Там за туманами

      Хонджун чувствовал себя действительно счастливым, когда шел домой. Он с энтузиазмом представлял, как расскажет Сонхва о том, как же все-таки тот ошибался. Попросит пустить Сана с собой в поход. Представлял, как сможет сблизиться с ним на этой почве.       Хонджун вымыл руки и смочил лицо в бочке, после чего оказался в доме. Дверь хлопнула за альфой.       — Сонхва, почему ты не сказал Сану, что он богатырь? Мы провели несколько тренировок и он невероятно способный юнец! — Хонджун улыбается подходя к печи, у которой стоит парень. Узкая талия омеги подчеркнута фартуком, кудрявые волосы взъерошены, но от этого Сонхва со спины будто еще привлекательнее.       — Что вы сделали? — замирает Сонхва медленно оборачиваясь, нож выскальзывает из руки прямо на дощечку, из-за чего действие остается незамеченным.       — Провели тренировку и он выжил. — шутливо повторяет Ким, упираясь руками в бока.        — Хонджун, хватит. — предупреждающе низко произносит Пак, но с каким-то пренебрежением, словно отмахивается от назойливой мухи. — Он не богатырь. — омега вновь безразлично приступает к своим делам.        — Нет, не хватит! — вдруг вскипает альфа и феромон сомнительной волной усиливается и тут же вновь исчезает. — Сан - богатырь! И я не понимаю какого черта ты не хочешь это признавать! Его ждёт народ, вся держава держится на нас и ты укрываешь одного! Сонхва, что движет тобой? Во всяком случае Сан-альфа тебя с твоего поста не сдвинет! — омега все ещё стоит к нему спиной и Хонджун лишь больше распаляется.       Пак продолжает резать овощи, его взмахи ножом все более резкие, потому что по-другому дрожь рук никак не скрыть. Сонхва вообще все равно на свою славу омеги-богатыря. Этот титул принес ему слишком много бед и разочарований.       Он был бы рад родиться обычным омегой. Стеснительно играть с соседскими детьми, рано выйти замуж за избранника, которого бы привели и возможно даже одобрили бы родители. У него бы сейчас было двое, а может даже четверо детей! А что до богатырской жизни? Он бы ни за что не стал служилым и детей бы своих не отдал. Расходный материал для массовки в сражениях столицы был бы гораздо полезнее ему самому в поле и дома.       — Посмотри на меня, я не со стеной разговариваю! — Ким грубо разворачивает омегу за плечо, за что получает звонкую пощёчину. Ладан и жженые ветки одинаково выедают слизистые.       — Я желаю ему лучшей жизни. Я не хочу, чтобы он жил, как богатырь! Это ужасно тяжёлая ноша! — строго и уверенно вылетает из уст омеги.        Сонхва любил Сана почти как своего сына. И никто не смел судить его за это. Разница в возрасте и жизненные ситуации сильно повлияли на него. Пак сам постоянно жалел себя, он искренне считал прошлого себя в разы лучше того, кем является сейчас.       — Но ты же справился! Почему ты не веришь в него!? — пуще прежнего злится Хон.        — Нет, Хонджун, я верю в него больше, чем в самого себя. Но я знаю какой ценой приходит слава, не зря же я сейчас занимаюсь земледелием! — Сонхва тоже повышает голос.        — Сонхва, — выдыхает альфа, пытаясь подобрать слова, все таки разговаривает с равным себе омегой. — Ты просто, просто.. Это твоё видение мира, а не Сана! Это твоя проблема! Откуда ты знаешь, как ему лучше?  Дай парню самому решать! Ты ему не папа и не отец, не бери на себя слишком много! Ты спрашивал чего он хочет?       — Ким Хонджун. - хмурится омега.       — Нет, я скажу! Ты просто не готов отпускать его, он для тебя все ещё ребёнок, но ты взгляни и глазом не моргнешь ему восемнадцать стукнет! Тебе придётся отпустить его к народу, рано или поздно. — острые слова-иголки врезаются в сердце Сонхва и глаза наполняются блестящей влагой.        — Замолчи! Замолчи! замолчи! — Сонхва закрывает уши руками, их тут же перехватывает Хонджун и отрывает от головы.        — Он - альфа! Его трудности не будут легче твоих, но он как защитник должен справиться с этой ролью. Это его предназначение, его судьба! Почему ты отрицаешь это!? — он все ещё держит его за руки пытаясь заглянуть в глаза, но Сонхва вертит головой в отрицании. Омега жмурится, а Хонджун чувствует как трясутся его руки.       — Я не хочу чтобы он умер, как наши родители! — кричит Сонхва и сдержать слезы не удаётся, омега падает на колени, закрывая глаза руками. Он подтягивает к себе ноги и выглядит, как маленький мальчик. Ему снова девятнадцать, они с братом вернулись с рынка и замечают спящего гонца. Гадкая горечь расползается по телу, пуская дрожь. Он мягко гладит себя по плечам и, словно в детской колыбельке, качается  из стороны в сторону.       — Хва.. — мягко шепчет Хонджун, опускаясь на колени. Контраст их разговора трогает души обоих. Ким обеспокоенно смотрит на омегу и не знает что делать. Они будто недостаточно близки для физического контакта и заботы, но Хон хочет.       — Не надо! — специально резко и грубо восклицает Сонхва, но альфа все равно протягивает к нему руки и заботливо неловко обнимает, прижимая поближе к груди, не настойчиво. Сначала Пак сопротивляется, но слезы продолжают течь и он все же обнимает альфу в ответ, причем так, словно сам утопает в реке, а то и болоте. Он цепкими пальцами обхватывает его за спину, продолжая беззвучно трястись, пока слезы, что льются ручьем, мочат рубаху альфы.       — Сонхва.. Посмотри на меня, ну.. Ты больше не один и никогда не будешь, я рядом. Я с тобой. — Ким позволяет себе запустить пальцы в чужие волосы, легонько массажируя кожу головы, Сонхва на это впивается пальцами в чужую спину с новой силой.       — Я не выдержу ещё одну смерть, Джун-а.. — Сонхва трепетно жмется ближе и дышит в такт с биением чужого сердца, успокаиваясь.        — Я не могу дать тебе гарантии, но лучше, чтобы он сам выбрал свой путь. — шепчет ему на ухо Хонджун и в произвольном порыве целует омегу в висок. — Извини. — также тихо произносит альфа. Он то ли извиняется за совершенное действие, то ли за свои слова, а может за весь спор, который затеял.       — Всё в порядке, — но Сонхва уже готов его за все простить, — Спасибо. - облегчённо выдыхает он.       Хонджун непроизвольно снова подавляет свои феромоны и лишь мягкий ладан витает по комнате. Сонхва постепенно опускает руки и только Хонджун хочет отстраниться, чтобы не показаться навязчивым, как омега ловит его за края рубахи.       - У меня просто руки затекли. - дуется Пак, глядя в сторону опухшими глазами. Ким слабо улыбается и вновь садиться на колени обнимая Сонхва. Пак кладет голову ему на плечо и утыкается носом в пахучую железу. - Почему ты блокируешь запах? - устало бормочет в шею омега.       - Потому что он не из самых приятных? - неуверенно вопрошает богатырь, а сердце замирает в напряжении. На самом деле Хонджуну важно, что о нем подумают. Хонджуну важно, что о нем думает Сонхва и он не хотел не иметь и шанса на отношения с ним из-за специфических феромонов.       - Мне нравится, - скромно и еле слышно, - Жженое дерево у меня ассоциируется с готовкой и теплом в зимние дни, - в самую кожу, - Ты пахнешь домом. - до самых мурашек. - Приходи к нам в любое время погостить и на сколько захочешь. - вдруг Сонхва слышит шмыг и теперь очередь Хонджуна упираться носом в его шею.       - Спасибо. - так искренне шепчет Хонджун, что у обоих складывается ощущение будто они сидят голые в комнате с ножами и тыкают ими сами в себя, после чего партнер вынимает холодное оружие складывая в свой сундук секретов. Обнажаются друг перед другом намного больше интима. Делят самые сокровенные мысли и страхи, стараются доверять, слушать, слышать, понимать и... любить? - Перед отъездом к вам скончались все родные мне люди по естественным причинам. Я не смог присутствовать на похоронах. - Хонджун заикается, старается сдержаться, но хочет растормошить рану взамен чужой.       - Теперь ты тоже не один, поплачь, а я буду защищать тебя. - шепчет Сонхва и альфа сотрясается в рыданиях. Он впервые разрешает себе поплакать над этой ситуацией, он впервые показывает свои слезы человеку, он впервые плачет не в объятиях матери, но чувствует себя так же спокойно. - Теперь наш дом - твой дом. - Пак целует его в висок, Ким в ответ касается губами его шеи, вновь втягивая носом ладан.       - Прости. - Хонджун отрывает заплаканное лицо от мокрого плеча Сонхва, тот снисходительно мотает головой. Омега слабо улыбается, указывая на такую же промокшую рубашку альфы.       Хонджун жмет плечами, невесомо касаясь грубыми пальцами фарфоровых щек омеги. Сонхва доверчиво прикрывает глаза и касается его ладоней своими. Хонджун окончательно перестает подавлять феромон и приближается лицом к чужому. Он нежно прижимается к щеке Сонхва сухими губами, омега на это фыркает и улыбается, после чего сам разворачивает лицо встречаясь губами с губами.       Они медленно и тягуче целуются, будто зачерпывают мед. Сладко, долго и чувственно. В голове пустота, мысли редеют, конфликт давно забыт, ровно так же, как и ужин, что готовил Сонхва. Теперь ничего вокруг не имеет смысла. Здесь и сейчас они есть друг у друга. В настоящее время Сонхва и Хонджун являются домом друг для друга. И никто из них не посмеет прервать череду этих нежных поцелуев, потому что каждый в этой паре знает, стоит остановиться, как они вновь будут по разные стороны баррикад.

Любовь нужно растить в равной степени, как и над дружбой нужно работать.

      Зарождающаяся любовь Сонхва и Хонджуна закончится, когда Сан с кашлем войдет в дом. Они утолили свои искренние желания, теперь можно возвращаться к своим делам.