Там за туманами

      Младший альфа без стука распахивает дверь, в ту же секунду покрываясь пунцовыми пятнами, он резко разворачивается спиной к целующимся. Его сердце перевозбужденно колотиться от недавних новостей, богатырская силушка бегает по венам, из-за чего мир будто становится ярче, четче и громче. Потому его одолевает дикое смущение.       Два аромата, витающих в воздухе, чуть не заставляют его чихнуть. Он кашляет в кулак. Глаза за краткий момент успевают увидеть, как язык Кима проходится по губам его брата прежде чем снова жарко и с нуждой толкнуться глубже. Он слышит громкие причмокивания и сбитое дыхание пары, а во рту скапливается слюна, которую он тут же глотает, после чего остается засуха, он вновь глотает, но на этот раз воздух.       — Извините, что помешал. — пищит Сан, сам удивляясь своему голосу, после чего щеки алеют еще больше. Он слышит звонкий конец поцелуя, уши вспыхивают, а плечи быстро дергаются к ним. Младший альфа так и стоит с прижатой к груди головой, пока слышит, как натужно поднимается Ким. Затем следует легкий шелест длинной рубашки Сонхва. Похоже богатырь подал ему руки, дабы встать. Сан хлопает себя по ушам, будто пытается сбить наглых муравьев, которые ползают по кругу, хотя на деле всего лишь хочет расправить плечи и забыть эту неловкую сцену перед глазами.       — Санни, ужин еще не готов, но ты можешь мне помочь. — мягко и почти шепотом.       — Мне нужно заточить булаву. — чеканит богатырь.       — Братец, подай нашему уважаемому гостю гранит. — слишком официально звучит из уст Пака, впрочем оба старших решают не оправдываться перед Чхве, а перевести тему.       Сан поворачивается к паре лицом, Сонхва отворачивается к столу, Хонджун тяжело стучит каблуками мимо него, прихватывая булаву. За ним хлопает дверь. Сан заискивающе следит за летящими действиями ножа в руке брата.       — Потом. — отмахивается омега, на что младший альфа хмыкает, вновь порозовев.       Чхве достает с полки два куска гранита и спешит во двор. Там Хонджун сидит на камне, обычно используемом для колки дров, и рисует булавой круги в воздухе, прокручивая кистью руки. Сан передает богатырю камни.       — Спасибо, — кивает Ким, подкидывая один вверх, — Ученик. — улыбается богатырь, словив гранит.       — Хон, разбуди меня, пожалуйста, если будешь уходить рано утром. — мнется Сан.       — Лады. — улыбаясь жмет плечами богатырь, они молча дышат воздухом какое-то время, идиллию прерывает грохот в доме и ругань Сонхва. — Тебя уже заждались, поторопись. — усмехается Хонджун и шлепает Чхве по ногам, подгоняя.       Сан тоже расплывается в улыбке, грохот повторяется и Чхве шустро взбегает по крыльцу, оставив Хонджуна наедине со своими мыслями.       Булава навевает запах крови и глядя на нее Ким обычно становится серьезнее, предвкушая сражение. Сейчас же Хонджун витает мыслями в романтике и от предстоящего боя становится отвратительно. Никто из служилых людей никогда не сможет быть спокойным в бою зная, что дома его кто-то ждет и любит, либо же, если он сам до беспамятства влюблен.       Альфа влюблен и скоро он пойдет сносить головы разбойникам на границе. Вся его одежда вновь пропитается кровью и потом. Хонджун снова лишится сна и теперь его бессонные ночи точно не будут такими как прежде. Он не будет бездумно пялиться в небо до рассвета, Хонджун будет собирать портрет Сонхва из звезд на небе. Ким будет переживать, может даже скучать по его ворчанию и скромной улыбке, которая всегда появлялась при виде цветов. Точно! Хонджун должен перед отъездом обязательно собрать ему свежий букет.       Тяжело вздохнув, Хонджун все же принимается за заточку оружия. Мерзкий звук трения гранита о кованную булаву режет уши, по телу бегут мурашки. Двор наполняется ритмичным скрежетом и постукиваниями.       Чхве же, войдя в дом, замечает суетящегося Сонхва. Пак уронил все корзины, прялку, так еще и стул сломал. Сонхва прихрамывает на одну ногу и тихо бранится, пиная стул. Сан лишь подмечает, что по приметам, теперь Сонхва испытание какое-то выпадет.       — Зачем наверх полез? — из чистого любопытства спрашивает Сан, а в голосе его идут ломкие вибрации, Сонхва аж вздрагивает, оглянувшись через плечо.       — Нужно было. — холодно шикает омега, Чхве лишь закатывает глаза, — Что с голосом? — старший упирает руки в бока.       — А что с ним? — голос дрожит       — Ты правда хочешь быть богатырем? — опускает плечи Сонхва, сдергивая с плеча узорчатое полотенце.       — Я и есть богатырь. — уверенно гаркает Сан и тут же смущенно отводит взгляд, когда Сонхва осуждающе его рассматривает, — Прости, я сам не свой… Я не знаю откуда это во мне…       — Все нормально, — снисходительно улыбается брат, — Если бы ты открыл богатырскую натуру раньше, то вероятно и спора между твоим характером и характером судьбы не было бы. — размышляет Сонхва, — Прости. — шепчет омега, тут же возвращаясь к наведению порядка.       Сан решает промолчать и подходит, чтобы помочь брату. Они в полной тишине поднимают все с пола и расставляют по прежним местам. Затем Сан садится на один из выживших стульев и помогает с готовкой.       — Выкладывай все, что сегодня у вас произошло. — Сонхва произносит это с каким-то принятием и с плечей Сана будто валится камень.       — Про тренировку? — улыбается Чхве, надеясь, что не будет разглагольствовать брату о своей неудаче на речке и неловком парне с коромыслом. — Я стану говорить только, если ты пообещаешься поведать мне о ваших с Хонджуном отношениях. — Сан хитро щурит глаза, и откуда в нем появилась эта дерзость.       — Мал еще, чтобы мне условия ставить. — Сонхва бьет его деревянной ложкой в лоб, мигом стирая игривость. — Говори. — грозит Пак и Сан до мельчайших подробностей описывает свои ощущения.       За болтовней время пробегает быстро, за окном начинает смеркаться, мошкара и комары заставляют Кима вернуться в дом, где его встречает резкая тишина после недавнего смеха. Подозрительно, конечно, но не время думать, Хонджуну еще нужно успеть на поляну за цветами сбегать, ромашки, конечно еще были в самом рассвете сил, но кто запретит альфе ухаживания? Хонджун просто хочет еще раз увидеть эту слабую улыбку, адресованную только ему одному. И не важно, что они уже целовались, Хонджун скучает по этим мягким губам, изогнутым в улыбке.       — Сонхва сломал стул. — дразнится младший альфа, позоря своего брата.       — Это не потому что я толстый! — спешит оправдаться омежья натура, Сонхва даже хлопает себя по губам, осознав, что не успел остановить эту мысль.       — Я уверен, что все не так. — хмыкает Хонджун и сдерживает порыв притянуть омегу к себе за талию, дабы успокоить. — Я его починю. — Ким подхватывает стул и его сломанную ножку, вновь скрываясь на улице.       Резной на заказ стул не имел в себе особых углублений для вставки ножки, что могло бы упростить работу. Хонджуну приходится среди бревен для дров отыскать подходящее и подбить под размер. Он рубит все топориком, пока закатные лучи перекрываются мрачными тучами. Он заканчивает с починкой стула, ровно в тот момент, когда небо на секунду ярко вспыхивает, слышится гром и мелкий дождь совсем скоро превращается в ливень. Благо Ким следит за бушующей погодой уже будучи в тепле дома Сонхва и Сана. Они садятся за ужин, состоящий из запеченной картошки и грибов. Черный хлеб нарезан ровными ломтиками.       — Чужаки! — кричит кто-то на улице, слишком приглушенно, чтобы услышать обычному человеку. Однако за столом одни богатыри, они переглядываются и взгляд Кима тяжелеет.       Хонджун не раздумывая начинает жевать быстрее, уткнувшись в носом в тарелку. Богатырь глотает все что попадает в его рот, кажется даже не жуя. Он рвет зубами хлеб в своей руке и, дважды сомкнув зубы, глотает. Сонхва в то время со стуком опрокидывает стул, срывает одно из полотенец и спешит сложить туда, оставшиеся пирожки с мясом и картошкой. Сан подбегает к нему и подкладывает свои любимые пирожки с щавлем, как от сердца отрывает, честное слово! Пак целует брата в макушку за такую жертву.       — Юнхо же говорил, что на рассвете пойдут… — невзначай бросает младший альфа, пока Сонхва держит его в своих объятиях.       — Видимо разбойники напали первее нас. — шепчет омега.       Стук в дверь сгущает итак напряженную атмосферу. В дверной проем просовывается голова местного гонца, что поправляет мокрую насквозь шапку, русые волосы темными сосульками висят вниз, дождевая вода капает на пол. Он жмурится от концентрации густых запахов, наполняющих обитель.       — Готовь его кобылу, — Сонхва толкает младшего альфу в спину.       — Чужаки! — глаголит гонец, Хонджун стучит кулаком по столу и подходит к лавке у входа, Чхве шустро проскальзывает на разбухшее крыльцо, — Воевода Юнхо собирает всех у восточного края деревни. — продолжает зеленоглазый гость, Ким звенит кольчугой, Сан хлюпает по грязи к сараю. — Только вас ждут. — гонец отходит от двери выпуская богатыря.       Хонджун последний раз бросает нежный взгляд на омегу и подхватив булаву да шлем, хлопает дверью. Сонхва оседает на пол, слышит, как на дворе хлещет ливень и ржет Теплынка, которую ведет младший альфа. Вдруг оцепенение спадает. Сонхва должен отдать Хонджуну оберег. В приступе слез он вышил для альфы оберег на платке!       Омега вскакивает на ноги, срывается в свою комнату, находит несчастный платок. Он впопыхах складывает его и засовывает его к пирожкам. Сонхва спешно спускается по ступеням крыльца, стремительно направляется к Хонджуну, который уже выводит лошадь за забор. Омега ускоряется, ноги утопают в грязи, кучерявые волосы прилепают к лицу, одежда гадко липнет к телу.       — Хонджун! — кричит Сонхва, но дождь слишком громкий. Омега падает наземь, пачкая белые ткани. — Джуна! — слезы от переизбытка чувств смываются дождем, когда Пак из последних сил кричит альфе, который собирался перекидывать ногу через лошадь. — Джун! — отчаянный крик пробивается сквозь непогоду, он прижимает к себе узелок и поднимается с колен, возобновляя ход.       — Хва… — Сан пытается придержать брата за локоть, но тот выкручивается и вновь начинает бежать. Не чувствуя боли в ноге.       — Джуна! — вновь кричит омега, туман стелется по земле, испаряя жару дня.       На этот раз богатырь оборачивается назад и, заметив хромающего омегу, тут же спрыгивает с Теплынки.       — Зачем выбежал! Простынешь! — орет Хонджун, пока сердце бьется все быстрее.       — Только попробуй там умереть! — кричит Сонхва, передавая узелок с пирожками альфе. — Я буду ждать тебя. — Сонхва впивается в его губы грубо, но без языка. Омега кусаче оттягивает нижнюю губу Хонджуна.       — Сан! Приглядывай за Сонхва! — улыбчиво кричит Хонджун, — Шкурой за него отвечаешь! — богатырь грозит ученику пальцем. — Я вернусь. Все будет хорошо. — Хонджун нежно прижимается к скуле Сонхва губами, шустро целует омегу в губы, — Спасибо. — шепчет он, взбирается на кобылу, цепляет узелок за седло и более не оборачивается.       Сонхва смотрит ему вслед долго, дождь вымочил его насквозь. Омега уверен, что и волосы спутались в колтуны, но он сидит коленями в грязной луже и не в силах остановить слезы. Сан кладет теплые ладони на плечи брата и уводит домой, ничего не спрашивает. Альфа укладывает Сонхва спать, достает из-под подушки его спальную одежду, наказывает переодеться и уходит греть чай. Пак переодевается, слезы продолжают течь. Сан разводит горячую воду с медом и вареньем, подносит брату, тот, выпив, отворачивается от него на бок. Младший накрывает брата одеялом, теперь его очередь заботиться о Сонхва. Он целует старшего брата в висок.       — Спокойной ночи, Хва. — Сан задувает свечи и задвигает шторы, хотя молнии все еще подсвечивают комнату на краткие миги.       — Ночи. — шепчет омега и Сан спешит покинуть комнату.