова. Другой, понявший, что избрал для себя совсем не ту судьбу. К которой не был готов. — Какие же мы с тобой дураки, Саша… Самые светлые дураки этого бездушного государства… 

***

Рыцари ордена Рассвета встречаются уже у галеона, в порту. Ноктис шла наперевес с загадочным чемоданом, достаточно длинным и увесистым, а ее напарники, в сопровождении милой хозяйки кафе, изъявившей желание посетить родину, стояли у корабля.  Дэрон улавливает озадаченное выражение Арлана, стоявшего немного неподалеку от болтавших Роланда и старушки, что сразу отмечает, подойдя к беловласому. Тот некоторое время молчит, после чего, все же, выдает причину своих размышлений. — Когда мы забирали осколок, Роланд сыграл мелодию на роге, которую не было слышно, а потом… Исчез. - Ноктис вздергивает брови, после чего неожиданно смеется, вызывая у мага еще большие вопросы. Кажется Бенэлораж сам уже начал думать, что сходит с ума. К тому же его всё ещё очень беспокоили слова Корнелия, о чем он правда, пока, не хотел распространяться. Для этого будет время в замке Лютерана. — Это нормально. Он переместился в Тризион. — Граница миров? — Абсолютно верно. Там хранятся все нами собранные частицы ковчега, ибо только избранный и хранительница того места могут туда попасть. - Арлан замолкает, что-то еще раз обдумывая, после чего выдает следующее предположение. — Мелодию не слышно из-за магической печати. — Полагаю так. Условно чтобы лишь избранный мог знать и играть мелодию Тризиона. — Если посмотреть на пальцы Роланда, дыхание… — Не получится. Я попробовала, ради интереса. Мелодия не складывается. Полагаю это просто инструмент, а ключ к Тризиону - нечто, что Роланду дает его избранность. - Бенэлораж вновь погружается в размышления, начиная понемногу двигаться в сторону сходни, откуда уже орал и махал паладин, подзывая напарников и, как настоящий джентльмен, подхватив старушку, чтобы та, не дай Руфеон, не свалилась в море.  Шталдрахэ выглядел как никогда довольным, явно радостный факту того, что снова свободен, да ещё и был с лихвой напоен и накормлен после выхода из каталажки магистрата. Ему было печально лишь от факта, что он не успел выпить с Каем, однако, может оно и к лучшему, значит ещё точно встретяться. А вот факт того, что ему ещё предстоит выслушать лекцию от Силлиана, по возвращении в столицу, кажется и вовсе мужчину не беспокоил.  Кажется он и вовсе о том забыл. На другой же стороне Железной гавани собрались Птицы из теней. Чуть поодаль от группы искателей, с парой сумок, инструментами, запчастями, что могли понадобиться Агнии для ее протезов, запасами стрел и пуль и, самое главное, с наставлениями Корнелия. Пробужденный после выпуска Кая дрон сидел на плече наставника, издавая тихий металлический гул и стараясь напоследок как можно тщательнее потереться о его серые волосы. И птенцы Корнелия выглядели не лучше, переминаясь с ноги на ногу и не зная как подступиться. Кай все еще явно находил эту затею отвратительной, а Агния так привыкла к обществу дяди, что было непривычно его покидать.  Мужчина в последний раз осматривает подопечных, неожиданно понимая насколько сильно они выросли, что он, каким-то образом, совсем упустил из виду. После этого, раскинув руки по сторонам, он молчаливо позволяет Соколу и Гарпии подступиться и обнять, так, что кажется, хрустнула ребра.  На душе грифа стало кисло… Он понимал, что, скорее всего, уже никогда их не увидит, однако подступившие слезы удерживал, зная, что тогда его птенцы точно пойдут на попятную. Да и разве был смысл плакать? Он был готов к своей судьбе уже многие годы, он выполнил все, что ему полагалось, даже сверх, вырастив этих чудесных детей. А потому ему не было смысла бежать куда-либо. Он жалел лишь о том, что не смог уберечь Фабиана. — Я постепенно восстановлю твою Ласточку, милая, а еще, некоторое время, буду проводить какие-нибудь сделки, чтобы банды не поняли, что вас нет. А потом… Потом посмотрим, что будет. - произносит мужчина, не разжимая своих рук. — И это так ты прощаешься, баночка с мозгами? - ехидно отвечает Кай, за что тут же получает в бок от Агнии. — Нет, это просто констатация факта. - тянет Гриф, делая шаг назад и выуживая из кармана камеру. — Прощание будет сейчас. Улыбнитесь. - однако подопечные лишь переглядываются и звонко смеются, подтягивая наставника к себе.  Кай перехватывает камеру и поднимает повыше, нажимая на заветную кнопку. Звучит щелчок. На фотопленке навсегда замирают образы широко улыбающегося Кая, переполошенного прилетевшего дрона, смеющейся Агнии, тянущей на себя дядю и Корнелия, что, растерянно, пытается ухватиться за практически спавшие очки, выронил из рук трость.  — Какой кошмар… - тянет он, поправляя вторые глаза, на те лишь смеются, вскоре пробивая мужчину на улыбку. — Берегите себя и друг друга, хорошо? Это не последний раз, когда мы видимся. - наставник горько улыбается. Он не врал, они еще встретятся, пусть не в том смысле, о котором думают его дети, задорно кивающие и обещающие не баламутить… По возможности. — И, запомните, если у вас будут проблемы - смело обращайтесь к лютерийскому королю. Он поймет. - после этих слов Агния и Кай вопросительно вскидывают брови, однако, увидев серьезность в глазах наставника, приходится кивнуть. — Вы тоже поймёте. Чуть позже. — Надеюсь ты не продал ему наши задницы? - тянет Вальфари, почесывая перья дрона, что устроился у него на плече. Услышав это, Корнелий лишь глухо смеётся. — Твою бы никто не купил. - Кай вздергивает брови, и строит гримасу, делая вид, что задет этими словами, а его напарница лишь заливается смехом, подталкивая практически брата и указывая, что остальные искатели уже начали погружаться на корабль. Они прощаются и обнимаются в последний раз, куда теплее, чем мог бы иной любой житель Ардетайна, после чего, подхватив сумки, уходят прочь от мужчины, что их приютил, вырастил и научил всему, что они знали, что теперь стоял оперевшись на трость и улыбался им вслед, ощущая те же эмоции, что, должно быть, когда-то испытал Люсиан, отпуская тогда еще Рафаила в свободный путь. Кай и Агния пускаются обсуждать, что их может ждать, когда на мужчину налетает фигура в капюшоне, вынуждая того запнуться и уже было сказать какую-нибудь колкость, когда… — П-простите… Извините, я не хотел! - розовые глаза вцепляются в удивленные красные, светлую кожу и приоткрытые в извинениях губы. Выражение, что можно было описать как вселенскую печаль, смешанную с решимостью. Белые, по плечи, волосы, что растрепались от этого столкновения.  Что-то внутри Кая пропустило удар, при виде этого юноши и тут явно было не при чем то, что он был жутко похож по цвету на ту жуткую даму из монорельса… Что-то ещё. Что-то, что он, кажется, забыл. — … Все хорошо… - выдавливает из себя стрелок, видя как загадочная фигура успокаивается, расплываясь в подобии улыбки. Натянув капюшон обратно, он стремительно исчезает в толпе людей, однако Кай, даже потеряв того из виду, почему-то продолжает смотреть вслед, пока его не одергивает Агния, вынуждая пойти дальше.  — Думала налетишь на него. - кидает она, слегка хмыкая. — А?... Да… Да что-то не захотелось… Выглядел слишком жалостливо… - на ходу выдумывает Кай, встряхивая головой.  “Черт, что за херня…? Соберись Кай, а то совсем хватку растеряешь.” - сморщившись произносит розовоглазый про себя, отвлекаясь от странностей, что только что произошли. Фигура в капюшоне наконец-то выныривает из толпы, забиваясь в нужный переулок, где его уже ждал мужчина в одежде жреца. Красные короткие волосы, одеяние, посох, смятение вызывали лишь странный, будто болезненный, ворон на плече и выражение, состоящие из закрытых глаз и ухмылки. — Потерялся, Аман? - произносит он, вынуждая юношу схмурить светлые брови. — Случайно наткнулся на кого-то. - жрец Морте ухмыляется сильнее, обнажая ряд желтоватых, хищно острых зубов, когда видит, как нечто внутри Амана сдвинулось после этого столкновения. И он прекрасно знает почему и что именно. — Тогда идём~. Думаю наш Де-ду-ля уже заждался. - произносит Морте. Аман ненадолго отводит взгляд, а потом подходит ближе, в его выражении мелькает готовность делать то, что нужно. — Надо же научить этого горе актера не вставлять палки в колеса тем, кому не надо. - странный жрец наконец-то открывает глаза. Желтые, абсолютно демонические с красными белками глаза. Которые любому дали бы понять, кто пред ними на самом деле.