Из тени

      — Вы как с поля боя вернулись!       Пусть слова Саскэ и не понравились Кэйдзи, что-то им противопоставить он не мог. Хотя бы потому, что полчаса — в лучшем случае — назад его успокаивал Моточика, сам впрочем готовый при неблагоприятном раскладе запаниковать. Так что, пожалуй, они действительно вернулись с поля боя. Только оно всегда находится в шаговой доступности — внутри них.       — Ну и как прошло сражение? — будто бы назло продолжал допытываться Саскэ. — Вы победили? Или же потерпели поражение?       «Скорее второе…» — мрачно подумал Кэйдзи.       — Даже не знаю, победа ли то была, — вместо него ответил Моточика. — Наверное, лучше мы просто перескажем от начала и до конца разговор с Масамунэ. Если это вообще так можно назвать, конечно…       Реакция Саскэ оказалась предсказуемой, но оттого не менее раздражающей. Он побежал в комнату Юкимуры, и уже из той донеслось:       — Касуга! Кажется, платишь ты!       «Снова? — Кэйдзи пришлось задержать дыхание, чтобы не начать кричать от бессилия. — И как Юкимура с ним только живёт? Если я еле сохраняю спокойствие, то каково же ему? — недоумевал он. — Пожалуй, терпение у Юкимуры ангельское. И мне нужно проявить такое же, иначе это будет неуважительно по отношению к нему. Тем более, долго терпеть Саскэ не потребуется — нам пересказывать-то почти нечего».       Остановившись на том, Кэйдзи прошёл в комнату Юкимуры. За ним, немногим погодя, последовал и Моточика. Возможно, пропустил специально, чтобы в случае очередной панической атаки подстраховать. А может, просто задумался о своём и только вернулся в реальность. Это было не так уж важно — Кэйдзи на то решил не обращать внимания.       Зато обратил его на Касугу. Её взгляд, таящий в себе любопытство, невольно взывал к глубинам чувства вины. Кэйдзи знал — он не оправдал ожидания. Уговорил прийти сюда, но не нашёл ни единой, даже малейшей зацепки, чтобы дело приняло ход. Ещё и хуже. Убедился, что Тогаши уже помогает такой надёжный человек, как Уэсуги Кэншин, и более того, узнал, что Касуге не следует в это вмешиваться. Потому долго в глаза ей смотреть Маэда не мог. Он опустил взгляд в пол, не справившись с её любопытством.       И кажется, она всё поняла.       — Напомню, что спор заключал ты сам с собой, — холодно ответила Касуга, когда словесные атаки Саскэ прекратились. — Я даже не знаю, за что должна заплатить, и уж тем более не представляю, сколько.       — Как это так? Конечно же, речь о нашем с тобой свидании! А… ты всё ещё скромничаешь, поэтому не хочешь признавать наши отношения перед всеми. Тогда извини.       Воздух будто бы стал тяжелее. Даже не смотря на Касугу, Кэйдзи знал — она задерживает дыхание и сжимает ладони в кулаки. А вот какого чёрта делает Саскэ, представления не имел. Уже казалось, что тот специально изводит всех своими неуместными высказываниями и шутками. Впрочем Кэйдзи не был с ним знаком настолько, чтобы чувствовать уверенность в основанных на ощущениях выводах. Потому ориентировался на Юкимуру, сжавшегося в беспомощный комочек под гнётом стыда. Трудно было представить, что тот постоянно испытывает подобное в присутствии своего брата. Или же Кэйдзи хотел в это верить. Просто потому что не желал считать себя слишком беззащитным перед собственным стыдом за слова и действия других.       «Но тогда почему Саскэ так себя ведёт? Если это не обычное его поведение, то тогда… — тут Маэду осенило. — Он влюблён в Касугу! — догадка оказалась такой ошеломительной, что Тёсокабэ пришлось усаживать его. Настолько он потерял связь с реальностью. — А ведь очень может быть… Влюблённые часто ведут себя странно рядом с теми, к кому неравнодушны».       — Ты как?.. — шёпотом спросил Моточика.       — Я в порядке, — успокоил Кэйдзи. — Просто задумался, почему Саскэ ведёт себя… — он постарался подобрать подходящее слово, но не сумел. — Ну… вот так… И… не думаешь, что Касуга ему взаправду небезразлична?       — Не знаю. Я с ним не очень-то знаком, — признался Моточика. Мельком он всё же глянул на Саскэ, но потом вновь сосредоточился на Кэйдзи. — Рад, что ты в порядке.       В тот же момент Касуга собрала остатки терпения и ответила на выпад Саскэ:       — Отношения. У нас. С тобой. Сугубо. Деловые, — отчеканила она в надежде, что так её услышат. — И не старайся увидеть в них то, чего там нет. К слову, сейчас мы даже не сотрудничаем. Так что перестань нести чушь и отвлекать всех от случая Тогаши Мию, — акцент на слове «случай» заставил Кэйдзи вжать голову в плечи. — Расскажите, что вы узнали? — наконец Касуга обратилась к нему и Моточике.       — Ну… Ровно то, что и написал Масамунэ. А ещё то, о чём предположил Мори, — за двоих ответил Тёсокабэ.       — Стало быть, Кэншин действительно вмешался в это дело? — уточнил Катакура.       — Да… — подтвердил уже Кэйдзи. — И похоже, он не хочет, чтобы кто-то ещё туда ввязывался. В первую очередь… — дальше сказать он не смог и лишь беспомощно посмотрел на ту, кому послание предназначалось. Касуга и сейчас всё поняла. — Наверное, нам тоже не стоит лезть. Если уж капитан полиции взялся за дело…       — В рядах здравомыслящих пополнение! — обрадовался — а скорее, просто сделал вид, что рад — Саскэ. — Это надо отметить!       — Масамунэ больше совсем ничего не говорил? — вмешался Хамбэй.       — А, точно! — вспомнил Моточика. — Катакура-сан, он попросил вас вернуться… наверное, волнуется, как бы вы не захотели оказать поддержку Уэсуги-сану, — он как мог пытался скрыть от других то, что обнаружил невольно. Но испытываемое им смущение говорило за него.       Кэйдзи успел заметить, как вздрогнул Хамбэй перед тем, как засос на плече Масамунэ заполонил его зрение. То болезненно яркое, но аккуратное пятно. Не такое, что когда-то пряталось на теле Кэйдзи среди синяков. Но всё равно вызывающее в памяти отвратительные воспоминания. У него просто не получалось не думать, что засос кто-то оставил. А значит, не удавалось справиться с образом Такигавы. Да, именно так. Называть того отцом Кэйдзи не желал. И разве должен был? Такигава превратил его жизнь в сущий ад. Всю! Может быть, ужасы и перестали происходить в реальности, но изнутри их так просто не выкорчевать. Кэйдзи пытался. Он стал Маэдой, расставшись со старой фамилией. Обрёл новую семью. А совсем недавно получил принятие друзей из прошлого. Но несмотря на всё это, чувствовал себя осквернённым и продолжал слышать самую ужасную из известных ему фраз:       «Тебя так никто не любит и не будет любить, кроме меня».       Лишь она одна заставляла задыхаться не пролитыми в прошлом слезами. Что и сейчас никак не могли прорваться наружу. Маэда чувствовал, как горло снова сводит спазм.       — Кэйдзи-сан, — позвал Юкимура. Возможно, не в первый раз. Возможно даже, что не он один пробовал дозваться. — Сейчас ты в безопасности. Всё хорошо… Постарайся смотреть на меня, — Кэйдзи попробовал, но увидел перед собой лишь размытое пятно. Голос же Юкимуры показался ему отдалённым. — Я сейчас возьму тебя за руки. Вот так… Чувствуешь? — его ладоней действительно коснулось тепло. И он кивнул. — Хорошо… Сосредоточься на этом ощущении и продолжай смотреть на меня. Сейчас ты в безопасности. Попробуй повторить это про себя. Скажи: «Сейчас я в безопасности», — дал установку Юкимура, слегка потянув за руки.       «Сейчас я в безопасности…» — мысленно повторил Кэйдзи. И начал видеть чётче.       — У тебя хорошо получается. Продолжай! — подбодрил Юкимура. — «Сейчас я в безопасности», — и вновь потянул за руки.       «Сейчас я в безопасности, — уже увереннее повторил Кэйдзи. Чувство реальности полностью возвратилось к нему, поэтому ещё раз мысленно повторить те же слова он смог и без помощи: — Сейчас я в безопасности!»       — Ты сейчас здесь, с нами? — спросил Юкимура.       — Вроде как да… — кивнул Маэда. — Мне ужасно жаль, что я заставил вас всех за себя волноваться, — в испытываемой им неловкости он запустил руку в волосы. Затем подумал, что хорошо бы объяснить, чего вообще такое с ним случилось, и попробовал: — Просто… Когда возникает намёк на отношения… более близкие — даже мнимый намёк, — меня сносит. Обычно не так сильно, конечно же! — пришло ему в голову солгать, чтобы не вызвать ещё большее беспокойство.       — А что, прости, означает «не так сильно»? Ты только что чуть на небеса не отправился! — подал голос Мотонари.       Лишь сейчас Кэйдзи обратил внимание на то, какой он испуганный. Будто без своей воли собрался отправиться вслед за ним. Сжимающий колени, как если бы от одного этого зависела жизнь, смотрящий округлёнными от ужаса глазами и дрожащий, подобно собачонке на морозе — Мотонари не был похож на себя. Впрочем и его Кэйдзи знал не достаточно хорошо. Во времена, когда они учились вместе, тот вечно сторонился всех, на вопросы если и отвечал, то односложно и смотрел так, словно смерти желал. Может быть, с тех пор Мотонари и изменился — всё-таки прошло много времени, — но Кэйдзи запомнил его первый образ. Который никак не вязался с тем, что представал перед глазами сейчас!       Задумался Маэда настолько, что его снова потянули за руки.       — Я честно сейчас нормально себя чувствую! — предпринял очередную попытку убедить остальных он. — Давайте просто поскорее закончим обсуждение.       — А осталось то, чего мы не обсудили? — синхронно поинтересовались Касуга и Хамбэй.       Последний, к слову, перебрался ближе к Моточике — видимо, поддерживал того, чтобы Юкимура мог сосредоточиться на ком-то одном. Что Тёсокабэ переволновался сильнее всех здесь присутствующих, Кэйдзи не сомневался.       — Может быть, вам лучше отдохнуть? — предложил Катакура. — Если ещё что-то осталось, нам об этом расскажет Моточика, — тут же аргументировал он.       — Я полностью согласен! — влез Саскэ, однако же не встревоженный нисколько.       — Тебя-то как раз никто не спрашивал, — повысила голос Касуга. — Сидел бы и дальше в своём углу, рта не раскрывая, — больше толку было бы! — вздохнув, она продолжила уже спокойно и по делу: — Хочется послушать вас обоих, раз действительно ещё осталось, что обсудить, но рисковать твоим состоянием я не могу. Отдохни немного, а уж потом продолжим.       И Маэда смирился. Потому что спорить с теми, кому его состояние небезразлично, он не мог. Смирился и прислонился к стене, прикрыв глаза. Надеялся так направить свои мысли на дело. Но как бы к тому не стремился, думал лишь о напряжённости Юкимуры, испуге Мотонари, волнении Моточики, бледности Хамбэя, осторожности Катакуры и бессильной злости Касуги. Особенно о последней. Касуга, похоже, сильно вовлеклась в его страдания и возжелала сделать так, чтобы те исчезли, вот только понимала, что это невозможно, и оттого злилась. На себя, в первую очередь. До Саскэ же долетали лишь обжигающие осколки этой разрушительной эмоции.       «Я не хотел доставлять столько проблем… А добился того, что Касуга теперь несёт в себе тяжкий груз собственного бессилия и оглушает своей громогласностью. Странно, как она ещё молниями не кидается…»       Тут-то Кэйдзи и осенило. Неожиданно настолько, что он бы на ноги вскочил, не удержи его обеспокоенный Моточика.       — Всё хорошо, присядь… — еле нашёлся со словами Тёсокабэ.       — Я в порядке, — возразил Кэйдзи. — И кажется, кое-что понял, — он не сразу заметил, что начал жестикулировать. Только когда его рука задела кого-то. Но даже тогда Маэда лишь секунду просидел спокойно, а потом разошёлся с новой силой. — Он знает, что это бесполезно!       — Кто знает? Что бесполезно?       Строгий голос Касуги охладил пыл Кэйдзи. А уж когда он понял, что случайно рукой задел как раз её, вовсе захотел превратиться в камень и рассыпаться на части. Под почти немигающим взором это казалось даже возможным.       — Не торопись, — попросила Касуга уже мягче. — Просто говори чётче и конкретнее. «Он знает, что это бесполезно». Кого ты имеешь в виду? И что понимаешь под бесполезным?       — Я… про Масамунэ говорю. И… про дело Тогаши… — неуверенно пояснил Кэйдзи.       — Ну и где здесь новая информация? — почти правдоподобно возмутился Саскэ. — Я вам с самого начала твержу, что вы не должны лезть куда ни попадя! — и, вскинув подбородок, скрестил руки на груди. Взгляд Касуги же профессионально проигнорировал, за что получил пинок в голень. — Ауч! Меня за это ещё и бьют! Вот вроде помогаешь, а вместо «спасибо» получаешь такое. Обидно, между прочим! — открыто возмутился он, но всё же отполз дальше, опасаясь повторного пинка.       — Саскэ, не мешай нам! — вспылил уже Юкимура. Потом же обратился к Кэйдзи: — Так, я понял, что у тебя инсайт случился, но не понял, какова его суть.       И как бы Кэйдзи ни хотелось объяснить, он не знал, с чего начинать. Да и каким образом можно облечь в слова что-то настолько очевидное, только основанное на ощущениях — тоже. К счастью, помощь подоспела вовремя.       — О-о-о! — протянул Тёсокабэ и уверенно закивал. — Ты ведь о его поведении. А ещё и это сообщение! Ну то, на лестнице я его ещё прочитал. Ступенька, помнишь ведь? Но если не она? А? Он точно понимает, что дело труба, и потому не хочет, чтобы мы в него ввязывались! — теперь и Маэда поддерживал того кивками. Казалось, сейчас-то уж всё стало понятным…       — Зря я не пошёл, — уронив голову, вдруг заключил Хамбэй.       Только тогда Кэйдзи осознал, что единственный человек, который понимает, о чём он вообще говорит, — Моточика, тоже бывший всему свидетелем. Остальные пребывали в каком угодно состоянии, но точно не в радостном озарении. Впрочем Юкимура старался их понять, и его усердие читалось в складке на переносице. То же касалось и Касуги с Катакурой. Хамбэй же сдался, не желая даже смотреть ни на Кэйдзи, ни на Моточику. А Саскэ, как ему и положено, сидел с самым надменным видом, будто бы говоря: «Надо было меня слушать». Но больше всех удивил Мотонари, вспыливший не на шутку.       — Когда же ты наконец научишься нормально разговаривать, Тёсокабэ? — процедил сквозь зубы тот.       — Тогда же, когда и ты! — не остался в долгу Моточика.       — О, тут я понимаю! Он сейчас о том, что ты больше года в своих чувствах прямо признаться не мог, — пояснил для Мотонари Хамбэй, намеренно подливая масла в огонь. — Наверное, точнее даже будет сказать: о твоей привычке сворачивать разговор в самом его начале, — с деланной невозмутимостью уточнил он.       — Прошу сохраняйте спокойствие, — воззвал к их разуму Катакура. — Мы пришли сюда, чтобы обобщить имеющуюся у нас информацию о Тогаши. Разобраться друг с другом вы сможете в любое другое время.       — Конечно… Просто кто-то здесь лишний, — последнее слово Хамбэй произнёс с нажимом.       Вероятнее всего, на том бы и закончилось обсуждение. Касуга уже потирала переносицу, кидая взгляды на дверь. А терпеливый Катакура, казалось, был готов встать и уйти. Только Саскэ получал от происходящего удовольствие — сидел, прислонившись к стене, и улыбался, будто вкушал самое что ни наесть лакомство. Но! Противостояние сторон завершила единственная верно подобранная — пусть, вероятно, и непреднамеренно — фраза. Да ещё и сказанная кем? Юкимурой!       — Прекратите все! Вы находитесь в моей комнате, и я, как её хозяин, заявляю — либо не переходите на личности, либо уходите, — выпалил тот. И вряд ли сам ожидал такого эффекта — тишина наступила, как на парах по математике. — Ну… Теперь, похоже, вы готовы слушать. Так вот… я, кажется, понял, о чём они, — это признание прозвучало уже много спокойней.       — Вся надежда на тебя, брат, — ответил за всех Саскэ. — Если и ты словами их инсайт не выразишь, то мы тут по стенам ползать станем.       — Ну… Масамунэ, наверное, опасается чего-то, — совсем уж тихо ответил Юкимура.       На этих словах Кэйдзи сморщился. Но возразить им ничем не смог — по сути, Юкимура был прав, только вот озарение касалось другого. Всё ещё того ощущения, которое невозможно облечь в слова. Но которому все уже стали свидетелями. Краем глаза Кэйдзи смотрел на пребывающую в ожидании Касугу. Нет, он ни за что бы не смог заставить себя провести параллель с её поведением. Поэтому оставалось надеяться только на сообразительность Тёсокабэ, и та, вопреки всякой статистике, снова не разочаровала:       — Да… но… в общем, тут другое важно! — Моточика покачал головой и принялся вслух размышлять. — Я не знаю, как это объяснить… Было похоже, что Масамунэ уверен в бесполезности затеи и потому злится. А не из-за наших вопросов, — попробовал он.       Этому Кэйдзи оказался несказанно рад — ему самому не удалось бы описать поведение Масамунэ лучше. Если бы вообще удалось, конечно.       — Я зря его оставил одного… — неожиданно сказал Катакура.       — Вы что-то поняли? — поинтересовалась Касуга. Слишком резко. Возможно, даже угрожающе. По крайней мере, Кэйдзи вздрогнул от её голоса. И видимо поэтому, она продолжила уже менее настойчиво: — Если да, пожалуйста, расскажите. И лучше, чтобы это были факты, а то от ничем не обоснованных предположений у меня уже голова на части раскалывается.       — Масамунэ с самого начала оставлял подсказки. Я же их не замечал… — покорно, но как-то удручённо произнёс Катакура. — Сначала мне казалось, что его раздражение связано с самой Тогаши — она всё-таки не так давно ему угрожала. Но долго я не понимал, почему Масамунэ не сообщает информацию, которая может помочь. Теперь же, когда Юкимура предположил, что он чего-то опасается, для меня всё начало вставать на свои места… — он сделал небольшую паузу. Вероятно, чтобы найти обоснование своим следующим словам: — Масамунэ заставили молчать. Вот только даже так он говорит, подвергая себя опасности. Ему сейчас нужна поддержка…       — Вот почему он просил вас вернуться… — понял Хамбэй. А Кэйдзи испытал почти физическую боль от бледного подобия облегчения на его лице.       В иной ситуации он бы наверняка тут же обсудил это. Но сейчас… Сейчас было не место и не время. Всё и без их внутренних демонов усложнялось с каждой секундой. Вот Кэйдзи уже и не понимал, что имел в виду Катакура — более того, не хотел понимать. А если быть ещё честнее — боялся. Зато Моточика нет.       — Вот оно! Вот почему Масамунэ закрыл нам рты и прислушался! — подтвердил слова Катакуры тот. — Мне жаль. Я совсем не знал, как такое объяснить, чтобы случайно неправильное представление не внушить.       — А вот с этого как раз и стоило начать, — неожиданно серьёзно сказал Саскэ.       Стены принялись неумолимо сдвигаться. Сгорбившись под влиянием инстинкта, Маэда почувствовал, что ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание. Поэтому сделал глубокий вдох. Тут же реальность прояснилась, а стены вернулись в исходное положение. Но на мыслях это не сказалось — Кэйдзи лишь убедился, что теперь помощник из него уж точно никакой. И вполне осознанно сложил оружие. Сбежал с поля боя, на которое ступал с наивной надеждой победить…       — Слушайте меня, — после недолгого молчания ещё строже, чем раньше, заговорила Касуга. — С этого момента забудьте о Тогаши Мию. И обо всём, что здесь слышали…       «Пожалуй, только это мы и можем сделать…» — убеждал себя Кэйдзи.       И похоже, с его мыслями соглашались остальные, поскольку не осталось никого, кто бы не погрузился в ощущение мрачного предчувствия. Касуга, Катакура, Хамбэй с Моточикой и сам Кэйдзи поднялись — все одновременно. Нога в ногу последовали к двери. И на улице разошлись без слов, будто страшась, что их могут заподозрить в сговоре. Кто? Почему? Кэйдзи не смог бы ответить на эти вопросы. Он просто был поглощён ощущением собственного бессилия перед невидимым могучим противником. И в отличии от Масамунэ или Касуги, не злился. А почти задыхался от страха.       «С меня довольно… — наконец признался перед собой Кэйдзи. — Я не буду в этом участвовать. У меня нет сил себе-то помочь — куда уж думать о других, — с болью согласился и с тем он. — Надеюсь, Касуга сможет что-то сделать. Или Уэсуги сам справится… А я не могу. Мне слишком страшно…»       И это было разумное решение.