Revenge loved me

      Ёнджун не думал, что когда-либо снова зайдет в список контактов и нажмёт на один из них, фотография которого отдавалась в груди тупой болью вот уже две недели подряд. Не думал, но надеялся. Жаждал этого больше всего на свете. Он хотел сделать это в иных обстоятельствах, когда, например, соберётся на очередную прогулку по вечернему Сеулу с ним… С Бомгю.       Увы, судьба распорядилась иначе. Сейчас он был вынужден глотать сухие слёзы и шептать беззвучное «Прости», пока дрожащими пальцами набирал его номер. Судорожно вздохнул, как только в телефоне раздались первые гудки. И молча закрыл глаза, замечая сброшенный вызов.       Снова.       «И на что ты только надеялся?..» — горькая усмешка эхом раздавалась в голове, пока сердце отбивало глухие удары в опустошенной груди. Перед глазами опять возникают бесконечные образы, имеющие лишь одни глаза. Голубые глаза, словно нож вспарывающие давно зажившие шрамы. Глаза, ради которых Ёнджун готов был отдать весь мир, уже никогда не посмотрят на него с той же чистой любовью и немой благодарностью просто за то, что он есть.       — Прости.       Он больше не уснёт спокойным сном. Не посмотрит на восходящее солнце, не наберёт его номер. Больше никогда не вспомнит о тех, кто когда-то был смыслом его жизни. Зачем всё это? Теперь, когда он пробил дно дважды, зачем ему искать какой-то смысл жить дальше? Для чего ему продолжать просыпаться день за днём с мыслью о том, что все, кого он когда-то любил, рано или поздно получают новые раны? Зачем, если выход кроется в паре метров от него?       Следующие полчаса Ёнджун потратит за кухонным столом, старательно выводя на листе бумаги строчки, адресованные каждому, будь то живой или мёртвый.

***

yawnzzn

Хён, сможешь подойти сегодня в 19:00?

12:34

Дверь открытой оставлю.

12:34

page.soobin А тебе зачем? 12:35 Что случилось? 12:36

yawnzzn

Ничего, просто поговорить хочу.

12:38

page.soobin Ну… ладно? 12:39 Точно всё в порядке? Я могу чем-то помочь? 12:40

yawnzzn

Всё в порядке, не беспокойся. Спасибо.

12:40

***

      — Мы с Ёнджуном… Мы встречались.       Госпожа Чхве замерла. Её рука с ложкой зависла над небольшой кастрюлей, где она пару секунд назад готовила шоколадный топпинг для будущих булочек. Бомгю сидел за столом и вяло перемешивал яйца с мукой, пребывая в комнате лишь телом. Мысли витали где-то за пределами дома. Неожиданное откровение внука не то, чтобы удивило женщину. Она давно догадывалась, что Бомгю и его друг на самом деле вовсе не друзья, а… Кто-то больше. Особенно эта теория укрепилась после того, как внук пришел домой с пустым взглядом, не сдерживая слёз, и всё лепетал на ходу «Он… Он не мог… Не мог…».       Но одно дело — догадываться, а совсем другое — услышать вживую.       — Мы расстались, — продолжил свой неожиданный монолог Бомгю. — Он солгал мне.       Женщина сглотнула, не зная, что отвечать. Пока госпожа Чхве переваривала весь объём информации, свалившийся на неё за считанные минуты, Бомгю нещадно добивал бабушку, будто разговаривал сам с собой, не ожидая какой-либо реакции.       — Я влюбился в него, как последний идиот. А он… Просто играл со мной, как с игрушкой. Но… Я ведь тоже человек, да? Я ведь тоже заслуживаю… Быть любимым? Правда же? — юноша замолчал, прожигая взглядом комочки в будущем тесте. И внезапно тихо озвучил новую мысль. — Видимо, мне с рождения приписано быть неудачником. Обузой. Просто… Просто маленьким глупым Бомгю. Родители правильно поступили правильно. Никому не нужен такой, как я.       Едва договорив последнюю фразу, Бомгю очутился в объятиях тёплых женских рук. Бабушка крепко обняла внука и спокойно, почти шёпотом произнесла:       — Можешь называть себя так, как душе угодно. Хоть идиотом, хоть дураком… Но никогда не смей говорить, что Чхве Бомгю не заслуживает любви. Слышишь меня? — парень молчал. — Твои родители поступили правильно лишь тогда, когда отдали тебя в приют. И вовсе не потому, что тебе нельзя быть любимым, нет. Они поступили правильно, потому что Бомгю заслуживает лучшей жизни, которой они дать не могли. Понимаешь, милый?       Бомгю вяло кивнул и опустил голову, примыкая ближе к груди бабушки.       — Я всегда буду тебя любить, Бомгю. Я всегда буду желать тебе только счастья. И, поверь, я не потерплю, чтобы ты когда-нибудь плакал из-за какого-то Ёнджуна, который понятия не имеет, как нужно обращаться с моим Бомгю. С моим милым, весёлым и жизнерадостным Бомгю. Потому что тот Бомгю, которого я знаю, всегда заслуживал всего самого лучшего.       Госпожа Чхве замолчала, подбирая слова. Бомгю сжал губы, сдерживая новый поток слёз. Только уже не слёз горечи. Это были слёзы, пропитанные любовью к родному человеку. К тому, кто отдал всю свою жизнь, чтобы сделать его счастливым. К человеку, которому Бомгю всегда доверял и верил.       — Мы все ошибаемся, Бомгю. Так устроен человек — мы всегда находим и уходим. Люди меняются, и это нормально. Мы учимся на своих ошибках. Невозможно всю жизнь жить как в сказке, как бы мы этого не хотели… Мир всегда будет делиться на нужных и ненужных нам людей. Один раз ты встретил того, кто готов отдать свою жизнь за тебя, а в другой того, кто с лёгкостью оттолкнет в самый важный момент. И это тоже нормально! Так мы приобретаем опыт, а с опытом — способность отличать одних от других. Всё к лучшему, Бомгю. Главное верить.       — Бабуль… — шмыгнул носом Бомгю и поднял красные от слёз глаза на женщину. Та с полным понимаем и любовью смотрела на внука. Точно также она смотрела на маленького Бомгю, когда только забирала его из приюта. — Я тебя очень люблю. Прости…       Он уткнулся носом в плечо бабушки и тихо заплакал, уже не в силах фильтровать свои эмоции. Та медленно гладила внука по голове, продолжая успокаивать:       — Всё к лучшему, милый. Всё к счастью…

***

      — ЁНДЖУН, МАТЬ ТВОЮ!

Десять минут назад.

      Субин всегда понимал, если с его другом что-то не так. Он знал Ёнджуна уже несколько лет, выучил все его привычки и манеры речи. Он знал, когда тот лжёт, а когда говорит правду. Видел, когда ему нужны объятия, а когда — крепкий подзатыльник. И прекрасно понимал, когда влезть нужно, а когда — нет. Но сегодня такая способность его покинула.       Как обычно он собрался на десять минут раньше и вышел из дома. Пока шёл до друга, несколько раз проверял время на экране смартфона и то и дело потирал руки, будто чувствуя — что-то здесь неладно. Ну не мог Ёнджун ни с того, ни с сего написать ему с просьбой поговорить, ещё и поздно вечером, ещё и в такой краткой форме. Не мог. Не мог…       — Ёнджун, не делай глупостей, пожалуйста, — прошептал он, стоя у входа в квартиру и поднимая руку для стука. И тут же вспомнил, что дверь парень обещал оставить открытой.       Вот, что его смутило.       «Твою мать, что ты задумал?..»       Субин осторожно открыл дверь и вошёл в квартиру, на ходу снимая обувь.       — Ёнджун? Ты дома?       Тишина. Парень двинулся по коридору, заглядывая в каждую комнату. Непрерывное тиканье часов, раньше действующее, как успокоительное, сейчас только усугубляло ситуацию, будто насмехаясь над Чхве. Субин ускорился, уже не стесняясь в выражениях, чувствуя, как собственное сердце отбивает бешеный ритм:       — Что ты, блять, делаешь, Ёндж…       И встал в проходе, потеряв на мгновение способность дышать. Ёнджун — тот Ёнджун, чьё лицо на аватарке в мессенджере несколько часов назад видел Субин — висел в петле, подвязанной на старой люстре. Последняя так и норовила упасть на пол от тяжести… Тела.       — ЁНДЖУН, МАТЬ ТВОЮ!       Приходя в себя из шокового состояния, парень метнулся к другу, попутно вытаскивая из комода ножницы. Сажая того на плечи и придерживая одной рукой, другой Субин, пытаясь унять дрожь, разрезал верёвку. Почти задыхаясь от страха за жизнь парня, Чхве быстро уложил его на пол и прильнул ухом к груди, тут же облегчённо выдыхая — пульс есть.       — Идиот… — не контролируя мимику, Субин истерически хохотнул и уже было поднял руку, чтобы в шутку ударить друга по плечу, как тут же опомнился. — И где у тебя ношатырь, блять?       Прошло не более получаса, прежде чем Ёнджун полностью пришёл в сознание. Разлепляя веки и кашляя от внезапного потока воздуха, первым делом он встретился с обеспокоенным и одновременно гневным до мозга костей взглядом Субина.       — Доволен? Чуть до инфаркта не довёл, придурок, — запричитал он. — Вроде старше тут ты, а ведёшь себя, как пацан в пубертате. Нахуя?       — Отвали… — прохрипел Ёнджун, с сожалением понимая, что всё-таки жив. — Даже сдохнуть нельзя спокойно…       — Я тебе не мама, чтобы жизни учить. Убивать себя — не выход, Ёнджун! Ты хотя бы обо мне подумал, что я без тебя делать буду? А?       — Переживёшь… — старший вновь закашлялся и закрыл глаза. Для Субина это движение сработало, как триггер — парень мгновенно дал другу пощёчину, вызывая у того возмущённое шипение. — Ты совсем ахренел?!       — Заткнись и дыши себе спокойно. Из-за чего хоть? — получив в ответ молчание, Субин не был намерен останавливаться. — Расскажи. Легче станет.       — Сам виноват.       — Очень содержательный ответ. — Да блять, отъебись от меня, вроде ясно сказал! — раздражённо выдохнул Ёнджун, поднимаясь на локтях. Шея нещадно заныла, и парень всё же пожалел о своём безрассудстве чересчур быстро принятом решении.       — Знаешь, жизнь одна. И другую ты вряд ли когда-нибудь получишь, — заговорил Субин после небольшой паузы. — Если сейчас переступишь черту, можешь пожалеть, и очень сильно.       — Ты думаешь после всего, что я сделал, я пожалею о смерти? Не смеши, — хмыкнул Ёнджун. Субин хмуро покосился на друга и продолжил:       — Но будет поздно. Для того чтобы жить, много причин не надо. Достаточно трёх. Например, я живу ради еды, сна и… Тебя. Мне этого достаточно. Ты тоже можешь выбрать три причины для жизни, — младший задумчиво закусил губу и обвёл взглядом комнату, останавливаясь на оборванной веревке. — Умереть можно всегда, тем более, когда тебе и терять то нечего… Могу поклясться, ты сейчас сидишь и думаешь: «Ну что за идиотские лекции, пусть свалит уже и закончим на этом». Думаешь так, потому что уверен, что мне нет до тебя никакого дела…       — Чего? — буркнул Ёнджун, но всё же неосознанно прислушался.       — Ничего. Говорю, что если бы мне было плевать на тебя, я бы не сидел сейчас здесь и не читал эту занудную лекцию. Поверь, я сам заебался выдумывать эти умные фразочки… — Субин улыбнулся и вдруг засмеялся. Ёнджун в недоумении скосил на того глаза, пока младший вытирал выступившие слёзы. Отдышавшись, парень потёр лицо руками и шумно выдохнул. — Я вспомнил, как однажды ты упал со скейта на глазах моей мамы, обматерил всё вокруг… А когда я пытался помочь, ты кричал: «Убери руки нахуй, долбоёб конченный, у меня сейчас, блять, зад отвалится!»… Кхм, прости, — отдышавшись, Субин вновь принял серьёзное выражение лица и посмотрел на часы, которые совсем недавно посылал на все четыре стороны, затем на Ёнджуна. — Если захочешь поделится, я всегда выслушаю. Просто скажи мне. Ладно?       Не найдя слов для ответа, старший лишь кивнул. Молча провожая парня взглядом, он подал голос лишь на пороге квартиры, когда Субин уже открывал дверь:       — Спасибо.       Младший обернулся и кивнул. Он оставил Ёнджуна наедине с собой по одной простой причине — сейчас от него толку абсолютно никакого. Если старший не хочет говорить причину, значит, ещё не время. И Субин, увы, не имеет права давить на него.

«Береги себя. Прошу.»

      Ёнджун молчал. Ему впервые было стыдно перед самим собой. После слов младшего, он словно почувствовал внутри себя нечто, говорящее голосами, которые Ёнджун больше никогда не услышит. Хёнджин, мама, Сухён — все они словно слились в одно целое, шёпотом произносящие одну простую фразу:

…спаси себя…

      — Может, мне правда пора… Измениться? — Ёнджун смотрел на своё отражение в осколке зеркала и понимал — он больше не хочет жить так.       Он хочет измениться.

***

      — Нет! Нет… Я не буду это делать!

Подумай о сестре, Кай…

      — За что? За что ты так с ней?! Почему?!

Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Хватит строить из себя дурачка, Хюнин. Этот мир давно прогнил, пора бы понять. Одному из вас придётся сделать это ради другого…

      — Но…

Не пытайся отрицать будущее, Кай. Время пришло. Увы, в нашей жизни всё решается крайне… Негуманным способом, согласись? Дети ведь… Не должны отвечать за поступки родителей… Верно?

Время расплаты. Пора.