When you're lost in the darkness

Сеул. Март, 2003 год.

      Мир непостоянен. Технологический прогресс не стоит на месте испокон веков, а люди придумывают всё больше вещей для улучшения жизни. Каждый человек старается успеть реализовать себя за время, что ему отпущено. Главное — найти свою цель, то, ради чего будешь жить и следовать ей.       Мин Юнги — двадцатипятилетний парень, который закончил один из престижных университетов, и, вернувшись из армии, сейчас стоит перед штаб-квартирой на Каннам-гу в Сеуле, где ему выпала возможность реализоваться в том, о чём так давно мечтал. Парень всегда хотел связать свою жизнь с музыкой, а именно — с её созданием и продюсированием. Его портфолио заметила одна из популярных корпораций SM-studio, он даже не мог сам в это поверить.       Мин ходит из стороны в сторону перед стеклянным входом в здание, где виднеются плакаты с новой сформировавшейся группой и работники, что озабочены новыми проблемами, а он всё никак не решается войти внутрь. Тревожные мысли одолевают его: вдруг он не настолько хорош, а портфолио, которое собирал годами, не оценят по достоинству, или его внешний вид: джинсовая рубашка с брюками-карго никому не понравится, а может, пришедшее несколько месяцев назад письмо — чей-то розыгрыш. Руки потеют, учащается сердцебиение, и ничего, кроме неизвестности, впереди его не ждёт — что будет, узнает, только переступив порог здания.       Никто никогда не мог предсказать судьбу заранее. Никто не знает, что его ждёт в следующие минуты или часы. У Вселенной свои планы, под которые люди могут только подстроиться.       Жители Сеула проходят мимо, будто Юнги не существует, а он переживает из-за необходимости сделать шаг, который может решить будущее. Пару раз глубоко вдохнув и поправив кепку на голове, Юнги входит внутрь. В помещении полная суматоха: персонал ходит из кабинета в кабинет, люди здесь сосредоточены на своих обязанностях, переговариваются между собой, бурно обсуждают, проходя мимо вошедшего внутрь человека. Мин старается ни с кем не сталкиваться, чтобы попросту не отвлекать от работы. Однако сам не знает, куда нужно идти, ищет по этажам нужную дверь, за которой он может обрести нечто большее, стать человеком с большой буквы.       Затем всё-таки приходится попросить о помощи одного из сотрудников, который вызывается даже проводить его до необходимого кабинета. За считанные минуты до великого будущего Юнги открывает дверь и видит в звукозаписывающей студии трёх парней, работающих над демозаписями. Назад уже не свернуть, только двигаться вперёд, осуществлять давно желаемое. Здесь сидят за аппаратурой директор компании и двое других — звукорежиссёры. Пройдя внутрь помещения, он замечает за стеклянной стеной дуэт певцов, которые напевают строчки песни, читая с листка бумаги.       Один из мужчин в студии замечает пришедшего Юнги и подходит к нему.       — Вы Мин Юнги, я прав?       — Правы. Я пришёл на собеседование, как продюсер, — Юнги выдаёт неуверенность в голосе, но он отчаянно пытается побороть всех тараканов в голове в данную минуту, чтобы зарекомендовать себя с хорошей стороны.       — Я — Ли Сону, главный директор. Видел твои работы, стоящие.       Ли пожимает руку Мину. Юнги пытается успокоить своё бешеное сердцебиение, ведь всё происходящее не сон. Он здесь стоит рядом с главным директором, который не просто так вызвал его на собеседование, а прослушал перед этим музыкальные работы парня, над которыми он упорно трудился днями и ночами последние месяцы. Всё должно получиться, остаётся просто не облажаться.       Внезапно один из звукорежиссёров обращается к певцу с просьбой спеть куплет ещё раз. Юнги за пару минут здесь проникается творческой атмосферой, ведь это именно то, о чём он мечтал с детства: создавать музыку, контролировать творческий процесс создания хита в крупных компаниях, стать частью чего-то большего. Сейчас тот самый пик, когда к-поп стал популярен в Китае и, особенно, в Японии, когда прогресс в музыкальной индустрии идёт полным ходом и останавливаться на одном достигнутом уже нельзя, ведь следующая задача — завладеть сердцами людей в Европе и США.       — Как думаешь, у этих парней есть шанс прославиться? — спрашивает полушёпотом Ли, чтобы не мешать профессионалам в студии.       — У всех есть шанс стать известными, всё зависит от усердной работы и желания.       Ли Сону смотрит на молодого парня и радостно улыбается, услышав такой ответ. Жизнь непредсказуема. В один момент человек может обрести многое, а в другой — всё потерять. Главное не отступать, и идти к своей цели.       — Отлично, тогда ты будешь работать с ними. С точным названием группы ещё не определились, но пока вариант: «Восходящие Боги Востока».       — Звучит круто, — показав два больших пальца, отреагировал на предложенное название Юнги. Он в предвкушении от своей должности и работы. Уже рисует в своём воображении, что сможет привнести нечто новое в эту команду и в музыкальную индустрию.       — Тогда пойдём в мой кабинет, разберём условия контракта и подпишем его.       И Юнги идёт создавать будущее, ставя подпись в договоре. Спустя пару часов, проведённых в студии, где познакомился с несколькими людьми, с которыми ему предстоит работать, Мин был переполнен светлыми и радостными чувствами. Он наконец-то может стать важной частью музыкальной индустрии, и однажды прославиться на всю страну. Его цель жизни именно такая, и если оставаться в тени всех певцов, то он хотел бы сделать всё, чтобы в описании альбома светилось его имя.       На последние деньги Юнги решил зайти в магазин и купить продукты, чтобы сделать себе шикарный ужин, приготовив пульгоги. Весь день с его лица не исчезала счастливая улыбка, а с этой новостью нужно обязательно с кем-то поделиться. Вернувшись домой и разложив всё на стол, Юнги, в первую очередь, взял свой старенький серого цвета сотовый телефон и набрал маме, женщине, которой он благодарен за всё на этом свете. В трубке звучали долгие гудки и через пару мгновений, когда послышалось радостное: «Сынок», Мин переложил телефон в другую руку, чтобы рабочей подготавливать необходимое для ужина.       — Мама, меня приняли сегодня в SM-Entertainment! Представляешь? — сразу с важной новости начал Юнги.       — Я так рада за тебя, Юн-и! — голос матери всегда успокаивал парня, несмотря на сотни километров, отделяющие их друг от друга. Ему всегда хотелось, чтобы она гордилась и восхищалось им. — Теперь ты почитаем и уважаем. Может, там встретишь хорошую девушку и приведёшь её к нам домой, чтобы познакомить.       — Боже, мам, — Юнги понимает беспокойство матери, но он думает, что ещё молод, а музыкальная индустрия очень строга, многим по условиям контракта запрещено иметь публичные отношения. А Мин пока не планирует обзаводиться ни семьёй, ни женой.       — Что ты мамкаешь? Я дело говорю. Ты, кстати, рассказал всё Харин?       Чон Харин — давняя подруга Юнги, они знакомы ещё со школьных времён, всегда поддерживали друг друга, в особенности Мин, когда девушка слишком рано лишилась своих родителей. Он заменял ей и брата, и друга, но их отношения были настолько близкими, что однажды Мин понял, что чувствует к ней нечто большее. С тех пор Юнги тайно в неё влюблён. Жизнь сложилась у Мина таким образом, что, стараясь не терять связь с ней, он увлёкся работой и реализацией идей, чтобы когда-нибудь она посмотрела на него, как на настоящего и самодостаточного мужчину. Переехал в Сеул, где учился в университете, приезжал только по выходным, чтобы повидаться. Потом служил в армии, а сейчас сделал отважный шаг для себя. Его всё устраивает, несмотря на огромное расстояние между ними и наличие небольшой тайны.       — Ещё нет. Я решил, что ты первая должна узнать об этом, — отвечает Юнги.       — Это хорошо. Тогда после позвони ей обязательно. Она недавно навещала меня и приносила свежеиспечённые булочки. Её пекарня, кажется, скоро станет самой популярной у нас на районе, если уже не стала.       После они поговорили об обыденных вещах: о здоровье, о новых сплетнях, которые мама Юнги собирает из-за своей любознательной натуры и жизни вдовы. Он уверен, что её лучшая подруга, живущая по соседству, узнает о новой работе сына, а затем об этом узнает весь Тэгу.       Закончив разговор, Юнги решает набрать Харин следующей. Во время готовки, чтобы не чувствовать себя одиноко, Мин включает фоном телевизор, первым наткнувшись на новостной канал.       — А сейчас о мировых новостях, — говорит девушка-корреспондент. — В Соединённых Штатах Америки был обнаружен грибковый вирус, который, вероятно, передаётся воздушно-капельным путём. Ученые из Калифорнии проводят ряд различных исследований и экспериментов над муравьями, чтобы понять, как противостоять этому грибку. Таким образом выяснилось, что грибок паразитирует в муравьях, поражая их мозг и контролируя весь организм, тем самым подчиняя его своей воле. Есть опасения, что такой грибок при стремительном развитии может поразить не только муравьёв, но и людей. А пока учёные с этим разбираются, перейдём к новостям о космосе. Спутником «SOHO» впервые были засняты два одновременных протуберанца с противоположных сторон диска Солнца…       Услышав не самые приятные новости, Юнги переключает на свой любимый музыкальный канал, и, набрав повторно номер Харин, слышит её голос.       — Привет, Юнги!       Каждый раз, когда Мин слышит подругу, у него непроизвольно порхают бабочки в животе. Если ему и пришлось таким образом скрывать свои чувства, то желать он может лишь об одном, чтобы их дружеские взаимоотношения никогда не заканчивались. Пускай он унесёт свою тайну в могилу, и она никогда не узнает об этом. Лишь бы быть уверенным, что она рада ему всегда и дорожит им.       — Привет, Харин. Как ты?        Юнги шуршит пакетами, старается сделать несколько дел сразу: поговорить и приготовить вкусный ужин, но выходит плохо. Мину приходится зажать кнопочный телефон между плечом и ухом, чтобы разогреть сковороду и после пожарить мясо.       — Отлично. Недавно виделась с твоей мамой, она такая классная у тебя, как же я её обожаю, — радостно вздыхает девушка.       — Я знаю, она у меня такая — самая лучшая.        Ещё с детства госпожа Мин была очень рада Харин, принимала её, как свою дочь. Однажды она видела, как её сын смотрел на девушку, и решила не вмешиваться в их взаимоотношения, просто предоставить сыну возможность самому решать свою судьбу.       — У меня для тебя новость, — он решил потянуть время, взяв небольшую паузу, чтобы заинтриговать подругу.       — Какая? Не томи меня, знаешь же, что я очень нетерпеливая!       — Меня сегодня приняли на работу в SM-Entertainment, — спокойно сказал Юнги, будто это не то, о чём он мечтал чуть ли не с детства и не прожужжал все уши подруге об этом, дожидаясь девчачьего визга на другом конце.       — Боже, Юнги я так рада за тебя! — девушка кричала в трубку телефона, а большего счастья для Мина и не нужно. Он и вправду очень надеется, что она заметит его успех, личностный рост и посмотрит иначе.       — В честь этого события готовлю пульгоги из говядинки, думаю ещё немного риса сделать, — продолжает разговор парень.       — Вау, да ты теперь крутой. Решил раскошелиться, раз уж повезло? — подначивает девушка.       — Эй, это не просто везение, я трудился ради этого. Это событие века! Не представляю, на что буду жить оставшийся месяц до зарплаты, но сейчас меня это не волнует.       Они оба посмеиваются и обсуждают рецепт блюда, как правильно его готовить. Юнги наводит беспорядок на кухне, всё также сжимает между ухом и плечом телефон, чтобы тот не упал на сковороду с кипящим маслом и их связь не прекратилась. А потом Харин, используя затишье в их разговоре, говорит:       — У меня тоже для тебя есть новость.       Юнги отложил нож в сторону, перестав резать овощи, и уменьшил огонь на плите, чтобы внимательно проникнуться новостью подруги. Он ожидал чего угодно — что она переедет к нему в Сеул, что её небольшая семейная пекарня стала культовой, но не следующего:       — Я выхожу замуж!       Её голос был наполнен счастьем. Мин уверен, в данную минуту она вся светилась от факта, что будет обручена. А сам парень был подавлен. Вся радость, что была до этого, улетучилась. Его долгие желания и ожидания были обрушены в одно мгновение. Расстояние между ними делает своё. Харин успела найти себе кого-то, пока он был в армии, а потом искал постоянную работу. Вживую они не виделись около двух лет, что дало такие плоды.       — Алло, ты слышал меня? — спрашивает девушка, не получив на свою новость никакой реакции.       — Да, я просто шокирован. Не знал, что ты с кем-то встречаешься. Кто он? — на самом деле, Юнги не интересен жених подруги, всё равно это не он. Мин расхаживает по кухне, забывает про готовку, потому что аппетит пропал совсем. Что-то болезненно колет в сердце, и, стараясь не выдавать обиду в своём голосе, парень решает закидать девушку вопросами.       — Его зовут Сокджин, мы познакомились всего полгода назад. Он часто заходил ко мне в пекарню, а потом пригласил встретиться вне работы. Оказывается, он работает каким-то маркетологом и помог мне немного в развитии бизнеса. Не знаю, что Сокджин сделал, но помимо постоянных клиентов, ко мне стали заходить и новые посетители. Он очень хороший, Юнги. Вы поладите, я уверена.       В этом Мин сомневается. Он по ночам будет проклинать этого Сокджина, что решил связать свою жизнь с Харин.       — А… а когда свадьба? — решает сразу узнать дату, когда любимая подруга будет обручена.       — Этим летом. Мы сейчас занимаемся организацией и делаем приглашения. Я решила заранее сообщить тебе об этом первому.       Ещё ничего не было, а это «мы» уже бесит. Скоро она будет приезжать к нему на день рождения с этим парнем, а потом показывать фотографии из совместного отпуска и медового месяца, после вообще заведёт с ним детей, и у них будет большая и крепкая семья. Юнги станет ненужным, и вспоминать она будет о нём только в Чхусок.       — Рад за тебя, — «но не от всего сердца».       Не всегда получается так, как хочется. И вместо того, чтобы радостно поедать свой ужин, Юнги грустно ковыряется в тарелке. Обида скребёт стенки его души, ломает все воздушные замки. А чего он хотел? Что она всю жизнь будет одна? Что бросит свой бизнес ради него и просто переедет в Сеул? Будет ждать, когда он осмелится признаться в своих чувствах?       Все дни до самой свадьбы Мин думал, чем он хуже этого Сокджина, вместо того, чтобы принять факт, что Харин никогда не принадлежала ему и не была обязана связывать свою судьбу семейными узами брака именно с ним.       Когда наступило лето, Юнги в свои единственные выходные приехал в Тэгу, чтобы навестить мать и присутствовать на ненавистной ему свадьбе. В день бракосочетания, когда Мин приоделся в чёрный костюм тройку с белой выглаженной рубашкой, то сам выглядел, как настоящий завидный жених. Стоило ему только приехать на такси и зайти в зал ожидания перед всеми традиционными свадебными обрядами и чествованием, как на глаза попался тот самый Сокджин. Парень смотрелся чуть старше самого Юнги и выглядел солидно в чёрном с серебряными оборками костюме и лакированных туфлях. Самое забавное, что рассмешило Мина, это причёска жениха, похожая на стандартный образ японского рок-артиста с зализанной набок чёлкой.       «И что она нашла в нём такого?» — думал Юнги.       Когда же Сокджин заметил друга невесты, то подошёл к нему познакомиться, ведь неправильно будет не узнать друга детства своей жены, одного из двух людей, которого в список приглашённых записала Харин.       — Ким Сокджин, — протянул он руку.       — Знаю. Мин Юнги, — без особого энтузиазма пожал длинную ладонь в ответ.       — Я так волнуюсь, — поделился своими чувствами Ким, а Юнги было всё равно.       Мину хотелось выколоть глаза этому индюку и спрятать тело, чтобы встать на его место у алтаря. Они стояли недолго, ни о чём важном не болтали, лишь Сокджин делился своими впечатлениями, пересказал историю знакомства с Харин и процесс подготовки к свадьбе. Юнги просто слушал и ждал, когда объявят всем собраться в зале.       И когда были произнесены клятвы влюблённых, когда они надели друг другу обручальные кольца, Мин увидел лучезарную улыбку Харин и понял — это точка невозврата. Она никогда не смотрела на него, как на мужчину. Он всегда был ей лишь другом.       Последней каплей стал поцелуй, которого видеть Юнги уже не мог. При первой же возможности он уехал в отчий дом и проводил всё время с матерью, лишь бы не думать об этом. Мама видела боль сына, и всё, что она могла, лишь поддержать его. Юнги было не по себе, ему пришлось соврать о головной боли в качестве причины его раннего ухода, ведь не мог больше там находиться. Разум бил колоколами о том, что он потерял её. Однако болела не только голова, но и душа, и сердце.       После, пока Харин с Сокджином были в свадебном путешествии, Юнги окунулся в работу с головой. Он занимался музыкой с новым дуэтом, усердно пытался забыться и погрузиться в своё дело целиком, не оставлять и свободного места для размышлений о ней. Всё шло своим чередом; девушка расцветала, рассказывая в телефонных разговорах о чудесно проведённых днях, парень параллельно работал и особо не вслушивался в подробности. Он остался тем самым другом, который всегда поддержит, пока внутри у него рушилось всё светлое.

Сентябрь, 2003 год.

      Обычный пятничный день, парни из TVXQ скоро выпускают первый альбом и не без помощи Юнги. Скоро выходные, и Мин думал над тем, как их провести. Идей как таковых не было, потому что о своей слабости, чтобы лишний раз позвонить и услышать голос своей подруги, он знал. Со временем Юнги уже не так сильно печалился от мысли, что его лучшая подруга не одна и живёт свою лучшую жизнь. Он, приняв это, только чаще стал радоваться за неё, но сам часто уходил в себя. Пытался построить отношения с новыми людьми, искал женщин, пару раз ходил на свидания вслепую, но всё тщетно. Пускай она лучше живёт с улыбкой на лице, чем будет печальной и одинокой всё оставшееся время, а он перетерпит.        Юнги застрял в студии до позднего вечера, здесь он чувствовал себя нужным и неброшенным. А потом зазвонил телефон. Смотря на экран мобильного, он увидел имя подруги и без промедлений ответил. Не мог ничего поделать с собой, её голос, как наркотик для него.       — Привет! — первой заговорила девушка радостным голосом. — Как дела? Что делаешь?       Мин слегка опешил, ведь созваниваться из-за занятости обоих начали они редко — творческий процесс у Юнги шёл полным ходом, а лишний раз звонить не собирался, ещё сохраняя остатки разумного. Вот пекарня Чон, уже Ким, набирала популярность: небольшое заведение начало славиться вкусными пирожными, в которые Харин вкладывала всю душу, а в тёплую погоду она открывала веранду, чтобы посетители могли насладиться выпечкой на свежем воздухе.       — Всё отлично, как раз собирался идти домой. А у тебя как?       Собирая в рюкзак свой ноутбук с наработками и другие мелкие вещи, Мин уже по привычке держал кнопочный телефон между ухом и плечом.       — Неплохо, — в этот момент Юнги услышал грустные нотки в её голосе. — Что делаешь в эти выходные? — продолжала она ненавязчиво задавать вопросы, что обеспокоило парня.       — Пока ничего, — ответил он, и закрались странные мысли в голове, что что-то случилось. — А что такое? Есть предложения? — Он слегка усмехнулся, разбавив их странный и слегка напряжённый разговор.       — Приезжай ко мне, в Тэгу. Хочу увидеть тебя, я соскучилась.       Эти слова стали отправной точкой для Мина для того, чтобы отказаться. Ведь приняв предложение, он даст сам себе понять, что не забыл чувства к ней и не смог закопать их глубоко внутри себя. Однако тревожные ощущения не покидают его в течение всего разговора, поэтому он соглашается — и будь, что будет. Он, как друг, обязан поддержать её.       В свои законные выходные Юнги приезжает в Тэгу и, не навестив мать, сразу отправляется к Харин. Дома у девушки пахло цветами, выглядело всё волшебно и сверкало от чистоты. Девушка пригласила парня внутрь, где Мин и заметил, что глаза её перестали сиять. Общаясь с ней много лет, он мог понять, когда её улыбка была искренней, а когда — просто вежливой.       — Где Сокджин? — поинтересовался Мин, чтобы не было неудачной стычки с новоиспечённым мужем.       — В командировке. Не переживай, — ответила Харин, а сама вся сжалась, обняла себя руками и избегала прямого зрительного контакта с Юнги.       Мин решил не напирать своими вопросами. Что-то точно случилось. Девушка предложила чего-нибудь выпить, Юнги выбрал чай и, устроившись на просторном диване в гостиной, просто ждал. Вокруг были рамки с фотографиями, где Харин и Сокджин счастливы, на навесных полках стояли сувениры с их путешествий, которые собирала девушка. Обстановка выглядела по-семейному, лишь ещё больше раздражая Юнги.       Когда Харин принесла напитки, то в спокойной обстановке наедине Мин дал подруге привыкнуть к себе. Они давно не общались вживую, хотя Юнги ещё помнит времена, когда они не держали секреты друг от друга, рассказывали о первых попойках, первом сексе с другими — всё обсуждали вместе. Тишина в комнате стала неуютной обоим, поэтому, перестав сгущать краски, Мин отважился первым начать разговор.       — Что случилось?       Девушка в тот же момент удивлённо посмотрела на парня, ведь не думала, что всё так очевидно. Однако было глупо считать, что Мин не заметит смену её настроения. Она поправила подол своего светлого платья, в которое была одета, и долго тянула с ответом на столь простой вопрос.       — Ну… Я поссорилась с Сокджином.       Юнги хотел было подумать, что ради одной какой-то пустяковой ссоры приехал сюда, чтобы решать чужие проблемы. Он знает, что подобное можно обсудить и по телефону, однако тут дело нешуточное.       — Что-то серьёзное? — несмотря на то, что это не его дело, Мин не может оставаться в стороне. Они всё-таки друзья. Ради неё он пойдёт на многое.       — Ничего такого. Мы позапрошлым вечером обсуждали, как бы ещё усовершенствовать мою пекарню. Джин предложил мне расширить бизнес; все бумаги и расчёты он готов был взять на себя, но я отказалась, — начала она свой рассказ, сминая юбку в ладонях. — Ты же знаешь, как я люблю свою пекарню. И мне бы хотелось оставить частичку своей души именно в ней и не иметь нигде похожих. Меня устраивает то, что такое небольшое заведение есть только в Тэгу, потому что я здесь родилась и здесь жили мои родители.       Юнги хорошо понимает и всегда поддерживает её решения. Он помнит, как она мечтала ещё со школы делать печенье и печь различные пироги, а когда окончила колледж, на деньги, оставленные ей от покойных родителей, осуществила мечту. Начинать одной было трудно: ремонт, подписание договора аренды и прочее — всё утомляло, но ей помогали Юнги и его мама. А когда всё начало получаться, девушка по-настоящему сияла.       — И мы повздорили.       — Ничего страшного, — Мин подсел ближе к Харин и приобнял её за плечи. Тогда он почувствовал, как она напряглась всем телом. — Уверен, он поймёт твою позицию и поддержит тебя.       — Дело не в этом, — сделала девушка небольшую паузу, явно собираясь с духом, чтобы продолжить дальше. Харин рассматривала мебель и всё никак не решалась поднять взгляд к другу. — Просто в один момент он…       Когда она замолчала, уже весь напрягся Юнги. Он, забывая про все личные границы, даже про то, что она замужем и он не имеет права трогать её, взял лицо девушки в свои ладони, чтобы та посмотрела на него. А в её глазах был испуг.       — Что он сделал? — Что бы ни сделал Сокджин, Юнги готов был убить его в эту секунду.       — Он… он замахнулся на меня, — практически шёпотом произнесла она.       Мин сразу стал осматривать подругу на наличие синяков, замазанных ссадин и прочих ран, которые мог сделать якобы любящий муж. Харин сразу же стала останавливать Юнги, чуть ли не плача, взяв его за предплечья.       — Он не ударил, просто замахнулся, — она начала оправдывать поведение мужа. — Мы просто в последнее время часто ссорились, и когда он поднял руку, мне стало страшно, Юнги.       — Я знал, что он тебя не достоин! — и не думая о том, что говорит, Мин выпускает все свои давно таящиеся мысли наружу. — Мне стоило ещё во время венчания всё прекратить. Он выглядел очень надменным. Он не имеет права находиться рядом с тобой.       — Нет, Юнги, он хороший… — снова начала она о своём.       — А я? — внезапно произносит парень. — Я — нет? Почему твой выбор пал на него, на этого ублюдка? — Юнги уже не мог остановиться. Он поднялся и стал ходить по комнате. Такая несправедливость раздражала Мина. Теперь используя возможность поставить все точки над «i», он продолжал говорить: — Мы были близки ещё со школы, а ты выбирала всех, кроме меня! Почему? Чем я хуже этого Сокджина?       — Не сравнивай себя с ним. Вы абсолютно разные, Юнги, — до девушки потихоньку начала доходить суть.       — Да, потому что я лучше! Я всегда был рядом с тобой, даже сейчас приехал на KTX, чтобы оказаться здесь с тобой! Почему ты выбрала его, а не меня?       — Ты не делал мне предложения! — вспыхнула она, как спичка. Харин подошла к нему и начала разводить руками, рассказывая о своих тайнах: — Ты никогда не делал первый шаг. Думаешь, я по твоему лицу могу прочитать, что ты испытываешь ко мне что-то большее, чем дружеские чувства? Я думала, мы просто друзья и всегда ими останемся. Думала, раз уж ты видишь во мне не девушку, а подругу, то и пытаться не стоит. Я бы тогда не плакала в подушку будучи подростком от того, что ты какую-то девчонку из параллельного класса затащил в постель, не стала бы напиваться от горя и одиночества, когда ты отправился в армию, что ты…       Юнги не нужно больше слов, чтобы понять, какой он дурак. Он просто притягивает к себе Харин и целует её так, как всегда хотел. Жарко и страстно. Пока приготовленный чай остывает на кофейном столике. Пускай она посчитает его порочным и грязным, но это то, чего он давно так желал. Мин чувствует, как через пару секунд девушка расслабляется в его руках и отвечает на поцелуй. Больше ничего не нужно, чтобы отворить все замки и раскрыть тайны между ними. Нужно было лишь один раз искренне поделиться своими эмоциями, тогда и не понадобилось бы столько лет, чтобы понять истинные чувства.       — Мы не можем, — в моменте Харин кажется, что они поступают неправильно.       — Мы никому не скажем, — он смотрит на неё так, будто они могут совершить ещё больше ошибок. Им не нужно останавливаться, чтобы что-то доказывать друг другу. Ему нужна только она одна. — Я сделаю тебе предложение в тот же момент, когда ты разведёшься с ним.       — Обещаешь? — девушка обнимает его за плечи, запечатывая в своей памяти эти слова.       — Обещаю.       И без лишних слов Мин берёт её под бёдра и уносит в другую комнату, где они наедине смогут упиваться любовью. Всё это кажется для него одной большой сказкой и сплошным сном. Он так долго таил свои чувства к ней, в то время как мог проявить смелость и сделать то, чего так желал.       Однако, как бы ни звучало, строят планы на будущее только глупцы, а дают обещания только те, кто уверен в своём будущем. Но никто никогда не может быть уверен в том, что произойдёт даже на следующий день.       Две грани одной личности, которая этим же вечером приезжает в родимый дом к матери со счастливой улыбкой на лице и рассказывает ей всё. Юнги теперь достиг всего, о чём мечтал. Его хоть и небольшая цель, наконец-то достигнута — он теперь успешный продюсер, а ещё будущий муж прекрасной девушки.       Он засыпал со светлыми мыслями, что завтра будет лучший день в его жизни.       Следующим утром за завтраком кто-то постучал в дверь. Юнги переглянулся с матерью, ведь они не ждали гостей так рано, и единственный человек, который мог прийти, — сама Харин. Мин радостно подбежал к двери, открыл её, а на пороге стоял офицер полиции. Лучезарная улыбка парня исчезла в тот же момент, и вместо неё появился испуг. Он думал, что ошиблись адресом, пока не называют его по имени.       — Вы Мин Юнги?       — Да. А в чём дело, офицер?       Тогда полицейский достаёт наручники, цепляет их на запястья парня, который одет в домашние клетчатые штаны с растянутой футболкой, и говорит самые страшные вещи:       — Вы обвиняетесь в изнасиловании и убийстве Ким Харин.

Тюрьма Аньян. Сентябрь, 2013 год.

      Если человек теряет цель в жизни, то он теряет и смысл в ней самой. Юнги, сидя в тюрьме, размышляет, почему ещё жив, ради чего делает эти бесполезные вдохи кислорода. Десять лет находясь в заключении, у него было столько возможностей, чтобы покончить с собой: повздорить с местным громилой, чтобы избили до смерти; не поделить еду с одним из преступников, чтобы убили с одного удара вилкой; ну, или в крайнем случае заколоть себя самодельной заточкой из зубной щётки.       С того момента, когда Юнги узнал о смерти Харин, и его незаконно обвинили в ужасном преступлении, которого он не совершал, жизнь пошла под откос. Всё, что обрёл, он потерял в одну секунду прекрасного утра. Ему было стыдно смотреть в глаза собственной матери во время судебного заседания, потому что все улики были против него, даже профайлеров не подключали к расследованию. Он только поглядывал на тихо сидящего Сокджина. Они невзлюбили друг друга с самого начала, что давало больше оснований считать, что Мин виновен. Так Юнги доставили в тюрьму общего режима в Аньяне, надели на него синюю униформу с белой нашивкой, и теперь он должен отбывать двадцатилетний срок.       Юнги сидит на скрипучей койке в своей одиночной камере в досуговое время, когда всех заключённых выпустили проветриться на улицу. Мину не интересно это сборище отбросов, он не один из них, но что-то ему подсказывает, что своё клеймо простыми добрыми делами уже не стереть. Юнги читает газету, которую берёт обычно из библиотеки каждую неделю. А новости все одинаковые: была сформирована новая к-поп группа, принято решение о введении нового политического режима с постепенным переходом к европейской модели, и каждая вторая газета пестрит отдельной страницей о кордицепсе, начавшемся в США:       «Какие меры предпримет власть? Будет ли защищена страна от столь неизвестного многим вируса?»       «Когда откроют карантинную зону? Какие будут меры предосторожности от такого ужасного явления, как кордицепс?»       «Учёные из Индии нашли несколько заражённых, как скоро настигнет этот грибок Южную Корею?»       Юнги думает: чем чаще об этом говорят, тем хуже. Он никогда не задумывался о том, что бы сделал, если бы началось нечто подобное. Его беспокоят лишь мысли о собственной и не столь мучительной кончине, потому что ближайшие десять лет он точно не выйдет из тюрьмы и не сможет разорвать глотку самовлюблённому убийце — Ким Сокджину. И Юнги считает именно так, потому что Ким — единственный, кто мог стать свидетелем или узнать обо всём вечером того дня. Это Сокджин сотворил этот ужас и вышел сухим из воды. Первое время Мин думал провести собственное расследование, но никаких улик и мыслей, кто мог оказаться другим подозреваемым, не было. Все пути вели к Ким Сокджину.       — Хэй! — Кто-то окликает Мина.       Юнги неспешно отвлекается от своего занятия, чтобы посмотреть на юного и юркого Минхо, повисшего на решётке заключённого. Парня, застрявшего в этой тюрьме из-за воровства.       — Юнги, ну пошли мяч покидаем?       — Хочешь посмотреть на ещё одно представление? — отвечает вопросом Мин.       Он мог бы выйти из тюрьмы за хорошее поведение и навестить свою мать раньше, если бы не частые стычки с другими заключёнными. Юнги перестал контролировать себя, а преступники только и находят новый способ, как вывести его. Каждое их слово, колкости и хоть одно упоминание о любимой, пробуждали в нём зверя. Его часто помещали в карцер, из-за чего встречи с родной матерью стали просто не возможны. Он губил сам себя.       — Ты не обращай на них внимания и всё. Пойдём поиграем!       Юнги, тяжело выдохнув, всё-таки поддаваясь на обаяние юного воришки, откладывает газету в сторону и идёт за ним. Они идут по лестнице, сталкиваясь с другими заключёнными, которые косо смотрят. Минхо берёт мяч у главного, чтобы побросать его в кольцо. Такое рвение юнца понятно — молод и сил много, а куда девать, не знает. На огромной площадке, находящейся посередине тюрьмы, охраняемой со всех сторон и просматриваемой с камер наблюдения, собралось множество преступников, в основном для того, чтобы покурить тайком или набить кому-нибудь лицо. Мин за последние лет десять стал номером один в этом деле — местная собака без привязи, с которой можно было поиграть.       Когда Минхо начал кидать мяч, а тот стучать о землю, то волны звука разносились по всей площадке и привлекали к себе лишнее внимание, а именно ряд одних заключённых. Юнги смотрел на всех со сжатыми кулаками и ждал, кто осмелится подойти первым. А парень рядом говорил не отвлекаться и показать мастер-класс. Мин играл искусно, ещё со школьных времён навыки игры в баскетбол не позабыл. За пару минут игры он и вправду так увлёкся, что и не заметил, как одна компания решила всё-таки присоединиться к ним.       — Вау, ты так круто попал! — хвалит Минхо за очередной меткий бросок.       — Ага, поздравляю, — послышались из-за спины Юнги вялые аплодисменты. Мин встречается взглядами со здоровым мужиком — Ли Юлем, который отбывает пожизненный срок, и ему всё равно на последствия. Видимо, за несколько лет однообразный стиль жизни наскучил, а когда Юнги появился, то нашёл того, с кем поразвлечься. — А ещё ты круто попал в лунку своей подружки, из-за чего и сел.       Слухи о том, кто за что сидит, расходятся очень быстро. И о Юнги знают, что он здесь за убийство подруги. Никому нет дела — правда это или нет, но все хотят ткнуть ему этим прямо в лицо. Каждый раз прожигая его душу клеймом, которое он незаслуженно получил. А это только больше распаляет его, хочется в отместку ткнуть их этой ложью.       — Повтори, что сказал, — Юнги за секунду вспыхивает. Он поднимает подбородок на Ли, который был выше его ростом, и старался выглядеть непробиваемым настолько, что сломать его нельзя. Мин внешне смотрелся меньше всех этих громил, но был сильнее духом, многим даже казалось — непобедимым.       — Я сказал, — Юль выделяет медленно каждое слово, подходя к Юнги вплотную, — что ты хер, замочивший свою подружку и выебавший её перед смертью.       Мин стоит ровно, но кулаки уже чешутся, на скулах желваки напряглись, потому что желание порвать его было невыносимым. С таким отребьем он сталкивался каждый день, долго терпел и в один момент не смог. Был не в силах противостоять несправедливости. Его мучала жажда мести, и избавляться от неё, он решил таким способом.       Ли наклоняется, чтобы прошептать лично на ухо очередные мерзости:       — Скажи, ты трахал её после того, как прикончил? Признайся, тебя возбуждают мёртвые девушки?       Юнги взрывается от злости и со всей дури бьёт кулаком по лицу так, что тот отшатывается. И начинается мордобой.       — Юнги, остановись! — где-то в стороне кричит Минхо, а Мин его не слышит.       Он бьёт, что есть мочи по улыбающемуся лицу до кровавых пятен, ломает зуб, раскрашивает рот того кровью, чтобы никогда не заговорил снова. Однако всё идёт против него, офицеры разнимают их, после чего Юнги снова сажают в карцер.       Мин не жалеет о содеянном, после каждого такого боя у него болят костяшки пальцев, у самого давно рассечена бровь. Ещё немного, и будет переломан нос, а он всё не унимается. Таким образом на месте Юля представляет Сокджина, как мстит ему за испорченное будущее. Наверное, единственное, почему он не покончил с собой, — ему хочется прикончить этого напыщенного индюка и отморозка, что убил его возлюбленную, а затем уже самому попрощаться с жизнью.       Очередную ночь Юнги проводит в карцере, ему не привыкать — он уже практически с ним сроднился. Стены в маленьком помещении не сдавливают грудную клетку, как в первые разы, от духоты, их серый цвет приелся. Он сидит и наблюдает из маленького окна под потолком, как светит ярко Луна. Целые ночи он крутит в голове мысли: «А если бы…». Если бы он не приехал в тот чёртов день, не будь он там — она бы не умерла, но не узнал бы тогда о её чувствах. Ничего уже не изменить, можно попытаться смириться и жить дальше. Однако день за днём, год за годом эти мысли не покидают мужчину. Отягощают и заставляют позабыть о своём превосходстве. Такой же, как и все здесь, отброс общества, которого разъедает чувство вины.       Через несколько дней с утра, когда Юнги должны выпустить из карцера, мужчина просыпается жутко голодным. Живот громко урчит, а солнце уже давно ярко светит, освещая тесную камеру заключённого. Он стучит в железную дверь, чтобы его выпустили, потому что с некоторыми офицерами уже как со своими общается, не боится, что может получить наказание за такое поведение. А вот дверь никто не открывает. Карцер максимально изолирован, стены в нём плотные и шумопоглощающие. Юнги чувствует что-то неладное и думает, что про него попросту забыли. Он прислоняет ухо к отделяющей его от внешнего мира двери и отдалённо слышит крики. Возможно, это очередной сумасшедший, которого привезли пару дней назад, устроил взбучку. Но затем слышится взрыв, который волнами проходится, сотрясая землю под ногами.       Мин пугается не на шутку, падает на пол от тряски. Ему теперь важно, чтобы его выпустили: умереть в этой камере ему бы не хотелось. Юнги активно начинает барабанить по двери и кричать.       Через пару минут отчаянных попыток выбраться самому Мин слышит звуки задвижки и видит перед собой Минхо. Парень выглядит ужасно растрёпанным. У него порваны рукава на форме, а ещё жуткая одышка.       — Что происходит? — первым делом спрашивает Юнги.       Минхо берёт за рукав Мина и просто показывает ему ситуацию из-за двери. Юнги видит, как один из офицеров не похож уже сам на себя, кусает одного из преступников. Картина настолько пугающая, что, застыв на месте, Мин не находит слов описать весь ужас.       Минхо тащит подальше от этого всего мужчину, быстрой ходьбой они пытаются скрыться. Почему так сильно парнишка привязался к нему — не понятно, но тот отчаянно хочет его спасти от этого кошмара. Затем они слышат ещё один взрыв, земля снова сотрясается от мощного удара, сбивая их с ног. Несколько дней в изоляции, а мир словно сошёл с ума, не предупредив никого.       — Да что происходит? — снова спрашивает Мин, когда Минхо затащил их куда-то за угол.       — Не знаю, — честно отвечает парень и весь трясётся. Возможно, у него снова началась астма, которую он-то думал, что поборол. — Я-я услышал в-взрывы и… и увидел это. А они начали кусать всех. У них лица все больные.       Ничего хорошего Минхо не произнёс, но на ум приходят лишь небольшие статьи в газетах — это новый вид инфекции, о которой только и говорили.       — Почему начали бомбить? — снова спрашивает Юнги.       — Мне откуда знать?!       Внезапные нападения, обстрелы и подрывы тех, кто нужен этому обществу меньше всего. Юнги, собираясь с мужеством, берёт за руку парня, чтобы спастись. Нужно бежать, пока не поздно. И не успев отойти подальше, на них нападает один из заражённых охранников тюрьмы. Он набрасывается на Минхо, крепко вцепившись в его руку зубами, не давая возможности уйти. Юнги взглядом ищет, чем можно обезвредить новое и пока не подвластное объяснениям существо. Уже точно не человек и страж порядка. Минхо задыхается, орёт от боли, пытается выбраться сам. Мин же, не найдя ничего поблизости, достаёт из своего ботинка зубную заточку, которую приготовил специально для своей кончины. И в одну секунду Юнги засаживает ему в голову своё произвольное оружие.       Монстр отпускает Минхо и падает поверженным. Не верящий во всё произошедшее Мин смотрит на мёртвое тело. Никогда не подумал бы, что способен на подобное. Убил, не раздумывая. Желая поделиться чувствами, он поворачивается к парню, который испуганно плачет, показывая укушенную руку. Он теперь обречён.       — П-помоги мне, Юнги, — просит о невозможном.       А Мин, если бы знал, как помочь, то сделал бы это. Вот только сколько бы он ни читал газет или научных статей, нигде не говорилось о том, как спастись.       Юнги с сожалением смотрит на Минхо, понимая, что началась новая эра, где каждый сам за себя. Он шепчет губами: «Прости» и убегает прочь от парня, не оглядываясь. Нужно бежать, пока не стал следующим. А Минхо уже кричит от разочарования и боли, ведь его окружили ближайшие заражённые.       В тюрьме начал происходить полнейший хаос. Мин в панике бежит. Ему на глаза попадаются разные люди, и он старается уворачиваться и избегать их. Практически добежав до выхода, на лестничной клетке Юнги встречает истекающего кровью Юля. Тот напуган не меньше, рядом с ним никого, и он держит место укуса рукой, надеясь предотвратить неизбежное.       Мин, собираясь пробежать мимо, пару раз глубоко вдыхает, удерживая себя от того, чтобы набить морду этому ублюдку. Он спускается вниз, быстро перебирая ногами, и не смотрит на него, но его окликают.       — Юнги! — Мин останавливается в полуметре от Ли и всё-таки поднимает взгляд. — Помоги мне встать.       А Юнги долго смотрит и замечает, как кожа его лица уже побледнела, приобрела болезненный оттенок. Мужчина отрицательно мотает головой, ведь знает — помогать ему себе дороже. Тогда собравшись уйти, уже отвернувшись, он чувствует, как его схватили за лодыжку. Мин теряет равновесие и падает на лестнице, ударяясь сильно о ступеньки животом и подбородком. Он со стоном переворачивается на спину и, находясь в неудобном положении, чуть ли не головой вниз, смотрит на то, как Ли хочет обречь его на ту же участь и тянет к себе. Юнги со всей силы бьёт ступнёй свободной ноги ему по лицу так, что тот ударяется затылком о стену и моментально теряет сознание.       Теперь Юнги сложно встать. Сильная боль пронзила область живота, и голова раскалывается от переизбытка эмоций. Ему становится трудно дышать от попадания пыли в лёгкие, но всё равно пытается ползти вниз. А затем раздаётся новый мощный взрыв совсем рядом, стены вокруг начинают сыпаться, и часть лестничной конструкции обваливается. Несмотря на попытки Мина избежать этого хаоса, один из кусков бетона падает в метре от него, а небольшой камешек, отлетевший в сторону, попадает прямо в голову, полностью отключая от реальности.       Если бы у человека была возможность вернуться прошлое, то Юнги бы сделал всё что угодно и остался на ночь с Харин в тот день. Сейчас бы он лежал с ней в обнимку, а затем они собрали бы чемодан и уехали куда-нибудь подальше от этого кошмара. Но апокалипсис уже начался, и спастись удаётся далеко не всем.       Юнги приходит в себя, чувствует острую боль где-то в затылке. Он дотрагивается до ушибленного места и ощущает что-то мокрое и вязкое. Поднося руку к лицу он видит, вероятно, свою кровь бордового оттенка. Как давно он так лежит в отключке? Мин пытается медленно встать, чтобы осмотреться, делает несколько попыток, как вдруг слышит пугающие звуки где-то поблизости. Юнги, сдерживая желание застонать от боли, осматривается вокруг. Всё стало похоже на руины, повсюду обломки здания, которое было тюрьмой. Любой выживший заключённый только рад такому событию, чтобы сбежать, потому что стены ему больше не преграды. Остаётся лишь один вопрос, как выйти живым?       Юнги не видит пути для отступления: все проходы завалены. Тогда он решает пробраться через открытую площадь, где раньше заключённые могли проводить свой досуг. Стоило только повернуть голову в сторону, как он замечает Юля. Тот стоит к нему спиной, будто ещё недавно его не оглушили ударом ноги, а потом резко поворачивается. Его лицо стало мертвецки бледным, глаза красные и опухшие, из носа течёт что-то вязкое, а из раны на ноге сочится тёмная кровь. Ли, услышав Мина, делает несколько порывистых движений в его сторону, но не видит. Юнги в панике закрывает рот рукой и прячется за куском обвалившейся стены. Мужчина пытается успокоить учащённое сердцебиение, ведь впервые сталкивается с подобным. Мысли о собственной кончине покидают его, стоит только столкнуться с настоящим ужасом. Ему только и остаётся, что смотреть на то, что случилось. Ему страшно представить, что произошло с остальными. Сейчас он один в паре шагов от того, чтобы стать частью новой истории про Франкенштейна.       Мин сидит на корточках и пытается придумать, как ему быть дальше. Наблюдая за действиями Юля, понимает, что тот перестал быть зрячим. Куда бежать, Юнги не знает, но единственный путь — это наверх, где будет больше доступа осмотреть местность. Он берёт попавшийся под руку камень и удачно кидает вниз по лестничному пролёту. Ли, услышав посторонний звук, побежал на него. Движения заключённого были странными, а звук, который тот издавал, был похож то ли на рёв, то ли на скрип.       Не теряя ни секунды, пока не поздно, Юнги быстро, но стараясь при этом аккуратно, выбирается из завала. Он бежит наверх и, доходя до общего балкона, где в самом конце есть лестница вниз на площадь, видит ещё больше заражённых. Картина невероятно ужасающая: люди в один момент выглядели будто загипнотизированными, а их смыслы жизни перестали существовать, кроме одной — выжить. Все издавали странные звуки и были испачканы в собственной крови, от каждого исходил отвратительный запах.        Спокойно пройти Юнги через толпу заражённых не удастся, тогда остаётся лишь один вариант — добраться до нижнего этажа и спрыгнуть с него. Мину не хочется возвращаться обратно, но приходится, потому что оставаться здесь опаснее всего. Однако перед этим он проходит мимо служебных кабинетов, открытых камер, желая найти кого-нибудь живого, кто ещё в человеческом сознании. И никого. Не может поверить в то, что остался один.       Юнги заходит в один из постов охраны на верхнем этаже, ищет в ящиках что-то полезное для спасения и находит только пистолет с тремя пулями в магазине, банку газировки и бинт. Первым делом Юнги обматывает бинтом себе голову, чтобы сильно не болела, и запах крови не привлекал заражённых. Затем складывает всё найденное по карманам и продумывает план действий. В голове пустота. Сидеть на одном месте нельзя, а помощи просить не у кого. Мин строит путь в своём воображении: спуститься на второй этаж можно только с лестничной клетки, где сейчас один Юль. Его можно прикончить, используя оружие, но тогда выстрел услышат все остальные. И Юнги находит безумный, но, кажется, единственный верный вариант — взять из всех открытых карцеров постельные принадлежности и сплести из них канат.       Пистолет заряжен, голова обмотана и ещё соображает. Юнги старается спокойно обходить все помещения, рискуя, идёт на поиски остатков постельного белья, что покрылось пылью и грязью. Мин не задумывается над тем, как это произошло и почему он остался один. Когда Юнги увидел заражённого Минхо, то понял, что обо всех принципах милосердия можно позабыть. Теперь действует самый страшный закон — выживает сильнейший. Мин, завязывая узлами ткань, лишь старается найти выход из полуразрушенной тюрьмы, чтобы найти тех, кто остался в живых за пределами этого здания. Когда Мин сплёл канат и проверил его на прочность, то понял, что со стопроцентной вероятностью избежать сильного падения без боли навряд ли удастся.       Оставаться здесь больше нельзя, нужно бежать. Юнги выглядывает из-за угла, чтобы посмотреть, нет ли рядом заражённых, а на плече висит орудие для побега. Не заметив никого поблизости, Мин снова возвращается к лестничной площадке. Молитвы Богу не помогут уберечься от неизбежного, поэтому можно полагаться исключительно на себя. Юнги только это и делает, стараясь бесшумно двигаться на этаж ниже. Слышен щёлкающий звук, который исходит от заражённого Юля. Из пролёта Юнги замечает, как парень стоит буквально на несколько ступеней ниже от прохода на нужный этаж. Ходить здесь сравнимо с самоубийством, внизу ждёт неизведанное существо, а сделай несколько неудачных шагов в сторону, и можно полететь кубарем вниз. Всё, что вспоминает Мин, как с одного удара своей заточкой он прикончил заражённого, который укусил Минхо. Значит, выстрел в голову, и тот — труп. У Юнги ничего нет, кроме пистолета, банки газировки и сплетённого из частей постельного белья каната. Придётся рисковать.       Юнги задевает маленький камешек под ногами, который падает вниз, привлекая звуком внимание заражённого. Юль делает нехарактерные резкие движения на звук и ступает пару шагов вниз. Озарение приходит само: можно таким образом увести Юля ещё на этаж ниже. Мужчина аккуратно берёт мелкие камни или же осколки от бетонных стен и кидает всё вниз. Заражённый, услышав звук, сразу побежал на него. И не теряя времени, Юнги подбегает к двери, которая с трудом открывалась из-за деформации. Старается делать всё как можно быстрее, руки трясутся, а каждая секунда на счету. Дверь жутко громко скрипит, сигнализируя о побеге одного выжившего заключённого. Мин часто оглядывается назад, считает секунды, когда его настигнет такая же участь, пока толкает дверь, чтобы сделать для себя минимальный проход. Атмосфера накаляется, а стрелять и терять патроны совсем не хочется. Юнги в панике со всей силы резко бьёт дверь ногой, делая небольшую щель, через которую пролезает и закрывает её плотно, насколько это возможно. Юль успевает только протянуть к нему руку. Его глаза налились кровью, что не определить цвета радужки; вены на лице вздулись, что чётко просвечиваются их очертания; появился не присущий парню оскал, а взгляд уже нечеловеческий. Юнги минуту стоит в ужасе и смотрит на эту картину. Осознаёт, что здесь все люди стали такими. Мир не будет прежним.       Где-то в глубине коридора слышится эхом очередной стрёкот. Мин поворачивает голову: в нескольких метрах от него минимум пять заражённых, которые услышали его и теперь идут по следу. В тот же миг Юнги подрывается в другой конец здания, но на середине пути останавливается, потому что с другой стороны навстречу ему тоже бегут заражённые. Подходит к балкону посмотреть на изменения местности, которую знает как свои пять пальцев. Внизу никого не видно, но если сразу прыгать, это минимум шесть метров. Мин смотрит то в одну сторону, то в другую — везде они. Юнги как можно быстрее обвязывает ближайший столб самодельным канатом. Его копошения были услышаны, и теперь заражённые целенаправленно двигаются на него. Он судорожно вдыхает и выдыхает, хватается за конец своего каната и спрыгивает. В какой-то момент узел на канате развязывается, и приземляется он не так мягко, как хотелось бы.       Он внизу, а значит, остаётся только перелезть через забор вверх по развалинам и в открытый мир. Юнги встаёт, нога жутко ноет от неудачного приземления. Хромая, Мин движется к выходу, из кармана течёт газировка, на банку с которой он упал. Моментально приходит идея привлечь заражённых на звук, и Юнги бросает ту самую банку как можно дальше в сторону, пока сам убегает отсюда.       Теперь мир совсем другой. То, что казалось важным раньше, не имеет сейчас великой цены. Можно жаловаться и страдать от сожалений в прошлом, но всё осталось там, потому что главной задачей людей стало выживание.

Кэмп-Пейдж в Чунчхоне. Апрель, 2014 год.

      Огонь разгорается так сильно, что языки пламени обжигают кожу, сжигая тела дотла. Звуки металла звучат очень громко, но не так сильно, как плачь женщины, потерявшей ребёнка этим днём. За последние полгода в правительственной колонии выживших Юнги видел много таких случаев. И каждый раз, чтобы заработать себе на пропитание, он занимается самым грязным делом — превращает мёртвые тела, ещё не успевшие стать заражёнными, в пепел.       Мин сидит после очередного такого задания недалеко от горюющей матери, тело ребёнка которой мужчина пару минут назад бросил в очаг с огнём. Она прячет слёзы в рукавах мужской куртки и прижимает к лицу плюшевую игрушку сына. У Юнги сердце кровью обливается, видя каждый раз такую картину, но ничего поделать не может. Её глупый сын возмужал слишком рано и сбежал из дома, за пределы их лагеря, чем поплатился.       Мир стал жесток и беспощаден к тем, кто не готов принять его новые правила. Правительство из оставшихся, найдя в ближайших северных городах выживших, отправило всех на горную местность, подальше от всего, где вероятность создания новой популяции станет выше. Установили новые правила: работаешь на благо цивилизации — получаешь кров и еду, выходишь за пределы — дезертир и расстрел на месте. Когда нашли Юнги, то ему, как и остальным, был предоставлен выбор: работать чистильщиком либо заодно с военными. Мин не знал, чем занимаются военные службы и как решают вопросы, связанные с безопасностью людей, поэтому выбрал другую работу. Однако все только обсуждали одно — будут ли организованы походы в южные края, чтобы найти выживших там.       За полгода Юнги не нашёл среди оставшихся в живых ни матери, ни Сокджина, ни других знакомых родом из Тэгу. Мысль о том, что они всё-таки погибли, убивала его изнутри. По маме он скорбел, но не верил, что она мертва или превратилась в одного из заражённых, а Сокджина просто так в живых оставлять не хотел. Готовил столько лет план мести, а тут пандемия, которая оставила его ни с чем. Сколько бы люди ни жаловались и ни просили выдвинуть из отрядов кого-нибудь в ту сторону на поиски родных и близких, ответ был одним и тем же: «Нет».       Чего так боялись подготовленные люди, Мин не знал. Но именно в этот день ему пришла мысль, от которой избавляться просто так он не хотел. Попросту надоело сидеть сложа руки.       Во время обеда, после работы в общепите, где всей колонией собирались люди, Юнги сел в дальнем ряду на привычное ему место. Через минуту с двумя подносами, на которых были две миски риса, кимчи и маленький кусок мяса размером с мизинец, подсел Джихо — парень, которому недавно стукнуло тридцать и в первый день пандемии лишившийся жены, после чего стал чистильщиком, как и Мин. Они познакомились чуть ли не в первый день работы. Джихо много болтал, рассказывал о своей прошлой жизни и делился новостями и сплетнями в их новом обществе, чем заменял радио для Юнги во время рабочего процесса.       И вот, парень кладёт перед задумчивым Юнги поднос и садится напротив за деревянный, прогнивший в некоторых местах стол.       — Сегодня видел Миён, — начал разговор Джихо. — Так жаль её, не уследила за ним, — речь пошла о той самой женщине, что лишилась сына.       Мин ничего не говорит, лишь смотрит на скудное пропитание. Понимает, что людей много и нужно прокормить каждого. Но прошло уже несколько долгих месяцев, и за это время можно было что-то предпринять, чтобы накормить всё поселение. Что-то люди в «верхушке» недоговаривают, не докладывают и о чём-то умалчивают. Пока все в страхе прячутся за бетонными высокими стенами, кто-то, зная о положении, скрывает нечто важное, подвергая обычных людей голоду и холоду.       — Говорят, завтра снова будет объезд ближайших районов. Требуются добровольцы, — Джихо усмехается. — Какой придурок согласится? Повсюду эти заражённые, а жить-то хочется, — парень, пока говорит, всё время поглядывает на Юнги, который словно завис в своих мыслях. — Почему не ешь? Мясо мало дали, да? Понимаю, держи вот моё, ты сегодня хорошо поработал, — и делится, переложив свой кусочек в тарелку мужчины.       Юнги же передвинул свой поднос Джихо. Он огляделся вокруг, чтобы заприметить, нет ли любопытных взглядов, и полушёпотом сказал:       — Я хочу в добровольцы.       Джихо аж едой подавился в шоке от услышанного. Он не успел прикрыть рот ладонью и случайно выплюнул несколько рисинок, что приклеились к лицу Юнги. Мужчина угрюмо посмотрел на своего собеседника, вытер это безобразие рукавом своей куртки, при этом перемазав лицо гарью от костра.       — Ты сдурел? — спросил парень, но сперва дожевал, что запихнул в рот.       — Мне нужно убраться отсюда…       — Это куда?       — В Тэгу, — ещё тише начал говорить Юнги, придвинувшись к приятелю ближе.       Джихо многого не знает о Мине, но наслышан о том, что тот бывший заключённый и единственный выживший из ближайших тюрем, поэтому его все побаиваются здесь. Знает, что ему, как немногим, предлагали пойти в ряды военных, но тот отказался. А ещё у него была родня на юге Республики Корея.       — Мне нужно узнать, где моя мать и жива ли она, — Юнги не ждёт, что его поймут, но ему нужна помощь, чтобы убраться из этого места. — Выйти отсюда незамеченным у меня не получится, а так я смогу собрать необходимые вещи, припасы, мне выдадут оружие, и тогда я смогу…       — А ещё ты можешь сдохнуть. Тебе отсюда переть больше трёхсот километров, это только напрямую, а там заражённые и хрен пойми что ещё. Мы знаем лишь о нескольких видах, о которых рассказывали те, кто был вне карантинной зоны. Не известно, насколько эта информация достоверна. Ты сразу обрекаешь себя на смерть, не глупи. Здесь кормят, поят, есть, где спать. Знаешь же, что за неповиновение, за несанкционированное проникновение за пределы карантинной зоны казнят, а потом сжигают. Тебе оно надо? — выкладывает сразу все факты против безумной идеи мужчины, который словно в одночасье потерял инстинкт самосохранения.       — Здесь небезопасно. Мы спим практически под землёй, где холодно и сыро, когда они, — Юнги указывает пальцем на парня, стоящего в дали коридора в зелёной военной униформе и с автоматом в руках, — выглядят здоровее, чем большинство собравшихся людей здесь. Им всё, а нам остатки. Если хочешь так жить, пожалуйста, просто скажи мне, где можно подписать себе смертный приговор.       Джихо — трус, который потерял жену, и теперь жить ему не для кого, кроме самого себя. А у Юнги есть цель, стремление, и если ему суждено умереть, то не в этой дыре, где кругом используют человеческую силу и промышляют нечистым на стороне. Парень долго с досадой смотрит на Мина, будто взглядом пытается его отговорить, но в глазах напротив нет ни капли сомнений в своём решении. Тогда Джихо только кивает, мысленно протестуя этой затее. Отныне у них разные дороги. Сначала мужчины отнесли подносы с недоеденным обедом кухарке, которая укоризненно на них посмотрела, а затем пошли к человеку, который ведёт список добровольцев.       Жизнь Юнги приобрела новые краски, помимо пылающего ежедневно огня от тел погибших и серых лиц горожан. У него горит сердце от надежды, что матери удалось спастись от монстров, а главное — от бомбардировок, которые устраивали ещё в прошлом году.       Ночью того же дня Мин в своей скромной и крошечной комнате собирает рюкзак в долгий путь. Стены здесь отсырели, он спит на раскладушке, когда некоторые ночуют на матрасах, греясь друг о друга. Нужно срочно уходить. С утра ему выдадут противогаз и оружие, а пока нужно было собрать некоторые вещи первой необходимости: скромную аптечку из небольшого спёртого у медработника куска бинта, огниво, которое украл у одного из военных, фонарик с последними батарейками для него, немного провианта на ближайшие дни, а дальше как пойдёт. Юнги, собираясь, прекрасно понимал, что идёт на риск, что эта идея безумна, даже слишком. Но умереть он не мог без информации о том, что всё-таки с его матерью. Главные в правительстве не решались никак отправлять людей на поиски других выживших, что остаётся для всех загадкой — почему?       Когда мужчина упаковывал одежду, к нему постучались. Он быстро спрятал под койку рюкзак, который кое-как мог там уместиться, встал ровно, чтобы перекрыть это безобразие, и ждал. Вошёл Джихо, который с грустью в глазах смотрел на всё вокруг. Не заметить набитый вещами рюкзак было невозможно. Он тяжело вздохнул. Парень осознавал всю серьёзность принятого своим приятелем решения.       — Вот, — он протянул свёрнутый в четыре раза кусок карты и старые наручные часы, — это тебе пригодится в твоём безрассудном путешествии.       — Они что-то мутят. Разбираться с этим не хочу, но и оставаться здесь тоже.       Юнги взял поданное знакомым и предложил Джихо присесть напоследок. Это последняя их встреча. И никто не знает, что будет их ждать дальше.       — Береги себя, — искренне говорит парень, смотря в карие лисьи глаза. Как бы Юнги ни скрывал своего страха перед неизведанным, всё было очевидно. Он только внешне кажется отважным, готовым помочь всем, но сам еле справляется. — Не делай глупостей. Обходи заражённых стороной, так будешь дольше идти, зато доберёшься живым, — начал Джихо давать советы, ведь ничем другим помочь не в силах. Да, советовать ему нечего, только если пытаться переубедить.       — Спасибо, — от души поблагодарил Юнги, — буду стараться добраться живым.       — Тебя не переубедить?       Джихо делает последние попытки оставить в живых приятеля, с которым провёл много времени бок о бок за грязной работой, в котором нашёл свою родственную душу. А Юнги только отрицательно мотает головой. Он не знает, как всё будет, но отказываться от своей идеи и цели уже поздно. Он всё решил.       Следующим утром, как только солнце взошло и первые лучи начали проявляться через равнины, группа добровольцев собралась обследовать ближайшие районы. В этот раз они двинулись к окраине, пересекающей Чунчхон с Капхён на юго-западной части. Всем выдали противогазы на случай, если наткнутся на зоны распространения спор, и оружие, если встретят заражённых. Юнги взял свой рюкзак, что не было запрещено, но вещей пришлось убавить, оставить только самое необходимое. Остальное он планирует взять по пути в Сеул, если сможет туда добраться.       И вот группа рассыпалась по одному из районов, как муравьи. Каждый был максимально бдителен. Все просматривали дома на наличие ещё чудом живых людей. Мину необходимо придумать что-то, чтобы его не стали искать. Он с представленным из группы напарником заходит за угол и видит вдали примерно в ста метрах от них толпу щелкунов, так назвали один тип заражённых. Юнги смотрит на то, как они столпились вокруг одного человека, которого заразили, и теперь является лишь органической зоной для распространения грибка. Тогда Мину приходит на ум идея привлечь внимание щелкунов, чтобы во время бунта спрятаться.       Под ногами попадается пустая выпитая давным-давно бутылка из-под соджу, и, пока напарник не видит, Юнги со всей силы наступает на неё, чтобы треск распространился эхом по территории. Щелкуны сразу навострили свои лепестки, что растут на их голове и служат им эхолокаторами, и пошли в сторону прозвучавшего шума. Напарник сразу испугался, стоило только увидеть толпу щелкунов, движущихся на них. Он был обычным гражданином, который перешёл на крики о помощи, вместо того, чтобы по рации сообщить о нападении.       Первая часть плана сработала, а вторую Юнги не продумал: сначала нужно было найти место, где спрятаться, а только потом призывать щелкунов. Он оглядывается вокруг: ближайшее невзрачное заведение находилось в нескольких метрах от него и от самих заражённых существ. Мин оборачивается, чтобы убедиться, что военные готовы оставить его на смерть, лишь бы избавиться от щелкунов и самим вернуться обратно живыми. Юнги для них никто, только лишний голодный рот в колонии. Поэтому он отважно делает пару выстрелов в ближайших щелкунов, на свой страх и риск бежит в их направлении. Как только он достигает здания, то понимает, что либо дверь заклинило, либо та закрыта с другой стороны. Мин не оборачивается, но чувствует, как опасность очень близко. От страха волосы встали дыбом, дрожащими руками пытается вырвать с корнем ручку двери, но бесполезно. Они всё ближе. Единственное, что остаётся, разбить витрину, как оказалось, антикварного магазина.       Стекло сыплется повсюду, он перелезает внутрь и падает прямо на осколки. Пара щелкунов пытается пробраться внутрь, но Мин делает пару удачных выстрелов в голову, и те дохнут на месте, преграждая путь остальным. Юнги шумно выдыхает, только осознавая, что смог. Он готовился к худшему, что от своей же инициативы помрёт здесь и никто не узнает о его гибели. Однако слышит выстрелы своих союзников, которые отвлекают от него беду.       Мин встаёт с осколком, проходя вглубь заведения. Есть немного времени осмотреться. Небольшое помещение покрыто пылью, плесенью, по углам даже паутиной. Все вещи разбиты, а за небольшим прилавком дверь. Юнги, не убирая далеко автомат, двигается к ней. Сам напросился, никто не заставлял его покидать колонию — место, где хоть и тесно, но есть всё и пока безопасно. Он открывает дверь и видит подвал, идущий глубоко вниз, и там проблёскивает вдалеке тусклый свет. Он медленно спускается, ожидая встретить очередного щелкуна, перезаряжает автомат, чтобы при необходимости выстрелить.       Достигая практически самого конца, Юнги слышит шорохи. Тогда, выскочив, намеревается стрелять в заражённого, но видит перепуганного подростка. Тот одет в чёрную толстовку и тёмные вытянутые спортивки, а в руках над головой он держит биту. Военная группировка вот так работает: не проверив ничего толком, оставили умирать обычного мальчишку среди щелкунов.       — Я-я не заражён, — бита из его рук падает от страха, а в глазах мольба: не убивать.