Метки
Посвящение
Конечно же, посвящается Андрею и Славе::)
☀
19 октября 2022, 05:49
Сердце Андрея вновь и вновь обливалось кровью, когда он вспоминал старую школу в деревне, свою родную третью парту и лучшего в мире соседа, Ваньку Котова. Сколько перемен и уроков было проведено бок о бок с ним, сколько шуток рассказано и давно забыто! Ему казалось, что их дружба длится дольше, чем жизнь. Андрей редко появлялся где-то без Ваньки, равно как и Ванька без Андрея, они вместе прогуливали уроки и точь-в-точь списывали друг у друга контрольные. После знакомства прошли годы, и за это время Рожков успел привыкнуть к Котову так, будто они были единым человеком и движимы единой мыслью. Но маленькая деревянная школа в конце улицы, где Андрей пробегал все свое детство, была рассчитана лишь на восемь классов. Юные комсомольцы с шумом отпраздновали свой выпускной и разлетелись кто куда. Семья Рожковых с грехом пополам продала свою развалюху и на накопленные деньги смогла выбраться в Свердловск. Хоть родители и убеждали сына, что большой город — это большие возможности, а друг детства в детстве и останется, Андрей сразу затосковал по Ваньке и их дружбе. Котовы остались в деревне, где отец подростка держал крупное хозяйство, и друзья договорились переписываться часто-часто.
За неделю до первого сентября Рожковы окончательно обосновались в своей двухкомнатной квартирке на окраине Свердловска. Андрею не очень нравились перемены — то соседи сверху слишком громко проругались до утра, то любопытная старушка с первого этажа «заглянула» и снова задержалась на час. Мальчишка жалел об оставленном в деревне доме с уютным садом, но родителям не сказал. А то отец снова упрекнет, что расклеился…
Этот властный и строгий человек играл большую роль в жизни Андрея. В раннем детстве мальчик побаивался его, но всей душой любил, как все маленькие дети любят окружающих. Позже Андрюшка на вопрос тетушек и соседок «Кого ты больше любишь из родителей?» начал без раздумий отвечать: «Мамку!». Отец постоянно чего-то хотел, чего-то требовал и никогда не хвалил. За двойки без лишних слов лупил ремнем, когда вызывали в школу — давал звонкие затрещины. Но если в дневнике красовалась пятерка, то ей суждено было остаться незамеченной. Со временем Андрей вырос из пацаненка в парня, все чаще хмурился на выговоры отца и иногда мог себе позволить дерзко ответить. Однажды, когда он уже зажмурился в ожидании подзатыльника и лекции, ничего не произошло. Отец прожег сына взглядом и молча удалился. А ночью Андрей, лежа с открытыми глазами, слушал через стенку монотонные упреки главы семьи в адрес матери, которая якобы воспитала хама и бездельника. Где это видано, чтобы юноша плохо понимал математику и мечтал сниматься в кино? После этого случая Андрей решил для себя, что больше не прогнется под отца и не позволит винить в этом мать.
Но сопротивляться иногда было бессмысленно. Так, парень не смог противостоять желанию отца видеть сына учеником физико-математической школы. Андрей в меру интересовался физикой, любил уроки труда, однако представить себя в технической отрасли не мог. Впрочем, здесь мать поддержала отца, тихонько посоветовав сыну выкинуть из головы мысли об актерском ремесле и заняться надежным обучением серьезным наукам.
По переезде Андрей сразу сел за письмо Ваньке. Он в подробностях описал свою новую квартиру, длиннющий балкон, интересный и незнакомый доселе лифт, большую спортплощадку во дворе и толстого рыжего кота на крыльце их подъезда. Он писал целый час, исписал два огромных листа, строчил мелко — но все равно не поместилось… Через три дня пришел ответ. Он был намного короче, однако Андрей воспринял это совершенно спокойно. Что Ванька будет описывать в знакомой до дыр деревне? Котов согласился с тем, что большая спортплощадка — это клево, что лифт — это замечательное изобретение. Андрей снова сел писать, даже не понимая, о чем конкретно… Как и прежде, он изливал лучшему другу всего себя сразу обо всем и ни о чем. Письмо уже должно было прийти в деревню, и Андрей с нетерпением ждал ответа.
***
Наконец наступило первое сентября. В девятый класс физико-математической школы был зачислен новый ученик по фамилии Рожков, о котором уже всем было известно, но которого никто не видел в глаза. Взлохматив свою золотистую шевелюру и коротко вздохнув, Андрей бодрым шагом зашел в класс и окинул взглядом присутствующих. Незнакомые юношеские и девичьи лица смешались в пеструю кучу одинаковых сарафанов и пиджаков, русых причесок и звонких голосов. Никто и не заметил остановившегося у дверей новенького, который молча наблюдал за девятиклассниками. В кабинет, цокая каблучками, стремительно забежала низенькая полная учительница. Андрей обернулся и узнал в ней математичку, завуча, которая принимала его в школу. Мать сказала ему, что он идет именно в ее класс. Эта пожилая женщина показалась мальчишке довольно безобидной, поэтому он рискнул понадеяться на отсутствие двоек по поведению. Андрей громко поздоровался с ней, и весь класс уставился на новенького. Повисла короткая тишина, а затем зашуршали скомканные «здрась, Татьяна Васильевна» и торопливые шаги к своим местам. Математичка добродушно глядела на класс, а класс глядел на Андрея. Другой на его месте, может, и не обратил бы внимания, но только не Рожков. Его глаза сами собой предательски уставились в пол, и парень в очередной раз проклял свою девчоночью стеснительность. — Ребята, познакомьтесь, пожалуйста! В этом году в наш коллектив вступает новый ученик, его зовут Андреем Рожковым. Очень надеюсь на теплый прием с вашей стороны! — почти пропела радостная математичка. Андрей чувствовал, как горят его уши. Взяв себя в руки, он поднял глаза и увидел, как равнодушно смотрят на него мальчишки и как разочарованно отводят взгляд девчонки. Секунды вновь наступившей тишины показались Рожкову вечными. — Андрей, — наконец произнесла учительница, — занимай свободное место. Вон, видишь, за четвертой партой Крылова одна сидит? Составь ей компанию, не стесняйся. Рожков автоматически кивнул и направился к четвертой парте, надеясь, что острое внимание к нему наконец прошло. Темноволосая румяная девочка с невероятно красивым лицом посмотрела на него и сразу отвернулась. Покраснев, Андрей плюхнулся рядом. — Мои дорогие, поздравляю вас с днем знаний! — начала торжественную речь учительница. Рожков все еще был в оцепенении и стеснялся даже посмотреть по сторонам, поэтому, устремив взгляд на портрет Ленина над доской, внимательно выслушивал каждое слово. Имена новых и старых учителей, которые называла Татьяна Васильевна, ужасно резали слух. В крошечной школе Андрея был один преподаватель на каждый предмет, поэтому смена кого-либо из них не была для него таким бытовым событием, как для других. Затем по традиции началось обсуждение задач на осень, составление списков пионервожатых, прозвучало даже чье-то предложение выехать в сентябре за город или посетить музей. …Из класса Андрей вышел будто проснувшимся. Ему было откровенно скучно, но это даже успокаивало. Ничего сверхъестественного в новой школе не произошло, разве что под боком больше не ерзал Ванька да не шикала на каждый смешок строгая Галина Владленовна. Отстраненный Рожков даже не заметил, как поплелся за толпой мальчишек. Одноклассники с шумом вбежали в туалет, их звонкие голоса разносились по тихому коридору. Андрей понял, что Татьяна Васильевна отпустила их раньше остальных. Домой идти не хотелось — была суббота, в квартире хозяйничает отец. Он присоединился к парням и вскоре уже стоял у подоконника туалета, молча глядя по сторонам. Вопли и смех понемногу затихли. Со всех сторон слышались щелчки пальцев по пачкам сигарет, и вот уже туалетная комната заполнилась сизым дымом. Один из пацанов, самый маленький и шустрый, побежал закрывать дверь. Андрей тоже вынул из кармана полупустую пачку, только сейчас понимая, что оставил дома спички. Так бы ему, наверное, и стоять с глупым видом у окна, если бы от толпы не отделился один парень. Он давно смотрел на Рожкова внимательными глазами, что снова заставило Андрея смутиться. Девятиклассник подошел к новенькому и негромко спросил: — Прикурить? Андрей мотнул головой в знак согласия. Через секунду они уже стояли и дымили вдвоем. Одноклассник искоса разглядывал Рожкова, а тот будто чувствовал кожей его интерес. Откашлявшись, парень вдруг протянул руку и улыбнулся: — Я Санька, а ты? — Андрей. — Точно, — еще шире улыбнулся Санька, — тебя ж Васильна представила. Ну, будем знакомы, Андрей. Ты где живешь-то? На громкий разговор начали лениво поворачивать головы некоторые пацаны, и Рожков опустил взгляд. Ответ получился почти неразборчивым. — Где-где? — На Садовом бульваре, на углу, — повторил Андрей чуть громче. — Правда? А я рядом, за рынком. Что ж мы с тобой раньше не виделись? — Я в деревне жил, — пожал плечами Рожков. — Мы на днях только переехали. Ты… заходи в гости, — вдруг неуверенно выпалил он и отвернулся, краснея. — Обязательно! — оживился Санька. Зачем он это сказал? Теперь ведь действительно может прийти… Парнишка выглядел компанейским, ничего не стесняющимся и прямым, такой захочет и зайдет. Но в следующий миг Андрей понял, что не сказал толком ни дом, ни квартиру, и успокоился. — Да, только… не сегодня, — промямлил Рожков. Еще не хватало заявиться в квартиру, где сейчас заправляет отец, с незнакомым пацаном! Андрей и так успел наслушаться, что лучше друзей вообще не заводить — отвлекут от учебы. Но Санька не выглядел расстроенным, лишь кивнул и отошел к своим. — Сань, может, по домам, а? Через час кино будет интересное, а там после него встретимся… — подал голос кто-то из них. — Э-эй, Сереж, айда ко мне! У меня предки на магнитофон разжились, посмотришь! — крикнул другой, и вся толпа одобрительно загудела. — А мне можно? — А мы? — Все желающие идут ко мне, — деловито сказал тот же голос. Толпа расступилась, и Андрей наконец увидел его. Невысокий полный пацан с круглым лицом, руки в карманах, волосы по-модному зачесаны. Рожков, как всегда, сразу подметил его неспешные движения, полуопущенные веки и самоуверенную ухмылку. Ему понравился этот типичный, но яркий образ. Пока парень вспоминал, где он встречал похожих людей, туалет успел опустеть. Все убежали, не обратив на Андрея никакого внимания. Он с удивлением огляделся, вздохнул, потушил сигарету и тоже вышел. Свежий, еще совсем летний ветер растрепал его волосы, когда он вышел на улицу. Ребята уже ушли, и Андрей был во дворе один. Он медленно пошел к калитке, глядя себе под ноги. И почему-то вспомнил… Вспомнил, как в начальной школе он занимался в драмкружке, и старая беззубая преподавательница постоянно кричала на него. Кричала за то, что все время смотрит вниз, что смущается публики, что позволяет себе переиначивать слова… Много позже Рожков узнал об импровизации и о том, что это показатель хорошего актера, даже загордился немного. Но проклятая стеснительность, унаследованная, видимо, от молчаливой и скрытной матери, мешала ему всегда. Каждый день, в любой ситуации — для этого не надо было ходить в драмкружок. Вновь Андрей задумался о том, как разнятся желания с реальными способностями. Ну какой из него актер? Мямлит, внимания боится. Поэтому он и мечтал сниматься в кино, ведь перед камерой, как ему казалось, не так страшно, как перед этим чертовым залом. Это была теплая и далекая, как солнце, мечта, которая все равно никогда не исполнится и существует ради самого факта существования. Андрей в свое время даже был влюблен в некоторых актрис. Сначала он начинал часто дышать, когда видел в летнем кинотеатре Мальвину, затем ему как-то резко стали нравиться молоденькие девушки, причем чаще всего иностранки. Правда, он редко знал хотя бы имя очередной полюбившейся дамы. Но вот парню стукнуло 15, и всякие призрачные «влюбленности», не имевшие под собой ничего, кроме восхищения красотой, быстро сошли на нет. Андрей и не думал об этом, а тем более не строил планов на будущее с какой-нибудь реальной девчонкой… Сейчас на ум почему-то приходила Крылова, у которой уж точно была внешность артистки. На классному часу Рожков старался не пялиться на нее, тем более что он даже не знал, как ее зовут. Но красивое, нежное лицо все-таки осталось в памяти так четко, будто его кто-то впечатал туда. Заходя с этими непривычными мыслями во двор, Андрей вдруг с удовольствием понял, как же он рад поступлению именно в эту школу…***
— У нас новенький? Рожков, к доске! Андрей испуганно вздрогнул. Так быстро? Он поднял глаза и увидел сверлящий взгляд учительницы физики. Чувствуя всем телом, как колотится сердце, Андрей встал и медленно вышел вперед. — Расскажи мне все, что ты знаешь о механике. «Механике?.. Механике…» — Рожков растерянно посмотрел по сторонам. Он поймал на себе сочувствующий взгляд Саньки, любопытствующий Кости — того самого парня с магнитофоном — и ледяной Марьяны Крыловой, его до безумия красивой соседки по парте. Шел уже второй день учебы, и за это время они ни разу не разговаривали. Интересно, могла ли она догадываться, что успела занять своим существованием все мысли Рожкова? Пришлось сосредоточенно хмуриться, вспоминать, отвечать. Физичка пытала его пол-урока, а затем торжествующе заключила, что для этой школы Андрей «слабачок». Под пару тихих усмешек покрасневший Рожков, опустив лохматую голову, прошел к своей парте. Крылова, казалось, уже забыла, что у нее есть какой-то сосед и что он только что отвечал у доски. Она неподвижно склонилась над учебником, и из головы Андрея вмиг вылетели и физичка, и механика, и вообще все, что происходит вокруг… Он залюбовался ей — который раз за эти три дня? Блестящие на ярком сентябрьском солнце волосы дивного иссиня-черного цвета, тонкие брови, большие серо-голубые глаза, пышные ресницы и задумчивый взгляд… Андрей смотрел на Марьяну, как на картину. Ему и в голову не смело прийти дотронуться до нее, обнять… поцеловать?.. Но даже без этого она вселяла в душу жар такой силы, что хотелось вскочить, откинуть прочь эту неудобную парту, позвать с собой Марьяну взглядом, выбежать вдвоем из душного кабинета и больше никогда не ходить в школу. Кто знает, что было бы дальше?.. — …Андрей? Андрей! Возглас Саньки как будто встряхнул Рожкова. Он быстро глянул на приятеля и пробормотал: — Что такое? — Андрей, я хотел бы спросить тебя. — Внимательный взгляд карих глаз заставил Рожкова занервничать. — Возможно, это личное… но я хочу знать. В голосе Саньки слышалась такая простая твердость, что даже всемогущая стеснительность Андрея не удержалась и растаяла. Парень вдруг ощутил к однокласснику то самое доверие, которое прежде питал только к Котову. Они сидели на лестничном подоконнике и ждали, когда придет химичка, чтобы досдать не выполненную вовремя домашку. Прошла неделя учебы, за которую Андрей, обычно ударник, успел получить немало троек. Видимо, не только он догадывался, почему. — Спрашивай, Сань. — Когда ты только сел к Крыловой, я догадывался, что будет дальше. Мы проходили через это по очереди. Проходил каждый, — спокойно начал Санька. Рожков исподлобья посмотрел на его четкий профиль, на взгляд, направленный куда-то перед собой, и вновь отметил про себя его чистую, невозмутимую речь. Когда же и он научится не мямлить, а говорить легко, четко и по делу? Но следующие слова одноклассника вернули его к неприятной правде, от которой Андрей отвлекся на мелочи. — Скажи мне, чего ты от нее ждешь? А вот этого Рожков не предугадал. Он был готов к вопросу наподобие «Ну что, Андрюха, втрескался?», но никак не к такому. Чего он ждет? Хорошо бы самому знать, чего он ждет. Андрей отчаянно вздохнул. — Не волнуйся так, — ухмыльнулся Санька и похлопал Рожкова по руке. — Я же не требую от тебя отчета. Просто… чего бы ты от нее ни ждал, будь готов к заблуждению. Марьяна — не тот человек, кто всегда говорит правду. У нее свои цели, к которым она идет в одиночку, поэтому у нее нет даже классической глупой подружки. Мы все проходили через это, — повторил он, — все за Крыловой таскались. Юность, глупость… Пройдет месяца два, и ты тоже ее забудешь, — с уверенностью сказал Санька. Андрея же будто обожгло. Забудет? Такую? Каких больше нет и не было никогда? Он уже собирался что-то ляпнуть в ответ, но цоканье каблуков прервало разговор мальчишек. По лестнице поднималась химичка — симпатичная женщина средних лет с умным лицом и безукоризненным вкусом в одежде. — Рожков, Томаровский, вы? — хмыкнула она. — Мы, Анастасия Михайловна, — весело тряхнул головой Санька. — Двоечники, — прищурилась химичка. — Ни на что не надейтесь, — добавила она, делая вид, что берет две тетрадки крайне неохотно. — А теперь кыш отсюда! — До свидания! — хором крикнули парни и бросились вниз. Свобода! И холодный воздух, освежающий и бодрящий. Андрей с Санькой сбежали со ступенек крыльца, прошли пару метров и остановились. — Ну вот и все, домой, — сказал Рожков, искоса глядя на задумавшегося приятеля. — Сань! — М? — Пока? Томаровский посмотрел на него в ответ. — Слушай, — он вдруг заулыбался, — а айда ко мне? Ты ведь ни разу не был у меня дома. — Но ты тоже… — растерянно ответил Андрей. — Пусть я буду первым, — пожал плечами Санька. — Пойдем, Андрей! Рожков был немного ошарашен таким неожиданным предложением, но отказываться не стал. Мальчишки завернули за угол школы и вышли к вещевому рынку. Санька взял Андрея за руку и повел сквозь толпу. «Так быстрее», — бросил он на вопросительный взгляд одноклассника. Миновав задний двор рынка, парни оказались на заросшей тропинке между двумя заборами. Слева и справа тянулся частный сектор. Недлинная тропинка упиралась в торец одного из новеньких оранжевых домов, которые раньше Андрей видел только из своего окна. Всего этих девятиэтажек было три; Санька, как выяснилось, жил в средней, окруженной другими с обеих сторон. Он легко взбежал на ухоженное чистенькое крыльцо, открыл дверь, и через мгновение девятиклассники уже были в подъезде. Здесь царил приятный полумрак, пахло краской. Андрей негромко вздохнул, жалея, что они переехали не в одну из этих новостроек. — У меня третий этаж, так что дойдем пешком, — подмигнул Санька, проходя мимо лифта. Рожков кивнул. Ему в глаза вдруг брызнул яркий свет. Он обернулся и увидел пробивающийся сквозь стекло луч солнца. «Вот и тучи разошлись», — рассеянно подумал он. — «А ведь утром был дождь». Квартира у Томаровских оказалась не очень большой, но и не такой маленькой, как у Рожковых. Три уютных комнаты, просторная кухня и длинный, завешанный старинными картинами коридор — все это запало Андрею в душу с первого взгляда. Приятели расположились в маленькой захламленной комнатке напротив кухни. Стены были увешаны плакатами, на полу в открытом чехле валялась гитара, а посреди стола гордо возвышалась поцарапанная двухкассетная магнитола. Санька с ухмылкой оглядел свою конуру, будто сам очутился в ней впервые. — Вот так и живем, в беспорядке немножко. — Да ничего, — пожал плечами Андрей и улыбнулся. — Это у всех так. — У пацанов-то да, — задумчиво ответил Томаровский, — а у моей сестры в комнате идиллия. Даже заходить боязно. Андрей слышал про его сестру только мельком. — Как ее зовут? — Веркой ее зовут. Противная такая! Уже в институт поступила, вот и зазнается. Но сейчас у нее пары, а потом гуляет с хахалями, так что до вечера не придет. Как будто в опровержение слов Саньки в квартире внезапно раздалась трель звонка. Лицо парня прояснилось, и он широко улыбнулся. — Я пойду открою, Андрей. Санька пулей выскочил в коридор, и Рожков не смог устоять. Он тоже выглянул из комнаты. После возни Томаровского с замком дверь распахнулась, и в квартиру забежала невысокая рыженькая девчонка. Санька крепко обнял ее, а Андрей вдруг узнал в гостье Лену Винич, их одноклассницу, которая второго же сентября заболела и снова вышла в школу только вчера. — Леночка, я не один, — подмигнул ей Санька. — Вот Андрея Рожкова привел показывать квартиру. — Здравствуй, Андрей, — мягко сказала Лена. — Мы с тобой толком и познакомиться не успели. Ну ничего, это дело поправимое… — Она повернулась к Саньке. — Ставь чайник, я пирожные принесла! Томаровский мигом рванул на кухню, а Рожков стеснительно кивнул однокласснице. — Что ты так смотришь? — со смешком спросила она. Андрея немного удивила ее домашняя одежда, поэтому он искоса разглядывал Лену, думая, что девочка не заметит. Но ошибся. — Неужели тебе не холодно ходить так по улице? Или ты?.. — Я живу этажом выше, — поспешно кивнула Винич, подтвердив его догадки. — Мы переехали полгода назад с другого конца Свердловска, и я пошла в эту школу. Так что, — она вновь улыбнулась, — я тоже своего рода новенькая. Не переживай, в наш класс легко влиться. — Лена, Андрей, что вы там стоите? Идите сюда! — крикнул Санька под шум чайника. Ребята зашли на кухню, и под солнечными лучами волосы Винич будто бы вспыхнули. Андрей, пользуясь тем, что она отвернулась, стал рассматривать ее и привычно подмечать детали. У Лены были замечательные огненные волосы, намного более яркие, чем светлая рыжеватая шевелюра Андрея, и рассыпанные по лицу веснушки. Она двигалась очень плавно и легко, мало жестикулировала, при этом постоянно улыбалась. Казалось, что она способна согреть всех окружающих своим теплом, как вышедшее сегодня из-за туч солнце, рядом с ней пропадала всякая стеснительность. Лена начала спрашивать Рожкова о том, откуда он и как были его дела в предыдущей школе, что отвлекло его от неприятных мыслей. Дело было в том, что Андрей все еще прокручивал в голове разговор с Санькой о Марьяне, из-за чего на душе было тяжело. Но беззаботные разговоры с Леной, ее шутки и смех действовали умиротворяюще. В какой-то момент Рожкову стало холодно из-за сквозняка, и он пошел в комнату Саньки закрывать окно. Там, в одиночестве, он впервые серьезно задумался о том, как необходимо дарить уставшим и понурым людям кусочки радости…***
— Скажи, а он хороший учитель? — спросил Андрей. — Очень! Так рассказывает, что дух захватывает. Поэтому все в классе литературу любят, — оживленно отвечал ему Костька Кондратьев. Рожков угрюмо кивнул, слегка успокоившись. День с утра не задался. Сначала Андрей отправил третье письмо пропавшему невесть куда Котову, не отвечающему больше недели, затем выслушал кучу замечаний от отца, рискнул ответить и был выгнан из дома с криком. Крылова сегодня в школу вообще не пришла, и к Рожкову быстро подсел вездесущий Костя. Послушать его магнитофон парень так и не сходил, поэтому Кондратьев весь день болтал только с Андреем, как бы ненавязчиво зазывая к себе. Шумная компания Костьки, в которую, впрочем, входил и Томаровский, Рожкову не нравилась. Точнее, им традиционно завладевало смущение, когда вокруг находилась огромная толпа, и Андрей всячески отнекивался от магнитофона, а сам думал лишь о Ваньке. Что-то с ним случилось? Почему закадычный друг молчит? Погруженный в свои заботы Рожков почти не обращал внимания на воодушевление класса перед уроком литературы. До этого учитель был в отъезде, и Андрей еще не познакомился с ним. Судя по радости одноклассников, его ждало что-то хорошее. «Ну наконец-то», — мрачно думал парень, выкладывая на парту учебник. Прозвенел звонок, но преподаватель все еще не появлялся. Выслушав очередную Кондратьевскую хвастливую байку, Рожков подумал, что следовало бы пересесть к кому-нибудь другому: хотелось провести последний, седьмой урок в тишине. Но не успел он даже осмотреться в поисках свободного места, как дверь открылась, и на пороге появился средних лет мужчина. Класс вскочил так быстро, как не смог бы ни на одном другом уроке, и отовсюду послышалось: — Здравствуйте! — Здравствуйте, Леон Палыч! — А мы по вам скучали! — пронзительно крикнул кто-то с задних парт. Молчавший же Андрей буквально впился в учителя глазами. Перед классом стоял светловолосый бледнолицый человек с сияющим видом. Он со смехом кивал детям, шутил и делал жесты руками, но чего-то в его беззаботном виде не хватало. Словно это была маска, словно этот мужчина всего лишь играл роль… Присмотревшись, Андрей вдруг понял — его взгляд. Темные глаза были подернуты какой-то печальной задумчивостью, и это сильно контрастировало с веселым лицом. Рожков внезапно почувствовал острый интерес к учителю, поэтому смотрел на него не отрываясь. — Садитесь, друзья! — звонко сказал тот. У него был очень чистый молодой голос. — Есть ли среди нас новые люди? Две или три головы повернулись к Андрею. Он почувствовал, как опять горят уши, и несмело поднял руку, чтобы учитель увидел. — Прекрасно. Меня зовут Леонидом Павловичем, но можно короче: Леон Палыч, — представился он. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга — Андрей с непонятным беспокойством, Леон Палыч со сдержанным интересом, который был во взгляде у каждого второго учителя этой школы, как только они поднимали на Рожкова глаза. Учитель слегка нахмурился, так, что этого было почти не видно. Но Андрей заметил. Леон Палыч быстро вернул прежнее выражение лица и с улыбкой осведомился: — Как твое имя, юноша? Рожков встал и назвался. Преподаватель, кивнув, наконец пошел занимать свое место. Сердце Андрея бешено колотилось по совершенно неясным причинам, лицо пылало, и он потупил взгляд. Парень надеялся, что Леон Палыч сейчас забудет о нем и проявит чудеса педагогики, славящиеся в классе. Однако не тут-то было.