Это любовь, это семья

      Это был последний день в Луговом, последние часы, которые Слава проведет с любимой семьей. Вернее, пока еще даже не день — по-уральски холодные четыре утра. Мясникова мучила бессонница. Где-то вдалеке слышалось мычание коров, пасущихся, как обычно, рядом с аэродромом. На лестнице шуршал недавно поселившийся в доме котенок, бурый малыш по имени Винни Пух. Смотря на него, Славка всякий раз вспоминал человека, который оставил им этот подарок. Михаила Арсеньевича, дядю студента.       Они встретились всего на два дня — Слава приехал, а его родственник уже готовился отбывать. У Михаила Арсеньевича всегда были какие-то таинственные дела, о которых не знал никто. Этот флер загадочности нравился Славке, волновал его, будто резкий обрыв на американской горке. Хотя, наверное, чутка по-другому, потому что Мясников на американских горках никогда не бывал… Парень ревниво думал о том, что хотя бы для него дядька мог бы сделать исключение и рассказать, посвятить, может, даже взять с собой. Но, кажется, Михаил Арсеньевич слишком любил одиночество. Он был привязан к нему крепко, словно это была его супруга, с которой они поклялись никогда не расставаться. Вот брат отца и не расставался со своей свободой, ценя ее больше людей. И Слава не мог его понять.       К тоске по общению с Михаилом Арсеньевичем добавлялась душевная пустота от оставленного КВНа, а также легкое ноющее чувство, которое подарила встреча с красавицей Снежкой. Мясников перед самым отъездом, как раз после сессии, звонил ей и звал в кино. Девушка отказала, сославшись на дела. Теперь Славка часто думал о ней, постоянно улыбаясь собственным мыслям. Неужели он влюбился? Вот так вот просто, всего лишь увидев и заговорив?       …Мясников потянул затекшую руку и перевернулся на спину, смирившийся с тем, что до самого отлета не сомкнет глаз. Он стал рассеянно смотреть на деревянные балки под двускатной крышей, пустую веревку для белья, которую часто задевал лбом, и стопочки старых детских книжек на шкафу, где аккуратно развешивал рубашки и свитера. Это была самая любимая одежда Славки. Внизу слышались сонные шаги, кто-то двигал стулья в комнате, скрипел кроватью. Наверное, мать уже встала доить корову.       Утро прошло для Славки как в тумане. Быстрый завтрак, торопливые сборы, смутные тревоги о предстоящем перелете. Мать что-то спрашивала, сын рассеянно отшучивался и периодически кивал. Отец вывел парня из транса вопросом, кто победил в прошедшем позавчера КВНе.       — А? — вскинулся Слава.       — Какая команда? — настойчиво повторил отец. Младший Мясников нервно сдул с глаз длинную челку.       — Уездный город.       Ответ вызвал одобрительно-удивленный смешок.       — Надо же!.. А наши-то? Наши как?       — Пельмени? — подавив желание зевнуть, спросил Славка. — Второе место…       — Тоже неплохо! — горячо сказал отец. Он взглянул поверх головы сына, словно что-то прикидывая. — Ты, Славик… зачем КВН бросил? Добился бы чего! Не хуже Пельменей этих всяких был бы.       Слова отца неприятно отозвались у студента в душе, и он раздраженно буркнул:       — Захотел и бросил! А Уральские Пельмени не «эти всякие».       Разговор был окончен, поэтому Славка метнулся к себе наверх. Сам, наверное, того не зная, отец плюнул пареньку в открытую рану, когда начал этот разговор. Студент вяло опустился на свою кровать и погрузился в паутину неприятных мыслей. Все это время он ощущал себя бездарностью. Решение Мясникова уйти не стало шоком ни для Володьки, ни для остальных членов лесотехнической команды. Матвеич тогда лишь сощурил глаза, отвел взгляд и, с равнодушием склонив набок голову, уронил:       — Жалко. Бывай.       Что было дальше? Для Славы уход отзывался неопределенно-пресно, порой больно, однако потом он привык. Но вот как продолжилась история брошенной им команды, Мясников не знал. Он специально избегал всего, что могло соединить его с КВНом, сдал сессию и в ту же ночь вылетел к себе домой, подальше от холодного лица Матвеева и всех прочих. Убежал и в то же время никуда не делся. Не забыл.       Ему порой снилось, как КВНщики снова собираются в пустом зале на репетициях. Зыбкий силуэт Володьки скользил по сцене, но вместо нужных реплик он произносил совсем другие слова. Славка не удивлялся, ведь это был сон. Матвеич мог начать читать лекцию по экологии или пересказывать новости из мирового спорта. Мясников просыпался и тут же забывал все то, что говорил его друг, помнил только лицо и движения. Еще мелькали Уральские Пельмени в своих оранжевых рубашках, хотя в реальной жизни они никогда не надевали их на репетиции. Порой Слава слышал во сне надоедливый голос Брекоткина или шаги Рожкова. Но это оставалось в пределах ночи. Наяву Мясников понимал, что эта страница жизни перевернута, и назад отмотать не получится. Поздно…       Прощание с родителями получилось скомканным. Мама смотрела в глаза сыну с неизменной тревогой, сжимая Славкины холодные руки в своих горячих. Отец был спокоен, сосредоточен. Он первым заметил, что началась посадка на рейс в Екатеринбург, и поторопил студента. В толкучке пассажиров Мясников думал только о том, как бы побыстрее оказаться на своем месте у окна. А когда он был уже в самолете, когда стремительная белая машина набрала разгон и низенькое коричневое здание аэропорта осталось позади, мысли Славы занял лишь один вопрос: что делать дальше? С ним парень долетел до Екатеринбурга, с ним сел в электричку до общаги. Нужно было продолжать работать, наверное, еще попытаться восстановить контакт со Снежей. Но того, ради чего жил Мясников, больше не было. И осознание безразличия со стороны друзей, разрухи в оставленной команде давило на Славу со всех сторон.       …Мясников никак не ожидал, что его, уже было заснувшего, разбудит непонятно откуда взявшийся Андрей Рожков. Он не был готов к встрече, но, если говорить честно, она его совсем не волновала. Теперь-то Андрей Борисович был ему абсолютно никем. Раньше хоть на репетициях виделись, а сейчас… Так или иначе с ним можно было о чем-то поговорить. Славу утомило отсутствие кого-либо из знакомых рядом, кроме родителей.       — А я уж испугался. Здравствуйте, — пробормотал студент, спросонья вздрогнувший от чьего-то прикосновения, но вовремя признавший бывшего коллегу.       — Здравствуй. — Рожков сел рядом со Славой. Парень понятия не имел, что ему сказать. Спросить, как дела? Слишком банально, да и душу едва знакомый человек изливать не станет. К тому же Мясникова совсем не интересовало, как у бывшего капитана Пельменей шли дела. Наверное, куда лучше, чем у Славки.       — Ты откуда? — осведомился Андрей Борисович.       — Я из аэропорта еду, — ответил Мясников и подумал: «Ждем следующий вопрос — а откуда прилетел?».       Но Рожков оказался человеком сообразительным.       — Семью в деревне навещал, что ли?       Слава не удивился, что КВНщик знает о том, откуда родом Мясников. Правда, слово «деревня» студент очень не любил.       — Моя семья живет не в деревне, а в поселке. Но вообще-то да, я летал к родителям. Там у нас аэродром буквально через дорогу, — зачем-то поделился Славка.        — К родителям… Что ж, это хорошо, — кивнул Андрей Борисович и бросил взгляд на рубашку Мясникова. Чем его так зацепила обыкновенная зеленая клетчатая рубашка, Слава не понял. Но Рожков ничего не сказал, погрузившись в свои раздумья. В молчании прошло минуты две.       — А ты, ну… Чего к нам не ходишь больше? — вдруг поинтересовался Андрей Борисович. Мясников вопросительно взглянул на него.       — К вам?       — Вы же репетировали с нами в одном зале.       Слава нахмурился. Рожков затронул ту тему, от которой студент пытался отбрыкаться последние недели две, и этим разозлил парня.       — И они до сих пор репетируют? — ядовито осведомился он. На лице Андрея Борисовича промелькнуло удивление.       — Нет. Никого из твоих нет. Что случилось? — Мясников едва не ругнулся, но, воспитанный в самой интеллигентной семье поселка, вовремя сдержался. Глубоко вздохнул, резким жестом поправил воротник.       — Я ушел, — сказал он лаконично. Чтобы избежать новых вопросов, пришлось добавить: — Мне надоел КВН.       — Ясно. Жаль, — сухо ответил Рожков. Слава понял, что тема закрыта, и хотел уже предаться тишине, но его язык сболтнул быстрее:       — А вы что, Андрей Борисович, из Москвы? — хотя это было и так ясно по двум увесистым чемоданам. — Видел вашу игру, поздравляю со вторым местом, — довольно холодно сказал Мясников. Завидовал ли он? Возможно. Но хотелось не подавать вида перед бывалым КВНщиком.       — Спасибо! — искренне воскликнул Рожков, и Слава смутился.       — Я еще в одной восьмой за вас голосовал, — честно признался он, чтобы как-то загладить свой ледяной тон. Но, похоже, Андрей Борисович ничего не заметил.       Он сошел за три станции до нужной Мясникову, поэтому оставшийся путь Слава проделал в тишине. Сквозь закапанное ночным дождем окно электрички пробивалось жаркое июльское солнце. Стекло стало горячим, но парня это не напрягало. Он снова прислонился к нему лбом и стал отсчитывать стук колес дребезжащего вагона. Рожков, хоть и прикоснулся к оголенному Славкиному нерву, отчего-то поднял ему настроение. Несмотря на профессиональную и немножко личную зависть, студент болел за команду Пельменей. Если они выиграют в этом году, можно будет ходить потом и хвастаться знакомством…

***

      На следующую встречу Снежа пришла будто бы неохотно, кривя улыбку. Мясников двести раз напомнил, что готов отменить прогулку, если у девушки нет желания видеться с ним. Однако Снежа не воспользовалась его предложением. Славе оставалось гадать, зачем было соглашаться с такой скукой в глазах. Становилось неуютно.       — Может, купить тебе мороженое? — робко спросил Мясников. Девочка даже бровью не повела.       — Купи.       Они подошли к ларьку, где продавалось эскимо. Снежа неторопливым жестом надела солнцезащитные очки и стала медленно, даже вальяжно есть. Глядя на нее, Слава решил, что будь что будет, а все-таки надо задать этот чертов вопрос.       — Слушай, тебе интересно со мной проводить время?       Снежа подняла на него взгляд и ухмыльнулась.       — Да вполне, — пожала она плечами. — А чего не так?       — Я… — Мясников запнулся. — Я просто вижу, что у нас не клеится разговор.       — А зачем тебе разговор? — невинно отозвалась девушка. — Гуляем же, погода хорошая, эскимо мне купил. Ходи и радуйся!       Славке потребовалось несколько секунд, чтобы переварить ответ. У него был совсем небольшой опыт общения с девушками. Юльку из Лугового он воспринимал как товарища, Вика была красивой и приятной в постели, хотя альтернативы у парня до сих пор не было, к его мужскому стыду. Сейчас, спустя два месяца, он понял, что Хаева была для него чем-то вроде украшения. Но Виктория осталась в его памяти попрыгуньей, а не эталоном женщины. Теперь же Слава начал ощущать, как Снежа подталкивает его в яму, откуда он недавно вылез. Покупай мороженое, поцелуй ручку, а когда разрешу, раздень и попользуйся. Выходит, таковыми и должны быть отношения?       Домашний мальчик из сибирской глубинки рос на простых и понятных книгах, в которых были клишированные герои и незамысловатый сюжет, а еще на советском кино — спасибо маме, у которой имелся целый пантеон любимых актеров молодости. Везде любовь была синонимом чего-то светлого, милого, рождалась в разговорах на вечерних аллеях. Мясников до сих пор ждал именно такую любовь, но жизнь действовала иначе. Все девушки из его окружения были такими, как Снежа, просто менее красивыми или менее доступными. Славка понемногу осознавал, что на безрыбье придется строить другую любовь — с кафе, кино и самой главной составляющей в пустой общаге за закрытыми дверями. Придется, придется.       — Ты права, — Мясников выдавил миролюбивую улыбку. — Пойдем в парк аттракционов.       …За суетой на разноцветных лодочках и ракушках ребята не заметили, как наступил вечер. Они шли по оживленному проспекту в сторону дома Снежи, и тут она попросила свернуть направо.       — За мной папа приедет, — сообщила девушка, щелкая зажигалкой. Через секунду ее хорошее личико обволокло облако сигаретного дыма. — Будешь?       Вообще-то Славка не курил, хотя увлекался, конечно, где-то в седьмом классе с пацанами из параллели. Но сейчас его будто подтолкнули, и он взял у Снежи сигарету из рук. Затянувшись, Мясников ощутил, как по телу растекается умиротворение. Он вдохнул еще и еще, пока девочка не забрала. Тут как раз подъехал большой черный зверь, и Снежа порхнула внутрь. На секунду Слава увидел за рулем крепкого бородача, отца девушки.       — Пока! — кинула на прощание Снежка. Мясников махнул рукой и, посвистывая, направился к станции.       Через два переулка Слава вывернул на тихую цветущую улочку, где из транспорта был только старенький жигуль и пригородный автобус. Раздумывая о сегодняшней прогулке, студент сам не заметил, как добрел до подозрительно знакомого дворика, утопающего в зелени тополей. Мясников еще не знал весь Екатеринбург досконально, поэтому сначала решил, что это просто похожее на что-либо место. Но когда он дошел до торца обшарпанного серо-коричневого здания, в которое и упирался дворик, то его сердце оборвалось. Именно тут когда-то проходили репетиции их команды КВН.       Слава мысленно чертыхнулся и как можно быстрее обошел здание, оказавшись в двух метрах от крыльца, где совсем недавно, потеряв смысл жизни из-за измены Вики, мок под дождем. Короткими вспышками в нем заголосила память. Андрей Рожков убедил Мясникова не отчаиваться, пришел вечером к его общаге, и Слава повел его в лес, где они потолковали по душам. Непонятный это был человек. Зачем ему Мясников? Неужели нет своих друзей? Да и работы наверняка полно. Славе всегда не нравились такие люди, отталкивали. Чрезмерное участие в жизни посторонних — признак либо отсутствия личной жизни, либо корыстных целей. Мясников вдруг вспомнил, как Андрей отнекивался от вопросов про девушку. Выходит, действительно нет? И поэтому он развлекается тем, что поучает других, как строить отношения? Слава даже фыркнул вслух. Действительно, смешно получалось. Оттенок сомнения и удивления, которым был окрашен образ Рожкова в сознании студента, сменился на оттенок неприязни и… снисходительности, что ли. Да, интересна жизнь. Некий мальчишка из лестеха поставил себя выше известного на весь Урал экс-капитана команды, которая была предметом зависти доброй половины Екатеринбурга. Впрочем, Слава ничуть не смутился. Подумаешь.       Стоило ему неторопливо обогнуть крыльцо и уже выкинуть из головы мысли о КВН и в частности Андрее Борисовиче, как вдруг откуда-то слева из арки вынырнул Рожков собственной персоной.       Мясников вздрогнул. Было неудивительно увидеть его здесь — как-никак, репетиции, но все же неожиданно. Артист глядел себе под ноги и, кажется, что-то бормотал. Взгляд его был рассеян, и Слава на пару секунд понадеялся, что Андрей не увидит его и не кинется приветствовать. Он даже припустил ходу, словно опаздывал на светофор, хоть ему и не нужно было на другую сторону. Но тут Рожков поднял голову и заметил парня.       — Слава! — тепло улыбнулся он. — Ты в гости?       Мясников вытянул губы в узкую линию, пробежался глазами влево-вправо и неопределенно пожал плечами.       — Вообще-то я просто шел мимо… — честно ответил он, но получилось так, словно студент ищет отмазки. Андрей Борисович подошел вплотную и крепко хлопнул парня по спине.       — Ну же, Мясников! Пойдем, у нас как раз прогон свежих номеров. Сядешь, никто тебя не выгонит.       Славка собирался было буркнуть, что торопится, быстрым шагом пересечь улицу, поклясться себе больше здесь не появляться… но вдруг ясно ощутил, что не хочет этого. Он действительно соскучился по непринужденной атмосфере КВН, по залу со скрипучими полами, по тесной холодной гримерке. Это была его стезя, как бы он ни упирался. И Рожков, видимо, знал об этом.       — Вы правда… вы правда настаиваете? — пробормотал Мясников, недоверчиво хмурясь, что вызвало у Андрея легкий смех.       — Конечно, настаиваю. Травяную настойку. Все, Слав, идем! ***       В длинном и непропорционально узком актовом зале все было по-прежнему. Тяжелый пыльный занавес был наполовину раздвинут, словно сейчас начнется представление. На сцене толпились ребята из Пельменей. В некоторых Славка узнал легендарных, но с ним лично не знакомых Ершова, Ярицу, Соколова, другие были, наверное, студентами. С краю стоял нахохлившийся Брекоткин с растрепанными, как у беспризорника, волосами, весь зеленый от неудовольствия, и Мясников сообразил, что собравшиеся о чем-то спорят. На лице всегда спокойного Ярицы было написано легкое раздражение.       — Феликс, нам надоело заниматься одним и тем же. Победа не может опять ускользнуть у нас из-под носа! Надо двигаться вперед, надо развиваться, думать, фантазировать, удивлять! Вот придет Серега, он тебе то же самое скажет. Ты хоть раз к нам прислушайся, Дима, — надрывно и как-то грустно говорил Максим, с усталостью, но не без внутренней силы глядя на Брекоткина. Мясникову речь понравилась. Он присел на первое попавшееся кресло и с интересом прислушался к разговору.       — Развиваться, говоришь? — ухмыльнулся Брекоткин, и его голос показался Славе даже противнее, чем обычно. — А может, и некуда развиваться? Может, это все, потолок? — Каждое слово он выдавал отдельным куском, каждое шло со своей особой эмоциональной окраской и особыми жестами, которые Дима неустанно применял. Мясникова всегда это бесило. Порой задним числом он ловил себя на поганой догадке о том, что просто завидует такому харизматичному оратору, и тут же до боли прикусывал губу, как бы в наказание. Нашел кому завидовать!       — Ребята! — миролюбиво окрикнул спорящих Рожков, в одно мгновение взлетая на сцену. — Прекратите. Макс, подождем Серегу. Фел, перестань нагнетать. Чем попусту болтать, лучше бы отработали ошибки предыдущей репетиции. Сокол, мне нужна твоя помощь!       И вместе с блаженно посвитывающим Соколовым Андрей Борисович ушел за кулисы. Славке вдруг стало неуютно, словно мама бросила его пятилетнего посреди рынка. Но не успел он додумать эту мысль, как поймал на себя цепкий брекоткинский взгляд и вздрогнул от неожиданного:       — Это что?! Это… это кто его сюда привел?!       Казалось, что Брекоткин сейчас на реактивном двигателе подорвется вверх, пробьет дырку в потолке и вылетит из зала вон. Честно, Мясников не отказался бы увидеть такую картину. Но, к сожалению, Дима остался на своем месте, зато Макс шагнул вперед и смешно сощурился, выглядывая в полутьме зала Славу.       — Мясников! — окликнул он неуверенно. Скорее всего, Ярица плохо помнил Славу что в лицо, что по имени. — Какими судьбами? Подойдешь?       Меньше всего студенту хотелось приближаться к пылающему Брекоткину, но почему бы не сделать это ему назло? Славка встал и в два счета оказался у сцены. Дима ощетинился, как драный кот.       — Привет, Мясников! — дружелюбно сказал Макс и протянул ему со сцены руку. Слава не отказался пожать ее.       — Что ты тут делаешь? — зашипел Брекоткин, отпихивая Ярицу. — Ты воровать наши идеи пришел, щенок?! — Он подобрался к самому краю сцены и схватил студента за плечо.       — Дима! — хором крикнули Макс и подбежавший Андрей, а Слава ловко вывернулся и сам перехватил руку Брекоткина. Два КВНщика молча взглянули друг другу в глаза и едва не ощутили физически разряд презрения, пробежавший между ними. В следующий миг эту пафосную сцену прервал Рожков, одним движением оттащив Феликса назад.       — Дима! — рявкнул он повторно. — Уймись!       — Зачем ты его сюда привел?! — злобно спросил Брекоткин и чересчур по-позерски отряхнул руку, за которую его только что держал Славка. Мясников же краем глаза скользнул по другой стороне сцены, осознавая, что все это время на них с испугом таращились какие-то студенты с подтанцовки.       — Он уже не играет, — устало ответил Рожков. — Он не вражеский шпион и никогда им не был.       — Не играет? Так а что же он тут вообще забыл? Мне журналюг достаточно, еще и малолетние фанаты теперь ошиваются под боком! Мы не…       — Просто пришел, — перебил его твердым голосом Андрей и развернулся к Славе. — Дружок, помоги нам прогнать номер, пожалуйста. У нас не хватает человека, который должен сказать пару фраз и передвинуть декорацию. Пойдем в гримерку.       Мясников на несколько секунд опешил, но затем поймал дружелюбный взгляд Макса и решил подняться на знакомую сцену. Пока он карабкался на подмостки, пока он шагал за Рожковым в подсобку в дальнем углу зала, спину ему сверлили злые брекоткинские глаза. Несмотря на это, Слава был больше рад, нежели смущен. Пущай поколбасится!       …Когда за двумя КВНщиками закрылась обшарпанная белая дверь гримерки, Андрей Борисович прижался к стене плечом и выдохнул. Мясников шмыгнул носом и решился спросить:       — А почему он… такой? Что я ему сделал?       Рожков сумрачно взглянул на студента и ухмыльнулся уголком рта.       — Ты не думай, он не всегда орет и бесится. Приди ты в любой другой день, скорее всего, Феликс просто отпустил бы в твой адрес две едких фразочки да пошел бы по своим делам. На него просто все навалилось. С родителями то да се, жена недовольна, по работе завал… Ну и КВН, сам понимаешь.       — Не понимаю, — простодушно сказал Мясников. — Ну правда. Вы в вышке, вы известны, вы для Урала герои. Я помню, что вы мне сказали в тот раз, — поспешно добавил Слава, невольно поморщившись от воспоминаний о нравоучениях. — Но я ведь говорю как есть!       — Да, — коротко улыбнулся Андрей. Он посмотрел на студента почти ласково, но последний ощутил себя каким-то неуклюжим утенком под этим взглядом, и ему стало неприятно. — Да, у нас все это есть. Но победы не было. Возможно, и не будет никогда. Видишь ли, Мясников, Дима придерживается позиции «главное — не участие, а выигрыш». Это тот человек, которому плевать на синиц в руках, он будет гнаться за журавлями, пока не испустит дух. И я его понимаю. Пусть он и взрывается от усталости, все равно… все равно мой друг прав. — Рожков покачал головой, задумчиво глядя перед собой в одну точку. Слава впервые за сегодняшний день не знал, что ответить. Прошло где-то полминуты, и Андрей Борисович встрепенулся.       — Так, Мясников! Не от балды же я тебя сюда привел, верно? Работаем! Вспоминай давай свою былую деятельность, сейчас она нам очень поможет.

***

      Полтора часа репетиций с Пельменями прошли стремительно. Волей-неволей Славка включился в процесс. Ему нравился тот факт, что студенты, взятые командой на подтанцовку, были совсем еще зелены по сравнению с ним. Самолюбие Мясникова давно никто не тешил так, как эти робкие ребята, шугающиеся каждого рыка Ершова и замечания Нетиевского. По своему обыкновению, Слава быстро освоился в знаменитой команде и уже через двадцать минут ощущал себя как дома. Андрей периодически косился на него странным оценивающим взглядом, Брекоткин фыркал, но больше голос не повышал. Больше всего Мясников успел сблизиться с Максом Ярицей, найдя с добродушным КВНщиком общий язык уже через три шутки и две импровизации. В конце концов вымотавшийся студент, спускаясь с до боли знакомых каменных ступенек крыльца прямо в густую духоту ночи, внезапно поймал себя на мысли, что все это время чувствовал себя настоящим членом команды Уральских Пельменей. Это было так… необычно. А еще Мясников наконец-то вспомнил, где его место. Сомнений не оставалось: здесь, на сцене, в номерах КВН.       Сзади, как вихрь, налетел Рожков:       — Славка! Сла-ава, артист наш! — Парнишка исподлобья посмотрел на артиста и хмыкнул. В его душе все еще мерцал огонек недоверия к Андрею Борисовичу. Как будто не его человек, совсем не его. Чужой, непонятный.       — Айда ко мне в гости, Мясников! Не боись, я переехал оттуда, где мы Новый год встречали. Теперь в культурном местечке живу.       Слава нахмурился. В прошлый раз визит к Рожкову закончился не очень удачно — старший КВНщик отчитал его, как первоклассника, после чего Мясников хлопнул дверью. Затем, в мае, когда Андрей был единственным, кто поддержал студента после расставания с Викой, их отношения вроде как наладились, но Славку продолжала напрягать его настойчивость. Рожков будто бы стремился научить парня чему-то, показать ему, как надо жить, а такие люди Мясникова всегда раздражали (благо знакомых у Славы было немного, а подобных и того меньше). Но студент не был слеп в своем эгоизме, он чувствовал, что Андрей Борисович относится к нему с теплом, и в глубине души был за это благодарен. В общем, экс-капитан Пельменей вызывал в нем крайне противоречивые чувства. Такие, которые больше не вызывал никто. И потому Мясников даже не знал, соглашаться идти к нему в гости или нет. Повисла пауза.       — Если не хочешь, я пойму, — негромко произнес Рожков, катая по асфальту пустую бутылку носком кроссовка. — Я не настаиваю.       Слава вспомнил его недавнюю шутку про настойку, и у него невольно вырвался смешок. Андрей Борисович, видимо, понял, что пришло на ум парню, оттого хитро улыбнулся.       — Пошли, приятель!       …Повернулся ключ во входной двери, и дверь перед КВНщиками распахнулась. На пороге стояла средних лет стройная женщина, рыжеватая шатенка с выбившимися из небрежного пучка прядками, одетая в тонкий халатик. В первую секунду Слава подумал, что это Маргарита из романа Булгакова. Во вторую удивленно изогнул брови, глядя на довольного Рожкова.       — Андрей? — с интересом спросила женщина. — Кто это?       — Это мой маленький друг Славка, — любезно представил паренька актер. — Можно он посидит за чашкой чая?       Женщина развела руками и улыбнулась.       — Как не позволить? Проходите, ребята.       Мясников прошмыгнул в квартиру и не без любопытства осмотрел прихожую, пока раздувался. Значит, здесь теперь живет Рожков? Квартира весьма неплохая… Но это было не так важно по сравнению с тем фактом, что Андрей Борисович, оказывается, был женат. Когда успел?..       — Давайте, давайте в зал, — радушно ворковала хозяйка, вынося из кухни большой расписной чайник. — Располагайтесь, Слава, будьте как дома!       Студент не без удовольствия сел в удобное кресло-качалку и откинулся назад. Из окна пахло жаркой ночью, за стеной с веселым шумом занимался газ на плите. Скрипнул упругий диван рядом с креслом — туда только что приземлился Рожков. Мясников думал, что КВНщик переоденется в домашнее, но он почему-то остался в своей нелепой полосатой рубашке и в джинсах.       — Устал? — спросил Андрей у Славы. Парень хотел было ответить, что ни капельки, но голова действительно была свинцовой. Это было странно, потому что прогулка со Снежей и репетиция не были чем-то очень энергозатратным. Стоило Мясникову об этом подумать, как по телу пробежал предательский холодок. Учитывая то, что в комнате была духота, это означало лишь одно.       — Я… я что-то простудился, — потирая лоб, пробормотал студент. В глазах Рожкова мелькнуло удивление.       — Ты где умудрился? Жара невыносимая.       — У меня на работе кондиционер, а я вчера после улицы с мокрой головой пришел, — вспомнил Славка. Его язык в реальном времени начинал заплетаться.       — А вот и чай! — провозгласила жена Рожкова, заходя в гостиную с подносом в руках. — Слава, я же вам не представилась! Меня зовут Ольга Павловна, я соседка Андрея Борисовича.       — А… — только и сумел выдать Мясников. Имя женщины он мгновенно забыл, едва услышав, что она приходится артисту соседкой. Значит, он все-таки холост.       — Оля, — встревоженно подался вперед Рожков, — Славке чай как можно крепче и желательно с медом. Он, кажется, приболел.       Ольга Павловна охнула и повторно удалилась на кухню, но студент этого уже не видел. Он закрыл глаза, и нарастающая боль в голове стала расплываться в черепе кругами. Через какое-то время Андрей поднес ему кружку с чаем, заставил сделать несколько глотков, потрогал лоб… По телу прошла горячая волна — то ли от дымящегося чая, то ли от простуды. Еще пару минут Мясников что-то соображал, а затем впал в беспамятство.