Там за туманами

      Стрела отрекошетила от кольчуги, но её догнала следующая. Острие вонзилось в кожу левого сапога. Хонджун выдернул её из ноги, кинул в обратном направлении, своего владельца она вероятно не задела, криков слышно не было, однако стрельба в богатыря прекратилась.       Ким пришпорил лошадь, та понеслась быстрее. Хонджун проехал мимо своих сослуживцев, которые вывозили спасеных людей. Они кивнули друг другу. Насколько серьёзно ранен Юнхо? Главное, чтобы это было чем-то лёгким. Инициатива наказуема, и сколько бы Чон не убеждался в этом, все равно лез на рожон. Возможно Юнхо считал, что он родился в кольчуге с мечом на перевес, и что он бессмертен. Но это не так! Черт, Хонджун готов прибить его на месте. У Юнхо есть брат, Минги, воины, есть сын в конце концов! Он достаточно хорош в военной стратегии, чтобы управлять издали.       Хонджун встряхнул головой, сбрасывая ненужные мысли. Его уже не беспокоил едкий дым, звон мечей, шлемов, кряхтения, крики, огонь, вибрации тетивы. Ким стремительно приближался к северу Крыжовников.       Сражение шло полным ходом, дружинники давили неприятеля к воротам деревни. Вороги же сдерживали этот натиск. Они были зажаты, но словно чего-то ждали. Хонджун слез с кобылы, как вдруг стремительная стрела пронеслась мимо его лица, задев щеку. Ким чертыхнулся. К нему подбежал служилый.       — Богатырь Ким! — его иссиня-черная челка грязными сосульками свисала к глазам.       — Где воевода? — Хонджун словил ещё одну пущенную откуда-то стрелу.       — Внутри. — бета сглотнул, когда Ким поймал снаряд около его лица.       — Что-то серьёзное? — Хонджун хмурится, вдыхая волнительные нотки бергамота в чужом запахе.       — Нет, его просто сильно приложили головой. — бета отрицательно машет головой, принимая из рук Хонджуна вражеские стрелы.       — Ясно. — Хонджун собирается войти в соседний дом, где лежит его друг и начальник.       — Что нам делать?! — служилый прижимает к себе две стрелы, богатырь вздыхает.       — Нужно найти всех лучников. — Хонджун вглядывается в дымку. — Они прячутся по углам, либо в домах, сейчас они важнее.       Служилый кивает и убегает, дабы исполнить просьбу. Хонджун возвращается к лошади, как вдруг она встаёт на дыбы и громко ржёт. Ким отпрыгивает от Теплынки, а та, фыркнув, убегает. Из её бока торчит два древка.       — Дьяволы. — злится Хонджун. Вместе с кобылой, исчезло и его оружие.       Богатырь забегает в дом, в котором лежит Чон. Он все ещё без сознания, рядом с ним сидят двое дружинников.       — Не спускать с него глаз, если что кричать. — Хонджун строго оглядывает каждого и, подхватив меч Чона, скрывается за дверью.       Ким прокручивает оружие в руке, чтобы приноровится с весом. После чего из-за угла на него налетают сразу трое, словно поджидали. Один бьёт Хонджуна копьем по ногам, его мерзкие усы ползут в стороны, расстягиваясь в улыбке. Второй чуть отбежав, выпускает стрелу, которую Киму приходится поймать, иначе та точно пронзила бы кольчугу. Враг скрывает лицо тканью, лишь яркие зелёные глаза хитро поглядывают на богатыря. Третий же, не теряя ни секунды, напирает на Кима своей саблей.       Альфа злится теперь по-настоящему. Его запах горелых елей горчит и давит. Разбойники морщатся, отходят на пару шагов. Хонджун пользуется этим, но те быстро реабилитируются. Звон их боя присоединяется к звукам оттеснения врага вдали. Хонджун отражает удары каждого, но кажется слишком долго для анализа.       Вдруг Ким ловит очередную стрелу, он проворно перепрыгивает через копье в ногах, тем самым сбивая бету с саблей. Стрелу вражескую он с размаху погружает в шею мужчины с мерзким усами. Богатырь слышит вибрацию тетивы, присаживается, подхватывая копье. Над головой свистит снаряд. Хонджун вновь выпрямляется, запуская копье в лучника. Он попадает тому, прямо в живот. Мужчина падает наземь. Неожиданно вскакивает владелец сабли, он возмущается писклявым голосом на своём языке, а Хонджун одним размашистым движением рубит его голову.       — Похвально, Джун-и. — Хонджун, вздрогнув, оглядывается, дабы понять откуда исходит голос. — Ты совсем взрослый стал, да? — насмешливо хмыкает эхо.       — Выходи. — низко тянет Ким.       — Да, ладно тебе, Джун-и, неужели ты совсем не..       — Не называй меня так. — Хонджун рычит, приближаясь к источнику звука.       — …скучал? Ох, наш альфа показывает коготки, — голос звонко рассмеялся. — Как жаль, что… — богатырь забегает в переход, полный черного дыма, альфа рассекает воздух мечом.       — …ещё не время. — и будто в подтверждение, где-то вдали звучит рог, солнце выходит из-за туч, чёрная дымка рассеивается. Спокойный рассвет рассасывает мрак.       Мимо Хонджуна и над ним бегут разбойничьи лучники. Они более не стреляют. Звон сражений стих. Вороги выбежали за пределы деревни, скрывшись в лесах и полях.       Хонджун тяжело вздыхает, возвращаясь к дому с раненым Юнхо, поблизости оказывается и Теплынка. Альфа гладит её по морде, наблюдая за тем, как дружинники стали зачищать территорию.       Сортировка трупов на своих, вражеских и простых людей. Вскоре плач наполнил деревню. Некоторые люди принесли служилым воды, которую тот час налили в корыто, чтобы напоить лошадей. Никто из вояк не держал зла на народ. Дружинники старались восстановить чужие хаты за короткое время, их благодарили едой да словами уже потом. Весь день в суете, восстановление деревни дело долгое и дорогое, возраст жителей разный, положение тоже. Все устали, но любовь к людям была сильнее.       Юнхо открыл глаза ближе к вечеру и то, вновь провалился в сон. Хонджун вынул из бока Теплынка стрелы, залечил раны насколько мог. На скорбящую церемонию в центр деревни пришли все. Юнхо не исключение, он опирался на Хонджуна, но слова говорил железным тоном с мягким сочувствием.       Он благодарил народ, представлял каждого погибшего служилого, рассказывал его историю. Юнхо хвалил выживших за храбрость. Желал здоровья и мирных дней, твердил о гарантии безопасности, о своей любви к людям. Уверял в сочувствие Князя Ёсана и вселял якобы с его слов веру в будущее. Давал людям наставления и кланялся за их доверие. Просил прощения, что не смог всех уберечь.       Хонджун сжимал его плечо в поддержке, осматривал народ и тоже склонил голову в знак уважения. Затем все прощались с мёртвыми, некоторые их родственники неуверенно подходили к воеводе, Юнхо с радостью предлагал выпить и поплакать на своём плече. Народ соглашался, но не наглел. Они жали ему руки, целовали ладони, говорили о своём отношении к нему да князю Есану.       Чон пропускал горе народа сквозь себя, сердце болело. Каждую историю он эмпатично закрывал на замочек и хранил. В глубине души жалея, что он не черствый, что он вернётся домой и будет опустошенно лежать на кровати, не в силах даже слова произнести в адрес Минги. Он представляет, как горячо обнимет своего сына, и возможно снова его испугает этим. Но Юнхо не может по-другому.       К Хонджуну подходили родители двоих детей, сами дети и Бомгю с гонцом. Они благодарили искренне и коротко, не хотели грузить богатыря своими проблемами. Хонджун же каждому выдавал пирожок. Они были сырые из-за погоды, но не менее вкусные, потому что приготовлены с любовью. Однако сам Ким не пробовал их, предпочтя весь день проходить голодным. И только когда на деревню опустилась новая ночь, а он выбрался к речке с кобылой, лишь там он, глядя на звезды, надкусил пирожок.       Живот проворно заурчал, Ким согнулся. Он доел оставшиеся два пирожка, сполоснул руки и лицо. Рана на щеке щипала. Богатырь снова лёг на траву, в его ладонях теперь были зажаты тканевые ласкутки. На одном был вышит Алатырь от матери, на другом от Сонхва красный Всеславец.       Всеславец защищает дом от пожара и ссор, призван сохранить семейный союз. Мудрость во всех отношениях и проявлениях. Слава и почет среди народа.       Аккуратные и родные стежки заставляют Хонджуна мягко улыбаться от воспоминаний.

      Его ждут.