Revenge loved me

      — Он мёртв.       Ёнджун поднял голову и безучастно посмотрел на Криса, будто вовсе не замечал его.       — Ты уверен? — парень все ещё сомневался в словах старшего.       — Да. Он не дышит, лезвие вошло глубоко, — Кристофер взглянул на друга. — Тебе пора. Надо побыстрее убраться отсюда, пока полиция не подъехала, — парень потрепал все ещё неуверенного Ёнджуна по плечу и, махнув на прощание, сунул руки в карманы и направился домой.       — Хороший малый был, — Чхве хмыкнул и пошёл в другую сторону, оставив тело брюнета на холодном камне.

***

      Молодой Чхве был красив. Безусловно, он обладал прекрасной внешностью, крепким телосложением, высоким ростом. Он хорошо пел, он был умён. С такими навыками ему бы идти в артисты — толпы фанатов были обеспечены.       Но судьба решила иначе.       Ещё в девятнадцать лет парень начал свои первые отношения. Его избранная была идеальной — по крайней мере так он думал. Девушка любила его, а парень любил девушку. Но увы — счастье длилось не вечно.       Её убили.       Ёнджун не знал, что подтолкнуло его позвонить в полицию. Посреди ночи, когда его девушка должна была отдыхать со своими одногруппниками в ресторане, его вдруг пронзило резкое чувство тревоги. Ему казалось, что он только что потерял близкого человека. Он в панике звонил всем, кому мог, всеми силами пытаясь унять бешенное сердцебиение и дрожь в руках. Никто из знакомых любимой не знал, где она. Слёзы заполонили его глаза, он не знал, что делать и к кому обратиться. Он был один. Дальше всё, как в тумане. Звонок в полицию, куча успокоительных, звонки девушке — ничего. Ничего не помогло.       Её объявили в розыск. По всему городу Ёнджун в течении недели видел объявления, пронзающие его сердце насквозь. Его будто ударяли тупым ножом, когда по новостям он то и дело видел фотографию своей возлюбленной.       И вот ад закончился.       Или нет?..       У него была лекция, когда звонок из полицейского участка оторвал его от реальности. Парень выбежал из аудитории под удивлённые взгляды одногруппников и возмущенные речи преподавателя.       — Господин Чхве, у нас для вас новости. Ваша девушка была найдена мёртвой сегодня в девять часов сорок пять минут утра на окраине парка Намсан. Приносим свои соболезнования.       Начался ад.       Парень перевёлся на домашнее обучение. В течении года он каждый день с надеждой ждал звонка от полиции, он ждал заветные слова «Преступник найден». Но так и не дождался.       Ёнджун подсел на сигареты. Он часто захаживал в бары, находя утешение в алкоголе. Он днями напролёт перечитывал переписки с любимой. Он днями напролёт приходил в парк Намсан и отрешённо гулял по узким едва освещённым тропинкам. Там он надеялся, что сердце укажет ему на преступника, подскажет, даст знак. Во время такой прогулки он и познакомился с Кристофером. Старший потерял сестру ещё в десять лет. Она погибла в автокатастрофе. Виновник происшествия скрылся, его так и не нашли. Парень поклялся, что отомстит за смерть сестры.       Их сблизило несчастье. Их сблизило горе.       Их сблизило желание мести.

***

      Вот уже который раз Ёнджун вливает в себя очередной бокал светлого, закуривая сигаретой. Провести вечер, а то и всю ночь в компании друзей — самое то после тяжёлого дня.       Правда, компанией друзей это назвать сложно.       Из всей толпы, что сейчас окружали Чхве, знал парень только Субина. Чхве-младший и привёл сюда Ёнджуна, дабы тот отвлёкся от внешнего мира. Не сказать, что Субин был таким же оторванным от жизни беспризорником, нет. Конечно, он тоже вёл разгульный образ жизни: днём подрабатывал вместе с Ёнджуном на одном городском складе, вечером гулял по безлюдным переулкам, а по ночам пил, курил; в общем, отрывался парень по полной. Но, в отличие от своего старшего друга, Субин знал меру. Редко можно было застать его пьяным до беспамятства, редко застать за избиением какого-то несчастного прохожего. Субин не употреблял, и уж тем более не убивал.       Парень знал о увлечении друга, но ничего не делал. Он не пытался отговорить Ёнджуна, ибо понимал, что тому плохо от одной лишь мысли о том, что его девушка мертва, а преступник всё ещё на свободе.       Субин не лез, куда не нужно.       Редкие попытки парня вразумить друга всегда заканчивались одинаково:       — Слушай, а не пойти бы тебе куда подальше со своими советами? Я вроде говорил не лезть в чужие дела.       Затем в Чхве летел первый попавшийся предмет, посыл на три буквы и несколько минут обиды.       И так каждый раз.       Именно поэтому Субин больше не пытался помочь Ёнджуну. Он лишь был рядом и следил за тем, чтобы парень не натворил глупостей. А натворить дел Ёнджуну было раз плюнуть.       Например сейчас, уже пьяный в стельку, парень заплетающимся языком выдавал какие-то тупые шутки. Остальная компания поддерживала его громким, таким же пьяным смехом. В большинстве своём они не понимали, почему смеются. Просто знали — раз шутка, значит будет смешно.       — Знаете, что сделала горчица, когда почувствовала печаль и обиду? — Ёнджун встаёт на стол в центре, сбивая по пути выпивку и закуски. Его шатает, алкоголь из бокала так и норовит вылиться на пол.       Парень нагибается к «зрителям», широко распахнув глаза, в которых блестят огоньки азарта.       — Огорчилась! — громко выдаёт Ёнджун и истерически смеётся. Под громкий взрыв хохота окружающих Ёнджуна заносит в сторону, и он валится на пол, словно мешок картошки. Бокал разбивается, осколки падают на кожу, но Чхве нет до них дела — его сейчас порвёт на куски от смеха. Парень хватается за ножку когда-то целого бокала и поднимается на ноги. С ладони течёт струйка крови, которую Ёнджун размазывает по лицу, дабы убрать надоедливые пряди волос.       — Дамы и господа… Ик… Мне нужно… Ик… Отлучиться…       Парень кланяется и на подгибающихся ногах покидает комнату.

***

      Поднявшись на верхний этаж, Ёнджун еле как добрел до туалета. Его грудь резко вздрагивала в попытке сдержать рвотные позывы. Парень склонился над унитазом и выплюнул наружу всё содержимое желудка. Горький осадок всё равно оставался на губах, в горле всё ещё витало неприятное послевкусие.       Ёнджун вышел наружу в попытке удержаться хотя бы одной рукой за стену, и побрел в сторону лестницы. Ему чертовски хотелось пить, удалить противные остатки изо рта, прочистить и освежить органы.       Парень сам не заметил, как забрёл в пустой длинный коридор. Под действием алкоголя тот совсем не понимал, куда идёт и что делает. В помещении темно и тихо. Лампочки не горят, лишь изредка снизу доносятся всё новые и разнообразные звуки пьяной гулянки.       — Где этот идиот ходит… — язык заплетался, однако Ёнджун всё равно помнил о Субине. Он помнил, что тот всегда рядом. И помнил, что тот всегда помогает.       Парень шёл глубже в коридор в поисках выхода. Он вот-вот упадёт, голова расколется на части из-за сильнейшего давления.       Его вдруг резко схватили за горло и прижали к стене, не давая шанса выбраться, позвать на помощь, ударить, защититься.       — Субин… Отпусти, еблан, — прохрипел Ёнджун через силу.       — А если не хочу?

***

      При воздействии алкоголя на организм разум замутняется, мышцы расслабляются, а язык и вовсе говорит всё, что вздумается. «Что у пьяного на языке, то у трезвого в голове». Не так ли?       Пьяный человек полностью теряет контроль над телом и способность думать. С его губ может слететь всё, что угодно. Руки могут взять всё, что захотят. Ноги пойти туда, куда захотят.       Именно по этой причине Субин всегда находился рядом с Ёнджуном. Ёнджун не знал слова «мера». Лишний бокал алкоголя мог сделать из того совершенно беспомощного ребёнка, за которым нужен глаз да глаз. Обычно всё так и происходило: Ёнджун пил, искал себе на голову неприятности, а Субин его оттуда вытаскивал. Субин был для Чхве своеобразным ангелом-хранителем. Стоит позвать — и вот младший уже бежит к своему пьяному другу через огонь и воду, лишь бы тот случайно не покалечил себя, пока валяется в какой-нибудь луже в подворотне.       Всё же Субин заменял Ёнджуну брата. Он сам принял на себя такую ответственность, когда встретил Чхве впервые. Тот выглядел несчастным продрогшим котёнком, которого так и хочется обнять, утешить, приласкать. Он сидел на ступеньках одной из многоэтажек, спасаясь от дождя. Эту картину Субин запомнил надолго: приоткрытые губы в попытке словить больше воздуха, из носа течёт струйка крови, на шее видны свежие красные следы, будто кто-то только что душил парня. Руки покрыты фиолетовыми пятнами, от одного вида которых Чхве-младший сжимался изнутри.       Именно тогда произошло их первое знакомство. Не лучшие обстоятельства, но тогда Субин появился в жизни Ёнджуна словно ангел, посланник Бога, дающий надежду, что не всё потеряно. Что дальше ещё можно жить, ещё можно ухватится за ту тонкую ниточку и удержаться, не упасть в пропасть, погасив свет в мире навсегда.       Субин был для Ёнджуна братом. Пусть не родным, но он всегда поддерживал Ёнджуна, не давал ему погрузиться с головой в яму горя и отчаяния навсегда, не давал ему сгнить в этом болоте мести. В добавок ко всему, парень пытался вразумить Ёнджуна, поставить его на верную дорожку. Пытался много раз, не сосчитать, сколько.Но как помочь тому, кому эта помощь и не нужна вовсе?       Однако, помощь ему всё-таки понадобилась.       Чхве-младший видел, как Ёнджун ушёл наверх. В это не было ничего необычного, если бы не одно «но». Ёнджун никогда не отходил в туалет надолго. И он никогда не ходил там в полной тишине.       Что-то случилось.       Субин подходил к пьяным знакомым, спрашивал, где его друг, но в ответ не получал ничего, кроме посыла куда подальше.       Единственный, кто остался в трезвом состоянии — Крис, который всё это время сидел в тёмном углу, спокойно выпивая свой напиток, иронично наблюдая за происходящим. Увидев перед собой Субина, Кристофер отложил стакан и откинулся на спинку кресла, сложив руки замком.       — Я весь во внимании.       — Видел Ёнджуна? — Субин был на полном серьёзе.       — А что?       — Просто ответь на вопрос.       Крис устало вздохнул и полез рукой в карман. Он также медленно достал пачку сигарет и затянулся, обдумывая что-то. Парень перед ним его явно бесил, но беспокойство за Ёнджуна все же побеждало. Бан знал, до какой степени может напиться друг, именно поэтому сейчас решил не ставить свою неприязнь к Чхве-младшему на первое место.       — Не знаю, где Джун, но минут пятнадцать назад наверх пошёл Соджун, — парень притих, но позже добавил. — Он был трезв.       Субин почувствовал, как сердце начало биться чаще. Наверху находилось лишь несколько комнат — туалет, ванная и что-то вроде подсобного помещения для ненужных вещей. И здесь выходило три варианта развития событий:       1. Соджун мог просидеть в туалете двадцать минут, выплевывая содержимое желудка в унитаз. Но он был трезв.       2. Соджун решил принять душ. Какой идиот будет принимать душ в самый разгар веселья?       3. Ему срочно понадобилось что-то из подсобки.       Ну тут и пояснять не надо, почему идея звучит максимально абсурдно.       — Что за Соджун? — тихо, но настороженно спросил Чхве.       — Ким Соджун. Наркодилер. Хван часто покупает у него соль. Самый лёгкий способ достать дозу, считай. Правда, долги не прощает. Может избить, в худшем случае…       Крис не успел договорить.       Субин уже поднимался по лестнице. Его сердце отбивало каждую милисекунду, а страх за Ёнджуна поднялся на десять баллов по десятибалльной шкале. Слова Криса его никак не успокоили. Представляя, что может сделать Соджун с должником, Субина бросало в лёгкую дрожь.       Парень быстро открывал двери и тут же с хлопком закрывал их, никого не найдя. Наконец осталась последняя комната — подсобка.       Субин рывком распахнул дверь и замер в проходе.       — Какого…?

***

      — А если не хочу?       Ёнджун вырывался, пытаясь прокричать «помогите», но получался лишь тихий хрип.       — Субин… Ты чего творишь, дебил… — хрипел Ёнджун.       Над ухом раздалась тихая усмешка. В следующую секунду Чхве почувствовал у своего уха горячее дыхание и зажмурился.       — Субин? Субина здесь нет. И не будет, — раздался тихий шёпот. — Как иронично. Ты по уши пьян, даже не понимаешь, что перед тобой я.       Ёнджун распахнул глаза, словно в его голову ударила яркая вспышка молнии. Его осенило.       — Со. С. Соджун… Какого чёрта? — хрипел парень.       Тонкими пальцами он вцепился в крепкие руки на своей шее в попытке остановить удушающие действия. Воздуха катастрофически не хватало. Руки на сонной артерии делали своё дело: Чхве постепенно терял сознание. Силы и мысли покидали его тело, словно душа покидала тело мёртвого.       Наконец мир погрузился во мрак.

***

      — Ким Соджун, какого чёрта ты творишь?!       Перед Субином открылась ужасающая картина: на кровати лежало хрупкое тело Ёнджуна. Кожа покрыта свежими царапинами и синяками. Изо рта стекает тонкая струйка крови — возможно, Чхве прикусил язык. В плохом случае ему явно выбили зуб.       Субин перевёл взгляд вниз. Чхве-старший был полностью обнажен, на постели рядом были заметны крупные капли красной жидкости. Соджун в это время застегивал штаны, но замер, как только заметил пришедшего.       — Подонок.       Ким повалился на пол от сильного удара по переносице. Нос нещадно саднило, но тот лишь усмехнулся, вытирая кровь с лица.       — Нравится? — опять эта наглая улыбка. — Он знал, что должников я не прощаю.       — Заткнись, ублюдок!       И вновь удар, только теперь по паховой области. Соджун застонал от боли, скрючиваясь на полу, когда в его живот прилетали все новые и новые удары.       — Помогите, — хрипел Соджун, не зная, к кому и, главное, зачем обращается. — Помогите!       — Умолкни, тварь.       Субин схватил первый попавшийся под руку предмет — им оказалась несчастная подушка с кровати. Ткань все ещё была тёплой, прогретой телом Ёнджуна. Парень стиснул зубы, не представляя, что Ким делал с Чхве, пока Субин развлекался в пьяной компании. От злости на самого себя хотелось влепить пощёчину, и не одну. Субин был готов придушить себя за невнимательность прямо сейчас.       Однако душил он уже другого.       — Умри, — прошипел Чхве-младший, прижимая подушку к лицу Соджуна, всеми силами удерживая того в таком положении. — Сдохни, мразь…       Ким под ним извивался и хрипел что-то невнятное, но Субину было все равно. Его глаза наполнились гневом, мозги кипели от желания мести.       В мгновение ока Субина обхватили чьи-то сильные руки и оттащили в сторону, крепко прижимая к груди. Спиной Чхве чувствовал, как быстро бьётся сердце незнакомца, и как сильно вздымается грудь от сбившегося дыхания.       — Отпусти! — взревел Субин, пытаясь выбраться из крепкой хватки. Но парень позади был сильнее и не давал Чхве выбраться.       — Умолкни уже… И хватит вырываться. Он чуть не умер от твоих же рук.       Субин узнал этот голос. Знакомая тихая интонация. Низкий и чёткий голос, который парень узнает везде.       — Крис, отвали, — стиснув зубы от досады, процедил Чхве, но вырываться перестал.       Наблюдая за тем, как всё ещё еле живой Соджун спешно покидает комнату и захлопывает дверь со словами «Чтоб вас всех…», Чан наконец отпустил Субина.       — Ну и нахуя? — в недоумении уставился на Бана Чхве.       — За решётку захотел? Ну, тогда беги, чего стоишь? — Крис иронично поднял бровь и посмотрел в глаза Субина, на что последний лишь фыркнул, но ответить не посмел. Бан перевёл взгляд на кровать, где всё ещё лежал Ёнджун. Его тело не шевелилось, да и в принципе не подавало признаков жизни.       — Блять, Джун, — спохватился Субин.       — И что он с ним… — начал было Чан, но тут же замолчал, заметив алые капли на спине отключившегося парня и на постели.       — Крис, помоги.       Совместными усилиями парни дотащили Ёнджуна до ванной, где Субин бережно и аккуратно начал отмывать его. Кожи он касался осторожно, почти невесомо, будто стоит сделать лишнее движение, и Чхве развалится на части под напором руки. Субин обводил пальцем каждый синяк, каждое пятнышко на теле друга. Злость снова и снова наполняла его с головой, кипела внутри, словно бурлящая лава. Лава, готовая выплеснуться наружу при одной только мысли о том, что урод сбежал и наверняка придёт вновь. Свою жертву Соджун не упустит. Но Субин сдерживал этот поток, строил в голове мысленную дамбу, закрывая злости путь наружу, дабы не выплеснуть всё на худощавое тело, которое он столь осторожно отмывал от грязных касаний рук и следов. Он будто смывал воспоминания об этом дне с тела друга. В глубине души парень был рад, что Ёнджун в момент насилия был без сознания.       «Эгоист».       Дотащив друга до спальни, Субин уложил его на кровать и слегка погладил волосы.       — Вот же идиот… Обещал всегда быть рядом, а в итоге напивался с друзьями, пока тебя…       Чхве не договорил. Ему было тошно от самого себя, от понимая того, что никакие слова о прощении не уберут из их совместной с Ёнджуном истории этот день. Да, Чхве-старшего часто избивали, да и сам он нередко влезал в драки. Но насилие…       — Пока тебя использовал он.       Субин накрыл Ёнджуна одеялом и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

***

      Ёнджун очнулся около двух часов ночи. В доме было тихо — разгар веселья подошёл к концу. Из-за этой гремящей тишины кожа Джуна покрылась муражками. Казалось, что сейчас даже тихий храп из соседнего дома будет слышен, словно над ухом только что прогремели барабанные тарелки.       Ёнджун ненавидел тишину. Ненавидел одиночество.       В соседней комнате раздалось едва слышно сопение, но и ему Чхве был рад больше жизни. Даже эти свисты вселили в его мозг уверенность в том, что он не один в этом огромном, сонном, окутанном пеленой ночи, доме.       Ёнджун не всегда был таким чувствительным к тишине. Всё изменилось в ту ночь. Ночь накануне его дня рождения.       В тот день маленькому Чхве должно было исполниться восемь лет. Они с сестрой мирно спали в своей комнате, когда на кухне раздались первые ругательства. Ёнджун не обратил на них особого внимания — родители в тот месяц часто ссорились, мальчик попросту привык к непонятным шумам по ночам. Тогда он даже не догадывался, что всё в одно мгновение изменится. Прекратятся крики, оскорбления, избиения, слезы — всё умолкнет в один миг.       Маленькому Чхве не спалось. Пока сестра мирно сопела, Ёнджун прислушивался к ругательствам за стеной. Он чётко помнил, что ровно через тринадцать минут на кухне раздался звук первого удара. Кажется, баночкой для специй. Или нет…       Затем ещё удар, ещё, ещё… Чхве помнил, как резко немые удары повлекли за собой крики матери. Они разрывали сердце маленькому ребёнку. Ёнджун не терпел, когда его близких били и унижали, но и поделать ничего не мог. Ведь стоит ему вмешаться — отец переключит злобу на сына. Именно поэтому, однажды узнав о настоящей стороне родителя, Ёнджун больше не смел перечитал кому-либо. Если мать говорила бежать, значит нужно бежать. Если мать говорила прятаться и не вмешиваться — нужно прятаться и сидеть тихо, как мышь, молча выслушывая новые и новые скандалы.       Если отец говорил не лезть, значит нужно бежать далеко-далеко, без оглядки, взяв с собой лишь самое необходимое. Спрятаться на время где-нибудь на остановке и в случае чего идти к бабушке.       Со временем Ёнджун привык. И, как бы это ужасно не звучало, но мальчик научился понимать степень удара, чем он сделан и сколько раз по одной лишь интонации голоса матери. В этот раз интонация была новой.       Ёнджун вздрогнул, когда услышал, как обычно тонкий и тихий голос родительницы мгновенно стал громким и отчаяным, будто у матери вынули сердце, нанесли несколько ударов острым лезвием и положили обратно в плоть, сжимая так сильно и мучительно, что хотелось тут же убрать орган обратно в ящик, закрыть на замок и запереть, лишь бы не было этой удушающей боли.       Новые крики продолжались пять минут. За это мучительное время глаза Чхве раскраснелись от слез и страха перед неизвестностью — что делает отец с мамой? Его родной, любящей мамой? Мамой, которая ни разу не бросила сына, ни разу не упрекла его в чем-либо, что с ней стало?       За эти пять минут мальчик так чётко рассмотрел каждую слезинку на лице плачущей сестры, которая забилась в угол, что те ещё долго снились ему в кошмарах и снятся по сей день.       А затем крики прекратились.       Прекратились так же резко, как и начались.       Ёнджун, закрывающий всё это время уши подушкой, завис от неожиданной тишины. В глазах потемнело, в ушах зазвенело от страха. Мгновенно мир потерял все звуки, потерял способность выражать хоть какие-то эмоции.       В звенящей тишине мальчик всё же нашёл силы встать с кровати и на свой страх и риск выйти из спальни.       Уже через двадцать минут соседи вызывали полицию и стучались в дверь из-за громкого и отчаяного плача в квартире. В квартире номер тринадцать.       Когда приехавшие полицейские все же выломали дверь и прошли внутрь, перед из глазами предстала до боли в груди ужасная картина.       На бежевой плитке красовалось огромное бардовое пятно. Тоненькие ручейки крови стекали к ногам мужчин, так и норовя испачкать обувь. А в углу у окна лежала женщина лет сорока. Точнее, её изувеченное острым кухонным ножом для мяса, тело. Тысячи порезов, глубоких и неглубоких ран покрывали бедную кожу, словно родинки. К горлу подступал рвотный позыв при единственном взгляде на тело.       А рядом, в тёмном углу, свернувшись калачиком лежал маленький мальчик. Из глаз бежали нескончаемые потоки слез, губы приоткрыты в попытке набрать больше воздуха. А маленькие ручки крепко обнимали холодное тело матери, не в силах отцепиться от него и потерять навсегда.       С тех пор Ёнджуна мучали кошмары. Он просыпался каждую ночь на тринадцатое сентября в холодном поту. Ему мерещилась рука матери, что тянулась из темноты к сыну. Но стоило парню протянуть руку в ответ, как мираж исчезал под громкий душераздирающий крик. Тот самый крик, что навсегда отпечатался в его сердце чёрным пятном скорби и тоски. Свой день рождения Чхве ненавидел больше всего на этом свете. Он запрещал друзьям и близким хоть как-то упоминать свой праздник, а ещё хуже — поздравлять, ибо для него праздник обернулся настоящим кошмаром, который он больше никогда не сможет забыть.       Та давняя травма так и не покинула Ёнджуна. Парень и сейчас старался ступать как можно громче, чтобы услышать хоть какие-то звуки и удостовериться, что мир не вымер, пока он спал.       На ватных ногах Чхве спустился вниз и вышел на улицу. Как ни странно, похмелье отдавало болью не только в голове. Всё тело нещадно ломило, будто тысячи рук крепко сжимали мышцы на протяжении долгого времени. Ёнджун старался не обращать внимания на боль, дабы спокойно дойти до дома, заварить чай и успокоиться. Но синяки не давали это сделать. Множество синяков и мелких порезов красовались на парне, будто того разукрасил гуашью школьник на уроке рисования. Из-за неприятной ломки в суставах Чхве слегка хромал на одну ногу, шёл медленно, поэтому был благодарен Богу, вера в которого у него давно пропала, за отсутствие людей на улице.       Однако человек на пустой дороге всё же был.       Ёнджун прошёл мимо него и посмотрел на лицо незнакомца. Обычная внешность, невысокий рост, волосы, окрашенные в голубой цвет и большие глаза. Ничего интересного. Ёнджун заметил пристальный взгляд на себе и поспешил уйти — совершенно не хотелось влипать в неприятности, особенно когда и людей то вокруг нет.       Только вот парень, которого встретил Ёнджун, не спешил уходить. Он ещё долго задумчиво сверлил удаляющегося Чхве взглядом, будто пытался найти нечто из кучи воспоминаний, нечто важное и ценное.       И он нашёл.       Эти глаза он узнает из тысячи.