Лунный свет

      League of Legends, 2WEI, Edda Hayes — Warriors 🎶       До свадьбы оставался один день.       После ухода Тео Нелли практически не покидала своей комнаты. И не только потому, что, чем ближе был день свадьбы, тем чаще девушка испытывала жуткие мигрени из-за своих переживаний и была не в состоянии встать с постели… Но ещё и потому, что, выходя из комнаты, она всё чаще получала тёплые слова благодарности от совершенно незнакомых людей. Нелли не понимала, что чувствует и как к этому относиться. Она вообще думать почти не могла — в голове стоял беспробудный туман.       С одной стороны, ей, конечно, было приятно получать такую поддержку и понимание того, на что она идёт. Но с другой стороны, её уже начало это жутко раздражать и настораживать. Мало того, что люди попросту постоянно напоминали ей об этом, так ещё и, по её мнению… Перегибали палку.       Особенно учитывая тот факт, что Нелли до сих пор не была знакома с половиной людей в этом доме. Девушка не умела первой идти на контакт и заводить друзей. А те и сами не стремились проявлять к ней интерес и как-то узнавать её… Они и вовсе словно избегали Нелли, причём до такой степени, будто им было запрещено хоть как-то лишний раз её беспокоить.       Когда Нелли спросила о причине такого поведения у мамы, та подтвердила эти предположения. Женевьева сказала, что не доверяет своим людям её безопасность, учитывая особенности и симптоматику их недуга. Она действительно запретила им контактировать с девушкой от греха подальше. По крайней мере до тех пор, пока проклятие не будет снято.       С уходом Тео Нелли стало очень одиноко. Каждый день девушка вспоминала своё любимое письмо от мамы, которое за три года уже успела выучить наизусть, и невольно ловила себя на мысли, будто его писал совершенно другой человек.       Человек, не ожесточённый жизнью в бегах и борьбой за выживание.       Нелли была очень рада наконец найти и начать узнавать свою маму, сближаться с ней, говорить… Но…       Она каким-то странным образом скучала и тосковала по той маме, образ которой создала в своей голове за все эти годы. Нелли видела, что Женевьева это чувствовала. Отчего тоже очень часто была подавлена и смущена, пытаясь изо всех сил проявлять больше эмоций с дочерью наедине.       Но эти эмоции давались ей с трудом. Женевьева была, конечно, хорошей… Просто совсем не такой, как ожидала Нелли. Она была сдержанной. Истинной леди. Никогда не злилась, не повышала голос, даже не смеялась громче положенного рамками приличия. Словно фарфоровая кукла… И все её касания и ласковые слова… Тоже были безэмоциональными.       Нелли чувствовала холод.       Это вообще всё, что она теперь чувствовала, когда Тео ушёл.       Чёрт возьми… Тео…       Ей пора забыть это имя.       Как всего три буквы могут приносить столько боли?       Впервые в жизни Нелли сожалела о том, что не могла плакать. Ей бы очень сейчас этого хотелось. Но всё, что она могла, — лишь понуро склонив голову, сидеть в своей комнате и задумчиво смотреть в окно часами напролёт. Либо просто лежать на кровати, не думая ни о чём.       В ее жизни больше не было ни смеха, ни грусти… Ни радости, ни злости, ни тревоги… Ничего. И даже Кевин изменился. После той ситуации с дракой, даже после поцелуя и даже после того, как Тео ушёл, парень всё равно продолжал держать некоторую дистанцию с девушкой. Он больше не стремился ни понравиться ей, ни рассмешить, ни очаровать. Он вообще практически её не навещал. И почему-то ходил мрачнее тучи… Даже почти не улыбался. Наверное, тоже переживал?..       А ведь до свадьбы остался всего один день… А дальше что?       Её жизнь теперь всегда будет такой? Словно витрина роскошного бутика в виде богатого поместья. С людьми-манекенами, рядом с которыми её кожа будет так же медленно, но верно превращаться в пластмассу. Кровь в жилах леденеть и остывать… Эмоции постепенно угасать. До тех пор, пока она не забудет, что вообще когда-то что-то чувствовала.       В дверь раздался глухой стук.       — Милая? — послышался голос мамы.       Женевьева вошла в комнату, и Нелли встретила её пустым взглядом.       — Как ты? Ты совсем грустная, это беспокоит меня, — взволнованно сказала женщина и присела на кровать рядом с ней, приложив руку к её лбу. — Температуры нет, ты хорошо себя чувствуешь?       «Я себя не чувствую…» — подумала Нелли.       А затем ответила:       — Я в порядке, спасибо.       — Ты скучаешь по Теодору? — обеспокоенно спросила мама и свела брови, выражая сочувствие.       Почему она до сих пор так настойчиво продолжает называть его Теодор? Он же просил называть его Тео… Он извинился… Он ушёл… За что она продолжает так усердно злиться на него?       — Я ничего к нему не чувствую. Я просто беспокоюсь из-за свадьбы, — соврала Нелли, чтобы её побыстрее оставили в покое.       — Это нормально, дорогая. Ты же невеста, тебе положено, — с лёгким смешком ответила Женевьева и ласково погладила девушку по лицу.       — Нет… Нет, обычно невесты волнуются… По-другому. Это должно быть приятное волнение… А мне просто страшно.       — Почему тебе страшно, дорогая?       Она серьёзно?       — Не знаю. Наверное, отчасти ещё из-за Кевина. Я чувствую, что он до сих пор злится на меня. И что он отдалился.       — Я поговорю с ним, любимая… — тихо сказала мама и погладила её по голове. — Думаю, тут произошло недоразумение, и он просто тоже волнуется из-за предстоящей свадьбы. — Женевьева выдержала паузу и, хитро улыбнувшись, наклонилась к ней поближе. — Вообще-то я слышала, что он вот уже третий день готовит тебе какой-то подарок…       Нелли улыбнулась. Но радости не испытала.       — Выпей это, милая, — сказала мама и протянула ей какую-то склянку.       — Что это? — нахмурившись, спросила девушка.       — Это зелье от грусти, — подмигнув, ответила женщина.

***

      Нелли не помнила, как Женевьева покинула её комнату. Она проснулась уже ближе к вечеру, когда услышала очередной стук в дверь.       — Войдите… — хрипло отозвалась Нелли и присела, держась за голову.       В комнату вошёл Кевин с большим букетом жёлтых нарциссов и голубых ирисов, у которых в центре лепестков были жёлтые полоски… Отчего они прекрасно сочетались. Это был самый красивый букет, который Нелли когда-либо видела… Лепестки ирисов выглядели настолько воздушными и изящными, что казалось, если прищуриться, будто это десятки голубых бабочек безмятежно сидят на ярко-жёлтых цветках и машут крылышками. На лице девушки появилась лёгкая улыбка.       — Я заметил, что в оранжерее ты всегда особое внимание уделяла нарциссам… Подумал, они твои любимые, — сказал он, обаятельно улыбнувшись, и сел на кровати рядом с Нелли. — А это голубые ирисы… Я где-то слышал, что они от болезней… Женевьева сказала, ты неважно себя чувствуешь…       — Всё в порядке… Просто немного голова болит… — с улыбкой ответила Нелли, чувствуя на самом деле, словно её мозг раскалывается надвое… — Они такие красивые… Спасибо…       — Я рад, что тебе понравилось, — ласково ответил Кевин и быстро отошёл, чтобы наполнить вазу водой и поставить туда цветы на тумбочке рядом с кроватью. — Вот ещё…       Парень достал из кармана небольшой футляр голубого цвета и снова сел рядом с Нелли.       — Что это?.. — тихо спросила она, нахмурившись.       — Лунное кольцо, конечно, красивое… Но я захотел подарить тебе настоящее, помолвочное…       — Кевин, это… — хотела было удивиться Нелли, но парень остановил её жестом руки и неожиданно встал на одно колено. — Что ты делаешь?.. — с улыбкой спросила она.       — Я делаю то, что должен был сделать гораздо раньше, — широко улыбнувшись, ответил Кевин. — Настоящее предложение.       Нелли застыла, продолжая улыбаться, и выпрямила спину, приняв более элегантную позу. Кевин открыл футляр и, в очередной раз обнажив свои идеальные белые зубы в обаятельной улыбке, спросил:       — Нелли Лабонер, ты выйдешь за меня?       Широко улыбнувшись, девушка заправила волосы за ухо и тихо ответила:       — Да…       Кевин смущённо рассмеялся себе под нос и надел кольцо ей на палец.       Кольцо было красивым. Обычным, элегантным, тонким и изящным, с небольшим драгоценным камнем голубого цвета.       — Твой любимый цвет голубой. Я запомнил, — улыбаясь, объяснил он.       — Спасибо, Кевин, очень красиво…       — Не за что, я хотел сделать всё правильно и успеть ещё хоть как-то порадовать тебя перед церемонией.       — А после церемонии акция закончится? — со смешком спросила девушка, игриво дёрнув бровью.       Он смущённо спрятал глаза и рассмеялся в ответ.       — Я уверена, ты будешь отличным мужем, Кевин… — скромно улыбнувшись, сказала Нелли и накрыла ладонь Кевина своей.       — Да… Я бы очень хотел им быть, — ответил парень и слегка улыбнулся. — Я хотел обсудить с тобой один момент.       — Какой?       — Свадьба уже завтра. Я хотел поговорить про предстоящую брачную ночь.       Нелли невольно напряглась и выпрямила спину, с ожиданием уставившись на Кевина.       — И что именно ты хотел обсудить?.. — взволнованно спросила она.       — Женевьева, конечно, любит всё контролировать, такая уж она. Но хоть она и умудрилась поженить нас через месяц, она не будет держать свечку у нашей постели… Я просто к тому, что… Мы сделаем это тогда, когда ты захочешь. И ни минутой раньше.       Нелли нахмурилась, всё ещё продолжая пристально смотреть Кевину в глаза.       — Я просто решил проговорить это вслух на случай, если ты беспокоилась…       На самом деле, Нелли не беспокоилась. Она даже не думала об этом, потому что была уверена, что это само собой разумеющееся. Девушка не собиралась тянуть с этим вопросом и внутренне уже успела настроить себя на необходимость близости с Кевином. И учитывая, что он был ей приятен, не боялась этих мыслей. Однако Нелли была уверена, что, если всё же не будет готова к ней в первую же брачную ночь, новоиспечённый муж не станет возражать. Впрочем, теперь, когда Кевин проговорил это вслух… Она почувствовала дополнительное успокоение в этом вопросе.       Нелли не стала ему отвечать. Лишь молча улыбнулась и кивнула. Кевин улыбнулся ей в ответ и поцеловал её руку.       — Ладно. Ты устала. Уже поздно.       — Ну, да… Немного.       — Спокойной ночи, — прошептал Кевин и склонился к лицу девушки для поцелуя, нежно накрыв её губы своими.       Отпрянув от неё, он пронзительно посмотрел ей в глаза и ненадолго задержался…       Прежде чем встал и быстро ушёл из комнаты.       Нелли проводила его трепетным взглядом, не прекращая улыбаться… Но как только дверь закрылась за Кевином, девушка вновь невольно вернулась к мыслям о Тео.       Она ничего не могла с собой поделать, и это единственное, из-за чего она переживала. Единственная причина, по которой она, вероятнее всего, не сможет настроиться на близость с Кевином сразу.       Всё, что ей осталось от Тео, лишь воспоминания. И как бы Нелли головой ни понимала, что должна их стереть, её сердце не хотело с ними прощаться. Ведь даже простые воспоминания о нём приносили ей гораздо больше эмоций, чем все улыбки и подарки Кевина вместе взятые… Больше эмоций, чем она вообще теперь испытывает в реальной жизни.       Девушка повернула голову и печально посмотрела в окно, думая лишь об одном…       «Интересно… Где он сейчас?..»

***

      Полная луна взошла на небе, и её холодный тусклый свет пробился в окна комнаты невесты.       Мама была рядом с Нелли весь день, помогая с приготовлениями к свадьбе и рассказывая о том, как пройдёт ритуал и как надо себя вести во время него.       Тихо и покорно, слегка склонив голову вниз.       Церемония должна была начаться в полночь. Женевьева объяснила девушке, что любые ритуалы, которые скрепляют что-то посредством высших сил, должны проводиться на грани времени.       Осталось всего тридцать минут.       Нелли стояла в своей комнате перед зеркалом, любуясь на своё свадебное платье. Оно было красивым, цвета молочной кости. Но совершенно обычным. Даже скромным. Корсетный верх с неглубоким вырезом, обтянутый прозрачной кружевной тканью до самой шеи, переходящей в рукава длиной три четверти. Под горлом — белый изящный воротничок, а на талии — тонкая шёлковая лента, завязанная в аккуратный бантик спереди посередине. Юбка была пышной и чуть ниже колен.       Это платье спроектировала и сшила сама Женевьева, и девушка чувствовала магическую силу, заключённую в переплетениях нитей, из которых состоял наряд. Платье почти вибрировало на её теле. И ощущалось это так странно… Так странно приятно… Словно Нелли в буквальном смысле прикоснулась к прекрасному. Чувствовала его своей кожей.       Нелли весь день ощущала себя так, будто витала в облаках. Словно находилась в лёгком пьянящем дурмане, от которого кружилась голова. На её лице витала тень блаженной улыбки, глаза блестели, а плохие мысли больше не тревожили.       Всё хорошо.       Девушка смирилась с неизбежным и приняла свою судьбу.       Это правильное решение. И другого у нее уже нет. Уж точно не теперь: за полчаса до свадьбы.       Нелли оглядела себя, ощутив, как каждый сантиметр платья подстроился под её фигуру, облегая и выделяя все изгибы.       — Ты должна будешь пройти свой путь босиком, дорогая, это часть ритуала, — послышался нежный голос мамы, которая стояла рядом и занималась волосами девушки.       Женевьева изящно взмахивала палочкой то тут, то там, и Нелли ощущала маленькие, приятные касания магии к щекам, волосам, шее… Волнистые локоны девушки постепенно становились более обрамлёнными, а ресницы — завитыми.       — Почему?.. — слегка склонив голову набок, тихо спросила девушка, продолжая завороженно разглядывать себя в зеркале.       — Ходя босиком, человек как бы делает свою душу «незащищённой», — мелодичным голосом принялась объяснять Женевьева. — Каждый след, оставленный босой ногой, — это «отпечаток» самой души. С древних времен это считается признаком смирения и преданности религиозным обрядам. Также считается, что ходьба босиком помогает энергии течь более свободно через тело… Ты должна чувствовать землю, освещённую луной, и полностью переживать каждый шаг.       — Хорошо… — блаженно ответила Нелли и улыбнулась шире, когда мама закончила с её прической и поднесла маленькое зеркало сзади, чтобы в отражении большого зеркала можно было увидеть, как волосы уложены на затылке.       Локоны мягко ниспадали лёгкими волнами на плечи, а передние пряди были заплетены в несколько косичек и убраны назад, где их скреплял небольшой белоснежный цветок нарцисса.       — Кевин сказал, ты любишь нарциссы. Он попросил… — с улыбкой объяснила мама.       — Да, очень люблю… — широко улыбнувшись, пропела Нелли.       — Тогда тебе понравится и твой букет, — ответила Женевьева и потянулась за цветами.       Нелли тихо и счастливо рассмеялась, когда в её руках оказался маленький, но густо наполненный белыми нарциссами букет, обвязанный белой шёлковой лентой.       Мама оставила себе всего минуту на восторженные вздохи и любование, прежде чем убрала палочку в карман и шёпотом произнесла:       — Готово. — Женщина ласково дотронулась кончиками пальцев до подбородка дочери и поцеловала в щёку.       Нелли смотрела в зеркало и не видела прежнюю себя. Она видела в отражении будто совершенно другую девушку: мягкую, нежную, светлую, тихую, покладистую и покорную.       Невинную.       Просто белый божий одуванчик.       Раньше Нелли даже не думала о свадьбе. Мысли о связывании себя с кем-то узами брака казались ей настолько далёкими, нереальными, даже ненужными.       Потом она встретила Тео, который бурным вихрем закрутил её и утащил с головой в совершенно новые, незнакомые, но очень сильные чувства. Но Нелли никогда не лежала с закрытыми глазами, представляя их свадьбу, как, насколько она знала, делали многие девочки.       Затем появился Кевин… И мысли о браке стали более реальны. Однако даже зная о том, что они скоро поженятся, Нелли никогда не представляла себе сам процесс. Не представляла себя вот так… В белом платье… Перед зеркалом… Рядом мама укладывает ей волосы и убаюкивающим голосом напевает комплименты и наставления… Букет нарциссов у неё в руках…       Всё казалось каким-то сном. Сказочным и красивым сном. Нелли не ощущала происходящее реальностью. Порой ей даже хотелось прощупать свой пульс, потому что создавалось чувство, будто его вовсе нет.       — Ты очень… Очень красива, любимая… А сегодня особенно, — сказала Женевьева, затем улыбнулась и поправила на руке Нелли лунное кольцо.       От её ласкового голоса и нежных прикосновений девушка облегчённо выдохнула и ощутила новую волну радости в груди.       — Сколько это будет длиться? — спросила она.       — Церемония не длится долго, — уверила её мама.       Щелчок заколки, и длинная белая фата нашла своё место в прическе. Лёгким касанием Женевьева ещё раз дотронулась до щеки дочери, а затем накрыла лицо девушки прозрачной тканью.       Женщина отошла к прикроватной тумбочке, чтобы взять наручные часы.       — Спасибо, мама… Я… Я давно хотела… — вдруг залепетала Нелли, с трепетом разглядывая её фигуру. — Знаешь, я так счастлива, что нашла тебя, и я… Я тебя л…       — Что, милая? — обернувшись с широкой улыбкой, спросила Женевьева, перебив её.       Нелли вдруг ощутила сильное смущение и решила сказать то, что хотела, позже. Момент странным образом казался испорченным…       — Я… Ничего. Спасибо тебе, — скромно улыбнувшись, ответила девушка.       — Конечно.       Женевьева протянула Нелли руку, посмотрев на время:       — Нам пора.       Нелли кивнула, соглашаясь, и вложила свою ладонь в её, прежде чем их обеих затянуло в черноту.       Это не было похоже на те перемещения, к которым она привыкла с Тео: резкому выпаду, перехватывающему дыхание. Скорее плавно затягивающая воронка, после которой лёгкие снова наполнились кислородом, пока чувство полёта постепенно отпускало.       Нелли ощутила порыв ветра на голой коже и холодное соприкосновение голых ступней с остывшей землей. Она поёжилась, оглянувшись.       Они стояли среди густых зарослей зелёных кустов и деревьев, склонявшихся так низко, будто желая обнять. Тучи сгустились на небе, поглотив луну в свою мрачную пелену.       Одеяние мамы волшебным образом изменилось: на ней было чёрное обтягивающее платье в пол с полностью закрытыми рукавами, вплоть до кончиков пальцев. Из-за такого наряда она почти слилась с тьмой, и только яркие голубые глаза будто светились в темноте.       — Отсюда ты начнёшь свой путь, — посмотрев на девушку нежным взглядом, сказала Женевьева.       — Хорошо…       — Я очень горжусь тобой, милая, — ласково добавила она и кончиками пальцев коснулась подбородка девушки. — Прошу, посмотри на меня.       Нелли взглянула маме в глаза и мягко улыбнулась, увидев в них такую нежность и трепет, что захотелось взлететь.       — Я люблю тебя, солнышко. Ты всё делаешь правильно. Ничего не бойся. — Женевьева поцеловала девушку в лоб. — Встретимся у алтаря, моя хорошая.       Женщина погладила Нелли по плечу, а затем указала на извилистую тропу между деревьями.       Пытаясь разглядеть хоть что-то, девушка ступила два шага вперёд и застыла, осознав, что этот момент был идеален, чтобы наконец сказать…       — Мама, я тоже… — робко проронила Нелли, обернувшись, но Женевьева уже исчезла с характерным звуком тихого треска в воздухе. — Что ж… Ладно… Позже…       Ветер становился сильнее, и девушка крепче сжала в руках букет, начиная испытывать лёгкое волнение. Свежий и холодный воздух словно немного отрезвил её. Нелли ступила на указанную тропинку и начала свой путь.       Девушка шла медленно и осторожно. Тропинка извивалась, но, завернув за массивное дерево, которое будто в знак приветствия сбросило несколько листьев к ногам, Нелли увидела едва различимый свет факелов вдалеке.       Перед ней показалась небольшая арка, сплетённая из густых тернистых ветвей и уходившая вглубь.       Сердце Нелли затрепетало, а затем в груди будто что-то защемило. Остановившись, девушка помедлила несколько мгновений… Прежде чем резко выдохнула, крепко зажмурилась и уверенно ступила в арку.       Нелли ощутила, словно её окунули в вязкий, мокрый, ледяной туман, который окутал с ног до головы и от которого стало невозможно дышать.       Чёрная пыль вихрем закружилась и собралась у подола её платья, и оно стало медленно окрашиваться в чёрный. Будто ткань плавно окунали в невидимые чернила, которые всё стремительнее расползались по всему одеянию, пока оно полностью не изменило свой цвет.       Затем Нелли почувствовала, будто её тут же выбросило в самое пекло жаркой пустыни и вся влага моментально испарилась.       Огромный невидимый железобетонный пресс болезненно прошёлся сквозь всё тело, и Нелли вышла с другой стороны, мгновенно ощутив накрывшую её с головой неконтролируемую волну эйфории.       Блаженная нега.       Улыбка девушки расползлась до ушей, и абсолютно все мысли покинули её голову. Нелли снова на мгновение замерла, оглядев себя, и ощутила, как по коже пробежал промозглый ветерок, оставив россыпь мурашек. Лунное кольцо ярко сверкнуло на пальце, словно пустив лёгкий разряд электрического тока по всему телу и так же, как и платье, полностью окрасившись в чёрный цвет.       Было так странно не ощущать себя в волчьем теле в полнолуние…       Нелли пошла дальше, чувствуя, как ветер поднимал ткань платья и проводил ледяным дыханием по ногам.       Теперь она шла очень быстро, не останавливаясь и не переводя дыхание, желая поскорее добраться до места назначения, и скоро чащоба, казавшаяся беспросветной, расступилась, открыв небольшую опушку, освещённую множеством горящих факелов.       Тропинка стала переходить в мощёную дорожку, уложенную вразбежку плитками неправильной формы, ведущую прямиком к алтарю.       Кругом стояли люди, у которых на пальцах были лунные кольца, отчего они не обратились в волков. И оборотни, принявшие аконитовое зелье, позволившее им сохранить человеческое сознание. Вокруг опушки темнели причудливые силуэты деревьев, похожие на застывших в движении чудовищ. А в самом конце пути, перед алтарём, стояла Женевьева. С высоко поднятой головой и идеальной осанкой. Сложив руки, обличённые в чёрную ткань, в замок перед собой.       Перед женщиной стоял невысокий каменный стол, на котором была большая серебряная чаша. А перед столом, немного правее, стоял Кевин, полностью облачённый в настолько чёрный костюм, что у Нелли не было ни грамма сомнений — здесь не обошлось без магии. Он выглядел как квинтэссенция тьмы, собранная из всех самых тёмных ночей в году.       Шаг.       Нелли шла, расплываясь в широкой и блаженной улыбке.       Шаг.       Фигуры вокруг казались ей не более чем тёмными кляксами в растворявшемся в ночи мире.       Шаг.       Нелли подошла к каменному столу и встала прямо напротив Кевина.       Впервые на памяти девушки он не улыбался.       Их взгляды пересеклись, и Нелли заметила, как глаза Кевина прошлись по её фигуре. Это был не тот же взгляд, которым он встретил её у лестницы в день помолвки. Тогда он выглядел счастливым. Очарованным. И улыбка его была до ушей. Сегодня же он просто равнодушно прочертил траекторию холодного оценивающего взгляда, в конце опять вернувшись к её глазам.       Кевин сделал шаг вперёд, и Нелли от волнения даже задержала дыхание, чтобы непроизвольно не отстраниться. Кевин коснулся края фаты, медленно откинул её и подошёл ближе… Кивнув ей в знак приветствия и наконец слегка улыбнувшись.       В какой-то момент Нелли решила, что неизменная и неисчезающая улыбка Кевина раздражает её, но сейчас она была рада увидеть её до глубины души. Это вселило в неё чувство спокойствия и уверенности в том, что всё хорошо. Всё, как всегда, хорошо.       Женевьева медленно обошла каменный стол и встала между Нелли и Кевином, взяв их за руки. А затем заговорила громким и торжественным голосом:       — Сегодня мы собрались здесь, чтобы совершить тёмное венчание первого волка и луны, соединив стихию природы со стихией магии, закрепить их союз добровольной жертвой крови и разрушить проклятие лунного света отныне и навеки.       Толпа заликовала, оборотни завыли, и шумный гул ветра завершил эту радостную симфонию своим мелодичным фоном.       — Я приготовлю вам чашу, — уже тише сказала женщина, посмотрев на Нелли и Кевина, и отвернулась к столу, снова обойдя его и остановившись с другой стороны.       Гул и шум не унимался, тучи стали потихоньку рассеиваться, а Кевин подошёл к девушке почти вплотную и шёпотом сказал:       — Нелли… — Он взял её за руку, и девушка посмотрела ему в глаза.       — Да? — широко улыбаясь, немного растерянно отозвалась она.       Как вдруг Кевин уверенно обхватил Нелли за талию и притянул к себе, обрушив свои губы на её. Он целовал так страстно, так неистово, будто был влюблен в неё до гроба и при этом не видел свою возлюбленную уже долгие месяцы.       Он стал ласкать рот Нелли так чувственно, упиваясь этим, что она не выдержала и тихо простонала, позволяя его языку скорее скользнуть внутрь.       На одну секунду, пока Кевин целовал её перед алтарем, Нелли вдруг подумалось, что она и в самом деле может притвориться, будто они влюблены друг в друга… Но уже в следующий миг наваждение спало. Не от нехватки воображения, а потому что Нелли это не было нужно, чтобы придать моменту какую-то значимость.       Они те, кто они есть, и они вместе, что бы это ни значило.       Это она и Кевин — они, и уже этого было достаточно.       Ладони жениха прошлись вверх по её рукам и остановились на плечах. Мягко он отстранил Нелли от себя, и она, глядя ему в глаза, с улыбкой выдохнула в его приоткрытые губы:       — А разве ещё не рано целовать невесту?       — Я просто хочу, чтобы ты знала… Я правда считаю, что ты хороший человек, — прошептал он в ответ, нежно улыбнувшись и пройдясь большим пальцем по её щеке.       — Эм… Спасибо? — смущённо сказала она, тихо рассмеявшись от неловкости.       Кевин выпрямился и сказал совершенно серьёзно:       — Ты правда нравишься мне. По-настоящему.       — Ты тоже нравишься мне, Кевин, — склонив голову набок, мечтательно пропела Нелли.       — Да, я знаю это. Так и планировалось.       — Что? — Она нахмурилась, продолжая улыбаться и не понимая, к чему он это сказал.       — Поэтому я хочу, чтобы ты знала, что я правда сожалею о том, что сейчас произойдёт.       — Что?.. О чём ты?       — Просто знай, что у меня не было свободы воли, чтобы помочь тебе.       — Я… Не понимаю… Кевин?       Кевин опустил глаза и сделал несколько шагов назад. Тучи рассеялись, и полная луна ярко осветила белым светом их фигуры и алтарь.       — Пора, — развернувшись, сказала Женевьева, сжимая в пальцах серебряную чашу.       — Что происходит? — испуганно спросила Нелли тихим голосом.       Кевин посмотрел на Женевьеву, а затем развернулся к Джону, стоявшему поблизости с ещё одним крепким на вид мужчиной.       Оба решительно двинулись к Нелли, пока она сама стала пятиться назад. Лишь когда мужчины оказались уже в двух шагах от девушки, в её мозгу словно вспыхнула чёткая и простая команда, моментально разнёсшаяся по всему телу через кровь.       Бежать.       Нелли резко дёрнулась, намереваясь унести ноги как можно дальше… Но было поздно.       Джон крепко поймал её за руки, а второй мужчина схватил за ноги. Резким движением они оторвали девушку от земли и положили на каменный стол, всё ещё крепко удерживая её руки и ноги, грубо прижимая к холодной и твёрдой поверхности.       — Мама?.. — сиплым голосом позвала Нелли, с ужасом в глазах посмотрев на Женевьеву.       — Всё хорошо, милая, скоро всё закончится, — ответила она и, обхватив одной рукой её голову и немного приподняв, второй стала насильно вливать ей в рот содержимое серебряной чаши.       — Нет, нет! — пытаясь сопротивляться, закричала девушка.       И тогда Джон сильнее прижал её к столу.       Разум невольно подкинул Нелли руины болезненных воспоминаний.       Ярких, красочных картинок, где девушка лежит и не может пошевелиться, не может сопротивляться, не может закричать, пока грубые руки прижимают её плечи к полу.       Пока другие руки вливают в её глотку мерзость, вызывая приступ тошноты и отвращения. Пока она сама умоляет все известные ей силы уберечь её от этих рук. Мучительных прикосновений палача, собирающегося забрать её спокойную жизнь, разделив на до и после.       Только в этот раз палач не посторонний человек. И руки вовсе не чужие. И не будет лекарства от ран, нанесённых этими руками.       Женевьева отняла кубок от губ девушки.       Всё резко закружилось.       Будто Земля сошла с орбит и хаотично завращалась вокруг солнца с молниеносной скоростью.       Нелли не могла сфокусировать взгляд ни на чём. Ей казалось, что её вот-вот стошнит, но этого не произошло.       Лёгкие стали гореть, а руки и ноги резко онемели и теперь не могли пошевелиться.       Сквозь пелену в глазах Нелли увидела, как Женевьева подняла руку и сняла с алтаря небольшой кинжал, ручка которого переливалась в лунном свете. Она была так украшена, что, казалось, даже тусклого света звёзд было бы достаточно для этих ярких переливов.       Сквозь туман в голове Нелли слышала, как Женевьева ритмичным и поднимающимся в громкости голосом что-то заговорила. На совершенно непонятном языке. Но от этого голоса у неё создавалось впечатление, будто возле её ушей раздавалось по несколько набатов одновременно.       Всё тело девушки задрожало, и ей показалось, будто внезапно кто-то напустил густого обжигающего пара, от которого невозможно было дышать. Её словно поместили в печь, которая вот-вот взорвётся от количества жара.       Голову Нелли грубо прижали к столу, и она почувствовала ледяное прикосновение острия кинжала к своей груди.       Горячая густая жидкость стала стекать по её ключицам, затекая под шею, пробегаясь по лопаткам, и девушка попыталась отодвинуться, чтобы не чувствовать этого.       Но уже через секунду все мысли, относящиеся к противным ощущениям или заклинаниям, которые заставляли её ёжиться под давлением тёмных материй, испарились.       Она могла поклясться, что ей проткнули грудь. Заживо.       Нелли закричала, выгнувшись. Она чувствовала, как лезвие впивалось в мясо, разрывая ткани, чтобы вырезать какой-то знак на груди, ниже ключиц. Прямо посередине.       Девушка эхом в голове слышала собственные истошные вопли, уговаривая все известные ей силы остановить это. Адская, режущая боль пульсировала накатами, не давая даже шанса глотнуть воздуха.       Жар, сосредоточенный где-то в сердце, тут же выплеснулся волной, от чего её кожа начала гореть. По ощущениям — буквально гореть. Будто её облили раскалённым маслом, а затем подожгли.       Перед глазами девушки вдруг начали стремительно проноситься сумасшедшие образы.       Нелли была готова поклясться, что увидела самого дьявола.       Того самого, как на картинках.       Огромного, страшного, рогатого.       Череда незнакомых женщин возникала перед её глазами. Казалось, их были тысячи.       Зарезанные, повешенные, задушенные, растерзанные.       И всех их объединяло лишь одно: странная руна в виде бесконечности, но с заострёнными углами, вырезанная на груди.       Губы девушки потрескались от криков. Казалось, что кровоточила каждая пора, пока что-то тёмное беспощадно клеймило её, вырезая куски кожи.       Агония.       Из носа потекла кровь, затекая в горло и мешая дыханию, и Нелли закашлялась, прерываясь на крик.       Это было невыносимо.       Создавалось такое чувство, что каждую из её клеток протыкали раскалёнными иглами. Связки девушки сорвались, и она захрипела, дорывая их окончательно. Она была готова ползать на коленях, лишь бы этому пришёл конец.       — Хватит, хватит, не надо, — кричала Нелли, пытаясь вырваться, пытаясь увернуться, пытаясь сделать хоть что-то.       И показалось, что её услышали.       Всё резко прекратилось.       Мало-помалу Нелли утрачивала связь с реальностью, пока в какой-то момент не дошла до самого края.       Она почувствовала, будто что-то стало утягивать её сквозь холодный камень стола, туда, где терзающая резь притуплялась вместе с чувствами.       Нелли больше не обращала внимание ни на людей, ни на боль, ни на кинжал в руках матери.       Подступила оглушающая тишина, и Нелли внезапно поняла:       «Это смерть, — подумала она. — Я умираю».       Ей казалось, будто нечто тёмное отщипывало по кусочку от того, что когда-то было ею.       Надвигалась серая пустота, в которой не было ничего. В голове не звучали ничьи голоса, а перед внутренним взором не проносились воспоминания. Не было света в конце тоннеля или плачущих ангелов, протягивающих к ней руки. Не было смерти с косой. Ни-че-го.       «Только не теряй сознание. Не теряй сознание, не сдавайся, борись».       Кольцо обжигало палец, не давая девушке обратиться и постоять за себя.       Кольцо.       Так вот зачем оно было нужно. Чтобы Нелли не смогла обратиться и дать отпор. Вырваться, помешать им, убить их всех.       Они ослабили её.       Она ничего не могла сделать.       Ни-че-го.       «Тео, пожалуйста… Пожалуйста… Вернись…»       Но Тео тут не было. Были лишь люди с лунными кольцами, что, словно фарфоровые куклы, застыли на месте, наблюдая за происходящим.       Волки, принявшие аконитовое зелье и воющие, как женщины-вопленицы, на похоронах, демонстрирующие странное, бесноватое поведение, которое должно было оповещать всех о горе.       Кевин, который даже смотреть не мог на всё это, и оттого… Лишь просто отвернулся.       И мама…       Родная, до боли любимая и долгожданная мама… Которая уже успела занести кинжал над её сердцем, чтобы вырезать его из груди. Заживо. Прямо сейчас.       Никто ей не поможет. Это последние секунды её жизни.       «Всё хорошо, милая, скоро всё закончится».       И боль уйдёт. И больше она не увидит никого из них. Все лица растворятся в темноте перед тем, как она обретёт покой. Перед тем, как всё, происходящее здесь, станет больше не её заботой.       Идеально отполированное лезвие блеснуло в свете луны.       Единственное, о чём сожалела Нелли, так это о том, что у неё больше не будет шанса попросить прощения…       У Тео…       Девушка закрыла глаза.       Как всего три буквы, ещё утром приносившие ей столько душевных мучений, вдруг стали её обезболивающим?       Нелли представляла себе его лицо, и это дарило ей странное чувство умиротворения.       Будто она не здесь, будто она с ним. Сбежала ещё тогда, когда он впервые предложил.       Нелли смиренно выдохнула, хоть и не была готова. Она не была готова всего через пару секунд принять самый худший сценарий, который ещё утром даже не могла себе вообразить.       — Тео, пожалуйста… — едва слышно прошептала она. — Прости.       И впервые за долгие годы…       По её щеке ровной дорожкой стекли слёзы.       — Да будет Лунный свет! — произнесла Женевьева и замахнулась кинжалом.       «Интересно, где он сейчас?..»