Сбегая от будущего

      Каких-то два года назад я бы первым делом, наверное, оценил интерьер комнаты — великолепную обстановку, шикарную мебель и потрясающие окна в пол с видом на город с высоты птичьего полёта. Я бы хорошенько огляделся и непременно заметил бы стеллажи с книгами, захотел бы подойти поближе и изучить все корешки, ведь они многое могут сказать о владельце. Я бы осмотрел каждую мелочь, что может выдать хоть крупицу информации о человеке, что сейчас внимательно изучает меня взглядом. Не то, что пишут СМИ, и не то, что говорят слухи, я бы составил своё личное мнение об этом мужчине.       Но есть одно большое но, которое лишает возможности осуществить все эти «если бы». Тот сгусток эмоций, что заперт во мне сейчас, те отчаяние и боль, что буквально режут меня на маленькие кусочки и кричат лишь одно — порвать, уничтожить, сломать жизнь тому ублюдку, который сделал это со мной.       Всё это даёт сфокусироваться лишь на мести, и те, кто говорят, что это блюдо лучше подавать холодным, может быть, и правы, но я не могу, не смогу больше выносить всё это. Именно поэтому я здесь, стою посреди шикарного кабинета на последнем этаже самого высокого здания Сеула и смотрю на самого страшного человека в этой стране, самого Дьявола. Нет, он страшен не внешне, его невинная внешность - это лишь ещё один вид неимоверно опасного оружия в его арсенале. Он страшен своими поступками, своими целями и своими методами. Он тот, кто без зазрения совести выпустит в мир чуму или начнёт войну, кто прокатится с ветерком вместе с вестниками апокалипсиса, лишь бы достигнуть своей цели. И теперь уже абсолютно не важно, что встреча с этим Дьяволом принесёт мне в будущем.       Чон Чонгук — акула бизнеса, король подпольного мира и самый завидный холостяк Кореи в одном лице. Бизнесмен, сотрудничать с которым желает каждый, кто хоть мало-мальски понимает в бизнесе, несмотря на его методы и страх перед этим монстром. Глава Сеульской мафии, которого боится и уважает каждый, кто ступил хоть одной ногой в криминальный мир тёмной стороны Сеула. Доминантный альфа, которого мечтает заполучить каждый омега, несмотря на все слухи о его холодности и жестокости. И именно этот альфа сейчас вальяжно сидит передо мной на шикарном кресле и не отводит своих холодных карамельных глаз от меня.       — Вчера я получил одну преинтереснейшую посылку, — мягко протягивая гласные, он наклоняется ближе, опираясь локтями на стол, и кладёт подбородок на переплетённые ладони. Его лицо озаряет милейшая улыбка, что, я уверен, заставляет сердца многих омежек трепетать. — Но куда интереснее было узнать не содержимое этого чудного подарка, а то, кто этот подарок мне преподнёс. Как же мне стоит реагировать на то, что счастливый в браке омега буквально подкладывает голову своего мужа на плаху и просит меня её отсечь?       Наверное, этот насмешливо-милый тон и приподнятые уголки губ, вкупе с холодным, расчётливым взглядом должны были пустить мурашки по моей спине и заставить скатываться капельки нервного пота по ней, но, неожиданно даже для меня самого, из моего горла вырвался смешок, который медленно превратился в истерический хохот. Это всё нервы, наверняка они. Я согнулся, держась за живот, чтобы успокоиться. Сейчас не время давать волю эмоциям, поэтому, смахивая слезинки из уголков глаз, я поднял свой взгляд на Дьявола.       — Вы думаете, так выглядит счастливый в браке омега? — весело, практически пропев свой вопрос, я развожу руки, как бы демонстрируя всего себя, и, видя в глазах напротив на мгновение проскользнувшие непонимание и недоверие, я всё же поддаюсь эмоциям и окончательно отпускаю свой гнев, уже серьёзно произнося: — Ха! Стоит ли мне показать Вам больше? То, что скрывается под этой обёрткой, демонстрируемой окружающим? — под нечитаемым взглядом холодных глаз я опускаю руки, и медленно начинаю расстёгивать шёлковую кремовую рубашку пуговицу за пуговицей. — Вы очень аккуратны, господин Чон, и я понимаю, что доверять мне у Вас нет ни единой причины, — расстёгнутая рубашка падает к моим ногам, и я вижу, как глаза напротив опускаются вниз, исследуя моё тело. Тело, покрытое ожогами от сигарет, гематомами, укусами и следами от верёвок.       Шокированный вздох где-то слева напоминает, что в этой комнате мы не одни, но это уже неважно. Пусть видят, пусть рассматривают, пусть жалеют меня или считают отвратительным. Я всё равно уже слишком грязный и поломанный, чтобы думать ещё и об этом.              — Но я дам Вам повод довериться мне, докажу, что мои поступки имеют свои причины. Вы всё ещё считаете, что я похож на счастливого в браке омегу, господин Чон?       — Это сделал твой муж? — тихий, но грозный голос в совокупности с потемневшими и уже почти чёрными как смоль глазами, рассматривающими каждый след на моей коже, всё же заставляют меня покрыться мурашками. Дьявол медленно поднимается с кресла и грациозно обходит стол, направляясь ко мне. В этот момент он напоминает мне грозного хищника, подбирающегося к своей жертве.       — Ну-у-у, можно сказать, он, но не своими руками. Хотя, вот эта прелесть стала моим подарком на свадьбу, — провожу кончиками пальцев по трём рубцам, расположенным на груди недалеко от сердца, и формирующим букву "N". Мои глаза против воли начинают слезиться. Слишком свежи воспоминания и слишком велико чувство отвращения к самому себе за слабость перед тем подонком. — Я… — нервно вздыхаю, сглатываю ком, застрявший в горле, и делаю паузу, чтобы вернуть стабильность голосу. — За эти два года «счастливого» брака я пережил многое, моя жизнь практически в мгновение разрушилась, мне пришлось перекраивать себя под гнётом некогда любимого альфы и терпеть издевательства и периодическое насилие. Меня спасала лишь вера, что однажды по крупицам собранная мной информация сможет утянуть этого ублюдка в Ад. Но несколько дней назад, когда мой муж отдал меня на растерзание другим, разрешая им делать всё, что им только захочется, когда он сидел с бокалом виски и смотрел, как меня бьют, связывают и насилуют, когда он улыбался, наблюдая, как меня пускают по кругу, я понял, что больше тянуть нельзя, я просто могу не выдержать... — я опускаю взгляд вниз и утопаю в воспоминаниях того ужасного дня. Обхватываю себя руками за плечи, чтобы скрыть дрожь, но я знаю, что от цепкого взора мне спрятаться не удастся. — Меня терзали беспрерывно, несмотря на крики, слёзы и мольбу остановиться. Брали раз за разом, по кругу, несмотря на кровь и периодические потери сознания, — возвращаю взгляд к лицу напротив и уже пофиг на скатывающиеся по моим щекам слёзы. Выдавливаю измученную улыбку и повторяю прозвучавший сегодня уже не раз вопрос, смотря в глаза Дьявола: — Я всё ещё похож на счастливого в браке омегу, господин Чон?       Понять что-либо по лицу Чон Чонгука невозможно, и это поражает до глубины души. Интересно, это его выдержка столь хороша, или я и моя история не достойны вызвать в нём ни единой эмоции? Мне нельзя упускать этот шанс, и если Бог не слышит мои молитвы, то только Дьявол может стать моим спасением от Монстра, что искалечил мои тело и душу.       — Постоянные унижения и угрозы на протяжении двух лет с этим Монстром, вина за смерть моих родных, что были для меня дороже всего на свете, моя увядшая карьера, в которую я вкладывал всего себя, — вот мои причины ненавидеть его всей душой. И только Вы, господин Чон, можете устроить ему тот ад, который он заслуживает.        Некогда светло-карие глаза всё так же смотрят на меня в упор ещё какое-то время. Вложив всю свою боль и отчаяние в эти слова, я не ожидал, что он просто отвернётся и направится к своему столу, возвращаясь в кресло. Кинув уставший взгляд в окно, Дьявол ровным и спокойным голосом, словно только что не выслушал душещипательную историю, а услышал перечень продуктов для покупки, обращается к другим находящимся в комнате людям.       — Юнги, пусть кто-нибудь из твоих ребят отвезёт Нам Тэхёна в мою резиденцию. Сора, позвони Хосоку, пусть немедленно приедет и позаботится о его состоянии, — Чонгук кивает в мою сторону и откидывается на кресло, прикрывая глаза.       — Нет, господин Чон, моё исчезновение вызовет вопросы, — произношу тихо, но уверенно, немного успокоившись и приведя своё душевное состояние в подобие нормы. — Он достаточно хорошо меня знает и прекрасно видит, что я сломлен, так что он не поверит в мой побег. Он уверен, что единственный для меня путь спастись — самоубийство. Будет лучше, если я вернусь. К тому же, это даст Вам преимущество, если у меня будет возможность связываться с вами, — в моём сердце зарождается надежда. Не на светлое будущее, конечно, его в моём случае уже быть не может, но, по крайней мере, на месть и мучение для Нам Гухви. И если для этого я должен пережить тот день ещё раз, то я пойду на это.       — Ты хочешь вернуться к нему? — в голосе Чон Чонгука звучит неверие, а на меня вновь смотрят карамельные глаза, и на этот раз они мне кажутся уже не такими холодными.       — Я хочу лишь одного — увидеть, как Нам Гухви падёт, как Вы его раздавите, как эта сука будет гнить где-нибудь на дне океана или глубоко под землёй. Это всё, что мне нужно, и ради этого я готов прожить ещё хоть сотню дней с ним, даже если они все будут как тот. Мне всё равно не смыть ту грязь, не стать вновь чистым. И я всё равно уже не хочу больше жить, но напоследок я сделаю вздох в мире, в котором больше не будет этой сволочи.       — Хорошо, это твой выбор и я уважаю его. Тогда нужно скорее вернуть тебя в ваше поместье. Юнги, отвези Тэхёна туда, где вы его схватили, и нацепи на него жучок. — В этот раз я повернул голову влево, чтобы посмотреть туда же, куда и Дьявол.       В стороне, немного позади меня, стоят двое. Мужчина приятной наружности, явно альфа, но небольшого роста, немногим выше меня. Он красив, и даже вертикальный шрам, пересекающий его правый глаз, не портит его лицо. Он хмурится и выглядит очень серьёзным, смотря на своего шефа и кивая. Рядом с ним стоит молодая девушка с красивыми длинными волосами, отдающими рыжиной. Её взгляд направлен на моё тело и буквально сочится жалостью и сочувствием. Я быстро отворачиваюсь. И так знаю, что выгляжу убого, и не хочу вновь видеть напоминания этому.       — Могу я задать вопрос, господин Чон? — возвращаю себе внимание Дьявола и, после быстрого кивка, продолжаю: — Почему Вы решили всё же помочь мне?       — Знаешь, многие считают меня дьяволом, и, не спорю, для кого-то я и есть таков, но, несмотря на всю мою жестокость, у меня есть правила и принципы. Я терпеть не могу альф, что так поступают с омегами, тем более со своими. Ты можешь мне не верить, но для меня омеги — это те, кто приносит в наш мир новую жизнь. Те, кто делают этот мир прекраснее и наполняют жизнь альф смыслом. Те, кого мы, альфы, обязаны оберегать. И мне жаль, что с тобой так обошёлся тот, кто был должен тебя защищать, — короткий вздох и пара секунд, видимо, чтобы подобрать слова, и Дьявол продолжает свой ответ: — Обернуть время вспять или исправить уже совершённые поступки других людей, вернуть тебе родителей или карьеру мне не под силу, но я могу дать тебе то, что сейчас требует твоя душа. Я обещаю тебе, что отправлю Нам Гухви в саму Преисподнюю. Что сожгу его в адском пламени.       И я верю, искренне верю, ведь впервые за эту короткую, но такую сложную для меня встречу, я вижу, вижу искренние и сильные эмоции в глазах напротив. Там бурлит то самое адское пламя, в котором будет гореть мой муж. И я буду ждать этого с нетерпением. Впервые за последние два года я чувствую лёгкость на душе и уверенность, что теперь всё будет хорошо.

***

      Жизнь очень непредсказуема. Вот ты самый счастливый в мире человек, у которого есть прекрасная семья, отличная карьера, любящий жених, и буквально через миг ты теряешь всё, и даже немного больше. Я прочувствовал это на себе. Для меня событием, что разделило мою жизнь на "ДО" и "ПОСЛЕ", стал мой брак.       Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что был глуп для студента Сеульского университета, и, в силу возраста и воспитания в любящей семье, был очень наивен и слеп ко многому. Но всё же я был счастливчиком.       А как ещё можно назвать омегу, рождённого с серебряной ложкой во рту, в любящей семье, где отец, хоть и был строг, но обожал своего единственного сына всем сердцем и прикрывал даже от лёгкого ветерка, а мама, несмотря на вечные споры по мелочам, холила и лелеяла, как самый нежный цветок? Омегу, что смог пробиться в суровом мире корейского шоу-бизнеса и стать действительно востребованным актёром с рядом громких и успешных ролей, стать амбассадором Gucci, Cartier и Celine, стать тем, кто не только гребёт лопатой деньги и купается в лучах славы, но и имеет чистую, незапятнанную репутацию.       О, это воистину большая редкость — иметь столь многое. И я искренне ценил всё, что у меня было. Я никогда не забывал о родителях, часто проводил с ними время. Ходил на шоппинг с мамой, посещал так любимые ею выставки и постановки и даже помогал ей в саду, в душе искренне не понимая это занятие. Или играл вечерами в Го с отцом, катался с ним на лошадях, или обсуждал машины и яхты. Даже в самые загруженные съёмками и мероприятиями времена, я всегда оставлял окошки в своём расписании для семьи. Именно их поддержке я был обязан своей карьерой. Нет, не деньгами или связями, хотя, не буду лукавить, именно моё имя иногда спасало меня от приставаний, так распространённых в этой сфере, и оберегало от козней конкурентов и завистников, а именно моральной поддержкой и верой в меня и мои силы. Я упорно трудился и из кожи вон лез ради каждой роли, ради каждого контракта, и именно это было тем, что во мне ценили больше всего, как режиссёры, сценаристы и другие члены съёмочных команд, так и фанаты.       И даже тот, кого я сейчас ненавижу всем сердцем и считаю своим персональным ночным кошмаром, раньше был для меня просто Гухви, мой принц, мой альфа и мой жених. Нас обручили почти сразу после моего рождения. Наши отцы - давние друзья и сооснователи одной из крупнейших финансовой группы Кореи - KN Financial Group.       Всё началось с открытия KimNam Bank, очень быстро отец с господином Нам Чусоном, отцом Гухви, подняли банк в ТОП-3 Кореи и, основав инвестиционную компанию KN Investment и страховую компанию KN Life, стали наравне с другими финансовыми столпами Кореи. Конечно, несмотря на крепкую дружбу и стопроцентное доверие между президентами KN Financial Group, многие были уверены, что борьбы за власть не избежать. Если не между самими президентами, так между их наследниками.       Шли года, и к моему восемнадцатилетию было объявлено о нашей с Гухви помолвке. Единственные наследники президентов официально станут одной семьёй, и никакой борьбы за власть и падения великой корпорации. Наша пара была образцом идиллии и любви между двумя людьми. Он осыпал меня ласковыми и нежными комплиментами, целовал и ласкал, как самую хрупкую драгоценность, и я с нетерпением ждал первой брачной ночи, чтобы наконец слиться с ним воедино. И самая главная проблема во всём этом, как я узнал многим позже, была в том, что я искренне верил в любовь Гухви, в дружбу наших семей и в счастливое будущее Нам Тэхёна. Но, как уже было упомянуто, это было до часа Х.       Сейчас вспоминать те времена становится физически больно. И иногда кажется, что чем ярче было счастье "ДО", тем темнее ощущается то самое "ПОСЛЕ". Сидя на широком подоконнике в своей небольшой спальне и смотря на тёмное небо за окном, я вспоминаю выражение: «Даже после самой тёмной ночи наступает утро». Может, моё утро вот-вот наступит? После встречи с Дьяволом и его обещания уничтожить Гухви, кажется, жить стало легче, и даже воздух будто бы в разы чище.       Мои мысли прерывает резко распахнувшаяся дверь, и мне даже поворачиваться не нужно, чтобы узнать личность прервавшего мой покой. Мой персональный ночной кошмар, удивительно, что он пришёл только сегодня. Со дня встречи с Чон Чонгуком прошло уже почти две недели, и я искренне надеялся, что, может быть, мне не придётся смотреть на это ненавистное лицо вновь. Что Чон Чонгук уничтожит его раньше, чем он соизволит нанести мне свой визит. Но, видимо, не судьба.       — Даже не поприветствуешь меня, дорогой? — с издёвкой, пародируя идеального мужа, Гухви кидает очередное напоминание моей самой страшной в жизни ошибки.       Неужели, раньше я любил этот голос? Неужели, когда-то этим голосом меня осыпали комплиментами и говорили мне слова любви? Даже не верится.       — Эй, сучёныш, неужели оглох? — вот это уже больше похоже на моего мужа. Меня резко дёргают за плечо, разворачивая к себе, и, подхватив пальцами за подбородок, заставляют смотреть глаза в глаза. Раньше я бы испытывал страх или отвращение, но сейчас внутри только пустота. Я слишком устал. Устал от него и от этой жизни.       — Что ты хочешь от меня на этот раз? Чтобы я опять удовлетворил похоть твоих дружков? Или сам пришёл развлечься? — я надеялся, у меня получилось метнуть в него холодный, безразличный взгляд, но, судя по довольно загоревшимся глазам и едкой ухмылке, надежды не оправдались.       — Ты же знаешь, я не люблю пользоваться грязными вещами, дорогой, — выплёвывая каждое слово, этот ублюдок смотрит на меня с отвращением, — так что ты мне больше не нужен, но ты держишься лучше, чем я предполагал. Я был уверен, что после такого ты на следующий же день перережешь себе вены, но, видимо, переоценил твою гордость! — он грубо отталкивает от себя моё лицо и садится на край кровати, стоящей у стены. Закинув ногу на ногу, Гухви смотрит на меня глазами полными презрения. — Подумать только, что вот это, — он обводит мой силуэт рукой, — когда-то было самой востребованной моделью, и самым многообещающим актёром Кореи, красоту и чистоту которого восхваляли все, кому не лень! — Гухви раскатисто смеётся, втаптывая своими словами меня всё глубже и глубже в грязь. Я и так всё это знаю. Как оказалось, всего двух лет вполне хватило, чтобы превратить цветущего омегу в подобие человека. Хотя, кому я вру, для этого понадобилось меньше месяца.       Интересно, чего он хочет добиться своими словами? Неужели не понимает, что моё самоубийство только ляжет тенью на его репутацию? Ведь в СМИ нас восхваляют как самую крепкую и счастливую пару Кореи, с нетерпением ждут появления наследника. Так что повода для суицида у меня быть не может. Более того, именно он станет первым подозреваемым. Не удивлюсь, если он опять сделал не подумав, на эмоциях. Как тогда с этим чёртовым клеймом на довольно видном месте или как на том интервью, ляпнув сдуру. Он всегда таким был, если бы не большой штат людей, подчищающих за ним, серьёзная крыша от влиятельной группировки и не отец, подтирающий его задницу, когда он обсирается, он бы уже давно полетел со своего пьедестала.       — Знаешь, я тут размышлял и понял, что твой суицид мне не на руку, — задумчиво, после небольшой паузы тянет, вырывая меня из потока мыслей. — Так что я рад, что ты всё ещё жив. План поменялся, и сегодня ночью первый красавец Кореи умрёт от остановки сердца, вызванной каким-то там ядом, подсыпанным служанкой, — он смотрит на часы на своей руке и усмехается, — уже совсем скоро ты должен это почувствовать.       — Неужели ты даже мою смерть не смог нормально продумать? — я искренне смеюсь, смотря на этого идиота и в душе жалея, что всё же не наложил на себя руки. Интересно, как бы он расхлёбывал эту кашу? Но, кажется, последний вздох в мире без этого урода всё же отменяется, очень жаль. Хотя, меня немного успокаивает, что Дьявол уже идёт за тобой, дорогой. — Я поражён, что с такими умственными способностями ты смог стать во главе финансовой группы. Но почему сейчас? Что мешало сделать тебе это раньше? — искренне недоумевая, говорю уже спокойнее.       — О, милый ТэТэ, — от произнесённого с издёвкой моего детского прозвища меня аж передёргивает. Так звали меня родители, которых ты, сволочь, со своим папашей убил. Как ты смеешь так меня называть? Моё бешенство явно отразилось на моём лице, так как улыбка Гухви стала шире. Он знает, как это действует на меня, и использовал это обращение, пытаясь задеть меня за живое, оскверняя его. Я спускаю ноги с подоконника на пол, а моё сердце начинает стучать всё быстрее с каждым его следующим словом. — Неужели ты не читал наш брачный договор? Как глупо с твоей стороны. А ведь там есть один интересный пункт — при разрыве брака по любой причине до второй годовщины все акции, которые принадлежат тебе, а это и акции твоих родителей после их смерти, остаются тебе и не подлежат разделу. А в случае твоей смерти при отсутствии прямого наследника акции продаются по рыночной цене и все деньги переходят в какие-то там благотворительные фонды. Так что эта небольшая перестраховка твоего отца подарила тебе два шикарных, я надеюсь, года, в моей скромной компании, — он подмигивает мне, весело и надменно смотря в глаза. — Так что я решил преподнести тебе незабываемый подарок на годовщину в честь завершения наших незабываемых двух лет совместной жизни.       Раскатистый смех ублюдка режет меня на части. Как я мог не вычитать брачный договор? Хотя бы после свадьбы, когда начался этот кошмар? Да, я бы вряд ли смог так легко выпутаться вначале из-за видео, которым он держит меня на привязи, а потом из-за угроз в сторону друзей, но всё же... Сердце стучит уже ненормально сильно и быстро, я машинально кладу на грудь руку, пытаясь его усмирить. И почему-то начинает жечь лёгкие.       — Ты же понимаешь, что моя смерть не может быть тихой? — не надеясь на спасение, а просто пытаясь выжать хоть какую-то информацию, говорю на удивление спокойно, несмотря на начинающийся шум в ушах и лёгкое головокружение. — И как же ты объяснишь шрам и следы насилия, оставленные твоими дружками на моём теле?       — О, неужели ты волнуешься за меня, дорогой? — склоняя голову к плечу и цепко наблюдая за мной, он проговаривает издевательским тоном: — Не стоит, у меня есть хороший друг, который обо всём позаботится, у него уже есть опыт в ликвидации конкурентов известных персон в борьбе за власть и должность.       Меня начинает шатать, сердце не просто сильно бьётся, а уже болит. Интенсивные вдохи и выдохи заставляют лёгкие гореть, и я падаю на колени.       — А вот ты знал, например, что Чон Джихён, мамаша этого заносчивого Чона, была не просто убита из-за войны Сеульской мафии и Янгуни, а стала причиной её начала? Более того, их история тоже чем-то смахивает на нашу, ведь именно её родной брат заказал её убийство в борьбе за владение… — завалившись набок, я больше не слышу ничего, а зрение размывает то ли от слёз, то ли от уплывающего сознания.       Хорошо, что Дьявол на моей стороне, и скорее всего уже слышал этот разговор.